Был свидетель. Полицейский сказал, что некто видел, как Эбби Синклер ехала на велосипеде от лагеря «Леди-оф-Пайнз» куда-то в ночь. Он не раскололся и не поведал мне, кто же был этим свидетелем. Разумеется, нет. С какой стати ему откровенничать со мной? Но Эбби все выдала мне.

Свидетельницей оказалась девочка, одна из подопечных Эбби, также жившая в третьем домике. Только ей было известно, что после отбоя Эбби выскользнула из домика, отправляясь на встречу с одним человеком. Девочка знала о секрете Эбби и Люка, во-первых, потому, что встала пописать посреди ночи и застукала Эбби, входящую на цыпочках в домик, с такой сияющей улыбкой на лице, что ее зубы светились даже в темноте. А еще Эбби ужасно хотелось поделиться с кем-то случившимся, и она сочла, что эта девочка с курчавыми волосами, заплетенными в косички, и очками с толстыми стеклами никогда в жизни не выдаст ее старшим.

Девочка была свидетельницей не только последней велосипедной поездки Эбби. В предыдущие ночи она видела, как Эбби подлезает под противомоскитной сеткой к себе в домик с глазами, полными звезд, размазанной на губах помадой и пятнами травы на спине рубашки. При самом свидании девочка не присутствовала, но потом услышала рассказ о том, что Эбби и Люк почти «сделали это». Почти. Девочка была довольно маленькой и часами пыталась представить казавшиеся ей невероятными анатомические подробности сего дела и понять, что же может означать слово «почти». Она думала об этом во время игры в мяч, который должна была ловить на границе поля.

Не какое-то дурное предчувствие, а именно простое любопытство заставило ее последовать в ту ночь за Эбби. Ее разбудило шлепанье ног Эбби по полу, словно она была беспечна до такой степени, что практически умоляла остановить ее.

Когда дверь домика захлопнулась и тень ее любимой вожатой промелькнула за окном, девочка встала с кровати и на цыпочках вышла на улицу. Почувствовала под голыми ступнями колючие листья и грязный гравий и пожалела, что не надела ботинки. Но тут она увидела, как Эбби проносится мимо столовой, где вожатые громко и беззаботно веселились, когда вверенные им детишки засыпали, и поняла, что ей придется бежать. И опять пожалела, что забыла о ботинках.

Девочка благополучно миновала вожатых – они смеялись, открывали бутылки, и никому из них не пришло в голову выглянуть из окна и застукать – и увидела Эбби рядом с велосипедным навесом у края дороги. Что сделает Эбби, когда поймет, что она не одна? Примет ее с распростертыми объятиями? Посадит на руль взятого напрокат велосипеда и позволит присоединиться к ней на холме, чтобы лежать между ними и разглядывать в небе созвездия? А еще того лучше, поменяет свое решение и вообще не поедет на свидание с Люком?

Она не знала этого. Но определенно не ожидала, что Эбби настолько разозлится.

Эбби фыркнула на нее, обозвала любопытной засранкой и несколькими словами похуже и велела убираться обратно в домик, пока их обеих не выгнали из лагеря. Девочка сказала, что брать напрокат велосипеды могут только вожатые – она верила в подобные, никого не интересующие правила, – а Эбби всего-навсего стажерка и ей это не позволено, и тогда та взбесилась еще больше.

Девочка обиделась и сдалась, а затем уныло смотрела, как Эбби катит к большой дороге на старом, ржавом велосипеде марки «Швинн».

Так я себе это представляла.

Я могла поставить себя на место их обеих: свидетельницы, не желающей отпускать любимую вожатую, или же самой Эбби – ветер в волосах, неясная в темноте дорога, последние мгновения великолепной свободы.