Этим вечером Антона ждал приятный сюрприз. Едва он подошел к дому, как зазвонил мобильник. Это звонила… Оксана из Испании!
– Ну, как там, на море? – после приветствия кисло спросил Антон.
– Неплохо… А ты чего вздыхаешь, Антошка?
– Понимаешь, тут такие дела закрутились… Просто голова кругом идет! Третье лето подряд летит кувырком! Одно слово: ни сна, ни отдыха измученной душе… Тебя здесь очень не хватает!
– Почему? Разве я тебе… то есть вашему АРТ, нужна?
Антон вздрогнул. С Оксаной всегда так: стоит только чуть расслабиться, как она моментально ставит тебя в угол, словно сопливого пацана.
– Спрашиваешь! Мы тут окончательно запутались… Но разве по телефону обо всем расскажешь?
В трубке послышался смешок:
– Почему по телефону? Мы можем встретиться хоть сейчас. Давай на плотине, а? Я соскучилась по Москве-реке, и вообще по подмосковной природе.
Антон изумленно заморгал:
– Как же? Ведь ты… Разве ты не в Испании?!
Оксана расхохоталась:
– Ну, конечно же, нет, глупый! Мы с отцом прилетели сегодня утром в Москву. Просто я хотела сделать тебе сюрприз. Ты рад?
– Еще бы! Оксаночка, я так по тебе соскучился…
– Я тоже, Антошка.
Они встретились на берегу Москвы-реки, у старой плотины. Загоревшая, еще более похорошевшая Оксана была одета в серые шорты и обтягивающую синюю майку. Тёмные солнцезащитные очки, словно ободок, эффектно придерживали длинные волосы Оксаны. На плече девушки висела матерчатая сумка, переливающая всеми цветами радуги. Вместо обычных кроссовок или босоножек, Оксана почему-то надела туфли на высоком каблуке.
Девушка выглядела настолько потрясающе, что Антон невольно замедлил шаг. Они не виделись всего лишь три недели, но его подруга внешне изменилась, словно бы повзрослела на целый год…
Его подруга? А почему он, собственно говоря, решил, что Оксана – его? Да там, в Испании, на морском побережье таких парней как он, Антон – тысячи… Конечно, они часто переговаривались по телефону, но разве это что-то значит? С таким же успехом Оксана могла щебетать по мобильнику сразу с несколькими поклонниками. Еще бы: ведь она такая красавица, и к тому же дочь самого настоящего банкира-миллионера…
Настроение у Антона напрочь испортилось. Он остановился, издали разглядывая знакомую, и, вместе с тем, совершенно незнакомую девушку. Ну, точно, она изменилась! По сравнению с этой, эффектной, очень стильной Оксаной он теперь выглядел сущим деревенским пацаном…
– Что-то случилось? – тихо спросила Оксана. – Почему ты такой мрачный, Антошка?
– Ничего не случилось. Привет!
– Привет… Ты что, не хочешь ко мне подходить? Ведь мы так давно не виделись!
Неожиданно Антон выпалил то, что у него было сейчас на уме:
– Боюсь.
Глаза девушки изумленно округлились.
– Чего же?!
– Ты… ты стала какой-то другой…
– Ты тоже изменился! Вроде, еще недавно был простым мальчишкой, а сейчас… почти мужчина! И это случилось меньше чем за месяц! Неужели мы так быстро растем?
Антон пожал плечами.
– Не знаю. По-моему, я такой же, как и прежде. Отец, правда, теперь отказывается со мной бороться – проигрывает… Они посмотрели в глаза друг другу и внезапно расхохотались. А потом бросились обниматься и целоваться.
Проходившая мимо пожилая женщина с двумя тяжелыми сумками громко проворчала:
– Ну вот, дожили: уже посреди белого дня целуются! И кто – сущие молокососы! Тьфу, глаза б мои вас не видели…
Антон сделал вид, что ничего не услышал, но Оксана не привыкла никому спускать оскорблений. Оглядев незнакомку с головы до ног, она спросила:
– Тетя, а ваша мама в каком возрасте вышла замуж?
Женщина опешила. Остановившись, она опустила сумки на землю и вытерла рукой пот со лба.
– Ну-у… Вроде, в семнадцать лет.
– А ваша бабушка?
– Э-эх, куда тебя понесло, девонька… Да и когда это было! Еще при царе-батюшке.
– А все-таки!
– Хм-м… Пожалуй, пораньше, чем моя покойная матушка. В шестнадцать, кажется.
– Ну вот! А нам с Антоном – уже пятнадцать. Кстати, это возраст Ромео и Джульетты! Я читала, что у нас в России в прошлые века девушки выходили замуж еще более молоденькими. Таковы наши традиции, разве не так? И разве это плохо – любить?
Пожилая женщина готова была разразиться гневной тирадой, но вместо этого вдруг улыбнулась.
– А верно ведь говоришь, девонька. Любите, пока молоды! Молодость она ведь быстро проходит! Моя-то весна промчалась, словно скорый поезд – я и оглянуться не успела. И главное, на тот поезд я так и не поспела…
Махнув рукой, она наклонилась, чтобы поднять сумки, но Антон опередил ее. Он помог Таисии Александровне – так звали пожилую женщину, донести покупки до калитки ее дома. Оксана буквально силой заставила Антона отдать ей лямку одной из сумок, более тяжелой.
Это так растрогало Таисию Александровну, что, поблагодарив молодых людей, она на прощание сказала:
– Вы уж извините, ребятки, что я давеча на вас накричала. Старики всегда ворчат на молодых, от зависти. Моя-то молодость давным-давно миновала. Не долюбила я, ой как не долюбила! А вам нечего на таких старых перцев как я, оглядываться. Только никогда не встречайтесь просто так, из шалости – а только по любви!
Помедлив, она добавила:
– А насчет бабушки я соврала. Как раз в пятнадцать лет она и вышла замуж! Супруг, правда, был в летах. В дореволюционное время, это было самым обычным делом. И венчали их в нашей Успенской церкви – у меня даже фотография сохранилась. Э-эх, пара из вас получится замечательная: оба красивые, статные, да добрые! Какие у вас детишки получатся – просто загляденье!
Подмигнув покрасневшему Антону, женщина направилась через сад в сторону дома.
Оксана напряженным голосом спросила:
– Что скажешь, Антошка?
Юноша озадаченно покачал головой, не сводя глаз с подруги:
– Ты насчет… нашей свадьбы? Я был бы счастлив – ведь я тебя… люблю! Честное слово, по-настоящему люблю!.. Только вот мои родители будут против. Они мне уже не раз намекали: мол, ранние браки – обычно некрепкие. Надо сначала закончить институт, обрести профессию, найти солидную работу, научиться хорошо зарабатывать, желательно обрести свое жилье, а главное, набраться ума-разума…
– …А потом можно спокойно отправляться на пенсию, холостым и неженатым, – с иронией закончила фразу Оксана. – Мне родители приблизительно тоже самое пытаются втолковать. Но ты им нравишься, особенно папе…
– А тебе я нравлюсь? – с замиранием сердца спросил Антон.
Вместо ответа Оксана засмеялась и поцеловала его. А потом демонстративно оттолкнула.
– Ну, хватит, хватит… Мы с тобой на самом деле сошли с ума! Давай лучше поговорим о ваших делах. По телефону ты столько мне всякого наговорил в последнее время… Я совершенно ничего не понимаю! Странная кража денег в интернате, база «черных торговцев» экзотическими животными, пропажа Вожака с братьями, история солдата Серафима Соровского… Какой-то клубок тайн!
– Мы в этом клубке напрочь запутались, – честно признался Антон. – Порой мне кажется, что кто-то специально сбивает нас со следа пропавшей петровской иконы! И самое неприятное, что с каждым днем туман только сгущается… Лично я не вижу в нем никакого просвета!
Оксана неожиданно сказала:
– А я вижу! Пойдем.
– Куда? – опешил Антон.
– Здесь недалеко. Думаешь, там, в Испании, я только на пляже загорала да в море прохлаждалась? Как бы не так! Я пыталась помочь вам в поисках пропавшей иконы. И кажется, нашла к ней след…
Оксана схватила друга за руку и буквально потащила его к плотине. Антон впрочем, и не думал сопротивляться. Он уже давно знал, что от этой девушки можно ожидать чего угодно. Ха! Неужели Оксана там, в далекой Испании, на самом деле что-то разузнала про Тихвинскую икону? Но каким же образом?!
Антон думал, что Оксана поведет его через плотину, и они пойдут в сторону Знаменок. Но внезапно девушка стала спускаться по выщербленным бетонным ступеням, которые вели от плотины вниз, к реке. А потом они пошли по такому же полуразбитому бетонному парапету. Когда-то он предохранял берег от размыва во время весеннего половодья, но вода с годами подточила даже сам бетон.
Справа берег уходил круто вверх. Подняв голову, Антон увидел знакомый синий забор – там, наверху, жил Ленька-книгочей. Может, Оксана ведет именно к нему?
Но девушка уверенно шла дальше по узкому, выщербленному парапету. И это в туфлях на «шпильке»! С ума сойти можно… По такой, «сильно пересеченной местности», можно ходить только в кроссовках. И зачем Оксана надела эти пижонские туфли? Ведь на таких каблуках и ноги недолго переломать…
Вскоре Антон поймал себя на том, что не может оторвать глаз от изящной фигурки подруги. Она не просто шла, а плыла, да так, словно под ногами не разбитая дорожка, а паркет!
И только тогда Антон сообразил: да ведь Оксана надела туфли ради него! Невероятно…
Вскоре бетонный парапет закончился. Справа виднелся широкий прогал Попова оврага.
– Ха, сюда мы могли бы дойти и по шоссе, – проворчал Антон. – Стоило ноги ломать? И как ты умудряешься ходить на таких высоких «шпильках»?
– Я пошла этой дорогой, потому что дом Павлинова с шоссе просто не виден, – спокойно сказала Оксана, глядя куда-то вверх.
– Какого Павлинова? – опешил Антон.
– Был такой, в свое время очень известный певец Большого театра. Да ты не туда глядишь, смотри наверх!
Антон задрал голову и увидел там, наверху, за зеленной оградой, среди высоких сосен, большой деревянный дом с мезонином. Этот дом он, разумеется, видел сто раз, но даже не подозревал, что там когда-то жил знаменитый оперный певец.
– Ты знал, Антошка, что этот красивый дом был построен в пятидесятых годах на месте старого поповского дома? – спросила Оксана.
– Н-нет… А какое это имеет значение? Серафим Соровский ведь давно умер! А вернее, погиб в сорок пятом году во время штурма Берлина. Родик недавно разыскал его дневник и фронтовые письма. Мы теперь знаем, что Серафим взял с собой на фронт Тихвинскую икону. Но в Петровское он уже не вернулся…
– Да, не вернулся, – кивнула Оксана. – Но его икона, кажется, вернулась! Пошли.
Ничего не понимая, Антон послушно пошел вслед за подругой по тропинке, что шла по самому дну Попова оврага, а потом поднималась вверх. Слева, на другой стороне оврага среди лип стали проявляться контуры новой церкви. Господи, сколько раз только за последнее время они с Тёмой и Родиком проходили по этой тропинке! Но никому из них и в голову не приходило повнимательнее посмотреть в сторону дома с мезонином. А ведь именно там некогда находился дом отца Серафима, в подвале которого юный Ося Павловский видел стеллажи с «черными досками». Может, этот подвал и до сих пор сохранился?!
Не доходя до шоссе, Оксана стала подниматься по еле заметной в траве лесенке, и вскоре оказалась возле малоприметной двери в глухом деревянном заборе. Нажав на черную кнопку звонка, она с торжествующей улыбкой взглянула на удивленного друга.
– Понимаешь, Антош, певец Василий Павлинов давно уже умер, но в этом доме до сих пор живет его вдова, Тамара Егоровна. Интересная старуха!
– А ты разве ее знаешь?
– Еще бы! Когда отец решился переезжать в Петровское, то он поначалу хотел построить коттедж именно здесь, на берегу Москвы-реки. Ведь только в этом месте, в усадьбе Павлиновых, сохранилась небольшая сосновая роща. В других, деревенских усадьбах, как ты знаешь, все сосны давно вырубили и развели на их месте фруктовые сады. Павлинову это было не нужно, он любил лес… Но ничего из переговоров с Тамарой Егоровной не вышло – она наотрез отказалась продавать свой дом и участок. Мол, это память о моем покойном супруге. Пока я жива, ни о какой продаже и речи быть не может! У этой старухи вообще бзик на почве памяти о Василии Кузьмиче Павлинове. Мол, это был величайший после Шаляпина бас в истории России, но его недооценили из-за интриг завистников, и все такое прочее. Да ты и сам скоро всё это услышишь!
Оксана еще несколько раз нажала на звонок. Прошла минута, другая, за дверью послышались чьи-то тихие, шаркающие шаги. В двери открылось небольшое смотровое окошечко, и зазвучал скрипучий, старческий голос:
– Это кого еще нелегкая принесла?
Оксана приветливо улыбнулась:
– Я Оксана Володарская. Помните, Тамара Егоровна, как мой отец прошлой весной хотел купить у вас участок и дом?
– Да, помню… Ну и что тебе надо? Я же сказала: ничего и никому продавать не намерена, и точка!
Оксана по-заговорщески подмигнула Антону и сказала:
– Тамара Егоровна, я привела к вам в гости моего одноклассника Антона Константинова. Он очень интересуется местным краеведением! Услышал от меня про вашего супруга, певца Большого театра Василия Кузьмича Павлинова, и теперь покою мне не дает. Мол, познакомь меня с Тамарой Егоровной, я хочу написать статью про нашего знаменитого земляка!
– Давно пора такую статью написать! – смягчилась вдова певца. – Да и не статью, а большую книгу! Моего архива хватит не на один, а на пять полновесных томов… Ладно, проходите.
Щелкнул замок, и дверь распахнулась.
Антон ожидал увидеть древнюю, сгорбленную годами старушку, но вместо этого перед ним стояла высокая, статная дама, одетая в очень красивое светло-коричневое, хотя и невероятно старомодное платье. Так, наверное, одевались светские дамы в чеховские времена…
Но куда более юношу потрясло лицо Павлиновой. Когда-то в молодости она, по-видимому, была красавицей, и эта удивительная, изысканная красота хоть и поблекла с годами, но все же во многом сохранилась. Подобные лица Антон видел только на портретах аристократок в Третьяковской галерее! А прическа – это же настоящее произведение искусства! Ну словно бы эта дама явилась из позапрошлого века…
Заметив восхищенный взгляд Антона, Тамара Егоровна снисходительно улыбнулась. Оглядев гостя с головы до ног, она одобрительно произнесла:
– Красивый мальчик! Такие нынче редкость. Увы, вырождается русский народ! У тебя в роду, наверное, были дворяне?
Антон пожал плечами.
– Вроде, не было… Но вообще-то я историю своего рода не очень хорошо знаю. У нас в семье почему-то не было принято сохранять архивы предков. Да и были ли они, эти архивы?
– Наверняка были, – уверенно сказала Тамара Егоровна. – Многие потомственные аристократы после Октябрьской революции сознательно уничтожали свои архивы, и скрывали свое дворянское происхождение. Так тогда было безопаснее! Ну, а я всегда и всем прямо говорила: по линии матери я из рода графов Шереметевых! Из-за этого, кстати, имела массу неприятностей…
Оксана толкнула Антона в бок: мол, чего молчишь, краевед несчастный? Антон опомнился и задал первый пришедший на ум вопрос:
– А ваш покойный супруг – он тоже имел дворянские корни?
Пожилая дама презрительно скривила губы:
– Нет. Мой Вася был из простого, купеческого рода. Но Бог наградил его великим талантом, и потому я его и полюбила! Да вы проходите, молодые люди.
Они пошли по дорожке, выложенной каменными плитами, в сторону старого дома. Среди сосен стояло несколько белых вазонов, в которых вместо цветов росла пожухлая трава. И вообще весь довольно большой лесной участок выглядел совершенно запущенным. Но Тамара Егоровна делала вид, что этого запустения нет и в помине, что она ведет гостей по шикарному, цветущему саду.
Деревянные ступени, ведущие на веранду, были расшатанными и заметно перекошенными. Оксана неудачно наступила на щель между досок, и едва не лишилась каблука-«шпильки». Хорошо, что Антон поддержал ее за руку.
В просторной прихожей царил полумрак. Войдя в комнату, Антон увидел, что все стены завешаны картинами в массивных, затейливых рамах.
Тамара Егоровна с гордостью произнесла:
– Мой Василий Кузьмич, хотя и был из простых, но с годами научился ценить прекрасное. Разумеется, я просвещала его, наставляла, помогала отделять в изобразительном искусстве зерна от плевел… В результате мой супруг собрал прекрасную коллекцию картин старых русских мастеров. Здесь есть и Венецианов, и Валентин Серов, и Нестеров, и даже мой любимый Врубель!
– Неужели это все… оригиналы? – сдавленным голосом спросил ошеломленный Антон.
Старая дама только презрительно усмехнулась в ответ, и открыла дверь, ведущую в просторную гостиную.
Эта комната была по сути дела музеем певца Василия Павлинова. Все стены были увешаны десятками фотографий, портретами певца, дипломами, афишами…
Следующие полчаса говорила только хозяйка дома. Она поведала юным гостям историю жизни выдающегося русского баса, которого еще в студенческие годы прозвали «вторым Шаляпиным». Василий Павлинов был принят в труппу Большого театра после окончания Великой Отечественной войны. Ему сразу же предложили главную партию в классической опере «Борис Годунов», где молодой Павлинов с большим успехом исполнил роль царя Бориса. А затем последовали оперы «Садко», «Евгений Онегин», «Иван Сусанин» и многие другие.
Василий Павлинов быстро получил звания сначала заслуженного артиста, а затем и народного артиста Российской Федерации. Поговаривали, что вот-вот новую звезду Большого театра представят к званию народного артиста СССР, но тут случилась история, которая круто изменила судьбу певца.
– Мой Василий Кузьмич был человеком прямым и даже прямолинейным, – с явным сожалением рассказывала хозяйка дома. – Сколько я его не воспитывала, все равно время от времени проявлялось его простое, купеческое происхождение!
В конце пятидесятых годов в Госкино решили снять фильм по мотивам оперы «Евгений Онегин». Наверное, вы видели его?
– Нет, – с сожалением ответил Антон. – По телику его что-то не показывают, а диск с таким фильмом мне не попадался.
Оксана поспешно добавила:
– А вот у меня такой диск есть! Очень хороший фильм, с прекрасными артистами: Ариадной Шенгелая, Вадимом Медведевым…
Глаза старой дамы внезапно засверкали:
– Отвратительный фильм! – безапелляционно заявила она. – Просто ужасный! Особенно провальной оказалась роль Гремина. В фильме ее исполнил певец Иван Петров. А на самом деле Греминым должен быть мой Василий Кузьмич! Но его буквально накануне съемок сняли с этой роли…
А случилось это так. В родном городе моего Василия Кузьмича, Твери – в советское время он назывался Калинин, собрались рушить древний храм. Мол, он мешает строительству новой улицы! Местные жители написали петицию в Верховный Совет СССР, но творческая интеллигенция испугалась ставить свои подписи под этим письмом. И тогда тверчане приехали к моему Василию Кузьмичу. Я на беду в это время находилась на лечении в Минеральных Водах… Ну, без моего пригляда Василий Кузьмич это письмо и подписал!
Скандал случился жуткий. Завистники Василия Кузьмича воспользовались удобным случаем, и настрочили на него несколько кляуз. Мол, певец Павлинов – из бывших купцов, в нем живы пережитки прошлого, и вообще он – человек верующий. Разве такому есть место в самом главном театре Советской страны? Ну, и так далее…
Вот так и случилось, что роль Гремина в фильме сыграл Иван Петров, главный конкурент моего Васи.
Но это было только началом его падения. Спустя несколько лет во время гастролей в США с Василием Кузьмичом случилась еще одна, очень неприятная история, которая окончательно поставила крест на присвоении ему звания народного артиста СССР… Антон, я обязательно расскажу тебе очень много интересного о жизни моего Василия Кузьмича, и ты напишешь о нем много статей. Меня всегда возмущало, что местные жители и знать не знают, какой великий артист жил когда-то рядом с ними! Мечта моей жизни – превратить этот дом в мемориальный музей народного артиста России Василия Кузьмича Павлинова. Но увы, мне мешают серые, необразованные чиновники из Министерства Культуры, которые ничего и знать не хотят о великих русских артистах!
Настенные часы пробили пять часа дня. Тамара Егоровна вздрогнула и поспешно сказала:
– Простите, ребятки, но я совсем забыла – сейчас ко мне должен приехать важный гость! Приходите ко мне завтра, в это же время.
– Обязательно придем, – несколько разочарованно ответил Антон. – Нам было очень интересно!.. Пойдем, Оксана.
Когда они вышли из дома, Антон прошипел:
– Ну и достала меня эта тетка своим Василием Кузьмичом! И фразы без его имени сказать не может. Просто фанатка какая-то! И зачем мы сюда приходили, а?
Оксана вздохнула:
– Нам просто не повезло! Если бы не этот новый гость, то Тамара Егоровна непременно повела бы нас в кабинет своего супруга. По крайней мере, мой отец там был и имел счастье любоваться вещами покойного певца. Тот был человеком верующим, и в углу его комнаты висела икона… Знаешь, какая? Икона Тихвинской Богородицы!
– Не может быть! – изменился в лице Антон. – Та самая икона?!
– Очень может быть, – кивнула с довольным видом Оксана. – По крайней мере Тамара Егоровна говорила отцу, что с иконой Тихвинской Богородицы связана какая-то удивительная история, которая повлияла на всю жизнь ее дорогого супруга…
Девушка раскрыла калитку – другую, что вела на шоссе, и ребята вышли наружу. И в этот момент черный автомобиль, что стоял на противоположной стороне дороги, резко рванулся с места. Но Антон успел разглядеть, что рядом с водителем сидел… Нет, этого не может быть!
– Козырь! – вымолвил он побелевшими губами. – Это был Козырь!
– Что, что? – не поняла Оксана.
– Помнишь, я тебе рассказывал про бандюгу, который пытался выжить лесную коммуну во главе с Игорем Бекетовым из бывшего пионерского лагеря «Искорка»? Так вот, недавно он бежал из тюрьмы. Мы с ребятами столкнулись с ним несколько дней назад, когда пробрались на тайную базу «черных торговцев» экзотическими животными. Тогда Козырь бежал. Его сейчас по всему Подмосковью ищет милиция, а он, оказывается, здесь, в Петровском!
Антон дрожащей рукой вынул из кармана джинсов мобильник и хотел было позвонить Тёме, но Оксана удержала его.
– Постой, Антошка! А ты уверен, что это был именно Козырь? Лично я ничего разглядеть в том автомобиле не успела. Да и зачем Козырю, которого разыскивает милиция, ошиваться здесь, возле дома Павлиновых?
Антон задумался. Действительно, а с чего это он решил, что мужчина, сидевший в салоне автомобиля – именно Козырь? Ведь машина сразу же рванулась с места, и разглядеть толком лицо того мужчины он просто не мог. Нет, не зря говорится: у страха глаза велики!
– Ты права, – с огорчением сказал Антон. – Что-то у меня нервишки окончательно расшатались… О-ох!
Возле ребят внезапно остановился… опять черный автомобиль! Антон инстинктивно отпрыгнул в сторону, а Оксана замерла на месте.
Дверца машины распахнулась.
– Беги! – завопил Антон. – Это Козырь!!
Но Оксана не могла даже шевельнуться. Антон так напугал ее рассказами о злодее Козыре, что она буквально оцепенела от ужаса. Неужто этот бандит хочет отомстить АРТ за поражение в битве за лесную коммуну?!
Из автомобиля тем временем тяжело выбрался… массивный мужчина с седой гривой длинных, до самых плеч волос. Антон удивленно заморгал: нет, это был не Козырь!
– Леонид Борисович? – охнула Оксана. – Это вы?
Мужчина, чем-то похожий на постаревшего льва, с удивлением посмотрел на девушку.
– Оксанушка? Вот это сюрприз! А ты что здесь делаешь?
– Я… Мы с Антоном были в гостях у Тамары Егоровны. Антон, познакомься. Это – Леонид Борисович Сабуров, дирижер Большого театра. Гениальный дирижер!
– Ну уж и гениальный, – снисходительно улыбнулся Сабуров. – Просто выдающийся… Привет, Антон! А что вам понадобилось у этой выжившей из ума старухи?
Антон насупился.
– Почему же «выжившей из ума»? Тамара Егоровна для своего возраста очень даже в порядке!
Оксана расхохоталась.
– Антошка, не обращай внимания на эти слова. Леонид Борисович обожает над всеми подшучивать. Например, моего отца он обозвал «русским пиратом-Морганом», и пообещал «настучать» на него в КГБ. Папа тогда сделал обиженный вид и заявил Леониду Борисовичу, что, мол, от окончательной ссоры их спасает лишь одно – этой серьезной организации лет 20 как уже не существует.
Леонид Борисович смущенно развел руками.
– Да, есть у меня такой грех – люблю, как это называется у вас, у молодых, «прикалываться»! Профессия научила. Когда у тебя под началом пять десятков музыкантов, каждый из которых считает себя непризнанным гением, поневоле либо сойдешь с ума, либо обретешь своеобразное чувство юмора. Об этом в Большом театре все давно знают, и на меня не обижаются…
Сабуров посмотрел на часы, и заторопился:
– Простите, ребятки, мне надо идти! Эта злобная старуха Шапокляк – на самом деле очень милая, великосветская дама. Но она терпеть не может, когда к ней опаздывают на свидание! А у нас сегодня предстоит очень нелегкий разговор на весьма интересную тему… Бегу! Передай привет отцу, Оксанушка! В октябре непременно пришлю вам билеты на премьеру моей новой оперы.
Сабуров поклонился, чинно поцеловал Оксане руку и стремительно исчез за калиткой, оставив за собой шлейф дорогого парфюма.
Антон вопросительно посмотрел на подругу.
– Сабуров – очень известный в Москве коллекционер, – пояснила Оксана. – На этой почве, кстати, отец с ним и познакомился. Сабуров продал нам икону Николая Угодника начала XVIII века, которая сейчас висит в кабинете отца. Кстати, именно Сабуров нам и посоветовал переехать в Петровское! Ведь он был давним другом Василия Павлинова, часто бывал у него в гостях и очень переживает за его вдову. Мол, она уже старая, жить одной в большом доме ей становится все труднее… Если она продаст вам дом, то купите ей квартиру где-нибудь в центре Москвы.
Мы и готовы были так сделать, но Тамара Егоровна буквально горит идеей открыть дом-музей певца Василия Павлинова. Она никак не может осознать тот грустный факт, что о нем уже давно все забыли!
– Да, это очень печально, – кивнул Антон и задумчиво посмотрел на калитку. – Но меня больше волнует, зачем известный коллекционер Павлинов приехал к Тамаре Егоровне. Уж не нашу ли Тихвинскую икону он собирается у нее купить?