Ссылки

§ 1. Понятие вещного права

1. Вещное право как подотрасль гражданского права

Вещное право открывает собой Особенную (специальную) часть гражданского права. Оно охватывает нормы о правах лиц на вещи — традиционные и наиболее распространенные объекты гражданских правоотношений. Возникающие на их основе субъективные вещные права оформляют и закрепляют принадлежность вещей (материаль­ных, телесных объектов имущественного оборота) субъектам граж­данских правоотношений, иначе говоря, статику имущественных от­ношений, регулируемых гражданским правом.

Этим они отличаются от обязательственных прав, оформляющих переход вещей и иных объектов гражданских правоотношений от одних участников (субъектов) к другим (динамику имущественных отношений, т.е. собственно гражданский оборот), а также от исклю­чительных прав, имеющих объектом нематериальные результаты твор­ческой деятельности либо средства индивидуализации товаров. Нор­мы о вещных правах составляют самостоятельную подотрасль граж­данского права — вещное право, изучение которого становится предметом особого раздела курса гражданского права.

Установление прав конкретных лиц на вещи как основные, глав­ные объекты экономической деятельности составляет важнейшее ус­ловие функционирования всякого хозяйства, основанного на нача­лах свободного товарообмена (децентрализации). Поэтому субъек­тивное вещное право, и прежде всего право собственности, как отмечал И.А. Покровский, «отнюдь не является для человечества исконным и, так сказать, прирожденным: оно созидалось с трудом путем медленного исторического процесса. Оно было одним из пер­вых требований развивающейся личности, и создание его явилось в реальной исторической обстановке прошлого важнейшей победой для этой последней» 1 , обеспечив материальную основу для всей ее деятельности.

В рамках частного хозяйства одни лица присваивают соответ­ствующие вещи, относясь к ним как к своим собственным, а для всех других лиц эти вещи становятся чужими. При этом фактичес­кие (экономические) отношения присвоения рассматриваются как отношения собственности. С помощью различных имущественных, прежде всего вещных прав они получают юридическое оформление. Типичным правом такого вида является право собственности на вещь, которое действительно становится основным, центральным вещным правом.

Однако одним правом собственности, по словам И.А. Покров­ского, «мог бы удовлетвориться только разве самый примитивный экономический быт» 2 . Таковыми, например, были феодальные отно­шения землепользования, юридически оформлявшиеся путем при­знания нескольких прав собственности разных лиц (сюзерена и его вассалов) на один и тот же земельный участок. Одновременная реа­лизация этих прав не могла не приводить к конфликтам между «вер­ховным» и «подчиненным» собственниками и свидетельствовала о неодинаковом, различном характере (содержании) их прав собствен­ности.

Хозяйственное же развитие неизбежно потребовало таких юри­дических форм, которые обеспечивали бы экономически необходи­мое и вместе с тем юридически защищенное участие одного лица в праве собственности другого. Это касалось прежде всего земельной собственности: естественная ограниченность ее объектов в сочетании с монополией частных собственников стала препятствием для их ши­рокого хозяйственного использования. Поэтому с развитием и услож­нением товарного хозяйства в континентальной Европе была едино­душно отвергнута обоснованная глоссаторами и постглоссаторами для времен феодализма идея «разделенной», или «расщепленной соб­ственности». Она получила здесь замену в виде разработанной гер-

      1   Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права (Серия «Классика

российской цивилистики»). М., 1998. С. 192.

2   Покровский И.А. Указ. соч. С. 207.

 маyскими пандектистами в XVIII-XIX вв. теории ограниченных вещ­ных прав 1 .

В силу исторических причин категория вещных прав была вос­принята именно в континентальной правовой системе, и прежде всего в германском гражданском праве. Она отсутствует в англо-американ­ском праве, которое, следуя собственным консервативным традици­ям, выработало вместо этого систему «прав собственности», главным образом в отношении недвижимости. Они могут быть срочными и бессрочными, неограниченными и ограниченными, более «сильны­ми» и относительно «слабыми», передаваемыми или непередаваемы­ми по наследству и т.д. Применительно к земельной собственности здесь вообще считается, что ее субъектам принадлежат не сами зе­мельные участки (вещи), а лишь юридические титулы на них (estate), поскольку земля может принадлежать лишь «короне» (высшей пуб­личной власти), а «полная собственность» (full ownership) возможна лишь в отношении движимого имущества. Такие «титулы собствен­ности» не только весьма разнообразны по характеру и содержанию, но и могут одновременно принадлежать различным лицам в отноше­нии одного и того же объекта, причем как по «общему праву» (common law), так и по «праву справедливости» (law of equity) 2 .

Многие из них по сути могли бы рассматриваться как аналоги ограниченных вещных прав, если бы не их вполне самостоятельный, а не производный от единого права собственности характер и отме­ченная возможность одновременного «сосуществования» в отноше­нии одного и того же объекта. Некоторые же из них, например пра­во временного пользования земельным участком (leasehold estates во всех разновидностях), в европейском континентальном праве рас­сматривались бы как обязательственные права (в данном случае — аренда). Таким образом, в этой системе координат традиционная ев­ропейская юридическая характеристика имущественных прав как вещных (или, напротив, обязательственных) не имеет смысла.

  1  Подробнее об этом см., например: Венедиктов А.В. Государственная социа­листическая собственность // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому пра­ву. В 2 т. Т. II (Серия «Классика российской цивилистики»). М., 2004. С. 116—122; Руба­нов А.А. Проблемы совершенствования теоретической модели права собственности //Развитие советского гражданского права на современном этапе. М., 1986. С. 106—110.

2   В результате, например, одновременно двое могут иметь «неограниченное пра­ во собственности» (по «общему праву») на один и тот же земельный участок, третий может иметь на него же ограниченное по времени «право собственности», четвер­тый — «будущее право собственности», а пятый — «право собственности» по «праву справедливости» (см.: ReimannM. Einfuehrung in das US-amerikanische Privatrecht. 2. Aufl. Miinchen, 2004. S. 131-132).

В отечественном гражданском праве вещные права вначале были известны под названием «неполных прав собственности» (т. X ч. 1 ст. 432 Свода законов Российской империи), а затем, в принятом во времена нэпа ГК РСФСР 1922 г., они были названы общепринятым термином. Однако в советский период в связи с национализацией земли и большинства других объектов недвижимости, а также уста­новлением планово-организованного имущественного оборота на­добность в категории вещных прав отпала: уже в ГК 1922 г. было на­звано лишь три таких права, а при проведении кодификации граж­данского законодательства в начале 60-х гг. XX в. эта категория была полностью ликвидирована и вещное право даже формально было сведено к праву собственности 1 .

В результате этого не только специальные научные исследования данной проблематики, но и сама терминология вещного права надол­го исчезли из отечественной цивилистики. С возрождением назван­ной категории в законах о собственности 1990 г., а затем и в новом Гражданском кодексе РФ оказалось, что в теории российского граж­данского права отсутствует единая трактовка вещных прав. Более того, до сих пор можно встретить сомнения в необходимости этой ка­тегории и предложения о переходе к «сложноструктурным моделям права собственности» 2 , т.е. о возврате к феодальной идее «расщеплен­ной собственности» (чему немало способствует и неоправданно уси­лившееся в 90-е гг. прошлого века влияние англо-американских под­ходов). Данное положение является прямым следствием забвения учения о вещных правах и вызванной этим недооценки его значения в регулировании современных имущественных отношений.

1  Исключение составляло искусственно созданное для нужд огосударствленной

плановой экономики «право оперативного управления», символизировавшее отно­сительную имущественную самостоятельность государственных юридических лиц

(ст. 21 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. и ст. 93-1 ГК РСФСР 1964 г., введенная в него лишь в 1987 г.). Однако в тогдашней литературе оно не рассматривалось как вещное право, поскольку вслед за законом юристы избегали этой терминологии (см., например: Иоффе О.С. Советское граждан­ское право. М., 1967. С. 400).

2  См., например: Богданов Е.В. Моделирование права собственности в граждан­ском законодательстве Российской Федерации // Государство и право. 2000. № 11; Савельев В.А. Сложноструктурные модели римской собственности и российское право собственности // Древнее право (Jus Antiquum). 2001. № 1 (8).

2. Понятие и признаки вещных прав

Вещные права характеризуются следующими основными чертами. Во-первых, они устанавливают непосредственное господство лица над вещью, а не над поведением другого, обязанного лица (что характерно для обязательственных прав). Они юридически оформляют непосред­ственное отношение лица к вещи, дающее ему возможность использо­вать данную вещь в своих интересах без участия иных лиц (независимо от совершения ими каких-либо действий). В обязательственных отно­шениях управомоченное лицо может удовлетворить свой интерес лишь с помощью определенных действий обязанного лица (по передаче иму­щества, производству работ, оказанию услуг и т.д.).

Во-вторых, юридическую специфику вещного права составляет его абсолютный характер. Ведь оно определяет связи управомоченного лица со всеми другими (третьими) лицами, а не с конкретным обя­занным лицом (что характерно для обязательственных прав, являю­щихся в силу этого относительными по своей юридической приро­де). Абсолютность вещных прав обусловлена как раз тем, что они закрепляют отношение лица к вещи, а не к другим лицам, исключая для них возможность препятствовать управомоченному лицу в ис­пользовании вещи либо воздействовать на вещь без его разрешения.

В-третьих, абсолютный характер вещных прав делает необходи­мой их гражданско-правовую защиту с помощью особых вещно-пра-вовых исков, которые также могут быть направлены против любых лиц, поскольку любое лицо может стать нарушителем вещного пра­ва (тогда как нарушителем обязательственного права может стать только конкретное обязанное лицо, к которому и будет обращен со­ответствующий обязательственно-правовой иск). Правда, по наше­му праву вещно-правовой иск во многих случаях может предъявить и субъект обязательственного, а не вещного права (если он обладает правомочием владения в отношении конкретной вещи). Однако субъект вещного права в этом своем качестве не сможет воспользо­ваться обязательственно-правовым иском в его защиту 1 .

1 Попытки собственников использовать для защиты своего права иски о призна­нии недействительными сделок, в которых они не участвовали, были признаны не­обоснованными Конституционным Судом РФ (подробнее о защите вещных прав см. § 1 гл. 25 настоящего тома учебника). Такая возможность предусмотрена законом лишь для собственников имущества унитарных предприятий, что также свидетель­ствует об искусственном характере имущественной обособленности последних.

Объектом вещных прав могут служить только индивидуально оп­ределенные вещи, а потому с гибелью соответствующей вещи автома­тически прекращается и вещное право на нее. Объектом же обяза­тельственного права является поведение обязанного лица — должни­ка, причем обязанность последнего может переходить к другим лицам в порядке правопреемства даже после смерти гражданина или пре­кращения юридического лица. Объектом вещных прав не могут быть не только другие (обязательственные) права, т.е. по сути — поведе­ние обязанных лиц, но и вещи, определенные родовыми признака­ми, ибо осуществление хозяйственного господства невозможно в отношении не индивидуализированного, абстрактно представляемо­го имущества. Данное положение составляет четвертую важную чер­ту вещных прав.

Перечисленными признаками в отечественной литературе обыч­но исчерпывается характеристика вещных прав. В действительности все они обладают еще одним важным свойством, традиционно отме­чаемым прежде всего в германской цивилистике, основанной на по­стулатах пандектного права. Из абсолютного характера вещных прав, проявляющегося в отношении всех третьих лиц, которые дол­жны быть поэтому четко осведомлены о содержании и видах таких прав, вытекает необходимость исчерпывающего определения в законе как видов (перечня) вещных прав, так и их содержания.

В связи с этим перечень (виды) и содержание вещных прав импера­тивно, исчерпывающим образом (numerus clausus) определяются зако­ном, исключающим какие-либо возможности появления новых, неизвестных ему видов вещных прав либо какого бы то ни было из­менения их содержания 1 . В договорных же (обязательственных) от­ношениях стороны могут создать права, не предусмотренные ника­ким законом (п. 1 ст. 8 ГК), а содержание обязательственных прав, возникающих из договоров, обычно определяется усмотрением сторон, которые могут варьировать его в конкретных ситуациях. Например, арендатор в зависимости от соглашения с арендодателем может иметь или не иметь правомочие распоряжения арендованным имуществом (путем сдачи его в субаренду, осуществления его перенайма, отдачи арендных прав в залог и т.п.) (п. 2 ст. 615 ГК), тогда как обладатель сервитутного или залогового права никоим образом не может изменить его содержание даже по соглашению с собственником вещи.

1 В германской литературе это положение обычно характеризуется как действие двух основополагающих принципов вещного права: «принудительная типизация прав» (Typenzwang) и «фиксирование (закрепление) типизации содержания прав» (Typenfixierung) (см.: BaurF., BaurJ.F., StuernerR. Lehrbuch des Sachenrechts. 16. Aufl. Mlinchen, 1992. S. 3-4; WolfM. Sachenrecht. 16. Aufl. Miinchen, 2000. S. 11; Westermann H.P. BGB-Sachenrecht. 10. Aufl. Heidelberg, 2002. S. 4; u.a.). В отечественной литера­туре значение принципа «numerus clausus» для разграничения вещных и обязатель­ственных прав было отмечено М.М. Агарковым в книге «Обязательство по совет­скому гражданскому праву» (см.: Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. I. M., 2002. С. 206).

По прямому указанию закона (п. 1 ст. 336 ГК) объектом залогового права могут быть обязательственные права (например, по «бездокументарным ценным бумагам»), но в силу отсутствия такого указания на «бездокументарные ценные бумаги» даже по воле участников правоотношения невозмож­но установить иное вещное право (например, сервитут). В этом состо­ит пятая черта вещных прав, традиционно игнорируемая в отечествен­ной литературе. Между тем данный признак вещных прав наиболее чет­ко отграничивает их от обязательственных прав. Суммируя изложенное, можно сказать, что

вещным правом является абсолютное субъективное гражданское право лица, предоставляющее ему возможность непосредственного гос­подства над конкретной вещью и отстранения от нее всех других лиц, защищаемое специальными гражданско-правовыми исками.

Таким образом, вещные права получают свой, особый правовой режим, отличный от режима их традиционного «антипода» — обяза­тельственных прав. Принято считать, что различие вещных и обяза­тельственных прав имеет исторические корни в сложившемся еще в римском частном праве различии «вещных» (actio in rem) и «личных» (actio in personam) исков, т.е. обусловлено особенностями защиты этих прав. Однако в нашем праве это различие, к сожалению, суще­ственно нивелировано законом, допускающим предъявление вещно-правового иска субъектами не только вещных, но и ряда обязатель­ственных прав (ст. 305 ГК) 1 .

1 Оно оказалось в большей мере присущим англо-американскому праву, по­скольку на нем основано деление имущества на «реальное» (real property), к которо­му относится недвижимость, и «личное» (personal property), т.е. движимое имущество, причем последнее разделяется на собственно вещи (choses in possession — «вещи во владении») и различные права (choses in action — «вещи в требовании», напоминаю­щие римские res incorporates — «нетелесные вещи»).

По объектам, а также по содержанию и способам защиты вещные права отличаются и от абсолютных по своей юридической природе исключительных прав, оформляющих отношения «интеллектуальной собственности» 1 , и от относительных корпоративных прав, оформля­ющих конкретные связи участников юридического лица друг с дру­гом и с созданной ими корпорацией.

3. Объекты вещных прав

По общему правилу объектами вещных прав признаются только вещи, причем индивидуально определенные. Объектом обязательствен­ных прав могут быть и вещи, определенные родовыми признаками (обязательство поставить определенное количество однородных то­варов), и даже часть вещи (например, при найме комнаты или ее ча­сти (койки) на время дачного или курортного сезона либо в случае известного обязательства шекспировского героя «отдать полцарства за коня»). Для вещных прав такая ситуация исключается, ибо данные абстрактные объекты не могут находиться в чьем-либо конкретном владении и стать предметом хозяйственного господства 2 .

Вместе с тем развитие имущественного оборота привело к тому, что объектами ряда сделок теперь являются не только отдельные вещи, но и целые имущественные комплексы (например, имущество предприятия), в состав которых наряду с вещами входят также иму­щественные права и даже обязанности (долги) их владельцев. Кро­ме того, имущественные права (например, удостоверенные «бездоку­ментарными ценными бумагами») стали объектом таких сделок, ко торые ранее совершались лишь в отношении вещей (договоров куп­ли-продажи, залога и др.). Такое положение иногда приводит ис­следователей к выводу о возможности признания права собственно­сти (или другого вещного права) на обязательственные права, что в свою очередь вызывает сомнения в сохранении своего значения этим важ­ным признаком вещных прав и в целом в необходимости дальнейше­го использования этой традиционной гражданско-правовой категории.

  1  В американском праве «интеллектуальная собственность» считается особой разновидностью прав собственности. Однако эти последние не являются вещно-правовыми  в европейском понимании, поэтому и с данной позиции характеристика«интеллектуальной собственности» как вещного права является ошибочной. Подроб­нее об этом см. § 3 гл. 29 настоящего тома учебника.

2  Допускаемое отечественным законодательством право собственности на ком­

нату в коммунальной квартире не только является следствием крайней остроты жи­лищного вопроса, но и не учитывает необходимости постоянной эксплуатации та­ким собственником «мест общего пользования», принадлежность которых другим ли­цам препятствует нормальному использованию «основного объекта» и наглядно

показывает его фактическую, а не только юридическую непригодность для самосто­ятельного функционирования в качестве объекта права собственности (см. также § 2 гл. 11 т. I  настоящего учебника).

Однако практические попытки пренебрежения спецификой вещ­ных прав неизбежно ведут к негативным последствиям. Так, при­менение вещно-правового способа защиты в виде иска об «истре­бовании» (возвращении в натуре) бездокументарных акций, находящих­ся у незаконных владельцев, во многих случаях оказывается безрезультатным: такие акции, даже рассмотренные в качестве «бесте­лесных вещей», не будучи индивидуально определенными объектами, смешиваются на счете приобретателя с другими аналогичными акция­ми того же эмитента, в силу чего исключается возможность их последу­ющего истребования первоначальным владельцем (собственником), так как новый приобретатель всегда может утверждать, что речь идет о дру­гих акциях, вполне законно приобретенных им у другого отчуждателя.

Такая ситуация является прямым следствием отождествления сначала законодателем (ст. 2 и 18 Федерального закона «О рынке цен­ных бумаг»), а затем и правоприменительной практикой правового режима ценных бумаг как документов (индивидуально определенных вещей) и «бездокументарных ценных бумаг», в действительности яв­ляющихся лишь способом фиксации соответствующих обязатель­ственных и (или) корпоративных прав (ст. 149 ГК). Зафиксирован­ные подобным образом права не могут и не должны защищаться вещно-правовыми способами, поскольку для этого предназначены обязательственно-правовые (иск о возмещении причиненных убыт­ков) либо общеправовые (иск о признании права) способы защиты. Не случайно, например, в силу п. 4 ст. 454 ГК к отношениям по воз­мездному отчуждению (переходу) прав нормы о купле-продаже вещей применяются, только «если иное не вытекает из содержания и харак­тера этих прав».

Как уже отмечалось ранее 1 , при исчезновении документарной формы исчезают и функции, традиционно присущие ценным бума гам: они переходят к депозитариям, с которыми (как и с обязанны­ми по таким «ценным бумагам» лицами) «обладатели» «бездокумен­тарных ценных бумаг» находятся в обязательственных отношениях. Однако происшедшая замена вещных отношений обязательственны­ми, к сожалению, не учитывается ни законодательством о ценных бу­магах, ни правоприменительной практикой.

  1 См. § 3 гл. 11 т. I настоящего учебника.

Что же касается нахождения прав в составе имущественных ком­плексов — объектов права собственности или других вещных прав, то следует иметь в виду условность такой квалификации. Прежде все­го «имущество» обычно составляет единый комплекс лишь для целей оборота, т.е. в обязательственных отношениях (например, при совер­шении сделок по продаже или аренде предприятия) либо в случаях универсального правопреемства (при прекращении существования одного из субъектов в ситуации реорганизации юридических лиц или наследования после смерти гражданина). Так, паевые инвестицион­ные фонды выступают в качестве единых имущественных комплек­сов только как объект договора доверительного управления, заклю­чаемого их совладельцами с управляющей компанией 1 . Это же относится и к предприятию как имущественному комплексу, высту­пающему в качестве единой недвижимой вещи (п. 1 ст. 132 ГК) при его продаже и аренде. При непосредственной эксплуатации (ис­пользовании) имущества предприятия его собственником (субъектом иного вещного права), т.е. в статике имущественных отношений, сразу же выявляются особенности правового режима отдельных со­ставляющих его объектов.

Более того, даже при передаче таких комплексов uno actu (по од­ной, единой сделке), например при продаже или аренде предприятия, переход прав на каждый из составляющих их объектов все равно осу­ществляется с соблюдением особенностей их правового режима, т.е. специфики вещных или обязательственных (а также исключительных и корпоративных) прав. Именно поэтому здесь требуется составление специальных актов инвентаризации и передачи имущества (ст. 561, 563, 659, 664 ГК), в которых перечисляются (т.е. индивидуализиру­ются) все объекты, составляющие соответствующий комплекс, вклю­чая вещи, права и долги.

1 Подробнее о правовом режиме паевых инвестиционных фондов и других иму­щественных комплексов как объектов гражданских прав см. § 2 гл. 11 т. I настояще­го учебника.

Тем самым фактически реализуется давно известный развитым европейским правопорядкам принцип специализации (Speziali-taetsprinzip, Bestimmtheitsgrandsatz), согласно которому вещное пра­во, в отличие от обязательственного, можно установить только на отдельные определенные вещи, но не на их совокупности 1 . Этот принцип действует для вещных прав и не распространяется на сфе­ру обязательственных отношений (поскольку предметом сделок мо­гут быть и совокупности вещей — «имущественные комплексы»).

Данное положение обычно не учитывается при попытках объяв­ления объектом права собственности конкретного лица «имущества в целом». С вещно-правовых позиций это, строго говоря, невозмож­но, ибо правовой режим конкретных объектов, составляющих иму­щество («собственность») лица, в действительности различен. Следо­вательно, нахождение в составе имущества определенного лица его прав и обязанностей не отменяет и не изменяет вещно-правовых под­ходов. Имущественные права в отечественном правопорядке по-прежнему не могут и не должны рассматриваться в качестве самосто­ятельных объектов вещных прав (исключается ситуация появления «права (собственности) на право»).

Таким образом, особенности вещных прав сохраняют как теоре­тическое, так и практическое значение. Получившие известное рас­пространение в современной литературе утверждения о том, что «большинство гражданских правоотношений являются смешанными вещно-обязательственными» и что «право собственности имеет объектом не только вещи, но и права» 2 , не учитывают того обстоя­тельства, что вещи и их совокупности являются объектами как отно­шений присвоения (статики имущественных отношений), так и от­ношений оборота (динамики имущественных отношений), имеющих различный гражданско-правовой режим. В первом случае они стано­вятся объектами вещных прав, а во втором — обязательственных. При этом и только в качестве объектов обязательственных прав могут выступать как вещи (в том числе определенные родовыми, а не индивидуальными признаками), так и права требования или пользования вещами. Появление таких прав в роли объектов других (вещ­ных) прав (конструкция «право на право») здесь исключается: обя­зательственные права, в отличие от вещных прав, не в состоянии обеспечить управомоченному лицу непосредственное (без действий обязанного лица) господство над вещью.

  1  BaurF., BaurJ.F., Stuerner R. A. a. O. S. 31-32; Koziol H., WelserR. Grundriss des buergerlichen Rechts. Bd. I. 11. Aufl. Wien, 2000. S. 209, 223-225.

2  Брагинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных пра­воотношений // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М., 1998.

С. 115 и ел.

4.  Виды вещных прав

Категорией вещных прав охватываются:

•     во-первых, право собственности — наиболее широкое по объему пра­вомочий вещное право, предоставляющее управомоченному лицу максимальные возможности использования принадлежащего ему имущества. Оно является основным, наиболее важным, но не един­ственным вещным правом;

•     во-вторых, включаются иные, ограниченные (по сравнению с содер­жанием права собственности) вещные права (по традиции нередко

называемые также jure in re aliena — «права на чужие вещи»). Подав­ляющее большинство ограниченных вещных прав связаны с исполь­зованием земельных участков и других объектов недвижимости и в силу этого подлежат государственной регистрации. Их примером яв­ляются сервитут, известные многим правопорядкам со времен рим­ского частного права.

Небольшая группа вещных прав призвана обслуживать главным образом потребности имущественного оборота, в связи с чем в отече­ственной литературе их нередко причисляют к обязательственным, а не вещным правам либо говорят об их «смешанной» («вещно-обязатель-ственной») природе. Речь идет прежде всего о залоговом праве, которое со времен предыдущей кодификации гражданского права 60-х гг. при­нято рассматривать не как вещное право, а как способ обеспечения надлежащего исполнения обязательств. Кроме того, объектом зало­га могут быть не только вещи, в том числе движимые, но и некото­рые имущественные (обязательственные) права.

Наконец, в отечественном правопорядке в период господства плановой экономики появились и развивались вещные права, при­званные оформлять в достаточной мере условную имущественную обособленность государственных и иных унитарных предприятий и учреждений — юридических лиц, не являющихся собственниками закрепленного за ними имущества.

Права оперативного управления и хозяйственного ведения имуществом учредителя-собственника сохра­няются в нынешней экономике переходного типа вместе с не менее искусственными организационно-правовыми формами юридических лиц — несобственников, позволяя последним считаться самостоя­тельными участниками гражданско-правовых отношений.

В российском гражданском праве, в отличие от некоторых зару­бежных правопорядков, в качестве самостоятельного вещного или иного имущественного права не выделяется право владения вещью (имуществом). В нашем праве оно традиционно рассматривается толь­ко в качестве правомочия (составной части) определенных вещных и обязательственных прав, не имеющего самостоятельного значения.

В римском праве владение вещью (possessio), как известно, счи­талось необходимой предпосылкой наличия права собственности на нее. Развитый имущественный оборот также потребовал юридичес­кого признания факта владения вещью, в результате которого и ее фактический (беститульный) владелец при определенных условиях мог бы получить правовую защиту своего владения и использовать вещь в обороте. Этим объясняется появление норм о признании владения «фактической властью над вещью» (§ 854 Германского граж­данского уложения; п. 1 ст. 919 Швейцарского гражданского кодекса).

В российском гражданском праве как до революции, так и в на­стоящее время действуют правила о защите фактического владения (п. 2 ст. 234 ГК РФ), но как таковое оно не признается особым вещ­ным правом. Вместе с тем защита факта владения с помощью права придает ему известное юридическое значение, хотя владение и не превращается в самостоятельное вещное право 1 . Речь идет лишь об особой «поссессорной» владельческой защите, с помощью которой ох­раняется сам факт принадлежности вещи определенному лицу, в принципе безотносительно к наличию у него какого-либо права на нее 1 . Это положение традиционно отличает «поссессорную» владель­ческую защиту от другой разновидности владельческой защиты — «петиторной», предполагающей доказательство права на спорную вещь, т.е. законности, правомочности владения.

1 См.: Синайский В.И. Русское гражданское право (Серия «Классика российской цивилистики»). М., 2002. С. 199. Данное обстоятельство, по словам В.И. Синайско­го, и породило многолетнюю дискуссию о том, есть ли владение факт или право (под­робнее о ней см., например: Вороной В.В. Феномен владения в цивилистической на­уке // Законодательство. 2002. № 10).

Однако этот более чем вековой спор, по сути затеянный крупнейшим герман­ским цивилистом XIX в. Р. Иерингом в полемике с другим корифеем европейской цивилистики — Ф.-К. Савиньи (см. подробнее: Хвостов В.М. Система римского пра­ва. Учебник. М., 1996. С. 272-276; Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 219-220), привел лишь к созданию «весьма скудного» по содержанию и «незначительного» по силе (как выразился В.М. Хвостов) права фактического вла­дельца вещи на защиту своего владения от самоуправных посягательств других лиц (ср. § 858-862 Германского гражданского уложения). Теперь такое право известно и нашему законодательству (п. 2 ст. 234 ГК).

Следует напомнить, что и в римском праве самостоятельный ин­ститут владения также служил прежде всего для предоставления вла­дельческой защиты не только законным собственникам, но и добро­совестным и фактическим владельцам вещей. «Держателям» же чу­жих вещей в силу договора, например арендаторам или хранителям, вещно-правовой (владельческой) защиты не предоставлялось. Рас­пространение на них владельческой защиты впервые последовало лишь в конце XIX в. в Германском гражданском уложении.

В отечественном гражданском праве признание владения право­мочием ряда имущественных (гражданских) прав, в том числе обяза­тельственных (например, прав арендатора или хранителя вещи), привело к признанию субъектов этих прав законными владельцами со­ответствующего имущества (вещей) с предоставлением им вещно-правовой (владельческой) защиты. Разумеется, эта защита носит петиторный, а не поссессорный характер, ибо речь идет о законном вла­дении чужими вещами, основанном на определенном юридическом титуле, наличие которого и служит основанием для ее предостав­ления.

Примечательно, что дореволюционное российское право, при­знавая субъектов договорных прав «производными владельцами», тем не менее не давало им вещных («владельческих») исков против соб­ственника (ср. ст. 691, 693 т. X ч. 1 Свода законов Российской импе­рии и ст. 884, 886 проекта Гражданского уложения). ГК РСФСР 1964 г. в ст. 157 впервые предоставил право лицу, владеющему вещью в силу договора («держателю»), предъявлять вещно-правовые иски к треть­им лицам, а действующий ГК РФ, следуя принятым ранее законам о собственности, допустил предъявление таких исков к самому собственнику (ст. 305)'. Таким образом, данным решением мы обязаны современному гражданскому законодательству.

Предоставляемый в этих целях иск был известен римскому праву под назва­нием Публицианова иска (actio in rem Publiciana). Это понятие можно встретить и в современных работах.

 В результате этого владельцами вещей считаются субъекты не только вещных, но и многих обязательственных прав. В связи с этим они получают и вещно-правовую защиту своих прав против всех тре­тьих лиц, включая даже собственника вещи (как, например, аренда­тор). Следствием данного положения стали известное смешение гражданско-правовых способов защиты различных имущественных прав и вызванная этим фактическая утрата значения гражданско-правовых особенностей защиты права в качестве его квалифициру­ющего признака (позволяющего разграничивать вещные и обязатель­ственные права).

Однако владение как элемент (правомочие) договорного (обязатель­ственного) права защищается вещно-правовым (владельческим), при­чем петиторным иском лишь от посягательств третьих лиц, не явля­ющихся стороной соответствующего договора. Ведь владение вещью в рамках обязательственного правоотношения, без цели ее отчужде­ния, само по себе не может породить никаких вещных прав. Поэто­му такой владелец и получает лишь «право защищать (правда, в сво­их интересах) сферу чужого фактического господства» 2 . При наруше­нии же условий договора контрагентом-собственником владение, строго говоря, должно защищаться прежде всего обязательственно-правовыми исками (ст. 398 ГК), а не вещно-правовыми способами (ст. 305 ГК).

В отличие от этого фактическое (беститульное) владение, по мет­кому выражению Г. Дернбурга, «время возводит в право», и потому фактический владелец защищает свое господство над вещью, кото­рое нельзя смешивать с владением чужой вещью в рамках обязательственных отношений 1 . По своей юридической природе такая вла­дельческая защита является поссессорной и уступает требованиям титульных владельцев, опирающихся на возможности петиторной защиты своих прав.

Таким образом, владение в российском праве представляет собой либо фактическое (не юридическое) состояние, либо элемент (право­мочие) других (обязательственных или вещных) прав, но не особое, самостоятельное вещное право. Вместе с тем такое положение само по себе никак не препятствует его гражданско-правовой защите.

1  В ГК РСФСР 1964 г. такой защитой «законного владельца» стремились усилить защиту интересов самого собственника, который, передавая свою вещь во владение контрагента по договору, «должен быть уверен в том, что в руках этого лица вещь будет защищена законом не хуже, чем в его собственных руках» (Иоффе О.С., Тол­стой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 179), а в ГК 1994 г., как и в законах о собственности, — защитить от возможного произвола государства-соб­ственника самостоятельность государственных предприятий и интересы арендаторов государственного имущества (Суханов Е.А. Российский Закон о собственности. На­учно-практический комментарий. М., 1993. С. 143).

2  Покровский И.А. Указ. соч. С. 234.

§ 2. Вещное право и присвоение (собственность)

1. Собственность (присвоение) как экономическая категория

Вещные права представляют собой основной юридический спо­соб оформления экономических отношений присвоения (собствен­ности). Следовательно, без рассмотрения данных экономических от­ношений невозможно понять и их правовое оформление, прежде всего — право собственности как основное вещное право.

Термин «собственность» нередко употребляется в самых раз­нообразных значениях. В одних случаях его используют как синоним, эквивалент понятий «имущество» или «вещи», говоря, например, о «передаче собственности» или о «приобретении собственности». В других случаях считают, что речь идет о сугубо экономическом от­ношении, а иногда, напротив, это понятие отождествляют с чисто юридической категорией — правом собственности и т.д. В результа­те этой путаницы складываются ошибочные представления и стерео­типы относительно собственности — в частности, распространенное мнение о том, что экономические отношения собственности юриди­чески всегда оформляются только с помощью права собственности. Между тем в экономическом и юридическом понимании собствен­ности имеются существенные различия.

Собственность — это, конечно, не вещи и не имущество. Это — определенное экономическое (фактическое) отношение, подвергае-

1 Это различие не учитывают современные сторонники признания владения самостоятельным вещным правом (см., например: Коновалов А.В. Владение и владель­ческая защита в гражданском праве. 2-е изд. СПб., 2002. С. 17 и ел.).

мое правовому оформлению. Экономическое отношение собствен­ности,

•     во-первых, состоит из отношения лица к имуществу (материальному благу, в том числе к вещи) как к своему, присвоенному, которое мож­но непосредственно использовать по своему усмотрению и в соб­ственных интересах;

•     во-вторых, включает также отношение между людьми по поводу при­своенного имущества (материальных благ), которое заключается в том, что лицу, присвоившему имущество, все другие лица должны не препятствовать в его самостоятельном использовании; более того, присвоивший имущество по своему усмотрению может отстранять или допускать других лиц к его использованию.

Первое из названных отношений, выражающее господство лица над имуществом, рассматривается как вещественная сторона экономи­ческих отношений собственности. Второе отношение, отражающее отстранение всех других лиц от чужого, присвоенного имущества, со­ставляет общественную (социальную) сторону этих отношений 1 .

Право оформляет обе названные стороны экономических (фак­тических) отношений собственности: и отношения между людьми по поводу имущества, давая владельцу возможности защиты от необос­нованных посягательств иных (третьих) лиц, и его отношение к при­своенному имуществу, определяя возможности и границы его дозволенного использования. В первом случае проявляется абсолют­ный характер вещных правоотношений, в том числе правоотношений собственности. Во втором случае речь идет о содержании и реальном объеме правомочий субъекта имущественного права (в том числе соб­ственника). Таким образом, правовая форма отношений собст­венности (присвоения) предопределяется их экономическим содер­жанием.

1 Отмеченное в современной литературе различие вещественной и обществен­ной сторон экономического отношения собственности (см.: Егоров Н.Д. Вопросы правового опосредования отношений собственности // Труды по гражданскому праву. / Под ред. А.А. Иванова. М., 2003. С. 28-31) было известно и дореволюционной рус­ской цивилистике в качестве «новой теории» вещных правоотношений (см.: Синай­ский В.И. Указ. соч. С. 196-197). Впрочем, теперь его также оспаривают с указани­ем на то, что «общественная сторона» отношений присвоения в действительности не входит в их содержание, которое следует ограничивать отношением лица к вещи (см.: Иванов А.А. Собственность и товарно-денежные отношения // Труды по граждан­скому праву. М., 2003. С. 56-58).

Следует отметить, что проблематике политэкономической трак­товки категории «присвоение», ее связи с понятиями «общественное производство», «производственные отношения» и углубленному анализу иных экономических категорий ранее отводилось немало места в граж­данско-правовой литературе 1 . Однако для гражданского права вполне достаточно ограничиться рассмотрением экономических отношений собственности как фактических отношений принадлежности (присвоенно-сти) конкретного имущества, составляющих предмет правового регули­рования, и не углубляться в трактовку собственности как совокупности производственных отношений, оставив его политэкономии.

Таким образом, экономическое содержание отношений собствен­ности заключается, во-первых, в том, что лицо присваивает некие материальные блага (имущество, вещи), которые тем самым отчуж­даются от других лиц. Очевидная суть присвоения заключается в от­ношении к присвоенному имуществу как к своему. При этом присво­ение какого-то имущества (вещи) одним лицом неизбежно влечет отчуждение этого имущества от всех других лиц, иначе присвоение теряет всякий смысл. Поэтому, например, провозглашавшиеся у нас попытки «ликвидации всеобщего отчуждения от средств производ­ства» или еще от какого-либо имущества — бессмыслица, ибо конк­ретные вещи не могут быть одновременно присвоены всеми. С этой точки зрения любая собственность (присвоение) является частной, так как оформляет принадлежность конкретных вещей конкретным лицам (субъектам), в том числе, например, государству, поскольку последнее как самостоятельный субъект в этом смысле противосто­ит всем другим субъектам 2 .

Во-вторых, присвоение имущества связано с осуществлением над ним хозяйственного (экономического) господства, т.е. с исключитель-

1               См., например: Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского пра­ва. М., 1963. С. 9-26. К сожалению, эти глубокие и интересные исследования по необходимости во многом носили идеологизированный характер, а главное — уво­дили далеко в сторону от проблематики вещного права, которая должна была бы со­ставить один из главных предметов внимания цивилистов.

2               В политэкономическом смысле государственную (публичную) собственность можно рассматривать как сложную структуру отношений присвоения, участниками которых выступают не государственные органы, а общество в целом, его отдельные слои (классы), группы и т.д. (см., например: Мазаев В.Д. Публичная собственность в России: конституционные основы. М, 2004). Однако такой подход выходит дале­ко за рамки цивилистического анализа.

ной возможностью лица, присвоившего конкретное имущество, по своему усмотрению решать, каким образом использовать это имуще­ство. При этом такое лицо руководствуется собственными интереса­ми, а не указаниями иных лиц, например органов государства, опре­деляя направления использования своего имущества (какую его часть пустить в оборот и на каких условиях, какую оставить в резерве, ка­кую потребить и т.д.), в том числе допуская к его использованию дру­гих лиц или устраняя их от этого.

В-третьих, лицо, присвоившее имущество, получает не только приятное «благо» обладания им как следствие своего хозяйственного господства над имуществом. Одновременно на него возлагается и бремя содержания собственных вещей, в том числе:

•     необходимость осуществления их ремонта и охраны;

•     несение риска случайной гибели или порчи от причин, за которые никто не отвечает (например, при стихийных бедствиях);

•     несение риска возможных потерь от неумелого или нерационально­го ведения своих дел (вплоть до разорения и банкротства).

В этом смысле наличие бремени собственности действительно обязывает владельца имущества быть настоящим, заботливым хозя­ином своих вещей и расчетливым коммерсантом 1 .

Именно сочетание блага и бремени собственности характеризует положение настоящего собственника, а отсутствие бремени забот, риска и потерь имущества никогда не сделает его подлинным хозяи­ном. Убедительное подтверждение этому дали попытки объявления трудовых коллективов «хозяевами» имущества государственных предприятий, предпринимавшиеся у нас в конце 80-х гг. XX века, а в настоящее время — статус унитарного предприятия, имущество которого теперь заботливо «охраняется» от других участников оборо­та его учредителем-собственником, а не самим владельцем.

Таким образом,

экономические отношения собственности представляют собой отношения присвоения конкретными лицами определенного имущества (материальных благ), влекущие его отчуждение от всех иных лиц и предоставляющие возможность хозяйственного господства над при­своенным имуществом, соединенную с необходимостью несения бреме­ни его содержания.

  1 Эту сторону содержания отношений собственности в современной литературе удачно отметил и обосновал Д.Н. Сафиуллин // Право собственности в СССР. М 1989. С. 43.

2. Правовые формы экономических отношений собственности

Фактические (экономические) отношения собственности по­являются как следствие формирования рыночного хозяйства, ос­нованного на товарно-денежном обмене. Ведь в натуральном хо­зяйстве производителю, как известно, незачем было «присваивать» произведенный им же продукт — он и так принадлежал ему, и никому другому. А вот осуществить товарообмен без предварительного при­своения товара невозможно, ибо произвести отчуждение (обмен) то­вара сможет только тот, кто его присвоил. Участники товарообмена должны быть уверены в том, что именно отчуждатель осуществляет хозяйственное господство над данным товаром (имуществом), явля­ясь, следовательно, его собственником. Поэтому отношения присво­ения (собственности) являются необходимой предпосылкой товаро­обмена.

Более того, как показывает исторический опыт, в товарном (ры­ночном) хозяйстве они неизбежно требуют юридического признания и правовой защиты. Иначе говоря, здесь они всегда выступают как экономико-правовые отношения, поскольку их экономическое содер­жание немыслимо вне правовой оболочки 1 .

Подробнее см.: Суханов ЕЛ. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 15-16.

Из этого, однако, не следует, что такие экономические отношения юридически всегда оформляются только с помощью права собствен­ности. Экономические отношения собственности приобретают раз­личные юридические (гражданско-правовые) формы. Ведь их объек­том выступают товары, которые в развитом товарном обороте пред­ставляют собой отнюдь не только вещи. Форму товара получают как материальные, так и нематериальные результаты работ и услуг, нема­териальные результаты творческой деятельности, а также отдельные права (например, оформленные в виде ценных бумаг, либо корпора­тивных «прав участия») и даже средства индивидуализации товаров (товарные знаки, фирменные наименования и т.п.). Гражданско-пра­вовой режим этих объектов, как уже отмечалось, устанавливается с помощью не только вещных, но и обязательственных, и исключи­тельных, и корпоративных прав. И даже вещные права, имеющие объектом только вещи, тоже не исчерпываются правом собственности. Таким образом, товар в экономическом смысле юридически от­нюдь не всегда составляет объект права собственности (хотя он в любом случае, безусловно, является объектом тех или иных граж­данских прав). Экономические же отношения собственности как составная часть предмета гражданско-правового регулирования ока­зываются гораздо шире, чем непосредственный предмет права соб­ственности или даже вещного права в целом. Последний представля­ет собой лишь часть экономических отношений собственности, охваты­вая отношения по принадлежности (присвоенности) только вещей, т.е. материальных благ, имеющих экономическую форму товара.

Дополнительная литература

Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность // Ве­недиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. II (Серия «Клас­сика российской цивилистики»). М., 2004.

Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М., 1999.

Рубанов А.А. Проблемы совершенствования теоретической модели права собственности // Развитие советского гражданского права на современном этапе. М., 1986.

Синайский В.И. Русское гражданское право (Серия «Классика российской цивилистики»). М., 2002.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М., 1991.