В Уфе жила маленькая девочка по имени Альфия и носила очки на больших черных глазах. Девочке было всего пять или шесть лет, но она уже работала юристом в каком-то коммерческом предприятии. У девочки был муж на десять лет ее младше и подрастала дочка, которой стукнуло уже семьдесят пять. Альфия была очень добрая — и это было ее отличительной чертой всю жизнь. Отличительная черта, если кто не знает, это жена отличительного черта, который живет у тебя в голове и отличает черное от белого, добро от зла, мальчиков от девочек и тебя от меня. Без отличительного черта ты был(а) бы не сам(а) собой, а черт знает кем… Да, про Альфию. Она, как я уже сказал, была очень добрая и даже не душила мужа, когда он забывал вынести мусорное ведро, и никогда не плевала в чай дочке, если та возвращалась домой позже девяти вечера. Она знала, что муж младше ее, а дочка в том возрасте, что сама может решать, когда ей возвращаться домой, даром что во второй класс ходит. Но настолько же, насколько Альфия была доброй, настолько же были злыми ее муж и дочь. Они были такими подлыми и коварными, что даже вступили в сексуальную связь друг с другом, чтобы досадить Альфие. Но так как та была слишком добрая, она или не замечала этого, или попросту закрывала на все глаза. Даже когда они отрезали голову ее маме, которая приехала к ним на два дня погостить, и запекли ее в тесте, Альфия сделала вид, что ничего не произошло. А все из-за того, что Альфия очень любила классическую музыку, особенно третью и седьмую симфонии Бетховена. Она включала их на всю громкость и, чем больше слушала, тем добрее становилась, но, к сожалению, на мужа с дочкой это оказывало совершенно противоположный эффект. Они начинали кидать в Альфию ножи и тарелки, а один раз даже ударили ее по голове пишущей машинкой. Даже соседи иногда кричали им из-за стенки, что они сами сейчас придут и выкинут Альфию из окна. Она же, как всегда, делала вид, будто ничего не происходит, потому что была очень доброй. И включала магнитофон еще громче. Но долго так продолжаться не могло, потому что если долго слушать музыку с такой громкостью, то ни одни уши не выдержат — и добрая Альфия, в конце концов, оглохла. Теперь муж и дочь могли сколько угодно разговаривать при ней матом и даже кричать ей прямо в ухо, что борщ она готовить не умеет и что Бетховен не композитор, а сенбернар из американского фильма. Альфия все пропускала мимо ушей.

Однажды ей приснилось, что в дверь позвонили, а так как во сне она еще не привыкла быть глухой, то, услышав звонок, сразу же побежала открывать. На пороге стоял Бетховен и вилял хвостом. Он спросил, можно ли ему войти и есть ли в доме фортепиано. Когда Альфия попыталась что-то ответить, он прервал ее, сказав, что это бесполезно, потому что он абсолютно глухой. У Альфии не было фортепиано, но, так как это был сон, то в гостиной оказался целый рояль. Они перенесли его на кухню и Бетховен заиграл Аппассионату. Альфия накормила его борщом и он сказал, что это очень вкусный борщ, поэтому он придет завтра и сыграет что-нибудь еще.

Так прошли месяцы. Бетховен приходил каждую ночь и играл все то, что написал при жизни, а когда репертуар был исчерпан, то и то, что успел сочинить после смерти, а Альфия кормила его борщом и он вилял хвостом еще радостнее.

За это время соседи Альфии совсем озверели, так как музыка великого композитора стала преследовать их даже во сне. Они бессильно сжимали зубы, писали на дверях Альфии непристойные гадости, похитили ее дочку, отрезав ей ухо, которое Альфия получила в конверте вместе с запиской, что если музыка не прекратится, мы отрежем твоей дочке все, что только можно; с уважением, твои любящие соседи. Дошло до того, что мужа Альфии стали каждый вечер жестоко избивать, когда он возвращался с работы, и теперь он больше не мог ни выполнять свои супружеские обязанности, ни нарушать их с кем-нибудь другим. Но Альфия ни на кого не держала зла, потому что сам Бетховен играл ей каждую ночь свои удивительные произведения. Когда ее мужа наконец забили до смерти и прислали бандеролью левое полушарие мозга ее дочери, она все отдала в Банк органов и деньги брать отказалась, так как была чужда корысти.

И пришел тот день, когда дверь ее квартиры взломали, потому что она не услышала звонка, и вошел Бетховен, как всегда, виляя рыжим хвостом. Он что-то сказал, но она не могла понять что, потому что была глухой, и осознала, что это вовсе не сон. На кухне не было никакого рояля, а за окнами светило самое обыкновенное солнце, и в ушах была тишина. Бетховен подвел ее к окну и указал пальцем на белый автомобиль, ожидающий их у подъезда.

Затаив дыхание, соседи из своих окон следили, как статный мужчина с мохнатым хвостом помогает Альфие сесть в автомобиль, который через минуту увез ее из их жизни навсегда. Даже ее квартира номер сорок шесть исчезла из дома, и все, кто приходил к соседям в гости, удивлялись, почему за дверью с номером сорок пять сразу следует дверь с номером сорок семь? Соседи пожимали плечами и говорили, что настоящее искусство — это магия, сила которой не знает границ и может сделать все, что угодно. От этих слов гости спохватывались, что совсем забыли о подарке, который принесли с собой, и доставали из своих сумок компакты Бетховена, после чего все молча пили чай под завораживающие звуки Лунной сонаты, стараясь не смотреть друг другу в глаза.