Осенью 1819 г. чума появилась в Яссах, Браилове, Савке, Горичанах и Атанах, где унесла жизни 82 человек. В Яссах болезнь распознали правильно, но лишь тогда, когда она распространилась по всему городу. Эпидемия везде вскоре прекратилась, и только в одном местечке Бессарабии отмечено несколько заболеваний чумой в 1820 г.

В 1824 г. чума снова появилась в Бессарабии. В городке Тучкове, недавно построенном вблизи от Измаила, на Дунае, между 9 и 13 ноября в одной семье заболело и умерло 4 человека. У троих человек болезнь длилась не более 3 дней, у одного — только 22 часа. Быстрая гибель больных встревожила местные власти, и этот дом вместе с соседними был оцеплен военным караулом. На следующий день в Измаил прибыл бессарабский губернатор с несколькими врачами. Два трупа были вырыты и у них обнаружены бубоны в пахах.

Через три дня в оцепленных домах появились новые заболевания, характер которых не вызывал сом нений — в городе чума. Вскоре появились заболевания и среди солдат оцепления. Потом выяснили, что один из солдат, стоявших в оцеплении, ночью пошел в зараженный дом и попросил поесть. На следующий день у него развились симптомы какой-то болезни, но так как о своем поступке он никому не рассказал, его отправили в госпиталь, где у него развилась чума. В короткое время в госпитале умерло еще 34 солдата, причем у некоторых из них наблюдались симптомы легочной чумы. Заболевшие жаловались на давление и боли в груди, отдышку, кашель и выделяли при этом кровавую мокроту с кровью или алую, пенистую кровь. Наблюдалась кровавая рвота и кровавые поносы. В Тучкове с ноября 1824 г. по февраль 1825 г, заболело чумой 83 человека, из них умерло 75 (Дербек Ф.А., 1905).

При появлении заболеваний были приняты экстренные меры. Кроме военных кордонов, все 14 зараженных домов, к счастью, находившихся в одном конце города, были окружены глубоким рвом. Оцепленные дома окуривали хлором, их деревянные части обмывали щелоком. Больных забирали в лазарет, тоже окруженный рвом и военным караулом.

Постели и платье больных сжигали, домашних животных убивали. Из лазарета выздоровевших после обмывания разведенной серной кислотой переводили в карантинный дом, где держали еще 24–40 суток, затем подвергали вторичному «очищению» и только потом отпускали как «неопасных». Умерших хоронили далеко в поле, густо засыпая негашеной известью.

Карантин был наложен на весь город. Его немедленно окружили воинскими частями, выезд разрешили только по специальным пропускам после 16-дневного карантина. Город разделили на 4 участка, в каждом из которых назначили смотрителя и врача, ежедневно обходивших дома своего участка. Оцепление зараженного участка города Тучкова показалось бессарабскому губернатору недостаточным, поэтому город окружили еще и рвом, кроме той его стороны, которая выходила к Дунаю. Вдоль рва поставили солдат, которым приказали стрелять н любого, кто попытается прорваться через кордон. Бедных и лишенных заработка содержали все время оцепления за казенный счет. Губернатор находился все время эпидемии при кордоне, но ежедневно отправлялся в оцепленный город контролировать точное исполнение всех санитарных мер.

После 3 февраля 1825 г. в Тучкове заболевших чумой жителей не было, но только 15 марта карантин был снят и после благодарственного молебствия, полностью восстановлено сообщение города с внеш ним миром.

Кроме Тучкова, в 1825 г. чума в Бессарабии обнаружилась в колонии Барт и в Измаиле. Первые заболевания в колонии зарегистрированы в январе, всего там заболело 30 человек, из которых 22 умерли.

В феврале заболевания прекратились. В колонии Барт все вымершие дома сожгли вместе с имуществом. О количестве заболевших в Измаиле сведений нет. При появлении чумы проводились те же мероприятия, что и в Тучкове.

В 1824 г. Волынская область официально считалась свободной от чумы, но о ее присутствии здесь не подозревали несколько месяцев.

В местечке Корце эпидемия началась весной 1825 г. среди русских солдат и проявила себя только воспалениями лимфатических узлов. Доктор Чернобаев заметил бубон ниже паха сначала у одного лихорадящего больного, затем у другого, далее еще у семи человек. Эти бубоны благополучно нагноились, и смертельных исходов не было. Время для массовых эпидемий в русских войсках не пришло — чумной очаг еще только «разогревался».

В 1826 г. вспыхнула сильная эпидемия чумы в Константинополе.

В 1827 г. чума появлялась в разных местах Валахии и Молдавии, хотя не всегда и не везде ее диагностировали, видимо, по тем же причинам, что и в Волынской области.

Эпидемия чумы 1828–1830 гг. в Дунайской армии. В апреле 1828 г. Россия объявила войну Турции. Боевые операции начались одновременно на Балканском полуострове и на Кавказе. Стотысячная русская армия перешла реку Прут и заняла Дунайские княжества, в мае были заняты Браилов и Бухарест, а в октябре пала Варна.

Перед выступлением в поход русское командование на Балканах было предупреждено о неблагоприятной эпидемической обстановке на предполагаемом театре военных действий. В частности, врачам армии были разосланы «Практические замечания о чуме, о болезнях жаркому климату свойственных и перемежающих лихорадках», составленные главным военно-медицинским инспектором армии и директором Медицинского департамента Военного министерства баронетом Я. Виллие.

Едва начались военные действия, всякие предосторожности против чумы оказались забытыми, а результаты не замедлили сказаться: в мае в Бухаресте было уже много больных чумой солдат. На совещании русских и бухарестских врачей решено принять строгие предохранительные меры. Непризнанию болезни чумой способствовали местные врачи, уверявшие русское командование, что «наблюдаемая болезнь появляется ежегодно в Валахии и Молдавии и не представляет опасности».

Русское командование организовало противочумную комиссию, и по ее предложению город разделили на несколько участков. В каждый назначили врача и пристава: первый обязан осматривать заболевших, второй — следить за исполнением санитарных правил. Для больных чумой организовали специальный лазарет.

Жители обязывались немедленно заявлять о каждом заболевшем. Дома, где их обнаруживали, оцеплялись и окуривались хлором. На дворах и улицах жгли кучи навоза «для курения», деньги обмывали в уксусе, бродячих собак и кошек убивали.

Выезд из города разрешался только по удостоверению от врача. Войска из Бухареста вывели, но среди них уже распространилась болезнь. Чтобы предупредить занос чумы из действующей армии в Россию, вдоль Прута, Днестра и нижнего течения Дуная установили карантины. Въезд в Россию разрешался только после 21-дневного карантина и окуривания хлорным газом.

Болезнь не всегда появлялась в известной для врачей клинической форме. Иногда появлялась лихорадка с бубонами, но без петехий; иногда петехии без бубонов; в иных случаях наблюдались пузырьки, наполненные жидкостью (возможно, эти симптомы вообще к чуме отношения не имели, либо речь шла о кожной форме болезни); глаза заболевшего мутные, язык густо покрыт белым налетом; наблюдались поносы и рвота; кровотечения из носа и рта, бред. Иногда смерть наступала очень быстро («apoplektisch»), до развития наружных симптомов чумы. Легочных форм болезни не наблюдали.

Летом эпидемия несколько утихла, но в августе возобновилась с новой силой, особенно в отряде, осаждавшем Журжу. Во время отправки больных солдат из лагеря, у них наблюдалась только лихорадка, чумы никто не подозревал. По прибытии в Бухарестский военный госпиталь, у солдат появились карбункулы и бубоны. Чума появилась в соседних с Бухарестом деревнях, к осени ею было уже поражено более 30 населенных пунктов.

Для борьбы с эпидемией устроили чумные госпитали и карантины, в деревни назначили врачей и военных чиновников для наблюдения за исполнением всех предписываемых правил.

Многочисленные заболевания среди русских войск сильно встревожили командование, которое решило, что виной всему плохая работа врачей. Поэтому первая противочумная комиссия была распущена и на ее месте создана «Верховная противочумная комиссия», состоявшая исключительно из генералов и полковников.

Комиссия начала свою деятельность с того, что объявила виной всему невежество военных врачей, что «на их место следует поставить гражданских врачей» и т. п. Главным врачам и смотрителям госпиталей объявлялось, что если в лазарете или госпитале появится чума, то их отдадут под суд.

Чума продолжалась, и по возвращении части войск на зимние квартиры в Молдавию, она обнаружилась в Фокшанах, в Яссах и проникла даже в деревню Сатурново Бессарабской губернии. Тогда совершилось нечто совершенно невероятное; заседавшая в Яссах особая противочумная комиссия стала сомневаться, действительно ли болезнь, против распространения которой так долго и безуспешно боролись, была чумой. В комиссию явился какой-то молдавский боярин, предложивший лечить чуму вином, икрой и луком, и предложение его оказалось принято! Было предписано давать больным в военном госпитале ежедневно 1,5 фунта молдавского вина, 0,25 фунта икры и 0,33 фунта луку! Один из членов ясской комиссии, очень заслуженный врач, доктор И конников, положивший немало трудов в борьбе с чумой и сделавшийся, наконец, жертвой этой болезни, высказался неодобрительно о таком назначении и за это был удален из комиссии и заменен более покладистым доктором Геслингом. Когда из бухарестской верховной комиссии в ясскую комиссию прибыло уведомление о предстоящем прибытии инвалидов, заразившихся на пути чумой, навстречу инвалидам был выслан чиновник, который, осмотрев больных, решил, что они страдают не чумой. Бубоны у них зависят от венерической болезни, плохого питания, сырого климата и тяжелого похода, и это мнение чиновника было принято ясской комиссией. Вскоре начались разные послабления на карантинной линии на Пруте, и путешественников стали пропускать в Россию, довольствуясь простым окуриванием их. В это время упомянутый чиновник выразил свой «взгляд на чуму и ея пресечение» в особой брошюре, которая доктором Геслингом и комиссией была разослана врачам в армию! Одновременно появилось другое наставление, составленное одним из членов ясской комиссии, молдаванским агою, который советовал в самом начале болезни назначить свежевыжатый сок из лошадиного помета в количестве 40—100 драхм, а за неимением тако-иого, такое же количество деревянного масла. Председатель ясской ко миссии герой войны 1812 г., генерал-майор С.И. Маевский (1779–1848), также пустился в рассуждения о чуме и решил, что наблюдавшаяся болезнь не чума и все предложенные врачами меры против эпидемии — ерунда.

Пока должностные лица в Яссах благодушно пили молдавское вино, закусывали его луком, пассионарный доктор Шлегель продолжал самостоятельно бороться с эпидемией чумы в окрестностях Бухареста. Он произвел «очищение» в 61 деревне и, по предписанию генерала Рота, принял меры против появления чумы в Базарджике и в Варне, велев с этой целью прекратить всякое сообщение между Гирсовом и этими городами. В Базарджике он созвал противочумную комиссию, а Варне ввел еженедельные осмотры жителей и войск. Противоречия в действиях санитарной администрации продолжались. В течение всего похода 1828 г. чума отрицалась, но одновременно с ней боролись.

В начале 1829 г. эпидемия обманчиво затихла, в феврале выявлено наименьшее число больных чумой в войсках. Во время похода 1828 г. от чумы погибло много врачей, и их пришлось срочно заменять молодыми врачами, выпущенными из университетов и академий раньше установленного срока, а также иностранцами, ни слова не знавшими по-русски.

Кроме чумы, в армии было много больных с «перемежающейся ли хорадкой», дизентерией и другими болезнями. Ежемесячное число больных в госпиталях и в войсковых лазаретах с мая 1828 г. по май 1829 г., при средней численности армии в 144060 человек, составляло 34 916 больных, а умирало иногда по 3030 человек.

Бессильная бороться против эпидемий, часть военно-медицинской администрации пошла по следам ясской противочумной комиссии. Назначенный в феврале 1829 г. новый генерал-штаб-доктор Витт начал с того, что стал отрицать существование чумы. Затрудняясь дать «этой болезни настоящее систематическое название», Витт придумывал для нее мудреные наименования, вроде «нервно-тифозной и чумоподобной лихорадки», а в выпущенной через несколько лет книге он писал: «Описываемую здесь южную эпидемическую тифозную горячку, или так называемую Валахскую язву, нельзя назвать ни восточной чумой, ни другой какой-либо новой болезнью; но она в этом крае есть обыкновенная, от эпидемических и местных причин зависящая язва».

Но то же время он не отрицал ее заразительность, но она, по его мнению, «…была условна, подобно заразительности других эпидемичес ких горячек, как-то: госпитальной, тюремной, корабельной и проч…» Подобное мнение генерал-штаб-доктора русской армии отнюдь не способствовало успешной борьбе с чумой на театре военных действий.

Начался чумной апокалипсис. В середине мая 1829 г. эпидемии вспыхнули в Варне, Галаце, Браилове, Черноводах, Каларзшах, Баба-даге, Кюстенджи, Мангами, Базарджике и Каварне. В июне чума внош. появилась в Бессарабии. Количество больных непрерывно росло. В мае 1829 г. в госпиталях и войсках было 50689 больных, в июне — 55 856, п июле — 64 646, в августе — 89 017, в сентябре — 93 607 человек.

В Варне находились резервы, запасные склады и цейхгаузы всей русской армии. Больных чумой еще в мае вывезли из города и разместили в палатках на берегу моря. Со временем там образовался целый лагерь. В июне все городские госпитали были эвакуированы, больные находились в палатках за городом. Затем вывели всех жителей из города, указав им места для поселения в поле и лесу, а город заперли. It июне и до средины июля был разгар эпидемии: на улицах, в канавах, на полях — везде валялись трупы и умирающие. Из госпиталя трупы вывозились возами, «как дрова». Постепенно смертность стала сни жаться. В конце августа поступило в лазарет мало больных с «явными симптомами чумы», в сентябре эпидемия прекратилась. С 5 июня по 26 августа в Варне поступило в госпиталя больных с явными симптомами чумы 5170 человек, из них погибли 3932 человека. Из 41 врача заразились чумой 28, из них погибли 20 человек.

В некоторых местах чума лютовала с такой силой, что умирали не только все больные, но и все врачи и остальной госпитальный персонал, не оставалось никого, кто бы сообщил «по команде» об исходе эпидемии. Трагедия разыгралась в военном госпитале в Кюстенджи. 1 мая 1829 г. по 1 апреля 1830 г. там находилось 1727 больных, из которых умерло 1342 человека. Несколько раз приходилось полностью менять персонал госпиталя из-за его гибели.

Средняя смертность от болезней в армии составляла с мая 1829 г. по апрель 1830 г. 43,4 на каждую 1 тыс. человек среднесписочного состава в месяц. В качестве примера мероприятий, которые тогда считали нужным проводить в военных гарнизонах при появлении чумы, приведем перечень мероприятий, рекомендованных доктором Н.Я. Чернобаевым при появлении болезни в крепости Кюстенджи: 1) вывести здоровых людей гарнизона в поле; 2) в госпитале служителей одеть в предохранительное платье, пропитанное дегтем; 3) отделить в госпитале те палаты, в которых больные уже имели признаки чумы, приставив к ним караул; 4) прекратить частый перевод больных из одного отделения госпиталя в другое, смотря по роду болезни; 5) при подозрении на чуму людей выводить в редут; 6) отделить тяжелобольных от вновь поступающих.

Вместе с наступающими войсками, и не обращая внимание на карантины и очищения, чума «перевалила» через Балканские горы, и в сентябре появилась в Айдосе, а в октябре — в войсках, стоящих вокруг Адрианополя. В декабре здесь умирало от чумы ежедневно по 50–60 и даже по 70 человек. И з 4700 больных чумой, бывших в госпитале, осталось в живых 1200, а из охраняющего его батальона — только одна треть состава. Умерло 8 врачей, в том числе и главный врач. Чума появилась и среди гражданского населения Адрианополя. Война закончилась в сентябре 1829 г., но русские войска оставались в Европейской Турции до июля 1830 г. В марте — апреле 1830 г. эпидемия чумы среди русских войск начала стихать, и ко времени ухода их с Балкан фиксировались лишь единичные заболевания.

Перед отправкой в Россию, всю армию подвергли 42-дневному карантину и очищению. Тщательному очищению подвергались также все пораженные болезнью районы Молдавии, Валахии и Бессарабии. Жители этих мест под присягой должны были заявить, что не будут скрывать пи больных, ни зараженных вещей. Затем произведен их поголовный осмотр и очищение. Вдоль болгарской границы и Прута была учреждена карантинная линия.

Всего во время этой войны в русской армии на Балканах с мая 1828 г. по июль 1830 г. умерло от чумы 23 098 человек, а было убито и умерло от ран около 20 000. От чумы погибло не менее 300 врачей.

Эпидемия чумы 1828–1829 гг. в Кавказской армии. С 1819 г. по 1827 г. чумы в Грузии не было, но в соседних турецких владениях чумные эпидемии почти не прекращались. В 1824 г. чума обнаружилась в горной местности между Трабзоном и Эрзурумом, а в 1825 г. в Эривани.

В 1827 г. чума снова была в Эрзуруме, в 1828 г. эпидемия продолжалась в некоторых местностях Эрзурумского пашалыка. Зная об этом, командующий русскими войсками на Кавказе Паскевич предпринял серьезные меры. Для борьбы с чумой в Кавказской армии им был создан особый комитет, выработавший специальные правила для «предохранения войск от заразы и недопущения ее в Грузию». Правила были разосланы всем командирам военных частей и объявлены жителям. Было приказано, чтобы сообщение с действующей армией происходило только через строго определенные пункты, где предполагалось учредить карантины. Эти пункты были следующие: Гумры, Цалка, Гергеры и Сурам. Здесь были устроены временные карантины.

После взятия Карса в июне 1828 г., среди пленных турок были обнаружены больные чумой, а через несколько дней чума появились и среди русских солдат.

По приказу Паскевича войска немедленно рассредоточились так, что между отдельными полками, батальонами, ротами и даже отдельными палатками оставлялось значительное свободное пространство. Все личные вещи и даже сбрую приказано погрузить на 24 часа в проточную воду или на 48 часов в стоячую, а всему личному составу армии ежедневно купаться. Лошади и обоз обмывались в реке. Солдатам запрещалось прикасаться к чему-либо голыми руками, и поэтому им выдали перчатки, смазанные маслом или жиром. Всех «от фельдмаршала до барабанщика» ежедневно осматривали врачи, раздевая донага. Больных и сомнительных немедленно изолировали, а тех, кто жил с ними в палатке, вместе с вещами удаляли в карантин.

Рациональные и строго проводимые Паскевичем меры сыграли свою роль: через 16 дней после первых заболеваний чума прекратилась, и войска двинулись дальше. За то время заболело только 60 человек.

В Карсе же среди местных жителей и поставленного там гарнизона заболевания продолжались до ноября 1828 г. Чумной очаг в Карсе имел явно вторичный крысиный характер, это проявлялось тем, что болели жители только отдельных кварталов города. Своего максимума эпидемия достигла в августе, когда ежедневно заболевало до 70 человек. За три месяца среди местных жителей умерло от чумы более 2600 человек, выздоровели только 46 человек. В гарнизоне за три месяца выявлено больных чумой 146 человек, из которых половина выздоровела.

Несмотря на принимаемые меры (организация карантинов и кордонов), чума вспыхнула в Грузии — вначале в Горийском уезде, а в конце 1828 г. и в других уездах Грузии и Армении. Ее появление объяснялось тогда следующим образом. В Гумре заболевших по дороге турок не обмыв, и не отделив от других больных, поместили в госпиталь. От них чума распространилась сначала в госпитале, потом в городе. Эпидемия прекратилась только в средине октября, после того, как умерло большое число жителей и половина госпитальных больных.

Однако на этот раз чума не распространилась на все Закавказье, как но время предыдущих пульсаций природных очагов Великого Евразийского чумного «излома» (1773–1819). Во многих местностях она ограничилась спорадическими заболеваниями или отдельными небольшими эпидемическими вспышками — Закавказские очаги чумы угасали.

Иван Федорович Паскевич (1782–1856)

Граф Эриванский (1828), светлейший князь Варшавский (1831), российский генерал-фельдмаршал (1829). В 1827–1830 гг. командующий отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющий в Грузии во время русско-персидских и русско-турецких войн, с 1831 г. наместник Царства Польского. Подавил Польское восстание (1830–1831) и Венгерскую революцию (1848–1849). В Крымскую войну главнокомандующий войсками на западных границах и на Дунае (1853–1854).

Несомненно, положительную роль сыграли и проводимые мероприятия. При появлении чумы населенный пункт окружался военным караулом. Вся территория его подразделялась на участки, в каждый из которых назначался врач. Больные изолировались, а дома, где они жили, обмывались, проветривались и затем заново оштукатуривались.

Русским командованием учитывались мусульманские традиции. В Карсе, по просьбе мусульманского духовенства, для осмотра женщин и детей вместо врачей назначены «особые старухи»; разрешено соблюдение мусульманских обрядов при похоронах; жителям предоставлена возможность выдерживать карантинный срок у себя дома. Из пораженных болезнью населенных пунктов войска выводились в лагерь. Все лица, выезжающие из Грузии в Россию, подвергались 2 раза 14-днев-ному карантину: первый раз — в Екатеринограде, второй — в Кизляре. На расходы по борьбе с эпидемией чумы ассигновано 60 тыс. рублей, затем выделено еще столько же.

Александр Сергеевич Пушкин (1799–1837)

Великий русский поэт. Участник похода на Эрзурум (Арзрум) в 1829 г. В записках об Эрзурумском похо де, относящимся к 14 июля, у него есть следующие описания: «Возвращаясь во дворец, узнал от Коновницы на, стоящего в карауле, что в Арзруме открылась чума, Мне тотчас представились ужасы карантина, и я в тот же день решился оставить армию. Мысль о присутствии чумы очень неприятна с непривычки… Любопытство однако ж превозмогло; на другой день я отправился с лекарем в лагерь, где находились зачумленные. Я не сошел с лошади и взял предосторожность стать по ветру. Из палатки вывели нам больного; он был чрезвычайно бледен и шатался как пьяный. Другой больной лежал без памяти. Осмотрев больного и обещав несчастному скорое выздоровление, я обратил внимание на двух турков, которые выводили его под руки, раздевали, щупали, как будто чума была не что иное, как насморк».

К концу 1829 г. эпидемия чумы полностью прекратилась в Грузии, но в 1830 г. поступали сообщения о случаях чумы в Армянской области (пульсация Закавказского высокогорного очага чума).

Клиника болезни. И з описаний врачей, наблюдавших чуму в дунайской армии и на Кавказе, следует, что болезнь протекала со всеми характерными явлениями бубонной и септической чумы. У больных наблюдались: озноб, жар, тошнота, петехии и карбункулы. О легочных явлениях у отдельных больных упоминается только в связи с эпидемией в Тучкове. Болезнь отличалась очень быстрым и бурным течением и крайней злокачественностью. Бывали случаи, когда больные умирали в течение 3–7 часов, без проявления наружных симптомов, в других случаях болезнь продолжалась от 3 до 11 суток. В начале эпидемии бубоны часто предшествовали лихорадке и не отличались злокачественностью. Иногда бубоны оставались целый месяц «в состоянии затвердения, без следов горячки». У некоторых людей болезнь ограничивалась появлением бубонов и карбункулов с «легкой лихорадкой», у других появлялись только бубоны, которые медленно нагнаивались «без видимого общего страдания организма». Эти заболевания «практика причисляла к чуме» только потому, что они наблюдались во время эпидемии чумы. В конце эпидемии положение изменилось: бубоны появлялись «после горячки»; при особенно быстром течении болезни они появлялись иногда перед смертью. Чаще всего наблюдались паховые, или правильнее их назвать, подпаховые бубоны, реже под мышками, под челюстями и около ушей. Между легкими и тяжелыми случаями болезни была масса переходных состояний, в зависимости от восприимчивости и «конституции» больного, «количества и качества чумного яда». Карбункулы наблюдались реже, чем бубоны и на всех частях тела, от 1 до 8 карбункулов у одного больного. Появление бубоном или карбункулов за ушами и на шее всегда вело к смерти. При появлении поноса или кровавого кашля (Тучков, 1824–1825 гг.) обычно наступал смертельный исход. Напротив, пот служил признаком благополучного окончания болезни. Нагноение бубонов происходило медленно. Одновременно с лимфатическими железами разрушались и соседняя клетчатка на большом протяжении. Кожа, напротив, в эту эпидемию воспалялась мало и медленно разрушалась, и поэтому нарывы прорывались поздно, иногда уже после полного некроза железы и глубоких тканей. Заживление нагноившихся бубонов шло медленно, оно длилось 18–20 дней, а иногда и дольше — до 6 недель. Иногда в гноящихся бубонах заводились черви. Очищение и заживление карбункулов длилось 14–20 дней и сопровождалось образованием глубоких рубцов и сращениями кожи с мышцами. Петехии, видимо, встречались не во всех случаях чумы. Наблюдалась определенная разница в чувствительности к чуме у турок и русских. Турки переносили чуму легче. Почти все авторы сообщают о повторных случаях заболевания чумой. Очень странно чума проявила себя в Кюстенджи. Среди местных жителей и русского персонала госпиталя, не заболевших потом чумой, не было ни одного человека, кто бы не чувствовал более или менее продолжительной боли в паховых или подмышечных лимфатических узлах.

Лечение. Мало чем отличалось от лечения, использованного в предыдущие эпидемии чумы XIX столетия. Прежде всего, применялись противовоспалительные средства. К ним тогда относили кровопускания, пиявки, прикладывание снега к голове, обмывание тела холодной водой, шпанские мушки на разные части тела. При тошноте назначали рвотные средства. Внутрь давали наперстянку, селитру, разные потогонные средства. Некоторые врачи придавали значение втираниям горячего деревянного или льняного масел. В качестве возбуждающих средств назначали хлористый аммоний, валериану. В качестве жаропонижающих применяли сернокислый хинин или хинную кору. При лечении бубонов считали полезным их как можно более раннее нагноение, для чего применяли различные пластыри и припарки. Нагноивш ийся бубон вскрывали ланцетом, рану промывали водой, затем накладывали по вязку с маслом, различными вяжущими составами или раствором хлористого кальция (при «антоновом огне»). При обнаружении в ране червей против них использовали скипидар.