Утро выезда дамского рыцарского отряда было ясным и солнечным. Эмер ехала во главе, держа новый штандарт — золотую сковородку на изумрудном фоне. Это умелицы из свиты Сесилии расстарались и вышили за ночь. На штандартоносце не было доспехов — они остались в обозе с приданным и прочим добром в королевском замке, зато остальные дамы щеголяли новенькими кольчугами, шлемами и поножами. Ехать в металлических одеждах было не очень удобно, зато сразу сбежались зеваки, чтобы поглазеть на удивительное зрелище, и откровенно выражали восторги. Дамы расточали улыбки и ехали в седлах по-мужски, чем повергали в ужас некоторых старых особ, которые находили подобную манеру езды страшно неприличной.

Что касается Эмер, она то и дело посматривала в середину каравана — там ехала дама, которая привлекала ее особое внимание. У дамы были льняные косы до пояса, а лицо ее прятала вуаль. Она ехала без доспехов, как и Эмер, но и не будучи вооружена выглядела внушительно, выделяясь высоким ростом и широкими плечами. Еще великанша была самой скромной — она не отвечала на приветствия и восторги, и ни разу не приподняла вуаль, чтобы поулыбаться. Кто-то из зрителей предположил, что лицо могучей дамы обезображено оспой, и дама этого стесняется. А другой сказал, что если дама выйдет на поединок, то победит и графиню Поэль, которая блистала на прошлом даремском турнире.

Разумеется, скромной дамой был Годрик, и Эмер предпочла бы видеть его рядом, чтобы вдосталь посмеяться над его нелепым видом, но он наотрез отказался ехать рядом, чтобы не привлекать излишнего внимания.

День пути прошел приятно — ехали неспешно, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и перекусить. Дамы сплетничали и весело болтали, чем приводили Эмер в уныние, но она старалась быть дружелюбной, чтобы не огорчать своих помощниц. Годрик держался в стороне, и им с Эмер не привелось даже переброситься словом, а выразительные гримасы жены он попросту не замечал.

К вечеру перед всадницами предстал грандиозный Дарем — собор-крепость.

При виде замка сердце Эмер ёкнуло. Как же она скучала по этой махине, и даже не догадывалась, насколько сильно скучала.

Ворота были гостеприимно открыты, и в них вливалась сплошным потоком многоцветная людская толпа — и пешие, и конные, и рыцари и вилланы, все спешили на турнир, который устроил новый хозяин Дарема.

Эмер слышала веселые голоса и шутливые разговоры, и с горечью понимала, что их с Годриком исчезновение никто не заметил. Какая разница простолюдинам, на чьем празднике гулять? Было бы зрелищно, да покормили бы на дармовщину, а кто там теперь владеет замком — какая разница?

По обрывкам фраз она узнала, что епископ Ларгель еще не вернулся из столицы, и с облегчением вздохнула. Легче справиться с предателем Тилвином без его высокого покровителя.

Наверняка о женском отряде новому хозяину Дарема доложили заранее, и он сам встретил благородных дам у ворот. Эмер чуть не заскрежетала зубами, увидев Тилвина в праздничной котте, наверняка, найденной среди одежд Годрика. Надо признать, сэр Тюдда выглядел не менее великолепно, чем его замок, и вел себя, как и положено истинному благородному лорду — был любезен со всеми дамами и расположил к себе не одно женское сердце.

С Эмер он поздоровался так же, как со всеми остальными, но она все время чувствовала его взгляд. Даже разговаривая с леди Кас, он то и дело посматривал на Эмер. И улыбался. Будто она приехала только ради него.

— Вам будут приготовлены лучшие места на трибунах, — говорил он, как пел. — Вы станете украшением этого турнира, милые леди! По сравнению с этим турниром прошлый будет забыт, как дурной сон.

— Что вы, милорд, — кокетливо сказала леди Мериод, играя косами, лежащими поверх сверкающего нагрудника. — Прошлый турнир войдет в историю. Ведь вы показали там истинно рыцарскую отвагу!

— Да, нужна была отчаянная смелость, чтобы выйти против графини Поэль, — подхватил Тилвин со смехом. — Но прошу, следуйте за мной. Комнаты уже ждут — отдохните с дороги и утолите голод, прекрасные гостьи, ведь завтра вам предстоит трудный день, ведь вы не останетесь в стороне и пожелаете повторить подвиг графини?

— Повторим всенепременно! — засмеялись леди.

Эмер тоже выдавила улыбку, хотя ей было не до смеха. Во-первых, из-за присутствия предателя Тилвина, а во-вторых, она обнаружила, что Годрик исчез. Незаметно оглянувшись, она не обнаружила его в повозке, где он ехал. Эмер так и заерзала в седле, словно уселась на мешок с камнями и терниями.

— Вам что-то не нравится? — услужливо спросил Тилвин.

— Многое, — ответила Эмер, стараясь выглядеть беззаботно. — Но к вам это не имеет никакого отношения, сэр Тюдда.

— Милорд, — мягко поправил ее Тилвин, не переставая лучезарно улыбаться. — Вы забыли, миледи, что я теперь не безземельный рыцарь, а хозяин Дарема.

— И в этом — великое чудо небес, — подхватила леди Мериод. — Расскажите мне…

Понукая жеребца, Эмер заставила коня отойти в сторону, давая леди Мериод место рядом с Тилвином. Та не замедлила занять место графини и вовлекла рыцаря в изящную беседу.

Пока леди Мериод болтала с Тилвином, Эмер посматривала по сторонам. Она увидела много знакомых лиц, въезжая во двор замка. Ее тоже узнавали и кланялись. Старик-сторож даже ошибся, назвав ее хозяйкой Дарема, и на эту ошибку никто не обратил внимания.

Дамам отвели комнаты в крыле, противоположном тому, где находились женские комнаты. Тилвин пояснил, что там сейчас всё переделывают после прежних хозяев.

— Жаль, что леди Острюд ушла в монастырь, — сказала леди Кас без особой грусти. — А как здоровье леди Фледы?

— Понадеемся, что она справится с недугом, милостью яркого пламени, — сказал Тилвин кротко, — но будет так, как угодно небесам. Жизнь человека бренна, но не омрачайте грустными мыслями предстоящий праздник. Я оставляю вас, милые леди. Если в чем-то будет хоть малейшая нужда — сообщите мне немедленно. Всегда к вашим услугам.

— Какой мужчина! — воскликнула леди Мериод, когда дамы остались одни. — И весь Дарем теперь принадлежит ему!

— Завидный жених, — поддакнула леди Кас. — Ах, не будь я замужем за Бернаром…

— Теперь тебе остается только завидовать, — погрозила ей пальцем сестра, и леди весело засмеялись. — А вы, графиня? Как вы находите милорда Тюдду? — леди Мериод подхватила Эмер под локоток. — Он заставляет сердце волноваться, верно? Такой вежливый, истинный рыцарь…

— Мое сердце он точно не взволнует, — ответила Эмер, осторожно освобождаясь от цепкой ручки, — у него слишком маленькие глаза. Это указывает на коварство натуры.

— В самом деле? — изумилась леди Мериод, и остальные дамы поддержали ее. — О! А мне нравятся его глаза. Такие яркие, блестящие!

— Помолчи, — осадила ее леди Кас. — Как же мы глупы, дамы. Совсем позабыли, что для госпожи графини подобные похвалы милорду Тюдде могут быть неприятны. Ведь совсем недавно она была хозяйкой Дарема, и как все обернулось… Раны на ее сердце еще не зарубцевались, — она ласково обняла Эмер, желая утешить.

— Простите меня, — покаянно произнесла леди Мериод. — Ах, я глупа, как сойка. Конечно, эти воспоминания болезненны… Но лучше развязать узлы раньше, чем позже — так говорит наша матушка. И я уверена, что потеряв Дарем вы обретете много больше!

— Благодарю за добрые слова, — пробормотала Эмер, испытывая непреодолимое желание послать благородных дам бегать по холодку.

Но на ее счастье, дамы вновь занялись перечислением достоинств новоявленного хозяина Дарема, оставив графиню в покое. Воспользовавшись этим, Эмер прошла в смежную комнату, сделав вид, что желает освежиться с дороги. Окно комнаты выходило на крохотный балкончик, через который можно было попасть на галерею для слуг — по ней в главный зал приходили музыканты. Этим-то путем Эмер и решила воспользоваться. Медлить было нельзя — Годрик уже вовсю рыскал по Дарему, собирая сведения, и уступать ему Эмер не собиралась.

Она перелезла через подоконник, прошла по карнизу и перебралась через перила балкона. Отряхнув юбку, графиня невозмутимо пошла по галерее, будто и не лазала только что по стенам с ловкостью мухи, а просто прохаживалась по замку.

Миновав галерею, Эмер спустилась по черной лестнице, ведущей к кухне, и не смогла себя побороть — заглянула в кухню, где сновали в клубах дыма и пара повара, подмастерья и их помощники.

Несколько секунд она наблюдала за привычной сутолокой, оставаясь незамеченной, как вдруг толстяк мастер Брюн, тащивший решето с раками, поднял голову.

— Миледи! — взвизгнул он.

И под сводами Дарема прогрохотало приветствие:

— Рады видеть, дорогая хозяйка!!!

Повара побросали работу, и мясо, которое готовили к ужину, опасно зашипело на сковородах.

— Что вы тут устроили! — замахала на них руками Эмер. — Вернитесь к работе! Все сгорит, негодники! Какая я вам хозяйка? Все уже давно в прошлом.

— Мы счастливы, что вы вернулись, миледи! — сказал мастер Брюн, сияя.

Он сделал знак, и подмастерья метнулись к печам и плитам, а один из подмастерьев немедленно поднес Эмер кружку холодной сыворотки — день выдался жарким.

— Счастливы, после того, что я вам тут устроила? — криво улыбнулась Эмер, делая несколько глотков. Сыворотка была свежей, кислой и сладковатой одновременно, и ледяной. Она охлаждала не только желудок, но и голову.

— Вас вспоминали лишь хорошим, — заверил мастер Брюн. — Ведь…

Но Эмер перебила его:

— А что с леди Фледой? Где она? И что с леди Острюд?

Лицо мастера Брюна печально сморщилось:

— Младшая леди ушла в монастырь, куда-то далеко, на остров в Западном море. А старшая леди больна. Очень больна, даже не выходит. Милорд сам носит ей еду, говорит, она совсем плоха — никого не узнает.

— Она в своих покоях?

— Нет, в тех комнатах сейчас меняют мебель и ковры, и делают новую кладку на полу — милорд распорядился. Будет очень красиво — новые камины, облицованные мрамором, пол из самшитовых пластин…

— А где леди Фледа? — Эмер уже теряла терпение от его болтовни.

— Пока ее переселили в комнату над собором, — с готовностью ответил мастер Брюн. — Там раньше жили звонари. Милорд сказал, миледи стала немного буйной, а рядом со святым местом ей будет спокойнее…

«Буйная! Как же! — подумала Эмер. — Только не леди Фледа. Эта старуха холодна и рассудительна, как камень. Запер ее там, чтобы ни до кого не смогла докричаться».

— Рада была вас всех повидать, — сказала она, возвращая кружку. — Завтра турнир — приходите! Будет отличное зрелище!

— А не хотите сладких пирожков, миледи? — всполошился мастер Брюн. — только что зажарили, а я бы вам многое порассказал…

— Не сейчас, мой дорогой, не сейчас, — Эмер похлопала его по плечу. — К завтрашнему турниру мне надо обрести спокойствие, чтобы выступить достойно.

— Вы снова вызовете на бой милорда?! — пискнул один из поварят, оторвавшись от миски, в которой он сбивал яичные белки.

— Делай свое дело! — прикрикнул мастер Брюн.

— И не только его, — загадочно сказала Эмер, подмигнув поваренку. Она узнала его и даже вспомнила имя — Муго. Тот самый, благодаря которому были уничтожены почти все куриные яйца в Дареме, когда надо было стряпать королевский пирог. — Все, я ушла. Не провожайте меня, мастер Брюн. Я еще помню расположение коридоров и комнат Дарема.

Оставшись одна, она немедленно вышла во внутренний двор, короткими перебежками добралась до стены собора и примерилась, потирая руки. Этим путем она уже пользовалась, и пользовалась не раз. А там, где проходил два раза, пройдешь и третий. Вскоре Эмер кралась по лестнице, винтом поднимавшейся к комнатам звонаря, где теперь была тюрьма леди Фледы. А то, что леди Фледа оказалась в плену у коварного Тилвина, Эмер не сомневалась. Она ожидала увидеть охранников, вооруженных до зубов, но коридор перед маленькой дверью был пуст. А на стене висел ключ, словно приглашая отпереть замок и поскорее войти.

Так Эмер и поступила. Ключ повернулся в замочной скважине легко и бесшумно, Эмер переступила порог, вглядываясь в темноту и ничего не видя со света. Зато она услышала два возгласа из дальнего угла, а потом послышался звон цепей.

— Леди Фледа?! — глаза, наконец-то, привыкли к темноте, и Эмер увидела бывшую свекровь и золовку, сидевших на полу возле стены. Благородние дамы были в одном исподнем, а именно — в тонких сорочках, простоволосые, с распухшими от слез лицами. На шее каждой красовался аккуратный кожаный ошейник, к которому крепилась тонкая, но прочная цепь, другим концом соединенная с железным кольцом, вкрученным в стену.

Острюд закрыла лицо руками, а леди Фледа схватилась за сердце.

— Это Тилвин запер вас?! — Эмер подскочила к пленницам и подергала цепь, заранее зная, что это бесполезно. Всё, что делал Тилвин, было сделано на совесть. — Только дурак поверил бы, что Острюдка могла уйти в монастырь!

— Какой монастырь? — слабым голосом спросила леди Фледа. — Он сказал, что это был приказ Её Величества…Но неужели королева столь жестока…

— Королеве он сказал, что вы при смерти, — зло ответила Эмер, обыскивая комнату в поисках ключей или какого-нибудь подходящего предмета, вроде каминных щипцов, чтобы освободить пленниц. — Я ему кости при встрече переломаю!

— Переломаешь кости? Мне? Какая жестокость, — раздалось от порога, и Острюд ахнула, вжимаясь в стену и закрывая голову руками, а леди Фледа обняла дочь, пытаясь закрыть своим телом.

— Так и знала, что это очередная твоя подлость! — крикнула Эмер, оборачиваясь.

У выхода стоял Тилвин в сопровождении шести королевских гвардейцев. Судя по невозмутимым физиономиям стражников, вид полуголых женщин, сидевших на цепи, подобно собакам, ничуть их не тронул.

— Так и знал, что застану тебя здесь, — сказал Тилвин. — Если графиня Поэль пропала, это означает, что она опять затеяла опасное дело. Чем же еще заняться графине, как не залезть в соборное окно? А я надеялся, что ты приехала повидать меня. И поучаствовать в турнире.

— Зря надеялся! — Эмер указала на леди Фледу и Острюд, и топнула. — Немедленно отпусти их, если не хочешь, чтобы об этом узнала королева!

— Королева ничего не узнает, — заверил ее Тилвин. — Да и это неважно, в конце концов. Пойдем, тебе здесь не место. Скоро праздничный ужин, я хочу, чтобы ты присутствовала там, как хозяйка. Вместе со мной.

Острюд сдавленно всхлипнула, и Тилвин немедленно перевел взгляд на нее.

— Чем-то недовольна, маленькая шлюшка?

Она затрясла головой, а леди Фледа обняла ее еще крепче.

— Совсем страх потеряла, — бросил Тилвин. — Забыла про плетку?

— Ты еще и бьешь их? — Эмер сжала кулаки. — И после этого смеешь называть себя рыцарем?

Она бросилась на Тилвина так быстро, что он не успел защититься, и ударила его под ребра, почти без замаха. Тилвин упал на колени, силясь вздохнуть, но легкие отказались слушаться. Гвардейцы тут же схватили Эмер под руки, немилосердно завернув.

— Пустите меня, недоноски! — крикнула она, норовя пнуть державших ее мужчин, но ее никто не слушал.

Обретя дыханье, Тилвин поднялся на ноги, прижав ладонь к животу, и сказал со смешком:

— Хороший удар. Узнаю руку графини Поэль. Раньше твои удары доставались моему братцу, а теперь и я заслужил сию честь. Значит, скоро мне достанется и твоя нежность.

— Дай мне волю, и я тебя прикончу, — сказала Эмер, которую хватка гвардейцев заставила поубавить боевой пыл.

— Уведите ее, — приказал Тилвин, передвигаясь короткими шагами. — Нет, в самом деле, Эмер, зачем же было бить так сильно? Теперь я вряд ли что-то съем за ужином, а даремские повара расстарались на славу. Ведь я сказал, что скоро их любимая хозяйка вернется. Кстати, в последний день недели будет наше венчание. Я уже велел герольдам, чтобы оповестили в начале турнира.

— Венчание?! Ты спятил! — Эмер снова задергалась, пытаясь освободиться.

— Держите ее крепче, она сильная, — велел Тилвин гвардейцам, — но не сделайте ей больно.

— Как же не сделать? — проворчал один из них. — Она же дикая, как кошка.

— Всякого, кто сделает плохо графине Поэль, я уничтожу на месте, — сказал Тилвин тихо и грозно. Зрачки его вдруг полыхнули красным, и гвардейцы испуганно склонили головы.

Эмер и сама испугалась, внезапно осознав, кем Тилвин является на самом деле. Не только шпион Саби, но и его помощник, обладающий грозной силой служителей яркого пламени — как и Ларгель Азо. Она постаралась не выказать страха, и съязвила:

— Как легко наша добрая церковь умеет призвать к повиновению! Милосердна и добра, поистине!

— Церковь здесь ни при чем, — ответил Тилвин. — Дар яркого пламени не дается просто так. Это великая милость небес. Немногие наделены ею.

— Небеса слепы, раз наделили тебя!

— Может, наоборот? Слишком зрячи? — на сей раз Тилвин запер дверь тюремной комнаты и положил ключ себе в поясной кошелек, а не повесил на двери. И двое стражников остались охранять пленниц.

— Ловушка, — спокойно подытожила Эмер. — Ты устроил для меня ловушку.

— И ты попала в нее, — согласился Тилвин. — Все, как я и предполагал. Даже не пришлось напрягаться — ты приехала сама, и все это видели. А где мой кузен? Ведь я велел леди Ишем задержать его. Куда он опять ускакал, этот заяц из Заячьих Хвостов? Когда мы сожгли дом Ишемов, Годрика там не оказалось…

— Сожгли? — Эмер ощутила дурноту, а потом такой прилив ненависти, что если бы можно было убивать чувствами, Тилвин валялся бы уже бездыханный. — Моя Сесилия!..

— За какое чудовище ты меня принимаешь? Разве я буду убивать беременную женщину? Тем более, если эта женщина так помогла мне, — тут взгляд его стал пристальным. — Но ты взволновалась о подруге, а не о Годрике. Значит, тебе известно, где он.

Мысленно возблагодарив небеса за то, что Годрик еще не пойман, Эмер тянула время, размышляя. Вряд ли он намерен отпустить ее из Дарема, раз так откровенен. Но как заставит замолчать? Посадит на цепь рядом с леди Фледой?.. Будет пытать, выясняя, куда скрылся Годрик?

Словно угадав ее мысли, Тилвин успокоил:

— Тебе ничего не грозит в этом доме, Эмер. Тебе известно, что значишь для меня. Когда я был изгоем, и все считали меня жалким слугой, ты одна проявила доброту и сердечность. Никогда этого не забуду. И я сразу понравился тебе. Если бы Годрик не сбил тебя с истинного пути, мы давно были бы вместе. Но скоро так и случится.

— Уверен?

— Абсолютно, — он уже пришел в себя и дышал полной грудью. — Сегодня вечером мы объявим о помолвке, а через четыре дня, по окончании турнира, повенчаемся. Это будет двойной праздник для жителей Дарема и его гостей. Заводите ее, — он распахнул двери спальни, где некогда жили молодожены — Годрик и Эмер, которых скоропалительно повенчала Её Величество.

Гвардейцы втолкнули Эмер внутрь и отпустили, она отошла к стене, потирая руки у локтей — там, где слишком сильно сдавили их мужские пальцы.

— Ах, как ты все просчитал, — сказала она угрюмо. — Но я не намерена выходить за тебя. Скорее отрежу себе язык, чем скажу, что согласна стать твоей женой.

— Скажешь и не отрежешь, — весело заявил Тилвин, усаживаясь в кресло. — Ведь ты не хочешь, чтобы с леди Фледой и Острюд что-то случилось? А они сейчас такие беззащитные, достаточно взять кинжал… — он достал из поясных ножен длинный трехгранный кинжал и попробовал подушечкой большого пальца остроту лезвия.

— Ты не посмеешь их убить.

— Убить? Зачем же убивать. Достаточно отрезать язык… слишком болтливой Острюд. И ухо старой леди.

— Не посмеешь…

— Посмею, — заверил он ее. — Я и так бешусь от одного вида этой маленькой кривляки. Как вспомню, сколько гадостей она наговорила про тебя, и как пыталась утопить в кузнечной деревне…

Эмер мигом припомнила, как после невольного купания и поросячьих пирожков слышала плаксивый голос Острюд, звук пощечины и видела уходящего мужчину. Тогда она подумала, что это Годрик наказал сестру, но теперь…

— За это ты и ударил ее. Там, на замковой стене. Вечером. Поведение, недостойное рыцаря!

— Зарвавшихся баб надо ставить на место, — ответил Тилвин. — Но тебе лучше переодеться. Хочу, чтобы моя будущая супруга затмила всех. Для меня это важный вечер, я очень волнуюсь, можешь поверить.

— Поверить — тебе?! — Эмер делано расхохоталась. — Скалы Дувра рухнули! Вот так скалы!

— Не смейся, — Тилвин встал из кресла, темнея лицом. — Ненавижу, когда надо мной смеются. Люблю твой смех, но не надо мной. Еще насмешка, и Острюд останется без языка. Оставьте нас, — приказал он гвардейцам.

— Не боишься, что не справишься со мной без их помощи? — Эмер подобралась, как для боя, не зная, чего ожидать. — А если я убью тебя? Перегрызу тебе горло.

— Тогда сестренка и матушка умрут, — сказал Тилвин. — А ты ведь не хочешь, чтобы их кровь была на твоей совести? Их охраняют верные мне люди, у них не дрогнет рука. И верных мне много. А ты — одна. Не считая глупых красоток, которые вообразили себя рыцарями. И Годрик сбежал…

— Какая же ты гадина, — сказала Эмер ровно, уже понимая, что проиграла. — Жалишь, как змея. И спешишь оболгать всех, кто мне дорог. Ведь это неправда, что ты велел Сесилии заманить меня в ловушку? Ты обманул ее.

— Она очень доверчива, твоя подруга, — признал Тилвин. — Такие люди созданы для того, чтобы их обманывать.

— Ты поговорил с ней, убедил ехать за мной, научил организовать дамский выезд… Но к чему такой маскарад? Вы могли схватить нас в доме Ишемов.

— Могли. Но зачем? Чтобы представить несчастных влюбленных жертвами? Чтобы вам сочувствовали? А теперь Эстландия будет знать, что графиня Поэль прибыла на турнир в Дарем, и хозяин Дарема, давно любивший ее, сделал ее своей женой. О нас станут слагать легенды, Эмер. Мы войдем в историю этой страны. Мы создадим новую историю!

Он так и горел воодушевлением, но Эмер не желала загораться ответным огнем и смотрела мрачно.

— Не понимаешь, — промолвил Тилвин мягко. — При всей своей отваге, ты — лишь женщина. Я не могу требовать от тебя слишком многого. Но потом ты поймешь, и будешь гордиться, что оказалась причастна к великим событиям.

— Это единственная причина? Почему ты решил выманить меня в Дарем таким способом?

Тилвин прошелся по комнате, потирая ладони.

— Нет, — признал он, останавливаясь. — Просто так было легче вас поймать. Тебя и Годрика. Поодиночке, как волков. Потому что когда вы вместе, вам везет даже в мелочах.

— Не значит ли это, что яркое пламя помогает нам, и что мы с ним предназначены друг другу небесами? Ты сильно рискуешь, пытаясь идти против воли небес.

— Если скажешь еще раз нечто подобное, мне придется убить его сразу же, как только его схватят.

— Разве не этого ты хотел? Отравленные стрелы разбойников… Это ведь твоих рук дело? Я тоже чуть не погибла из-за яда, если помнишь.

— Не хотел причинить тебе вред, — Тилвин подошел к ней вплотную. — Ты не представляешь, что я пережил, узнав, что ты сбежала воевать вместе с Годриком. И этот болван позволил тебе рисковать! Я тогда готов был задушить его собственными руками.

— Ну что ты, душить — не королевское дело, — подхватила Эмер, — а вот убивать своими руками тех бедняг, которых сам же послал на преступление — это в твоем характере. И подставлять под отравленные стрелы своих же рыцарей. И подбросить в постель ядовитую змею. Как раз в стиле сэра Тюдды.

— Милорда Тюдды, — поправил он ее ласково. — Привыкай к имени своего мужа.

— Ты мне не муж.

— Буду им.

Эмер попыталась взглядом выразить все, что она об этом думает.

— Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, — сказал Тилвин, коснувшись ее щеки, и сделав вид, что не заметил, как Эмер брезгливо отстранилась.

— Это ведь ты убил старуху Верфриту? — спросила она, намеренная выяснить все до конца. — Сначала подослал со змеей, а потом убил, как ненужного свидетеля?

— Она могла проболтаться. Хоть и была верной.

— Сказали, что ее задушили… Но уверена, ты не касался ее… — Эмер задрожала, ожидая ответа, хотя попыталась скрыть страх.

— Ты права, не касался, — Тилвин снова погладил ее по щеке, удержав, чтобы опять не отстранилась. — Старуха сама задушила себя.

— По твоему приказу… — прошептала Эмер.

— По моей воле, — поправил он ее.

— И девчонка-разбойница погибла так же…

— Ты догадливая. Все дело в этом, — он взял ее руку и прочертил пальцем ладонь. — Не представляешь, с каким удовольствием я с ней разделался. Она совсем отбилась от рук. Отправил ее убить моего кузена, а она все время покушалась на тебя. Надеюсь, демоны преисподней встретили ее достойно.

— Ты слышал наш с ней разговор…

— До последнего слова. Как раз решил навестить леди Ишем. Мне неслыханно повезло. И в этом тоже воля небес. Не находишь?

— Со мной ты можешь так же? — Эмер облизнула пересохшие губы.

— Могу, — кивнул он. — Но не стану. Хотя в моей власти было заставить тебя придти, и ты бы пришла. Но я не могу причинить тебе вреда.

— Да-да… — эхом ответила Эмер, глядя в сторону.

— Все, что я делаю, это во имя любви, — сказал он со значением. — Любовь к тебе — вот что мною движет. Все остальное не имеет значения. Мы созданы друг для друга, и однажды ты поймешь это. Завтра же я отправлю прошение Её Величеству, чтобы разрешила брак милорда Тюдды и графини Поэль.

— У меня есть муж.

— Нет, милая. Королева расторгла твой брак с Годриком. И это уже не важно, — Тилвин сделал широкий жест рукой. — Забудь, что было. Смотри вперед.

— Нет, это важно, — Эмер глубоко вздохнула. — Мне нет дела до королевы и ее решений. Я отказываюсь ей подчиняться. Годрик сделал меня своей. И теперь я связана с ним, и никто не оторвет его от меня, а меня — от него.

Тилвин скривился, будто разом съел горсть брусники, несколько мгновений он боролся с самим собой, а потом произнес:

— Значит, этот ублюдок опередил меня…

— Не называй его так. Он — законный лорд Фламбар. И тебе это прекрасно известно.

Тилвин усмехнулся и одернул камзол, расправив складки:

— Он — безродная свинья. Был грязью, и ею останется. То, что он взял тебя, не имеет значения. Ты не смогла во всем разобраться, ты всего лишь женщина. Не беспокойся, я тебя прощаю.

— Какой добрый, — сказала Эмер, оставшись в комнате одна.