Я уснула, наверное, только тогда, когда уже разъехались гости. Все лежала и боялась услышать стук в дверь, но постепенно усталость взяла своё. Проснулась резко и неожиданно от странного звука, похожего на чирканье спичкой. Открыла глаза и заметила, что полог раздвинут. Сердце подскочило к горлу, когда увидела Джаральда. Отчим медленно наклонился к прикроватному столику и зажёг маленькую свечу.

   — Доброй ночи, Рози, — улыбнулся он мне, будто зашёл пожелать приятных снов, а его присутствие в моей спальне — вещь сама собой разумеющаяся.

   Первый шок прошёл, я привстала в кровати и вновь ойкнула от испуга. Мои щиколотки опутывали верёвки, которые были привязаны к противоположным столбикам. Я склонилась вниз, чтобы скинуть петли, но граф отреагировал мгновенно: резко ухватил меня за запястья, завёл их над головой и прижал к матрасу одной рукой.

   — Граф... — горло перехватило, я не смогла продолжить.

   Джаральд молча провёл рукой по бедру, собирая ткань длинной сорочки и поднимая кверху, пока она не закрыла моё лицо. Я попробовала извернуться, и в этот момент отчим отпустил мои руки и одним резким движением стянул ночную рубашку через голову. Только вдохнуть успела, а он уже вновь сковал запястья мёртвой хваткой и быстро связал их третьей верёвкой над моей головой. Прошёл к основанию кровати и натянул крепкие путы, разводя ноги в стороны. После этого спокойно присел на край матраса, молча обводя меня взглядом. Я дёрнула руками, а он негромко сказал:

   — Не стоит трепыхаться, мотылёк. Это ещё один особенный узел, чем больше дёргаешься, тем больнее он впивается в кожу. Натрёшь ссадины, как будешь объяснять их происхождение?

   Я затихла, посмотрела ему в глаза и задала мучивший меня вопрос:

   — Побьёте меня?

   Джаральд приподнял одну бровь.

   — Ожидаешь, что начну избивать? С одной стороны, ты права, Рози, наказать действительно стоит. Никому не позволено вмешиваться в мои дела или портить личные вещи.

   Я прикрыла глаза, с трудом сглотнула, чувствуя себя такой незащищенной, неспособной оказать даже малейшее сопротивление. Мне было страшно и стыдно.

   — Ты немного забылась, Розалинда, не так ли? Решила посадить меня на диету?

   — Переедание вредно, граф, — я не удержалась от колкости, хотя грудь все ещё сводило холодом от дурного предчувствия и страха.

   Он нежно улыбнулся.

   — Всё больше убеждаюсь, что тебя нужно поучить хорошим манерам, пока совершенно не отбилась от рук. Вот только накажу не плёткой или палкой, моя нежная девочка, а тем способом, который доставит мне удовольствие.

   Он поднялся и, проследив за ним взглядом, увидела, как граф принёс и поставил на столик поднос. Отчим поднял свечу и поместил под глубокую керамическую чашку на ножках, рядом с ней обнаружилась толстая кисточка, небольшое серебряное ведёрко и маленькая пиала. Я пришла в замешательство.

   — Что это?

   — Какелон5, лёд, кисть и масло.

   — Зачем?

   Граф снова присел на край кровати, окинул меня довольным взглядом.

   — У тебя потрясающе красивое тело, Рози, и до этого момента я только мечтал рассмотреть его во всех подробностях, а теперь не устаю любоваться. Так давно желал стянуть с тебя всю одежду и коснуться каждого участка этой сливочной кожи.

   Он провёл кончиками пальцев по руке от локтя и ниже, погладил открытый ему бок, очертил бедро.

   — Ты взяла за правило, мотылёк, злить меня своей непокорностью. А поэтому я решил ещё раз продемонстрировать тебе искусство плетения узлов.

   Он коварно улыбнулся, а я вздрогнула.

   — Не нужно граф, уйдите, оставьте меня.

   — Это не входит в мои планы.

   Он отвернулся, взял в руку кисть, окунул в чашу и поднёс к моей шее. Я почувствовала терпкий и приятный запах шоколада. Кончик кисточки легонько провёл по коже, выводя замысловатый узор, я вздрогнула от обжигающего прикосновения, а Джаральд наклонился и тихонько подул.

   — Перестаньте! — взмолилась, уже понимая, что последует дальше.

   — Нет.

   — Немедленно, сию же секунду прекратите!

   — Бедная малышка. Такая беззащитная. Вся во власти ужасного деспотичного отчима. Мне искренне жаль тебя.

   Он склонился вниз, чтобы провести языком вдоль только что нарисованного узора. Я задрожала, откинула голову назад, открывая шею.

   — Страшно, Рози?

   Если бы не его вопрос, я бы и не поняла, насколько. Страшно, потому что не властна над собой, страшно, потому что не управляешь ситуацией и ничего не можешь поделать.

   — Отпустите, иначе закричу, — я снова рванулась, а верёвка больно впилась в запястья.

   — Закричишь и что? Позовёшь на помощь? Когда ты решила, что я пришёл избить тебя, то была к этому готова. Готова к телесному наказанию Рози. Так неужели это лучше моих ласк? Ты настолько привыкла, чтобы тебя били?

   — К этому нельзя привыкнуть.

   — Значит, Катрин не раз прикладывала свою руку?

   — Обычно она отдавала приказ слугам. Чего вы хотите, граф?

   — Хочу, чтобы ты стонала от удовольствия, чтобы просила меня не останавливаться, как тогда в лабиринте. Ты удивительно хороша в такие мгновения и даже не осознаёшь этого. Чувственность проскальзывает в каждом твоём движении, ты ласкова и покорна, когда отдаёшься охватившей тебя страсти. Меня возбуждает это сочетание, Рози, — он склонился, нежно коснулся губами ушной раковины, выдохнул хрипло, — очень.

   Отстранился, чтобы провести подушечками пальцев по моему подбородку и повернуть голову, принуждая посмотреть ему в глаза.

   — Даже не представляешь, какое это удовольствие, прикасаться к тебе. Поэтому, как бы ты ни просила, я не отпущу... пока.

   Я предприняла последнюю попытку остановить его.

   — Джаральд, умоляю, прошу, пожалуйста.

   — Умоляешь? Снова зовёшь по имени? Уже намного лучше, Рози, а теперь продолжим.

   И кисточка заскользила дальше по телу, плечам и груди, животу и внутренней стороне бёдер, выводя свои горячие узоры. Я вздрагивала, закусывала губу и пыталась ухватить пальцами узел, чтобы расплести верёвку. Джаральд увлечённо рисовал, закручивая удивительные завитки, следуя по самым чувствительным местам, и я только диву давалась, как он успел их запомнить. Мне показалось, что узел почти поддался, когда отчим оторвался от своего увлекательного занятия и очень нежно провёл пальцами вверх, от ключицы до локтевой впадинки и выше, к запястью, погладил ласково и вдруг резко дёрнул верёвку, затянув узел туже.

   — Ах!

   Граф молча склонился надо мной, лёгкий поцелуй пришёлся в основание шеи. Джаральд чуть прихватил зубами кожу, а потом его язык стал следовать по пути выведенного на коже рисунка, то нажимая, то почти не касаясь. Он слизывал с меня сладкие узоры, пока я дрожала, билась в прочных путах, будто мошка, пойманная в паутину. Поднимала голову, ловила его горящий взгляд, падала обратно на подушку, почти плакала от удовольствия, отчаяния, обжигающей страсти и безрассудного влечения.

   — Как сладко, Рози, — промолвил граф, на миг отрываясь от своего вкусного наказания. Он потянулся к серебряному ведёрку и вынул кусочек льда. Я вздрогнула, когда квадратный кубик лёг во впадинку между грудями. Джаральд обвёл его языком по кругу, собирая капли. Лёд таял и заскользил вниз, граф подхватил его губами, опуская до самого пупка, а потом ещё ниже, пока холод не обжёг возбуждённый крошечный бугорок. Отчим втянул кубик в рот и согрел чувствительную вершинку своим дыханием.

   Привстав на руках, Джаральд переместился выше и склонился к моему лицу, чтобы положить ледяной кубик мне в рот. Я с жадностью приняла его. После страстных ласк в горле ужасно пересохло, пить хотелось просто невероятно. Пока я наслаждалась этим необычным способом утолить свою жажду, Джаральд снова принялся мучить меня.

   Кисточка вернулась обратно, и обжигающий кончик обвёл ореол соска, а следом прошёлся кусочек льда. Шоколад мгновенно застыл, и горячие губы снова расплавили его. Теперь Джаральд сразу провёл прямую линию вниз, до припухшего бугорка, и язык незамедлительно слизал сладко-горькую пряность, задержавшись немного, чтобы скользнуть в узкую щель, отчего я резко прогнулась в пояснице, натянув и без того тугие верёвки. Лёд больше не остужал, а лишь распалял моё желание. Капли стекали в пупок, в ключицу, во все впадинки, скользили по груди, животу, между влажными складками, а отчим ловил их губами.

   Я медленно сходила с ума от обжигающих и ледяных прикосновений, от колючей сладкой ломоты в теле. Чувствовала почти физическую боль. Она прокатывалась под кожей, крутила меня, сжимала тело в сладких спазмах, мне хотелось вырваться из её объятий, освободиться от томительного болезненного возбуждения.

   Предупреждения отчима уже не помогали, верёвки впивались сильнее, натирали запястья, потому что я не могла не шевелиться, напротив, изгибалась и извивалась, не имея сил остановиться.

   — Я помню, что у тебя очень чувствительные ножки, — хрипло прошептал Джаральд. Он убрал кисть и лёд, давая мне возможность перевести дыхание, и потянулся к пиале, в которой оказалось золотистое оливковое масло. Смазал мне плечи, слегка помассировал, потом пробежался вдоль нежных полушарий груди, захватывая затвердевшие соски, погладил живот и бедра.

   Его массаж был таким откровенным и нежным. Граф гладил, сжимал, надавливал, разминал, подмечая мою малейшую реакцию и запоминая новые чувствительные участки, и наконец добрался до стоп. Он нежно раздвигал пальчики, массировал подушечки, пяточку и изящный свод. Я мурчала, как кошка на тёплом солнышке. Тело обмякло послушной глиной, само просилось к нему в руки, ждало горячего проникновения, хотело ощутить его силу, его движения и сладостную дрожь.

   Пальцы отчима творили своё волшебство, с каждым прикосновением разжигая желание уже до невозможного накала, пока оно не стало нестерпимым, и я потянулась к мужчине и невнятно молила о чем-то. Он ответил на мольбу тем, что освободил щиколотки из петель, мягко удерживая их ладонями, покрыл поцелуями, нежно прикусывая, втягивая в рот пальчики, легонько посасывая.

   Когда задохнулась на миг от ярких ощущений, отчим перевернул меня на живот, ловко продел щиколотки обратно в петли и оседлал мои бедра подобно наезднику. Он просунул член между ягодиц, сдавил их ладонями, но не вошёл внутрь, а двигался между упругими полушариями вверх и вниз, пока я не ощутила его напряжение, а в следующую секунду горячие капли упали мне на спину. Послышался негромкий удовлетворённый выдох, и Джаральд неспешно поднялся с меня. Грубая ткань заменила шелковистую нежность кожи. Граф стирал капли семени и масла с моей спины, ягодиц, небрежно проводя между лопаток, ног, по пояснице и бёдрам, а затем быстро развязал узел верёвки, удерживающей запястья, и отпустил меня на свободу.

   Я в полной мере теперь осознала, в чём состояло его наказание. Тело продолжало крутить от лихорадочного нетерпения. Ведь только сейчас ощущала его тяжесть, слышала хриплое дыхание и впитывала кожей его возбуждение, а теперь он отстранился, удовлетворённый, отплативший за моё безрассудство в полной мере. Свёл с ума и бросил на полпути, оставляя гулкое разочарование в разом опустевшей душе. Меня всё больше и больше охватывала тоска, вторившая ноющему желанию, не отпускавшему тело. И эта его небрежность и то, как он бросил мне кусок испачканной ткани, предлагая дальше вытираться самой.

   Слезы обиды и разочарования выступили на глазах. Я так хотела его, что готова была согласиться на все, лишь бы взял как угодно, но только не бросал вот так после ослепительных невозможных ласк. Я уткнулась носом в подушку, сдерживая рыдания, и почувствовала, как отчим склонился ко мне. Джаральд ухватил за волосы, поднимая моё лицо и поворачивая к себе.

   — Обидно, Рози? — он провёл большим пальцем по губам, разглядывая блестящие капли на мокрых ресницах. — Хочешь меня? Тогда хорошо попроси, и я подумаю.

   Покачала головой, не желая унижаться перед ним. Я не стану просить.

   Он усмехнулся холодно, с издёвкой, выпустил меня и склонился поднять брюки. Еле-еле нашла силы совладать с собой, выпустила подушку и села на кровати. Увидела рядом его белую рубашку, отбросила в сторону ту ткань, что он дал мне, и принялась тереть живот, бёдра и грудь нежным дорогим батистом, ожесточённо водя по напрягшимся соскам, по мокрому лону, стирая шоколад, масло и его прикосновения. Джаральд выпрямился, пристально наблюдая за моими действиями, а я бросила в него рубашкой точно так же, как это сделал он, и быстро натянула ночную сорочку, укрывая себя, своё тело, прячась от холодного взгляда.

   Его глаза сверкнули, но он молча склонился и поднял рубашку. Растянул на руках, разглядывая пятна, которыми я щедро одарила белоснежный батист.

   — Совсем как твоя простыня, Рози, — бросил Джаральд и натянул одежду на тело.

   Я подскочила, присмотрелась к кровати и по мере осмотра всё больше и больше нервничала. Господи, Джейн сразу же заметит эти ужасные пятна, как мне объяснить их происхождение? Если прислуга только предположит, что я провожу ночи не одна, и пойдут слухи...

   В отчаянии оглянулась на отчима, а в его руке блеснул маленький ключик.

   — Ключ от кладовки, в которой экономка хранит чистое белье, собирался отдать тебе перед уходом. Теперь подумал, что раз ты любишь пачкать вещи, значит с лёгкостью обойдёшься и такой постелью.

   Я закусила губу, а он отвернулся и направился к двери.

   — Постойте!

   Однако отчим уже остановился сам, рассматривая придвинутую к двери тумбочку.

   — Неудачное место для мебели, Рози, но если тебе нравится, могу подарить свой комод, он больше и тяжелее.

   Я опустила голову и негромко, с раскаянием в голосе произнесла:

   — Простите. Я не должна была прикасаться к вашим вещам и не имела права портить рубашку. Мне следовало послушно принять ваше наказание.

   Отчим развернулся и присел поверх тумбочки, закинув ногу на ногу.

   — Поздно, Рози, я уже слишком зол, чтобы выслушивать извинения. Да и слова неубедительны, действия — вот, что могло бы заставить меня пересмотреть ситуацию.

   — Что я могу сделать? — оставалось только покориться ему, переиграть графа не представлялось возможным.

   — Удиви меня, Рози.

   Я даже голову подняла.

   — Удивить? Вас?

   — Меня. У тебя это неплохо получается.

   — В каком смысле удивить?

   — В том самом, который мне понравится.

   — А... — я заколебалась на мгновение. Опять он вынуждал сделать первый шаг, снова хотел продемонстрировать, насколько тщетны мои попытки противостоять такому опытному хищнику. Удивить его...

   — Я тоже могу сделать вам массаж, — он слегка приподнял брови, — Джанет научила, — еле слышно закончила я.

   — Вот как... сколько полезных знаний за такой короткий промежуток времени. Джанет — молодец, а ты хорошая ученица.

   Он поднялся и снова приблизился ко мне.

   — Так чего ты ждёшь?

   Пришлось опять стягивать с себя ночную рубашку, открываясь жадному взгляду отчима. Я потянулась к сосуду с маслом и принялась вновь наносить золотистую жидкость на тело. Медленно, плавно, повторяя те движениями, которыми куртизанка завлекала своего любовника. Джаральд стоял рядом, следил за моими руками.

   Закончив с маслом, на миг замешкалась, не зная, проявить ли инициативу и начать раздевать его самой или сперва предложить ему прилечь. В итоге выбрала второе.

   — Ложитесь, граф, — я указала на кровать, стараясь, чтобы голос не дрожал. Джаральд снова окинул меня взглядом, протянул руки, сжал мои плечи, провёл большими пальцами по увлажнённой коже, а потом отпустил.

   — У меня нет настроения, Рози. Как-нибудь в другой раз. — Он бросил ключик на кровать и вышел через дверь, оттолкнув тумбочку в сторону одним ударом ноги.

   Я схватилась за брошенное на кровати полотно и вновь принялась стирать масло, но руки и ноги дрожали, пришлось даже сесть на постель. Кое-как перевела дух, закрыла лицо ладонями. Боже, как же сильно он разозлился. Ещё будучи маленькой девочкой я научилась различать особые моменты, когда мачеха приходила в настоящую ярость. За эти годы очень хорошо освоила науку распознавать ту тонкую грань, которую преступать не следует, иначе не миновать жестокого наказания. Вот и сейчас, несмотря на собственную злость вдруг отчётливо ощутила перемену в настроении Джаральда. Я точно довела его до бешенства своим поведением.

   Отняв руки от лица, отыскала на кровати ключик и сжала в ладони. Господи, ведь если бы он бросил меня саму разбираться с последствиями, чтобы тогда произошло? Какая глупость с моей стороны не сдерживать собственные эмоции с графом, ведь прекрасно знаю, что играть с Джаральдом себе дороже.

   Ключик буквально жёг мне руку, стоило только подумать, каким путём я его получила и как отреагировал отчим. Всё-таки удивила его? Не ожидал от меня подобного предложения? Я поступила подобно Катрин или той же Джанет, но какой был выбор? Не могла придумать ничего лучше, чем утихомирить его с помощью своего тела, раз оно так ему нравилось. Повела себя подобно продажной девке, чтобы соблазнить отчима и выиграть для себя право сберечь собственную честь в глазах окружающих. Интересно, чему он больше удивился, тому, что разыграла из себя опытную куртизанку, или это у меня получилось слишком достоверно? Как же хорошо, что он ушёл и мне не пришлось продолжать.

   Я горько вздохнула, в груди болело, тело казалось чужим, непослушным, дыхание оставалось прерывистым, и я никак не могла успокоиться. Пришлось буквально заставить себя собраться и решить вопрос с уничтожением опасных улик.

   Я стёрла масло, обмыла тело водой из кувшина и надела ночную рубашку. Стянула с кровати простынь, разрезала на широкие полосы, а испачканное полотно порвала на две половинки. Повесив полоски себе на плечо, накинула сверху тёмный плащ и взяла поднос в руки. Мне пришлось спускаться по чёрной лестнице, той самой, по которой нёс меня граф.

   Ступеньки скрипели, было очень темно, и я ступала осторожно, едва дыша, вздрагивая от каждого звука. Только когда дошла до самого низа и вышла в коридор, ведущий к кабинету отчима, смогла перевести дух. Теперь нужно было прокрасться в главный зал, чтобы не заметил ночной лакей, а потом уже дойти до кухни.

   Я осторожно выглянула в просторную залу, услышала громкий храп и разглядела в кресле возле лестницы силуэт спящего слуги. Очень тихо, затаив дыхание, прокралась вдоль стены до следующего коридора. Замерев под дверью кухни, постояла так какое-то время, прислушиваясь, но внутри было тихо.

   К моему счастью, в печи оставалось много тлеющих углей, они не успели прогореть, потому что ночь выдалась на редкость суматошной. Сколько блюд пришлось кухарке приготовить! Открыв печную дверцу, я стала бросать полоски ткани по две, три, дожидаясь, пока они истлеют, и боясь загасить уголья. Дверцу закрывала каждый раз, чтобы дым не выходил в комнату. Когда последний кусочек ткани сгорел в печке, я прошла к умывальнику и, освободив поднос, кое-как вымыла посуду. После долго обходила кухню, стараясь определить, куда убрать утварь, пока не расставила все по местам. Оставалось последнее дело — найти кладовку и застелить кровать новой простынёю.

   За время, прожитое в замке, я достаточно хорошо изучила жилое крыло, поэтому, вернувшись в знакомый коридор, сразу же поднялась по лестнице на четвёртый этаж. Именно здесь располагались комнаты экономки, дворецкого и горничных, а также кладовые, ключи от которых, экономка всегда носила на поясе. Я снова кралась на цыпочках и примеряла ключик к каждой дверце, стремясь отыскать нужную мне, но она все не находилась. У меня закралась мысль, что граф просто пошутил или решил подобным образом поквитаться со мной, и я уже почти плакала от бессилия, когда ключ наконец подошел.

   В темноте маленькой комнаты сложно было разглядеть цвет постельного белья, и пришлось зажигать свечу. Здесь всего оказалось очень много: от наволочек и полотенец до покрывал, а простыни имелись на любой выбор: от шелковых и льняных до хлопчатобумажных. Я нашла стопку белых простыней и осторожно вынула самую нижнюю, поправив так, чтобы все выглядело нетронутым.

   Когда вернулась в спальню, впервые в жизни сама застелила свою постель, пытаясь в точности повторить тот способ, которым пользовалась Джейн. Наконец, всё было сделано и я с полным правом могла прилечь и отдохнуть, однако волнение по-прежнему играло в крови и не давало расслабиться.

   Сквозь раздвинутые шторы было видно, как на горизонте появляется тонкая светлая полоска. Рассвет медленно разгорался, прогоняя ночь. Я лежала на кровати, рассматривала противоположную стену и думала, где же скрывается тот самый потайной ход, по которому граф вышел к моей спальне.

   — Мисс Розалинда, поднимайтесь.

   Я нехотя повернулась на правый бок, всё ещё чувствуя себя слишком уставшей.

   — Уже полдень, мисс.

   — Полдень?

   — Да. Ваша мачеха встала, велела вас будить. А господин граф уже с утра на ногах.

   Нехотя сев в кровати, я посмотрела на горничную, которая достала из шкафа платье. Хотела откинуть покрывало, опустила взгляд вниз и быстро спрятала руки. Господи, на запястьях остались следы, хорошо заметные при ближайшем рассмотрении.

   — Лучше сегодня надеть это платье с длинным рукавом, мисс. Ночью первые заморозки были, в накидке уж прохладно совсем. Скоро зима наступит.

   Выбравшись из-под одеяла, встала перед девушкой, чтобы она помогла мне облачиться в тёплый наряд. При этом я старательно прятала свои руки, опасаясь, как бы Джейн ни заметила ссадин на коже. Пока горничная отвлеклась на минуту, я сама быстро надела верхнее платье, натянула рукава пониже, с облегчением заметив, что они скрыли натёртые запястья, и спрятала в кармане ключ. Джейн занялась шнуровкой, а я повернулась к зеркалу и рассматривала себя, пытаясь рассмотреть на лице признаки собственного греховного падения, которые точно должны были появиться там после прошедшей ночи.

   — Ох, мисс, правы мы были, как в воду глядели.

   Джейн усадила меня и принялась расчёсывать волосы.

   — В чём правы?

   — Мошенники они оказались.

   Я не сразу поняла, о чём говорит горничная, потом только вспомнила про Элену и Юджина. Из-за ночного визита графа все мысли о загадочной паре вылетели из головы.

   — Правда?

   — Да, мисс. Гостям о том неведомо, граф уж позаботился, но только эти двое всю ночь его конюшню чистили.

   — Я не поняла, Джейн, объясни подробнее.

   — Моему Джону камердинер графа рассказал, потому как Джон прежде ему про случай с Юджином поведал. Так вот, очнулся наш джентльмен довольно быстро, видать вино в голову ударило, а после скоро выветрилось. Захотел гость вниз спуститься, а у подножия лестницы его наш граф поджидал вместе с ихней сестрицей. Поговорили они о чем-то, ну а потом красота наша и подельник её всю ночь навоз выгребали да стойла мыли, а рано утром укатили в неизвестном направлении.

   — Думаешь, он их так за обман наказал? А уехали почему? Отпустил?

   — Да, мисс. Ну к чему графу скандал затевать? Соседи мигом бурю поднимут, а так все тихо и мирно прошло. Уж наверняка не просто отпустил, а с напутствием. Ох, видели бы вы, мисс, красавицу Элену, всю в навозе перепачканную.

   — Но как отпустить можно было?

   — Не знаю, мисс, о том у графа спрашивать нужно, кто же разберёт, что у него на уме?

   Джейн закончила подкалывать мои локоны и убрала лишние шпильки.

   — Мало у вас украшений, мисс. Нынче такие удивительные заколки появились, будто настоящие цветы с камнями драгоценными. У мачехи вашей парочка есть, наверное, граф подарил. Почему бы вам у отчима не попросить?

   — Заколки попросить? Нет, мне не нужно, Джейн. Я превосходно обхожусь тем, что есть.

   — Да не разозлится он на просьбу. Главное, сделать это умеючи, чтобы сам предложил.

   Я собиралась уже произнести гневную отповедь и запретить горничной даже упоминать о подобных просьбах, как вдруг вспомнила про ключ и решила уточнить:

   — А где сейчас граф?

   — В кабинете, мисс.

   — А мачеха?

   — Завтракает в утренней гостиной. Вам я завтрак сюда принесла. Давайте поднос у окна поставлю?

   Я спустилась на первый этаж, дошла до кабинета и негромко постучала. Ключик сжимала в ладони и ужасно нервничала.

   Джаральд стоял у большого книжного шкафа, в руках держал толстую книгу в кожаном переплёте и задумчиво перелистывал страницы.

   — Добрый день, — я замялась на пороге, а потом несмело направилась к его столу.

   Отчим кивнул в ответ на приветствие и вернулся к своему занятию.

   — Я принесла вам ключ. Экономка может заметить пропажу.

   — Едва ли, — с ленцой в голосе отвечал отчим, ставя книгу на место.

   — Я подумала...

   — У меня есть запасные ключи от каждой комнаты замка.

   И отчего мне это в голову не пришло? Зря только явилась к нему.

   Быстро положила ключик на стол и развернулась к двери. Когда подошла к выходу, вновь раздался стук в дверь, и в комнату заглянула мачеха.

   — Джаральд... Розалинда, ты что здесь делаешь? — Катрин вошла, окинула меня удивлённо-недовольным взглядом.

   Я замерла, спешно придумывая причину, приведшую меня в святая святых отчима.

   — Я зашла за... ключом.

   — Каким ключом?

   Полуобернувшись к графу, поймала его вопросительный взгляд. Он слегка изогнул бровь и, кажется, тоже ждал, как я выкручусь.

   — От комнаты с пантерой. Хотела отнести ей молока вечером.

   Катрин сморщила нос, прошла мимо меня, обдав шлейфом дорогих духов, приблизилась к Джаральду и положила ему руку на плечо.

   — Дорогой, я хотела обсудить с тобой один вопрос. Розалинда, ты взяла свой ключ? Можешь уже уходить.

   Только я сделала шаг к двери, как мачеха снова окликнула.

   — Кстати, тебе привезли цветы от маркиза Клиффорда. Вы с ним танцевали на балу.

   Я припомнила вялого юношу, сына той самой маркизы, которую вчера обаял граф и чью брошь пытались украсть неудачливые мошенники.

   — В воскресенье, когда отправишься в церковь, непременно поговори с ним. Намекни, что не против совместной прогулки в коляске.

   — Но намекать не слишком прилично...

   — А ты сделай это как можно незаметнее, я постараюсь отвлечь маркизу. Гарпия так оxаживает единственнoго сыночкa, чтo даже не удивительнo, почему он до сиx пор не женат. Ты согласен, Джаральд?

   — Женить можно кого угодно. Ему просто не попадались по-настоящему предприимчивые особы.

   Глаза Катрин сверкнули от плоxо скpываемой досады. Мачеха вновь взглянула на меня и раздражённо произнесла.

   — Ты ещё здесь, Розалинда? Постарайся запомнить хорошенько, если граф позволяет относить пантере молоко, это не означает, что можно злоупотреблять его добротой и отвлекать от дел, выпрашивая ключ. Ступай теперь, у нас важный разговор. Нацепив на лицо нежную улыбку, она вновь обернулась к невозмутимому отчиму, а я поспешила покинуть кабинет.

   Где в замке держат пантеру, я выяснила через слуг совсем недавно. Сегодня и правда собиралась проведать Агату и отнести ей угощение, и это оправдание было единственным, которое пришло мне в голову. Повезло, что мачеха была не в курсе относительно ключа. Замок на двери Агаты в обычное время никто не запирал, ведь чужаки внутрь не входили, а сама повернуть ручку кошка бы не смогла. В целом удивляться было нечему, у Катрин не складывались отношения с питомцами Джаральда, она их на дух не переносила. Что же касается меня, вид большой чёрной ленивицы всегда действовал умиротворяюще.

   Чуть позже в своей комнате написала записку с благодарностью за цветы и велела отвезти маркизу, а потом отправилась гулять в сад. День и правда был достаточно холодным, и я куталась в тёплый плащ, пока шла по дорожкам. Неспешно добрела до калитки, за которой ещё вчера граф ожидал красавицу Элену. Даже удивительным показалось, как мало времени минуло с памятного момента. Столько переживаний довелось испытать за столь короткий период.

   Печально, что из всех моих партнёров по танцам только один прислал букет. Все же Элене удалось очаровать возможных поклонников и отвлечь их внимание на себя. Теперь оставалось ждать ответных приглашений от наших соседей и надеяться на большее везение во время других балов.

   Сегодня калитка оказалась открыта, и я прошла дальше, миновав злополучную скамейку, и спустилась по пригорку к реке. Берег здесь был не пологий, а, напротив, круто обрывался вниз. Там несла свои воды широкая, а по слухам, ещё и глубокая речка. Я постояла немного, глядя на тёмные волны, обвела взглядом дальние холмы, за которыми открывался выход к морю. Если упросить Джаральда или Катрин проехаться в коляске к побережью, то можно было бы полюбоваться на бескрайний морской простор. Возможно, когда у одного из них будет хорошее настроение, я попытаюсь... а впрочем, не буду ни о чём просить.

   Вечером после ужина я спустилась в кухню, где в этот раз суетилась кухарка и обе ее помощницы. Они убирали посуду и делали приготовления на завтра. Я поздоровалась, поймала хмурый взгляд строгой на вид женщины и улыбки двух весёлых девчонок. Кухарка прикрикнула на них, и помощницы мигом кинулись исполнять поручения, я же прошла к чану с молоком и взяла стоявший рядом пустой кувшин. Наполнив его с помощью черпака, отправилась к Агате.

   Пантера лежала на любимом дереве, которое перевезли в замок из поместья. Мой приход она отметила тем, что подняла с лап морду, а когда я налила молоко в её миску и по привычке отступила к стене, киса спрыгнула на землю. Не знаю, чем молоко не понравилось ей в этот раз, только она полакала совсем немного, а потом отвернулась.

   — Пей, Агата, — я подошла к миске и пододвинула её, но пантера фыркнула и снова запрыгнула на ветку.

   Я встала на колени, принюхалась, но молоко пахло обычно и не казалось скисшим. Рассудив, что Агата сегодня не в настроении, я подошла к дереву, посмотрела на прикрывшую глаза чёрную кошку и впервые решилась легонько погладить её. Несмело коснулась блестящего бока кончиками пальцев и отступила.

   — Спокойной ночи, Агата, — попрощавшись, оставила пантеру отдыхать.

   Когда вернулась к себе в комнату, то хотела сразу же вызвать Изабеллу, чтобы помогла раздеться, но потом вспомнила о своём намерении поискать подземный ход. Я прошла вдоль всех четырёх стен, простукивая каждый камешек, отодвинула тканое панно, посмотрела за ним, проползла на коленях по плитам каменного пола, но не нашла спрятанного рычага. Может быть, дверь открывается с помощью ключа и только с внутренней стороны?

   Отступив к кровати, снова оглядела стену и уже готова была признать своё поражение, как вдруг послышался негромкий шум, и часть каменной кладки сдвинулась в сторону, открывая проход. В комнату шагнул отчим. Я попятилась, едва увидела его горящие глаза и плотно сжатые челюсти. Джаральд настиг быстрее, чем я успела даже сообразить, что нужно спасаться бегством.

   — Идём, — опекун ухватил за руку и затащил меня в тёмный коридор, задвинув за нами потайную дверь. Я не пыталась вырваться, но с трудом поспевала за его широким шагом. Руку свело, так крепко он сжимал запястье.

   Мне ничего не было видно, только чувствовался небольшой сквозняк и холод старых камней. Пол оказался неровный, я пару раз споткнулась, но отчим каждый раз дёргал вперёд, не позволяя остановиться. Когда мы вышли в его комнате, и я получила возможность осмотреться, изумлённый взор тотчас задержался на широкой кровати. Поперёк покрывала растянулась неподвижная Агата. Живот пантеры тяжело вздымался, и в тишине раздавались негромкие хрипы.

   Я посмотрела на отчима, который ещё крепче сдавил запястье и подтащил меня к кошке.

   — Что это за яд?

   — Яд?

   — Ты слышала вопрос, отвечай!

   — Я не знаю. Агату отравили?

   Джаральд развернул меня лицом к себе, сжал пальцами подбородок, так что заболела челюсть.

   — Ч-т-о э-т-о за яд? — отчётливо повторил он.

   — Правда не знаю, я здесь ни при чём, — невнятно пробормотала, с трудом выдавливая слова.

   Джаральд склонился ниже, может затем, чтобы ещё больше напугать, но я и так была испугана сверх всякой меры.

   — Она берёт угощение только у троих: у моего камердинера, у меня и у тебя. Других Агата не подпускает. Стоит повторять вопрос или ты ответишь по-хорошему?

   Ответить очень хотелось, но проблема заключалась в полнейшем отсутствии знаний о произошедшем. Поняла лишь, что кошку отравили, и граф думает, будто я решилась на подобное. Он не заподозрил камердинера, поскольку тот слишком предан хозяину, а вот оскорбленную и уязвлённую падчерицу обвинил в тяжёлом преступлении.

   — Относила ей сегодня только молоко. Набрала из большого чана на кухне. Я не травила Агату, никогда бы так не поступила!

   — Хочешь сказать, всё молоко отравлено? Это легко проверить. Однако Агата может не дожить до момента, когда отравитель решит сознаться.

   Джаральд выпустил мою челюсть, и я отступила, лихорадочно соображая, что делать дальше.

   — Есть хорошее средство — нужно сперва вывести яд. Влить в пасть пантеры тёплой мыльной воды, промыть желудок. Позвольте мне спуститься в сад, там растёт одна трава, её отвар может сработать как противоядие.

   — Так хорошо разбираешься в противоядиях? — граф прошёл в другой конец комнаты, стукнул в дверь и велел заглянувшему камердинеру немедленно принести все, что я назвала.

   — Моя любимая собачка однажды отравилась, и гувернантка рассказала об этом средстве.

   — Как я могу судить, средство бесполезное, — Джаральд говорил отрывисто, не отводя тяжелого взгляда, а я ощущала себя так, будто именно от моих действий зависело, вынесут ли мне смертный приговор в следующую минуту или помилуют.

   — Нет, собачка поправилась, она погибла позже, когда.... когда Катрин велела слугам утопить её, — замолчав, наблюдала, как распахивается дверь и в комнату вбегает камердинер.

   — За травой, живо! — Джаральд уже присел на кровать, чтобы раскрыть пасть пантере, а мне пришлось что есть духу мчаться вниз. Травка отыскалась совсем скоро, часть уже пожелтела, но кое-где оставались зелёные стебли. Когда принесла в спальню довольно внушительный пучок, котелок с кипящей водой уже ожидал над огнём в камине. Быстро промыв траву, забросила её в котелок. Судя по беспорядку и не слишком приятному запаху в комнате, бедную пантеру все же вырвало. Я торопливо помешивала варево, пока в воздухе не разлился пряный аромат.

   — Готово. Теперь перелейте часть в миску, — велела расторопному слуге, который быстро отсудив горячий отвар, передал посудину графу.

   Я отвернулась, чтобы не видеть, как отчим раскрывает клыкастую пасть и вливает лекарство в рот пантеры. Страшновато было следить, как он заставляет большую и опасную хищницу глотать горький напиток. К счастью, кошка не вырывалась и даже не оказывала сопротивления. Джаральд споил ей все, а я промыла второй пучок травы и объяснила, что его следует дать Агате пожевать, когда пантере полегчает.

   — Наблюдай, Джим, — велел Джаральд, — мы скоро вернёмся.

   Отчим поднялся, осторожно переложил большую чёрную морду с колен на покрывало и направился прочь из комнаты. Я поспешила следом, чтобы вместе с ним спуститься в кухню. Кухарка с помощницами уже ушли спать, и здесь снова было темно и тихо. Граф решительно подошёл к чану, взял черпак и, наполнив его молоком, поднёс к губам.

   — Стойте! — я выбила половник, но отчим успел сделать глоток, — вы с ума сошли?!

   Джаральд повернулся ко мне, оперся ладонью о стол и произнёс:

   — Только ненормальный станет лить яд в полный чан молока, а таких людей в замке Рокон нет. Проверим твою версию на мне, Розалинда, и если не отравлюсь, то постарайся придумать другую, более правдоподобную историю.

   — Вернёмся в комнату, граф. Возможно, вас скоро придётся поить мыльной водой.

   Я попыталась обогнуть его, а он поймал за талию, развернул и прижал к столу.

   — Поделиться с тобой, Рози? Составишь мне компанию за бокалом воды?

   Он склонился ниже, а я попыталась увернуться от его губ.

   — Не хочу, пустите!

   Отчим разжал ладони, и я тут же отскочила в сторону.

   — Ведь говорю вам, что не добавляла яд в молоко Агаты, а значит кто-то подсыпал его в чан!

   — Чтобы отравить весь замок?

   Вопрос прозвучал резонно. Молоко подавалось к завтраку, добавлялось в выпечку и другие блюда, так действительно могли пострадать абсолютно все обитатели.

   — Тогда я не знаю. Возможно, Агату как-то отвлекли.

   — Она не впустит чужаков в своё логово. Зайти могут лишь те, кого я к ней приводил, кому она доверяет, таких человек трое.

   — Но когда я налила молоко, она совсем мало отпила, а потом отвернулась. В чашке наверняка ещё осталось.

   — Ничего. Агата опрокинула чашку, пока каталась по полу.

   — Я наливала в кувшин, может, там на дне есть, — я бросилась к чану, но кувшина рядом не оказалось. Стала открывать все дверцы, пока не нашла глиняную посудину чистой и вымытой на полке.

   — Надо же, и здесь пусто, — с издёвкой заметил граф, — а мне что-то дурно не становится.

   — Молоко подменили? — предприняла я последнюю попытку.

   — Откуда же взяли новое? Вечерняя дойка прошла, всё молоко собрали в чан, и он, по странному стечению обстоятельств, до сих пор полный.

   У меня опустились руки. Бесполезно, мне его не убедить.

   — Что вы намерены делать?

   Отравителя Агаты я сперва высеку, а потом найду тот самый яд и заставлю выпить.

   — Чего же вы ждёте? Далеко ли ваш хлыст, граф?

   — В комнате.

   — Идёмте, — я отворила дверь и медленно, не оборачиваясь, вышла из кухни.

   В спальне, казалось, ничего не изменилось. Однако когда мы с отчимом подошли ближе к кровати, Агата подняла морду. Я уже готовила себя к порке, и в душе царил непроглядный мрак, но простое на первый взгляд движение подарило робкий лучик надежды. Мне захотелось подбежать к пантере, проверить, не ошиблась ли я, действительно ли кошке стало легче.

   Агата мяукнула жалобно, как маленький котёнок, и граф тут же оказался возле неё. Сел на кровать, погладил любимицу по голове, почесал за ушами.

   Я наблюдала со стороны, отстраненно. Слишком сильные эмоции охватили в этот момент, с их натиском невозможно было совладать, и я закрылась в себе. Это происходило всякий раз при угрозе наказания, только так можно было удержать себя в руках, так легче было переносить изощрённые издевательства мачехи. Однако жест графа на миг вырвал из толстой защитной скорлупы. Отвлёк, возвращая из состояния тупого безразличия. Странный непривычный жест, преисполненный настоящей нежности и заботы.

   Я знала, что граф может быть ласковым. Он бывал таким со мной, но даже в такие минуты опекун играл и играл по собственным правилам. Никогда не замечала я в нём полной открытости, искренности, а сейчас будто приоткрылась завеса над характером Джаральда. Поймав мой взгляд, отчим неспешно поднялся.

   — Джим, можешь идти, — велел он слуге.

   Камердинер поклонился и быстро покинул комнату, а я замерла, опустив голову и ожидая, когда отчим достанет свой хлыст. Услышала звук его шагов, а потом шорох сдвигаемой панели. Подняв глаза, увидела, как открылся потайной проход.

   — Идём, провожу в твою комнату.

   — А разве вы не будете... вы говорили, что сперва отхлещете, а потом заставите выпить яд.

   — Пожалуй, я действительно так поступлю, но с настоящим отравителем.

   — Вы же не поверили мне на слово? Всё свидетельствует против меня, граф.

   — Я поверил твоей реакции, Рози. Ты слишком сильно обиделась на угрозу наказания. Идём, или решила провести ночь у меня?

   Я поспешно подошла к стене и последовала за ним в потайной ход.