Закрытый сектор, планета Сивилла-5
Королевство Вангор. Провинция Азанар.
По моим приблизительным подсчетам добираться мне до постоялого двора, надо будет больше часа. Поэтому я решил, пока есть время, сложить разрозненные куски разной информации в обобщенную и цельную картину. Но делал это, по сути, не я, а Шиза, на каком-то слое сознания. Я же получал как шпаргалку готовые ответы. Я почти адаптировался к новому телу и автоматически использовал мои новые проявившиеся способности.
И так, по порядку. Я нахожусь в славном королевстве Вангор, в провинции Азанар. Правит королевством король Меехир 9, многие ему лета. Сидит на троне помазанник 54 года. По мне, так наследники уже заждались. Королевство не бедное. Содержит большую армию. Так что соседи не рыпаются. А соседи у Вангора даже очень воинственные. На юге Лигирийская империя, подмявшая под себя, ни много ни мало, восемь больших и малых царств. Сейчас отражает набег неразумных орков. Юго-восточнее — Великий лес, где живут истинные эльфары. Правит ими князь Гвидон. Шутка, но очень похоже, его зовут Гвариол. С востока море. Называется Море слез. Там во времена сезона штормов гибнут рыбаки. Сезоны приходят в разное время неожиданно. Море вздуется бурливо и все, капец, месяц штормов и плача рыбачек. На западе Великий хребет, протянувшийся с юга на север. Смотрит в снежной папахе в синеву. А на севере Нехейские горы, которые прикрывают Вангор от Гиблых земель.
Там, в незапамятные времена произошла битва с теми, кто пришел с неба. Пришельцев, как я понял, замочили, применив запредельную магию. Но осадочек остался. Теперь там живут какие-то дикие племена, изуродованные физически и морально, по выражению дядьки Овора, — Магия на них не действует, а только «честное железо».
Нехейские свободные Бароны, именно так с большой буквы, не входят в Вангорское государство, они союзники. Нехейские горы — территория фронтира. Там нет крепостных, кроме дворовых холопов. Оттуда не выдают преступников. Там все: мужчины, женщины, старики, дети, если надо — встанут насмерть и не отступят. Свой кодекс чести от Барона до пастуха. Женщины в чести наравне с мужчинами. Это диктуется равными правами на жизнь и смерть. Старики не брошены, в почете (если доживут до старости). Одиноких содержит общество. Это я рассказываю, чтобы было понятно, в какой среде воспитывался Ирридар. Постоянные набеги дикарей из гиблых земель, выковали из нехейцев что-то вроде спартанцев.
Все знали, не дай Боже, убить нехейца или навредить ему. «Мстя» будет жестокая и непременно показательная. Поэтому даже не представляю, на что надеялись бандиты, пленив молодого нехейца. И еще одна интересная особенность воспитания детей Баронов. Первенец наследовал все.
Дочерям выбирали хорошие партии, сообразуясь с выгодой семей жениха и невесты. Но особо не прищемляли. А вторые и последующие сыновья, как я понял, были отрезанный кусок. В пять лет к ним приставляли старого опытного лучшего дружинника. Тот становился малышу дядькой, воспитывал его, обучал всему, что сам знал до 16 лет, когда наступало совершеннолетие. Потом они должны были покинуть отчий дом и искать своей доли на стороне. Можно пойти однощитовым рыцарем к соседнему Барону или уйти в наемники. По мне так очень правильно. Если вспомнить, как детишки русских князей делили Русь матушку, убивая друг друга, то становится понятно желание Баронов сохранить в целостности свои домены. Некоторые Бароны проявляли заботу о детях, тем, что оплачивали им учебу в королевских или частных военных школах. Вот и Ирридара оправили поступать в филиал магической академии, которая находилась в столице одноименной провинции Азанар. Но постарался отправить меня (незаметно для себя я стал отождествлять себя с Ирридаром, без всякого сомнения Шизина работа.) на учебу не батюшка, а мать. Она не была нехейкой. Дочь Лигирийского купца была на четверть лесная эльфарка. Эльфары строго следили за чистотой крови и если находили метисов, убивали без жалости. Поэтому купец поступил мудро как царь Соломон. Дал за дочерью большое приданое, на которое клюнул мой отец и обезопасил свое чадо. Кроме этого, ушлый имперец получил право беспошлинно торговать на территории Баронства.
Когда родовой маг определил наличие магических способностей у третьего сына Барона Ирридара, то тесть дал отцу 1000 золотых монет на оплату первого года обучения. Я так понимаю, дед был более дальновидным, чем Барон. Деньги эти сейчас были у дядьки Овора, который сопровождал молодого тана в Азанар.
Дядька Овор был еще та личность, которая заслуживает отдельного рассмотрения. В молодости он служил в Лигирийской имперской гвардии, но был он серым стражем. Серые стражи несли службу во дворце, охраняя монарший покой, не привлекая к себе внимания.
Они были везде: в ливреях слуг, в мундирах гвардейцев, сокольничих, конюхов и поваров. Они владели всей полнотой информации, того что творилось во дворце. И их не знал никто кроме непосредственного начальника.
Что там случилось — неизвестно, но дядька бежал из империи. И весь израненный приполз к посту стражи Барона. Его выходили и приняли в дружину. Говорили, что недалеко от поста, потом нашли пять трупов. Но сам Овор о том, что было помалкивал.
У него не было своей семьи. Всего себя он отдал малышу. Он с ним спал, ел, учил, ходил на охоту, тренировал до изнеможения. Обучал придворному этикету, Высокому Эльфару — языку лесных и снежных Эльфаров. Учил скрытности, слежке, как добывать информацию, искусству перевоплощения. Сотням способов лишать жизни. В общем, Ирридар вырос весьма разносторонней личностью. Думаю, если бы батюшка знал, чему учит Овор своего питомца, то удавил бы и того и другого, чтобы защитить первенца. Но Барон по устоявшейся традиции, в жизнь третьего сына не вникал. Живет, и слава предкам.
Под мерный ход лошадок, я полнее вживался в роль молодого Ирридара. Я полностью отождествлял себя с ним. Мне даже было жалко парня, который не внял заветам дядьки и попал в руки бандитов. Но зато дал возможность выжить мне, и я считал обязанным себя достойно прожить за него. И не посрамить его, хоть это звучит с пафосом. Но я так решил, а на мнение других мне было наплевать. Мне выпал второй шанс, и вторую жизнь я хотел прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитую еще одну жизнь. Только где взять идеалы и ориентиры, как у Павки Корчагина?
Теперь перейдем к финансам. Деньги — кровь любого общества. А торговля — кровеносные сосуды, по которым эта кровь циркулирует. Отбери деньги и общество умрет. Спорное, конечно, утверждение, Но близкое к истине.
Так вот, тут были в ходу Вангорские золотые короны, золотые иллиры империи. Они весили одинаково 0.77 земных граммов. И в них было одинаковое соотношение металлов. Я думаю это Вангорцы «слизали» золотой эталон у Лигирийцев. И я считал это разумным, не надо вымерять соотношение монет. В одном золотом было 20 серебряных коронок, а в серебряке — 100 медных дилов. Причем, медь была достоинством 1, 5, 10, 50 дилов. Что тоже вполне разумно, на мой взгляд. Не надо собирать сто дилов по одной монетке. Это убедило меня, что в этом мире были грамотные финансисты. Время измерялось примерно, как и у нас, но почему должно быть по-другому. Есть законы развития цивилизаций, которые для всех общие. Общим было и то, что здесь тоже было расслоение на очень богатых и очень бедных. Благородные аристократы владели почти всем, — землями, дворцами, крепостными, их доходы измерялись сотнями тысяч, остальные подбирали крохи. Но, были здесь и купцы как прослойка среднего класса.
Риска — секунда, рид — минута, а час это час и в нем — 60 ридов. Сутки это круг, в нем 24 часа. Круг — это время оборота планеты вокруг своей оси. Называется здешнее солнце — Светило. Все просто как у нас.
Незаметно, без происшествий, я добрался до постоялого двора, впитав в себя массу полезной информации.
Королевство Вангор.
Провинция Азанар, постоялый двор Руха.
Я заехал на постоялый двор и слез с коня. Тут же ко мне выбежал мальчишка лет десяти и удивленно вскрикнул
— Ваша милость, так вы все-таки купили этих коней. Вот славно-то. А я не верил, что их могут Вам продать, когда вы оправились их смотреть.
— Возьми коней, накорми и обиходь, — прервал я словоизлияния подростка.
— Не извольте беспокоиться, молодой тан, — поклонился паренек, ухаживающий за лошадьми. И накормлю и почищу, и свежей воды дам. Он забрал у меня поводья лошадей и повел их в конюшню.
— Постой, — я порылся в сумке и достал 5 дилов. Держи, — кинул я ему монету. За работу, — продолжил я, глядя на удивленного помощника конюха.
— И еще. Знаешь, кто покупает лошадей?
— Конечно ваша милость. Хряк-лошадник.
— Надо же хряк и лошадник, — иронично произнес я. Если приведешь его в течение получаса, получишь серебряк, понял?
— Все сделаю тан, даже раньше, — ответил мальчишка.
— Тебя как зовут? — спросил я.
— Вихор, Ваша милость, — поклонился он.
— Хорошо, Вихор, я буду ждать полчаса, — сказал я. Открыл дверь и вошел в большой зал постоялого двора.
Зал был действительно большой, заставленный деревянными столами. Увидев эту столовую, а как еще обозвать место, где одновременно может пообедать человек двести, я почувствовал просто невыносимый голод. Сел за ближайший стол и крутанул в воздухе поднятой рукой. Время было раннее, посетителей, кроме меня еще не было. Ко мне подошла сонная деваха с подносом и спросила:
— Что угодно вашей милости?
— Есть хочу, — ответил я.
— Для блаАгАродных — акая, сказала подавальщица, — отдельный зал. Не изволите ли перейти?
Я посмотрел на нее и сказал:
— Не изволю. Хочу поближе к простому народу быть. Мудрости от него набраться. Но, глядя на впавшую в ступор девушку, понял — шутка юмора не прошла.
— Что есть поесть? — поинтересовался я.
Та продолжала смотреть на меня, открыв рот, и не двигалась. Жена меня всегда ругала, за то, что я люблю «прикалываться».
— Шутки у тебя «солдафонские» — возмущалась она. Ходить с тобой стыдно. — Вот и теперь я не удержался.
Я достал кинжал и, рассматривая его тихо сказал:
— У нас в горах, если нет еды… мы едим… наших женщин. Попробовал пальцем острие и как-то автоматически не задумываясь, послал слабый ментальный посыл страха.
Того что произошло дальше, я не ожидал.
Дуреха рухнула на колени и заголосила:
— Не губите, барин. Я все для вас сделаю.
— Хорошо, хорошо — теперь напуган был я. — Не буду, тебя есть, только успокойся. — Не зная, что делать, растерянно стал оглядываться по сторонам. Деваха встала, вытерла слезы и преданно посмотрела на меня.
— Ну, так еда есть? — с опаской спросил я.
— Есть! — Очень твердо ответила молодуха, и я понял, если надо, она сварит для меня повара.
— Что есть? с интересом спросил я. Ситуация меня уже больше забавляла чем пугала. Потому что совсем недавно праздничным блюдом был я.
— Все есть, — ответила официантка местного общепита. Ой, вернее то, что осталось с вечера, — прикрыв рот ладошкой, поправилась она. И опять рухнула на колени.
— Тогда, на стол мечи, — сказал я, не подумав.
И тут деваха, обхватив мои ноги, завопила в полный голос:
— Нет мечей, барин, только ветчина, копченый язык, заливная рыба, малосольные грибочки, пирожки с яйцом и луком. И надрывно взахлеб продолжила:
— Еще могу яишенку по-быстрому пожарить, только не убивайте.
— Хорошо, хорошо. — Теперь «заголосил» я, напуганный ее напором. Я уже был не рад этому представлению. Мысленно ругал себя, за желание «постебаться». Вскочил и стал поднимать не понимающую шуток девушку.
И тут ее заклинило: я ее поднимаю, а она орет на весь постоялый двор: — Не ешьте меня, я хорошая, съешьте жену хозяина, она с поваром снюхалась! Мужа обманывает, со всеми проезжими господами спит.
На представление стали собираться зрители — кухонные работники. С живым интересом смотря на разворачивающееся действо.
— Твою дивизию, — я уже стал нервничать, здесь с простыми людьми шутить нельзя. Надо выбираться из этой ситуации по-быстрому. Иначе она раскроет все секреты этого двора. Но только мне захотелось оторвать ее от себя, как она крепче обхватила мои ноги и я упал потеряв равновесие. Мы валялись под столом, я пытался вырваться забыв обо всем на свете. Что я герой, что должен оставить след в галактике. А подавальщица крепко зажав мои ноги, стала их целовать. Я ощущал как негодница Шиза с интересом смотрела на нашу борьбу, но ни чем не помогала. Но именно сейчас мне было не до нее. Отпустив девушку, я заорал:
— Встать, бегом за едой!
Та вскочила и со всех ног бросилась на кухню, сметая по дороге испуганных зрителей.
Я встал, поправил одежду и волком глянул на ротозеев. От моего взгляда тех мгновенно смыло как волной.
— А знаешь? — услышал я голос Шизы, — С тобой весело.
Королевство Вангор. Провинция Азанар.
Неизвестное поместье.
Кавалькада из шести всадников проскакала по северному торговому тракту и свернула на неприметную проселочную дорогу. Проехав примерно пол лиги, всадники подъехали к небольшому поместью.
Въехав в открытые ворота, они рассредоточились по двору, взяв под контроль все подворье. Во дворе лежал мертвый человек в кожаных доспехах и над ним кружил рой мух.
Один из приезжих сделал пасы руками, потом слез с лошади и спокойно произнес:
— В поместье живых нет. Клаус, проверь конюшню, Вершан осмотри внутри дома. Жупан, ты посмотри в саду, может еще, где убитых найдете.
— Мессир, Вам надо это видеть, — выйдя из дома, сказал тот, кого назвали Вершаном.
На пороге лежал еще один мертвый охранник.
— Мессир, он убит со спины в затылок, нагнувшись над трупом, сказал Вершан. В подвале еще пятеро. Они совершали призыв. Но видимо не удачно, продолжил он.
Они вдвоем спустились вниз. Тот, кто отдавал распоряжения, сотворил осветительный шар, который поднялся к высокому своду и осветил весь подвал. Их взорам предстала картина призывного круга и мертвые тела, головой, лежащие в круге призыва.
— Что ты об этом думаешь Вершан? — задумчиво оглядывая подвал, спросил второй.
— Я думаю мессир, что Правн хотел провести ритуал призыва. Для усиления привлек учеников. Он не удержал Демона в круге силы и тот их убил. Набрал из них силы и ушел. Посмотрите, у них забрали все ценное.
— А кто тогда убил охранников, Вершан?
— Не знаю мессир, — пожал тот плечами.
— А где тогда жертва, куда она делась? Не скажешь? продолжил он. Вероятнее, — задумчиво сказал мессир. — Демон вселился в жертву. Вышел из круга, убил магов, а потом охранников. Но вот зачем раздели одного из учеников, я понять не могу. И что делал охранник внутри дома непонятно. Вход им запрещен.
— И где этот демон теперь? он должен убивать всех в круге. Но мы ничего о таком не слышали.
— Пошли наверх, — приказал он. Они поднялись на второй этаж.
— Странно. Зачем передвинули шкаф? — удивился Вершан.
— Не знаю. Тут много странностей, осматривая замаскированную дверь, ответил мессир.
Посмотри комнату Правна, приказал он.
— Мессир, тут пустой сундук и больше ничего, крикнул из комнаты Вершан.
— Берите под охрану поместье. Ворота закрыть. Трупы собрать и закопать. Определи порядок смены караула. Потом приготовьте обед. До обеда меня не беспокоить. Выполнять. — Скомандовал мессир.
Оставшись один, он развеял плетение на двери, открыл железную дверь своим ключом и сотворил заклинание. Подождал пару рисок, безбоязненно открыл двери и остолбенел: трубки самострелов были разряжены. Он быстро вышел и посмотрел на шкаф. Заглянув за него, он увидел черное пятно. Вот и ответ на вопрос Вершана, — зачем передвинули шкаф, подумал он.
Вернулся в комнату сел в кресло и прочел короткое заклинание. Развернул коней по углам стола мордами к себе и поднял крышку, и долго смотрел внутрь стола.
Картина происшедшего в поместье у мессира Ремма никак не складывалась.
Факты были. А выводы из них он сделать не мог.
— Что известно? в который раз обдумывая ситуацию, он пытался найти то, что упущено и что могло бы пролить свет на происшедшее.
Идиот Правн решил провести призыв верховного демона. Зачем ему это надо было, понятно без слов. Он хотел получить жаргонит. Для призыва нужен аристократ. Его добыли наемники. Так было всегда. Демон оказался хитрее или глупее, это как посмотреть. Он не стал подчиняться призывателю, а вселился в жертву, преодолел круг и выпил души горе-призывателей. Это видно по их внешнему виду. Дальше он убил охранников. Скорее всего, один из них прибежал на шум и был убит со спины одержимым. Второго он убил тоже в спину, когда тот пытался убежать, поняв, кто перед ним. Теперь одержимый бродит где — то по окрестностям.
Но кто тогда вскрыл комнату и похитил бесценные импланты. Сделано было это почти без следов. Он знал про дверь и ее защиту, с ней неизвестный разобрался мастерски.
— А почему собственно неизвестный? пришло озарение к мессиру Рему.
Если предположить, что это сделал скотина Правн, то мозаика складывается.
Правн знал о тайной комнате и знал, что там что-то очень ценное. Он знал и о тайнике, который вскрыл, потом открыл комнату.
Будучи весьма опытным, был осторожен. Не попал под выстрелы. Разрядил ловушку с газом, забрал контейнеры. Следы от дротиков закрыл шкафом. Зная, что подозрение падет на него в первую очередь, решил скрыться. Но перед этим решил усилить свою мощь. Как? Вызвать демона и за жертву получить камень силы. Но сам не рассчитал свои силы и погиб. И где теперь скрывается этот монстр с нашими артефактами?
Придурок Правн! На что он надеялся? Что ковен его не найдет? Это надо быть совсем безмозглым.
— А Правн таким не был. Значит, у него был рабочий план. Какой? Только один. На него вышли конкуренты и предложили ему больше чем мы. Вот он и повелся. — Логично? — спросил он сам себя. Логично, согласился он. Теперь Ремму предстояло решить две проблемы: — найти одержимого и вычислить конкурентов. Задачи определены, и он стал составлять план…
Королевство Вангор. Провинция Азанар. Окрестности
около постоялого двора Руха.
— Дядя Хряк! Дядя Хряк! — орал Вихор во всю глотку и стучал в ворота босыми ногами. — Ну, дядя Хряк, выйдите. Очень надо, — надрывался он. Этот вопль «пацана» поднял бы и мертвого из могилы, и заставил убежать. Настолько противно верещал малец.
— Убью стервеца, — раздалось рычание за воротами. Калитка открылась, и из двора вылетел злой бородатый мужик с поленом в руках.
— Убью, холера, — сквозь зубы проговорил мужик и запустил поленом в отбежавшего парнишку.
Но видно это было не первый раз, тот ловко увернулся и заорал:
— Там молодой барин коней хочет продать. Кони хорошие. Так я сразу к вам, дядя Хряк, а то хозяин проснется и перекупит их.
— Хорошие говоришь, — уже спокойно повторил лошадник. А кто продает?
— Ну, тот молодой тан. Вы его вчера видели. Он уехал лигирийских коней смотреть.
— А теперь че, вернулся и хочет своих коней продать?
— Ну да, — покивал головой Вихор.
— Где он щас? — почесав живот, заинтересованно спросил Хряк.
— Он вас на постоялом дворе внизу ждет. Вы только побыстрее.
— Иду уже, иду. Деньги только возьму.
Лошадник вошел в зал, где обедал молодой тан, и вспомнил, как тот бедно одетый, вчера вел себя очень глупо и повелся на лигирийских жеребцов. Да ему за всю жизнь не заработать столько, сколько стоят лигирийские иноходцы.
А сегодня он сидит в общем зале и уминает простую крестьянскую еду с огромным аппетитом. Хряк почувствовал наживу. Коли его даже подавальщицы не почитают, и не пустили в отдельный зал, то нечего с этим молокососом церемониться. Он подошел и тяжело рухнул на скамейку. Посмотрел в удивленные глаза тана и спросил:
— Че уставился? Будешь, продавать коней или нет?
Я уплетал яичницу с зеленью, закусывал пирожком и был почти счастлив. Хлопнула входная дверь, кто-то вошел. Но я не обратил на него внимания.
Я наслаждался простой сытной пищей. У меня на столе был весь ассортимент, оглашенный моей официанткой. Грибочки, пирожки, заливная рыба без костей, она божественно таяла во рту. Нежнейшая ветчина, чей-то копченый язык, надеюсь, не жены хозяина трактира, тайно расчлененной за неверность. И все это я поедал, испытывая огромное удовольствие. Так вкусно я не едал ни до воскрешения, ни после.
Мой праздник кулинарии разрушил бородач с огромным животом, который с громким шумом приземлился на скамью за моим столом. Я с удивлением посмотрел на него и услышал его слова:
— Че уставился? Будешь, продавать коней или нет?
Сказать, что я был взбешен — значит не описать и десятой части той бури чувств, которые я испытывал, глядя на глумливо улыбающегося бородача. Я поудобнее перехватил вилку, что бы воткнуть ее в наглый глаз этого урода и стереть с его лица отвратительную улыбку. Но тут, же мой гормональный баланс пришел в норму.
«Ну, все, мужик, ты попал», — с все возрастающим интересом разглядывая сидящего толстопуза напротив, весело подумал я. Отложил вилку. Заговорщически оглянулся и поманил его пальцем.
— Чаво? — шепотом спросил мужик, привстав и приблизив ко мне свою бородатую морду. Мне было уже все равно. Кто-то должен был ответить за мое позорное валяние на полу и униженное самолюбие. Я почувствовал, что теряю берега осторожности и здравого смысла, которыми обладал Витька Глухов. Теперь я был нехеец — жесткий и неукротимый. И это состояние начинало мне нравиться.
— А вот «чаво» мы сейчас и узнаем, — передразнил его я, ухватив левой рукой всклоченную бороду, а потом прижал ее к столу.
— Э… Э, ты чего делаешь? — заволновался пузан. Ну-ка, отпусти. Хватит баловать, тебе говорю.
Он попытался вырваться и разжать мою руку. Но я чуточку направил в нее энергии, а потом с интересом наблюдал за его потугами вырваться.
Уйти от меня он мог только без бороды. Толстяк никак не ожидал такой силы от худого подростка. Как он ни бился, но даже мою руку не мог оторвать от стола. А когда он увидел, что я достал кинжал, то обмочился и тихо завыл.
— Вот скажи мне, — спросил я его очень добрым голосом. Зачем тебе голова, если ты ей не можешь пользоваться? Давай я ее отрежу. Поверь, тебе будет легче жить. Ты веришь мне? — ласково спросил его я.
— Верю, барин! Истинно верю! — забложил мужик, уже мало понимая, что я ему говорю.
— Ну, вот сейчас и проверим. Ты не дергайся, хорошо?
— Не надо, ваша милость. Ради детишек прошу, не надо, — рыдал он. — Предками вас заклинаю. Всю жизнь за вас молиться буду, — причитал бородач.
— Ну, хорошо, — согласился я, отпуская бороду. Он сел на лавку, не веря своему счастью. Прекрасно, клиент дозрел. И я спросил:
— Ты хотел коней купить, уважаемый?
— Нет, нет ваша милость.
— Нееет? — тон мой мог заморозить море.
— То есть да, барин.
Зал потихоньку заполнялся, и посетители с интересом прислушивались к нашей задушевной беседе.
— Вот же, — весело сказал я. Можешь, когда хочешь.
— Да, барин, могу, — закивал он головой. А чего могу Ваша милость? — он не знал уже что говорить.
— Как чего? Головой качать. Ты, наверно, Хряк-лошадник?
— Так и есть, ваша милость. Хряк-лошадник.
— Ну, вот и славно. Две лошади, два седла твои, цена — 20 золотых корон за лошадей и по 2 золотых за каждую сбрую. Всего с тебя 24 золотых.
Услышав запрошенную цену, посетители широко раскрыли рты. Красная цена нашим лошадкам — 8 золотых. Еще по 10 серебрушек за сбрую. Память паренька полностью заняла свое место и стала моей. А моя память, то вглубь и растворялась на каких-то слоях сознания. Зато проявились гены наших общих с Ирридаром предков купцов. Которые не упускали возможности содрать три шкуры с любого, коли позволяли обстоятельства.
— Деньги принес? повысив голос, — властно спросил я.
Хряк испуганно сжался.
— Не извольте беспокоиться, барин, все здесь, — и подал мне кошелек.
Я высыпал монеты на стол, отсчитал 24 золотых. Остальные всыпал в его кошель и вернул.
— Зачем лишнее отдавать, — пожурил его я. Все, как и договорились. Мне чужого не надо.
На этих словах кто-то из посетителей «хрюкнул», но на него сразу зашикали. В зале установилась тишина.
— Ну что поздравляю вас, рен, с удачной сделкой. Кони — ваши, потом заберете на конюшне, — сказал я.
— Я могу идти? — затравленно спросил лошадник.
— Конечно, нет, — сурово ответил я. Между нами вопрос чести.
Я выпрямился, гордо выпятив подбородок.
— Ты, рен, оскорбил дворянина. Знаешь, что за этим следует? Я вовсю вживался в новую роль и отдавался ей без остатка.
— Помилуйте, милорд, — опять заблажил он.
— Не перегибай, — строго сказал я. Ты — не мой холоп, а я не твой господин.
— Значит так, Хряк, жалко мне твоих детей. Сиротами вырастут, по миру пойдут. Я этого не хочу. Через пять ридов здесь должны лежать 50 золотых, — указал я на стол. Если не будет, я доем свой завтрак, а потом пойду и сожгу твой дом вместе со всеми.
— Да ты такой. Ты сможешь. — Задумчиво протянула Шиза.
Клиент проникся!
— Но я хочу проявить к тебе милость и показать свою доброту. Пшел вон! — дал я команду, подкрепив ее посылом страха.
По-поросячьи взвизгнув, Хряк помчался на выход, словно стадо откормленных свиноматок.
А я сел и с прежним удовольствием продолжил свой завтрак. Вокруг меня образовалось пустое пространство. «Ну и ладно», — подумал я.
Скоро пыхтя, как паровоз, весь в поту залетел в зал лошадник и, не сбавляя скорости, подбежал ко мне, рухнул на колени и подал кошель.
— Вот, ваша милость, простите, я виноват.
Небрежно кинув кошель Хряка себе в сумку, махнул ему рукой:
— Свободен. И уже в след:
— Коней не забудь, лошадник.
— И так. Это твой первый, относительно честный заработок. Поздравляю! Ты только, что сдал тест на профпригодность. Ни кто не усомнился в твоей дворянской природе. — Подала голос Шиза.
Зак прибыл на постоялый двор следом за Хряком-лошадником. Сюда он приходил часто и всегда пораньше. Выбрать место, перекусить и приготовиться слушать.
Постоялый двор Руха находился на перекрестке северного торгового тракта и был местом очень оживленным. Кого только здесь можно было не увидеть: едущих по своим делам аристократов, наемников (здесь они могли получить контракты), купцов, снующих по всему Вангору.
Зак служил своему хозяину — местному Барону Ярри тан Шарду, который по совместительству был префектом округа. В округ входила часть земель провинции Азаран и часть северного торгового тракта, вместе с постоялым двором Руха.
Префекты были блюстителями закона в своем округе. Эту должность Барон купил недавно, подмазав нужных людей в канцелярии наместника провинции Азанар.
Тан Шарду серьезно отнесся к своей должности. Он рьяно принялся наводить «законность и порядок» на своей территории. Из выловленных разбойников он собрал шайку, которая подчинялась только ему. С ее помощью и со своей дружиной перехватал и казнил тех, кто промышлял, не платя ему отступные. Так он поймал Зака, который был наводчиком в одной из банд.
Теперь Зак собирал сведения для Барона. Бывший разбойник обладал способностью сливаться с окружением. Его видели, но не обращали внимания. Зато сам Зак все хорошо слышал и видел.
А сейчас перед ним происходил спектакль под названием «Отбери монетку у ребенка», только вот теперь ребенок отбирал деньги у взрослого мужика.
Зак — дитя криминального мира, видел, такие представления много раз в своей жизни. Но такой мастерский развод, как это делал подросток-аристократ, он наблюдал впервые. Будучи натурой авантюрной, Зак решил присмотреться к этому очень способному молодому тану. Благородное сословие он не любил всей своей подлой душой.
«Может, удастся пощипать этого высокомерного дворянчика, который так ловко облапошил Лошадника», — стал раздумывать Зак.
Тан тем временем доел свой завтрак, позвал подавальщицу и, к великому удивлению Зака, дал той золотой. «Так он еще и очень богат, раз разбрасывается такими деньжищами», — пораженно размышлял соглядатай.
На золотой деваха могла прожить трик, если сильно не тратить. И решимость прижать мальца у него окрепла.
Зак сидел в задумчивости, решая, как ему лучше поступить, когда по его нервам прошел сильный удар, как плетью. Он вздрогнул и поднял голову — мимо с задумчивым видом проходил этот ловкий мальчишка, не обращая внимания на Зака. Зак осмотрелся, не увидел ни чего подозрительного, зябко передернул плечами, приводя нервы в порядок.
…Я сытно поел, дал бедняжке золотой, как компенсацию за причиненный моральный ущерб. При этом очень хорошо понимал, что поступаю вразрез с тем, как должен вести себя настоящий Ирридар. Но я слишком мало находился в этом мире и не полностью в него вжился. Во мне еще было много моего прежнего Я.
Посмотрев на замершую столбом служанку, глядевшую на золотой, не зная, что сказать, ляпнул:
— Если я захочу тебя съесть, напомнишь, что я дал тебе золотой. Я, вспомню тебя и не буду, есть, — последние слова я произнес зловещим шепотом.
Девушка оценила трагизм ситуации, посмотрела налево, потом направо и ответила также шепотом:
— Я поняла, милорд.
«Ну вот, вроде как разрулил», — с облегчением подумал я и пошел отдыхать в нашу с Овором комнату.
Проходя вдоль линии столов, вдруг увидел человека, которого сканер пометил красным маркером. При этом если просто смотреть на место, где он сидел, то глаз за него вообще не цеплялся. Он воспринимался нейтрально, как стол, скамья или часть интерьера.
«Однако!», — удивился я, отводя от него взгляд. Вот это маскировка. Человек был определен, как возможный противник и автоматически стал отслеживаться, если попадал в пределы сканера.
Не спеша я поднялся по лестнице к себе в комнату и посмотрел на храпящего Овора. Тот спал, не раздеваясь и не снимая сапог.
— Душераздирающее зрелище, — проговорил я, глядя на бывшего контрразведчика, который стал жертвой ловких наемников. — «Нет, надо что-то делать с опекой этого телохранителя», — подумал я, разделся и лег спать в мягкую удобную постель. Первый раз я ложился спать в этом мире, который стал теперь моим.
— Изучение универсальной базы выживания. Время изучения — 4 часа, — промелькнуло в моем сознании, и я отрубился.
Провинция Азанар. Замок барона Яри тан Шарду
В кабинет барона вошел начальник стражи и поклонился — Господин барон к Вам прибыли гости. Мессир Ремм со спутниками.
— Проводи спутников в малую приемную, Мессира ко мне в кабинет.
— Все будет исполнено. — Начальник стражи вновь поклонился и вышел.
— Добрый день мессир, нежелаете ли перекусить или что-то выпить поприветствовал Шарду, встречая гостя стоя.
— Здравствуйте барон. Не беспокойтесь, я ненадолго и исключительно по делу. — Ответил маг.
— Я весь внимание мессир! Что-то произошло?
— Можно сказать и так господин барон. Наши братья Искореняющие вышли на след демонопоклонников, которые окопались в вашем округе. Мы должны были вчера их захватить и доставить в столицу. Но не успели, маги ковена решили провести вызов существа из нижнего мира. Но им не хватило сил его удержать. Да бывает и такое господин барон. Существо вселилось в жертву и убило как самих призывателей, так и всех кто там был. Теперь одержимый ходит по округе и убивает.
— Что же делать мессир? Я никогда не сталкивался с одержимыми. Но говорят, они очень опасны.
— Совершенно верно тан Шарду. Одержимые очень опасны. Поэтому вам не надо его ловить или пытаться убить. Разошлите посыльных и узнайте, не пропадали в последнее время дворяне в вашем округе, в том числе и дети. Ищите убитых по дорогам и селениям. Одержимый не может не убивать. Ему нужны силы для выживания в нашем мире. Когда найдете, сообщите нашему брату Вершану, которого я оставлю на постоялом дворе. Всю информацию, которую сможете собрать передайте ему.
— Не беспокойтесь мессир. Я сделаю все, что в моих силах.
— Тогда разрешите покинуть Вас барон. Мне срочно надо в столицу.
Мессир Ремм слегка поклонился и вышел.
Префект ни когда не отказывал просьбам одному из самых влиятельных членов ордена Искореняющих. Именно мессир Ремм помог Шару занять место префекта.
— Ковач! позвал хозяин замка начальника стражи.
— Я тут милорд.
— Быстро найти Зака и Шрама. Обоих ко мне.
Провинция Азанар. Постоялый двор Руха.
— Да что же это такое? Дар, малыш, очнись, не пугай старика. Дар, Дар, открой глаза, — это первое, что я услышал, вынырнув из объятий Морфея.
Чувствовал я себя прекрасно, и жизнь переполняла мое молодое сильное тело.
— Что, забеспокоился старый, — злорадно подумал я. ЩАСС добавлю, что бы жизнь медом не казалась.
Старый жук мог раскусить меня на раз-два. Это я хорошо понимал. С его — опытом. Мне нужен был нестандартный ход. И я его нашел. Надо, что бы Овор мучился осознанием свое вины. Тогда он поменьше будет обращать внимание на мои странности.
Открыв глаза, я посмотрел на небритую, опухшую физиономию дядьки. Осуждающе покачал головой и назидательно стал говорить:
— Плохо выглядишь, Овор, обежав глазами морщины на его лице, продолжил:
— Ты давай завязывай с выпивкой, она тебя до добра не доведет. Какой пример ты подаешь молодым?!
— Какой? — оторопело спросил Овор, удивленно хлопая глазами.
— Плохой, — строго продолжил я свою нотацию. — «Что скажут люди, глядя на тебя?»
Дядька обалдело пялился мне в лицо.
— Что нехейцы — пьяницы и неряхи, — продолжал я стыдить старика.
— Посмотри на себя. Весь помятый, неопрятный, запах как будто ты в нужнике ночевал.
Дядька виновато понюхал рукав и с сомнением сказал:
— Да вроде не сильно пахнет.
— Конечно, свое дерьмо не воняет, обличил его я.
Овор нервно дернулся, пощупав штаны сзади, и с облегчением выдохнул.
— Нет там ничего.
— Даа? — неверяще протянул я. — Странно. А запашок тот еще. Давай. Приводи в себя в порядок! Мойся, брейся! — приказал ему я. — И пойдем обедать.
Но дядька никогда бы не стал серым стражем, если бы его можно было так легко сбить с толку. Он дернулся, было, выполнять приказ и позвать коридорную девицу. Но потом остановился, сел на кровать и задумался.
Косо глянув на него и, замечая, как быстро приходит в себя лигирийский чекист, я решил давить его дальше, не давая ему времени подумать.
— Знаешь, сколько времени ты отходил от пьянки? — спросил я, его отвлекая от ненужных мне мыслей.
— Сколько? — задумчиво спросил он, силясь собрать свои мысли в кучу. Но я пока немного его опережал и сбивал ему «настройки».
— Полтора круга, — обвиняюще сказал я.
— И что? — как-то уж больно равнодушно спросил он. — Мы, что, куда-то опаздываем?
— Нет, но за, то время, что ты разгонял мух своим храпом, меня могли обокрасть, — не зная, что уже говорить, выпалил я.
Мой план трещал по швам. Но дядька, наконец, перестал собирать свои мысли по одному ему известному пути и поплыл туда, куда я его и направлял. Это был крепкий, поджарый мужчина преклонных лет, но еще не растерявший свою силу. Как все он южане имел нос с горбинкой и тонкие черты лица.
Он смотрел на меня с таким детским удивлением, открыв рот, силясь что-то мне сказать. Но только открывал и закрывал рот. Потом засмеялся и сказал: — «Шутишь, да?»
— Почему «шутю»? — сделал я вид, что обиделся.
— Так у тебя же ничего нет! — внимательно разглядывая меня, с удивлением констатировал известный ему факт старый пройдоха.
— Есть, — ответил я и отвернулся, всем своим видом выражая обиженность.
— Да и что? с интересом спросил он меня.
Я повернулся и увидел, как дядька ощупывает пояс с деньгами, который он не снимал даже на ночь.
— Деньги, — очень сурово произнес я. А потом, изобразив ярость, злобно зашипел:
— Ты долго будешь сидеть, алкоголик старый? Или мне тебя к отцу отправить, что бы он посмотрел, кому он доверил своего сына? Тащи воду!
Дед вскочил как ужаленный и опрометью выскочил в коридор. Оттуда раздался его могучий вопль:
— Воду его милости в третий номер!
— Молодец. Так держать! — подбодрила меня Шиза.
Чувство долга у дядьки было на первом месте, вот на этом он и попался. У каждого есть слабое место, учил меня он. Было оно и у него.
Коридорная, торопясь, занесла деревянную бадью с водой. А я кинул ей десть медяшек одной монетой.
— За то, что быстро, сопроводил я бросок словами. А монетка ловко упала ей за пазуху между двух аппетитных полушарий.
— Ой, — екнула она, быстро присела и проворковала. — «Спасибо, ваша милость.»
— Приводи себя в порядок! Жду тебя внизу! — скомандовал я Овору, быстро покидая комнату, вслед за покрасневшей служанкой.
В общем зале слышался слитный хор многих голосов. Половина столов была занята. Посетители ели, вели переговоры, пили, кто-то ругался.
Я прошел вдоль рядов столов, с интересом посматривая на это «вавилонское столпосидение». Мне хотелось выбрать место, поспокойнее, чтобы и видно было побольше и людей поменьше. Я вертел головой, ища такое укромное местечко, и увидел снующую между столами утреннюю подавальщицу.
— Эй, красавица! — улыбаясь, окликнул я ее. Девушка обернулась и испугано на меня посмотрела.
— Иди сюда, — поманил я ее пальцем.
Девушка, потупив глаза, ловко обогнула несколько столов и подбежала ко мне.
— Что угодно вашей милости? — спросила она, отворачивая голову.
— Вот оно как бывает! усмехнулся я, разглядывая великолепный синяк под ее левым глазом.
— Кто это тебя? — поинтересовался я у нее.
— Жена хозяина, показав головой в сторону прилавка, со вздохом ответила она.
За прилавком стояла статная женщина, на мой взгляд, лет около тридцати. Она зло смотрела в нашу сторону, натирая тряпкой, верх барной стойки или как он там называется. На ее глазу радостно светился как зрелый баклажан знакомый синяк.
— А ее кто? удивился я.
— Хозяин, еще раз расстроено вздохнула деваха.
— Весело у вас тут, Где тут у вас зал для БлАгАродных? — передразнил ее я.
— Пойдемте, тан, покажу, она повернулась, и мне ничего не оставалось, как только пойти следом за ней. Мы прошли мимо, остервенело натирающей стол жены хозяина, и я рядом с ней, незаметно для других, положил пару золотых корон. Краем глаза я увидел, как она замерла на мгновение, а потом быстро накрыла деньги тряпкой.
— Вот еще один конфликт разрулил, — с удовлетворением подумал я. Мне все еще было неловко за утреннюю ситуацию, из-за которой пострадали эти женщины.
В зале для дворян стояли небольшие столы, накрытые белоснежными скатертями. Несколько столов были заняты. За ними чинно сидели разнаряженные блАгАродные господа и дамы.
Осмотревшись вокруг, я выбрал стол на двоих, который стоял в углу. Очень удобно было оттуда наблюдать, не привлекая к себе внимания.
— Я сяду там, — и показал рукой на стол, который мне понравился. — Скоро подойдет мой дядя, и он голоден, — сказал я. — Что ты можешь нам предложить из еды?
Упоминание голодного дяди на девушку произвело сильное впечатление. Это было понятно по тому, как она начала нахваливать и перечислять блюда:
— Уха из перлеток. Очень удалась сегодня. Суп из бараньих ребрышек с марзеконами. Филе грамуса в кляре. Тает само во рту. Молочный поросенок, запеченный целиком. Такой ароматный, такой вкусный. Перепелки зажаренные, свежайшие, только утром наловили и сразу приготовили. Пироги с рыбой, с мясом, пышные, горячие…
Она бы и дальше перечисляла блюда, но на нас во все глаза стали смотреть обедавшие в зале. Они даже бросили, есть и с открытыми от удивления ртами слушали подавальщицу с фингалом.
— Эээ! Постой, — остановил ее я. — «Это слишком много. Давай уху, перепелок, пироги и… что там у тебя в кляре, тоже давай. Потом что-нибудь попить мне, а дяде вина хорошего».
В этот момент открылась дверь и появился Овор. Водные процедуры его сильно не изменили. Мрачный, помятый и очень сосредоточенный он решительно вошел в зал.
— А вот и дядя, — радостно сказал я, указав на Овора. — «Ты поторопись, он сильно голоден», — подмигнул я девушке.
Та взвизгнула, обежала дядьку по большой дуге и выскочила из зала.
В зале наступила гробовая тишина. Не обращая ни на что внимания, Овор подошел ко мне и молча сел рядом.
Он молчал. Я молчал. Зато не молчали соседи.
— Мам, а что такое грамус? Я тоже хочу, — спросил парнишка чуть помладше меня, но шире раза в три в поясе. — «И почему его», — он ткнул пальцем в меня, — «так обслуживают? Он что, герцог?»
Эта семья — отец, мать, сын и дочь лет 16 сидели ближе всех.
Мама посмотрела на меня с неприязнью и ответила:
— Нет, он не герцог, — и отвернулась. — «А если бы твой отец был более… — она замялась. — И тоже дал бы в глаз этой наглой простолюдинке, то нас обслужили бы еще лучше».
Теперь все в зале открыв рты, уставились на меня. Овор с интересом что-то искал на моем лице.
Я сидел с окаменевшим выражением на лице, думая, как выйти из этой ситуации и выхода не находил. Мне, что, надо встать и сказать:
— Господа, вы заблуждаетесь, я ее не бил? Чушь какая-то.
Девушка с презрением на меня глянула и уткнулась в тарелку. В ее глазах я был последним подонком.
В это время опять отворилась дверь, и с подносом в руках зашла жена хозяина. Ее фингал задорно синел, она довольно улыбалась и, качая широкими бедрами, поплыла к нам.
— Как вы и заказывали, господин, — проворковала она, расставляя тарелки по столу, и обращаясь только ко мне.
— Спасибо, красавица, — выдавил из себя я.
— Для вас Уммара, мой господин, сказала она и, также покачивая бедрами, плавно, как каравелла, выплыла из зала.
— Мама! — тихо, но возмущенно сказала девушка. — «Он и эту женщину избил».
Сказала-то она тихо, но услышали все присутствующие в зале.
— Если бы твой отец был бы также решителен, как этот юноша, — раздраженно ответила ей мамаша, — то место префекта занял бы он.
На меня смотрели ВСЕ. Женская половина с высокомерным презрением, мужская — с ненавистью, потому что я отобрал у них возможность врезать в глаз местным официанткам и тем стяжать себе славу самых крутых парней…
Овор смотрел на бутылку вина. — Лигирийское белое, — невпопад сказал он.
Ни чего, не говоря, я налил ему вино в бокал. Он выпил. Придвинул тарелку ухи и стал есть. Уха действительно удалась, а перлетки — такие маленькие рыбки — были тоже обалденные на вкус.
— Откуда у тебя деньги? — переходя ко второму, разрезая ножом, что-то выглядевшее очень аппетитным в кляре, спросил Овор.
Я налил ему еще вина, придвинул к себе неизвестного грамуса, откусил, почувствовал — Боже, как вкусно! Это тоже была рыба, но с чем ее было сравнить, я не знал. Посмотрел, как Овор сделал глоток вина, поставил бокал на стол. Ответил с поддевкой: — Пока ты спал, я работал.
Он закусил грамусом и спросил: — «Ты что-то знаешь о работе?»
— Много, — уже начиная злиться, ответил я. Оглядевшись, увидел: обедали только мы, остальные превратились в зрителей.
— От всякой работы есть прибыль, — начал я вдохновенно, глядя на притихших слушателей. — «Все вещи — в труде. И ничего не начало быть, что начало быть без труда. Зал, офигивая, завис. Без труда не вынешь рыбку из пруда, — продолжал перечислять я то, что помнил. Есть умственный труд, есть физический, есть ратный…»
Дядька скривился, как будто съел кислющий лимон, и сказал:
— Хорошо, хорошо, хватит. Вижу, мать тоже тебя чему-то научила. Сколько заработал-то? — спросил небрежно он, поднося бокал с вином ко рту.
— 24 золотых короны, — скромно потупившись, ответил я. И это была чистейшая правда. Остальные богатства — это трофеи и отступные Хряка.
— Надо же, — удивился он. — И на чем заработал?
Посмотрев, как он жадно пьет вино, заливая сушняк, сказал:
— Коней наших продал, — и принялся вплотную за филе.
Дядька поперхнулся и выплюнул вино себе на штаны.
— Зачем? — вытаращился он на меня.
Я вытер рот салфеткой, подал ему другую, чтобы он мог вытереть себе штаны, потом ответил:- Они нам не нужны.
Овор задумался на риску и покладисто согласился.
— Положим и так. До Азанара можно добраться и с торговым караваном. Но как ты умудрился так дорого их продать?
Я смотрел на зрителей, зрители — на меня в немом оторопении. Такого представления в местном театре еще не было.
— Я знаю, — посмотрев мне в глаза, все также тихо проговорила девушка.
Все с интересом теперь смотрели на нее. И я тоже.
— Мы приехали утром, рано. Я заходила последней и видела, как он — теперь все смотрели на меня, — схватил мужчину за бороду. А потом, сказал, что отрежет ему голову. А еще потом он забрал деньги у того мужчины.
Ну что сказать, бенефис удался. Я был выбран на роль главного злодея. Народ так вжился в представление, что я, затравлено озираясь, опасался суда Линча. Дядька перешел к перепелке. А я, махнув на все рукой, налил себе вина. Залпом выдул пол бокала. Вино было легкое, ароматное и на мой неискушенный вкус очень хорошее.
Зрители слушали и наблюдали в прострации. Тишину, установившуюся в зале, нарушила матрона с задних рядов. Дама, очень похожая на Раневскую, поднялась, ткнула сложенным веером в сторону Овора и с драматизмом произнесла:
— У такого ДЯДИ. — Выделила она это слово, — племянник может РАБОТАТЬ только ДУШЕГУБОМ. И с гордо поднятой головой удалилась.
Посмотрев ей вслед, я подумал, что она, сама того не зная, попала в точку. Лучше всего дядька учил Ирридара именно убивать.
Скоро зал опустел, и мы остались одни.
— И когда ты все успеваешь? — с аппетитом уничтожая перепелку вместе с костями, весело проговорил Овор. — Коней продал, смерду голову чуть не отрезал, двух девок побил так, что они стелятся перед тобой. И все за одно утро.
— Не бил я их, — уже без аппетита смотря на еду, сказал неохотно я. — Служанку побила хозяйка за то, что ее саму побил хозяин.
— А говорят, что это ты, — издеваясь, продолжал Овор.
— Наговаривают. Я маленький еще, — оправдывался я.
— Девок бить — маленький, а голову отрезать, значит, большой, — констатировал очевидный факт дядька и заржал.
— Мужик оскорбил меня, — оправдался я, рассматривая стакан с каким-то зеленым напитком. — «Похоже на тархун», — подумал я.
— Ну, тогда ты в своем праве, — согласился со мной Овор. — А чего не убил? — вытирая рот салфеткой, равнодушно спросил он.
— Детей пожалел, — смотря в сторону, ответил я.
Овор сытно откинулся на спинку стула, посмотрел с усмешкой на меня.
— Пожалел, значит? — повторил он мои слова.
— Ага, пожалел.
— А отступные, почему не взял? — спросил он заинтересовано. Дядька, гад, наслаждался, смотря, как я выкручиваюсь.
— Почему не взял. Взял, — все также смотря в сторону, ответил я.
— Много взял? — не отцеплялся Овор.
— Немного, 50 золотых, — не видя смысла отпираться, сказал я.
Для старого «шпигуна» сегодня был день открытий. Сумма, названная мной, в 10 раз превосходила ту, что обычно берут как отступные с простых людей.
В этом мире были интересные законы, в чем-то перекликающиеся с русской правдой Ярослава. Дворянин мог убить, а мог взять откуп деньгами. Нехейцы сами по себе не богатые, но гордые дворяне, часто таким образом выходили из положения безденежья. Короче, память Ирридара мне говорила: — брат откупы это норма.
— Однакоо! — покачал головой он. — Дар, а зачем тебе деньги?
Ну вот, сейчас все и решится. Я спокойно поглядел в дядькины глаза и сказал:
— Я поступлю в академию, а ты вернешься к отцу. Ведь так?
— Так, — согласился Овор, не понимая, что я хочу этим сказать.
— Переедешь в деревню, где тебе выделят дом? — продолжал спрашивать я.
— Перееду, — согласился Овор. — Стар я, чтобы служить Барону дальше.
— Вот! А я хочу, чтобы ты остался со мной. Для этого мне и нужны деньги. На твое содержание отец не даст и дила.
Он, молча, внимательно рассматривал меня. А я знал, что Овор мог отличить правду ото лжи.
— Ты сильно изменился, Дар, — наконец сказал он. — Дома ты был совсем другой.
— На это есть веская причина, ты не находишь? — спросил его я.
— Поясни, — попросил он недоуменно.
— Дома я ни в чем не нуждался. У меня была еда, одежда, крыша над головой, учителя. Обо мне заботились. …А теперь я сам по себе. И заботиться обо мне, скоро будет некому. Еще я люблю тебя и хочу позаботиться о тебе. Вот как-то так, — вздохнув, закончил я свою короткую речь. Овора основательно пробрало.
— Спасибо, Дар. Честно, не ожидал, — старик был сильно растроган. Я сам не хотел с тобой расставаться, — он встал, подошел ко мне и обнял меня за голову, прижав ее к себе. Я рад.
— Я буду рядом с тобой, пока не умру, — произнес дядька.
Я не кривил душой, когда говорил Овору, что его люблю, эти чувства передались мне от Ирридара. И я, всей своей лохматой душой прожженного, вечного майора, был привязан к старому бойцу невидимого фронта.