Органично из балльной системы родилась и биржа проектов. Точнее — система бирж. В начале исследовательских работ сами задачи порождались насущными проблемами конкретных тем — изучить эффективность напыления металлов в зависимости от насыщенности топливом газовоздушной смеси, влияние формы входного канала на плотность напыляемого слоя, до каких скоростей звука надо разгонять пламенный поток, чтобы получить пористость в одну десятую процента — и так далее. Задачи решались самими коллективами, что их и породили, благо группы собирались под конкретный проект и так по нему и работали. Постоянно возникали и рацпредложения — например, приспособление по обработке критических сечений форсунок аппаратов напыления, станок по изготовлению фильер переменного сечения для вытягивания стеклонити, который позволил уменьшить толщину волокон до трех микрометров. И так далее — народ бурлил решениями.
Но еще больше он бурлил идеями, которые пока не были решены. И я, как участник множества технических комитетов, видел этот ком нерешенных задач. Да и по ряду уже решенных проблем были сомнения — так ли уж они эффективны? Нельзя ли решить их проще и элегантнее? Вопрос был в том — кто будет заниматься решением этих проблем. Ведь они рождались в рамках ограниченных групп — пять, десять, двадцать человек — и они пытались их решать своими силами. И этих сил не всегда хватало, да и не всегда возникающие вопросы были в компетенции самой группы — скажем, прикидки показывали, что стекловолокно из двух сортов стекла, с ядром и оболочкой, может дать отличные результаты в плане своих свойств — прежде всего прочности. Ну да — композиты порой казались просто сказочным материалом. Но вот не было у них под рукой специалиста, который взялся бы за попытку изготовить аппарат для вытягивания такого волокна. Специалиста надо было искать.
А так во всем — современная технология редко когда затрагивает только одну область, а больше норовит залезть в пару-тройку смежных областей. То же стекло потребовало привлечения специалистов по электролитам, когда оказалось, что при повышенных напряжениях на металлических выводах мощных электронных ламп стекло начинает диссоциировать и вести себя как электролит — собственно, оно таковым и являлось — там же и металлы, тот же натрий, и диэлектрики. А от этого происходило перемещение ионов натрия в толще стекла, у отрицательного вывода их становилось все больше, стекло меняло свой химический состав — плотность, температурный коэффициент, соответственно, режимы работы становились нерасчетными, то есть диапазон температур, в которых изначальный состав стекла работал нормально, вдруг переставал подходить для стекла нового состава, образовавшегося в процессе работы лампы, оно отвечало на такое издевательство микротрещинами, через которые воздух просачивался в баллон лампы, давление возрастало, электроны все чаще сталкивались с молекулами воздуха, возникавшие ионы все сильнее бомбардировали катод, разрушая его покрытие и меняя его химический состав, и лампа переставала работать. И кто бы мог про такое подумать? Никто и не думал, пока не провели химический анализ такого разрушенного стекла очередной вышедшей из строя лампы. Да и провели-то его уже с горя, когда после нескольких недель безуспешных поисков выхода ламп их строя наконец прислушались к голосу самого молодого участника рабочей группы — не посмеялись, так как смеяться над предложениями было запрещено в административном порядке под угрозой штрафов, а при многократном повторении — увольнением, но все-таки хмыкнули. И оказалось, что "молодой"-то был прав! За что он сразу и огреб кучу баллов в свою копилку. Так послойный химический, а потом и кристаллографический, анализ разрушенных или просто изрядно поработавших деталей вошел у нас в стандартную практику исследований. Естественно, с автоматизацией самого процесса. Точнее, процессов — материалы-то разные, и одинаково сослаивать их не получится.
Так что у нас образовывалось все больше групп и группочек, которые как могли решали свои проблемы. Но их проблемой было то, что они варились в собственном соку. Как первобытный бульон. Из которого произошли клетки. Потом организмы. А в организмах — кровеносные системы. Обмен жидкостями. Обмен!!! Я, конечно, не Менделеев, но идея обмена мне действительно приснилась. Четко помню, как я подскочил в кровати, и, опасаясь упустить слабую ниточку рассуждений, минут пять сидел и тупо пялился в пустоту перед собой, стараясь удержать в сознании слабый огонек мысли-сна. Наконец идея прочно закрепилась в мозгу, и можно было уже спокойно ее обдумать. А то бывало, что проснешься с какой-то вроде бы умной мыслью, а потом — бац, бац — и забывается буквально через минуту, и остается только ощущение того, что только что помнил и уже забыл что-то важное и нужное. Не люблю такие моменты. Но в этот раз все было по-другому — идею обмена я не упустил, оставалось теперь облечь ее в конкретные организационные формы. Вот уж точно — "идеи первичны, материя — вторична". Так что — к черту марксизм, даешь гегельянство! или наоборот…? в общем — надо следить за языком, а то как бы не ляпнуть такое на людях… ну да к этому я уже привычный. Штирлиц.
И вот, пользуясь тем, что я участвовал во множестве технических комитетов, а, значит, видел общую картину, я и начал исподволь продумывать и проталкивать новинку. Начал с составления перечня наиболее интересных или важных проблем, которые не могли решить какие-то группы. И с этим перечнем я ходил по другим группам и специалистам, чтобы они посмотрели, подумали, предложили какое-то решение или человека, который мог его предложить — народа было уже много, и всех, естественно, я не знал, так что в своих поисках я активно пользовался картотекой кадровиков, в которой помимо стандартных "ФИО — даты рождения — мест учебы — и так далее" указывались и области их работы, интересы, хобби и предпочтения — мы с самого начала собирали по людям максимально возможную информацию — кто знает — что когда выстрелит? По каждому человеку в картотеках было несколько групп карточек, каждая группа содержала несколько индексов по ключевым словам, в качестве которых выступали пробитые отверстия — скажем, если человек занимался аналитической химией, его карточка присутствовала в группе карточек "химия", и на позиции "аналитическая химия" было пробито отверстие, а если он еще занимался нефтехимией — отверстие было пробито и в этой позиции — всего по одной только химии мы собрали уже семьдесят критериев в двух группах-индексах. Поэтому из этих индексов можно было вытянуть — вручную или на сортировальной машине, скажем, группу "аналитическая химия" и по номерам и ФИО отобранных карточек получить перечень людей, занимавшихся этим вопросом. Да, возня с кипами картонок, скорее — перфокарт, в которых были пробиты отверстия под наличие-отсутствие нужных признаков, была не такой быстрой, как поиск на компьютере, но мне даже нравился такой анахронизм — как будто искал сокровища. По сути, так и было.
Так что, побегав таким образом пару месяцев, я ухватил суть этой деятельности, и теперь можно было уже не самому бегать-искать нужных людей, а чтобы они искали проекты-задачи — пора было и горам походить-подвигаться. За это время у меня уже образовался штат помощников чуть ли не из тридцати человек — они и стали персоналом по обслуживанию биржи проектов — пока еще единственной. Помощники подбирались как обычно — если кто-то проявлял инициативу, задавал толковые вопросы, делал разумные предложения — "Ну-ка братец, а давай-ка ты этим и займешься". Некоторые так и оставались в этой структуре, некоторые возвращались обратно "в науку", но, главное, подбирались в основном люди, работавшие "на земле", знакомые со спецификой тем и проектов. "Со стороны" приходили в основном технические специалисты — секретари, расчетчики, хозяйственники, но и они постепенно проходили курсы, на которых изучали области тех проектов, по которым они работали — направлений было много, и скоро народ начинал специализироваться. Со временем эта структура разрослась до нескольких сотен человек, которую мы назвали Координационный Комитет по Научным Разработкам — ККНР, в обиходе — КоКоН.
Собственно, эта биржа проектов была нашим очень удачным нововведением. Она состояла из перечня проектов, в которых давалось само описание проекта, сроки, стоимость в баллах — и любой желающий мог подать заявку и поучаствовать в конкурсе на разработку. Ну, не любой и не для каждого проекта — доступ ограничивался количеством баллов, уже заработанных ранее на других проектах, поэтому для небольших проектов или задач в рамках больших проектов — да, был доступ чуть ли не у любого конструктора и даже студента. А вот задачи посложнее могли разрабатывать только зарекомендовавшие себя разработчики, а если это был коллектив — какая-то лаборатория или просто несколько скооперировавшихся в научную артель людей — тут уж им требовалось иметь определенное условиями проекта число участников с минимальным количеством баллов. Причем баллов — научных, а не, например, военных или журналистских — у тех была своя балльная система, хотя мы и продумывали, как бы между ними провести параллели, чтобы знаки отличия за набранные баллы воспринимались бы обществом одинаково положительно — работа в лабораториях хотя обычно и менее опасна, но не менее важна для общества.
Конечно же, были проекты совершенно секретные, которые просто не выставлялись на биржу, были проекты, по которым было желательно наличие участников с опытом работы в той же области. Но если по какому-то проекту не удавалось найти решения, или же никто просто не брался за проект по каким-то причинам, то он сначала "дорожал" — за него увеличивалось количество баллов, а потом начинал спускаться на все более низкие уровни — доступ к нему получал все более широкий круг людей, расширяя базу потенциальных разработчиков — ведь даже среди студентов находились не только амбициозные, но еще и толковые люди, чей если не опыт — откуда ему взяться? — то хотя бы ум, объем знаний, желание попробовать себя в сложном проекте, позволяли решить проблему и сразу заработать кучу баллов. И все это поначалу обслуживалось вручную — отслеживание сроков, переоценка стоимости, понижение уровня доступа, печать бюллетеней с перечнем актуальных проектов для каждого из допусков, хотя постепенно мы переводили все на перфокарты с обслуживающей ЭВМ — скоро мы автоматизировали даже печать, точнее — набор матриц для печати бюллетеней.
И вот, узнавая из этих бюллетеней о проектах, коллективы и отдельные ученые, техники, технологи, инженеры, студенты подавали заявки на участие в конкурсе по конкретным проектам. Участники конкурса сначала предоставляли эскизное описание своего решения, а уже потом комитетом конкурса принималось решение — продолжать или нет работы — в том числе и сравнением с другими проектами. Причем все решения были доступны и другим коллективам, участвующим в том же конкурсе, а также независимым экспертам, набравшим определенное количество баллов — им это вменялось в обязанность, и за рассмотрение эскизных проектов начислялись баллы, причем тоже — если они в конце концов оказывались правы — дополнительно еще доначислялись баллы, а если ошибались — баллы снимались, да еще и при наличии нескольких ошибок человек мог вылететь из списка экспертов, несмотря на количество баллов. То есть участникам сразу же была доступна критика и дополнения по их решению — таким образом они выполняли проверку своих идей, получали их разбор с тем, чтобы улучшить какие-то моменты, получали они и новые идеи из решений других участников или заключений экспертов — тут уже главное, чтобы фиксировалось — чья именно идея применена в том или ином проекте — чтобы не забыть наградить баллами автора или авторов. Если и после разбора было неясно — чей проект лучше — работы продолжались по паре-тройке вариантов. Все эти моменты отслеживал секретарь проекта — он вел журнал идей — кто что выдвинул — и на основе этого подбивались итоги. Руководил же проектом либо один человек — руководитель проекта, либо проектная комиссия — тут все зависело от важности, стоимость и секретности проекта. Занимать эти позиции также могли только люди, набравшие определенное количество баллов и прошедшие минимум через три успешных проекта в данной области. Поначалу, когда еще внедряли эту систему таких людей, естественно, просто не было, но с середины сорок второго уже начал набираться пул потенциальных экспертов и руководителей проектов — дело понемногу раскручивалось.
И, получив "добро", конкурсанты начинали трудиться над проектом. Баллы за проект начислялись по сложной системе. Была первоначальная стоимость проекта, которая пока определялась довольно произвольно и формализация этого процесса лишь просматривалась в туманном будущем. И потом шли коэффициенты — за скорость, за простоту и надежность решения, а потом еще по результатам эксплуатации могли доначислиться или сняться баллы — то есть ввели и обратную связь.
Это были баллы, выделявшиеся на проект. И затем они распределялись между участниками — конкурсантами, руководством и техперсоналом проекта. Внутри коллективов, работавших по проекту, действовала примерно такая же система, так что даже люди, не выдвинувшие идей, но честно отработавшие по идеям своих коллег, получали баллы, пускай и меньше, чем генераторы идей — не все же могли выдвигать идеи, и вместе с тем крепкие середнячки были опорой для творцов, поэтому их тоже надо было поощрять. В принципе, со временем они даже могли выбиться в эксперты или руководители — рассмотреть чужие идеи, организовать их обсуждение — тут важнее опыт, когда просто "видишь", что сработает, а что — нет. Ну а если "видишь" неправильно, то с потерей баллов вскоре потеряешь и возможность оказывать влияние на проекты. Так что биржа была тем местом, где можно было заработать баллы за научно-конструкторскую деятельность. Точнее — одно из таких мест — человек мог наработать баллов даже вообще не участвуя в новых разработках, а лишь обучая студентов. Мы даже в качестве эксперимента начали вводить и "доплаты" за качество обучения — если, скажем, чей-то студент начинал показывать отличные результаты, то "капало" и его преподавателям, подумывали и о штрафах преподавателей, но тут еще надо было подумать, хотя идея таких обратных связей по результатам деятельности мне нравилась все больше и больше.
Но мы шли еще дальше. Если чье-то решение по проекту не принималось, но у человека было достаточно баллов и он настаивал на своем решении — ему выделялись ресурсы на продолжение проработки по его решению — ведь не просто же так он получил столько баллов, не исключено, что как раз эксперты ошибаются, а он прав — мы как раз хотели избежать довления экспертов над творчеством, и такой механизм становился своеобразной защитой от косности. Но если человек терпел неудачу — у него отнималось уже удвоенное количество баллов, то есть в следующий раз у него будет уже меньше возможности заниматься решениями, по которым эксперты высказались отрицательно — это было попыткой создать защиту от прожектеров и расходования ресурсов на тупиковые решения — "кислород" для таких "деятелей" перекрывался формализованными процедурами, а не "волевым" решением какого-либо начальника, да, включая и меня — я ведь тоже могу ошибиться. А затраченные ресурсы тоже не будут потерей — либо получим открытие, либо человек потеряет часть своего научного веса, и если даже не начнет нормально думать, то и последующий ущерб уже будет меньше. Ну, я так надеялся, а уж что в итоге получится, увидим лет через десять, не раньше. Да и систему, наверное, придется еще не раз поменять — если не всю, так отдельные моменты.
Но что делать, если у человека недостаточно баллов, чтобы пойти наперекор мнению экспертов? Тут мы ввели механизм поручительства — он мог обратиться к человеку, у которого этих баллов было достаточно, но он не был экспертом по данному проекту. Соответственно, если тому человеку идея казалась здравой, он выступал поручителем, и если случалась удача — поручитель получал четверть от этих баллов, а если не удавалось — терял полную стоимость. Я подумывал и о варианте, когда несколько людей могут скинуться своими баллами и все-таки продавить проект — что-то типа краудфандинга — если уж они готовы рискнуть — почему бы не предоставить им такую возможность. Таким образом мы попытались хоть как-то нивелировать возможность неудачного подбора экспертов — их было еще мало, проектов много — просто не успели бы все посмотреть. А так, если человек был уверен в своем решении, у него должно быть достаточно сил, чтобы добиться хотя бы рассмотрения кем-либо еще. И если и тот загорится или хотя бы заинтересуется — проекту — быть, а нет — значит, либо идея все-таки ерундовая, либо сам инициатор заработает нужное количество баллов на других проектах — и все-таки вернется к своей мечте. Так что дверь не захлопывалась никогда, и вместе с тем появлялись новые плюсы — либо сам человек пересматривал свою идею, улучшал или изменял ее настолько, что она становилась пригодной для более детальной проработки, либо он трудился по другим тематикам и зарабатывал себе баллы, а раз баллы он зарабатывал, то и труд его был продуктивен, если же баллы не зарабатывал, значит и идея скорее всего опять-таки ерунда. Саморегулирующаяся система, и общество в выигрыше.
В выигрыше был и я. Так как у меня было просто неприлично много баллов, я был первым, к кому приносили все эти проекты и прожекты. К сожалению, многие из идей непосредственно мне были непонятны — все-таки у меня не физическое или там химическое образование — что-то знал, что-то изучал сейчас, стараясь подтянуть свой уровень, но много времени занимали организационные вопросы. Так что полезность проекта была мне далеко не всегда понятна. Поэтому я ввел инструмент привлеченных экспертов, когда рассмотрение вопроса поручалось кому-то другому, и тот получал за это баллы уже от меня, ну или того, кто поручит это дело, а если идея окажется полезной — он получал еще баллы после ее проработки, ну а если он ошибся — в любую сторону — баллы снимались, хотя что-то у него за труды все-равно оставалось — эдакий экспертный аутсорсинг. Ввел и еще один инструмент — "пробный эксперимент", когда инициатора просят продумать эксперимент, подтверждающий его идеи, экспериментаторы прикидывают потребности в материалах, энергии, оборудовании и человеко-часах, сметчики определяют стоимость — и уже тогда смотрят — проверить правильность или отложить. И за все это тоже надо платить баллами, обменивая их уже на услуги этих специалистов. Проблема была еще и в том, что эти баллы брались пока фактически из воздуха, но вот за них можно было получить вполне реальные услуги — материалы, оборудование, энергию, человеко-часы специалистов. И как соотнести стоимость баллов с этими материальными затратами — было пока непонятно. Так что пока мы установили в первом приближении какие-то "курсы", стоимость человеко-часа специалистов в зависимости от квалификации, с определением которой тоже еще были проблемы. В общем, все как всегда — на живую нитку, как-то работает, но что будет дальше — неясно. Надо думать. Впрочем, и остальная система денежного обращения была неидеальна, и это мягко сказано — наличные рубли, что мы взяли в сберкассах и магазинах да отняли у немцев, безналичные рубли, что мы "эмитировали" для расчетов внутри республики, векселя, лизинговые схемы, продовольственные и промтоварные карточки, топливные карточки, купоны для военнопленных, которые при обмене пленными обменивались на рейхсмарки, в последнее время, с увеличением производства товаров народного потребления, мы начали печатать еще и наши наличные рубли, а еще применялись товарные зачеты, он же — бартер — кажется, сам черт ногу сломит в нашей системе. И ведь со всем этим придется разбираться и как-то согласовывать-утрясать с союзной денежной системой. Ну, я на это надеюсь.
Так что, несмотря на недостаток времени и знаний, с помощью этих инструментов мне удавалось выцепить в потоке проектов вполне интересные предложения, которые были понятны даже мне. Так, именно я был поручителем у разработчиков роботизированного манипулятора, даже несмотря на то, что большинство экспертов высказывалось за более жесткие схемы работы механизмов по смене емкостей, что и было вскоре реализовано в металле. Да, тут я пока терял баллы, но их у меня было просто немеряно — информация из будущего, которую я, естественно, выдавал как свои идеи (не палиться же? сразу упекут!), была для меня золотой жилой, к тому же я рассчитывал, что когда пойдут работы по манипуляторам и устройствам самонаведения, эти работы по роботизированному манипулятору выстрелят там как нельзя лучше, и я верну временно потерянный научный капитал.
Собственно, под себя я эту систему и выстраивал, постоянно прикручивая к ней какие-то новые механизмы — тот же экспертный аутсорсинг или пробные эксперименты — идей много, а что за них получу? "Спасибо"? Нет, мне бы хотелось и дальше влиять на развитие нашей науки. А выплата живых денег, как мне казалось, привлечет к науке слишком много жуликов и проходимцев, которые сильны тем, что могут красиво молоть языком. А так — нет живых денег — меньше и привлекательность для жуликов. Да и хотелось продвинуть прежде всего новаторов, а не бюрократов и проходимцев, чтобы именно творческие личности определяли направления, куда мы будем продвигаться. И создание такого контура псевдо-капитала, который пока мог быть потрачен только на научные и конструкторские работы, казалось мне одним из способов создать именно такую систему.
Несмотря на логичные обоснования, что я под нее подводил, проталкивать ее было сложновато, поэтому приходилось, особенно поначалу, пользоваться и идеологическими штампами и подпорками — я просто подобрал несколько цитат из "основоположников", типа "В науке каждая новая точка зрения влечет за собой революцию". Правда, у Энгельса там еще была добавка"… в терминах", но я ее опустил — для моих целей она была лишней, а под точками зрения можно понимать и те проекты и прожекты, что постоянно появлялись в недрах нашей научной среды. Ну а если кто и знает продолжение фразы, то можно было прикрыться, например, высказыванием Маркса "В отличие от других архитекторов, наука не только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент", обосновывая те пробные шаги, что мы делали, когда вводили какие-то новые механизмы — да, нет базиса, но он не всегда и нужен — надо поработать и посмотреть, как пойдет. "Или вы будете спорить с Марксом?" — с Марксом спорить мало кто хотел. Или Ленинским"…Нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке…", а его же фраза"…Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его" — как раз хорошо объясняла мою идею предоставить самим ученым решать, куда двигаться, даже если многое еще непонятно, ну и дополнял уже своей "поэтому и надо обеспечить творцов производительными силами, которые те могут применить, не оглядываясь на авторитеты, так как их знания могут быть устаревшими, а ведь, как говорил Владимир Ильич — "История идей есть история смены и, следовательно, борьбы идей"". Ну а возражения типа "Так их может занести непонятно куда" я парировал марксовским "Всеобщим трудом является всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение. Он обусловливается частью кооперацией современников, частью использованием труда предшественников" — вот как хотят, так пусть и понимают. Зато — Маркс. Ну а потом допечатывал его же высказыванием "В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам". В общем, DDoSил оппонентов цитатами из классиков, хотя я сам был против разговора в подобном стиле, но — что поделать? В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а тут много внимания уделялось как раз тому, чтобы "быть в русле" — это как в современном мне обществе надо "быть в тренде" — если ты не в тренде, то можешь выпасть из группы. Другое дело, так ли уж нужны те группы, но здесь эти группы мне были нужны, поэтому и приходилось изучать их "язык", для чего пришлось "пробежаться" по диагонали по сочинениям классиков и надергать оттуда таких звучных цитат. Правда, это требовалось только в первые полгода, потом народ как-то привык, перестроился на более конструктивный лад, но я и сейчас еще продолжал свою "пробежку" — уж слишком много там было понаписано, и мне хотелось иметь такую "аргументацию" на максимальное количество жизненных ситуаций — тут я продолжал свою идею, что ухватил, когда бегал по лесам летом сорок первого — если знаешь, как прикрыться от опасности, то можно и рискнуть. К тому же, завалив сомневающихся цитатами и таким образом продавив свою идею, в дальнейшем приходилось постоянно от нее отступать — все-таки шла война.
Да, эта балльная система становилась неким эквивалентом денег, но только это были деньги, вращающиеся в среде научных и инженерных разработок. Она была билетом на участие в конкурсах, или за нее можно было его купить, также можно было купить научное оборудование или материалы для своих исследований, или сделать заказ на изготовление.
В перспективе люди, набравшие нужное количество баллов, могли сами выдвигать проекты и работать по ним либо размещать их на бирже, чтобы их проработали другие группы. Пока же, в связи с военным положением, перечень проектов для биржи составлялся комиссией из ученых, производственников, военных — она и дальше, после войны, будет работать, ну и особо одаренные баллами — типа меня — могли инициировать понравившиеся проекты, но таких людей было пока трое, так что мы лишь установили лимит по таким внебиржевым проектам — и все. Еще у меня в задумках были частичная девальвация заработанных баллов, чтобы исключить вероятность того, что человек будет почивать на лаврах. Ну или налог — скажем, через три года из заработанных за очередной проект баллов начинают вычитаться десять процентов в общественный фонд — может, под это дело введем еще и систему "народных проектов", по которым будет проводиться общенародное голосование, а может и сам народ сможет предлагать проекты для такого голосования — расширим базис для идей, заодно вовлечем ширнармассы в научную деятельность — все в социалистическом, даже коммунистическом духе. Да и краудфандинг можно будет ввести, только продумать, как его назвать — "народный сбор"? "общественный проект"? — если люди, не имеющие научных баллов, поддержат какой-то проект своим рублем — почему бы его и не проработать. Еще подумаем. А три года — как раз срок, за который человек может проработать какую-то сложную идею и выдвинуть ее на соискание. А то вдруг он не почивает на лаврах, а усиленно работает — незачем обижать людей излишней подозрительностью. А может введем и систему заслуженных лиц, у которых баллы сгорать не будут. Можно замутить еще и фонды — скажем, ученый выделяет баллы в общественный фонд имени себя или кого угодно, и за счет баллов этого фонда ведутся разработки — может, и по народным проектам. Да и поиск спонсоров по предприятиям — тоже полезная штука — и приблизит науку к промышленности, и изымет излишек денег из оборота. Еще бы продумать какие-то коэффициенты за внедрение открытий в производстве — за сам факт или за процент от прибыли или экономии. В общем, поле для творчества было непаханым, не сломать бы плуг.
Конечно, от переборов не застрахован никто, и как сработает эта система, я не знал, так что оставалось только надеяться, что не мощу дорогу в ад, а создаю систему сдержек и противовесов, где несколько центров силы, подкрепленные собственными ресурсами, будут договариваться, а не устраивать подковерные интриги. И балльная система была одним из таких центров силы, причем изменения в нее можно было вносить только с согласия совета людей, имеющих нужное количество баллов — то есть ученые и конструктора имели возможность влиять на принимаемые решения и сами их выносить, хотя над градациями полномочий еще предстояло подумать.
В общем, создавался очередной центр силы — научный, и их у нас было уже немало — армия, разведка, милиция, территориальная оборона, МЧС, флот, морская пехота — все эти структуры будут сдерживающими друг друга силами. Ну, я так предполагал. То же разрешение на оружие гражданскому населению и отряды территориальной обороны, как предполагалось, создадут серьезные проблемы любому захватчику, который должен будет ждать выстрела из-за любого угла, так что любой агрессор должен будет сто раз подумать, прежде чем идти на нас.