– Не может быть! – ахнул Родик. – Вот здорово! Но ты конечно, запомнил его? Нарисовать сможешь?

Антон вздохнул.

– Не-ет, вряд ли…

– Как это – вряд ли? – нахмурился Тёма. – Ты же всегда хвастался, что у тебя какая-то удивительная зрительная память… забыл, как она называется.

– Эйдетическая, – еще горше вздохнул Антон, виновато опуская голову.

– Во-во, она самая! Мол, если ты что увидишь, так словно бы сфотографируешь. Все запомнишь, до самой мелкой детали! Выходит, врал?

– Нет, не врал! – стал оправдываться Антон. – Но этот план я только одну секундочку и видел! Разволновался от неожиданности, наверное, вот потому толком ничего и не запомнил. Да и разве там что поймешь? Ведь деревня-то на плане нарисована не нынешняя, а та, какой она была двести, а то и все триста лет назад. Домов там было штук семьдесят, не больше. А сейчас – их больше трехсот. Вот и пойми там, куда какой ход ведет!

Тёма с жалостью посмотрел на расстроенного друга.

– Да ладно, Антошка, не кисни. Может, еще вспомнишь. Попробуй еще разок, а?

Антон зажмурил веки. Но как он ни старался, перед его мысленным взором ничего так и не всплыло. Редко такое с ним случалось, и надо же – его замечательная зрительная память подвела в самый неподходящий момент!

Твердо он был уверен только вот в чем. Подземных хода было три. Один шел от берега Москва-реки и поворачивал куда-то направо, в точку на плане, помеченную крестом. Второй вел от голицынского дома куда-то в середину деревни. И кажется, третий ход, самый длинный, заканчивался на дальнем краю деревни, возле чего-то, похожего на овраг.

– Это уже кое-что! – просиял Родик. – Я же говорил: где клад, там и крест! Наверняка в парке находятся какие-то могилы. Надо будет расспросить об этом мою бабульку-прабабульку.

Тёма насупился. От мысли, что совсем недавно он шел по подземному ходу, который вел к каким-то могилам, ему стало не по себе.

– Ладно, пусть так, – неохотно кивнул он. – А откуда к нас в деревни взялись овраги? Не знаю я поблизости никаких оврагов!

Родик захохотал.

– Отлично, Ватсон, ты опять попал пальцем в небо! А про Попов овраг забыл? Ну тот, по которому мы чуть не каждый день спускаемся к реке?

Антон мотнул головой.

– Нет, это был не Попов овраг, а какой-то другой.

– Другой находится во-он за той сосновой рощей, возле кладбища. А еще два я видел возле леса – это отсюда с полкилометра будет. Что скажешь, Антошка?

Антон задумался, оглядываясь по сторонам, чтобы попытаться сориентироваться.

– Пожалуй, подходит только тот овраг, что у кладбища, – не очень уверенно сказал он. – Но от голицынского особняка до него больше километра! Неужели подземный ход мог быть таким длинным?

– Да, многовато, – кивнул Тёма. – Может, третий ход начинается где-нибудь в другом месте?

Антон пожал плечами.

– Да не помню я, сколько можно повторять?

– А почему бы и не километр? – азартно воскликнул Родик. – Вы же слышали, что сказал ВГ: при Прозоровском в нашем селе были проведены грандиозные земляные работы. Понимаете – грандиозные! Наверняка, он имел в виду именно рытье подземных ходов, да только говорить нам про это не захотел. Айда, посмотрим?

Ребята перешли по деревянному мостику над Липкой. Тёма нагнулся над перилами и посмотрел на маленькую речушку.

– Неужели, подземный ход идет под Липкой? – засомневался он.

– Ну и что? – упрямо сдвинул брови Родик, не желавший отказываться от своей идеи. – Подумаешь! Вон в столице сколько линий метро проложено под Москвой-рекой, и ничего. Липка же не чета Москва-реке, здесь даже курица пройдет и ног не замочит.

– Фью, сравнил! – присвистнул Тёма. – Метро строили с помощью техники, и всего-то несколько десятков лет назад. А подземные ходы были вырыты еще при царе Горохе. То есть, при боярине Прозоровском. Тогда, небось, других инструментов, кроме лопат, и не было!

Но Антон поддержал Лиса.

– Так-то оно так. Но ведь в те времена были вырыты и два пруда возле Москва-реки! Представляешь, какую гору земли для этого надо было вынуть? Там и экскаватору на год работы бы хватило. А труд крепостных триста лет назад ничего боярину не стоил. Если бы приказал, они бы и до центра земли докопались.

– Так уж и докопались бы! – упрямился Тёма.

– Запросто! И потом, не забывайте: Петр Прозоровский очень опасался не только за свою жизнь, но и за жизнь царевича Ивана. Наверняка, поэтому он и приказал вырыть подземные ходы, чтобы в случае осады дать деру. Я бы на его месте тоже вырыл ходы подлиннее.

Ребята пересекли сосновую рощу. За ней тропинка разветвлялась на две. Одна шла направо, в сторону шоссе, к автобусной остановке, а вторая поворачивала налево и вела к кладбищу. Метрах в ста от тропинки землю разрезал глубокий овраг, тянущийся к опушке леса. Один из его склонов был завален мусором.

Подойдя к краю оврага, АРТ замешкались.

– Что-то не больно охота мне ковыряться в мусоре, – проворчал Тёма. – И чего это деревенские сыплют сюда всякую дрянь? У нас в поселке для мусора специальные контейнеры стоят, а здесь… Что за народ! Найдешь тут подземные ходы, как же. Скорее уж какую-нибудь заразу подцепишь и…

– Глядите! – перебил его Родик.

Он подбежал к здоровенной яме, находившейся в метрах тридцати от оврага. Собственно говоря, это была не яма. Казалось, что в этом месте земля словно бы просела метра на два, образовав большую воронку.

– Странно… – заломил бровь Антон. – Никогда такого не видал. Словно земля вниз ушла. Неужели…

Родик подпрыгнул и с победным криком издал радостный вопль.

– Ну конечно! С бухты-барахты такие обвалы не случаются! Наверняка, там, в глубине, после той жуткой грозы обвалились своды подземного хода. Вот земля и осела метра на два. Айда за лопатами! Клянусь кладом и крестом, что мы здесь запросто докопаемся до подземного хода!

– Тащиться через всю деревню с лопатами? – засомневался Тёма. – Да каждый дурак поймет, что мы чего-то собираемся искать… Давайте вот что сделаем. Сходим на кладбище, и там поищем лопаты. Я на Пасху туда с родителями ходил и заметил, что кое-где за оградками лежат лопаты и совки. Наверное, некоторые люди оставляют инструменты, чтобы не таскать все это весной с собой каждый год, когда убираются на могилках.

Родике и Антон изумленно уставились на него.

– Что? Идти на кладбище? – неуверенно спросил Родик. – Ну, ты и придумал… Не очень я люблю туда ходить. Жутковато как-то! Одно дело на Пасху – тогда там народу море. А сейчас, небось, никого нет… Да и дождь вот-вот хлынет. Слышишь, раскаты грома приближаются?

– Струсил? – презрительно скривил губы Тёма. – Скажи прямо, струсил? И ты, Антошка, тоже?

Антон неуверенно пожал плечами. Он почему-то вспомнил свой сон, со скелетами, пляшущими на сундуке с сокровищами.

– Ну вот еще. Что я, маленький, что ли? Только вот… Получается, что один из подземных ходов действительно вел к кладбищу! Конечно, все эти истории про покойников, которые бродят по подземелью, это бабкины сказки. Но…

Тёма презрительно посмотрел на него, а затем махнул рукой и решительно направился через поле к металлической ограде кладбища. Антон и Родик уныло переглянулись, и последовали за ним.

Петровское кладбище располагалось в обширной сосновой роще. Огромные, с пышными кронами деревья создавали нечто вроде крыши, которая дарила земле густую тень. А сейчас, когда небо было затянуто свинцовыми тучами, там, за ажурной металлической оградой, казалось, царила ночь.

Ребята подошли к большой каменной арке, над которой был установлен черный металлический крест. Вход вел в старую часть петровского кладбища, где находились захоронения, сделанные еще до войны. От арки вглубь кладбища шла широкая дорожка, заросшая мелкой колючей травой. За оградками стояли массивные обелиски, настолько старые, что на них нельзя было даже прочитать высеченные в камне надписи. Могилы были донельзя запущены. За многими оградками росли кусты орешника и бузины, так что впечатление было такое, что ребята оказались в лесу.

– Тьфу ты, – негромко пробормотал Антон, затравленно глядя по сторонам. – Никогда не был на старом кладбище! Жуть какая… Да здесь, наверное, ни одной живой души не было лет сто… Откуда здесь возьмутся лопаты? Тёмка, пошли назад. Если хочешь, обойдем ограду снаружи. В новую часть кладбища мы отсюда все равно не пройдем…

– Пройдем, – презрительно скривил губы Тёма. – Эх вы, кладоискатели! Думаете, искать сокровища дело простое? Нет. Вот я, например, ничуть не боюсь. И поворачивать назад не собираюсь. Ничего, пройдем как-нибудь среди оградок, не заблудимся. Считайте, что это проверка ваших хилых нервишек.

Где-то вдали вновь послышался глухой раскат грома. Родик вздрогнул.

– Кажется, дождь собирается… – пробормотал он. – Я тучка, тучка, тучка, а только не медведь… Чур меня, покойнички, не трогайте!

Тёма уверенно свернул направо, на узкую дорожку, ведущую среди металлических оград. Ребята невольно сбавили шаг, разглядывая обелиски. Они были необычно массивными, некоторые аж в человеческий рост высотой.

– Вы только поглядите – здесь многие надписи с ятями, – нерешительно сказал Антон. – И даты какие-то странные… Да здесь же хоронили еще до революции!

– А то! – кивнул Родик, заворожено глядя по сторонам. – Люди, они родились и умирали и в старые времена… Но самое древнее петровское кладбище было не здесь. Знаете, где?

– Где? – спросил Тёма.

– Рядом с домом Лёньки Книгочея, прямо на берегу Москва-реки.

– Не может быть! – поразился Антон.

– Еще как может… Мне прабабка рассказывала, что там хоронили аж до середины прошлого века. И якобы там стояла часовенка – на месте, где нынче стоит Лёнькиная беседка. А когда его дед еще до войны перестраивал свой дом и копал котлован, то нашел кучу костей… А потом было большое половодье, когда Москва-река вышла из берегов и залила аж весь знаменский луг. И тогда возле Лёнькиного дома на берегу случился здоровенный оползень. Мне бабка Марфа рассказывала, что своими глазами видела, как из склона обрыва вывалился старинный гроб, вырубленный из ствола дерева. Его крышка сползла, и открылся череп с рыжей косой. Кто-то из деревенских мужиков осмелел и хотел было спуститься по обрыву к этому самому гробу, но тот вдруг упал вниз, прямо в воду, и поплыл по реке…

– Тьфу ты! – не выдержав, перебил его побледневший Антон. – Нашел, о чем говорить здесь, на кладбище! У меня и так мороз по коже идет, а он про всякие там гробы рассказывает… Стойте, а это еще что?

Антон указал рукой налево. Там, за обширной металлической оградой, стояли в ряд четыре высоких обелиска из розового гранита. Все могилы густо заросли травой и крапивой, но в одном месте рядом с обелиском виднелось большое пятно свежевскопанной земли.

– Бежим! – завопил Родик и рванулся было назад, но Тёма поймал его за руку.

– Ты куда? Гляди, а вот и лопата.

Действительно, за оградой в траве лежала совершенно новая лопата. Она была перепачкана глиной.

– Странно… – пробормотал Тёма и решительно открыв калитку, вошел за ограду. Друзья очень неохотно последовали за ним.

Тёма поднял лопату и осмотрел ее.

– Совершенно новая лопата, – заявил он. – Кто-то ковырялся в земле совсем недавно, дня два назад. Как будто под обелиск подкапывались. Может, хотел его укрепить? Нет, что-то непохоже…

Тёма подошел к обелискам и внимательно осмотрел их.

– Здесь лежат какие-то Тимофеевы, – заявил он. – Отец и мать, и их двое сыновей, Иван и Савелий. Один, Савелий, умер не так давно, в тридцатых годах ХХ века. А обелиск точно такой же, как у родителей, и надпись с ятями! Как такое может быть?

– Может, – дрожащим голосом ответил Родик. – Тимофеевы – это известная в нашем Петровском фамилия. Савелий Тимофеев, кажется, был управляющим последнего князя Голицына. Что-то тетка Клавдия про него рассказывала… Будто бы Савелий Тимофеев настолько люто ненавидел советскую власть, что не хотел признавать победу большевиков до самой смерти. Даже писал с ятями, как было принято при царском режиме. Ну чокнутый, одно слово! Ребята, пошли отсюда, а? Лопату мы уже нашли, чего еще надо?

Тёма кивнул. Ему и самому стало немного не по себе. Но все же он опустился на колени и внимательно осмотрел свежевскопанный участок земли.

– Копали под обелиском этого самого Савелия Тимофеева. Кто-то искал что-то рядом с памятником. Странно, очень странно…

Когда ребята вышли из ворот кладбища, то увидели рядом большой черный джип с затемненными стеклами.

– А это еще кто сюда приехал? – изумился Антон. – Похоже, кто-то из крутых. А вдруг это…

Больше не медля, ребята бросились бежать в сторону оврага. Когда они осмелились вновь оглянуться, джипа возле каменной арки уже не было.

– Ну и дела, – озадаченно почесал затылок Тёма. – Хотя… мало ли кто и зачем мог приехать на кладбище? Мы уже стали мнительны, как не знаю кто. Ну что, будет раскапывать эту яму?

Антон нерешительно взял лопату в руки, и воткнул ее в жесткую землю. Ему почему-то вспомнилась история про двух деревенских парней, которые точно так же однажды много лет назад нашли провал в земле, а затем бесследно сгинули. Как бы и самим… того… не сгинуть!

И вдруг яма начала медленно оседать! Антон упал и стал сползать в огромную воронку.

– Помогите! – завопил он.

Друзья бросились ему на помощь. Совместными усилиями они оттащили Антона в сторону. А лопата тем временем провалились в дыру в земле и исчезла.

Тут же в воздухе замелькали первые капли дождя, и небесное громыхание стало вновь приближаться со стороны леса.

Не оглядываясь, ребята наперегонки побежали прочь от этого жуткого места.