Этой ночью Антон не мог сомкнуть глаз. Он лежал на кровати, по привычке закинув руки за голову, и смотрел на темный потолок. Рядом на стуле лежал серебряный подсвечник, и мальчик время от времени касался его пальцами, словно бы подзаряжаясь от него живительной энергией.
Ему не давал покоя встреча с Иосифом Давыдовичем. И даже отличный вечер, проведенный потом на даче в компании гостеприимного Ахсара, не мог затмить рассказ старого сторожа. Шутка ли – оказалось, что все их смутные надежды на клад вдруг стали приобретать совершенно конкретные черты! Золотой бюст царицы Екатерины Второй – это вам не какой-то ящик, полузасыпанный землей, который видел Тёма в подземелье. А мраморные статуи? Конечно, если это копии, то они не больно-то и ценные. Но зачем было бы в таком случае закапывать их в землю? Нет, во всем этом надо как следует разобраться. А для этого придется рассказать все Виктору Григорьевичу. Без него розыски не очень-то движутся. Вот уже несколько дней прошло, и что они узнали? Ну, нашли подозрительный провал в земле возле оврага. Ну, обнаружили, что кто-то копался на старом кладбище на могиле последнего управляющего Голицыных. Маловато будет!
А ВГ – он-то наверняка многое знает! И план подземных ходов у него есть. Вот бы взглянуть на него как следует…
За окном завыла сирена. Антон вздрогнул и, соскочив с кровати, подбежал к окну и отодвинул в сторону шторы. Оказалось, что заорала сигнализация автомобиля, стоявшего напротив соседнего дома. Наверное, воробей на капот сел. Ну все, теперь со сном можно окончательно распрощаться. Пока владелец машины проснется, пока выбежит на улицу и выключит свою дурацкую дуделку, минут десять пройдет. Тьфу, как сирена заливается… Еще родителей разбудит!
Антон вновь улегся в кровать. Спать решительно не хотелось. Он зажег бра, висевший на стене прямо над изголовьем, и взял в руки подсвечник. Пальцы сами собой стали гладить мягкую, словно бы маслянистую поверхность металла. Сколько же этому подсвечнику лет? А вдруг она тоже подарок какой-нибудь царицы? Интересно, что скажет Оксана, когда он отведет ее куда-нибудь в укромный уголок и подарит такую дорогую штуку? Мда-а… вот это будет подарочек, на всю жизнь запомнит! Но ребята… Нет, об этом лучше не думать.
Он закрыл глаза и попытался представить аллею парка, по обеим сторонам которой белели античные статуи: Венера, Афина Паллада, Диана – римская богиня охотников… Среди них возвышался могучий Геракл, свирепо глядя на мраморного льва с широко раскрытой пастью. А в конце аллеи, посреди круглой площадки, окруженной могучими пихтами, стоял мраморный постамент. На нем сиял под лучами яркого солнца золотой бюст Екатерины Второй. Вокруг него столпились дворяне в богатых одеждах и их жены в роскошных атласных платьях. Все они восторженно разглядывали главное сокровище Голицыных.
Кто-то из дворян, маленький сморщенный старик, похожий на гнома, вдруг прошамкал беззубым ртом: «А ведь голова-то, небось, дорогая! Одного золота в ней на мильон рублей, не меньше! Это я твердо говорю, как попечитель Московского университета, хотя образованием сам и не вышел – кончил только семь классов.»
Другой господин, высокий чернобровый красавец в расшитом камзоле и с лопатой в руке, покачал головой и презрительно поморщился. – «Да разве в одном золоте дело, граф Иосиф Давыдович? Бюст императрицы – великое произведение искусства! Сия историческая реликвия должна стать достоянием народа. Для этого ее надо закопать, и поглубже.» – «Зачем же закапывать, маршал Михаил Николаевич?» – дружно закричали дворяне, а одна впечатлительная дама даже упала в обморок. – «Как зачем? – удивился маршал. – Когда-нибудь, лет через двести, дела у России могут пойти совсем плохо. Вот тогда-то этот бюст откопает какой-нибудь любознательный отрок, и передаст ее в Кремлевский музей. И после этого все в любезной нашей стране пойдет хорошо». – «Почему же, дорогой маршал?» – ехидно спрашивает его один из дворян. – "Как почему? Ведь тогда в Кремле станет на одну голову больше. Да еще на какую – на голову самой Екатерины Великой, и не простую, а золотую!»
Дворяне зааплодировали. Маршал осторожно снял бюст с мраморного пьедестала, засунул его под мышку и зашагал вглубь парка. Нашел там самое затаенное место, между трех старых лип, и начал копать землю. Докопался до подземного хода, спрыгнул в него и спрятал золотой бюст в большой деревянный ящик. Потом закопал яму, и указал на нее пальцем.
«Запомни сие место, юный отрок, – громко произнес он. – Здесь, среди трех лип, спрятан самый главный российский клад!»
Антон и не заметил, как заснул.
Наутро его разбудило прикосновение чей-то холодной руки.
– Что, что? – испуганно завопил Антон, подскакивая на постели. – Маршал, не трогайте меня, не трогайте!
Ольга Дмитриевна рассмеялась.
– Ну вот, тебе уже и маршалы стали по ночам снятся. Наверное, опять начитался на ночь приключенческих книжек. Вставай, соня, уже десятый час!
Антон открыл глаза – и даже побледнел от испуга. Он вспомнил, что забыл спрятать подсвечник. Сейчас мама увидит его, и…
Но Ольга Дмитриевна быстро ушла на кухню, пообещав, что сегодня по случаю воскресенья на завтрак будут его любимые оладьи со сметаной. Антон пулей выскочил из постели. На стуле почему-то ничего не было. Сердце мальчика екнуло. Он тут же опустился на колени, и чуть не заорал от восторга. Оказалось, что подсвечник преспокойно лежал себе под кроватью. И как он там оказался? Непонятно. Но все равно ему здорово повезло!
Спрятав сокровище вновь в нижний ящик стола, Антон направился в ванную. По дороге он не выдержал и свернул на кухню, откуда несся целый букет соблазнительных запахов.
– А где папа? – спросил он, с вожделением глядя на большую сковороду, на которой подрумянивались золотистые оладьи.
– Уже ушел на огород. Не облизывайся, соня! Пока не умоешься и не сделаешь зарядку, оладьев тебе не видать. А потом мы с тобой дружно пойдем на фазенду. Нужно полить капусту и кабачки, а потом придется заняться колорадскими жуками. От этой жары их жуть сколько развелось!
Антон сразу же погрустнел.
– Ну, мам… Мне же сегодня на день рождения идти! Я должен быть в отличной форме.
– Будешь, – усмехнулась Ольга Дмитриевна, ставя на огонь чайник. – Сотню-другую раз понагибаешься к картофельной ботве, так сразу обретешь отличную спортивную форму. Да ты не куксись, до обеда мы управимся. И не стыдно тебе лениться, этакому здоровяку? Бегаешь целыми днями неизвестно где, на это тебя хватает. А как отцу с матерью помочь…
Антон развел руками.
– Разве я против? Жуки так жуки. Просто я их терпеть не могу. Уж больно они противные, особенно в личиночном виде. И чего вы их не потравите какой-нибудь химической гадостью?
– Потому что не хотим эту самую гадость потом есть вместе с картошкой, – объяснила Ольга Дмитриевна. – Да и Москва-река рядом, после дождей вся отрава туда попасть может… Иди, умывайся, юный химик!
До часа дня Антон честно вкалывал на огороде. Сам себя он представлял рабом-негром, работающим на хлопковой плантации под присмотром надсмотрщиков. Но в конце концов, во всем плохом можно найти хоть чуточку хорошего. Руки-то работали, а голова была свободной. Антон напрягал ее изо всех сил, пытаясь извлечь какую-то пользу из рассказа старого сторожа, но у него ничего не выходило. Что-то Иосиф Давыдович не договорил, о чем-то очень важном промолчал. А этот дурацкий сон, что с ним делать? Маршал Тухачевский вроде бы указал ему на место между трех старых лип, где зарыт золотой бюст. Говорят, некоторые сны сбываются. Быть может, три старые липы существуют на самом деле? Он, вроде бы, когда-то видел нечто похожее… Но где? Вот в чем вопрос!
Время от времени родители и Антон устраивали небольшие перерывы. Они усаживались на длинной скамейке, доставали из пакета бутылки с газированной водой, бутерброды, огурцы и соль, а затем неспешно перекусывали, разговаривая о том и о сем.
Однажды Антон набрался смелости и как бы между делом спросил:
– Пап, ты как-то рассказывал, что вы с мамой давным-давно видели подземный ход на берегу реки, под голицынским парком. Было дело, или все это сказки?
Сергей Алексеевич с удивлением посмотрел на Антона.
– Нет, не сказки. Мы с мамой действительно лет двадцать назад видели на обрыве возле воды арку, выложенную из красного кирпича. Но ее потом завалило землей. Что, нынче она опять открылась?
– Ну что ты! – испуганно воскликнул Антон. – Нет там ничего. Просто мы с ребятами недавно купались под парком, вот я и вспомнил про твой рассказ… Интересно, а куда этот ход мог вести? Родик сказал, будто бы какой-то подземный ход идет через всю деревню, аж до самого кладбища. Мол, так прабабка ему рассказывала. Как думаешь, пап, это правда?
Сергей Алексеевич расхохотался и потрепал Антона за волосы.
– Чепуха! До кладбища оттуда километра полтора будет, если не больше. Я слышал другое – будто старинный подземный ход вел к подвалам церкви. До нее от берега реки метров двести, так что это вполне похоже на правду.
Антон, грызший сочное яблоко, едва не подавился.
– Какой такой церкви? – сипло спросил он. – Разве в нашем Петровском есть церковь?
– Была, – ответила Ольга Дмитриевна. – Она стояла неподалеку от голицынского особняка, недалеко от края Попова оврага. Помнишь, где находится волейбольная площадка? Вот там-то и находилась церковь. Когда ты был маленьким, я часто привозила тебя на коляске в эту часть парка. Хорошо там, тенисто. Особенно на липовой аллее, что идет вдоль берега реки. Наверное, по ней я прокатила тебя взад и вперед не одну тысячу раз. Но этого ты, конечно, помнить не можешь…
Антон изумленно захлопал ресницами.
– Церковь… Ну конечно же, ведь наше Петровское раньше называлось не деревней, а селом! И как я раньше не сообразил? Мам, а когда же эту церковь сломали?
– Перед самой войной, – вздохнула Ольга Дмитриевна, поправляя всклокоченные ветром волосы. – В те времена все окрестные храмы стояли в запустении, но их хотя бы не снесли до основания. А вот наши, петровские жители, больше всех отличились. Говорят, колхозники затеяли строить большие теплицы. А строительных материалов не хватало. Вот председатель и предложил снести церковь, и разбить ее стены на кирпичи. А церковь-то была не простая, а самая древняя в округе – сейчас бы ей исполнилось больше трехсот лет! Я слышала, что на ее освящение приезжали сами царевна Софья и царевич Иван. А главной святыней храма стал чудотворный список иконы Тихвинской богоматери, который был подарен Семёну Прозоровскому – деду тогдашнего хозяина Петровского Петра Прозоровского – в 1613 году благодарными жителями Тихвина.
– И где же теперь эта икона? – поинтересовался Антон.
– Исчезла куда-то. У меня в технологическом отделе одна женщина работает, очень верующая. После революции, когда церковь закрыли и иконостас разобрали, ее бабка взяла в дом маленькую иконку Николая Угодника. И многие сельчане так же сделали. Но самые ценные иконы, утварь и священные книги в серебряных окладах исчезли. Быть может, их реквизировали прежние власти. Но кое-кто утверждают, будто все самое ценное спрятал у себя в доме священник. Давно бывал в Поповом овраге?
– Ну мам, ты даешь. Да мы с ребятами, считай, каждый день там проходим! Это же самый ближний путь к реке!
– Тогда ты, наверное, заметил, что на левой стороне оврага стоит дом с колоннами и мезонином? Он был построен в пятидесятых годах одним знаменитым в то время певцом Большого театра. А прежде на том месте стоял дом попа петровской церкви. Отсюда и пошло название оврага. Вот, говорят, этот священник Тихвинскую чудотворную икону где-то и спрятал… Да что это так заинтересовался церковью, малыш?
– Кто малыш, я малыш? – обиделся Антон. – И почему бы мне заинтересоваться церковью? Я ведь прежде про нее и не слышал. Думал, волейбольная площадка в парке вечно была. И липы эти здоровенные возле нее просто так растут…
Антон вдруг замолчал, пораженный неожиданной мыслью. Но, к счастью, родители не заметили его замешательства.
– Плохо, что дети не знают, на какой земле живут, – огорченно сказал Сергей Алексеевич. – И в этом виноваты мы, взрослые. Только и делаем, что твердим: любите, дети, Родину, любите! А сами-то мы ее любим? Вон сколько сейчас церквей да монастырей восстановили. И у нас в округе – тоже. И в Знаменках, и в Ильинке, и в Дмитровке. А в нашем Петровском – как была волейбольная площадка, так и осталась. Только раньше, в наши молодые годы, на ней по вечерам людно было. Спортом тогда все поголовно увлекались, и стар, и млад. Кто волейболом, кто настольным теннисом, кто футболом. В парке даже сделали площадку для занятия тяжелой атлетикой. Там-то я впервые в жизни и выжал штангу в сто килограммов весом! А сейчас ворота парка закрыли, никого не пускают. Неправильно все это!
– Что же ты предлагаешь, Сережа – Тихвинскую церковь заново восстановить? – возразила Ольга Дмитриевна. – Да она же, говорят, очень большой была! Нужны огромные средства, чтобы такое сделать. Откуда же их взять? А если большие деньги вдруг и найдутся, то скорее всего они будут грязными, запачканными чьими-либо воровскими руками.
– Тогда не удивляйся и не возмущайся, Оля, что дети будут больше знать про историю Древней Греции, чем про свою родную деревню, – усмехнулся Сергей Алексеевич. – А ведь у нашего Петровского такая богатая история! За пять веков здесь побывали многие известные люди, включая русских царей и генеральных секретарей коммунистической партии. Хотя кого сейчас волнуют такие пустяки? Деньги – вот новый бог, а вернее, Мамона, которому нас заставляют молиться! Ну, хватит философствовать. За дело, а не то жуки окончательно сожрут нашу картошку!
Антон побрел к картофельным грядкам. Его голова, казалось, даже разбухла от бурлящих там мыслей. Ну конечно же, он теперь все вспомнил! На плане ВГ один из подземных ходов действительно был самым коротким, шел от берега реки направо, и заканчивался крестом. Крест – ведь так можно обозначить не только чью-то могилу, как он подумал поначалу, но и церковь! У этой церкви мог быть подвал, а в подвале мог находиться вход в подземелье. Наверное, боярин Прозоровский намеревался в случае осады спрятаться там, под церковью, откуда в случае опасности мог легко выбраться прямо на берег реки. Возможно, где-то там были спрятаны лодки. Стоило только переправиться на другой берег – и фью, ищи ветра в поле!
Интересно, а тот, второй вход сейчас сохранился? Или подвал разрушенной церкви наглухо завален землей?
Но еще больше поразили мальчика слова мамы о старых липах. Теперь он вспомнил место, которое ему приснилось сегодня ночью. Три старые липы… Да они же находятся рядом с аллеей, в десятке метров от волейбольной площадки! Этим деревьям, наверное, лет двести, не меньше. И именно на это место указывал в его сне маршал Тухачевский! А что, если сон был в руку? Тогда там, под корнями деревьев, на самом деле проходит подземный ход, в котором лежит… Тьфу, даже не верится, что сокровище может находиться так близко!
Антон встряхнул головой, отгоняя сладостные видения. А затем бросился к картофельным грядкам так, словно на ботве сидели его самые смертельные враги. Не прошло и часа, как с полчищем отвратительных насекомых было покончено, и вся семья отправилась домой.
После обеда Антон сразу же позвонил Артёму и Родиону. Обоих не оказалось дома. Это было очень досадно, потому что Антону не терпелось сообщить друзьям о своих новых открытиях. Не удержавшись, он сказал родителям, что пойдет ненадолго погулять, и чуть ли не бегом направился к голицынскому дому.
На этот раз он свернул не направо, к липовой аллее с заветной скамейкой, а налево, и скоро оказался возле волейбольной площадки, окруженной редкими старыми деревьями Она была когда-то заасфальтирована, но сейчас асфальт потрескался, и через трещины то там, то здесь пробивался вездесущий пырей. Вокруг же разлилось целое море высокой, почти по пояс мальчику, травы. Ветер гнал по небесному морю белые парусники облаков, и солнце то и дело заливало поляну яркими розовыми лучами.
Антон осторожно вышел на округлую площадку и вдруг почувствовал, как дрожат его колени. От мысли что там, под землей, находится огромный подвал разрушенной церкви, ему стало не по себе. А вдруг свод подвала сейчас обрушится и погребет его под тоннами земли?
Мальчик обернулся и посмотрел на три огромные ветвистые липы, стоявшие совсем рядом. Ну конечно же, именно их он видел прошлой ночью во сне! Если провести мысленно линию от волейбольной площадки к берегу реки – туда, где находился заваленный землей вход в подземелье… Ну точно – ход должен был проходить рядом с тремя липами!
У Антона аж мороз по коже пробежал. Кажется, одну тайну он уже раскрыл! Не обязательно, конечно, что клад спрятан именно в этом, самом коротком подземном ходе. Но ящик, который видел Тёмка… Ведь лежало же там что-то! Факт, что однажды кто-то забрался в ход, держа в руках кинжал и подсвечник. Не ради развлечения, наверное? Быть может, этот человек разыскивал золотой бюст Екатерины Второй. И вряд успел добраться до него, а почему-то в панике бросился в бегство… Что же случилось там, под землей, много десятков лет назад?
Антон подошел к трем липам и уселся в теньке прямо на траве. Вокруг переливчато звенели кузнечики. Где-то в кронах деревьев затеяли ссору вороны. В дрожащем от зноя воздухе носились стрекозы, трепеща прозрачными крылышками. Одна из них уселась на колено Антона, уставилась на него круглыми черными глазками.
Но мальчик даже не заметил ее. Он неотрывно смотрел на заброшенную волейбольную площадку. И постепенно на ее месте поднялись белые стены громадного храма, увенчанные золотистыми куполами. У распахнутых створок двери стояли бедно одетые старики и старушки и крестились, низко кланяясь и молитвенно шепча. Из прохладной, манящей глубины церкви доносилось протяжное песнопение. Его звуки так заворожили Антона, что он и думать забыл о том, что где-то рядом с храмом, в таинственных глубинах земли, спрятан бесценный клад.