Энди стоял в шаге от него и все прекрасно видел. Все, кроме лица.
— Это вранье, — пророкотал Майер и круто выгнулся дугой. — Милая моя…
Изобретатель лежал на кровати, скованный по рукам и ногам, и напоминал не человека, а пугающий манекен, содрогающийся от мощных разрядов невидимой энергии.
— Кгеррецан, — простонал он. — Кгеррецан, Кгеррецан, Кгер…
— Что происходит?
Это был новый голос. Тот самый голос. Ее голос. Темный силуэт отделился от угольно-черной стены и остановился возле Майера.
— Ди? Что происходит? — слова звенели тревогой.
Карен шагнула к Энди, и свет озарил ее фигуру. Андрас видел изгиб талии, слегка выпирающую грудь, аккуратные кисти. Она вновь стояла боком, под углом, и блестящая вуаль черных волос закрывала ее лицо. Энди чувствовал запах, ощущал тонкий аромат давно забытых духов, ту самую смесь резких и сладких тонов, что так любила Кгеррецан. Андрас смотрел, как колышутся ее волосы, движимые невидимым и едва уловимым дуновением ветра.
«Откуда здесь ветер?» — промелькнула мысль. — «В лабе Саммерса ветра нет».
— Ди?! — настойчиво и грубо. — Ты меня слышишь?!
Ветерок точно был. И он нарастал. Свежесть с прохладой струились со всех сторон, обволакивая Энди, все больше и больше развевая волосы Карен.
«Еще немного, и я увижу ее лицо», — все остальное стало неважным, второстепенным. Кричащий в бреду Майер на больничной койке, загадочные слова и фразы, что он произносил. Пошло оно.
«Еще немного. Давай, давай. Дуй».
— Андрас, — тихо произнесла Карен. — Хватит.
Ветер исчез. Все звуки стихли. Энди в нетерпении протянул руку и дотронулся до волос Кгеррецан. Он попытался сдвинуть их вбок, чтобы наконец-то увидеть любимое лицо, но безуспешно. Тогда Энди шагнул в сторону, стараясь оказаться перед Карен, но девушка крутанулась быстрее.
— Что происходит, Ди? — повторила она свой вопрос.
— Я не знаю, — проговорил он. — Карен, я…
— Откуда он знает мое имя? — Кгеррецан настойчиво прервала его, махнув рукой в сторону затихшего Майера. — Что все это значит?
— Я не знаю, клянусь тебе, — Андрас вновь шагнул вбок и вновь увидел перед собой лишь гладкую черноту длинных волос.
— Так выясни это! — отрезала она. Герц слегка пошатнулась. — Это неправильно. Очень и очень неправильно. Ты должен все понять. Должен, слышишь?!
— Я все сделаю, обещаю. Карен, я…
— Это все дурно пахнет, Энди.
— Карен…
Он крутился вокруг нее, скакал, пытаясь хотя бы на секунду оказаться перед Кгеррецан, стараясь уловить взглядом хоть что-нибудь: светлую кожу лица, аккуратный кончик носа. Толку не было. Карен вращалась гораздо быстрее, а темная пелена волос неизменно встречала Энди при каждом повороте.
— Карен, чтоб тебя! — запыхаясь, прохрипел он. — Остановись, прошу.
— Я не могу, Ди. Прости, но не могу.
Весь мир, весь странный, ограниченный мир дурного сна замер вместе с Энди. Тягучая усталость разлилась по телу, руки и ноги ослабели, голова сделалась тяжелой. Андрас присел на край больничной койки, устало разомнул шею и посмотрел на то место, где секунду назад стояла Карен. Теперь там было пусто.
— И вот ты ушла, — выплюнул Энди. — Но к одиночеству я привык, так что…
— А ты здесь не один, — нараспев провозгласил Изобретатель, заставив Андраса вздрогнуть от неожиданности.
Голос Майера звучал из ниоткуда и менялся с каждым новым словом. «Мы» было сказано мощным басом, «вместе» — скрипучим бормотанием древнего старика, «дружок» — звонким, кричащим фальцетом. Прежде, чем Андрас понял, крепкие объятия сковали его по рукам и ногам, сильные руки повалили на кровать и пристегнули к кожаным ремешками, в которых ранее был заточен Себастьян.
— Вот дерьмо! — выдохнул Энди. — Черт, черт…
— Попался!
Возглас Майера звенел зловещим торжеством. Но рядом никого не было.
— Это сон, — простонал Андрас. — Это все, мать его, сон.
— Все так, — голос звучал откуда-то сверху, доносился четко и звонко из мрачной темноты. — Это всего лишь сон, мальчик Энди. Всего лишь грезы.
В комнате становилось все темнее. Узкий пучок света потолочной лампы выхватывал расплывчатые силуэты, больше похожие на клубящиеся тени.
— Кто здесь, — Андрас мелко дрожал. — Майер? Где ты? Покажись!
— Меня зовут Себастьян. Можно просто — Бастиан, — фигура шагнула в свет.
Лица Энди не узнал. Представший перед ним пожилой мужчина ничем не напоминал Изобретателя, заточенного в лаборатории Алана Саммерса.
— И я нашел Совершенство, — закончил незнакомец.
— Что за, мать твою… — вскрикнул Андрас. Его вопль оборвался в тот момент, когда от черноты сна отделилась вторая фигура.
— Меня зовут Себастьян. Можно просто — Бастиан.
Вслед за вторым, появился третий, за третьим четвертый, за четвертым пятый. Спустя несколько секунд, неизвестные Энди люди обступили больничную койку со всех сторон, и все они повторяли одни и те же фразы: «Меня зовут Себастьян. Можно просто — Бастиан». Десятки голосов гудели в унисон, перекрывая все мысли, вытесняя из Андраса эмоции, оставляя лишь полное непонимание и животный ужас. Он бормотал под нос, задавал вопросы, которые никто не слышал, и беспомощно тонул в звуковом потоке. «Бастиан, Бастиан, Бастиан», — твердили голоса.
— Хватит! — взмолился Энди. — Хватит! Я хочу проснуться.
Эхо его слов обратилось хохотом. Из самой густой темноты, расталкивая бубнящие фигуры, шло нечто. Оно смеялось, дико и безудержно.
— Из нас бы гвозди делать! — громыхнуло оно. — Гвозди, дружок!
Нечто остановилось в шаге от Энди, выдавило последний, злобный смешок и продемонстрировало полупустую бутылку виски.
— Давай попробуем. Хочешь? — сладко улыбаясь, спросило оно. — Знаю, что хочешь.
Блестящее стекло мелькнуло перед глазами. Андрас почувствовал, как против его желания открылся рот, ощутил обжигающий поток алкоголя в горле. Энди захлебывался спиртным под оглушающий хохот и бесконечный гул десятков голосов, повторяющих известное имя.
«Мне конец», — последняя мысль. — «Мне конец!»
— Еще нет, малыш, — прошипело нечто. — Еще не скоро. Но помни — мы вместе, дружок…
Энди видел его так близко, что мог рассмотреть мельчайшие подробности внешности. Он чувствовал на коже чужое дыхание, пропитанное спиртным духом, и давился тягучим алкоголем, прожигающим уже не только горло, но и желудок. Энди видел его прямо перед собой, ясно и чисто.
Видел нечто с лицом Кгеррецан.
* * *
Сон уходил неспешно, а способность трезво мыслить возвращалась и того медленней. Энди лежал в кровати, не решаясь пошевелиться.
— Третий раз, — от звука собственного голоса он едва не вздрогнул. — Третий, мать его, раз.
Третью ночь подряд приходил кошмар. В первом сне был просто Майер, невнятно бубнящий, время от времени выкрикивающий «Кгеррецан». Потом появилась сама Карен. Теперь…
— Не так я хотел увидеть ее лицо, — пробормотал он. — Вообще не так.
Энди боялся, что будет дальше. Сны — всего лишь сны, верно?
— Кошмары, — чересчур громко сказал он. — Я боюсь кошмаров. Смешно. Обхохочешься. Герц бы оценила.
Ночная тишина проглотила его слова. Да и сам Энди не отказался бы сейчас чего-нибудь проглотить. Определенно. Желательно, чего-нибудь терпкого, жидкого, крепкого. Чего-нибудь оживляющего… Да. Но дом был пуст. Андрас оставался сухим уже два с лишним дня — он решительно вылил все свои запасы в раковину, когда вернулся домой в тот день. В тот день чудес, где имя Кгеррецан прозвучало из чужих уст. Энди без сожаления смотрел, как янтарная жидкость исчезает в недрах водопроводного слива, чувствовал щекочущий, знакомый аромат забвения и считал себя по-настоящему свободным.
Вот только теперь он жалел о своем поступке. Испытывал жажду. Стоило признать, что решение было поспешным. Энди лишил себя голоса Карен, удалив все записи, и наивно полагал, что трезвость покажется ему прогулкой в парке, в сравнении с отсутствием основного наркотика.
— Ошибка, — сухо подытожил он. — Не слишком ли много ошибок за последние дни? А, парень? Дружок…
Андрас неуютно поежился. Слово из ночного кошмара хранило в себе частицу пережитого ужаса. На мгновение ему привиделся Майер, даже не сам Изобретатель, а фантомное присутствие чего-то злого в темноте спальни. Андрас затравлено огляделся, не отрывая головы от подушки, и наигранно громко прочистил горло.
— Ну вот, — морок постепенно рассеивался. — Все не так уж и плохо.
Но будь у него возможность включить запись голоса Кгеррецан, Энди чувствовал бы себя гораздо лучше. Хотя бы пару слов, пару строчек из давно известного сонета… Да хоть что-нибудь — туманный отголосок прошлого, давящий болью и горечью, но навязчиво напоминающий о том, что когда-то и где-то ему, Андрасу Ланге, было хорошо.
Он отрешенно посмотрел на часы. Начало пятого. Тьма за окном.
— Спи, — сказал он. — Спи, еще есть время.
И сон забрал его моментально. Энди провалился в грезы, где не было места ни бормотанию Майера, ни пугающей Кгеррецан, что заливала пойло прямиком в глотку.
Он проспал три спокойных часа, не ведая о том, что в лаборатории Саммерса вновь вопит Изобретатель. Пока Энди видел обрывки безмятежных снов, Себастьян Майер взывал к своему Совершенству, молил о помощи, изливал душу безмолвным стенам, вопрошая о месте заточения и времени года. Пока Андрас спал, Бастиан пришел в себя, обрел ясность мысли и вновь ее утратил, после инъекции снотворного.
Энди проснулся в районе восьми часов, отдохнувший и набравшийся сил, почти не чувствуя жгучую тягу к спиртному, которая наверняка вернется еще до обеда, наспех принял горячий душ и отправился в Центр.
Андрас шел знакомым маршрутом, говоря себе, убеждая себя, что все станет лучше. Обязательно станет. Когда-то ведь должно. Он успел забыть красочные картины ночных страхов и радовался на миг обретенной свободе…
Совершенно не подозревая, что после каждого кошмара, в другой части города оживает Себастьян Майер.
— Как дела, док? — весело отчеканил Энди, влетев в лабораторию.
— Нормально, — Алан пристально посмотрел на протеже. — Ты какой-то возбужденный сегодня, все в порядке?
— В полном. Настроение хорошее.
Пронзительно пахло кофе. Как и всегда. Само это место за недолгое время стало неразрывно ассоциироваться с кофейным ароматом. Энди нестерпимо захотелось почувствовать его вкус. Почувствовать благородную горечь на языке, отдаленно приправленную легкой кислинкой, ощутить едва различимые тона шоколада и миндаля, заложенные глубоко внутри темно-коричневых зерен. Было бы неплохо добавить молока, сгладить острые углы насыщенного вкуса, сделав его более нежным и мягким, но Саммерс пил исключительно черный кофе.
— Я налью себе чашечку.
— Будь моим гостем, — слегка улыбнувшись, ответил Алан.
— Было что интересное?
Саммерс медленно покачал головой.
— Обычная ночь. Скукота.
— Ты выглядишь уставшим, док. Может и тебе сварить?
Машина загудела, перемалывая твердые зерна в плотный порошок, усиливая и без того мощный кофейный дух, царящий в лаборатории.
— Я уже выпил, Энди, спасибо.
— Тебе не шибко помогло, папаша, — Андрас трепетно взял кружку с дымящимся напитком и аккуратно сделал глоток. Божественно. Горько и горячо. — Ах-ха, — выдохнул он. — Шик. Ты спишь на ходу, док.
— Да-да… — рассеянно пробормотал Алан, перебирая лежащие на столе бумаги.
— Мне уйти? Не тревожить тебя жужжащей болтовней?
— Знаешь, — Саммерс снял очки и устало потер глаза. — Да. Сегодня я тебя отпускаю. Не думай, что хочу от тебя избавиться, просто делать в лаборатории нечего. Новый сеанс с Майером запланирован на завтра. Или на послезавтра? — он вновь уставился в исписанные листки. — Или на конец недели…
— Тебе бы отдохнуть, Алан. Выглядишь ужасно, — Энди размеренно попивал кофе, изучая наставника.
— Спасибо, Энди, очень приятно. Бессонница мучает. Бывает.
— Не удивительно. В твоем то возрасте.
Алан улыбнулся.
— Очень смешно, мальчик.
Энди хохотнул и поднес чашку к губам.
— Ты у нас знатный весельчак. Да, дружок?
Андрас едва не подавился кофе. Случайное слово, совершенно случайное, но отныне невероятно зловещее. Вслед за ним пришли воспоминания о кошмаре, образы Майера и Кгеррецан с полупустой бутылкой — они встали перед глазами, а дьявольский смех зазвенел в ушах. Прекрасный напиток, еще секунду назад желанный и горячий, обжог горло и раскаленной горечью прошелся по пищеводу. Нотки шоколада и миндаля исчезли — Энди чувствовал противную кислятину на языке и вязкую текстуру густоватой жидкости, вызывающую скорее отвращение, а не наслаждение.
— Энди? — встревоженный голос Алана звучал фоном. Аккомпанементом. Основной партией был фантомный хохот. — Эй, ты в порядке?
Андрас поставил кружку, безуспешно стараясь унять дрожь в руках, и прочистил горло.
— Кхм. Д-да, док. Все путем.
— Ты бледный, как лист бумаги. Может присядешь?
— Не-не. Я просто… Кхм… Кофе слишком крепкий, наверное, — одним движением он вылил остатки в раковину. — Раз ты меня отпускаешь, то я пойду. Я тебе точно сегодня не нужен?
— Точно, — голова у Энди шла кругом. Взволнованное лицо Саммерса мелькало где-то совсем рядом. — Посиди немного, бога ради.
— Все в порядке, папаша. До завтра.
Собрав все имеющиеся силы, Андрас выскочил в коридор. На ватных ногах он доковылял до первого поворота, зашел за угол и, обессилено прислонившись к стене, сполз на пол.
— Твою мать, — сквозь зубы выдохнул он. — Что за херня творится?
Картинка перед глазами расплывалась, делаясь все темнее. Андрас запрокинул голову, закрыл глаза, дыша мелко и часто, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту. Он приглушенно стонал, схватившись за ворот куртки, бессознательно ожидая обморока.
Прошла минута, две, три. Рвотные позывы прекратились, дрожь в руках исчезла. Энди аккуратно открыл глаза, чтобы обнаружить окружающий мир во всей его четкости и чистоте. С поправкой на четкость тускло освещенного коридора.
— Ох, мать моя, — выдохнул он. — Что за дерьмо…
Андрас медленно поднялся на ноги, готовясь к повторному приступу, и нервно огляделся. Пустота кругом. Пустота и тишина.
— Мне надо выпить, — Энди с отвращением сплюнул густую слюну. — Пошло все к чертям.
Он вылетел из здания Центра, чувствуя остаточную дрожь в ногах, решительно и быстро прошел знакомым маршрутом и нырнул в уютную темноту под щербатой вывеской «Строумм».
— Налей, — выпалил он, едва встретился с Мегги взглядом. — Двойную.
Барменша невозмутимо наполнила бокал. Она не проронила ни слова, не издала ни звука, спокойно дожидаясь, когда уже пустой стакан окажется перед ней на барной стойке.
— Еще? — наконец спросила она.
— Да, — тяжело выдохнул Андрас. Обжигающий напиток прокатился по горлу и приятной теплотой осел в желудке, наполняя Энди жизнью.
— Тебя давненько не было.
— Три дня, — уточнил он. Дни без спиртного не требовали счета. — Три гребанных дня…
— Стряслось чего? — равнодушно спросила Меган.
— Ага. Так, по-мелочи.
«Небольшие перемены. Моя дерьмовая жизнь стала еще дерьмовее».
— С подружкой проблемы? — слегка улыбнулась Мегги.
— Э-э-э… С кем?
Меган удивленно вскинула бровь.
— Да ладно, парень, не парься. Хоть ты и славный малый, я не претендую.
Энди никак не мог уловить связь. Он осушил еще одну стопку, поморщился и спросил:
— Ты про кого вообще? Я серьезно.
Женщина деловито скрестила руки на груди.
— Тебя искала тут какая-то. Вчера, вроде. Спросила, не появлялся ли ты в баре. Выглядела она не очень весело.
Мысли метались в голове. Первая, самая бредовая была, конечно же, о Кгеррецан. За какой-то миг Андрас обрел так много и потерял еще больше — надежду.
— А еще, — Мегги шумно втянула воздух. — Она красивая. Реально красивая. Меня никогда к бабам не тянуло, но ради нее я бы могла сделать исключение.
— Она представилась?
— Ну, парень, — Меган тихо присвистнула. — Тебя ищет такая красотка, а ты даже не в курсе. Представилась, да. Сказала, что ее зовут Тэйе Серрма. Странное имя…
— Французское, — задумчиво пробормотал Энди и, поймав вопросительный взгляд барменши, добавил: — Наверное.
— И все-таки вы знакомы, — уверенно протянула Мегги. — Не отрицай.
— Пересекались раз.
И знакомство с этой девушкой Энди не мог назвать приятным. Тэйе протащила пьяного парня по улице, уложила спать, накормила завтраком. Она была добра и приветлива, чиста, даже не смотря на колкие шутки. Андрас такого не заслуживал. Определенно.
— Ладно, — равнодушно сказала Меган. — Можешь хранить свои секреты, парень. Еще виски?
— Не, мне хватит.
«Зачем она искала меня?» Навязчивая мысль. Энди тряхнул головой. «Зачем? Не понимаю. Может быть…»
— Ты плохо выглядишь, Андрас Ланге, — отметила барменша. — Даже хуже, чем эта твоя…
— Она не моя, — бросил Энди.
«Зачем?..»
Пьяница, горюющий по прошлому, способный пробуждать эмоции и чувства лишь при помощи изрядной дозы спиртного, лицемер и наркоман, запертый собственными руками в нерушимой клетке из воспоминаний и потерь. Калека. Изгой.
«У каждого ведь должен быть второй шанс, верно?» — слабое убеждение. Он сам в него не верил, но все же…
— Ладно, — Энди вскочил на ноги. — Сколько с меня?
— Уже уходишь? — прищурилась Мегги.
Андрас смотрел на ее губы, а неожиданные пошлые мысли обращались пламенем чуть ниже бляшки ремня. Красочная картинка застыла перед глазами — бойкая барменша покорно стоит перед ним на коленях, изнемогая от желания продемонстрировать свои удивительные навыки.
— Эй, парень, — она грубо окликнула Энди. — Ты подвисаешь что ли? Иди отдыхай уже.
Андрас неуверенно кивнул, привычным движением впечатал цветастую купюру в твердое дерево столешницы и направился прочь.
— Ты опять оставляешь много, — он пропустил фразу мимо ушей. — Не загоняй себя, Андрас Ланге.
Осень становилась все холоднее. Но даже морозный полдень не мог остудить пробужденный внутри жар.
«Что со мной творится?»
Энди стоял под знакомой вывеской «Строумма», не решаясь сделать шаг. Не зная, в каком направлении этот шаг будет.
«Сны. Кошмары. Чуть в обморок не упал в Центре. Теперь вот… Это…»
Он неуютно поежился, чувствуя возбуждение и похоть. Давно забытые ощущения, что отзывались далеким эхом когда-то бушующей страсти.
— Черт, — выдохнул Энди.
Сзади резко скрипнула дверь. Помятый мужчина вывалился на улицу, подгоняемый твердой рукой Меган.
— От-тпусти, — жалобно простонал незнакомец.
— Проветрись немного, — Мегги легко встряхнула пьяницу, словно тот был листком бумаги. — Проспись, а потом возвращайся. И постарайся держать себя в руках. В следующий раз я не буду такой милой.
— Прокл-лятая ты баба, — мужчина попытался вырваться из цепких объятий Меган, но безуспешно. Он едва не упал на землю, и наверняка бы упал, если бы не она. — Отпусти меня, сука!
Женщина ослабила хватку, и пьяница тут же повалился вбок. Еще через секунду он лежал, невнятно бормоча, у ног равнодушной барменши.
— Пшла ты к чертям! — выплюнул мужчина. — Последнюю радость и ту от-тбираешь.
Меган угрюмо посмотрела на Энди.
— И так каждый день ведь. Почти.
— Частый гость? — спросил Андрас.
Лицо мужчины, что валялся в метре, было незнакомо. Вероятно, Энди видел его раньше. Вероятно, они частенько пили за соседними столами, погружаясь в недра алкогольного забытья.
— Частый, да, — холодно процедила Мегги. — К нам много таких приходит. Не знают, когда нужно остановиться.
Меган развернулась на каблуках, оставив позади и Энди, и пьяницу. «Двух пьяниц», — подумал Андрас. Мужчина пытался подняться на ноги, но каждая его попытка заканчивалась неудачей. Он падал вновь и вновь, злобно чертыхаясь, проклиная весь свет и, в первую очередь, жестокую Меган, бессердечную Меган.
Горячая похоть, еще мгновение назад наполнявшая мысли Энди яркими образами желаний, угасла стремительно и бесповоротно.
Андрас смотрел на несчастного мужчину, слушал его бормотание, а горечь осознания жгла сильнее любой пылающей страсти.
«Наверное, я выгляжу так же. Выглядел сотни раз, выходя из бара».
Мужчина был значительно старше Энди. Седина затронула виски, морщины испещрили лоб. Почти старик.
«Привет, мое яркое будущее, да?»
Карен говорила, что все пути открыты. Она неустанно твердила о возможностях, перспективах, описывала будущее, каким оно ей виделось, и, разделяя мечты и логику, строила планы. Но то была Карен Герц. Умная, милая, красивая Кгеррецан. На ее фоне Энди выглядел невзрачно даже в те годы, когда и его мысли наполнялись светлыми образами из неизвестного, но грядущего. Теперь же Андрас Ланге мог сделать вывод, мог определить тот путь, что выбрал сам. И даже мог указать на возможный конец этого пути. Далеко ходить не нужно — вот он, валяется на земле перед ним, жалкий и мелкий. Ничтожный.
— Нет, — процедил Энди. — Нет, нет, нет. Только не так.
Пьяница вяло среагировал на эти слова, все так же безуспешно пытаясь подняться. Андрас отвернулся от него, зажмурился, покрутил головой. Он чувствовал легкое опьянение и ощутимо желал большего… Но только не так. Одиночество его убьет. Одиночество и воспоминания.
«Она меня искала», — подумал он. — «Надо выяснить, зачем…»
Энди сделал шаг, второй, третий. Ушел, не обернувшись, настойчиво и упрямо шествуя вперед, к чему-то новому и неизведанному. К чему-то, что незримо ассоциировалось с надеждой.
Он без труда нашел ее дом ѓ- потрепанный, в четыре этажа, старой постройки. Надежный и стойкий, как каленый лом. Энди помнил подъезд и этаж, но номер квартиры, что он так спешно покинул пару дней назад, в памяти не отпечатался. Андрас приготовился к расчетам — он, конечно, мог набрать любой номер на кодовом замке и попроситься вовнутрь, но… Первый этап, когда можно повернуть назад, был сейчас — до входа в подъезд.
— Третий этаж, вторая дверь направо… — Энди осекся. — Черт.
Подъезд не заперт. Андрас прерывисто выдохнул. Волнение, что последние полчаса таилось где-то внутри, приглушенное легким опьянением и навязчивым образом пьяницы из «Строумма», вырвалось наружу. Энди никогда не был с женщиной. По крайней мере, в этой жизни. В прошлой — да, и память о том хранила все: запах, улыбку. Голос. Имя.
— Давай, — прошептал он. — Это всего лишь подъезд. Давай.
И он погрузился в сумрак старинного дома. Андрас еле передвигал ноги, ступая по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху и непроизвольно считая шаги. Раз, два. Раз, два. Раз… Два… Раз. Он чувствовал себя вором, преступником. Казалось, что вот-вот, именно в следующую секунду кто-то откроет одну из дверей, увидит незваного гостя, с сомнением окинет его взглядом с ног до головы и задаст вопрос, на который у Энди не найдется ответа.
Черный прямоугольник двери выглядел инородно на белом полотне гладкой стены. Андрас остановился. Изогнутая ручка блестела так ярко и неуместно, что Энди поежился. Он видел свое отражение в металле — искаженное и тонкое. Хрупкое. Ланге достиг второго этапа — пока не раздался дверной стук, можно уйти.
«Звонить не стоит», — аккуратная кнопка на маленькой панели приветливо горела зеленым. — «На звонки всегда отвечают».
Он занес руку. И постучал.
Секунда, две. Тишина разливалась вокруг. Энди облегченно выдохнул и резво повернулся. Третий этап разрешился сам собой — дом пуст, гостей не ждут. Он успел сделать несколько шагов, успел подумать, что судьба во всей ее жестокости и нелепости решила не давать ему каких-либо шансов. Андрас Ланге не достоин такого. А раз так, то Андрас Ланге может заслуженно выпить. Он успел улыбнуться своим мыслям и удивиться собственной наивности, прежде чем открылась дверь.