— Я тоже хочу! — заявил принц.

— Что? Что? — почти в один голос спросили Ноготок и Заусеница.

— Хочу бороться.

— С кем? — удивился тронный владыка.

— С этим. — Бутуз показал пальцем на Саламуру.

Пастушок всё ещё стоял на поле. Он с таким интересом наблюдал за выходками Зуботычины, что забыл об опасности. А когда решил уйти подобру-поздорову, то было поздно. К Саламуре подошли три высших чина и заявили, что с ним желает бороться сам принц.

«Только этого мне не хватало! — расстроился Саламура. — Вот накликал на себя новую беду».

Придворные, как могли, отговаривали принца. Ему ли, наследнику короля, бороться с каким-то мальчишкой. Они заверяли, что, конечно, принцу ничего не стоит уложить самозванца на обе лопатки, ведь Бутуз такой полный! Но зачем ему пачкать руки? А Бородавка сказал:

— В этом проходимце сидит нечистая сила, вы видали, как он околдовал Зуботычину, нашего чемпиона.

Но Бутуз стоял на своём:

— Хочу бороться, и всё!

Зрители, уже начавшие было расходиться, заметив суматоху в королевской ложе, вернулись на свои места. Жители Сноготка, как, впрочем, и многие другие, были очень любопытными людьми.

На поле вышел Бутуз. Король и королева смотрели на своего наследника с любовью и страхом. Они боялись, как бы чужестранец не напустил на принца какую-нибудь хворобу. И в то же время гордились Бутузиком. Он так воинственно и молодцевато приближался к Саламуре, что у родителей выступили на глазах слезы умиления.

Пастушок первый раз в жизни видел так близко настоящего принца и разглядывал его во все глаза.

— Смотрите, он гипнотизирует принца, — сказал Бородавка Ноготку XV.

Но тот отмахнулся от первого министра, как от назойливой мухи. Бутуз так рассматривал Саламуру, словно искал уязвимое место. Он дважды обошёл его, затем вызывающе выпятил грудь и спросил:

— Как тебя зовут?

— Саламура. А тебя?

— Меня?

— Да, тебя.

— Меня… меня… Бутуз.

— Ты на самом деле принц?

— Кто, я?

— Да, ты.

— Я… я… о чём ты спросил?

— Ты уже забыл?

— Забыл. А что?

— Да ничего. Я просто спросил: правда ли, что ты настоящий принц?

— Конечно.

— А почему ты такой толстый?

— Так я же принц.

— Ты, наверное, любишь поспать?

— Я?

— Да, ты.

— А что мне ещё делать. Поем и на боковую, снова поем и опять на боковую. На то я и принц.

— Это ты велел привести во дворец Байю?

— Какую Байю?

— Повелительницу светлячков.

— Да. Я думал, она царица, а оказалось — просто пастушка.

— Где она сейчас?

— Кто?

— Байя, пастушка светлячков.

— Не знаю… Что ты всё спрашиваешь, давай лучше поборемся.

— Сначала скажи мне, где Байя.

— Пропала куда-то.

— Как это — пропала?

— Откуда мне знать. Я принц…

— А что такое щелчок, это ты, надеюсь, знаешь?

— Щелчок?

— Да, щелчок. Не слыхал?

— Нет.

— И не получал его по носу?

— Нет.

— Ну, тогда получай.

Пастушок согнул средний палец, придержал его большим — принц внимательно следил за его странными движениями. Саламура дал ему щелчок по носу.

Бутуз захныкал:

— Я так не играю… Это нечестно…

— А Байю похищать честно?

В королевской ложе поднялся невообразимый шум.

— Он дал принцу щелчок!

— Ох, ох, щелчок!

— И кому?

— И куда?

— Негодяй!

— Арестовать!

— Сгноить его в тюрьме!

Заусеница упала в обморок. Король, его величество Ноготок XV, приказал:

— Арестовать наглеца!

Тут же на поле выскочили дубинорукие: не один и не два взвода, а вся гвардия. Оцепив поле, они надвигались на Саламуру. Наш пастушок попал в окружение.

Первый и второй министры взяли принца за руки и повели к ложе. Правда, Бутуз вырывался: мол, я ещё не боролся, но на этот раз министры проявили твёрдость характера.

Кольцо дубиноруких сужалось. Саламура уже слышал их тяжёлое дыхание.

Его вдруг осенило: «Перепрыгну-ка я через этих разинь». Он разбежался и, сделав сальто, перемахнул через ряды гвардейцев.

Дубинорукие почему-то зажмурили глаза и схватились за шлемы.

А пастушок уже бежал к восточной трибуне.

— Ловите его, вяжите! — крикнул генерал и повёл за собой войско.

Толпа зрителей расступилась перед Саламурой, пропустила его и вновь сомкнулась. Гвардейцы потребовали немедленно выдать им преступника. Народ ответил решительным отказом.

Гвардейцы заработали дубинками. Народ возмутился.

— Ребята, постоим за себя! — крикнул кто-то из толпы. — Война так война!

Через несколько минут стадион напоминал поле битвы. Простолюдины, кто вооружившись досками от скамеек, кто просто голыми руками, расправлялись с карателями.

Увидев, что королевская ложа опустела, генерал бросил своё войско на произвол судьбы и побежал вдогонку за вельможами. Правда, он хромал на обе ноги и не мог их догнать, особенно прыткого короля, но все же старался не очень отстать от свиты.

А чего стоит войско без генерала, вы и сами прекрасно знаете. Дубинорукие потерпели жестокое поражение.

Народ ликовал. Саламуру на поднятых руках пронесли через весь город.

В тот вечер духанщики выкатили на улицы бочки с отменным вином. Стоял пир на весь мир.