— Утекли! — шумно дыша, сказал Ивашка и отер рукавом вспотевший лоб. Он с уважением смотрел на Митю.

— Ловко ты его! Я бы не посмел.

— Ему еще не так надо было наподдать, задаваке, — сердито сказал Митя и повернулся к Ивашке: — Слушай, откуда она взялась, худющая эта? Она кто такая? Мать?

Ивашка отрицательно помотал головой:

— Нет, это мамзель ихняя. Живет у них и всему барчат учит.

— Гувернантка, — догадался Митя.

— Она злая, — продолжал Ивашка, — И барчонок этот вредный. Теперь тебя искать будут. Выпорют, пожалуй, ежели найдут.

— Меня? — возмутился Митя. — Да меня еще в жизни пальцем никто не трогал. Пусть только попробуют.

— Откуда ты приехал? — опять недоумевающе покосился на него Ивашка, и снова простой этот вопрос поставил Митю в тупик. Как ответить Ивашке? Как объяснить, что он попал сюда совсем из другого века? Митя взял его за руку, и простая мысль вдруг пришла ему в голову.

«Хорошо бы взять Ивашку с собой», — подумал он. Кресло у машины времени широкое. Они как-нибудь уместятся вдвоем. Ивашка стал бы жить у них, мама возражать не будет. И они были бы как братья. Летом ездили бы вместе в пионерский лагерь и на экскурсии, вместе ходили бы в школу.

— Ивашка, ты хочешь в школу? — спросил он.

— А какая она, школа? — не понял Ивашка.

Митя стал рассказывать про свою школу, про светлый, просторный класс, про товарищей, рассказал он о том, как ездил на экскурсию в Москву и какие чудесные дворцы видел там под землей, и Ивашка слушал его, раскрыв рот, как завороженный. Когда Митя кончил рассказывать, Ивашка вздохнул и покачал головой:

— Хороша сказка! Ты мастак рассказывать.

— Да вовсе это не сказка! Это все на самом деле было. Правда это.

— Правда, только не у нас, а в заморском царстве, в тридесятом государстве, как бабка Лукерья говорит, — засмеялся Ивашка.

Так они лежали в кустах, не замечаемые никем, и разговаривали между собой вполголоса, когда низкий протяжный гудок долетел издалека с той стороны, где был завод.

Ивашка вскочил, прислушался и побледнел.

— Чего это гудят не ко времю? — прошептал он. — Не иначе, беда какая-то. А ну, бежим!

Мальчики выбрались из оврага и помчались к заводу, перепрыгивая через камни и кучи мусора, разбросанного тут и там. Около низкого закопченного заводскою цеха стояли полукругом рабочие, a в центре толпы, на земле лежало чье-то распростертое тело. Кровь струилась из разбитого лба мертвеца, раскрытые глаза его неподвижно уставились в небо.

— Царство небесное, отмаялся, сердешный, — сказал кто-то рядом с Митей, и рабочие один за другим обнажили головы.

Откуда-то появился низенький коротконогий человек, в клетчатом сюртуке, в шляпе и с тростью в руках, расталкивая толпу, он протиснулся вперед, посмотрел на окровавленное тело и поморщился.

— Что такое? — закричал он.

— Голову машиной разбило, угрюмо сказал высокий широкоплечий рабочий.

— Это мой тятька, — шепнул Мите Ивашка.

— А этот кто, с тростью? — спросил Митя.

— Адольф Карлович, управитель.

Управляющий шагнул к распростертому телу и ткнул его тростью, словно мертвый человек спал, и этот толчок мог разбудить его.

Толстое, брезгливое лицо управляющего сморщилось еще больше.

— Сам виноват, — сказал он. — Не надо разевайт свой рот.

— Нет, не сам! — громко крикнули из толпы, — Колесо неисправно. Его давно сменить пора. Сто раз об этом говорено.

— Молчать! — закричал управляющий. — Розог захотели? Марш все на работу!

Ивашкин отец выступил вперед и повернулся к притихшей толпе.

— Братцы! — закричал он высоким надрывным голосом. — Что же это делается, братцы? Скотину и ту жалеют, а человек, выходит, хуже скотины!

— Бунтовщик! — затопал ногами Адольф Карлович, и в руке его блеснул пистолет.

— Тятенька! — испуганно вскрикнул Ивашка и бросился к отцу.

В ту же секунду ударом кнута резко хлопнул выстрел, и Ивашка, взмахнув руками, повалился на землю.

Дальнейшее Митя уже плохо воспринимал. Он смутно, как во сне, слышал крики, и сам что-то кричал и швырял камнями в каких-то людей. Потом появились солдаты с ружьями и стали стрелять. Кто-то большой, огромный гнался за Митей и кричал:

— Врешь! Врешь, не уйдешь! Митя мчался от завода по знакомой тропинке к лесу. Кровь стучала у него и висках. «Скорее! Скорее! Только бы успеть добежать!» Задыхаясь, он выскочил на опушку и нырнул в заросли сосняка. За его спиной трещали сучья, нарастала погоня. Митя, выбиваясь из последних сил, добежал до холмика, на котором, укрытая ветвями, стояла машина, и с разбегу упал в кресло. Для подсчетов и размышлений не оставалось времени. Судорожно нащупав конец рукоятки с круглой шишечкой на конце, он толкнул рычаг до отказа вперед, раздался знакомый ему стеклянный мелодичный звон. Машина качнулась, и все поплыло перед его глазами.