Вьется хмель в тальниковой чащобе, Охмелил он залетного селезня, Потому-то и не поробил, Август мой на отаву расщедрился. Прохожу я по этой отаве, По встревоженной шествую зелени, Что-то бросил он, что-то оставил, Над чащобой поднявшийся селезень. Может, чадушек кинул. А может, Позабыл одинокую утицу… К лесу он потянулся. Негоже, Неприветливо, сумрачно у лесу. Опустил себя на поле. Грустно Прикоснулся к полуночной озими, А потом над озябшей капустой Вспомнил он о покинутом озере. И об утице вспомнил. Припомнил Камышовые чуткие заросли. Возвратясь к луговеющей пойме, К неутихшей приблизился жалости. Вьется хмель в тальниковой чащобе, Охмелил он залетного селезня, Потому-то и не поробил, Август мой на отаву расщедрился.