в своем подразделении он служит давно и в отпуске с 1942 г. не был. На вопрос, у всех ли солдат его подразделения личные удостоверения снабжены фотографиями, пленный ответил утвердительно; офицеру-разведчику же было известно, что у ранее захваченных пленных, принадлежавших к тому же подразделению, солдатские книжки не имели фотографий. Это обстоятельство дало офицеру-разведчику повод для дальнейшего допроса пленного, в результате которого выяснилось, что это был специалист-подрывник, направленный немецкой разведкой в советский тыл. Пленный показал, что его задачей было попасть в дальние лагери, где он должен был сформировать диверсионную группу и организовать ее побег с целью совершения диверсионных актов.

Такие явления могут встречаться при допросе пленных, поэтому от офицера-разведчика требуется большая тщательность при проверке всех их личных документов.

Очень часто приходится слышать, что недостаток времени мешает офицеру-разведчику знакомиться с личной перепиской пленных. Бесспорно, чтение писем отнимает много времени, особенно если учесть неразборчивость почерков и нередко путаную манеру изложения.

Нельзя требовать, чтобы офицер-разведчик читал все письма, отобранные у пленных. Однако в аппарате начальников разведки корпусов и армий, где пленный подвергается полному допросу, чтение или хотя бы краткий просмотр этих писем обязателен. При первичном допросе чтение или просмотр писем обязательным не является.

Письма очень часто служат прекрасным источником сведений о состоянии тыла противника. В отдельных фразах, ускользнувших от внимания военной цензуры противника, встречаются очень ценные сведения, которые помогают офицеру-разведчику судить о состоянии тыла противника, о господствующих там настроениях и моральном состоянии населения.

Офицер-разведчик обязан помнить, что боевой дух армии противника всегда зависит от настроений тыла.