Четвёртое апреля, ставшие для него роковыми семнадцать ноль-ноль.

— Крид Пашоат?

— Весь внимание!

— "Международная служба нравственности". Примите…

— Нельзя ли без идиотских формальностей, гром вас там всех разрази?!

— Не положено! — отрезал, как бритвой, невозмутимый собеседник. — Итак, повторяю: примите очередное донесение…

"Попался бы ты мне в руки, зануда проклятый!" — в бессильной ярости скрипнул зубами Крид.

И истерически-весело гаркнул:

— Давайте, валяйте!

— "Донесение номер семь, — астматик сохранял олимпийское спокойствие. — Сегодня, четвёртого апреля, Марон Пашоат весь день провела в обществе Боба Сентона в меблированных комнатах, находящихся в захолустном предместье. Лишь однажды поклонник покидал это сомнительное со всех точек зрения пристанище — чтобы в ближайшем магазине приобрести легкое спиртное и сигареты. На обратном пути прихватил и тюбик губной помады.

В данный момент пара находится там же, но, по-видимому, собирается уходить. Обеспечить вас компрометирующими снимками пока не представляется возможным, так как партнеры, вы же видите, все время меняют адреса встреч и на одном месте долго не задерживаются. Однако в ближайшие сутки-двое мы этот явный пробел восполним.

Наблюдение за объектом продолжается…"

Небесный свод рухнул на землю. Его, Крида, святая вера в порядочность жены окончательно растоптана!

Силы потусторонние, что же это такое?!

Распахнув дверцу бара, достал орнаментированный калебас с текилой — налил полный фужер. Залпом осушил. Плеснул еще. Ярость — первобытная, дикая — закипала в груди, разгораясь подобно адову пламени.

Он милостью Марон очутился НА КРАЮ бездонной ПРОПАСТИ. Падать в которую можно вечно…