1811–1870

С незапамятных времен женщины рожают в муках. Религии называли это платой за грехопадение, атеисты – последствием того, что человек встал на две ноги, но так или иначе женщина во время родов страдала всегда. Если при операциях пациенты испытывали боль по воле хирурга, то причина родовой боли зависит не от врача и кроется где-то в области законов природы. Следует ли считать справедливым то, что наука ищет способы облегчения страданий оперируемых больных, а муки рожающих женщин – нет? Пока богословы и ученые ломали копья, однозначный ответ на этот вопрос дал выдающийся шотландский акушер Джеймс Симпсон.

Вклад в медицинскую науку:

• Родоначальник акушерского наркоза

• Введение в практику хлороформного наркоза

• Один из основоположников акушерства

Вклад в развитие медицины:

• Акушерство

• Анестезиология

• Хирургия

• Медицинская химия

• Эндокринология

 

Сын булочника

В июне 1811 года в семье Дэвида Симпсона, булочника из шотландского городка Батгейта, что под Эдинбургом, случилось пополнение. Малыш появился на свет в срок крепеньким и ладным. Шестеро его братьев теперь стали драться не просто так, озорства ради, а за право нянчиться с младшим Симпсоном, который был наречен Джеймсом. Старшей среди детей была в семье сестра, которая и взяла на себя львиную долю заботы о младшем брате. Симпсоны жили небогато, скорее даже бедно, но младшие с молоком матери впитали, что лучше жить дружно и по совести, чем посвятить жизнь стяжанию богатства. Для шотландца доброе имя важнее всего, и оно не бывает добрым без славных дел. Чтобы в руках было хорошее дело, да еще и достаток приносящее, в семье Симпсонов знали, что надо учиться. Вот и Джеймс на радость родителям в раннем возрасте выучился начальным навыкам, которые позволили уже в четыре года посещать местную школу. Когда ему исполнилось девять, на семью Симпсонов обрушилось горе: умерла Мэри, любимая мать и жена. Поскольку Дэвид был вынужден денно и нощно трудиться, дети распределили между собой домашние дела. Упрямый и решительный, Джеймс был готов выполнить любую работу, но старшие охлаждали его пыл, усаживая каждый раз за книги, которые удалось заполучить специально для его обучения. Джеймс видел, скольким жертвуют родные ради того, чтобы он мог получить хорошее образование, и все свои силы отдал учебе, да и учиться ему по-настоящему нравилось.

Джеймс видел, скольким жертвуют родные ради того, чтобы он мог получить хорошее образование, и все свои силы отдал учебе, да и учиться ему по-настоящему нравилось

Усилия дружной семьи дали свои результаты: в 14 лет Джеймс стал студентом гуманитарных классов Эдинбургского университета, а через два года приступил к изучению медицины. Одним из его преподавателей стал «самый быстрый нож в Вест-Энде» – выдающийся хирург Роберт Листон. Во времена, когда наркоз еще не применялся, ценилась быстрота во время операции, потому что только так можно было избежать болевого шока у пациента. Листон мог ампутировать ногу за две с половиной минуты. Говоря по совести, в погоне за временем возникало и немало осложнений и даже было так, что Листон чуть было однажды не отрезал пальцы своим ассистентам. Огромного роста, с горящими глазами и окровавленным ножом, который он зажимал зубами, когда работал пилой, хирург больше походил на легендарного воина Уильяма Уоллеса, нежели на профессора медицины. Ужасающее великолепие хирургии без наркоза, в котором сплелись виртуозная врачебная техника, адская боль и истошные вопли пациента, произвело неизгладимое впечатление на молодого Симпсона.

В 1830 году, получив лицензию на врачебную деятельность, Джеймс два года отработал сельским врачом, после чего вернулся в Эдинбург и получил степень доктора медицины.

В 1830 году, получив лицензию на врачебную деятельность, Джеймс два года отработал сельским врачом, после чего вернулся в Эдинбург и получил степень доктора медицины. Традиционно в Шотландии роды принимали акушерки-повитухи, но Симпсон оказался непоколебим в своем выборе: он не видит себя никем другим, кроме как врачом-акушером. Пациентки – будущие матери – были без ума от обаятельного и чуткого доктора, а коллеги поражались его беспримерному трудолюбию, стройности мысли и жажде новых знаний. В 27 лет ему доверили читать лекции по акушерству в университете. Пройдет всего несколько лет, и молодой лектор, великолепно владеющий словом и материалом, обладающий поразительной памятью и пересыпающий свои выступления яркими образами и занимательными историями, без особого труда завладеет умами студентов.

Накопив достаточно средств, Джеймс сможет позволить себе приобрести собственный дом. В нижнем этаже он оборудует несколько комнат для занятий частной медицинской практикой. Но хозяйки в доме по-прежнему нет: Симпсон настолько занят работой и исследованиями, что не считает себя готовым создать семью. Его возлюбленная, кузина из Ливерпуля Джесси Гриндлей, была уже готова потерять или надежду, или терпение, потому что нелегко оказалось делить любимого человека с работой, притом связанной еще и с другими женщинами. Но в 1839 году судьба к девушке оказалась благосклонной: Симпсон позвал ее под венец, пусть и под влиянием обстоятельств.

 

Медовый месяц профессора

В Эдинбургском университете после смерти профессора Гамильтона освободилось место главы старейшей и авторитетнейшей во всей Британии кафедры акушерства. На эту вакансию оказалось подано свыше 60 заявок. Джеймс был не только самым младшим из претендентов, но и, увы, неженатым. А по правилам, неукоснительно соблюдаемым в университете, возглавить кафедру мог только семейный человек. Симпсон пишет Джесси письмо, где честно признается в причине внезапности своего предложения о замужестве. Девушка воспользовалась счастливой возможностью, и молодые обвенчались за несколько дней до заседания выборной комиссии.

Ужасающее великолепие хирургии без наркоза, в котором сплелись виртуозная врачебная техника, адская боль и истошные вопли пациента, произвело неизгладимое впечатление на молодого Симпсона

К этому времени Симпсон был уже невероятно популярен в Эдинбурге. Жены торговцев и чиновников не только судачили о магнетизме замечательного доктора, но и прожужжали о нем все уши мужьям, входящим в Городской совет, имевший веское слово при принятии решения о назначении главы кафедры. С некоторого времени слава о чудесном враче-акушере облетела чуть ли не весь мир. В Эдинбург, к Симпсону, началось форменное паломничество со всех уголков не только Шотландии и Англии, но и всей Европы, Америки и даже Азии. Доход от сдачи жилья пациентам Симпсона, по самым скромным оценкам, ежегодно составлял до 8 тысяч фунтов стерлингов – сумасшедшая по тем временам цифра. Но университетская профессура кривила нос: только недавно оперившийся сын булочника – и глава кафедры? Им больше нравился в этой роли солидный доктор Эвори Кеннеди из Дублина. Исход голосования отразил яростные споры и метания комиссии – 17 голосов против 16 в пользу Симпсона.

В 1841 году Симпсона избрали президентом Эдинбургского акушерского общества и потом на протяжении следующих 17 лет регулярно переизбирали на этот пост.

При новом профессоре Эдинбург превратился в самый известный в Европе научный центр акушерства. Симпсон прекрасно помнил по именам не только всех своих пациенток, но и их мужей и детишек, которым он помог появиться на свет. Будучи очень состоятельным человеком, он тем не менее всегда находил время для помощи малоимущим. Излишне говорить, какие чувства испытывали жители Эдинбурга к Симпсону, ставшему для них действительно родным человеком. В 1841 году Симпсона избрали президентом Эдинбургского акушерского общества и потом на протяжении следующих 17 лет регулярно переизбирали на этот пост.

 

Хлороформ

Хлороформ, или трихлорметан, был впервые получен опытным путем в 1831 году как растворитель для каучука Самуэлем Гутри. Его точную формулу в 1834 году установил химик Дюма, который и дал веществу название «хлороформ» (от лат. acidum formicum – «муравьиная кислота» – из-за образования ее из хлороформа). В медицине раствор хлороформа в низкой концентрации использовался, в частности, для лечения астмы, но назначение его для анестезии еще предстояло определить.

Традиционно в Шотландии роды принимали акушерки-повитухи, но Симпсон оказался непоколебим в своем выборе: он не видит себя никем другим, кроме как врачом-акушером

В 1846 году Симпсон с воодушевлением воспринимает весть об открытии эфирного наркоза Мортоном и Джексоном. Акушер впервые применил его в своей практике 19 января 1847 года. У одной пациентки роды протекали очень болезненно: виной тому было строение таза, при этом плод находился в неправильном положении и требовался его поворот. Эфир не только облегчил страдания женщины, но и помог акушеру быстро и без осложнений провести манипуляцию. В дальнейшем Симпсон детально изучил действие эфира и опубликовал в медицинских изданиях конкретные советы по его применению при акушерских пособиях. При этом врач остался не вполне удовлетворен свойствами наркотизирующего вещества: тяжелый запах, медленное начало действия, непредсказуемость эффекта не позволяли использовать эфир широко и безоглядно. Симпсон провел ряд опытов с другими веществами, такими как йодоформ, бензин, ацетон. Его приятель по Эдинбургскому университету, химик Уолди, предлагает ему попробовать хлороформ, который на тот момент как раз являлся предметом его исследований. Когда Симпсон получил посылку с веществом, он довольно скептически оценил возможность его применения: жидкость казалась довольно густой и не особо летучей, поэтому бутыль была отправлена в шкаф до лучших времен.

19 января 1847 года Симпсон впервые применил в своей практике эфирный наркоз Мортона и Джексона.

Вечером 4 ноября 1847 года, когда в доме Симпсона собрались его коллеги доктора Дункан и Кит, Симпсон решает наконец опробовать действие пылящейся в шкафу бутыли. Жидкость была разлита по трем стаканам, и товарищи принялись вдыхать ее пары, намереваясь по ходу действия делиться собственными ощущениями. Вместо этого у них резко наступили веселящая легкость и расслабление, а затем, как Симпсон написал впоследствии Уолди, все трое «оказались под столом через минуту или две».

В Эдинбург, к Симпсону, началось форменное паломничество со всех уголков не только Шотландии и Англии, но и всей Европы, Америки и даже Азии

Пораженный эффектом, Джеймс, не откладывая, решил применить хлороформ при родах и остался доволен результатом: вещество во всех случаях действовало быстрее и продолжительнее эфира, а также не вызывало посленаркозной депрессии. Уже го ноября Симпсон выступает с докладом на заседании Эдинбургского медико-хирургического общества и демонстрирует результаты своего открытия. К этому времени число женщин, благополучно разрешившихся от бремени под воздействием хлороформа, исчисляется десятками. Рожденной под хлороформным наркозом дочери одного из коллег Симпсона благодарные родители дают имя Анестезия.

21 ноября в медицинском журнале выходит статья Симпсона «О новом анестетике, более эффективном, чем серный эфир». Врачи с энтузиазмом вводят в практику хлороформный наркоз. Однако с конца января 1848 года начинают приходить первые сообщения об имеющих место летальных исходах при применении хлороформа, и эйфория среди медиков утихает.

 

Хроника тернистого пути

В оппозицию акушерскому наркозу встала церковь. Руководствуясь ветхозаветным «в муках ты будешь рожать детей своих», она готова была причислить Симпсона, активно пропагандирующего анестезию, к еретикам. Потеряв в 1844 году сына, а в 1847-м дочь, Симпсон все больше обращается к религии. Он считает себя достаточно подкованным в богословии, чтобы вступить с клерикалами в спор. Врач публикует статью «Ответы на религиозные возражения» и выставляет противникам железный аргумент: Бог сам является первым наркотизатором. Иначе зачем ему надо было усыплять Адама, чтобы вынуть ребро, из которого была создана Ева? Мнения богословов разделились: часть увидели в этом кощунство и еще яростнее продолжили схватку с Симпсоном. Прогрессивные же богословы отнеслись к вопросу уменьшения боли при родах если не с симпатией, то с пониманием. Авторитетный религиозный деятель Шотландии Томас Чалмерс на вопрос об отношении церкви к анестезии ответил: «Если найдется хотя бы пара завалящих богословов, которые всерьез выступят с отрицательным мнением по данному вопросу, я советую их не услышать». Другой богослов, Чарльз Кингсли из Оксфорда, прямо заявил: «Я не могу без смеха воспринимать известный предрассудок, будто родовые муки даются как наказание за грехопадение».

21 ноября 1847 года в медицинском журнале выходит статья Симпсона «О новом анестетике, более эффективном, чем серный эфир».

Особо некрасивым было участие в нападках на Симпсона его коллеги Генри Бигелоу, который в свое время присутствовал при первой демонстрации эфирного наркоза Мортоном, а затем лично привез эфир хирургу Листону. Весьма вероятно, причина такой нелюбви скрывалась в ревности сторонника эфирного наркоза к популяризации Симпсоном хлороформа. Симпсон, как настоящий шотландец, горячо отстаивал свое мнение. В письме химику Уолди он пишет: «Доктор П. имеет намерение просветить ваше медицинское сообщество об “этичности” применения. Мне не терпится примчаться и поколотить его». До кулаков дело, впрочем, не дошло. Все разговоры о моральной стороне использования наркоза Симпсон считает пустыми и аморальными: «Есть ли у практикующего врача какой-либо принцип человечности для оправдания неприменения хлороформа?» Неоценимую поддержку Симпсону оказал знаменитый врач Джон Сноу, проведший обезболивание родов королеве Виктории, после чего Ее Величество стала убежденной сторонницей анестезии. Королевскому слову перечить никто не мог, и акушерский наркоз вошел в практику, а Джеймс Симпсон стал одним из отцов современного акушерства.

Пораженный эффектом, Джеймс решил применить хлороформ при родах и остался доволен результатом: вещество во всех случаях действовало быстрее и продолжительнее эфира, а также не вызывало посленаркозной депрессии

Джеймс Симпсон является автором методики поворота плода на ножку при узком тазе, способа ушивания шейки матки, метода овариотомии, усовершенствования акушерских щипцов, маточного зонда и других инструментов, применяемых при родовспоможении. Им впервые отмечена важность контроля сердцебиения плода как профилактики его смертности в родах. Прежде всего Симпсон был практиком, потому оставил не так много монографий, как его ученые коллеги. Однако его перу принадлежит множество интересных статей, в том числе о заболеваниях плаценты и патологии беременности. Он описал синдром Шиена (послеродовая эндокринологическая патология) и гермафродитизм. Симпсон впервые применил инструмент – предшественник современного вакуум-экстракто-ра – для извлечения плода. Одним из первых он изучил медицинские проблемы с точки зрения статистики, в том числе материнской смертности и мертворождения. Для профилактики госпитальной инфекции он предложил «павильонную» схему организации родильных отделений и операционных.

Симпсон был разносторонней личностью – к примеру, всерьез увлекался археологией и антиквариатом и оставил три тома своих наблюдений по этому вопросу. Признание нашло его при жизни. В 1852 году он становится президентом Королевского общества Эдинбурга, в 1853-м – почетным иностранным членом Французской медицинской академии, которая через четыре года вручит ему золотую медаль и премию Мотийона «за наилучшие достижения на благо человека». Наконец, сыну булочника из Батгейта будет пожалован титул рыцаря, и сэра Симпсона примут в почетные члены многочисленных академий и медицинских сообществ мира.

В 1852 году он становится президентом Королевского общества Эдинбурга, б 1853-м – почетным иностранным членом Французской медицинской академии, которая через четыре года вручит ему золотую медаль и премию Мотийона «за наилучшие достижения на благо человека».

Великий шотландец ушел из жизни 6 мая 1870 года и обрел покой на родине, в Эдинбурге, рядом со своими родными, несмотря на предложение властей похоронить его в Вестминстерском аббатстве, как подобало его рыцарскому званию и заслугам. Свыше 8о тыс. человек пришло проводить его в последний путь. Дорога от его дома на Куин-стрит до Уорристоунского кладбища была усеяна живыми цветами. Впоследствии в Эдинбурге был создан мемориальный госпиталь имени Симпсона. Не сосчитать, сколько раз в его стенах раздавался первый крик младенца. Хочется верить, что у этих малышей жизнь была долгой и счастливой, потому что в первые минуты своей жизни им довелось ощутить тепло рук сэра Джеймса Янга Симпсона.

Руководствуясь ветхозаветным «в муках ты будешь рожать детей своих», церковь готова была причислить Симпсона, активно пропагандирующего анестезию, к еретикам