В блиндаже Олег встретил Глеба Иванова, который разбирал кучу трофеев, лежащих на нарах Вити Данилова. Трофеи состояли из разгрузок, ботинок, маскхалатов, альпийского снаряжения.
— О, а ты как тут? — удивился ротный.
— Да вот… сбежал…
— Из госпиталя? Ну, ты красавчик! Ай да молоток! Как там Витёк? Жить будет или кранты ему?
Иванов посмотрел на Нартова с почти безразличным выражением.
— При мне его прооперировали, и направили в реанимацию. Врач сказал, что жить будет.
— Ну и хорошо. Кто у меня теперь группой будет командовать? Контрактника поставить?
— Поставь, — отозвался Олег.
Нартов привел себя в порядок. Рана давала о себе знать резкими болями при малейших телодвижениях, и ему пришлось идти к Кириллову. Саша встретил Олега круглыми глазами:
— Выписать тебя так рано не могли…
— Правильно. Я сбежал…
— Ну и дурак.
— Возможно.
— Посмотри мою рану.
— Чего на нее смотреть? — улыбнулся врач.
— Болит.
— Болит? — Саша усмехнулся. — Я тебе говорил: лежи в госпитале…
Олег расстегнул куртку, снял свитер и тельняшку. Остались бинты. Кириллов помог Олегу размотать их и приступил к изучению раны:
— Ну, что сказать, мой юный друг? Зашили тебя с расчетом на заживление — с небольшим допуском, чтобы немного кровило. Ребра начинают срастаться дней через десять, а с момента ранения прошло меньше недели. Ну, уж если ты сбежал, тогда придется мне доводить твое лечение до конца. Хотя, по большому счету, тебя нужно направить назад…
— Нельзя. Я уже и продовольственный аттестат выписал.
— Ладно. Буду колоть тебя антибиотиками, кормить кальцексом, и смотреть, как идет заживление…
Саша сделал Олегу тугую повязку и вколол противовоспалительное.
— Готово. Через четыре часа приходи за новой дозой…
В штабной палатке Романов указал Олегу на ворох бумаг, выложенный на большой стол.
— Работай…
До обеда Олег разбирал накопившиеся документы, выбирая те, которые могли заинтересовать разведку специального назначения, а пообедав, начал детальный перевод отобранных им документов.
— В нашей зоне ответственности радиоразведка вскрыла увеличение активности работы в эфире арабов, — сказал Олегу Романов. — Они ничего не боятся — разговаривают открытым текстом.
— Чеченцы тоже особо не опасаются говорить открытым текстом… — усмехнулся Олег.
— Не перебивай. Вот у меня такой вопрос: ты сможешь напеть им что-нибудь в эфир?
— Могу, — Олег пожал плечами. — Отчего не напеть…
— Главное завязать с ними контакт…
— Контакт-то я завязать смогу, — сказал Олег. — Но для полноценной радиоигры нужен настоящий араб…
Романов усмехнулся:
— Ты где таких слов нахватался — "радиоигра"?
— В детстве в книжке прочитал…
— Ну-ну…
В палатку вошел майор Серебров. Олег удивился. Когда его увозили в госпиталь, майора в отряде не было.
— Привет, лейтенант, — майор протянул руку.
Олег пожал ее.
— Здравия желаю…
Оказалось, что пока Олег отдыхал в госпитале, в отряд с места постоянной дислокации прибыла еще одна рота под командованием майора Юрьева, взвод химической обработки и несколько офицеров штаба бригады, в том числе и известный ему Серебров.
Серебров быстро вошел в курс дела — его появление было обусловлено необходимостью иметь в отряде человека, знающего дари и пушту — основные афганские языки. В последнее время в Чечне появилось много наемников из Афганистана, а Александр Иванович в свое время отвоевался в ДРА по полной программе как переводчик и командир группы в асадобадском отряде специального назначения.
Серебров сел напротив Нартова. Романов сказал:
— Игра нам пока не нужна. Нужно пока выяснить саму возможность такой игры, а уж тогда…
Видимо Серебров был в курсе дела. Он сказал:
— Шансов мало, но что есть — все наше…
— Вечером арабы начнут перекличку, — сказал Романов. — Послушаешь…
Олег кивнул. Романов продолжил:
— Утром от осназовцев мы будем уже знать координаты выхода передатчиков в эфир. Посмотрим, кто и откуда призывался…
Вечером в блиндаже Олег встретил вновь прибывшего лейтенанта Лёню Фомина из третьей роты. Вместе с Мишиным, Луниным, Ивановым и двумя контрактниками Костей и Василием он пил горькую.
— Здорово! — Олег протянул ему руку.
В бригаде они за руки не здоровались — офицеров в соединении было много, со всеми за руку не перездороваешься, но здесь показалось бы диким не протянуть руку человеку, с которым хоть как-то знался, еще в той, нормальной жизни…
— Привет… — Лёня протянул руку. — Вот и меня к вам.
Глеб разлил по кружкам. Василий выставил еще одну — для Нартова.
— Водка ждет, — сказал ротный.
Олег подсел за стол. Помимо тушенки на столе стояла банка с красной икрой. По всей видимости, ее привезли вновь прибывшие.
— Вы тут с деликатесами… — удивился Олег.
— А то… — усмехнулся Фомин.
— Отдохнул в госпитале? — прищурившись, спросил Володя.
— Отдых там, где тебя нет… — отпарировал Олег.
Лунин рассмеялся:
— Они друг друга стоят!
Выпили.
— В госпитале я слушал радио "Свобода", — сказал Олег. — Так вот там сказали, что жену Ахмадова, которую мы давеча грохнули, мочило "подразделение гяуров" численностью в двести человек. Да, и остальные в той колонне, оказывается, были детьми.
— Во дают… — усмехнулся Дима.
— Врешь поди… — рассмеялся Иванов. — Разве такое будут говорить?
— Нет, честно. Так прямо и сказали. Двести гяуров расстреляли мирную колонну с детьми и женой Ахмадова…
— Вот врут… — вырвалось у Василия.
После второй Олег почувствовал жжение в ране и, подумав, что это от водки, решил больше не пить.
— Как там медсестры? — спросил "поручик Ржевский".
— Там, Дима, — отозвался Олег. — Я к медсестрам не приставал и на их прелести особенно не засматривался.
— А что так? — спросил Мишин. — Медсестры не нормальные?
— Медсестры нормальные. Только им там далеко не до того, о чем вы тут думаете…
— А чего так? — спросил Мишин.
Олег вспомнил, как женщины после бессонных ночей, проведенных за хирургическим столом, падали спать как убитые…
— Там все серьезно. Кстати, там и наши знакомые есть…
— Кто? — спросил Лунин.
— Света Янина и медсестра, как её… Ирина. Передавали вам всем привет.
— Не понял? — Дима посмотрел на Олега: — Они же были в Моздоке…
— А теперь здесь. Живут в палатках. В грязи…
Олег дотянулся до банки с тушенкой и подцепил на нож приличный кусок мяса. Обычно в таких случаях кто-нибудь обязательно указывал на недопустимость съедания в одного такого куска, но сейчас все промолчали.
— А девочки наши к войне все ближе и ближе… — сказал Глеб. — Говорят, кто-то из наших девчонок сошел с ума…
— Да, — кивнул Олег. — Эльвира. Она сейчас в Моздоке. Света говорила, что они боятся отправлять её домой…
Все выпили, Олег пропустил. Фомину было видимо уже много, и он упал головой на стол. Олег отрезал краюху хлеба и намазал на хлеб красной икры.
— А наш врач тут тоже недавно учудил… — сказал Глеб, закусив.
— Чего еще? — спросил Олег.
— Когда Витька подстрелили, Саня с нами в горы ходил. Как его Романов пустил, ума не приложу. Начмед все просился сходить на операцию, говорил, что хочет кровь в жилах разогнать. Ну, так вот, когда мочилово началось, мы с ним и Авдеем вниз бросились, а впереди духи. Авдей по ним, они по нему. Боец упал, раненый, а врач наш, вроде интеллигентик такой, в очках, оставшихся духов из автомата срубил, они даже понять ничего не успели. И вообще он молодец. И стрелять успевал, и раненых обрабатывать и за обстановкой смотреть… я был приятно удивлен его способностям…
Олег усмехнулся:
— Если бы ты видел, как он в госпитале принимающему врачу пистолетом в глаз зарядил, когда тот хотел направить Данилова умирать в госпитальное отделение… мигом операцию организовали! Так что Витя своей жизнью сейчас нашему доктору по гроб обязан будет. А икра у вас пересолена, товарищи офицеры…
Пока Олег был в госпитале, природа как-то мгновенно изменилась — деревья покрылись зеленой листвой, вылезла трава, и уже никто не ходил по отряду в бушлатах — так стало тепло. Даже в блиндаже уже не топили печку.
Идя в штабную палатку, Олег смотрел на ставшие зелеными прилегающие горы. Весна была в полном разгаре.
Весна…
В горах распускалась листва, и ярко зеленые листья тянулись к слепящему солнцу…
В горах по распадкам и оврагам текли чистые потоки прозрачной воды, светясь на скалах и камнях игрой солнечных зайчиков…
В горах резвились радостные приходу тепла птицы, своими переливами наполняя лесные чащи волшебным пением…
Природа цвела, и ей не было никакого дела до людей, которые, глупые, на фоне этого прекрасного великолепия, вели беспощадную жестокую бойню, убивая, и калеча друг друга…
— Показывай, — Олег подсел к дежурному радисту. — На какой частоте арабы болтают?
Радист достал из ящика захваченный у боевиков радиосканер, и, подсоединив его к автомобильному аккумулятору, включил его:
— Обычно часов в девять начинают треп. Подождите, минут пять осталось.
Олег кивнул. Пока оставался резерв времени, он достал лист бумаги и ручку, что бы фиксировать по ходу получаемые данные.
— Ты уже здесь? — в палатку вошел Романов. — Сейчас они начнут…
В палатку так же вошли Шумов, Серебров и Юрьев.
— Болтают иногда по полчаса, а иногда и больше, — сказал Романов. — Даже не могу предположить, о чем идет базар. Я вот что думаю: сегодня-завтра-послезавтра осназовцы пеленгуют все выходы арабов в эфир, устанавливают координаты, а потом по этим местам мы закажем удар артиллерией или авиацией, а еще лучше — ракетами "Точка". После этого выходим туда в поиск. Как тебе идея?
— Нормальная идея… — сказал Олег. — Только вот что мы там после "Точки" искать будем?
Офицеры рассмеялись. Шутка Нартова их позабавила.
В этот момент в эфире зашуршало, и еще через пару мгновений раздалась четко различимая арабская речь.
— Началось… — удовлетворенно сказал командир отряда.
— Тихо, товарищ подполковник… — прошипел Олег.
Командир замолчал, но тут, как на зло, над отрядом прошла пара штурмовиков, оставляя после себя грохот реактивных турбин… Олег укоризненно посмотрел на потолок палатки, как бы желая взглянуть в бесстыжие лица пилотов, посмевших шуметь в такой ответственный момент…
Арабы проговорили минуты две, и на время замолчали.
— Что? Что они сказали? — нетерпеливо спросил Романов.
Олег повернулся к командиру и, усмехнувшись, сказал:
— Они ничего не говорят такого, что может заинтересовать военную разведку…
— Не томи…
— Они читали друг другу суры из Корана.
Несколько мгновений Романов молчал, а потом спросил:
— А для чего? Для чего они это делают?
— Этого я сказать не могу, — пожал плечами Олег.
Романов начал ходить по периметру палатки, нервно щелкая пальцами и непрерывно повторяя:
— Зачем? Зачем? Может это сигналы скрытного управления?
— Они говорят одно и то же, — сказал Олег. — Это не похоже на шифры…
Арабы отрывками проговорили еще полчаса и замолчали. Говорили они почти одно и тоже. Олег даже не стал полностью переводить для всех, о чем они говорили. Это опять были только суры из Корана.
Под утро вернулась, эвакуированная бронегруппой из района разведки, одна из разведгрупп роты Самойлова. Командир группы лейтенант Симаков принял решение на эвакуацию после того, как группе удалось захватить возле Сельментаузена двух боевиков, при которых обнаружили деньги и папку с документами. Лейтенант правильно расценил важность захваченного…
Когда, разбуженный дневальным по штабу, Нартов вошел в штабную палатку, Романов был уже там. Командир протянул переводчику папку:
— Сегодня ночью группа Симакова взяла вестового с проводником, при которых, помимо паспортов и оружия, находилось вот это.
Олег взял папку в руки. Командир пояснил:
— Здесь документы на арабском языке. А еще у него было вот это…
Романов показал Олегу брезентовую сумку, в которой лежало несколько, перехваченных банковской лентой, пачек американских долларов.
У Олега при виде денег отвалилась челюсть:
— Ничего себе…
— Вот и ничего…
Олег раскрыл папку и начал перебирать листы, исписанные арабской вязью.
— Что это? — спросил Романов.
— Сейчас…
Закончив просматривать документы, Нартов протянул часть листов командиру:
— Вот это финансовая отчетность четырех полевых командиров: Белоева, Бислана Ахмадова, Абу Омара и Тепкоева за выделенные им полгода назад денежные средства. На что тратили, кому платили, сколько, вот на закупку оружия, вот на взятки должностным лицам военной и гражданской администрации, вот на оплату агентуры в рядах штаба группировки…
— Вот так улов. Представлю Симакова к ордену… а это в разработку!
— Это не все… — сказал Олег. — Самое интересное вот здесь…
Нартов выбрал из вороха бумаг пару листов и передал их Романову.
— Это что?
— Взял наш Симаков, знаете кого?
— Один — араб приезжий, зовут Али, второй местный, из Шали, чеченец Муслим Калоев. Сейчас с пленными доктор работает — разведчики их немного подстрелили обоих… — отозвался Романов. — А потом мы поговорим…
— Хорошо, что вестовой жив остался. Он нам много чего интересного должен рассказать. Вот это, — Олег потряс листами, — есть сопроводительные к деньгам документы. Здесь подробно расписано кому, и сколько нужно выдать денег…
Глаза Романова загорелись.
— Не томи, Олег! Давай, говори!
— Самое интересное из этого то, что в списке значиться пять полевых командиров. Четверых вестовой уже обошел.
Романов усмехнулся — ему импонировало, что Олег растягивает удовольствие.
— Ну, и кто же у нас пятый?
Нартов выдержал стратегическую паузу и победно сказал:
— Пятым по списку значится бригадный генерал Абу Мовсаев. Как я понимаю, это тот, который пять лет назад пытал наших коллег из двадцать второй бригады, да недавно наших "подсолнухов"… и которому спецназ вынес смертный приговор…
Олег действительно наслаждался произведенным эффектом.
Романов взял быка за рога:
— Это их начальник контрразведки. Когда и где вестовой должен был встретиться с Мовсаевым?
— Здесь, Юрий Борисович, это не написано. Здесь только указано, что Мовсаеву для проведения "мобилизации" выделяется пятьдесят тысяч долларов. Нам надо трясти вестового…
Романов усмехнулся:
— Интересно, что это еще за "мобилизация"? Я из них душу вытрясу, а все узнаю…
Олег посмотрел на командира:
— А если они не будут говорить?
Командир отряда специального назначения криво посмотрел на Нартова:
— У нас — будут.
В ответе Романова сквозил профессионализм…
Командир быстро разработал тактику допроса и тут же по закрытому каналу связи вышел на особый отдел штаба группировки с просьбой "пробить" несколько фамилий, в числе которых указал и Калоева. Остальные были либо вымышленными, либо не имели к делу никакого отношения, и нужны были разве что для прикрытия основной цели. Через десять минут особисты зачитали Романову информацию, которая находилась в базе данных адресного стола по городу Шали. Романов поблагодарил коллег из ФСБ и отключился. Таким образом, еще перед допросом, об одном из пойманных, Романов уже имел хоть какое-то представление.
Через полчаса в палатку ввели пленного араба. Он был ранен в руку, и держал ее на перевязи. Над ранением в начале постарался Симаков с бойцами, а потом Кириллов с санинструктором…
Араба поставили в центре палатки.
— Хочу сказать сразу, — заявил Романов. — Молчать вам смысла нет. Молчание и упорство обойдутся очень дорого…
Олег перевел. Али смотрел на Романова, Нартова, Иванова, Сереброва и Лунина, присутствующих на допросе, бешенными, звериными глазами. Казалось, что он в любое мгновение готов наброситься на первого попавшегося, и порвать его своими зубами…
— Где и когда вы должны были встретиться с Абу Мовсаевым? — спросил Романов, показывая арабу уличающий список получателей денег.
Олег перевел.
Али резко повернулся на Олега, и с выражением безмерной злости сверкнул своими бешенными глазами:
— Вы, грязные собаки, от меня ничего не узнаете!
Олег так и перевел. Даже изобразил на своем лице выражение лица араба. Лунин не удержался и прыснул от смеха.
— Значит, плохо понял… — вздохнул Романов, сдерживая смех. Так вести себя при допросе переводчику не следовало…
Иванов украдкой показал Нартову кулак. Чтоб тот знал, когда можно шутить, а когда нельзя.
Олег подумал, что араба сейчас начнут бить, но офицеры специальной разведки владели более действенными способами извлечения необходимой информации из лиц, отрицательно настроенных по отношению к допрашивающим…
На горизонте уже начало рассветать, когда упрямого араба повесили на столбе за машинами отделения химобработки. Повесили по настоящему — накинув петлю за шею и затянув ее покрепче тугим узлом.
Али выкатил глаза и стал извиваться, связанный, вдоль столба. На его лице от напряжения вздулись вены. Он бился и пытался хрипеть, но у него это плохо получалось. Через минуту он затих и висел спокойно.
— Снимаем… — сказал Романов, руководя процессом.
Лунин и Иванов сняли повешенное тело и уложили его на землю. Освободили петлю.
Когда Али откашлял своё, и немного отдышался, Романов совсем по-свойски сказал ему:
— Знаешь, Али, а второй раз никто тебя снимать не будет…
Нартов перевел.
Допрашиваемому без каких-либо лишних движений очень доступно позволили заглянуть в лицо смерти. Дали посмотреть на смерть, и тут же вернули его обратно в жизнь. Психика человека таких шуток над телом не принимает, а потому непозволительно быстро "ломается"…
Когда Романов повторил свой первый вопрос, Али зашевелил сухими губами:
— С Абу я должен был встретиться где-то в окрестностях Шали. Точнее сказать не могу, так как вел меня туда проводник.
— Когда запланирована встреча?
— В середине мая.
— Пароли, адреса, явки…
— Я все скажу…
Когда закончили допрос, Романов приказал пристегнуть араба наручниками к поручням одного из МТ-ЛБ за обе руки так, чтобы он не смог их свести.
— Пусть так стоит…
Когда в палатку привели Калоева, Романов спросил его:
— Тебя тоже сперва вздернуть, или так начнешь говорить?
— Что говорить? — в глазах Калоева тоже читалась дикая ненависть и желание рвать своего врага зубами…
— Правду говорить, Муслим, правду. Правда душу облегчает…
— С вами, собаками, мне говорить противно.
Романов рассмеялся:
— Вот рассмешил! Ты знаешь, Али то же самое говорил, пока мы его не повесили. Тебя что, тоже надо повесить? А что? Смерть довольно легкая — всего-то пару минут и ты у своего Аллаха в кругу любвеобильных гурий…
Романов подмигнул Лунину и Иванову.
После процедуры повешения отношение Муслима к разговору изменилось. Морально он был сломлен и был готов говорить все, что угодно. Его снова завели в палатку.
Чтобы сломить волю боевика полностью, Романов некоторое время издевался над ним:
— Я вот что придумал: поеду я со своими бойцами в Шали, прямо к твоей семье. Там у тебя есть три младшие сестрички, так мы с парнями их отработаем по полной, а всем твоим родственникам скажем, что ты своих сестер под нас положил в обмен на жизнь свою никчемную. Вот так родственники твои повеселятся! Вот смеху-то в Шали будет!
Муслим был в состоянии близком к срыву. Еще чуть-чуть и у нормального человека улетает кукушка. Наверное, он таким и был.
Офицеры разведки преследовали благие цели. Правда, средства достижения таких целей, не всегда бывают эстетически выдержанными…
После того, как Калоев был доведен до нужного состояния, начался его развернутый допрос.
— В четырех километрах к югу от Шали, в лесу, создан пересыльный пункт, куда стекаются мобилизованные из мирного населения шалинского района новые воины Аллаха… — еле шевеля губами и поминутно вздрагивая, говорил Калоев. — Долго там никто не задерживается — наши моджахеды и арабские наемники ведут отбор среди прибывших, и распределяют их по отрядам. Обычно в отряд мобилизованные уходят, когда их собирается человек десять-пятнадцать.
— Сколько человек находится в этом пересыльном пункте в один момент времени?
— Бывает до ста, но обычно человек тридцать. Из них около десяти человек это охрана.
— Что представляет собой пересыльный пункт?
— Несколько палаток, установленных между деревьями и полевая кухня.
— Средний возраст мобилизуемых?
— Пятнадцать — восемнадцать лет.
Офицеры переглянулись, но никто не выразил своего удивления вслух. Романов продолжил допрос:
— С чем связан такой возраст? Что, больше некого мобилизовывать?
— Из старшего возраста те, кто мог уже в горах, кто не хочет — того ничем не загонишь. А с молодежью работать проще. Арабы-ваххабиты им своей пропагандой мозги промывают. А эти дети потом как бараны — что прикажешь, все сделают, а затем гордятся, что участвуют в "газавате".
— Кто осуществляет вербовку молодежи?
— Это дело курирует Мовсаев, часто сам и вербует. Но в основном вербовкой занимаются несколько человек, постоянно проживающих в Шали. За этим делом Мовсаев следит строго.
— Каким образом осуществляется вербовка? Запугиванием или подкупом?
— И так и так. Это зависит от конкретной личности.
— Где ты должен был встретиться с Мовсаевым?
— Я должен был прийти к связному в Сержень-Юрте.
— Кто он, где проживает?
— Ибрагим Ильясов, он глава поселковой администрации… Через него я и должен был выйти на Мовсаева.
После окончания допроса пленных спустили в глубокую яму и оставили там под охраной, решив пока не передавать их по подследственности, а дождаться того момента, когда можно будет реализовать полученную информацию.
— Что будем решать? — спросил Романов своих офицеров.
— Дело стоящее, — высказался Серебров. — Надо готовить операцию и выходить на Мовсаева.
Олега из палатки попросили выйти. Не его ума теперь это было дело.
На обед Олег зашел в палатку-столовую, которую установили, пока он отдыхал в госпитале. Получив свою порцию, Олег сел за стол. Появился Кириллов. Он сел рядом с Нартовым:
— Приятного аппетита.
— Взаимно… — отозвался Олег.
— Я сегодня полечу в госпиталь, — сказал Саша. — Хочу запастись там бинтами и прочей мелочевкой, да посмотреть на наших раненых. Может, что-нибудь кому-нибудь передать?
Кириллов глянул на Нартова заговорщицким взглядом.
— Нет, — Олег помотал головой. — Не надо. Только раненым привет передавай…
— А может, все же передать что? — спросил Саша. — Девочка, поди, мучается…
— Я сказал ничего не надо.
— Как знаешь… ей это было бы приятно.
— Ты же знаешь, что мне на нее наплевать! — чуть не обозлился Олег.
— Знаю, — Саша улыбнулся во весь рот. — Знаю, как тебе на нее наплевать…
Дальше обедали молча.
После обеда Олег хотел, было отдохнуть, как его поднял прибежавший из штаба дневальный:
— Товарищ лейтенант! Отряд строится…
Олег выбрался из блиндажа. Романов расхаживался вдоль строя отряда:
— Первая рота и две группы третьей роты под командованием Иванова образуют первый разведотряд. На бронетехнике вы выходите в район Элистанжи, не доходя до населенного пункта три километра…
Олег толкнул стоящего рядом Лунина:
— Дима, что случилось?
— В горах пропал самолет-разведчик. Предположительно где-то в нашем районе, вот нас и бросают на поиски. Десантуру тоже подняли на ноги…
Со стороны расположения десантников уже слышался рев двигателей боевых машин.
— Вторая рота и одна группа третьей роты образуют второй разведотряд и на бронетехнике выдвигаются в район Элистанжи… две группы третьей роты остаются на охране расположения отряда и в резерве.
Далее Романов начал доводить конкретные задачи. Затем роты получили боеприпасы и, проверив связь, на бронетехнике ушли за пределы отряда.
Олег остался в палатке штаба вместе с Романовым и Шумовым. По боевому расчету он должен был находиться в палатке, как он сам шутил, "на охране своего стула".
Романов и Шумов, получая время от времени по радио доклады командиров разведотрядов, склонились над картой района ответственности и переговаривались, что-то вымеряя на ней, что-то рассматривая…
Олег думал, что они там отмечают выполнение внезапно возникшей задачи, но он ошибался.
Романов повернулся к нему и попросил подойти к карте:
— Вот смотри, Олег. Вот на карте отмечены места, откуда вчера вечером выходили в эфир твои арабы. До одного места отсюда пять километров, до другого семь, до третьего десять. Все они расположены…
Олег разглядел карту и опередил командира:
— На вершинах хребтов…
— Именно, — кивнул Романов. — Вот, к примеру, с этого хребта прямая видимость на расположение нашего отряда, а вот с этого на десантников.
Олег рассмотрел карту и спросил:
— А разве десантники не сидят на хребтах? Как я понимаю, сто восьмой полк практически весь находится сейчас в горах ротами и взводами на выгодных высотах, да сто четвертый тоже… да и москвичи из сорок пятого эти сопки постоянно отрабатывают…
— Вот и я так же думаю… — сказал Романов. Командир повернулся к начальнику штаба: — Игорь, узнай, на каких именно высотах сидят сейчас десантники.
— Хорошо…
Пока Шумов ходил в гости к десантникам, Романов спросил Нартова:
— Как твое ранение?
— Заживает… — отмахнулся Олег.
— Серьезно?
— Ну, по ночам ломит, и когда резко повернусь… а так нормально.
— А чего ты из госпиталя сбежал?
— Не знаю. Так получилось.
— А мне сказали, что у тебя там роман…
— Господь с вами, товарищ подполковник! Какой роман? Меня дома невеста ждет…
— Вот и я так думаю, — усмехнулся Романов. — Злые языки говорят…
— Они вам наговорят!
По радио поступил доклад от Иванова, что разведотряд дошел до указанного места и приступил к поискам самолета и пилотов.
— Дальше пятисот метров от бронегруппы не отходить, — приказал Романов Иванову. — Как закончите, сразу доклад!
— Есть, — отозвался Глеб.
— Так мы ничего не найдем, — заметил Олег.
— Конечно, — согласился Романов.
— А зачем тогда вообще надо было выезжать за пределы отряда? — удивился Олег.
— Это, Олег, обязательная дань тупости нашего высшего командования. Им хочется все немедленно и сейчас. А экипаж самолета найти быстро возможно только при помощи радиомаяка. Если он не работает, то пилоты мертвы и острой необходимости в их немедленном нахождении нет. Только людей в горах положить можем, идя невесть куда, без какой-либо поддержки…
— Так зачем выходить вообще?
— Приказ. Поиск всеми доступными средствами. Судя по формулировке полученной боевой задачи, на КП авиации, по всей видимости, район падения самолета известен с точностью до ста километров.
— Это же вся Чечня!
— Только её южная, горная, часть. Вот потому и выгоняют нас на поиск. Авось найдем. Будь уверен, аналогичные задачи получили все подразделения, находящиеся "в районе падения самолета".
— А то, что сунемся сейчас, не зная брода, — криво усмехнулся Олег. — Да положим народу своего…
— Запомни, сынок, жизнь солдата не стоит ничего. Тем более в нашей славной армии. Уж чего-чего, а мужика на Руси всегда хватало.
Пришел начальник штаба:
— На этих высотах заставы стояли, но пару недель назад были сняты, — доложил Шумов.
— Почему?
— Как мне объяснил начальник штаба сто восьмого полка, приказ на это им выдал штаб группировки, после "анализа разведданных". Якобы на этом направлении боевиков уже нет и смысла держать в горах роту, якобы тоже уже нет.
— Как будем поступать с этими "радиоголосами"?
— Как только они выходят в эфир, по месту выхода — удар артиллерии, — сказал Олег. — А потом группу для досмотра.
Романов улыбнулся:
— Это само собой. Более дельные предложения есть?
Шумов и Нартов пожали плечами.
— Хорошо, тогда информация к размышлению: сегодня я получил от нашего оперативного офицера спецразведки разведуправления округа сведения, что из Грузии в Чечню вышла группа наемников — подготовленных специалистов. Профессиональные стрелки-зенитчики. В группе из двенадцати человек десять переносных зенитно-ракетных комплексов "Стингер". Половина наемников проходила службу в спецподразделениях Иордании, вторая половина — это талибы из Афганистана. Конечный пункт их движения — район Шали.
— Это недалеко от нас… — сказал Олег.
— Думаешь, что они уже здесь? — спросил Шумов. — Вполне вероятно. Возможно, именно они и завалили самолет-разведчик.
— Я в этом убежден. Знаешь, почему?
— Почему? — спросил Игорь.
— Потому что осназ запеленговал три точки выхода в эфир. Посмотрите по карте — образуется практически равнобедренный треугольник. Если самолет входит в этот треугольник…
Игорь почесал затылок:
— Действительно! Если они профессионально подготовленные зенитчики, таким треугольником они создали "огневой мешок", откуда не вырвется ни один самолет…
— Точно. А суры из Корана у них как сигналы управления! — довершил свою мысль Романов.
— А ведь и правда, — сказал Олег. — Помните, когда я их разговоры переводил, мне наши штурмовики мешали слушать — ревели своими турбинами… то есть арабы говорили в тот момент, когда над ними летали самолеты!
— Вот и сложился пасьянс… — сказал Романов. — Завтра возьмемся за них…
— А если они уже ушли? — спросил Олег.
— Я бы на их месте не уходил, — сказал Романов и объяснил: — В этом районе сейчас будет активно работать спасательная авиация, и можно в раз завалить еще пару вертолетов… вот после этого уже можно уходить… они же профессионалы, они должны понимать это…
— Так почему же наш отряд ищет пилотов, которым уже всё в этом мире одинаково, а не занимается поиском зенитчиков? — спросил Олег.
— Я уже тебе объяснил, — усмехнулся подполковник. — Это от больных голов в руководстве.
Часа через три оба разведотряда вернулись ни с чем. Романов ушел к соседям в сорок пятый разведывательный десантный полк обсудить возможность совместного захвата зенитчиков.
Часа два вместе с Серебровым Олег вновь разговаривал с захваченным арабом. Сереброва интересовала схема проникновения араба на территорию Чечни и план выхода обратно. Араб отвечал на вопросы вроде правдиво, и мучить его не пришлось. После допроса Олег спустился в блиндаж. Там никого не было и, пользуясь случаем, Олег решил немного вздремнуть. Но, как только он закрыл глаза, как тут же послышался звук летящего вертолета.
Выскочив из блиндажа, Олег с замиранием сердца следил, как Ми-8мт заходит на посадочную площадку. Знание ситуации рисовало в сознании картину стартующей с вершины горы зенитной ракеты и падающего горящего вертолета…
Обошлось и вертолет благополучно сел. Олег увидел, как из него вышли Кириллов с Градовым, и не спеша, таща две коробки, пошли к расположению отряда.
Минут двадцать Олег боролся с собой — зайти или не заходить к Саше в палатку. Потом встретил начмеда на ужине, но тот даже не взглянул в сторону Нартова и, поев, ушел в свою палатку.
Олег несколько раз прошел мимо палатки медицинской службы, надеясь встретить Кириллова как бы случайно, но тот не выходил, и через полчаса Олег решился войти к Саше в гости.
— Подумал, вот, чаю может выпьем… — сказал Олег с порога.
— Заходи… сейчас включу чайник…
Саша подмигнул своему санинструктору, и тот ушел за водой. Врач раскладывал по ящикам привезенные с госпитального аптечного склада медикаменты. Показал Олегу таблетки:
— Сиднокарб. Давно такие для вас хотел привезти…
— Что это?
— Стимулятор. Снимает сон и усталость, говоря простым языком.
— Хорошая штука… — подивился Нартов.
Но не за этим он сюда пришел…
— А вот еще хорошая вещь… — сказал Саша, показывая очередной препарат.
— А это что?
— Это повязка с металлизированным покрытием. Покрытие не дает бинту прилипнуть к ране.
— Мне такой не хватило в свое время… — усмехнулся Олег.
— Да, как там твоя рана? — Саша посмотрел на Олега как врач на больного. — Что-то я сразу не спросил…
— Да, нормально…
— Показывай. Сделаю перевязку… обработаю.
Олег стал снимать с себя свитер. Пришел Вовка с водой. Залил чайник.
Саша начал рассматривать рану. Вовка тоже полез смотреть.
— Ну, вроде заживает, — протянул Кириллов. — Надо бы в госпиталь тебя свозить, да снимок сделать — как там кости твои срастаются…
— Нормально срастаются. Ем, как ты и прописал, кальцекс…
Нартов вопросительно посмотрел на врача. Саша выдержал взгляд и, усмехнувшись, сказал:
— Да понял я, что ты не за этим пришел…
— Я за этим пришел… — чуть смутился Олег. — Зачем же еще?
— Ну мне-то не ври. По глазам вижу…
— А что? Так и заметно?
— Да от тебя любовью за километр несет… ох не дождется тебя твоя Оля!
— Причем здесь моя Оля? О чем ты вообще?
— Да ладно, Олег. Я все прекрасно понимаю. Меня ты не обманывай.
Вовка в углу палатки чуть слышно усмехнулся. Олег посмотрел на него. Закипел чайник.
— Чай готов… — сказал Саша.
Вовка подскочил к чайнику и быстро разлил по трем кружкам. Достал сахар, галеты. Пригласил к столу:
— Готово…
Олег отхлебнул горячего чая, чуть не ошпарив себе язык.
— Витю Данилова отправили в Ростов, — сказал Кириллов. — Жить будет. Пришел в сознание, говорят. Уже просится обратно в отряд.
— У него же глаза нет…
— И тем не менее…
— Вот человек… — восхитился своим сослуживцем Олег. — Вот молодец!
— Ему нужна очень дорогостоящая операция… — сказал Саша. — Министерство обороны оплатить такую операцию не сможет. Да и делают такие операции только в Германии и Израиле. Без этой операции у него может развиться опухоль мозга. Оказывается одна пуля задела мозг…
— И много надо? — спросил Олег.
— От десяти до сорока тысяч баксов… — отозвался Саша. — Только где взять такие деньги?
Нартов зло усмехнулся:
— Это мы можем…
— Ты о чем? — не понял его врач.
— О министерстве обороны. Загнать человека в бой мы можем, а вот лечить мы его не можем — у нас денег на это нет… правильно Борисович говорит, что у нас жизнь солдатская ничего не стоит…
— Приду с армии, — вдруг сказал Вовка, — поступлю в медицинский институт. Буду военным хирургом.
Наверное, Вовка давно вынашивал эту мысль…
— Дельно, — поддержал своего подчиненного Кириллов. — Чем смогу — помогу.
— Отслужившим в армии привилегии какие-нибудь положены при поступлении? — спросил Вовка.
— Какие-то положены… — обнадежил его Олег и встал. — Ну, спасибо за чай, пойду я…
Когда Олег вышел из палатки, Саша вышел следом:
— Погоди…
Олег повернулся и выжидающе посмотрел на Кириллова. Тот спросил:
— Ты меня хотел о ком-то спросить?
— Нет, — соврал Олег.
— Зря. А вот одна известная вам мадам очень интересовалась вашим здоровьем, а еще она просила тебе передать, что хочет перед тобой извиниться за какой-то пьяный разговор.
Олег сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Саша усмехнулся:
— Олег, она ждет тебя в гости.
— Хорошо, — сухо кивнул Нартов. — Ладно, я пошел. Спокойной ночи…
— Взаимно, — отозвался Кириллов.
Олег двинулся к своему блиндажу, а в душе у него вдруг все радостно запело. Он гнал от себя эти мысли, но они не уходили. Где-то, совсем недалеко отсюда, в Ханкале, в палаточном госпитале живет и работает она… в грязи по колено, без сна и отдыха, на грани психического срыва от своей работы…
И совсем далеко отсюда, в родном городе ждет любимая, которая скоро должна стать законной супругой. Там у нее нет грязи по колено, у нее нет изматывающей до смерти работы, она не знает, что такое спать в сутки меньше двух часов неделю подряд, она не видела не отапливаемую палатку-морг с кучей разорванных войной человеческих тел…
Олег спустился в блиндаж, лег на нары и закрыл глаза.
Мужики играли в карты. Мишин проигрывал и оттого сильно матерился. Олег не заметил, как уснул.
С утра в отряде началась суета, свойственная подготовке к большому походу. В ротах провели стрельбы, в том числе и реактивными гранатами. Олег тоже отстрелил одну "Муху" и остался страшно довольным сим действием. В сорок пятом разведывательном полку тоже чувствовалась суета.
После обеда две роты были посажены на бронетехнику и убыли в сторону Сельментаузена с задачей маневрировать в районе вне базы так, чтобы с высот, на которых могли находиться расчеты ПЗРК духов, не было видно, где находится большая часть отряда специального назначения.
Сорок пятый полк тоже вывел за пределы расположения две роты, которые ушли в сторону Шали и растворились в горном чеченском лесу.
Ближе к вечеру в палатке у аккумулятора с радиосканером собрались Романов, Шумов и Нартов.
— Ракетчики уже на стреме… — сказал Романов. — Как только арабы выходят в эфир, мы даем отмашку осназовцам, они дают координаты нам и ракетчикам, мы определяем, какую сопку бить, и даем её в ракетный дивизион. И все. Едем собирать сливки. Знаешь, Нартов, сколько трудов мне стоило договориться со всей цепочкой? Мне пришлось подключать даже оперативного офицера из Главного Разведуправления, который координирует здесь действия спецразведки…
— Они нам выделяют только одну ракету? — спросил Шумов.
— Не только одну, — усмехнулся Романов. — Правильным будет сказать: "аж целую одну ракету"! Скольких трудов мне это стоило!
— Если наша логика верна, то духи держат на каждой высоте зенитный расчет и поэтому удар по любой сопке приведет к результату, — сказал Игорь. — Но если это не так и расчет сидит только в одном месте, наши шансы на успех резко снижаются…
— Я и этот вариант предусмотрел, — сказал Романов. — Ракетой удар будет нанесен по самой удаленной от нас высоте — по той, куда не достанут десантные "Ноны". По ближним высотам в момент пуска ракеты ударит артдивизион десантников. Всего запланировано израсходовать по каждой высоте восемьдесят снарядов.
— Это уже кое-что, — усмехнулся Шумов. — Почему ты мне об этом раньше не сказал?
— Это решение принималось в штабе группировки войск совместно с командованием группировки ВДВ. Но и это еще не все. Непосредственно за ударом артиллерии по высотам отработают четыре штурмовика. Пилотам уже доведено, что речь идет об уничтожении расчета, сбившего вчера самолет-разведчик. Так что авиации должна отработать на совесть.
— Нашли его или нет? — спросил Олег.
— Кого?
— Самолет.
— Нет еще. Найдут. Куда он денется? Чечня маленькая…
В эфире раздался щелчок, как будто кто-то нажал тангенту на передачу, но говорить ничего не стал.
— Началось… — сказал Олег.
Все притихли в ожидании. Прошло минут пять, и наконец раздалась арабская речь, читающая суры из Корана.
Романов схватил трубку закрытого канала связи с подразделением радиоразведки особого назначения:
— Пеленгуйте, один вышел в эфир…
— Слышим, — отозвались осназовцы.
Практически сразу в эфире появился и второй араб. Романов в трубку почти прокричал от возбуждения:
— Второй вышел!
— Запеленгован!
И тут же заговорил еще один. Романов уже прокричал:
— Третий!
— Записывайте координаты… — отозвались радиоразведчики и начали диктовать ряд цифр.
Шумов старательно записал данные, а Романов через несколько минут уже передал их ракетчикам. Те спросили:
— Запускать?
— Обожди малость… — сказал Романов, рассматривая по карте места выхода в эфир арабов.
Еще через несколько минут Романов принял решение, довел свое решение до командования сорок пятого полка и своих ротных, которые находились в районе Сельментаузена.
Четыре роты на максимальной скорости двинулись к указанным высотам, из расположения отряда выехала третья рота Юрьева, сорок пятый полк тоже выдвинул еще одну роту и сто восьмой полк начал выводить еще три роты для изоляции района проведения спецоперации.
— Пожалуй, начнем… — сказал Романов, и соединился с ракетчиками: — Цель номер три. Запускайте свой подарок…
— Запускаем! — бодро отозвался ракетчик, сидящий на связи. — Ракета пошла.
— Понял, — отозвался Романов и сказал Шумову: — Ракета пошла!
Олег почувствовал, как у него самого нарастает боевое возбуждение. Хотелось быть там, рядом с разведчиками, которые сейчас будут добивать на высотах зенитные расчеты боевиков…
Романов связался с артдивизионом сто восьмого полка:
— Цель номер один. Цель номер два. Вид огня — как договаривались. Огонь.
— Есть огонь цель номер один и цель номер два! — отозвались артиллеристы.
Романов, Шумов и Нартов вышли из палатки. Романов указал рукой в сторону вершины, на которую сейчас должна была упасть тактическая ракета:
— Вон та, двойная…
За палатками гулко ухнул десятью стволами артдивизион.
— Началось, — удовлетворенно сказал Олег.
Вдруг на двойной высоте, которую указал командир отряда, мелькнуло огромное зарево, и тут же поднялся высокий столб черного дыма.
— Прилетел подарок, — прокомментировал Романов. — В самое гнездо попал…
Практически тут же начали рваться снаряды и на двух ближних сопках. "Ноны" били, не переставая, и огненные разрывы падающих снарядов мелькали прямо на вершинах обстреливаемых гор.
— Красота… — сказал Шумов.
Романов и Нартов вернулись в палатку. Романов связался с ракетчиками:
— Ну, парни, прямо в самое яблочко…
— Стараемся…
Вскоре по вершинам и по склонам удар нанесла штурмовая авиация. Две пары Су-25 довольно красиво отмолотили сопки и ушли. Пришла пора в горы подниматься ротам спецназа и десантников.
Радиосканер молчал. Олег сказал:
— Вот и отговорились наши арабские друзья… пусть земля им будет… — Олег не договорил. Не хотелось желать врагу хорошего…
Через час поступил доклад Иванова об обнаружении на ближней высоте останков двух человек и трех контейнеров ПЗРК. Романов просиял:
— Есть результат! Есть результат!
Олегу показалось, что командир сейчас пустится в пляс от радости. Ведь было чему радоваться. Отряд дал отличный результат!
Разведчики вернулись в расположение в полночь. Романов дождался, когда через ворота войдут последние машины, построил отряд. Серебров, принимавший непосредственное участие в действиях в горах, скомандовал:
— Отряд равняйсь! Смирно!
В темноте разведчики выровнялись, как смогли. Нартов стоял у палатки штаба и оттуда наблюдал за построением.
Серебров пытаясь создать видимость строевого шага, подошел к Романову и доложил:
— Товарищ подполковник! Личный состав шестьсот первого разведывательного отряда специального назначения после выполнения боевого задания построен. Боевая задача выполнена. Захвачено семь переносных зенитно-ракетных комплексов. Уничтожено два боевика. Обнаружены тела еще десяти боевиков. Отряд потерь не имеет. Заместитель командира отряда майор Серебров.
Романов выслушал доклад, как и подобает с ладонью под козырек, а потом повернулся к строю:
— Здравствуйте товарищи!
— Здравия желаем, товарищ полковник! — отозвался отряд так, как будто не видел своего командира не несколько часов, а целую вечность.
— От лица Главного Разведывательного Управления и от себя лично за грамотные действия во время выполнения боевого задания объявляю всем благодарность! Командирам рот представить списки отличившихся для награждения!
Отряд отозвался троекратным "ура". От результатов проведенной операции у всех было приподнятое настроение и, когда шум стих, Лунин вдруг громко поинтересовался:
— А мне тоже благодарность, товарищ подполковник?
Романов усмехнулся, поняв, куда клонит Лунин, за которым числились одни только взыскания.
— А вам, товарищ старший лейтенант, снятие ранее наложенного взыскания!
Отряд отозвался громким смехом. Лунин четко, по уставу отчеканил:
— Служу Отечеству! — и добавил: — Наконец-то капитана получу…
Часа в два ночи Олег вернулся из штабной палатки в блиндаж. Там уже во всю шло празднование результата. По всей видимости, на стол были выложены все запасы еды, какие только были в блиндаже. Мужики уже были прилично пьяны. Лунин махнул рукой:
— Присаживайся к столу!
Олег потеснил Мишина и Одинцова. Ему налили "штрафную", кто-то протянул ложку, кто-то вилку с наколотым на нее соленым огурчиком.
— Вы где взяли эту прелесть? — спросил Олег, принимая вилку с огурцом.
— Под нарами банка стояла… — отозвался Иванов.
Олег выпил и сразу закусил огурчиком. Это было великолепно! Давно он не пробовал соленого огурчика под водочку. Здесь, в Чечне, к водке было только два вида закуски: тушенка и черствый хлеб.
— Сальца, сальца возьми… — сказал Лунин.
Нартов наслаждался вкусом огурчика и сала, а ему уже налили еще.
— Как там у вас прошло? — спросил Олег Иванова.
— Как по учебнику! — усмехнулся Глеб. — Сразу нашли три тубуса с ракетами, и два использованных — которыми самолет-разведчик сбили. Там же взяли контуженного араба. Тебя с нами не было, пришлось с ним беседовать по-русски.
— Это как? — спросил Олег, чувствуя, как хмель проникает в сознание…
— Прикладом в рыло — мигом вся контузия вышла. Он сразу все понял и показал нам тайник там же на сопке. Бойцы лопатками покопали в нескольких местах, и нашли еще один тубус. Потом этот араб помер…
— Сам что ли? — вяло усмехнулся Олег.
— Не поверишь, но сам! — клятвенно заверил Глеб.
— Как это он так?
— Наверное, от контузии… — предположил Иванов.
Выпили еще. Мишин стал рассказывать, как он сам лично пробовал копать пехотной лопаткой:
— Этот араб нам место указал, и копыта откинул. Бойцы копают, а мне не терпится, ну я и давай там сам копать…
— А мне взыскания наконец-то сняли… — не мог нарадоваться Лунин. — Теперь я быстро капитана получу!
Пьянка завершилась как-то незаметно. Первыми уползли спать Одинцов и Иванов. Потом исчезли Василий и Володя. Лунин и Нартов, обнявшись, еще долго орали "Едут — едут по Берлину наши казаки" и "По тропе крутой, по земле чужой, мы уходим на караван", а потом и их сморил сон и в блиндаже наступила долгожданная тишина.
Романов до пятого часа ходил по расположению отряда и, к удивлению многих, никак не реагировал на пьянки, организованные не только в местах отдыха офицеров, но и в палатках личного состава срочной службы. Все понимали, что отряд дал значительный результат, и только это временно смогло изменить отношение Романова к общеотрядному спаиванию.
Дождавшись окончания всех пьянок, и убедившись, что все закончилось вполне благополучно, Романов вместе с Серебровым, Шумовым и Шевченко тоже выпили в штабной палатке за взятый отрядом результат…