Теперь всё было в порядке! Бабушка Наташа получила новое свидетельство судоводителя-любителя, и мы после обеда решили укладываться.

Дедушка ел очень медленно, а мне хотелось как можно скорее заняться делом, и я всё время крутился.

— Не будь привередливым! — прикрикнула на меня бабушка Наташа. — Надо есть то, что есть в доме!

— А разве мы едим то, чего нет в доме? — спросил я удивлённый.

Бабушка Наташа сделала вид, что не слышит, а дедушка улыбнулся и сказал:

— Раз уж тебе не терпится, то полезай на антресоли, стащи оттуда серый фибровый чемодан, поставь его в кабинете и жди меня.

Я приволок чемодан, посидел около него, потом не вытерпел и раскрыл. Там оказалась уйма интересных вещичек. Например, всевозможной формы грузила. Одни, как горох, маленькие, другие продолговатые, похожие на фасоль. Были и огромные, как дикие груши. Потом пошли поплавки — деревянные, пробковые, из перьев всевозможных цветов. Такие же яркие, какими украшают себя папуасы. В большой пластмассовой коробке лежало множество золотых и серебряных рыбок. Это были блёсны для спиннинга. Наверное, хорошо бы ими украшать ёлку. Всё равно они зимой лежат без дела. Коробочки из-под леденцов были набиты крючками, большими и совсем маленькими-маленькими. Дедушка ловил разную рыбу.

Только я успел всё разложить по ковру, как в кабинет важно вошёл кот. До чего же любопытное животное! Первым делом обнюхал пустой чемодан, а потом улёгся в него. Полежал недолго, вылез и заинтересовался поплавками. Попробовал один, зелёненький, на зуб. Я на него шикнул, деликатно дал щелчок по затылку. Он забрался под диван. Но вижу: округлившимися глазами наблюдает из своей засады, как я разматываю лески. И вдруг как прыгнет! Он запутал все капроновые лески, перевернул все коробочки с крючками, разбросал в разные стороны грузила и поплавки. Я схватил его за шкуру, а он заорал, как будто его режут.

— Что тут происходит? — спросил вбежавший дедушка,

— Да вот… — показал я на кота.

— Тебе не было дано указаний рыться в чемодане, — строго остановил меня дедушка. — Ты нарушил дисциплину! А за это на корабле знаешь что бывает?

— Но ведь мы ещё не на корабле?

— Ты зачислен в экипаж. Сейчас у нас идёт подготовка к отплытию. Предупреждаю, что если ты не будешь с предельной точностью выполнять приказания капитана, ты будешь немедленно списан с корабля.

Я молчал. Вот если бы мама на меня так напустилась, я бы сразу расплакался, и за меня немедленно вступилась бы бабушка Настя. Она бы сказала, что нельзя так нервировать ребёнка, что нельзя доводить его до истерики, что он слабенький… А вот тут неизвестно, как поступить. Я боялся пуститься в слёзы. Вдруг дедушке это не понравится, и он отправит меня домой? Пока я думал, дедушка сердито смотрел на меня. Руки у него были заложены за спину, а брови нахмурены.

— Вот что, Виталий, — начал он наконец, — приведи всё это хозяйство в порядок, разложи все вещи по своим местам.

Не очень интересно было вытаскивать из ковра крючки, собирать грузила, распутывать лески… Но ничего не поделаешь. Приказ есть приказ!

Дедушка сел на диван. К нему подсела бабушка Наташа, и они тихонько стали разговаривать, не обращая на меня внимания.

— Не могу понять, Борис, почему ты вот так сразу ушёл из института? Ты же не собирался, совсем и не думал бросать научную работу. Ведь ты хотел только сократить нагрузку.

— Мой уход на пенсию это ход конём. Я объявил мат! Этого они никак не ожидали.

— Кто это «они»?

— Дирекция института. Ты бы видела, как вытянулись их физиономии!

— Считаешь, что ты их победил своим уходом?

— В институте некому руководить исследованиями, которые я не закончил. Значит, им придётся закрыть эту научную тему. Или подыскать кого-нибудь другого вместо меня, а это не так просто сделать.

— Это ту открытую лабораторию, в которой работают твои аспиранты, тоже придётся закрыть? — не выдержал я. — Но ведь ты же так радовался, когда её строили!

Дедушка отвернулся, тогда я — к бабушке:

— На середине Киевского водохранилища поставили ныряло. Машину такую, которая разводит волны. А волна — это страшный бич. Она разрушает берега. Приходится даже переселяться целым городам.

Зазвонил звонок. Я вскочил.

— Дедушка решил заставить волну не только не разрушать берега, а совсем наоборот — укреплять их! — сказал я торопливо и побежал открывать.

— Пришли они, твои аспиранты, дедушка, — сказал я шёпотом.

— Наташа, проведи их сюда! А ты забирай животных и марш отсюда, — сказал взволнованно дедушка.

Дядя Серёжа и дядя Костя, ну и, конечно, дедушка закрылись в кабинете. А бабушка Наташа начала гонять нас с Орланом по магазинам. То мы бежали за спичками, то за солью, то за чаем, то за хлебом… Как будто нельзя было купить всё сразу. А потом сказала, что мы у неё — первые помощники.

Аспиранты сидели долго, а когда ушли, дедушка сказал, чтобы я собирался копать червей.

Мы вооружились большой лопатой и пошли на склоны Днепра. Оказывается, черви живут не во всякой земле. Мы раз десять принимались рыть под разными кустами, и всё впустую, и только за рестораном «Кукушка» наткнулись на их гнездо. Червей надо было накопать много. А черви были маленькие, попадались редко. Дедушка работал лопатой, и по его лицу ручьями катился пот, а белая рубаха прилипла к спине. До чего же ему было тяжело! Да и я уже порядком устал ползать на коленях и рыться в земле.

— Зачем нам столько червей? Может быть, можно чуточку поменьше? — спросил я на всякий случай.

— Нельзя. На червя клюёт всякая рыба. Надо, чтобы червей хватило на весь месяц. А то будем голодать.

— Голодать? — удивился я.

— Во время путешествия основной нашей пищей будет рыба. Что поймаешь, то и поешь.

— А черви за месяц не умрут?

— Мы их будем подкармливать мукой и отрубями. И они не только не подохнут, а ещё будут расти и толстеть.

Солнце уж скатилось к самому горизонту, когда наконец мы покончили с червями.

Даже перевыполнили план.

Дедушка забрал у меня мешок с червями. Он был тяжёлым — ведь в него мы насыпали много жирной земли. Я взял лопату, и мы пошли домой. Дедушка ничуточки меня не жалел. Он же видел, как я устал и едва плёлся, а забрать у меня лопату не догадывался. Тогда я начал хромать.

— Что с твоей ногой?

— Наверное, ревматизм, от переутомления, — ответил я слабым голосом.

— Серьёзное заболевание. У моей прабабушки это случилось за час до её смерти, так что мужайся!

Я догадался, что дедушка пошутил, и мне стало обидно. А когда пришли домой, то бабушка Наташа воскликнула:

— Борис, на тебе лица нет, иди на балкон, полежи в качалке, а я приготовлю тебе ванну!

— На мне тоже лица нет, — напомнил я о себе.

— Ты просто грязный. Вот выкупаешься и сразу станешь свеженький как огурчик, а у дедушки — сердце.

А у меня как будто нет сердца!

Совсем уже вечером я сбегал домой, ещё раз простился с мамой, папой, бабушкой Настей, ещё раз объявил дворовым ребятам, что я ухожу в дальнее плавание.

Все ребята мне здорово завидовали. Вы бы видели, как они рассматривали мою тельняшку и матросскую бескозырку с ленточками, на которой золотыми буквами было написано: «Юнга». Это обмундирование мне подарила бабушка Наташа, Хороший она человек, догадливый.