На следующее утро друзья, как обычно, собрались на своем любимом месте, в Детском лесу, в зарослях орешника. Когда-то в детстве АРТ соорудили здесь шалаш, и за прошедшие годы он каким-то чудом сохранился.

Родик и Тёма пришли в прекрасном, приподнятом настроении. Им очень понравилось представление циркового театра «Жизнь прекрасна!», а от Вожака и Таи ребята были просто в восторге. Да разве только они! Все Петровское было взбудоражено вчерашним событием. Многие местные жители и не подозревали, что совсем близко от них, в лесу, за гаражами, в заброшенном пионерском лагере обитала коммуна юных бомжей и сирот. А тут еще оказалось, что эти ребята, и их многочисленные зверята – талантливые актеры. Чудеса, да и только!

Родик взахлеб начал рассказывать о том, какие роскошные отзывы о спектакле он услышал от своих деревенских знакомых, но, увидев мрачное лицо Антона, осекся.

– Ты чего, Тошка? – удивленно спросил он. – Какая муха цеце тебя укусила?

– Никакая муха меня ни кусала, – вздохнул Антон. – Просто не такой уж прекрасной порой бывает жизнь, как показано в спектакле Игоря и его друзей!

Он рассказал о подслушанном разговоре Мастера с его «покровителем» Вадимом Валерьяновичем.

Тёма и Родик сразу же перестали улыбаться.

– Вот, оказывается, какие дела… – пробормотал Тёма. – Выходит, коммуна висит буквально на волоске! Как же им помочь? Выкупить землю в лесу для ребят мы не сможем. Лесничество нам не поможет, это как пить дать. Отец как-то рассказывал, какие взяточники там сидят – просто ужас! Может, Полина и ее отец…

– Нет, – жестко прервал его Антон. – С Полиной вчера вечером я уже разговаривал. Спектакль она похвалила, особенно свою любимую Сороку, а на ребят из коммуны ей чихать с высокой колокольни! Сказала, что ее отец такой чепухой, как благотворительность, не занимается. У него, мол, много других важных дел!

Родик немедленно вскипел от негодования.

– И каких же это интересно дел? Мне отец говорил, что холдинг Серебрякова практически ничего не производит! Он просто заказывает задешево какие-то промышленные товары в Китае, Индии, Корее и других азиатских странах, а потом переклеивает на них этикетки и торгует ими в России, Европе и даже Америке. Тоже мне, деловой человек! Торгаш он, и все.

Антон хмыкнул.

– Ну Лис, ты и даешь! И кого теперь волнуют подобные мелочи? Человек имеет большие деньги, умеет надувать губы и изображать из себя великого бизнесмена – чего еще надо? Главное другое: Серебряков мог бы реально помочь лесной коммуне – конечно, не по зову своего «доброго» сердца, а если бы на него как следует нажала Полина. Сами видели – это не девчонка, а кремень! Такая из кого хошь сможет веревки вить. Но Полине напрягаться из-за каких-то сирот неохота. Другое дело – кошка Сорока! Ради нее Полина готова любого на куски порвать… Нет, надо придумать что-то другое? Но вот что?

Ребята задумались. Действительно, что же они могут сделать не по мелочам, а по-крупному?

После долгих раздумий ребята поделились своими идеями.

Тёма предложил раздобыть документы о незаконных сделках местного лесничества. Мол, с помощью этих бумаг можно припугнуть Вадима Валерьяновича и его начальника, и те согласятся совершенно бесплатно передать землю коммуне «Жизнь прекрасна!» Правда, где и как раздобыть эти компроментирующие бумаги, Тема не объяснил, потому что и сам этого не знал.

Родик и вовсе надумать нечто совершенно фантастическое. Он вспомнил петровские легенды про клад князей Голицыных. Может, существует клад и камергера Бекетова – чем тот хуже? А если такой клад есть, то где же его еще искать, как не в лесу, на месте бывшего охотничьего домика? Если как следует раскопать его фундамент, то наверное, они найдут сундук с золотыми монетами. Ну не сундук, так хотя бы коробку… И тогда они сами выкупят у лесничества землю возле речки Вонючки, и подарят его коммунарам!

Антон скептически усмехался, выслушивая темпераментные речи друзей. А потом стал с бревна и стал отряхивать джинсы.

– Эх вы, фантазеры… Особенно ты, Лис. Думаешь, что клады на каждом шагу зарыты? Как бы не так! Да и ты, Тема, хорош. Додумался шантажировать лесничество! Да там такие зубры сидят – к ним даже твой отец и на километр не подойдет! Сам ведь знаешь, какие дачи построены нынче в лесу, на нашем болоте, и на просеке возле Степановки. Ясное дело, что построены незаконно! И что же? А ничего, никто из начальства даже не почесался. Нет, в такие дела нам соваться нечего, нам рога быстро пообломают…

Тёма сердито сдвинул брови:

– Критиковать я и сам умею! Ты лучше, Тошка, предложи сам что-нибудь умное. А мы с Родькой посмеемся!

Антон долго молчал, глядя куда-то в зеленое лесное марево, а потом сказал:

– Есть у меня идея. Даже не одна, а целых две! Правда, вторая почти такая же завиральная, как фантазии Лиса насчет клада.

– Что за завиральная идея? – сразу заинтересовался Родик.

– Понимаете, прошлой осенью мы с родителями пошли в лес за опятами. Прошли мимо степановских прудов, долго бродили в чаще и, наконец, вышли из леса как раз напротив Дмитровки. Опят было как назло – кот наплакал. Тогда мы вернулись в лес, и совершенно случайно нашли одно очень странное место…

Антон запнулся.

– Что за странное место? – Родик даже облизнулся в предчувствии чего-то совершенно необычного.

– И почему ты молчал про эту тайну, считай, целый год? – возмутился Тёма. – Ну давай, раскалывайся, Румата! Что это за тайны между друзьями?

Антон помрачнел. Он уже пожалел, что проговорился. Ведь эта тайна принадлежала не только ему одному, но и его родителям! Он поклялся держать язык за зубами, и вот уже много месяцев твердо выполнял свое обещание. А ведь ему порой страсть как хотелось рассказать друзьям о том, что они обнаружили там, в лесу. Но он крепился. А вот сейчас не сдержался, болтун несчастный…

– Об этом я расскажу как-нибудь потом, – наконец решительно заявил он. – Лучше займемся моей первой идеей – она куда более реальная. А вторую идею оставим на самый худой случай. Пошли!

– Куда? – спросил Родик.

– В Дмитровку!

– А зачем? Чего мы там не видели? – возразил Тёма.

– Кое-что не видели. Потом скажу.

– Ха, так это же три километра топать! Или даже четыре. Может, автобус подождем? – предложил Родик.

Антон дружески похлопал его по плечу.

– У тебя что, Лис, денежки завелись? Тогда вместо того, чтобы тратиться на билеты, будь другом, купи нам «Кока-колы» и чипсы! Ну, или мороженое на худой конец.

Родик сердито засопел.

– Нет у меня ничего! – отрезал он. – И чего вы с Тёмкой вечно ко мне пристаете, будто у меня дома есть машинка, что печатает деньги?

– Ах, денег нет? – ядовито улыбнулся Антон. – Ну тогда чего же ты завел песню про автобус? Ты бы еще про такси вспомнил! Вот когда мы станет совсем старенькими, то и будем разъезжать на автобусах! А сейчас для нас три километра – просто тьфу. Ноги в руки, и вперед!

Тёма в сомнении покачал головой (чутье опытного, хоть и юного сыщика подсказывало ему, что деньги у Родиона все-таки есть), но спорить не стал.

Весело переговариваясь, ребята бодро зашагали вдоль зеленого забора по направлению к шоссе. Свернув на него, ребята не выдержали и побежали наперегонки по довольно крутой изгибистой дороге, что с обеих сторон окружали высокие сосны с пышными кронами. Когда-то в начале шестидесятых годов прошлого века здесь действительно снимались кадры наступления французских войск для «Гусарской баллады». Это фильм часто показывают по телеку, и многие петровские жители смотрят его с особым удовольствием, то и дела узнавая свои родные места.

А затем ребята вышли на Дмитровское поле, и перешли на шаг. Ох, и красиво же здесь было! Справа, метрах в трехстах от шоссе, по склонам холмов волнами поднимался живописный смешанный лес, а слева виднелась неширокая синяя лента Истры. Когда-то ребята обожали купаться в ее холодных и прозрачных водах, рыбачить на ее берегах, но в последние годы речка почему-то сильно обмелела, и рыба куда-то исчезла. А жаль!

Дорога до Дмитровки заняла не больше получаса, и ребята не успели даже немного устать. Да и что в их возрасте значит поход длиной всего в несколько километров? Так, пустячок, не больше. Но тем не менее, чем ближе приближались они к старинному селу, тем короче становился их шаг.

Наконец, на повороте шоссе, возле нового, широкого моста через Истру, ребята дружно остановились. Все неотрывно смотрели на белокаменную церковь, что стояла там, на вершине большого холма и буквально царила над окрестностями. Родик и Тёма больше не спрашивали Антона, зачем тот привел их в Дмитровку. Это было и без слов ясно…

Антон неожиданно нараспев продекламировал:

– Это чьи стихи? – с подозрением спросил Тёма. – Твои?

Друзья знали, что Антон в тайне ото всех, даже от них, пишет стихи. Не раз Тема и Родик просили друга прочитать хотя бы несколько строчек из своих творений, но Тошка всегда наотрез отказывался.

– Нет, не мои, а отца, – ответил Антон. – Я этой весной помогал ему чистить гараж от всякого барахла, и нашел старую тетрадь со стихами. Показал отцу, а тот поморщился. Мол, чушь все это, мои мальчишеские сопли – выброси на свалку! Но я не выбросил, а сохранил.

– И правильно сделал! – похвалил Родик. – Конечно, твой отец не Пушкин и не Есенин, но все равно хорошо. Это отец написал, наверное, про Дмитровскую церковь?

Антон покачал головой.

– Нет, про церковь в Знаменках. Она ведь тоже стоит на вершине холма, только не над Истрой, а над Москва-рекой! Сейчас-то она заново восстановлена, просто загляденье! А когда-то, еще до моего рождения, церковь в Знаменках стояла в полном запустении. Как-то отец с матерью перешли через плотину и пошли в Знаменки просто так, для прогулки. Дошли до старой церкви – она тогда выглядела так, словно побывала под бомбежкой, и услышали изнутри стук. Заглянули – а там работает бригада колхозников.

– И что они там делали? – удивился Родик. – Ремонтировали храм?

– Ну как же, ремонтировали, – поморщился Антон. – В старой церкви, оказывается, пол был покрыт очень красивым, узорным кафелем. Так вот, директор колхоза – а тогда в Знаменках был свой колхоз, решил покрыть пол в своей ванной этим самым чудесным кафелем. Вот и послал туда бригаду строителей, причем снял ее со строительства коровника.

Отец рассказывал: ну и ругались же эти колхозники! На все лады проклинали своего председателя.

– Наверное, работа была тяжелая? – предположил Родик.

– Да не в этом дело! Просто цемент, которым кафель был приделан к полу, был сделан по каким-то особым, старинным рецептам, с куриным желтком, и еще чем-то. Как ни старались колхозники, но плитки раскалывались одна за другой. А ведь они были единственным уцелевшим убранством старой церкви! Ничего к тому времени там больше не осталось: ни окон, ни иконостаса, ни утвари, ни даже росписей на стенах. Но кафель на полу был прекрасным! И душа у колхозников болела за то, что им приходится в угоду своему председателю губить такую красоту…

– И что же сделали твои родители? – полюбопытствовал Тёма.

– Ну а что они могли сделать? В те времена в нашей стране правили атеисты, и все церковное было не в почете. Что для всех тогда значила старая, заброшенная церковь? Не взорвали, и то слава Богу…

Но мой отец все же сделал доброе дело. Он достал из кошелька все деньги, что у него были, протянул бригадиру, и сказал: берите деньги, но прекратите это варварство! А все уцелевшие плитки засыпьте мусором. Даст Бог, когда-нибудь храм начнут восстанавливать, и по уцелевшему кафелю воссоздадут весь пол таким, каким он был несколько веков назад.

– Ну и что же, бригадир взял деньги? – нахмурившись, спросил Тема.

– Взял, конечно! Сказал, что им и самим эта работа – горше черной редьки. Ну, мои родители пошли дальше. А когда они возвращались, слышат: из церкви опять доносится шум! Заглянули – а это, оказывается, строители прикрепляли цементом к полу те плитки, что им все же удалось отбить. Они сами так решили, никто им не приказывал… Значит, душа у них на самом деле болела!

Вот после этого происшествия отец и написал стихотворение «Русские церкви». Очень грустное оно получилось: ведь большинство храмов в нашей стране в ту пору было заброшены, поруганы, отданы под склады и мастерские. А ведь в них крестили, венчали и отпевали сотни миллионов русских людей, десятки поколений наших предков!

А заканчивается это стихотворение так:

Отец посылал этот стих в разные газеты, но никто публиковать его не захотел. Не те были времена, богоборческие… Хорошо, что сейчас все изменилось, многие церкви снова восстановлены, в том числе и наша Знаменская.

Родик задумчиво произнес:

– Интересно, а в Знаменской церкви осталась та самая древняя плитка?

– Осталась! – довольно улыбнулся Антон. – Мои родители там были в прошлом году, и узнали ту самую кафельную плитку. Им было очень приятно, что они сделали хоть и маленькое, но все же доброе дело.

– Надо обязательно сходить в Знаменскую церковь, посмотреть, что там и как, – предложил Родик. – Странно, но мы там почему-то ни разу не были!

Антон кивнул.

– Обязательно сходим! Только сначала нам надо побывать в другой церкви – там, где нас троих когда-то крестили. – И он указал на Дмитровский храм.

– Это мы уже поняли, – вздохнул Родик. – Только чем это поможет Игорю и его друзьям? Они ведь и сами бывают в этой церкви едва ли не каждое воскресенье! И по-прежнему живут в лесу в полуразвалившемся бараке…

– Но ведь живут же, верно? – возразил Антон. – И совсем не так уж плохо… А сейчас их пытаются лишить даже того малого, что у ребят осталось в этой жизни. Нет, мы правильно пришли именно сюда – куда же еще?

Не сговариваясь, АРТ свернули с шоссе и вышли на небольшой кусок заброшенной дороги, что вела к старому мосту через реку. Асфальт на этой дороге растрескался, зарос травой, мелкими кустами шиповника, пижмой, вьюнами с синими колокольчиками. Над ними вились пчелы, старательно собирая нектар.

Старый мост и вовсе выглядел, словно после бомбежки. Часть его бетонных плит перекосилась от времени, металлические поручни погнулись и кое-где просто исчезли. Идти по такому мосту было довольно опасно, но очень интересно.

Посреди старого моста стоял человек в рыболовном костюме защитного желто-зеленого цвета и, опираясь на остаток поручней, смотрел наверх, на крутой холм, на вершине которого стояла церковь.

Ребята решили, что это рыбак. Но, подойдя ближе, с удивлением поняли, что это их учитель истории, Виктор Григорьевич Садовников, прозванный в школе просто ВГ. Этот худощавый, крепко сложенный человек, чем-то похожий на писателя Чехова был, пожалуй, главной достопримечательностью Петровской школы. Статьи Садовникова об истории Красногорского района публиковались в различных газетах и даже в научных журналах. Поговаривали, что ВГ написал большую книгу о Петровском и его окрестностях, но эта книга так и не была опубликована.

Нельзя сказать, что ВГ в Петровском носили на руках. Как раз наоборот! История России среди других школьных дисциплин занимала отнюдь не ведущее место. На первое место в последнее время уверенно вышли математика и физика – словно все ученики в будущем непременно станут инженерами и учеными! К тому же, остальные учителя посматривали на Садовника с откровенной ревностью. Не всем нравилось, что ученики слушали рассказы историка раскрыв рты. У них самих такое, увы, случалось нечасто. Ведь любая профессия требует не только знаний и опыта, но и таланта! А талант встречается далеко не у всех, и учеников, и учителей тоже…

Увидев Садовникова, Родик погрустнел. По неизвестной для него причине, история у него числилась среди самых трудных школьных предметов. Он часто путал разные исторические даты, имена, события… Однажды Родик развеселил весь класс, заявив, что князь Александр Невский разбил шведские войска… под Полтавой, да еще якобы в 1249 году! Он просто перепутал Полтавское сражение (которое, как известно, царь Петр Первый выиграл в 1709 году) с Невской битвой, в которой Александр Ярославич одержал победу в 1240 году, после чего и получил прозвище «Невский». Ну, ошибся малость, с кем не бывает? Тем более оба раза были повержены шведы, разве не так?

Но ВГ не оценил находчивость своего ученика, и под смешки всего класса влепил Родиону Клестову полновесную двойку. И далеко не первую!

А вот Антон Константинов ходил у ВГ в любимчиках. Не то чтобы Антон очень интересовался историей, нет – но уж больно ловко у него был подвешен язык! Любой ответ Антона превращался в маленький спектакль, ну просто заслушаешься! И с датами у него не было никаких проблем, уж так у него была устроена память. Стоило Антону только взглянуть на страницу учебника, как он мог закрыть глаза и воспроизвести текст в памяти один в один. Очень удобно! К сожалению, «фотографическая» память далеко не всегда могла помочь в учебе, но все же Антону завидовали решительно все его соученики. Вот им бы получить такой дар от природы!

Понятно, что Антон первым решился поздороваться с учителем.

– Здравствуйте, Виктор Григорьевич! – громко произнес он.

Учитель вздрогнул и обернулся. При виде своих учеников, его глаза удивленно округлились.

– Здравствуйте ребята! – произнес он своим густым, немного хриплым голосом. – Вот уж не ожидал вас здесь увидеть! И что вас привело в Дмитровку?

Антон открыл рот, но тут же закрыл его. Ну не рассказывать же ВГ про историю с лесничеством и лесной коммуной! Тем более что учителя даже не было на представлении театра «Жизнь прекрасна!» Возможно, ВГ про него и не знал.

– Мы пришли в гости к друзьям, – ответил за него Тёма. – К Мишке Борисову, Славке Погодину, ну и к другим. А вы, наверное, рыбу ловите?

Губы учителя раздвинулись в иронической усмешке.

– Нет, я рыбу ловить не люблю. У меня здесь, в Дмитровке, совсем другой интерес. И что-то мне подсказывает: у вас тоже. Кстати, Миша Борисов, если я не ошибаюсь, живет не здесь, а в Грибановке. Вы что же, и туда пешком пойдете? Это же еще минимум три километра!

Тёма смутился, но тут Антон обрел дар речи. Он сообразил, чем можно отвлечь учителя от нежелательных расспросов, и сразу же перешел в наступление:

– Вообще-то нам просто захотелось полюбоваться на Дмитровку отсюда, со старого моста. Красотище! Наше Петровское побольше будет, но оно не такое живописное. Особенно хороша Дмитровская церковь, которая стоит на высоком холме! Не зря Эльдар Рязанов снимал здесь свою «Гусарскую балладу», верно?

Учитель удивленно покачал головой.

– Давненько я не слышал от ребят подобных слов! – растроганно произнес он. – Не помню, чтобы кто-то из моих учеников отправился бы в поход просто для того, чтобы полюбоваться красотами подмосковной природы. Все, как правило, стремятся… как это нынче называется? А-а, вспомнил: тусоваться! А лесов, рек и озер вокруг словно бы и не существует…

А вот у японской молодежи совсем другие привычки. Они, так же как и взрослые, и дети, умеют любоваться всеми явлениями природы! Особенно они любят весеннее время, когда цветет сакура. В это время японцы целыми семьями отправляются в парки, и весь вечер напролет наслаждаются красотой цветущих деревьев! Э-эх, нам бы такому научиться…

Тёма пожал плечами.

– Ну а нам-то на что особенно любоваться? Японской сакуры у нас нет, а наша родная вишня цветет не так уж и красиво…

– А черемуха? А сирень? А яблони? – возразил другу Родик. – У моей тетки, например, в мае так цветут груши – с ума сойти можно! Я уже не говорю о цветах, которых у моих деревенских родственников – просто море разливанное… Но я что-то не припомню, чтобы кто-то из наших ребят сидел бы на скамеечке и весь вечер напролет любовался цветами или там сиренью!

– А если бы кто-то и сделал нечто подобное, то его сочли бы сумасшедшим, – добавил Тёма. – Виктор Григорьевич, а Дмитровка древнее нашего Петровского, или как?

Садовников наконец перестал сверлить троих друзей недоверчивым взглядом. История малой Родины была его коньком, на эту тему он был готов говорить часами.

– Трудно сказать, ребятки. Если помните мои уроки, то вы знаете, что Русь до правления деда Ивана Грозного – Ивана III была разбита на удельные княжества Так вот, Дмитровка входила в одно из этих удельных княжеств – Звенигородское. Кстати, там, на другой стороне Истры, в лесу я однажды обнаружил длинный и глубокий ров. Возможно, что рвом была обозначена граница этого Звенигородского княжества.

Антон неожиданно переменился в лице, словно Садовников сказал нечто чрезвычайно для него важное.

– Ров… – пробормотал он. – А как вы его нашли? Небось, за грибами пошли, или…

Учитель покачал головой.

– Нет, не за грибами. Просто лет пятнадцать назад, августовским вечером, я гостил в Дмитровки у моего давнего друга. Вышел в сад покурить – тогда я еще курил, стал смотреть в небо. И мне показалось…

Садовников замолчал.

– И что же вам показалось? – дрожащим от волнения голосом спросил Антон.

Учитель засмеялся и махнул рукой.

– Так, чепуха… Но вернусь к истории этого села – а она прелюбопытная!

Дмитровка была очень удобна расположена – на дороге из Звенигорода в Москву. Через речку Истру была оборудована паромная переправа, которая давала немалые доходы.

Но не все было так гладко. В период Смутного времени, в 1618 году, село было сожжено войском польского королевича Владислава. А потом, после изгнания польских войск, новый русский царь Михаил Романов – основатель династии Романовых, подарил село своему отцу, патриарху Филарету. С той поры Дмитровка перешла в патриаршее владение. Здесь, в частности, не раз бывали знаменитый патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Для царя в Дмитровке был даже построен «государев двор».

Ребята изумленно переглянулись. Выходит, в Дмитровке не раз бывали цари и патриархи? Фантастика, да и только!

– А церковь? – озадаченно спросил Антон. – Она такая же древняя, как и сама Дмитровка?

Садовников покачал головой.

– Нет, конечно. Первая, деревянная церковь в честь Дмитрия Салунского была построена еще в 1527 году. Она со временем обветшала, и в 1689 году на ее месте была возведена та самая каменная одноглавая церковь, которой я часто любуюсь стоя здесь, на старом мосту через Истру. Рядом с храмом была возведена шатровая колокольня, но ее позднее перестроили в нынешнюю, башенную. Наверное, вы не раз слышали переливистый звон ее колоколов?

Кстати, Дмитровский храм никогда не закрывался и действовал даже в самые худшие для православной веры времена безбожной советской власти, когда закрывались и даже уничтожались тысячи церквей по всей России. Люди, слава Богу, отстояли эту церковь, но и она помогала очень многим. И еще поможет, и не раз!

Антон вздрогнул. Казалось, учитель прочитал его тайные мысли – ну, насчет помощи.

– Скажите. Виктор Григорьевич, а настоятель церкви отец Даниил – влиятельный человек? Ну в смысле, его слово для наших местных властей имеет значение, или как? – с робкой надеждой спросил он.

Садовников озадаченно нахмурился.

– Вообще-то у нас по закону Церковь отделена от государства, – с сомнением произнес он. – А это значит, что официальной, так сказать, законной связи с властью у нее нет. Но с другой стороны, Церковь ныне вновь пользуется большим уважением и авторитетом у руководителей страны. А это значит, что к слову отца Даниила могут прислушаться и местные власти, если захотят… Но зачем вам надо это знать? Разве вас кто-то обидел?

Ребята дружно замотали головами.

– Нет, ну что вы! – бодро воскликнул Тёма и выразительно поиграл мускулами. – Разве таких парней как мы обидишь? Мы просто так спросили, из интереса…

Садовников недоверчиво смотрел на ребят, и явно собирался продолжить расспросы. Поняв это, друзья торопливо распрощались с ним и, перейдя через мост, оказались на деревенской улице, что вела вверх, в сторону храма.

– Может, надо было все рассказать ВГ? – напряженным тоном произнес Тёма. – Он человек мудрый, опытный, мог бы наверное нам что-то посоветовать…

Антон решительно покачал головой.

– Нет. История прошлого здесь не поможет, а только в ней наш учитель и силен. Власти у него нет, его даже в нашей школе другие учителя не очень-то уважают… Хотя мы теперь благодаря ВГ знаем, что Дмитровка – не совсем обычное село, и ее церковь – не совсем обычный храм. А значит, и его нынешний батюшка Даниил тоже человек влиятельный! Если мы попросим его, например, поговорить с отцом Полины, то…

В этот момент ребята подошли к церковной ограде. Из ворот вышел довольно молодой, бородатый человек в черном монашеском одеянии. Батюшка что-то энергично говорил высокому, плотно сложенному мужчине с волевым лицом. Мужчина держал за руку девочку в очень красивом синем платье. Это была… Полина!

Антон застыл в изумлении. Он понял, что рядом с Полиной стоял ее отец, Олег Серебряков! Неужели этот промышленный воротила – верующий? Ну и дела…

Заметив Антона, Княжна почему-то показала ему язык и демонстративно отвернулась.

Серебряков попрощался с отцом Даниилом и, получив от него благословение, поторопился на противоположную сторону улицы, где стоял роскошный серебристый «Мерседес». На ребят он даже не взглянул.

Машина лихо развернулась и помчалась в сторону Петровского.

Батюшка проводил ее задумчивым взглядом. А затем, заметив робко стоявших в сторонке парней, ласково улыбнулся и сказал:

– Вы что-то хотите от меня, молодые люди?

Антон кашлянул и нерешительно промолвил:

– Вообще-то мы к вам, отец Даниил. У нас есть важное дело!