Утром Эдик пошел в заводоуправление ЗИЛа.

Еще вчера шофер, который привез его домой, сказал, что его будет ждать Аркадий Иванович Вольский.

От дома до заводоуправления идти пятнадцать минут по Автозаводской улице. Поднялся на этаж. Зашел в приемную секретаря парткома. Раньше, до минувших пяти лет, он бывал здесь часто. Тогда, у секретаря парткома Александра Ивановича Фатеева, даже выпивали в кабинете.

Молодая незнакомая секретарша, делая строгий вид и глядя поверх очков, спросила у Эдика:

— Вы к кому?

— Меня пригласил Аркадий Иванович.

Секретарша нажала кнопку селектора:

— Аркадий Иванович, к вам посетитель.

По обратной связи Эдик услышал отдаленно-знакомый голос:

— Из какого цеха? Кто?

Секретарша вопросительно посмотрела на Эдуарда.

— Из «Торпедо», Стрельцов.

Секретарша повторила.

Через несколько секунд из кабинета в приемную буквально ворвался Аркадий Иванович Вольский и на виду у пораженной секретарши, ничего не знавшей ни о Стрельцове, ни о его нашумевшей истории, ни о том, откуда он накануне вернулся, «сгреб в охапку» Эдика и утащил его в кабинет.

Из этой встречи, состоявшегося разговора понял Эдуард, что хозяин кабинета ему рад и по-прежнему принимает самое горячее участие в его судьбе. В заключение Аркадий Иванович сказал:

— Сейчас иди в отдел кадров. Тебя определят на работу в инструментальный цех. Потом иди в «Торпедо». Там все знаешь, учить не надо. Ждет тебя руководство команды — Шебилов, Золотов, Хренов, ну и, конечно, ребята. Играть будешь пока за клуб, потом разберемся.

Видимо, и сам Вольский не допускал мысли о том, как трудно и долго будет тянуться это — «разберемся».

Ну, а что до Стрельцова, то ему мечталось все эти годы: вот окажется он на свободе, в Москве, и на завтра состоится его возврат к спорту, возобновятся тренировки. Казалось бы, и родные команды — «Торпедо» и сборная страны — с распростертыми объятьями встретят центрфорварда экстра-класса, а болельщики — своего кумира.

Но сложилось все иначе, и за возвращением домой не последовало, к великому сожалению, быстрое возвращение Стрельцова в большой футбол. Этому активно мешали те, кто по-прежнему считал его уголовником, недостойным находиться в составе команд мастеров, снова взойти звездой на футбольном небосклоне. Мешала и вся ситуация, о чем еще поговорим.

Были и те, кто полагал, что не сможет человек, на пять лет выбитый из спортивного режима, подорвавший непосильной работой в лагерях здоровье, восстановить форму и наверстать упущенное. Футбол ушел далеко вперед, омолодился, обрел новых лидеров, иными стали техника и приемы игры. А Стрельцов, конечно же, отстал, утратил в лагерях свои былые уникальные бойцовские качества, технику.

И основания для таких рассуждений, что скрывать, были. Внешне он действительно погрузнел, раздался, стал медлительнее, пропала буйная шевелюра.

И тем более честь и хвала, и низкий поклон тем, кто сохранил любовь к великому футболисту, кто не потерял веры в него, не утратил убежденности в его невиновности, чистоте и порядочности. Тем, кто не побоялся поручиться за недавнего зэка, отстаивать на всех этажах власти его доброе имя и место в строю действующих футболистов.

Еще раз выделю А.И. Вольского, который вел упорную борьбу во многих «инстанциях» за то, чтобы со Стрельцова официально сняли дисквалификацию от 27 мая 1958 года и разрешили включить в основной состав «Торпедо».

Сколько бумаг написал, характеристик, ходатайств, сколько обил порогов «больших» начальников! Но вопрос, к сожалению, не решался.

Стремясь выяснить причины этого, я встретился со многими из тех, кто три десятилетия назад в той или иной мере был причастен к большому спорту. Мои собеседники сходились во мнении, что отмену дисквалификации Стрельцова поддерживали Ю.Д. Машин — в то время председатель Спорткомитета СССР (тогда Союз спортивных обществ и организаций СССР), СП. Павлов, в то время Первый секретарь ЦК ВЛКСМ, другие руководители, чье мнение, как мне казалось, должно было быть принято в расчет.

Однако их мнение не смогло изменить ситуацию, потому что на верху пирамиды власти по-прежнему находился Н.С. Хрущев. Кто мог взять на себя смелость отменить дисквалификацию, когда в памяти еще свежо было «высочайшее» напутствие по Стрельцову (помните: «посадить, и надолго»)?

Вопрос решился только после смещения Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Сейчас нередко в печати можно встретить суждения о хрущевской «оттепели», о первых ростках демократии в шестидесятых. Не хочу спорить с этими утверждениями. Но уверен, что многие люди старшего поколения хорошо сохранили в памяти нравы тех лет. Среди чиновников любого уровня бытовала предубежденность и перестраховка в отношении людей, ранее оступившихся или попавших в «черные» списки. Случайно человек оступился или все произошло по злому умыслу тех, кто вершил судьбы людей, в это не вникали. Поэтому пусть читатель постарается представить себе то благородство и мужество, особенно у государственных, партийных или хозяйственных руководителей, которые стояли за такими акциями «по Стрельцову», как включение его в состав торпедовской и сборной футбольных команд, вторичное присвоение ему звания «Заслуженный мастер спорта СССР», назначение детским тренером.

Пока же Стрельцов работал на ЗИЛе, а в свободное время тренировался и играл, как когда-то в юности, в заводской клубной команде. Благо дисквалификация на эти игры не влияла. Пророческими оказались «пожелания» Стрельцову, которые якобы от имени товарищей по сборной страны и «Торпедо» опубликовала «Комсомольская правда» в 1958 году еще до того рокового случая: «Начни-ка, друг Эдик, все сначала. Поиграй в клубной команде. Наведи порядок в своем быту, в своей семье. Докажи, что ты осознал свои поступки серьезно, не на словах, а на деле, и, может быть, мы снова поставим тебя центром нападения…». Народ валом шел на «его» матчи, и он не подводил. Старался, как всегда. И верил, что справедливость восторжествует.

И она восторжествовала. А о том, как это практически происходило, я узнал все от того же А.И. Вольского. Расскажу, как я шел к этой информации «из первых рук».

Когда уже была практически закончена рукопись книги, я решил встретиться с Аркадием Ивановичем Вольским, поговорить о том периоде его работы, об участии в судьбе Стрельцова, согласовать главу, где пишу про него.

Позвонил в Союз промышленников и предпринимателей России. Представился по телефону помощнику Б.А. Нефедову, рассказал о том, чем вызвана просьба о встрече. Через день получил согласие, было названо время.

Союз промышленников и предпринимателей находится на Старой площади, в здании, где раньше находились МГК КПСС и ЦК КПСС и где мне доводилось не раз бывать. С холодком в спине ходил тогда по тихим коридорам, покрытым красивыми ковровыми дорожками. Я докладывал там некоторые уголовные дела.

Запомнился строгий пропускной режим, предельно внимательные и придирчивые дежурные. В обязательном порядке проверялся не только партийный билет, но и отметка об уплате членских взносов.

Теперь все по-другому, во всяком случае, в Союзе промышленников и предпринимателей. Все проще и демократичнее. Я представился, и через три минуты меня провели к Аркадию Ивановичу.

Раньше мы были знакомы только по телефону. Я звонил ему, когда готовил статью про Стрельцова в «Совершенно секретно». Встретил он меня хорошо, поговорили, вспомнили гвардейскую Кантемировскую танковую дивизию, где он служил в конце сороковых — начале пятидесятых годов, а я, как уже писал, был там в конце восьмидесятых годов военным прокурором. Тепло и заинтересованно говорил Аркадий Иванович об Эдуарде Стрельцове. Один эпизод, самый важный для меня, воспроизвожу с документальной точностью.

«Где-то в конце 1964 года, уже после Октябрьского Пленума ЦК КПСС, когда после смещения со всех постов Хрущева Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Л.И. Брежнев, «прорвался» я к нему на прием с докладом о положении дел на ЗИЛе. На эту встречу взял с собой двух наших представительниц «слабого пола», одна — Герой Социалистического Труда, другая — депутат Верховного Совета СССР.

Рассказал ему про завод, про людей, про производство, про планы. Вообще — все как положено. Женщины «мои» рядом сидят, подтверждают, улыбаются. Вижу, Леонид Ильич доволен встречей.

Вопрос о возвращении Стрельцова пока не поднимаю. Рано. Здесь ведь тоже, как в футболе, тактика своя нужна: некстати вопрос задашь и вылетишь из кабинета ни с чем, да так, что больше никогда туда и не попадешь.

В конце встречи Леонид Ильич, как обычно в таких случаях, говорит:

— Ну, а чем помочь вам надо?

Я поблагодарил Генсека за готовность помочь ЗИЛу в решении жизненно важных вопросов. Поставил их перед ним, получил добро. Вот тут, как я почувствовал, и настала пора заговорить об опальном футболисте.

— Негоже получается, Леонид Ильич, с Эдуардом Стрельцовым. Вы заядлый болельщик и не можете не помнить его. Вернулся парень из лагерей, а играть в «Торпедо» ему не дают, дисквалифицирован Спорткомитетом. Рабочие и весь коллектив просят.

Женщины «мои» головами закивали в поддержку моей просьбы, улыбнулись, глядя на Леонида Ильича с надеждой.

Брежнев задумался на несколько секунд и говорит:

— Я, Аркадий, одного не пойму: если вышел из тюрьмы слесарь, то ему можно работать слесарем, а если футболист вышел, то ему, выходит, играть в футбол нельзя? Законный вопрос? Справедливо ли это?

Я и обе «мои» помощницы почти хором ответили, что вопрос ставится правильно, что лишать Стрельцова возможности играть в футбол несправедливо, что это нужно поправить.

И вопрос был решен в тот же день. Решен, конечно же, положительно. С 1965 года Эдик опять играл в нашей команде, и в тот же год мы стали чемпионами Союза».

Такой эпизод вспомнил и рассказал мне А.И. Вольский. А я подумал о том, как стройно и логично для того времени выстроилось все в трагическом отрезке жизни Стрельцова: судьбу его определили два человека, занимавшие высшие посты в государстве. Один, Н.С. Хрущев, в назидание другим распорядился: «Посадить, и надолго!». Другой, Л.И. Брежнев, своим словом вернул его спорту, футболу, болельщикам. Кто еще будет утверждать, что решалось это дело не «сверху»?!

Прощаясь с Аркадием Ивановичем, я отдал ему фотографию Стрельцова, где он стоит с Кубком СССР.

Аркадий Иванович посмотрел на фотографию и сказал:

— Это 1968 год. На нашей базе в Мячиково. Кубок этот мы тогда шампанским наполнили.

И вновь с большим удовлетворением подчеркнул, сколь велик был вклад Э. Стрельцова в оба эти самые высокие достижения торпедовцев — победы в соревнованиях за звание чемпионов Советского Союза и за обладание Кубком СССР.

Итак, Стрельцова включили-таки в 1965 году в основной состав «Торпедо», и в последующие четыре года он доказал и друзьям, и недоброжелателям-перестраховщикам, и болельщикам, и всей стране, что он стоит первым в шеренге лучших центральных нападающих нашего футбола.

В своей книге «Облом» известный футболист, писатель и поэт Александр Ткаченко вспоминает, что первый свой официальный матч после семилетнего перерыва Эдуард Стрельцов играл в Одессе. Показательно, что тренер сборной страны Борис Андреевич Аркадьев специально полетел на игру «Черноморец» — «Торпедо», чтобы посмотреть Стрельцова. Вернувшись, он на первом же собрании рассказал о матче, отметив, что Стрельцов сыграл неудачно и что вообще «от Стрельцова осталась половинка».

Следующая игра Стрельцова в чемпионате СССР — первая в Москве, была в Лужниках: «Торпедо» — «Локомотив». Стрельцов был великолепен. Несмотря на персонального опекуна, он «раздел» «Локомотив» один, на глазах у заполненной до краев чаши стадиона, у болельщиков, которые пришли увидеть возвращение Эдика.

Два гола забил сам и третий сделал полностью, пройдя сквозь всех защитников до самой штанги, пяткой отбросив мяч на вошедшего на скорости в штрафную Щербакова. Тому ничего не оставалось делать, как подставить «щечку».

Через день после игры, на разборе — первыми словами Аркадьева были следующие: «Стрельцова немедленно в сборную, я ошибался. Стрельцова стало на половину больше — теперь он еще и тактик, и стратег ко всем его возможностям».

И действительно, это было феноменально — семь лет не играть в большой футбол и сразу стать одним из лучших игроков Союза!

Суммируя свои впечатления, А. Ткаченко, живущий и поныне футболом, обращается к молодым, не знавшим Стрельцова: «…Тем, кто не видел его игру, я скажу, что двадцатый век породил двух гениев футбола — Пеле и Стрельцова. Поверьте мне на слово, а тот, кто знал и видел его, может подтвердить, что это так».

Но вернемся к первому, для Стрельцова, кругу чемпионата. Вел он себя неброско. Не форсировал события, не спешил заявить о себе эффектными прорывами и голами. В нем жила спокойная уверенность в том, что будут и мощная игра, и голы, и победы — «куда они денутся?!»

И во втором круге все действительно стало на свои места, состоялись весомые голевые пасы. В том числе и уникальные стрельцовские — пяткой. И уже представить было немыслимо, что еще недавно «Торпедо» играло, обходилось без Стрельцова.

Если в 1963 году «Торпедо» в чемпионате СССР заняло лишь 10-е место, то в 1965 году со Стрельцовым команда стала чемпионом страны. Только в одном круге он сыграл в 26 играх, забил 12 голов. В следующем году — уже 31 игра и снова 12 голов. А главное — он выступал организатором, координатором атак и успешного взятия ворот соперников.

И в том же, 1966 году — очередной удар по самолюбию, очередная выходка перестраховщиков: его не выпустили в Англию в составе сборной СССР на чемпионат мира, разрушив его последнюю надежду еще раз побороться с корифеями мирового футбола.

Упорно ходили слухи, что английские газеты заранее подготовили заголовки для своих спортивных репортажей: «Советский уголовник покоряет сердца футбольных болельщиков Англии»; «Уголовник Стрельцов — лучший нападающий советской сборной». И этих досужих вымыслов оказалось достаточно, чтобы оставить дома ведущего игрока сборной!

Эдику объявили, что английское посольство не выдает виз ранее судимым. В действительности было немного иначе. МВД СССР (тогда Министерство охраны общественного порядка СССР) не выдало ему заграничный паспорт. Причина? Неблагонадежен.

Кто расскажет теперь, каково было Стрельцову от подобных оскорбительных решений? Можем только догадываться, а еще лучше расспросите тех, кто сам оказывался в таком положении.

Нам же хорошо известно, что в игре он продолжал свое второе восхождение.

Убедительным ответом недоброжелателям явилось то, что по итогам 1967 и 1968 годов он заслужил звание лучшего игрока страны. Наиболее показательным был 1968 год, тридцатый чемпионат СССР. На нем развернулась увлекательная для болельщиков гонка бомбардиров. В спортивной прессе того времени любители футбола могут найти много интереснейших статистических материалов о забитых и пропущенных голах, удачных голевых передачах.

Вот как об этом пишет спортивный журналист Владимир Ергаков:

«Первыми, в начале мая 1966 года, эту гонку возглавляли столичные игроки — Рудольф Атамалян, Борис Орешников (оба — «Локомотив») и Владимир Янкин («Спартак»), а также куйбышевец Борис Казаков — по 4 мяча. В середине месяца их догнал кутаисец Демури Векуа.

Затем произошла перегруппировка: вперед с 6 голами вышел Янкин, а Атамаляна и Векуа настиг Берадор Абдураимов из «Пахтакора» (у них стало по 5). Вскоре всех обошел Абдураимов — 8, а к июлю у него — 9 голов. К лидерам подтянулся Олег Копаев (ростовский СКА).

И вот тут вернувшийся из сборной Эдуард Стрельцов за месяц преодолел дистанцию, которую другие форварды не смогли покрыть за три, у него — 7 забитых мячей.

В середине июля лидируют Абдураимов и Стрельцов (по 10). У спартаковца Галимзяна Хусаинова стало 9, а у Копаева — 8.

Затем Стрельцов забивает еще 2 гола и идет вторым за Копаевым и Абдураимовым — по 13.

Стрельцов продолжает наращивать количество забитых мячей: в сентябре — 14, к середине октября — уже 17, а через несколько дней — 18. Правда, гонку опять возглавляет Абдураимов (19).

Итог этой драматической и изнурительной гонки бомбардиров: Берадор Абдураимов и Гоча Гавашели финишируют с одинаковым результатом — по 22 забитых мяча. А Эдуард Стрельцов, устанавливая личный рекорд результативности за сезон, остается третьим — 21…»

И опять добавим, да и можно ли это сбрасывать со счетов: соперники и партнеры Эдуарда все последние годы жили только футболом, у них не было за плечами ни тюрьмы, ни лагерей, ни лесоповала, ни шахт, ни семи лет насильственного отлучения от игры, которая предопределена была ему судьбой как главное дело всей его жизни. И для сравнения вспомним, что в сезоне 1957 года, то есть до всех пережитых кошмаров, он в 19 матчах забил 31 мяч. И будь все нормально, он при «хорошем раскладе» намного прибавил бы в своих результатах.

Увы. Спортивная жизнь коротка.

Сезон 1969 года для Стрельцова практически был последним, он подвел черту под выступлениями в календарных играх. Отыграв 11 матчей, Эдуард во встрече дубля с динамовцами Москвы получил тяжелую травму — разрыв «ахилла». Молодой динамовец Никулин неудачно выполнил «подкат» против него.

Спустя годы мастер спорта международного класса С. Никулин так будет вспоминать этот эпизод:

— Увы, я вошел в историю как защитник, который ускорил уход Стрельцова из большого футбола. Действительно, во встрече дублеров «Динамо» и «Торпедо» я нанес ему, еще не залечившему как следует травму, новую, после которой Эдуард, если не ошибаюсь, так и не оправился до конца. Такой уж я был защитник — жесткий, не признававший никаких авторитетов, и мне было все равно, кого опекать. У меня всегда было одно задание — не пропускать. Позже я узнал последствия травмы, нанесенной Стрельцову, ездил к нему в больницу извиняться, хотя поверьте мне, злого умысла в моей жесткой игре против Эдика не было. Это, к счастью, понял и сам пострадавший, который успокоил меня тем, что в футболе трудно прожить без травм.

На поле он появлялся и после этой травмы, но мячей не забивал. Нога болела, травма не залечивалась.

Так в 1969–1970 годах заканчивался спортивный путь Эдуарда Стрельцова в большом футболе. Путь, который начался в детской, а затем продолжился во взрослой команде завода «Фрезер», а с шестнадцати лет — в основном составе «Торпедо» (1953–1958 и 1965–1970 годы). С восемнадцати лет — в составе сборной страны (1955–1958 и 1966–1968 годы). Ежегодно его называли лучшим в стране центром нападения (кроме одного года, когда дали второе место).

Приведу сухую статистику, которую дал Ю. Кошель в спортивном ежемесячнике за 1990 год, о футболисте Стрельцове:

— 222 матча в чемпионатах СССР;

— 39 игр в составе сборной страны — 25 голов;

— Олимпийский чемпион (1956 год, Мельбурн);

— чемпион СССР (1965 год);

— второй призер в чемпионате СССР (1957 год);

— третий призер в чемпионате СССР (1968 год);

— обладатель Кубка СССР (1968 год);

— чемпион Спартакиады народов СССР в составе сборной Москвы (1956 год);

— лучший бомбардир чемпионата СССР (1955 год) — 15 голов в 21 матче;

— лучший футболист страны, которых определяла Федерация футбола СССР (1967, 1968 годы);

— в списках тридцати трех лучших футболистов, которых определяли журналисты, — шесть раз, в том числе четыре раза под № 1.

На счету Эдуарда 100 мячей в чемпионатах СССР, 15 — в розыгрышах Кубка страны, 3 — в европейских кубковых турнирах и 25 — в матчах национальной команды Союза.

Эти голы забиты им в ворота 28 отечественных клубов, двух зарубежных клубов и 13 национальных сборных:

— 14 — тбилисскому «Динамо»;

— 11 — ЦСКА;

— 10 — ленинградскому «Зениту»;

по 8 — московскому «Спартаку» и киевскому «Динамо»;

по 6 — донецкому «Шахтеру» и одесскому «Черноморцу»;

по 5 — куйбышевским «Крыльям Советов» и кутаисскому «Торпедо»;

по 4 — московским «Динамо» и «Локомотиву» и кутаисскому «Торпедо»;

по 3 — свердловскому ОДО, одесскому СКА и ташкентскому «Пахтакору», сборным Швеции, Чили и Индии;

по 2 — алма-атинскому «Кайрату», кишиневскому «Буревестнику», ростовскому СКА, волгоградскому «Трактору» и ленинградским «Трудовым резервам», команде «Спартак» (Трнава, Чехословакия), сборным Франции, ФРГ и Финляндии;

по 1 — ленинградскому «Адмиралтейцу», ереванскому «Арарату», кемеровскому «Кузбассу», харьковскому «Локомотиву», бакинскому и ферганскому «Нефтяникам», горьковскому «Торпедо», команде «Мотор» (Цвиккау, ГДР), сборным Дании, Румынии, Венгрии, Польши, ГДР и Австрии.

Без громких проводов, без выноса на руках с поля, без заказных прощальных матчей Стрельцов уходит из футбола.

Невольно напрашивается сравнение с тем, как в декабре 1972 года сто пятьдесят тысяч бразильских болельщиков пришли на знаменитый стадион «Маракана» в Рио-де-Жанейро, чтобы проводить из большого спорта своего кумира Гарринчу. Те же годы, тоже не простая судьба, но другая страна. Страна, где люди могли свободно выразить свое восхищение кумиром. И как хорошо, что в наше время это стало правилом и у нас, в России. Пусть поздно, пусть лишь малой толикой признания футболисту служат сегодня мемориальные футбольные матчи памяти Эдуарда Стрельцова, собирающие полные стадионы болельщиков.

Уйдя из игры, Стрельцов не оставил футбол. Он успешно окончил институт физкультуры и высшую школу тренеров и в течение почти 15 лет добросовестно растил футбольную смену в родном клубе, оставаясь кумиром и идолом для своих торпедовских мальчишек.

У него новая семья: жена Рая, сын Игорь.

В восьмидесятые годы его мучает болезнь легких — сказалась работа на «пескоструйке» и в шахтах. Ускорило процесс обострения болезни участие в футбольном матче ветеранов в опасной близости от Чернобыльской АЭС, после аварии на третьем блоке. Был и такой эпизод в его жизни.

Принимались запоздалые меры по спасению Стрельцова, но ничто не помогало — ни лечение, ни клиники, ни врачи — светила медицины. Не спасли богатырские силы, заложенные в него природой. Казалось еще недавно, что все нипочем, все доступно и преодолимо. Не получилось, спасти его не удалось.

…В середине лета 1990-го года на центральном стадионе «Динамо» по чьей-то жестокой небрежности прозвучало сообщение о смерти великого футболиста. На следующий день в печати появилось опровержение. А сам Эдик вспомнил горькую шутку: «Сведения о моей смерти сильно преувеличены!» По народной примете — жить бы еще 100 лет. Но судьба распорядилась иначе: 22 июля 1990 года Стрельцова не стало. Это случилось на следующий день после его 53-летия и накануне очередной годовщины суда, исковеркавшего и сократившего его жизнь, перечеркнувшего многочисленные несостоявшиеся победы советского футбола.

22 июля 1990 года в газете «Московская правда» был опубликован траурный очерк почетного члена Федерации футбола СССР, известного спортивного журналиста Ю.Ваньята «Прощай, великий форвард».

«Ушел Эдуард Стрельцов. Закончил жизненный путь великий форвард отечественного футбола, игрок, как говорится, милостью Божьей, коренной москвич, коренной торпедовец, любимец миллионов поклонников советского спорта.

Тяжкая и долгая, пока еще неизлечимая практически болезнь отняла у нас кудесника мяча вслед за другим великим московским футболистом — Львом Яшиным. Эти потери невосполнимы. Они оставляют зияющие бреши в нашем футболе. Но навсегда остаются в его истории, на ее золотых страницах.

Талант, будь то в литературе, искусстве, науке, спорте, всегда неординарен, это, как сказать, «товар штучный».

А дарование Стрельцова ярко проявилось уже к семнадцати годам.

Статный светловолосый гигант из подмосковного физкультурного коллектива завода «Фрезер» сразу же проявил себя в знаменитом московском «Торпедо» конца 50-х годов. Удивительное чувство позиции, чувство мяча соединялось в любимом нами Стрельцове с нестандартной техникой. Чего стоил знаменитый стрельцовский пас пяткой точно назад к партнеру! Чаще всего к Валентину Иванову или Борису Батанову.

В той автозаводской «команде-звезде» Эдуард выделялся своими действиями на поле. Даже «фанаты» других клубов — известных соперников «Торпедо» — регулярно ходили тогда «на Стрельцова».

Ибо его игра, впитавшая в себя русское озорство, удаль и мощь, неизменно привораживала трибуны, делала замечательную игру праздником, неудержимо влекла мальчишек в футбол.

И вот первый всемирный спортивный успех: на Олимпийских играх в далеком австралийском Мельбурне Стрельцов в составе сборной СССР становится в 1956 году олимпийским чемпионом. А значит и заслуженным мастером спорта. Но два года спустя, после очень странного судебного процесса, Эдуард лишается этого почетного звания. А главное — на несколько лет лишается свободы.

Но ни на один день огромный автозаводский коллектив не бросает своего любимца. Ему помогают и с питанием, и со спортивной прессой, и даже с мячом для самостоятельных тренировок на той территории, где Эдуард работал, отбывая наказание.

Думается, что все это в итоге помогло Стрельцову по выходе на волю столь быстро набрать форму, во многом похожую на ту — олимпийскую.

И снова зритель пошел «на Стрельца». И опять он вошел в состав футбольной сборной СССР. Возвратили ему и звание заслуженного.

Когда же пришла пора уходить с поля по возрасту, Эдуард Анатольевич Стрельцов перешел на тренерскую стезю. Взял под отеческую опеку своих любимых футбольных мальчишек. Да и сам продолжал восхищать зрителей, выступая за разные команды ветеранов. Но все оборвал недуг.

И сегодня мы говорим: спасибо тебе, Эдуард, наш Эдик, за все, что ты сделал для «Торпедо», для столичного футбола, для всего нашего многонационального спорта. Мы тебя не забудем. Как не забыли Всеволода Боброва, Льва Яшина, Андрея Старостина, Александра Пономарева, Григория Федотова.

Вырастут еще у нас на Руси яркие футбольные таланты. И имя Стрельцова они всегда будут произносить с уважением».

Склоним и мы головы в память о великом футболисте.