Как ни старался Берц расшевелить за ужином Ирену, это не удалось. Из клиники молодую женщину выписали три недели назад. Жить в доме Клода она не захотела и прямо из больничной палаты вернулась в отцовский. Потянулись унылые однообразные будни, напоминающие тягучие мелодии Шопена.

— Доченька, съешь немного салата. Просто кулинарный шедевр! — искусно закручивал спираль уговоров Берц.

— Не хочу, папа! И, пожалуйста, не настаивай! Я ведь не маленькая.

— Но так себя изводить нельзя! — не унимался отец. — Мы уже не раз обсуждали проблему. Да, несчастье свалилось ужасное. Сразу потерять двух самых близких людей — врагу не пожелаешь. Однако только не расцени мои слова как цинизм, не ложиться же тебе живой в гроб?! Нужно брать нервы в руки. И чем скорее, тем лучше.

Ирена, словно робот, продолжала механически ковырять вилкой в тарелке.

— А как ты насчет нескольких сеансов у психолога? Приглашу прямо домой.

— Я одного понять не могу, — произнесла дочь отрешенно.

— Чего? — обрадовался хоть какой-то реакции Берц.

— Почему в тот момент, когда меня увозила «Скорая помощь», Клод вел себя настолько странно?

— Ирена, милая, сколько можно об одном и том же? Чего ты, право, зациклилась на этой сцене?! Ну, растерялся мужик! Как иначе? Первенец — и вдруг выкидыш.

— Нет, родной! Разве я не отличу физиономию растерянного человека и… совершенно иной ее вид?

— Это все фантазии! Что, как подтвердил врач, вполне объяснимо после перенесенного тобой стресса.

— Доктор тоже заблуждается, — задумчиво проговорила Ирена. — Клода, как и любого другого нормального человека, безусловно, поразила эта ситуация… Но в состояние прострации ввело что-то другое. Я хоть и отвратно себя в тот момент чувствовала, мимику его лица помню отчетливо. Это не сострадание. Точнее, на секунду-другую оно промелькнуло. Однако лишь короткий промежуток. А потом появилась гримаса. Да, да, отвращения! Почему?! Что произошло за те считанные мгновения?

Ирена снова впала в глубокую задумчивость — привычное в эти недели состояние.

— Дорогая, — прервал затянувшуюся паузу Берц. — Я должен тебе что-то сказать.

— О Клоде?! — встрепенулась та. — Ты что-то узнал новое?

— К сожалению, не о нем. А о нас с тобой.

— Слушаю! — сразу потеряла интерес к разговору Ирена.

— Я вынужден отлучиться по делам. Отправляюсь в командировку на север. Надеюсь за два-три дня обернуться.

— Хорошо! — ничего, кроме полной апатии, в ее голосе не прозвучало.

— Но я не случайно сказал, что дело касается и тебя.

— Каким боком?

— Я не хочу, чтобы ты в таком сумрачном состоянии души оставалась в доме сама. И попросил прислугу это время побыть с тобой. Ночью — тоже.

— Поступай, как считаешь нужным. Мне все равно, — обронила Ирена.

И добавила:

— А теперь, папа, извини, я пойду наверх. Что-то очень устала.

— Может, тебе принести туда кофе или чай?

— Не нужно!

Если откровенно, то Берц подобному повороту был даже рад. Ибо ожидал ожесточенного сопротивления дочери идее с горничной. Та же неожиданно быстро согласилась на присутствие в доме посторонней. Так что он хоть в этом плане будет спокойным.