Милый Юхан, думала она. Мир не должен рухнуть из-за того, что мы, взрослые, ведем себя плохо.

Все наладится, вот увидишь.

– Прости. Никто не думал, что все так получится… – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – И знай: я никогда не предам тебя. Я здесь, с тобой, и Оке тоже всегда тебя поддержит, обещаю.

Насчет последнего она была не вполне уверена, но в глубине души не верила, что Оке бросит Юхана. Просто не сможет.

Она осторожно встала с кровати сына и, прежде чем закрыть дверь, обернулась и посмотрела на него.

Юхан уже спал. Жанетт все еще размышляла, как с ним быть, когда зазвонил телефон.

Жанетт сняла трубку. Это, к ее разочарованию, оказался Хуртиг. Какой-то миг она надеялась, что звонит София.

– Так, что случилось? Скажи, что это важно, иначе я…

– Да, это важно, – тут же перебил Хуртиг.

Он замолчал. Фоном Жанетт слышала возбужденные голоса. Если верить Хуртигу, Жанетт не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в город.

То, что видел Хуртиг, сотворил нелюдь.

– Какой-то больной ударил человека ножом раз сто, не меньше, разделал, как тушу, а потом взял малярный ролик и покрасил всю квартиру!

Проклятье, подумала Жанетт. Только не сейчас.

– Я приеду, как только смогу. Дай мне двадцать минут.

Ну и я снова бросаю Юхана.

Она положила трубку и написала Юхану короткую записку на случай, если он проснется. На мальчика иногда находил страх темноты, и Жанетт включила весь свет в доме, а потом села в машину и поехала назад, в Сёдермальм.

Меньше всего ей сейчас нужна расчлененка. Первым делом надо думать о Юхане. И к тому же это закрытое расследование…

Карл Лундстрём и Вигго Дюрер.

И не в последнюю очередь – Виктория Бергман. Внезапная заминка с судом первой инстанции Накки.

Дождь перестал, но везде были большие лужи, и Жанетт не решилась ехать быстро, боясь аквапланирования. Похолодало. Термометр на Хаммарбюверкен показывал одиннадцать градусов.

Деревья в Колерапаркене изнемогали от красок осени. Жанетт взглянула на город с моста Юханнесхувсбрун. Стокгольм был фантастически прекрасен.