Человек народился на свет, Народился и — прослезился… Много лет, много лет, много лет Я по белому свету носился. Только я ничего не постиг, Потому и склоняюсь повинно. «У ромашек учись, у гвоздик», — Говорит мне моя луговина. «Слушай песни продрогшей зари, Тальниковая чаща глаголет, — В каждой сладости мудро узри Первородную дикую горечь…» Много лет, много лет, много лет Я по белому свету носился, Видел я, как продрогший рассвет На багряной воде колосился. Просыпалась вода. Широко Открывались озера и реки, И коровы свое молоко Зримо лили в лесные орехи. Молоком наливались хлеба, Я и сам молоком подкреплялся Возле врытого в землю столба, Возле старого-старого прясла. Пропадал в нелюдимом лесу, По волчиной бродил луговине, Уносил потайную слезу К одиноко цветущей калине.