То, что королева позабыла говорить о себе «мы» и «нам», было признаком сильного гнева, об этом Эмер уже знала не понаслышке. Но вслед за волной страха пришел гнев, который девушка попыталась скрыть. Проклятый Годрик! Не мог повременить с неприятным разговором! Столько трудов было вложено в этот дурацкий пирог, а королева уже отложила ложку. Эмер разгладила платье на коленях и спросила:

— О чем вы, Ваше Величество? Я ничего не понимаю…

— Не понимаете?! Что тут может быть непонятного? Вы ходатайствуете о разводе?

— О каком разводе речь?

— Я схожу с ума? — королева обернулась к племяннику. — Или ты вздумал пошутить таким жестоким способом?

Тот отрицательно покачал головой.

— Или это вы разыгрываете меня, графиня Поэль? Мой племянник заявил, что вы хотите развода на том основании, что супруг вас не устраивает. Чем это он вам плох, позвольте спросить? Или вы уже восплакали об Ишеме? Так он навсегда потерян для вас!

— Я даже не вспоминала о милорде Ишеме, — ответила Эмер, стараясь не слишком горячиться. — А милорд Фламбар придумывает то, чего нет. И причина его выдумок мне не известна.

— Вы обвиняете его во лжи?

— Графиня не хочет вас волновать, тетушка, — сказал Годрик. — Но вопрос с разводом — дело решенное.

— Решенное тобой?! — вспылила-таки Эмер.

— Я опять что-то упустила, — сказала королева ледяным тоном. — Пойдемте-ка со мной, молодые люди. Нам надо уединиться и поговорить.

— Может, хотя бы дождемся конца пира? — предложила Эмер, уже понимая, что все бесполезно.

И точно — королева решительно встала и взяла ее за руку, как будто для дружеской беседы:

— Мы выясним все сейчас, и ни часом позже.

Придворные дамы оказались неприятно удивлены, когда им предложили не покидать пира. Но следовать за юной четой и королевой не посмели. Беседовать решили в спальне молодоженов, где временно расположились Ее Величество.

Королева уселась в кресло, приготовившись слушать, и жестом приказала Годрику закрыть двери, что он и сделал. Эмер встала у стола с письменными принадлежностями, подобравшись, как для боя, а Годрик отошел к окну, рассеянно глядя сквозь деревянную решетку, будто все происходящее в комнате не имело к нему никакого отношения.

— Подойдите ближе, графиня Поэль, — велела королева. — Хочу пошептаться.

Эмер приблизилась, но Ее Величеству этого показалось недостаточно, и она схватила девушку за рукав, а потом за ворот платья, заставляя наклониться.

— О чем был договор между нами? — прошипела королева, чтобы не слышал Годрик. — Вы распознаете мятежника в моем племяннике или оправдываете его. Вы сообщили, что он не мятежник. А теперь при малейшем затруднении решили сбежать? Как же ваша клятва? Вы готовы были воспользоваться его состоянием, кричали, что вам нужен молодой и красивый муж. Обнимались с ним по темным углам, наконец! И вдруг — такое!

— Я не желаю развода, — сказала Эмер.

Королева сразу отпустила ее.

— Хорошо, с вами все ясно. Годрик? К чему были эти стенания о разводе? Ты говорил, графиня Поэль недовольна тобой.

— Всем довольна, — быстро вставила Эмер. Если муж ждет, что она станет жаловаться, то ждет напрасно.

— Почему молчишь? — настаивала королева. — Она довольна, а ты утверждал…

— Хотел соблюсти приличия, чтобы графиня не была опозорена. Но развод необходим, и это легко устроить. Ведь мы до сих пор не муж и жена.

— Что?!

— Мы так и не стали настоящими супругами, — повторил Годрик громко и внятно. — По-моему, это лучше всего доказывает, что ваша затея с идеальным браком провалилась, — он подумал и добавил: — Тетушка.

— Почему не муж и жена? — королева повернулась к Эмер. — Вы отказываете мужу?!

— Это он пренебрегает мной, — сказала Эмер угрюмо.

— Годрик?!

— В свете последних событий я рад, что смог удержаться от скоропалительных и ошибочных действий, и, следовательно…

— Другими словами, он отказался со мной спать, — встряла Эмер. — Но у него все в порядке, Ваше Величество. Все действует, если вы об этом волнуетесь. Я видела.

— Графиня Поэль!

Эмер недоуменно воззрилась на королеву:

— Что это вы так испугались? Страшиться нечего, с вашим племянником все в порядке. Бояться надо было бы в другом случае.

— А ваш супруг как раз и боится, За вас. Он утверждает, что вам небезопасно тут находиться. Я была изумлена, услышав историю о вашем ранении, и о змее.

— Дело в том, что супруг забыл спросить, боюсь ли я.

— Дело в том, тетушка, — перебил ее Годрик, — что мы с графиней очень разные люди. И жить вместе для нас — сущая мука.

— Говори за себя, — буркнула Эмер.

— Хочешь сказать, что спустя столько времени между вами нет и намека на супружеские чувства? А как же ваши поцелуи?..

— Минутная слабость. Вы слишком поторопились увидеть то, чего не было.

— Поторопилась? Графиня Поэль? Я была уверена, что мой племянник вам нравится.

Эмер стояла перед ней, опустив голову.

— Нравится? — настаивала королева. — Отвечайте прямо, здесь нет сторонних людей, вам нечего стесняться. Ну? Почему молчите?

— Я люблю его, — сказала Эмер.

— О! — королева откинулась на спинку кресла. — Не ожидала такого откровенного ответа. Но это очаровательно.

— Это неправда, — сказал Годрик, не поворачивая головы. — Она просто упрямится.

— Откуда уверенность? — спросила Эмер, и голос ее зазвенел. — Женское прямодушие не в чести, я знаю. Но не могу молчать, если заговорили об этом. Сердце мое сразу потянулось к тебе. И теперь чувства сильнее, чем были в день нашей свадьбы. Я не лгу, и признаюсь, что полюбила тебя, Годрик Фламбар. А Роренброки любят раз и навсегда. И это не упрямство, не прихоть, не желание обладать твоим состоянием. Мне нужен ты, и только ты. Не спрашивай, почему так получилось. Половину я не смогу тебе объяснить, а половину не смогу рассказать. Но сейчас в моих мыслях и в моей душе только ты. Ради тебя я готова пойти под стрелы разбойников, встретить кинжалы убийц, выпить яд и пройти по Млечному пути от края неба до края. И это не громкие слова. Ты считаешь, я недостойна тебя, но спроси, что важнее: внешний лоск или преданное сердце? Тем более, когда рядом с тобой должны находиться верные люди. Просто прими мою любовь. О большем пока не прошу.

Она замолчала, в волнении накручивая на палец конец пояска.

Но Годрик не торопился говорить, хмурился и барабанил пальцами по оконной решетке.

— А речь-то не лишена смысла, Годрик, — сказала королева. — Девушка оказалась смелее сотни рыцарей и призналась тебе. Что ответишь? Не испугаешься?

— Не испугаюсь, — промолвил он спокойно и четко. — Я ценю смелость и прямодушие Эмер из Роренброка, но не скажу того, чего она ждет. Прости, я не могу принять твою любовь. Время такое, что надо думать о долге, а не о чувствах.

Эмер побледнела, как полотно, но сохранила присутствие духа:

— Про долг мне известно побольше твоего. Сказала же: не прошу многого. Я твоя жена. Я знаю, жен не всегда любят. Но ты бы мог проявить немного больше уважения, и относиться ко мне, как к супруге, а не легкомысленной девчонке.

— Только дело в том, что ты именно такая. Легкомысленная девчонка, которая не видит дальше своего носа. Ее Величество говорит правильно — наступили непростые времена. И ты говоришь правильно, что нам нужны верные люди. Но кто сказал, что ты — верна?

— Обвиняешь в измене?! — Эмер задохнулась от такой несправедливости.

— Нет, не в измене. Но иногда предатель не так опасен, как верный… дурак.

— Годрик! — воскликнула королева упреждающе.

— Прошу прощения, тетушка, — он церемонно поклонился. — Больше я не оскорблю твоего слуха грубыми словами.

— Проси прощения у жены!

— У жены? — он перевел взгляд на Эмер.

«Во взгляде дохлой рыбы больше чувств!» — подумала она, испытывая желание что-нибудь грохнуть об пол.

— Уверяю вас, моя жена знает и более крепкие словечки. Она не так утонченна, как вы, тетушка. И это — одна из причин, почему я отказываюсь от нее. Мне не нужна жена-кузнец. Мне не нужна жена-рыцарь. Мне не нужна жена, с которой всегда чувствуешь себя, как на острие кинжала, гадая, что она выкинет в следующий момент.

— О чем ты?! — крикнула Эмер.

— Я устал от твоих выходок.

— Каких выходок?! — Эмер обернулась к королеве, ища поддержки. — Всего-то трижды расквасила ему нос, ткнула вилкой в ляжку, заставила пробежаться голым по саду, притворилась, что утонула. Разве же это повод, чтобы разводиться?!

— Ткнули вилкой?! — взвизгнула королева.

— Я не больно, — утешила ее Эмер.

— Вот видите, тетушка, что мне приходилось терпеть? — спросил Годрик устало.

— А ты помолчи, — осадила его королева. — Надо было выбирать, с кем обниматься по углам!

Годрик возвел глаза к потолку и отвернулся.

— Ваше Величество! — Эмер сплела пальцы, словно в молитвенном жесте. — Пусть я не такая утонченная, как ваш племянник, но я люблю его и не стыжусь в этом признаться. И я не страшусь никаких опасностей рядом с ним.

— Тот, кто пренебрегает опасностью, гоняясь за любовью — дважды дурак, — сказал Годрик резко. — Остаюсь при своем мнении. Лучше нам развестись, потому что я не смогу отвечать за твою жизнь и не смогу ответить на твои чувства.

— Годрик! — запоздало воскликнула королева.

Но Эмер уже услышала главное.

— Не сможешь ответить? — спросила она.

Муж наконец-то соизволил посмотреть на нее. И взгляд был безразличным, как если бы Годрик смотрел на муху, пролетающую мимо.

— Не смогу. Никогда.

— Какие жестокие слова… — с трудом произнесла девушка.

— Я тоже умею быть прямодушным.

— И жестоким, — Эмер попятилась, глядя на мужа, как будто видела впервые.

— Могу быть и таким.

— Я вижу! — всхлипнув, она повернулась и выбежала вон из комнаты, не спросив у королевы разрешения удалиться.

— Может, объяснишь, что происходит? — спросила королева. — Ты начал со сказок про опасности, а закончил оскорблением. Зачем ты так с бедной девушкой?

— Ее надо убрать отсюда. Но вы видите, какая она упрямая? Мне пришлось проявить жесткость. Зато теперь поплачет, сочтет меня чудовищем, согласится на развод и уедет, — Годрик говорил глухо, открывая и закрывая ставни. Монотонный скрип петель напоминал завывание расстроенной вьели, на которой музыкант не может взять ни одной верной ноты.

— Прекрати скрипеть! — рассердилась Её Величество, и Годрик тут же оставил ставни в покое. — Что значит — уедет? Ты понимаешь, чем чреват развод? Мне придется забрать у тебя мастерские и передать… кому передать? Снова твоей мачехе?

— Так будет лучше.

— Нет, не лучше! Мне нужны эти мастерские, мне нужно оружие, коль скоро муж решил убить меня!

— Боитесь умереть, а ее жизнью спокойно играете? — спросил Годрик, и его тон королеве совсем не понравился.

— А разве ее жизни что-то угрожает? Пока убить пытаются тебя, так ты утверждал. Причем тут графиня Поэль? Она всего лишь пронырливая простушка.

— Она уже пострадала из-за меня.

— Сам виноват. Не надо было тащить ее в лес.

— Моя жена не спрашивает разрешения, отправиться ли ей в лес или вмешаться в другое опасное приключение.

— Так запри ее. Что ты за муж, если не можешь справиться с женой?

— Легче запереть ветер, чем Эмер из Роренброка.

Королева заопрокинула голову и потерла виски пальцами.

— Постараемся успокоиться, — она призвала к спокойствию себя в первую очередь, потому что Годрик и так был спокоен, как скала. — Пойми. Мне нужно, чтобы мастерские были под твоей рукой. Мне некому больше довериться, кроме как родной крови. Может произойти всякое. Если муж решит убить меня или заточить в монастырь, ты должен быть рядом. С рыцарями, которые вооружены.

— Вы хотите свергнуть супруга? А что думает церковь по этому поводу?

— Как ты смеешь! — гневно крикнула королева,

Но в следующее мгновение она обуздала чувства:

— Пока не время для развода. Повремени, даже если она так неприятна тебе. Потом — я обещаю — ты получишь развод и все, что угодно.

— Заберите ее, — повторил Годрик. — Пока она рядом со мной, ей угрожает опасность. И вы совсем не поняли меня, тетушка. Она дорога мне. Не хочу, чтобы что-то с ней случилось.

Королева помолчала, пропуская услышанное в самое сердце.

— И правда, я ошиблась в тебе. Но не ошибаешься ли ты? Для женщины главное — находиться в минуту опасности рядом с тем, кого она любит. Ты сомневаешься в этой девочке даже сейчас? Когда она с таким пылом призналась, что рискнет жизнью ради тебя?

— Венец она отдала герцогу, — криво усмехнулся Годрик.

— Да, но назло тебе. Почему ты отталкиваешь ее, если она дорога? Она сказала, что любит.

— Это всего лишь слова. Вы знаете, я не верю словам.

— Чему же ты поверишь, племянник? Сделаем так. Я пробуду здесь еще несколько дней, поговори с женой. Приласкай, не стесняйся быть нежным. В конце концов, мы просто женщины, почему вы обращаетесь с нами, как с врагами? Убеди ее уехать без развода. Ты удивишься, но упрямицы становятся покладистыми, если не пытаться их сломить.

— Хорошо, тетушка. Разговор окончен? Разрешите проводить вас к столу? Придворные дамы, наверняка, волнуются.

— Разрешаю, провожай, — сказала королева. — А ты подумай. Нечасто встретишь такую искренность, что мы наблюдали сегодня.

— Нечасто, — согласился Годрик. — Такие, как Эмер из Роренброка, рождаются раз в сто лет. Помните историю южных сражений? Наверняка, в то время в тех краях как раз родилась ее прабабка. Может статься, именно поэтому война и началась.

— Ты невозможен! — вздохнула королева.

Эмер сидела за статуей вестника, уткнувшись в колени, и чувствовала, как платье намокло от слез. Там ее и застал Тилвин, невесть как заглянувший в нишу.

— Пойдем со мной, — сказал он, взяв Эмер за руку. — Не надо, чтобы хозяйку Дарема в таком виде застали гости.

Она подчинилась, плохо понимая, куда он ее ведет. Обойдя сторонними коридорами комнаты гостей, Тилвин провел Эмер по лестнице для слуг, через внутренний двор в башню возле ворот. Они поднялись в его комнату, и там он усадил Эмер на кровать и налил воды в кружку, предложив выпить.

Сделав несколько глотков, Эмер почувствовала, как спазмы, сдавливавшие горло, ослабли. Слезы все еще лились из глаз, и она забывала их утирать, комкая платок. Тилвин взял платок и бережно отер ее щеки.

— Если не хочешь, ничего не говори, — сказал он. — Здесь тебя никто не станет искать, оставайся, сколько хочешь. Вот ключ, можешь запереть дверь. А я скажу, что ты уехала в деревню кузнецов.

Он хотел уйти, но Эмер поймала его за край котты.

— Не оставляй меня, — попросила она шепотом. — Хотя бы еще четверть часа.

— Как скажешь, — он сел на кровать рядом с ней, осторожно и немного неуверенно обняв девушку и притянув к себе на плечо.

Эмер прижалась лицом к его груди и дала волю горю и обидам. Она никогда не думала, что у нее столько слез. Они лились и лились бесконечно, и стоило ей припомнить разговор у королевы, как все новые и новые рыданья сотрясали ее.

Тилвин поглаживал ее по голове и ни о чем не спрашивал, и за это Эмер была ему очень благодарна. Рассказывать о позоре не хотелось, но сердце от молчания болело еще сильнее.

Она плакала так долго, что совсем обессилила, и уснула, съехав Тилвину на колени. Он сидел не шевелясь, боясь ее потревожить, а когда убедился, что сон крепок, подсунул под голову Эмер подушку, устроив девушку на постели.

И прежде чем уйти, позволил себе несколько минут смотреть на спящую. И погладил ее по голове, чтобы ощутить ладонью мягкость и шелковистость рыжих кудрей, выбившихся из золотой сетки.