Стою прямо перед магазином. В воздухе висит густой утренний туман. Очертания домов и припаркованных у тротуара машин видны совсем смутно. Поворачиваюсь налево. Сквозь дымку с трудом различаю бистро, где мы с Фридой обычно обедаем, кинотеатр «Вог», аптеку. Все на своих местах. Оборачиваюсь назад, на нашу витрину. Вот они, осенние украшения, которые я так тщательно придумывала, и вывеска про уютные вечера с хорошей книгой. А за кассой сидит Фрида. Почувствовав мой взгляд, она поднимает голову. Улыбается, машет рукой, и я машинально улыбаюсь в ответ, но сердце в груди замирает.

– Люблю тебя, – шепчу я, хотя Фрида сидит по ту сторону стекла и не может услышать. – Я так тебя люблю, сестренка. Ты даже не представляешь.

И вдруг, ни с того ни с сего, меня накрывает абсурдная беспричинная злость. Каким-то своим поступком Фрида довела меня до бешенства, разочаровала, предала доверие. Но я не знаю, в чем дело, и пытаюсь прогнать это чувство.

Почему я на улице? Собралась куда-то идти? Да нет, вряд ли. Погода прохладная, а на мне нет ни пальто, ни шляпы, сумочки тоже не видно. Обхватываю себя руками, прячу ладони под рукава свитера.

Машин нет, на улице тихо и спокойно. Неужели Перл-стрит навсегда останется сонным болотцем? При мысли о предстоящем отъезде и переменах мне становится грустно. Я знаю, что это неизбежный и правильный шаг. Будущее не здесь, оно там – в огромных торговых центрах и новеньких особняках, на скоростных автострадах, тянущихся до самого горизонта.

Кто знает, приживутся ли все эти нововведения? Неужели так выглядит будущее Денвера, будущее всей Америки? Я бы хотела посмотреть в хрустальный шар и узнать, каким станет мир через пятьдесят лет. Но гадалка из меня никудышная.

Думаю о том мире, где живут Ларс и дети. Что показал бы им хрустальный шар? Как сложится судьба моих малышей через пятьдесят лет? Митч и Мисси найдут себе дело по душе, в этом я не сомневаюсь. Встретят любимых людей, заведут детишек. Они вырастут порядочными людьми и проживут свою жизнь в любви и верности – так, как учили их мы с Ларсом.

А Майкл? Я думала, что и так уже замерзла до костей, но при мысли о Майкле по спине пробегает дрожь. Что стало бы с ним, окажись придуманная жизнь реальностью?

Вспоминаю ту женщину, которая заходила в наш магазин с дочкой-аутисткой. Я тогда повела себя ужасно бестактно! Сейчас я бы приветливо ей улыбнулась, поздоровалась и занялась бы своими делами, а не глазела бы на ее ребенка.

И не складывала бы книжки в неустойчивые стопки, которые так легко рассыпать. Даже если бы малышка что-нибудь уронила, я бы не стала задавать неприличных вопросов. На прощание я бы просто подарила ее матери тот роман, «Корабль дураков». Я бы протянула книгу женщине, глядя ей в глаза с молчаливым сочувствием и пониманием.

Разворачиваюсь и захожу внутрь. У меня над головой звякает дверной колокольчик. Фрида поднимает голову, улыбается, но не произносит ни слова. Патефон вращается с тихим шипением, пластинка закончилась. Фрида подскакивает, выбирает новую и аккуратно устанавливает. Пластинка ложится на диск, игла встает на дорожку, и по магазину разливается голос Пэтси Клайн.

«Если ты решил меня покинуть, скажи об этом сразу, не тяни…»

Встряхиваю головой. Не может быть, этой песни еще нет. В другом мире, когда мы ужинали в итальянском ресторанчике с клиентами Ларса, он говорил, что Пэтси выпустила новую пластинку совсем недавно.

Это было в феврале. А сейчас ноябрь, до выхода песни еще три месяца.

– Знаешь, Пэтси Клайн скоро погибнет, – сообщаю я Фриде. Мой голос звучит как-то странно, будто доносится издалека. – Уже через несколько месяцев. Смерть в авиакатастрофе.

Фрида кивает, словно и так уже знает об этом.

– Но перед смертью она выпустит новый сингл. Вот эту песню.

Я медленно иду по залу.

Невозмутимо – господи, да как же у меня получается держать себя в руках? – подхожу к полке с бестселлерами. Тут же цепляюсь взглядом за новый сборник Сэлинджера. А рядом стоит роман «Люди короля» местного автора Джоан Гринберг – я видела эту книгу в другом мире, когда заходила в новый магазин Фриды. Я тогда подумала, что надо поподробнее узнать про эту писательницу.

Но все эти книги еще не вышли в печать. Их нет ни в одном магазине. И тем не менее – вот они, на полке, прямо у меня под носом.

Прикасаюсь к томику Сэлинджера. Не к этой ли книге Фрида прикладывала мою ладонь, пытаясь доказать реальность нашего мира? Снова встряхиваю головой: надо срочно собраться с мыслями. Да, кажется, именно к ней. Во всяком случае, мне так кажется.

Точно не помню.

Я вспоминаю события последних недель. Простые мелочи, из которых складывалась моя жизнь, уютная и беззаботная. Спокойные пробуждения по утрам, привычная работа в магазине. Нежные и лиричные послания от мамы. Газетный некролог с именем Ларса, вовремя подвернувшийся под руку. Встреча с несчастным и жалким Кевином, убедившая меня в том, что много лет назад я приняла правильное решение. Бесплатные напитки вчера вечером – угощение от бармена.

И, наконец, родители, которые полетели правильным рейсом. Их самолет не рухнул в Тихий океан и благополучно долетел до места назначения. Какое счастье!

«Не бросай меня здесь, не хочу тосковать о несбывшемся. Пусть будет больно, пусть все закончится. Может, я еще сумею полюбить…» – поет Пэтси.

Я смотрю на Фриду. Она не сводит с меня понимающего взгляда. Ждет, пока я что-нибудь скажу.

– Сестренка… – выдавливаю я. И больше мне добавить нечего.