Глава 1

ВКУС СВОБОДЫ

Я стояла на балкончике у ректорского кабинета и с тоской смотрела вниз на Элинну, которая ободряюще помахала мне рукой. Именно староста притащила меня к ненавистной лестнице, сказав, что Амир велел прийти. Когда я вернулась в комнату после разговора с Эди, девушки потребовали объяснить, откуда взялись ожоги на моей спине. Я поведала им всю историю. Мелинда только ахала и говорила, что она бы ни в жисть на такое не решилась. Элинна, напротив, заявила, что я полная дура и имела все шансы отправиться к духам прямо из своей любимой аристократической академии. Добавила, что придется за мной следить, иначе буду и дальше влипать в подобные ситуации. Игры в молчанку, однако, прекратились, староста вновь фыркала на меня и язвила, а я втайне радовалась, что все стало как прежде.

Теперь, стоя у столь хорошо знакомой двери, я себя чувствовала далеко не лучшим образом. Ох, не к добру меня вызвали! Зря только надеялась, что выходка сойдет нам с рук, а Амир удовлетворится результатом и все простит. Он просто дождался подходящего момента и вызвал нас обоих. Эди уже был в кабинете, а мне приходилось ожидать своей очереди. Пальцы нервно сжали перила, когда позади отворилась дверь. Эдвар подошел ко мне и обнял за плечи.

— Ну, Летта, твой черед, он ждет.

— Что он тебе сделал? Кричал? Пытался задушить?

— Нет. Он снял меня с должности заместителя по учебной части. Теперь я рядовой преподаватель с кучей дополнительных занятий.

— О, мне очень жаль, что тебя понизили.

— Да ладно, я правда виноват. Удачи тебе. Пойду, пожалуй. Мне выдали столько заданий, что ближайший год я буду занят. До встречи.

— Всего хорошего, Эди.

Я проводила мужчину взглядом, оттягивая неприятный момент, а потом повернулась к двери. Как же я не хочу туда входить! Протянув руку, постучала, все еще надеясь, что мне велят отправляться куда подальше. Надежды не оправдались, а приглашение войти прозвучало как приговор.

— Добрый день, Виолетта.

— Добрый день, — ответила, не поднимая головы.

— Присаживайся.

— Спасибо.

Я прошла к дивану, села и уставилась на сложенные на коленях руки.

— Ну? — прозвучал насмешливый голос Амира.

— Что? — Я подняла голову и столкнулась с внимательным взглядом зеленых глаз. И вдруг подумалось: как хорошо, что кровная защита не оставляет побочных эффектов вроде медленного угасания, и теперь ректор выглядит таким же энергичным и полным сил, как раньше. А еще показалось, что его отношение ко мне тоже переменилось, стало почти таким, как прежде, до происшествия с Элизабет. Он снова подшучивал надо мной.

— Ну где же слова: «Простите, ректор Сенсарро, я больше так не буду»?

— Ректор Сенсарро… — Я замялась, размышляя, как лучше продолжить.

— Не слишком обнадеживающее начало.

— Я не уверена…

— В чем?

Я замолчала, подбирая слова.

— Не уверена, что больше не будешь, я правильно понял?

— Ну, в целом…

— Хм, Виолетта, не припомню, чтобы раньше из тебя слова приходилось клещами тянуть.

— Ректор Сенсарро, я правда очень сожалею, что все так получилось. Однако как я могу давать какие-то обещания, если не уверена, что исполню их.

— Потому и хочу, чтобы ты пообещала, Виолетта, не соваться куда не следует.

— Могу пообещать, что постараюсь всесторонне взвешивать свои решения, прежде чем предпринимать активные действия, — проговорила я, тщательно подбирая слова.

— Постараешься?

— Да.

Ректор побарабанил пальцами по столу, а я опустила взгляд на ковер, изучая замысловатый рисунок и пытаясь понять, что он означает.

— Ладно, Летта. Хорошо. Старайся. До игр осталась неделя, ну а потом, как мы и договаривались, я верну тебя родителям.

В сердце что-то неприятно кольнуло.

— Не терпится избавиться от меня? — спросила и тут же прикусила язык, но слишком поздно.

Брови Амира насмешливо изогнулись, и ректор ответил:

— Уговор дороже денег. К тому же, по моему искреннему убеждению, они единственные люди, которым удавалось справляться с тобой все эти годы. Твои способности пугают меня, Летта. Ты сговорилась с Эди за моей спиной! Я не уверен, что моих сил хватит вытаскивать тебя изо всех переделок, в которые ты будешь попадать.

— А с чего вы решили, что я буду в них попадать? — Я возмущенно взглянула на серьезного ректора, в глазах которого плясали смешинки.

— Обычно люди, которые ощутили вкус свободы, пускаются во все тяжкие и непременно попадают в переделки.

— О какой свободе вы говорите?

— Я говорю о том, что в Академии аристократии видел перед собой благовоспитанную девушку, которая, прежде чем занять свое место, смахивала с него платочком пылинки, разговаривала исключительно благопристойными фразами, поучала всех вокруг и всячески берегла образ настоящей леди. А теперь ты сломя голову кидаешься во всевозможные авантюры, а скоро с твоей способностью влиять на людей начнешь тянуть за собой друзей и перевернешь все в моей академии с ног на голову. Виолетта, ты даже разговаривать стала иначе. Ты теперь дерзишь при каждом удобном случае и просто повергаешь меня в ужас.

И отчего такое чувство, что надо мной смеются? Вот опять я начинала злиться. Усомниться во мне подобным образом и выставлять непонятно кем? У меня есть голова на плечах, и я вполне могу себя контролировать.

— А самое печальное, тебе нравятся эти авантюры, и ты ничего не боишься, — подвел итог Амир, будто ставя жирную точку в приговоре моему здравомыслию.

— Вы не правы, — мягко возразила я, не желая признавать его правоту. — Я очень испугалась в кабинете Анделино, но думала, что вы непременно что-нибудь придумаете.

— Я не прочь придумывать, как вытаскивать тебя из возможных неприятностей, но пускай лучше эти фантазии не пересекаются с реальностью и остаются лишь в моем воображении. В реальности вполне хватает академии с ее студентами. Для тебя же сейчас нет ничего увлекательней приключений, не так ли? Это наводит на мысли, что пора вернуть тебя родителям, иначе именно меня обвинят в том, что я развратил самую совершенную молодую леди в королевстве Амадин.

— Ну уж знаете ли! Я сама отвечаю за свои поступки, и у них всегда есть мотивы, это не блажь и не жажда приключений. Я взрослый человек, а не маленькая девочка! С чего вы думаете, будто мне нужен присмотр родителей? Не собираюсь больше слушать ничьих нравоучений! Не желаю заучивать наизусть дурацкие стихи, посещать смертельно скучные вечера с этими манерными куклами, а еще позволять запирать себя в комнате, потому что где-то оступилась и показала себя с дурной стороны! Насколько я помню, именно вы раньше упрекали меня в черствости, а теперь недовольны излишней эмоциональностью?

— Скорее порывистостью. Так ли необходимо бросаться из крайности в крайность?

— Я не бросаюсь!

Мне кажется, я даже раскраснелась от гнева. Амир же сцепил пальцы, положил на них подбородок и задумчиво меня разглядывал. Смутившись, расправила складки на платье и с особым вниманием принялась изучать дверцы шкафа. Кажется, он в чем-то прав. Куда исчезла моя сдержанность? Неужели испарилась, едва меня перестали поучать насчет каждого шага, взгляда или вздоха?

— Ну а как ты видишь свою дальнейшую жизнь? — негромко и, кажется, теперь уже серьезно спросил Амир.

Я, честно, не могла ему ответить. Раньше точно знала, какой будет моя жизнь. Полагала, что живу правильно, внушала себе, что довольна всем. Может, действительно ощутила себя свободной теперь, когда меня не сдерживая груз условностей. Я ведь и домой уже не слишком стремилась вернуться. Только сама не знала, как быть дальше. С родителями точно собиралась встретиться, а вот потом… с этим я пока не определилась.

— Я приму решение после состязаний и встречи с родителями.

— Как хочешь, Виолетта. Ты ведь взрослый человек, а не маленькая девочка, решай сама.

И снова он улыбался, а я неловко поерзала на диване.

— Я пойду?

— Сначала вот это возьми. — Амир протянул мне лист бумаги.

Я подошла и с опаской взяла его.

— Список отработок?!

— Да. На ближайший месяц.

— Как вы снисходительны ко мне! Эди на год вперед расписали.

— Не могу же я быть столь жесток по отношению к хрупкой девушке. Теперь иди, Летта.

Я вздохнула, пробежав глазами перечень заданий. Если на месяц, значит, он не планирует прогонять меня из академии сразу после окончания игр. Я даже улыбнулась.

— Попалось что-то интересное? — Амир с любопытством посмотрел на листок.

Я пожала плечами и одарила ректора улыбкой.

— Скажите, что теперь будет с куратором Вальенте? Зор его вычислит, и что тогда?

— Не думаю. Я старательно замел следы.

— А как?

— Я установил на столе разрывной анемолит. В случае нашего благополучного ухода он должен был сработать и стереть следы. Зор не сможет узнать наверняка, кто проник в кабинет.

— Но он ведь заподозрит куратора? У вас был допуск в ректорский кабинет и в академию…

— Не заподозрит.

— Почему?

— Дня через три куратор тихо умрет в своей постели от сердечного приступа.

— Но как? Я думала, он пропадет без следа или исчезнет в результате несчастного случая.

— Нет, — покачал головой Амир. — Исчезновение наводит на подозрения.

— А вы умеете притворяться мертвым? Думаете, никто не определит, что вы живы?

— Нет, Летта, этого я не умею. Не настолько хорошо, чтобы обмануть целителей.

— Но как тогда?

— Какая ты любопытная.

— А вы не можете сказать?

— Могу.

— Так расскажите! — не отступалась я.

Амир рассмеялся, а потом откинулся в кресле и произнес:

— Амир Вальенте — мой дальний родственник. Он вел в последние годы очень замкнутый образ жизни. Ни с кем не общался, жил в своем доме недалеко от Арильских гор. Это днях в четырех от столицы. Я навещал его иногда. Наверное, я был единственным, кто не забыл про Амира, когда он стал слишком стар и немощен. Он был рад этим встречам, хотя старость изменила его, у него появились странные причуды. Старик сделался настоящим затворником, разогнал всех слуг, искренне считал, что они его обворовывают. Я поставил своего человека незаметно приглядывать за ним. Этот человек и сообщил о смерти Амира. В тот день я как раз приехал навестить старика. Все так совпало… впрочем, оно и к лучшему. Именно тогда мне пришла в голову идея воспользоваться личиной Амира Вальенте.

Я широко раскрыла глаза, с испугом глядя на ректора.

— Отчего ты так пугаешься, Виолетта? Для этого не нужно делать что-либо с телом покойного. Просто составить обычный иллюзорный эликсир. Ну, может быть, кинуть в него пару волосинок.

— Ох. — Я передернула плечами, а Амир только хмыкнул.

— Я поместил тело в склеп и наложил на него чары сегридации, чтобы все оставалось в том же виде, как и в момент смерти. Теперь, если мы перенесем его в дом, где якобы жил куратор Вальенте, и снимем заклинание, то при проверке, которую обычно проводят целители, выяснится, что старик умер от сердечного приступа несколько часов назад.

— Как вы ловко придумали! А как Вальенте оказался во дворце? Никто не удивился, что он вдруг вернулся к работе, хотя, по вашим словам, был затворником?

— Его позвал на работу один из дворцовых наставников. Они были друзьями в юности, а потом Вальенте неожиданно написал старому приятелю письмо. Ему вдруг захотелось поработать преподавателем. А маг он был опытный, так что…

— А зачем вам нужно было во дворец?

Амир усмехнулся:

— Сколько вопросов, Летта. Может, хватит откровений на сегодня, у тебя впереди очень много дел.

Я вздохнула, поняла, что ничего мне больше не расскажут, положила список в карман и, попрощавшись, вышла из кабинета.

— Это наши последние тренировки. Согласно правилам состязаний, на поле могут отправиться только десять человек. Пять участников и те, кто в случае удаления кого-то из них с поля могут заменить его. Все вы хороши в той области, в которой наиболее полно раскрываются ваши способности, и я выбрала пятерых лучших, достойных отстаивать честь виерской академии.

Я обвела взглядом молчаливых студентов, все ждали продолжения.

— Итак, основной состав: Арктур — сила и выносливость, тебе на замену пойдет Анжин. Давид — магические формулы, твоя замена — это Тенис. Линда — контроль над эмоциями, Стэс подменит тебя в случае непредвиденной ситуации. Энтони — скорость реакции. Тебе нужно будет подойти к ректору Сенсарро после занятия, он собирался дать дополнительную информацию. Истор, ты пойдешь вместе с ним. За генерирование защиты отвечает Чати, твоя замена — Эниса. На этом все, теперь можете идти отдыхать, набираться сил перед завтрашними соревнованиями. Вечером для всех общий сбор в библиотеке.

Студенты взяли свои вещи с лавок и потянулись к выходу, я тоже подхватила сумку, но стоило развернуться к дверям, как дорогу мне заступил Истор.

— Малышка, постой.

— Ист…

— Нет, дай мне сказать. Ты не определила меня в первый состав ни по выносливости, ни по реакции?

— Я планировала поставить тебя на реакцию, поскольку по силе ты уступаешь Арктуру, но ректор Сенсарро утвердил Энтони, когда я согласовывала с ним список кандидатур. Ему виднее, ты сам понимаешь.

— Значит, я — замена? Отлично! — Истор сжал губы, а потом отвернулся и вышел из зала, громко хлопнув дверью. Линда бросилась следом, а я дождалась, пока все покинут тренировочную, и только тогда отправилась к себе.

— Летта, правда, что Иста не взяли в основной состав? — спросила Элинна.

— Тебе Дин рассказал?

— Ага. Ист сам не свой, злится. Дин его успокаивает.

— Я здесь совершенно ни при чем. В ходе испытаний на последних тренировках Энтони опережал Истора на несколько секунд. В итоге Амир выбрал его.

— Амиру виднее. А Ист позлится и перестанет.

— Думаешь, на меня злится?

— На весь мир он зол. — Элинна махнула рукой. — Пошли на ужин. Со всеми этими состязаниями у половины студентов аппетит пропал.

— Зато у тебя увеличился. — Я указала рукой на пару булочек, которые староста принесла в комнату после обеда.

— У меня всегда так, когда я переживаю. Эй, Мел, хватит зубрить, ты уже одна из лучших в своей группе, для кого стараешься?

— Ни для кого, — ответила Мелинда, но вспыхнувший на щеках румянец вызвал у меня некоторые подозрения. Так-так, кажется, я что-то упустила из виду, а Элька, как всегда, в курсе.

— Пошли! Хорош уже учиться.

 

Глава 2

ПОСЛЕДСТВИЯ

Когда мы устроились за своим любимым столиком, который занимали уже впятером (Дин теперь сидел рядом с Истором, напротив Элинны), парней еще не было. Я окинула столовую взглядом, полагая, что Ист вполне мог сильно обидеться и выбрать другое место. Посмотрев вправо, обнаружила Линду с подругами. Девушка хмуро ковыряла вилкой в тарелке. Наверное, ее попытка утешить Истора не увенчалась успехом. Впрочем, мне и самой кусок в горло не лез.

— Летка, что не ешь? Завтра силы всем понадобятся, — окликнула меня староста.

— Не знаю.

— Боишься? — спросила Мелинда.

— Нет, это участникам сейчас страшно, а я просто наблюдатель, только нервничаю немного.

— Привет. — К столику подошла однокурсница Мелинды и протянула той небольшой сверток. — Опять в доставке перепутали. Это тебе из дома прислали, а мне вручили.

— Спасибо, Мелисса.

— Не за что. Вечно они наши имена путают!

— Что там? — с любопытством спросила староста, когда Мелинда развязала тонкую бечевку.

— Капли.

— Какие капли?

— Тетка делает. Эти вот — если голова вдруг заболит, эти успокаивают, когда сильно нервничаешь, вот снадобье для сна крепкого, здесь еще для памяти и бодрости.

— Ну-ка, дай те, для памяти, посмотреть. Правда помогают? — Элинна протянула руку.

— А то. На травах настояны. Вот, Виолетта, тебе как раз пригодятся, чтобы волнение унять. — Мелинда подала мне темно-зеленый пузырек. — Накапай в чай капель пять, не больше. Уж больно они горькие.

— Спасибо, Мелинда, — я взяла протянутый флакон и оглядела его с опаской, — но я не слишком доверяю народным средствам.

— Ну и зря, Саина хорошие капли готовит. Плохо, что горькие.

Я открыла крышечку и понюхала. Пахло травами.

— Что-то парней нет, — протянула староста, поглядывая по сторонам. — О, Селена! Привет.

Элинна замахала рукой, и я увидела проходящую неподалеку Селену с подносом в руках. Она замедлила шаг, а потом остановилась в нерешительности.

— Привет.

— Садись к нам.

— Я бы с радостью, но меня там ждут. — Селена кивнула головой в сторону другого столика.

— Да? Ну ладно. Но с нами интересней.

Девушка улыбнулась и пошла дальше.

— Летка, а вы с Селеной не ладили, пока у аристократов учились?

— Ладили. Только потом разошлись, когда… наши мнения не совпали насчет одного из преподавателей.

— О, интересно! Расскажи!

— Мм…

— Привет, девчонки! — Радостный Дин внезапно возник у столика и занял место рядом с Элинной.

— Привет, — заулыбалась староста. — Что веселый такой?

— А чего грустить? — раздался позади меня голос Истора. — Сладкая, как настроение?

— А? Хорошо. — Я обернулась к сияющему парню, который разглядывал меня с чересчур веселым выражением лица, а в глазах так и плескался азарт.

Истор вдруг устроился на скамье рядом и обнял меня за плечи, притягивая к себе. На меня повеяло слабым запахом алкоголя.

— Ты пил, Ист? Завтра ведь игры!

— Да мы с Дином по паре стаканчиков пропустили, — отмахнулся парень.

— Откуда у вас вино? — строго вопросила староста, недовольно поглядывая на Дина.

— Чтоб горло промочить, отчитываться нужно? Здесь же не казармы, а академия. Или ты, Элька, нянькой заделалась? — Ист дернул девушку за рыжую прядь.

Элинна обиженно насупилась, а я попыталась снять с плеча тяжелую руку, ощущая себя крайне неловко. Одно дело, когда он проявлял знаки внимания наедине, во время тренировок, и совсем другое, если делал это прилюдно в столовой, где в это время ужинали и преподаватели.

— Ист, отпусти!

— Что ты так нервничаешь, малышка? Не можешь утешить немного?

— Тебя Линда не утешила?

— Она пыталась, но ты ведь лучше.

У меня даже щеки покраснели от такого сомнительного комплимента.

— Ист, убери руку!

— Конфетка, у тебя сердце каменное, — проговорил парень, прижимая меня еще теснее.

— Если верить куратору Вальенте, вместо сердца у меня амарил, так что ты недалек от истины. Отпусти сейчас же!

— Отпустил! — заявил Истор, выпуская из захвата мое плечо, но совершенно неожиданно ухватил меня за талию и перетащил к себе на колени.

Я задохнулась на миг от возмущения, а Истор положил руки на стол, поймав меня в капкан.

— Все, не держу. Эй, Дин, передай мне стакан с водой, что-то после вина пить охота, — как ни в чем не бывало обратился он к другу.

— Истор! — зашипела я, поймав взгляды нескольких студентов. — Убери руки немедленно, а то пожалеешь.

Ист будто не слышал, не спеша потягивая воду из стакана.

— Малышка, а что ты пьешь? Сок? — Он потянулся к моему стакану.

У меня же внутри все кипело от бешенства. Если начну сейчас кричать, вырываться и колотить Истора, все вокруг просто взорвутся от смеха. Еще и поспорят друг с другом, укротит ли противный виер зазнайку-аристократку. Я кинула взгляд в сторону преподавателей, но те на нас не смотрели, занятые ужином и разговорами о предстоящих состязаниях. Может, привлечь их внимание? Одной с пьяным Истом явно не совладать, особенно если он решит меня не отпускать.

— Ист, кончай дурачиться, — велела Элинна, ударив Истора по руке.

— А не хочу, — нагло заявил тот, отставил мой стакан и снова дернул старосту за волосы.

Я вдруг заметила зеленую бутылочку на столе. Кажется, кому-то здесь не помешает успокоиться. Незаметно схватив пузырек, отлила немного в сок. Пей теперь, надеюсь, эти капли достаточно горькие. Ист, который как раз закончил дразнить Элинну, снова потянулся за стаканом и сделал большой глоток. В следующий миг он скривился, а потом вдруг лицо его посерело, глаза закатились, и он свалился со скамьи, утянув меня за собой.

— Ист! — Я распласталась поверх парня, в испуге заглядывая ему в лицо. Его тело вдруг забилось в конвульсиях, а на губах выступила пена.

— Истор! — заорал подскочивший со скамьи Дин.

— Помогите! — закричала Элинна.

А в следующий миг меня резко дернули наверх, поставив на ноги, а рядом с Истом опустился Амир и провел над его лицом ладонью, отчего оно будто окаменело, а сам парень вытянулся в струнку и замер.

— Эди, Дин, несите его в лазарет. Живо!

Мужчины подхватили Истора с двух сторон и помчались на выход. Амир же развернулся ко мне:

— Твоя работа? Что ты сделала?

Я непонимающе глядела на него, все еще не придя в себя после шока.

— Элинна? Что она сделала?

— Я не видела.

— Я капли в сок добавила, — прошептала я.

— Элинна, возьми стакан. Идите за мной. — Амир быстро устремился к двери, а мы кинулись вдогонку, едва поспевая за его стремительным шагом.

До лазарета добрались в рекордное время. Истора уже уложили на кушетку, а рядом сидела Диана.

— Что с ним? — спросил Амир.

— Не могу понять. Ты его подверг заклинанию заморозки?

— Да. Единственное, что мог сделать в тот момент. У тебя минуты три на диагностику, дольше держать его в таком состоянии нельзя. Элинна, стакан.

Эля протянула ректору стакан, а он начертил на нем какую-то неизвестную формулу, символы которой вдруг замерцали разными цветами.

— В составе травы, — обратился к Диане Амир, указывая той на знаки.

— Травяной успокаивающий настой. Сочетание этих трав в целом безопасно, но среди них есть лепракос — слабоядовитое растение. Что-то из выпитого Истором усилило эффект от ядовитых составляющих, это привело к отравлению. Девушки, что он еще пил сегодня?

— Вино, — тут же ответила Элинна.

Я же промолчала, не в силах отвести взгляд от неподвижного парня.

— Какое?

— Дин, какое вино вы пили?

— Не знаю. Ист притащил бутылку, мы и распили на пару. Опьянели немного, только и всего.

— Этот знак странно мерцает, — сказал вдруг Амир, очерчивая один из символов, хотя я не видела абсолютно ничего ни в самих знаках, ни в их мерцании.

— Возможно, реакция от смеси настоя с соком. Сейчас нет времени проводить детальный анализ. Отравление слишком сильное, к тому же в крови алкоголь, а это еще хуже. Он может снизить эффективность противоядия. Мне придется действовать наугад, но результат плохо предсказуем.

— Насколько плохо? — не выдержала я.

Диана не ответила, опуская глаза.

Тут дверь в лазарет вновь распахнулась и в комнату ворвалась Линда.

— Что с ним?! — Девушка бросилась к Истору, но Эди перехватил ее на полпути, а Амир коротко велел выйти всем, кроме меня. Эди передал упирающуюся Линду Дину и закрыл дверь.

— Диана, действуй, осталось меньше минуты.

Целительница бросилась к шкафу и вытащила из него шприц, жестяную коробку и ампулу с зеленым раствором.

— Открой ему рот, Амир.

Ректор быстро исполнил просьбу, а я вдруг отчетливо вспомнила тот момент, когда сама помогала целительнице лечить ректора.

Насыпав на язык Иста коричневый порошок, Диана набрала в шприц лекарство и сделала укол.

— Без магии, Ди? — уточнил Эдвар.

— Боюсь, ускорение процесса ему навредит. Здесь не все так просто. Нужно обезопасить яд, а потом вывести из организма. Надеюсь, он не успел вступить в реакцию с клетками.

— Снимаю заклинание. — Амир склонился к Истору и вновь провел над его лицом ладонью. В следующий миг парень опять затрясся, потом вдруг согнулся пополам и вновь упал на кушетку, лишившись сознания.

— Выживет? — спросил ректор.

— Ждать нужно, я пока не могу сказать.

— Как долго ждать?

— Сутки.

— Но почему? — Я не выдержала и схватила Диану за руку. — Как мог обычный успокаивающий настой подействовать подобным образом?

— Состав его не самый обычный, Виолетта. Желательно такие вещи ни с чем не смешивать.

— Но я правда не хотела, я даже не думала…

— Всем известно, Виолетта, что порой ты не затрудняешь себя размышлениями о последствиях своих поступков, — сказал Амир резко.

— Я не специально! — крикнула я, а Эди ухватил меня за руку:

— Успокойся. Пойдем, сейчас мы ему ничем не поможем.

— Амир! — Я рванулась к отвернувшемуся ректору, а Эди дернул меня обратно, прошипев на ухо:

— Не трогай его сейчас.

— Я не хотела навредить! Я пыталась лишь проучить его, чтобы не приставал, а он не слушал.

— Ты избалованная и капризная девчонка, привыкшая, чтобы каждому твоему слову мгновенно повиновались! — резко ответил Амир. — Захотела проучить, но решила действовать исподтишка! Почему не попросила никого о помощи? Решила обойтись собственными силами, но не задумалась о последствиях? Неужели нет иных способов избавляться от назойливых поклонников, Виолетта? Что для тебя важнее, скандал или человеческая жизнь? — Ректор вдруг замолчал, а потом велел Эди: — Выведи ее и проследи, чтобы Дин с Линдой не причинили ей вреда.

Эди крепко схватил меня за руку и вытащил за дверь. Едва мы вышли, как ко мне бросилась Линда.

— Тварь! Ты убила его!

Я даже не успела отреагировать, а Эдвар уже отправил Линду в бессознательное состояние.

— Дин, она очнется, когда мы уйдем. Отведешь в общежитие.

Дин кивнул, не отрывая от меня колючего взгляда. Элинна подбежала с другой стороны, схватила меня за руку, и мы втроем — она, Эдвар и я вышли на улицу, чтобы дойти до главного здания через сад.

— Летта, ну зачем ты полезла? — укорял меня по дороге преподаватель. — Когда Амир злится, его вообще лучше не трогать, я ведь тебя предупредил.

— Эди, он меня ненавидит.

— Послушай, не в этом дело. Ты ведь понимаешь, что не единственная студентка в этой академии, а он за вас отвечает. Тому, кто стоит во главе, всегда тяжелее приходится. Он не может быть всегда и везде, и, чтобы решить любой вопрос, нужно приложить усилия, это ведь не происходит само собой, по щелчку пальцев. Амир не в состоянии вникать в детали личной жизни каждого и при этом решать вопросы, связанные с учебой, организацией, жизнью академии. Если у тебя с Истором возникли проблемы, если он приставал к тебе, почему ты раньше не подошла? Да стоило сказать мне, и вопрос был бы уже решен.

— Эти приставания оставались на уровне заигрываний, больше напоминали шутку, и стоило мне только сказать, как он тотчас же прекращал. Я не видела смысла идти жаловаться. Это только сегодня Истор повел себя слишком нагло.

— Нужно было сказать Элинне или Мелинде, они бы подали мне знак, а я б его за уши оттаскал. У нас в академии не поощряется подобное поведение. Он за это и вылететь может, только бы очнулся сперва.

— Я не хотела поднимать скандал на виду у всех.

— Слушай, вот тут я соглашусь с Амиром. Что для тебя важнее, Летта, скандал или человеческая жизнь?

— Как можно ставить вопрос подобным образом? Ведь я не знала, что капли вредны!

— Вопрос ставится подобным образом, потому что ты даже не потрудилась узнать. Подлила их тайком, будучи не в курсе, что это за настой. Не разбираешься в травах и каплях, а даешь их пьяному человеку. Знаешь, я много случаев наблюдал, когда ради соблюдения внешних приличий людям портили жизнь. Сегодняшнее происшествие тоже может послужить примером. Я полагал, тебе плевать на мнение виеров, что они там себе подумают, тем более повода ты не давала.

— Но как можно кричать на всю столовую, как можно…

— Зачем кричать? Я уже сказал, как нужно было поступить. А с травами шутки плохи, мы у Мелинды заберем все эти ее подарки от тетки.

— Она говорила, что капли безопасны, — вставила слово Элинна.

— Они-то безопасны, а вот случай — штука очень опасная, — парировал Эдвар.

— Амир теперь презирает меня, Эди.

— Глупости. Я видел людей, к которым Амир относился подобным образом, и поверь, он попросту не тратил на них свое время, прекращая всякое общение. С тобой все иначе, хотя у тебя прекрасно получается выводить его из себя.

— Мне казалось, что мы поладили в последнее время, но я ошиблась.

— Не нужно было лезть к нему, и он бы тебя не отчитал.

— Но ведь ты не кричишь на меня.

— Я не несу ответственность за чужие жизни.

Я промолчала. Этого вопроса не хотелось касаться, проще было отвлекать себя разговорами о других вещах, чем думать о состоянии Истора. Я очень сильно боялась, что он не очнется.

— Истор справится, — сказала вдруг Элинна, пожав мою руку, — он сильный. А сегодня произошел несчастный случай, просто стечение обстоятельств.

— К сожалению, моя вина в этом есть. Надо было пресечь приставания Иста раньше, тогда не сложилась бы подобная ситуация. Мне правда казалось, что это больше напоминает игру, чем серьезное увлечение. А эта ситуация с отбором и алкоголь… он просто выпустил чувства из-под контроля.

— Я давно поняла, что ты ему очень нравишься. Ужасно, как все сложилось, но сейчас мы ничего поделать не сможем.

Это была самая тягостная и долгая ночь, в продолжение которой я так и не смогла сомкнуть глаз. Стоило прикрыть веки, как перед внутренним взором возникало лицо Истора в тот момент, когда он выпил капли. Ближе к утру ко мне на кровать присела Мелинда.

— Не мучай себя, это случайность. — Она погладила меня по волосам.

— Никогда больше не буду так поступать. Я на самом деле испорченная, привыкла действовать тайком.

— Ты ведь исправляешься, а это главное.

— Как он там, Мелинда?

— До состязаний не узнаем. Ты поедешь или останешься в академии?

— Поедет она, нам еще Зору нос утереть нужно, — раздался с кровати голос Элинны. — Что ей тут сидеть и в одиночку страдать? Истор до вечера точно в себя не придет, Диана говорила — сутки.

— Надо хотя бы попробовать поспать, Летта.

— Дай мне своих капель, Мелинда.

— Эдвар все забрал, а я после этого случая и вовсе боюсь их использовать, даже тете написала, чтобы не присылала больше.

Я только вздохнула и закрыла глаза, чтобы еще раз попытаться уснуть.

— Эй, куда? Первый курс садится вон в те повозки, а кто поедет на лошадях, вставайте с того краю. Не толпитесь на крыльце, спускайтесь вниз, будете садиться по очереди. — Ожесточенно жестикулируя, Элинна раздавала указания толпе студентов.

— Эль, а участники где?

— Они отдельно поедут, в открытом экипаже, ректор и я с ними, давай тоже с нами? Тренеры могут ехать вместе с командой. Может, наставления какие-нибудь дашь напоследок.

— Нет, я лучше в повозке.

— Не трусь, все равно придется с ним встретиться. Не сейчас, так на поле.

— Элинна, преподавателям какие места занимать? — раздался голос Эди, который только что вышел на крыльцо и остановился рядом с нами, поглядывая на толпу гомонящих студентов.

— Вот список, кто какую группу курирует. Здесь также места расчерчены, которые каждый займет на трибунах. Вы за этот сектор отвечаете, а повозка третья.

— Ладно, пошел, увидимся на играх. — Эди спустился на одну ступеньку, заметил посторонившуюся Мелинду и спросил: — Ты с кем едешь?

— В вашей повозке. — Девушка смущенно опустила глаза.

— Тогда пошли. Летта, крепись. — Он махнул мне на прощанье и сбежал вниз по лестнице.

— Летка, идем. Вон наш экипаж стоит. Проклятье! Линда уже там. Давай подождем, пока остальные усядутся.

— Элинна!

Я подпрыгнула на месте, услышав позади голос ректора.

— Да, ректор Сенсарро? — Староста быстро развернулась, незаметно оттесняя меня в сторонку.

Кажется, ее маневр от Амира не укрылся, а только привлек ко мне внимание. Мужчина окинул меня тяжелым взглядом, но ничего не сказал.

— Участники уже собрались?

— Трех человек нет.

— Замена?

— Они поедут вместе со всеми, а уже на месте пройдут с нами в шатер.

— Хорошо. — Амир кивнул и тут же обратился ко мне: — Виолетта…

— Да, ректор Сенсарро? — Я попыталась, чтобы голос прозвучал как можно тверже.

— Замену Истору нашла?

— Да. Лика согласилась выступать, если Энтони вдруг не сможет.

Амир кивнул, посмотрел на устроившихся в повозках студентов и махнул рукой возницам. Телеги медленно потянулись по дороге к воротам академии, а мы спустились по ступенькам и подошли к экипажу. Честно говоря, я такой видела впервые. Он был сдвоенный — состоял из двух открытых колясок, соединенных между собой. Двухместные скамьи располагались друг напротив друга. Линда сидела в той коляске, в которую были впряжены лошади, а мы с Элинной и ректором подошли ко второй. Амир помог старосте забраться внутрь, потом подал руку мне. Несмотря на растерянность, я приняла его помощь совершенно невозмутимо, спокойно устроившись на сиденье. Ректор сел рядом, а Эля напротив. Я довольно сильно нервничала в его присутствии, потому что не знала, как вести себя после вчерашнего происшествия. Постаралась отвлечься на старосту, выглядывающую на крыльце припозднившихся участников.

— Вон они, — с облегчением в голосе сказала девушка, когда трое студентов выбежали из дверей академии. Двое быстро подошли к первой коляске, а Лика забралась в нашу и плюхнулась на сиденье рядом с Элинной. Я бы с удовольствием поменялась с ней местами. Сидеть слишком близко к ректору значило еще острее ощущать собственную вину, тем более что напротив находилась Лика, а не Истор.

Едва все устроились, как коляски тронулись в путь. Я отвернула голову, рассматривая проплывавшие мимо деревья и кусая губы от волнения. Никто не произносил ни слова, все нервничали и были слишком сосредоточены. Не зная, чем занять руки, взялась за застежку браслета, расстегнула, а после снова застегнула. Я проделывала это до тех нор, пока коляска не подскочила на кочке, а браслет не свалился с руки. Я резко склонилась, пытаясь поймать его, и угодила прямо в руки Амира, поймавшего меня.

— Виолетта? — вопросительно посмотрел на меня ректор, усаживая обратно на сиденье и выпуская из крепкого захвата.

— Браслет уронила, — ответила я, выпрямляясь и немного отодвигаясь от него, все еще ощущая прикосновение сильных рук к своей талии. Браслет укатился под сиденье напротив, а ректор сдержанно проговорил:

— Остановимся, тогда и достанешь. — Выдержав паузу, он спросил: — Ничего не хочешь сказать участникам?

Я попыталась собраться, взять себя в руки, прокрутила в голове все советы, которые могла бы дать, а потом немного повысила голос, привлекая внимание и тех, кто сидел впереди.

— Игроки! Ваши соперники из аристократической академии приложат сегодня все силы ради победы, поскольку два года назад именно вы одержали верх. На вашем месте при выполнении заданий я бы выбросила из головы все посторонние мысли и не думала о том, что произойдет в случае проигрыша. Сосредоточьтесь на решении задачи, на том, что умеете делать лучше прочих студентов. Помните, почему вас отобрали в команду. Вы уже освоили все необходимое в ходе тренировок, и пусть задания никогда не повторяются, но общий принцип тот же, а значит, у вас все получится.

Студенты молчали и внимательно вслушивались в мои слова. Я понимала, как сильно они сейчас волнуются, но не видела смысла давить на них еще больше, напоминать, что выиграет или проиграет академия, зависит только от них. Думаю, ректор был со мной абсолютно согласен, потому что когда я замолчала, он продолжил:

— Не забудьте, что состязания — лишь дополнительный шанс устроить вашу жизнь, но он вовсе не единственный. И еще один момент, студенты: перед началом соревнований вы будете находиться вместе в шатре. Там есть все необходимое, а потому не берите и не покупайте ничего, что могут предложить посторонние. Полагаю, соперники попытаются вывести из строя хотя бы одного из наших игроков, будьте предельно собраны и внимательны. И удачи всем вам!

 

Глава 3

СОСТЯЗАНИЯ АКАДЕМИЙ

Я мерила шатер шагами, расхаживая из угла в угол. Участники тихо переговаривались, Элинна с Амиром обсуждали последние приготовления, а я только путалась под ногами. Может, и правда стоило остаться в академии и сидеть в лазарете возле Истора, а не ехать на игры. Пока мы шли к шатру, я успела увидеть трибуны и места для высшей аристократии. А на них уже сидели те, с кем я не встречалась последние полгода: Эрин и мои родители. Настроение скатилось в пропасть, я нервничала и готова была взорваться, подобно надувному шарику, к которому поднесли острую иглу.

Я вновь отодвинула закрывавший вход полог и выглянула наружу, чтобы бросить еще один взгляд на трибуны. Самый центр занимали король и придворные, включая Эрина, а родители сидели рядом с ним. Они ведь даже не знают, что я здесь, а может, догадываются? Я вновь отпрянула назад, обняла себя руками и подскочила на месте, когда на плечо легла чья-то ладонь.

— Летка, — позвала Элинна, — что ты так нервничаешь? Перепугаешь всех участников, а ну быстро успокойся, прямо сама на себя не похожа.

— Ты абсолютно права, я возьму себя в руки. Просто там родители, а еще Эрин.

— Ну и что с того? Они ведь не бегут к тебе с криками и упреками.

— Они, похоже, совершенно забыли о моем существовании. Пришли спокойно на состязания, будто в их жизни ничего не изменилось и все как прежде.

— Ничего удивительного. Ты разве не была к этому готова? Они ведь тебе ни разу не написали за эти полгода.

— И даже не ответили ни на одно из тех писем, что отправила им я.

— Мы исправим эту ситуацию, Виолетта, — сказал вдруг неслышно подошедший со спины Амир. — Сегодня же, после игр.

— А что сегодня? — тут же поинтересовалась Элинна.

— Ничего, — отмахнулась я от любопытной старосты. — Иди, тебя Арктур зовет.

Элинна тут же побежала к участнику, а я развернулась к Амиру:

— Сразу после игр отвезете меня домой?

— Да, — бесстрастно ответил ректор.

— А если мы победим, я не смогу даже разделить со всеми радость победы?

— Сможешь, если захочешь.

Я промолчала, а в следующий миг вздрогнула, когда снаружи раздался рев фанфар.

— Началось? — спросила у Амира, подавляя сильнейшее желание вцепиться во что-нибудь более надежное, чем мои подрагивающие плечи.

— Да. — Ректор сделал знак участникам, откинул полог и прошел наружу.

Команда вышла на поле, а я выглянула последней, не решаясь отправиться следом. Огромный парящий экран показывал все события, увеличивая в несколько раз лица участников. Обе команды выстроились друг напротив друга, во главе встали ректоры академий со своими старостами.

Согласно обычаю, Зор и Амир должны были обменяться рукопожатием, однако Анделино не спешил навстречу шагнувшему вперед сопернику, демонстрируя полнейшее пренебрежение к традициям состязаний. Амир в ответ лишь улыбнулся и что-то сказал, отчего Зор плотнее сжал губы. Экран в это время приблизил их лица, а над полем прозвучали слова ведущего, усиленные магическим заклинанием:

— Поприветствуем ректоров двух лучших академий королевства: Зор Анделино!

Зор сдержанно кивнул, получив в ответ громкие аплодисменты своих аристократических болельщиков.

— Амиральд Сенсарро!

Наш ректор отвесил поклон трибунам, заслужив радостный рев виеров и недовольный гул со стороны аристократов.

— А теперь представление академий!

Зор наклонил голову и отступил на шаг, подавая Амиру знак начать первым. Амиральд развернулся лицом к центру поля и взмахнул обеими руками: земля вдруг задрожала, на трибунах послышались испуганные возгласы, и у всех на глазах, разрывая покрытую зеленой травкой почву, прорвался наружу огромный побег и устремился ввысь к солнцу. Он был невероятно большой и все рос и рос, а по бокам появлялись серебряные листочки и на макушке наливался белоснежный бутон. Едва развернулся последний лист, как побег замер, а лепестки бутона медленно раскрылись, являя восторженным зрителям прекрасный снежный цветок — символ виерской академии. Чистое голубое небо вдруг заволокло тучами, словно в пасмурный день, и в окутавшей поле серой мгле цветок замерцал серебряным светом, а трибуны разразились восторженными ахами и охами, и даже аристократы захлопали.

Амир еще не завершил свое представление, как в дело вступил Зор. По его мановению с неба на поле спикировала огненная птица, являющаяся символом аристократической академии. Она была огромной и не уступала размерами иллюзорному цветку. Воздух прорезал пронзительный крик. Перья горели ярким огнем, затмившим серебряное мерцание цветка.

Птица сделала круг над трибунами, и вокруг снова раздались испуганные возгласы. Даже я не сдержала изумленного восклицания, настолько реально выглядело это иллюзорное создание, вплоть до мельчайших огненных волосков, от которых, казалось, исходил настоящий жар.

Широкие крылья подняли ветер, примявший траву на поле, и только цветок даже не покачнулся. В следующую секунду птица схватила цепкими когтями нежный зеленый побег, вырывая его из земли, и воспарила в небо.

Меня до глубины души возмутило подобное кощунство, потому что чудесное растение было слишком прекрасно. Я видела улыбку на лице Зора и слышала раздавшийся на трибунах смех аристократов, а также недовольный ропот со стороны виеров.

Однако почти сразу ропот сменился громогласным хохотом, когда из нежного стебля неожиданно выросли острые шипы, а огненная птица с криком выпустила цветок, поджимая окровавленные лапы, ринулась обратно в небеса и затерялась среди облаков. Цветок полетел вниз к земле и рассыпался миллиардом сверкающих снежинок, упавших на поле и устлавших его снежным ковром.

Секунду спустя иллюзия растаяла, и солнечный свет вновь показался из рассеявшихся туч, а трибуны громко зааплодировали. На этом представление команд закончилось. Я негромко вздохнула, поражаясь сложности представленной нам иллюзорной магии и мастерству исполнения обоих создателей, вплоть до натурального поведения иллюзорного пернатого и превращению нежного цветка в снежинки. Когда уровень достаточно высок, мираж обретает собственную жизнь и волю, хоть и на короткий промежуток времени, а мгновенное преобразование одной иллюзии в другую требует детальной проработки и виртуозной техники. Мне бы очень хотелось так уметь.

— Участники команд, займите ваши места! — раздался голос ведущего.

Пятеро виеров прошли на очерченные сектора с правой стороны поля, а аристократы заняли свои на левой половине. Мне они были хорошо знакомы — Дерил Маквил, Элизар Тервудс, Лиза Эрвуд, Грин Тинкерелло и Гир Освальд. Все те, кто был отобран еще во времена, когда я исполняла обязанности старосты Академии аристократии. А вот капитаном Грина выбрали уже без меня. Именно на его груди переливался синий капитанский значок, а сам парень уверенно прошел вперед в главный сектор.

Ректоры шагнули на квадратные возвышения, а старосты встали рядом, и по сигналу платформы взметнулись вверх. На трибунах воцарилась тишина, состязания начались.

Перед капитанами команд появились первые таблички. Я наблюдала за происходящим на парившем в воздухе экране. Стоило, наверное, подняться на трибуны, но я осталась с охранявшими шатер представителями нашей академии и запасными игроками. Студенты рядом со мной даже дыхание затаили, читая название первого состязания: «Топь».

Дальше Грин повернулся к своим и махнул рукой Дерилу. Я вспомнила, как превосходно Дерил и Элизар справились с первым состязанием во время отбора, а значит, топь — это испытание на построение защиты. Во время последующих тренировок именно Элизар проявил потрясающую выдержку, и его поставили на испытание контроля над эмоциями. Я перевела взгляд на Арктура, который тоже обернулся к участникам. Таблички возникли перед каждым игроком. Арктур показал условный знак Чати, и девушка приложила ладонь к темно-зеленой полупрозрачной поверхности. Звук сигнала — и имена испытуемых загорелись на экране, а вокруг участников выросли полупрозрачные грани куба.

Я даже немного пожалела, что не поднялась на трибуну, с высоты которой могла бы все разглядеть. Сквозь грани очертания расплывались, а экран казался черным. В это время изображение изменилось, и я наконец различила фигуры, подсвеченные магией. Вокруг них царила ночь, а впереди мерцали блуждающие огоньки. Луна освещала болото, трясину, кочки и другой берег, куда нужно было добраться, чтобы справиться с заданием.

Я переживала за Чати, которая, сделав осторожный шаг вперед, внезапно покачнулась и быстро отступила на прежнее место. Впереди не было твердой почвы, а девушка должна была пройти по болоту до другого берега. Для этого требовалось применить особую сложную защиту. Судя по тому, что участница едва не оказалась в трясине, простое уплотнение водной структуры под ногами не сработало. Я предположила, что топь попросту засасывала более плотные объекты, вне зависимости от того, созданы они магией или нет.

Дерил в это время совершил прыжок вперед, покачнулся немного, выбросив руки в стороны, но устоял. Сообразительный! Прыгнул на кочку, вот только следующая оказалась слишком далеко, и парень замер на месте. Чати вдруг выставила вперед ладони, поднялась на цыпочки и побежала. Под ее ногами вспыхивали разноцветные круги. Умница! Применила заклинание террено и заколдовала ряску на поверхности воды. Все верно, раз не работает магия инородных объектов, нужно использовать только то, что родственно болотной среде. На долю секунды уплотненные зеленые участки удерживали легкую как перышко девушку на поверхности, этим Чати и воспользовалась. Один минус был у данной формы защиты — она требовала слишком много сил… Стоило мне так подумать, как девушка совершила еще один прыжок, и ее нога подвернулась. Я выдохнула, закрывая рот руками, с ужасом ожидая, что сейчас участницу утянет в трясину, но оказалось, Чати прыгнула на кочку и теперь едва удержалась на месте, балансируя на одной ноге.

Дерил тоже не терял времени, пока соперница преодолевала свой путь по болоту, он все это время формировал защиту, повторявшую структуру кочек. Очень умно, не придерешься. Хотя он на самом деле талантливый маг, с сильным защитным даром. Сообразил, что раз кочки растут на болоте, то и созданная структура сможет выдержать вес его далеко не щуплого тела. Дерил создал свои кочки на некотором расстоянии, чтобы они перемежались с существующими. Оттолкнувшись ногами от земли, он прыгнул на первый болотный выплавок и так двигался дальше, направляясь к противоположному берегу. Благодаря хорошо рассчитанному пути и настоящим твердым островкам, чередовавшимся с искусственными, защита не тянула из парня уйму сил.

Когда Дерилу осталось преодолеть треть пути до цели, Чати обрела равновесие и опять протянула ладони вперед. У нее уже не было выбора и времени на раздумья; чтобы опередить соперника, приходилось воспользоваться прежним методом. Девушка вновь побежала по воде, а я сжала пальцы со всей силы, прекрасно представляя, как ей должно быть плохо сейчас, когда вся энергия уходит на одно из самых затратных заклинаний. Про Дерила я даже не вспоминала, не отрывая взгляда от Чати. В тот миг, когда соперники приблизились к заветной цели, экран показал их обоих, и секунду спустя они прыгнули на берег. Девушка свалилась без чувств, а парень упал на колени и не смог подняться. Грани растаяли, и на поле появились целители, они подбежали к участникам и унесли их в отдельно стоящую белую палатку. Голос ведущего привлек мое внимание.

— Итак, победа в первом конкурсе достается… — он выдержал паузу, а экран в это время вновь показал финальный прыжок Чати и Дерила, — Академии аристократии!

— Опередил на долю секунды, — выдохнула рядом Эниса, остальные ее слова заглушил гром аплодисментов с трибун аристократов.

Я с досады прикусила губу, посмотрев на довольного Грина, перед которым появилась новая табличка: «Бег».

Капитаны обеих команд замерли в замешательстве, а я задумалась, что это за испытание. Кажется, мы с Арктуром одновременно догадались: на выносливость и силу. Капитан виеров поднес ладонь к табличке, а у аристократов то же самое сделал Гир. Оба в тот же миг оказались внутри прозрачных граней, а вокруг испытуемых выросла непролазная чаща с колючими кустарниками и небольшой петляющей тропинкой. Интересно, как же долго им придется бежать? Ведь это для нас куб выглядит, как огороженное пространство определенного размера, а для них — это лес и тропинка, петляющая до тех пор, пока участник не преодолеет положенный участок пути.

Я видела, как парни встали на изготовку, пригнулись и по слышимому только им сигналу бросились вперед. Сложно даже представить, каково им было бежать по узкой дорожке, стараясь не оступиться и не упасть в унизанные острыми шипами кустарники, не сбавляя при этом скорости. На пути вдруг появилось поваленное дерево, и не ожидавший этого Арктур едва успел совершить прыжок, перелетел через ствол и с трудом удержался на ногах. Гиру этот маневр удался лучше, да и сам аристократ выглядел более гибким и подвижным, в отличие от нашего гиганта.

Бег продолжился, теперь Арктур был настороже, и, когда впереди возникла расщелина, он не замедлил шага, а, ловко уцепившись за свисавшую с дерева лиану, перепрыгнул ловушку. Из-за заминки с деревом виер отставал от аристократа. Сцепив пальцы и затаив дыхание, я не отрывала взгляда от экрана.

На пути бегунов возник огромный валун. Я видела, как Гир попытался вскарабкаться на гладкий камень, но соскользнул вниз. Тогда парень схватил свой эсканилор, применяя заклинание перемещения предметов. Испарина выступила у него на лбу, потому что валун оказался заколдован, и на его перемещение потребовалось очень много сил. Арктур в этот миг достиг такой же преграды и недолго думая уперся ладонями в каменную глыбу, а вокруг рук появилось сияние. Все же ректор был прав — использование эсканилора рассеивает часть энергии. На моих глазах капитан виерской команды сдвинул валун в сторону, свалил его в кусты и помчался дальше, в то время как Гир едва сдвинул камень лишь наполовину. Парень, однако, удовлетворился этим и протиснулся в образовавшееся пространство, но приблизился к острым кустарникам, разорвал о шипы одежду и оцарапал кожу. Теперь спина аристократа представляла собой страшное зрелище с кровоточащими ранами. На трибунах раздались шокированные возгласы, а Гир побежал вперед, но я видела, как он закусил губу, и заметила, что бежать парень стал медленнее в отличие от Арктура.

До конечной цели оставалось совсем немного, когда путь парням преградила вода. Наш капитан не раздумывая бросился вперед, и в тот же миг бурная река подхватила его и потащила в сторону. Виер не стал тратить силы на борьбу с течением, а, позволяя увлекать себя вниз, широкими гребками медленно продвигался вперед и наконец достиг противоположного берега. Однако ему пришлось возвращаться вдоль реки обратно к вьющейся среди кустарника тропинке.

Гир в это время почти доплыл. Аристократ попросту заколдовал огромное бревно и перемещался верхом на нем, корректируя течение магическим заклинанием. Магия заметно истощила его силы, он практически свалился с бревна на противоположном берегу, однако поднялся на ноги и побежал вперед. Я вновь прижала ладони ко рту, напряженно следя, как они преодолевают последний участок, и только благодаря этому не разразилась восторженными воплями, когда Арктур первым достиг финиша и оба игрока очутились за пределами куба. К побледневшему аристократу тут же подбежали целители, но парень вырвался из их рук и пошел сам, даже не кивнув более удачливому сопернику.

— Поздравляем с победой во втором состязании виерскую академию! — вещал меж тем ведущий. — Пока у нас ничья, ждем следующих состязаний.

Едва он закончил свою речь, как появились новые таблички: «Яма».

Арктур, вновь занявший место капитана, и Грин подали знаки участникам. Оставалось определить тип состязания: либо испытание на магические формулы, либо на ловкость, либо на контроль над эмоциями. В отличие от предыдущих табличек, эти новые были не цвета земли, что странно, а серого оттенка и непрозрачные. По виду они больше напоминали небольшие каменные плиты. Точно! Яма, закрытая каменной плитой — испытание на формулы. Ловкость выбраться точно не поможет, а формулы могут обратить камень в нечто другое. Вот только в конкретном случае помимо элементарных знаний требовался еще и сильный дар, чтобы все сработало, как надо.

В это время Лиза Эрвуд приложила ладонь к табличке, и на экране загорелось ее имя. В то г же миг девушка перенеслась внутрь куба, а наши участники медлили, и сразу захотелось их поторопить. Ведь они дают дополнительное время команде соперника!

Промедление длилось недолго. Давид выступил вперед и коснулся дощечки. Грани куба закрыли его, а на экране появились две темные ямы, накрытые, как я и догадалась, тяжелыми узкими плитами. Мне стало не по себе, едва представила ощущения участников. Я предполагала, что в яме воздух очень спертый, наверняка им там тяжело дышать. И вновь магический свет выхватил для нас из тьмы фигуры испытуемых, им же самим ничего не было видно. На ощупь оба исследовали земляные стены и, наконец, нащупали над головой плиту. Лиза взяла поудобнее эсканилор и сразу стала вычерчивать формулу. Кажется, девушка очень старалась, но ведь в темноте не видно знаков и легко допустить ошибку. Думаю, она поторопилась, стремясь опередить соперника.

Давид в это время снял с руки широкий браслет. Раскрыв его, парень коснулся острой гранью земляной стены справа от себя и быстро вывел простые символы. В тот же миг в яме стало светло. Я поняла, что он решил использовать свой эсканилор — все-таки чертить формулы острым предметом намного проще, чем корябать землю пальцами. Давид выпрямился в полный рост и протянул руку к плите. Он действовал, на мой взгляд, слишком медленно, замеряя каждую черточку и выверяя правильность написания. Кажется, моя наука не прошла бесследно в тот раз, когда он якобы провалил задание под воздействием иллюзорной магии.

Я взглянула на Лизу, она вывела последний знак, и плита над ее головой задрожала. Девушка вскрикнула и отшатнулась к стене. Сверху посыпались каменные крошки, и я испугалась, что сейчас аристократку завалит. Перевела взгляд на возвышение, где находился Зор, и вдруг поняла, что староста аристократов, стоявшая рядом с ним, не кто иная, как Дениза, та самая подруга, так ловко подставившая меня после истории с похищением. Прежде из-за волнения я упустила этот факт из виду, теперь же в душе мгновенно вспыхнула злость. Значит, воспользовалась моим смещением к собственной выгоде? Ябеда и доносчица! Неудивительно, что Зор взял ее на мое место, она ведь его любимица. Сейчас Дениза пристально наблюдала за Лизой, а я не могла понять, почему она глядит не на экран, а на плиту. Потом только сообразила, что для наблюдателей доступна особая магия, позволяющая отслеживать игроков, и Дениза попросту смотрит сквозь камень.

В это время с плиты отвалился огромный кусок и едва не придавил девушке ногу. Лиза еще теснее прижалась к стене. Что же за формулу она использовала? Вряд ли решилась расщепить камень, это было бы смертельно глупо. Если только она допустила ошибку в начертании из-за темноты. Вот безголовая! Ну зачем поторопилась?! Как ни странно, но я переживала и за Лизу тоже, хотя определенно желала победы виерам. Впрочем, все участники не были для меня чужими. Я проучилась рядом с аристократами полтора года, курировала их тренировки, и Лиза была одной из тех, кто вызывал у меня искреннюю симпатию.

Плита вдруг задрожала сильнее, словно готова была вот-вот рухнуть на голову участницы. Я вновь бросила взгляд на Денизу, не понимая, почему она медлит. Та в это время лихорадочно перебирала в руках пять амулетов, отыскивая нужный, и застыла в тот миг, когда с экрана раздался оглушительный треск и плита упала в яму. Я видела, как подскочили со своих мест родители Лизы, а ее мать кинулась по проходу, чтобы сбежать на поле. В ужасе переведя взгляд на экран, увидела, что плита раскололась примерно посередине и обе части упали вниз практически перпендикулярно. Лизу придавило к стенке, и она очутилась в ловушке, но была жива и даже пошевелила рукой, стремясь, очевидно, коснуться амулета на шее. Дениза наконец-то отыскала нужный и активировала его.

Когда Лиза оказалась на траве, к ней уже подбежала мать и стала ощупывать со всех сторон, определяя, нет ли у дочери повреждений. Целители примчались с носилками и унесли пострадавшую в палатку.

— Глупые гусыни! — послышался рядом возглас Анжина. — Что одна, что вторая не вспомнили вовремя про амулет. Что за дура староста у них в академии? Это ее обязанность. Девчонку едва не раздавило!

Я полностью разделяла мнение парня, так же, как и гудящие трибуны. Я прекрасно помнила, что особым умом Дениза никогда не блистала, зато прекрасно умела втереться в доверие и в целом производила впечатление веселой и обаятельной хохотушки.

С экрана снова донесся скрежещущий звук, и я вспомнила о Давиде. Парень уже закончил свою формулу и, как и Лиза, прижался к земляной стене. Я со страхом ожидала, что и его плита сейчас начнет дрожать, но камень не треснул, а, напротив, немного провис, будто структура его стала мягче. Едва виер убедился, что формула сработала как надо, сразу выпрямился и принялся отрывать куски камня и откидывать в угол ямы. Наконец Давид проделал в плите внушительную дыру и, упираясь ногами в земляные стены, вскарабкался наверх и выбрался наружу. Куб растаял, а трибуны виеров приветствовали победителя громкими криками.

Осталось два испытания! Я бросила взгляд на возвышение, где стояли ректор с Элинной. Амир придерживал старосту за плечи, а девушка в это время складывала в карман платья еще один амулет. Вот кто ответственно подходит к своим обязанностям, потому как ее выбирали не за умение собирать сплетни, а за настоящие лидерские качества. В руках Элинны осталось два металлических листочка, точно таких же, какие висели на груди последних участников. Теперь на секторах стояли Энтони и Линда с нашей стороны и Грин с Элизаром со стороны аристократов.

Секунду спустя в воздухе возникли новые таблички: «Призрачный скакун».

Я даже выдохнула — испытание на скорость реакции и ловкость. Справится ли Энтони? Согласно преданиям призрачный скакун был очень сноровистым и быстрым магическим существом, поймать которого способен далеко не каждый.

Энтони и Грин коснулись ладонями гладкой поверхности и очутились посреди зеленого поля. Вдалеке виднелась фигура полупрозрачной лошади, а сбоку от каждого участника паслось еще по одной, каждая из которых уже была взнуздана. Судя по всему, они служили средством для поимки скакуна.

Парни, словно по команде, сперва кинулись к лошадям, но не нашли, что искали, и одновременно склонились к земле, срывая зеленые стебли. Тогда и я вспомнила, что поймать скакуна можно лишь с помощью особенного аркана, сплетенного из травы. Участники очень торопились. Энтони ловко плел веревку, Грин практически не уступал ему. Только чуть позже я заметила, что аристократ помогает себе магией эсканилора. Оно и неудивительно, вряд ли Грин, который происходил из очень родовитой семьи, каждый день сам для себя вязал веревки. Ну, хотя бы нужное заклинание знал.

Пока соперники не уступали друг другу ни в чем и очень быстро и ловко справились с первой задачей. Закончив с арканом, оба вскочили на лошадей. Энтони уверенно направил свою в сторону пасущегося на лугу скакуна, постепенно пришпоривая ее. Грин, на удивление, поехал намного медленнее. В тот момент, когда Энтони рванулся вперед, а скакун помчался прочь от всадника, Грин подъехал ближе и остановился на приличном расстоянии от добычи. Я видела, как конь поднял голову, недоверчиво кося в сторону всадника черным глазом, и в этот момент капитан аристократов засвистел. Свист вышел очень странный, он больше напоминал нежную красивую мелодию. Я с уважением смотрела на гордо восседавшего на лошади парня, восхищаясь его необычным приемом. Кому как не «выросшему в седле» аристократу знать все методы укрощения лошадей? Оставалось только пожалеть, что в программу состязаний включили столь проигрышное для Академии виеров испытание. Скакун сам пошел навстречу капитану чужой команды. При этом держался он настороже, прядал ушами и нервно потряхивал напоминавшей жидкое серебро гривой.

Взгляд мой метался по экрану с одного участника на другого. Энтони гнался за петляющим по полю скакуном и уже приблизился на то расстояние, с которого можно было раскрутить лассо. Грин медленно тронул свою лошадь навстречу грациозному животному, гордо вышагивающему по полю, будто на конном параде. Я с волнением следила, кто же окажется первым. Энтони уже практически настиг свою добычу, а Грин потихоньку раскручивал лассо, не прекращая мелодично насвистывать. Энтони взмахнул арканом, целясь поймать скакуна, а Грин резко выбросил руку вперед. Все зрители затаили дыхание, следя за взметнувшимися в воздухе лассо. Петля, которую пытался накинуть Энтони, скользнула по крупу отпрыгнувшего в сторону копя, а вот уздечка Грина попала как раз на шею скакуна. Тот вдруг встал на дыбы, еще туже затягивая петлю, а капитан аристократов крепко ухватил второй конец, не позволяя коню вырваться из западни. И в тот же момент растаяли грани куба, как и иллюзорные лошади под всадниками, и оба парня покатились по траве.

Гордый Грин практически сразу вскочил на ноги, а Энтони хмуро поднялся, отряхивая с колен налипшие травинки, и, с досадой поглядев в сторону более удачливого соперника, развернулся и пошел к нам. Парни похлопали виера по спине, а я лишь проводила его взглядом, когда он скрылся за полотнищем шатра. Меня сейчас больше волновано не состояние игрока, а то, что впереди последний конкурс, и именно в нем определится победитель игр.

 

Глава 4

ЛАБИРИНТ

Теперь и без подсказок было ясно, что последнее испытание — это контроль над эмоциями. Капитаны стояли на своих местах, а последние участники с каждой стороны ожидали появления табличек. Можно представить, как они сейчас нервничали, учитывая, что исход состязания зависел от них двоих. Впрочем, Элизар, как истинный аристократ, не проявлял абсолютно никаких эмоций, но вот Линда выглядела по-настоящему испуганной. Я не отрывала от девушки взгляда, а потому заметила, как она нервно передернула плечами и шагнула немного назад, словно хотела выйти из сектора.

Да что это с ней? Ее ведь не просто так выбрали в основной состав, на тренировках Линда демонстрировала просто замечательные навыки, а сейчас не может скрыть своего волнения. Почему она так явно нервничает? Пока я раздумывала над поведением виерки, прозвучал сигнал, и в воздухе появились последние таблички. Они напоминали собой кусок льда, а на поверхности засветились яркие буквы, сложившиеся в одно слово: «Лабиринт».

Неужели ледяной лабиринт? Я невольно потерла ладонями плечи. Как же там должно быть холодно.

В этот самый момент Элизар приложил руку к дощечке, однако не исчез. Судя по всему, это состязание можно было начать только одновременно с соперником. Линда же повела себя более чем странно. На кивок Арктура она вдруг отчаянно замотала головой и вышла из сектора. Виерские трибуны загудели, а наши игроки заволновались. Я нервничала не меньше окружающих. Да что она делает? Самовольный отказ от участия в играх — это практически добровольное признание поражения. Вскинув вверх голову, увидела, как стремительно опускается вниз платформа, а с нее сходят Амир с Элинной. Староста подбежала к участнице и, схватив ту за плечи, легонько встряхнула. Мне не слышно было, о чем идет разговор, зато прекрасно видно, как отрицательно машет головой Линда. Я не выдержала, побежала вперед к центру поля и подскочила к ожесточенно спорящим девушкам.

— Я не пойду, не пойду, мне страшно! — с отчаянием в голосе твердила виерка.

— Мы можем проиграть из-за тебя, — наседала Эля.

— Элинна, прекрати, — вдруг велел Амир. — Линда, ты пила что-нибудь перед состязаниями, кроме воды из графина в палатке участников?

Девушка уже едва не плакала, но постаралась ответить. Я с трудом узнавала ее.

— Стэс со мной соком поделился, я увидела, как он его пил, и попросила немного.

— Стэс? Твоя замена? — Элинна едва не зашипела, а я уже поняла все, что только собиралась произнести вслух староста. Их опоили, опоили участницу последнего состязания и ее замену. Непонятно как подсунули напиток Стэсу, а он, естественно, поделился с напарницей. Ведь ректор предупреждал: не есть и не пить ничего из того, что могут предложить за пределами палатки, а в палатке была только вода. Почему этот глупый мальчишка не послушал? Еще и Линду напоил!

— Значит, с ним то же самое! — выкрикнула Элинна в отчаянии. Но я уже не слушала. Только успела осознать, что мы вот-вот проиграем команде аристократов, и не раздумывая шагнула в сектор, протягивая руку к табличке. В ту же секунду меня резко дернули назад, и я прижалась спиной к груди ректора.

— Куда? — зашипел Амир на ухо.

— Контроль над эмоциями, я смогу, — уверенно заявила в ответ, поморщившись от боли в плече, на котором сжались его пальцы.

— Виолетта, у тебя нет амулета, куда ты лезешь? Как нам вытащить тебя, если что-то случится?

Пока я приходила в себя после этой отповеди, Элинна как-то странно засипела рядом.

— Поздно. — Староста выдохнула так, словно признавалась в чем-то по-настоящему ужасном. — Ее имя загорелось на экране. Сейчас вы отпустите, и она окажется внутри куба.

Пальцы Амира сжались еще крепче, а потом он отрывисто приказал:

— Элинна, отдай ей мое кольцо, живо!

Староста дрожащими пальцами стянула полупрозрачный зеленый ободок и быстро надела на мой указательный.

— Когда ощутишь опасность, сожми ладонь и активируй кольцо, — сказала Элинна, глядя на меня полными отчаяния глазами.

— Как?

— Просто позови меня, Летта, — ответил Амир.

— Я поняла.

— Удачи, — едва слышно шепнул ректор и отпустил.

Всего секунда, пока я еще ощущала тепло его ладоней, а вокруг смыкались грани. Еще одна, пока я привыкала к воцарившемуся вокруг полумраку. Холод окутал тело, я обвела взглядом ледяное пространство, подсвеченное голубыми огоньками растущих из земли кристаллов. Обернулась невольно, касаясь ладонью стены, но за ней была лишь темнота, скрывшая тех, кто стоял по ту сторону. Теперь у меня осталось только два пути — либо отдать победу Элизару, либо успеть пройти испытание первой.

Впереди тянулся длинный коридор, который разветвлялся на несколько ходов. Полупрозрачные стены будто немного светились, под ногами был ледяной пол, а наверху такой же потолок. Если я правильно понимала принцип устройства лабиринта, то скоро на пути начнут попадаться различные ловушки, и только умение контролировать собственные эмоции позволит их преодолеть.

Я решительно шагнула вперед, осторожно ступая по скользкому полу и держась за стены. Облачко пара вырвалось изо рта, по обнаженной коже рук побежали мурашки. Я внушала себе, что это только видимость, ведь еще вначале задания представляла, как должно быть холодно в ледяном лабиринте. Чем больше уверяла себя в этом, тем теплее становилось.

Дойдя до развилки, посмотрела по сторонам. Коридор убегал в обоих направлениях и налево заканчивался тупиком, а справа казался бесконечным. Вот только в лабиринте всегда есть разветвления, значит, эта бесконечность лишь обман зрения. Я решительно повернула направо и вскоре уперлась в зеркальную стену, которая и создавала ощущение нескончаемого коридора. Левее начинался новый проход. Там меня и поджидала первая ловушка — в полу зиял огромный провал, перепрыгнуть который не представлялось возможным. Я задумчиво подошла к краю и, держась за стену, помахала над провалом ногой, ощутив холодную пустоту. Здесь не свисали с потолка лианы или веревки, а миновать препятствие по стене было попросту нереально. Тогда я закрыла глаза, так легче было убедить себя, что впереди есть пол. Нельзя верить тому, что видишь, в этом испытании страхи работают против тебя.

Набрав в грудь побольше воздуха, я решительно шагнула вперед. Если не буду бояться, то не провалюсь. Я сделала еще шаг, чувствуя, как пружинит под ногами «пустота». Еще шаг и еще, и я достигла противоположного конца и ступила на прежний ледяной пол.

Первая ловушка осталась позади, а сейчас вновь приходилось выбирать направление. Один из трех коридоров переливался разноцветными огнями и был таким красивым, что нестерпимо захотелось пойти именно туда. Невольно сделала шаг, но тут же ухватилась рукой за стену, останавливая собственное тело, которое неудержимо влекло в ловушку. В этом лабиринте идти можно только туда, куда совершенно не хочется. Я заглянула еще в один коридор, он выглядел таким обычным и удивительно безопасным. Повернувшись в сторону последнего, невольно отступила. Чуть дальше впереди на ледяном полу извивались змеи. Я обхватила плечи руками, сделала глубокий вдох. Нужно идти, они не причинят мне вреда, если я не буду бояться.

Коснулась кольца на пальце, набираясь решимости, вспомнила все те уроки, что проводил со мной Истор, и сердце сдавило. Усилием воли отогнав лишние эмоции, я пошла вперед. Решительно, не глядя под ноги, уверяя себя, что эти змеи такие же, на каких меня тренировал Истор, включая проектор. Они безопасны, их шипение не сулит мне ничего плохого, они не смогут укусить, не смогут сделать больно и никогда больше не заставят меня потерять голову от страха. Я шла и шла, глядя только вперед, прокручивая в уме все хорошие и светлые воспоминания, и даже не вздрогнула, когда нога наступила на скользкое тело, а в ответ раздалось громкое шипение. Едва впереди показалась новая развилка, я смогла наконец расслабиться. Прошла! Улыбка сама расцвела на моем лице. Я справилась и с этим испытанием.

Осталось совсем немного. Чем ближе к концу, тем сложнее и страшнее. Теперь нужно определить, куда идти дальше. Впереди оказалось всего два разветвления, и один коридор очень напоминал тот, что был в нашем доме, тот самый, который вел к моей комнате. Я узнала окна, картины на стенах, статуэтки на декоративных столиках, плетение мягкого и дорогого ковра, устилавшего мраморные плиты. Коридор, уводящий налево, казался темным и пугал меня холодной пустотой, как будто в самом воздухе там ощущалось странное отчаяние. Я видела почти ту же самую дорожку, но разорванную местами, полусгнившие рамы с истлевшими картинами, нищету, разруху и бедность. Сердце так сдавило, что сложно было даже вдохнуть. Я прижала ладони к глазам, призывая себя успокоиться, прекрасно понимая, куда мне стоит пойти.

И я повернула в темный коридор, пошла вперед, борясь с желанием прижать к лицу платок, так тяжело было дышать здесь, такая странная и удушливая вонь царила кругом, но я не сбавляла шаг и не переходила на бег — держать, держать эмоции под контролем. Это все обман, а вовсе не картина моей будущей жизни, только иллюзия. Я миновала страшный коридор, а когда обернулась назад, увидела лишь полупрозрачные стены и гладкий пол. Теперь впереди был один путь — извилистый ледяной проход, конец которого терялся во мраке.

Не останавливаясь, чтобы перевести дух, я снова направилась вперед, не медленно и не быстро, помня о том, что нужно держаться и не выпускать чувства из-под контроля, что бы ни скрывалось за каждым поворотом. Коридор изгибался, по бокам возникали темные провалы, а оттуда раздавались голоса. Я узнавала их, когда они называли меня по имени. Голоса родных людей, зовущих меня к себе, уговаривающих вернуться: Эрин, родители, друзья, поклонники — голоса из прошлой жизни. Но я не слушала их, я шла вперед, и коридор внезапно закончился огромной полутемной комнатой. В дальнем конце на небольшом столике светилась золотая статуэтка снежного цветка — мой приз! Осталось только взять его в руки, и испытание закончится.

Невольно, совсем чуть-чуть ускорила шаг, а когда до статуэтки оставалось совсем немного, я вдруг заметила то, чего не видела раньше. Кто-то лежал там впереди на полу. Фигура эта слабо зашевелилась, а потом стала подниматься, и я с трудом сдержала крик ужаса. Истор! Бледный парень с трудом встал на ноги, его кожа по цвету напоминали белый лист бумаги, мертвые глаза взглянули прямо на меня, синие губы искривила усмешка.

— Привет, сладкая, — шепнул мертвец, протягивая ко мне руку.

— Истор. — Тело пробрала внезапная дрожь, мысли смешались в голове.

— Удивлена увидеть меня здесь? Я пришел за тобой, конфетка. Мне одиноко в этой темноте. Скажи, зачем ты меня убила? Я ведь тебя любил. И я еще так мало пожил на свете.

— Ист… — Горло сжало спазмом, я вдруг слишком отчетливо ощутила страшный холод вокруг, пробравший до самых костей.

— Согрей меня, любимая, мне очень холодно здесь одному.

Он двинулся вперед, протягивая ко мне руки, а я пыталась из последних сил уверить себя, что он ненастоящий, просто обман, но не могла совладать с паникой и жалящим чувством раскаяния. Он был совсем такой, каким я видела его в последний раз в лазарете.

— Ист, прости меня. — В голосе прорвались рыдания, я вытянула ладони вперед, пытаясь остановить мертвеца, а его холодные пальцы вдруг схватили за запястья, подтягивая ближе. Он крепко обхватил меня за талию с той особой нежностью, с какой обнимал всегда, и поднял голову за подбородок. В глазах его светилась лишь пустота, а на губах играла знакомая улыбка.

— Останься здесь со мной, сладкая, не бросай одного. — И он склонился вниз, касаясь моих губ, сейчас таких же холодных, как ледяные стены лабиринта, забирая своим поцелуем последние крохи тепла. Страх, паника, раскаяние постепенно отступали, накатывало безразличие, и становилось на удивление легко. Не было больше тревог, я не чувствовала холода, только сердце замедляло свой ритм, билось все тише и тише.

Я закрыла глаза, а перед внутренним взором вдруг промелькнули воспоминания: увидела смешливую няню, а потом тот день, когда встретила ее нищую и оборванную на улице. Чудесный вечер, когда была заключена моя помолвка и я танцевала с улыбающимся красавцем, наслаждалась его комплиментами, а потом развернула письмо с парой строк, означавших конец всему этому счастью. Я увидела Академию аристократии в тот день, когда гордо поднималась по ступенькам пьедестала, а все вокруг восхищенно внимали моим речам, а потом момент, когда сжимала в руках чей-то доклад, в котором говорилось о моих друзьях и об их предательстве. Я смотрела на сидящих на трибунах родителей, а они безразлично взирали на состязания и меня, вышедшую на поле. Перед глазами промелькнуло лицо Элинны, кричащей о том, что она не простит мне подлого поступка с ректором, бледные щеки Мелинды, умоляющей увезти ее, спасти от проклятия, и сжатое судорогой тело Амира на полу в кабинете, а потом его горящие ненавистью глаза, когда он спрашивал, что же для меня страшнее всего на свете.

Я вглядывалась в его облик, отчетливо понимая, что никто и никогда не пожалеет, если вдруг одной надменной аристократкой на свете станет меньше. В зеленых глазах плескалось отвращение, но я не чувствовала больше боли, а словно наблюдала со стороны, отдалялась от Амира, но заметила, как лицо его исказила тревога, и услышала далекий голос, шепчущий: «Кольцо, Летта. Кольцо!»

Я уже не чувствовала тела, пальцы онемели, мягкая темнота окутывала мозг. Не могла понять, чего он ждет от меня, и было так сложно предпринять хоть что-то, совершить последнее усилие. И лицо Амира становилось все дальше, растворяясь в темноте. Захотелось шепнуть ему «Прощай», пока он не ушел совсем. Я едва шевельнула онемевшими пальцами, не чувствуя даже, сжимаются ли они в кулак или так только кажется. Последняя попытка, чтобы сказать ему «прости» и уверить, что не держу зла. Мне показалось лишь на миг, будто пальцы коснулись кольца, один-единственный миг, когда я позвала: «Амир».

Как досадно, когда ощущаешь легкость в теле и плывешь среди белых пушистых облаков, когда погружаешь пальцы в прозрачную небесную синеву, а тебя вдруг очень грубо возвращают на землю. Ощущение сродни пощечине, настолько сильной, что возмущение вырвало меня из глубокого забвения, и я открыла глаза.

Первое, что увидела, — это белый полог целительской палатки, а потом опустила голову и встретилась глазами с Амиром. Тот самый встревоженный взгляд, что пригрезился мне еще в лабиринте. Рядом с ректором стояли Элинна и Диана. На лице старосты было написано такое горе, будто она уже проводила меня на тот свет. Это выражение вдруг сменилось недоверием, а потом на губах девушки расцвела непередаваемая счастливая улыбка.

— Очнулась! Она очнулась! — Элинна упала на походную койку и крепко обняла меня, приподняв с жесткого ложа. Я только ойкнула, а Амир уже оттащил девушку, строго прикрикнув, чтобы не задушила меня, поскольку я и так едва живая.

Эля послушно замерла рядом с ректором, но болтала не останавливаясь.

— Летка! Ужас-то какой! Амир когда тебя на руки поднял, я думала, что ты уже насмерть замерзла. А Диана едва тебя из ледяного сна обратно вернула, ты никак в себя не приходила. Глупая, как можно было поддаться?! Ты же чуть насмерть не замерзла, а амулета нет! А я вижу только, как ты к цветку руку протянула, а потом замерла на месте. Кого ты там увидела? Почему остановилась?

— Я… — Голос прозвучал едва слышно.

— Постой. — Диана склонилась ко мне, протягивая стакан с синей жидкостью. — Выпей вот это.

Амир осторожно придержал меня за плечи, а целительница обхватила мою руку с питьем и помогла поднести стакан к губам. Я сделала несколько глотков.

— Не чувствуешь вкуса? — спросила вдруг Диана.

Я кивнула.

Целительница нахмурилась:

— Это не самое приятное лекарство, а ты даже не поморщилась.

— Что ты увидела, Летка? — продолжала пытать староста.

Амир вновь уложил меня на подушку, а я перевела взгляд на потолок и прикрыла глаза.

— Я Истора видела. Он спросил, зачем я его убила, — сказала и замолчала, пережидая, пока отпустит спазм в горле. — Диана, — я посмотрела прямо на целительницу, не решаясь глядеть на Элинну или ректора, — он умер?

Диана покачала головой:

— Нет, Летта. Когда я уходила из лазарета, с ним оставалась Бэла. Истор еще не пришел в себя, но на тот момент состояние его не ухудшилось.

— Эта была только иллюзия, Летта, — сказал Амир.

— Он был совсем реальным и просил остаться там с ним, — ответила я, избегая взгляда мужчины, — а потом поцеловал, и я ощутила холод, очень сильный холод.

Амир вдруг сел рядом на койку и склонился немного, поворачивая к себе мое лицо. Он осторожно ощупал пальцами щеки, нос, лоб и губы, но я почти ничего не чувствовала.

— Очень сильное самовнушение. Диана, есть лекарство, чтобы снять последствия обморожения? Летта ничего не чувствует сейчас.

Он поднял мою руку, провел по ладони.

— Ощущаешь тепло?

Я отрицательно покачала головой.

— Амир, здесь есть только согревающий эликсир, но я уже влила в нее целый литр, и он не снял последствия. Я попробую магией.

Диана заняла место Амира, положила мне ладони на лоб, закрыла глаза. Лицо целительницы будто немного побледнело, но я так и не ощутила тепла.

— Амир, целительская магия не работает.

— Почему?

— Она добровольно отдавала тепло. Она не просто попала под воздействие иллюзии, она поверила всецело, что убила парня, и сама смирилась с собственной гибелью. Я не могу пробить этот барьер. Сейчас процесс завершается, минут через пять Летта перестанет что-либо чувствовать, и больше мы ничего не исправим.

— Ректор Сенсарро! — отчаянно зашептала Элинна. — Ректор Сенсарро, что делать? Придумайте хоть что-нибудь, пожалуйста.

— Летта, — Амир снова сел рядом, — он забрал тепло через поцелуй?

— Да.

— О чем ты думаешь, Амир? — встревоженно спросила целительница.

— О самом простом способе согреть Виолетту, Диана. Он может сработать. Дай мне все, что еще осталось от твоего эликсира. Дополнительное тепло не помешает.

Диана быстро принесла кувшин и протянула ректору.

— Отдашь свое?

— Да. Летта, надеюсь, оставишь мне хоть немного, не хочу превратиться в ледяную глыбу. — Амир слегка улыбнулся, а потом запрокинул голову, осушил кувшин в несколько глотков и склонился ко мне. Я сперва не поняла, что он хочет сделать, а осознала, лишь когда ректор меня поцеловал. Он осторожно коснулся моих губ своими, но я почти ничего не ощутила. Закрыла глаза, пытаясь настроиться и попробовать взять то тепло, которым он хотел поделиться, но чувствовала лишь холод.

Амир, не ощущая отклика, обхватил ладонью мой затылок, прижал еще крепче, надавил кончиком языка на мои губы, заставляя раскрыть, провел по стиснутым зубам, и я послушно разжала их, позволяя его языку коснуться кончика моего. Это прикосновение отозвалось едва осязаемым покалыванием. Другая рука ректора обхватила меня за плечи, прижала к широкой груди, будто он хотел согреть меня и таким образом.

Поцелуй все длился, Амир не отрывался от моих губ, а я послушно отвечала, стараясь помочь ему, как могла. И вновь короткий разряд пробежал по спинке языка, а потом еще один, и еще, и вдруг словно теплая волна прокатилась по телу вплоть до самых кончиков пальцев. Она разбила сковавшие меня ледяные путы, и я задрожала. Холод выходил, а дрожь все усиливалась. Я испуганно вцепилась в плечи Амира, чувствуя, как становится по-настоящему жарко. И вдруг ректор резко отстранился. Я дышала с трудом, воздуха не хватало, на висках проступила испарина, все тело теперь будто кололо острыми иглами. Амир коснулся моего лба, а потом осторожно уложил обратно на подушку.

— Сделай ей компресс, Диана. Перегрел немного, — улыбнулся он, и в глазах больше не светилось беспокойство.

— Ого, — только и вымолвила Диана, поглядев на меня, — я бы до этого не додумалась.

— И хорошо, а то начнешь практиковать на больных студентах, и половина моей академии сляжет.

— Как бы теперь вторая половина не слегла, та, которая женская.

— Боюсь, я не найду столько времени в расписании, чтобы всех лечить.

Диана улыбнулась и наклонилась ко мне, положив на лоб холодный компресс. А потом коснулась руки Амира.

— Да ты холодный совсем. Замерз?

— Согреюсь.

Амир решительно поднялся, оглядел нас троих и сказал:

— Все, Диана. Оставляю Виолетту на тебя, а мне пора идти, принимать решение комиссии по поводу игр.

Он бросил на меня последний взгляд, откинул полог и вышел.

— Что с состязаниями? — спросила я Элинну, кутаясь в одеяло, которым накрыла меня Диана.

— Сейчас объявят, кто победил. Вопрос спорный, но, вероятнее всего, присудят победу аристократам.

— Элизар взял статуэтку?

— В том то и дело, что не взял. Он еще в самом начале лабиринта заблудился, потом нашел дорогу, но гораздо позже тебя, а до конечной комнаты так и не дошел, и неизвестно сейчас, справился бы с заданием или нет. Игры закончились раньше.

— Неужели я дотянулась до статуэтки? Я не помню.

— Нет, но оставалось совсем чуть-чуть. С одной стороны, ты весь лабиринт прошла, нашла приз, почти коснулась, но не успела перенестись за грани. С другой — ты попалась с последней иллюзией, и у тебя не было амулета. Никто не чувствовал, что с тобой что-то не так. Только Амир услышал, ну и…

— Что — и?

— И нарушил правила состязаний.

— В каком смысле?

— Он самовольно разрушил грани, а в ход состязания вмешиваться нельзя, это расценивается как помощь участнику. Единственный вариант — когда испытуемому грозит реальная опасность, а для этого существуют амулеты. Один может активировать староста, а второй — сам участник, если чувствует опасность. В твоем случае ни один из вариантов не сработал. Ты просто замерла и стояла не шевелясь, но никакой угрозы не было видно. Я даже понять ничего не успела. Амир рядом был, также наблюдал за всем, а потом вдруг опустился на одно колено, положил ладони на платформу, и все вокруг задрожало. Я думаю, он применил резонансное заклинание, потому что куб пошел трещинами, а затем рассыпался. Оказалось, что ты уже на земле лежишь. Как раз платформа вниз опустилась, Амир к тебе подбежал, поднял на руки, а ты белая словно мел, и кожа такая, будто ледяной корочкой покрыта. Ну а потом долго тебя пытались в чувство привести, я уж решила, что…

Эля замолчала и опустила голову.

— Эх, Летка. Как же ты так? На играх очень сильные иллюзии делают, но даже они не могли бы тебя убить. Для подобного воздействия нужно самой поддаться, абсолютно поверить в обман. Ты едва не замерзла потому, что потеряла контроль, а на тебя это совсем не похоже. Из всех моих друзей ты самая сдержанная и всегда такая хладнокровная и… Не понимаю, как подобное могло случиться с тобой?

Я не ответила, не стала рассказывать, как тяжелые воспоминания практически лишили меня воли, желания бороться и на миг показалось, будто легче уступить.

Меня позвали на поле. Заключительная часть — закрытие состязаний, где должны присутствовать все участники, и я вдруг оказалась в их числе. Сейчас чувствовала себя на много лучше, а потому пошла и встала рядом с четырьмя виерами, в самом конце, напротив своих бывших друзей. Стояла, не опуская головы, с достоинством встречая их холодные взгляды. На трибуны больше не смотрела — ничего нового мне там не увидеть.

Раздался рев фанфар, и голос ведущего прогремел над полем:

— В сегодняшнем нелегком состязании боролись лучшие из представителей двух самых замечательных академий королевства. Это были достойные соревнования, а выбрать победителя оказалось нелегко. Но выбор сделан, и в этот раз победа присуждается… — ведущий выдержал паузу, — Академии аристократии!

Громкие аплодисменты и радостные возгласы с трибуны аристократов, счастливые улыбки на лицах участников другой команды, холодный, полный торжества взгляд Зора и мое сердце, пропустившее удар, — мы проиграли. Даже не подумала, что могла бы стоять сейчас на месте победителей. Я уже определила собственное место, и оно точно было не там, где находился Зор Анделино.

— А теперь традиционное напутствие от ректора проигравшей академии и вручение приза победителям.

Я повернула голову, наблюдая, как Амиру подносят большую золотую статуэтку огненной птицы, которую он должен был вручить Зору. Организаторы отдали ее ректору Сенсарро и отступили, ожидая, когда он подойдет к Аделино и публично произнесет поздравительную речь.

Амир взял статуэтку, вышел вперед, и его громкий голос прозвучал над полем:

— Поздравляю команду Академии аристократии с участием в состязаниях. Я всегда готов признать победу достойных соперников, но не в этот раз. Я требую оспорить решение комиссии и пересмотреть итог соревнований с учетом некоторых факторов, указывающих на нарушение правил.

— Ты сам нарушил правила, — возразил Зор. Он быстро шагнул вперед и ловким движением выхватил награду из руки Амира.

Трибуны зашумели, люди вскакивали со своих мест. В этом общем гуле голоса в поддержку Амира сливались с возгласами, требовавшими признать поражение. Наш ректор невозмутимо обвел взглядом зрителей, а я смотрела на статуэтку, которую сжимал Зор. Ректор аристократов не был согласен с пересмотром итогов соревнований. Совершенно неожиданно золотая статуэтка зашевелилась, и Анделино в растерянности разжал ладонь. Над полем прозвучал дружный вздох, когда огненная птица встрепенулась, расправила крылья и быстро взмыла вверх.

— Ваш запрос на пересмотр итогов межакадемических состязаний принят, — прозвучал голос ведущего.

 

Глава 5

ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ

Мы сидели с Амиром в закрытом экипаже друг напротив друга и молчали. Я смотрела в окно, хмуро разглядывая освещенный закатными лучами город. Когда ректор спросил, согласна ли я на встречу с родителями уже сегодня, я ответила утвердительно — просто не видела смысла тянуть. Предчувствия были не самыми радужными, учитывая то, что сегодня я открыто выступила против аристократов, поддержав на соревнованиях виеров.

Ректор сказал, что будет проведено расследование по поводу двух участников, которых намеренно опоили перед испытаниями. Он также предупредил, что меня могут подробно расспросить о видениях в лабиринте, поскольку мое замерзшее практически до смерти тело стало неожиданностью даже для организаторов. Говорить о своих чувствах незнакомым людям очень не хотелось, но я не знала, есть ли другой выход.

Вздохнув, перевела взгляд на Амира и спросила:

— Ментальная магия позволяет слышать мысли человека на расстоянии?

Мужчина оторвался от созерцания города за окном и уточнил:

— О каком чтении мыслей ты спрашиваешь?

— Я слышала вас перед тем, как лишилась сознания. Вы напомнили про кольцо.

— Нет, Виолетта, я не разговаривал с тобой. Я могу услышать носителя кольца или любого человека, у которого есть зачарованный ментальный амулет, только тогда, когда он меня позовет. Для обмена мыслями на расстоянии требуется совершенно иная магия, а вкладывать подобные силы в кольцо старосты просто не имеет смысла.

— Понятно, — коротко ответила я, осознав, что все увиденное было лишь плодом разыгравшейся фантазии.

— Полагаю, — продолжил Амир, — ты до последнего не желала сдаваться, и пусть тело подчинилось, но мозг успел послать сигнал — воспоминание о кольце, и ты смогла активировать его.

— Да, смогла. — Мне вдруг расхотелось продолжать этот разговор, и я сменила тему. — Почему вы решили отвезти меня к родителям, несмотря на то что победитель до сих пор не известен?

— Я обещал пойти к твоим родителям, если ты приложишь усилия к нашей победе, и имел в виду тренировки. Ты не просто справилась с обязанностями тренера и организатора, Летта, но рисковала собой в последнем состязании, когда отправилась туда без амулета, без соответствующей подготовки…

— Я была уверена в собственных силах, поскольку ознакомилась с множеством заданий на эмоциональный контроль, пока подбирала подходящие для тренировки команды, и…

— Видеть и практиковать — разные вещи. Нельзя так рисковать впредь, Летта. Ты это понимаешь?

— Да, — резко ответила я, вновь отворачиваясь к окну, а ректор только вздохнул:

— Значит, не понимаешь. Ни один выигрыш не стоит человеческой жизни. Если бы была возможность, я не пустил бы тебя в лабиринт, но прикосновение к табличке участника не оставило нам иного выбора. Ты ведь теперь ждешь благодарности, а я вновь выговариваю тебе, верно?

— От вас я не жду благодарности, — ответила гордо и совершенно спокойно (так мне, по крайней мере, казалось).

— Виолетта, это действительно был поступок, достойный восхищения, но слишком рискованный.

— Теперь это не имеет значения, и я не вижу смысла обсуждать то, что уже произошло.

Амир молча откинулся на спинку сиденья. Кажется, он тоже не видел смысла в чем-либо меня убеждать.

Это было так удивительно — идти следом за нашим дворецким в хорошо знакомую гостиную на встречу с собственными родителями. Словно я была обычной посетительницей, которую вежливые хозяева согласились принять. Отец сидел в кресле, а Эстер расположилась на диване рядом с маленьким столиком, на котором стояли чашки с чаем и вазочки с печеньем.

— Добрый вечер, Виолетта, — равнодушно поздоровалась мать.

— Добрый вечер. — Я взглянула в сторону отца, который лишь скользнул по мне взглядом, а потом отвернулся к окну. — Позвольте представить вам моего спутника, Амиральда Сенсарро.

Эстер и Роланд ответили на приветствие Амира сдержанным кивком. После мама пригласила нас присесть, а сама разлила чай в тонкие фарфоровые чашки.

Впервые в жизни я чувствовала подобную неловкость. Как будто присутствовала на спектакле и выступала в главной роли, а вокруг двигались заведенные куклы. И дело было вовсе не в четком соблюдении предписанных правил, а в том, что все столь хорошо знакомые мне люди казались слишком отстраненными, будто неживыми, даже Амир вдруг надел маску воспитанного аристократа, так удивительно точно копируя манеру общения моих родителей, что казалось, будто передо мной совершенно другой человек. Ректор отказался от чая и занял предложенное кресло с таким видом, словно каждый день наносил родителям подобные визиты и они ему уже порядком наскучили. Эстер и Роланд выглядели невозмутимо, но я ощущала особенное напряжение, разлившееся в воздухе. На мой взгляд, причина была только одна — дочь привела в дом родителей человека, которого они никогда бы не приняли под своей крышей в иных обстоятельствах. Честно говоря, я уже отвыкла от подобной сдержанности, в последнее время слишком часто позволяла своим эмоциям выплескиваться наружу. Зато сейчас соответствующая маска вернулась на лицо, заставляя повиноваться многолетней привычке — в присутствии родителей всегда вести себя соответственно.

— Как твое самочувствие, Виолетта? — спросила Эстер. — Мы видели сегодня на играх, как целители уносили тебя с поля. — При последних словах голос матери едва заметно дрогнул.

— Я чувствую себя хорошо, спасибо, просто задание оказалось слишком сложным… для меня.

Выждала минуту, ожидая ответа, но отец с матерью промолчали. Ощущение, будто каждая произнесенная фраза дается участникам беседы с великим трудом, все усиливалось. И тогда я решила, что пора прекращать это представление. Я не затем приехала домой, чтобы вести светские беседы с собственными родителями.

— После того как полгода назад я оказалась в виерской академии, мы с вами не встречались, но я отправляла вам письма, вы получали их?

— Да, — ответила Эстер, делая маленький глоток из чашки.

— Вы ни разу не ответили.

— Виолетта, ты желаешь вести подобные разговоры в присутствии Амиральда Сенсарро? — спросил вдруг отец, отступая наконец от своей подчеркнуто вежливой и холодной манеры, которой придерживался все то время, что мы находились в гостиной.

— Я не зря попросила господина ректора приехать сегодня. Он должен кое-что вам рассказать о тех событиях, которые заставили меня резко изменить собственным взглядам и выбрать другую академию. Не желаете ли послушать?

— Это весьма любопытно, — ответила Эстер сдержанным тоном, каким могла бы обсуждать новый фасон модного платья или украшения для шляпок.

Я набрала в грудь побольше воздуха, мучительно решая, с чего именно начать, как вдруг заговорил Амиральд:

— В день приезда короля я выкрал вашу дочь из Академии аристократии и перенес в свою.

У меня от подобной формулировки резко пропал дар речи, Эстер едва не выронила чашку, а отец вскочил из кресла.

— Что?! — выкрикнул Роланд Лавальеро.

— Виолетта помешала моим планам и собиралась раскрыть перед лицом короля истинную личину, в то время как я притворялся другим человеком.

— Ты… ты проник в Академию аристократии под чужой личиной, а потом выкрал мою дочь… ты заставил ее выступать за виеров? Да я убью тебя!

Я широко раскрытыми глазами смотрела на всегда сдержанного отца, который вдруг кинулся к дальней стене и, распахнув дверцы шкафа, вытащил револьвер. Он взвел курок и направил оружие на Амира.

— Роланд, — прошептала мать, — опомнись!

— Отец, он не заставлял меня играть в их команде! — обрела я голос. — Я сама захотела!

Из всех нас только Амир хранил спокойствие, хладнокровно глядя на дуло направленного на него пистолета, а потом вдруг сказал фразу, приведшую меня в замешательство:

— Стреляй, Роланд. Может, в этот раз не промахнешься.

Отец вдруг побледнел, а потом резко отшвырнул револьвер в сторону и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Вы должны немедленно покинуть наш дом, — дрожащим голосом произнесла Эстер, — и не смейте больше являться сюда.

Ректор склонил голову и пошел к двери, а я наконец пришла в себя, кинулась к нему и с криком: «Постойте!» — схватила за рукав.

Амир замер на месте, глядя на мою руку с плохо скрываемой досадой.

— Виолетта, мне лучше уйти. Не горю желанием здесь задерживаться.

— Мама, — не выпуская ректора, позвала я. — Мама, он спас мне жизнь сегодня! У Амира была важная причина, чтобы пробраться в Академию аристократии. Вы просто не знаете, что произошло на самом деле! Как вы можете так себя вести?!

— Виолетта, немедленно отойди от этого человека, а вы… как посмели явиться в этот дом спустя столько лет? Как посмели похитить нашу дочь? Вам мало было моей сестры? Презренный негодяй! Убирайтесь прочь и не смейте больше даже близко подходить к Виолетте!

Я в растерянности продолжала сжимать рукав ректорского пиджака, в изумлении глядя на потерявшую самообладание Эстер. Никогда не видела ее в подобном состоянии, впрочем, как и Роланда. Пальцы Амира мягко накрыли мои, а потом ректор отстранил мою ладонь и вышел за дверь не прощаясь.

— Амир! — позвала я, очнувшись, и хотела кинуться следом, но меня задержал окрик матери:

— Виолетта, не смей идти за этим человеком! Ты никогда больше даже не заговоришь с ним, поняла?

— Нет, Эстер. Я не намерена платить ему подобной неблагодарностью за его благородный поступок. Он рискнул победой своей академии, чтобы вытащить меня из лабиринта, а вы прогнали его из дома!

— Ты действительно по собственной воле приняла участие в состязаниях на стороне виеров? — будто не веря, спросила Эстер.

— Да. И я не намерена оставаться здесь, пока не извинюсь за вас перед Амиром.

— Если ты сейчас переступишь порог этого дома, то назад можешь не возвращаться. Если пойдешь за этим мужчиной, то ты нам больше не дочь!

— Ты говоришь это всерьез?

— Абсолютно серьезно. Девятнадцать лет мы не встречались с ним, и единственная причина, почему приняли его сегодня, — это твоя просьба. А он имел наглость заявить, что похитил и тебя тоже!

— Почему тоже, мама? И при чем здесь твоя сестра?

Эстер отвернулась к окну, а дверь в гостиную снова отворилась, и ворвался Роланд с двумя блюстителями правопорядка.

— Где он?

— Уже ушел, — ответила мать.

Отец повернулся к блюстителям и проговорил:

— Благодарю вас, но этот человек покинул мой дом.

Мужчины поклонились и молча ушли.

— Ты слышала, Эстер, — заговорил отец, — слышала, что она сказала? Она добровольно выступила сегодня за виерскую академию. Виолетта рискнула честью нашего рода ради плебеев. Зря мы только надеялись, что сможем вырастить из нее достойную аристократку. Грязная кровь ее отца оказалась сильнее!

— Роланд! — выкрикнула Эстер.

А мне вдруг стало дурно, и я опустилась в кресло.

— Грязная кровь моего отца? — шепотом спросила разгневанного мужчину.

— Да, Виолетта. Именно! Ты дочь виера и Мэри. Это она родила тебя в ту злополучную ночь девятнадцать лет назад, незадолго до своей гибели. Все эти годы мы старались, как могли, вырастить из тебя достойную леди, относились к тебе, как к собственному ребенку, а ты отплатила подобной неблагодарностью.

— Мама, — шепотом позвала я Эстер, — я не понимаю.

— Это правда, Виолетта. Ты дочь моей сестры Мэри. Это… это такое позорное пятно на репутации нашего рода! Мы с сестрой были похожи внешне, только она была более миловидной, а еще слишком юной и эмоциональной. Не знаю, где она встретила того виера. Он соблазнил ее и уговорил тайком выйти за него замуж. Мэри пошла на обман. Она лгала мне, лгала всей семье, чтобы быть с ним. Собиралась сбежать, а потом мы узнали, что она беременна. И тогда-то заставили ее раскрыть правду.

Мы с Роландом увезли Мэри в загородный дом. Спрятали сестру, скрыли ее беременность ото всех. В тот день, когда ты родилась, мерзавец-виер нашел ее. Не знаю как, но нашел. Он явился не один, а со своим другом — Амиральдом Сенсарро. Мэри сделала веревку из простыней, а служанке велела вынести тебя через черный ход. Если бы Роланд случайно не заметил девушку, Мэри сбежала бы вместе с тобой. Когда мы ворвались в ее комнату, она спускалась по веревке из окна, а виер ждал ее внизу. И когда сестра увидела в окне меня, она испугалась, выпустила веревку и упала на землю. Там было уже невысоко, но она потеряла сознание, слишком слаба была еще после родов. Я видела, как этот плебей схватил ее на руки и бросился к ожидавшему их экипажу. Роланд кинулся в погоню… — Голос Эстер вдруг прервался, и тогда продолжил отец:

— Я настиг их на горной развилке. Мэри и виер были в карете, а правил ею мерзавец Сенсарро. Мы настигали, я сделал предупредительный выстрел, а лошади вдруг понесли. На повороте карету кинуло в сторону, и она сорвалась в пропасть… как позже выяснилось, пуля срикошетила и попала в Сенсарро. Он не совладал с лошадьми, его самого сбросило на землю, а Мэри погибла в тот день.

Роланд замолчал, молчала и Эстер, а у меня в груди все сдавило, словно тисками.

— Значит, я не ваша дочь. Вот почему вы всегда так относились ко мне — дрессировали, словно маленькую зверушку.

— Мы растили тебя, как собственного ребенка, старались дать все самое лучшее, а ты говоришь, что мы плохо обращались с тобой. — Роланд в возмущении взирал на меня, а я перевела взгляд на Эстер.

— А если бы у вас родился собственный ребенок, что бы тогда со мной сделали? Сдали в какой-нибудь приют, чтобы не путалась под ногами? На что вам дочь сестры с грязной кровью?

— Я не могу иметь детей, — ответила Эстер, ответила спокойно, но в этих словах отчетливо прозвучала затаенная боль, — из-за несчастного случая, который произошел со мной незадолго до замужества. Ты заменила мне дочь, и я не понимаю, отчего ты сравниваешь себя с дрессированной зверушкой? Разве усваивать хорошие манеры, следить за своим поведением, вести себя достойно и сохранять лицо в любых ситуациях это дурно? Неужели недостаточно всего, что мы дали тебе? Искренне полагаешь, будто о тебе плохо заботились?

— Для вас я навсегда осталась дочерью виера, вы всю жизнь пытались подавить какие-то гнилые задатки во мне, не позволяли ни на шаг отступить от принятых правил, внушали, что быть аристократкой — это высшее счастье, а я старалась соответствовать этим представлениям. Да только в чужой академии я ощутила себя живой! Мне позволялось там поступать так, как я сама считала нужным, а дома я была как в тюрьме.

— В тюрьме? У тебя было все, о чем бы ты ни попросила!

— Вот только любви родителей я не узнала!

— Виолетта, что за глупости? Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! Мы выходили тебя семимесячную, столько сил положили, чтобы ты выжила! Когда ты подрастала, стоило тебе заболеть, как вокруг собирались лучшие лекари. У тебя все было лучшим, понимаешь? А ты!..

— Я говорю лишь о том, чего не желала понимать раньше. Разве можно любить кого-нибудь и связывать теми путами, что вы наложили на меня? Даже Амир после похищения ни к чему меня не принуждал, позволяя самой выбрать, хочу ли я ему помогать или нет, а он совершенно чужой мне человек. Зато вы, самые родные люди, никогда не разрешали мне делать собственный выбор, а еще называете это любовью и заботой?

— Каждый любит по-своему, Виолетта, — сказал Роланд. — Говоришь, что мерзкий похититель не принуждал тебя ни к чему. Но разве ему есть до тебя дело? А вот нам было! Мы желали, чтобы твоя жизнь была совершенной, идеальной, и старались воспитать тебя соответственно.

Мне вдруг стало очень больно от его слов. В душе зарождался маленький огненный смерч, который грозился вот-вот вырваться наружу, смести хрупкую видимость этой родительской заботы и любви, погрести под осколками разочарования все то, что составляло для меня смысл жизни, заставляло стремиться стать лучшей во всем. Он готов был разорвать острыми жалящими словами обид и оскорблений те отношения, которыми я так дорожила раньше.

— Амир спас меня сегодня, а вы даже не поняли, что я едва не замерзла в лабиринте. Вы так цените свою «дочь», что прогнали ее спасителя, не сказав и двух слов благодарности. Вспомнили только старые обиды и свою злость на него!

— Сенсарро — подлый человек! Он повинен в гибели Мэри! Если бы он не увез ее в тот вечер, она бы осталась жива. А наша благодарность за твое спасение будет выражаться в том, что мы не подадим на него жалобу королю.

— Жалобу?

— А ты думаешь, ему сошло бы с рук похищение нашей дочери? Да я бы не успокоился, пока этот подонок не оказался в тюрьме!

— Роланд, — позвала мужа Эстер, — если ты принял такое решение, тогда не стоит никому говорить о похищении Виолетты. Лучше свету не знать о том, что случилось, иначе могут пойти слухи о ее отношениях с ректором виеров. Подобный позор ничем не смыть, ты понимаешь.

Я в замешательстве посмотрела на Эстер, которая, кажется, уже взяла себя в руки и вернулась к привычной манере общения, вновь рассуждая о приличиях.

— Согласен с тобой. Мы можем увезти ее на время, пока все волнения и слухи не улягутся, после поговорим с Зором, решим, как ей закончить обучение.

И вновь они заговорили о моей будущей жизни так, словно меня это не касалось. Подскочив на ноги, я сжала руки в кулаки, из последних сил пытаясь не сорваться на крик:

— Я не вернусь в Академию аристократии! Зор Анделино — подлый человек, я не желаю более учиться под его началом. И не хочу, чтобы меня увозили куда-нибудь! Желаю вернуться к своим друзьям, хочу сделать собственный выбор! Я всегда позволяла вам диктовать мне вашу волю, но теперь придется смириться с моим решением.

— Ты желаешь вернуться в виерскую академию? — недоверчиво переспросила Эстер.

— Да, желаю.

— Значит, по-твоему, Амиральд Сенсарро благороднее Зора Анделино, раз под его началом ты можешь учиться? — уточнил Роланд.

— Он не раз проявлял свое благородство, а вот Зор хотел подставить меня, чтобы получить победу на играх.

— Виеры совсем задурили тебе голову! — в сердцах высказался отец. — Никуда ты не вернешься!

— Я сама это решу! — крикнула в ответ, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

— Ты не вернешься в виерскую академию, иначе ты нам больше не дочь! — громко произнес Роланд, почти в точности повторив слова матери.

Я переводила взгляд с лица взволнованного аристократа на бледное лицо Эстер, а потом едва слышно произнесла:

— А я никогда и не была вам дочерью.

Развернулась и вышла за дверь гостиной, устремилась прочь по коридору и дальше во внутренний двор. Пробежала до самой конюшни и за считаные секунды добралась до денника с моим любимым Вихрем. Гнедой радостно заржал, едва увидел меня.

— Соскучился, мой хороший, — шепнула я, протягивая руку и погладив теплую морду животного. Уткнулась в мощную шею, едва сдерживая рыдания.

— Мисс Виолетта, — раздался позади голос конюха.

Я с трудом совладала с эмоциями и, полуобернувшись, приказала:

— Оседлайте Вихря, я уезжаю.

— Да, мисс.

Конюх кинулся исполнять мой приказ, а я отсутствующим взглядом уставилась в стену конюшни, невольно ожидая, что сейчас Роланд примчится сюда. Однако отец не пришел, и конюх беспрепятственно вывел оседланного коня во двор. Я запрыгнула в седло, оглянулась на дом в последний раз и тронула поводья.

 

Глава 6

ПРАВДА, КАК ОНА ЕСТЬ

— О, благородная барышня, это снова вы? Хозяин отдыхать изволит.

— Доложите о моем приходе, это очень важно.

Старичок кивнул, впустил меня в холл, а потом закрыл дверь и пошаркал в сторону коридора.

— Идемте, барышня, он в библиотеке сейчас. Коли принять не сможет, тады вам уйти придется.

Когда мы остановились перед дверью, а дворецкий зашел внутрь, я невольно заколебалась, стоило ли приходить к Амиру с этим разговором. Может, лучше уйти?

Я даже развернулась в обратную сторону и совсем было решила идти назад, когда старичок вышел и позвал меня:

— Барышня, он примет.

Несмело вошла в освещенную огнем камина библиотеку, но так и осталась стоять у двери, растерянно глядя на сидящего в кресле Амира. В руках ректор держал стакан с какой-то янтарной жидкостью, а в воздухе чувствовался слабый запах алкоголя.

— Входи, Виолетта, — махнул рукой Амиральд, даже не взглянув на меня. — Не самое удачное время для беседы, но поговорим, раз уж ты пришла.

Я прошла вперед и села в свободное кресло у камина, протягивая к огню руки, чтобы согреться. Сердце вдруг вновь наполнил невыносимый холод.

— Как родители отпустили тебя сюда?

— Они не отпустили, я сама ушла.

— Зачем? Разве не лучше было остаться дома?

— Для меня — не лучше.

Я помолчала немного, а потом решилась спросить:

— Теперь прогоните из вашей академии?

— А ты желаешь и дальше здесь учиться? Ты ведь всегда была против виеров.

— Мое отношение изменилось, разве вы не поняли? Особенно после сегодняшних игр?

— Тебя сложно понять, Виолетта. Никогда не угадаешь, делаешь ли ты что-то от чистого сердца или это просто способ поквитаться с кем-нибудь, потешить свое самолюбие.

— Вы ведь всегда ненавидели меня, верно? Потому что я дочь своих родителей?

— Слишком низко и глупо ненавидеть кого-то за то, что он чей-то ребенок.

— Но я чувствовала, что вы меня на дух не переносите.

— Чересчур категоричное заявление. Ты напоминала их очень сильно, не спорю. Та же спесь, самодовольство, эгоизм и желание превзойти всех во всем. Ты похожа на родителей, но иначе и быть не может. Иногда я замечал другие черты. Проскальзывало в тебе что-то настоящее, искреннее, и я пытался понять, на самом ли деле ты способна на обычные человеческие эмоции. Однако после каждого хорошего поступка ты вдруг вытворяла очередную пакость, и казавшиеся прежде благородными твои мотивы вдруг превращались в пустую попытку отомстить или потешить собственное тщеславие. Мне до сих пор сложно понять, что ты собой представляешь на самом деле.

— То же самое я могу сказать и о вас! Какой же вы судья в деле человеческих эмоций и настоящих поступков, если сами далеко не идеальны? Разве мои родители просто так вас ненавидят и не желают пускать на порог своего дома?

— Интересное заявление. — Амир повертел в руках стакан, сделал пару глотков, а потом продолжил: — Я не беру на себя роль судьи, Летта, но ты спросила об отношении и его причине, и я честно ответил. А что касается вражды между мной и твоими родителями… это слишком долгая история. Ты уверена, что желаешь услышать ее от меня? Может, стоит оставить ту версию, что тебе рассказали?

— Желаю.

— Тогда слушай.

Амир откинулся на спинку кресла и заговорил, глядя в огонь:

— Ты ведь знаешь, что маги долго живут, а сильные маги могут прожить до нескольких сотен лет. Наш возраст не сравнить с возрастом обычных людей, не развивших своих способностей, и года у нас считаются иначе. Однако у каждого в жизни был период, который люди называют юностью. Что касается меня, то, будучи совсем еще мальчишкой, я повстречал человека по имени Стивен Витар. Я в то время много путешествовал, жаждал приключений и частенько попадал в неприятности. Однажды вляпался в довольно крупную заварушку, которая могла окончиться очень плачевно и прервать мою жизнь еще в самом начале. Спас меня один незнакомец, который просто оказался поблизости.

Я не буду рассказывать подробностей, упомяну лишь, что жив я остался благодаря Стивену, он же и выходил меня, поставил на ноги. Стоит ли говорить, что его не остановило даже мое аристократическое происхождение? В то время эта разница ощущалась намного сильнее, чем сейчас, и правила соблюдались гораздо жестче. Стив был удивительным человеком. Настоящий авантюрист и очень сильная духом личность. Он любил приключения не меньше меня. Так получилось впоследствии, что мы очень крепко сдружились, хотя Стив был гораздо старше и опытнее. Он стал не просто другом, но настоящим наставником. На многое открыл мне глаза, рассказал о виерском движении, о своих мечтах. Он искренне верил в высокие идеалы и считал, что можно добиться равноправия и наступит день, когда аристократы и виеры окажутся на одной социальной ступени. Это была цель его жизни. А потом случилось одно событие, которое очень сильно изменило друга.

Я вернулся из очередного путешествия, пришел встретиться со Стивом и едва узнал его. Вместо умудренного жизнью наставника я лицезрел перед собой едва ли не мальчишку. У него глаза горели необычайным задорным огнем. Он не дал мне и слова сказать, зато сам не умолкал ни на секунду. Я услышал тогда, что на городском празднике Стив встретил девушку. По его словам, это была не обычная девушка, а та, которую он мечтал встретить всю свою жизнь. Раньше для него на первом месте всегда стояли его мечты и цели, а вот теперь он рассказывал мне о совершенно неповторимой женщине, неповторимой именно для него.

Он заметил ее в толпе — такую нежную и хрупкую. Девушка была одета в платье простой горожанки, но двигалась с неповторимой грацией и изяществом. Стив с первого взгляда совершенно потерял голову от любви. Когда он познакомился с ней, девушка представилась как Мэри. Она назвала только имя, не сказав ни слова о фамилии, но другу это было не важно. Он словно сумасшедший каждый день ждал встречи с ней в одно и то же время в городском парке. Это удивительная и совершенно невероятная история. Они поженились спустя неделю после знакомства. А вот после свадьбы Мэри призналась Стиву, кто она такая. Точнее, она сказала, что происходит из одного знатного аристократического рода, но не назвала фамилии. Уверила мужа в том, что отныне у нее только одна фамилия — Витар, потому что родные никогда не позволят ей быть вместе с виером.

Эта новость повергла Стива в полнейший шок, однако не заставила отречься от любимой женщины. Мэри сказала ему, что должна возвратиться домой, иначе родные начнут искать ее. Когда мой друг уточнил, как она представляет себе их будущее, Мэри ответила, что останется с ним, но сперва должна завершить все дела, которые еще связывают ее с прошлой жизнью. Она говорила о любимой сестре, о своих обязательствах перед родней и о том, что ей необходимо объясниться с ними хотя бы посредством записки.

Они договорились сбежать вместе через две недели, Стив собирался все подготовить. Вот только в оговоренное время Мэри не явилась на условленное место. Тогда и начались наши долгие поиски. Мой друг не знал имени рода своей жены, хотя разумному человеку это даже сложно представить. Впрочем, теперь я хорошо понимаю причину ее скрытности — Стив всегда боролся за равноправие, а Лавальеро… хотя не стоит об этом сейчас. В конце концов, мы выяснили, кто такая Мэри, а потом долгое время искали, куда родные спрятали девушку. Оказалось, что ее увезли в поместье, специально приобретенное на имя совершенно другого человека.

Прошло уже около семи месяцев с момента последней встречи, с того дня, когда Стив и Мэри поженились. Я несколько раз задавал ему вопрос, зачем он взял в жены юную девушку, гораздо младше себя, которую едва знал, почему ищет ее сейчас, когда не осталось и тени сомнения в том, насколько различно их положение в обществе? Мэри с детства привыкла к совершенно другой жизни, а вот со Стивом ее ожидали настоящие испытания, и выдержала бы она их, я до сих пор не знаю. Я уверял его, что все это чистое безумие, а он отвечал, будто такова истинная любовь и понять дано лишь тому, кто ее испытал.

Амир замолчал, снова отпил из стакана, а потом вдруг швырнул его в камин, и я вздрогнула от громкого звона и рева взметнувшегося вверх пламени. Мужчина продолжил совершенно иным тоном:

— В тот день Стиву удалось передать Мэри записку. Он написал, что приехал за ней и ожидает весточки под окном ее комнаты. Он спрятался в кустах и сразу увидел, как Мэри выбросила из окна веревку. Я наблюдал из-за деревьев, где мы спрятали карету, как девушка спускалась вниз и почти добралась до земли, а потом вдруг сорвалась и упала. Друг подхватил ее на руки и бросился в мою сторону. Я вскочил на сиденье возницы и, когда Стив уложил в карету бесчувственную жену и запрыгнул следом, тотчас же хлестнул лошадей.

Мы мчались так быстро, как только могла ехать карета. Но родные не собирались позволять Мэри сбежать с виером. Погоня настигла нас на горной развилке, а потом Рональд, который скакал во главе, выстрелил в меня. Лошади рванули вперед в тот же миг, когда пуля прошила мне плечо, и я упустил повод. Карету качнуло в сторону, а меня скинуло со скамьи, и я ударился головой о камень. Дальше помню лишь тот момент, когда очнулся. Я лежал у края дороги, под скалой, вокруг не было ни души. Когда события всплыли в памяти, я подполз к краю обрыва, и вот там, на дне ущелья, где бежала быстрая река, я увидел обломки кареты среди камней. Тел уже не было видно, их унесли стремительные горные воды…

Амир снова замолчал, и я решила, что он больше не заговорит, но мужчина поднялся, снова наполнил до краев стакан и остановился у камина. С видимым усилием он продолжил:

— Когда-то давно, много лет назад, Стивен спас мою жизнь, а я не смог спасти его. В тот миг на краю ущелья я очень ясно осознал, что благородство не зависит от происхождения. Убийцей может стать и чистокровный, воспитанный в истинных традициях аристократ, который настолько печется о чести рода, что готов смыть позор кровью. Свой долг перед Стивом я попытался вернуть позже, когда перешел на сторону виеров, чтобы воплотить в жизнь его мечту, внести свой вклад в историю виерского движения и приблизить, насколько это возможно, столь желанное другом равноправие.

Амир закончил свою речь и взглянул на меня.

— Теперь ты понимаешь, отчего не сложились мои отношения с твоими родителями, Виолетта?

Я лишь покачала головой в ответ.

— Роланд не убийца. Вы ошиблись тогда. Пуля просто срикошетила от скалы и попала в ваше плечо.

— Срикошетила?

— Да.

— Виолетта, никто не станет стрелять в возницу кареты на горной дороге, если не желает убить всех, кто в ней едет. По-твоему, Роланд совершенно не ожидал, что выстрел напугает лошадей, а карета может свалиться в пропасть?

— Этого могло и не произойти!

— Могло. Вот только у меня был амулет, особенный ментальный амулет, который я сам изготовил. Тот, что предупреждал об опасности, несущей угрозу моей жизни. Он был очень нужен тогда, в довольно бурный период молодости. Он нагревался каждый раз, когда удар был направлен против меня. В тот миг, за секунду до выстрела Роланда, амулет раскалился едва ли не докрасна. Но, может быть, он тоже ошибся, приняв благие намерения твоего отца за попытку убийства?

— Нет! — Я вскочила на ноги. — Нет!

Хотела продолжить и задохнулась вдруг. Тело била крупная дрожь, как сегодня утром, когда Амир вытащил меня из лабиринта.

Уйти, сбежать отсюда! Сейчас же! Куда-нибудь, где можно спрятаться, туда, где меня не будут окружать ненависть и боль, и все эти чувства, которые практически невозможно выдержать. Я схватилась руками за голову, не видя, куда бегу, и споткнулась обо что-то, почти упала, когда Амир поймал меня за талию и помог устоять на ногах.

— Куда ты?

— Пустите, пустите! Отпустите! Я задыхаюсь рядом с вами, я не могу!

— Виолетта! — Он вдруг крепко сжал меня руками, потом ухватил за волосы и запрокинул голову. Край стеклянного стакана коснулся моих губ. — Пей! — прозвучал короткий приказ, и в меня буквально силой влили какую-то жидкость, обжегшую горло. Я закашлялась, отворачиваясь, а Амир снова поднес питье к губам и велел: — Еще!

С трудом сделала глоток, и тепло разлилось по телу, растворяя озноб. Ректор убрал стакан и поддерживал меня какое-то время, ожидая, пока перестану дрожать. Я уткнулась лбом в его плечо, чувствуя его напряжение, слыша тяжелое дыхание над ухом. Он резко отстранился, потянул меня за руку и почти толкнул в кресло. Взгляд упал на бутылку, и я потянулась к ней, налила себе еще волшебной жидкости, а когда хотела пригубить, Амир накрыл стакан ладонью.

— Не стоит напиваться, Виолетта. Не поможет.

— Сами ведь напиваетесь, отдайте! — Я столкнула его пальцы и разом осушила стакан. Дыхание перехватило, зато огонь пробежал по венам, голова закружилась, тело расслабилось. Алкоголь немного притупил боль, и дышать стало гораздо легче. Комната покачивалась перед глазами, а ректор отобрал остатки «чудодейственного лекарства».

— Помогло?

— Мм, дайте еще.

— С тебя уже довольно.

Он забрал бутылку и поставил на каминную полку, повернулся ко мне, наблюдая, как я поудобнее устраиваюсь в его кресле и подкладываю ладонь себе под щеку.

— Никак спать собралась?

— Мм.

Силы меня оставили. Голова кружилась все быстрее, и даже с закрытыми глазами легче не становилось. Я весь день сегодня толком не ела из-за волнения, а сейчас пьянела слишком быстро.

Послышался звук шагов, ректор поднял меня и еле успел подхватить на руки, когда я не смогла устоять на ногах. Уцепившись за его плечи, открыла глаза и с удивлением рассматривала пляшущий потолок и стены.

— Я хочу на крышу, танцевать с луной.

— Могу предложить только комнату для гостей. Танцы на моей крыше грозят окончиться не слишком мягким падением.

— Несите в общежитие, там лестница… — Слова звучали все невнятнее, но мне казалось, что он непременно послушает.

— Уже бегу. — Амир поднял меня повыше и понес, не преминув сделать замечание: — Весь вечер это пью, и хоть бы какой эффект, а вот тебе крепче воды ничего нельзя давать.

— Идем танцевать? — доверительно шепнула я.

— Идем спать! — Амир вышел из кабинета, пошел куда-то по коридору, а я откинула голову назад, рассматривая темный потолок. Глаза сами по себе стали слипаться. Вокруг было так тихо, темно, мерная ходьба мужчины укачивала, а голова по-прежнему кружилась. Я уложила ее поудобнее на широкое плечо, зевнула и подумала, что если пора спать, то почему бы не здесь. А дальше провалилась в темную мягкую мглу без сновидений.

И снова он пришел ко мне, вторгшись в спокойные и безмятежные грезы. Только в этот раз эмоции были совершенно другими, как и ощущения. Не было чувства, будто я увязаю в липком болоте, из которого нет возможности выбраться, лишь обычные сети обычного сна. Несмотря на это, я все равно потянулась к безумно привлекательному мужчине, который стоял напротив и улыбался. Выбросила вперед руку и коснулась тонкой прозрачной грани стекла, а потом ощутила, как меня тянут назад. Я опустила голову, увидела на талии руку Амира, который шепнул мне: «Стой, он опасен». На руке ректора сверкнуло массивное золотое кольцо, которое вдруг налилось красным сиянием, а когда я вновь подняла глаза, в руках незнакомца оказался револьвер. Мужчина направил его немного вверх, целя над моей головой. При этом улыбка не сходила с его губ, но теперь и я почувствовала опасность.

— Нет! — крикнула ему. — Не смей! — Громкий выстрел оглушил, заставил зажать уши руками, а позади вместо защищавшего меня мужского тела я вдруг ощутила пустоту. Когда обернулась, Амира там уже не было.

— Никто не помешает мне, — прошелестел в тишине голос убийцы, вдруг обретший удивительное сходство с интонациями Роланда Лавальеро.

Я резко открыла глаза и села в постели. Прижала руку к груди, в которой бешено колотилось сердце, и испытала просто невероятное облегчение, оттого что все это лишь привиделось мне.

Оглядевшись вокруг, увидела просторную комнату, в центре которой и стояла кровать. Светло-бирюзовые шторы с сиреневой отделкой были плотно задернуты. Потолок покрывали фрески, представлявшие, кажется, сцену охоты с всадниками на скачущих галопом лошадях и бегущими впереди собаками. На стенах висели красивые тканые панно с изображениями на тему виерских верований. На полу лежал толстый ковер, а из мебели стоял только прикроватный столик, два кресла и большой шкаф у противоположной стены. Судя по интерьеру, я находилась в гостевой комнате. Спустившись с кровати, дошла до окна и распахнула шторы: на востоке занималась заря. Наверное, все еще спят, вряд ли даже слуги поднялись в такую рань. Есть, интересно, у Амира слуги, а то я кроме старичка-дворецкого никого и не видела.

Кинув взгляд в пустой сад, решила, что пора возвращаться в свою комнату. Сейчас вряд ли кто-то заметит, как я крадусь на рассвете из дома ректора академии. Помнится, Амир говорил, что примет решение уже сегодня, но неужели он меня прогонит? Вряд ли. Если бы хотел, то вчера не стал бы со мной разговаривать. А раз он меня оставляет, то нет смысла ждать его пробуждения.

Таким вот образом я убеждала себя, оправдывая нежелание вновь встречаться с ректором. В душе по-прежнему царили разлад и беспокойство. Хотелось вернуться к себе, к подругам, поделиться с ними всем тем, что довелось узнать. Я верила, они помогут справиться со всем, что на меня навалилось. От них я не услышу слов, полных злобы или ненависти, они просто пожалеют и ничего не потребуют взамен. Амир, конечно, тоже не требовал, скорее это я выступала в роли просительницы, ведь от него зависело мое дальнейшее обучение, но именно из-за ректора я покинула дом родителей, именно его они так сильно ненавидели.

Я спустилась вниз, в пустой холл, и подошла к входной двери. Дернув ручку, с досадой обнаружила, что замок заперт, а ключа поблизости нет. Вот как теперь уйти отсюда незаметно? Вдруг при встрече с Амиром опять не совладаю с эмоциями? Меня и так уже разбирало недовольство, оттого что показала перед ним свою слабость, а еще это ненавистное чувство зависимости от его решения… Домой я точно не вернусь, а больше идти некуда.

Я повернула в сторону библиотеки, быстро дошла до двери и тихонько вошла в темное помещение. Помнится, здесь достаточно большие окна, чтобы можно было через них выбраться в сад. Раздвинув занавески на ближайшем окне, я подергала раму. Неужели и тут замок?

— Щеколда вверху, — раздался спокойный голос, а я ойкнула и резко обернулась.

Амир лежал на диване, закинув руки за голову, и наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. Смутившись, подняла взгляд вверх на щеколду и поняла, что просто так до нее не дотянусь, придется сперва карабкаться на подоконник, а тогда я точно буду выглядеть глупее некуда.

— Куда бежишь? — спросил Амир, садясь и упирая локти в колени. Он положил подбородок на сцепленные пальцы и невозмутимо смотрел на меня.

— Я возвращаюсь в свою комнату. Время подходящее, все спят. Не ожидала застать вас здесь.

— Любимое место, когда мучает бессонница, — промолвил Амир, поглядывая на мою ладонь, в которой я нервно сжимала оконную ручку, неосознанно продолжая дергать ее вниз.

— Оторвешь, — заметил ректор.

Я медленно отошла от окна, борясь с желанием развернуться и выбежать из комнаты.

— Могу отворить для тебя входную дверь, но сперва давай-ка побеседуем.

— А что вы хотите мне сказать? — Сердце сжало нехорошее предчувствие.

— Для начала спрошу, что ты надумала делать? Ты всерьез убежала от родителей и собираешься продолжить учебу здесь или это такой коварный шаг, чтобы заставить их пойти на какие-то уступки?

— Это не коварный шаг, — возмущенно ответила ему, — это взвешенное решение!

— А они добровольно отпустили тебя в этот раз? Даже после того, как поняли, что выбор в пользу виерской академии был сделан под моим давлением? Может, сегодня же Лавальеро приедут и заберут тебя домой?

— Не приедут они за мной! — ответила я резко, с трудом сдерживая досаду. Вот обязательно ему нужно докопаться до самой сути! — Они разочарованы моим выбором, хотели увезти подальше на некоторое время, а после вернуть в академию к Зору. Я с этим не согласна, поэтому и приехала сюда.

— А ты знаешь, что если они передумают, то заберут тебя?

— О чем вы?

— Пока ты не достигла двадцати лет или не вышла замуж, они твои опекуны и вправе распорядиться твоей судьбой так, как посчитают нужным. Если завтра, когда их обида немного поутихнет и они сообразят обвинить меня в тлетворном влиянии на их дочь, родители за тобой приедут, то по закону ты не сможешь воспротивиться их воле.

— Не говорите… — Едва не сказала «глупостей», но быстро исправилась: — Подобных вещей. Им нет до меня дела, они сюда не приедут.

Амир вновь закинул руки за голову и посмотрел в потолок.

— Чтобы иметь возможность принимать самостоятельные решения, тебе лучше выбрать себе попечителя до достижения совершеннолетия.

— Попечителя?

— Да. Ты можешь по собственному желанию подать заявку на назначение твоим попечителем любого уже состоявшегося взрослого человека из твоих родственников или знакомых. Если родители не опротестуют это заявление в течение трех дней, тогда обзаведешься новым опекуном. В случае если родители решат настоять на своем, они должны будут сперва достигнуть согласия в этом вопросе с твоим попечителем.

— Никто мне не нужен! Никакой новый опекун! — насупилась я. — Родители за предыдущие полгода даже на письма не ответили, не то чтобы приехать за мной.

— Разгребали последствия скандала, я полагаю. Однако замечу, что, во-первых, эта новость не будоражит более умы светского общества так, как раньше, и тебя можно вернуть, а во-вторых, разве позволят тебе оставаться и дальше в руках ужасного бессовестного аристократа вроде меня?

Я хотела ответить, что позволят, но на минуту усомнилась в этом.

— Кого назначишь? — тут же ощутил перемену в моем настроении Амир.

Вот интересно, насколько хорошо этот интуит чувствует мои эмоции? Насколько развит его дар, какова его сила?

— Поговорю с Эди, — ответила я.

Ректор едва заметно усмехнулся, но кивнул.

— Можно я теперь пойду?

— В конце недели приедет комиссия, — не ответил на вопрос Амир. — Мы организуем небольшой прием. В составе комиссии помимо организаторов состязаний будут присутствовать представители учебного совета и меценаты, которые горят желанием лично познакомиться с условиями обучения в академии. Придется общими усилиями производить благоприятное впечатление на всех визитеров, поскольку от них очень многое зависит.

— Вы хотите, чтобы я помогла с организацией?

— Хотел попросить тебя не натворить чего-нибудь… неординарного.

— Я и не собиралась. — Обида прозвучала в голосе помимо моей воли, и, стараясь скрыть ее, я задала ректору волнующий меня вопрос: — А они разве не будут спрашивать о происшествии в лабиринте?

— Возможно, удастся этого избежать, если расследование, которое сейчас проводится, покажет причастность представителей аристократической академии к опаиванию наших участников. В таком случае победа просто автоматически достанется нам. Но если Зор удачно замел следы, тогда могут либо присудить ничью и разделить выигрыш, либо, если победят аристократы, выделить средства на развитие академии из личных пожертвований меценатов. Их необычайно заинтересовала наша команда, но все опять же зависит от их впечатлений.

— Мне ясно. Я пойду?

— У меня для тебя еще одна новость.

— Какая? — Сердце вновь испуганно застучало.

— Истор ночью пришел в себя.

— Правда? — Колени вдруг ослабли, и я опустилась на невысокий подоконник. — Как он?

— Скоро поправится, как раз к концу недели, как говорит Диана.

— Хорошо, — ответила я, опуская голову и пытаясь сдержать подступившие слезы.

— Это все, Летта. Если ты действительно приняла твердое решение, то оставайся в академии с условием, что не будешь подстраивать каверзы тем, кому не посчастливилось заслужить твое расположение, станешь следовать местным правилам, а еще сдашь экзамены за первое полугодие через две недели.

— Как много условий, может, забыли что-нибудь?

— Забыл попросить тебя затянуть шнуровку платья.

Я резко опустила глаза вниз и, зардевшись от смущения, быстро стянула ткань на груди.

— Теперь все, можешь возвращаться в общежитие.

 

Глава 7

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ

— Виолетта, слов нет! — Эля сидела на стуле, не сводя с меня округлившихся глаз, а Мелинда даже рот открыла от удивления.

— Не их дочь? — переспросила она.

— Да. — Я кивнула и, сохраняя внешнюю невозмутимость, пригубила из кружки чай.

— А-а-а… — Дальше девушка не нашлась что сказать, зато Эля пришла в себя и принялась выпытывать подробности разговора с Амиром. Больше всего ее интересовало, почему я не рассказала, что моим настоящим отцом был его друг.

— Зачем рассказывать?

— Как зачем? Тогда ваши отношения изменились бы, ведь он твоего отца уважал.

— Эля, он очень четко объяснил мне, что его отношение обусловлено моим воспитанием и характером, а никак не происхождением.

— Если Амир перешел на сторону виеров ради того, чтобы отдать долг погибшему другу, то уж о его дочери он бы позаботился.

— Мне не нужна его забота! Сама справлюсь.

— А что ты теперь будешь делать?

— Буду учиться и найду себе подходящую работу.

— Учиться? Работу? — Теперь Эля открыла рот. — Ну, насчет учебы оно понятно, но чтобы ты на кого-то работала и выполняла чьи-то указания… Сомневаюсь.

— Я подыщу подходящее место.

Обхватив горячую кружку ладонями, вновь поднесла ее ко рту. Ничего страшного, я справлюсь со всеми выпавшими мне испытаниями, зато отныне не буду зависеть ни от кого. Помолчав, перевела разговор на другое:

— Эля, как там Истор?

— Пока в лазарете. Хочешь сходить проведать его?

— Я должна… Хотя, честно говоря, мне не по себе, особенно после того видения в лабиринте.

— Оно на то и видение, что было ненастоящим.

— А ты когда поговоришь с преподавателем Эдваром? — подала вдруг голос притихшая Мелинда.

— Ну… можно и сейчас к нему пойти.

— Мели-и-и, — протянула вдруг староста, — ты ревнуешь нашу Ви к Эди?

— Ничего не ревную, — смутилась девушка и уставилась в окно, старательно избегая наших взглядов.

— Да ладно тебе, ну станет он ее попечителем, что с того?

— Мелинда, неужели твои чувства настолько серьезны? — Я внимательно посмотрела на раскрасневшуюся девушку. — Эди мне друг, именно поэтому я и решила попросить его, других причин нет. И он ко мне тоже относится по-дружески.

— А вдруг ты ему нравишься? — спросила Мелинда.

— Ерунда, он ко мне тепло относится из-за сестры.

— Жаль, — вдруг вставила свое слово староста.

— Чего тебе жаль?

— Жаль, что у Амира сестры нет. Спасла бы ее, и ваши отношения наладились бы.

— Да что ты так за наши отношения переживаешь?

— Потому что живешь тут с вами, как на вулкане. Никогда не знаешь, то ли ты его допечешь, то ли он тебя. Когда вы помиритесь?

— Мы не ссорились! У нас изначально такие отношения, и, как бы я ни старалась исправиться, он в упор не замечает! Только и твердит о том, что я избалованная, эгоистичная и взбалмошная.

— Ну, Летка-а-а, — заулыбалась Элинна.

— Что?

— Ничего. — Староста переводила хитрый взгляд с меня на Мелинду. — Мел, слышишь, не переживай ты по поводу своего Эди, он Ви и даром не нужен. У нас тут рыбка покрупнее наклевывается.

— Ты это о чем? — Я сурово взглянула на состроившую невинную гримаску Элю, а она только плечами пожала.

— О том, что вы с Эди друзья, а ты о чем подумала?

Я с возмущением отвернулась, со стуком поставила на стол кружку и поднялась.

— Пойду поговорю с Эдваром.

— Я с тобой, — подскочила Мелинда, и мы вместе вышли за дверь.

— Виолетта, ты Элю не слушай. Я не ревную, я просто… даже и не знаю, как это объяснить.

— Ты правда влюбилась в него?

— Я… — Мелинда глубоко вздохнула, словно набираясь храбрости, а потом быстро произнесла: — Это все из-за эфиальта.

— Эфиальта?

— Ну, после той ночи, помнишь, когда ты увезла меня из поместья, я только им и грезила. В легендах говорится, что это очень красивый мужчина, а я теперь только поняла, у каждой девушки свой идеал. Один ей нравится внешне, другой нет. А я своего суженого и раньше представляла. Не так, как можно настоящего человека увидеть, мечтала просто… а потом во сне, когда эфиальт пришел, я ясно поняла, какой он, тот, о ком мечталось. И потом все не могла его образ из головы выкинуть. А когда еще и ты из дома ушла, мне совсем невмоготу стало, тогда и решилась сюда, в академию, прийти. А тут я Эди встретила… Он так на него похож, Виолетта!

— На эфиальта?

— Да. Не одно лицо, но сходства много. Теперь вот понять не могу, то ли я правда его полюбила, то ли наваждение какое. Совсем мысли путаются, а сердце стучит каждый раз, как его вижу, так и хочет из груди выпрыгнуть. Ты уж прости меня.

— Мелинда, за что прощать? Ты совсем ни в чем не виновата. Сложно подобные чувства контролировать. Я бы и рада тебе помочь, если б могла. А с Эди у меня ничего нет, честное слово.

В этот момент мы как раз подошли к двери преподавательского кабинета, и Мелинда отступила.

— Заходить не буду. Пошла потому, что поговорить хотела. Эля ведь как перевернет все с ног на голову, даже сама путаться начинаешь. А про родителей я вот что скажу: так оно лучше будет — одной пожить, уж совсем они свободы тебе не давали. Я знаю, что больно сейчас, но перетерпеть нужно, а когда невмоготу станет, сразу нам говори, в себе не держи. Чувства — они такие, их выпускать надо, а то как начнут бродить да с ума сводить. А время пройдет, и болеть меньше станет, ты уж мне поверь. Прошлое вернуть никак нельзя, с настоящими родителями не увидеться, а Эстер и Роланд тебя вырастили, тебе просто со всем этим смириться нужно.

— Спасибо, Мелинда, за поддержку. — Я пожала девушке руку, распрощалась и постучала в дверь.

— Тебе затруднительно исполнить мою просьбу? — уточнила у растерянного Эдвара.

— Не так чтобы очень… но быть попечителем молоденькой девушки — это большая ответственность. А вдруг ты завтра замуж соберешься, мне тогда с будущим мужем переговоры вести, все вопросы утрясать, а заодно и с твоими родителями.

— Эди, — я поднялась, — замуж я пока не собираюсь, но если попечительство и правда вызывает такое неприятие, тогда я попрошу кого-нибудь другого.

— Почему бы тебе не попросить Амира? Он в этих нюансах лучше меня разбирается. Я многого не знаю. Попечителем стану, а как следует о тебе позаботиться не смогу, напутаю чего-нибудь.

— Ректора я просить не стану. Мне для полного счастья его еще в попечители не хватало. Сменю родителей на Амира, в чем тогда будет разница?

— Да ладно, это ты неудачно сравнила.

— Что неудачно? «Летта, работай над реакцией, Летта, не лезь, куда не просят, Летта, соблюдай правила академии», — передразнила я.

Эди фыркнул, а потом взял со стола чистый лист бумаги.

— Ладно, Летка, убедила. Будете теперь с Бэлой вдвоем на моем попечении. Только придется мне пойти на преступление.

— Что ты имеешь в виду?

— Они ведь твоим родителям запрос пошлют, те должны будут в течение трех дней ответить. Я отчего-то уверен, в восторг Лавальеро от этой новости не придут, так что придется запрос выкрасть, пока он до адресата не дошел.

— Ой, Эди…

— Да ничего. Мы пока криспп искали, я уже кое-какими навыками обзавелся, так что, воспитанница, скоро я тебя буду правилам поведения учить. А с тобой по-другому нельзя, иначе совсем распояшешься, академию вверх дном перевернешь. И вообще, я еще ни разу не видел такой своенравной и непослушной девчонки.

— Эди!

— А что? С тобой вечно что-то случается: то ты все планы нам порушила, то с мальчишками конные скачки устроила, потом с крисппом помогать взялась, еще и в состязаниях участие приняла… откуда в тебе этот авантюризм? С виду такая благородная и воспитанная девушка.

— Это все не по моей вине, так складывались обстоятельства…

— Если бы ты этого не хотела, они бы так не складывались, — отрезал Эдвар. — В чем-то я Амира понимаю — ты его головная боль. Впрочем, здесь таких студентов хватает, и голова у Амира частенько болит.

— Эди, а как твоя сестра? — Я быстро перевела тему, пока Эдвар не взялся придумывать, как ему лучше меня воспитывать.

— Как только зелье забвения перестало действовать, так она меня и вспомнила. Пока здесь живет, без крисппа Зору в академию ни за что не пробраться. Мать приезжала, повидались они.

Эди вдруг склонил голову, обхватил ее ладонями.

— Изменилась она сильно. Совсем не та девочка, какой я ее помню, и не рассказывает почти ничего. Может, и не помнит толком, если этот подонок ее опаивал постоянно. Работу ей в лазарете Диана нашла, это Бэлу отвлекает.

— Эди, дай ей время.

— Я и даю, не давлю на нее. Просто больно смотреть, какой она стала. Такая… чужая.

— Возможно, она еще от своего страха не избавилась, но пройдет время, и все вернется на круги своя.

— Я надеюсь, Летта. Надеюсь.

— Эди, а сколько времени твоя сестра провела у Зора?

— Два года.

— Два года?! Неужели вы не могли вызволить ее раньше?

— Я ведь рассказывал тебе, как пытался, но Анделино раскрывал всех, кого мы посылали в его дом для помощи Бэле, а потом мне стало известно, что он сделал привязку — привязал ее жизнь к своей. Попытайся я убить это крысиное дерь… Зора, и сестра погибла бы в тот же миг. Эта привязка до сих пор существует. Бэла даже не могла пересечь границы дома, вытащить ее оттуда не представлялось возможным. Криспп был единственной надеждой.

— А что сейчас с кристаллом?

— Амир его вернул.

— А кто владелец?

— Мы не знакомы, но, должно быть, не обычный маг, раз владеет подобной вещью. Думаю, он не просто так дал криспп, наверняка попросил что-то взамен, только Амир не говорит что.

— Эди… а вы давно с Амиром знакомы?

— Несколько лет.

Я хотела спросить, не знал ли Эди что-нибудь про человека, погибшего девятнадцать лет назад, который тоже приходился Амиру другом, но промолчала. Не стоит пока, пусть это останется тайной между мной, подругами и родителями. В девушках я была уверена, они никому не расскажут, да и Эстер с Роландом тоже.

Думаю, самое сложное в жизни — это признавать свои ошибки. Раньше я не могла похвастать подобным умением, но в последнее время многому научилась. Сейчас мне предстояло увидеться с Истором, которому моя попытка «сохранить собственное лицо» едва не стоила жизни. Я уже минут пятнадцать стояла за дверью лазарета и никак не решалась войти. Казалось, что, если открою дверь, увижу точь-в-точь то самое мертвенно-бледное лицо, какое привиделось в лабиринте. Было и страшно и стыдно. Я огляделась в пустом коридоре в тщетной надежде, что кто-нибудь появится сейчас и срочно позовет куда-нибудь, а визит в лазарет придется отложить еще на некоторое время. Однако никто не появился. Подруг я нарочно с собой не взяла, понимая, что должна поговорить с парнем один на один, но все-таки с ними было бы не так страшно.

Сделав глубокий вдох, толкнула дверь. В первой комнате, где стояли шкафы с лекарствами, оказалось пусто, и я направилась туда, где лежала сама в день после происшествия с энадатрами. Вдруг до меня долетел негромкий смех, и я удивленно замерла на месте. Когда решилась постучать в дверь, смех стих, а спустя несколько секунд на пороге появилась Бэла. Девушка улыбнулась своей обычной немного отстраненной улыбкой и отступила в сторону, пропуская меня в комнату, где на кровати лежал Истор.

К счастью, внешний вид парня не соответствовал картине, нарисованной моим воображением. Ист был несколько бледен, но только и всего. Судя по улыбке на его губах, это его смех я сейчас слышала. Кажется, они с Бэлой весело проводили время, а я помешала. Удивительно, но в этот самый миг вдруг ощутила себя полной дурой, которая насочиняла в лабиринте всяких ужасов и едва саму себя не заморозила, поддавшись магии иллюзий, в то время как Истор, придя в сознание, выглядел абсолютно таким же, как раньше. Мне ужасно хотелось дать себе подзатыльник за то, что вместо радости по поводу хорошего самочувствия и веселого настроения приятеля я испытываю досаду.

— Конфетка, — ухмыльнулся Ист, повыше устраиваясь на подушках.

— Вы поговорите, — сказала Бэла, — я пойду.

Я проводила девушку взглядом, не решаясь повернуться и взглянуть на парня.

— Как ты? — наконец выдавила из себя, усевшись на стул рядом с кроватью и глядя на одеяло, укрывшее Истора до самой груди.

— Выпишут скоро.

Парень оперся на локоть, а я, чувствуя его пристальный взгляд, смутилась еще больше.

— Помолчать пришла? — спросил Истор, протягивая руку и убирая с моей щеки упавший на нее локон. Я с трудом сдержалась, чтобы не отклониться. — Мне тут порассказали интересностей про состязания и то, что последнее из них ты сама проходила, а Линду и Стэса кто-то опоил. Говорят, у нас гости ожидаются в конце недели.

— Ожидаются. — Я кивнула, по-прежнему не находя в себе сил начать извиняться.

— Сладкая, что-то ты совсем раскисла. Совесть мучает?

— Да. — Я взглянула парню в глаза, а Ист улыбнулся.

Он протянул ладонь, положил ее на мой затылок и слегка наклонил меня вперед.

— Поцелуешь, и мы в расчете.

Удивленно посмотрела на молодого человека, искренне не понимая его поведения. Я его едва не отравила, а он говорит, что поцелуй исправит положение?

— Да ладно тебе, малышка. — Ист опустил руку. — Я тут пока лежал, чего только не передумал. И злился на тебя, и… в общем, не хочу об этом рассказывать. Ко мне ректор приходил, объяснил, как все произошло, сказал, что это случайность… ну я и переосмыслил ситуацию заново. Правда ведь и моя вина в том была. Не стоило напиваться с горя.

— Ректор за меня вступался?

— Можно и так сказать. Объяснил про эти капли и про то, как ты едва не погибла.

— Тебе объяснил? А как же я? Он ведь меня на кусочки готов был растерзать после этого случая!

— Слушай, малышка, я не понял, при чем тут сейчас ректор? Я о своих чувствах говорю, а ты о чем?

— Внимательно тебя слушаю, — смутилась я, вновь давая себе мысленный подзатыльник.

— В общем, были у меня мысли поквитаться с тобой, когда на ноги встану, но потом подумал, что все это глупости. Злость прошла. Сейчас понимаю — и сам вел себя, как полный кретин. Так что решил я тебя простить великодушно, если ты меня поцелуешь.

— Ну… хорошо.

— Э, погоди. Целовать нужно правильно, иначе не считается.

— Правильно?

— Да, — Ист расплылся в широкой улыбке и указал пальцем на губы, — вот сюда и основательно так.

Краска залила лицо до самой шеи. То есть поцеловать его добровольно так, как я только с женихом целовалась. Ну Ист! Я поднялась на ноги и ответила:

— Выплачу этот долг позже, ты сейчас еще не до конца в себя пришел, так что я, пожалуй, пойду.

Парень в ответ поймал меня за руку и резко потянул на себя. Я упала прямо ему на грудь, а Истор обхватил ладонями мою голову, заглянул в глаза:

— Какая разница, сейчас или потом? — и наклонился еще ближе, а я опустила ресницы, набираясь решимости как перед прыжком в воду, а потом поцеловала. Истор тут же раскрыл губы, продлевая, углубляя этот поцелуй, словно просил и в то же время требовал вложить больше чувств. Его рука легла на мою талию, прижимая крепче. Негромкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и попытаться отстраниться, но парень не отпустил, словно слишком боялся упустить это мгновение, а лишь притянул ближе, целуя теперь уже не просто с нежностью, а с настоящей страстью. Кажется, дверь отворилась, а вот потом я все-таки скатилась на пол потому, что Ист от неожиданности разжал руки.

— Замораживаешь или согреваешь сейчас, Истор?

Я подняла голову на Амира, который облокотился о дверной косяк и разглядывал нас обоих.

— Мне доложили, Виолетта, что существует непосредственная угроза твоей жизни, поскольку ты направилась в лазарет и тебя требуется срочно спасать. Кажется, меня намеренно ввели в заблуждение.

О духи! Я думала, дальше краснеть уже невозможно, но вот сейчас у меня все тело пошло красными пятнами, наверное, даже волосы приобрели еще более яркий рыжий оттенок.

В диком смущении взглянула на Иста, который выглядел немного сконфуженным, но не так сильно растерялся, как я. Парень хмыкнул и пожал плечами, поправляя съехавшее до уровня бедер одеяло, а я только сейчас осознала, что на Исторе, кажется, совсем нет одежды. Провалиться сквозь пол в этот момент помешало элементарное незнание законов прохождения сквозь материальные объекты.

— Пора составить перечень действий, несущих непосредственную угрозу жизни, иначе меня не оставят в покое, — заявил Амир, наклоняясь и галантно протягивая мне руку. Я с его помощью встала на ноги и в отчаянии посмотрела на открытую дверь, желая поскорее очутиться по ту сторону.

— Кто это считает, что я хочу расправиться с Леттой? — спросил окончательно пришедший в себя Истор.

— Как это ни странно, но Элинна уверена, что ты готов был наброситься на Виолетту, стоило ей только переступить порог лазарета. Она была очень убедительна. Я даже решил, что у нее есть все основания так полагать, а наш с тобой разговор прошел впустую. Вижу теперь, что ошибся.

— Это Элька хватила через край. У нас с Леттой полный порядок.

— Я пойду, пожалуй, раз у тебя все хорошо, Истор, — выдавила я, потихоньку отступая к двери.

— Погоди, мы еще не договорили.

— Потом… позже. Поправляйся! — И я позорно ретировалась из комнаты, кивнула на прощанье задумчивой Бэле, пересыпавшей в банку какой-то порошок, и со всех ног помчалась по коридору в главное здание, опасаясь, как бы Амир не догнал меня на обратной дороге.

 

Глава 8

ЗВЕЗДА ВИЕРСКОЙ АКАДЕМИИ

Сегодня первым занятием шла история виерского движения. У меня был подготовлен доклад на тему его организации в наши дни, а потому я очень торопилась в аудиторию, чтобы успеть к началу урока. Элинна быстро шла следом, но при этом в кои-то веки молчала. Я вчера устроила подруге разнос за то, что она вздумала вмешаться и наболтала Амиру несусветную чушь.

— А разве это не ты боялась идти к Истору? — защищалась Элинна. — Глаза были, как у побитого щеночка, еще и с нас обещание взяла, чтобы не вздумали за тобой увязаться. Вот я и пошла к Амиру.

— А кроме него некого было просить?

— Эди, но его в кабинете не оказалось.

— Эля, прекрати отвлекать ректора по пустякам, особенно когда дело касается меня! Он очень недвусмысленно высказался по этому поводу. У него вчера сложилось впечатление, что единственный вред, который Истор мог причинить, — это зацеловать меня до смерти!

— Ах так! — Эля обиженно насупилась и отвернулась от меня. — Вот и помогай подругам после этого. Неблагодарная!

С того самого момента на все мои вопросы она отвечала невнятным бурчанием и даже сейчас нарочно отстала немного, чтобы не было необходимости поддерживать со мной разговор.

Когда я уже приближалась к аудитории, навстречу попалась Линда с подругами. Я привычно приготовилась к очередной издевке, а девушка вдруг улыбнулась и сказала:

— Привет, Летта, как самочувствие?

Я замерла на месте, но вежливо улыбнулась в ответ и с невозмутимым видом как можно более небрежно ответила:

— Все просто замечательно. Как ты?

— Я в полном порядке. Действие того напитка давно уже закончилось. Спасибо тебе, что прикрыла и в лабиринт за меня пошла.

— Это было очень смело, Летта, — поддакнула одна из подруг.

— Ты такая молодец, — тут же добавила третья.

Я удивленно поглядывала на них, не понимая, что за пакость девушки задумали на этот раз.

— Ну ладно, мы на занятия, потом еще увидимся, — махнула рукой Линда и устремилась дальше по коридору.

— Что это с ней? — Я повернулась к подошедшей Элинне, совершенно позабыв про нашу ссору.

— А чему ты удивляешься? Ты пока к аудитории шла, с тобой сколько студентов поздоровались, не обратила внимание?

Я только пожала плечами.

— Да ты же у нас теперь героиня, Летка. Вся академия на ушах стоит, как ты этим аристократам бросила вызов прямо на поле. На глазах у всех кинулась в лабиринт, чтобы защитить честь нашей академии, а потом едва не погибла. Тут недавно девчонки обсуждали, что нынче в моде рыжий цвет волос. Как пить дать, скоро все начнут носить кудри того же оттенка, что у тебя.

— Ерунда какая!

— Сама увидишь.

— Но я вовсе не рыжая! Этот цвет временный, и он уже стал намного светлее благодаря шампуню Мелинды.

— Я вчера сама слышала, как одна из наших одногруппниц говорила, что золотистые кудри цвета, как она поэтично выразилась, темного янтаря выглядят безумно привлекательно. А еще, если ты не заметила, у нас тут половина академии вырядилась в платья сиреневых тонов или нацепила украшения сиреневого цвета. Вон туда посмотри, видишь, пять девчонок стоят: у двоих сиреневые шарфы, вон у той к тунике брошью веточка сирени приколота, а еще у одной в волосах сиреневый бант. Вот только пятая у нас новой моде не следует.

— Скорее всего, ей не идет этот цвет.

— Слушай, все спросить хотела, ты почему его так любишь?

— Он подходит к моим глазам. А теперь пошли, скоро урок начнется.

Мы устроились на своих местах, а старенький преподаватель, во времена своей молодости принимавший активное участие в том самом движении, о котором теперь рассказывал, вошел в аудиторию и занял преподавательское кресло.

— Доброе утро, студенты.

— Доброе утро, — хором ответили мы.

— Итак, на последних уроках мы с вами изучали новейший период в истории виерского движения. Сегодня послушаем выступления трех докладчиков: Эсмуса, Дина и Виолетты. Все подготовили необходимые материалы?

Я кивнула, бросила взгляд на парней, а они дружно ответили: «Да, преподаватель Ретс».

— Тогда начнем с Эсмуса. Ты расскажешь нам о виере по фамилии Витар.

Мое сердце при этих словах забилось быстрее. Теперь для меня это было не просто имя одного из исторических деятелей, теперь я знала, что так звали моего отца.

Эсмус вышел в центр аудитории, развернул и закрепил на специальной подставке большой плакат. С него на меня глянуло лицо серьезного темноволосого человека. Сердце вдруг сжалось, я попыталась отыскать в этих строгих, не совсем правильных чертах сходство с моими. Может, поэтому показалось, что наши скулы очень похожи, а еще его высокий лоб напоминает мой. Портрет был цветной, и художник, очевидно, старался правдиво передать внешность известного виера. Особенно в облике человека на портрете поражали темно-серые глаза, умные и проницательные, которые словно заглядывали в самую душу. В глубине этих глаз светился тот самый огонек, что свидетельствовал о неистребимом духе авантюризма, присущем Стивену. Я затаила дыхание, полностью погрузившись в рассказ Эсмуса.

— Стивен Витар родился в бедной виерской семье сто двадцать восемь лет тому назад. У него было еще трое братьев, но все они умерли в младенчестве, поскольку семья была слишком бедна, а в то время свирепствовали ужасные болезни. Стивен оказался крепок здоровьем и выжил, хотя также перенес тяжелое заболевание в детстве. Лет с семи мальчик уже подрабатывал в заводском цеху по производству кожи, чтобы помогать своим родителям, а в восемнадцать он поступил в виерскую академию, несмотря на наличие у него постоянной работы. Витар слишком сильно желал изучать магию, для чего оставил очень неплохое место в конторе счетоводов и стал посещать занятия. Вечером после уроков он заступал на смену на прядильном заводе, принадлежащем одному богатому фабриканту, чтобы хоть как-то заработать на жизнь.

Один из преподавателей обнаружил у Стива неплохие магические задатки. В то время не было разделения студентов по их дару, только общее направление, поскольку средств на обучение учащихся академия получала слишком мало. Однако по-настоящему одаренным людям удавалось развить свои способности, и Витар оказался одним из лучших учеников. Именно тогда, учась в академии, Стивен и принял участие в своих первых виерских выступлениях. Много позже, уже после окончания обучения, когда он нашел приличную работу, заработок с которой давал ему возможность заботиться о родителях, Стивен стал все активнее проявлять себя в виерском движении и выступлениях за права и свободы обычных людей. В частности, он организовал целую группу добровольцев, которые построили первую в столице больницу для бедняков.

Впоследствии движение настолько увлекло молодого мага, что он стал все больше и больше времени уделять именно этой работе, отчего лишился должности и теперь подрабатывал от случая к случаю, но зато стал правой рукой тогдашнего предводителя виеров. К тому моменту его родители скончались во время волны эпидемии редкой болезни. Стив потратил все сбережения на врачей, но не смог спасти родных. Теперь Витар все время посвящал своему благородному занятию.

Великому делу Стивен отдал большую часть жизни и трудился не покладая рук, а после принял на себя обязанности предводителя виерского движения. Под его началом было достигнуто очень многое: построены недорогие больницы, усовершенствованы методы обучения, в частности, созданы школы для бедняков в столице и некоторых крупных городах, виеры получили право занимать посты на руководящих должностях. Для виеров, одаренных сильными магическими способностями, теперь открывались совершенно иные возможности, нежели раньше, когда для простолюдина единственной дорогой в жизни было устроиться в услужение к богатому аристократу. Стала формироваться новая прослойка общества — зажиточные виеры, которые, в свою очередь, жертвовали немалые суммы на поддержание движения, принесшего столь благодатные перемены в жизнь обычных людей неблагородного происхождения.

Сам Стивен часто путешествовал по другим странам и привозил из своих поездок немало новых интересных идей, которые и пытался осуществить на практике в Амадине. Позже виерские представительства были созданы по всей стране, и с тех пор наша борьба более не сводилась к обычным вооруженным столкновениям со служителями королевской власти, а представляла собой единый отлаженный механизм, действующий на основании определенных законов королевства, не нарушающий их, но меняющий сложившиеся устои под требования новых реалий.

Стивен Витар прожил более долгую жизнь, чем обычные люди его происхождения, благодаря своему сильному магическому дару. Умер он в возрасте ста девяти лет в результате несчастного случая. Исходя из того, что сильные маги способны прожить более пятисот лет, Стивен был еще достаточно молод. Говорят, что во время очередной поездки он упал со скалы и разбился, когда его лошадь вдруг понесла. К большому сожалению, Стивен не оставил детей, поскольку всю жизнь трудился на благо простых людей и не успел обзавестись семьей.

Эсмус закончил рассказ, заслужил одобрительный кивок от преподавателя, а я наконец пришла в себя и потерла лицо ладонями, пытаясь совладать с разбушевавшимися эмоциями. Ресницы оказались подозрительно мокрыми, и я тут же промокнула глаза платочком, чтобы никто не заметил предательских слез.

Следующим по очереди выступал Дин. Он рассказывал о последователе Витара, продолжившем его славные начинания, но я плохо слушала докладчика, заново прокручивая в голове все, что услышала сейчас от Эсмуса. Как это печально, что у моего отца была такая жизнь, полная лишений и забот о других, чужих ему людях, а счастье он узнал лишь ближе к концу, и то ненадолго. И самое грустное — он вряд ли догадывался о моем рождении. Ведь если Мэри увезли после их свадьбы, а я родилась раньше срока, то он попросту даже заподозрить не мог, что жена беременна. Успела ли Мэри очнуться и рассказать ему обо мне или она так и не пришла в себя перед их гибелью?

— Ну что же, Виолетта, ваш черед, — вернул меня в реальность голос преподавателя.

Я взяла со стола листы с набросками и небольшой камешек, который заказала знакомым иллюзионистам-старшекурсникам.

То, что сейчас мне нужно было выступать перед большой аудиторией, очень помогло взять себя в руки. Бросив камешек на пол, насладилась дружным вздохом одногруппников, увидевших, как на их глазах в воздухе появляется фигура виера по имени Лин Динтан. К докладу я хорошо подготовилась, просмотрела множество книг в библиотеке — нужно же было отвлекать себя чем-то от беспокойных происшествий, случившихся со мной в последнее время. А потом обратилась за помощью к Сабуэско, своему личному информатору, заплатив ему последние деньги, оставшиеся от продажи камешков. Теперь только одно платье — белое с серебряной вышивкой — было украшено драгоценными камнями, но его я решила приберечь до особого случая.

— В наше время предводителем виерского движения считают Лина Динтана. Именно он выступает как официальное лицо на всех мероприятиях, посвященных защите прав простых людей. Однако я выяснила, что Лин является лишь номинальным представителем, на самом деле его слово не имеет решающего значения. У Динтана есть помощник по прозвищу Тень. — Я щелкнула пальцами, активируя второй заряд магического камня, и за спиной первого человека появилась фигура в плаще. Честно говоря, я сама понятия не имела, как выглядит этот Тень в реальной жизни, о нем не было никаких сведений в библиотеке, и узнала я о таинственном виере только благодаря Сабуэско.

— Погодите, Виолетта, откуда у вас данная информация? Она достоверна?

— Из самых надежных источников, я провела собственные изыскания.

— Хорошо, продолжайте.

По новому щелчку пальцев фигура Лина растаяла в воздухе, а рядом со мной остался стоять полупрозрачный человек в плаще с закрывавшим лицо капюшоном. Этот образ я сама придумала, а парни мне его создали для наглядности и большего эффекта.

— Согласно моим данным, все последние изменения в законодательстве, касающиеся виеров, были приняты именно благодаря усилиям этого таинственного господина, поскольку раньше все права и свободы существовали лишь номинально, в форме договоренностей, и не были закреплены на бумаге. Предполагается, что Тень скрывает свое лицо, чтобы уберечься от возможных врагов. В истории известны случаи, когда виеров, пытающихся проникнуть в государственный аппарат или на административные и законодательные должности, безжалостно устраняли. Для тех же целей официальным предводителем числится Лин Динтан.

— В общем-то вы верно говорите, Виолетта. Я имею в виду законодательство Амадина. Но можете ли вы привести примеры, какие законы были приняты с помощью этого загадочного виера?

— Закон, запрещающий работу виерских детей на производствах, наносящих вред их здоровью, а также увеличение трудоспособного возраста до четырнадцати лет. Помимо этого для самых бедных семей законодательным путем урегулированы процессы выплаты пособий. Также разработан закон о праве поступления виеров в любое учебное заведение Амадина, включая Академию аристократии. Хотя этот документ еще не вступил в силу, а на обеих академиях по-прежнему установлена защита.

— Да кто к аристократам пойдет по доброй воле? — раздался смех с последних рядов.

— Тихо! — хлопнул по столу преподаватель. — Очень интересный и обстоятельный доклад, Виолетта. Меня только смущает достоверность представленной информации, в каких источниках вы ее отыскали? Почему о Тени никто не знает?

— Знают его сторонники, те, кому он, как я полагаю, открыл свое истинное лицо. Доподлинно известно, что оба руководителя виерского движения имеют связи в правительственных кругах. Теперь, кстати, виеры имеют право претендовать и на государственные должности при наличии у них соответствующего образования. Помимо этого Лин Динтан и Тень сотрудничают с ректорами учебных заведений. Наш ректор Амиральд Сенсарро очень активно поддерживает виерское движение и оказывает посильную помощь. Я полагаю, что он также лично знаком с истинным предводителем.

— Благодарю, Виолетта. Мне очень понравилось, что вы так ответственно подошли к своему заданию и предоставили нам столь интересные сведения. Я готов засчитать ваш сегодняшний доклад в качестве сдачи экзамена, но только если вы сможете подтвердить вашу информацию. А вас, уважаемые студенты, попрошу брать пример с мисс Лавальеро. Вот так нужно готовиться к моим занятиям. Вкладывайте душу в то дело, которое выполняете, и сможете достигнуть небывалых успехов. Виерское движение — это наша история, которую вы все должны знать. Эти люди, чьи лица теперь можно увидеть только на плакатах и портретах, они положили свои жизни на наше с вами благо, они участвовали в той давней войне за право скинуть с себя оковы рабства, они отстаивали свободы простых людей и добились того равенства, плодами которого вы пользуетесь сейчас. А может быть, в будущем взаимная вражда тоже станет лишь воспоминанием, не правда ли, Виолетта?

Преподаватель с улыбкой посмотрел на меня, а я кивнула в ответ.

— Спасибо за прекрасный доклад, можете занять свое место.

Одногруппники поддержали меня аплодисментами, чем вновь несказанно удивили. Кажется, Элинна права, отношение ко мне действительно изменилось.

Поскольку те сведения, что раздобыл частный сыщик, требовали доказательств, я пошла к ректору. Амир просто подтвердил преподавателю наличие у Динтана помощника, но оговорился, что лично он всегда имеет дело только с Ликом. У меня сложилось впечатление, что Тень и Амир не очень ладят, хотя их и объединяла общая цель. Ректор ведь тоже работал на благо виеров. В любом случае мне засчитали первый экзамен, и это радовало.

Прием, посвященный высоким гостям, от чьего решения зависело последующее финансирование академии, был запланирован на вечер пятницы. С утра прошли занятия, а вот послеобеденные уроки и кружки были отменены. В большом зале организаторы украшали все к началу приема.

В первую очередь члены комиссии должны были провести небольшое заседание, на котором путем голосования примут окончательное решение. Затем все пройдут в зал, где меценаты смогут побеседовать со студентами, посмотреть выставленные на всеобщее обозрение награды за достижения учеников академии на всевозможных конкурсах и мероприятиях. Они также смогут ознакомиться с краткой биографией самых известных виеров, окончивших наше учебное заведение, присмотреться к тем, кто хорошо проявил себя во время состязаний, а также полюбоваться фотографиями наших победителей на соревнованиях в различные годы. В общем, академия представлялась для меня невестой на выданье, чьи достоинства будут демонстрироваться будущему жениху во всей красе.

В этот вечер я нарядилась в голубое платье, то самое, с которого спорола все камешки. Теперь оно не выглядело столь нарядным, скорее непривычно скромным (хотя по-прежнему было довольно милым, с легкими кружевами по подолу и декольте и широкими рукавами), но меня это только радовало: не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Я предпочла бы вовсе не ходить на прием, но не терпелось узнать результаты игр.

Студенты собрались на месте намного раньше главных действующих лиц. Амира и Эди не было видно, поскольку они принимали участие в заседании.

Мы с Мелиндой и Элинной вошли в зал, и я в который уже раз поразилась фантазии организаторов, создавших точные декорации недавних состязаний. В центре зала стояли чаши с напитками и столы с угощениями, а вот по краям… По краям буйно разросся тот самый лес, по которому бежал капитан нашей команды во время игр, и зеленело опасной ряской коварное болото, и зияла земляная яма с торчащими из стен корешками растений, и широко раскинулось поле с пасущимися вдалеке лошадьми, проекция которых на самом деле была на стене, но казалось, что это ровная зеленая степь уходит вдаль. И конечно же был ледяной лабиринт с абсолютно прозрачными стенами, чтобы в нем не заблудиться. Естественно, что препятствия, бывшие на самих испытаниях, здесь отсутствовали, иначе высоким гостям пришлось бы нелегко.

В этот момент к нам подошли Дин с Истором. Ист подмигнул мне, а я внимательно осмотрела его и не нашла ничего, что могло бы вызвать опасения за состояние его здоровья. Парень выглядел бодрым и цветущим.

— Ну что, красотки, известно уже, кто победил?

— Нет еще, — ответила Элинна. — В голосовании примут участие представители учебного совета и организаторы игр, меценаты присутствуют там только для вида. Самое обидное — все в курсе, что наши участники не просто так испугались пойти в лабиринт, но доказать ничего не могут. В крови Линды и Стэса не найдено никаких запрещенных веществ, вызывающих подобное поведение. А отказаться по доброй воле может каждый. Я бы еще поняла, если б вдруг один из участников струсил на финальном этапе, но чтобы сразу двое?! Бюрократы! Доказательства им подавай!

— У этого Анделино все схвачено, это точно, — заявил Дин. — Я слышал, как Эди говорил, что этот аристократишка готов был убить за победу на играх.

Я только вздохнула, скользя взглядом по колышущимся на ветру листочкам деревьев, как вдруг гомон студенческих голосов внезапно стих, двери в зал отворились, и вошли гости.

Сперва зашли женщины, в числе которых я увидела Элизабет Марни, и скулы тут же свело, как после кислого фруктового напитка. Женщина степенно и неспешно прошла вместе со своими коллегами к центру зала, а следом подтянулись мужчины. В целом я насчитала двадцать семь гостей. По словам Элинны, в голосовании приняли участие пятнадцать человек, значит, все остальные меценаты. Я тут же глазами отыскала среди вошедших Амира и Эди. По лицу ректора ничего нельзя было понять, а вот мой будущий попечитель казался довольно мрачным. Я потихоньку протолкалась к преподавателю сквозь толпу и воспользовалась моментом, когда он отошел к чаше с лимонадом.

— Эди, ну как?

— Да никак, Виолетта, — вздохнул мужчина. — Голоса тех, кто считал победу нашей, и тех, кто стоял за аристократическую академию, разделились практически поровну. Три человека не знали, кому отдать предпочтение, в итоге от их решения и зависел конечный результат. Оказалось, что мнения двоих снова разделились, а последней проголосовала Элизабет.

— И?

— Отдала голос аристократам.

— Что?

— Да.

— Эди, но это ведь настоящая месть! Она определенно понимает, что Зор сжульничал. Амир наверняка ей все рассказал про Анделино.

— Про свою работу в Академии аристократии Амир никому не говорил, ну разве только Селене, иначе его быстро бы раскрыли. Ну а касательно решения Элизабет — склонен с тобой согласиться. Я только сегодня узнал от Амира, что отношения у них, оказывается, не ладятся. А она в самом деле была наслышана о Зоре еще до того, как они поссорились. Не пойму только, из-за чего это произошло.

— Стало быть, она его предала, — заявила я, не желая сейчас докапываться до сути этих отношений между ректором и его бывшей невестой.

— Я тоже так считаю.

— Но это низко! Ведь дело касается не только их двоих. А повторное голосование возможно?

— Да, только если сегодня на вечере кто-то вдруг изъявит желание изменить свое решение. Завтра результаты будут объявлены.

— Что теперь делать?

— Впечатлять меценатов, а то останемся без финансирования в последующие два года. Казна нам выделяет средства крайне неохотно, приходится буквально выбивать из этих жмотов каждую монетку. К тому же в законе не прописана такая статья расходов, как развитие виерской академии, зато аристократам постоянно идут отчисления. За два года после нашей победы было очень многое сделано, Амир все вложил в дело. И если смотреть непредвзято на эти состязания, то ты все-таки дошла до конца финального испытания… Поздравляю, кстати, ты у нас теперь местная знаменитость. Некоторые члены совета хотели тебя расспросить про видения в лабиринте, но Амир отговорил.

— А это могло помочь? Склонить чашу весов в нашу сторону?

Эди пожал плечами:

— Не знаю, сложно сказать. Да и думать об этом не хочется, решение уже принято, и я до сих пор под впечатлением. Уж от кого от кого, а от Элизабет такого не ожидал.

— Что же, она настолько идеальна?

— Прежде не замечал за ней ничего дурного. Они с Амиром полгода знакомы. Я в принципе, много с ней не общался, но она производит очень приятное впечатление. Амир рассказал, что их познакомила Селена, а Элизабет позвала его на научное собрание, где должна была показать новые способы применения своего закона. Он рассказал, что впервые в жизни увидел перед собой женщину, которая настолько полно отдавалась любимому делу. Она произвела на него незабываемое впечатление. Амир говорил, это было поразительно — наблюдать за ней во время работы. Элизабет настолько погрузилась в процесс, что, казалось, весь мир вокруг перестал существовать для нее. Они ведь в этом очень похожи, Амир так же всецело посвящает себя любимому делу. Прежде он не встречал подобных женщин. Дамы из высшего общества обычно интересовались только собственной внешностью, поклонниками и балами, а среди окружавших его виерок много было таких, кто только и думал, как за состоятельного мужчину замуж выскочить.

— Знаешь, Эди, — ответила я, перехватив в этот миг взгляд Амира, направленный на Элизабет (нет, поглядите, еще и смотрит на нее после всего, что она сделала!), — он придумал идеал женщины, а Элизабет оказалась на него похожа. Не удивлюсь, если он не дал себе труда как следует в ней разобраться. Амир очень занят своей академией, а Элизабет во время их встреч просто притворялась хорошей и милой.

— У тебя-то откуда такие познания?

— Я ее совсем не знаю, но последний поступок о многом рассказал.

— Послушай, Летта, во многих случаях ты вела себя не лучше. Что же ты сейчас ее осуждаешь?

— Потому что мы из-за нее проиграли!

— Прежде чем судить кого-то, на себя бы посмотрела.

— Я что, настолько плоха?

— Не безнадежна! Я лично считаю, что ты просто слишком молода и импульсивна и воспитание наложило свой отпечаток. Однако та девушка, какой я увидел тебя в виерской академии, мне очень нравится.

— Спасибо, Эди.

— Не за что, — Эдвар улыбнулся, — и прекрати сверлить спину Элизабет взглядом, дыру прожжешь.

«Амир вот тоже сверлит, и ничего», — хотелось мне огрызнуться, но я промолчала, поскольку в этот момент приняла одно решение, которое могло помочь нашей академии.

— Я поговорю с ней, Эди, попытаюсь переубедить.

— Не надо вмешиваться, Летта, можешь только хуже сделать, — строго сказал Эдвар.

Я послушно кивнула и отошла на другой конец зала к девчонкам, чтобы поделиться новостями.

На протяжении всего вечера я продолжала наблюдать за Амиром и Элизабет. Он то и дело смотрел на нее, а женщина делала вид, что не замечает этих взглядов. Меня же все сильнее мучила совесть. В итоге я не выдержала и, когда Элизабет осталась одна, быстро направилась в ее сторону.

Пока шла, все сомневалась — стоит ли? Но потом опять вспоминала, как Амир на нее смотрел, и понимала, что злится она из-за меня и моего подлого поступка, а ректор и вся академия здесь совершенно ни при чем.

— Добрый вечер, — обратилась я к миниатюрной брюнетке, цепляя на лицо фирменную улыбку Виолетты Лавальеро и прикладывая титанические усилия, чтобы не заскрипеть зубами. У меня эта Элизабет вызывала очень неприятные чувства, но приходилось сейчас именно ей каяться в своем позорном поступке. Надеюсь, что правда заставит ее передумать и наша академия все же будет признана победительницей.

Элизабет подняла на меня удивленный взгляд, улыбнулась, а потом вдруг присмотрелась внимательнее, и эта столь нежно-робкая вначале улыбка исчезла, уступив место злобной гримасе.

— Что вам нужно? — Женщина прищурила глаза, и я очень ясно увидела разницу между милой и очаровательной Элизабет, какой ее знал Амир, и этой мстительной особой, способной на очень нехороший поступок.

— Меня зовут Виолетта, мы с вами не были представлены. — Я все еще играла роль хорошо воспитанной леди.

— Не имею ни малейшего желания начинать знакомство. Или вы полагаете, что я вас не узнала? Вы ведь его любовница, не так ли?

— Абсолютно не так. — Я старалась держать на лице маску уверенности и невозмутимости, а внутри все клокотало от злости. — Тогда я нарочно разыграла перед вами маленький спектакль, а ректор был совершенно ни при чем.

— Спектакль? — Миловидное личико скривилось в презрительной усмешке. — Кого вы пытаетесь обмануть?

— Я действительно сводила старые счеты с Амиральдом Сенсарро и решила, что лучший способ сделать это — ввести вас в заблуждение о наличии у него любовницы.

— И я должна в это поверить? Амир не распространялся обо мне в своей академии, это я точно знаю, так откуда тебе было знать, что подобный спектакль увенчается успехом? К чему тебе сейчас этот обман? Надеешься, будто я всему поверю и переменю решение совета в вашу пользу?

— Я надеялась лишь на то, что вы достаточно здравомыслящая женщина, чтобы выслушать мои доводы, но теперь вижу, как ошиблась. Кажется, вы так плохо разбираетесь в людях, что я могла и не доходить до поцелуя, достаточно было просто постоять рядом с ректором в аудитории, и вы бы приписали ему измену.

— Поразительная наглость! — Элизабет со всей силы сжала в ладони бокал с красным вином и, кажется, находилась уже на грани. — Я поклялась самой себе, что больше ни один мужчина не предаст меня, и едва снова не попалась. Но я даже благодарна — мне открыли глаза раньше, чем я вышла за него замуж.

— И правда чудесно! Вы вряд ли достойны быть женой такого человека.

— Тебе это тоже не светит. Уверена, скоро ты ему наскучишь. — Элизабет вдруг разжала ладонь, делая шаг назад, а бокал со звоном разлетелся на маленькие осколки, и вся красная жидкость, которая должна была разлиться по полу, совершенно невероятным образом оказалась на подоле моего голубого платья. Брюнетка отвернулась и неспешно зашагала прочь. Вне себя от злости я оторвала взгляд от большущего пятна, подняла голову и увидела стоявшего чуть поодаль Амира. Ректор прищурился и поманил меня к себе. Пришлось идти, несмотря на желание очутиться в этот миг подальше.

— О чем был разговор, Виолетта? — Мужчина скрестил руки на груди, сверля меня пристальным взглядом.

— Я пыталась объяснить Элизабет, что между нами ничего не было.

— И как?

— Бесполезно.

— Я предупреждал тебя, не вмешивайся.

— Я должна была попытаться, а она даже слушать не стала и еще платье мне испачкала.

— Эти отношения тебя не касаются. Если тебе удалось разрушить их однажды, то не стоит более пытаться что-то наладить.

— А вы сами желаете налаживать? Вероятно, поняли наконец, что она собой представляет? Она ведь настоящая мегера, как можно было увлечься подобной особой?

— Может, мне следует у тебя совета спрашивать, прежде чем кем-то увлечься?

— С удовольствием помогу, по крайней мере, я не страдаю отсутствием вкуса.

Амир ничего не ответил, просто резко развернулся и направился к группе людей, судя по всему, тех самых меценатов, а я поспешила к Мелинде, чтобы она помогла мне с платьем.

— Летка, о чем ты с Элизабет разговаривала? — стала допытываться староста.

Мелинда в это время как раз очищала пятно, а я изо всех сил боролась с досадой, раздражением, злостью и каким-то отчаянием.

— Я хотела объяснить ей про меня и Амира, а она и слушать не захотела, настаивала, что мы с Амиром любовники. Я не сдержалась, ответила ей в той же манере. Ужасно, Элинна, я полагала, Элизабет Марии — великий ученый, но никогда бы не подумала, что она такая неприятная женщина, а хуже всего — я опустилась до ее уровня, вела себя совершенно непозволительно, а Амиру заявила…

У меня даже сил не было продолжать, хотелось схватиться руками за голову или спрятать ее под подушку. Что со мной происходит в последнее время, я ведь всегда так гордилась своими хорошими манерами, и не я одна, все их отмечали.

— Летта, — Мелинда выпрямилась над чистой юбкой и погладила меня по руке, — не каждый выдержать может то, что на тебя свалилось, а ты переживаешь, мол, не могу вести себя правильно. Ты всегда была идеальна во всем, но ты ведь человек. Не пытайся подавить свои эмоции, только хуже станет. Пусть они вырвутся наружу, перегорят, а потом сможешь взять себя в руки.

— Верно, Летка, тебе нужно отойти от всего, что случилось. Да и вообще, если тебе грубят, зачем сдерживаться в ответ?

— Потому что это правильно.

— Для кого правильно?

— Не знаю…

— Вот именно! Ты теперь ничего не знаешь, а все пытаешься следовать своим старым представлениям. Забудь уже обо всем, живи, как получается, а потом поймешь, что делать дальше.

 

Глава 9

МЕТКА

Этот вечер не задался, для меня точно. Академия проиграла, изменить что-то я была не в силах, даже хваленая выдержка и то покинула. Гости, однако, развлекались, а ректор, кажется, очаровал всех милых богатеньких дам. Я нарочно даже не смотрела в сторону Амира, и единственное, чего ждала, — это начала выступлений. Хоть какое-то развлечение.

Наши студенты собирались разыграть небольшие магические представления, должные впечатлить меценатов. Элинна весь вечер болтала со своим Дином, Мелинда изредка бросала грустные взгляды на Эди, а я просто наблюдала за гостями и студентами, пребывая в собственных мыслях. Несколько раз Истор подходил, предлагал принести выпить, перекусить, но я каждый раз отказывалась, и парню надоело меня обхаживать. Он потихоньку переместился в сторону веселой группы девушек, где стояла и улыбчивая Линда.

Спустя некоторое время столы были перемещены в один конец зала, а в центре образовалось свободное пространство, на котором и должны были выступить лучшие студенты. Для гостей расставили стулья, студенты подтягивались поближе, я тоже подошла, но заметила, что оказалась слишком близко от Элизабет, которая как раз занимала место рядом с важными мужчинами из совета и несколькими меценатками, и собралась отойти в другую сторону.

И вот когда я проходила за стулом виерки, случилось нечто невероятное — я заметила вдруг мерцание над головами сидящих, а потом послышался негромкий хлопок, и волосы высоких гостей, их наряды оказались забрызганы лиловой дурнопахнущей жижей. Я в ужасе остановилась. Шар разорвался совсем рядом, но мое платье нисколько не пострадало. Раздались возмущенные и испуганные охи, часть гостей шокированно поворачивали голову в стороны, а я увидела пораженный взгляд Элизабет, которая смотрела прямо на меня.

— Зачем ты это сделала? — возопила брюнетка, поднимаясь и пытаясь очистить от вязкой липкой субстанции свои волосы. За ней и остальные гости уставились в мою сторону, а я онемела от растерянности. Вокруг послышались возмущенные возгласы, а к посетителям академии уже спешили Амир и Эди и еще несколько преподавателей.

Я хотела уйти, но ректор бросил на меня такой взгляд, что ноги примерзли к полу. Амир быстро подошел к Элизабет и что-то там наколдовал, после чего жижа стала постепенно растворяться, пока не исчезла совсем. Эди и преподаватели помогали остальным гостям, быстро ликвидируя последствия непонятно кем произнесенного заклинания и попутно пытаясь успокоить недовольных людей, от которых смердело, как от навозной кучи. Амиральд постарался справиться и с запахом тоже, и довольно успешно.

После этого ректор дал знак разнести гостям сладости и напитки и велел начинать представление. Пока он занимался тем, что утихомиривал недовольных, я осматривалась по сторонам, стараясь вычислить зачинщика. Некоторые студенты все еще поглядывали в мою сторону (неужели думают, что я могла так подшутить?), а я заметила, как из зала кто-то вышел. Быстрым шагом устремилась следом, выбегая в коридор.

— Что за ерунда? — Я остановилась, посмотрела налево и направо, но вокруг было тихо и пусто.

Позади раздался стук двери, и, обернувшись, я увидела очень злого Амира, который в два шага оказался рядом со мной, притиснул за плечи к стене и, нависнув подобно скале, прорычал в лицо:

— Зачем?

Я на миг опешила от его вопроса, а ректор продолжил:

— Элизабет испачкала твое платье, а ты решила сделать то же самое? А о других гостях ты не подумала?

— Но…

— Сколько можно, Виолетта? Неужели в тебе нет совершенно ничего, только мелочность и тщеславие?

— Это была не я!

— Не ты? Ты просто проходила мимо и совершенно случайно применила то самое заклинание, которым я в свое время воспользовался по отношению к тебе? А теперь решила сбежать, и тоже абсолютно случайно? Ты со своей злобой совсем не в состоянии анализировать ситуацию? Ты сейчас оскорбила тех людей, которые могли помочь академии!

Волна обиды и возмущения поднялась в душе. Я уперла сжатые в кулаки ладони в грудь Амира, пытаясь отстранить его подальше от себя.

— Прежде чем бросаться обвинениями, лучше бы прояснили ситуацию! Я этого не делала! Я случайно оказалась рядом.

— Раньше ты хотя бы признавалась в содеянном.

— Да вы просто глупец! Это была не я, слышите?

Нет, он точно не слышал. В такой ярости я видела его только однажды. Амир резко отступил на шаг, выпуская мои плечи.

— Пустая мелочная девчонка, мне противно на тебя смотреть!

Эти слова полоснули по сердцу, будто острый нож. Я прикусила губу, пытаясь сдержать стон, и ощутила соленый привкус крови во рту.

— Я не пустая и не мелочная! А ты, ты дальше своего носа не видишь! — Руки дрожали, дыхание прерывалось, сердце тяжело билось, и каждый толчок отдавался болезненным ударом в грудной клетке, кровь шумела в голове. — Я сегодня ради тебя наступила на горло собственной гордости, пошла к этой отвратительной женщине, которая даже слушать меня не захотела! А ты, ты еще меня обвиняешь! Да вы с ней друг друга стоите. И это твоя Элизабет пустышка, а я… я настоящая! И я тебя ненавижу!

Развернулась и быстро-быстро пошла прочь по коридору, стремясь уйти подальше, пока слезы не хлынули из глаз.

Я бежала до тех пор, пока не ощутила, как в лицо повеял прохладный ночной ветер. Оказалось, что я стою в саду академии недалеко от конюшни. Я повернула к открытому строению. Внутри прохладного полутемного помещения было пусто, в тишине раздавалось лишь тихое пофыркивание лошадей. Подбежав к своему коню, обняла его за шею, прижалась мокрым от слез лицом к теплой морде и зарыдала уже в голос.

Когда смогла немного успокоиться, то оседлала Вихря, вскочила в седло и направила коня прочь от академии. Я все скакала и скакала, не различая дороги, и добралась до города. Вокруг возвышались темные силуэты домов, копыта лошади гулко стучали по мостовой, вокруг не было видно прохожих. Эта необычная тишина заставила меня придержать повод и остановить коня. Оглядевшись по сторонам, поняла, что заехала в самый отдаленный район. Это были даже не кварталы торговцев и зажиточных жителей, а те самые трущобы, где мне никогда не доводилось бывать, зато я была о них наслышана. И вот то, что знала об этих местах, вызвало нешуточное беспокойство и заставило вновь дернуть повод, чтобы Вихрь побыстрее унес нас отсюда.

Конь сделал несколько шагов и вдруг снова остановился.

— Вперед, Вихрь, вперед, — понукала я жеребца, начиная волноваться.

— А куда краля так торопится? — раздался грубый хриплый голос со стороны темной подворотни.

Я стукнула пятками по бокам Вихря, но он не двинулся с места. В испуге оглянулась назад и увидела, как сразу с нескольких сторон к лошади подскочили странные существа, в которых я с трудом опознала обряженных в лохмотья людей. Воздух наполнился ужасающей вонью, а тот мужик, что завел со мной разговор, уже стоял рядом и держал коня под уздцы. Его рука потянулась к моей ноге, но я резко пнула оборванца, вновь дергая повод, а в следующий миг меня стащили на землю, и мужик обхватил поперек тела, разворачивая к своим дружкам.

— Поглядите, браты, какая дамочка! — Он схватил меня грязными пальцами за подбородок, фиксируя голову и давая рассмотреть мое лицо подельникам. Те приблизились и разглядывали пойманную добычу с похотливыми улыбками на страшных, изуродованных шрамами и язвами лицах. Кто-то ухватился за рукав моего платья, кто-то дернул за волосы.

— Немедленно отпусти, — прошипела я, в душе едва живая от ужаса. — Иначе пожалеешь!

— Ха-хха, — раздался в ответ грубый хохот. — Браты, она нам грозит. А чего ты, дамочка, сделать могёшь?

Я не знала, что я могу. В голове, ставшей совершенно пустой от страха, всплыло одно-единственное простенькое заклинание из боевой магии. Я раскрыла ладонь, пытаясь сформировать боевой заряд, и метка ярко вспыхнула в темноте, а магия отозвалась слабой болью в руке.

Ужасный тип вдруг отпустил меня, а его дружки быстро отступили.

— Ворон! У нее метка Тени!

— Так она наша, браты!

— Ты, краля, чего сразу не сказала?

— Кто така будешь?

— Помощь нужна?

— Что у нас позабыла?

Вопросы посыпались со всех сторон, а у меня голова пошла кругом от полнейшего непонимания.

Какая тень? Какая метка? А чудовища стояли вокруг и ждали ответа. Я попыталась взять себя в руки, снова прокручивая в голове их слова. Моя метка, все дело в ней — их остановил этот узор на ладони. Они назвали его меткой Тени. А Тень… О духи! Тень — это же тот предводитель виеров!

— Ищешь кого али просто заблудилась? — настороженно спросил вдруг Ворон. Я осознала, что затянула с ответом, но совершенно не знала, как все объяснить. Кого я могла здесь искать? Если скажу, будто ищу Тень, а меня к нему приведут, то что он сделает? Мы незнакомы, и если этот человек — Адриан Мирас (ведь в его поместье я получила метку), то он сразу поймет, что я пробиралась на зачарованную территорию, и тогда может случиться непоправимое. Вдруг он совершенно ужасен? Вдруг гибель всех девушек в деревне — его рук дело? Я мучительно искала выход из положения, когда спасительное воспоминание прорвалось сквозь окутавшую мозг тьму. Няня, моя няня называла имя человека, который мог бы помочь, если вдруг придется очень тяжело. Няня ведь вращалась среди этого сброда, значит, и тот человек мог быть из их числа. Как его звали? Она давала карточку с его именем! Его звали, звали…

— Ну, чего молчишь? — Тот, кого нарекли Вороном, вновь больно ухватил за руку, а я наконец вспомнила:

— Я ищу Теда Селинга.

— А-а-а, старину Теда? А чего не отвечаешь? Я уж решил, либо онемела разом, либо чего удумала. Я тебя отведу, иди за мной. — И Ворон развернулся и пошел в ту самую подворотню, из которой появился, а его дружки неслышно исчезли, будто растворились в воздухе: вот они еще стояли рядом со мной, и вдруг на улице оказались только я и Ворон, ведущий на поводу Вихря.

Я шла следом за своим странным провожатым по темным закоулкам, мимо мусорных куч, в которых копошились огромные крысы, мимо спящих прямо у стен домов грязных оборванных людей, шла среди ужасной вони мочи, пота и грязи, стараясь не наступить в темноте на собачьи (или человеческие) экскременты. Если бы этот Ворон не забрал моего коня, я бы ни за что не последовала за ним. Зато теперь не убежать, не вернуться в академию. Зачем я вообще оттуда уехала? Проклятый Амир! Ненавижу! Все несчастья в моей жизни происходят из-за этого человека, и не желаю сейчас думать иначе. Злость, по крайней мере, помогает держаться, не поддаться до конца сковавшему душу страху. Вот если б на моем месте была Элинна, она бы точно применила нужные заклинания и ускакала прочь, а я… Сколько бы ни работала над реакцией, ничего у меня не получается.

— Пришли, — оборвал поток навеянных отчаянием мыслей хриплый голос. Мы остановились у низкой двери в очередном вонючем проулке. Дом разглядеть было сложно, здесь совершенно отсутствовали магические шары или хотя бы обычные фонари со свечой. Я только рассмотрела, что у здания два этажа.

Ворон постучал три раза, выдержал паузу и стукнул еще разок. Мы подождали немного, и дверь со скрипом отворилась.

— Ворон, — раздался тихий шепот, — чего надо?

— Кралю тебе привел.

— Веди шлюху обратно, сестра дома, а ты ее знаешь.

— Не шлюха это, дамочка. Тебя разыскивает. У нее метка Тени.

— Тени? — В голосе говорившего прозвучал интерес. — У дамочки?

— Угу.

— Давай ее сюда.

Ворон вытащил меня вперед и толкнул прямо в руки неизвестного мужчины, который крепко ухватил меня за плечи.

— Стойте! — Я попыталась вывернуться. — Стойте, а мой конь?

— Должен же я чего-то поиметь сегодня, а то браты не поймут. Я его продам, краля.

— Нет!

— Не боись, мы со своими делимся, отстегну тебе чуток, на платочки. — И Ворон мерзко расхохотался, уходя прочь и уводя Вихря.

— Стойте! Есть один человек, он вам хорошо заплатит. Его зовут Эдвар, вы найдете его в виерской академии.

Услышал ли он мои слова? Ворон даже не обернулся и ничего не ответил. Мой новый знакомый не стал ждать и захлопнул дверь, а потом протащил меня куда-то вперед и толкнул еще одну скрипучую створку. Я на миг зажмурила глаза, привыкшие уже к темноте и ослепленные сейчас ярким светом настольной лампы.

— Ты смотри, и правда дамочка, — присвистнул Тед.

Он оказался невысокого роста, выше меня примерно на полголовы. Волосы у него были русые, а глаза серо-зеленые. Курносый нос придавал хитрому плутовскому лицу задорное выражение. Тед улыбнулся, показав местами почерневшие зубы, и спросил:

— Как звать-то?

— Виолетта… Виолетта Лавальеро. Я… Мне няня… Малия рассказала про вас, говорила, вы мне поможете.

— Малия? — Тед скрестил руки на груди и снова оглядел меня с ног до головы. — Так это ты и есть та самая, с ожерельем?

Я кивнула.

— Ну и чем помочь?

— Мне бы переночевать до утра.

— Не проблема, а дальше что?

— Может, завтра поговорим? Сегодня я слишком устала.

— Нелегкий денек выдался?

— Скорее вечер.

— Оставайся, тебя в моем доме не обидят. Ты только это… сестре на глаза пока не попадайся. У нее характер не сахар, сперва врежет промеж глаз, а потом разбираться будет. Идем, на чердак тебя отведу.

Я поднялась следом за Тедом на грязный вонючий чердак. Мужчина вытащил из угла свернутый матрас, отодвинул ногой в сторону кучу хлама и постелил мне то, что, по его мнению, называлось постелью, а на деле смердело ужасно, а еще (я была уверена) кишело клопами.

— Ну вот, тут ложись пока.

Я издала невнятный звук, который должен был означать согласие, а Тед спустился с чердака по приставной лесенке и убрал ее в сторону.

Бросив брезгливый взгляд на матрас, я подошла к маленькому грязному окошку и поглядела на освещенную тонким серебристым месяцем улицу. Кроме силуэта дома напротив ничего разглядеть было нельзя. Усевшись на корточки возле окна, положила руки на подоконник, склонила на них голову и снова заплакала.

— Эй, Фиалка! Вставай!

Я попыталась поднять голову и застонала. О, как же тело болит! Руки и ноги онемели, шею ломит, голова чугунная. Я даже пошевелиться не могла. Уснула в сидячем положении, устроив голову на подоконнике.

— Фиалка, я лестницу приставил. Давай спускайся, поговорить надо.

Я сперва встала на колени, пытаясь справиться с болью в онемевших мышцах, потом с трудом поднялась на ноги и кое-как добрела до люка; очень осторожно, словно от этого зависела моя жизнь, спустилась по лестнице, где меня поймал нянин знакомый.

— Пошли на кухню, краля. С сестрой познакомлю. Токо ты не пугайся.

— Чего не пугаться?

Но Тед уже открыл дверь и втолкнул меня внутрь.

— Вот она, подруга нашей Малии, Энн.

Я замерла в дверях, глядя на тощую высокую женщину с настороженным взглядом серо-зеленых, как у брата, глаз. Она казалась бледной и измученной, наверное, ей было не больше тридцати, но выглядела она слишком потрепанной жизнью. Энн недовольно оглядела меня, пристально изучив мое испачканное голубое платье, туфли и распавшиеся из прически рыжие кудри.

— Нашел кого в дом притащить, Тед. От нее за версту аристократкой разит, чего соседи о нас с тобой подумают?

— Ты с чего вдруг соседями озаботилась? Тебе ж на них плевать. Сама недавно Делькино белье помоями облила.

— А нечего было на моей веревке сушить. Она на днях у меня новые панталоны стащила, ворюга! А от этой крали у нас одни неприятности будут.

— Я Малии обещал. А мы когда своим слово даем, его не нарушаем.

— Малия, Малия… Где теперь твоя Малия? Хоть бы часть денег у нее за колье забрал.

— Послушайте, — заговорила я, сообразив, чем можно умаслить недовольную особу, — когда я отыщу работу, то непременно вам заплачу. Сколько вы попросите.

— Ишь ты! Работу она найдет! На тебя токмо глянешь, и сразу понятно, что в жизни не работала. На руки свои посмотри!

Энн ухватила мои кисти и развернула вверх, проводя по ним мозолистой ладонью.

— Не стирала никогда небось, не убирала да не готовила.

— Стирала. — Я смущенно выдернула из ее потемневших заскорузлых ладоней свои теперь казавшиеся слишком тонкими и белыми пальцы.

— Чего тебе от нас надо? Зачем сюда притащилась?

Энн уселась на стул, снова хмуро уставилась на меня.

А я всю ночь, проведенную на чердаке, размышляла о том, что делать дальше, и пришла к решению не возвращаться в академию. По крайней мере, не раньше, чем Амир сам меня разыщет и извинится за свои оскорбления. У меня достаточно гордости, чтобы дождаться этого момента. Тед обещал помочь, а значит, поможет. А мне от него, кроме крыши над головой, пока только одно нужно: пусть познакомит с Тенью. Во-первых, я должна избавиться от этой метки, а во-вторых, понять, что там за проклятие наложено вокруг бывшего замка и почему гибнут девушки в деревне. Только подругам письмо напишу, чтобы они за меня не волновались. Скажу, будто остановилась у знакомого и не желаю возвращаться обратно.

Решительно подняв подбородок, взглянула на брата и сестру и сказала:

— Я желала бы встретиться с Тенью, у меня к нему важное дело.

Энн вдруг фыркнула, а Тед озабоченно почесал затылок.

— Ну и задачка.

— А ты как думал? Уж чего попроще не могла придумать, ей Тень подавай. Щас! Прямо сегодня велим ему к нам в гости пожаловать, пущай с элитой побеседует. Он точно прискачет.

— А что не так?

Я перевела удивленный взгляд на няниного друга.

— Тень редко кому из нас видеть доводилось. Я иногда помогаю ему, потому, может, и получится устроить встречу, но только это не скоро будет. Сперва весточку отправить надо, а уж если он откликнется, тогда и назначит сам время. А со временем у него туго, ну и не с каждым он встречается.

— Почему?

— Так охотников его прикончить знаешь сколько? А уж чтобы он с элитой увидеться решил… Но я попробую.

— А жить никак у нас собралась? — спросила Энн.

— Если позволите, — спокойно ответила я.

— Я бы тебя взашей гнала, но придется уступить ради Малии. Она дурака этого выходила, а то осталась бы я одна без кормильца. Пошли наверх, устроить тебя куда-то нужно. У нас всего кухня да две комнаты на втором этаже. Тед, я ее к тебе переселю, понял?

— Да пускай живет, я и на кухне устроюсь. По ночам здесь теплее.

— Ага, щас! Чтобы жрал ночью мои припасы! На чердак иди. Вон краля убрать его поможет, ты ж из-за нее туда съезжаешь, а праздные руки мне в доме не нужны. Помогать будешь по хозяйству, поняла? — Энн сурово взглянула на меня, и ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

 

Глава 10

ЖИЗНЬ НА ДНЕ

Как все-таки странно складывается моя жизнь. Разве могла я подумать несколько месяцев назад, что окажусь на положении практически служанки в доме вора и его сестры и жить буду в самых настоящих трущобах. А главное — я сознательно выбрала такую жизнь. Моя гордыня в который уже раз сослужила плохую службу. Кажется, Амир вовсе не собирался бежать со всех ног, разыскивая меня неизвестно где, чтобы извиниться. Я поначалу ужасно злилась на него за то оскорбление, а потом стала задумываться, а почему он вообще ко мне так относится? Попыталась вспомнить все, что случилось между нами с момента первой встречи.

Надо признать, его отношение сразу настроило меня против Амира. Он ведь единственный не выразил восхищения, не улыбался льстиво и не старался мне понравиться. А потому я в ответ подстроила ту пакость со сферой, чтобы куратора выгнали с работы, однако этого не случилось. Я захотела взять реванш, пыталась выставить Амира в дурацком свете и заказала быстрый танец на балу. Потом случилось это ужасное падение Ритьери из окна, когда я посчитала ниже своего достоинства объяснять оказавшему мне помощь куратору, что надела амарил не для привлечения новых поклонников, а для своего жениха.

Дальше еще хуже: после ужасного происшествия с Селеной я наплевала на все уговоры, продолжала настаивать на огласке и снова все сделала по-своему, а Амиру пришлось вынимать девушку из петли. Если бы я тогда остановилась на достигнутом, наверное, сейчас все сложилось бы гораздо проще, но ведь не остановилась. Нажаловалась на Амира ректору, когда не сдала боевую магию, обвинила в предвзятом отношении, в намеренном занижении моих оценок. А после куратор узнал о метке и о том, как я Мелинду подставила из-за своей недоверчивости и упрямства. Подруга до сих пор расплачивается за то время, одержимая своим эфиальтом и непонятными чувствами к Эди. И в довершение всего я хотела выставить Амира полным дураком перед королем с этой внезапно отросшей львиной гривой, а в итоге сломала все планы заговорщиков, а Бэле пришлось лишних полгода ждать своего освобождения.

Еще я при каждом удобном случае оскорбляла виеров и их академию и потребовала купить мне платья взамен утраченного гардероба, нарочно выбрав самые дорогие и провокационные наряды и желая, чтобы ректору несладко пришлось при их покупке. Это и вправду выглядело очень мелочно. О духи! Потом был этот ужасный поступок с Элизабет! И он вышел в итоге боком всей виерской академии. Позже я Амира обвинила в том, что он змей в чулан подбросил, хотя именно ректор спас меня от энадатр. И после всех этих происшествий я Истора опоила, отчего тот едва не умер, а может, и умер бы, не наложи ректор вовремя чары и не останови распространение яда.

Ах, если бы я тогда знала все, что знаю сейчас, если бы понимала, какие ошибки совершаю. Ведь он относился ко мне иначе в самом начале, подшучивал, пытался вытащить из аристократической скорлупы и всегда помогал, несмотря ни на что. Спрашивал, почему я так поступаю, хотел понять, а я только высокомерно задирала нос, поскольку была слишком горда, чтобы что-то ему объяснять.

Потом он и спрашивать перестал, а теперь вот точно за мной не придет. После какой-то из бесчисленных пакостей его отношение ко мне окончательно испортилось. Испортилось настолько, что он обвинил меня в том, чего я действительно не совершала. Ведь всерьез решил, будто я мстила Элизабет и таким образом подставила всю академию. Ах, если бы я могла повернуть время вспять и все исправить! Но я не могла. И вернуться тоже не могла. И не только потому, что в академии я зависела от него, но и потому, что больше не могла выносить такое его отношение ко мне.

В общем, я написала письмо подругам, Тед отнес его на почту и вскоре принес ответ — эмоциональный и гневный от Элинны, умоляющий — от Мелинды. Я отправила им последнее послание, в котором велела не волноваться обо мне и дать пожить спокойно, добавив при этом, что в новом месте чувствую себя просто превосходно.

Энн, конечно, была довольно груба, да и Тед не отличался хорошими манерами. И раньше я бы, не колеблясь, осадила их за подобное ко мне отношение, но сейчас два фактора абсолютно переменили мое мировоззрение: во-первых, это я была гостьей в их доме, причем гостьей не слишком желанной. При этом меня кормили, поили и выделили, как сказала Энн, нормальное платье (я бы назвала его не иначе как рубищем). Во-вторых, мне было их искренне жаль, особенно Энн. Я видела, как изо дня в день она поднимается ни свет ни заря и приступает к работе по дому. Сперва она шла на рынок, затем возвращалась и готовила еду, прибирала комнаты (Энн не была неряхой и по мере сил пыталась содержать дом в чистоте), а после отправлялась на работу в какую-то адвокатскую контору, где подрабатывала поломойкой. Затем она шла в харчевню мыть посуду, а вечером добиралась до дома, чтобы накормить своего непутевого брата, а теперь еще и меня. Мне даже стыдно было отказать ей, когда она велела помогать с чисткой овощей, мытьем полов или стиркой вещей.

Сперва у меня ничего толком не получалось, но терпение Энн, ее строгие окрики и суровый надзор взяли свое. Я научилась таким вещам, о которых раньше и понятия не имела: чистить и нарезать овощи, перебирать крупу, просеивать муку, мыть полы (Элинна просто гордилась бы мною), протирать пыль, чистить печку, мыть посуду, стирать одежду. Именно во время стирки голубого бального платья мне и пришла в голову идея, как я смогла бы заработать денег. Я ведь умела хорошо шить, а потому предложила Энн раскроить прекрасный материал и сделать из него пару красивых халатиков.

Энн скептически отнеслась к моему предложению, но когда халаты были готовы и она придирчиво осмотрела творение моих рук, то осталась очень довольна. В тот же день сестра Теда принесла первую выручку, сказав, что в магазине готового платья вещи, сшитые мною, были приняты с большой охотой. На первые в жизни заработанные моим собственным трудом монеты Энн купила новый материал, чтобы я пошила еще вещей, а из магазина даже заказ прислали на комплект нижнего белья.

Что касается Теда, то он большую часть дня находился дома, а на работу свою выходил по ночам. Под утро возвращался, принося домой монеты, которые и отдавал своей сестре. Энн всегда тщательно пересчитывала выручку, подозрительно косилась на брата, спрашивая, куда он запрятал остальное, а он отвечал, что отдал ей весь заработок и больше у того виера, или пьянчуги, или элита нечем было поживиться, а сам вскоре исчезал из дома и возвращался под утро мертвецки пьяный. Частенько его притаскивал к дверям Ворон, который спустя несколько дней, как и обещал, передал Теду деньги, вырученные от продажи моего коня. Всю сумму я отдала Энн, чем заслужила еще большее ее одобрение.

Когда прошло немного времени и я несколько привыкла к окружающей обстановке, то поняла, что Энн не в восторге от выбранного братом рода деятельности и всегда ужасно волнуется за него. Позже также узнала, что Тед сидел несколько раз в местной тюрьме, но ее начальник отпускал карманника, когда Энн приносила собранную с немалым трудом нужную для залога сумму. Несмотря на это недовольство, именно на монеты, украденные Тедом, мы с Энн покупали продукты на утреннем рынке. Из дома меня одну Энн не выпускала, а я не особо рвалась прогуляться по вонючим подворотням.

Мое представление о жизни в целом рушилось, как карточный домик. Какая нищета царила вокруг, какое беспросветное отчаяние! Я узнала в полной мере, в каких условиях рос и воспитывался мой отец, и в который раз восхитилась его сильным характером, не позволившим ему сломаться, а, напротив, возвысившим над обстоятельствами. Ведь он не спился, как многие, а пошел учиться.

Теперь я лучше понимала этих людей, которым то самое виерское движение дарило хоть какую-то надежду, принося реальную помощь (выплаты пособий по бедности, возможность официально устроиться на работу или пойти учиться). Позже я больше узнала и о метке Тени. Оказывается, все, кто желал стать участником движения, приносили клятву, и если желание было искренним, на теле проявлялась метка, очень похожая на мою.

Не скажу, что была в восторге от новой жизни, скорее наоборот, но и уйти не могла, несмотря на разочарование и осознание, что Тень не собирается со мной встречаться. Сперва я даже не сомневалась в таинственном предводителе виеров, полагала, он сразу же изъявит желание увидеться, стоит только послать весточку. Однако время шло, а Тень не объявлялся. И каждый день на мой очередной вопрос вор отвечал, что никаких новостей нет. Кажется, Энн с самого начала была права.

Так и проходили дни, которым я потеряла счет. Я все больше погружалась в уныние, совершенно не понимая, что мне делать дальше, а потом вдруг все снова изменилось.

Я спустилась по лестнице и подошла к приоткрытой двери на кухню, когда услышала слово «Тень», и остановилась.

— Что же он не отвечает? Ты ему уже сколько весточек послал?

— Одну.

— Всего одну? Так Фиалке говорил, что несколько.

— Я в самом начале одну отправил, как только она у нас появилась, а ответа не дождался. Мне потом Ворон сказал, что та весточка могла до Тени и не дойти, вроде в отъезде он был, я хотел повторно отправить, а потом жаль стало.

— Чего тебе жаль стало?

— Тебя. Вон как о девчонке печешься, носишься с ней, что курица с цыпленком, повеселела даже. Привязалась ты к ней, а она тоже старается, помогает. Тебе легче намного, ну я и решил… повременю еще с этой весточкой, а отправлю попозже.

— Да ты с ума сошел? Не место ей здесь! Хоть видел, как на нее наши поглядывают? Да она здесь ну точно алмаз в навозной куче. Как говорит, как ходит, да она и полы моет так, словно наклонилась реверанс королю сделать. Наших только метка ее и останавливает.

— А ты сама посуди, стала бы она у нас батрачить, если б было куда пойти? Тень молчит, а она не уходит. Некуда ей податься!

— Дурак ты! А по кому она тоскует тогда здесь, ты не подумал?

— Да чего она тоскует? Нормально с ней все.

— Нормально. Идиот ты и есть! Ничего в женском сердце разглядеть не можешь. Нельзя ее здесь оставлять и точка, не нашего она круга. Уж не знаю, что ее держит, но коли оставим, сломается в этих условиях. Девочка сильная, но и ей защитник нужен.

— Я ее защищаю. Намедни вон как раз Ворону говорил, чтобы и глядеть в ее сторону не вздумал. А он все соловьем разливается: «Какая она ровненькая, ладная. Какие волосы блестящие и кожа чистая!» Никак втюхался в элиту нашу.

— Втюхался? Да твоему Ворону только одного и надо! — В голосе Энн явственно послышалась тревога. — Чтобы не вздумал больше тянуть! Сегодня же весточку Тени отправишь, иначе я этого неуловимого сама сюда за уши притащу, пусть девчонку вытаскивает, коли она его метку имеет.

— Да я ж как лучше хотел!

— Весточку отнесешь, понял?

— Понял.

— И попробуй только солгать, вмиг узнаю, и не поздоровится тебе.

Я развернулась и ушла наверх, так и не сказав потом ни слова об этом происшествии.

— Эй, Фиалка. — Взволнованный Тед прибежал на кухню, где я как раз мыла посуду. — Погляди, погляди, есть ответ! Тень ответил! Вечером отведу тебя в городской сад, в тайное местечко. Изложишь ему наконец свое дело.

Я едва не выпустила из рук тарелку еще при слове «ответ», а сердце взволнованно и тревожно забилось в груди. Мне вдруг страшно стало встречаться с предводителем. Вспомнились все те мысли, что не давали покоя раньше, слухи о нем, о страшном духе, все, что я сама вычитала в библиотеке про эфиальта.

— Чего не радуешься-то?

— Радуюсь. Я растеряна немного, он так долго не отвечал.

Тед только широко осклабился:

— Ну так ответил же. Теперь на лад дело пойдет, а то Энн едва со свету белого меня не сжила с этой весточкой.

— А он… А это безопасно?

— Ты об чем? — не понял мужчина.

— Безопасно встречаться с ним одной?

— С Тенью?

— Да.

— А чего он тебе сделает?

— Не знаю.

— Нет, ну если б ты еще чего сотворила, напортачила где, тогда бы и боялась, а так чего трусишь?

— Нет, я не боюсь, немного переживаю, как он отнесется к моей просьбе.

— А чего просить станешь?

Я промолчала, не желая удовлетворять любопытство Теда. Все-таки метка — это мое личное дело.

— Не боись! — хлопнул по плечу мужчина. — Девку не пришибет ни за что, это точно.

Слабое утешение, но, кажется, Тед успокоил, как мог. Я вновь повернулась к раковине, взяла новую тарелку, уговаривая себя, что все будет в полном порядке и бояться абсолютно нечего.

 

Глава 11

ТЕНЬ

Тед вел меня по дорожкам городского парка, держась подальше от освещенных аллей. В этом самом парке я когда-то ездила по утрам верхом на Вихре, однако ни разу не добиралась до подобных уголков, известных только определенному кругу заинтересованных личностей.

— Вон туда.

— Что?

— Вперед проходи, через кусты, там это место. Я тебя здесь ждать буду. Как поговорите, поворачивай назад.

— Хорошо. — Я замерла, боясь сделать шаг, и Тед подтолкнул меня в спину.

— Чего встала?

Пробежав вперед от его толчка, я все же набралась решимости пройти сквозь кусты и остановилась посередине небольшого пятачка, со всех сторон окруженного густыми зарослями. В центре лежал огромный валун, который сгодился бы вместо скамейки. Я колебалась, стоит ли присесть на него или лучше остаться стоять, чтобы легче было унести отсюда нога.

Где же этот Тень? Сказал, придет, а самого нигде не видно. Нервы были натянуты до предела. Может, спросить у Теда? Я посмотрела в сторону, откуда пришла, когда за спиной послышался шорох кустов. Резко обернулась и медленно опустилась на валун, потому что ноги вдруг отказались держать меня. Он! Это Он!

— Добрый вечер, — раздался приятный голос, а я открыла и закрыла рот, не в силах издать ни звука. Человеческая речь была мне недоступна в этот момент. О духи! Или дух? Это ведь тот мужчина, что приходил ко мне во сне. — Мне сообщили, что ты желаешь встретиться со мной. Я тебя слушаю.

Я тоже слушала. Слушала, как он говорит. От этого слегка хрипловатого и очень чувственного голоса мурашки пробегали по коже, в груди так сладко ныло, а все тело готово было расплавиться и растечься по камню жарким растопленным воском.

Тень замолчал и сложил руки на груди, глядя прямо на меня. В сумраке, царящем в этой части парка, я не могла разглядеть его лица в подробностях, но поскольку пятачок был слишком мал, а мужчина стоял очень близко, то заметить невероятное сходство этого облика с тем миражом из сна не представляло трудности. Я не видела, какого цвета его глаза, сейчас они казались черными, но смотрел Тень так, что мое сердце позабыло, как ему полагается биться. И дышать я тоже разучилась.

— Все в порядке? — Он склонился ближе, а я сделала судорожный вдох и на выдохе прошептала:

— Да.

— Чем я могу помочь?

— Я… Мы н-не встречались раньше?

— Раньше?

— Да.

— Все может быть. — Он улыбнулся и…

О духи! Что со мной происходит? Я ощутила себя маленьким котенком, которого почесал за ушками ласковый хозяин. Так и захотелось выгнуться, прижаться пушистым боком к хозяйской руке, вымаливая еще ласки. Как может быть, чтобы от простой улыбки все мысли разом вылетали из головы?

— Что ты делаешь здесь?

— Я… пришла встретиться с вами.

— Я имею в виду, что ты делаешь в компании Теда? Почему живешь у них?

Ах, он о том, что я здесь явно не к месту. Я ведь даже не виерка, чтобы звать предводителя и обращаться к нему с вопросами. Хотя, с одной стороны, все-таки немного виерка…

— Желаешь, чтобы я в чем-то помог тебе?

Тень пытался разговорить меня, задавая наводящие вопросы. И я потихоньку собирала разбежавшиеся мысли в единое целое, призывала себя вступить в диалог. Постепенно овладела чувствами настолько, что удалось спросить:

— Вас зовут Адриан Мирас?

Вопрос вышел не тот, который я собиралась задать на самом деле, но я уже позабыла о прежних намерениях.

— Меня так не называли очень давно, но ты права. Это имя было дано мне при рождении.

— Я искала вас.

— Можно обращаться ко мне на «ты», Виолетта.

О духи! Как сладко он произносит мое имя.

— Я искала тебя. У меня твоя метка. — Я попыталась произнести любое подходящее заклинание, но, как всегда в минуту сильнейшего волнения, на ум ничего не приходило. Единственное, что вдруг вспомнилось, это формула по изменению цвета кожи, когда-то выученная наизусть из-за слишком частого применения (еще до того, как я нашла антизаклинание в виерской библиотеке). Заклинание сработало, кисть вдруг окрасилась в зеленый цвет, но метка ярко засияла. Сейчас боль была очень слабой, раньше мне казалось, что она уменьшается раз от разу, но теперь я ясно видела разницу — морозный рисунок на ладони почти не болел.

Мужчина подошел вплотную и взял мою ладонь, а я едва не застонала и с трудом подавила желание подняться ему навстречу, чтобы оказаться еще ближе.

Адриан провел большим пальцем по метке, вызывая такую реакцию в моем теле, такую бурю эмоций, что я ахнула, в волнении вырвала ладонь и отклонилась назад. Рядом с этим мужчиной я себя не контролировала совершенно, мне нужно было удержать дистанцию, иначе трудно было предугадать, как я поведу себя в следующий момент.

— Метка стража.

— Стража? — Голос звучал так, словно я очень быстро пробежала дистанцию не меньше двух тысяч шагов.

— Стража озера.

Смущение помогло мне взять себя в руки и начать сложный разговор:

— Я нарушила границы ваших… твоих владений и получила эту метку. Раньше думала, она и есть наказание, потому что каждый раз, когда приходилось пользоваться заклинаниями, метка очень сильно болела. Однако теперь боль почти не ощущается. Я думала, ты поможешь мне убрать этот рисунок.

— Снять может только тот, кто ее поставил. Если ты желаешь избавиться от метки, придется вернуться на озеро.

— На озеро? — Вот куда мне не хотелось возвращаться совершенно.

— Да. В полнолуние, когда в котловане плещется магический туман.

— А почему вы… ты назвал ее меткой стража, виеры полагают, она твоя?

— Моя в какой-то мере, но отличия имеются. Свой рисунок я создавал сам. Моя метка не болит и не светится во время применения магии, а ее очертания не так ярко выражены. Она больше напоминает узор, нанесенный мокрой кистью на бумагу. Твоя же похожа на гравировку, линии слишком четкие. У меня самого такая же.

— У тебя?

— Да. Метка, подобная твоей, у меня от рождения, но она не болит.

— А где, где она у тебя?

— Здесь. — Адриан вдруг принялся расстегивать рубашку, а потом повернулся ко мне спиной, что-то прошептал, и в темноте между его лопаток ярко вспыхнул морозный узор. У меня просто дух захватило. Ладони против воли потянулись к широкой спине, я погладила тонкие завитки. Жаркая волна пробежала по всей руке от кончиков пальцев. Мужчина едва заметно вздрогнул, резко отстранился и вновь натянул на тело рубашку. На его шее я вдруг заметила тонкую цепочку, тускло мерцавшую в темноте. Что за амулет он носит?

— Возвращайся обратно, я приду за тобой, когда наступит полнолуние.

— Мы не сможем так быстро добраться до места.

— Сможем. — Адриан вновь повернулся ко мне, подцепил пальцами цепочку и вытащил наружу криспп.

— О!

— Кристалл нам поможет.

Так вот у кого Амир с Эди позаимствовали криспп! Интересно, что же Адриан попросил у ректора взамен?

— Это ваш?

— Мой. Теперь только мой.

— Почему?

— Я перенастроил его так, чтобы никто больше не смог им воспользоваться, только я могу его активировать. Полнолуние через неделю. Возвращайся в академию и жди.

— Я не вернусь сейчас обратно. Я останусь до этого времени в доме Теда и Энн.

— Тебя ищут.

— Ищут?

— Меня просили помочь с поисками.

— А как они догадались, где искать? Я ведь даже адрес не указала на конверте.

— Они проверили все места, где ты могла бы быть, и не нашли. Бесследно человек может исчезнуть только в трущобах.

— Не говорите им пока ничего, мне нужно еще немного времени. Пожалуйста.

Он посмотрел задумчиво, будто колебался, но, кажется, прозвучавшая в голосе мольба все же склонила чашу весов в мою сторону.

— Хорошо. Однако место, где ты живешь сейчас, небезопасно.

— Хотя бы еще неделю. Раз вы обещали помочь с поисками, то сдержите слово.

— Я не обещал. Просто принял эту просьбу к сведению.

— Тогда вам еще проще, ведь правда?

— Решай сама, я заставлять не буду. О времени сообщу позже. До встречи. — Он отвернулся и в следующее мгновение исчез, только ветки кустов шевельнулись, скрывая Адриана от моего взгляда. А я не сразу поднялась с камня и вернулась к ожидавшему Теду, мне понадобилось немало времени, чтобы навести в мыслях порядок.

— Куда ты собрался, Тед?

— Есть одно дельце. Тени буду помогать.

Брат с сестрой разговаривали у Энн в комнате, даже не прикрыв толком дверь. Я как раз шила, выполняя очередной заказ, и очень хорошо слышала их громкие голоса. Когда же прозвучало имя Тени, то я вся обратилась в слух.

— Он просил?

— Сама знаешь, он никогда не просит. Виктор выяснил, что у префекта в кабинете документик один имеется. В нем новые законы, которые королю завтра отнесут. Слух прошел, будто нечисто с этими законами и есть в них несколько пунктиков против виеров. Тень пробраться в кабинет хочет, документик найти.

— А ты и рад домушничать, может, себе чего ценное урвешь?

— Что там урвать можно? Сама знаешь, Тень это дело запрещает. Я только помочь ему иду.

— А охрана как же?

— Обойдем. Нас Тень проведет. Сказал, что путь знает, вроде как сразу на месте окажемся.

— Ты ему чем поможешь, если он в кабинет и без вас пробраться сможет?

— Виктор знает, где тайник с документами. А я вскрывать буду.

— Втроем пойдете?

— Ага, я, Виктор и Тень. Не боись, Энн, мы быстренько. Я уже к утру дома буду. Надо узнать, что такого эти гниды королю отдать хотят. И ведь опять тайком все делают, чтобы мы, значица, не прознали.

— Виктор этот ваш… знаешь, не люблю я его.

— Тень как его шкуру спас, так он с тех пор все предводителя охаживает. Так что спокойна будь.

Я слышала, как Тед вышел в коридор и пошел вниз. Бросив в сторону шитье, выскользнула из своей комнаты и, аккуратно ступая, быстро спустилась следом. Я успела перехватить его у самой входной двери.

— Тебе чего, Фиалка? Не спишь еще?

— Я знаю, как тайник открыть, Тед. Мы с отцом приходили к префекту, и я видела, как он это делал.

— Знаешь?

— Да.

— Так рассказывай.

— Я только показать смогу.

— Да ты чего? Энн ведь убьет, если за собой тебя потащу.

— А если не потащишь, неизвестно, сколько тайник открывать будете.

Тед почесал макушку, бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, а потом махнул рукой.

— Ну пошли, что ли. Может, Энн и не узнает.

До префектуры, расположенной в элитном районе города, мы добрались минут за тридцать. Тед подвел меня вплотную к забору, спрятался в тени, и осторожно, крадучись, мы пошли вдоль ограждения, обходя здание по кругу, пока в одном месте вор не остановился.

— Здесь будем ждать.

Мы не прождали и нескольких минут, как я ощутила чье-то присутствие и, обернувшись, увидела две закутанные в плащи фигуры. Они так неслышно приблизились, словно являли собой настоящие бесплотные тени.

— Тень, — шепнул Тед, но предводитель промолчал, а я ощутила на себе его взгляд.

Очень быстро Адриан сделал какой-то знак, который я даже понять не успела, зато понял Тед. В его шепоте, когда он ответил, послышалась мольба.

— Первый и последний раз, Тень. Она знает, как открыть тайник.

И вновь знак из четырех сложенных пальцев, и опять шепот, теперь уже второго сопровождающего, того самого Виктора.

— Не успеет ее увести, скоро обход. Потащится с нами.

Так и не произнеся ни слова, Тень повернулся к стене, надавил на небольшой участок, затем уперся ладонями и толкнул. Перед ним образовался узкий и низкий проем, в который мы осторожно прошли друг за другом. Тень быстро затворил потайную калитку, а Тед схватил меня за руку и потащил вперед через темную лужайку к флигелю, пристроенному к дому. Мы прижались к холодной каменной кладке. Сообщники вновь обменялись знаками, теперь они не отваживались даже шептать.

Адриан повернулся и пошел вдоль стены, ощупывая поверхность, а потом вновь надавил на что-то, и мы юркнули внутрь дома, очутившись в узкой темной кладовке. Я ничего вокруг не видела, но чувствовала руку Теда, крепко держащего мою ладонь, и двигалась вслед за вором. Из кладовки выбирались через такой узкий и низкий коридор, что всем пришлось ползти. Передвигались мы вверх по спирали друг за дружкой, как муравьи, которые прокладывают свои тесные ходы в муравейнике.

Наконец подъем закончился: мы вылезли наружу прямо из камина в кабинете префекта. Полагаю, сторонний наблюдатель мог бы принять нас за трубочистов, так мы перепачкались в саже. Мне было не до конца понятно, почему Адриан не воспользовался кристаллом, единственное, что приходило на ум, — он не хотел открывать сообщникам существование крисппа.

В комнате было темно, только луна светила сквозь незашторенное окно. В этот момент Виктор пробежал в другой конец кабинета и остановился у книжных шкафов, после чего помахал ладонью, подзывая нас. Я шла за спиной Теда, а рядом ступал Адриан. Он как-то настороженно оглядывался по сторонам, я же смотрела вперед, считая про себя полки, чтобы определить, какую из них нужно сдвинуть. Подойдя поближе, я указала Теду на пятую полку сверху, показывая, куда надавить, чтобы она сложилась пополам. Вор замахал руками в ответ, давая понять, что все книги грохнутся на пол. Я попыталась объяснить, что нет, не упадут, их удержит магия.

В конце концов, вор последовал моим указаниям и осторожно сложил полку, а книги остались стоять перпендикулярно полу, и нашему взгляду открылась пустая стена. Тед глянул на меня, пожал плечами, а я протянула руку вперед, вспоминая, на какие участки стены нажимал тогда префект, когда открывал тайник. Первый точно был в правом верхнем углу. Провела ладонью, а потом осторожно нажата. Раздался тихий звук, похожий на клацанье, а небольшой квадрат стены слабо осветился.

Последующей комбинации участков я не помнила, кроме самой последней (меня тогда отец отвлек, пришлось отвернуться, хотя жутко интересно было посмотреть на стену с секретом). Зато Тед просиял и махнул мне рукой, мол, теперь я сам. Вор наклонился и некоторое время высчитывал что-то, а потом дотронулся до левого сектора прямо в том месте, где стены касались корешки книг с нижней полки. Не понимаю, как он подбирал, но, наверное, опыт у Теда был большой, поскольку каждый раз, когда он нажимал, звучало тихое клацанье, показывающее, что вор угадывает код правильно. Перед последним нажатием он немного замешкался, а я протянула руку, потому что оставшийся сектор я помнила, он был точно такой же, как и первый. В этот миг в комнате прозвучало яростное: «Назад!»

Тед и Виктор в ту же секунду отшатнулись, а я… я не привыкла мгновенно исполнять чьи-то указания, особенно когда слишком увлечена процессом. Мне точно не хватало столь полезного для взломщиков чужих тайников навыка, как безоговорочно повиноваться предводителю. Я нажала на последний участок, и в тот же миг меня дернули назад, а яркий свет ослепил глаза. Пронзительный звук резанул слух. Я заметила, как свет вдруг сосредоточился вокруг меня, сформировав нечто, похожее на обруч, а потом увидела Тень (это он держал меня за руку), который схватился за него ладонью, пытаясь то ли разорвать, то ли переместить световой круг. Наверное, все же переместить, так как едва Адриан коснулся его, обруч вспыхнул еще ярче и в тот же миг оказался на предводителе, передвинувшись в район шеи. Сейчас он напоминал собой ошейник, который начал стремительно сжиматься.

Теперь уже я вцепилась одной рукой в ошейник, а другой в плечо Адриана. Я вспомнила, что это энергетическая ловушка. Нам про нее Амир рассказывал на боевой магии. Она из человека мгновенно вытягивала все силы и оставляла абсолютно беззащитным, неспособным оказать сопротивление. Главное было не допустить прикосновения ошейника к шее. Я надеялась, что ловушка вновь перекинется на меня, но произошло нечто очень странное. Меня вдруг потянуло куда-то вниз, и я еще сильнее вцепилась в Тень и рухнула вместе с ним в знакомую воздушную воронку, в которой нас стремительно закрутило, завертело, а потом ударило о землю.

 

Глава 12

МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ

О духи, криспп сработал. Я приподнялась немного, превозмогая боль в теле, и охнула — вокруг царила непроглядная тьма. Обруч больше не освещал пространство. Мы с Адрианом переместились, и Тень вырвался из ловушки. Только предводитель не двигался, я чувствовала под ладонями его плечи, но не видела абсолютно ничего и понять не могла, где мы оказались. Активировал ли Тень кристалл сам или он сработал от воздействия магии обруча, и если верен последний вариант, то куда криспп нас занес?

— Адриан, — позвала я шепотом, говорить громко было отчего-то страшно. — Адриан.

Я ощупала шею мужчины, ощутила что-то липкое под пальцами. Неужели кровь?!

— Адриан, — потрясла его за плечи. Значит, ловушка успела коснуться Тени и вытянула из него силу. Что же теперь делать? Я прижалась ухом к мужской груди, послушала сердце. Оно билось твердо, уверенно. Насколько я помнила об энергетической западне, она отбирала силы, но не сознание. Получается, сейчас Тень не может говорить и двигаться, но чувствует все и слышит.

— Как нам выбраться, Адриан? Где мы очутились?

Я спрашивала потому, что боялась, хотя прекрасно понимала, он сейчас не ответит. Села на корточки, продолжая цепляться за мужчину. И даже зная, что он не в состоянии активировать кристалл, я все равно опасалась еще одного неожиданного переноса. Покрутив головой в разные стороны, задумалась, стоит ли создавать световой шар или нет. Что, если там, где мы сейчас оказались, освещать себя шарами и привлекать внимание — это плохая идея?

Темнота вокруг совершенно не нравилась. Она была странная, будто живая, и обволакивала холодным коконом. Не могу объяснить, почему возникало именно такое ощущение, но казалось, я нахожусь внутри пульсирующего холодного сгустка разумной энергии, который ощупывает меня, пытается определить, насколько я… съедобна. Вот именно это слово всплыло в голове.

Мне с каждой секундой становилось все больше не по себе. Я отчетливо понимала, что необходимо выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Ждать, пока Адриан достаточно отдохнет и наберется сил, было бы непростительной ошибкой с моей стороны. Но только что я могла сделать? Целительской магией я не владела, а значит, и передать энергию не могла.

Я сидела и думала, думала, не зная, что же придумать. Кристалл сама не активирую, Адриан его перенастроил. Может, все-таки осмотреться? Я подняла одну ладонь, колеблясь, применять ли магию или не стоит, как вдруг услышала тихий рык. Он раздался у меня в голове, я его очень отчетливо расслышала. За ним последовал еще один и еще.

Звери, это звери рычат? Невольно вновь стала озираться вокруг, хотя светлее не стало. Пальцы сильнее вцепились в рубашку Тени. Ну вынеси же нас отсюда, ну сделай хоть что-то! Как же быть, что дел… ах, как я могла позабыть? Если он потомок эфиальта, то сам сможет забрать мою энергию, мне нужно только… Ой нет! Плохой способ, совсем плохой. Так далеко я зайти не готова.

Вновь послышалось рычание, теперь громче. Я поежилась. Что это за существа такие? Я чувствовала, как они приближаются, несмотря на то что звук раздавался только в голове. Какие-то ментальные твари? Я только про одних чудовищ знала, которые могли общаться друг с другом, не производя ни малейшего шума вокруг, дозволяя услышать себя лишь тому, кого стремились запугать. И жили они как раз на Темной равнине, которая потому так и называлась, что сами твари создавали эту темноту, помогавшую им охотиться. Питались они живыми существами, разрывали их на кусочки и сжирали прямо на месте.

Вот теперь я в ужасе затрясла Адриана за плечи. Попробую, попробую хотя бы поцеловать его для начала.

— Адриан, слышишь? Нас собираются съесть!

Уверена, он уже и сам это понял.

— Ты, ты можешь забрать мою энергию? Ты ведь… если можешь, то давай я тебя поцелую. Это сработает?

Я наклонилась и прикоснулась к прохладным губам. Отстранилась на миг, а потом легла рядом, вытянувшись вдоль его тела, прижалась крепче. Я хочу выбраться отсюда, не желаю быть пищей для ходячих пожирателей живой плоти, пусть берет все, что сможет.

Я вновь поцеловала Адриана, раскрывая его губы, ощущая слабое дыхание, закрыла глаза, запуская пальцы в густые волосы, притягивая ближе его голову, прижимаясь к телу еще теснее. Процесс затягивал все больше, его губы казались такими вкусными, податливыми, рот горячим, тело сильным, а волосы невероятно мягкими.

Мысли о собственном самопожертвовании и страшных тварях переместились на периферию сознания, я увлеклась больше, чем хотела. Целовать Адриана самой было так невероятно приятно. А потом я ощутила его отклик, сперва слабый, но по телу пробежала волна удовольствия. Я усилила напор, почувствовала слабое покалывание вдоль позвоночника, голова вмиг опустела, когда его ответ стал более уверенным.

Легкое головокружение показало, что он действительно берет мою энергию, я не ошиблась с выбором самого действенного способа. Спустя несколько мгновений, или минут, или, может, часов Адриан вдруг шевельнул рукой, потом поднял ее, коснулся моего затылка, запутался пальцами в кудрях, прижал так крепко к себе, что дышать стало трудно.

Сердце колотилось все быстрее, кровь обратилась в кипяток и побежала по венам, обжигая меня изнутри, косточки плавились. Его пальцы сжали плечо едва не до хруста, но даже боль не отрезвила меня. Ощущения такие головокружительные, такие яркие, неповторимые, что ни сопротивляться, ни останавливаться я не собиралась. Рычание вновь раздалось в голове, а мне стало совершенно все равно, это был миг такого наслаждения, что плевать на всех тварей, пусть их будет хоть сотня. Адриан уже навис надо мной, выпустил мои губы и коснулся шеи. Я откинула назад голову, открываясь ему навстречу, чувствуя, как гладившие затылок пальцы перемещаются ниже, ласкают хрупкие позвонки.

Он отпустил мое плечо, скользя горячей ладонью по руке, бедру, сжал ткань тонкого платья, поднимая юбку выше. Я вздрогнула, ощутив прикосновение к обнаженной коже. Даже пожелай я сейчас воспротивиться его ласкам, уже не смогла бы. Я слабела с каждым новым витком удовольствия, по которому он поднимал меня к той самой вершине, что являлась запретной.

Меня растили, воспитывали, внушая незыблемые правила, нормы строгой морали, говорили о контроле над чувствами, и я следовала запретам. Знала, что управлять потаенными желаниями жизненно необходимо, нужно заботиться о своей чистоте, беречь целомудрие для мужа. Осуждала тех, кто поддавался чувственному влечению, своим низменным слабостям. Я рассуждала и действовала правильно, а сейчас… все забыла в один миг. Адриан целовал меня и не мог остановиться, чем слаще были ласки для меня, тем больше сил он забирал.

Короткий хриплый и ужасно страшный рык прозвучал так явственно, что на секунду я ощутила, как Тень замер. Я хотела, чтобы он продолжал, подняла ресницы и увидела вокруг нас светящиеся зеленым пустые глазницы страшных мерцающих существ. Их тела, казалось, состояли из голых костей, лапы с длинными когтями будто не касались земли вовсе. Я бы сейчас закричала от ужаса, если б могла. А Адриан… В этом мерцающем призрачном свете он тоже казался страшным, и глаза его светились от неудовлетворенного голода.

Он навис надо мной подобно хищнику, которого собирались лишить законной добычи. Слегка пригнулся, будто гибкий лесной кот, и зарычал в ответ, зарычал, как настоящий дикий зверь. Меня дрожь пробрала до самой глубины души. Паника захлестнула, напрочь заслоняя все прочие чувства, хотелось громко закричать, подскочить и броситься бежать куда глаза глядят, но я с трудом могла пошевелиться. Единственное имя пришло на ум в этот миг, имя человека, который всегда выручал меня из самых жутких передряг. Пальцы невольно сжались, загребая комок влажной земли.

— Амир! — взмолилась я едва слышно. — Помоги! Помоги!

Я видела, как Адриан сжал руки, будто собираясь прыгнуть на ужасных существ, из его горла по-прежнему вырывался жуткий хрип, и твари даже отступили немного.

— Спаси нас! — крикнула что было сил.

Тень перевел страшный взгляд на меня, посмотрел, словно видел впервые, а потом, как мне казалось, очень медленно поднял ладонь и коснулся кристалла, обвивая второй рукой мою талию и крепко прижимая к себе.

Воздушная воронка, утянувшая меня в самый центр, невозможность сделать вдох, отдаленный голодный вой мерзких хищников и руки другого хищника, сжавшие меня слишком крепко, а потом новый удар, и я лишилась сознания.

Когда открыла глаза, обнаружила себя в доме Энн. Солнце за окном уже садилось, значит, я проспала до самого вечера. Интересно, почему меня не разбудили? Наверное, Энн ушла рано утром на работу, полагая, что я сама встану и примусь за дела. Сев в постели, поморщилась. Если бы не боль в теле от последних двух перемещений, решила бы, что мне приснился сон.

Вспоминать обо всем было очень неловко, хотелось бы и вовсе забыть, только не получалось — страстное томление и все остальные ощущения очень ярко запечатлелись в моей памяти. Небольшая слабость до сих пор давала о себе знать, но подняться с постели пришлось. Я была очень голодна, а потому спустилась вниз и соорудила себе поздний завтрак, поджарив на сковородке омлет — это блюдо у меня получалось лучше остальных, в кулинарии я все же не блистала. Когда я поела, солнышко уже спряталось за низкие здания, день сменился ранними сумерками. Дома до сих пор никто не появился.

После еды ощутила прилив сил, однако душу по-прежнему терзали сомнения и вопросы. Ну разве может так быть, чтобы легенды оказались правдой? Ведь духи — это вымысел! Просто сказка, вроде тех, что сочиняла моя няня. Там на равнине после перемещения я не знала, что придумать, вот и пошла на отчаянный шаг, а сама и помыслить не могла, как это сработает. Ведь по легендам именно эфиальт питался энергией возлюбленных, а в обычной жизни я подобных людей не встречала. Зато Адриан действительно может забирать чужую энергию.

Кто он на самом деле? Сын духа? Разве это не чистый бред? Возможно, все дело в этой его способности, и люди называли его сыном эфиальта из-за невероятно редкого дара? Ведь целители в состоянии делиться энергией, а другие маги нет, так почему бы не существовать особенным людям, способным забирать силы у остальных? Интересно, Адриан по желанию вытянет энергию из любого человека или только у девушки и только через… Нет, не стоит сейчас решать эту загадку, лучше просто поговорить с ним при следующей встрече и все выяснить. Когда только мы встретимся? Если он перенес меня сюда, то где Тед? Возможно, спит еще наверху.

Я решила узнать наверняка и поднялась на чердак, но сколоченная из досок кровать оказалась пуста. Крохотная комнатушка имела такой вид, словно вор сюда и не возвращался. Пришлось уйти к себе и приняться за шитье, дожидаясь прихода хозяев.

Энн вернулась спустя полчаса и сразу же поднялась ко мне.

— Ты платье закончила? — был первый вопрос.

Я удивленно подняла голову, вглядываясь во взволнованное лицо женщины, и покачала головой.

— Вот здесь на вороте нужно пришить маленькие пуговички, но у меня их нет.

— Тогда идем, пока магазины еще открыты. Купим пуговицы. Захвати нитки с иголкой, пришьешь на месте, а потом быстро отнесем в магазин готового платья.

— Что случилось, к чему такая спешка? Отдать нужно только завтра.

— У меня не хватает денег, чтобы заплатить начальнику тюрьмы. Я после прошлого раза еще не успела накопить нужную сумму.

— Тед в тюрьме?

— Да.

— А как же…

— Говорила я ему, не ходи с этим Виктором. А он: «Тени помогу, Тени помогу». Тень и сам о себе позаботиться может, его-то не поймали, а этот дурак теперь за всех в тюрьме отдувается.

— А Виктор?

— А Виктор — гнида и трэтар. Позарился на награду за поимку Тени и подставил предводителя. Теперь вот сбежал. Знает ведь, если наши поймают, то… Хотя тебе о таком лучше не рассказывать.

— Он нарочно завел на… всех в ловушку?

— Да. Придумал про эти бумаги, а сейф ему сам префект показал. Оставалось только код набрать, чтобы защита сработала.

— Что же теперь делать? Думаешь, выпустят под залог?

— Он в дом префекта пробрался, а это тебе не чужие карманы обчищать, я деньги заплачу, чтобы хоть плетьми до смерти не забили, в живых оставили.

— А Тень разве не поможет?

— Нету времени помощи от Тени ждать, ему сейчас самому бы спастись, ищут везде. Виктор сдал все убежища, про которые знал. А в тюрьму предводителю при свете дня идти — гиблое дело.

— А сколько плетей?

— Уж префект мало не назначит, ты мне поверь. Хоть бы не до смерти. Сейчас начальнику заплачу, он и скажет префекту, мол, забили вора, а сам Теда прикажет на улицу в канаву скинуть. Уж я его там подберу да выхожу. Не впервой нам. В свое время Малия научила, как за больными ухаживать, так что справлюсь. Главное сейчас поторопиться.

Я подхватила платье, коробку с нитками и иглой и поспешила за Энн на улицу.

Снаружи уже стемнело, но в этой части города горели слюдяные фонари. Если фешенебельный район отличался наличием магического освещения, вроде голубых световых шаров, а также чистыми мостовыми, ухоженными зелеными изгородями, роскошными садами и изящными скверами, дорогими магазинами по соседству с уютными кафе и чайными, то этот район можно было отнести именно к месту обитания среднего класса.

У домов не было богатой отделки, над фасадами не работали лучшие маги-декораторы, изгороди не попадались вовсе, их заменяли высаженные хозяевами плодовые деревья. Дома стояли близко друг к другу, но не было той тесноты, что царила в квартале бедноты. Позади каждого домика находился небольшой внутренний двор, где некоторые хозяева разбивали крошечный огород. Плиточную мостовую заменял обработанный камень (в отличие от грязных земляных улиц трущоб), тут не валялись кучи мусора и не было жуткой вони от разлитых повсюду помоев. В этом же районе магазины встречались гораздо реже, вместо кафе попадались харчевни, больше было различных мастерских, небольших контор, предоставляющих самые разнообразные услуги, и пара почтовых отделений. Тут же находился тот самый магазин готового платья, куда Энн относила сшитые мной вещи.

Пуговицы мы отыскали в галантерейной лавке, и, устроившись на скамейке возле входа, я быстро пришила их к платью. Энн взяла одежду и понесла в магазин через дорогу. Я прождала минут десять, прежде чем женщина вернулась.

— Пыталась торговаться, в итоге накинули одну монету. — С этими словами Энн достала кошелек и пересыпала в него выручку. — А теперь в тюрьму. Она в одном квартале отсюда.

Тюрьма представляла собой мрачное серое двухэтажное здание. На втором этаже находились комнаты начальника, а на первом большой зал судебных заседаний, приемная, кабинет начальства и камеры предварительного заключения. Также здесь имелся подвал, и вот там камер насчитывалось намного больше. Сырые казематы без окон, соединенные только земляными стенами и длинным коридором. По слухам, в подвале также располагалась пыточная.

За свою жизнь я посетила немало мест в городе, но вот в тюрьме бывать не доводилось. Энн пришлось вести меня с собой, поскольку она очень торопилась, а отправлять меня одну в трущобы опасалась. Когда мы вошли внутрь, Энн привычно кивнула охраннику у дверей, который нас даже не задержал. Кажется, ее действительно здесь видели не в первый раз.

— Пошли вместе в кабинет, — сказала она мне, — не хочу тебя одну в коридоре бросать.

Я согласно кивнула и вошла следом. Указав мне на стул возле двери, женщина прошла к столу начальника тюрьмы.

— Ваша милость, — подобострастно склонилась Энн.

— А, опять ты! Чего притащилась? Не знаешь, что твой братец в этот раз натворил?

— Знаю, господин начальник. Уж я его на чем свет костерила за то, что вздумал к самому префекту в дом пробраться.

— Он сообщник Тени, поняла? А Тень у нас в розыске. Теперь твоего братца так просто не отпустят.

— Знаю, все знаю, ваша милость. Я только умолить вас пришла, вы уж его не до смерти… Я вас прошу. Я здесь собрала кое-что, чтобы вы, ваша милость, в обиде не остались. Понимаю ведь, что служба и долг свой исполнить нужно. Только как я без кормильца?

— Вор твой кормилец! Давно его пора в расход пустить.

— Смилостивитесь, господин начальник! — Энн схватила мужчину за руки и принялась их целовать. Я с трудом удержалась от гримасы отвращения. Унизительно было наблюдать подобную сцену. Тем более сам начальник, толстый и лысый коротышка, так и лоснился от осознания собственной значимости.

— Хорош! — Он вырвал пальцы из захвата Энн, брезгливо отер их платком. — Подумаю.

Толстяк протянул руку к положенному на стол кошельку, собираясь припрятать, как вдруг дверь отворилась. Вскинув глаза, я тут же опустила их, надвигая пониже косынку, чтобы префект не узнал меня, если вздумает посмотреть в сторону одной из просительниц.

— Что тут у нас?

— Господин префект! — Начальник подскочил, вытянулся в струнку, подобострастно склоняя голову. — Вот пришли…

— Просительницы?

— Да, господин.

— Чего хотят? — Префект прошагал к самому столу, и взгляд его остановился на мешочке с деньгами. Я заметила, как быстро глянул в его сторону начальник, на лице которого на миг промелькнуло сожаление об упущенной возможности пополнить свой карман, однако желание спасти свою шкуру возобладало над корыстью.

— Взятку пытались мне дать, господин. Вот эта старуха со спутницей ворюгу нашего хотели из тюрьмы вытащить. Я сразу сказал, чтобы убирались и не смели больше сюда являться.

— Ворюгу? Это того, который в мой кабинет залез?

— Его самого.

— Под стражу обеих! — отрезал префект, развернулся к двери и, уже собираясь выйти наружу, вновь остановился. — Да ищите Тень поактивнее! Стражников отправь, а не то всем плеток достанется!

Он ушел, я же на миг онемела, а Энн побледнела как полотно.

— Это как же, за что же?

— А нечего было являться сюда в это время, дура! Префект зол, что Тень упустили, вот на всех и срывается. Так что отправитесь обе за решетку.

— Да как же… да ее-то хоть отпустите. Ведь она совсем ни при чем.

— Кабы была ни при чем, не притащилась бы за тобой в тюрьму. А теперь пошла. — Начальник вышел из-за стола и толкнул Энн в плечо, поворачивая к двери. — И ты, красотка, тоже.

От тона толстяка и его нехорошего взгляда меня бросило в холод.

Нас ведь сейчас и вправду посадят в камеру. С трудом поднявшись на дрожащие ноги, я двинулась следом за Энн в сторону приемной. По периметру этой большой мрачной комнаты располагались узкие камеры для еще не получивших свой приговор осужденных. Однако опасных преступников здесь не держали. За столом сидел старый охранник, который пил что-то из большой жестяной кружки. Он подскочил со стула, стоило нам войти, и поковылял навстречу начальству.

— Этих в камеру посади, — указал на нас толстяк.

Старик что-то промычал, достал из кармана ключи и пошаркал в сторону одной из свободных камер. Я заметила, что еще две уже заняты. Кажется, за одной из дверей находился Тед, но я не успела толком рассмотреть. Охранник отпер решетку той камеры, что располагалась напротив стола. Энн зашла внутрь, и я уже хотела войти следом, как вдруг в плечо впились жирные пальцы начальника.

— Закрывай дверь.

Лязгнул засов, Энн в панике вцепилась в прутья, глядя на меня круглыми от страха глазами. Я же понять не могла, отчего нас не закрывают вместе. Следующие слова начальника все расставили по своим местам:

— А эту красотку вон в ту дальнюю посади. Я сегодня на дежурстве. Чувствую, ночка долгая будет. Как префект уйдет, проведаю.

Не выпуская моего плеча, толстяк протащил меня в угол комнаты к камере, у которой вместо решетки была кирпичная стена и железная дверь с окошком.

Втолкнув меня внутрь, начальник лязгнул засовом и, насвистывая, ушел. Охранник вернулся на свое место. Я видела его спину через забранное железными прутьями окошко, как и камеру Энн. Женщина так и стояла, не сводя взгляда с двери, за которой закрыли меня.

 

Глава 13

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Я отошла от окошка не в силах выносить ее полный отчаяния взор. И без взглядов Энн я поняла, что меня ожидает. Сев на скамью, сжала дрожащие ладони, посмотрела на свои пальцы, словно надеялась, что на них чудом окажется то самое зеленое колечко, которое помогало связываться с Амиром. Кольцо я не вернула Элинне, но потеряла уже после того, как оказалась в трущобах. Если бы оно сейчас было на мне!

Так я и просидела не двигаясь все то время, пока раздавшийся звон посуды не привел меня в чувство. Для заключенных привезли ужин. Я слышала, как охранник гремел ключами, открывая окошки, через которые подавал арестантам их порции. Когда отворилось мое, я уже стояла возле двери. Охранник протянул миску и кружку с водой, а я схватила старика за руки.

— Пожалуйста, помогите. Переведите меня в камеру Энн.

Он покачал головой, давая понять, что не нарушит приказа.

— Послушайте, хотя бы позвольте отправить послание одному человеку, прошу вас. За меня внесут залог, и вам обязательно достанется хорошее вознаграждение. Можете мне поверить.

Нужно сделать хоть что-то для собственного спасения, а не просто сидеть и ждать прихода отвратительного толстяка. Боюсь только, Амир вряд ли успеет получить письмо.

Старик окинул меня цепким взглядом, посмотрел на мои руки, удерживающие его запястья, и кивнул. Отдав миску с кружкой, захлопнул решетку и пошаркал обратно к столу. Пока охранник вытягивал из груды бумаг чистый лист, мой взгляд упал на кучу вещей на его столе, и я заметила среди них сумку Энн.

Если Амир не успеет, то, возможно, хотя бы Тень? Я знала, как обычно участники движения связывались друг с другом, когда в этом была острая необходимость. Они бросали на улице такие особенные металлические шарики с запиской внутри, которые реагировали на людей с магической меткой и катились до тех пор, пока не попадали к одному из них. У Энн явно был такой.

Когда охранник вернулся, я попросила его принести сумку, чтобы взять из нее карточку с адресом. Видела по его лицу, что старика терзают сомнения. Он вновь пристально оглядел меня, потом все-таки развернулся и пошел обратно. Поднял сумку и, поднеся ее к окошку, сам раскрыл. Мои руки легко прошли сквозь прутья примерно на одну треть, и я смогла пошарить пальцами в глубине вместительной полости. Как я и думала, Энн носила с собой нужный мне шарик. Я радостно ухватила его, случайно подцепив кончиком мизинца какой-то ободок. Рассматривать находку внимательнее не было возможности, я просто стиснула в ладони носовой платок, скрывая за ним вытащенные предметы, а другой рукой быстро достала первую попавшуюся карточку. Вынув руки из сумки, платок поднесла к глазам, а карточку показала охраннику. Старик кивнул и отошел обратно на свое место, я же села на лавку и развернула добычу. Сердце подпрыгнуло в груди, когда я поняла, что за ободок достала — это было мое кольцо! Неужели Энн нашла? Не иначе думала продать, если денег не хватит. Ах, Энн, если бы ты знала, насколько это ценная вещь для меня!

Я быстро надела кольцо на палец, сжала ладонь и закрыла глаза:

— Амир, пожалуйста, помоги. Я в городской тюрьме.

Я повторила призыв несколько раз, чтобы он наверняка услышал, а потом оторвала клочок бумаги и, нацарапав несколько слов для Тени, затолкала записку в шарик. Подойдя к противоположной стене, встала на носочки, вытянулась насколько могла вверх и бросила шарик сквозь прутья на улицу.

Хоть кто-то из них двоих должен помочь.

Не желая наводить охранника на подозрения, я аккуратно подровняла у листочка края, потом написала на нем: «Уважаемый господин Мейс (именно это имя было отпечатано на карточке из сумки Энн), внесите, пожалуйста, залог за мое освобождение в городскую тюрьму». Приписала ниже выдуманные инициалы и фамилию и, подозвав старичка, всучила письмо ему. Охранник тут же развернул лист, прочитал послание, забрал у меня карточку и вышел за дверь.

Я вернулась на скамью, взяла кружку с водой и сделала небольшой глоток. Из-за волнения в горле совсем пересохло. Вода имела странный, не слишком приятный привкус, и я отставила кружку в сторону. С улицы через окно доносился шум проезжающих повозок, голоса спешащих домой людей, лай собак. Наверное, потрясения последнего дня повлияли и на мое состояние. Я ощутила какую-то болезненную слабость в теле, пришлось даже прилечь на неудобную скамью. Ощущение было странное, я почти не могла пошевелить рукой или повернуть голову. С чего вдруг такой упадок сил? Ответ на этот вопрос, я получила прежде, чем успела сама додуматься до него. В замке заскрипел ключ, а в камеру шагнул довольный начальник.

— Иди-ка пока из комнаты, да камеру не запирай, она не сбежит.

В ответ раздалось мычание старика-охранника, а начальник приблизился ко мне. Его мерзкая улыбка была последним, что я увидела прежде, чем налившиеся тяжестью веки закрыли глаза.

— Выпила моей водички? Молодец. А сейчас развлечемся немного. Редко мне такие чистенькие воровки попадаются. Все больше грязные, вонючие, даже подходить противно. А ты смазливая. Кожа белая, и изо рта не смердит.

Толстяк навалился на меня всем телом и присосался ко рту слюнявыми губами. Меня страшно замутило, и я бы только порадовалась, если б желудок сейчас вывернуло наизнанку прямо на мерзкого насильника. Но в этот миг похотливый толстяк выпустил мои губы и вцепился руками в плотный ворот платья, разрывая его. Я хотела сопротивляться, но тело будто парализовало, даже глаз не могла открыть, только чувствовала все, что он делал. Начальник рванул ворот, открывая тонкую сорочку, которую я носила под платьем.

— Что тут у нас? — удивился он, впервые увидев на девушке из трущоб дорогое нижнее белье. Он даже погладил тонкий шелк ладонью, но коснулся груди, и я услышала мерзкое причмокивание. Толстяк схватился рукой за сорочку, когда вдруг скрипнула дверь. Неужели старик-охранник все же решил помочь? Я ошиблась, это оказался не охранник. В следующий миг ощутила небывалую легкость, исчезла давящая тяжесть, раздался сдавленный хрип начальника, глухой удар о стену и звук рухнувшего на пол тела.

— Мразь! — послышался полный ярости голос Амира, звук еще одного удара, а потом меня подняли на руки и крепко прижали к такой знакомой и надежной груди.

Железная дверь стукнула о стену, и сердце вновь радостно встрепенулось.

— Что он с ней сделал? — с тревогой спросил Эди.

— Опоил.

— Вот скотина. А больше…

— Не успел.

— Ты его прикончил?

— Приложил головой о стену.

— До крови размозжил, так и надо подонку! Думаешь, сдох?

— Такая падаль живучей таракана. У нас мало времени. Пора уходить, пока охрана не набежала. И открой все камеры, пусть уносят ноги, сложнее будет отыскать виновных.

— Уже сделал. Там одна женщина возле двери встала, идти не желает.

Я почувствовала, как Амир двинулся на выход, и услышала голос Энн:

— Что вы с ней сделаете?

— Доставим в безопасное место, подальше отсюда.

— Позаботитесь о ней?

Наверное, Амир кивнул, потому что раздался шорох быстрых шагов и негромкий стон Теда. Думаю, Энн побежала к брату и выволокла из камеры на себе. На душе сразу стало легче. Слава духам, они выбрались отсюда.

Я чувствовала, как меня несут, затем свежий прохладный ветер коснулся лица, а потом Амир сел куда-то, кажется, в карету. Ректор устроил меня на коленях, хлопнула дверца, и экипаж покатил по дороге.

— Амир, не сжимай ее так, задушишь. И расслабься уже, в этих масках нас не могли узнать, а из охраны видел только тот, который у дверей стоял. Повезло, что префект взбесился и выслал остальных на поиски. Говорят, ночью Тень почистил его тайник. Вот они удивятся, когда недосчитаются нескольких заключенных.

— Эди, — Амир буквально выталкивал слова сквозь сжатые зубы, — я не об этом сейчас думаю.

— Да я понял уже, у тебя лицо такое… Не стискивай ты ее, сломаешь.

Амир тотчас же ослабил чересчур крепкую хватку.

— Отдай мне, я как-никак ее опекун.

— Весьма скверный.

— Вот не надо меня обвинять. Я не привык следить сразу за двумя молодыми девушками, особенно когда обе сбегают почти одновременно. Может, возьмешь под опеку хотя бы Летту?

Амир промолчал.

— Не надо на меня так смотреть. Нет так нет. Я не настаиваю. Только и обвинять меня во всех бедах не нужно.

— Никто не укоряет тебя в ее побеге, это моя вина. Я говорю лишь о том, что ты с ней и дальше не сможешь справляться.

— Ну а что я могу сделать? Неуправляемая совершенно, кровь играет, чувства разум затмевают. Ты всегда говорил, что человек волен сам принимать решения, вот она и приняла. Никто не мог знать, что Летка попадет в такую заварушку. Хорошо сигнал вовремя послала. Ты не кипятись, ладно? Я попробую с ней по-хорошему поговорить, когда очнется, и сразу размахивать бумагой об опекунстве не стану. Может, впредь сама не захочет сбегать.

Девушки стояли рядом с кроватью и перешептывались.

— Вернулась.

— Наконец-то!

Я ощутила легкое поглаживание по волосам.

— Посмотри, как похудела! А на руки, на руки взгляни!

— Что с руками?

— Мозоли!

— Не так громко, Мелинда, разбудишь, а Летке отдохнуть нужно. Вот же вредина какая! Мы из-за нее месяц покоя не знали.

— У нее отродясь мозолей не было. Кожа всегда ухоженная, гладкая. Ты сама знаешь, как она за собой следит. И всегда так было. Чуть свет поднимается, и ванна у нее, и упражнения, бальзамы и кремы разные, а сейчас…

Я ощутила ласковое прикосновение к ладони.

— Волосы будто потускнели, ногти поломаны, и перепачкалась вся.

— Да что с ней произошло за это время? Те двое ничего не рассказывают.

— Проснется, сама скажет. Давай спать ляжем, чтобы утро поскорее наступило.

— Ага, как я засну теперь? Все боюсь, что стоит от нее отвернуться, и она снова сбежит.

— Эди сказал, не сбежит.

— Ну и что, что сказал? В прошлый раз тоже никто побега не ждал. С чего деру дала?

— Так что непонятного? Перемудрила с ответным заклинанием, а потом уехала до поры, чтобы все здесь улеглось…

— Что она — дура, заклинание произносить, когда рядом эти меценаты сидели?

— Виолетта и раньше оскорблений никому не спускала, это я точно знаю. А Элизабет очень вызывающе себя вела, еще и платье ей испачкала нарочно. Я Летту даже понимаю.

— Да не она это, я уверена. Она в лабиринт отправилась, ради академии старалась. На такой риск точно бы не пошла. Не меньше нас хотела, чтобы виеры выиграли.

— А я и не говорю, что не хотела, случайно у нее так вышло, а вины за ней нет. Да и других виноватых не сыскалось, уж сама знаешь, ректор лично проверял.

— Мне так без разницы, что не сыскалось. А в целом не так плохо вышло, трое толстосумов согласились, и то хорошо.

— Те, кого не забрызгало.

Староста хмыкнула, а Мелинда тихонько хихикнула.

— Ага. Вонь, конечно, знатная была. Ладно, Мел, гаси свой шарик, а то как научилась делать, так теперь повсюду развешиваешь. Пусть Летка отдыхает.

Вокруг наступила темнота, послышался осторожный шорох и скрип кроватей. Я все еще находилась под воздействием неизвестного зелья и пошевелиться не могла. Стало немного грустно, что и Мелинда считает меня причастной к происшествию с меценатами, но размышлять об этом и обижаться теперь уже не видела смысла. Да и отдохнуть действительно не помешает. Сейчас я наконец-то ощутила себя в безопасности рядом с подругами, в ставшей такой родной академии. Меня искали и вернули, и это главное.

Утром я проснулась от легкого толчка в плечо. По привычке тут же села в постели, даже не раскрыв толком глаза. Сегодня, как всегда, много дел по дому. В следующий миг меня стиснули в объятиях так, что я охнула.

— Летка! — Эта была Элинна. — Ну сколько можно дрыхнуть?

Я потерла лицо и улыбнулась счастливой старосте. Рядом тут же уселась взлохмаченная после сна Мелинда и тоже обняла за плечи. Как я была рада видеть их обеих.

— Уже утро? — раздался вдруг знакомый голос.

Я удивленно посмотрела в угол комнаты, приметив там еще одну кровать. Зевая, Бэла откинула в сторону одеяло, села и провела рукой по волосам.

— Привет, Виолетта.

— Привет, Бэла.

— Ты вернулась?

— Да. — Я перевела недоуменный взгляд на Элю.

— Бэла теперь с нами живет, чтобы ей… не было так скучно, вот.

— Чтобы вы за мной приглядывали, — спокойно поправила Бэла. — Это потому, что я пыталась сбежать, Виолетта.

— Да?

— Да. Как видишь, ты в этом не одинока. — Девушка подтянула ноги к груди и обхватила их руками, положив подбородок на колени. Она выглядела сейчас такой беззащитной и еще грустной. Куда же она сбегала? Неужели к Зору?

Я вновь кинула взгляд на Элинну, а она едва заметно качнула головой и слегка пожала плечами.

— Что ж, я рада твоему соседству. Вчетвером веселее, чем жить одной в комнате.

— Веселее. — Бэла кивнула, а потом встала и прошла к шкафу с одеждой. — Мне пора в лазарет.

— А нам на занятия. Летка, а тебе… тебе, в общем, сперва с ректором поговорить, потому что экзамены ты пропустила.

— Я так и поняла.

— Одевайся, и пойдем завтракать, а после уже все остальное.

Как-то уже непривычно было не готовить себе завтрак самой, а брать еду со стойки раздачи. Я села за прежний столик, Мелинда и Эля устроились рядышком, а Бэла напротив. Мне кажется, что мы с целительницей испытывали примерно одинаковые чувства, потому как девушка казалась столь же растерянной, как и я. В этот самый момент к столику подошли веселые парни. Дин сразу же занял место напротив Элинны, а Истор уселся рядом с Бэлой.

— Конфетка, — широко улыбнулся он мне, — вернулась? Куда ездила? Проведывала аристократических родственничков?

— Друзей своей няни, Ист.

— Какое-то ты время неподходящее выбрала. Экзамены все пропустила.

Я промолчала, а Истор повернулся к Бэле и улыбнулся.

— В нашем лазарете больных день ото дня все больше. Я вот тоже себя как-то нехорошо чувствую. Можно зайти после обеда?

Я удивленно посмотрела на вежливого Истора. Он так умеет разговаривать? Мне казалось, что наглость — его второе имя, а тут прямо-таки сама любезность.

Бэла ответила своей обычной, немного отстраненной улыбкой и кивнула.

— Селена, привет, — отвлек от раздумий громкий голос старосты.

— Привет. — Девушка остановилась рядом с нашим столиком и поздоровалась со всеми. — Виолетта, ты вернулась?

— Да. Как дела, Селена?

— Все хорошо. Экзамены неплохо сдала. — Девушка замолчала, хотела, кажется, еще что-то добавить, но передумала и пошла дальше. Я проводила ее взглядом. Зря я тогда всем рассказала об их отношениях с Ритьери, стоило сперва поговорить с ней самой. Хотя вряд ли бы я разделила ее чувства, сложно ведь понять то, чего никогда не испытывал, зато сейчас… Впрочем, теперь уже слишком поздно.

Амир ждал моего прихода, и не один. Эди чем-то шумел в соседней комнате, в которой я бывала только один раз во время самого первого посещения кабинета.

— Виолетта. — Ректор сам отворил дверь, приглашая меня внутрь.

— Доброе утро, ректор Сенсарро. — Я не поднимала взгляда выше ворота темно-серой рубашки, ощущая то ли робость, то ли растерянность.

— Летка, — выглянул из соседней комнаты Эди, — с возвращением! Как самочувствие?

— Неплохо.

— Проходи сюда, — позвал мой опекун.

Я кинула взгляд на Амира, который стоял, заложив руки за спину, и с задумчивым видом рассматривал зеленое колечко на моем пальце.

Удержавшись от желания спрятать руку, я прошла в маленькую комнату и сразу заметила целую груду вещей на круглом столе. Там лежали какие-то браслеты, подвески, пояса, даже старые тряпичные тапочки, побитый молью шарф, различные головные уборы, тонкие обручи, заколки, сережки и даже древний посох.

— Что это? — Я подошла поближе.

— Да достали все, что смогли найти. Это для истории виерского движения. Помнишь про зачарованные предметы?

Я кивнула.

— Эти вещи принадлежали в разное время разным виерам — известным сторонникам движения.

— А что кому принадлежало?

Я заинтересованно наклонилась вперед.

— Пока сам разбираю. Нужно будет сделать надписи. Поможешь мне позже?

— Конечно. — Я кивнула и невольно бросила взгляд в сторону Амира, который вошел следом и стоял, прислонившись к дверной притолоке. Теперь он смотрел прямо на меня, но понять, о чем он думал в этот момент, было сложно.

— Ректор Сенсарро… — решила начать разговор первой и сразу перейти к делу. — Я пришла обсудить ситуацию с экзаменами, которые пропустила из-за… своего неожиданного отъезда.

— Ты хотела сказать — побега, — вставил Эди.

— Побега, — подтвердила я.

— Ты зачем убежала? — принялся допытываться опекун. — Неужели из-за происшествия на этом дурацком приеме?

— Можно и так сказать. — Я ощутила некоторое смятение, а взгляд сам собой вновь скользнул к Амиру. Ректор молчал, но глаз не отводил.

— Я не понимаю, Виолетта, как можно сбегать из-за подобных пустяков? Мы с ног сбились, разыскивая тебя, каких только твоих родственников, знакомых и бывших друзей не проверили, а ты… ты в трущобы забралась. Можешь хотя бы объяснить зачем?

— Это вышло ненамеренно. Я в тот вечер уехала из академии, а до трущоб добралась совершенно случайно, а потом, когда поняла, где нахожусь, было уже поздно уезжать.

— А жить там как сподобилась? — Опекун сурово взирал на меня, но гораздо больше не по себе становилось от взгляда молчаливого Амира.

— Осталась у знакомых няни, они помогли.

— Зачем?

— Я бы и рада объяснить, только история такая запутанная…

— Да когда у вас, женщин, все было просто? — Эди вдруг разозлился. — То одна ни с того ни с сего исчезает из академии, то на следующий же день другая. Еще и ответа от вас не добьешься!

— Тебя обидели мои слова, Виолетта, ты оттого сбежала? — заговорил тут Амир.

Я отвернулась в сторону.

— Извини. — Ректор подошел ближе. — Я был очень несдержан, повел себя неподобающим образом.

— Из-за такой ерунды… — проворчал Эди. — Тебе, Летка, и слова сказать нельзя? Каждый раз убегать будешь, когда кто-то сорвется и накричит?

— Нет. Я просто тогда приняла это слишком близко к сердцу, к тому же… — Я замолчала, не желая продолжать эту тему.

— К тому же была не виновата, — закончил за меня Амир.

— Вы нашли виновного? — Я вновь отважилась взглянуть на мужчину, больше не опасаясь осуждения с его стороны.

— Нет, но если ты чувствовала за собой вину, не стала бы так сильно обижаться.

— Мне не очень хочется разбирать это происшествие в деталях, гораздо важнее поблагодарить вас обоих за мое спасение и вашу помощь.

— Да уж… Обсуждать ты не желаешь, но как в тюрьме очутилась, сказать можешь? — Эди не собирался отступать, — или почему не уехала из трущоб на другой день? Тебя там насильно удерживали?

— Нет. Мне нужно было разузнать по поводу своей метки, вот я и осталась. Хотела встретиться с предводителем. А в тюрьму попала случайно, когда пошла вместе с Энн — хозяйкой дома, где я жила, выручать ее брата.

— Метка, брат, предводитель… Так ты с Тенью встречалась?

— Да.

— Нет, Амир, ты слышал? Летка даже до Тени добралась! Что за девчонка? А я-то тебя осуждал, что ты к ней слишком строг. Это если ей дать абсолютную волю, то где она окажется в будущем? Все, и говорить ни о чем не хочу.

Эди отвернулся и принялся складывать магические предметы в коробку. Я подошла поближе, положила ладонь ему на плечо:

— Эди, не сердись.

— Не сердись? Ты знаешь, что у меня сердечный приступ едва не случился! Еще письмо написала, будто у тебя все хорошо. А где там хорошо было, ты мне объясни?

Эди помахал перед моим лицом кожаным плетеным браслетом, задев по носу.

— Эди, — я забрала вещицу из его руки, — ты собирался их подписать, давай помогу.

Потянувшись за листом бумаги, услышала удивленный возглас опекуна:

— Ты только взгляни на бусины!

Посмотрев на зажатую в ладони зачарованную вещь, заметила, что нанизанные на тонкие кожаные косички разноцветные бусины вдруг засветились. Подняв голову, увидела пораженное лицо опекуна, а когда взглянула на Амира… сердцебиение разом ускорилось. У него взгляд стал такой, что даже сложно описать.

— Зачарованные вещи реагируют только на родственную хозяину кровь, Летта, а вот у владельца этой вещи родственников не осталось.

— А кто владелец?

— Стивен Витар, — ответил за Эди ректор.

Я покраснела до корней волос и опустила взгляд.

— Он погиб девятнадцать лет назад Виолетта, — пытаясь заглянуть мне в глаза, заговорил опекун. — Ты ведь не можешь быть его родственницей? Ты точно не сестра ему, и даже не племянница, кто тогда?

— Дочь, — прошептала я, чувствуя себя так, словно открывала самую постыдную тайну. Однако вовсе не снобизм был тому виной, я не стыдилась родства с таким достойным человеком, как раз наоборот. Мне было неловко, что скрывала этот факт от лучшего друга Стивена, который сейчас стоял рядом и не отрывал от меня глаз. Надо было рассказать ему все еще у него дома, а сейчас он может подумать, будто я действительно совершенно не рада оказаться дочерью виера, потому и скрыла «неприглядный» факт.

— Почему ты не сказала раньше? — задал вопрос Амир, будто прочитав мои мысли.

— Мои родители скрывали это ото всех, и я не хочу, чтобы их тайна открылась. Это единственная причина. — Я нашла в себе силы открыто посмотреть Амиру в глаза.

— Дочь его и Мэри, — тихо проговорил ректор, потом вдруг развернулся, вышел из комнаты, и я услышала, как хлопнула дверь кабинета.

— Летта, — позвал растерянный Эди, — вот теперь ты меня добила окончательно.

Я ему не ответила, схватила браслет и направилась следом за ректором.

Отыскала я Сенсарро в саду. Он стоял на мосту, перекинутом через ручей, и смотрел вниз на воду. Я подошла и встала рядом.

— Вы не сказали по поводу экзаменов, — тихо заговорила, теребя в руках браслет.

Амир промолчал, потом едва слышно вздохнул, уперся локтями в перила и запустил пальцы в волосы.

— Жизнь — удивительная штука, — ответил он. — Кажется, что навсегда лишился чего-то дорогого, оставил все, связанное с ним, в далеком прошлом, а потом вдруг прошлое вновь вторгается в настоящее и переворачивает устоявшиеся представления, заставляет переосмыслить все заново.

— Эта новость стала для вас ударом? Вы наверняка полагаете, что я недостойна быть родной дочерью такого человека.

— Не ты недостойна, Летта, но так все сложилось. Эстер и Роланд забрали тебя и старательно искореняли все те задатки, что были даны от природы, пытались подстроить под себя и свои представления о жизни. Сейчас нелегко разобраться в уже сложившемся характере. В тебе воспитание и истинная натура находятся в постоянной борьбе друг с другом. Ты просто соткана из противоречий и не обрела еще своего стержня.

— Но разве я не изменилась с нашей первой встречи?

— Не столько изменилась, сколько раскрылась, Летта. Вышла из своей скорлупы.

— В этом есть и ваша заслуга.

Он усмехнулся:

— Намекаешь на похищение?

— На то, как сурово вы погрузили меня в совершенно иной мир. Это помогло переменить мое мировоззрение.

— Есть люди, которым ничего не помогает, а с тобой не все потеряно.

— Знай вы с самого начала, чья я дочь, стали бы действовать иначе?

— Безусловно. Я бы сам отдал тебе шторы из своего кабинета.

Я покраснела, вспомнив про тот давний случай, а Амир замолчал, задумчиво посматривая на сорванные ветром листья, закружившие хоровод над гладью прозрачного ручья, потом негромко и уже серьезно добавил:

— Постараюсь впредь избегать подобных ошибок, а ты имеешь полное право принимать самостоятельные решения, никто не будет на тебя давить. Если же понадобится моя помощь, достаточно просто позвать.

— Спасибо.

Я была благодарна ему за эти слова, но только совершенно не хотела покровительственного отношения. Мне не нужен был второй опекун в лице Амира. А чего конкретно я от него хотела, пока и сама не разобралась.

— Надеюсь, вы больше не считаете меня взбалмошной и капризной девчонкой? Не думаете, что я всегда стремлюсь потешить собственное самолюбие?

Может, не стоило напоминать ему эти речи, брошенные в гневе, но захотелось прояснить все прямо сейчас, пока он разговаривал со мной, отвечал на вопросы.

Амир притворно вздохнул:

— Ты и есть девчонка пока, а взбалмошная или нет, зависит от ситуации. Я ведь предупреждал, что свобода развращает. Вот Амадин и потерял еще одну идеальную леди.

— Не стоит смеяться надо мной, будьте же серьезны! Неужели я так и не выросла, по-вашему? Почему до сих пор видите во мне лишь ребенка?

Амир оторвал взгляд от воды, пристально взглянул на меня и произнес странную фразу:

— Вместе с взрослением приходят и новые сложности. Порой они затрагивают и тех, кто хотел бы их избежать. С детьми гораздо проще.

Мне непонятен был его ответ. Но только хотела уточнить, что Амир имел в виду, как голос Эдвара прервал нашу беседу:

— Вот вы куда спрятались, ну сколько можно вас искать? Почему ушли? В кабинете нельзя поговорить?

Опекун встал рядом и слегка толкнул меня плечом.

— Летка, ты ведь у нас дочь героя. Давай всем расскажем?

— Эди, я не буду рассказывать. Не понимаешь разве? Представь себе степень скандала в высшем обществе.

— Я думал, ты уже выбрала, на чьей ты стороне.

— Эди, я не желаю, чтобы моих родителей… чтобы все это обрушилось на них.

— Ты с ними даже не общаешься.

— Да при чем здесь это? Наши личные отношения остаются между нами, а вот выносить тайны прошлого на всеобщее обозрение я не хочу. Представь, если вдруг твоя мать оказалась тебе не родной, ты бы отказался от нее, захотел сделать ей больно? Она ведь все равно тебя вырастила.

— Нет, конечно. Ладно, понимаю я все. Думал, вдруг расскажешь. Просто многие бы обрадовались, узнав, что у Стивена был ребенок, который мог унаследовать его способности. А кстати, Летка, что-то я не замечал в тебе особой магической одаренности, тебе от отца что-нибудь передалось?

Я удивленно посмотрела на опекуна. Откуда мне об этом знать, если я слышала об одаренности Стива только из доклада.

— У Летты дар руководителя, но боевая магия — не ее сильная сторона. Кажется, ей достался творческий дар матери, — разъяснил Эди ректор.

— Вот жалость. Хотя… Вдруг детям передашь, Летка. И кстати, теперь ты можешь носить браслет Витара.

— Зачем?

— Он будет давать тебе дополнительную защиту. Вещь на самом деле стоящая. Есть несколько конкретных примеров из жизни Стива, когда браслет его спас. Он минимизирует степень поражения при причинении владельцу физического вреда. Например, однажды Стива отравили, и браслет замедлил все внутренние процессы в организме, благодаря этому яд не убил его и Витара спасли. В другой раз, когда его связанным выкинули из лодки, он не успел захлебнуться до прибытия верных сторонников.

— Надевай, Виолетта, — поддержал друга Амир. — С тобой столько всего произошло за последнее время, что браслет не помешает.

Я посмотрела на зажатую в руке вещицу с сомнением. Куда же ее пристроить, чтобы никто не заметил? Может, на ногу? Поглядев на кожаное плетение, поняла, что длину можно регулировать, и решила, что завяжу браслет над коленом, там точно никто не заметит.

— Мне пора. Эди, расскажи Виолетте насчет экзаменов, а я должен идти.

Ректор попрощался и спустился с мостика, быстро зашагав по дорожке, пока не скрылся из виду.

— Куда он так торопится? — спросила опекуна.

— Готовится к поездке в другое королевство. Налаживаем связи с иными академиями, будем практиковать что-то вроде студенческого, а может, и преподавательского обмена.

— Надолго уедет?

— На месяц, наверное.

Мне вдруг стало грустно. Месяц — это очень долго.

 

Глава 14

СТРАЖ ОЗЕРА

Эди сообщил, что экзамены мне предстоит сдавать в индивидуальном порядке через две недели, когда студенты и преподаватели вернутся с коротких межсеместровых каникул. А пока мне следовало хорошо подготовиться к сдаче. Опекун обещал помочь, если при подготовке возникнут вопросы. Он также попросил присмотреть за Бэлой, высказав надежду, что я могла бы подружиться с его сестрой и узнать у нее о причине, побудившей бежать из академии. Заверив Эди, что сделаю все возможное, я попрощалась и вернулась к себе.

В комнате оказалось пусто, подруги еще не пришли. Я вспомнила, как Элинна говорила о занятиях, и задумалась, что же староста имела в виду, ведь сейчас каникулы. Позже узнала, что факультативы до сих пор действуют для тех студентов, кто остался в академии и не желает бросать любимые увлечения, игры и тренировки даже на время желанного отдыха.

Возвратившиеся подруги застали меня за разбором вещей. Я перебирала платья, раздумывая, какое бы из них раскроить. Денег не было совсем, и эти каникулы я собиралась потратить не только на подготовку к экзаменам, но и на поиск достойной работы, а пока не помешало бы сшить что-нибудь на продажу.

— Летка, — Элинна села на мою кровать, наблюдая, как я роюсь в ворохе кружев, шелка и атласа, — чего с тобой случилось-то? Где была? Расскажи нам подробнее.

Мелинда тотчас же подсела к старосте, и обе во все глаза уставились на меня. Понимая, что они в любом случае вытрясут интересующие их сведения, я решила рассказать обо всем, упустив описание путешествия на Темную равнину и свое отношение к Тени.

Рассказ вышел очень долгим и обстоятельным. А в конце него девушки сидели бледные и потрясенные и не сводили с меня глаз.

— Ты дошла до того, что собралась префекта ограбить? — спросила Элинна.

— Ректор Сенсарро тебя из тюрьмы вызволил? — уточнила Мелинда.

— Все верно.

— Вот это приключения, Летка! — Староста восторженно улыбнулась. — И за какой-то месяц!

— А тебя все искали. Эди и ректор Сенсарро у кого только про тебя не узнавали. — В глазах Мелинды светилась тревога.

— И у родителей?

— Нет, к ним они точно не ходили, да и не напрямую спрашивали, иначе об этом опять в журнале бы написали.

— Ну и хорошо. — Я облегченно выдохнула.

— Летка, а какой этот Тень? — спросила вдруг староста.

— Тень? Ну, он красивый.

— И у него криспп есть?

— Есть.

— А я тут подумала, с чего бы он эту потрясающую вещь просто так отдал кому-то?

— Точно не просто так. Эди упоминал об этом, но он не знает, что Тень попросил у Амира.

— А что, если Амир и Тень — это один человек?

— Что?!

— Всякое может быть. Оба за виеров горой стоят, у обоих этот криспп… Амир ведь уже надевал личину Вальенте.

— Нет, Элинна. Это не так просто — личину надеть. — Мелинда состроила вдруг очень серьезное выражение лица. — Мы как раз этот раздел сейчас изучаем, и я выписывала все правила касательно того, как личину принять и как под ней распознать настоящего человека.

— Ну, про это можешь мне не рассказывать, я и сама знаю. Однако сомнения у меня остаются. А ты, Летка, что думаешь?

— Это не может быть один и тот же человек! — уверенно ответила я.

— А давай проверим.

— Как?

— Возьми вещи, принадлежащие Амиру и Тени, а потом проведем небольшой эксперимент.

— У меня нет ничего, что принадлежало бы предводителю. — Я одарила Элинну пристальным взглядом, подозревая, что у той начался жар.

— Попроси у своих друзей из трущоб. Надо узнать наверняка, а вдруг…

Я с сомнением покачала головой и в тот же миг вспомнила, что завтра полнолуние и Тень, предположительно, явится за мной, чтобы отвести на озеро. Вот тогда и можно позаимствовать у него какую-то вещь.

— Ну, Летка, что думаешь?

— А что это будет за эксперимент?

— Ничего опасного, мы просто сравним обе вещи и поймем, принадлежат ли они одному человеку.

— Ладно, я попробую все достать.

Элинна радостно улыбнулась и даже потерла руки в предвкушении. Ну староста! Всегда знала, что любопытство — это слабое место Эльки. И надо было вбить себе в голову подобный бред. Да чтобы Амир меня так целовал… невольно покраснела от воспоминаний, а еще подумала, что про эти моменты девчонкам не рассказывала, да и не собираюсь. Пока достаточно и того, что они уже знают.

Следующий день выдался дождливым. Погода стояла на редкость противная. Хмурые тучи бродили с самого утра, а потом пролились моросящим дождиком. Даже в саду было неуютно гулять. Я подозревала, что визит на озеро не состоится. Интересно, должна ли луна светить или важен сам факт полнолуния, потому что у меня большие сомнения относительно сегодняшней ночи. Не похоже, что дождь прекратится.

Половину дня я потратила на то, чтобы провести все необходимые процедуры по уходу за моей претерпевшей суровые изменения внешностью. Мелинда была права — за месяц в трущобах я основательно себя запустила. Теперь же вновь нанесла привычные бальзамы и кремы. В этот раз попросила Мелинду научить меня их составлять и, провозившись пол-утра, добилась-таки нужного эффекта, а вторую половину ходила измазанная с ног до головы, не имея возможности даже присесть. Девчонки занимались своими делами. Мелинда старательно что-то заучивала, а Элька собиралась на свидание с Дином после обеда.

Вечера я ждала с особым волнением. Как я и думала, дождь продолжал лить. Закутавшись в плащи, мы с Мелиндой отправились в столовую на ужин. Настроение было под стать погоде. Когда возвращались обратно в комнату, повстречали в холле довольную старосту.

— Как прошло свидание, Эль? — поинтересовалась Мелинда.

— Нормально, — беззаботно ответила староста, но на щеках появился слабый румянец.

Кажется, не я одна здесь скрываю некоторые слишком интимные подробности. Непривычно было делиться с кем-нибудь подобными чувствами и эмоциями, это казалось слишком личным и даже чуточку неправильным. Вон и Мел долго не рассказывала мне ни про Эди, ни про эфиальта. Как там, кстати, Адриан? Придет ли сегодня?

Устроившись в своих кроватях, мы с подругами немного поболтали перед сном, а потом девчонки уснули. Я слышала их мерное дыхание и шум дождя в саду, а сама ворочалась с боку на бок. Придет или нет? Я то и дело внимательно прислушивалась, ожидая уловить какой-то сигнал, но кругом царила тишина.

В очередной раз повернувшись на спину и посмотрев на темное небо за раскрытым окном, я вздрогнула, увидев фигуру в оконном проеме. Я даже села в постели и потерла глаза, вообразив в первый момент, что силуэт мне привиделся, однако он и не думал исчезать. Вместо этого присел на корточки на подоконнике и поманил меня к себе.

Я откинула одеяло и спустила ноги на пол, холод камня несколько отрезвил и заставил вспомнить, что мне следует накинуть поверх ночной рубашки плащ и лучше все же обуться. Укутавшись в плотную ткань, я подошла к окну. Адриан протянул руки, крепко сжал пальцы вокруг моих запястий, и мир вокруг привычно завертелся и закружился, но в этот раз удар вышел гораздо мягче — мы переместились прямо на покрытый травой участок возле озера. Тень помог мне встать на ноги, выпустил мои руки и немного отступил в сторону. Мне же, напротив, не хотелось отпускать его от себя. Вокруг вновь царила темнота, дождь прекратился, но луна еще не вышла из-за туч. Тревога в душе все нарастала, страшновато было смотреть в сторону озера.

— Тень, — шепнула я, протягивая руку.

Прохладные пальцы коснулись моей ладони.

— Придется подождать, пока луна выйдет из-за туч, — услышала я тихий голос. — Присядем.

Тень потянул меня вниз, усаживая на расстеленный на траве плащ, а сам устроился рядом. Мне очень сильно захотелось прижаться к нему, почувствовать тепло его тела, его силу, ощутить себя под защитой, но мужчина не делал попыток обнять меня, и я сдержала неуместный порыв.

— Как долго придется ждать?

— Не думаю, что долго.

— Здесь так темно, совершенно ничего не видно.

— Это защитный полог, озеро увидим лишь при свете луны.

— Здесь и правда наведены чары?

— Да.

— А почему? Что за тайну хранит это озеро и кто такой страж? Я слышала легенды, люди зовут его эфиальтом.

— Его называют по-разному. Но сам он зовет себя стражем.

— А ты слышал его?

— Я единственный, кто его слышит. С самого детства.

— По легендам, ты… ты его сын.

Я услышала хмыканье, а потом Адриан вновь заговорил:

— Легенды лишь частично основываются на реальных событиях, а все остальное сильно приукрашено.

— То есть ты обычный человек?

— Может, и не совсем обычный. Честно говоря, родные всегда считали меня чудовищем.

— Что?

— Людей с редким даром всегда относили к таковым. Мой дар — забирать чужую энергию.

— У… у девушек?

— Да.

— А почему?

— Потому что легко пробудить в сердце и теле юного создания с чистой, незамутненной душой чувства и влечение, вызвать страсть и внушить желание. В таком случае очень легко получать энергию, тянуть силы.

— И ты нарочно это делаешь? — Мне вдруг стало не по себе.

— Я никогда не тянул силы нарочно. Очень долгое время я совсем не догадывался о своем даре и искренне считал своим отцом человека, который растил меня вместе с дедом. Только спустя много лет он открыл мне тайну, что истинного имени моего отца они не знают, что мать скрывала его и не назвала даже перед смертью. Полагаю, он был одним из тех одаренных магов, которые не живут среди людей, поскольку слишком опасны.

— А кто они, эти маги?

— Во время своих путешествий я встретил лишь одного отшельника, обрекшего себя на одиночество много лет назад, после того как убил собственную возлюбленную.

— Ах! — Изумленный выдох невольно вырвался у меня из груди, и озноб пробежал по телу. — А ты?

— Хочешь знать, убил ли я кого-нибудь?

— Д-да.

Адриан замолчал. Тишина вокруг стала почти осязаемой, ощутимо давила на плечи, сжимала грудь.

— Я расскажу тебе, — вдруг промолвил мужчина. — Меня растили как наследника рода Мирасов, отец и дед занимались моим воспитанием. Лишь позже я узнал, что мать утопилась в озере сразу после моего рождения, а ее тело родные захоронили тайно, чтобы никто не узнал о происшествии. Условности, правила и жесткий самоконтроль — вот главные науки, которые я изучал с самого детства. Я бы не назвал отношения между мной и моими опекунами теплыми или даже родственными. Они давали мне все то, что положено наследнику рода, но не больше.

Когда я достиг определенного возраста, открыл в себе еще одни необычные способности — я мог очаровать любую понравившуюся девушку. Это было на удивление легко сделать. Стоило лишь пожелать и улыбнуться по-особому, как юные красотки начинали томно вздыхать и кидать многообещающие взгляды. Только настоящую страсть во мне пробуждала лишь одна — ее звали Эльза, и она жила в деревне рядом с замком. Мы встретились с ней впервые в лесу. Очаровательная, ласковая, нежная… Простая селянка, как сказал мой дед, достаточно милая, чтобы развлечься, но недостаточно родовитая, чтобы жениться.

Тень вновь замолчал. Кажется, молчание грозило затянуться, но Адриан снова продолжил:

— Впрочем, я не помышлял о женитьбе. Главное правило было усвоено достаточно прочно — продолжатель славной фамилии Мирас обязан жениться на родовитой и богатой наследнице не менее знатного рода. Эльза же влюбилась настолько сильно, что сама сделала первый шаг. И вот тогда, в тот самый первый раз, я открыл в себе иную, пугающую способность — увеличивать свою силу за счет чужой жизненной энергии. Самое страшное, что я не мог остановиться, перестал себя контролировать. Страсть кружила голову, ее сила наполняла, заставляла ощутить себя всемогущим. Столько эмоций, столько ярких незабываемых ощущений! Удовольствие, блаженство, наслаждение — вот что я тогда испытывал, пока не очнулся…

Она лежала рядом белая, словно лист чистой бумаги, не шевелилась и, кажется, не дышала. Я не в состоянии сейчас описать тот ужас, что испытал в самый первый миг. Когда я приник к ее груди, едва не застонал от счастья, услышав слабое, едва ощутимое дыхание. Я принес ее в замок. Отец и дед были в ужасе и от того, кем я являюсь на самом деле, и от того, что происшествие с девушкой могло стать достоянием общественности. В тот же вечер мои вещи были уложены, а на следующее утро меня отправили на учебу в самое дальнее королевство.

— А девушка? — едва слышно прошептала я.

— Она прожила еще неделю, а потом умерла от неизвестной болезни.

— Какой болезни?

— Не знаю. Я даже не догадывался, что она чем-то болела, но, когда отец написал в письме о ее смерти, я тотчас же связался с сельским лекарем. Он поведал, что Эльза с детства была слабым, болезненным ребенком, а когда подросла, всем казалось, будто кризис миновал. Когда я забрал ее силы, то освободил болезни дорогу, ее организм с этим не справился.

— О духи! — только и смогла прошептать я, чувствуя себя в такой растерянности, что даже не могла понять собственных ощущений от его рассказа. Какой-то невероятный комок самых разных и противоречивых эмоций. — И что было дальше?

— А дальше я осваивал разные науки, а после много путешествовал. Хотел понять, как управлять этим даром, для чего он мне нужен. Я научился контролировать его настолько, чтобы не внушать нежелательных симпатий. Загнал все лишние чувства под замок и с тех самых пор ни разу не терял головы даже при встрече с самыми красивыми и привлекательными женщинами… до последнего момента.

— Какого?

— До происшествия на Темной равнине. Тогда я вновь утратил контроль, и это спустя столько лет.

— Что? Со мной? — недоверчиво переспросила его.

— Да.

— Но почему?

— Я хочу это выяснить, поэтому и принес тебя сюда сегодня. Надеюсь, твоя метка на многое прольет свет. Ты полагаешь, что это проклятие, но если она почти перестала причинять боль, значит, на проклятие или даже на наказание за нарушение границ не слишком похоже. Надеюсь, страж ответит мне.

Адриан замолчал, я тоже сидела не шевелясь и обдумывая то, что он мне рассказал. Печальная история.

— Тень, — вновь позвала я.

— Что?

— Что произошло после того, как ты вернулся?

— Стал управлять этими землями. Я многому научился в чужом королевстве. У них нет разделения на верхний и нижний классы, как у нас. Я на все взглянул совершенно другими глазами. Когда вернулся и вступил во владение замком и прилегающими территориями, я стал обучать крестьян, давать им возможность открыть в себе способности, заложенные от природы. Я мало общался с соседями, которые в первое время наносили визиты, а после стали заезжать все реже. Кажется, их слишком сильно злило мое отношение к плебеям. В конце концов, один из них отправил донос королю, и его величество велел приехать во дворец.

— И ты отказал?

— Я ведь не сумасшедший, Виолетта. Я ничего о приказе не знал. Тот самый сосед подкупил моего секретаря, который и ответил отказом и в самой резкой форме. Все это я узнал позже, в ту ночь, когда солдаты пришли за мной.

— Что тогда произошло?

— Мне удалось скрыться. Страж предупредил.

— Это ты разрушил замок?

— Я его не разрушал. Это иллюзия.

— Как так?

— Все камни вокруг — это иллюзия, которую можно даже потрогать руками. Замок по-прежнему стоит там, где стоял, но его никто не видит. Я полагал, что придет время и я смогу вернуться.

Когда я стал владельцем этих земель, то осушил озеро, чтобы селянки не ходили сюда гадать. Ведь дух бесплотен, и он питается чужой энергией. Оттого погибали девушки, преступавшие границу, которых дух мог ощутить и запомнить. Тогда мы заключили со стражем договор. На дне озера скрыта какая-то вещь, которую дух охраняет. Добыть ее возможно только в полнолуние. Именно в это время здесь появляется магический туман. Защиту поставил я сам, а взамен дух поддерживает иллюзию на замке, в которую все верят. Он также охраняет границы своего озера. Когда светит полная луна, страж обретает достаточно сил, чтобы не только явиться на зов, но и покарать нарушителей. Именно поэтому об этом месте идет дурная слава, что помогает держать людей на расстоянии.

Я слушала внимательно, боясь пропустить хоть слово. Мне о многом хотелось расспросить его, но тут из-за туч вышла луна, и я увидела у своих ног озеро, затянутое тем самым магическим туманом. Тень поднялся, спустился по склону и, встав на колени на берегу, погрузил ладони в белые хлопья.

Молочная поверхность внезапно заволновалась: то тут, то там возникали маленькие буруны, подобные белоснежной пенной шапке на гребнях морских волн. Я смотрела во все глаза и заметила, что над туманом возникло свечение. Лунные лучи преломились тонкими нитями, сплетаясь друг с другом в неясный силуэт.

Адриан продолжал стоять на коленях, опустив голову, и, кажется, вел со стражем мысленный разговор. Силуэт призрака неподвижно мерцал в воздухе, а потом я ощутила дуновение ветра, который разорвал лунные нити и развеял мираж. Все произошло столь быстро, что я не успела опомниться. Тень поднялся с колен и обернулся ко мне. Я неловко поднялась и сделала несколько шагов навстречу.

— Что он сказал?

— Ничего хорошего для тебя.

— Он не снимет метку?

— Виолетта, твоя метка — не проклятие. Твое наказание за нарушение границ озера в другом.

— В чем?

— В том роковом стечении обстоятельств, которые меняют твою жизнь. Одно за другим они переплетаются таким образом, что большинство, казалось бы, незначительных случайностей ведет к не слишком приятным последствиям. Хуже всего, что их сила растет. Если сперва это были досадные мелочи, не стоящие пристального внимания, то со временем последствия становятся все серьезнее, и так будет продолжаться до самого последнего момента.

— Какого момента?

— Страж не ответил на этот вопрос. Сказал лишь, что ничего нельзя изменить.

— О духи! Это лишь за то, что я пришла сюда и коснулась тумана?

— Нет. За твои насмешки, неверие, за оскорбление, нанесенное духу озера.

— Но я тогда не знала, что он правда существует.

— На этом месте когда-то был храм, здесь до сих пор кружит мощная энергетическая воронка, ее даже можно почувствовать.

— Я слышала про храм, но не верила легендам.

— Очень жаль, что не верила. Но теперь ничего не исправить.

— А что с меткой? Зачем он мне ее поставил?

— Это метка избранницы.

— Его избранницы? — Я пораженно взглянула на неподвижный туман.

— Нет. Моей.

— Что? — Я так и села обратно на траву, едва не выпустив из рук плащ, прикрывавший плечи.

— Моей избранницы, Виолетта. — Адриан шагнул ко мне, а я невольно выставила ладони в защитном жесте, пытаясь задержать его.

— Объясни.

— Ты разве не слышала? В легендах очень много о них говорится. Это девушки с особенно сильной и чистой энергией. Для любого из энергетических чудовищ, подобных мне, существует особенное лакомство — энергия, которая подходит идеально. Даже небольшого количества достаточно, чтобы напитать меня силой, а ее стремительный приток может сделать меня едва ли не всемогущим и наполнить настолько, что все скрытые способности раскроются в полной мере. Я смогу делать то, чего никогда не умел. Звучит искушающе. Не находишь?

— Ты пугаешь меня, Адриан. Ты нарочно это делаешь?

— Я не пугаю, лишь перечисляю факты. Страж смог ощутить твою энергию и отметил тебя для меня, выбрав схожую с моей метку. Он желал, чтобы я воспользовался твоей энергией и проявил свой дар в полной мере. Это позволило бы мне обрести достаточно сил, а затем вернуться сюда. Оттого и проклятие набирало обороты постепенно, чтобы у меня было время. Только я не думал о тебе как об источнике.

Он сделал еще шаг навстречу, а меня будто парализовало. Я хотела подняться и не смогла. Адриан сам опустился рядом на колени и обхватил ладонями мою голову, приближая к себе.

— Может, стоит попробовать?

Я пыталась сказать, что не стоит, что хочу обратно и мне страшно рядом с ним, а вместо этого потянулась навстречу и запустила пальцы в мягкие волосы, позволила плащу соскользнуть на траву и прижалась к Адриану всем телом. Подняла лицо, ожидая его поцелуя, а он все медлил, молча рассматривая меня.

— Ты просто повинуешься мне, Виолетта, и не споришь, — тихо проговорил мужчина, проводя кончиками пальцев по моей щеке, — а я ведь даже не пытаюсь управлять тобой.

И правда, звучало пугающе, просто ужасно, но мое тело само к нему тянулось, хотя я прекрасно понимала, что не стоит приближаться к человеку, для которого являюсь лишь источником новых сил и возможностей. И странным было то, что с самого первого взгляда он меня поразил: его внешность, голос, движения. Меня словно разделили на две половинки — одну физическую, которая не могла бороться с влечением, а другую духовную, которая желала совершенно иных чувств.

Мы оба молчали, глядя друг другу в глаза, и не знаю, кто первый сделал этот шаг и потянулся навстречу, но в следующий миг Адриан меня поцеловал. Так страстно, так нежно, так волнующе! Я сжала пальцы, чувствуя, как меня утягивает в водоворот головокружительного влечения, прижалась теснее, как будто погибала и только в этом мужчине было мое спасение. А он… не знаю, что чувствовал он. В какой-то миг вдруг ощутила резкую слабость, она накатила волной так неожиданно, что пальцы ослабли и разжались сами собой, я скользнула вниз, вдоль его тела, а он подхватил меня, отстраняясь от моих губ, и прошептал:

— Я мог бы не останавливаться, Виолетта. Подумай об этом, когда в следующий раз станешь искать меня.

Он сжал меня крепко, до боли в ребрах, и мир опять закружился вокруг. Мы очутились в комнате, на моей кровати. Адриан отстранился почти мгновенно, соскочил на пол и отступил, не отрывая от меня голодного взгляда, а потом вновь коснулся кристалла и исчез.

Я уткнулась лицом в подушку, закрыла голову руками. Не думать, ни о чем не думать. Не сейчас.

 

Глава 15

ПОСЛЕДНИЙ ВИТОК ПРОКЛЯТИЯ

— Летка, ну Летка, ну вставай.

Я с трудом открыла глаза и подняла голову с подушки.

— Что такое, Эль?

— Я все раздобыла для эксперимента, ты когда добудешь нужную вещицу у Тени?

Я взглянула на стол, на котором в держателях стояли две стеклянные колбочки, наполненные прозрачной жидкостью.

— Это какой-то специальный раствор?

— Типа того. Мы в каждую колбочку поместим предмет или кусочек предмета, несущего энергию владельца, и жидкость окрасится. Если владелец один — цвет будет одинаковым.

Сев в кровати, с грустью взглянула на старосту. Я вчера совсем позабыла, что хотела что-то добыть у Тени. Хоть бы его плащ додумалась с травы захватить, так нет, вместо этого свой потеряла. Вздохнув, опустила глаза вниз и попыталась подобрать слова, чтобы объяснить старосте, почему теперь стало еще труднее забрать что-то у Тени. Открыла рот и сразу же закрыла, я увидела на указательном пальце обмотавшийся вокруг него каштановый волос.

— Мы можем попробовать прямо сейчас. Вот, возьми, — аккуратно размотала волос и протянула ей.

— Ух ты! Это откуда? Ты что, ему в волосы вцепилась?

— Нет, точнее, почти.

— А поподробнее? Когда ты успела это достать? Ты ночью куда-то ходила? — Эля прямо нависла надо мной, пришлось даже отклониться назад, подальше от сгорающей от любопытства старосты. С соседней кровати раздался шорох, и Мелинда высунула голову из-под легкого одеяла, прислушиваясь к разговору.

— О чем вы говорите? — раздался сонный голос Бэлы.

— Ни о чем. — Я решительно отстранила старосту, отдала ей волосок и стянула с руки кольцо. — Бери и начинай свой эксперимент.

Элинна подошла к столу и опустила предметы в разные колбочки. Я внимательно наблюдала за бесцветной жидкостью: сперва над ней появился пар, потом жидкость помутнела, затем стала потихоньку окрашиваться — в обеих колбочках она приобрела бело-серый цвет, а после стала синей в одном сосуде и фиолетовой в другом.

Староста разочарованно вздохнула и легонько стукнула ладонью но столу:

— Так совсем неинтересно!

— Эля.

— Что?

— А Амир уже уехал?

— Кажется, часа через три уезжает.

— Хорошо.

Я соскочила с кровати и стала одеваться.

— Ты куда? А завтрак?

— Мне нужно срочно с ним поговорить, я потом поем. Увидимся.

Я выбежала за дверь, спустилась на первый этаж и только потом вспомнила, что кольцо осталось в пробирке, однако решила не возвращаться.

В саду было тихо. На каникулы многие студенты разъехались домой, а те, кто остался, в такую рань еще спали. Я быстро шагала среди зеленых деревьев по направлению к ректорскому дому, когда приметила впереди тонкую фигурку.

— Селена, — окликнула я бывшую подругу. Та остановилась, а я ускорила шаг, чтобы догнать ее.

— Виолетта. А что ты здесь делаешь?

— У меня есть одно дело к ректору, пока он не уехал. А ты?

— Я? Шла забрать одну вещь вон там, в старой привратницкой.

— Какой старой привратницкой?

— Ну той, что у прежних ворот. Сейчас они закрыты, ими уже не пользуются. Там на чердаке хранятся древние ненужные вещи, которые оставляли в академии бывшие ученики. Я хотела поискать среди них кое-что.

— Тебе нужна помощь?

— Ну, если только ты лестницу подержишь, пока я буду на чердак забираться. Это недолго. Думаю, минут двадцать.

— Идем, я еще успею к Амиру.

Я последовала за Селеной, пока мы не очутились в заброшенном, густо заросшем колючими кустарниками уголке сада. Здесь, среди переплетшихся растений, виднелась одинокая сторожка рядом с увитыми дикими розами и густой листвой воротами. Окна были заколочены, домик выглядел очень неприветливо. Что Селена там хочет найти? Я бы даже не решилась подниматься на чердак, такое ощущение, будто все половицы уже сгнили и есть опасность попросту рухнуть вниз.

Девушка между тем подбежала к крыльцу и с силой потянула за рассохшуюся деревянную ручку. Я ожидала, что дверь не откроется, однако с громким скрипом створка распахнулась, и Селена юркнула внутрь. Очень осторожно, памятуя о собственном невезении, я поднялась по прогибающимся под тяжестью тела ступенькам и вошла в мрачную комнатку. Я успела увидеть лишь старую печку у противоположной стены, когда все вокруг окутала темнота.

— Просыпайся, милашка.

Я помотала головой, сбрасывая с себя странное оцепенение, которое сковало все мускулы и не давало активно двигаться.

Какой знакомый голос, просто до боли знакомый.

Подняла глаза, вглядываясь в расплывающийся перед глазами мужской силуэт на фоне приоткрытой двери.

— Ритьери, — с трудом вытолкнула сквозь зубы имя ненавистного преподавателя.

— Еще помнишь меня, Лавальеро? — Ритьери подцепил пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Я поморщилась потому, что в голове вдруг загудело. Мои руки были связаны над головой, а веревку продели в старое ржавое кольцо на стене.

— Где Селена? — Я огляделась вокруг и увидела девушку в противоположном углу. Она сидела на старом топчане, сложив на коленях руки, и смотрела в пол.

— Как удачно, Лавальеро, что решила составить малышке Селене компанию. А то ведь ты у нас такая ловкая и неуловимая. Я уже замучился подкарауливать тебя и каждый раз придумывать новые ловушки.

— Новые? Вы меня караулили? Зачем?

— Зачем? — зло выплюнул свой вопрос мужчина. — А разве не ты разрушила мою карьеру? Не из-за тебя меня выгнали из самой лучшей академии королевства? Ну а теперь преподавателя с репутацией соблазнителя юных дев не хотят брать ни в какое другое учебное заведение. А все оттого, что ты не могла держать свой язык за зубами и всем разболтала о нас с Селеной.

— Селена, — я вновь позвала девушку, — ты ему помогаешь? После того, что он с тобой сделал?

— О, не стоит сейчас взывать к бывшей подружке, Лавальеро, ведь ты ее не пожалела в свое время, зачем сейчас ждешь помощи от нее? Мы с малышкой договорились: я помогаю ей выгнать одну навязчивую зазнайку из академии, а она в итоге приводит зарвавшуюся аристократку ко мне. Правда, мы разработали целый план, как заманить тебя в ловушку, а ты так удачно попалась сама.

— Выгнать меня из академии? Так это все… так вот кто подстраивал эти пакости со змеями, с этой ужасной зловонной жижей?

— Я их придумывал и учил Селену, как воплотить план в реальность. Ведь защита не пускает меня внутрь. Более того, студентка не могла раздобыть энадатр в таком количестве и всех их зачаровать. А вот в твою кладовку Селена вошла совершенно спокойно, кажется, ты по-прежнему считала ее своей подругой, раз защита не помешала и не смогла остановить. Изнутри легко было посмотреть расположение ячеек. Жаль, что это не повлияло на тебя так, как мне бы хотелось. Полагал, что сбежишь от страха, едва придешь в себя. Потом нам удалось подсыпать тебе в питье снотворное, но его выпил этот глупый мальчишка и чуть не отравился. После этого пришлось затаиться. Ваш ректор непонятно почему стал проводить проверку среди студентов и преподавателей. Возможно, заметил что-то необычное в формуле, хотя я очень старался замести следы. Повезло, что на Селену его подозрения не пали.

— Вот отчего Истор едва не умер? Все из-за того, что капли вступили в контакт вовсе не с соком, а с вашим снотворным!

— Дернуло же тебя лить туда эти капли! Если бы ты выпила напиток, то тихо-смирно уснула бы в уголке, а уж Селена вытащила бы тебя ко мне. А так пришлось идти на риск с самым последним розыгрышем. Ты все-таки оставила академию и почти попалась мне в руки, но снова исчезла куда-то. Сколько же можно гоняться за тобой, Лавальеро?

— Зачем было прогонять меня? Зачем я вам нужна?

— Хотел вытащить тебя из-под защиты академии и ректора, чтобы похитить, а похитить, чтобы убить.

— Что? — Наши с Селеной голоса прозвучали синхронно. Я перевела взгляд на подскочившую с топчана девушку.

— Ты сказал, что хочешь выкрасть ее и требовать выкуп с родителей, ты не говорил, что убьешь ее.

— Глупышка Селена, я просто в очередной раз обманул тебя. Поверь, никакие деньги не заменят мне удовольствия убить ее собственными руками. Только вспомни, что она сделала, как разрушила наши жизни. Полагаешь, после этого ей самой можно позволить жить в довольстве и радости? Ну уж нет!

— Да, ты прав. Совершенно прав. — Селена медленно склонила голову, избегая встречаться со мной взглядом, а Ритьери снова обернулся и достал из-за пояса короткий кинжал.

— Вот замечательная вещь, Лавальеро. Лезвие кинжала смазано ядом, чтобы уж наверняка тебя добить.

Я посмотрела на небольшой тонкий клинок, блеснувший в руке ухмыляющегося преподавателя, а потом краем глаза заметила, как Селена осторожно продвигается к приоткрытой двери. Она уже почти достигла ее, когда Ритьери вдруг повернулся и в два прыжка настиг девушку, чтобы бросить ей в лицо какой-то черный порошок. Селена покачнулась и упала на пол.

— Так-то лучше. Глупая девчонка! Думала, что сможет меня обмануть. Она уже сделала свое дело, больше ее услуги мне не понадобятся. А ты здорово допекла свою бывшую подружку. Она так стремилась выгнать тебя из академии, что даже пошла на сделку со мной. Что ты там такого натворила, Лавальеро?

В ответ я лишь мотнула головой, с трудом сдерживая дрожь, когда его рука с кинжалом приблизилась к моей шее.

Нужно было что-то придумать, прямо сейчас, а страх не давал, он снова сковывал меня, связывал крепче всяких веревок, заставляя упускать драгоценные мгновения. Откуда взять волю, чтобы побороть этот ужас и не позволить Ритьери убить меня? Я сжала руки в кулаки, сильно-сильно, веревка натянулась, и я услышала, как заскрипело старое кольцо. Должен быть вариант, нужно лишь выиграть одну лишнюю минутку, чтобы подумать.

Ритьери уже наклонился ко мне совсем близко, а я, из последних сил стараясь казаться невозмутимой, с издевательской усмешкой на губах произнесла:

— Вас ведь найдут и казнят.

— Да ну? — Он все-таки отстранился немного. — Кто же меня найдет, если с вами произойдет несчастный случай? Или это будет убийство? Например, несчастная Селена в порыве ярости убьет тебя, а потом ей на голову неожиданно рухнет одна из этих потолочных балок, они ведь прогнили насквозь.

Я подняла голову вверх, и вот эти последние два слова неожиданно помогли мне найти решение. Резко поджав ноги, я повисла на веревке, и старое кольцо выскочило из стены и стукнуло Ритьери прямо в лоб. Преподаватель опешил на миг, а я привстала на коленях, вытянула руки и сформировала один из самых лучших в своей жизни боевых шаров. Жаль, он мог лишь оглушить на время (убивать нас не учили), но этого хватило, чтобы успеть проскочить мимо Ритьери к открытой двери и вырваться в сад.

Со всех ног я помчалась по тропинке к дому ректора, подхватив веревку, которой до сих пор были связаны запястья. В жизни еще так быстро не бегала. Мне очень хотелось спасти собственную жизнь, а убийца слишком сильно желал эту жизнь отобрать. Он бросился следом, как только пришел в себя. Я преодолела уже большую часть пути, когда услышала позади хруст веток, и рванула вперед на пределе возможностей.

Звуки за спиной стихли, и я уже думала, что смогла уйти от него, когда между лопатками вдруг воткнулся отравленный клинок, обжегший слепящей болью спину. Споткнулась на последнем шаге, взмахнула руками, удерживая равновесие, и навалилась на запертую дверь ректорского дома. Попыталась предпринять последнее усилие, чтобы постучать, когда дверь неожиданно отворилась, и я упала прямо в руки Амира.

Открыв глаза, увидела над головой красивый расписной потолок. Пошевелиться не могла, тело онемело, но я поняла, что жива. Вздохнула глубоко от невероятной радости и облегчения, когда услышала тихий голос:

— Как ты?

— Амир? — я не могла отвечать громче шепота. — Ты успел?

— Браслет отца помог тебе, он замедлил процессы, и я вывел яд.

— Амир, — я хотела увидеть его, но не могла повернуть головы, — где ты?

— Не могу подняться, — устало прозвучало откуда-то сбоку, — я применил к твоей ране заклинание стазиса — позже целители залечат ее, а потом выводил яд.

— Ты спас мне жизнь снова. Спасибо.

— В любое время, Летта, нет ничего проще. Расскажи теперь, что случилось?

— Ритьери нашел меня через Селену, он подстраивал мне пакости все это время, чтобы выманить из академии и убить. Меня спасала только защита.

— Селена? — Голос Амира прозвучал глухо. Наверное, ему не хотелось верить моим словам.

— Он обманул ее. А попалась я из-за случайного стечения обстоятельств. В этом повинно мое проклятие, Амир.

Я вкратце рассказала ректору о том, что узнала на озере.

— Могло это проклятие подействовать на Селену?

— Не могло. Оно не влияет на поступки людей, не способно изменить ход их мыслей или внушить какие-то желания. Только связывает события определенным образом. Яркий пример тому твой поход со знакомой в тюрьму. Вы просто собирались дать продажному начальнику денег и могли преспокойно уйти, но не хватило одной минуты. В комнату вошел ужасно злой и раздраженный префект, а потом дал указ поместить вас под стражу. Теперь понимаешь? То же самое с Ритьери. Не встреться ты с Селеной в саду, не пошла бы в сторожку.

— Теперь ясно.

— Если бы ты смирно сидела дома, а не ввязывалась в авантюры, максимум вреда, что могла получить, это укол иголкой или порез об осколок разбитой вазы. Однако чем активнее ты вела себя, тем легче было проклятию воздействовать на события, в итоге последствия оказывались намного серьезнее. Зато теперь ты свободна.

— Почему?

— Кульминация, Виолетта. Что может быть хуже, чем смерть.

— Значит, именно мои поступки запустили целую череду несчастий, они просто совпадали друг с другом во времени? Если бы я с самого начала не навредила Ритьери и Селене, многое могло бы сложиться по-другому?

— Могло бы.

— Но не сложилось, — раздался чужой голос.

— Ритьери! — Амир почти прорычал с такой яростью, что я в ту же секунду ожидала услышать стон смертельно раненного мерзавца, но этого не произошло.

— Амиральд Сенсарро, доброе утро. Что же ты сидишь на полу, привалившись к кровати? Почему не бросаешься меня убивать? Уйму магии потратил на спасение этой девки? А зря! Лучше доверять лечение целителям, иначе можно лишиться всех сил. Хотя… Целители бы не успели. Неужто даже пошевелиться не можешь и щит создать?

Голос бывшего преподавателя звучал издевательски:

— Эх, Сенсарро, эта девка тебя погубит, зря ты вообще с ней связался.

— Ты не войдешь в дом.

— А мне и не нужно. Достаточно и того, что я смог забраться на балкон и выяснить, что ни один из вас не имеет сил сопротивляться. Теперь осталось бросить вам этот маленький подарок, а спустя несколько секунд от вас двоих останутся только разрозненные части тел. Поверь, я хотел бы избежать этого, к тебе у меня нет никаких претензий, но ничего не поделаешь.

Только не Амира! Нет! Эта мысль забилась в голове, как пойманный в клетку зверек. Я с огромным трудом повернула голову и увидела на балконе преподавателя.

Ритьери поднял руку, сжимая в ней маленький черный шарик, замахнулся и собирался забросить в комнату, когда на балкон заскочила тонкая девичья фигурка. Она бросилась убийце на спину и повисла на шее, опрокидывая его на низкие перила. Шарик подскочил вверх, и последнее, что я увидела — как Ритьери с Селеной переваливаются через ограждение, а потом прозвучал взрыв.

И снова я очнулась в лазарете. Как же хотелось бы не попадать сюда так часто. Я перевела взгляд с потолка на дверь и заметила рядом с кроватью Бэлу. Она сидела, отрешенно глядя на руки, сложенные на коленях.

— Бэла. — Тихий шепот заставил целительницу вскинуть голову.

— Очнулась? — Она улыбнулась своей отстраненной улыбкой, а в глазах плескалась грусть. — Чувствуешь слабость, немоту в теле?

Я попробовала пошевелиться, и мне это удалось, тело снова слушалось меня, а между лопатками ощущалась ноющая боль.

— Что там, Бэла? Что с остальными? — спросила, с беспокойством ожидая ответа.

— Ректора и тебя оглушило, я залечила твою рану на спине. Амира зацепило осколками стекла, но он уже в порядке, сейчас решает все вопросы, связанные с гибелью тех двоих.

— Селена… — Я замолчала.

— Мы ее не спасли. Взрыв обрушил балкон, и их обоих придавило обломками. Она сразу погибла, а тот второй еще помучился какое-то время.

— Бэла… — Я хотела продолжить и не смогла, закрыла лицо ладонями и заплакала. Ощутила спустя минуту, как целительница гладит меня по голове, а по коже пробегают короткие пощипывающие разряды. Острая боль в груди притупилась. Бэла снова поделилась со мной энергией, опасаясь, что я растрачу так необходимые для восстановления силы.

— Летта, она тоже сделала свой выбор, первый осознанный выбор. Не под влиянием других людей, а сама. Она спасла любимого человека, и это настоящий поступок, тот, о котором будут помнить.

— Я даже не догадывалась о ее чувствах. Полагаю, ее привязанность была очень сильна, иначе она не помогала бы Элизабет. Она хотела, чтобы Амир был с любимой женщиной. Вот почему Селена обвинила меня и хотела избавиться, ведь я разрушила их отношения.

— Летта… Я вряд ли чем-то утешу тебя, это нужно просто пережить. Любовь может губить людей, может спасать, намного хуже, когда выбора не остается и ты действуешь не по своей воле.

— Ты говоришь сейчас про себя?

Бэла слегка пожала плечами и ответила:

— Я просто пытаюсь найти подходящие слова, чтобы помочь тебе.

Мы замолчали и просидели так какое-то время в тишине. Бэла не отходила от кровати, но и не пыталась завязать разговор. Эта тишина давила на меня. Я решилась повернуться к целительнице и заговорить о другом, не о том, о чем сейчас не хотелось думать.

— Ты к Зору убегала?

Бэла вздрогнула, испуганно посмотрела на меня, словно само это имя вызывало в ней страх, а потом медленно кивнула.

— Зачем? Я слышала от Эди, как Зор с тобой обращался, и про кандалы, и про зелье подчинения. Ты ведь не можешь любить его?

— Не могу, — ответила Бэла, — не могу, но люблю.

— Почему? — Мне было сложно ее понять.

— Не знаю. Я также не знаю насчет зелья подчинения, но Зор заставил меня позабыть о родных, пока я находилась в его доме. Наши с ним жизни связаны, поэтому я постоянно чувствую его, ощущаю его влияние на меня и не могу с этим совладать. Брат обещал, что со временем на расстоянии связь начнет слабеть — главное, нам не встречаться. Потом можно будет разрушить привязку, и я стану свободной.

— Он очень плохо с тобой обращался?

— Поначалу презирал из-за моего происхождения, а потом… потом все изменилось, но он ни к чему не принуждал меня, хотя Эди не верит. Он говорит, что это мне так кажется и Зор наверняка использовал зелье.

— Наверное, тебе лучше знать. Ты была там, а не Эди. Но все-таки лучше жить свободной, Бэла, и самой выбирать, быть тебе с Зором или нет, а не стремиться к нему из-за привязки. Когда твой брат ее разрушит, сможешь понять свои настоящие чувства.

— Да, смогу. И я приложу к этому все силы.

Все, кажется, мои несчастья уже позади и наконец настал новый период в жизни. Осталось только привести в порядок собственные чувства, смириться со всем, что уже произошло и чего не исправить. Нужно смотреть в будущее и делать шаги в новую жизнь.

Амир уехал спустя неделю. За это время я не видела его, он был слишком занят, решая вопросы, связанные со взрывом, гибелью Селены, проникновением Ритьери на территорию академии, построением новой защиты уже вокруг огромного сада и многие другие.

Мне прийти в себя помогали подруги. Они, как и я, ужасно переживали, и вечерами мы подолгу обсуждали с ними все, что случилось. В эти разговоры я незаметно вовлекала Бэлу, и потихоньку целительница раскрывалась, рассказывала о своих чувствах, которые так долго держала в себе, полагая, что слишком стыдно влюбиться в собственного тюремщика.

Как замечательно иметь рядом настоящих искренних друзей, с которыми не нужно постоянно контролировать себя, которые примут тебя такой, какая ты есть, помогут тебе, посмеются и поплачут вместе с тобой. Единственное, что смущало и кололо предчувствием опасности, — это новое знание о сути моей метки и необъяснимое влечение к Тени. Адриан пока не объявлялся и не передавал мне посланий. У меня наконец появилась возможность заняться учебой и подготовиться к экзаменам.

Вскоре должен был начаться новый семестр, и я собиралась в последние дни каникул приступить к поиску работы. Когда разговаривала на эту тему с подругами, они случайно натолкнули меня на мысль попробовать устроиться декоратором. В тот момент вспомнила о давнем приглашении, озвученном на первом организованном мною балу в Академии аристократии. В голове всплыло имя женщины — хозяйки салона, говорившей, что у меня природный талант к оформлению праздников и она с удовольствием возьмет меня к себе на работу. Я решила, что завтра же отправлюсь в город и найду ее контору.

 

Глава 16

НОВАЯ РАБОТА

Заведение мисс Памелы с запоминающимся названием «Блеск» располагалось в той части города, где находились все известные рестораны и магазинчики, пользующиеся наибольшей популярностью среди аристократок. Полагаю, что открыть здесь контору было бы весьма проблематично и очень дорого, но мисс Памеле дом достался в наследство, а она, будучи женщиной предприимчивой, быстро придумала, что с ним сделать.

В угоду аристократическим вкусам декораторша сохранила старый фасад, свидетельствовавший о древности здания и принадлежности благородной аристократической семье, внутри же все было отделано согласно модным веяниям: на стенах шелковые обои с яркими рисунками, изображающими райских птиц, цветы и экзотические растения, пол — из зеленого полупрозрачного камня с темными прожилками. Здесь не было ни ковров, ни дорожек, ни старых гобеленов, а вся мебель плетеная. Присмотревшись, поняла, что она сделана из гибких веточек арко-дерева. Оно росло на самой окраине, у границы королевства, в наиболее жарком и дождливом месте, а потому изготовленные из него предметы были на удивление прочными, легкими и, естественно, недешевыми.

По старой доброй традиции двери вам открывал седовласый дворецкий, который провожал гостей в большой холл, освещенный ярким солнечным светом. Он лился сверху сквозь огромный стеклянный купол. Затем вас со всеми почестями доводили до входа в богато украшенную гостиную. В доме мисс Памелы слуги были очень хорошо вышколены, а потому со стороны почтенного дворецкого не последовало ни единого презрительного взгляда на мое скромное платье, которое я выбрала только затем, чтобы сразу намекнуть хозяйке о цели моего визита.

— Мисс Лавальеро! — Памела приветливо улыбнулась, поднимаясь с небольшой кушетки у окна, где она изучала какие-то эскизы.

Гостиная была выдержана в том же стиле, что и холл, но здесь на всех столах и прочих поверхностях в творческом беспорядке лежали разноцветные куски материи, разного размера драгоценные и полудрагоценные камешки для отделки, прозрачные коробочки с блестками и пайетками и много других подобных мелочей.

— Как я рада вас видеть!

Хозяйка ненавязчиво взяла меня под локоть и подвела к плетеному креслу со множеством мягких расшитых подушечек.

— Присаживайтесь. Желаете выпить чего-нибудь? Могу предложить вам сок, а может, чай?

— Воды, пожалуйста.

— Конечно. — Памела сжала в ладони зеленый шар, и спустя минуту в комнату заглянула служанка.

— Принеси воды, Анжела.

— Да, мисс.

— Что привело вас ко мне, дорогая мисс Лавальеро?

— Можете обращаться ко мне Виолетта.

— Хорошо. Так чем я могу помочь, Виолетта?

— Я желала бы устроиться к вам на работу. Помнится, вы однажды предлагали мне должность декоратора в вашей конторе.

— Ах да, конечно, конечно предлагала. А вы разве ищете работу?

— Ищу.

— А как же…

— Что?

— Нет-нет, ничего. Просто не так давно ко мне обратился один клиент, я решила, его заказ имеет к вам прямое отношение, но теперь понимаю, что ошиблась.

— Мисс Памела, вы можете не соблюдать все эти церемонии, я предпочитаю услышать прямой ответ. К тому же полагаю, что вы знаете о скандале, который разразился после моего перевода в виерскую академию.

— Да, конечно, я слышала, но право же, это ваше дело, где вы предпочитаете учиться. На мой взгляд, Академия аристократии несколько мрачновата, а руководство придерживается устаревших методик, так что я могу вас понять.

— Ну, раз так, значит, вас не должна смутить моя просьба.

— О нет, она меня не смущает. Тем более уже много времени минуло с момента вашего перевода. Я готова предложить вам пройти испытательный срок в моей конторе, но только начиная со следующей недели. Видите ли, ко мне обратился очень важный клиент, он как раз делает окончательный выбор в пользу одной из компаний, которая помогла бы с организацией грандиозного праздника, и я боюсь… Вы позволите говорить откровенно? Боюсь, что ваше присутствие повлияет на его решение.

— Не желаю создавать вам дополнительных трудностей и готова начать со следующей недели.

— Что же, превосходно, тогда…

Стук в дверь прервал женщину на полуслове. Заглянув в гостиную, служанка негромко произнесла:

— К вам господин Эльмарин Остеус, мисс Памела.

Вскочив с кушетки, Памела бросила быстрый взгляд в мою сторону и нацепила на лицо приветливую улыбку. Мне вдруг стало очевидно — она не желала нашей с Эрином встречи, но уходить было некуда, а прыгать в окно я не собиралась. Я только выпрямилась в своем кресле и чинно сложила руки на коленях.

Дверь в гостиную отворилась, и вошел мой бывший жених. У меня даже сердце сдавило от волнения и непривычного чувства щемящей грусти. Такой до боли знакомый и когда-то родной человек, ставший абсолютно чужим. Те же темные волосы и глаза, которыми я не уставала любоваться, та же гибкость и скрытая сила в движениях, глубокий спокойный голос, поприветствовавший хозяйку.

В этот раз было только одно отличие — под руку Эльмарин держал вовсе не меня, а аристократку Геллу Итэр. Брюнетка льнула к моему бывшему жениху с таким видом, будто он достался ей в безраздельную собственность и никто никогда не сможет оторвать ее от мужчины.

Внезапно воцарившуюся в гостиной тишину нарушил бодрый голос Памелы, которая с явно наигранным восторгом принялась говорить, какое это чудесное совпадение, что сегодня ее навестили в одно и то же время такие замечательные гости.

Эрин на секунду застыл, а Гелла скривилась так, словно залпом проглотила стакан лимонного сока. Окинула меня высокомерным взглядом, отметив все детали моего скромного туалета, и в ее глазах зажглось злобное торжество. Я поднялась из кресла и кивнула обоим, стараясь ни в коем случае не выдать царившего в душе смятения.

— Виолетта, какими судьбами? — Недовольный тон Геллы внезапно вызвал целую бурю в душе. Кажется, начинаю догадываться, что так удивило Памелу в просьбе взять меня на работу. Теперь слова о некоем важном госте, о каком-то крупном торжестве и предложение приступить только со следующей недели помогли сложить картину воедино.

— Пришла устраиваться на работу, Гелла. Рада видеть вас обоих. Могу ли принести свои поздравления с намечающимся бракосочетанием?

— Конечно, — Гелла ядовито улыбнулась, — мы как раз определяемся с организатором.

— Мисс Памела пригласила тебя на работу? — Голос бывшего жениха прозвучал удивленно, а я кивнула ему и сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с накатившей тоской и разочарованием.

— Я и не знала, что у твоих родителей дела настолько плохи. — Злорадство в глазах Геллы только разгоралось.

Не спеша отвечать, я села обратно в кресло, приняла самую расслабленную позу и невозмутимо проговорила:

— Мои родители в добром здравии, если ты об этом, а мой поиск работы — лишь способ лучше раскрыть собственные таланты. Боюсь закоснеть в безделье и превратиться в одержимую лишь балами и нарядами пустышку.

Девушка сперва открыла рот, но, не найдя что ответить, покраснела с досады.

— Эрин, мой дорогой, нам пора. Я полагаю, что заведение мисс Памелы нам не подходит. Здесь берут на работу людей, еще не доказавших своего профессионализма.

Заметив, как хозяйка негодующе поджала губы, я собиралась ответить Гелле что-нибудь насчет ограниченных и узко мыслящих личностей, когда заговорил Эрин. Смотрел он при этом только на меня.

— Я полагаю, Гелла, ты ошибаешься. Кажется, мисс Памела принимает в свою контору таких людей, которые обладают ярко выраженными талантами в сфере организации. Ведь ты помнишь, что Виолетта великолепно устраивает праздничные вечера, даже не будучи профессионалом в этом деле.

У меня на щеках румянец проступил от его похвалы, но какой-то необычный огонек в глазах бывшего жениха не давал расслабиться и принять его высказывание за обычный комплимент.

— Мисс Памела, мы с удовольствием сделаем выбор в пользу «Блеска», если организацией нашей свадьбы будет заниматься мисс Лавальеро.

Я опустила взгляд, чтобы Эрин не заметил, как сильно шокировали меня его слова. А Памела не сразу нашлась что ответить. Когда хозяйка заговорила, голос ее звучал несколько сдавленно:

— Господин Остеус, желание клиента — всегда закон для меня. Если вы уверены в вашем выборе…

— Я уверен и полагаю, моя невеста тоже не возражает. Правда, дорогая? — Эрин взглянул на притихшую Геллу, а та только промычала нечто невразумительное в ответ.

— Естественно, если организация окажется на высоте — это только плюс вашему заведению, мисс Памела, а вот если работник «Блеска» вдруг не справится, то это станет настоящим ударом, я полагаю. Впрочем, в способностях мисс Лавальеро я нисколько не сомневаюсь. Виолетта, — позвал он меня, вынуждая поднять голову:

— Да?

— Я хочу, чтобы ты принесла план мероприятий уже на следующей неделе. Желаю лично контролировать весь процесс.

— Хорошо. — Я отвела взгляд от побледневшей Памелы и вконец растерявшейся Геллы и уже хотела подняться, как Эрин сказал:

— Нам с невестой пора. Мы получили большое удовольствие от общения со столь приятными собеседницами. Всего хорошего.

Поклонившись, Эльмарин обнял Геллу за талию и вывел за дверь. Я тут же схватилась за стакан с водой, чувствуя, как от волнения сильно пересохло в горле. Бедная Памела упала обратно на кушетку и прошептала:

— Мисс Лавальеро, вы… вы зачислены в штат.

Вот так, отправившись на поиск работы, я в тот же день получила свой первый заказ. Не знаю, право же, что было лучше — возмутиться сомнительной чести организовывать свадьбу для бывшего жениха или же просто смириться и сделать так, чтобы празднество прошло на высоте.

В любом случае выбора мне не оставили. Эрин ясно дал понять, что репутация «Блеска» зависит от того, насколько хорошо я справлюсь с поставленной задачей. Я просто не могла подвести Памелу. Полагаю, декораторша уже прокляла тот день, когда предложила мне работу. Интересно, мои неудачи точно закончились? Может, неожиданный поворот не сулит ничего дурного, и это настоящий шанс, который нельзя упускать? У меня возникли большие сомнения насчет того, что все окажется так просто, но еще больше я разволновалась позже, когда Памела заявила, что заказ необходимо выполнить за месяц.

— За месяц? За один месяц?!

— Да, Виолетта. — Хозяйка водрузила на колени коробку с лоскутками и принялась перебирать их, перекладывая в разные ящички. Наверное, этот процесс ее успокаивал.

— Почему?

— Кажется, король предложил господину Остеусу место главного советника и рекомендовал незамедлительно жениться, поскольку в скором времени планируется отъезд посольства в соседние королевства.

— Вы про то, что король собирается выдать замуж принцессу?

— Да. Повелитель уже стар, ему необходим преемник. А единственная дочь уже достигла подходящего возраста, чтобы обзавестись мужем. Насколько я понимаю, господину Остеусу будет оказана великая честь выбирать подходящих кандидатов и приглашать их в Амадин. Ну а молодой и привлекательный главный советник, у которого до сих пор нет жены, не производит впечатления состоявшейся личности, если вы понимаете, о чем я.

— Я вас понимаю.

— Я думала, он женится на вас, Виолетта, вы ведь были помолвлены, — внезапно выпалила Памела, чем смутила меня еще больше. — В прошлый раз он прислал записку, но не упомянул в ней имя невесты.

— Как видите, это не я. — Не желая отвечать на возможные вопросы, я быстро сменила тему: — Однако моя задача усложняется в разы. Как я успею организовать свадьбу такого видного политического деятеля всего за месяц?

— Я дам вам в помощь всех работников и сама буду принимать самое активное участие. Не волнуйтесь, Виолетта, все, что можем, мы сделаем. И предлагаю приступить прямо сейчас, если у вас нет других дел.

— Нет, что вы, у меня до начала занятий много свободного времени, — уверенно кивнула я, а сама подумала, как же все успеть.

— Выводи правильно, Летта, не отвлекайся. Если не сдашь формулы, то пересдать сможешь только через месяц, — нудел над ухом опекун.

Я сидела за письменным столом Эди и старательно решала подобранные им для меня задачи. Честно говоря, судя по сложности заданий, я сдавала экзамен не за первое, а за второе полугодие, но преподавателя это не волновало. Как только Эдвар узнал, что я устроилась на работу и теперь буду планировать свадебное торжество, он всерьез взялся за мою подготовку, заставляя все свободное время просиживать у него в кабинете.

— Эди, тебе обязательно заглядывать мне через плечо? Это отвлекает.

— Ты думаешь, зачем я заставляю тебя выполнять задания под моим руководством?

— Надеешься, что под давлением твоего авторитета я лучше все запомню?

— Нет. Я процентов на сто уверен, что у себя в комнате или даже в библиотеке ты вместо подготовки опять начнешь продумывать оформление праздника и чертить схемы. Ты даже сейчас то и дело куда-то улетаешь в своих мыслях и думаешь точно не о формулах.

— Это не нарочно.

— Конечно.

— Эди, когда я закончу эти две формулы, мне нужно срочно бежать.

— На встречу с твоим бывшим женихом?

— Боюсь опоздать. Эрин слишком дорожит своим временем.

— Тогда дописывай, да поживей!

Я выскочила из наемной коляски и взбежала по ступенькам городского особняка.

— Вас уже ждут, мисс Лавальеро. — Слуга поклонился и проводил меня в кабинет Эльмарина.

Будущий королевский советник сидел за огромным письменным столом и ждал своего распорядителя праздника вот уже три минуты.

— Добрый вечер, Эльмарин.

— Добрый вечер, Виолетта. Ты подготовила схему рассадки гостей?

— Конечно. — Я достала из папки сложенный лист и развернула перед Эрином, закрыв всю столешницу. — Можешь посмотреть.

— Я бы предпочел, чтобы ты сама рассказала.

С удивлением взглянув на невозмутимого жениха, прикинула, как мне подобраться к столу с его стороны. Придется объяснять все элементы схемы, а для этого лучшим вариантом будет усесться мужчине на колени, поскольку вставать из кресла Эльмарин явно не собирался. В итоге пришлось подойти к мужчине практически вплотную и наклониться над столом, почти касаясь грудью лежащей на нем руки будущего советника. Не самая удобная и приличная поза, однако я решила проигнорировать этот момент и не устраивать препирательств. Хотелось поскорее все рассказать и вернуться в академию.

Взяв в руки тонкую палочку, стала указывать на маленькие подписанные кружочки, называя имена гостей:

— Вот здесь, напротив, сядет министр короля…

— Подожди.

— Что?

— Почему напротив? Разве ты забыла, что я уже практически занял пост, равный по степени важности посту министра. Почему тогда ты сажаешь его напротив, а не по правую руку?

— Поскольку официального назначения еще не было, а столь явно демонстрировать неуважение к вышестоящему…

— Виолетта, нужно поменять.

— Министра?

— Всю рассадку. Исходи из того, что я скоро стану главным советником.

— Если ты этого желаешь, я переделаю.

Проглотив возмущение, потянула лист, желая сложить его обратно, а Эльмарин вдруг схватил меня за руки, и в следующий миг я уже сидела у него на коленях.

Упершись руками в плечи мужчины, я отклонилась назад, глядя на него с недоумением.

— Что ты делаешь?

— А что необычного ты видишь в моем поступке?

— Я сижу у тебя на коленях! Отпусти немедленно!

— Может, не стоит вести себя столь вызывающе с собственным работодателем?

— А может, тебе стоит вспомнить о хороших манерах? — Я скинула руки бывшего жениха со своей талии и спрыгнула на пол.

Эльмарин быстро поднялся и поймал меня в капкан своих рук, уперев ладони в стол. Он вдруг склонился совсем низко и негромко, но зло спросил:

— О хороших манерах? Я веду себя как-то неправильно? Может, следует демонстрировать к тебе уважение, всячески превозносить и говорить только комплименты? Может, даже на ошибки в работе не нужно указывать потому… потому что ты была моей невестой, а потом взяла и предала меня? Ушла в Академию виеров, не сказав ни слова о своих планах, нанеся моей репутации такой урон, который сложно себе вообразить? И это ты, Виолетта, девушка, которую я выбрал в жены.

— А может, тебе стоило прийти и повидаться со мной? Хотя бы поговорить, написать? Тогда бы ты узнал что-то новое для себя.

— Узнал о чем? О том, что тебе плевать на мнение окружающих, что тебя не волнует мое отношение в таком важном вопросе, как учеба невесты? Ты открыто оскорбила меня перед лицом всего высшего общества, Виолетта. Унизила тем, что не просто перевелась в чужую академию, а приняла участие в играх и выступила на стороне плебеев!

— Я не ставила своей целью унизить тебя. И если бы ты пришел за мной сразу после того происшествия, то узнал бы…

Я резко прервалась и попыталась оттолкнуть его от себя. Однако Эльмарин не желал отпускать меня.

— Я знал, что ты взбалмошная и избалованная, но прощал все твои выходки, поскольку дорожил тобой. А ты подстроила мне нечто похуже, чем могли бы придумать самые злые недруги. Зачем? Для чего?

— Я ничего не подстраивала! Я только и делала, что старалась стать самой идеальной, самой умной, воспитанной, образованной девушкой, только бы быть достойной такого совершенного мужчины, как ты! Минуты считала до каждой встречи, всегда безумно радовалась им, даже когда у тебя не находилось для меня времени. Я собиралась стать самой верной, самой лучшей женой в мире! Зато когда Амир похитил меня под другой личиной, ты даже не пришел! Ты даже на секунду не усомнился в том, что это не было глупой выходкой взбалмошной девчонки!

Эльмарин отстранился, глядя на меня в сильном удивлении.

— Что? Что ты сейчас сказала? Кто тебя похитил?

— Это не важно, Эрин. — Я оттолкнула его, и он послушно отступил.

Как же зла я была на себя! Ну как можно было не сдержаться? Ну почему я так отреагировала на его обвинения? Ведь, казалось, переболела уже, приняла наш разрыв как данность. Так нет же, не совладала с собой настолько, что раскрыла ректора, и теперь ужасно хотелось отругать саму себя за глупость.

— Слишком много времени прошло, и ничего не изменишь. А сейчас извини, но мне пора. Помимо работы у меня еще экзамены, а учеба начинается со следующей недели. Мне дорога каждая минута.

Эрин промолчал. Он не сказал ни слова и за все время, пока я собирала схему, укладывала ее обратно в папку и шла к двери.

— До встречи, Виолетта, — попрощался он, когда я уже собиралась покинуть кабинет.

— Всего хорошего.

 

Глава 17

ТОРЖЕСТВО

— Ты это видела? — Элинна негромко перешептывалась с Мелиндой, обе склонились над журналом и возбужденно что-то обсуждали. — Марк только вчера в поединке участвовал, а сегодня его уже забрали. Как теперь выручать?

— Разве заместитель ректора и Эди его не вызволят?

— Как? Он приказ короля нарушил!

— О чем вы говорите? — Я с досадой оторвалась от повторения принципов управления магическими потоками и повернулась к подругам. Голова уже гудела от огромного количества информации.

— Король издал официальный запрет на проведение магических поединков. Недавно его двоюродный племянник серьезно пострадал во время одного из таких. Теперь всех, кто нарушит указ, берут под стражу и бросают в темницу.

— Все так серьезно?

— Более чем, судя по тому, что одного из наших студентов уже заперли в королевской башне.

— И его оттуда не вызволить?

— У Эди и Рутоса ничего не получилось. Надежда на Амира. Обязательно придумает что-нибудь, когда вернется. Все это время Марку придется провести взаперти.

— Ужасно.

— Хуже не придумаешь, но его предупреждали.

— А второго участника поединка тоже посадили?

— Нет. Тот сбежал, пока найти не могут. А ты что такая бледная, Летка? Из-за Марка распереживалась?

— Из-за него тоже, к тому же очень устала.

— Так бросай зубрить и ложись отдыхать. Ты в последнее время здорово перенапрягаешься. Мало тебе экзаменов, так еще торжество.

— У меня сданы магический анализ, боевая магия и история, остались эликсиры и магическая дисциплина. Думаю, что с эликсирами проблем не возникнет, а вот вредная Зельер меня недолюбливает, — горестно вздохнула я.

— Так предупреждала тебя еще в самом начале — нельзя ее занятия прогуливать.

— Это когда Линда Виолетте кожу в серый цвет перекрасила? — спросила Мелинда.

— Ну да. Я тогда сразу сказала, что на занятия идти надо, а с кожей все не так страшно, но Летка уперлась. Зельер ее с тех пор недолюбливает. Вроде как для Летки внешний вид намного важнее такого потрясающего предмета, как магическая дисциплина.

Я только вздохнула, подвигая поближе учебник и вновь начиная перечитывать тот абзац, который уже раз пять просмотрела, но так и не смогла запомнить.

— Летта, ты слишком устала. Спишь совсем мало, а еще этот жених бывший почти каждый день тебя к себе требует. Ты всегда расстроенная возвращаешься.

— Эрин хочет, чтобы все прошло идеально.

— Да как же! Он просто издевается над тобой. Эти его придирки, бесконечные переделки. Сама говорила, он уже всю вашу контору с ума свел, и это только за две недели! Ну а что касается идеальной работы, то здесь кроме тебя никто не смог бы справиться на «отлично». Ты всегда все делаешь на высшем уровне.

— Спасибо, Мел. Мне опять ехать к нему сегодня вечером, — я со вздохом отодвинула учебник, — а завтра экзамен.

— Ну так отмени встречу.

— Я не могу.

— Очень даже можешь.

— Тогда я подведу остальных, и Памелу тоже, — с этими словами собрала подготовленные эскизы и отправилась к Эрину.

— Добрый вечер. — Бывший жених поприветствовал меня галантным полупоклоном, ради чего даже поднялся из-за своего письменного стола.

— Добрый вечер, вот здесь эскизы цветового оформления праздника. — Я перешла сразу к делу, прекрасно зная, что Эрин не любит терять время.

— Не спеши, Виолетта, давай немного пообщаемся.

Я удивленно посмотрела на Эльмарина, но, повинуясь взмаху его руки, присела в кресло, устроив папку на коленях.

— Как твоя учеба?

— Я сдала три экзамена.

— И как?

— Хорошо. Историю мне поставили уже давно, а формулами я занималась дополнительно, так что получила «отлично». Боевая магия дается несколько сложнее, но преподаватель относится к этому с пониманием. — Я не стала вдаваться в подробности о том, как перед экзаменом гонял свою подопечную Эди, а потом сам же принимал ответы, не позабыв хорошенько отчитать свою студентку по окончании сдачи. Незачем Эльмарину знать, что у меня есть опекун.

— Ты молодец, Виолетта. Успеваешь хорошо учиться и в то же время готовить такое большое торжество.

— Я стараюсь.

Моему удивлению не было предела. Что это с Эльмарином сегодня?

— Вот здесь эскизы, — вновь вернулась я к рабочей теме, — можно выбрать оформление, соответствующее цветовой гамме твоего герба, — кроваво-красные ягоды на фоне зеленых листьев, как символ жертвенности и преданности монархическим устоям. Пусть красный и зеленый станут основными цветами праздника.

Я вопросительно взглянула на мужчину, почему-то пристально изучающего меня, а не тщательно подготовленные эскизы, ожидая привычного насмешливого фырканья или недовольства в темных глазах, но Эрин лишь одобрительно улыбнулся.

— Великолепная идея, Виолетта. Позволь взглянуть поближе. — Я хотела подняться, но Эльмарин сделал знак рукой, сам подошел и так низко склонился над моим плечом, что его дыхание коснулось шеи.

Отпрянув в сторону, я быстро сунула папку ему в руки и вскочила на ноги.

— Изучай, а завтра я приеду, и выскажешь свои замечания. Мне пора возвращаться, впереди подготовка к сложному экзамену.

Я сделала шаг в сторону двери, а Эрин внезапно швырнул папку в кресло и заслонил мне дорогу. Мало этого, он стремительно шагнул навстречу и ухватил меня за руки.

Я не шевельнулась, хотя внутри заворочался страх, и было очень трудно побороть желание рвануться из его захвата и попробовать сбежать через открытое окно. Подняв подбородок выше, взглянула в глаза бывшего жениха с вызовом и спросила, не повышая голоса:

— Ты обращаешься подобным образом со всеми женщинами, которые на тебя работают?

— Только с самыми красивыми. — По его улыбке догадалась, что Эльмарин так пошутил, но мне было не до смеха.

— То, что было, Эрин, уже в прошлом. У тебя невеста, и я не намерена заводить с тобой какие-то отношения.

— Разве я что-то предлагал? — Он выгнул бровь, очевидно, пытаясь смутить меня, но я больше не велась на подобные уловки. То время, когда один только взгляд этого мужчины заставлял меня беспрекословно выполнять любое его желание, давно миновало.

— Слова не важны, важны действия. И не тебе ли, будущему главному советнику, лучше всех понимать эту истину. Я не буду играть с тобой в эти игры. Ты ведешь себя сейчас не так, как обычно, и совершенно не интересуешься результатом работы, которую я проделала для твоей же свадьбы. Не пытайся меня обмануть.

— Да, Виолетта, ты правда изменилась. — Он выпустил мои руки, и я смогла перевести дух. — Я почувствовал это уже тогда, когда встретил тебя в доме Памелы. Сейчас ты мне действительно интересна. Ты больше не напоминаешь покорную девочку, послушную моей воле. Чувствуется характер. Что так изменило тебя? Мне было бы интересно послушать.

— А мне неинтересно вести эти разговоры, Эрин. Либо я выполняю заказ, ради которого ты меня нанял, либо просто ухожу.

— Вот как? — Эльмарин улыбался откровенно восхищенной улыбкой. — Знаешь, ведь уже давно никто не смеет разговаривать со мной подобным тоном, Виолетта. И иногда от этого смертельно скучно. Я даже немного жалею, что столь поспешно расторг нашу помолвку.

Теперь я ему интересна? Немного жалеет? Вот оно что! Вот какие чувства были у этого идеала, которым я восхищалась с пятнадцати лет! Я так старалась стать достойной его, а он ни во что меня не ставил. Какой же я была дурой! Ну почему Амир и в этом случае оказался прав? И почему мне все равно больно от слов бывшего жениха?

— Мне пора.

Я снова сделала шаг к двери, но в тот же миг оказалась в кольце сильных рук, а Эльмарин, больше не спрашивая разрешения, запрокинул мне голову и поцеловал. Неистово, страстно, настойчиво. Наконец-то я ощутила эмоции мужчины, действительно желающего женщину, которую он целует. Этого никогда не было в прежних поцелуях Эрина, за исключением того единственного раза, когда я гостила в его замке и впервые увидела страсть в его глазах. И от этого стало еще больнее. Я покорно принимала его поцелуй, позволяя губам и языку исследовать мой рот, но ответа он так и не получил и с досадой отстранился, заглядывая в мое лицо, ища на нем какой-то отклик, которого просто не было. Невозможно заново разжечь те угли, что больше не тлеют.

— А может, я в чем-то ошибся, Виолетта, и ты неспособна на какие-либо чувства, например, испытывать страсть или влечение?

— Я способна чувствовать, Эрин, но не с тобой! — Вырвавшись из его захвата, решительно направилась к двери и покинула кабинет, оставив пораженно замершего Эльмарина осознавать свой первый в жизни отказ.

Я выкинула происшествие с бывшим женихом из головы и заставила себя сосредоточиться на экзамене, но даже подумать не могла, что попытка сдать предмет окончится столь бесславно. Эни Зельер, конечно, меня недолюбливала, но я не сомневалась, что сдам экзамен — пусть не на «отлично», но сдам. Готовилась практически всю ночь, а преподша только нос кривила на каждый ответ, а в конце выдала такую тираду, которая призвана была донести до меня главную мысль — сдача ее предмета мне не грозила.

— Полагаете, Лавальеро, что вы здесь на особом положении? Сначала сами выбираете, в какое время посещать занятия, потом не являетесь на официальные экзамены, но каким-то образом уговариваете ректора устроить для вас индивидуальную пересдачу. Если бы не просьба господина Сенсарро, я бы ни за что не приняла вас сегодня. Однако вы и не подумали хорошо подготовиться. Ваши ответы не тянут даже на «удовлетворительно». Я не буду их засчитывать.

Она посмотрела на меня с таким выражением, будто ждала, что сейчас последуют мольбы зачесть экзамен хотя бы с самой низкой оценкой. Только совсем не по мне было унижаться и о чем-то просить. Я ведь понимала, что ответила на все вопросы, пусть не развернуто и не отлично, но самую суть я раскрыла.

— Спасибо, что приняли меня сегодня.

Я поднялась из-за стола, а преподша только кивнула и нетерпеливо махнула рукой в сторону двери.

Ее экзамен был единственным, который я не сдала. Следующий за ним предмет «Эликсиры» преподаватель принял у меня довольно быстро и даже похвалил в конце.

Как бы ни пыталась Зельер внушить мне, что я личность безответственная и привыкла жить на всем готовом, но я-то знала, как много времени уделяю подготовке, не ленюсь просматривать дополнительные материалы и всегда пытаюсь разобраться в том, чего не поняла.

Теперь пришлось думать, как же перейти на второе полугодие, если этот предмет не закрыт. До приезда Амира оставалось чуть меньше двух недель, а его заместитель мог и не поставить мне допуск.

Как всегда в сложных ситуациях, я отправилась за помощью к Эди.

— Не повезло, Летка, что поделаешь. Но допуск тебе все равно оформят, потому что у тебя, согласно правилам, должна быть пересдача, а занятия уже идут. Зельер говорила, когда будет принимать экзамен повторно?

— Нет.

— Вот ведь… дама с характером! А должна была. Ну ничего, пускай пока успокоится, потом ей все равно придется выбрать время. А на занятия ходи в обычном режиме, но на ее уроках ты сможешь присутствовать лишь в качестве слушателя. Она не будет давать тебе практических заданий и принимать ответы по темам, но так хотя бы не пропустишь основной материал. А там уже Амир приедет, и разберемся в этой ситуации.

— Спасибо, Эд, ты меня успокоил.

— Не переживай так. Понимаю, как тебе непросто. Мы все люди, всем нам порой требуется поддержка. Жаль, что Зельер уперлась, но здесь уже, кажется, личные мотивы.

— Хорошо, буду учиться, как прежде.

— Именно. И не вешай нос, не думаю, что Амир погонит тебя из академии из-за одного несданного экзамена.

Вот и наступил день, которого вся контора «Блеска» ждала с замиранием сердца. Что касается меня, то я еще с самого утра утащила Бэлу в лазарет и заставила выдать мне успокоительное.

— Летта, ты только сейчас прими, чтобы во время церемонии препарат не оказывал замедляющего воздействия на твои реакции. Если выпьешь рано утром, то к началу праздника побочный эффект как раз рассеется.

Я без лишних споров проглотила пару голубых таблеток и, поблагодарив целительницу, которую вытащила из кровати ни свет ни заря, поехала к Памеле. От ее дома мы собирались добраться до места проведения праздника вместе.

Препарат медленно действовал, пока я ехала верхом до городских ворот. На душе вдруг стало так спокойно, что я смогла позабыть о терзающих душу тревогах и оглядеться кругом, любуясь ранним утром, разгорающимся за далеким горизонтом. На листве еще не высохла роса, но воздух уже наполнился щебетанием птиц. Дорога была пуста, и вокруг царила мирная тишина, не нарушаемая людской суетой. Копыта одолженной у Эди лошади мерно постукивали по вымощенному камнем тракту, а в вышине разметались белые облака, раскрашенные розово-желтыми мазками.

Как тихо и красиво. Давно я не любовалась природой так, как в этот час. Слишком сосредоточилась на внутренних переживаниях, а стоило хотя бы иногда позволять себе такие утренние поездки. Ведь раньше я очень любила прокатиться верхом. Впрочем, у меня тогда был собственный конь. Потрепав гриву послушной лошадки, я подумала, что если все пройдет хорошо и я заработаю положенные по контракту деньги, то смогу купить себе нового жеребца. Хотя такого, как мой любимый Вихрь, уже не найду.

Впереди показались городские ворота, а мои мысли плавно переключились на бывшего жениха. Кажется, Эрин на полном серьезе решил за мной ухаживать. Почти каждый день в академию доставляли букеты и небольшие подарки. Во время наших встреч он более не вел себя оскорбительно и не распускал рук, замечания делал только по существу и не забывал отпускать комплименты. Одного я не могла понять, чего он, собственно, добивается? Ведь любовницей я быть не соглашусь в любом случае. А возможно, он считает, что соглашусь? Что же он надумал себе по поводу моего похищения?

Решив, что сейчас не самое подходящее время для подобных размышлений, я миновала раскрытые ворота, беспрепятственно проехав сквозь воздушную защиту, которая колыхалась легким маревом в чистом утреннем воздухе, и сразу направилась к дому Памелы.

— Виолетта, эти цветы нужно расположить вон там, возле окон.

— На этом горшке не хватает крючка, у нас есть еще?

— Да, в той коробке.

Я быстро нашла серебряный крючок и прикрепила к горшку, а потом подозвала мальчишку-помощника, который ловко вскарабкался по приставной лесенке и закрепил горшок на тонком канате. Что больше всего поражало меня в методах работы Памелы, так это сочетание иллюзорной магии с обычными трюками и физическими способами крепления предметов. На канаты позже накладывалась иллюзия невидимости, и цветы начинали «парить» в воздухе в своих плетеных корзиночках из позолоченных тонких веточек.

Сейчас все эти растения располагались красивыми гирляндами под потолком, вдоль стен и окон городского особняка Эрина. Подвешенные на разной высоте, они составляли замысловатые рисунки. Основная гамма была красно-зеленой, но также использовались вариации этих цветов от ярко-красных и сочно-зеленых до нежно-салатовых и розовых. Этот принцип соблюдался в драпировочных тканях, затянувших стены и мебель, и скатертях, накрывающих длинные столы, и даже в шелковых лентах, переплетенных под потолком и символизирующих собой паруса. Чуть выше плыли пушистые белые облака, с которых в разгар вечера на гостей должен был пролиться дождь из золотых монет, а с наступлением темноты их сменили бы гигантские золотые звезды.

Отделка огромного зала была уже почти закончена, и он сейчас больше всего походил на огромный корабль — стилизованную копию непревзойденного чуда кораблестроительного искусства — фрегата его величества, на котором доводилось прокатиться лишь избранным гостям. Это ненастоящее судно было также оснащено позолоченными мачтами и реями, являвшимися очень качественными иллюзиями. При желании их без труда можно было пройти насквозь. Распахнутые настежь двери зала выводили на обширную лужайку, где сейчас трудились наши декораторы.

— Виолетта, до торжества осталось два часа, пройди на лужайку, проследи, чтобы все выполнялось согласно эскизам.

— Конечно.

Я вышла наружу и сразу окунулась в атмосферу предпраздничной суеты. Повсюду сновали рабочие, которых то и дело окликали наши помощники. Я прошла вперед, бросая взгляд на прозрачную воду под ногами. Зеленая лужайка постепенно превращалась в изумрудную морскую гладь с прокатывающимися по ней волнами, колышущимися в темной глубине зелеными водорослями и мелькающими под водой гигантскими морскими животными. От моих туфелек по воде шла легкая рябь.

Я направилась сначала к беседке, чтобы проверить наличие в ней всех необходимых атрибутов. Благодаря положению Эрина брачную церемонию решили провести прямо в его доме, куда должен был пожаловать сам префект. В момент произнесения клятв я задумала небольшой иллюзорный шторм и искренне удивилась, получив на это согласие Эльмарина. Оглянувшись назад, удостоверилась, что легкий солоноватый бриз уже колышет тонкую бирюзовую материю полупрозрачных тентов, натянутых над резными скамьями из самого дорогого дерева Амадина — красного кедра.

В сплетенной из «солнечных лучей» беседке, на гладкой поверхности, напоминающей отшлифованный золотой диск, лежала тонкая кисть, а рядом с ней стояла баночка с особенной бесцветной жидкостью. Тяжелую брачную книгу должен был привезти сам префект. В нее новобрачные вписывали свои имена, оставляя особый энергетический след владельца. С его помощью всегда можно было подтвердить законность брака.

Я проверила наличие длинной серебряной цепи в резной шкатулке. Когда префект окунет кисточку в жидкость и нанесет на запястья жениха и невесты древние символы брачных клятв, знаки вспыхнут красным. Потом руки брачующихся будут связаны цепью, и придет пора произнести клятвы вслух, только после их принятия цепь сама рассыплется на мелкие звенья. Убедившись, что здесь все идет согласно плану, я вернулась к ужасно нервничающей Памеле, которая то и дело прикрикивала на рабочих, чаще без малейшего повода. Осознав, что сейчас лучше не трогать начальницу, я спустилась на кухню проследить за приготовлением угощений.

Хорошо, что главным организатором торжества официально числилась Памела. Нужно отдать должное моей начальнице, она всегда тонко чувствовала ситуацию, вот и сейчас быстро отправила меня проследить за правильной рассадкой, а сама в это время наблюдала за прибытием гостей. Эрин стоял у входа, приветствуя каждого участника большого торжества, а его невеста должна была приехать к самому началу церемонии. Я же стояла в сторонке на лужайке, изредка кивая распорядителю, если замечала вдруг, что человека ведут не туда.

Все эти лица были мне давно знакомы. И я не то чтобы боялась привлечь их внимание, но не желала никаких расспросов, а тем более прикрытых любезностью насмешек. Конечно, остаться незамеченной не удалось, и я увидела, как сперва один гость, а за ним следующий бросали любопытные взгляды в мою сторону, а потом склонялись к соседу и начинали перешептываться. Ну и пускай. Они уже заняли свои места, так что временно мне не грозит оказаться втянутой в неприятную беседу.

Сердце болезненно сжалось всего один раз, когда к первой скамье подошли мои родители. Их соседи в отличие от прочих не склонялись к чете Лавальеро и не кивали в мою сторону, а старательно делали вид, что меня тут вовсе нет. Наконец прибыл сам король с семьей, и, когда их величества заняли установленные на полукруглом постаменте кресла, был дан знак начать церемонию.

Ветер стал сильнее, принося ощущение соленых брызг на лице, море под ногами заволновалось, однако скамьи стояли прочно и даже не покачивались. В начале широкого прохода появилась небольшая лодка. Из шума ветра и волн складывалась особенная красивая мелодия, а морской бриз наполнял легкий бирюзовый парус и тянул лодку со стоящей в ней девушкой к алтарю.

Важный префект, готовый начать бракосочетание, с улыбкой рассматривал невесту в платье, будто сотканном из морской пены, настолько невесомыми были белоснежные кружева с едва заметными зелеными переливами. На голове среди скрепленных на затылке черных кудрей горели изумруды фамильной диадемы Остеусов. Глаза Геллы светились от счастья едва ли не ярче самих изумрудов, и она казалась в этот миг ослепительно красивой.

Жених спокойно взирал на приближение своей очаровательной невесты с таким видом, с каким мог бы стоять в Совете, слушая новый законодательный проект. Только один раз его глаза оторвались от медленно приближающейся лодки и обвели лица присутствующих, словно подмечая, все ли из приглашенных оценили оказанную им честь и явились на праздник. Чуть дольше положенного этот холодный взгляд задержался на мне, но ни один мускул не дрогнул в ответ, я даже глаз не опустила, а Эрин слегка искривил уголки губ в намеке на одобрительную усмешку.

Сама церемония для меня прошла подобно сценкам из представлений уличных актеров, рассказывающих на потеху толпе какую-нибудь старинную легенду. Завораживающе интересно, но слишком сказочно и не по-настоящему. Чересчур далекими кажутся события давно минувших дней и их участники. На моих глазах рассыпались звенья серебряной цепи, которые блеснули гаснущим сиянием, а минуту спустя погрузились в морскую пучину. Эрин с женой повернулись к гостям, чтобы поклониться и принять поздравления, а высокие волны вздымались и бурлили за их спиной, поддерживая ликование присутствующих громким рокотом.

Молодая пара прошла по проходу в распахнутые двери зала, а за ними следом потянулись остальные гости. Наступило время застолья, приветственных речей и поднесения подарков, ну а затем начался великолепный бал, в разгар которого супруги должны были удалиться в специально отведенные и роскошно украшенные покои новобрачных.

Очень хотелось уйти прямо сейчас, но, как сказала Памела, Эрин настаивал на моем присутствии до конца праздника, и я собиралась с честью выдержать это испытание.

— Ты не разговаривала с родителями? — Тихий голос раздался возле самого уха, и я невольно вздрогнула, отвлекаясь от созерцания разноцветных звезд. Они мерцали среди цветов и деревьев иллюзорного сада, занявшего место бывшей лужайки. Парочки выходили сюда, сбегая от царившей в зале суеты, и терялись среди пышно разросшихся кустов. — Они собираются уезжать.

Эрин подошел еще ближе, и я ощутила, как он ласково коснулся моих рук. Покачав головой, повела плечами, пытаясь избежать его прикосновений. Он только переместил руки на талию, увлекая меня в сторону за свисающую с высокого дерева завесу из плетущихся лиан. Вокруг нас тут же закружили хоровод мерцающие огоньки, но Эрин отогнал их взмахом ладони.

— Как ты спокойна сегодня. Меня всегда восхищало твое самообладание, Виолетта.

— Тебе не пора возвращаться к невесте?

— Она сейчас танцует с другими кавалерами. Все стремятся воспользоваться правом танца с новобрачной, полагаю, она будет занята ближайшие сорок минут.

— Тебя не смущает, что ты игнорируешь желание дам пройтись в танце с новобрачным?

— Не смущает. Я захотел побыть с тобой. Сегодня мог быть наш день, Виолетта. Если бы не приказ короля, я не женился бы столь поспешно и мог еще переменить решение, сделав именно тебя своей женой.

Я только пожала плечами в ответ, намекая на то, что в этом вопросе мое желание могло не совпасть с его, а Эльмарин крепко прижал меня к себе и склонился низко-низко.

— В прошлый раз я был слишком груб с тобой. — Его губы приблизились к моим, но я отвернулась, позволив им скользнуть по щеке. Мужчина в тот же миг повернул мое лицо за подбородок и поцеловал нежно и бережно. Но его ласки не пробудили во мне никакого отклика, я что есть силы уперлась ладонями в широкую грудь, отталкивая Эльмарина от себя.

— Тебе не стыдно целовать меня на собственной свадьбе с другой женщиной?

— В последнее время, Виолетта, я только о тебе и думаю. Ты согласишься отправиться со мной в поездку? Мы придумаем превосходную маскировку. Этот медовый месяц будет у нас с тобой, я буду исполнять любую твою прихоть, любой каприз.

— Нет! И отпусти меня, наконец! — Я вновь стала вырываться, пока Эрин не отступил на шаг, раскрывая свои слишком крепкие объятия. — Я никуда не поеду и видеться с тобой не желаю без крайней на то необходимости. А еще я искренне сочувствую Гелле, ей не повезло с мужем.

— Подумай, от чего отказываешься, Виолетта. — Голос бывшего жениха растерял мягкие интонации.

— И думать не о чем, я не переменю своего решения.

— Смотри не пожалей. — С этими словами Эрин отвернулся и быстрым шагом направился к дому.

 

Глава 18

ДРУГОЙ ПУТЬ

— Амир вернулся! — Счастливая Элинна ворвалась в комнату, а я подскочила в кровати, и сердце стремительно забилось в груди. Еще минуту назад я чувствовала невыносимую усталость после вчерашнего торжества и не могла открыть глаз, зато сейчас сон мгновенно слетел, а грудь сдавило от чувства радостного ожидания.

— Когда?

— Вчера поздно вечером. Я только что узнала от Эди.

Мне нестерпимо захотелось побежать в дом ректора, убедиться, что Амир и правда вернулся.

— Наверное, пока не стоит беспокоить его, — сказала я Элинне, изо всех сил сдерживая неуместный порыв.

— Я тоже так думаю, ему сначала нужно отдохнуть.

Опустив глаза, я провела рукой по покрывалу, прикладывая неимоверные усилия, чтобы обуздать волнение вперемешку с лихорадочным возбуждением.

— Девочки! — Дверь вновь распахнулась, и ворвалась Бэла. Мы втроем удивленно взглянули на нашу всегда сдержанную целительницу. — Он ранен, девочки.

— Кто ранен?

— Амир ранен, и довольно серьезно, в левую руку. Мне сообщила об этом Диана, она побежала сейчас к нему домой, он сам вызвал ее по кристаллу.

— О духи! — Я прижала руку к груди, в которой холодный страх пришел на смену волнению. — Что произошло?

— Магический поединок! Диана схватила все лекарства, которые помогают заживлять раны от магических заклинаний. Он… он с Зором бился.

— С Зором? Как так с Зором?

— Да. Еще рано утром я проснулась от странного жуткого чувства, даже вздохнуть не могла. И я ощутила его боль. Он тоже пострадал.

— Как он мог биться с Зором, почему? — Элинна подлетела к Бэле и потрясла ту за плечи. — И о каком магическом поединке речь? Ты разве не знаешь, что означает поединок? Их же обоих бросят в темницу!

— Я знаю, в чем дело, — посмотрела на лица бледных подруг, ловя их недоуменные взгляды. — Это я виновата. Снова подставила ректора. Я проболталась Эрину о личине, раскрыла истинное лицо Амира, а интриган не преминул воспользоваться своим знанием! Не понимаю, зачем ему это, но в духе Эльмарина вот так стравливать людей, оставаясь при этом в стороне. Не раз наблюдала за его уловками, только раньше воспринимала их как тонко просчитанные и очень умные ходы, не сомневалась в справедливости принятых мер.

— Если это так, — вдруг подала голос Мелинда, — тогда за ректором вскоре явятся служители правопорядка.

— И Эрин с ними, — выдохнула я. — Он придет, непременно придет, ведь он еще не уехал. Бэла, как быстро затягиваются раны, полученные от магических атак?

— Потребуется время, скорее всего, до вечера.

— Нужно срочно что-то делать! — Я подлетела к шкафу, сорвала с вешалки халат и, надев на ноги домашние туфли, помчалась к выходу. Оттолкнув целительницу, распахнула дверь и понеслась вниз по ступенькам.

— Стой, сумасшедшая, я с тобой! — раздался вослед крик Элинны.

Сзади послышался топот и тяжелое дыхание старосты. Вдвоем мы выскочили через черный ход и пробежали по саду к дому ректора. Я что есть мочи забарабанила в дверь, а когда она отворилась, обогнула изумленного старичка-дворецкого и, перепрыгивая через ступеньку, помчалась в комнату Амира.

Когда мы ворвались внутрь, испуганная Диана едва не пролила пузырек с лекарством. Амир лежал на кровати, прикрытый покрывалом до самой груди. Глаза его были закрыты. Кажется, ректор крепко спал. Я в ужасе оглядела страшную рану, рассекавшую его левую руку от запястья до самого локтя.

— О духи. — Меня замутило, а судя по сдавленному стону Элинны, ей тоже стало плохо.

— Диана, как он?

— Что вы врываетесь? — Целительница строго прикрикнула. — Не видите, идет процесс заживления? А ну марш из комнаты! Еще разбудите его своими криками, и тогда мне сложнее будет погрузить его обратно в сон, чтобы он не чувствовал боли.

— Диана, у нас времени нет. Ты уже нанесла часть заживляющих лекарств?

Целительница удивленно кивнула.

— Только я не…

— Замотай ему руку, — не дала я закончить, — быстро забирай все препараты и убегай отсюда. Никто не должен догадаться, что Амира лечили. Скоро сюда явятся служители, чтобы его арестовать.

Диана мгновенно вскочила и стала лихорадочно рыться в сумке в поисках бинта.

— А мне что делать? — Элинна похлопала меня по плечу, привлекая внимание.

— Достань из шкафа его одежду и разбросай по комнате в беспорядке. Вроде бы он только что вернулся.

— Летка, а ты не будешь одеваться? — Я обернулась и только тогда увидела в руках старосты свое зеленое платье.

— Нет. — Я медленно покачала головой, озаренная другой идеей. — Брось платье на пол, возле кровати.

— Ты что задумала? — спросила Элинна, выгребая из шкафа одежду ректора. Диана ничего не говорила, сосредоточившись на накладывании повязки на пострадавшую руку.

— Готово. — Целительница выпрямилась, а староста развела руками, демонстрируя организованный ею беспорядок.

— Отлично. — Я собиралась снять халат и остаться в ночной сорочке. — Заберешь халат с собой, и уходите поскорее, чтобы не столкнуться в дверях с нежеланными посетителями.

— Ты не пойдешь с нами? — Подруга пораженно взглянула на меня, а Диана открыла рот, но я предупреждающе махнула рукой, призывая их к молчанию.

— Убедить служителей, а тем более Эрина в том, что Амир только вернулся, будет очень и очень сложно. Они могут начать поиск свидетелей. А вот если скажу, что половину ночи и все утро провела с ним, то это станет самым верным доказательством. Эрин лучше всех понимает, что подобными вещами я шутить не стану. Ведь для меня репутация — это…

Я прервалась, не в силах продолжить.

— Нет, Летка… — Подруга ухватила меня за руки, когда я уже собралась развязать тонкий пояс.

— Я виновата, мне нести наказание. Но если вы готовы принять тот факт, что Амира бросят в темницу…

Обе опустили голову, обуреваемые в этот момент самыми противоречивыми чувствами.

— У него много врагов, — Диана запнулась, будто раздумывала, продолжать ей или нет, — так просто его из темницы не выпустят. Был бы только повод.

— Тогда вопрос решен, — я скинула халат прямо на руки Элинне, — а теперь возвращайтесь в академию и предупредите Эди обо всем. Скорей!

Повинуясь моему окрику, они отступили, а потом торопливо выбежали за дверь, плотно прикрыв ее и отрезав все пути к отступлению. Впрочем, я бы не отступила. Слишком часто Амир помогал мне, чтобы сейчас я бросила его в беде.

Я быстро забралась в постель и натянула покрывало так, чтобы оно полностью закрывало левую руку Амира. Сама завела его правую ладонь себе за голову, прижалась щекой к обнаженной груди, чувствуя тепло его кожи, ощущая слабые покалывания в местах прикосновений. Сейчас мне было не до ощущений от нашей странной близости, гораздо больше волновала мысль, что произойдет дальше? Смогу ли провести Эрина? Размышлять о последующем развитии событий я не стала, попросту прогнав тяжелые мысли. Замерла в ожидании, не смея даже шелохнуться.

Через плотно закрытое окно до меня донеслись громкие голоса, спустя несколько минут в коридоре послышались тяжелые шаги. Я вздрогнула от оглушительного стука в дверь и крепче прижалась к спящему ректору.

— Открывайте!

Постаравшись, чтобы голос не дрожал, я громко крикнула:

— Как вы смеете? Убирайтесь прочь! — почувствовала, как пошевелился Амир, а в следующий миг дверь распахнулась, стукнув о стену, и в комнату ворвалось пятеро служителей и мой бывший жених.

Я вскрикнула, разыгрывая невероятное смущение и испуг, и натянула покрывало до самых глаз.

— Виолетта! — Шок на лице Эрина не описать было никакими словами. Его громкий крик разбудил Амира, который снова пошевелился и открыл глаза. Я вцепилась в его правую руку, сжимая что есть силы, и перевела на него умоляющий взгляд:

— Амир, какой ужас! Прямо с утра в спальню врываются совершенно посторонние люди.

Ответом мне была тишина. Я одна хорошо понимала, что происходит, а остальных охватило полнейшее недоумение, умело скрываемое главными участниками разыгравшейся драмы и столь полно отразившееся на лицах служителей.

Эрин первым пришел в себя, и в его голосе звучало едва сдерживаемое бешенство:

— Значит, быть шлюхой ректора плебеев намного лучше, чем любовницей советника короля?

У меня дыхание перехватило от этой оскорбительной фразы да еще в присутствии абсолютно незнакомых людей. Он даже не стал делать тайны из своего унизительного предложения.

— Я бы не торопился с выводами на вашем месте, Остеус, — раздался спокойный голос Амира, пальцы которого я сжала с такой силой, что грозилась сломать.

— А на вашем месте я бы молчал, Сенсарро. Нам поступил анонимный донос об участии ректора виерской академии в магическом поединке.

Пока Амир раздумывал над ответом, я совладала с эмоциями. Нужно было сделать то, ради чего я затеяла все представление.

— Я провела с Амиральдом эту ночь после его возвращения и все утро, а потому могу свидетельствовать, что он в это время оставался дома.

Эрин, прищурившись, изучал меня ледяным взглядом, способным заморозить любого, но я только выше подняла голову, глядя открыто, не смея выдать своей лжи ни малейшим жестом. Он едва заметно сжал пальцы на рукояти фамильной шпаги, а на лице мелькнула тень сомнения.

Кажется, будущий советник прибыл сюда при параде, чтобы наблюдать заключение ректора Сенсарро под стражу, а теперь сомневался, что поединок действительно имел место. Значит, у него нет свидетелей схватки, нет реальных улик, и выводы об успешном воплощении плана Эльмарин сделал, исходя из собственных расчетов. Ректоров стравил и донос написал, но сам за дракой не наблюдал. Это просто замечательно! Полагаю, Зор с Амиром позаботились о сохранении своей маленькой тайны. Теперь главное и дальше разыгрывать возмущение, чтобы Эрин не додумался попросить ректора встать с постели.

— Вот как… — меж тем заговорил уязвленный поклонник, — значит, с работы и сразу в койку к любовнику?

— Еще одно слово, Эльмарин Остеус, — в голосе Амира послышалась угроза, — и фактического вступления в должность может не произойти. Вы нанесли оскорбление Виолетте и если полагаете, что я оставлю это без внимания, то ошибаетесь. Думаю, жалоба от ректора виерской академии на имя короля здорово пошатнет доверие к чересчур ретивому и вспыльчивому без пяти минут советнику, который оскорбил мою законную супругу.

У меня во второй раз пропала способность дышать, а Эрин на миг утратил невозмутимость.

— Законную супругу?

— Мы поженились с Виолеттой чуть больше месяца назад до моего отъезда.

— Это ложь!

— Это правда. Я ухаживал за ней с тех самых пор, как похитил из Академии аристократии, повинуясь силе нахлынувших чувств. На мое счастье, спустя столько времени Виолетта наконец ответила взаимностью и приняла предложение стать моей женой. Если вы намерены распускать о ней грязные слухи, то на вашем месте я бы сперва убедился в их обоснованности. Любой учащийся этой академии и ее работники подтвердят безупречное поведение Виолетты в стенах учебного заведения и ее строгую приверженность моральным устоям. О ней вы не соберете дурных сплетен, как бы ни старались. Впрочем, вы и сами прекрасно знаете характер бывшей невесты, не так ли?

Эльмарин выглядел ошарашенным. Казалось, что он не может найти подходящих слов для ответа. Я и сама не знала, что сказать.

— Вот как… — наконец произнес будущий королевский советник, — это утверждение всегда можно проверить, нужно лишь обратиться к префекту и заглянуть в брачную книгу.

— Полагаете, что мы заключили тайный брак и имели глупость сочетаться им в столице?

— Так вы сделали это в другом месте?

— Конечно. Ведь это и так ясно. В любом другом случае родители Виолетты могли бы оспорить его законность. Теперь же, по прошествии месяца, никто не сможет разлучить меня с женой.

— Но Виолетте еще нет двадцати! Как вы могли пожениться без разрешения ее родителей? — Глаза Эльмарина вновь загорелись.

— У Виолетты есть попечитель, и соответствующие документы хранятся в нашей префектуре, можете проверить. Опекун выразил согласие на наш брак, и он заключен по всем правилам.

— Ты нарочно держала это в тайне? — Бывший жених готов был испепелить меня взглядом. Можно было поспорить, он полагал, будто я специально выставила его полным дураком. Кажется, Эльмарин сдерживался из последних сил. Не сказав больше ни слова, он просто развернулся и вышел из комнаты, а следом за ним и служители.

Я притихла и не пошевелилась даже тогда, когда Амир забрал у меня свою ладонь. Потом он поднялся с кровати, и я видела, как лицо его исказила судорога боли.

— Тебе нужно лежать, — привстала на локте, встревоженно глядя на него, и тогда он обернулся. Я испуганно вжалась обратно в подушку.

— Почему ты выбрала этот способ, Виолетта?

— Я не могла придумать ничего другого.

— Ты понимаешь, что если выяснится вся правда, то Остеус не даст тебе спокойной жизни? Он смешает тебя с грязью, сделает твою жизнь настолько невыносимой, что сама будешь мечтать о смерти. Да к прокаженным в былые времена лучше относились, чем будут относиться к тебе, если станет известно, что ты спишь со мной! Даже виеры не примут этого, Виолетта, и будут считать тебя падшей женщиной, способной вступить в связь с ректором ради каких-то собственных целей. Вспомни, что произошло с Селеной. — Эти слова он произнес совсем тихо. — С тобой будет намного хуже.

Я не нашлась что ответить. Просто опустила голову, сдерживая готовые пролиться слезы.

— Одевайся, мы едем в Ратинор. Префект этого города — мой друг. Он поженит нас, и все будет по закону, а пользуясь его властью, мы немного подправим дату.

— Нет. Я не могу пойти на это. Я не желала, чтобы все так обернулось для тебя. Хотела только помочь, спасти от заключения.

— Ты и спасла, Виолетта.

— Ты защитил себя намного лучше, я не успела продумать деталей, а ты сориентировался на ходу. Твои слова настолько выбили Эрина из колеи, что он и думать забыл, зачем сюда приезжал.

— Как бы там ни было, Виолетта, я не могу бросить дочь друга на растерзание этим великосветским шакалам. У нас в запасе несколько часов, прежде чем Остеус разыщет, где же именно был заключен наш брак. С такими связями ему доставят записи из всех брачных книг ближайших городов очень скоро.

— До Ратинора ехать минуть тридцать верхом, и то, если подгонять лошадь, а у тебя рана…

— Значит, выпью что-нибудь, блокирующее боль. Хватит разговоров, нужно спешить.

И снова это странное чувство растерянности, и я опять не в силах ничего исправить. Всего одно решение, и вот уже моя жизнь вновь перевернулась с ног на голову, и я стою рядом с высоким темноволосым мужчиной, которого знаю уже давно, но вижу, будто в первый раз. Префект легким касанием кисточки выводит клятвенные символы, и они вспыхивают красным. Амир берет мою ладонь, и наши запястья переплетает серебряная цепочка. Я чувствую жар и покалывание, а потом звенья разлетаются, касаются пола и обращаются серебряной пылью. И все, церемония закончена, и я теперь его законная жена.

Префект отступает, ожидая, когда Амир поцелует меня, но муж решает, что без этой части вполне можно обойтись. Полагаю, что и весь ритуал дался ему с большим трудом. Не могу судить о его чувствах в этот момент, только о физическом состоянии. Лицо эмоций не выражало, Амир был очень бледен, тяжело дышал, а повязка на его руке пропиталась кровью.

— Амиральд, — префект положил руку на широкое плечо друга, — я позову целителя.

— Мне ни к чему лишние свидетели, Питт. Пора отправляться в обратный путь, Диана поможет. Спасибо тебе.

Я встревоженно следила за непривычно резкими движениями ректора, когда он стремительно зашагал к выходу.

— Вы берегите мужа, миссис Сенсарро.

— Что? — Я даже не сразу поняла, что Питт обратился ко мне.

— Ему нужен хороший уход. Магические раны — опасная вещь, если их вовремя не излечить.

— Да-да, конечно. Я позабочусь о нем, еще раз спасибо.

Обратный путь занял у нас больше времени, ехали мы теперь гораздо медленнее, и я то и дело поглядывала на молчаливого Амира, державшего повод одной рукой, левая безвольно висела вдоль тела.

— Давай немного отдохнем, — предложила, кивая на раскидистое дерево с краю от дороги. Думала, он откажется, но Амир кивнул и, остановив коня, спешился.

Мы устроились в тени, прислонившись спинами к стволу, и я достала небольшую бутыль с водой, которую предусмотрительно захватила с собой.

— Выпей.

Даже не споря, Амир взял бутыль и осушил наполовину. Можно было не спрашивать о том, как он себя чувствует сейчас, это было очевидно.

— Зря ты согласился на поединок с Зором. Это было непредусмотрительно с твоей стороны.

Я услышала, как он негромко хмыкнул. С трудом Амир приоткрыл глаза и повернул ко мне голову.

— Непредусмотрительно? Это было глупо.

— Зачем тогда? Я понимаю, что отказ — это ниже достоинства любого аристократа, но ты ведь всегда поступал так… — замялась, подбирая слово, — разумно.

— Зор опытный и сильный маг. Он старше меня, и знаешь, он мастер подобных штучек… Есть чему поучиться.

Амир глубоко вздохнул, перевел дух и продолжил:

— Я вернулся поздно, увидел на столе корреспонденцию — целую кучу писем, а это лежало сверху. Сразу заметил подпись и проверил послание, но оно не несло никакой опасности, обычное письмо, точнее, вызов на магический поединок. Анделино — один из лучших в этом деле, наверное, надеялся прикончить меня на месте. Когда я дочитал последнюю строчку, на запястье сразу загорелась метка.

— Две скрещенные шпаги?

— Да. Если бы я не явился на поединок, они бы горели только ярче с каждым мгновением. Даже под одеждой эту метку не скрыть, она прожигает ткань. Так что, как видишь, вариантов было немного. Кстати, надо запомнить этот трюк, пригодится.

Он договорил и прислонился затылком к дереву, а я заметила, как на его висках проступила испарина. Приподнявшись на коленях, приложила ладонь к его лбу и ощутила, как он пылает.

— Амир, — я обхватила его лицо ладонями, заставляя снова открыть глаза, — нельзя отдыхать, у тебя жар, ты весь горишь. Немедленно едем обратно. Ты сможешь держаться в седле?

Он медленно кивнул, оперся ладонью о землю, чтобы встать, но использовал по ошибке левую руку и с глухим стоном почти повалился на траву. Я успела обхватить его руками поперек туловища, удержав из последних сил.

— Вставай же давай, я помогу.

Ох, какой он большой и тяжелый! Мы поднялись с огромным трудом и только потому, что Амир уцепился здоровой рукой за дерево.

— Дай воды. — Он облокотился о ствол и протянул руку. Я вложила в нее бутылку, а ректор опрокинул ее прямо себе на голову, встряхнул мокрыми волосами и, кажется, более-менее пришел в себя. По крайней мере, он самостоятельно сел на лошадь, хотя я и хотела помочь.

До дома мы доехали после обеда. Передав хозяина в заботливые руки слуги и убедившись, что он помог Амиру добраться до постели и повторно вызвал Диану, я смогла со спокойной душой вернуться в свою комнату. Подруги ждали меня, и я порадовалась, что сегодня выходной, иначе снова пришлось бы объяснять, почему пропустила занятия, или, еще хуже, заниматься отработками.

— Виолетта… — Все трое сидели возле стола и во все глаза смотрели на меня.

— Ой, — Мелинда подскочила, — у тебя тут кровь?

— Это не моя. — Я устало присела к столу, а Бэла подлила мне чаю.

— Ну что там, что у вас случилось? Рассказывай!

— Я замуж вышла, — выпалила на одном дыхании, глядя, как вытягиваются лица подруг.

— За кого? — Кажется, они не на шутку растерялись.

— За Амира.

Наступившая тишина и открытые в изумлении рты девушек вызвали у меня приступ истерического смеха. Я смеялась так долго, что на глазах выступили слезы, а девчонки пришли в себя и пытались меня успокоить, хлопали по плечам и настойчиво подсовывали чай. Стоило мне взять себя в руки, как они тотчас же пристали с расспросами. Короткая, но полная событий история сильно впечатлила подруг, но обсудить мы ничего не успели: в дверь снова постучали.

И опять в душе встрепенулась тревога: утреннее происшествие, нежеланные посетители и все, что последовало за их визитом, надолго выбили из колеи. За дверью оказался Эди. Он вошел в комнату и, ни слова не говоря, присел к столу.

— Чаю, преподаватель Эдвар? — Быстрее всех сообразила угостить опекуна Мелинда.

— Да. Хотя мне бы сейчас чего покрепче. Летка, — он выдержал паузу, смерил меня тяжелым взглядом, — обещала ведь, что не пойдешь замуж.

— Я и не собиралась, — со вздохом ответила хмурому мужчине.

— Я в курсе, но для меня это значения не имеет. Уже вижу, какая тьма проблем свалится на мою голову, а еще с нетерпением жду объяснений с твоими родителями. Не думаю, что это событие они оставят без внимания.

— Эди…

— Ну-ну, знаю, хотела спасти.

— Да.

— Ну и что сидишь?

— Что?

— Вещи собирай, переезжаешь в дом мужа. Скоро уже все узнают, так что будешь жить в особняке ректора, ты как-никак законная супруга.

Вот об этом я не успела подумать. О духи! У меня ведь сегодня первая брачная ночь!

Непривычное волнение охватило меня, тело вдруг стало каким-то чужим, тяжестью налились руки и ноги, мысли спутались.

— Никуда она сейчас не пойдет, — заявила вдруг Мелинда.

Эди удивленно посмотрел на осмелевшую девушку.

— Она в растерянности, разве не видите? Ей нужно прийти в себя, а вечером мы поможем перенести ее вещи в дом ректора.

— Что же… — Опекун замолчал, осматривая всю дружную компанию, нахохлившуюся вокруг меня, подобно встревоженным наседкам. — Отдыхай тогда, до вечера.

Он поднялся, подошел к двери и обернулся:

— Если что, то это не я так решил, это Амир велел тебя переселить, — Эди вышел, а девушки облегченно выдохнули.

— Ну, Летка, признавайся теперь, когда влюбиться успела? — Староста пытливо всматривалась в мое лицо, а я ответила недоуменным взглядом.

— С чего ты решила? Ведь я не собиралась выходить за него замуж.

— Девочки! — театрально воскликнула Элинна. — Мы с вами похожи на полных идиоток? — Подруги покачали головой, а мне снова сделалось не по себе.

— Вот так, Летка, не похожи. И если ты раньше успешно свои чувства скрывала, то после твоего побега из комнаты почти в одной ночной рубашке мы сделали соответствующие выводы. Ну так как? Давно любишь?

— Не знаю, — опустила голову, постучала пальцами по фарфоровой чашке, — я пропустила этот момент. Знаю только, что в последнее время скучала ужасно и смотреть на него не могу спокойно.

— Да-а-а, — протянула Мелинда. — Ну что, Летта, теперь ты замужем, так что в своем праве.

— Не все так просто, — вмешалась Бэла, — я ведь права, Виолетта?

— Да. — Я выдохнула, обхватила горячую чашку и в несколько глотков осушила ее. Хотела налить еще, но рука упала на полпути, так и не дотянувшись до чайника. Я опустила голову, сжав виски ладонями, не было больше сил притворяться: — Он меня не любит, девочки, — и заплакала, впервые открыто, не стесняясь свидетелей, не боясь насмешек или непонимания. Хотелось разделить эту боль, эту тяжесть еще с кем-то.

Входную дверь отворил старичок-дворецкий, оглядевший меня с таким видом, будто впервые видел.

— Вечер добрый, хозяюшка. Входите, комната ваша готова уже.

Что-то мне не по себе стало от его «хозяюшка». «Барышня» звучало гораздо лучше.

Оглянулась на подруг с сумками, а старичок отворил дверь пошире.

— Вы тут сумки бросайте, я их подниму.

— Летка, ну мы обратно, в общежитие.

— Уже? Может, зайдете?

— Не трусь, — шепнула мне на ухо Элинна и похлопала по плечу.

Девчонки ободряюще улыбнулись, оставили вещи на полу и убежали обратно в академию.

— Комната ваша на втором этаже, напротив спальни хозяина.

— Спасибо, я найду.

Поднялась на второй этаж, отыскала нужную дверь, остановилась и обернулась к спальне Амира. Зайти к нему или не стоит? Еще утром я бы не сомневалась, а сейчас меня охватила непривычная робость. С другой стороны, наверное, нужно поговорить. Я постучала и повернула ручку, услышав его приглашение.

Амир сидел в кресле возле раскрытого окна, что-то читал. На меня вдруг напало такое волнение, что не могла начать разговор.

— Добрый вечер, Летта. Твой вещи уже перевезли?

— Да… Как твоя рука?

Амир показал длинный красный шрам.

— Рана затянулась. Диана прекрасный целитель.

— И не болит больше?

Он покачал головой. А я мялась у двери в растерянности, не зная, о чем еще его спросить.

— Присаживайся. — Он встал, указывая мне на свое кресло, а сам облокотился на подоконник.

Приняв приглашение, устроилась поудобнее, не решаясь отчего-то смотреть ему в глаза.

— Получил письмо от твоих родителей.

— Правда? Что там? — Я даже привстала, устремив взгляд на бумаги в его руках.

— Если опустить ту часть, которая перечисляет все мои недостатки и призывает на мою голову всевозможные кары за женитьбу на тебе, то в целом здесь выдвинуто интересное предложение.

— Что за предложение?

— Твои родители требуют организовать соответствующее празднество. И хотя наш брак уже узаконен, но по традиции я обязан дать бал в честь моей жены.

«Моей жены…» Эти слова звучали так… непривычно и одновременно волнующе.

— Я не планировал ничего подобного, к тому же сейчас очень много вопросов в связи с приездом гостей в академию. Однако мои новые родственники уже решили эту проблему. Они организуют вечер для самых близких друзей. Полагаю, что благодаря моей репутации в среде аристократов гостей будет не так много. Вечер запланирован на конец следующей недели, у тебя еще будет время подготовиться. Что касается денежного содержания, то ты имеешь доступ к моему личному счету и можешь брать те суммы, которые тебе понадобятся.

— Спасибо. — Я воспользовалась тем, что Амир замолчал, чтобы подняться и подойти поближе. Протянула руку, а ректор молча убрал письмо за спину.

Удивленно посмотрела на него, натолкнувшись на спокойный взгляд.

— Мне нельзя прочитать?

— Не стоит, расстроишься.

— Хорошо, — опустила руку и прислонилась к подоконнику, посмотрев в освещенный фонариками сад. — Амир, я…

Замолчала, подбирая слова. Как же заговорить о наших отношениях?

— Амир, так странно все получилось. Я теперь в растерянности, не знаю, как относиться к этому браку. Хотела понять, насколько это все… — опять замолчала, не зная, как продолжить.

— Насколько это серьезно?

— Да.

— Имеешь в виду, не планирую ли я развестись с тобой по прошествии некоторого времени?

Я кивнула, хотя предполагала узнать немного иное.

— Развод стал бы слишком большой ошибкой, Виолетта, по крайней мере, в ближайший год. Но, может, у тебя на этот счет имеются другие соображения?

— Нет. Я только не знаю, как вести себя с тобой.

— Веди как обычно. Я не собираюсь заявлять о правах супруга только потому, что мы состоим в официальном браке.

Он будто прочитал мои мысли, и от этого на щеках проступила краска смущения. Хотя примерно это я и ожидала услышать, однако все равно стало тоскливо. А еще очень захотелось узнать о его чувствах к Элизабет. Забыл он ее или любит до сих пор?

— Виолетта, — он коснулся моего плеча, и я вздрогнула, а он тут же убрал руку, — не стоит так переживать. Давай примем это как данность, а позже определимся, что делать дальше. Возвращайся в свою комнату, если что-то понадобится, то скажи мне. Завтра постараюсь найти для тебя помощницу.

— Хорошо, спасибо тебе. Извини за… за все.

— Не извиняйся.

— Тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи, Летта.

Я отвернулась, направилась к двери, чувствуя спиной его взгляд и понимая, что первой брачной ночи мне можно не опасаться.

 

Глава 19

БРАК

Я зашла в свою новую комнату — светлую, с широкой кроватью, круглым столиком возле одного из окон, удобным креслом, большим зеркалом и комодом. У меня даже оказался полукруглый балкон, как раньше у Амира. Я вышла на него, посмотрела на сад, залитый лунным светом, а на душе стало очень грустно.

Не желая терзать себя еще больше романтическим видом, я вернулась в комнату. С левой стороны была еще одна дверь, и она вела в ванную. Шкафов и гардеробных я не увидела, но позже при более внимательном осмотре обнаружила панель в стене, открыв которую нашла широкое пустое пространство с полками и вешалками.

Я решила, что разбирать вещи начну завтра. Сегодня слишком устала. К тому же Амир обещал найти мне помощницу, а она будет очень кстати. Как, интересно, у него дома ведется хозяйство, мне нужно будет самой все контролировать или лучше не вмешиваться? Раздевшись, я приняла теплую ванну и легла в постель. Этот день оказался полон сюрпризов, надеюсь, что завтра смогу вернуться к нормальному ритму жизни.

Мне не привыкать быть в центре внимания, но, когда каждый оборачивается тебе вослед, а потом бурно обсуждает что-то с друзьями, трудно сохранять хладнокровие. Тут даже я почувствовала неловкость. К счастью, большинство учащихся академии восприняли неожиданную новость очень положительно. Как позже объяснила мне Элинна, наша романтичная история любви с ректором впечатлила даже самых скептически настроенных студентов. Им рассказали примерно ту же версию, что и Эрину, а наше весьма сдержанное отношение друг к другу объяснили необходимостью хранить чувства в тайне. Согласно моим личным выводам, половина студенток хотела бы оказаться на моем месте. Они буквально прожигали меня взглядами. Однако были и те, кто искренне поздравлял и желал счастья.

В такой обстановке я с трудом продержалась до обеда, но в столовую не пошла, а сбежала в ректорский кабинет.

— Летта, что случилось? — Амир оторвался от бумаг, поглядев на мое раскрасневшееся лицо.

— Я хотела узнать, нельзя ли обедать дома?

Ректор удивленно приподнял брови, явно ожидая от меня объяснений.

— Меня все либо поздравляют, либо обсуждают, либо откровенно завидуют.

— Тебе не привыкать. — Мужчина только улыбнулся и собирался вернуться к своим бумагам, а мне вдруг жутко захотелось устроить первый семейный скандал.

— Тебе хорошо, тебя они не трогают. — Я скрестила руки на груди, переводя дух, и заметила новую улыбку, промелькнувшую на его губах. — Тебя это все забавляет?

— Поверь мне, все могло сложиться гораздо хуже. Пусть они лучше поздравляют, чем презирают. А что касается обеда, то у меня работает одна женщина, но приходит она редко, поскольку я почти не питаюсь дома. Если хочешь, можешь договориться с ней о новом графике работы. Однако раньше я не замечал, чтобы ты бегала от трудностей. Всегда так стойко переносила любые невзгоды, что же в этот раз пошло не так?

Я промолчала. Сложно было ответить, почему в последнее время так чутко на все реагирую.

— Виолетта, это временное явление, ты ведь понимаешь? — продолжил Амир. — Кстати, у тебя через два дня пересдача экзамена по магической дисциплине, поэтому отвлекись от своих переживаний и подготовься получше, чем в прошлый раз.

Сдержала готовые сорваться с языка оправдания и кивнула. Ну ладно, господин ректор, от вас я поддержки точно не дождусь, следовательно, разберусь со всем сама. Повыше задрав подбородок, гордо развернулась, а уже от самой двери проговорила:

— Я возьму адрес этой женщины и подумаю, какой график работы ей предложить.

Он согласно хмыкнул и вновь занялся своими документами, а мне пришлось возвращаться на занятия.

В этот раз к экзамену я подготовилась не в пример лучше. Памела дала мне целую неделю отдыха, потому не приходилось заниматься подготовкой празднеств. Начальница не забыла похвалить меня за замечательное оформление свадьбы Эрина и даже выплатила приличную премию. На эти деньги я заказала платье для семейного торжества в доме родителей, брать что-то со счета Амира не хотелось. Пусть он и сказал, что могу распоряжаться его средствами свободно, но мне больше нравилось ощущать свою независимость.

Вероятно, не стоило так демонстративно вести себя, но было очень обидно, что муж уделяет мне мало внимания, а точнее, совсем не уделяет. Возникало ощущение, что если бы ему не нужно было спать, то он бы домой вообще не возвращался. Пару раз, лежа без сна в своей постели, я слышала, как открывается дверь его спальни и удаляются шаги по коридору. Тогда возникало почти непреодолимое желание выскользнуть следом и посмотреть, куда он уходит. Мне очень хотелось знать, чем Амир занят, быть частью его жизни, помогать, но он так четко соблюдал дистанцию, что даже мысли не возникало не то что предложить свою помощь, но даже просто спросить о его делах.

Два вечера подряд я провела в своей комнате, готовясь к экзамену. Осознание того, что теперь у меня есть личное пространство, больше не приносило прежней радости. Раньше я и помыслить не могла о том, чтобы делить комнату с кем-то, а потом приспособилась к соседству подруг, и сейчас мне не хватало нашего общения. Конечно, я могла пойти к ним в любое время, но, во-первых, подготовку к магической дисциплине никто не отменял, а во-вторых, девчонки тоже были заняты — они собирали свои вещи и готовились к переезду в новый отстроенный флигель при общежитии. На их этаже уже закончили ремонт душевых, сделали новый обеденный зал и кухню, теперь оставалось переселить студентов и открыть комнаты для гостей академии.

Со вздохом я опять уткнулась в учебник, а в следующий миг вновь замерла, услышав звук шагов по коридору. Амир вернулся. Я взглянула на часы — одиннадцать вечера. Да, занятой у меня муж, приходит домой только поспать. Со злостью захлопнула книгу. Ладони так и зудели от настойчивого желания выбросить ее подальше, отправиться в комнату ректора и… А дальше моя фантазия давала сбой, потому что когда дело касалось Амира, я не знала, как следует поступать. Горько вздохнув, потерла глаза, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы, и пошла в постель.

— Садитесь.

Я присела на стул напротив Зельер, сложила перед собой руки, приняв такой невозмутимый вид, словно даже не заметила ее резкого тона и того, как она цедит слова сквозь зубы.

— Надеюсь, вы подготовились в этот раз?

Я кивнула, не утруждая себя ответом.

— Не думайте, Лавальеро, что ваше замужество повлияет на итоговую оценку. Уж не знаю, что вы такого сделали, чтобы заманить в свои сети ректора Сенсарро, хотя догадаться несложно.

— Правда? — Я приняла высокомерный вид, поглядев на злобную преподшу свысока. — Может, поделитесь догадками?

— Считаю, это абсолютная глупость, будто он вас похитил, чтобы иметь возможность красиво поухаживать и сломить в итоге ваше сопротивление. Скорее всего, это вы обманом перевелись в нашу академию, потому что допекли руководство вашего бывшего учебного заведения, а потом применили всю ловкость и изобретательность, чтобы соблазнить самого видного мужчину и выскочить за него замуж в итоге.

Слова Зельер так и сочились ядом. И возникло у меня подозрение, что я кому-то перешла дорогу.

— Очень интересная версия, но, может быть, мы начнем экзамен, а то муж просил вернуться домой пораньше, — не удержалась я от язвительного ответа, поскольку искренне и до самой глубины души возмутилась ее словами, и причиной были не только несуразные обвинения, но и то, что она посмела рассматривать моего Амира как желанную добычу.

— Хотите начать поскорее? Ну, давайте приступим.

Зельер открыла небольшую книжечку и стала задавать вопросы, начиная от понятий энергетических потоков и заканчивая способами управления внутренней энергией.

— Прошу прощения, преподавательница Зельер, — после одного из последних вопросов я заметила, как она проставила в графе ответа жирный минус, — я ведь ответила правильно.

— Недостаточно развернуто.

— Я рассказала именно то, что вы объясняли на лекции. Более развернуто вам могли бы ответить только ученики старших курсов.

— Может, вы будете еще учить преподавателя, как принимать экзамен? Ваши ответы меня не устраивают, Лавальеро. Я заканчиваю пересдачу. Могу поставить только удовлетворительный балл и перевести вас на второе полугодие с огромной натяжкой.

Я подхватила сумку и поднялась со стула.

— Переводите, и всего хорошего.

Вышла за дверь, громко хлопнув ею напоследок, пошла по коридору в сторону общежития, все ускоряя шаг и сдерживая слезы от нанесенной обиды. Я пролетела поворот, выбежала в холл и помчалась вверх по ступенькам на второй этаж, когда меня окликнул Амир:

— Виолетта! — Он только что вышел из своего кабинета и стоял на балкончике, наблюдая, как я бегу вверх по лестнице.

Я замедлила шаг, отвернулась и быстро смахнула успевшие скатиться на щеки соленые капли.

— Зайди ко мне, — велел ректор, когда я посмотрела в его сторону.

Взглянув вниз на спешащих мимо любопытных студентов, постаралась ответить как можно сдержаннее:

— Я немного занята в данный момент, мне нужно к старосте.

Амир скрестил руки на груди и бросил на меня такой взгляд, что пришлось идти к полукруглой лесенке и нехотя подниматься к ректорскому кабинету. Он пропустил меня вперед, а сам зашел следом и притворил дверь. Я присела на диван, устремив взгляд в окно, а Амир облокотился на стол и спросил:

— Сдала экзамен?

— Да.

— С какой оценкой?

— Удовлетворительно.

Ректор слегка нахмурился:

— Ты ведь готовилась последние дни.

— Конечно, готовилась! — Слова прозвучали излишне резко, и я продолжила уже более сдержанно: — Боюсь, мои ответы оказались недостаточно развернутыми. Можно мне теперь идти?

— Нет.

Я отвернулась к окну, раздраженно постучала туфелькой по полу, пытаясь взять контроль над бушующими эмоциями.

— Вечером я жду в гости одного человека. Это мой старый друг, он приехал издалека и согласился провести в нашей академии курс лекций по магии других королевств.

— Он будет жить у тебя? — Сама не знаю, почему не сказала «у нас» — может, потому, что никаких «нас» не было?

— В академии, но я хотел бы пригласить его на ужин. Ты против?

— А почему я должна быть против? И почему ты меня спрашиваешь? Я думала, мы просто соседи и мое мнение никого не интересует.

— Летта, когда я дал понять, что твое мнение не важно? Ведь я уже говорил: можешь распоряжаться домом по своему усмотрению, у тебя полный доступ к счету, чтобы не испытывать стеснения в средствах и тратить их на необходимые нужды. Ты вольна командовать слугами как полноправная хозяйка дома. Так из чего ты сделала собственные выводы? Почему ведешь себя, словно я смертельно тебя оскорбил? Демонстративно не пользуешься тем, что тебе предложено, тратишь лишь собственные деньги, ни с кухаркой, ни с помощницей не перемолвилась даже словом. И сейчас на прямой вопрос ты избегаешь прямого ответа. Так что происходит на самом деле?

— Ничего не происходит! Я в полном порядке. Лучше и быть не может. И раз ты попросил, то я свяжусь с кухаркой и со служанкой, а вечером будет накрыт стол для твоего гостя, и могу придумать что-то интересное, вроде настольных игр, чтобы скоротать время после ужина.

— Я хотел бы вас познакомить, — сказал Амир тихо.

— Прекрасно. Значит, я принаряжусь к этому случаю и буду вести себя очень мило и в меру остроумно. Что-нибудь еще?

Амир покачал головой, скрестил на груди руки и не сводил с меня пристального взгляда, даже стало чуточку не по себе. Я быстро поднялась, взяла в руки сумку и снова спросила:

— Теперь я могу идти?

Он кивнул, но позы не изменил, будто бы ждал, что я решу остаться и что-то ему объяснить.

— До вечера.

 

Глава 20

НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Я подбежала к дверям новой комнаты, которую теперь занимали подруги, и постучала. Отворила Мелинда, тут же радостно ухватила меня за руку и затянула внутрь.

— Летта, привет!

— Привет, Мел.

Я обняла девушку и огляделась.

— А где остальные?

— Элинна ушла с Дином, а Бэла пока из лазарета не вернулась. Наконец-то ты пришла! Расскажи, как тебе живется замужем? — Мелинда так улыбнулась, будто намекала на что-то.

— У меня замечательный сосед, Мел. Он мне совершенно не мешает.

Я уселась на одну из кроватей, избегая встречаться с подругой взглядом.

— То есть? В каком смысле? Почему сосед?

— Потому что брак фиктивный, и господин ректор ведет себя соответственно.

— А я думала, что после того, как ты нам призналась, ты потом и с ним поговорила.

— О чем поговорила? Рассказать Амиру о своих чувствах, чтобы он ласково потрепал меня по головке и пожалел влюбившуюся в него бедную девочку? Так и вижу это выражение сочувствия на его лице.

— Не обязательно говорить мужчине открытым текстом, дай понять своими поступками.

— Как?

— Ну… Оденься соблазнительно, еще что-нибудь.

— Угу, — я упала на подушку, закинула руки за голову, — он не заметит, даже если я перед ним раздетая буду ходить.

— Ну как так? Он же мужчина, а ты очень симпатичная девушка.

— Спасибо, Мел. Но я сказала тебе истинную правду.

— Послушай, Летта, — Мелинда вдруг разволновалась и села на кровать рядом со мной, — а что, если это все метка виновата?

— В каком смысле?

— Ну, ты говорила, что это вроде как печать твоей принадлежности Тени. Вдруг она других мужчин отпугивает? Что, если ее снять, и тогда все на лад пойдет?

— Снять? — Я привстала на локтях, пораженно глядя на Мелинду. — А ведь и правда, Адриан не говорил, что метку невозможно убрать, а я даже позабыла расспросить подробнее. Мне обязательно нужно снова связаться с Тенью и договориться о встрече. Только как выйти на него? Может, написать Энн или Теду?

— Лучше Амира попроси.

— Амира?

— Да. Ты ведь сама говорила, что он с Тенью знаком. Он ведь, кажется, предводителя очень не любит?

— У меня сложилось такое впечатление в прошлый раз, но подозреваю, они периодически общаются. Ведь Амир — ректор виерской академии.

— Ну так что может быть лучше? Попроси Амира устроить вам встречу, скажи, что дело очень важное, может, он хоть немного поревнует?

— Верно! — Я медленно улыбнулась, ощутив вдруг невероятный прилив энергии. — Извини, Мел, но мне пора домой.

Я настолько воодушевилась идеей Мелинды, что очень быстро связалась с кухаркой и помощницей, раздала всем указания, продумала детали ужина и вечера, даже успела выбрать наряд до возвращения Амира и соорудить себе подходящую к случаю прическу. Когда же услышала, как муж вернулся домой, тотчас поспешила в его комнату.

— Амир, можно обратиться к тебе с просьбой? — решила я перейти сразу к делу.

— Конечно. — Мужчина стоял возле шкафа и, наверное, собирался переодеваться, когда вошла я.

— Помоги мне встретиться с Тенью.

— Что? — Черные брови взлетели вверх в непритворном удивлении.

— У меня к нему очень важное дело, а ты должен знать, как позвать его. Пожалуйста, не подумай ничего плохого, у меня веская причина просить об этом.

— Виолетта, — мужчина пристально смотрел на меня, а в голосе звучала едва заметная тревога, — какая бы ни была причина, с Тенью опасно иметь дело. Лучше соблюдать дистанцию. Если хочешь, напиши письмо, я найду способ его передать.

— Нет, это личное, мне нужно увидеться с ним.

Амир вздохнул, но мне сложно было понять, какие чувства вызвала у него моя просьба.

— Ну, пожалуйста, Амир, помоги. — Я даже сложила ладони в умоляющем жесте, а мужчина скользнул по мне взглядом, сжал челюсти, но кивнул.

— Хорошо, сделаю все возможное.

— Спасибо. — Я улыбнулась и поспешно выбежала за дверь, опасаясь, как бы он вновь не стал меня переубеждать.

Спустилась вниз первая, чтобы еще раз проверить, все ли готово. Стол был накрыт, я лично украсила его небольшими букетиками цветов в круглых вазочках, красивыми магическими свечами в изящных подсвечниках и соорудила маленькие замки из салфеток.

Блюда должны были подать сразу после прихода гостя. Я еще раз поправила бокалы и тарелки, проверила ведерко со льдом, в котором стояла бутылка игристого вина, и услышала стук в дверь. Следом раздалось привычное шарканье, это старый Бен отправился открывать. Я вышла в холл, бросила взгляд на лестницу, по которой как раз спускался Амир, и залюбовалась. Какой же он высокий и статный, как ему идет этот жилет темно-зеленого оттенка, прямо под цвет глаз.

Осознав, что вот-вот начну томно вздыхать по своему привлекательному мужу, я опустила глаза в пол, а Амир приблизился и остановился рядом. Бен отворил дверь, и в дом вошел широкоплечий мужчина в темном плаще и простой одежде обычного горожанина. Муж улыбнулся, протянул руку, и двое друзей обменялись настоящим крепким рукопожатием.

Сразу было заметно, что оба очень рады этой встрече. Но что больше всего поразило меня в нашем госте, так это его явная принадлежность к аристократической верхушке. У него была такая осанка, манеры, речь, что спутать его с простолюдином не представлялось возможным. А еще проскальзывала в его движениях некая властность и привычка отдавать распоряжения. Во мне тотчас же взыграло любопытство. Этот явно необычный человек — простой преподаватель виерской академии? Здесь точно что-то не так. Какие же тайны скрывает наш ректор? Как было бы любопытно узнать хотя бы часть из них.

— Виолетта, это Клэрин Иннестейн, мой давний и очень близкий друг.

— Добрый вечер. Я счастлив познакомиться с очаровательной женой Амира. Примите мои поздравления с недавним бракосочетанием.

Серые глубоко посаженные глаза изучали меня с не меньшим интересом, чем я его. Светло-русые, немного волнистые волосы падали на высокий лоб, орлиный нос с горбинкой придавал его лицу немного хищное, но очень гордое выражение.

Мужчина склонился над моей рукой, и невозможно было не оценить всю изящность его жеста. Любопытство достигло высшей точки, и я едва не пританцовывала на месте от желания узнать, чем же он занимался там, откуда приехал, но расспрашивать было невежливо.

За ужином я ненавязчиво поинтересовалась у Клэрина о цели визита в Амадин. Удивительно, гость отвечал на все мои вопросы, но ни одного конкретного ответа я так и не получила. Узнала, что приехал он по приглашению Амира (это уже было известно), что наш гость заядлый путешественник и любит собирать информацию об истории и культуре других королевств и он много где побывал, а потому с удовольствием прочтет в академии курс лекций о различиях в принципах применения магической силы и ее развития.

Все попытки уточнить, откуда конкретно приехал господин Иннестейн (фамилия показалась мне слишком необычной), заканчивались тем, что это я начинала рассказывать ему очередную историю о традициях аристократических семейств или помогала разобраться в истоках разногласий с виерами. Во время беседы Клэрин не забывал вставлять через раз изящный комплимент про то, какой изысканный ужин он имеет счастье отведать, про очаровательную хозяйку и наше гостеприимство.

К концу вечера о нашем загадочном госте я узнала одно — он мастерски уходит от конкретных ответов на те вопросы, на которые не желает отвечать, и оставила все попытки его разговорить.

При прощании мужчина галантно поцеловал мне руку и сказал, что будет счастлив встретиться вновь. Муж ушел провожать друга, а я позвала служанку Мишель, которая помогла мне убрать со стола. Помощница и кухарка, до сих пор дежурившая на кухне, заслужили мою искреннюю похвалу и небольшие премии, которые я решила списать со счета Амира.

Когда собралась ложиться в постель, муж еще не вернулся. Я долго простояла на балконе, прислушиваясь к ночным шорохам в огромном саду академии, но так и не дождалась звука твердых шагов по ведущей к дому дорожке. Уснула далеко за полночь.

Следующий день начался для меня гораздо позже обычного. В доме Амира я потихоньку возвращалась к прежней привычке вставать очень рано, принимать холодную ванну, а потом кататься на лошади Эди (коня, принадлежащего мужу, просить не хотела). А вот сегодня я проспала и встала так поздно, что даже пропустила завтрак. Но самое неприятное заключалось в том, что я опаздывала на урок, который вел не кто иной, как Амиральд Сенсарро, и поблажек господин ректор не делал никому.

Когда примчалась к кабинету, музыка уже отыграла, а коридоры были пусты. Волнуясь так сильно, будто это было первое в жизни занятие, я постучала в дверь и получила приглашение войти.

— Прошу прощения за опоздание, ректор Сенсарро, — начала с порога.

В аудитории с моим появлением воцарилась неправдоподобная тишина, все студенты навострили уши и с жадным любопытством переводили глаза с меня на моего недовольно нахмурившегося супруга. Я сама ужасно нервничала, понимая, что ставлю Амира в неловкое положение. С одной стороны, он «без памяти влюблен в свою жену», а с другой — опоздавшим всегда назначались отработки.

— Заходи, — как-то на удивление спокойно проговорил гроза академии.

Я настороженно вошла и собралась идти на свое место, но не тут-то было.

— Не торопись, Виолетта. Проходи сюда, на возвышение.

Вот теперь стало понятно, что наказание мне уже придумали.

— В центр, — велел ректор.

Я послушно прошла на указанное место.

— Итак, сегодня у нас на занятии будет проведена проверочная работа. Каждый из вас получит свое задание, а потом продемонстрируете ответ с помощью миссис Сенсарро.

У меня глаза на лоб полезли. Это что? Мне отражать все их боевые заклинания? Одной?

— Продемонстрируешь хорошие знания в формировании антизаклинаний — не назначу отработку, — смилостивился ректор.

Ну, это всем наказаниям наказание! Знает ведь, что его предмет не входит в число моих любимых, а антизаклинания — самая немилая сердцу тема. А я ему еще ужин организовывала, из-за него полночи глаз не могла сомкнуть. Наглый и вредный, прямо точь-в-точь куратор Вальенте.

Я недовольно хмыкнула, а ректор неожиданно громко заявил:

— Если справишься, Виолетта, получишь зачет по данной теме.

Студенты завистливо загалдели, а я вдруг решила, что не настолько он и вредный. И как раз в его духе — придумать и наказание, и поощрение одновременно, да еще так демонстративно назвать меня при всех «миссис Сенсарро». Со вздохом бросила сумку прямо на пол и приготовилась отрабатывать свое опоздание.

Благодаря приезду нового учителя и появлению в расписании предмета под названием «Магия иных королевств» во время обеда в столовой царило необычайное оживление. Студенты и, естественно, студентки постоянно бросали взгляды в сторону обедающих преподавателей, где за одним столом с Эди и Амиром сидел Клэрин. Девчонки все расспрашивали меня о новом знакомом и никак не желали верить на слово, что я не разузнала ничего важного.

— Даже не знаешь, откуда он? — спрашивала Элинна.

— Он за весь вечер так и не ответил.

— И приехал, только чтобы узнать о наших традициях и культуре? — уточняла Мелинда.

Я пожимала плечами и кивала.

— Ну, Летка, замуж за ректора вышла, а толку-то! — Элька с досадой стукнула стаканом по столу. — Никаких от тебя новостей не дождешься.

От праведного гнева старосты меня спас ее замечательный Дин, который присел рядом с девушкой с полным подносом еды и приобнял ту за плечи. Истор с некоторых пор решил поменять место дислокации и теперь обедал в компании Линды и ее подружек. Там ему явно отдавали первенствующее место в отличие от нашего столика, где никто не был против его присутствия, но никак его особо не выделял. Даже в лазарете, куда парень столь часто захаживал в последнее время, Истора не встречали с распростертыми объятиями. Бедняжка Бэла не могла ответить взаимностью на его, наверное, первую в жизни искреннюю и глубокую симпатию.

Лекция Клэрина шла как раз после обеда до начала факультатива. Я ожидала от этого первого занятия какого-нибудь сравнительного анализа, представляла себе некие схемы или графики, а когда вошла в аудиторию, то замерла на мгновение в дверях, заметив очерченный на преподавательском возвышении круг, полыхавший синим огнем. Ни стола, ни стула, ни даже магической доски не было и в помине. Сам преподаватель стоял за кругом и приглашал нас занять свои места.

— Добрый день, студенты. — Мужчина приветствовал нас с таким видом, словно мы пришли не на лекцию, а на светский раут.

— Мое имя Клэрин Иннестейн. По просьбе ректора вашей академии я прочту краткий курс лекций под названием «Магия иных королевств».

В рядах присутствующих тут же поднялось несколько рук.

— Какие-то вопросы? — Клэрин приподнял брови, и это придало некий оттенок высокомерия его аристократическому лицу.

— Простите, преподаватель Иннестейн, вы сказали, что курс лекций будет кратким?

— Да. У нас с вами по две лекции каждый день в послеобеденное время, этого хватит, чтобы прочитать весь материал за две недели.

В аудитории послышались разочарованные вздохи. Кажется, из-за недавней женитьбы Амира кое-кто лишился объекта своих воздыханий и планировал переключиться на новый.

— А сейчас просил бы вас сосредоточиться на занятии, вопросы сможете задать в конце. Смотрите на круг.

Мы все как зачарованные перевели взгляд на взревевший пламенем контур. Я сперва подумала, что это какая-то проекция, потому что от огня не шел жар и даже не было искр, но быстро изменила свое мнение.

— Это магическое пламя — широко распространенный способ передавать различные послания. Насколько мне известно, в Амадине принято таким образом обмениваться письмами, но у пламени есть и иное предназначение. Смотрите внимательно.

Преподаватель взял со стола какой-то предмет, напоминавший но внешнему виду шкатулку, и пронес руку сквозь пламя, расположив шкатулку в центре круга. Хлопок в ладоши, и пламя взревело, взметнулось вверх, полностью скрыв помещенную в него вещицу, а когда огонь утих, шкатулка исчезла.

В аудитории послышались восхищенные возгласы.

— Вот это да!

— Вы видели?

— А где шкатулка теперь?

— Это вам не письма сжигать.

— Тишина! — прозвучал повелительный голос Клэрина. — Я предпочитаю, чтобы во время объяснения материала не раздавалось посторонних звуков, запомните это. А теперь приступим к разговору о том, в чем же различие между двумя магическими пламенными структурами и почему при изменении и укреплении энергетических потоков можно менять переносимые материи…

До конца занятия никто из нас не произнес ни слова. Объяснения господина Иннестейна были настолько интересны, что даже самые легкомысленные студентки оторвали свои взоры от созерцания его гордого профиля и сосредоточили их на огненном круге.

Все последующие дни эти уроки стали одними из самых любимых. Я в который раз порадовалась, что судьба занесла меня в виерскую академию, а еще преисполнилась гордости за Амира. Зор никогда бы не стал ломать устои и отходить от сложившихся веками традиций, позволяя нам узнать много нового и интересного.

Если бы еще занятия помогали отвлечься от происходившего в моей личной жизни…

Следующим вечером я нашла в комнате письмо на мое имя. Раскрыв конверт, прочитала всего пару строк, вызвавших сильнейшее волнение. Адриан предлагал встретиться в саду академии этой ночью.

Дождавшись, пока в доме стихнут все звуки, я спустилась и тихонько вышла наружу, порадовавшись про себя, что окна спальни Амира не выходят на дорожку перед домом. Не знаю почему, но мне не хотелось сообщать ему конкретное место и время встречи, хотя именно он передал мою просьбу Тени.

Я шла по дорожкам, вдыхая ароматы ночных цветов, разглядывая таинственные в полумраке кусты и деревья, освещенные лунным светом. К счастью, луна была не полной, иначе я еще сильнее разволновалась бы перед встречей.

Адриан уже ждал меня в назначенном месте. Он стоял, облокотившись на дерево, и смотрел на сверкающие под луной воды тихо журчащего ручья. Капюшон скрывал его глаза и половину лица, и я перевела дух, обрадовавшись, что не буду видеть его. Сейчас, вновь оказавшись близко к Адриану, я вспомнила, какое действие оказывала на меня его внешность. Однако я рано обрадовалась: стоило Тени заговорить, и по телу побежали короткие разряды удовольствия, напомнившие ощущения от применения сильных магических потоков. От его голоса точно так же кружилась голова, как и от его облика. В голове мелькнула мысль, что стоило послушать Амира, поскольку Тень и правда слишком опасен для меня, подобно красивому, но хищному цветку.

— Ты хотела меня видеть? Зачем?

Набрав в грудь побольше воздуха, я сжала кулаки со всей силы, чтобы обрести хоть какой-то контроль над непослушным телом, и сделала еще один крохотный шаг в его сторону.

— Мне очень нужно узнать у тебя про метку.

— Я ведь объяснил ее суть в прошлый раз.

— Но ты не сказал, как ее снять.

— Да. Не сказал.

— Почему?

— Ты не спрашивала.

— Я просто растерялась тогда из-за обилия информации, но сейчас мне очень нужно знать. А еще хотелось бы понять, как эта метка влияет на мое окружение?

— Влияет на окружение?

— Да. — Я вдруг смутилась, почувствовав на себе его взгляд, и снова сжала кулаки. Что бы ни творилось со мной в присутствии Тени, но я должна бороться с собой, должна выяснить причину и понять, могу ли это изменить, сделать хоть что-то для развития отношений с Амиром и преодолеть ту стену, которую он выстроил между нами. — Мне нужно знать, отталкивает ли она других мужчин?

Адриан вновь отвернулся, запрокинул голову и, кажется, хмыкнул.

— Отталкивает ли других? Это сложный вопрос. Я не имел дела с такими метками раньше. Ответ лучше известен тебе самой, достаточно вспомнить, проявлял ли кто-то к тебе интерес после ее появления.

Вспомнить? Я могла вспомнить Истора, которому, как оказалось, было просто любопытно добиться внимания гордячки-аристократки. Еще могла вспомнить своего бывшего жениха, получившего первый в жизни отказ и пожелавшего во что бы то ни стало сломить мое сопротивление. Разве можно их своекорыстный интерес принять за настоящие чувства?

— Я не знаю, мне нелегко в этом разобраться, но зато очень важно понять, как убрать метку.

— Тебя не порадует ответ на этот вопрос.

— Почему?

— Подумай сама, как можно снять метку принадлежности?

Что-то мне не понравился ход собственных мыслей после его слов, да еще сказанных тихим, почти вкрадчивым тоном. Но больше не понравилось волнующее возбуждение, прокатившееся по телу от мелькнувших в голове картинок. Я снова почувствовала его взгляд.

— Молчишь? Значит, поняла уже? Все правильно, Виолетта, метка исчезнет лишь тогда, когда ты станешь принадлежать только мне.

Я испугалась, действительно испугалась. И не потому, что ощутила угрозу, но моя реакция… Мне захотелось подбежать, обнять, уверить, что готова принадлежать только ему. Голова шла кругом, в груди разгорался нестерпимый жар. Этот голос, присутствие, ощущение, что, если сделаю несколько шагов, смогу прикоснуться к Адриану — лишали воли и способности мыслить здраво. Одно лишь сердце болело, разрывалось от нестерпимого желания стать избранницей Тени и пронзительной тоски по Амиру. Я не могла понять саму себя и того, что же со мной происходит. Так плохо мне еще не было.

Я услышала его тихий грустный вздох, думала, что если скажет еще хоть слово, если позовет, то брошусь к нему и заставлю замолчать глупое сердце, любящее мужчину, которому я безразлична. Не знаю, что Тень увидел в моей позе, что он почувствовал, когда я сжала у груди ладони, сдерживая себя из последних сил, только в следующий миг вспыхнул кристалл, и Адриан исчез. Он ушел и не сказал ни слова на прощание.

 

Глава 21

СКРОМНЫЙ СЕМЕЙНЫЙ ПРИЕМ

Я торопливо подбежала к экипажу и заняла место напротив Амира, аккуратно расправила пышные юбки. Муж сидел с непроницаемым выражением лица и не показывал виду, как сильно не хочется ему ехать к моим родителям. И снова он делал это ради меня. Женился, чтобы сберечь репутацию, постоянно защищал и вытаскивал изо всех неприятностей, а теперь принял предложение тех, кого столько лет презирал и не желал видеть, только чтобы поддержать легенду о нашей женитьбе. Одного моего чистосердечного порыва в попытке спасти Амира от тюрьмы недостаточно, чтобы отплатить ему за всю оказанную помощь.

Городской особняк Лавальеро сиял яркими огнями, у подъезда стояло множество карет и толпились кучера в разноцветных ливреях. Я бросила на мужа обеспокоенный взгляд, заметив, как крепко он сжал челюсти.

— Небольшой прием для самых близких друзей?

Он был прав, на небольшой прием это походило меньше всего. В кои-то веки мне вдруг показалось, что Амир вот-вот велит вознице разворачивать экипаж и уезжать прочь, но как всегда чувство долга возобладало над эгоистическими побуждениями. Амир вышел из кареты, помог мне спуститься и, взяв под локоть, решительно повел к широко распахнутым дверям особняка. Слуги, каждого из которых я знала лично, помогли снять верхнюю одежду и попросили следовать в бальную залу. Когда мы приблизились к дверям, мне в голову закралось очень неприятное подозрение, я крепче сжала локоть Амира и совсем уже решилась просить его уехать, как мажордом распахнул деревянные створки и громко объявил:

— Супруги Амиральд и Виолетта Сенсарро.

Зал встретил нас ослепительным блеском ярких магических кристаллов и внезапно воцарившейся среди пышно разодетых гостей тишиной. Мы пошли вперед, провожаемые десятками буравящих взглядов, к месту, где стояли мои родители. Догадка оказалась верна — чета Лавальеро расположилась по правую сторону от сооруженного в конце огромной комнаты алтаря, а слева занял свое место префект.

Я поняла теперь, почему гостей собралось так много. Это был не дружеский раут, нет. Это было бракосочетание единственной дочери древнейшей фамилии Лавальеро и опального аристократа Сенсарро — бракосочетание, проводимое согласно всем правилам высшего общества, с соблюдением всех тех традиций, без которых брак не считается завершенным по канонам наших предков.

Гости пришли полюбоваться на того, кто бросил когда-то вызов элите своим поведением, а, оказавшись в изгнании, занял заметное место в обществе и стал на деле не изгоем, а настоящим победителем. Они явились посмотреть забавную комедию, увидеть, как Амир подчиняется навязанным ими законам. Я ощутила, как сильно напряглись мускулы под моей рукой, и с трудом сдерживалась, чтобы не развернуться и не утащить его из зала на глазах у всех. Проклятое воспитание вновь взяло верх, вспомнились все тщательно усвоенные с детства правила. Плечи мои невольно распрямились, на лице расцвела заученная кукольная улыбка, а шаг стал более легким и изящным.

Мы встали с Амиром в центре, и префект произнес торжественную речь. В ней было много слов о старых традициях, о соблюдении необходимых формальностей, о том, что чувство долга должно превалировать над прочими, и еще целый поток патетических фраз. Суть же заключалась в том, что мы должны были пожениться снова здесь и сейчас, перед лицом сотни свидетелей.

И опять церемония прошла для меня как в тумане. Если бы я только знала, в каком спектакле доведется принять участие, ни за что бы не поехала к родителям. Они затеяли настоящую свадьбу, и после официального обряда было устроено пиршество, а нам определены самые почетные места во главе стола.

И блюда, и вино — все было подобрано согласно канонам славного и древнего рода, представительницей которого я являлась. А после ужина начался бал с традиционными классическими танцами, давно уже не популярными на современных празднествах. Даже на свадьбе Эрина все не было так чопорно и до невозможности правильно.

Первым, как положено, шел танец новобрачных. Амир обнял меня за талию, прижал к себе, взял в ладонь мою руку, легко и уверенно закружил по залу, однако лицо его выражало лишь безразличие и равнодушие.

Это была моя свадьба, пусть и навязанная условностями. Я вышла за любимого мужчину, а он даже не смотрит мне в глаза, обнимает, но я не чувствую тепла от его объятий. Как будто мы играем в дешевой пьесе о человеческих предрассудках, о нормах морали, о том, как отдать долг давно погибшему другу, не допустив падения его родной дочери. Долг, честь, благородство, уступка общественному мнению — одни принципы, одни законы, которые нельзя нарушать, но ни любви, ни чувств, ни желания.

Потом невесте полагалось пройтись с другими кавалерами в экосезе, аллеманде, ригодоне, паване и так далее — каждый из мужчин имел право на танец с новобрачной, а Амир кружился с другими девушками. После неизвестно какого по счету партнера я окончательно потерялась во времени. Было уже совершенно не важно, что происходит вокруг. И только далеко за полночь, когда Эстер объявила, что пришла пора проводить супругов в покои, я наконец-то пришла в себя. Отыскала взглядом Амира, а он молча приблизился, взял меня под руку и повел следом за родителями.

Они шли впереди со свечами в руках, освещали молодым путь, а сзади шествовали подвыпившие гости (кто еще держался к этому времени на ногах). В спину долетали пожелания семейного благополучия, счастья и конечно же скорейшего прибавления в семействе. Кто-то подбадривал жениха, а кто-то давал советы невесте — просто глупые церемониальные слова и фразы, от которых сердце сдавливало еще сильнее. Мне казалось, весь этот кошмар никогда не закончится, но, наконец, захлопнулись двери огромной спальни, и мы с Амиром остались одни.

Я подняла на него взгляд и вздрогнула от бушующей в зеленых глазах ярости. Он ничего не говорил, подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Надо было сказать ему хоть что-то, попытаться объяснить ситуацию так, как ее видела я, донести, что родители хотели как лучше, а не просто поиздеваться над ним в этот вечер. Ведь я знала их слишком хорошо, чтобы не понимать, насколько тяжело было Эстер и Роланду смириться с моим, как они считали, необдуманным замужеством.

Взгляд упал на приготовленную на кровати ночную сорочку, и тайная мысль проскользнула в мозгу. Вот она, наша свадьба, проведенная по всем правилам, новый шанс попробовать начать сначала. Я так хотела настоящую семью с ним, без притворства и лжи. Возможно, стоит попытаться сделать шаг навстречу, предложить ему настоящий брак, сказать о своих чувствах? Я вновь повернула к нему голову, он стоял спиной, не смотрел на меня.

Решившись, завела руки за спину, нащупала завязки и распустила тугую шнуровку. Ткань тихо зашуршала, сползая с груди вниз, до самых бедер. Я переступила через волны пышных кружев красивого лилового оттенка, который изумительно подходил под цвет моих глаз. Осталась в одной нижней сорочке из тех откровенных и очаровательных предметов дамского гардероба, что когда-то на спор потребовала от Амира, и в тонких чулках. Сняла туфли и, неслышно ступая по мягкому ковру, подошла к нему, кладя руки на широкую спину, потянулась размять напряженные плечи. Он вздрогнул от этого прикосновения, резко обернулся и пораженно замер. Взгляд медленно прошелся вдоль моего тела и вернулся к лицу.

— Виолетта? — Голос его разом охрип. Амир быстро отступил в сторону, избегая моих прикосновений. — Зачем?

Столько неверия было в его лице и чего-то еще, больше похожего на обиду или, может, отчаяние.

— Ты решила, что раз они разыграли этот фарс с традициями, то и ты обязана им следовать?

С каждым словом лицо его каменело, выражение стало жестче, а я открыла рот оправдаться, но горло перехватило от накативших эмоций, связки свело судорогой. Я ведь не пыталась сейчас добиться от него новых уступок (если он мог так подумать), не пробовала вымолить прощения, предлагая саму себя взамен, я лишь старалась изменить наши отношения. Неужели ему сложно догадаться, как сильно я его люблю?

— Я не знала об их плане. — Голос прозвучал сипло, с надрывом. — Я хотела… хотела, чтобы мы… пыталась изменить…

— Ничего нельзя изменить! Ничего, понимаешь? — Он схватил меня за плечи, до болезненного вскрика сжал пальцы и так же неожиданно отпустил. Казалось, еще мгновение, и что-то произойдет, что-то непоправимое. Он резко выдохнул, размахнулся и ударил кулаком в стену с такой яростью, что посыпались кусочки штукатурки. Я в страхе отступила. Пронзительный взгляд зеленых глаз прожег насквозь, а потом Амир отвернулся и устремился прочь из комнаты. Я вздрогнула от резкого звука захлопнувшейся двери, прижала к лицу ладони, вдавливая ногти в нежную кожу, пытаясь защититься от накатившего отчаяния.

Прошла к кровати и легла, накрываясь с головой покрывалом, замерла, и время тоже застыло, укутав меня плотным коконом, в котором не существует ни прошлого, ни будущего, есть только настоящий момент, и в нем все неподвижно и пусто. Наверное, я долго так пролежала без движения. Когда пошевелилась, ощутила слабое покалывание в теле, какое бывает, только если мышцы затекли, а теперь неохотно пытаются вновь заставить тело двигаться.

Мне захотелось уйти отсюда, из этой разукрашенной комнаты. Амир точно больше не придет. Я чувствовала холод, захотелось согреться, забыться. Натянула платье, кое-как завязала ленты на спине и пошла вниз. В доме воцарилась тишина, было совсем темно, праздник окончился, гости разъехались но домам. Когда проходила мимо раскрытого окна, заметила тонкую светлую полоску на горизонте — уже почти рассвет.

Подошла к кабинету отца, где в небольшом шкафчике он хранил свои самые лучшие вина и крепкий коньяк. Мне сейчас нужно было нечто, способное не затуманить разум, но заставить тело расслабиться, чтобы сдавленное сердце снова забилось свободно.

Отворила дверь и вошла в комнату, окинула ее взглядом и замерла, заметив в кресле у камина Роланда. На круглом столике стояла наполовину опустошенная бутылка, а отец свесил голову на грудь и, кажется, крепко спал. Я тихонько приблизилась, потянулась к недопитому бокалу и одним махом осушила его. Вдохнула и закашлялась от слишком яркой обжигающей крепости. Роланд вздрогнул и проснулся.

— Виолетта, — он потер виски пальцами и поморгал, будто не до конца осознал, что видит меня, — почему ты… Где он?

— Я присяду? — спросила и, дождавшись его растерянного кивка, села в кресло напротив, стянула с подлокотника клетчатый плед и укуталась в него по самую шею.

— Что случилось, дочь? — Он заговорил вдруг тем тоном, который я очень редко слышала от всегда строгого родителя. Так мягко Роланд мог меня только хвалить. Он ведь редко интересовался чем-то помимо моих успехов.

— Зачем вы сделали это? Почему не предупредили о празднике? Зачем унизили Амира этим ужасным спектаклем?

— Он ушел?

— Да.

— Виолетта… — Отец замолчал, подбирая слова, повернулся ко мне. Я почувствовала резкий запах алкоголя, поняла, что Роланд сейчас не совсем трезв, но и пьяным его нельзя было назвать.

— Мы с Эстер долго не могли прийти в себя после твоего последнего ухода. Ты выбрала не нас, выбрала эту проклятую академию, а потом, как оказалось, и этого презренного человека.

— Роланд…

— Да, знаю, он твой муж. Разве ты не поняла, что мы смирились? Мы простили этот твой поступок. Праздник был затеян не с целью унизить Сенсарро, мы хотели показать всем, что одобрили выбор дочери и приняли его в семью. Вы поженились тайно, Виолетта, мы хотели пресечь возможные толки. Признание нами этого брака есть залог для всех остальных. Залог того, что ничего дурного не лежит в его основе. Люди знают, что если чета Лавальеро согласна, то и у них нет права осуждать. На нас всегда равнялись, ты знаешь. Мы чтим традиции всегда и в любых условиях. Мы стареющие аристократы, основа этого древнего мира, его устоев. Нам хотелось как лучше, дочь, поверь. Я могу понять тебя и знаю, через что он прошел сегодня. Этому мерзавцу не откажешь в выдержке. Все вокруг ждали, когда же он оступится, чтобы сразу же вцепиться ему в глотку, поднять на смех, растерзать, а он справился.

Роланд потянулся к бутылке, налил себе еще один стакан, пригубил янтарную жидкость и продолжил:

— Я столько лет терпеть его не мог, никогда бы не подумал, что лично приглашу его в свой дом.

— Роланд, — позвала тихо, переключая внимание на себя, — я знаю правду, знаю, что ты выстрелил в Амира, а потом карета упала в пропасть.

Отец со всей силы сжал пальцы, держащие стакан, костяшки побелели. Я видела, как окрасились мертвенной бледностью его скулы, он закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла.

— Я хотел его убить, это правда. Навел пистолет и положил палец на спусковой крючок, но… в последний миг отвел руку, а проклятая пуля срикошетила от скалы.

Голова Роланда поникла, и отец выпустил стакан. Коньяк выплеснулся на дорогой ковер, и в комнате запахло крепким алкоголем.

Я молчала, ждала, что он еще расскажет, а отец не шевелился, будто бы решался сейчас на что-то необычайно трудное. Прохладный ветерок ворвался в комнату, всколыхнул легкие занавески. За окнами светлело, послышалось пение птиц, а такой родной и одновременно чужой мужчина в соседнем кресле вдруг поднял голову, устремляя свой взор в стену. Его расфокусированный взгляд говорил о том, что Роланд сейчас находится где-то далеко за пределами этой комнаты.

— Когда я был молод, родители договорились о браке между мной и Эстер. Очень выгодный союз, прекрасная партия. Я ничего не имел против. А потом был вечер, когда состоялось наше знакомство, большой бал и интересные развлечения. Я познакомился со всей семьей, включая и Мэри. Знаешь, дочь, я ведь подписал брачное соглашение, но так плохо понимал в тот миг, что совершаю ошибку. Потом состоялась наша свадьба, мы переехали в свой дом, я занялся теми делами, которые положено выполнять главе большого знатного семейства. Мэри жила с нами. День ото дня я все лучше узнавал ее, невольно сравнивал с Эстер. Я уважал и сейчас безмерно уважаю свою жену, но я никогда не любил ее. Я был влюблен в ее младшую сестру.

Я тихо охнула и сильнее вцепилась пальцами в плед.

— Я никому не дал понять, что за чувства испытываю к ней, ты не думай. Мэри ни о чем не догадывалась. А мне было достаточно ее присутствия. А потом в ее жизни появился этот уб… этот плебей. Он не достоин был даже ее мизинца, но уговорил самую прекрасную девушку на свете выйти за него замуж. Мы вырвали Мэри из его когтей, спасли и спрятали, а он вновь вернулся спустя полгода. Она тосковала по нему, Виолетта. Ее одержимость этим мужчиной сводила меня с ума, медленно убивала, она… она зачала от него ребенка.

Роланд прервался на минуту, глубоко вздохнул и с трудом продолжил:

— А потом они выкрали Мэри, и я бросился вдогонку. Мы настигли их на той горной дороге. Бешенство застилало мне глаза, хотелось растерзать этого мерзавца и его дружка на кусочки, я навел пистолет, а всего за миг до выстрела перед глазами промелькнуло ее лицо, я осознал, что могу погубить и Мэри, и отвел руку.

Судьба решила посмеяться надо мной, Виолетта, пуля срикошетила прямо в Сенсарро, он упустил повод, и карета рухнула в расщелину. Я видел все, даже сейчас эта картина стоит перед моими глазами так ясно и живо, будто это было вчера. Я видел, как карета разбилась, как река подхватила тела и унесла прочь, хотел прыгнуть следом, но лошадь заупрямилась, а меня стащили на землю и держали до тех пор, пока я не перестал вырываться. Они увезли меня обратно, домой, а я тогда ничего не соображал, ничего не видел. А дома осталась ты. Крошечная девочка, дочка моей Мэри. Я не желал думать, что он был твоим настоящим отцом, ты ведь так походила на нее. Только характер у тебя совершенно иной, Виолетта, ты сильная, целеустремленная и очень смелая. Мэри была нежной и робкой, как хрупкий цветок, ее хотелось беречь и защищать ото всех невзгод. Что бы ты ни думала, но мы действительно старались вырастить тебя достойной преемницей нашей фамилии, нашего рода, мы всегда любили тебя, Виолетта, и я, и Эстер. Из-за давней травмы, незадолго до гибели Мэри, она лишилась возможности родить собственного ребенка, и ты была нашей единственной радостью.

Роланд опустил голову, закрыл лицо руками, а я не выдержала. Всю ночь не проронила ни единой слезинки, а сейчас заплакала, уткнувшись в колючий плед.

Как раньше все было просто в моей жизни, когда решения за меня принимали другие. И хотя я злилась и досадовала на эту чрезмерную опеку, но зато не приходилось так мучиться от невозможности сделать правильный выбор.

Я вернулась домой следующим утром. Амир ушел в академию, а мне оставалось либо заняться какими-то делами по дому, либо пойти в библиотеку, подготовить задание по магической дисциплине, либо отправиться к девчонкам и рассказать им про этот ужасный вечер. Я выбрала последнее.

Из-за собственного волнения немного не рассчитала время и пришла слишком рано. Забыла, как подруги любили поспать подольше в выходной, и подняла всех своим стуком. Заспанные девчонки и не подумали меня ни в чем упрекать, им до смерти интересно было послушать про торжество у родителей. Однако пока я пересказывала все события, лица подруг все больше мрачнели.

— Вот ведь стая стервятников, — высказалась Бэла, пока Мел с Элинной пораженно молчали.

— Летка-а-а, — протянула староста, — и Амир ради тебя все это выдержал?

— Не ради меня.

— А ради кого?

— Это ради памяти старого друга, чью жизнь он не успел спасти.

— Не мели чепуху! Он ради памяти женился на тебе, а вот со вчерашнего торжества мог уйти, как только понял, что собрались устроить твои родители.

— Нет, Эля, я точно знаю, о чем говорю. Нас ведь потом провели в покои для новобрачных, и там… — В этом месте я запнулась.

— Что? — Подруги разом затаили дыхание.

— Я разделась перед ним, осталась в одной сорочке и предложила…

От стыда не смогла продолжить, опустила голову и почувствовала, как кто-то из троих осторожно гладит меня по руке.

— А он? — тихонько спросила Мелинда.

— А он просто ушел! — Я сжала ладони в кулаки, вновь переживая те эмоции.

— Ого! — Девчонки разом выдохнули, только Бэла промолчала.

— То есть… он совсем…

— Совсем ничего ко мне не испытывает, — закончила я их мысль. — А может, до сих пор любит свою идеальную и умную Элизабет.

— Погоди, Летка. — Эля встала, подошла к шкафу и принесла к столу ягодную настойку. — Девочки, кто будет? Мама прислала, чтобы в чай добавлять, если недомогание случится.

— Сейчас я чай поставлю, — подхватилась Мелинда.

— Летта, — пока девочки суетились вокруг, Бэла взяла меня за руки и серьезно посмотрела в глаза, — он ведь сбежал, понимаешь?

— Конечно, понимаю.

Подруги в этот момент поставили передо мной дымящуюся чашку, и я отняла руки и обхватила ладонями кружку. Вкус оказался сладковато-горьким, но в целом приятным, намного лучше того обжигающего коньяка, что пил ночью отец.

— А что ты хочешь сказать, Бэла? — Мелинда пригубила из своей чашки.

— Вам лучше знать, вы с Амиром дольше знакомы. Просто у меня сложилось такое впечатление, что он не бегает от трудностей, а тут даже поговорить не захотел, ушел, и все.

— Ну, Летка сказала, что он очень сильно разозлился.

— Да. Он был в гневе. Мне кажется, он решил, что я с родителями заодно, раз предложила ему провести эту брачную ночь и соблюсти традицию.

— Сложно судить, что он решил, — ответила целительница, — но только бывает, мужчины в силу каких-то причин пытаются скрыть собственные чувства. Мне кажется, Амир не захотел открываться тебе, но равнодушием здесь и не веет.

Я несогласно покачала головой:

— Амир с самого начала демонстрировал именно равнодушие, ему до меня никогда не было дела.

— Если не было, зачем он тебе помогал?

— Благородный! Он всем помогает.

— Да ты что! И женится на каждой?

— К чему ты ведешь, Бэла? — не выдержала Мелинда.

— Надо Амира к стенке припереть. Если Летта хочет с ним нормальной семьи, то нужно заставить его поговорить обо всем.

— Ничего не получится, он либо уйдет, либо меня прогонит.

— А что, если тебе его соблазнить? — вставила вдруг наша скромница Мелинда.

— Мел, я вчера именно это и пыталась сделать.

— Девочки, у меня идея! — Староста, осушившая уже целую кружку чая, подскочила со стула и радостно замахала руками. — Это просто чудо-идея! Если Летте удастся Амира соблазнить, тогда сразу откроется, испытывает он к ней что-то или нет. Но нельзя, чтобы он прогнал ее в самом начале.

— И как быть? — Мелинда, кажется, полностью разделяла этот бред.

— Опоить его!

— Эля, ты в своем уме? Опоить? Может, мне его еще к кровати привязать?

— Тоже мысль, чтобы он магией не смог воздействовать. Я даже знаю, чем привязывать.

В полнейшем отчаянии посмотрела на единственного адекватного человека в этой комнате и в изумлении раскрыла глаза, когда целительница добавила:

— А я знаю, чем нужно опаивать.

— Серьезно? — Я внимательнее присмотрелась ко всем троим. — Опоить, привязать к кровати и соблазнить? А потом утром он меня задушит?

— Послушай, Летта, ты не будешь добавлять ему зелье, вызывающее страсть. Ты напоишь его расслабляющей настойкой. То есть, когда он очнется, то не сможет какое-то время двигаться и разговаривать, а у тебя будет шанс поговорить с ним, ну и предпринять кое-что другое.

— Верно, Летка. Тебе ведь нужно понять, испытывает он к тебе интерес как к женщине. — Элинна налила мне вторую кружку чая.

— Ну и как я это пойму?

— А как ты будешь его соблазнять? — задала встречный вопрос Мелинда.

— Раздеваться я уже пыталась…

— Не до конца же.

— Пусть не до конца, но стыдно было очень.

— В этот раз разденься полностью…

— А еще можешь станцевать, — добавила вдруг Бэла.

— О духи! — Я в несколько глотков опустошила половину кружки. Нет, в чем-то они, конечно, правы. Вот если он будет в сознании, будет наблюдать, но не сможет сопротивляться, тогда мне выпадет превосходный шанс понять, что он чувствует на самом деле. Ведь настоящий интерес не спрячешь. Если останется равнодушным, тогда я просто уйду, а потом… потом не знаю, как быть, но сейчас это не важно, сейчас об этом не хочется думать.

— Бэла, а как долго он не сможет двигаться?

— Минут двадцать, потом силы начнут постепенно возвращаться.

— Ох! А вдруг он и правда почувствует влечение, что мне тогда делать?

— Ну как маленькая, Летка. — Элинна даже фыркнула. — Что тогда делать? Продолжать, конечно, иначе зачем все это затевать?

— Самой?!

— Самой.

— Стоп! — Я накрыла кружку ладонью. — Хватит, Элинна, не подливай больше твоего чаю, а то у меня уже ощущение, что я на все согласна. Девочки, я не могу сама.

— А ты смоги. Если ты его любишь и он тебе нужен, тогда борись.

— Бороться, даже если он против?

— А лучше ничего не делать? Опустить руки и рыдать в подушку каждый вечер? Ты на себя посмотри! Бледная, круги под глазами, похудела, только кости да кожа. Сделай уже хоть что-нибудь!

— Ладно, мне нужно подумать, нужно еще раз все взвесить.

 

Глава 22

ПЛАТА ЗА ЧУВСТВА

После того самого чаепития у подруг прошла неделя, а я все никак не могла решиться на одно из самых отчаянных предприятий в своей жизни. С Амиром у нас все было как прежде — он почти не появлялся дома, я общалась с ним только на занятиях по боевой магии. Студенты немного отошли от шока и уже не так бурно обсуждали нашу свадьбу и меня в том числе. Кажется, все успокоилось, но в моей душе бушевала буря. День ото дня напряжение становилось все сильнее, и это, в конце концов, подвело меня к последней черте, преступив которую люди совершают глупости.

Как-то вечером я вернулась домой из библиотеки. Еще утром ректор дал нам задание подготовить самостоятельные выступления с наглядной демонстрацией и примерами, и теперь мне требовалось собрать информацию о трансформации боевых магических выбросов. Все, что удалось отыскать, я выписала на отдельный лист, но найденные сведения меня не удовлетворили. Они не позволяли наиболее полно раскрыть конкретный вопрос. Недоставало чего-то существенного, а чего, я понять не могла.

Поинтересовавшись по привычке у дворецкого о местонахождении Амира, узнала, что он еще не вернулся. Поскольку я уже поужинала в столовой, то решила сразу пройти в кабинет мужа и полистать его книги. Я знала, что он собирает редкие фолианты по боевой магии и как раз в них могла найтись необходимая информация.

На полках стояло несколько толстых томов, а на широкой столешнице лежали еще два. Одна из книг была раскрыта на середине. Любопытство заставило меня подойти сперва к столу — захотелось взглянуть, что же Амир изучал из боевого искусства. Оказалось, он просматривал материал по теме блокировки собственных энергетических потоков. Подобные методы применялись только в тех случаях, когда человек желал временно сам себя лишить магии. Очень странно, зачем ему подобная информация?

Я потянула книгу вниз, чтобы пролистать к оглавлению, а под ней обнаружила лист гербовой бумаги. Бросив на него мимолетный взгляд, ощутила вдруг сильнейшее волнение и, уже не отдавая отчета в собственных действиях, схватила бумагу, вчитываясь в заглавные строчки.

«Отчуждение поместья рода Мирасов на основании документов родства…»

Что это? Я впилась в документ взглядом, грозя воспламенить его прямо в руках. Меня настолько поглотили собственные мысли, что я даже не заметила, как дверь отворилась и в кабинет зашел мой муж.

— Виолетта.

Глубокий голос вырвал меня из раздумий, и я чуть не выронила бумагу. Амир стоял, прислонившись к дверной притолоке, и осуждающе глядел на меня.

— Вспомнила старую привычку таскать у меня важные документы?

— Какую привычку? — Я возмущенно опустила листок на стол. — Это было всего один раз.

Амир приподнял брови и усмехнулся:

— Тогда вспоминаешь былые навыки?

— Я зашла за книгами по боевой магии, а документ увидела случайно. Ты и Тень родственники?!

Муж тяжко вздохнул и прошел к столу. Оттеснил меня в сторону и убрал бумагу в ящик.

— Оставляю документы на столе по привычке. Пора уже запомнить, что в моем доме живет одна очень любопытная особа.

— Ты на вопрос не ответил.

Амир снова вздохнул, а потом опустился в кресло и нехотя проговорил:

— Да, родственники, очень дальние.

— А этот документ… ты сам или Адриан попросил?

— Ну зачем тебе эти подробности, Летта?

Как это зачем? Мне очень нужно знать!

— Я хочу во всем разобраться. Это та плата, что он потребовал в обмен на кристалл? Чтобы ты отнял поместье у Эрина, а после вернул его Адриану?

— Тень желает забрать назад свои земли, а Эльмарин…

Стук в дверь весьма некстати прервал наш разговор.

— Ректор Сенсарро, — старый Бен заглянул в кабинет, — привратник доложил, что к вам господин пожаловал, назвался Остеусом и просит принять.

Мои брови полезли на лоб от удивления. Эльмарин вернулся? Так рано? Почему? Зачем? Для чего он приехал в академию?

Амир поднялся:

— Я впущу его, интересно узнать, что привело господина советника в мой дом.

Остановившись возле окна, я взволнованно ожидала прихода Эрина. Что-то во всем происходящем мне очень не нравилось.

Бывший жених с достоинством прошествовал в кабинет в сопровождении моего мужа. Я вспомнила, что без разрешения главы дома аристократ не смог бы попасть внутрь. Интересно, а Адриан может входить сюда или нет?

— Виолетта, как я рад тебя видеть. — Эрин широким шагом приблизился ко мне и склонился над протянутой было рукой, которую я поспешно опустила, поймав взгляд нахмурившегося Амира.

— Что привело тебя к нам, позволь узнать?

— Может, на правах хорошей хозяйки сначала предложишь мне выпить?

Я вновь посмотрела на мужа и прямо физически ощутила его недовольство. Он явно не рад, что Эрин пришел, а может, не желает моего присутствия при разговоре? Только я все равно здесь останусь.

— Что предпочитаешь? Я распоряжусь принести.

— Я не так давно вернулся, устал с дороги, не против бокала вина.

Сжав зеленый шар в ладони, я подала сигнал помощнице и велела прибежавшей девушке принести напитки.

Амир уже занял свое кресло и внимательно рассматривал нежданного гостя.

— Я не желал бы, чтобы вы задерживались в моем доме, господин советник, может, начнете излагать свое дело?

— Вот так сразу?

— А зачем тянуть?

— Ну, раз вы настаиваете… Видите ли, Амиральд Сенсарро, я только сегодня вернулся в Амадин, и по приезде меня ждала не слишком приятная новость — я узнал, что вы обратились к королю с просьбой о пересмотре давнего решения и передаче поместья рода Остеусов вам.

— Вы, кажется, забыли, что изначально оно не принадлежало вашему роду.

— Мне абсолютно не важно, кому оно принадлежало прежде. Где вы откопали этот закон родства? По какому праву претендуете на мои земли, что вы собираетесь с ними делать?

— Эти земли принадлежали роду Мирасов много веков…

— Именно, вы с ними имеете очень дальнее родство.

— Тем не менее я могу просить о пересмотре решения. Согласно закону, вы не имели права получать эти земли, поскольку прежде вас были и другие наследники, непосредственно связанные с родом Мирасов.

— Слушайте, Сенсарро, либо вы забираете свое прошение, либо…

— Либо что?

— Я буду вынужден сделать то, чего мне совсем не хочется.

— Очень интересно, чем вы решили угрожать мне на этот раз.

— Дорогая Виолетта, — Эрин вдруг обратился ко мне, и я опять заметила, как поморщился Амир при слове «дорогая», — ты уверена, что желаешь присутствовать при дальнейшем разговоре. Может, оставишь нас?

— Ваш дальнейший разговор имеет отношение ко мне?

Эрин промолчал, а я решила, что точно хочу присутствовать.

— Ну что же, тогда придется перейти к самой неприятной части. Вот, Сенсарро, ознакомьтесь с этими документами. Это долговые обязательства вашего тестя Роланда Лавал ьеро на очень немаленькую сумму.

Я в два шага приблизилась к столу и склонилась над плечом Амира, взявшего документы. От ужаса перехватило дыхание. Цифры в них стояли совершенно нереальные.

— Откуда? Как это возможно?

— Твой отец, моя милая Виолетта, пристрастился к карточным играм. Каждые выходные в охотничьем домике Лавальеро проводится игра с высокими ставками. Ну, сама понимаешь, вино, женщины, много отвлекающих факторов, голова соображает не слишком ясно… В общем, в последнее время ему не очень везло. Он проиграл мне немаленькую сумму, а к ней пришлось приплюсовать то, что не выплачено твоей семьей согласно нашему добрачному контракту. В итоге, если Роланд не рассчитается со мной в ближайший месяц, я вынужден буду передать эти документы на рассмотрение финансовой комиссии, и боюсь, Виолетта, что твоей семье грозит полное разорение и заключение в тюрьму за долговые обязательства.

Колени задрожали, и я облокотилась о спинку кресла, вцепившись в него обеими руками. Амир вдруг поднялся и осторожно усадил меня на свое место, положил ладони мне на плечи и легонько сжал.

— Ну и чего ты хочешь, Остеус? — От тона, которым был произнесен этот вопрос, озноб пробегал по коже.

— Хочу предложить обмен. Ты подписываешь бумаги на официальный отказ от земель, а я отдаю долговые обязательства, и мы в расчете.

— Это невозможно! — не дав Амиру и рта раскрыть, ответила я, мгновенно представив себе реакцию Тени на заявление, что платы за кристалл он не получит. Ведь столько лет ждал, пока ему вернут криспп, а еще дольше пытался вернуть родовое поместье, и теперь все надежды рухнут только потому, что Эрин шантажирует моего мужа с помощью его новых родственников. Мне даже подумать было страшно, на что разъяренный Адриан может решиться в случае согласия Амира.

— Полагаю, вам стоит получше обдумать мое предложение. Виолетта, милая, ты готова проведывать своих родных в тюрьме?

— Мы оплатим все долговые обязательства, — заявил вдруг Амир.

— Вот как? — Эрин удобнее устроился в кресле и смерил ректора оценивающим взглядом. — И у вас есть такие деньги? Я поражен. Теперь я лучше понимаю, на что ты соблазнилась, дорогая Виолетта.

— Остеус, еще один подобный намек или иное завуалированное оскорбление, включая ваше фамильярное обращение к моей жене, и можете отправляться обратно, откуда приехали. Позже пришлете мне официальное уведомление.

— Я мог бы сделать это сразу, но решил, что стоит попробовать уладить дело миром. Понимаете, что я не продам обязательства за деньги, только обменяю на поместье, и это единственный вариант.

— Полагаю, и бумаги обмена у вас с собой?

— А как же иначе?

Эльмарин с улыбкой достал из пачки документов несколько листков с гербовой печатью и с довольным выражением лица положил их на стол перед ректором.

Я хотела сказать, что Амир не должен подписывать документы и ради меня не следует нарушать свое слово, но перед глазами стояли лица родителей, такие осунувшиеся, несчастные. Если Эстер посадят, это сломает ее, а Роланд… боюсь, он может предпочесть смерть тюремному заключению. Вспомнила, как отец говорил, что они, стареющие аристократы, основа этого древнего мира, его устоев, на них все равняются. И я промолчала, хотя должна была просить мужа не ставить свою подпись. Амир медленно убрал теплые ладони с моих плеч, склонился ниже, читая договор, взял пишущую палочку, и его рука замерла на мгновение над пустой строкой, а потом он уверенно вывел свое имя и отдал документ так и пышущему самодовольством Эльмарину.

— Получай и убирайся отсюда.

Эрин взял бумаги, с улыбкой отвесил нам поклон и, послав мне долгий прощальный взгляд, ушел.

— Тебе лучше пойти в свою комнату, Виолетта, уже поздно.

Амир отвернулся, зарылся пальцами в волосы и уставился куда-то в пространство.

Я промолчала. Кроме бесконечных и уже набивших оскомину даже у меня «прости» и «спасибо», я ничего не могла ему сказать.

Уже позже, лежа в постели, я думала обо всей ситуации, о наших с мужем отношениях, о том, как в этот раз он пожертвовал своей честью ради меня. И сделал это, чтобы помочь, а не из-за моего недавнего поступка, приведшего к нашей женитьбе.

Как же легко решаются сложные вопросы, когда рядом сильный человек, способный взвалить всю тяжкую ношу на свои плечи, поддержать, поделиться теплом в моменты, когда труднее всего. Человек, который постоянно отдает и не просит ничего взамен. Я вспоминала слова подруг о том, что он не столь равнодушен ко мне, как кажется с первого взгляда. Вдруг это правда? Возможно, на его отношении сказывается не только дружба с моим отцом, но здесь замешаны другие чувства? Но если все делается ради меня, не ради старого друга, не ради условностей, то почему Амир так решительно меня отталкивает?

Мысли плавно перескочили на ошеломительную новость о его родстве с Тенью, и в этот миг меня осенило — а если у него те же способности? Вдруг он тоже может забирать энергию? Это ведь очень многое объясняет! О его похождениях никто в академии не слышал, одна только Элизабет, с которой… Я даже не знаю, было ли у них что-то, но вряд ли до свадьбы подобное могло произойти. А если он ее любил, то мог надеяться, что совладает с собой. И даже если он меня не любит, а испытывает только влечение (вспомнить хотя бы, как его злило нарочитое внимание Эрина ко мне, эти обращения «милая» и «дорогая»), то и на этом можно попытаться построить новые отношения.

В волнении я села в постели, вновь прокручивая в голове догадку о том, что он боится причинить мне вред, поэтому держится на расстоянии, поэтому и домой старается приходить, когда я уже сплю! Как же я не подумала об этом раньше? И тут же ответила сама себе, что и в мыслях не допускала их родства с Тенью. Следовало действовать решительнее с самого начала, а мне мешало это противное чувство вины, ощущение, что я постоянно причиняю ему боль и приношу одни неприятности.

Теперь все сомнения отступили, я решилась, и сразу стало легче. Завтра позаимствую у подруг все, что они предложили для претворения в жизнь нашего плана.

— Я это в особом магазинчике купила, меня уверили, что в них какая-то нить вплетена из особенного антимагического сплава, блокирует потоки энергии.

— Что за магазинчик?

— Ну… там штучки разные, в общем, все для влюбленных. Так что бери, пользуйся, — великодушно предложила Элинна.

Я посмотрела на широкие красные ленты, по виду они напоминали обычные шелковые.

— Что-то я опять сомневаюсь насчет этого привязывания к кровати.

— Ты можешь не привязывать, опоить достаточно. — Бэла поднесла маленький пузырек с прозрачной жидкостью. — Добавь в питье или еду пять капель, хватит на двадцать минут. За это время успеешь и поговорить, и объяснить ему все.

— Жаль только, нормального разговора не получится, он ведь не сможет отвечать. Теперь осталось придумать, как я это добавлю в его еду, если он обычно ужинает вне дома. Пожалуй, капну ему в графин с водой в кабинете. Он после академии сразу туда идет и сидит до самой ночи. А как быстро подействует?

— В течение часа. Сперва Амир ощутит усталость и тогда отправится в постель, но не уснет. Будет все слышать, видеть и чувствовать.

— Хорошо. — Я кивнула, сжимая флакон.

— Летта, как тебе такая? — Мелинда вытащила из шкафа самую откровенную из сорочек.

— Оу! — Эля присвистнула от восторга. — Точно ее бери, Летка, он с ума сойдет.

Атласная мерцающая ткань изумительной длинной ночной сорочки мягко обнимала все тело и струилась вдоль него, приоткрывая щиколотки. Она могла показаться очень скромной, если бы не кружевное плетение на груди. Сквозь тонкие ажурные узоры так явственно видны были округлые полушария, что соблазнительней ничего нельзя было придумать. К тому же фасон сужался от талии, обрисовывая контуры бедер.

Я кивнула, и Мелинда расправила сорочку на кровати. Сегодня все втроем прибежали ко мне в гости, выпить чаю после занятий и обсудить детали коварного плана по превращению моего номинального законного супруга в фактического.

— Мне правда не хочется этого делать, — говорила я, сидя на стуле перед зеркалом, пока Мелинда втирала в волосы разные бальзамы, а потом расчесывала, чтобы они легли блестящей волной на обнаженные плечи. Элинна в это время мазала мои руки, а Бэла что-то еще искала в своей целительской сумке. — Мне страшно, я боюсь окончательно испортить наши отношения.

— Если бы он тебя не отталкивал, не пришлось бы идти на крайние меры.

— Летта, точно не хочешь воспользоваться этим возбуждающим средством? — Бэла достала еще один флакон из темно-синего стекла.

— Точно. Нарочно я его страсть вызывать не буду. Если он меня желает, это и так будет понятно.

Целительница кивнула, убрала флакон обратно, а потом девчонки отступили, оглядывая меня в зеркало.

— Потрясающе выглядишь! Осталось только сорочку надеть.

— Спасибо вам, — я развернулась, с признательностью посмотрела на их улыбающиеся лица, — если у меня что-то получится, то во многом благодаря вам и вашей поддержке.

— Конечно, — Эля важно кивнула головой, — уж мы тебя научим, а то со своими аристократическими нормами поведения так и страдала бы после первого отказа. Ну а теперь шевелись давай, иди вниз и лей зелье, а потом устраивай ему сногсшибательное представление.

Я кивнула, нервно улыбнулась и пошла провожать подруг.

Как же я нервничала, ожидая прихода Амира, — этого не передать никакими словами. С балкона не сходила, опасаясь пропустить его возвращение. Наконец ожидание мое было вознаграждено. Я услышала, как он вошел через парадный вход, и присела в кресло возле двери спальни, чтобы не пропустить момент, когда Амир зайдет в свою комнату. Нельзя было забывать и о том, что муж мог и не выпить воды из графина.

Когда услышала его шаги по коридору, меня практически зазнобило от страха. Раздался звук захлопнувшейся двери, а я не двинулась с места. Тело вдруг свело. Недавняя сцена соблазнения в доме родителей была еще слишком свежа в моей памяти. Сделала несколько глубоких вдохов, призывая себя успокоиться. Не знаю, сколько минут так просидела, пока набралась решимости. Затем поднялась и вышла в коридор, где вновь замерла возле комнаты Амира, а потом храбро постучала и отворила дверь.

Муж лежал на кровати в одних легких штанах, прямо поверх одеяла, глаза были полуприкрыты. Он сразу же открыл их, стоило войти в комнату. Недоуменный взгляд скользнул по мне, и я поплотнее запахнула халат. Приблизилась к кровати, остановилась, выжидая. Он так и не заговорил, значит, зелье подействовало.

— Амир…

Я даже не знала, с чего начать, только крутила в руках красные шелковые путы, и, если бы лицо ректора сейчас было в состоянии отражать эмоции, его брови точно полезли бы наверх — слишком легкомысленно выглядели ленты, сжатые в моих ладонях.

— Извини, пожалуйста, я тебя опоила. — В зеленых глазах мелькнула тревога, а потом они приняли такое выражение, что быть мне прибитой на месте, если бы не действие питья.

Попыталась подсчитать, сколько времени прошло и сколько еще осталось в запасе. Что, если я слишком долго просидела в комнате? Пока подбирала нужные слова, чтобы начать разговор, заметила, как он немного пошевелил пальцами, и запаниковала. Еще совсем немного, и весь план провалится, потому что рассказать все ему я не успею, он выкинет меня из комнаты, как когда-то вышвырнул из кабинета.

— Прости, пожалуйста, — попросила я, подбегая и склоняясь над мужем, чтобы привязать сперва одну, а потом другую его руку к кровати, — это только для того, чтобы ты не смог использовать магию против меня, дал хоть немного времени все объяснить и не выгнал прочь.

Пока я проверяла узлы на прочность, услышала тихий вздох, но не осмелилась снова взглянуть в его лицо. Я была абсолютно уверена, что Амир сейчас в бешенстве. Присела на край кровати рядом с ним, сцепила пальцы рук, опустила взгляд на колени и заговорила:

— Я хотела начать с того, что в доме родителей моя попытка соблазнить тебя выглядела очень глупо. Жалею, что ты принял ее за часть затеянного ими плана. Это не так. Я сама этого хотела, правда хотела, потому… потому что я уже давно в тебя влюбилась.

Замолчала на миг, но взглянуть в его глаза по-прежнему опасалась, боялась увидеть в них жалость.

— Я думала, это поможет наладить наши отношения, заставит тебя взглянуть на меня другими глазами, не как на взбалмошную эгоистичную девчонку, а как на женщину, которая действительно тебя любит. Знаю, глупо рассчитывать, что если мы станем близки физически, то обретем и духовную близость. Только мне показалось, Амир, что ты обманываешь меня, недоговариваешь о собственных чувствах.

Ты столько всего сделал, постоянно меня оберегал, разве возможно, чтобы при этом ты был абсолютно равнодушен? Ведь защищал, даже когда не знал про моего отца. Прости еще раз, что я пошла на такие меры. Понимаю, унизительно сильному и взрослому мужчине быть привязанным к собственной кровати. Я собиралась устроить целое представление с соблазнением, не просто раздеться, а станцевать для тебя, хотела понять, смогу ли пробудить в тебе желание. А теперь вижу тебя и понимаю, что от отчаяния вновь совершила большую глупость. Никому другому я бы не отважилась так открыто признаваться в своих чувствах и уж точно не решилась бы на подобный поступок, но ты не такой, как остальные, ты совершенно особенный человек. Заслужить такого мужчину — это большое счастье, а я, наверное, его недостойна, и у наших отношений нет будущего…

Голос дрогнул, я прервала свою речь, набирая в грудь побольше воздуха, теперь нужно было решиться повернуть голову, посмотреть на него, а потом развязать эти проклятые ленты и уйти из комнаты. Мой грандиозный план провалился в самом начале. Я не могла пытаться соблазнить Амира, понимая, что он против.

Слабое движение привлекло мое внимание, мышцы на его руках напряглись, а ленты сильнее впились в кожу. Он слабо качнул головой, и я поняла, что действие зелья заканчивается.

— Можно я только один раз тебя поцелую на прощание, а потом уйду, и мы расстанемся по-хорошему, без недомолвок и обид? Пусть для всех мы будем женаты, но я не могу больше жить в твоем доме. Давай придумаем какую-нибудь причину позже, хорошо? И прости за всю причиненную боль, за действия, вынудившие тебя пойти на большие жертвы. Наверное, люби ты меня по-настоящему, нашел бы способ рассказать о своих чувствах, и я просто зря обманывала себя. Мне очень хотелось поверить, что эти чувства есть, особенно после встречи с Эрином и твоего последнего поступка. Позволь же проститься с тобой так, как мне бы этого хотелось.

Я подняла наконец голову, встретила его взгляд и затаила дыхание. Мне не дано было понять то выражение, которое сейчас отражалось в таких родных для меня глазах, но равнодушия там не было и в помине. Положила ладони на его грудь, вновь ощутила то самое покалывание, опустила ресницы, не желая больше отвлекаться на посторонние ощущения, игнорируя промелькнувшую в зеленой глубине тревогу, наклонилась к его губам, чтобы в первый раз поцеловать по-настоящему, потому что никакие слова не могут выразить всей глубины слишком сильных чувств.

Прикосновение — как маленький разряд тока, когда покалывание вдруг сменяет странный магнетизм и ты уже не можешь оторваться. Стоило мне поцеловать его, раскрыть губы, коснуться языка, и я уже не могла остановиться. Подалась вперед, прижимаясь теснее, оплела руки вокруг его шеи, коснулась мягких волос. Сердце билось быстро-быстро, мурашки побежали по коже, и тело сделалось чужим, непослушным, так удобно расположившись поверх широкой груди, будто стало частью Амира.

Если бы я могла прийти в себя хоть на минуту, я бы тут же соскочила с кровати и убежала прочь, но желание оказалось сильнее. Я уже целовала его лицо, касалась бровей, скул, щек, как будто странное сумасшествие или одержимость охватили меня. И только какой-то резкий посторонний звук на секунду прояснил туман в голове, я лишь на мгновение оторвалась от его груди, которую исследовала сейчас с огромным наслаждением, и увидела, как рвутся красные шелковые путы на руках со вздувшимися от невероятных усилий венами.

И поймала его пылающий взгляд, а в следующую секунду он крепко обхватил меня за плечи и опрокинул на спину, и мир вокруг погрузился в безумный водоворот, а по комнате вдруг пронесся ветерок, загасивший магические огоньки, и мы очутились в полной темноте. Он целовал меня, целовал так страстно, пылко, что заболели губы, сердце бешено стучало в груди, и кровь шумела в висках. Я очутилась прямо в центре настоящего шторма, ухватилась за широкие плечи, чтобы не затеряться среди волн безудержного желания.

Как же хорошо я понимала теперь его слова о чувствах, которые лишают нас разума, которые невозможно удержать под контролем. Он выпустил из плена мой рот и стал целовать шею, его пальцы сорвали пояс тонкого халата, а потом сжали прохладный шелк сорочки и рванули с такой силой, что она разошлась по швам. Я вздрогнула, когда горячие губы прижались к обнаженной груди со страстью, от которой меня бросило в жар. В ответ оплела его руками и ногами, будто сетью, касаясь обнаженной кожи, дрожа и задыхаясь, выгибаясь в его руках от слишком сильных, почти нестерпимых ощущений.

Широкие ладони прошлись по моим бедрам, подхватили под колени, и я прильнула ближе, подалась навстречу и зажмурила глаза, когда тело вдруг пронзило острой болью. Впилась пальцами в сильные напряженные мускулы, но не отстранилась, подстраиваясь под его движения. Жаркие губы вновь касались меня повсюду, с каждым поцелуем тело все больше охватывало томление, а желание вспыхнуло внутри с новой силой. Он не прекращал движений, и ощущения стали меняться. Всю меня словно окутало приятным теплом, кожу стало покалывать, а боль становилась все слабее и слабее, пока не исчезла, не растопилась в горячей неге.

Тяжесть его тела, его сбившееся дыхание в темноте, нежные пальцы, сжимающиеся на навершиях груди, поцелуи, поцелуи, поцелуи и безумные ласки, в которых я потерялась, заблудилась, растворилась без остатка. От низа живота вверх по телу расходились волны удовольствия, и прилив становился все чаще, его движения ускорялись, и сердце сжималось при каждом новом толчке, а напряжение нарастало и нарастало. Я желала лишь одного в этот миг — только бы он обнимал и не отпускал меня вечно!

И вот наступил тот момент, когда все мышцы вдруг напряглись, выгибая мое тело, а его рука сжалась вокруг поясницы так крепко, что ей ничего не стоило сломать меня пополам. Одно сплошное наслаждение, с которым никакие ощущения на свете не сравнятся, и я беззвучно закричала, прижавшись к его плечу лицом, вздрогнула от целого шквала эмоций, когда напряжение вдруг отпустило, и я перестала существовать, на один краткий миг став частью огромной неведомой всепоглощающей силы. Пьянящая свобода в конце, свобода отдавать всю себя лишь тому, кого по-настоящему желаешь, взрыв и волна чистейшего блаженства и резкая боль в ладони. Перед глазами вспыхнул яркий свет, и лучи прошили насквозь мою кожу, мое тело, расщепляя на мелкие частицы, а потом наступила полнейшая темнота.

 

Глава 23

ПРОБУЖДЕНИЕ

— Летта, Летта, ты слышишь?

Мягкий голос звал меня, но звучал приглушенно, отдаленно, словно пробиваясь сквозь толстый слой ваты.

— Летта, милая, очнись. — Я ощутила легкое прикосновение к руке, и тепло потекло по венам, исчезла тяжесть в груди, я сделала глубокий вдох и с большим трудом разлепила веки.

— Очнулась. — Бэла улыбнулась, погладила меня по щеке. — Сейчас нужно подпитывать тебя с осторожностью, чтобы позволить твоей собственной энергии быстрее восстановиться. Я только отдам еще совсем немного, чтобы ты смогла говорить. Будет чуточку больно.

Целительница склонилась, вновь взяла мою ладонь, и меня снова окутало тепло, защипало кожу, и действительно стало слишком горячо и больно, и виски сдавило. Бэла тут же отстранилась, и я смогла расслабиться.

— Теперь ты можешь говорить?

Я открыла рот, попыталась выдавить хоть звук и произнесла хриплым шепотом:

— Что случилось?

Бэла склонилась ниже, прислушиваясь, а потом тревожно взглянула на меня, коснулась ладонью лба.

— Жара нет, хорошо. У тебя почти полная потеря энергии.

— Что?

— В лазарете ночью вспыхнул кристалл вызова, вспыхнул красным. Я была на дежурстве, а когда определила, откуда идет сигнал, примчалась через несколько минут. Ваш дворецкий открыл дверь, но ничего не смог объяснить, и тогда я сама побежала искать тебя или Амира. Нашла тебя в его комнате одну и перепугалась до жути. Думала, что ты мертва. Ни единой кровинки в лице, почти полное энергетическое истощение. Я только успела послать вызов Диане, а потом отдала почти полный запас энергии на подпитку. Диана подоспела вовремя и сменила меня. Пришлось выпить несколько бутылочек с восстанавливающим эликсиром. Так и сидели всю ночь, не отходили от тебя, попеременно делились энергией.

— И сколько уже все это длится?

— Третий день. Мы лечили тебя все это время, а когда дело двинулось на поправку, стали дежурить посменно. Пока об этом никто не знает, мы молчим. Эди просил никому не рассказывать, покуда не разберется во всем.

— Эди?

— Амир исчез, Летта. Эди видел его в последний раз три дня назад утром, он собирался куда-то уезжать. Брат чего-то боится, говорит, Амир уехал на встречу с Тенью. Ты ведь помнишь, в тот день мы как раз приходили к тебе?

— Я помню, ничего не забыла.

— Расскажи тогда, что случилось с тобой? Амир так и не вернулся?

— Вернулся, я видела его. Он был со мной ночью.

— Был с тобой? Ты уверена? Никто не видел его возвращения, даже ваш дворецкий говорит, что хозяин не приходил.

— Приходил. Он сам отворил входную дверь, я стояла на балконе.

Бэла тревожно покачала головой, а мне в душу стали закрадываться еще неясные, но очень пугающие подозрения.

— Я могу применить магию?

— Нет, нельзя, у тебя истощение, какая магия, Летта?

— Ты спросила, где Амир, а чтобы это понять, мне нужно сотворить самое простенькое заклинание.

Бэла снова покачала головой:

— Ты даже говорить толком не можешь, шепчешь еле слышно, а если применить заклинание, то только с моей помощью, и тебе опять будет больно.

— Все равно, мне очень нужно.

Целительница посмотрела на меня, потом взяла за запястье, и я ощутила, как закололо, защипало кожу, будто при ожоге жгучей травой, захотелось сразу выдернуть руку, но я стерпела и вытянула ладонь, чтобы создать над ней маленький, почти прозрачный шарик. Рука упала обратно на покрывало, а я закрыла глаза, беззвучно глотая невидимые слезы. Сил не было даже на то, чтобы заплакать.

— Адриан.

— Что, что ты говоришь?

— Метки нет. Это был Адриан.

— С тобой был Адриан? — Бэла побледнела.

— Какое же счастье, что мы успели и он не выпил тебя до конца!

— Он притворился Амиром, Бэла, ради поместья. Скажи Эди, нужно отправляться на поиски, пока не стало поздно.

— Конечно, конечно, я ему скажу! Только как Адриан мог добраться до поместья через тебя?

— Он ко мне и не приближался, я ведь сама к нему пошла. Адриан узнал, что не получит награды, и решил притвориться Амиром, чтобы изменить его решение.

— Думаешь, он организовал похищение и держит Амира где-то взаперти?

— Да. А еще думаю, что он скоро снова придет.

— Зачем?

— Мы теперь связаны как-то, я не знаю. Но думаю, он явится сюда.

Бэла прижала ладони к щекам.

— Просто не верится! Я-то полагала, что хотя бы в защищенной академии смогу обрести душевное спокойствие, но ничего подобного.

— У Адриана точно есть сюда доступ, они же родственники по крови.

— Тебе нужна защита, очень хорошая защита. Эди поставит, пусть оплетет комнату всеми известными заклинаниями.

— Как я тогда узнаю, что с Амиром?

— Эди будет узнавать, надо только организовать ловушку для Тени. А за тебя я очень сильно боюсь, ты второго раза не переживешь. Нужно нам с девочками поочередно дежурить в твоей комнате.

— Нет, он тогда не придет, и Эди его не поймает.

— Но как ты сможешь себя защитить? Если он позовет тебя, если снова прикоснется, ты справишься?

— Я не могу с ним справиться.

— Об этом я и говорю.

— Бэла, я буду приманкой, он придет и попадет в ловушку, а комнату Эди защитит, я буду тут в безопасности, и Адриан не сможет войти.

— Я уже поняла твою задумку и даже не сомневалась, что ты предложишь нечто подобное. Но как быть с его воздействием на тебя?

— Не знаю. — Я вздохнула, даже голова немного заболела, пока размышляла над этой проблемой. И тут я вспомнила легенду об эфиальте и девушке из рода Мирасов.

— Цветы.

— Что?

— По легенде, цветы, растущие вокруг озера, особенные. Когда девушка заболела после ночи с эфиальтом, какой-то старец велел украсить ее комнату этими цветами. Тогда ее разум прояснился.

— Обычными цветами?

— Они не обычные. Запах такой удушливый, тяжелый. Мне кажется, что они создают тот самый круг у озера, который не дает эфиальту выйти за пределы.

— Но он выходит.

— Только если кто-то нарушит границы, тогда дух может пройти за нарушителем по энергетическому следу.

— Я не знаю. Ничего не слышала о магических ароматах. Хотя в целительстве мы используем некоторые резкие запахи, чтобы, например, привести человека в чувство, и для других целей.

— Мне нужны эти цветы как можно скорее. Нужно отправить кого-нибудь за ними, достаточно выкопать несколько кустов, и я расставлю их повсюду в комнате. А еще нельзя являться к озеру в полнолуние.

— Может, Истора попросить?

— Он обязательно спросит зачем.

— Скажу, для очень редкого лекарства. Ради меня он туда съездит.

— Хорошо.

Со дня моего пробуждения я ждала каждого вечера с замиранием сердца, думала, когда же Адриан придет. Истор привез цветы только пару дней спустя, а для этого ему пришлось взять разрешение на пропуск занятий. Я добросовестно высадила сильно пахнущие кустики в горшочки и расставила по всей комнате, а три разместила прямо рядом с окном и балконом.

У меня самой от их запаха кружилась голова, и спать приходилось с приоткрытой балконной дверью. Хотя Эди уверил, что на моей безопасности это никак не отразится. Опекун пришел ко мне сразу, как только получил новости от Бэлы, и потратил не меньше четырех часов на плетение сложных защитных заклинаний. Он сказал, что уже отправил проверенных людей по следам Амира, чтобы поскорее отыскать друга.

Я ждала любых новостей, хоть какой-нибудь весточки о муже, потому что сидеть в четырех стенах для меня значило медленно сходить с ума. Однако упрямые целительницы не выпускали меня за порог комнаты, притом что я уже вполне хорошо себя чувствовала, нормально ходила и разговаривала и могла, как прежде, контролировать свои энергетические потоки. Бэла и Диана с их врачевательской одержимостью заставляли меня больше есть и лежать, хотя в дополнительной подпитке я уже не нуждалась.

Днем легче было переносить ожидание, потому что подруги пользовались каждой свободной минуткой, чтобы забежать ко мне. Эля распространила слух по академии, будто я заболела, и ко мне наведалась даже Линда и еще несколько одногруппниц. Все приносили с собой какие-нибудь гостинцы и желали скорейшего выздоровления. Неугомонная староста постоянно снабжала новыми сплетнями из академии, пытаясь отвлечь от тяжелых дум. Одна из новостей даже меня не оставила равнодушной.

— Там девчонки некоторые болтают, что ты беременна от ректора.

— Что?!

— Вы ведь женаты, вот они и предположили, что твоя болезнь с этим как-то связана.

Я присела на кровать и обхватила плечи руками.

— О духи!

— Не обращай внимания, поболтают и забудут.

— Нет, Эля, я не об этом. Вдруг я от Тени забеременею, что мне тогда делать?

— О-о-о! — Староста плюхнулась рядом на кровать. — Знаешь, ты лучше у Бэлы спроси, что в таких случаях делают, потому что я не знаю. Как это проверить?

— Понятия не имею, передо мной никогда не стояло подобной проблемы.

— Летка, ну ты… ну и попадаешь же ты в переплеты! — Элька уткнулась лицом в ладони, вздохнула и снова посмотрела на меня. — В общем, что бы потом ни было, мы всегда тебе поможем, а ты сильная, ты со всем справишься.

— Эля, я устала быть сильной, понимаешь?

— Понимаю. Поэтому мы всегда поддерживаем тебя и искренне верим, что скоро все наладится. Не могут неприятности длиться вечно. Просто, возможно, ты… — Она вдруг замолчала.

— Договаривай, почему остановилась?

— Возможно, ты выбрала не того мужчину, не дано вам быть вместе, поэтому жизнь не складывается.

— Ты предлагаешь оставить его поиски?

— Нет, конечно! Хочу сказать, ты сделала все, что могла.

— Эля, я знаю. Я уже собиралась уйти после нашего с ним разговора, насовсем уйти, а потом этот прощальный поцелуй и… и Амир оказался вовсе не Амиром.

— Не твоя вина, Летта. Не стоит снова об этом думать. Я принесла для тебя журналы, ты почитай пока, здесь очень интересная новость про нашу принцессу.

Эля ушла, а вечером меня проведали Мелинда и Бэла, они пробыли недолго, зато успели за это время дать несколько дельных советов насчет моей дальнейшей жизни.

Я сидела в постели, обдумывала все произошедшее заново, а потом поняла, что Элинна права. Какой смысл корить себя за то, что не получилось? Сейчас главное отыскать Амира и поймать Тень, а дальше я соображу, как быть. Лишь бы наши со старостой подозрения не оправдались. По словам целительницы, еще было слишком рано, чтобы определить мою беременность, если таковая имела место. Однако Бэла успокоила меня тем, что зачатие с первого раза, особенно от такого сильного мага, как Адриан, происходит крайне редко.

С усилием прогнав из головы тревоги, я открыла журнал и нашла новость про принцессу. Почитать действительно было о чем. Оказывается, состоялось обручение королевской наследницы и принца другого государства. Ни его имени, ни названия королевства не упоминалось, но говорилось, что жених будет представлен всем официально во время торжественного приема в королевском дворце спустя пару недель.

Такая грандиозная новость даже меня отвлекла на время. Получается, мы сейчас стоим на пороге перемен, и в скором времени королевство Амадин обретет другого повелителя. Согласно традиции, если королевская дочь выйдет замуж за того, кого король счел достойным преемником, он передает ему свою власть, а сам уходит на покой. Король мог сделать это и позже, не сразу после свадьбы, только наш правитель был уже стар, а его единственное дитя появилось на свет, когда монарх достиг уже преклонного возраста, поэтому он давно готов был отказаться от трона.

Я закрыла журнал и легла спать, а проснулась неожиданно от едва слышного шороха на балконе. Резко открыла глаза, и сердце заколотилось в груди: он пришел.

 

Глава 24

ЧУДОВИЩЕ ПОД МАСКОЙ ЧЕЛОВЕКА

— Виолетта. — Он позвал меня негромко, но вдруг стало так отчаянно страшно.

— Что тебе нужно, Адриан? — Сейчас мне следовало отвлечь его разговором, чтобы Эди успел отреагировать на сигнал.

— Нам нужно поговорить, иди ко мне.

— Нет, я не выйду. — Мне очень не хотелось показывать ему своей страх, но голос все равно подрагивал.

— Если я захочу оказать воздействие, ты выйдешь, пока же я просто прошу.

— Я не выйду к тебе! Где Амир?

Я привстала в кровати, глядя на его фигуру, видневшуюся сквозь приоткрытую дверь. Мне даже показалось, будто цветочный аромат стал насыщенней и ярче. Только бы не поддаться на его уговоры. Он стоял там такой пугающе опасный, но такой притягательный, что мне очень тяжело было сдержать свой порыв и не выбежать к нему.

— Я могу войти сам. Эта защита не помеха, она защищает тебя, а ты — часть меня.

— Нет, не посмеешь.

— Что меня остановит? Твои цветы? Я ведь не бесплотный дух, не забывай. Единственное, что они способны сделать, это вызвать у меня головную боль. А может, ждешь прихода Эди? Так о нем я уже позаботился.

Адриан вдруг вскинул руки, и цветы вспыхнули огнем. Я вскрикнула, белоснежные лепестки осыпались серебристым пеплом прямо на глазах. Мне казалось, я физически ощущаю злость Тени за мое неповиновение, и я не знала, как защититься от него. В этот миг порыв сильного ветра ворвался в комнату, закружил в воздухе серые частицы, вынося их сквозь распахнувшееся окно, выветривая сильный запах, рванул синие занавески, окутал меня шелком тонкой сорочки, проникая под полупрозрачную ткань, нежными прикосновениями лаская обнаженную кожу.

— Иди ко мне, Виолетта.

Не понимаю, как я очутилась возле балконной двери, как протянула к нему руки, но длинные пальцы тотчас же сомкнулись на моих запястьях. Адриан вытащил меня на балкон и крепко прижал спиной к своей груди, подавив все попытки к сопротивлению, склонил голову и прислонился щекой к моим волосам. Я стояла, тяжело дыша, отчаянно страшась и столь же отчаянно желая человека, держащего меня сейчас в своих объятиях. Сердце колотилось как сумасшедшее, я даже слова не могла сказать в полнейшем шоке от своей реакции, от того, что кожу защипало, когда он провел ладонями вниз, вдоль моих рук, и переплел наши пальцы.

— Я скучал без тебя, — шепнул он на ухо, и кожа покрылась мурашками от теплого дыхания, шевельнувшего упавшие на щеки кудри. Я все еще пыталась набрать в грудь воздуха, чтобы обругать его мерзавцем и громко звать на помощь, когда он отпустил мою руку и отвел волосы с плеча, а потом прикоснулся губами к ключице и провел ими вдоль бьющейся на шее венки.

Я хотела рвануться прочь, но колени подкосились.

— Отпусти. — Мой приказ был больше похож на мольбу.

Он не ответил, поднял ладонь и нежно обвел большим пальцем контур моих губ. Я прикрыла глаза, против собственной воли ожидая его поцелуя, но Адриан вдруг отступил.

— Ты права. Пока ты так близко, мы ни о чем не сможем поговорить, и держать себя в руках слишком сложно. Теперь это сильнее меня.

Он отошел к другому краю балкона, а я покачнулась, оставшись без поддержки его рук, и захотелось самой себе влепить пощечину. Что же это за реакция такая? Почему?

— Так нас не услышат. — Адриан поднял руки, и я перестала чувствовать легкое дуновение ветерка, а воздух вокруг уплотнился.

— Что это?

— Воздушный полог.

— Как это возможно?

— После ночи с тобой многое стало возможным.

Я сжала плечи руками. Он получил силу благодаря мне. Что же он сделал с Амиром?

— Что ты сотворил с моим мужем?

— Я убил его.

— Нет! — Это был не крик, это был стон, который может издать только разорванное пополам сердце. — Ты лжешь мне!

— Амиральд Сенсарро закончил свои дни на сумеречных болотах. Трясина еще хранит его энергетический след. А из этих болот, как ты знаешь, никто не в состоянии выбраться.

— Нет, нет, нет. — Я шептала одно и то же, мозг отказывался воспринимать, о чем говорит Адриан.

— Амира больше нет, Виолетта, и он никогда не вернется.

— Я не верю тебе, не верю. Он жив, ты обманываешь меня. Я чувствую, он жив. И я его отыщу, где бы он ни был!

Он взглянул на меня пристально, сжал пальцы на перилах и ответил негромко:

— Ты и правда будешь искать, Виолетта. Наверное, зря я пришел сюда сегодня, но решил, что должен тебе этот разговор. Если бы не твой последний самый трудный и настоящий поступок — это искреннее признание, на которое так тяжело было решиться, я бы просто исчез. Ты осталась бы богатой вдовой, постепенно забыла своего мужа и начала новую жизнь, такую, какую сама бы выбрала.

— Мне не нужна новая жизнь без него! Если ты убил его, то, даже исчезни ты сейчас, я не успокоюсь, пока тебя не отыщут и не казнят за совершенное преступление.

— Никто ничего не докажет. Я не причастен к его гибели, свидетелей тоже нет.

— Об этом знаю я.

Я думала, он сейчас пригрозит убить и меня, но Адриан вдруг запустил пальцы в волосы и склонил голову.

— Как же тяжело с тобой. Ты никому не подчиняешься, никого не слушаешь. Меня всегда поражала эта твоя отчаянная смелость. Боюсь, что ты и правда не успокоишься и не остановишься, Виолетта.

— Просто ответь, где мой муж, и тогда уходи.

— Перед тобой.

— Что?

— Я твой муж, Виолетта.

Я была очень близка к тому, чтобы удариться в настоящую панику, разразиться истерическим хохотом или хуже того, лишиться сознания от свалившейся на меня информации. Ощущение, будто весь мир вокруг сошел с ума.

— Ты не Амир, я точно знаю, мы проводили эксперимент. Вы — разные люди.

— Правильно. Мы — разные люди, но я женился на тебе.

— Ты… ты так давно надел личину Амира?

— Амиральда Сенсарро не существует, есть Адриан Мирас. Разве ты не помнишь историю, которую я рассказал во время нашего визита на озеро? Ты не спросила, почему родные считали меня чудовищем, хотя в то время дар забирать энергию еще не открылся. Я тот, у кого нет истинного лица, я могу быть кем угодно, могу принять облик любого мужчины и буду им, и никто никогда не отличит.

Я слушала, прижав ладони к лицу, слушала и поверить не могла в то, что слышу.

— Амир Вальенте, Амиральд Сенсарро, Тень, Адриан Мирас — это все один и тот же человек, а может, и не человек вовсе, лишь некое существо, чья истинная суть — быть тем, кем он захочет.

— К-как? Как такое возможно? Ты… ты принимаешь облик, а как же со всем остальным?

— Повадки, голос, манеры, я все могу скопировать.

— А как же душа? Ты и ее можешь скопировать?

— Душа у меня одна. Если она вообще у меня есть. — Он грустно усмехнулся.

— А характер, отличительные черты?

— Я притворялся только теми, кого успел изучить.

— Значит, все это время именно ты был рядом? А как же Зор? Почему сильный маг не ощутил подмены?

— Потому что ее невозможно заметить.

— Благодаря этому дару ты мог быть одновременно и ректором, и предводителем виеров? О духи, кто ты такой?

— Я уже ответил, Виолетта: чудовище под маской человека. Когда я появился на свет, а родные впервые увидели меня, они испытали настоящий ужас. Дед рассказывал, что черты моего лица постоянно менялись: то форма носа, то разрез глаз, лоб, уши, волосы… Позже, в зависимости от внешности человека, которого я видел перед собой, я копировал его черты неосознанно. Отец считал, что моя мать поэтому и утопилась — не выдержала подобного наказания за свою связь с неким магом. Меня прятали ото всех в дальней комнате замка, сочиняли что-то соседям про тяжелую болезнь. Года в четыре я сбежал от няньки, когда она заснула. Хотел посмотреть на место, где мать погибла, и пробрался к озеру. Была глубокая ночь, а в небе светила полная луна, тогда я впервые увидел стража и услышал его. Он явился в облике мужчины, стоял на поверхности воды и говорил со мной.

— Что он сказал?

— Не могу повторить его слова, я тогда дико испугался. Умчался оттуда быстрее ветра и потом долго еще не мог набраться смелости, чтобы вновь отправиться на озеро. Но с того момента я перестал менять внешность. Прежде это происходило вне зависимости от моего желания, а после встречи с духом я обрел определенный облик, что-то среднее между внешностью явившегося мне стража, деда и отца, чьи лица я столь часто копировал. Тот облик, который ты сейчас видишь. Я привык к нему за долгие годы, а позже понял, что могу менять на любой, какой захочу.

— Что ты еще умеешь?

— Большую часть своих способностей я уже демонстрировал. Ведь я обучал тебя все это время.

— Но как ты управляешь воздухом? Как создаешь ветер и воздушный полог?

— Силой мысли. Мой дар как интуита безмерно вырос. Я так же хорошо чувствую теперь твои эмоции, знаю, как ты напугана. Не бойся, я здесь не за тем, чтобы причинить тебе вред.

— Расскажи, что произошло с тобой позже.

— Когда мне пришлось бежать из замка, я оглушил одного из солдат и принял его облик, а потом вместе с остальными пошел к столице. По дороге улучил момент, отбился от их отряда и дальше продолжил путь один. Мне нужно было скрыться, исчезнуть и начать все заново. Я не мог вернуть свой прежний вид. В один из этих бесконечных дней наткнулся в лесу на труп молодого человека. Пришлось обыскать его, чтобы понять, есть ли у него какие-то документы. Судя по одежде, он был простолюдин, но обладал благородным обликом. На его предплечье не было изображения герба рода (в те времена каждый аристократ имел такую татуировку), существовала большая вероятность, что его не станут разыскивать.

Я скопировал его внешность, а после продолжил свой путь. Уехал в Танкелир, где у меня еще оставались друзья, и несколько лет прожил там, строя планы по своему возвращению. Я придумал снежные драгоценности и таким образом разбогател. Вернулся сюда уже в облике господина Сенсарро. Сочинил ему имя Амир из букв моего прежнего имени, придумал родословную и связал Сенсарро с родом Мирасов, поскольку очень хорошо знал наше генеалогическое древо и всех представителей. Позже немного изменил обращение на Амиральда, чтобы отличалось от имени старого Амира. Наладил, а потом поддерживал связь с дальними родственниками. Это сослужило мне в дальнейшем хорошую службу. Ну а дальше случилась трагедия с твоим отцом, и я принял новое решение — разорвать все связи с аристократией и начать совершенно иную жизнь.

— Значит, вот так ты существовал? Родные люди считали тебя чудовищем, ты скитался, принимал на себя чужой облик, все терял и начинал заново? А как ты думаешь жить теперь, после смерти Амира?

— Я хочу избавиться ото всех личин. Цель, которую я поставил перед собой, ради которой боролся все эти годы, уже близка. Я не желаю больше притворяться.

— Все же останешься в королевстве? А как же твоя академия?

— Думаю, что из предложенных кандидатур совет выберет Эди, он прекрасно подходит на должность ректора, он в курсе всех дел. А я устал. Устал жить чужими жизнями. Благодаря тебе я стал сильнее, теперь смогу завершить то, что начал уже очень давно.

— Благодаря мне… ты… я для тебя источник энергии, не больше?

Амир на мгновение отвел глаза, потом взглянул прямо и сказал негромко, но твердо:

— Так и есть, Виолетта. И все ощущения есть лишь следствие нашей связи.

Как, не знаю, но мне удалось сдержать болезненный стон, а он продолжил:

— Когда я впервые увидел тебя в Академии аристократии, то испытал сильнейшее раздражение. За долгие годы я в совершенстве освоил искусство управлять собой и своими чувствами, но в твоем присутствии все эмоции рвались наружу, ты злила меня, раздражала, постоянно задевала за живое, с тобой я не мог сдерживаться. Тогда еще не понимал причины. А потом увидел твой танец на крыше и потерял голову. Той ночью впервые проявилась оборотная сторона моего дара.

— Мой танец? — Краска вдруг прилила к лицу, а я ведь полагала, что никто не видит.

— Ты танцевала обнаженная в лунных лучах, они ласкали тебя, словно покрывали тело поцелуями. И я не смог остановиться. Полнолуние — единственное время, когда мне доступна иная форма, я явился к тебе во сне. Мне казалось, если не буду обладать тобой, то задохнусь от тех желаний, что кипели внутри. А на следующий день увидел в зале для тренировок… Ты даже смогла бросить мне вызов, у тебя были силы фехтовать. Эмоциональный контакт в иной оболочке — это тоже удовольствие, но другие последствия для тебя. Тогда я не выпил до дна твою энергию, как сделал это в физическом теле.

Он резко замолчал, и я тоже не могла подобрать слов. Я слышала раскаяние в его голосе, понимала, что он в ужасе оттого, что чуть не превратился в убийцу.

— Ты не видела себя после всего, что я сделал, а я видел! Я ждал и боялся, что ты не проснешься, следил все эти дни, как Диана с Бэлой пытаются вернуть тебя к жизни, и действительно до конца осознал, насколько ужасным чудовищем являюсь. Я твой самый опасный враг, Виолетта.

Нужно было найти хоть какое-то опровержение, маленькую зацепку.

— Но ведь ты собирался жениться на Элизабет, как ты думал сдерживать себя с ней?

— С Элизабет я не терял контроля. Она казалась мне удивительной, она разделяла многие мои интересы, привлекала не только в духовном, но и в физическом плане, но я всегда держал себя в руках. С тобой все по-другому. Это как одержимость, Виолетта, настолько сильные чувства, что даже не могу их описать. Я пришел к тебе сегодня, чтобы попрощаться, сказать, что ты теперь свободна и очень богата. Живи, как сочтешь нужным. Думаю, ты найдешь достойное применение всем этим деньгам. Купи себе новый дом в городе и строй новую жизнь… жизнь без меня, Летта.

Без него… Мне казалось, что после всего пережитого сегодня меня уже ничто не проймет, но сейчас снова ощутила разрывающую грудь боль. Я видела по его напряженным плечам, но опущенной голове, по сжатой челюсти, что он принял окончательное решение и ради моего спасения решил уйти, дать мне шанс жить свободно, как сама захочу. А я хотела только одного: чтобы он остался.

Насколько тяжело дался ему этот разговор, если даже никто из друзей не знал об иной сущности Адриана? Он уйдет, потому что благороден, потому что не желает использовать меня и потому что боится убить… он принял решение за нас двоих. Что же, пусть будет так. Я не стану умолять его остаться, не стану плакать и кричать о том, как сильно люблю, и пытаться донести, что жизнь без него превратится лишь в подобие существования. Сегодня я узнала самое важное: именно я — его главная слабость.

— Хорошо, — выдавила через силу, цепляя на себя маску равнодушия. Я не видела выражения его лица, показалось только, что поза стала еще более напряженной.

— Согласна? — еле слышно уточнил он.

— Ты сказал, выбора нет. Утверждаешь, что ты чудовище и непременно убьешь меня. Раз ничего другого не остается, тогда уходи. — Я отвернулась, схватилась за перила и почувствовала, как воздушная преграда вокруг рассеялась, потом мягкий ветерок коснулся моих плеч, ласкающим невесомым прикосновением провел по спутавшимся кудрям, а когда я обернулась, Адриан исчез.

 

Глава 25

ЕГО ВЫСОЧЕСТВО

Я проходила по уютным, изысканно обставленным комнатам, осматривая свои личные владения. Мой новый дом, только мой. Именно здесь предполагалось мне жить полновластной хозяйкой. Я даже слуг уже набрала, точнее, поручила сделать это одной хорошо зарекомендовавшей себя фирме, про которую помнила еще со времен жизни в родительском доме.

Когда выяснилось, что Амир погиб, его поверенный принес мне официальные бумаги, подтверждающие право на наследство. И когда я увидела цифры этого самого наследства, то онемела минут на пять. Даже предположить не могла, что муж настолько богат, а еще никак не могла взять в толк, почему он отдал все это мне, почему не оставил себе хотя бы часть? Как он будет жить теперь, что планирует делать дальше? Ответов на эти вопросы не было, зато постоянно появлялись все новые и новые догадки. Я по-прежнему слишком мало знала о загадочном человеке, бывшем моим законным супругом.

Спустя буквально пару дней с момента разговора с Адрианом те сыщики, которых Эди направил по следу Амира, подтвердили гибель ректора на сумеречных болотах. Как он забрался в такую даль, не знал никто. Строились предположения, что Сенсарро туда заманили враги, воспользовавшиеся наконец шансом поквитаться с Амиральдом. Стоит ли упоминать о том, каким ударом это стало для всех, начиная от преподавателей академии и заканчивая самым последним студентом, не говоря уже об Эди. На неделю все занятия были приостановлены, а потом организован вечер памяти одного из лучших ректоров за все время существования виерского учебного заведения.

Я, естественно, тоже присутствовала. Слушала речи, смотрела на иллюзорные картинки, изображавшие моего Амира, который вовсе и не был тем, кем его все считали. Смотрела и понимала, что ему отрекаться от этого величайшего труда своей жизни было очень тяжело. Наверное, он действительно смертельно устал притворяться.

Единственное, что поддерживало меня в тяжелые моменты, так это осознание, что Тень жив, но другие-то этого не знали, им нечем было утешиться. Многие из присутствующих подходили, выражали свои соболезнования, а мне даже не нужно было притворяться скорбящей. После нашего прощания на балконе я ощущала себя совершенно потерянной, только теперь в полной мере осознав, насколько он мне дорог, какой неотъемлемой частью моего существования успел стать, как дополняет меня и понимает лучше всех. Он единственный помог мне ощутить себя настоящей, позволил узнать вкус жизни.

Девочки поддерживали меня, как могли, хотя ужасно переживали сами. Они видели мою грусть и тоску, но объясняли это по-своему, а рассказать им я ничего не могла, это была чужая тайна. К тому же опасалась их реакции на подобные откровения. Вдруг они тоже решат, что ради спасения жизни мне нужно держаться подальше от чудовищного Адриана?

В конечном счете я поступила так, как советовал муж. Для начала приобрела для себя новый дом в городе, чтобы не оставаться среди людей, которые не переставали меня жалеть. В академию ездила каждый день, исправно посещая занятия, поскольку иначе сошла бы с ума от тоски. Вечера проводила в библиотеке, а после возвращалась верхом в свое большое и красивое жилище. Не знаю, почему решилась его купить. Наверное, надеялась в душе, что наступит время, когда мы будем жить здесь вместе с Адрианом.

Спустя несколько дней после официального сообщения во всех известных газетах и журналах о гибели ректора виерской академии меня навестила Эстер. Я была сильно удивлена приезду матери, но никак этого не выказала, провела ее в уютную гостиную, предложила чаю, делая вид, что совершенно не стремлюсь поскорее узнать, что же привело ее ко мне.

Какое-то время мы просто обменивались новостями, не имеющими никакого отношения к последним событиям в нашей жизни и даже не затрагивающими нас лично. Только спустя минут тридцать Эстер наконец приступила к тому разговору, ради которого и приехала.

— Ты слышала, Виолетта, скоро состоится вечер, на котором будет представлен избранник нашей принцессы?

— Да, конечно, слышала.

— У нас есть приглашения… Я подумала, тебе не помешает развеяться. Если желаешь, составь нам с отцом компанию.

Я готова была уже решительно отказаться, но заметила искорку мучительной грусти и тревоги в ее глазах, которую она старательно прятала, и неожиданно для себя согласилась. Эстер даже улыбнулась, и у меня возникло подозрение, что она очень надеялась на положительный ответ. Кажется, действительно пыталась всеми силами поддержать меня в трудный период, и это также оказалось неожиданностью. Я ведь не привыкла к проявлению чувств со стороны родителей, а они все больше тянулись ко мне в последнее время: то Роланд сказал, что они меня всегда любили, то Эстер приехала отвлечь и утешить после гибели моего мужа, который был ей ненавистен.

— Спасибо, — я взяла протянутую мне пригласительную карточку, — я буду на приеме… мама.

Я посмотрела на себя в зеркало, совершенно машинально отметив, что мне идет новая прическа, когда локоны забраны наверх и открывают тонкую шею. Сегодня надела на себя украшения из амарила. Родители прислали их с посыльным, а я даже не подумала возразить. Платье было несколько непривычным для меня, хотя и очень красивым.

Я впервые выбрала красный цвет, долго и тщательно подбирала оттенок, чтобы подходил именно мне. В итоге остановилась на изысканном наряде из алой органзы, воздушном и невесомом. Под него не нужно было надевать корсет, утягивать талию. Лиф с тонкой изящной вышивкой, переливающейся кровавыми капельками рубинов, плотно обхватывал грудь, а на поясе была повязана широкая алая лента. Легкая ткань юбки слой за слоем укладывалась в причудливые фигуры, напоминавшие диковинные цветы. В этот раз я не получала никакого удовольствия от пустых приготовлений, как когда-то прежде, но они помогали убить время, и я по привычке продумывала все до последней мелочи, до самого крошечного камня на пряжке малиновой туфельки.

Кинув последний взгляд в зеркало, поправила упавший на лоб локон и спустилась вниз. Старый Бен отворил мне дверь. Я забрала старика к себе вместе с кухаркой и помощницей, а также перевезла все оставшиеся от мужа вещи. Кивнув и улыбнувшись поклонившемуся дворецкому, вышла на улицу. Лакей уже ожидал меня возле новой кареты, чтобы помочь устроиться внутри. Я села на удобное сиденье, расправила воздушные кружева платья, и мы тронулись в путь.

Королевский дворец производил потрясающее впечатление. Он стоял на горе, возвышавшейся над городом, и был виден со всех уголков столицы. Сейчас великолепное здание светилось миллиардом огней и напоминало издали большую драгоценность, ярко переливающуюся среди темной зелени вековых деревьев. Мы неспешно поднимались по ведущей вверх широкой дороге вслед за остальными экипажами и наконец остановились у высокого крыльца, устланного сверкающей золотой дорожкой.

Родители ждали меня в просторном холле рядом с огромной лестницей. Когда я подошла, первое, что отметила Эстер, это цвет моего наряда.

— Виолетта, как необычно. Ты решила выбрать красный?

В высшем обществе Амадина существовали свои традиции, которые следовало неукоснительно соблюдать. Так, траурным цветом считался бордовый, а также близкие к нему оттенки. Выбранный мной красный входил в этот спектр, хотя было довольно смело предпочесть его в качестве основного тона для вечернего наряда.

— Бордовый слишком мрачен. К тому же если ближайшие полгода мне разрешены только платья определенных тонов, то почему бы не выбирать самые яркие?

— Ты права, конечно. И это оригинальное решение — соблюсти приличия, но не превращать себя в старуху.

Я бросила на Эстер удивленный взгляд, но в этот момент отец добавил:

— Ты просто очаровательно выглядишь, Виолетта.

Роланд взял меня под руку, а матери протянул вторую. Я стала подниматься с ними наверх среди других гостей и не переставала удивляться изменившемуся отношению родителей. Мама даже не упрекнула меня за столь смелое решение, хотя раньше непременно указала бы на то, что леди пристало вести себя скромнее. А с другой стороны, я ведь теперь богатая и независимая вдова, значит, и поступать могу так, как мне заблагорассудится.

Парадная лестница выводила прямо к огромным, в три раза выше человеческого роста дверям. Мажордом, принимающий белые пригласительные карточки, громко объявлял имена каждого гостя и его сопровождающих.

Я вошла в роскошный зал и окинула его придирчивым взглядом декоратора — сказывалась профессиональная привычка, хотя ввиду известных событий я давно не занималась этой работой. И тут меня ожидал большой сюрприз. В убранстве интерьера, увиденного сейчас впервые, обнаружились такие до боли знакомые штрихи, что я на мгновение замерла возле дверей, и Роланду пришлось потянуть меня вперед, чтобы не преграждала путь другим гостям.

Во дворце повсюду было золото — на всех украшениях, на декоративных элементах мебели, на столах и даже среди мраморных плит пола, и это совершенно не удивляло, ведь, как известно, именно этот металл является символом королевской власти. А вот серебро… Оно никак не вязалось со здешней обстановкой. Серебряные морозные узоры, россыпи бриллиантов, подобных кусочкам расколотого искристого льда, сверкающий иней на стенах и хрупкие узоры на стеклах — это была характерная черта чужого королевства, чьим символом является холод и мороз.

Я вцепилась в руку отца, оглядывая окружающие лица. Только одно королевство я знала, где половину года царила суровая зима — Танкелир. Взгляд заскользил по лицам гостей, отыскивая среди них одно-единственное, и дыхание перехватило, когда я увидела рядом с королевской четой Адриана.

Кажется, он почувствовал мое присутствие, потому что вдруг повернул голову, и наши глаза встретились. Мгновение замерло, заморозившись в царящей вокруг белоснежной сказке, когда его взгляд впился в мое лицо, прошелся по всей фигуре, словно запоминая каждую деталь облика, а секунду спустя горящий взор вновь потух, Адриан замкнулся, отстранился и повернулся к своим собеседникам. И вновь вернулись звуки, и потекли неспешно минуты, отсчитывая капли вечности, а я только сейчас увидела, кто вместе с Адрианом стоит рядом с королевской четой. И снова меня ждало потрясение: человеком в длинной белоснежной мантии на плечах и с короной на голове оказался преподаватель Клэрин Иннестейн.

Несколько минут мне пришлось усиленно и глубоко дышать, чтобы вернуть себе присутствие духа. Родители остановились рядом с какими-то знакомыми, а я механически отвечала на приветствия, даже не заметив, с кем именно здороваюсь. Все мысли были заняты той картиной, что предстала перед моими глазами. Клэрин — принц Танкелира, а Адриан — его ближайший друг, который стоит рядом с королевскими особами так уверенно, словно имеет на это полное право. А ведь избранников для принцессы Эрин так и не привез. Получается, с принцем определились до возвращения посольства, и король отозвал главного советника обратно в Амадин. И теперь я более чем уверена, что мой муж замешан в этой истории, что с его подачи новым королем будет избран Клэрин. Но как он все это провернул?

Впрочем, этот вопрос пока не самый главный, докопаться до сути можно и потом, важнее то, что Адриан меня увидел, а я заметила его взгляд, пусть он и вспыхнул всего на долю секунды, но мне этого хватило. До нынешнего приема в королевском дворце я никак не могла придумать план по возвращению мужа, мысли постоянно цеплялись одна за другую, хаотично мешались в голове. Более того, я даже не знала, где искать Адриана. Зато сейчас одна за другой все детали сложились в четкую схему действий.

Значит, он утверждает, что не любит меня и иных чувств, кроме влечения, не испытывает. Обманщик! Смотрит так, что все переворачивается в душе. И оставил меня ради моей же пользы. Хочет сохранить избраннице жизнь, защитить от себя. Только для чего?

На что мне эта богатая и пустая жизнь? Я уже жила так долгие годы, а потом узнала, какими яркими и насыщенными бывают дни, когда с замиранием сердца ждешь звуков шагов одного человека, когда ловишь его взгляд или улыбку, когда слышишь его голос. Я узнала и теперь готова была обменять целую жизнь на еще одно ослепительное мгновение, даже если в этом огне мне суждено сгореть.

Хорошо, Адриан, ты умен, ты знаешь меня и чувствуешь, но я поняла, как обратить эти чувства против тебя. Ведь у любого человека слишком сильные эмоции способны вызвать временное помутнение рассудка, а куда ударить больнее всего, мне превосходно известно. Ты, конечно, разгадаешь суть игры, но не сразу, уж я постараюсь.

Я улыбнулась родителям и пошла гулять по залу, здороваясь со знакомыми и отвечая на приветствия тех, кого не знала. Удивительно много оказалось вокруг людей, которые хотели со мной пообщаться. Вскоре я поняла, что слухи о моем богатстве уже успели просочиться в высшее общество. Все стремились выразить свои соболезнования, хотя сами не так давно ругали моего мужа и смешивали его с грязью. Зато теперь лично я предстала в очень выгодном свете — дочь именитых родителей и богатая вдова.

Мне даже простили выходку на соревнованиях академий. Право же, с такими деньгами мне могли простить и сомнительное замужество, тем более что предатель аристократических устоев покинул этот мир. Понятное дело, что не все позабыли прошлые ошибки, и люди старой закалки еще посматривали в мою сторону с неодобрением, однако открыто не игнорировали.

Мне приходилось прикладывать усилия, чтобы не бросить некоторым личностям в лицо все, что я о них думаю, но я старалась быть выше этого, мило улыбалась или же скорбно качала головой в зависимости от темы разговора, а сама незаметно искала среди толпы главного советника короля. Первой, как ни странно, меня увидела его супруга.

— Виолетта, как приятно встретить тебя на приеме.

Гелла так и лучилась от счастья. Я была удивлена, когда она сама подошла ко мне и приветливо поздоровалась. Ее добродушие сразу наводило на подозрения.

— Представляешь, у меня такая новость! Уверена, что ты разделишь мою радость.

Полагая, что вряд ли смогу на самом деле разделить ее радость, я приготовилась внимательно слушать.

— Мы с Эрином ждем ребенка.

Тут не было особо чему удивляться, но Гелла, кажется, рассчитывала на иную реакцию. Я вдруг поняла, что она до сих пор ревнует мужа ко мне, а потому поспешила сообщить эту новость и даже приличия ради не высказала сперва соболезнований по поводу гибели моего супруга. Может, полагала, что ужасно огорчусь или локти начну кусать с досады?

— Поздравляю. — Улыбка вышла в меру равнодушной и доброжелательной. Гелла сразу же перестала лучиться, осознав, что ее цель не достигнута.

— Я думаю, дорогая, — Эрин появился внезапно, встав за спиной жены, — что для Виолетты сейчас настала нелегкая пора, поэтому время не самое подходящее, чтобы она могла разделить нашу радость. Прими наши соболезнования, Виолетта.

Советник короля галантно поцеловал мою руку, но подарил при этом такой взгляд, что сомнений не осталось: он очень хочет утешить несчастную вдову. Я не стала отворачиваться или окатывать его волной холода и презрения, постаралась принять равнодушный вид, зная, что именно он действует на бывшего жениха безотказно. Выразив свою благодарность и еще раз поздравив супружескую чету, я направилась в другой конец зала. Теперь оставалось немного выждать.

Если бы я имела возможность оценить свои действия со стороны, то поняла бы, что стала лучше разбираться в людях и движущих ими мотивах. Особенно это касалось тех, с кем я была знакома уже давно. Больше никакие посторонние эмоции не мешали мне увидеть истинную сущность человека.

Не прошло и часа, как я заметила пробирающегося ко мне сквозь толпу господина советника. Теперь можно было приступить ко второй части плана, тем более что официальное представление избранника нашей принцессы уже закончилось. Сами молодые люди расположились в креслах в отведенном для королевской семьи месте и принимали поздравления.

— Скучаешь, дорогая? — Эрин остановился рядом со мной, делая вид, что подошел просто полюбоваться из окна королевским садом.

— Вовсе нет. А где Гелла?

— Считаю, что в ее положении долгое пребывание среди толпы может плохо сказаться на самочувствии, и отправил ее домой.

Я сдержала готовые сорваться с языка язвительные слова.

— Не хочешь ли прогуляться? В зале душно.

Если честно, то гулять я с ним не хотела, но именно так должны были развиваться события согласно моему плану.

— Для чего прогуливаться вместе, Эрин, разве нам есть что сказать друг другу?

— Конечно. Ведь я так и не объяснил тебе своего поведения в прошлый раз.

Я сделала вид, что колеблюсь с ответом, и бывший жених решил за меня. Быстро подхватив под локоть, он мягко и незаметно для окружающих вывел меня на широкую террасу, уверив, что разговор не займет много времени.

Королевский парк больше напоминал лес. Все деревья здесь были очень старыми, высокими и с толстыми стволами. Между ними сплелись друг с другом кустарники, формируя почти непролазные заросли. Идти можно было только но узким специально расчищенным тропинкам. Полагаю, лес являлся не столько украшением, сколько еще одним средством защиты дворца, и гулять по нему было не слишком уютно, особенно с таким собеседником, как Эрин. Хотя сейчас все, что происходило, играло мне на руку. Мужчина завязал разговор, а я рассеянно отвечала, сама постоянно прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Почувствую или нет?

Господин советник привел меня к спрятанной среди зарослей беседке и помог войти внутрь. В этой части парка было очень тихо, сюда уже не долетал шум праздника, только слышались вдалеке крики ночных птиц. Кажется, Эрин хорошо изучил самые укромные места и определенно хотел воспользоваться ими к своей выгоде.

— Теперь ты понимаешь, Виолетта?

Бывший жених облокотился на колонну, а я присела на перила беседки, отвернулась и опустила взгляд вниз. Сооружение стояло на небольшом искусственном холме, поэтому сильно отклоняться назад было опасно, это грозило долгим падением в темные заросли у подножия.

— Я должна понять, что тебе пришлось так поступить, дабы остановить Роланда и удержать от дальнейших игр? Ты обязан был потребовать долг, чтобы он осознал, насколько губительно его игра отражается на благосостоянии семьи?

— Именно это я и пытаюсь донести.

— Очень интересная попытка. При этом ты знал, что за месяц Роланд сам не расплатится и от нас денег тоже не возьмет. Однако установил временные рамки, а потом пришел к нам и предложил Амиру сделку.

— Я пришел, чтобы вы спасли своего родственника от долговой тюрьмы, мне было бы слишком горько видеть Роланда за решеткой.

— Ты так красиво говоришь, Эрин, так складно и на все можешь найти ответ. Наверное, даже на то, что не хотел брать от нас деньги, только бумаги на земли Мирасов.

— Виолетта, — мужчина склонился еще ниже, — пойми, я вынужден был так поступить. Но этот шаг, на который я решился от отчаяния, ни в коей мере не умаляет моих глубоких чувств. Я все так же люблю тебя и уверен, что ты тоже что-то испытываешь ко мне, иначе не дала бы еще одного шанса.

— Еще одного шанса?

— Ты ведь позволила объяснить причину моего поведения.

Я промолчала, не желая опровергать глубокое заблуждение, в которое соизволил впасть бывший жених. Пошла я с ним совсем по иной причине, но начинала сомневаться, что план удался. И вот в эту минуту, когда уже раздумывала, как же вернуться назад, почувствовала нарастающее волнение в груди. Сердце забилось скорее, и дыхание участилось. Я ощутила Его приближение, и разом обострились все чувства, вызывая улыбку оживления и радости на лице. Эрин принял ее на свой счет и не стал ждать дальнейших поощрений, он схватил меня и крепко-крепко обнял.

— Я верил, что твои чувства не могли столь быстро угаснуть, верил, что обида на меня не будет длиться вечно.

Он склонился ниже, чтобы поцеловать, а я закрыла глаза и представила на его месте Амира. Мне нужно было создать полную иллюзию для того, кто с легкостью считывал мои эмоции, словно просматривал открытую книгу. Я убедила себя, что именно руки любимого человека сейчас сжались вокруг моей талии, а под моими ладонями его широкие плечи, что именно желанный мужчина склоняется все ниже и, наконец, касается моих губ. Всего секунду продлился мой самообман, всего мгновение я ощущала ответное влечение, пока иллюзия не растаяла под натиском суровой реальности и совершенно иных ощущений, но и этой секунды оказалось достаточно. Эрин вдруг захрипел, а потом неведомая сила подняла королевского советника над полом, оторвала от меня и вышвырнула за пределы беседки. Я слышала только треск ломающихся кустов, но ни звука со стороны пострадавшего. Кажется, бывший жених лишился сознания еще до того, как скатился с вершины холма в колючие заросли.

Я не видела его, мне было не до этого. Меня даже не беспокоило, что советник пострадал по моей вине. Глаза не отрывались от темной фигуры, замершей на ступеньках беседки. Он медленно двинулся в мою сторону, и я физически ощутила исходившие от Адриана волны гнева и бешенства. Инстинктивно захотелось убежать, спасаясь от расплаты, но я сдержала непроизвольный порыв, ведь именно этого я и добивалась. Он потерял голову, как мне и хотелось.

— Ты… — Его голос прошелестел в тишине подобно тому, как шуршат сухие листья, подхваченные сильным ветром. — Ты выбрала Эльмарина, Виолетта?

Я с достоинством опустилась обратно на узкие перила и горделиво подняла подбородок.

— Разве не ты дал мне право выбора?

— Я ощутил твое желание! — Его голос звучал, как удар хлыста, резал сгустившийся вокруг воздух, подобно острой бритве. — Желание к этому подонку!

— Чувствам не прикажешь, Адриан. Я не виновата, что на протяжении нескольких лет любила этого человека и сейчас не смогла совладать с отголосками прежних эмоций.

— Значит, любишь и Эльмарина? — Тень все наступал, пока не подошел вплотную. Я расслышала горькую издевку в его словах.

— Нет. Но разве любовь и желание всегда связаны между собой? Ведь ты испытываешь ко мне влечение вне зависимости от собственных чувств.

Он замер в шаге от меня, а я все ждала реакции на свои слова.

— Вне зависимости от собственных чувств? Верно, все верно, Виолетта, я конечно же испытываю только желание, не более того.

Бритва рассекла воздух, прошла сквозь тело и резанула сердце.

— Тогда тебе должно быть безразлично, что я поддамся влечению к другому человеку, что он будет обнимать и целовать меня и от его прикосновений я смогу испытывать наслаждение. Пусть Эрин ласкает мое тело, пусть под его губами горит кожа, а я буду отдавать ему всю страсть, которую не растратила на тебя.

— Не смей! — Он издал рычание, похожее на стон раненого зверя, и его руки сжали меня почти с нечеловеческой силой. Ветер взметнулся за границей беседки, со стоном клоня к земле кусты и деревья, а вокруг нас не чувствовалось ни дуновения, будто темная дымка опустилась вокруг, закрывая ото всех, делая нас невидимыми для чужих глаз.

— Это мне решать. — Я вырвалась из стальных тисков и отвернулась. — Ты не единственный мужчина на земле, есть и другие.

И вновь глухое рычание в ответ. Ну же! Чем я могу свести тебя с ума окончательно?

— Твои поцелуи не слаще поцелуев других мужчин, Адриан, и я собираюсь убедиться в этом на собственном опыте.

Он обхватил меня сзади, прижал спиной к своей груди так крепко, что стало больно от его силы, от его ярости и страсти. Тело обмякало покорной глиной, и только на последнее невероятное усилие меня хватило, чтобы сделать попытку отстраниться, избегая его губ, прижавшихся к моей шее, и он сдался, проиграл в этой неравной борьбе.

— Ах! — Я вздрогнула, когда Адриан резко развернул меня лицом к себе и, запустив пальцы в густые кудри, притянул мою голову и поцеловал. Без нежности, ласки, а с чистой яростной страстью, которая обожгла губы, словно раскаленный на огне металл. Я схватилась за широкие плечи, пытаясь устоять, потому что больше не чувствовала опоры под ногами, а его пальцы уже развязывали, разрывали ленты шнуровки, терзали тонкий невесомый материал красного платья, раздирая на части длинную юбку. Горячие ладони огладили бедра — и тонкие чулки вместе с кружевным бельем расплавленным шелком растеклись у моих ног. Грудь пекло от жарких, требовательных поцелуев, а я жадно вдыхала воздух, запрокинув голову и ощущая ликование в душе, и горела, горела в своем пламени и в его сжигающей страсти.

— Адриан, — тихий шепот, не слышный никому, кроме него; вздох и стон, полный мучительного счастья, — Адриан.

Горячие ладони снова на моих бедрах, и я отклоняюсь назад, и холод каменных перил, прикасающихся к обнаженной коже, лишь усиливает яркость ощущений. Пальцы вцепляются в его плечи мертвой хваткой, а я нависаю над пропастью, и только широкая ладонь на талии не дает упасть с узкой опоры. И первое самое долгожданное движение, и ослепительное счастье, эйфория, в которой я обрела цель и смысл своего существования, потому что любовь дороже жизни. Яркий ослепительный свет — и темная мягкая тишина, забравшая меня из кольца надежных рук.

 

Глава 26

ВКУС СЧАСТЬЯ

Очнулась я в незнакомой комнате. И первым увидела седобородого старичка в странной белой хламиде. Тела своего не чувствовала совсем, сделала попытку вздохнуть, но вдох вышел поверхностным, неглубоким. Заметив, что я открыла глаза, старичок подошел к кровати, склонился и стал ощупывать мое лицо, а потом взял за запястье.

— Так-так… Дыхание уже в норме, кожа холодная, но теплее, чем прежде. А говорить можем?

Я открыла рот, но не издала ни звука.

— Так-с, еще настойчик назначим. Есть рецептики чудные, быстро восстанавливают. А сейчас отдыхать.

Целитель выпрямился и тихонько вышел из комнаты, так и не объяснив мне, где я нахожусь.

— Это королевский дворец, покои принца, — раздался тихий голос. Теплая сладкая волна прокатилась по телу, отзываясь в каждой крохотной клеточке, и улыбка расцвела на губах. Адриан стоял возле окна, в тени тяжелой бархатной шторы. Перевела взор на него и смотрела, смотрела, не в силах оторвать глаз. Он молчал и отвечал мне таким же долгим взглядом. Счастье тихо укачивало на своих волнах, полное, безграничное счастье — он не ушел, и я жива!

— Не мог уйти. — Он ответил так, словно я произнесла слова вслух. — Я перенес тебя к целителю Клэрина. На приеме пустили слух, что тебе стало дурно, и ты уехала. Когда поправишься, объясним твое состояние нервным приступом из-за недавней гибели мужа.

Он замолчал, а я не могла ответить.

— Я слышу твои мысли, которые адресованы мне, Летта. Теперь кольца не нужно.

Мне хотелось, чтобы он подошел поближе, чтобы прикоснулся, но Адриан покачал головой.

— Нельзя.

«Все хорошо, видишь? Я жива».

— И ты готова сносить это раз за разом, умирать, а потом вновь лежать в постели дни напролет, восстанавливая утраченную энергию?

Мне даже отвечать не нужно было, думаю, он и сам знал, что готова.

— Я искал способы, изучил сотни книг, пытаясь найти ответ, но его нет, Летта. Переносился к озеру, к отшельнику, но никто не может подсказать, как быть в подобном случае. Возлюбленная отшельника погибла, дух не связан с физическим телом, а в книгах ничего не говорится о парах, в которых один человек является энергетическим монстром.

«Но ты не убил меня ни в первый раз, ни во второй. А это самое главное».

— Как ты решилась на такое?

«Знала, что ты не станешь рисковать мной, поэтому рискнула сама».

— Зачем?

«Это была единственная возможность доказать, что твои чувства сильнее твоей жажды».

— А если бы я преступил черту? Не удержал? Понимаешь, я не чувствовал тебя, потерял связь. Это как находиться в страстном дурмане, слышать твой отклик, видеть мир иначе, не быть скованным физической оболочкой, ощущать себя не человеком, высшим существом, а потом темнота, тишина и боль, а ты не отзываешься, и кожа холодна как лед. Опустошена почти полностью.

«Ты найдешь способ. Ведь ты научился контролировать себя за долгие годы и с этим справишься».

Он вздохнул:

— Ты сказала, что чувства сильнее жажды, но я никогда не говорил с тобой о чувствах, надеялся, это удержит тебя, но ошибался. Разница между физическим влечением и любовью слишком велика. Ты ведь всегда была очень горда, Летта, и мое отношение должно было оттолкнуть тебя, а ты поступила иначе, поставила на кон собственную жизнь…

«Ты не уйдешь теперь?»

— Я не могу находиться рядом, пока ты восстанавливаешься. Я вернусь, когда тебе станет лучше.

Я снова улыбнулась ему, едва заметно, уголками губ. Легкий ветерок промчался по комнате, коснулся моего лица, криспп засиял белым светом, и Адриан исчез.

Прикрыв глаза, я наслаждалась тихой радостью, и сердце пело от счастья. Я уже тосковала без него, но теперь знала главное — он больше не оставит меня.

Когда мне стало немного легче и я сама уже могла подняться с кровати, принц Клэрин позаботился о том, чтобы отправить меня домой в карете, тайком от посторонних глаз. Конечно, Адриану проще было перенести меня с помощью крисппа, но он не приближался ко мне в эти дни, хотя, как я подозревала, продолжал наблюдать на расстоянии сам и с помощью целителя его высочества.

Дома меня ждали письма от встреченных на балу знакомых, которые осведомлялись о моем здоровье, а также записка от родителей. Быстро ответив на все послания, я снова устроилась в кровати, поскольку хотела восстановиться как можно скорее, чтобы в понедельник на занятиях подруги не заметили ничего необычного. В любом другом случае я бы поведала им о происшествии не задумываясь, но, когда дело касалось Адриана, я хранила молчание. Оставшиеся выходные провела, поглощая раза в два больше еды, чем обычно, и читая книги.

И снова дни потянулись монотонной чередой, но было здесь одно отличие — я поправлялась и ждала последнего дня учебных будней. Была уверена, что если Адриан придет, то только в конце недели.

В пятницу уехала из академии, отклонив предложение подруг сходить вместе в кафе. Отговорилась заказом у Памелы, у которой на самом деле не появлялась уже больше месяца, и отправилась домой. Наверное, девчонки могли заподозрить неладное, но они были так рады тому, что я стала вести себя более оживленно, даже обрела свой прежний интерес к работе, что без споров попрощались со мной и договорились увидеться в другое, более удобное время.

Перед предполагаемой встречей с мужем я разволновалась настолько, что места себе не находила, расхаживая по спальне взад-вперед. Слуг отпустила на все выходные и осталась одна в доме, не считая привратника, охранявшего особняк, и старого дворецкого. Платье себе выбирала полвечера, а волосы решила оставить распущенными. Они уже достаточно отросли и еще больше посветлели, приобретя густо-песочный оттенок.

Долгое ожидание было вознаграждено ближе к полуночи. Сначала я ощутила, как завибрировал воздух, а потом шторы на окне заколыхались от порыва ветра, и в комнате появился Адриан. В груди дыхание перехватило, как каждый раз при нашей встрече. Захотелось кинуться к нему, обнять, прижаться покрепче, но я не двинулась с места. Он тоже не приближался, продолжая стоять возле окна и наблюдая за мной с особенным выражением в глубине глаз, которое было сложно понять. Скучал ли так же сильно, как я, или, может, был слишком занят?

— Здравствуй. — Я сделала несколько шагов в его направлении, но остановилась возле кресла, а поразмыслив, опустилась в него и приглашающе махнула рукой, указывая Адриану на соседнее. — Скажи, мы можем поговорить? Столько всего хочется узнать.

— Конечно, можем. — Он улыбнулся. — Ты только поправилась, повременю набрасываться на тебя.

Ответила на его улыбку, порадовавшись, что к мужу вернулось его чувство юмора, а ко мне прежняя выдержка. Я смогла усидеть на месте, когда он устроился напротив, хотя очень хотелось перебраться поближе.

— Расскажи мне про свои способности. Раньше ты не мог управлять воздухом или брать энергию во сне? Как это происходит?

— Я мог воздействовать на предметы на расстоянии, например, сдвинуть, но не поднять и переместить.

Вспомнился случай в кабинете, когда Адриан вытолкнул меня за дверь, не прикасаясь. А я ведь тогда даже не удивилась, находилась в слишком расстроенных чувствах.

— Что касается энергетической подпитки в иной ипостаси, — продолжал он, — то и для меня это напоминает лишь сон. Я беру энергию твоего удовольствия иначе, а вот в физическом облике не могу сдерживать себя абсолютно, не замечаю ничего, чувства и ощущения обостряются, а я тяну твои силы вне зависимости от собственного желания.

По его лицу снова пробежала тень, и я поспешно сменила тему:

— Поведай о своем плане. Ты говорил, что потратил годы на его претворение в жизнь.

— Когда я встал на сторону виеров, то достаточно скоро осознал, что лучший способ изменить жизнь людей в Амадине — это изменить всю систему.

— То есть сместить короля?

— Не просто сместить короля, но и выбрать на его место человека, у которого совершенно иные представления о государственном устройстве.

— Клэрина? Он и правда принц или это очередной обман?

Адриан улыбнулся, и у меня снова быстрее забилось сердце, пришлось опустить глаза и сжать посильнее ладони.

— Клэрин — наследный принц Танкелира, но он второй по очередности. Согласно законам королевства, права на престол в таком случае разделяются между братьями. Думаю, сейчас не время вдаваться в подробности и описывать детали, но суть такова, что Клэрин теперь станет королем Амадина, а значит, отдает все права на трон своему старшему брату. Таким образом, между двумя королевствами устанавливаются весьма тесные отношения. Сила и мощь укрепятся, изменится строй. Существенное отличие наших королевств в том, что в Танкелире практически не существует социального неравенства. Именно в этом королевстве изменились мои взгляды, я увидел, что аристократы ни в чем не превосходят обычных людей, которых у нас принято называть виерами. Никто там не кичится своей родословной и не считает себя вправе давать указания другому. Клэрин воспитывался и рос именно в таких условиях. Мы познакомились с ним, когда я поступил в их академию магии, и спустя время сдружились настолько тесно, что я открыл ему свой секрет. Он единственный в курсе этой тайны. После моего возвращения, а потом и побега, когда жизнь сделала крутой поворот и я вновь обратился к другу за помощью, в голове родился новый план — выдать за Клэрина принцессу Амадина.

— Но как воплотить в жизнь подобный план? Ведь король не зря собирался выбирать из нескольких кандидатур.

— За этим я и устроился позднее под личиной Вальенте в Дворцовую академию, где имел возможность наблюдать за девушкой, узнавать ее лучше. Мне нужно было понять, как сделать так, чтобы она сама выбрала Клэрина.

Слушая о том, как Адриан долгое время наблюдал за принцессой, я вдруг почувствовала укол ревности, но сама себя одернула.

— А что дальше?

— А дальше девочка росла, становилась старше. Юная девушка, постоянно заключенная в рамки условностей, могла сбегать из наложенных на нее ограничений и запретов только в мечтах. Как любая неопытная и наивная душа, она грезила о сказочной любви, и я решил превратить сказку в реальность.

Вот теперь я совсем разнервничалась. Очень неприятно было слушать про другую женщину, хотя было понятно, что Адриан это делал не для себя.

— Мне удалось устроить все так, чтобы во время ежегодного праздника на центральной площади, когда приезжают представители разных королевств, принцесса сбежала от своих служанок и отправилась бродить по городу одна. В переулке на нее напали бандиты, но девушку спас таинственный незнакомец.

— Ты?

— Клэрин.

— Как он мог… Ах, снова личина?

— Да. Цель была достигнута, но незнакомец не назвал своего имени, однако обещал, что вернется и будет просить руки девушки, когда наступит пора.

— Очень романтично.

— Бесспорно.

«Кто бы для меня устроил нечто подобное», — с досадой подумала я.

— Покушение или спасение? Кажется, у тебя было немало происшествий, я даже похищение организовал.

— Не читай мои мысли, когда я этого не желаю!

— А ты желаешь. — Адриан почти смеялся. — Ты так громко возмущаешься про себя, что я уже ощутил собственную вину.

Я снова опустила голову, подавив досадливый вздох.

— Летта, я слышу только то, что ты позволяешь услышать, и никогда нарочно не лезу в твою голову. Не злись. Ты ведь хотела узнать об этой истории?

— Я не злюсь, — ответила, принимая на себя беззаботный вид. Просто меня ревность замучила, на редкость противное чувство! — Значит, они встретились, как Клэрин и обещал?

— Он приехал до возвращения посольства и, прикрываясь преподаванием в виерской академии, несколько раз встречался с принцессой. Стоит сказать, что они и правда понравились друг другу.

— А как же король согласился на этот брак?

— Дочь призналась ему, что Клэрин спас ее однажды, а принц поведал, кто он такой.

— Гениально, а главное, просто. Как только ты все успевал? Наблюдал за принцессой, боролся за права виеров, преподавал в академии? Потом еще согласился на предложение Зора… поражаюсь тебе.

— Не стоит.

Адриан вдруг поднялся, подошел ко мне со спины, а я замерла, ощущая его близость так остро, словно он уже прикасался ко мне.

— Это была не жизнь, Летта, — он ласково провел пальцами по моей шее, отчего по телу сразу побежали мурашки, — только ее подобие. Бесконечная борьба, достижение высоких идеалов, притворство и масса личин. Я хотел добиться большего для других, но своей жизни никогда не имел. — Он присел на корточки, прижимаясь щекой к моему плечу, намотал на палец локон и поцеловал. — И я смертельно устал от этого.

Я замерла и почти не дышала, внимательно вслушиваясь в его речь, боясь пропустить хоть слово.

— Так странно сознавать, что ты принимаешь меня таким, какой я есть, и даже с чудовищным даром, приносящим лишь вред.

Он встал на колени и развернул кресло, чтобы я оказалась сидящей к нему лицом. Положил ладони на подлокотники поверх моих рук и посмотрел в глаза долгим испытующим взором.

— Летта, для нас с тобой не придумано решений. Ни в одной книге нет ответа, придется искать его самому. И это тяжелее всего.

— Почему? — Мой голос упал до шепота.

— Потому что ты для меня как научное пособие. Приходится учиться с твоей помощью, через боль, через полную магическую опустошенность, и хуже ничего нельзя придумать.

— Адриан, ты любишь меня?

— Если мою одержимость можно приравнять к любви, Летта, тогда — безумно люблю.

— Что ты хочешь сказать? Не любил бы, не будь я избранницей?

— Нет. Хочу сказать, что это чувство сложно описать одним словом. Ты идеальна для меня во всех отношениях. Вспомни, как болела твоя метка раньше.

— Я помню.

— Я понял отчего. Ты была совсем другая в то время, а когда стала меняться, раскрывать себя настоящую, все больше и больше становиться той женщиной, которую я мог бы полюбить, тогда боль уменьшилась, пока метка не исчезла вовсе после нашей ночи. Ты во всем мне подходишь: духовно, физически. Даже мыслим мы схоже.

— А ты смог бы вновь уйти?

— Физически я мог бы, но теперь не представляю, как жить вдали.

Я улыбнулась, а самой хотелось смеяться. Значит, любит столь же сильно, как и я его. И напрасно боялась, что он испытывает только физическое влечение. Я ему нужна, и он мне доверяет. Рассказал обо всех своих тайнах, ничего не утаив.

— Как теперь быть? — Я протянула к нему руки, вплела пальцы в густые волосы, а он поднял на меня взгляд, полный мучительного сожаления:

— Учиться быть вместе. Я понял, что удерживает меня на самом краю. Эта любовь к тебе, она стала частью меня, впиталась в кровь, в мышцы, в кожу, стала столь же сильной, как и дар, данный от рождения. Когда я теряю тебя, ощущаю боль, резкую, сильную, она вырывает из наслаждения и возвращает в реальность, и тогда я останавливаюсь. Мне нужно научиться управлять своим даром, чтобы не забирать твою энергию, но пропускать через себя, возвращая часть обратно в твое тело. Пока не знаю, как справлюсь с этой задачей, но других вариантов нет.

Я соскользнула с кресла прямо к нему в объятия и прижалась крепко-крепко.

— Я готова, — шепнула ему на ухо, а он повернул голову и поймал мои губы, растопив невероятным жарким поцелуем.

Потянувшись навстречу, стала лихорадочно расстегивать пуговицы его рубашки, пока не дотронулась ладонями до обнаженной горячей кожи и напрягшихся мускулов. Гладила их, чувствуя сладкую дрожь от этих ласк, наслаждаясь каждым прикосновением.

Адриан освободил меня от одежды очень быстро, всего несколько мгновений, и он уже нависал надо мной, а я лежала на пушистом ковре, устилавшем пол спальни, и выгибалась на встречу, подставляя его поцелуям свое тело. Счастье, нежность, страсть переполняли меня. Я перестала быть собой, снова став его частью и отзываясь на каждое касание так, как этого желал он. Чувствовала его и отвечала, двигалась в его ритме, послушно, жарко, неистово. Прижималась еще ближе, закрывая глаза от наслаждения, пока не перестала существовать вовсе, растворившись в чувстве безграничного счастья.

 

Глава 27

ПО ЗАСЛУГАМ

Жизнь моя разделилась надвое. Я по-прежнему ходила на лекции, выполняла задания, готовила доклады, встречалась с девчонками, помогала Памеле с организацией вечеров и приемов, и казалось, оставалась прежней старательной студенткой, милой подругой и ответственным декоратором. Но каждые две недели в один-единственный вечер превращалась в одержимую страстной любовью и безумным влечением женщину, старательно скрывая ото всех, что со мной происходит.

Наши встречи с Адрианом были редкими настолько, что я успевала ужасно соскучиться. Жажда видеться с ним напоминала потребность в воздухе, в пище и воде. Я не могла находиться без мужа слишком долго, жила от встречи до встречи и после каждого его визита впадала в состояние, подобное лихорадке. В полной мере осознала теперь, что любовь — это одержимость. Бежала к нему, падала в его раскрытые объятия, ловила поцелуи с жадностью, поражавшей меня саму. И каждый раз он уходил, отдав меня в руки целителя. Мне даже представить страшно, чего это ему стоило, каково было переживать раз за разом безумную страсть, а потом снова терять и понимать, что вновь попытка окончилась неудачей.

Казалось, мы никогда не одержим верх над его проклятым даром. Порой он приходил, и мы просто разговаривали, обсуждали все на свете до тех пор, пока влечение не становилось совершенно безудержным. Каждый раз это напоминало фейерверк чувств и эмоций, без которого жизнь теряла свои краски. А затем вновь по-черепашьи тянулись две долгие недели, когда я ждала, сгорая от мучительной страсти, грезила о нем и слышала во сне его голос.

Он искал ответ, истязал себя до невозможности, пытался сдерживаться, обрести контроль над происходящим, но раз за разом проигрывал.

Однажды Адриан пришел и заявил, что мы увидимся лишь спустя три месяца. Словами не описать мое отчаяние и тоску. Я даже глаза боялась поднять на него после этих слов. Впрочем, он все чувствовал, чувствовал и яростно боролся сам с собой, а в итоге ушел.

Три месяца жизни, наполненной какими-то событиями, происшествиями в королевстве, ежедневной суетой — унылые серые будни. Я заставляла себя ходить на приемы, навещать родителей и делать все прочие обязанности.

Незаметно пролетело время траура, я теперь могла не соблюдать правил, налагаемых обществом на вдову, и внезапно вокруг появилось очень много поклонников. Я была нередкой гостьей во дворце. Не считая того, что с Клэрином нас связывала общая тайна, его будущая жена благоволила ко мне. Принцесса часто приглашала меня на чай, любила провести время за беседой и рукоделием. Я садилась в кругу других фрейлин, слушала сплетни и бесконечные любовные истории, вежливо улыбалась и вставляла к месту какое-нибудь умное высказывание. Это помогало постоянно быть в курсе самых последних новостей, в противном случае я бы попросту отгородилась от всего мира в своем доме.

Жизнь в королевстве и правда стремительно менялась, и мне довелось наблюдать эти изменения собственными глазами. Старый король сложил свои полномочия в последний день весеннего месяца рина. В торжественной атмосфере сияющего огнями кабинета аристократических представителей он передал своему преемнику принцу Клэрину символ власти — монаршее кольцо и опустился в кресло справа от трона. Королева расположилась по левую сторону, а принцесса заняла трон рядом с будущим мужем. Обручение их уже состоялось, а свадьба ожидалась через месяц. Клэрин торжественно взошел по ступенькам, развернулся к толпе придворных и надел кольцо на палец. Чуть позже он вышел на балкон, чтобы принять приветствия от толпы, собравшейся у дворца и радостно провозглашавшей лозунги во имя нового короля.

На приеме не было Адриана, которого я непрестанно искала глазами среди придворных. Отсутствовал и главный советник его величества, исчезнувший на следующий день после происшествия в беседке. Я полагала, что Эрин явится ко мне выяснять отношения, стоит лишь вернуться домой, но он не пришел.

Позже выяснилось, что господина советника в спешном порядке отправили из королевства, дабы решить какие-то очень важные вопросы. Теперь же, после принятия Клэрином короны, советником был провозглашен другой человек, ближайший соратник и верный подданный — Адриан Вельер Мирас. Вельер — это имя, которое использовал Адриан после возвращения ко двору, имя отцовского рода, не вызывавшее у окружающих дурных воспоминания и ассоциаций.

Впрочем, после принятия нового поста господин советник его величества вернул себе прежнюю фамилию. Теперь ему нечего было опасаться. В качестве награды за помощь и преданность Адриану было возвращено поместье Мирасов, а Эрину пришлось довольствоваться новыми землями в Танкелире. Король рассудил, что таланты столь одаренного придворного сослужат хорошую службу в деле поддержания и развития отношений с родным братом. С тех пор я не получала от Эльмарина никаких вестей. Теперь оставалось ждать, пока истечет означенный срок и Адриан вернется ко мне.

Он пришел, как и обещал. Ровно три месяца спустя. На красивом календаре, купленном мной в лавке у Энн (открытой ею с моей помощью), эта пятница была обведена жирным красным кружочком, а все остальные дни были уже вычеркнуты.

И вновь легкое дуновение ветра подхватило шелковые занавески, а я обернулась и прижала руки к груди, не в силах удержать рвущееся наружу сердце. Хотела побежать навстречу, но ноги не слушались. От нахлынувшей радости тело вдруг перестало мне подчиняться. О духи, как долго мы не виделись!

— Адриан!

Он вышел в центр комнаты, в круг падавшего от лампы света, покачнулся и замер. Я бросилась к нему и резко остановилась рядом, ахнула, в испуге оглядывая изодранную грязную одежду, руки с наполовину обломанными ногтями, ужасные лиловые синяки, глубокие царапины, следы ожогов и едва затянувшиеся раны на коже.

— Тебе нужен целитель, срочно!

Хотела в ту же секунду послать вызов во дворец, но Адриан схватил меня и крепко прижал к себе, не позволяя сделать и шагу.

— Подожди. — Я послушно прижалась головой к его плечу, обхватила руками за шею, погладила по спутавшимся волосам, и слезы побежали по щекам. — Я не видел тебя целую вечность.

Он обнял меня еще крепче, а я только сейчас осознала, что его путешествие не было безопасным, но он ни словом не обмолвился об этом в тот вечер, когда приходил попрощаться.

Адриан слегка отстранился, провел ладонью по моей щеке, а я посмотрела в его глаза и поразилась — они искрились, были сейчас такими зелеными, как вода в заколдованном озере, в глубине которого светилась утонувшая луна. Его кожа, несмотря на грязь и раны, тоже сияла. Я осторожно тронула ее пальцами, пытаясь понять, не смазана ли она чем-нибудь.

— Не нужно звать целителя. — Адриан ласково погладил меня по плечам. — Я не болен, раны затянулись, но мне не помешает умыться.

Я провела его в примыкавшую к спальне ванную комнату с небольшим бассейном, сама приготовила ароматную воду, присела на край, наблюдая, как он смывает с себя грязь, и вздрагивала при виде все новых страшных отметин на теле. Сама не решалась к нему прикоснуться, боялась, что сделаю больно. Сидела тихо, следила за его руками, за стекающей по коже мыльной пеной, любовалась его совершенным лицом, когда он утомленно прикрыл глаза и положил голову на мраморный бортик. Потом нагнулась, чтобы вынуть пробку, открыла кран, наполняя бассейн новой чистой водой, а повернув голову, поймала его пылающий взгляд. Адриан вдруг поднялся, одним резким движением встал во весь рост и шагнул ко мне. Платье, белье, чулки и ленты полетели на пол в тот же миг, он срывал их с такой скоростью, что я не поспевала даже помочь.

Он перенес меня через низкий бортик, усадил на колени, притянул к себе, покрывая поцелуями. Наверное, именно так иссушенный жаждой путник, долго скитавшийся по бескрайней пустыне, припадает к живительному источнику. Мы сейчас напоминали изголодавшихся безумцев, готовых проглотить вожделенную еду вместе с тарелкой. Руки дрожали, голова шла кругом, губы и кожа обжигали, прерывистые стоны накаляли сам воздух вокруг нас.

Я перестала ощущать дуновение проносившегося по ванной ветра, не слышала, как набиравший обороты вихрь смахнул со стола хрупкий светильник, не заметила наступившего полумрака, не чувствовала температуру воды, выплескивавшейся из переполненного бассейна, я не дышала, потому что не могла оторваться от его губ, и брала кислород из его дыхания. В этот момент не смогла бы даже ответить, кто я и где нахожусь. Сильнейший энергетический разряд прошел сквозь тело, а за ним еще один и еще, и наконец та самая яркая вспышка, за которой каждый раз наступала темнота, и я обмякла в объятиях Адриана, распласталась поверх него, а он схватил меня на руки и вынес из бассейна.

— Летта!

Я открыла глаза, посмотрела на склонившегося надо мной мужа, попыталась улыбнуться, но не вышло. Адриан лег рядом на кровать, положил ладонь мне на затылок, повернул голову, заставляя посмотреть на него. Неверие в его глазах сменялось радостью, ликование наполняло их, делая внутреннее сияние еще ярче.

— Получилось, получилось, Летта! — Он прижал меня так крепко, что я вскрикнула. Только сейчас осознала, что чувствую свое тело и могу говорить, нужно лишь приложить небольшое усилие, но не хотелось. Сладкая истома охватила меня, усталость баюкала нежно, ласково, как мать укачивает младенца. Я обвила руки вокруг шеи мужа, впервые наслаждаясь его близостью и объятиями уже после того, как мы были вместе. Хотелось зевнуть и устроиться поуютнее в кольце его рук, но нужно было понять, как он это сделал.

Адриан уложил меня головой к себе на грудь, запустил пальцы в волосы и ласково перебирал спутавшиеся кудри.

— Расскажи, что случилось с тобой? Откуда все эти раны? Не скрывай от меня ничего, пожалуйста.

— Не буду, раз для тебя это важно. — Он легко коснулся губами моего виска и начал свой рассказ: — В самых древних легендах, в которых еще нет упоминания о духах и людях, говорится о местах силы. Согласно более поздним версиям именно там появились энергетические сущности, которые позднее наделили людей разными способностями. В те времена источники встречались достаточно часто, но века шли, и все больше мест силы исчезало с лица земли. В конце концов, осталось только три. Самих легенд, упоминающих о них, очень мало, я обнаружил их случайно, пока искал решение своей проблемы. Для такого, как я, источник мог бы стать лучшим вариантом — бурлящая чистая энергия, которую я мог бы взять себе, не причиняя никому вреда. Я отправился на поиски.

За эти три месяца я совершил путешествие длиною в целую жизнь. Без крисппа именно столько времени понадобилось бы мне, чтобы проделать тот путь. Я нашел их: вулкан, ущелье и водяную воронку. В каждом своя особенная энергия, оставалось только впитать ее в себя. Однако кристалл вел себя необычно, он преломлял пространство до определенной черты, перенося не к самому источнику, но близко к нему.

В кратер вулкана я забраться смог, но нестерпимый жар опалял, лава выплескивалась из небольшого круглого озера на дне кратера, а я не мог отойти на слишком большое расстояние, иначе не дотянулся бы до энергетической сферы. Раскаленные капли попадали на кожу, отсюда и ожоги. Приходилось стоять на месте, сохраняя концентрацию, иначе растерял бы и то, чем успел напитаться. Несколько дней понадобилось потом, чтобы восстановиться. Магия в подобных местах не работает, и я использовал снадобья, которые захватил с собой, когда уходил.

Дальше отправился в ущелье. Чтобы спуститься в него, пришлось ползти по скале. В одном месте каменная стена уходила вниз даже не отвесно, а под уклоном, и там я не удержался, сорвался, упал на каменную площадку. Ободрал кожу о камни и сломал ногу, отсюда эти ссадины и раны, что тебя напугали. Мне удалось соорудить себе шину на место перелома из подручных средств — веток и полосок ткани. Потом был долгий отдых и опять длительный спуск. Когда я добрался до источника и коснулся сферы, его энергия помогла костям срастись, и я снова мог двинуться дальше.

Последним местом силы была воронка. Это оказался водоворот, не перестающий кружить в центре самого большого и опасного озера Тирк. Я доплыл до середины, и меня утянуло под воду. Кружение очень сильное, оно увлекает, болтает, ударяет тело о камни со всей силы, поэтому остались синяки. Меня спас дар подчинять себе воздух, я смог создать что-то вроде маски на лице. Тот же способ, кстати, я использовал на сумеречных болотах, когда позволил трясине утянуть себя, чтобы инициировать собственную гибель. Бесспорно, магическая защита сослужила бы лучшую службу, спасла бы от ударов, но я был рад и тому, что мог дышать. Выплыл, когда взял достаточно энергии, чтобы хватило сил вырваться из воронки. Не очень хорошо помню, как добрался до берега, тело почти не реагировало на сигналы мозга. Когда пришел в себя, отправился в путь, чтобы отдалиться от места силы и активировать криспп, а потом сразу перенесся к тебе.

— Как спокойно ты об этом рассказываешь. — Я попыталась привстать на локте, чтобы заглянуть ему в глаза, но он только крепче притиснул меня к груди, не давая пошевелиться. — Ты лежал в ущелье один сколько дней? Сколько дней понадобилось, чтобы прийти в себя? Как ты спускался со сломанной ногой?

— Тише, Летта, не нервничай. Ты просила обо всем рассказать, и я исполнил просьбу. У меня было нужное снаряжение, я предполагал, что возникнут трудности, взял все необходимое.

— Ты пытаешься успокоить меня? Невозможно человеку пройти через подобные испытания, а тебе и помочь было некому. И все это снаряжение не уберегло тебя от мучений. А как ты использовал свой дар под водой? Там ведь магия не работает? Ты мог захлебнуться!

— Дар и магия — разные вещи. Когда ты не можешь творить заклинания, разве твой организаторский дар исчезает куда-нибудь? Мой ментальный дар также остается при мне в любых ситуациях, это подобно тому, как однажды научившись плавать, потом всегда будешь держаться на воде. Я не мог захлебнуться. Я брал кислород из озера.

— Если бы ты не мог впитывать энергию, то и не выплыл бы, верно? Не смог бы вырваться из воронки? А в кратере вулкана — как ты не потерял сознание от боли, когда капли лавы оставляли ожоги на твоем теле?

Он промолчал.

— А может, терял? Терял, а потом начинал сначала?

— Хорошая моя, зачем ты расспрашиваешь? Я вернулся к тебе, я здесь, к чему знать эти подробности?

— Скажи правду, теперь ты каждый раз будешь отправляться туда, чтобы не отнимать мои силы?

— Нет, Летта. Не волнуйся об этом. Достаточно и одного раза, чтобы научиться пропускать через себя энергию. Я должен был переполниться силой настолько, чтобы она выплескивалась через край, чтобы уходила обратно в тебя. Я перешел черту и запомнил это ощущение, теперь все изменилось. Отныне шаг за шагом буду отодвигать эту границу все дальше, пока мы не сможем быть вместе подобно обычным людям.

Он замолчал, а я решила, что не имею права ни в чем его упрекать, я ведь тоже рискнула жизнью, чтобы быть с ним.

— Адриан.

— Что?

— А кристалл, откуда он у тебя?

— Дед говорил, что мать повесила его мне на шею перед уходом, перед тем как решила расстаться с жизнью.

— Это удивительная вещь, где она ее взяла?

— Может быть, тот, кто был моим настоящим отцом, подарил ей криспп.

— Это означает, что она любила тебя и позаботилась, как могла.

— Единственная женщина, которая любит меня таким, какой я есть, это ты, Виолетта.

 

ЭПИЛОГ

Королевская свадьба — величайший праздник за прошедшие несколько сотен лет. Последний раз ее отмечали, еще когда старый король сочетался браком со своей супругой.

Принцесса была просто ослепительна в этот день и выглядела очень счастливой, хотя вряд ли она была счастливее меня. Несмотря на то что мы с Адрианом скрывались от всего света, встречались украдкой, я парила в облаках. С тех самых пор как поняла, что это единственный мужчина, с которым я могу вести себя абсолютно свободно, я перестала держать эмоции под железным контролем. С ним я раскрывалась полностью, становясь при этом абсолютно беззащитной, вверяя ему всю себя, и он отвечал мне тем же. Эти мгновения, минуты, часы и были исполнены для нас самого невообразимого счастья.

Я ждала, что увижу Адриана сегодня на приеме, хотела поскорее войти в зал, отыскать его глазами, поймать его улыбку, но снова приходилось следовать традициям. Сейчас начиналась торжественная часть, когда король с королевой будут приветствовать своих подданных и принимать подарки. Я собиралась поздравлять супружескую чету вместе с родителями и первым делом направилась к отцу с матерью.

— Ты вся светишься, Виолетта, — заметила Эстер. — Я очень рада, что время излечило твою рану и ты пришла в себя.

— Мы надеялись, что ты сможешь достойно пережить гибель мужа, — поддержал ее Роланд. — Мы гордимся тобой, ты сильная девочка.

— Спасибо. — Я смущенно опустила глаза. Жаль, что приходилось обманывать всех вокруг, ведь мой муж остался жив, но сказать об этом не было возможности.

— У тебя много поклонников, — продолжила разговор Эстер, — ты могла бы выбрать человека, с которым связала бы свою жизнь.

Я ответила кивком на ее совет, даже не задумываясь, слишком поглощенная ожиданием встречи. Двери распахнулись, мы вошли в зал, и я сразу увидела Адриана. Он стоял позади тронов нашего величественного короля и его очаровательной королевы. Мы с родителями встали согласно своей очередности, но я то и дело посматривала на королевского советника и едва заметно улыбалась, когда ловила его ответный взгляд.

Когда подошел наш черед поздравить государя и вручить свадебный подарок, я уже просто пылала от взоров мужа, потому вынуждена была опустить голову, чтобы не смутить их величества неподобающим для скромной вдовы лихорадочным блеском в глазах. Роланд произнес подобающую случаю небольшую речь, король поблагодарил нас за подарок, и мы откланялись.

Я отошла в сторону и заставила себя постоять спокойно и не смотреть на Адриана хотя бы минуту, иначе внутреннее напряжение грозило вот-вот вырваться наружу.

— Миссис Сенсарро, — ко мне приблизился один из самых настойчивых поклонников, мистер Долкин, которого до сих пор не отпугнула моя сдержанность и стойкость ко всевозможным попыткам обольщения, — счастлив видеть вас на приеме. Должен сказать, вы сегодня ослепительно прекрасны.

— Благодарю. — Я одарила настойчивого кавалера благосклонным кивком головы и совершенно случайно кинула взгляд в сторону тех гостей, что еще вручали подарки. На этот раз ими оказались давние знакомые родителей, чета Асписов, которые привели на праздник свою юную дочь, еще даже не поступившую в академию. Каково же было мое изумление, когда заметила взгляды, которые девица бросала на моего Адриана. Я с огромным трудом подавила возмущение и злость, а далее более придирчиво стала рассматривать присутствующих дам. Спустя минут пять я полностью утвердилась в своих подозрениях, что половина юных и не очень юных созданий усиленно строят глазки моему мужу. Полагаю, внешность и пост советника придавали Адриану большую притягательность в их глазах, однако были среди охотниц за чужим мужчиной и те, кто проявлял совершенно искренний интерес.

Поразмыслив, пришла к выводу, что дело здесь не только в манере, с которой Адриан привык подавать себя в обществе: независимой, уверенной, лишенной подобострастия или фальши, — но и в его странной притягательности, ощущавшейся буквально на физическом уровне. Думаю, именно так проявлялась иная сторона дара, о которой он говорил. Я вдруг вспомнила, как Адриан упоминал однажды, что может очаровать любую женщину, если захочет. Вряд ли он желал этого сейчас, ведь он никогда не злоупотреблял подобной способностью, даже Элизабет не стал очаровывать нарочно. Скорее всего, благодаря тому, что Адриан все больше и больше раскрывался со мной и развивал свою силу, стали ярче проявляться и все прочие стороны его натуры. Теперь он становился неудержимо привлекательным не для меня одной.

Я выдохнула и взяла со столика бокал с шампанским. Как теперь отгонять от него всех этих лощеных красавиц, мечтающих о человеке, который принадлежит лишь мне одной, ведь в глазах общества мы друг для друга никто?

— Дорогая, королевский вальс.

— Что? — Я отвлеклась от мрачных раздумий и посмотрела на мать.

— Отчего ты вновь загрустила и спряталась здесь в уголке? Так тебя никто не пригласит. Иди же туда, где танцуют.

Эстер подхватила меня под локоть и буквально силой увела на площадку, где стояли ожидающие своих партнеров дамы. Я досадливо вздохнула и заняла место рядом с одной из знакомых, ответив на ее приветственный кивок. Ожидала, что сейчас кто-нибудь из особо настойчивых поклонников явится по мою душу, и замерла, затаив дыхание, когда за плечом послышался самый любимый в мире голос:

— Миссис Сенсарро, разрешите пригласить вас на королевский вальс?

Я обернулась, поймав несколько завистливых взглядов со стороны прочих леди, и одарила Адриана самой обольстительной из своих улыбок, заметив, как загорелся его взор.

— С удовольствием, господин советник, — ответила громко и чуть слышно добавила: — Если вы не отдавите мне ноги во время танца.

В его глазах зажглись смешинки, но Адриан ответил со всей серьезностью:

— Я смею надеяться, танец достаточно медленный, чтобы в этот раз обошлось без происшествий.

Он положил руку мне на талию, прижав теснее к себе, и закружил по залу под звуки прекрасной музыки.

Как чудесно было парить над землей в его руках, как я хотела, чтобы никогда он не разжимал своих ладоней, хотела остановить это мгновение и не отрывать взгляда от его горящих глаз.

Музыка смолкла, я спрятала разочарование поглубже, улыбнулась мужу, а он низко поклонился и поцеловал мне руку. Я думала, Адриан проводит меня на место, но господин советник отчего-то не выпустил моей ладони, а повел к королевскому трону.

— Ваше величество! — Адриан поклонился королю, а я в замешательстве остановилась позади, музыка смолкла, как и голоса придворных. Все внимательно и жадно прислушивались к громкой речи советника, а я разволновалась, не понимая, что он задумал. — Позвольте в день вашей свадьбы молить о величайшем дозволении просить руки чудеснейшей из женщин вашего королевства. Я был сражен любовью к прекрасной миссис Сенсарро с первого взгляда и сейчас в присутствии нескольких сотен свидетелей раскрываю свои чувства, чтобы просить ее стать моей женой.

— Я дозволяю вам сделать это, мой друг. — Король улыбнулся, а Адриан повернулся ко мне, застывшей на месте, и встал на одно колено.

— Я желал бы преподнести вам в дар это кольцо. — Он протянул на ладони удивительный ободок из белого золота, будто сотканный из тончайшего морозного кружева, и по залу прошелестел взволнованный шепоток. — Это самая удивительная из всех снежных драгоценностей, она обладает уникальным свойством: если ваш ответ будет искренним, кольцо засияет. Вы согласны стать моей женой, прекрасная Виолетта?

Духи! В присутствии всех, на глазах стольких придворных Адриан делает мне предложение! Я была столь смущена и счастлива, что с большим трудом превозмогла волнение и кое-как выдавила из себя:

— Да.

Муж со всей торжественностью надел мне на палец кольцо, признавая своей невестой, а по удивительному золотому ободку побежали яркие всполохи, и вокруг раздались восторженные возгласы.

— Теперь все знают, что наши чувства искренни, — тихо шепнул Адриан и нежно поцеловал кончики моих пальцев.

Моя свадьба была самой чудесной, хотя и третьей по счету, учитывая церемонию в доме родителей. Кто бы мог подумать, что за одного мужчину я буду выходить трижды? С дозволения Клэрина и одобрения его супруги церемония была проведена в королевском дворце. Я попросила Памелу заняться организацией торжества, а она настолько разволновалась и растрогалась, что очень долго потом приходила в себя, а после потребовала от меня подробных планов и схем.

На наше торжество собралось такое количество гостей, что дворец с трудом вмещал всех приглашенных. Подруги были на свадьбе и от всей души поздравляли нас обоих. Они уже смирились, что Адриан стал моим избранником, объяснив это себе моей необоримой тягой к Тени. К тому же наше счастье было столь очевидным, что ни у кого не возникало ненужных вопросов. Эди также был в числе почетных гостей и пришел вместе с Мелиндой. К этому времени мне удалось развеять сомнения Эдвара относительно того, что Тень как-то причастен к гибели Амира. Пришлось даже придумать целую версию развития событий, сфабриковать кое-какие письма, написанные настоящим Амиральдом, в которых говорилось о том, что он якобы проводил важные исследования на болотах, вследствие чего произошла трагедия. Мне казалось, что со временем Адриан сам во всем сознается, но не желала давить на него, он был гораздо опытнее в вопросах, касающихся человеческих отношений и эмоций, ему в любом случае было виднее. К тому же они с новым ректором виерской академии уже стали хорошими приятелями.

Грандиозный праздник мы с мужем покинули в самом разгаре, но не прошли в отведенные покои, а перенеслись к волшебному озеру. В небе светила полная луна, и над озером стелился туман.

— Я покажу твой новый дом. — Он обнял меня за талию, прижал к себе, и, когда луна показалась из-за туч, перед моими глазами предстал древний замок Мирасов во всей своей красоте. Им невозможно было не любоваться, он оказался именно таким, каким описывала его людская молва. Я просто глаз не могла отвести от белоснежного чуда, понимая теперь, насколько тяжело было мужу расстаться со всем этим великолепием и почему он решил скрыть его, защищая от тех, кто не пощадил бы чудесную, почти неземную красоту восхитительного строения.

— Как же быть со стражем? — спросила я, бросая взгляд туда, где вдалеке колыхалась молочная пена.

— Я нашел уединенное место на островке посреди океана. Откопаю реликвию и перенесу туда. Страж последует за своим сокровищем и не сможет более причинять вред, отбирая чужую энергию и чужие жизни.

— Ты справишься?

— Я стал намного сильнее. Теперь могу справиться с самой сложной задачей, потому что ты рядом.

Я счастливо улыбнулась и прижалась к нему еще ближе.

Как странно повернулась моя судьба и как удивительно она сложилась в итоге. Сначала я потеряла все, что казалось самым важным, а позднее обрела нечто по-настоящему ценное. Удивительно, но при этом я вернулась к тому образу жизни, к которому привыкла с рождения, к которому меня готовили, ведь мой муж являлся главным советником короля, и ему очень нужна была рядом женщина, умевшая понять и поддержать в любых ситуациях.

Когда-нибудь мы с Адрианом оставим королевский двор и отправимся по всем местам, по которым он путешествовал в свое время. А пока он был нужен Клэрину, ведь перед королем стояла очень нелегкая задача — изменить жизнь в Амадине к лучшему.

Я поднялась по ступенькам маленькой приставной лесенки, чтобы дотянуться до самой верхней полки шкафа. Где-то здесь лежала моя любимая шляпка, изумительно подходившая к тому платью, в котором я собиралась отправиться сегодня во дворец. Король с королевой пригласили нас с Адрианом на чай, и, естественно, было невежливо отказаться, хотя последние несколько дней я чувствовала себя не слишком хорошо: пропал аппетит, появилась какая-то усталость, сонливость. С удовольствием осталась бы дома вдвоем с мужем, но утешала себя тем, что вечером мы сможем побыть наедине. Хорошо, что в академии занятия уже закончились и впереди были длинные каникулы. Через несколько дней мне исполнялось двадцать лет, хотя в душе я давно уже достигла своего совершеннолетия.

Адриан настаивал на моем дальнейшем обучении. Его расчет состоял в том, чтобы развивать и укреплять мои способности. Ведь, как известно, сильные маги живут очень долго. Хотя я все-таки полагала, что с нашим обменом энергией и той силой, которую он мне давал, я и так постоянно расту в магическом плане. Только супруг даже слушать не желал никаких отговорок, сам постоянно занимался со мной, когда выдавалось свободное время, гонял нещадно и мучил заданиями на тренировку реакции. В такие минуты он ужасно напоминал противного старикашку Вальенте, а иногда нарочно обращался в него, чтобы, как сам заявлял, добиться моей полной концентрации.

Я дотянулась до шляпной коробки и уже хотела спускаться, когда меня обхватили за талию теплые широкие ладони.

— Ой! — Я покачнулась и упала прямо в объятия мужа.

— А я зашел проверить, готова ли ты. Заметил на кровати платье, решил зайти в гардероб, а здесь…

Адриан окинул меня таким недвусмысленным взором, что на щеках вспыхнул румянец.

— Нам ведь пора во дворец, — ответила на его взгляд, сама не испытывая ни малейшего желания выворачиваться из крепких объятий.

— Объясню потом его величеству, что обнаружил в гардеробной очаровательную девушку, на которой были только кальконэ из кружев настоящего карандольского плетения. Полагаю, он меня поймет.

— Скажешь такое королю? — Я сделала круглые глаза, опасаясь, что меня и правда выставят совратительницей мужей.

Адриан искушающе улыбнулся в ответ и склонился ниже, приникая к моим губам. Я выронила коробку и успела понять, что мы точно никуда не пойдем, прежде чем руки сами оплелись вокруг его шеи, а я встала на цыпочки, чтобы прижаться еще ближе.