Опять не могу вспомнить, как ложилась спать. Но в себя я прихожу уже в кабинете Ларса, в доме на Спрингфилд-стрит. Я стою рядом с его столом и держу в руках ножницы. Несколько секунд разглядываю их, пытаясь понять, зачем я сюда пришла и что делаю.

Осматриваюсь в поисках подсказки, а потом вспоминаю. Ну конечно! На столе лежат школьные фотографии Митча и Мисси. Перебираю их и откладываю в сторону листы со снимками три на пять дюймов – для рамки, стоящей у Ларса на рабочем месте. В нее должно поместиться три фото.

На школьных снимках Митч и Мисси одеты в похожие костюмы. На Митче – рубашка горчичного цвета и коричневая жилетка. Волосы аккуратно зачесаны набок, кудряшки коротко острижены. Похоже, Линнея сделала ему стрижку незадолго до съемки. На Мисси коричневое платье с белым воротником и широким поясом такого же цвета, как рубашка Митча. Хвостики на макушке перетянуты коричневыми ленточками. На круглых лицах малышей сияют радостные улыбки, глаза задорно прищурены.

Вырезаю фотографии и аккуратно вставляю в рамку: Митча слева, а Мисси посередине. Потом пытаюсь отыскать среди фотографий и бумаг на столе какой-нибудь снимок Майкла.

Но находка не приносит мне радости. У Майкла нет школьных снимков. Я – этот кадр точно сделала я – нарядила его так же, как Митча, и сфотографировала на фоне стены. Мне наверняка пришлось израсходовать всю пленку, чтобы добиться нужного результата. Скорее всего, это была самая удачная фотография.

Снимок не такой уж плохой. Майкл не смотрит в объектив, не улыбается, но и угрюмым его не назовешь. Взгляд безразличный, воротник расправлен, волосы аккуратно причесаны. Глаза за стеклами очков совершенно непроницаемы. Что ж, по крайней мере, он не закатывает истерику. Надеюсь, я не сильно его измучила, пока пыталась сделать фото для Ларса.

Вставляю фотографию Майкла в рамку с правой стороны, собираю обрезки. Отхожу на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, и тут же кто-то звонит в дверь. Следом раздается восторженный крик Мисси:

– Приехали!

Дети с топотом бегут вниз по лестнице, Ларс кричит мне из коридора:

– Катарина, ну где ты? Они приехали!

Выхожу в коридор, размышляя, кто такие «они». Бросаю взгляд на горный пейзаж, висящий напротив нашей спальни. Не знаю, из каких глубин памяти всплывает эта мысль, но я внезапно понимаю, что это за место: перевал Рэббит-Иарс рядом с городком Стимбот-Спрингс в северо-западной части Колорадо. Ерунда какая-то, я никогда там не была! Качаю головой, пытаясь понять, что к чему. Но озарения больше не приходят, поэтому я просто иду к двери встречать гостей.

В дом как раз заходит Линнея, за ней по пятам идет красивый худощавый мужчина и два долговязых подростка, мальчик и девочка. У Линнеи в руках большой противень, накрытый фольгой.

– Я принесла булочки! – Она отдает мне противень. – Нужно только поставить в духовку минут на двадцать. – Линнея целует меня в щеку. – Ты замечательно выглядишь, милая. Как всегда.

Улыбаюсь и целую ее в ответ:

– Твоя работа!

– Пф-ф, глупости какие, при чем тут я? Ты была бы красоткой, даже если бы мыла голову раз в месяц и вообще не причесывалась.

Я хохочу, удивляясь переполняющей меня радости:

– Это вряд ли!

Линнея пропускает мои слова мимо ушей.

– Вот твоя книжка. – Она протягивает мне том в твердой обложке, «Эпоха невинности» Эдит Уортон. – Очень интересно. Спасибо, что дала почитать.

– Не за что. Я подумала, тебе должно понравиться.

Подхватываю книгу вместе с противнем.

– Проходите, не стойте на пороге! – Ларс провожает всех в гостиную. – Ребята, спускайтесь в игровую комнату, мама скоро принесет вам колы.

Принесу колы? Хорошо, как скажешь.

– Глория, иди поиграй с кузенами. – Линнея снимает пальто.

Глория тут же возмущается:

– Мам, я уже не маленькая! Хочу посидеть на кухне с тобой и тетей Катариной. Что мне делать в игровой комнате?

Линнея убирает пальто в шкаф и качает головой, отметая все возражения:

– Иди-иди. Ты же знаешь, как малыши любят с тобой играть, käresta!

Линнея убирает пальто мужа, а Глория тяжко вздыхает с видом великомученика. Кажется, такие препирания уже давно вошли у обеих в привычку.

Юноша сбрасывает куртку и ботинки, ласково треплет Мисси по макушке. Если мне не изменяет память, его зовут Джо: Линнея рассказывала про своего сына в той, другой жизни. Они с Глорией переглядываются.

– Да ладно тебе, сестренка, я тоже иду.

Он отдает куртку Линнее. Мои дети – даже Майкл, с удивлением отмечаю я, – радостно скачут вокруг него.

– Ура! С нами поиграет Джо! – вопит Митч.

Схватив Джо за руки, Митч, Мисси и Майкл сбегают вниз по лестнице. Глория по-прежнему дуется, но уже не возражает. Снимает куртку и ботинки, убирает их в шкаф и неторопливо спускается в игровую комнату. Спустя пару минут там поднимается дружный гомон: ребята хором обсуждают, во что они будут играть. Веселую громкую болтовню слегка приглушают ковры и стены. Кажется, в игре участвуют все – даже Глория и Майкл.

– Пойдем на кухню, – говорю я Линнее. – Когда мясо будет готово, поставлю в духовку булочки. – Оборачиваюсь к нашим мужьям: – Мальчики, налейте-ка нам что-нибудь выпить!

Вот это да. Меня будто подменили. В первый раз в этом мире я чувствую непоколебимую уверенность в себе. Точно знаю, что нужно сказать и сделать. Но отчего? Потому что Линнея рядом? Ее присутствие, тепло и дружелюбие в каждом слове и жесте – совсем как в реальном мире! – поднимают мне настроение. В воображаемой жизни со мной еще не случалось ничего подобного.

Линнея останавливается у кухонного стола и отпивает коктейль «Бренди Александр», который ей принес Ларс. Помешивает лед в бокале красной пластиковой палочкой.

– Как ты? Держишься?

Вся моя уверенность в себе и в том, что теперь-то я отлично разбираюсь в происходящем, мгновенно тает. Уж не моей ли новой жизнью из сновидений интересуется Линнея? А может, она в самом деле все знает про мои ночные путешествия. Почему нет? За исключением Брэдли и Нельсонов, Линнея единственная, с кем я встречалась в обоих мирах.

Но когда я смотрю на нее, становится ясно, что она говорит о другом. У Линнеи серьезный взгляд, словно мы продолжаем недавно прерванную беседу. Вполне вероятно, что так оно и есть. Возможно, сегодня утром она делала мне укладку. Притрагиваюсь к своей прическе – каждая прядка лежит на своем месте, удивительно.

Что ж. Наверное, она имеет в виду Майкла.

– Неделя прошла спокойно, – отвечаю я, – ничего особенного. Пару раз было трудно, но мне не на что жаловаться.

Беру прихватки, открываю дверцу духовки и вытаскиваю оттуда тяжелую сковороду с мясом. Прибавляю жара, чтобы булочки зарумянились. И откуда я знаю, что нужно делать?

– У вас с Ларсом, – осторожно интересуется Линнея, – все в порядке?

О чем это она? Вспоминаю моменты, когда Ларс на меня злился: всегда только из-за Майкла. Неужели мы с ним поругались? Причем это явно произошло недавно, но я ничего не помню. Хотя какая разница, Китти? Вот глупая! Весь этот мир – моя выдумка. Наша с Ларсом ссора, по большому счету, ничего не значит.

И все же я не могу спокойно смотреть Линнее в глаза.

– Конечно. – Я пожимаю плечами, не отводя взгляда от оранжевой столешницы. – У нас все замечательно.

Линнея молчит. Спустя пару секунд уточняет, поставила ли я на плиту картошку.

– А то! Ларс без картошки жить не может. – Я снимаю крышку с большой кастрюли, стоящей на плите, и протыкаю картофель вилкой. Уже почти готово, скоро можно сливать воду и делать пюре. С ума сойти, я готовлю полноценный ужин для девяти человек! Сама!

Заглядываю в холодильник и вытаскиваю пять бутылок колы. Я разрешаю детям это пить? Неожиданно вспоминаю: да, так и есть. По праздникам, когда к нам приходят гости, им можно взять по одной бутылке. Ну, ладно.

– Сейчас сбегаю вниз и вернусь, – говорю я Линнее и прихватываю открывалку из кухонного ящика. Рассеянно отмечаю, что не обыскивала все, а сразу открыла нужный.

Линнея выпрямляется.

– У тебя и так много хлопот, я сама отнесу. – Она берет бутылки, открывалку и уходит.

Оглядываюсь по сторонам. Кажется, все под контролем. Мясо, картошка, булочки – а еще на плите стоит кастрюля с горошком. Через пару минут можно делать подливку. Стол накрыт? Отодвигаю деревянные створки и выглядываю в гостиную – уже накрыт. Ларс и Стивен сидят перед телевизором и, стиснув бокалы, напряженно следят за автомобильной гонкой. Иногда переговариваются, обсуждая марки машин или гонщика, который вырвался вперед. Из игровой комнаты доносится радостный визг детей: наверное, Линнея раздает бутылки.

Все так уютно и по-домашнему. Теперь я знаю, чем занимаются другие семьи по воскресеньям.

Я неожиданно вспоминаю про родителей. Интересно, где они сейчас. Как они ладят с Линнеей, с ее мужем, с детьми? Не сомневаюсь, у них отличные отношения. Линнея удивительный человек, чем-то похожа на мою маму. А Стивен производит впечатление спокойного, доброго мужчины. Совсем как мой отец.

Наверное, мы иногда собираемся здесь всей семьей – с родственниками Ларса и моей родней. У нас не так много близких людей, но они наверняка дружат между собой, и наш дом – отличное место для семейных встреч.

Наш дом.

Довольно вздыхаю и улыбаюсь. В кухне аппетитно пахнет едой, которую я сама приготовила, мужчины увлечены напитками и разговорами о спорте. Линнея поднимается по лестнице, переглядывается со мной и складывает большой и указательный палец в колечко, показывая, что все отлично. По крайней мере этот американский жест она делает правильно и ничего не путает – наверное, ее научила Глория.

Да, Линнея, я с тобой согласна. В этом мире все не так уж плохо.