Где Спряталась Ложь?

Сурская Людмила Анатольевна

Часть 2. Правила игры

 

 

Глава 1

Страницы газет и время в «новостях» занимали разоблачительные статьи. Нет, нет, не о тех кто подставил самолёт и военных и готовил почву для смены власти, а того, что в кабинете господина Х нашли подслушивающее устройство. Никита продырявив газету в двух местах глянул через те дыры на Лену.

— Уроды. Разведка господина П ударилась в слежку за господином Х и наставила нос его разведке. Это всё на что способны наши спецслужбы. Шпионят друг за другом в собственной стране. Срамота!

Лена отвернулась и вытерла слезу. Хуже нет слабой ничтожной власти. В первую очередь страдает государство и народ.

В медицинском учреждении, да при процедурах дни тянутся ужасно медленно, но прошли и они. Держать её было не за чем. Лену осмотрев с напутствиями выписали. Она купила календарь с ромашками. Приляпала скотчем его на стену, отметила жирно красным конечную точку, исход девяти месяцев и начала ждать, зачёркивая терпеливо дни, приближающие её к тому счастливому моменту.

Никита был как квочка. Стараясь никуда её одну не отпускать составлял ей экскорд. Много гуляя, они исходили весь старый город вдоль и поперёк. А также все скверы и парки тоже потоптали её ножки. Наблюдая за мамочками с непоседливыми детьми, улыбалась: «Скоро и ей предстоит подобное, а она уже забыла все навыки. Да и страх берёт, а вдруг не хватит сил. Какие они пока маленькие ангелочки. Глядя на них непременно кажется, что человеку, когда он приходит в этот свет, уготовлено непременно самое прекрасное. Каждая секунда жизни младенца чудесна и неповторима. Откуда же, с какого момента подстерегают неприятности? Чего там думать гадать, именно с того, когда мы начинаем пытаться сами принимать решения. Именно этим мы портим всё».

Но в этот редкий раз так сложилось, что гуляла она одна. Шла медленно, просто наслаждаясь тишиной и покоем. Впереди маячил мужчина в дорогом, хорошо сидящим на нём светлом костюме. Его походка показалась ей знакомой. Вдруг он дёрнулся, словно напоровшись на что-то острое и перевернувшись на спину, как артист в трюковом кино, упал. Подбежавшие двое молодых людей ловко обшарив карманы, что-то переложили к себе и так же магически исчезли, как и появились. Лена, справившись с минутным изумлением, побежала, как позволяло её сегодняшнее положение к нему. Присев на корточки перед лежащим на дороге мужчиной, она в смертельно бледном человеке узнала бывшего генерала Сазонова. Первое, что пришло на ум-сердце, но вскоре Лена поняла свою ошибку. По груди растекалось алым маком пятно. «Кровь!» — пронеслось в мозгу и она, повинуясь инстинкту самосохранения и страха, принялась озираться. Но ничего подозрительного не было. По-прежнему молодые мамочки шли, прогулочным шагом, увлечённо болтая и толкая перед собой коляски. На качелях визжали дети, и нигде даже намёком не промелькнуло лицо злодея. Лена не знала что делать. У генерала дрогнули ресницы.

— Виктор Васильевич? — обрадовавшись, затрясла, генерала она, — держитесь, я сейчас вызову подмогу. С этими словами она принялась жать на кнопки мобильного, но у неё это сейчас плохо получалось.

— Лена, не трать время, — с трудом выговаривая слова, пытался поймать её руку он. — Я не ошибся ведь ты Долгова?

— Да, да. Я Долгова. Нас знакомил Семён Данилович. Но что случилось?

Он пытался что-то сказать. Она прервала дозвонившись, наконец, до «скорой». А он упрямо твердил:

— Лена, в носке на правой ноге, вынь кассету. Она дорогого стоит. Виноват, соблазнился. Деньги нужны были на операцию жене.

— Господи о чём вы? — думая, что он бредит, пыталась остановить его она. — Берегите силы. Скоро «скорая» будет.

— Времени нет. Достань, — потребовал он.

Лена подчинилась. В высокий, как гольф носок действительно была спрятана кассета. Лена, вынув, переложила в сумочку.

— Успокойтесь я забрала… — сообщила она.

Он же из последних сил держа взгляд просил:

— Я был осторожен и в карман положил пустышку. Уходи они скоро поймут ошибку и вернутся.

— Я не могу оставить вас…

— Уходи. Не будь так упряма. Тебя сам Бог послал. — Всей нашедшейся в нём силёнкой он оттолкнул её. В растерянности Лена отошла за кусты на противоположную сторону аллейки. Услышав сирену «скорой» пошла на встречу. Указала место и опять отошла подальше, за спины сбежавшихся зевак. Молила о том, чтоб довезли, чтоб выжил. Но Виктор Васильевич умер, ещё по дороге в больницу. О чём известили, позвонив, старые знакомые. «Вот время пришло. Раньше перезванивались по поводу поздравления с праздником или днём рождения. Сейчас — похорон». — Невесело усмехнулась она своим умозаключениям, вспомнив о кассете.

— Никита, у тебя есть тут кассетный магнитофон? — побежала она к Кушниру в кабинет.

— Откуда… А тебе зачем такое барахло, — насторожился он.

— Пойду у Даньки спрошу…, - отрешённо пробормотала она и, повернувшись, отправилась искать сына. — Дань, а Дань слышалось уже на другой половине дома.

Никита, оставив дела, двинул следом. «Не иначе опять какую-то экзотику взрывоопасную надыбала. Это я зря ляпнул про её пресные детективы». Он слышал, как Данька ворчал. Что есть такое старьё, но это только в квартире отца. Что она и работать-то на нём не сможет. Лена буркнула что-то вроде того, мол, не учи учёного и потребовала:

— Отвези меня.

Сын тут же возмутился и с ходу наговорил всяких глупостей, отговорок и всунул даже предложение.

— Мать, что за забубоны. Хочешь старину свою заунывную послушать, скажи, я тебе через интернет найду.

Лена не осталась в долгу и тут же справедливо со своей стороны возмутилась:

— Зачем мне твой интернет. Мне магнитофон нужен.

Сын бегом изобразил умную мину при плохой игре и полез совершенно в другой огород.

— Ну я не знаю, чем тебе помочь. Мне сейчас не до того. Давай попозже. Или вон Никиту попроси. Он всё-таки твой муж. А мне вот кадра этого приготовить к занятиям надо. Такой лоб, а не «бе» не «ме», — хлопнул он по загривку привезённого из больницы бывшего беспризорника Ростика. — Ленивый до чёртиков. Как учиться будет, ума не приложу.

Лена на это только успела пожать плечами: «Что за молодёжь прыткая пошла, расскажут о всем что хочешь, только вот не сделают, что просишь их».

— Справится, репетиторов наймём. — Буркнул Кушнир, вырастая в проёме двери.

Лена обернулась, на стоящего за её спиной, почёсывающего за ухом, Никиту. «Этого мне только не хватало!» Уж без кого она хотела обойтись, так это без него.

А он идя к ней с объятиями балагурил:

— Красота моя, что за болячку ты сама себе опять приобрела?

— Не знаю, — честно призналась она. — Надо послушать. — И раз уж он в курсе предложила:- Давай прокатимся.

— Ну давай, — согласился не раздумывая Никита, правильно считая, что процесс удержать под контролем может только участие в нём.

Обещав Даньке позванивать, парочка отправилась по старым местам. Через час они уже сидели в квартире Долгова. Она в кресле, а он, протирая спиртом двухкассетный магнитофон с памятной пластинкой на углу, подаренный Семёну на сорокалетие, напротив. Время шло, она смотрела… Наконец он выкинул марлю и вату и сказал:

— Порядок. Давай твой шедевр.

И вот настал этот волнующий миг. Лена достала кассету. Попросила сразу сделать копию. Он не ломался, был мягким и гибким на удивление.

— Без проблем, раз такая необходимость есть. Но я весь в догадках. И потом для чего тебе дубль.

Пришлось объясняться:

— Кассета старая, магнитофоном тысячу лет никто не пользовался, вдруг зажуёт.

Получив копию. Лена включила запись. Послышалось шипение и ровные мужские голоса выкрикивали отдельные слова и команды. Лена узнала бы из тысячи предоставленных на экспертизу образцов, где это записано. Шла боевая работа. Обнаружение, захват и ведение самолёта.

— Что это? — не выдержал бестолковости Кушнир.

Куда деваться, хоть и нехотя, надеясь на то, что ничего не поймёт, а объяснила:

— Командный пункт. Боевая работа. Но где и что это? А ну перекручивай на начало и слушая в четыре уха, поехали по новой.

Так и было, он ни черта не понял. Шипение, кряхтение… И главное зачем ей это?

— Запросто. Белиберда какая-то.

Но Лена, забывшись в порыве поиска справедливости, выпалила:

— За белиберду не убивают и денег больших не предлагают.

Вот те на! Кушнир внимательно уставился на неё:

— Да-а… Тогда я весь внимания. Поехали ещё разочек.

Лена даже принимая меры безопасности зажала себе рукой рот. Но слово не птица… Следующий раз мало что прояснил. Через полчаса прослушки, он устало заявил:

— Я понял только то, что вели какой-то самолёт, и был приказ его сбить. Может это Руст. Год, стоящий на кассете, подходящий.

— Не уверена. Мне послышался Форос. А ну крути давай эту головоломку по — новой.

Они опять вслушивались в шипение, треск и приглушённые голоса из прошлого.

— Ладно. Чтобы было нягляднее, покрутим ещё, — через минут десять сам же выбухнул:- Дьявольщина, — стукнул себя по колену он, — похоже, ты права. Именно этот самолёт, вёзший из Фороса весёлую компанию, они вели. Ай, я, яй. Военных учили выполнять приказы, что ж они так халатно отнеслись к своей службе. Я возмущён. Кладоискательница моя, где ты это вырыла? Бомба, вулкан!

Лена никогда не видела, чтоб у человека, в полном соответствии с этим избитым выражением, глаза «вылезли на лоб». Однако вот сейчас довелось увидеть. Именно это произошло с Никитой, когда до него дошла суть. Впечатление и у неё самой было поразительным. Она пождала пока муж станет самим собой и тихо почти шёпотом спросила:

— И что же?!

— Однако… — покачал головой он. — Опасно говорю…,- уже как всегда, в своей постоянной манере отговорился он. — Слышала — старые мины взрываются посильнее новых. Думаешь ржавая железка, а она бабах! Так же и истории. Протухшие лучше не трогать. Не знаешь какой чёрт из них выскочит, каким пламенем опалит и с какой силой рванёт.

— То есть ты хочешь сказать…

— Вот-вот… У меня пульс выше нормы и в висках тук-тук… И это у меня!

Ошеломлённая Лена, не подумав о последствиях и реакции мужа, честно призналась.

— Наверное так и есть. Генерала вчера за это убили, — с жаром воскликнула она.

«Вот это номер. Будь он неладен тот генерал!» Кушнир, подавив изумление, стараясь равнодушно, спросил:

— Понятное дело. Ценное барахло. У тебя-то, горе моё, как она оказалась?

Она не заметив его вкрадчивости и осторожности выпалила как на духу:

— Случайно. Я мимо проходила, — не нашла она причины скрывать правду и моргая на него честными глазами. — Никита, правда, то была случайность… На роду уж видно написано.

Кушнир поработав кулаками: сжал, разжал, встал столбом напротив неё.

— Ну да, ну да… на роду… Надо же это моё упущение. Надо непременно взять на заметку. Значит, не в тех местах гуляешь. Похоже, не совсем застрелили, общались? — спросил он опять вкрадчиво.

Лена, пряча кассету в футляр, кивнула:

— Совсем немного… До прихода милиции.

Он был невероятно серьёзным, и ей пришлось скорчить подобающую случаю мину. А тот собрав брови в переносице, почесал нос.

— Милиция?! Давненько с этой братией я дела не имел…

— Это было позже, к тому времени я ушла, — прошептала обескураженная его постоянными нападками недовольно Лена.

Потрепав собственный подбородок, потерев шею и помучив нос, Никита спросил:

— Что он тебе сказал?

— А что такое?

В голосе мужа появились металлические нотки.

— Лена!..

Лена положила кассету на стол и пожала плечами, мол, ладно, скажу тебе по секрету раз так хочешь. Так больше шансов развеять тучу. Понизив голос, она призналась:

— Почти ничего. Отдал кассету и сказал, что хотел продать её, но перестраховался. Положил в карман пустышку, а эту спрятал в носок.

О как! Его брови сошлись на переносице, а глаза превратились в щёлочки.

— Ты лазила по чужим мужским носкам…,- съязвил он. — Как можно?! Ничего не понимаю. Бр-р!

До Лены дошло, что он ехидничает или кипит. Ей жутко не понравился его начальственный тон. Тон его речи был действительно уличающее-поучающий. Кому такое по вкусу. Не важно, как оно было, только она, сквозь сцепленные зубы, прошептала:

— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь… «С чего это ты решил, милый, что я позволю вправлять мне мозги», — запеклось на губах.

— А мне, что ты суёшься во всё дерьмо. Зачем это тебе? — тут же повысив голос парировал он на её выпад. — Я, знаешь ли, с некоторых пор отношусь к своей жизни и своему здоровью бережно. Чего и тебе, дорогая моя, советую. Вот моё кредо: не лезть в дела, которые меня не касаются. Только в том случае я более-менее буду спокоен за своё будущее, а также за будущее своих близких. Очень советую понять это, осмыслить и принять.

Она беззвучно шевеля губами молчала.

Он отвалился на спинку кресла и задумался. Таких сюрпризов он не любил. Его внутренности от одного вида этой старой кассеты трясло. А от мысли про беды, что может причинить эта рухлядь вогнало в пот. Нет, от таких вещей надо избавляться, а не тащить в дом. Кушнир достал из кармана носовой платок и промокнул выступившие на лбу капельки.

Конечно, всё услышанное ей на кассете и сказанное Никитой произвело на неё очень большое впечатление. Поэтому Лена, справившись с обидой, пыталась объясниться, но горячность и слова связавшиеся в цепочку привели разговор к нечто другому:

— Человек шёл впереди меня и упал. Что я по — твоему должна была делать? Естественно, подошла. Оказался знакомый… Ну как можно было пройти мимо! Я может и хотела бы быть другой, да не могу. Не переделаешь меня, понимаешь?! — развела она руками. — И потом, не нравится тебе это, скатертью дорога, около себя я никого не держу. Ты свободен.

— Даже так, — удивился такому повороту Кушнир, внимательно вглядываясь в жену. — А ребёнок?

— Я приняла решение родить ребёнка и воспитать его самой, без тебя. Не смотри так: один вырос с приходящим отцом, вырастит и второй. — Отвернувшись, отошла к окну она. — Своей жизнью, я распоряжаться буду сама.

Никита увлёкшись не заметил её состояния и то, что перешёл черту тоже проглядел. Поэтому и продолжал со спокойной душой, как он считал семейный разговор.

— Если б своей. Ты ставишь под удар не только себя, но и двух своих детей. Ты даже не представляешь, как обычная уголовщина может быть тесно связана с торговлей оружием и вот такими тайнами военных. К тому же забыла уже, как в могиле лежала. Я думал: для тебя это было наглядным пособием. Стоит ли чужая дурь таких жертв? Никогда бы не подумал, что у военных куда не плюнь, непременно попадёшь в тайну. Успокоилась?

Но Лена его совет полезным не считала, наоборот, поэтому с горячностью и заявила:

— Успокоилась, и может ты даже прав, только к тебе не поеду и жить с тобой больше не буду.

Никита удивлённо опустив на неё взгляд, попробовал всё превратить в шутку. А её обиды — капризами беременности. Потому и заявил:

— Вот те раз, это ещё почему?

Она горько всхлипнула.

— Потому что тебе не нравится всё что я делаю, с кем общаюсь и что пишу. Знай, я пишу в первую очередь для себя, во — вторую, для людей, чтоб им интереснее и радостнее жилось. Чтобы они чуть-чуть добрее стали… А тебе это ненужно и даже злит.

Лена опять всхлипнула, он достал свой платок и передал ей.

— Я-то думал, у тебя доводы и претензии, а ты несёшь, как Вини Пух в гостях. — Собрав широкой ладонью слёзы на её щеке, попросил:- Не плачь. Это ж разговор. Ну не плачь же! Ребёнку вредно. Поговорили и забыли. Только не плачь. Хочешь сто раз поцелую? Ладно, двести…

Но Лена была непреклонна.

— Ты прикидываешься шутом или впрямь не понимаешь? Пришли Даньку домой и пусть захватит мои и свои вещи, — прохрюкала в рыдании она.

Кушнир труханул. «Что за дела, мы так не договаривались!»

— Лен, мы же взрослые люди с разными характерами, поспорили, нашли золотую середину, на что обижаться, не врублюсь?! — бормотал он, пытаясь скрыть своё смущение. — Ну голос повысил. По столу кулаком стукнул. После этого ж вон нежно смотрю в глаза, пальчики целую. Что ты в самом деле, золотко…

Она даже не взглянув на него, в два счёта ему объяснила то, во что он не врубался, но так не осмотрительно въехал.

— На диктат и не уважение. Это было с моей стороны, с самого начала, глупостью, начать барахтанье в новую жизнь. Разница между мужиками на обладание и владение предметом минимальная. Один больше, другой меньше, но каждый ту палку гнёт. Даньку прислать не забудь. Это мои дети и свой крест мы понесём сами. В бойцовскую стойку не вставай. Я воевать с тобой не собираюсь. Очень надеюсь, что расстанемся на дружеской ноте. Денег мне от тебя тоже не надо, так что не дрожи. Я сама на них заработаю. Будешь жить, как жил исключительно для себя любимого.

— Ты обалдела?! Что несёшь? Какая собака тебя укусила? — опешил он от её выпадов. — За тебя я полностью отвечаю, поэтому если что-то пойдёт неправильно, то виновата не ты, а я.

Обессиленная Лена, пытаясь сдержать прыгающие губы, чтоб не расплакаться выкрикивала:

— Твоя собака. Твоя. Ты свернул мою уже готовую книгу, я послушалась. Забрал дискету, я промолчала. Отдал папку с документами вообще не спросясь. Перешагнула и через то. Теперь ваша милость не довольна, что я не по тем дорожкам гуляю, и мне опять предлагается проглотить всё это. Я освобождаю тебя от ответственности за себя. Кушнир, это был мой предел, уходи.

Он опять попытался всё превратить в забаву.

— Бог мой, я и не думал, что ты так наш разговор воспримешь. Дискету и документы отдал чисто для вашей с Данькой безопасности. С организацией желающей их иметь, шутить не следует. Сегодня просто подтрунивал над тобой.

— Меня нельзя гнуть… Если меня запереть, я буду думать только о том, как удрать, и ломиться в закрытую дверь. Чтоб заинтересовать и удерживать меня, тебе хватало ума открыть ту дверь нараспашку и так держать её. Но то, что ты делаешь сейчас — отдаляет нас…

Он не принял её серьёзного тона и с иронией заметил:

— Может, ты искала повод избавиться от меня и использовала первый подвернувшийся случай? Или мужчиной тебе не глянусь, а?

Забивая в себе всхлип, попросила:

— Цирк не устраивай. К мужскому качеству претензий не имею. Так что успокойся. И давай проваливай.

— Лен!..

— Не надо всё начинать сначала. Жаль, что я поздно поняла. Хотя можно было иметь представление о тебе ещё в первое наше знакомство.

— И что это за представление? — с невесёлой иронией поинтересовался он.

— К какому типу людей относишься ты.

— Да! И к какому же?

— К самовлюблённым эгоистам заразам!

Никите удивление открыло рот и распахнуло глаза: «Ух ты, как её завело! Вон как сыпет!..» Попробовал шутить:

— Обижаешь, дорогая. А зря. Я некоторыми местами очень хорош. И даже отдельными качествами просто гениален.

— Вот — вот… «Любил шакал лишь свой оскал…»

Вон куда дошло! Он осторожненько, осторожненько скручивал разговор — ничем на это не ответил. Не слепой — она была сейчас слишком раздражена, чтобы воспринимать действительность. Потому, пытаясь обнять и приласкать, он с весёлыми нотками в голосе заявил:

— Давай у тебя поживём, если тебя по какой-то причине дом раздражает.

Лена топнула от отчаяния ногой и сбросила руку.

— Никита, не заводи меня…, не дом меня раздражает, а ты. — Она ткнула пальцем ему в сторону двери и поинтересовалась, отстанет ли он от неё наконец. Никита молчал. Тогда она топнув ногой ещё раз и задыхаясь криком, выпалила:- Пошёл вон! — получается, начав с просьбы, сорвалась на визг и поборов себя закончила грустно:- Нам больше нечего сказать друг другу. Прощай!

Он враз пошёл на попятную.

— Лена, тихо. Тебе нельзя волноваться. Кажется, мне действительно лучше уйти. Я уже ухожу… — Он перехватил её взгляд упёршийся в кассету. — Вот кассету забираю с собой. Так спокойнее и безопаснее для тебя. Всего хорошего.

— Куда, отдай, — метнулась Лена вслед, но за ним и его: не подумаю и не надейся, уже захлопнулась дверь. Вернее она не захлопнулась, хлопать дверью он не стал, а осторожно прикрыл её. По гуканью подошв о ступени, она поняла, что, не дожидаясь лифта, он сбежал по лестнице. Бежать следом было глупо.

Пусть! Развернулась от двери и упёрлась в зеркало. Потрясающе. На неё глянуло отражение совсем не знакомой ей, всклокоченной бабы. «О, Господи, боже мой, напугаться можно. До чего не люблю смотреться в зеркало. Но иногда точно надо, чтоб прийти в чувство». Ох, эта мужская упёртость… В бессилии, опустившись на диван, она заплакала. Ну что за рогатый характер. Один отстал от неё сам. Второго прогнала. Отчего же она такая несговорчивая дура. Получается, как не крути, а Никита прав. Кто-то намудрил, а она, захватываясь азартом, делает из этого сенсацию, подставляя свои бока. А ведь твоя-моя даже не журналист. Опять же рядом с ним она наконец-то могла позволить себе быть слабой и сильной с минимальным ущербом друг для друга. Но с другой стороны, кто имеет право её в чём-то упрекать. Пора перестать оправдываться. В конце-то концов, она вообще не должна отчитываться перед всеми и каждым о своих делах. Нет, это она, наверное, лишку хватила. Как у всех без исключения мужиков по-дурацки устроены мозги. Непременно виноват он. Ну, хорошо, добавим, перед самой собой, чуть — чуть она… ах, какая хитрая. Но ведь он-то он смирился и ушёл. Ушёл от женщины, которую уверял, что любит. Мог бы и стерпеть — надорваться боялся. Хотя сейчас это уже не важно. Взяла трубку, начала набирать номер его мобильного, но передумала и некоторое время лежала в обнимку с телефоном. В общем, потакая себе, коря его, всхлипывая, уснула. Очнулась, когда за окном хозяйничала ночь, и темноту скрашивали, освещая двор, фонари, да звёзды. И теперь уже совершенно другая женщина взяла над ней верх, отпихнув подальше обиженную и обойдённую. «Взбодрись, глупая баба, нечего киснуть и наведи на себя лоск. Понятно, что обманывать не хорошо, кто спорит-то! Но женщина так устроена, что должна быть всё время во всеоружии и на чеку. Не отведено нам, бабам, природой быть самой собой. Понятно, придётся приукрашивать действительность. Вилять, лавируя по переходам жизни, а ещё бороться с препятствиями, что подкидывает нам судьба». — Наставляла на путь истинный её та другая, что подняла голову после появления в её жизни Кушнира. Не решаясь за что-то ухватиться, она подошла к окну. Окно кухни её квартиры, в доме напротив, было освещено. Значит, Данька уже дома и гадать на кофейной гуще просто незачем. Никиту, скорее всего, она потеряла. Ну что ж, придётся пройти и через это. Сменив тапочки на туфли ещё раз натолкнулась на своё отражение в зеркале. Брр… Самой противно, а что уж о Кушнире говорить. Ничего удивительного, что брак развалился за одну минуту и на её глазах. Странно, что он вообще состоялся. Закрыв квартиру Долгова, Лена поплелась к себе. По дороге она долго обдумывала различные варианты ответа сыну и в конце концов пришла к выводу, что сказать придётся правду, то есть то, что у неё говённый характер, который не выдержал даже Кушнир. Вместо того, чтоб просто жить, верить в хорошее и стараться радовать друг друга каждый день, она взяла и поссорилась. Вот так всё и скажет. Приняв решение, облегчённо вздохнула. Так будет честно! Летом беременность сплошное мучение. Всё на виду, пальто или плащом не скроешь, да ещё эта духота. Надо признать за городом, у Никиты, легче. Голова от расстройства и неурочного сна гудела. Прохладный ветерок был, как раз кстати. Пока переходила из дома в дом, немного пришла в чувство. Правда переживания из-за ссоры с Никитой и по этому поводу объяснения с Данькой свели в груди ком и давили, давили… Дверь в квартиру, была не заперта. «Надо пожужжать Даньке на ухо, чтоб больше такого не допускал», — с назидательными мыслями перешагнула, через порог. «Вкусно пахнет жареной картошкой и рыбой. Неужели Данька так кошеварит?!» — торопясь заглянула она на кухню. Но это был Никита. Лена подсознательно поняла это с порога, но боялась ошибиться…

— Поспала немного? Я специально оставил открытой дверь, вдруг у тебя нет ключей. — Как ни в чём не бывало, весело заявил он, — иди, покупайся пока, через десять минут, у меня всё будет готово.

И смотрел на неё так, что она смутилась. Поругала себя за язык, повесила на себя большую часть вины… В общем, казнилась. В глаза бросились цветы на кухонном столе. Веточка бело — розовой орхидеи нежным ароматным пятном царственно устроилась в высокой вазочке. «Первым делом успокойся и не делай поспешных выводов и лишних движений. Правильно говорят, ворошить прошлое — лучший способ испортить настоящее. Он полностью изменил твою жизнь, а ты кусаешься». Лене захотелось подойти, обнять его и прижаться щекой к широкой спине. «Ведь это именно тот человек, о котором ты мечтала всегда», — тут же услужливо подсказало голове сердце. Немного поколебавшись, она так и сделала. Да, пускай уж. Её животик не давал возможности приникнуть к нему ближе, но она всё равно почувствовала вздох облегчения, прокатившийся по его телу.

— Три века назад, покорителям джунглей приглянулись диковинные цветы, — проследил он за её взглядом, остановившимся на цветке. — Говорят, она передаёт чувство любви, красоты и гармонии.

— Спасибо. — Погладила она с нежностью его спину, промурлыкав. — Не перевелись ещё джентльмены.

— У тебя что-то болит или тебе помочь, — чмокнул он, обернувшись к ней, в распухший нос жены?

— В горле комок… Справлюсь сама, дожаривай, я проголодалась.

Отлепившись от него, она спряталась в ванной. Сердце стучало, разум подсказывал: «Не зря принёс белую орхидею. Они подходят, как раз людям с плохим настроением. Цветок восстанавливает душевное равновесие и притягивает радостные мысли. Наверняка перед покупкой проконсультировался». Из плена воды не хотелось выбираться. Тёплые струи лаская плечи бальзамом падали на душу. Она бы ещё долго крутилась под тем водопадом, если б не голос Никиты. Он не только спрашивал, а ещё и молил:

— Лена, у тебя порядок? Ужин готов, поторопись.

Ей дико захотелось, чтоб он вошёл, выхватил её из ласк воды и, утащив на кровать, любил. Но всегда безумный Кушнир, боясь за беременность, был осторожен. Стараясь держаться от раздетой жены за дверью, Никита страдал. Никогда не предполагал, что беременная женщина может до такой степени возбуждать. Его стреляло в башку так, что он терял над собой контроль.

Обидевшись ещё раз на Кушнира, теперь уж, как ей казалось на недогадливость и, набросив на себя старый халатик, она прикатилась колобком в кухню. Ужин получился вкусным. К картошке Лена выела полбанки солёных огурцов и была почти счастлива.

— А Данька? — спросила она, немного смущаясь.

— Я ему сказал, что тебе захотелось переночевать здесь. Сок будешь?

— Я уже и не знаю, чего мне хочется… Наверное, уже ничего. Нет, обманываю, хочется. Почему беременности не случилось в зимнее время. Не было бы так жарко и тяжело. Но этого никто не может переиначить… Одеваю эти просторные одежды и сразу же чувствую себя толстой и неуклюжей — хоть плачь! Я чувствую себя некрасивой и несчастной.

Он обнял её и стал ласково упрекать:

— Любимая моя мамочка! Потерпи, немного осталось. Большую часть пути уже прошли. Смотри, как он пихается. Ему уже становится мало там места. Я безумно люблю твоё пузико. Кого оно там прячет?

Лена блаженно улыбалась, вот может он заболтать её. Прикинула: сказать или нет? Решила подождать. А Никита чмокнув в щёчку спросил:

— Гулять пойдём?

Она услышав это, едва не захлебнулась соком и отчаянно закашлялась.

— Никита, мне лень. Спускаться, потом подниматься… Лучше завтра, — хватая ртом воздух отговаривалась она.

Он так и не поняв, чем вызван был её неудержимый кашель, участливо посоветовал:

— Хорошо, тогда отправляйся на кровать, я сейчас разгребусь здесь и приду.

— Не хочу, — раскапризничалась Лена, сама не зная, чего на самом деле ей, хочется сейчас. Вернее она знала чего, но не знала, как подлезть с этим к нему. До чего же она всё-таки не уверена в себе! Так точно нельзя. Любая бы на её месте добилась своего, а она тянет кота за хвост, не зная как подступиться к собственному мужу.

Никита же всеми путями пытался отослать её в спальню, чтоб не угодить с ней в одну ванную. В темноте и на постели, это одно, под струящимся в лучах лампы, по её животу и набухшей, как цвет хризантемы груди, водопадом, это совсем другое. Но она как нарочно капризничала. Это хорошо, что он проконсультировался с врачом, наблюдавшим её и психологом. И готов был к таким выпадам, а по глупости мог бы и ошибок наделать. Её настроение так часто меняется от счастливого восторга до беспричинных слёз и обид, что он с трудом успевает выкручивать ситуацию. А говорят, беременность не болезнь. Естественно, потому что больными становятся все вокруг. Вот чего ей сейчас надо, попробуй, угадай? А ведь непременно же надо, кружит, как воробей над зерном и не спросишь, можно запросто обидеть. Глаза, как два уголька, только чиркни и всё. Щёки обиженно надуты. Чего ж ей так хочется о чём она боится попросить, а ему самому слабо догадаться… Но не смотря на всё это он так счастлив, как никогда в жизни. Он с таким восторгом наблюдал, как она полнеет день ото дня становясь забавнее и красивее.

— Иди, я быстро, — мягко попробовал он ещё в один заход отправить её в спальню.

На этот раз подействовало, правда неизвестно с каким концом, но она отлепилась от его спины и, насупившись, ушла. «Кажется, всё испортил, но как знать, что она хочет. Надо позвонить психологу. Возможно, эскулап прояснит ситуацию. Ещё одного я не осилю, свихнусь, или сразу на повтор надо идти, пока опыт не забылся». Развесив влажное от вытертой посуды полотенце, он взялся за телефон. Доктор ему терпеливо, минут двадцать объяснял, что в таком состоянии женщинам требуется повышенная доля ласки, терпения и доброты. Короче нового он ничего ему не сообщил. Всё это он уже и сам знал. Значит, ничего страшного нет. Никита успокоился и отправился в душ. «Лаской и вниманием он её обеспечить может через макушку с заячьими ушками. Всё-таки чудно устроен свет. Жизнь ребёнку может дать только женщина. Одно приятно, что зачать без мужского участия они не могут. Но тут расслабляться мужикам не стоит. Им только волю дай, они и в этом вопросе найдут выход». — Посмеиваясь, он открыл на всю мощность колёсико и подставил своё крепкое, накаченное тело водному потоку. Тихо ступая по пушистому коврику, вошла Лена. За мощным напором воды, Никита не слышал её шагов. Обернулся, когда её животик коснулся его. «Чертовка! Вот почему она кружила. Я пропал!» Она ж улыбнулась себе — если очень захотеть… Действительно ванна погрузилась в сладкий туман. Перед её огнём он был бессилен. Она вцепилась в него руками и прижалась, что было сил, к его горящему телу. Он безумно целуя шептал: «Женщина сладкая моя, не гони своего глупого мальчика. Жить без тебя сплошная мука. Ты нужна мне… Я никогда, слышишь, никогда не научусь жить без тебя».

Лена давно спала убаюканная его теплом, а он, поглядывая на пялившуюся в окно луну, не мог. В голове, тесня одна другую, копошились мысли. Его ровно продвигающаяся по прямой жизнь, выверенная и согласованная, в конце концов налетев на Лену, покатилась, как ей вздумается. После юношеского залёта за колючку, он жил осторожно и целенаправленно, поставив на вершину угла только деньги, шёл к ним. Если встречался риск, то непременно просчитанный и только ради них. Женщины занимали своё малое место, в этой его жизни, не претендуя ни на что другое. Всем всё было понятно, обе стороны из намеченных рамок не выходили. Лена ворвалась в его жизнь неправильно и случайно. Всё перевернула вверх тормашками, и постоянно путая его планы, покатила за собой. И он кувыркался следом, делая иногда какие-то жалкие попытки выбраться из-под этого вертящегося колеса, но непременно с ней. Те девицы, что окружали его в его круге и те, что толкались по тем местам, что он бывал, мало отличались друг от друга. Они напоминали охотниц и совсем не интересовали его. Как то так сложилось, что женщинами-то их он не хотел и не получалось называть. Хищницы. Охотницы. Они были разного возраста, рода занятий, от манекенщиц до бизнес леди, но цель их была одна, поймать дичь. Причём были и такие, что однажды уже поймав, какого — нибудь продюсера, кинорежиссёра или модельера с банкиром и имея от него парочку детей, но спустив рыбку с крючка ещё более ловкой хищнице, опять шли туда же на рыбалку за новым уловом, благополучно вылавливая новую рыбину. О любви в тех кругах речь идёт только для лохов и красного словца. Плачут они исключительно при потере богатого кормильца, а не чувств. О таких, там даже не слыхали, если уж быть точным, то сводятся они совсем к другому. Естественно, есть девчонки и с сердцем и с душой, но обитают такие рыбки совершенно в другой воде, куда большинству занятых мужиков некогда сунуть нос. Опять же не по престижу. Да и уж так устроен мужик, что для начала видит перед собой фактуру. И поэтому, чтоб его занятой взгляд обратился к серой мышке, нужен непременно «господин случай». Но не всем так везёт. В основном цепляют мужичков на крючок упакованные и подкованные охотницы. Поэтому между ним и женщинами всегда была стена. Но что-то перекрутилось там в его судьбе, вдруг на его пути встала Лена. Совершенно другая, не без женской хитрости, конечно, но живая и настоящая. Куда не копни, что любовь, что обида, что долг. А у тех женщин, с которыми он имел дело из всех чувств, только ненависть настоящая. Ох, как они её ярко демонстрируют, когда теряют доход. Хотя согласен и с тем, что у каждого своя правда и они наверняка красочно и доходчиво описывают её. Но Ленка, это совсем другое и поэтому он так прицепился до неё. Жизнь стала невыносима без неё. Деньги, для этой тёплой, живой женщины, просто попутное средство для жизни. Радуется тому, что есть у неё на сегодня и счастлива. Он погладил большой животик, не умещающийся в короткую рубашечку, но ловко выбравший себе место, разместившись у него на боку. А скоро он будет ещё больше. Вот уж не думал заводить детей и ухватился за этого ребёнка опять же, как и за Лену двумя руками. Жаль что на «узи» не удалось рассмотреть пока пол. Хотя какая разница. «Всё моё!»

 

Глава 2

Утром она вдруг вместо приветствия, спросила о кассете. Он, понежив её лицо, пустился в пространные объяснения.

— Лен, ангел мой, не дуйся. Я оставлю её пока у себя. Положу в офисе, в свой сейф. Наверняка ребятки, что торговали у генерала кассету, поняв ошибку, не пустят это дело на самотёк. Будут искать. Я тут помозговал, кое — что вспомнил, а так же позвонил Серёге, и он подсказал… В общем, там такая петрушка намечается… Сейчас умоюсь и расскажу… — Он умылся, хорошо почистил зубы, потом ещё раз умылся, вытерся на сухо и только после заговорил. — Один знакомый нам по охоте на дискету деятель собрался использовать этот старый материал для пиара своей партии, а доказательств нет. Слышал звон да не знает, где он. Вот по звону и пошли. Случайно выплыла история с плёнкой у твоего знакомого генерала. Обрадовались, ей многих бывших военных, а ныне чиновников при власти можно прижать к ногтю. Вот они, похоже, попытались её заиметь. Произошло одно из двух: либо пожалели денег, либо выбрали не тех исполнителей. Но это только одна версия.

— А что, могут быть и другие варианты? — очертила она пальчиком его губы.

Он облизал её пальчик и безнадёжно кивнул.

— Могут.

Он, конечно, рассчитывал, что она успокоится, но она задала вопрос:

— Например?

Он сухо объяснил.

— Связанные с людьми, отдававшими этот приказ и с их сегодняшним положением. Это может быть как раз тот, кому мешал Долгов. Возможно, наличие этой кассеты представляется теперь ему опасным и компрометирует его или кого-то близкого. Мог сам генерал подставиться, нуждаясь в деньгах, предложить им выкупить её. Своего рода шантаж. Пофантазируешь, на детектив наберёшь.

Лена поморщилась:

— У тебя колючая щека…

— Если честно, мне лень бриться. Дождусь отпуска, рождение малыша и отпущу бороду. А что, для солидности.

— Петра Великого на тебя нет. Ребёнка напугаешь. Ладно, держи в своём сейфе. Ты думаешь, если будут искать, у них есть шанс на меня выйти? Генерал просил отойти меня от него, как только передал кассету. Я так и сделала. Он, вероятно, тоже подумал об этом.

Никита не совсем верил в такое, но решил пугануть чтоб присмирела.

— Господин случай не откидывай. Будь умницей. Единственный человек, который может тебе сейчас помочь, — это ты сама. Я умоляю тебя быть осторожной.

— Что это может быть? — вскинула глаза на него она.

Он, помолчав и хорошо подумав, принялся фантазировать.

— Случайная фотография. Ты могла и не знать, что попала в фотообъектив, а, тем не менее, она есть. Опять же, прикинь, контроль за исполнителем должен быть. Потом, они видели идущую за ним беременную женщину. Могут проверять всех гуляющих в том месте женщин с животиком. Дежурить в роддомах на приблизительный период. Всё может быть, надо просто иметь в виду.

Он плёл такое, что сам удивлялся, как ловко у него это получается. Лишь бы напугать. Остановили его её квадратные глаза.

— Это не реально!? — тянула моргая она.

«Отлично!» — ухмыльнулся он, и продолжил страшилки подводя к желанному знаменателю.

— Когда речь идёт о жизни, карьере, деньгах и всё это перекрывающем страхе, то всё возможно. Поэтому рожать будешь дома.

Она поёжилась.

— Детективы надо писать тебе.

Он строго заметил:

— Смешного ничего не вижу. Я знаком с этим кругом. У них нет такой простоты и лёгкости к карьере и деньгам, как у тебя. Это зарабатывают они всё своё добро чужим горбом легко и просто, а расстаются тяжело и с кровью. Я всё-таки надеюсь, что ты меня поняла.

— Почти убедил. Храни кассету у себя. Рожать буду дома.

— Договорились. Я всегда говорил, что ты умная девочка. Только вот скажи на милость, ты зачем меня вчера вечером с рельсов стащила и как ты себя чувствуешь после этого, я дурень, боюсь даже спросить тебя. Думаю, не жалуется и, слава Богу.

— Нормально, — зарылась она, смеясь, на его груди, пытаясь потянуть зубками волосики, щекочущие щёку. — Нам понравилось. Он протерпел, а я уснула, как убитая.

— Сумасшедшая. Почему он. Может быть она?

— Я обиделась на тебя и из-за вредности, не сказала. У тебя будет сын.

— Ты разочарована, я слышу по интонациям в голосе.

— Немного да. Если честно, то хотела девочку, с красивыми бантиками и платьицами. От мужика семье и маме толку мало. Девочка домашнее существо. А мальчик с малых лет бродячий породы.

— Не грусти. Следующая будет девочка.

— Кушнир, а ты не очень размахался… — Не докончив она громко вскрикнула и схватилась за живот. Но заметив на лице Никиты испуг, рассмеялась:- Протестует против моих слов. Пихается.

Кушнир поняв в чём дело растаял:

— В самый раз. Ты такая тёплая, ласковая и смешная становишься, что я даже готов терпеть твои капризы.

— Да?!

— Только не вчерашний, притормози.

— Какой именно? — скосила, смеясь, она глаза в его сторону.

— Не хитри, сама знаешь… Как ты думаешь каким он будет?

— Я по Даньке вижу, что довольно-таки многим ребёнок уже наделён при появлении на свет божий. В том беспомощном комочке заложен какой-то энергетическиё сгусток для нового броска развития. Не улыбайся, точно тебе говорю. Они уже рождаются с какими-то своими глубинными познаниями, своими пониманиями происходящего и вещей — с тем, что мы, их родители, давно растеряли.

— Как же ты воспитывала Даньку?

— Может это неправильно, но я очень-то не давила на него. Ни на крошечного, ни на подростка. Легонько вводила его в общепринятые нормы. Немного корректируя то, что заложено Богом и дано природой.

— Это объясняет его эгоизм и иждивенчество. Ой, извини, мобильный. Алло! — прокричал он в трубку. — Говорите. Слушаю!

Лена хоть и отошла, чтоб не мешать, а всё равно успела заметить, как помрачнел его взгляд, и задёргались скулы. «Неужели что-то с Данькой?» — пронеслось в мозгу, моментально нарисовавшем тысячу причин для беспокойства. Но она дотерпела до того момента, пока он не опустил трубку.

— Данька?

Он не сразу понял о чём она.

— Что? А? Нет. Проблемы с моей сестрой.

Она удивлённо заморгала длинными ресницами. Пряча обиду в уголках рта, с иронией выдавила из себя:

— Надо же, какое открытие, у тебя есть сестра?

Он, продолжая о чём-то думать и находиться далеко отсюда, всё же что-то объяснял ей:

— Живёт и учится в Америке. Тогда отцу казалось так лучше и правильно.

Лена, притушив в груди вспыхнувшее неудовольствие, попробовала продолжить разговор.

— А сейчас уже не кажется? К тому же про отца, ты тоже ничего не говорил…

— Похоже, уже нет. — Согласился Кушнир, пропустив опять мимо ушей реплику про отца. Не до щепетильности. Мысли застряли на звонке.

А Лена ругая себя за назойливость, сунулась опять с вопросами:

— Сколько же ей лет и что с ней?

Никита, хлопая телефон о ладонь, пробовал отвечать:

— Двадцать пять. Это ответ на твою первую часть вопроса. А что касается второй половины то сам ничего не пойму. Отец ездил сегодня в аэропорт её встречать. По дороге они перессорились в пух и прах, и она, хлопнув дверью, вышла на дороге, перед городом, обещав добраться сама. Как это на неё похоже… Но так и не появилась. Вот отец и звонил, интересуясь, не объявилась ли она у меня, естественно, волнуясь. Но, похоже, в дом она не приезжала, иначе бы мне сообщили, но сейчас перепроверю. Наверное, на квартиру тоже позвонить надо. Она знает мою домработницу, может позаимствовать ключи.

Лене стало немного не по себе. Он знает о ней всё. Она же ничего. Сама не выказывала любопытства, а он не проявил инициативы не то чтоб познакомить, даже рассказать. А почему собственно у него, как и у любого человека не может быть папы, мамы или сестры? — урезонила она себя, пытаясь справиться с зашкаливающими эмоциями.

Никита, заметив её сведённые брови и дрожащие на ресницах слёзы, откинув телефон, обняв, поцеловал в искривлённые обидой губы. «Это я упустил из виду, решив, что Ленка не маленькая и ко всему правильно отнесётся. По-видимому для обид у женщин возраста нет. Надо быть внимательным. Если с молоденькой дурочкой можно отбрехаться, то здесь такой номер не пройдёт. Она зрит в корень. Лучше правду».

— Лен, не надувайся одуванчиком. Я ждал приезда сестры, чтоб познакомить вас с Даниилом со своей роднёй.

Только его правда немного запоздала. Она дрожащим голосом объявила:

— А по-моему, ты меня стесняешься. Только почему тогда ты рядом, ведь я не держу. — Слеза, сорвавшись с ресницы, упала на щеку и побежала вниз.

— Лена, Лена, — принялся осушать он поцелуями её глаза и щёки. — Давай без фантазий. Это всего лишь мужская логика, всё свести к одному знаменателю.

Но без фантазий и дальше и обошлось. Всхлипывая, она прогнусавила:

— Может у тебя и семья есть, дети, а я глупая даже не в курсе…

Он страшно удивился полёту этой самой её фантазии, но медлить с ответом не стал, понимая, что в этом главное выпалил:

— А как же, вы с Данькой. Не колоти себя, я никогда не был женат. Даже гражданским браком. Дитё вот, — погладил он её животик, — первое, желанное и любимое. Из родственников в наличии отец и сестра. Мама умерла — рак. Всё успокоилась.

Лена, всхлипнув, отвернулась. Беременность сделала её плаксивой. Показывать свою слабость не лучшее… Надо как-то держать себя в руках и не распускаться. Чтоб перевести стрелки разговора и реабилитироваться, она спросила:

— Из-за чего рассорились сестра с отцом?

Кушнир обрадовавшись отступлению поторопился с объяснениями.

— И смех и грех. Барышня присмотрела себе в мужья джазмена негра. Сообщила отцу об этой радости с налёта. Не подготовленный родитель в ярости ввалил ей. Теперь отец остыв и поразмыслив, что горячностью и запретом ничего не решишь, в неописуемом волнении. Барышня она у нас избалованная, без тормозов. Куда её нечистый дух занёс даже без каких-либо догадок.

Чувственная Лена была сражена. Забыв обо всём, она оглаживая его руки тихо спросила:

— Мама давно умерла?

Он притянул жену к себе и тоже тихо сказал.

— Ей было пятнадцать.

Лена погладила его короткостриженную голову, поворошив волосики, как хочется и делано вздохнула:

— Понятно, вы с отцом занимались её воспитанием вдвоём. Отсюда и результат. С джазменом, это она круто вам нос натянула.

Кушнир потёрся носом о её щёчки и хмыкнул:

— Тебе весело, а отец в шоке, я тоже не лучшим образом должно быть выгляжу.

Лена тут же ввернула.

— Твой сюрприз со мной, не будет для него лучше…

— Да что ты. Мы ангелы с крылышками по сравнению с тем женихом, — подкинул её себе на грудь он.

Лена прижала подушечкой пальца его нос и заявила:

— Но сейчас не это главное, Никита. Надо её найти.

Кушнир, опустив осторожно враз сделавшуюся деятельной жену, развёл руками:

— Понятно, что надо, вот только где?

Лена, сверля его горящими глазами, тут же выдала подсказку.

— Надо сесть и подумать.

Он подыгрывая ей тут же исполнил.

— Уже сел, только в голове ветер гуляет.

Лена встала напротив и начала вычитывать:

— Попроси Санька проконтролировать аэропорт, на случай, если обратно рванёт к своему негру за поддержкой.

Никита воодушевился.

— О! Это идея. Выпускать эту паразитку отсюда нельзя, что ещё?

Сказав это, он воззрился на жену. А Лена продолжала.

— Вечером прокатишься по всем её любимым весёлым местам, должна же она где-то проводить время.

Никита выловив жену, потянул её себе на колени.

— Отлично! Умничка! Есть у неё такие.

— А подруги?

— Таковых нет.

Чмокнув мужа в насторожённые глаза, улыбаясь спросила:

— Как хоть имя этого создания?

— Ириша, — вздохнул Никита.

Она свела руки за его спиной, погладила его плечи, взяла в ладони лицо.

— Успокой отца и возьмись за дело сам. Я могу задать вопрос?

Он шутя лизнул её подбородок.

— Без проблем.

Поймав его взгляд, спросила:

— Чем он занимается? Это его бизнес?

Он оторвал с грозди виноградинку и протолкнув между её напряжёнными губками втиснул ей в рот.

— Не угадала. Дело моё. Отец работает на меня. Один из генеральных директоров.

— Получается ты из молодых да ранний.

— Что-то вроде того.

 

Глава 3

А раздосадованная на не понимание Иришка, в слезах хлопнув дверью отцовской машины, какое-то время шла по трассе. На высоченных шпильках, это было не просто, но она не уступила. «Джаз — музыка свободы, пренебрегающая рамками, границами и условностями. — Кипела она. — Весь мир понимает, а он нет. Неудивительно, что расовые предрассудки в нём так глубоко сидят, если он даже джаз не понимает». Вскоре ноги на десятисантиметровых каблуках начали подкашиваться. Рассерженный отец уехал, чего она, выскакивая, совсем не ожидала. Надеялась не мытьём так катаньем добиться своего. Отъедет и вернётся, ещё и прощение просить будет. Но родитель, на это раз не на шутку рассердившись, не собираясь потакать её фокусам, уехал. Мимо не останавливаясь неслись сплошным потоком машины. Проводив взглядом с сотню транспортных средств двинулась на своих двоих. Много не получилось. Во время поняв, что на шпильках она далеко не протопает, а дорога бесконечной лентой вьётся вдаль, принялась сначала вяло, а потом с энтузиазмом, ловить попутку. Колени подгибались и не выравнивались. Конечно, можно было снять шпильки, но босая на то и дело подвёртывающем под ноги гравии — это будут не ноги, отбивные. Она не выдержала и, кинув сумку на обочину, рухнула на неё. Ей было невдомёк, что люди, глядя на её экзотический наряд, прикидывали — проститутка. С утра не требуется и катили мимо. Но сидячий её образ сразу вызвал сострадание. Тормознул военный уазик. «О, меня наконец-то заметили!» Капитан рядом с солдатом водителем, спросил:

— Куда?

— Всё равно только чтоб к людям. — Ляпнула прищурясь она, критически осмотрев транспортное средство. «Отец непременно вернётся, а меня нет, помучится и уступит». Тут же созрел у неё план и она смело полезла в ту гору металлома.

На развилке ведущей в воинскую часть, капитан тормознул.

— Ну что барышня не передумала. Остаёшься на трассе или со мной?

Может и передумала, но после таких слов вскинула подбородок и смело заявила:

— А переночевать есть где?

— Найдём, раз так уж надо, — улыбнулся белозубо парень.

— Тогда поехали офицер, — бодренько скомандовала она.

Он внимательно скользнул по ней взглядом. Девушка и это её «офицер» были необычны. Раз поехали, то поехали. «Русский джип», ловко объезжая выщерблены на укатанной до чёртиков дороге, помчал вглубь леса. У ворот с КП посигналил. Солдат, поднатужившись, прокатил по рельсу ворота. Въехали. Она, оглядываясь назад, крутила головой. «Чёрте что? Похоже военная база!» «Уазик» встал около деревянного ветхого здания, парень помог ей выбраться и повёл на крыльцо.

— Это что? — не выдержала она, потирая ушибленную голову. Два раза подпрыгнув, стукнулась о верх. Пока сообразила где и за что держаться, шишек успела наставить.

— Зенитноракетный дивизион. А вот это общежитие. Проходи не бойся. Это моя жилплощадь. Правда однокомнатная, но мне больше и не надо. Устраивайся, я в штаб. Буду только вечером.

— Суббота же?

— У службы нет выходных.

— Дурдом.

«Надо же куда черти занесли. Но с другой стороны здесь точно не быстро найдут. Пусть помучаются». Маленькая месть родителю согрела сердце. Девушка смело прошла за капитаном. Он открыл ключом замок и пропустил её вперёд. Но сам не вошёл, а ухмыльнувшись исчез. Ира, проводив его насторожённо ехидным взглядом, осталась одна. С кислой улыбкой осмотрела апартаменты и осталась недовольна. Две солдатские кровати с тумбочками и шкафом из той же серии. Обшарпанный стол со стульями и маленький холодильник, наверняка принадлежат той же конторе. Компьютер, телевизор, видик возможно его. Хорошо, что окна выходят в лес. Шторы вне конкуренции. А вообще-то скука. Походив — побродив по комнате, она осторожно села на кровать. А вдруг развалится. Но обошлось. Тогда Ира осмелела. «Похоже, я не рассчитала свои силы и зря погорячилась с отцом», — растянувшись поверх солдатского одеяла, покаянно подумала она через час такого лежания. Делать здесь было категорически нечего. Нет, можно, конечно, навести у него в берлоге порядок. Но Ире упорный физический труд был тошен. До этого ей как-то удавалось обходиться без него. Немного поиграла в игры на мобильном. Надоело. Все входящие звонки на мобильном она предусмотрительно заблокировала. Знала: отец будет звонить. Брат начнёт трезвонить — воспитывать. А ей всё это сейчас ни к чему. Ни объясняться, ни оправдываться она не будет. От этого один соблазн и беспокойство. Ну их всех! Ненужный телефон закинула в сумочку и отвернулась к стене. Но долгий перелёт дал о себе знать и она не заметила, как уснула. Проспала несколько часов. Проснулась, когда закат вползал в окно. Хозяин так и не появился. Щёлкнула выключателем. Заглянула в узкую туалетную комнату и поморщилась. Душевой не нашла. Как они тут живут. Позёвывая, сунула нос в дребезжащий холодильник. Почти пусто. Куда попала, такая дыра!? Ближайшие перспективы казались столь безрадостными и не выносимо скучными, что рука сама потянулась к телефону. Может, позвонить и вызвать отца или на худой конец брата? Но тогда она потеряет козырь и давление на отца не будет таким эффективным. Пока мысли так-то бегали, за дверью послышались шаги, и в комнату вошёл хозяин.

— Ну как? — спросил он ухмыляясь, — ещё не сбежала?

— Вот ещё, — расхорохорилась она, сама не зная с чего. — Знаешь, я есть хочу.

Он удивился её высокомерию и наглости. Ответил пятьдесят на пятьдесят — немного резкости, немного покладистости.

— Я тоже. Надо было картошки пожарить или отварить.

Ох, как она удивилась. Наигранно оглядевшись она картинно ткнув холёный пальчик в грудь спросила:

— Мне?

— А кому же ещё. Разве ты не женщина или мне это показалось!?

Она встала, потянулась, демонстрируя ему свои красивые ноги и голый пупок. Поправила топик тряпочку на груди. Пожала покатыми голыми плечами.

— Я не умею. И вообще, с чего это мне таким заниматься, не собираюсь. Своди меня в кафе или ресторан.

Капитан внимательно рассматривал пыжущуюся девчонку: «Вроде ж всё как у всех: две руки, две ноги, чего из шкуры выпрыгивает непонятно. Откуда такие берутся». Ответил немного грубовато.

— Только шнурки на берцах поглажу. У тебя ж глаза есть, с каких пирогов в лесу ресторан. — Вдоволь насмотревшись на это чудо. Помучив пальцами подбородок. Он покладисто объявил:- Ну ладно не можешь, так не можешь, почищу я, а ты помой овощи и порежь салат.

Она от смеха согнулась пополам.

— Насмешил. С чего ты взял, будто я умею это делать. Знаешь, я как-то на такое не рассчитывала.

Капитан потихоньку начиная злиться всё же додумался задать простой вопрос:

— Потрясающе. Откуда ты свалилась в нашу жизнь.

Ира, продолжая кривляться, весело заявила:

— Из аэропорта. А что?

Капитан ещё раз посмотрел на неё, поправил берцем дорожку и делано вздохнул:

— Ничего. Пошли за мной на кухню. Будешь мыть овощи.

«О! Что за дела?!» Она выставила вперёд ладошки и поработала пальчиками. «Если слепой, то пусть посмотрит».

— Я испорчу маникюр.

Он почесал затылок и хмыкнул:

— Об этом я не подумал. Ладно, тогда рассказывай.

В его голосе ей послышалось желание поболтать. Но не слушая ответа, он прошёл на маленькую кухонку, вероятно справедливо считая, что она идёт следом. Так собственно и произошло. Она, постояв в брошенном одиночестве, отправилась следом допытываясь:

— О чём?

Он, возясь с кастрюлями и вёдрами совершенно не обращая на неё внимания, буркнул:

— Твоё дело.

Она, было, собралась открыть рот и действительно рассказать о своей жизни, но потом передумала. Всё-таки опасно мало знакомому человеку выбалтывать всё. И ловко перестроившись, заявила:

— Расскажи лучше сам. Чем ты в такой глуши занимаешься?

Капитан вытаращился на неё.

— Я уложен на лопатки. Ты ничего не можешь делать и ужин придётся готовить мне самому, так этого мало, ещё и развлекать тебя я должен сам. Это я неосмотрительно подвозом занялся. Но соловья баснями не кормят. Ладно, на первый раз так и быть я накормлю.

— А ты думаешь, будет и второй? — скривила губки она.

Капитан ей не нравился. Он решительно не замечал в ней красивую женщину. Не собирался понимать и приударять за ней. Это обижало. В неё влюблялись такие парни, а тут какой-то зачуханый капитан. Ну может, если присмотреться и не совсем захучанный, но много воображающий из себя. Это он не нарывался на такую, как она…

Капитан же тем временем вернулся в комнату. Бурча и не глядя на неё, прошёл расстёгивая пуговицы к шкафу.

— Кто тебя знает, может и ещё разик захочется пройтись пешком из аэропорта. А меня вызовут к начальству. — Зыркнув на неё объявил:- Мне надо переодеться.

Она стойко выдержала его взгляд. Мол, надо, так переодевайся, я что мешаю. Он достал из шкафа домашний костюм и принялся снимать с себя камуфляж. Ира, смутившись, попыталась отвести глаза, а потом по — наглому принялась разглядывать накаченное тело. «Он же не просил отвернуться, — резонно заметила она сама себе, — к тому же это временное явление». Через час стол был накрыт. Вместо скатерти парень постелил чистую простыню. Разложил по тарелкам жареную картошку, посыпанную укропом, открыл банку маленьких грибков и отварил сосиски.

— Достань из холодильника бутылку шампанского. — Попросил он, насмешливо заметив, — надеюсь, руки не отвалятся.

Не отвалятся, но противный характер выдал вопрос.

— А это зачем?

Он удивлённо поболтал ложкой и сунул её в салат.

— Для знакомства.

— Ну давай. — Хлопнула она бутылку на стол. — Где же фужеры?

Он не повёл и бровью, заявив.

— Обойдёмся и так, оно хуже из чашек не будет.

Ира перекривилась.

— Фу, ты живёшь, как бомж!

Он не ерепенился покладисто кивнув:

— Что поделать, у нас армия на грани фантастики, а офицерский состав на уровне бомжей. Пошли. Чего время тянуть. Садись.

— Садись, садись, но я тебя не знаю.

— Не вопрос. Давай познакомимся! Фёдор.

Она, конечно, для вида поколебалась. И решила не вредничать, уговорилась, но ответила рисуясь.

— Ирина!

Он стрельнул пробкой, разлил шипучку, поднял чашку и гася смешинки в уголках губ, сказал:

— Ну поехали Ирина, за знакомство.

Чашка стукнула в бок чашку и ойкнула. Ира отхлебнула маленький глоточек и перекривилась.

— Как можно это пить, бурда…

«Ха! Что за форс». Уставился он в непонимании на неё. Буркнул этой кривляке:

— Нормальное шампанское, не из дешёвых. Ты откуда такая с забубонами. Может, я зря старался, и еда не по твоему статусу.

Она поковырялась в картошке, похрустела грибком.

— Картошка с грибами сойдут. Хлеб я не ем. А это, — ткнула она в сосиску вообще непонятно что.

— Отлично мне больше достанется, нечего обжираловку устраивать, — переложил он их к себе на тарелку, — ешь овощи. Полезно и не полнеют. Может, всё-таки выпьешь, — пододвинул чашку опять Фёдор к ней. — Хорошее шампанское, зря капризничаешь.

— Ладно, давай.

Чашки опять тюкнулись боками и расползлись в противоположные направления. Ира сжевала дольку перчика, кружочек огурчика и, сказавшись, что сыта, ушла на кровать.

— А поблагодарить, — развернулся к ней парень, — я всё-таки старался, даже если не угодил. Тебя кто воспитывал, барышня?

Она сделала реверанс.

— Спасибо.

Ира, испепелив его уничтожающим взглядом и высокомерно вздёрнув носик, ушла. Покрутившись посреди комнаты, подумав чем бы заняться, шлёпнулась на кровать. До её ушей донеслось.

— Это другое дело, — но тут же последовало:- Чего разлеглась, помогай убрать со стола и помыть посуду.

«Вот откуда он видит, что я лежу. Какой противный!»

— И не подумаю, — выкрикнула она.

Естественно, это был вызов. Но он не принял его, а стал читать нравоучения.

— Сплошное иждивенчество. Ты ж не малая девочка. Давай не ленись, поднимайся или тебе помочь, — вырос как из — под земли и наклонился он над ней.

— Если ты ко мне прикоснёшься, я уйду. — Капризно надула губы она.

Он, не слушая, поднял её на руки и отнёс к столу. Поставив в вертикальное положение, вложил в руки поднос с чашками и отправил на кухню к раковине, сам собрал всё остальное. Но когда Фёдор вошёл следом, Ира проскользнула мимо, метнувшись в комнату. Фёдор, вздохнул и принялся за мытьё посуды сам. «Могла бы и просто посидеть».

— Ирина, ты что обиделась… «Похоже, что так». — Прокричал он в комнату.

Не дождавшись ответа, выпустил на свободу воду, принялся за тарелки и чашки. Покончив с мытьём и всё разложив на полотенце сохнуть, отправился в комнату, но Иры не было. Он заглянул в туалет, вышел на крыльцо. «Ушла. Вот козёл, напугал. Но куда она подалась, ночь». Вернувшись, Фёдор натянул камуфляж и, зашнуровав берцы, отправился на поиски. «Какая упрямица. Это непременно выскочила от кого-то на дороге, теперь от меня. Девица не малолетка, но в голове ветер». Он заметался по городку. На КПП дежурный сказал — не проходила. Значит, пошла по тропе. Лес, озеро, луг, поле… Выскочив за «досы» широким шагом, понёсся в лес. «Кикимора. Выходной день, полно всяких недоносков под каждым кустом». Со стороны озера, он услышал девчоночий визг и пьяный хохот. Фёдор, ломая кусты, кинулся туда. И не ошибся. Трое подгулявших парней держали её в кольце, не выпуская. Один, раздирая ей рот, пытаясь не дать возможности кричать, усердствовал больше других. Капитан оценивающе окинул взглядом берег. Дорогая палатка, не хилая машина, костёр. Чьи-то богатых родителей детки, приехали отдохнуть. Для этих законы не писаны. Надо выручать. Гнал, как по сигналу боевой готовности. Остановился в несколько метрах от них. Отметил: «Увлечены так, что не заметили». Отдышавшись, Фёдор попросил:

— Отпустите, девушку. Пошутили и разойдёмся красиво.

Не довольно оглянулся один, остальные продолжили приставание. Вероятно, им трепыхание жертвы доставляли какое-то удовольствие, иначе бы они её свалили давно в траву. А так лезли под короткую юбчонку, рвали трусики и с удовольствием ржали.

— Иди служивый своей дорогой, — буркнул недовольно самый воспитанный. — Мы к тебе претензий не имеем.

Капитан подошёл почти вплотную. Спокойно заявил:

— Я б с радостью, но это моя жена.

Оторвался от добычи и второй. Сплюнув, что означало, вероятно, особую крутость или шик, заявил:

— Не финти. На ней прикид стоимостью с твою ракету.

«Надо же я и не заметил. Вернее не понимаю в этом ни черта. Хотя всё возможно при её «не умею, не могу»».

Фёдор всё ещё надеялся обойтись без шума и эксцессов. Барышни уже хватило самостоятельных шагов — будет сидеть до утра мышкой и ему без хлопот. А эти орлы глядишь проспятся и поутихнут.

— Отпустите, вам говорят, Ира не бойся, иди ко мне. — Приказал он.

Девушка дёрнулась, но руки, сжимающие её, усилили хватку. Так запросто не выбраться.

«Придётся драться, — шагнул он к костру. — Куда ж от этого деться, так уж видно устроены мужики, что в каждом слышится звон шпаги и чешется кулак». Газовый пистолет вышиб, перебив руку ребром ладони и вмазав ногой в подбородок. Он бы одолел их и троих, там и напрягаться-то много не надо, если б не нож, скользнувший по бедру. «Чёрт, пропустил удар!» И тогда девушка, отброшенная третьим, ринувшимся на помощь двум собратьям, попытавшаяся вначале убежать, но, рассмотрев распаханный кровоточащий на Фёдоре камуфляж, вернулась и, выхватив из костра горящее полено, кинула в машину. Парни, кто мог, метнулись тушить. А Лена потянула разгорячённого боем Фёдора за собой в лес. Зажимая рукой рану, он, тяжело дыша, прихрамывал рядом. Попросил:

— Дай чем-то перевязать?

Она молчком стянула топик и затянула рану. Сверкнуло голое тело. Фёдор, чертыхаясь, снял с себя куртку и накинул на неё. Она утонула в неё вся. Похлопав себя по лбу, хрипло ляпнул:

— Сдурела.

— Ты ж сам сказал, — оправдывалась она.

— Не разногишаться же. Комары слопают, да и у народа глаза не стеклянные, повыпадают чай. Мужики ж кругом, соображать надо.

Она пожала плечиком.

— Подумаешь!

— Вот-вот думать надо хоть самую малость. Рванула. В такое время. Куда? Дорога до трассы идёт через лес, а потом вдоль лесополосы. Не очень безопасный путь для юной барышни. Выходной. Люди всякие отдыхают и шастают.

Он говорил, она молчала. Нечем ей было ответить.

Догнавшие их раскаты взрыва известили о том, что потушить пожар в машине не удалось.

— Так им и надо, — сердито заметила Ира.

Фёдор ухмыльнулся.

— Да, дорого ты им барышня обошлась.

Она в темноте в основном смотрела под ноги, чтоб не навернуться невзначай и не разделяла его веселья.

— Тебе тоже, рана глубокая похоже.

Даже в темноте она почувствовала жадное любопытство, с которым он её разглядывал.

В комнате, она, кинув сумку на стул, и сбросив с себя его камуфлированную куртку, расшнуровала ему берцы и спустила торопясь брюки.

— Потерпи, я сейчас. — Она умело и тщательно обработала рану, уколола антибиотик. Потом достав из сумочки маленькую белую бутылочку, раздвинув рану пальцами, впрыснула в неё жидкость и заклеила рану блестящей пластинкой.

Похлопав глазами капитан возмутился:

— Что ты делаешь, там в шкафу индивидуальный пакет. Обработай и перебинтуй.

Она отмахнулась.

— То вчерашний день. Это то, что надо.

Он вполне имел право на сомнения.

— Ты уверена?

Она решительно спросила:

— Где взять горячей воды?

— На плите ведро стоит…

Её возмущению не было предела.

— Каменный век.

Проследив за её действиями он осторожно спросил:

— Что ты хочешь сделать?

— Помыть тебе бедро и ногу. В крови всё.

Он тут же возразил.

— Я сам, не возись, лучше топик свой в тазике замочи, а то не в чем идти завтра будет.

Она тоже взяла и заартачилась.

— Позже. А пока поворачивайся.

Он попробовал остановить её прыть.

— Ногти сломаешь.

— Дьявольщина, уже сломала. Где у тебя ножницы, — трясла она рукой.

Но тут он простонал:

— Слышишь, Ир, накинь мою футболку. Не могу смотреть на твои кружева. Я всё-таки мужик, как ни как.

Хоть и было приятно, что её наконец-то заметили, как женщину, но всё же была поражена.

— Как можно при такой болячке ещё про что-то думать.

Он тут же отбурчался.

— Одно другому не мешает. Я ж на евнуха не похож. Ой! Что ты там делаешь, садистка?

Она ноготками развела на всю глубину рану. Попросила:

— Потерпи, ещё раз вбрызну.

Он покосился на тюбик.

— Что это за хреновина такая?

— Ты не поймёшь. Ложись на живот, — откинув одеяло, подсунула она ему подушку под щёку.

Он, удивляясь такой заботе и нежным ноткам в голосе, опять пробурчал:

— Принеси воды, пить хочу и замочи мои брюки тоже, иначе кровь не отойдёт потом.

Ответ не запылился.

— Выброси.

«С какой горы она упала?» Он тут же полез с этой бестолковой на вилы.

— Умная какая, в нашей армии ничего выбрасывать нельзя, пробросаешься.

Непонимание нарисовалось не только на её лице, но и в голосе.

— Зачем же служишь?

— Трудный вопрос ты задаёшь, — попробовал посмеяться он, — надо укол вколоть. Там на полке возьми.

Она хотела возразить, мол, всё что надо она сделала, но передумала. «Что бы и не кольнуть ему в попу» И покладисто спросила:

— А шприц?

Фёдор хотел махнуть в нужном направлении, но передумал и простонал:

— Там же в коробочке и вата со спиртом тоже.

Он, не отрываясь наблюдал за тем, как она ищет в шкафчике препараты. Вскрывает ампулу и заправляет шприц. Не дожидаясь укола, уткнулся в подушку.

Она усмехнулась: «Ах! какие мужики всё же трусы». Так и есть, дождавшись конца экзекуции, он взвыл:

— Ой! Больно! Руки крюки.

Ира поняла, что про «крюки» было добавлено для маскировочки. И потакая ему, произнесла:

— Извини, в сосуд, наверное, попала. Тебя укрыть?

— Да, — муркнул он.

Накрыв его, аж двумя одеялами, Ира почувствовала себя совсем хозяйкой.

— Где у тебя то, чем стирают? — потоптавшись, возле тазика, спросила она.

— «Чем стирают», — передразнил он. — Ты умеешь это делать-то? Нет. Так и не суйся. Залей водой просто и засыпь порошком. Я отлежусь, перестираю.

Она потопталась и на всякий про всякий уточнила:

— А где его взять, порошок этот?

«Бывают же такие…» это просто стояло в его глазах. Но он сдержался от красноречивых выражений и ограничился тем, что просто проныл:

— На полке, что около раковины в туалетной комнате. Поняла?

Она поняла, что может получить и ушла, но тут же вернулась, трепля в руке обрадовано пачку.

— Это?

— Оно, — облегчённо выдохнул он.

Тронув его за плечо, вежливо поинтересовалась:

— Сыпать сколько?

Терпение не безгранично. Он вырвал порошок и прорычал:

— Тащи сюда таз, я насыплю. Не думал, что бывают такие безрукие. Ну не может же быть такого, чтоб ты в куклы не играла?

Она, держа на вытянутых руках тазик, захлопала глазами. Ей было непонятно, зачем он к ней пристаёт. На дворе 21 век.

— Играла, но там были стиральные машинки.

Он закатил глаза. Ооо! «Об этом я как-то не подумал» Пытаясь руководить и держать эту обезьянку — неумеху под контролем, ткнул пальцем возле себя.

— Куда ты поволокла таз, стирай тут под моим руководством.

Ира покрутившись всё же выжала из себя.

— Мне на кухне надо.

— С чего вдруг? — насторожился он ожидая опять какого-нибудь подвоха.

Она обиженно поджала губы.

— С себя бельё перестирать, чтоб до утра высохло.

Поймав её смущение, он удивился: «Откуда у такой шустрихи стыд или это ход?» Расстарался поддеть:

— Не понятно. Бегала, крутилась передо мной нагишом, а теперь здрасте вам, она стесняется стирать бельё.

Девочка аж ножкой топнула на бесчувственного чурбана.

— Неужели не понятно, что то в горячке. Интеллигентный человек не стал бы заострять на этом внимание.

Он не оценил ни её откровенность, ни замечание.

— Ой, не смеши меня. У меня и так не важнецкие дела.

Она повернулась к нему задом и принялась жамкать. Но у неё плохо получалось. Ему было смешно наблюдать над тем, как девушка посасывала сломанные ногти и поскрипывала, должно быть, ругаясь про себя. Пополоскав мелочь, на топике она заскулила, кровь не отходила. Фёдор, чертыхаясь, встал, натянул шорты, переставил таз с табурета на стол и выстирал сам и топик, и свой камуфляж.

— Отправляйся спать. Я сам сполосну и развешу.

Но она, топчась рядом, не торопилась уходить.

— Я покупаться ещё хочу. Жаль, что у тебя нет душа или ванны.

Капитан широко ухмыльнулся.

— А мне то, как жаль ты даже не представляешь.

Она не понимала такой жизни.

— Как же ты моешься?

Капитан посверлил её глазами. Раз очень хочет, то он объяснит.

— Баня. Суббота солдатский день, а по воскресеньям наш, а каждый день вот этот тазик. Летом есть душ, вон за тем строением или озеро. Его ты тоже видела. Теперь всё обрисовал.

— А как же мне быть? — растерялась она.

— Сейчас нагреем воду в вёдрах, — объяснил он.

Она всё равно ничего не поняла.

— Но как?

— В тазике. Хочешь, могу из ковшика полить тебе сверху, — улыбнулся он.

Она вернулась к первоначальной маске. Вздёрнув носик презрительно, проскрипела:

— Ставь воду на плиту, шут гороховый.

А он вдруг в лоб, спросил:

— Ты с каких пирогов посреди дороги из машины выскочила? С мужем поругалась или женихом?

Она сначала испугавшись, всё же решила ничего не скрывать. Ну, если только саму, чуточку, про жениха…

— Не угадал. С отцом.

— Даже так. Позвонить надо бы милая, утешить старика. Все, без вопросов, на ушах стоят. — Посоветовал он, не собираясь верить ей. «Какой — нибудь папик цацку не купил, вот и взбрыкнула».

— Не хочу? — упёрлась она.

Не собираясь из-за неё влезать в неприятности, он настаивал:

— Ира!

— Ладно. С братом поздороваюсь, — сдалась она.

Никита, услышав её голос в трубке, с ходу принялся ругаться, требуя немедленно приехать к нему или отцу. Но сестра заверила, что с ней полный порядок и она находится у хорошего человека и в надёжном месте. Сегодня вернуться не может, так как человек этот влетел из-за неё в неприятность и она не настолько гадкая, чтоб оставить его без помощи. Завтра тоже навряд ли, а вот после завтра в самый раз. Никита не прочь был с ней и ещё поговорить, потому как от её звонка сразу возникло больше вопросов чем ответов, но сестра отключилась. Не успела появиться, уже обросла проблемами и неприятностями. Это у неё особый талант. Непременно всех вокруг озадачивать. Но, однако ж, надо позвонить отцу, успокоить. О чём только думает эта девчонка.

А Ира думала сейчас об одном, как бы умудриться помыться. Фёдор морщась снял ведро с плиты. Разлил его в два и смешал с холодной водой. Получилось целых два ведра тёплой воды, пригодной для купания. Покончив с процедурой, он объявил ей:

— Одного тебе хватит помыться, а второго полить на себя. Так что удовольствия тебе отвалилось сразу два ведра.

Она растерялась.

— И как же это интересно знать делается?

— Встаёшь в большой тазик, черпаешь ковш и льёшь на себя. В одной руке мыло, другой обливаешься и порядок, — ознакомил с инструкцией пользования он.

Она опешила от такого сервиса.

— Безумие какое-то. Я не смогу.

Куда его понесло, он и сам плохо соображал. И главное с чего. Ещё минуту назад он готов был её прихлопнуть, как надоедливую муху. А сейчас Фёдор, нагло глядя в глаза, непонятно с какой стати, предложил:

— Ну давай поливать буду я, а ты намыливаться.

— А ты не ослепнешь, — состроила она ему глазки игриво.

— За это не ручаюсь, как уж получиться. — В тон ей отыграл капитан. — Но думаю, страшного тебе ничего не грозит.

— Неужели? Это почему ж так то? — скосила глазки она.

Капитан нехотя, растягивая слова промычал:

— Ты не в моём вкусе. Женщиной в тебе и не пахнет. Готовить не умеешь. Руки вообще не оттуда растут.

У девушки вспыхнули недоверием глаза, а в словах засквозила обида.

— Но для мужчины это не главное, — капризно надула губки она.

Они стояли посреди кухни среди вёдер, горящей для тепла плиты и тазиков и как два бойца на ринге смотрели друг на друга.

— Это для секса не главное, а для женщины по всем счетам. А с сексом у меня проблем нет. — С вызовом заявил он.

У неё дрогнула губа и Ира сделала то, о чём ещё минуту назад и не помышляла.

— Тогда без вопросов…, - она рывком сбросила его футболку, что была накинута на ней и шагнула в тазик. — Поливай.

«Чёрт! Играли, играли и заигрались…» Фёдор проглотил комок и наощупь нашёл ковш. Такого поворота он не ожидал, намериваясь только пошутить. Но теперь отступать некуда.

— Так хорошо? — вылил он на неё первый ковш.

— Немного помедленнее, а то прохладно и вода быстро закончится, — стоя к нему спиной, попросила она.

— Как скажешь, могу и помедленнее, — обнадёжил он её, рисуясь.

Ира не понимала сейчас себя. С чего завелась и зачем ей то надо. Ведь до сегодняшнего дня у неё не было сомнений. Всё было ясно, как божий день. А теперь она не уверена, нужен ли ей Томи. Вернее она даже знает, что отлично обойдётся и без него. И джаз это только джаз, а не сама жизнь. А что, если развернуться и стать к капитану лицом, что он сделает, как будет выкручиваться? Нет немного позже, когда дойдёт очередь до второго ведра, и она будет купаться. Ира так и сделала. Как только он наклонился, чтоб вылить оставшиеся те полведра на неё, она исполнила свой замысел. Он не только вымахал на неё то ведро, ещё, слава богу, что не одел на голову.

— Простыню подай, — попросила она, стараясь не упустить момент. Его руки сошлись у неё за спиной во взмахе, а глаза сверкнули совсем рядом, один рывок, одно движение и капитан растворится в ней. Но в самый последний момент, когда губы скользили по губам, Фёдор отпрянул. И со словами: «Не шали», — подхватив на руки, унёс в комнату на свободную кровать. Укладывая, пытаясь бравировать и рисуясь, с невозмутимым видом поинтересовался:- «Ещё пожелания будут?» Глаза обещали: «Непременно». Она аж подалась к нему, с вызовом заявив:- «А как же! Навалом, но ведь струсишь…» Он отпрянул и резко развернувшись скрылся на кухне. Там сунул свою, коротко стриженую, голову под холодную воду и, прибрав всё на кухне, вышел на крыльцо. Постояв минут двадцать, вернулся, забрал переброшенную через дверь футболку и отнёс девушке на кровать.

— Где ты был? — спросила, встревожено она.

Он как-то непривычно нежно прошептал:

— Воздухом подышал, спи. Я футболку через спинку кровати перекинул, одень.

Ира же наоборот рассмеявшись заявила:

— Боишься, что к тебе нырну, не дрожи. Завтра же уйду, будешь дальше жить без проблем. Как живёт медведь в своей берлоге.

Но капитан не заводился и на рога не лез. Доказывать обратное ей не собирался. Просто усмехнулся и как отец или брат сказал:

— Ты мне не мешаешь. Характер, как порох и с отцом, поди, из-за чепухи какой-нибудь поругались…

Возражать было нечем.

— Ты прав сейчас уже это не важно и я могу вернуться, чтоб не мешаться у тебя под ногами. «Чего я добиваюсь», — совсем не понимала она себя.

— Спи стрекоза, завтра воскресенье и я тебя отвезу, а сейчас, прошу не шебушись и… не лезь на глаза. Мне караул в четыре проверять, а я что-то хреново себя чувствую.

Её аж подбросило на подушках.

— Какой караул? Ты что с ума сошёл?

Он кряхтя и стараясь не задеть рану, растянулся на кровати. Отдохнув выдохнул:

— Служба. Говорить о случившемся нельзя. ЧП повесят на дивизион. Объяснительные писать замучишься.

Она насторожилась.

— У тебя что, температура?

Он не юлил, сказал как есть.

— Не знаю, кажется, да.

Ира, торопливо накинув просторную футболку, протопав босыми ногами по полу, подскочила к нему.

— Ну-ка? — её рука легла на его пылающий лоб. — Точно. Поворачивайся на живот, я ещё раз обработаю и вколю свой запас.

Он, старательно сдерживая стон, подчинился. Заодно уж и задал интересующий вопрос.

— Откуда у тебя медикаменты?

Девушка, доставая из сумочки баллончики и обрабатывая ещё раз рану, охотно объяснила:

— В дорогу беру, мало ли что случиться может.

Устроив свой арсенал на салфетке, разостланной на стуле, провела тёмно-синим баллончиком по ране. Холодная жидкость освежила кожу.

— Что это за херня? — не выдержал он.

— Обработка шва. Вместо наших иголок и ниток. Теперь заживёт, как на собаке.

— Хорошо бы и лучше по — быстрее. Ты медик? Вообще-то, глупость спросил, мало похоже…

Она возмутилась и тут же продемонстрировала ему это, определив руки воинственно в бока.

— А на что же я тяну по твоим понятиям?

— Не знаю, на дизайнера или модель… — прикинув выдал он свою версию.

Она, приготовившись с ним спорить до хрипоты, вдруг сделала шаг назад и, вздохнув, сказала правду.

— Не то, не сё. Кончила медицинский, а работать не хочу. Училась на психолога, потом на дизайнера… Но так ничего душу и не пригрело.

— Деньги значит, у папеньки водятся, если работу для души ищешь. — Сморщился от полученного вновь укола он. — Медичка из тебя хуже не бывает. Опять в сосуд попала. Солдат лучше колет. Значит, дизайнер тоже не фонтан.

— Помалкивай, а то сейчас влеплю, задёргаешься. И подвинься, я рядом лягу. — Присела на чужую кровать Ира.

«Вот это номер!» Его глаза выскочив на лоб, прыгнули обратно.

— Тю! Сдурела. А ну катись на своё место. Мне только войны с борзым папашкой или папиком, не знаю кто уж он тебе там, не хватало из-за твоей дури.

Ей стало смешно и она прыснула в кулачок.

— Ты ж на ракетах сидишь, можно было б и не бояться.

— Кисель на постном масле. Ни какого понятия, — отвернулся от неё Фёдор, — шла бы ты на свою кровать и не оголяла мне нервы.

Его бурчание не очень огорчало её. Уж, как-то он не зло отбрыкивался и ворчал.

— Что капитан, никак боишься невинность потерять? — посмеиваясь, она смещала его к стенке, по сантиметру отвоёвывая пространство.

Он демонстрировал как мог фунт презрения и интереса.

— Чёрт дёрнул меня тормознуть на той трассе, — бурчал он, обнимая её. Вдвоём на узкой кровати не вылежать, места в обрез. Хочешь нет ли, а обнимайся. «Теперь эта капризуля втянула в игру меня». — Тебя в детстве, похоже, не били совсем…

Её носик от смеха задёргался.

— Как догадался?

Он закрыл глаза, чтоб не пялиться на неё и спросил совершенно о нейтральном.

— Что ты в аэропорту делала?

— Прилетела из Америки.

Он открыл рот, а закрыв выдохнув:

— Это всё объясняет.

— Что, например? — подняла голову на подушке она.

— Твоё кривляние и распущенность, — насупился он.

Ира вспыхнула и, отстранившись, села в кровати. Но, подумав, улеглась опять и мягко сказала:

— Ты ошибаешься, внешность и первое впечатление бывают обманчивы, и я могу тебе сейчас доказать это.

Он, отмахиваясь от неё, как от назойливой мухи, разгорячился:

— Ох, только не надо ля-ля. Таких, как ты за версту видно. В барах у стоек околоачиваются и вдоль дороги шеренгами стоят.

— Да-а?! Смотри не ошибись…

— Не ошибусь.

— Раз такой щепетильный, зачем же тормозил? — с вызовом вскинув носик, глядя в глаза упрямцу, спросила она.

Он скривился то ли от боли, то ли от своего яда…

— Правильный вопрос, вот только такого же правильного ответа нет. Спи, ради Христа. Мне караул проверять.

«А правда зачем? Пожалел. Солнце печёт, асфальт топится и воняет, а эта дурёха на обочине сидит. Пожалел, естественно. Отсюда вывод — никогда, Федя, ни каких больше баб не жалеть, если дракона получить вместо благодарности не хочешь».

— Ты о чём-нибудь другом можешь думать? Караул, караул…,- провела она пальчиком по его носу.

Он тут же прошёлся по нему своей пятернёй и фыркнул.

— Рана сама о себе напоминает.

Она ткнулась губами в уголки его рта и игриво спросила:

— А обо мне?

Он отпрянул. Глупо переспросил:

— Что о тебе?

— Я лежу рядом, совершенно раздетая. — Стремительно ухватив его ладонь, она провела ей по голому, под футболкой, телу.

Он горел как в огне. Нет-нет, теперь уже не от раны. Это иной огонь и жар. Она, вероятно решила превратить его заживо в головёшку.

— Сдурела, коза. Ты чего добиваешься, а? Не выводи меня из терпения, либо спи, либо топай на свою кровать.

— Ладно, вредина, — она повернулась к нему спиной и, притворяясь спящей, уснула на самом деле. Словно попалась в паучьи сети сна и он, выпив из неё все силы, кинул её в гамак.

 

Глава 4

В четыре часа его поднял будильник. Он, торопясь, прихлопнул звонок, чтоб его настойчивый свист не разбудил девушку. «Симпатичная, и совсем на труженицу дорог не похожа», — мелькнуло в нём мысль. В ней безусловно дикость мешалась с гонором, но вот портило её это или придавало шарма, он пока не решил. Придерживая рану рукой, осторожно перелез через неё. Накинул на неё сползшее одеяло. Дверца шкафа, которую он открыл, чтоб достать новый камуфляж скрипнула. Он обернулся, но Ира не проснулась. Отлично! Вышел, заперев за собой дверь, чтоб не отчудила опять чего-нибудь. «Ни девка, а шарик воздушный, не знаешь, куда полетит и от чего лопнет». Прихрамывая, обошёл посты. На этот раз, долго не задерживаясь, к радости дежурных и солдат. Утренний ветерок приятно холодил лицо. «Угораздило меня вляпаться в такую историю», — спешил, посмеиваясь, он к себе в общежитие. На лесной тропе попала одичавшая малина. Кто-то из офицерских семей, когда-то завёл, вскопав полянку. По тем временам редкий сорт, дающий два урожая. Теперь она разрослась. Завернув в заросли, набрал, свернув из подвернувшегося листа бумаги кулёк. «Пусть полакомится!» Лес сонно молчал, только иногда, словно спросонок вздыхая, покряхтывала, работая вдалеке за офицерскими домами насосная. Да доносился лязг затворов перед караульным помещением. На пригорке встречали рассвет ромашки и досыпали, рассматривая свои сны розовые гвоздички. Фёдор пройдя мимо, после нескольких минут раздумий, вернулся и нарвал. Положив кулёк с малиной на стол, а цветы поставив в поллитровую банку, Фёдор опустился на колени перед кроватью. Девушка спала, смешно дёргая носиком. Он улыбнулся и переборол в себе взрывающее его желание поцеловать её. Осторожно поднявшись и придерживая рану, разделся, постоял над ней, как бы ещё колеблясь, и отправился на вторую пустующую кровать, моментально уснул. Иру разбудил необычный аромат. Он плавал по комнате, опьяняя и раздражая одновременно. Девушка, помучившись, поднялась. На столе стоял букет из полевых цветов и манила, упрашивая съесть, рассыпавшаяся из кулька ягода. Ира, оглядываясь на спящего парня, счастливо улыбаясь, положила в рот несколько штук, понюхала цветы и на цыпочках подошла к кровати. Присев на корточки, примерившись, нашла его губы и угадав лизнула их, парень не отреагировал, она добавила старания и получившийся поцелуй увлёк обоих. Когда её горячее тело скользнуло под него, он потерял остатки выдержки.

— Ирка, шалава, так нельзя…

Она вспыхнула.

— Устав запрещает, — не отпуская его рта, умудрилась, посмеиваясь, прошептать она, никак не отреагировав на шалаву. — Или голубой?

— Что?! — взревел Фёдор. — Будь по — твоему птичка, только чур, не чирикать потом.

Ира знала чем провоцировала, не зря же изучала психологию, теперь он просто обязан доказать ей обратное. Для неё этот предстоящий шаг не был простым. Хотелось, чтоб это был особенный день. Ей представлялось, что это произойдёт непременно на шёлковых розовых простынях после свадебного веселья, в каком-нибудь дорогом номере на экзотических островах. Она мечтала и готовилась, чтоб как в кино. Нет, она понимала, что из невинности и её потери делать культ — дело зряшное. Но когда-то ей ещё шестнадцатилетней девчонке всё про секс и роль партнёров в нём, объяснил красочно брат. И как не странно не настроенная на запреты и ханжество Ира вдруг поняла, что у мужчин и женщин различная правда и роль в нём. А потому, как Никита обращался с женщинами, с которыми имел секс, усвоила, что подстилкой для мужчины она не будет никогда. До сегодняшнего дня это поразительно легко получалось. Около неё всегда было достаточно поклонников, желающих получить в жёны девственницу, только вот сейчас в её правильной программе произошёл сбой. Ей безумно захотелось, стать женщиной немедленно и чтоб сделал её ей именно он. Решение её было хоть и неожиданным для себя, но твёрдым. Она без колебаний решила подарить ему себя. Он без всякого сомнения этого достоин. Во — первых, Фёдор спас её от этих ублюдков в лесу, от тех дебилов ей точно не вырваться бы не тронутой. Во-вторых…. а что там искать пунктики, ей просто хочется, чтоб то был он и это только её дело. Вот этот бестолковый солдафон. Правда, ей по вполне понятным причинам страшно. Фёдор опомнился, когда понял, что перед ним не разбитная шалава, а дрожащая, как от страха, так и от не терпения девственница.

— Бог мой, Ира, ты сошла с ума?! Я не могу, — замер он.

Уловив его колебания и вспомнив, что от этого ещё никто не умер, она рванулась сама к нему и тут же упала застонав. — Больно…

— Что ты наделала, дурёха. — Осыпал он поцелуями её лицо. — Прости, детка, я осёл.

— Я женщина, да? Женщина? — льющимся из глаз звездопадом залила она его.

— Да, ягодка. Но, если б я знал…, всё надо было сделать не так.

Ей казалось, что это совсем не она, уж больно странно быстро она сдалась и не просто сдалась, а напросилась и даже не так, не просто напросилась, а принудила его сама. Неужели это то сильное чувство, которое бывает раз в жизни?! Она улыбнулась и потянулась к нему:

— Ещё не поздно, начни сначала… Я хочу, чтоб это был ты. Я берегла себя для тебя. Пожалуйста!

Он собирал губами выкатившиеся из уголков её серых, как дождливое небо глаз, слезинки. — Потерпи, сейчас всё пройдёт. Он вспоминал всё, что знал о дефлорации, читал или слышал от друзей. Своего случая, не смотря на немалый опыт, пока, увы, не было. Баб на счету было не мало, но с невинностью столкнулся первый раз. Вот капитан, чувствуя ответственность, и старался. Через несколько горячих мгновений он уже заткнувшись не заикался о том — не передумает ли она потом, а действовал, качая женщину на розовых облаках. Он знал одно, что первый оргазм она должна испытать с ним до секса. И зарубив это себе на носу, мудрил сейчас с ней, удивляясь своему терпению и зорко следя за её состоянием и только заметив, что настала пора и ей хочется не меньше его, он рискнул на секс. Ира, обдумывая случившееся, с закрытыми глазами лежала на спине возле него и боялась пошевелиться. Боль в низу живота и ещё где-то внутри не проходила. Плотно сжатые ноги не унимая болевых ощущений, наоборот подавали сигналы какого-то волнения. После испытанной первой страсти её тело горело. Выбухнув оргазмом Фёдор, поймав губами её плечико, насторожённо всматриваясь в неё, лежал рядом. Её глаза, полные звёздочек и тумана, были устремлены на него. Он притянул её к себе, она, смущённо улыбаясь, уткнулась в широкую грудь.

— Это мой первый случай, — сама не зная зачем прошептала она.

— И мой, с девственной женщиной, тоже. Ты зачем это сделала, стрекоза?

— Считай, что это моё желание. Ты мне понравился.

— Вот чудо. Ты ж меня совсем не знаешь, откуда такое скороспелое решение созрело? — виновато улыбаясь осыпал поцелуями её он.

— Не знаю, наверное, это мой выбор… Ты расстроен? — очень серьёзно спросила она его.

— Мне то что… «Что я несу…» Вовсе нет. Я обалдел. Польщён и много ещё чего… Детка, ты навроде снежного человека. Встретить сиё чудо природы удаётся немногих. Хоть, получила то, что ожидала?

— Да! — прошептав, уткнулась она в плечо.

— Да-а, малышка, твоя девственность была неожиданным, но приятным сюрпризом. Как себя чувствуешь?

— Немного больно… Совсем чуть-чуть.

Ему вдруг захотелось больше о ней узнать… Помочь… И он спросил:

— Из-за чего с отцом переругалась?

Она спрятала лицо. Врать не хотелось. Правду говорить тем более. И она нашла нейтральное решение.

— Не важно… — для неё та ссора и её причина сейчас действительно были не важными.

Он зацепил её ушко пожевал в губах. Её глаза вспыхнули, а губы потянулись к его рту. Отдышавшись от поцелуя спросил:

— Ты позвонила, обрадовала, что тебя волки не съели…

Она интригующе зашептала:

— Позвонила. Я есть хочу.

Он уж думал бог весть чего, но вспомнив, что у него ею забракованный ассортимент, виновато отшептался.

— У меня вчерашний ассортимент… Ты как?

В этот раз она не привередничала.

— Свари или пожарь куриных яичек.

— У меня других и нет, — пошутил он и добавил:- Ни страусиных тебе, ни перепелиных.

Она одарила его поцелуем и попросила:

— Ни вредничай и подай мне, пожалуйста, малину.

— Отлично поклюй пока её. Полезный, экологически чистый продукт.

— Рядом с ракетами-то? что-то сомнительно? — не удержавшись съехидничала она.

— Дай сюда я выброшу, — вспылил он.

Но Ира не собиралась обижаться на капитана. Одарив его обезоруживающей улыбкой заявила.

— Не маши крылышками, половину я уже всё равно съела. К тому же мы не можем так питаться…

Он вручил ей пакетик с поцелуем и отправился на кухню.

— Я не понял, ты к чему своими этими пространными разговорами клонишь? — гудел он с кухни.

— Фёдор, я к тому клоню, что надо съездить в город и купить продуктов, — стараясь быть услышанной, прокричала она в ответ.

— Я не понял, — прискочил он в комнату, — ты разве собираешься остаться?

Её красивые бровки скаканули вверх.

— А ты против?

Он замялся. Такой поворот имел два конца. Он желал его и нет. Отсюда и бестолковое топтание. Как он сам окрестил это: «Бег на месте».

— Нет, но…

— Убедительных аргументов не желания меня здесь видеть не прозвучало… Но меня голыми руками не возьмёшь: едем за харчами. — Скорчила гримасу она, и, сдерживая смех добавила. — Командир, а помыться по — человечески здесь где-то можно?

Фёдор отмер.

— Прикажу истопить вечером баню. — Сказал он неуверенно. — Пойдёшь?

— С тобой куда угодно, — притянула она его за шею к себе.

После безумных объятий, он вернул её на подушки.

— Чёрт, заболтался, краса моя, омлет сгорит. Одевайся или ты хочешь непременно в постель, колючка? — игривым поцелуем ожёг он вздрагивающие девичьи губы.

— Мне всё равно, как скажешь… Она откинула простыню и села. Фёдор отвёл взгляд от красного пятна на простыне и подняв её на руки и покачал как в люльке. Промурлыкал.

— Умываться будешь?

Она не смотрела, а втягивала.

— У тебя есть тёплая вода?

— Целое ведро.

— Тогда полей на меня из ковшика, как вчера. Мне так понравилось…

Она мылась под душем из ковшика, ела яичницу с жаренными сосисками и луком и, кажется, была счастлива. Позавтракать спокойно не давали, то звонил телефон и Фёдор бежал к аппарату, то прибегал солдат с какими-то срочными документами. Она закатывала глаза к потолку: «Как можно в таком аду жить?»

— Это ненормально, у тебя нет никакой личной жизни, ты поесть и то по — человечески не можешь…

— Детка не шипи, это служба. Ешь, добавки хочешь?

На кое-какую добавку она согласилась.

— Давай кофе, только без сахара.

Он пожимает плечами.

— Сплошная экономия. Печенье, как я понял, тоже не будешь?

— Правильно думал, — с серьёзным видом поддакнула она.

Фёдор подвинул себе тарелку с печеньем и принялся кидать их по одному в рот.

— Мне больше достанется.

— Не лопнешь? — прыснула она. Ей уже ничего не хотелось, она просто наслаждалась просмотром его. Нравилось, как он ел. Не быстро и не жадно.

Поймав её взгляд, допивая кофе пробурчал:

— В самый раз. Собирайся.

Она подумала: сказать, не сказать… И всё же решилась.

— Э-э! Я б не хотела ехать на том вашем козлике…

Скорченная гримаса дополнила глубину её чувств к этому средству передвижения.

Капитан её этих чувств не одобрял. Жизнь свою приукрашивать не желал и поэтому выдал всё, как есть.

— Это армейское средство передвижения. Могу «водовозку» подключить… Нет, не хочешь?

Она на всякий случай уточнила, вдруг про «водовозку» что-то не так поняла и это какая-то марка машины.

— А нормальной машины у тебя нет?

У него не было и, чтоб этот птенчик не витала в облаках, зарясь на его оклад, всё уж за один раз рассказал про зарплату военных.

— Э, барышня, машина денег стоит, а в армии зарплаты только на пропитание с трудом хватает… Так что радуйся, золотко, не пешком.

Она выслушала, но ни черта не поняв, проявила покладистость и согласилась с тем, что он предлагал, надеясь почерпнуть себе из того что-нибудь приятное. «Женщина она в конце-то концов или не женщина?!»

— Ладно. Дай мне время.

— Полчаса. О нет, только не это! — вскочил он, услышав вой сирены.

— Что это такое? — напугалась Ира.

Он распахнул шкаф и рванул на себя камуфляж. На сборы ушло минуты. Она оторопело смотрела на то, как он мечется по квартире, умудряясь одеваться, обуваться и объяснять ей ещё что-то там на ходу.

— Готовность. Малыш, поскучай с полчасика или немного больше. Мне надо. Я скоро. — Целуя её на ходу, влезал в камуфляж на бегу Фёдор. — Где портупея, ах да в шкафу. Ира, подай мне её…

Она стояла, как вкопанная силясь угадать, что он от неё хочет. Желания помочь было огромное.

— Это что?

— Чёрт! — поняв что ей слово «портупея» ничего не говорит принялся объяснять на пальцах. — Ремень широкий кожаный.

— С хвостиками? — уточнила она.

— С какими ещё хвостиками? — пробовал возмутиться он, но сообразив пошёл на попятную. — А, да точно с ремешками. Он! Там другого нет. Тащи.

— Чего она так орёт, уже все кому надо наверняка услышали?

— Положенное время. Ну, всё золотко, я побежал. — Чмокнул он её в надутые губки.

Ира вышла на крыльцо. Проводила. Ждать было муторно. Голову сжало тисками: «Надо чем-то заняться. Здесь с тоски сдохнешь». Но чем так и не нашла. Села у окна и принялась ждать. Посматривая на спокойно гуляющих с малышами женщин, подумала: «Вот жизнь! Это ж как надо любить мужиков, чтоб торчать с ними тут». Вернулся он через час на «уазике». Она видела это чудо техники под окном. Расскажи подругам, где меня и на чём черти носили не поверят.

Капитан летел, как на крыльях, метнулась навстречу. Запрыгнула на руки. Обвила руками шею.

— Ты готова, стрекоза? По полному параду!? Тогда поехали.

Несколько минут хватило, чтоб погрузиться. Настроив себя, Ира набрала в лёгкие побольше воздуха. Поехали. Терпения барышни хватило не надолго. Не доезжая до трассы, попрыгав на заднем сидении на выбоинах и больно стукнувшись головой о перекладину на крыше, Ира заканючила:

— Останови, я так больше не могу. Ещё пару метров на этой раздолбайке и мне уже никакая еда не потребуется. Ты сама жестокость.

Солдат вопросительно посмотрел на него. Фёдор, усмехнувшись, остановил машину и перешёл к ней. Обняв за плечи и прижав к себе, вкрадчиво спросил:

— Теперь как, нормально?

— Вопрос конечно спорный…

— Мне уйти?

— Вот уж нет, — заторопилась она его разуверить, уложив голову на широкое плечо. Ей было отчего-то легко и радостно. Проносившиеся мимо окраины города радовались вместе с ней хорошему деньку. Так ей казалось по крайней мере.

— Что вы делаете на той готовности, надеюсь это не военная тайна? — спросила она, стараясь угодить ему.

Заслышав такое, водитель ухмыльнулся, а капитан поправил:

— Вообще-то по готовности бегут расчёты на свои рабочие места. Учимся небо охранять.

Она ничего не успела ответить, повернувшийся водитель спросил:

— Как обычно, товарищ командир?

— Да, давай к тому «фуршету», что на выезде. У меня всего полтора часа времени.

— Как можно за полтора часа сориентироваться с покупками? — недовольно задёргала носиком Ира.

— Ты не поняла, зайка, у меня на всё про всё полтора часа и время пошло с момента выезда из ворот дивизиона.

На стоянке было не всунуться. Выходной день. Народ спешит затовариться. С трудом нашли место. Всунулись. Капитан, лавируя ловко между полками с товаром, время от времени останавливался, брал продукт и кидал в тележку. Ира семенила ссади.

Девушка собиралась возмутиться, но помешал мобильный. Звонил Никита.

Услышав мужской голос, Фёдор нахмурился:- Жених?

— Брат, — улыбнулась она, — шумит по полной программе.

— Как я его понимаю, — съязвил капитан.

Ира скосила на него недовольные глаза и поведала трубке:

— Братик, чего тебе так переживать, у меня есть муж, который отвечает за меня.

Никита на другом конце провода занервничал ещё сильнее. А Фёдор просто онемел от такого напора. Придя в себя, Никита кричал:

— Это твой чёрный джазмен прилетел следом, да? Конечно он, откуда ж другому-то взяться. Что ты дурёха там ещё натворила?

От такого накала страстей, трубка так раскалилась, что готова была выскочить из рук. Ира отвела её подальше от уха. «Пусть выпустит пар». Когда он ушёл на отдых заговорила она:

— Нет, любимый братик, это совсем другое.

Это «другое» подбросило его вновь.

— Неоткуда другому взяться, прошли всего лишь сутки. А, я понял. Ты решила доконать нас с отцом. В отмеску, так сказать!

Она счастливо засмеялась в трубку.

— Ничего подобного. Я вышла замуж и совсем не понарошку.

Фёдор, напоминая о себе и бегом крутящем стрелки времени, покрякал в кулак. Ира в горячке отмахнулась. Но, заметив сведённые брови и пальцы, терзающие подбородок закруглилась с разговором. Спрятав телефон повернулась к нему.

— Пан офицер, вы нетерпеливы.

Ещё как нетерпелив. Его просто червяки изнутри грызли.

— С чего ты, зайка, решила, будто я на тебе женюсь? — подталкивая тележку к кассе, повернулся к ней, как ей показалось изумлённый или рассерженный, Фёдор.

Ира хотела рассмеяться и сказать, что просто пошутила, решив подёргать брата с отцом за верёвочки, но, наткнувшись на его насторожённый взгляд, осеклась. «Бог мой, как это его рассердило. А ведь я согласна была сказать ему «да» и разделить его судьбу даже в этом курятнике именуемом ракетным дивизионом. Получилось всё смешно и глупо. Из этой ситуации один выход. Надо уходить первой, не ждать когда будут тужиться выпирать или даже выбрасывать на помойку. Тогда будет гораздо больнее». Пока Фёдор рассчитывался на кассе за продукты, она тихонько вышла из супермаркета и, остановив пару прохожих постаралась сориентироваться где находится и как добраться до нужного ей места. Можно, конечно, вызвать брата, но на это нужно время, а у неё его нет. Напротив она заметила стоянку такси. Пока выбирала машину по цвету и марке подходившую ей, в дверях супермаркета появился встревоженный Фёдор. Тут уж не до «нравится», «не нравится» села в первую попавшуюся и попросила ехать. Фёдор с ходу заметил её у такси, но пока добежал, машина помигала прощальными огоньками. Он только и успел громыхнуть по багажнику, да запомнить последние цифры номера. «Куда мне теперь та прорва продуктов… Идиотизм, о чём печалюсь. Горячая, как пламя… А может она просто хитрая. Расчёт, что так ещё больше заводит. Такие никогда не дают досыта… Чего урод несу. Дьявольщина, язык без костей. Проблему сочинил на ровном месте. Обидел, а совсем не хотел. И главное, где её теперь искать. А вдруг, она попросту обо мне забыла, найдя повод улизнуть? Глупости, зачем было тогда отдаваться мне. Надо действовать. Хотя бы попросить помощи у гаишников. Пока он её доставит на место, у меня будут все номера «Ланосов» серебристого цвета номер которых заканчивается на 65».

 

Глава 5

Ира расплатилась с таксистом у ворот дома брата. Охрана, узнав, пропустила и она поспешила в свою комнату, ту, какая была в её распоряжении каждый раз по приезду сюда. По правде говоря, ей никого сейчас не хотелось видеть. Но на её несчастье брат оказался дома и встречал её в холле, да ещё и не один. Женщина, которую он держал за руку, показалась при Иринином беглом осмотре беременной, так, по крайней мере, определила она. «Ничего не понять, но мне сейчас по большому счёту тысячу раз не до них, но придётся играть и держать хвост пистолетом, не показывая своих не горазд».

— Привет братец, вот она и я. Так кричал, так кричал, я почти оглохла.

— Жива здорова!

— А ты чего ожидал. Пошли Саню за моими вещами к отцу. Я у тебя поживу. — Как можно задорнее, заявила она. — А пока дай во что переодеться.

— Я так и думал, что куражишься… Не можешь без фокусов.

Кто бы знал, как ей не хочется не объясняться не просто говорить.

— Мне не до скучных нотаций, братец. Хочу освежиться. Я в свою комнату.

— Погоди, стрекоза, — остановил он её.

При этом слове её передёрнуло и губы скривила усмешка, совсем не кстати и не к месту брат не желая того напомнил Фёдора.

— Не кривись, — по — своему оценил её мимику Никита, — я задержу тебя всего-то на несколько минут.

— Так срочно?

— Срочнее не бывает. — Заявил, посмеиваясь он, — твоя комната приобрела постоянного хозяина.

Она кивала как китайский болванчик. Но, услышав последнее, изумилась.

— В смысле?

— Там обитает Данька, сын Лены, моей жены. Так что тебе, красотка, придётся выбрать для себя что-то другое.

— Лена это она?! — подошла вплотную к парочке Ира. — С ума спрыгнуть. Вот это ты братец отмочил. Отец в курсе?

— Пока нет. Ты своим фокусом с джазменом все планы мои поломала.

— Твой сюрприз, конечно, не мой негритянский, но отца тоже не слабо покачает. — Засмеялась она.

— Ошибаешься, после твоего негритоса, он будет счастливейшим человеком на земле. Ты зачем такую заморочку придумала с тем джазменом?

— Так, для смеха, — деланно рассмеялась она, не собираясь признаваться. Какой теперь смысл вспоминать ту историю.

— Я так и понял. Ты бы всё-таки думала кроме себя ещё о ком-то. Отец не молодой орёл. Для него опасно может быть твоё угощение.

При другом настроении она бы с ним поговорила. Вытрясла б всё из него об этой Лене, а сейчас не до того.

— Извини, я пойду. Если ты не возражаешь, то займу комнату для гостей.

Она постаралась отделаться от брата и торопливо ушла. Но Никиту её поведение всё равно насторожило.

— Что-то Ленок не так с ней, — посмотрел он озадаченно на жену.

— Почему, что тебя в ней настораживает?

— Понимаешь, она обычно бабочкой порхает или стрекозой…, а сейчас: глаза точно у побитой собаки, хоть и старается кривить губы в улыбке и себя держать, но…

Лена понимала, что он прав. Такое состояние у женщины не может быть случайным. Значит, скорее всего, за время её отсутствия с ней что-то произошло. И может быть нехорошее, какое она хочет скрыть.

— Что же могло случиться? Хотя сутки это и много и мало для любого жизненного поворота, — озвучила она свои мысли в слух.

— Я тебя прошу, отнеси ей свой халат и попробуй разговорить даму. Женщина в этом вопросе ловчее.

— Ну, я не знаю… — растерялась Лена не готовая к такому предложению. — Мы не знакомы для этого…

— Выхода нет, альтернативы тоже, — подналёг Никита с уговором.

Понимая, что спор неуместен. Она сдалась.

— Хорошо. Я попробую.

— Ты умница и у тебя непременно получится, — обрадовался он.

Лена взяла новые халат, бельё и отправилась в комнату девушки. Ира, обмотанная после душа полотенцами, свернувшись в клубочек, плакала на кровати. У Лены ёкнула сердце: «Значит, ошибки нет и ей не показалось. За эти день и ночь что-то произошло и не шуточное». Заметив вспыхнувшее недовольство и даже агрессию, она заторопилась с извинениями.

— Прости, я постучала, но никто не ответил, — защищалась Лена.

Девушка, застигнутая врасплох и на горячем, попробовала хамить.

— Тебе чего? — грубо развернулась она к Лене.

— Я принесла новую одежду. Померяй, вдруг подойдёт.

На её добро в ответ последовала грубость.

— Оставь и топай отсюда…

Больше не собираясь нарываться на хамство она повернулась и пошла. Но дойдя до двери, Лена встала и, справившись с обидой. «Чай не маленькая!» Вернулась к кровати, на которой по — прежнему, в той же скрюченной позе, отвернувшись к стене, лежала девушка.

Присела на кровать. Посмотрела. Помолчала. Ничего не изменилось. Девушка рыдала, обнимая подушку.

— Я могу просто выслушать и Никите ничего не сказать, — погладила она её по голове. — Ты не держи в себе, расскажи. Для таких слёз должна быть серьёзная причина.

— Более чем…,- всхлипнула она, развернувшись к Лене и уткнувшись в её тёплые руки. Так вышло, что время, когда девочке требовалось влияние и совет женщины около неё были брат и отец. Они её, безусловно, любили и баловали, но они были мужчинами, не способными понять женскую душу. И вот сейчас её не просто прорвало, её потянуло к этой мягкой женщине.

— Я встретила мужчину… и кажется, влюбилась…

Лена не могла скрыть своего удивления.

— Господи, девочка, когда, где?

— По дороге из аэропорта… Там есть на повороте ракетный дивизион.

Лена вспомнила и дорогу и поворот. Да и на дивизионе этом она была с Долговым.

— Да, есть, я знаю. Как тебя туда занесло?

— Он подобрал меня на дороге… Фёдор. На таком «русском джипе».

Лена улыбнулась.

— Сколько звёздочек на погонах?

Ира растерев ладонью слёзы по лицу задумалась.

— Кажется четыре маленьких…

Лена обняла её.

— Капитан. Фёдор Гордеев. Среди своих Гордей. Командир дивизиона. Интересный мужик. Так чего же ты ревёшь?

— Оказалось, я ему совершенно не нужна…

Лена отстранила её от себя и заглянула в тёмные от горя глаза.

— Он сказал тебе об этом или ты сама так решила?

— Да в принципе-то и то и другое… — махнула ручкой Ира.

Лена поняла, что нужно время разобраться.

— Давай так. Ты сейчас переоденешься и поспишь, а потом на свежую голову мы подумаем. Хорошо?

— Да! — кивнула Ира.

Погладив по вздрагивающему девичьему плечу, предложила:

— Покушать хочешь или сока принести?

Но та замотала головой.

— Не хочется ничего…

Но Лена не сдалась.

— Знаешь, прими совет. Любовь любовью, а как там советуют сведущие люди — морковкой похрустеть не грех. Лишним точно не будет. Себя тоже любить не последнее дело. Давай я тебе сама приготовлю фруктовый салат, да?

Прежде чем Лена успела подняться Ира тронула её за руку.

— Пусть будет так. Какой-то скверной выдалась для меня эта неделя. Лен, а у Гордеева твоего женщина есть?

— У мужиков у всех женщины есть, но жены нет.

Ира ухватилась за это и пожелала знать больше.

— Почему, ты знаешь?

Лена кивнула. Она знала. Вся бригада знала эту историю.

— Молодым был женат, но не долго, кажется год. Дама посчитала, что не перспективный сделала шаг. Она сцапала подвернувшегося под руку иностранца, подала на развод и была такова. С тех пор Гордей имеет свой особый взгляд не только на женщин, но и на создание семьи.

Ира была поражена.

— Как же так возможно? — ахнула она.

Лена ударила кулачком по ладошке и продолжила:

— Числилась в картотеке невест, какой-то фирмы, подбирающей кандидаток в жёны для иностранцев. Мэр какого-то небольшого городка Франции присмотрел её. Ему нужна была молодая, с образованием женщина. Способная с ним заниматься бегом, играть в теннис, ходить на приёмы, вести беседы, иметь хороший вкус и приличную фигуру. В общем, женщина его мечты имела много пунктов безапелляционных требований. Фирма организовала его приезд и их встречу. Она подошла ему.

— Сколько же было жениху с таким списком требований к невесте лет? — не удержалась от ехидства она.

— Пятьдесят.

— Не хило он послюнявил пальчик. Но барышни я не завидую. Дети есть?

— У Гордеева-то? Нет. У дамы другие задачи перед глазами маячили.

— А ты откуда его знаешь? — насторожилась Ира.

— Я служила когда-то в штабе этой бригады. Фёдор пришёл к нам в часть после училища. Дорос до командира, и говорят неплохого.

Ира, усевшись поближе к ней на корточки, умоляюще попросила.

— Расскажи мне что-нибудь о нём?

— Что ж тебе такое вспомнить, а впрочем вот… Делал Гордей обход территории дивизиона и в укромном месте на позиции у забора заметил бочку. Солдаты поставили. Для удобства через заграждение в самоволку бегать. Капитан, вызвал психолога, они пошушукались, и Гордей построил дивизион. Несколько человек поставил рыть яму, четверых делать венки. Бочку подняли на плечи, пронесли по всему дивизиону и похоронили в яме. Каждый сказал прощальную речь. «Спи спокойно, дорогая бочка и тому подобное…». В заключении психолог произнёс прощальную речь. Могилу бочки обложили венками и строем отправились в солдатский буфет, где были приготовлены поминки: стакан сока с пирожком. Когда в штабе рассказывали об этом, службы умирали от смеха. Мужик он во всём интересный. Но женщинам, не смотря на огромное желание, добиться взаимности от него пока не получалось. Как правило, крут и насмешлив.

Ира улыбнулась сквозь слёзы. Высморкалась в салфетку и аккуратно перешла на брата и его жену.

— Как странно… Лена, какая же тропинка свела вас с Никитой. Это так непонятно.

Лена закрыла лицо руками и рассмеялась.

— То долгая история. Скажем так, он чинил у меня сантехнику…

— Никита?! Обалдеть. Ничего не соображу. И… не могу ошибаться, кажется, твоё лицо мне знакомо.

Поняв, что теперь ей хочется услышать про них с Никитой, Лена заторопилась.

— Всё потом. Отдыхай. Я принесу тебе покушать.

— Лен, посиди со мной?

— Минутку терпения. Организую еду и поговорим ещё.

Лена спустилась на первый этаж и подумав отправилась в сторону кухни. Попросив фрукты и сливки у поварихи, принялась резать салат. Никита, мотаясь рядом, пытался вникнуть в происходящее, но Лена посоветовала ему не лезть под руку и подождать. Водрузив всё это на поднос и устроив сливки рядом, поспешила назад. Никита тяжело вздыхая последовал за ней. Молча. Но проходя мимо телефона, вдруг задумалась. Всучив поднос подержать мужу, вернулась к телефону. Он топал следом не спуская с неё глаз. Она решила попробовать узнать у знакомых номер телефона Гордеева и позвонить ему. Время покажет, правильно её эти потуги или нет… Но она должна попробовать… С первых слов будет видно сказать ему главное или информацию удержать. Как бы там не трубили психологи и не совала носом жизнь, что чужая жизнь — табу. Но она-то знает, как иногда просто необходимо, чтоб кто-то помог. Ведь помешать и влупить гадости охотников завались, а вот помочь… Через десять минут старания номер мобильного был забит у неё. Лена, отставив поднос, набрала его. Фёдор ответил почти сразу же.

— Гордеев…

— Фёдор, это Долгова Елена Максимовна. Извини за назойливость, ты сегодня ничего, вернее никого не потерял?

— Что вы имеете ввиду? — насторожился он.

— Так я тебе объяснить не могу. Просто в моей спальне плачет девушка…. Ира. Тебе это имя что-нибудь говорит или мне показалось?

Фёдор молчал недолго. Туша нетерпение и волнение, он просил:

— Говорит… Где вы, адрес дайте?

— Записывай…

Никита опять крутился рядом, мало что понимая и начиная сердиться на жену и сестру. «Когда две женщины, это уже коллектив. А женский коллектив это бардак». Когда Лена зашла в предусмотрительно открытую Никитой дверь, то, поставив поднос на столик, повернула обратно, Ира спала.

— Ну что там? — не замедлил всунуться за ней Никита.

— Спит, идём — ка отсюда, — прошептала она ему на ушко.

Они вышли на цыпочках и закрыли дверь.

— А кому ты звонила? — не дал он улизнуть жене.

Лена недовольно подняла бровь.

— За мной следят?

— Лен, ну ладно тебе, я ж не глухой, — попробовал изобразить обиду Никита.

Она пощекотала ему бочёк. Но не раскололась, а принялась тянуть время.

— Непременно хочешь знать?

— А вилять обязательно?

Он приготовился слушать, но она не собиралась ему раскрывать тайну Ириши. Разве что пообещать и она пообещала:

— Скоро всё узнаешь. Ну не смотри ты таким сверлящим взглядом, не могу я сказать, слово дала.

Поняв, что стену не пробить он пошёл обходным путём.

— Во что она впуталась? Это ты сказать можешь?

Это, если проявить хитрость она могла.

— Приблизительно…

«Ох, как он заинтересовался!» — отметила она. Никита действительно воодушевился.

— Да?! И что это?

Лена потянула время выращивая интригу и выдала.

— Любовь.

У него вытянулось лицо.

— Любовь? Откуда? Где она её тут нашла?

— На дороге.

Никиту враз перестали интересовать мелочи, и он потребовал имя главного виновника.

— И кто это?

Но Лена вывернувшись покачала головой. Нет, она не отказывала ему в объяснении, она просто тянула интригу.

— Сейчас увидишь…

Недовольный и в доску разочарованный Никита ворчал.

— Садистки. Вы решили меня дожать. Нет, это умом не понять…

Лена, повиснув на руке, заглядывая смеющимися глазами в озабоченное лицо, потащила его на кухню.

— Правильно, идём, попьём чайку. Я пирог испекла, сама, с яблоками, какой ты любишь.

— Вот только замазывать мне глаза не надо… А вишню в пирог положила?

— Конечно и орехи тоже. Ты иди в столовую, я скоро, только предупрежу, чтоб человека одного охрана пропустила.

— Конечно, конечно, самому невтерпёж посмотреть, — съехидничал он.

 

Глава 6

Фёдор прикатил на «уазике». Он мотался по городу по списку, что дали ему гаишники, и прошёл уже не мало, когда позвонила Долгова. И вот он у особняка именно этот адрес был указан Еленой Максимовной. Только вот не понятно, что связывает этих женщин, таких разных и далёких друг от друга с этим домом? Никита, не упуская бойцовскую стойку, с любопытством разглядывал высокого крепкого парня, лет от 28 до 30, в камуфляже с капитанскими погонами, короткой стрижкой и с широко расставленными ногами в тяжёлых берцах. Лена улыбалась, посматривая на них. «Для Никиты ершистость вполне оправдана. Он давно, по его же рассказам, пользовался репутацией «плохого мальчика», а вот для рассудительного Фёдора такая подготовка к военным действиям объясняется только сильным чувством. Значит, она не ошиблась и эта скороспелая любовь серьёзна, как приход весны, распустившиеся за ночь цветы или первая, ещё однобокая, но ужасно душистая и вкусная земляника. Да, Фёдор повзрослел, раздался в плечах. И умница, наверное, если доверили дивизион». Насладившись минутой недоумения и просмотра, она оттеснив Никиту вышла вперёд.

— Фёдор, в тебе трудно узнать того лейтенанта, которого я знала.

— Так ведь время… Вас тоже не узнать, помолодели — заметил он, удивляясь её присутствии тут.

— Вам в самый раз познакомиться. Фёдор, это Никита мой муж и брат Иры.

Фёдор удовлетворённо кивнул. «Теперь понятно, почему Ириша оказалась у Долговой».

— Никита, а это тот таинственный знакомый, про которого она говорила тебе вчера. Фёдор Гордеев. Командир дивизиона находящегося не вдалеке того места, где разъярённая Ира покинула машину отца. Парни кивнули друг другу не сделав шаг навстречу. Лена опять улыбнулась. «Оба упрямы и примерно одного поля ягоды». — Пойдём, я проведу тебя к ней.

Никита шёл следом. Прислушиваясь к разговору. А Гордееву было невтерпёж. Он торопился всё быстрее выяснить от того и спрашивал Лену на ходу.

— Что с ней?

Лена понимая состояние парня постаралась развеять туман.

— Не волнуйся, она спит. Правда, много плакала… Ой, извини, вот её вещи привезли забери, отнесёшь в комнату. — Указала она Фёдору на въехавший в имение джип с Саней.

— Я, не подумавши, сказал глупость, а она восприняла это всерьёз… и исчезла. Хорошо хоть запомнил последние цифры номера умчавшего её такси и марку машины. Гаишники в темпе организовали список, и уже успел часть пройти до вашего звонка. — Он шёл, разговаривая с Леной и стараясь не замечать с трудом приходившего в себя Никиты. Дойдя до двери, за которой всхлипывала во сне Ира, Лена взяла молчком топавшего следом мужа под руки и, улыбнувшись Гордееву, повернула назад. Отойдя на безопасное для разговора расстояние, он спросил:

— Ленка, ты считаешь у них это наваждение серьёзным элементом?

Она прищурила глазик.

— А тебе интереснее джазмен?

Никита аж руки выкинул вперёд.

— Только не негр…

Пряча улыбку объявила:

— Тогда не лезь. Он парень не пустяшный. Плохого, я о нём никогда не слышала. Как знать, а что, если это её доля.

Никита думал не долго и вынужден был согласиться с женой.

— Может ты и права. Стрекозе пора найти свой цветочек и угомониться и это всё же лучше джазмена и её американских претендентов. К тому же я согласен с тем, что любовь бывает разная. И не стандартный её вариант возможно намного сильнее. Возьми хотя бы наш случай.

— Умница. Если всё всем ясно, идём в сад. Ты поплаваешь, а я посмотрю.

— Так не пойдёт, купаемся вместе.

Лена уступила, чего заводиться по мелочам. По ним женщина, как раз должна всегда уступать. Это создаёт иллюзию мужского могущества. И когда по серьёзному вопросу выставить рога, придёт его очередь уступать. Ему ж стыдно будет отказать. Десять раз уступали ему, чего б разочек не уступить самому.

— Уговорил, только распоряжусь, чтоб покормили солдата, водителя Гордеева, процесс примирения не будет скорым, служба идёт, а ему всегда хочется есть.

— Тут я пас… Тебя, как спецу по военным виднее, хотя мои курсантские воспоминания всегда крутились возле еды.

 

Глава 7

Капитан, аккуратно войдя в комнату, пристроил дорожную сумку у шкафа и присев на корточки у изголовья хмурившей во сне брови девушки, улыбнулся. «Сомнений нет, это она. Милая злючка, сердится даже во сне». Он аккуратно, чтоб не напугать старался лёгкими поцелуями разбудить её. Она, приоткрыв щёлочки длинных ресниц, прошептала. — Фёдор, я не собиралась за тебя замуж, зачем было так пугаться.

— Как жаль, а я как раз хотел тебе это предложить, — ответил он, лаская её поцелуем, немного волнуясь, хотя и понимая, что она всё ещё спит.

— Правда! Какой счастливый сон.

Фёдор сильнее чем рассчитывал и нужно было в такой момент, прижал девушку к себе и она, проснувшись села в подушки ошарашено смотря на смущённого парня. Первым вопросом, естественно, было:

— Как ты меня нашёл?

— По таксисту. — Он, учитывая совет Долговой, промолчал о её звонке и выдал свою, более романтическую, версию. Тем более так бы оно и было, не позвони она.

— Зачем? — поджала губки она.

— Ну хотя бы за тем, чтоб исправить свою ошибку, — начал деланно весело парень. Ира заинтересованно и внимательно посмотрела на него. — Я лишил тебя невинности и по всем правилам мужской чести должен жениться на тебе.

— Я освобождаю тебя от такой неприятности, — разочарованно проговорила она, тут же поджав губы.

— Ириша, детка, я серьёзно. Понимаю, что после одного дня знакомства не совсем серьёзно говорить о любви, но я скажу это слово, ведь именно его ты ждёшь от меня!? Я люблю тебя. Так случилось. Признаюсь: не хотел и не собирался. Это сильнее меня.

— Солдат, а ты трусишка, — прижалась она к его щеке. — Молчи. Женщины совершено разные, знай это, если выбирать из них, то даже особи одного типа не похожи друг на друга. Они, как и ромашки с виду все одинаковые, а двух похожих не найдёшь. Я сейчас говорю прописные истины. И вроде бы все должны понимать это, но мужики с завидной глупостью и постоянством, отталкивая то, что им подходит, вновь тянутся на своё горе к тому, что их уже обожгло…

— Ты знаешь мою историю?… — отодвинулся он от неё, побелев.

— Знаю, Лена рассказала, — сказала она просто.

О стиснул пальцы обоих рук в единый кулак и двинул этим сооружением себя по колену.

— Значит презираешь. Только от слабаков уходят женщины.

— Капитан, ты дурак. Теперь понятно из-за чего ты прискакал сюда. Заело, что ушла женщина… А я почти поверила тебе.

— Что? Конечно, нет… Безумие какое-то, причём тут то…

— Неужели ты живёшь всё ещё той болью? — пыталась натянуть на себя одеяло она.

— Да провались она пропадом. Я впервые думал вчера и сегодня о женщине, которую хочу иметь рядом каждый день, час… Ира, ты всё не так поняла…

— Скажи ещё раз, чтоб я поняла и усвоила тебя правильно.

— Я люблю мою стрекозу Ирочку. Её и только её.

Девушка, выбравшись из-под одеяла, тут же пристроившись на колени к парню, крепко ухватив за шею, принялась осыпать горячими поцелуями, замешанными на слезах.

Когда накал спал, он легонько отстраняясь улыбнулся:

— А ревёшь по какому поводу?

— От счастья.

— Девочка. Девочка моя. Хорошая… Я в растерянности. Не пожалеешь потом, у меня ничего нет, ведь я солдат и ясно, что до идеала мне как до Москвы на карачках ползти, не доползти.

— Про солдата я догадалась. А ты вот почему-то не сообразишь… Что, если б мне нужны были деньги, то я б их давно нашла в другом месте. На моё сердце и руку были вполне успешные претенденты.

— Прости, не сориентировался, — смеялся он, баюкая её на руках. Нежно целуя в шею, затылок, щёки, чем-то это ей напомнило детство, руки отца и брата качающие её заболевшую. — Ну тогда — вперёд! Навстречу новой жизни, где не будет места одиночеству, притворству и борьбы с собственной совестью и душой.

— А насчёт слов… Зачастую они пустое. — Устроила на его плече головку она. — Тебе твоя благоверная наверняка клялась в вечной любви и… пшик. Давай не будем загадывать в вечность, а будем просто жить, наслаждаясь каждым днём, солнечным ли, дождливым. Сегодня мне нравится запах твоего пропитанного потом солдатского камуфляжа. Цвет вот этих немного печальных и усталых глаз. Складочки в уголках губ, мне тоже страшно дороги. Я люблю тебя капитан Фёдор. Я знаю, что не смогу, не сумею жить без тебя. Всё, что было у нас до этой встречи — прошлый день. Люби меня и ни о чём не думай.

— Сумасшедшая. Затащит на небеса, потом спихнёт оттуда на грешную землю, потом опять тянет на небо. Собирайся. К тому же, там солдат, внизу, в машине, у него ужин скоро…

Она потёрлась носиком о его щёку:

— Уверяю тебя, он голодным здесь не останется.

Он, глуша хрипотцу в горле, осторожно сказал:

— Брат, довольно таки холодно на меня смотрел…, а это его всё-таки дом.

Ира вздёрнула подбородок.

— Он себе жену нашёл, пусть радуется, живёт, мой муж моё дело.

Он тут же понежил его в тепле своих губ, которые пророкотали.

— Если честно они с Долговой меня удивили…

— Меня тоже, учитывая каких пассий он имел, — хихикнула она. — Но с другой стороны не стандартный подход к любви в нашей семье семейная черта. Прадед солдат, взял в жёны, встретив случайно на панели дочь своего бывшего хозяина. Вся семья деда трудилась на его заводе. Хозяина видели только по праздникам, да издалека. Дочь ещё меньше. У церкви, да ещё пару раз в доме, для камина чугунные витые решётки ладили. Парень и мечтать о такой барыне не мог. Революция перевернула всё. Хозяин вовремя выехал в Германию, всё оставшееся здесь конфисковали, мать её умерла от тифа, она от голода, рискнула продать себя. Мой прадед, уволенный красноармеец и подвернулся. Забрал с собой. Документы своей умершей от тифа родственницы ей отдал, с тем прошлое и похоронили.

— Понятно, почему и как пережили 37 год.

— Все беды, слава Богу, прошли мимо. Наверное, любовь их берегла. Дед с бабулей в Отечественную в тыл врага были заброшены и там нашли счастье. Отец с мамой встретились тоже случайно. В больнице. Она собрала его после аварии по частям и заново учила ходить, говорить, жить. Теперь вот брат с Долговой и мы с тобой.

— Иришка, а вы никогда не пробовали найти второго прадеда. Сейчас многие пытаются это сделать, к тому же ты в Америке жила?

Она удивлённо пожала плечами.

— Зачем? Сам он не искал, а в нашей семье деньги не были целью, а политика увлечением. Мы держались от всего подальше.

Он прижал её ладошку к губам:

— А вы не думали, что прадед не искал именно потому, что просто боялся вас подставить.

Она обвела пальчиком его глаза, скулы, жёсткий рот и мужественный подбородок.

— Кто знает, возможно, но мы не думали об этом. Ну вот теперь ты знаешь историю копилки нашей семейной любви. Повторных браков нет. Отец, даже потеряв маму, не рискнул на новые отношения. Так что тебе будет не так просто от меня отделаться…

— Детка, я польщён. — Его руки сомкнулись за её спиной, а нетерпеливый губы нашли горячим поцелуем её рот. — Если твои родные будут против, я умыкну тебя. У нас будет своя история.

— Против? Не думаю. — Засмеялась она, вспомнив джазмена. «Да после той истории, отец будет рад любому». — Саня привёз мои вещи… Отлично. Приведу себя в приличный вид и вызову отца. Вы будете вынуждены… должны познакомиться.

Она заметила как он заволновался.

— Может не торопиться и перенести мероприятие на завтра.

Её бровь удивлённо взметнулась вверх.

— Вот ещё! Зачем?!

Он придерживая её на своей груди резко сел, а потом и вскочил.

— Мне ж надо переодеться. Приготовиться… Всё сделать как положено — цветы, кольцо.

Она улыбнулась уголком губ. Совсем чуть-чуть и крепко накрепко сковала пальцы обручем на его шее.

— Ты старомодно воспитан. Это похвально. Но с другой точки зрения, ты солдат, а форма на мужчине всегда смотрится парадным нарядом. Цветы подаришь позже с кольцом, которое для меня тоже большого значения не имеет. Ха! Я вспомнила, цветы были утром. Чудесный букет, от чистого сердца, считай, что я его приняла. Он мне действительно бальзамом упал на душу.

Он шумно выдохнул и сел на место. Она удобно устроилась на его колене.

— Я почти уговорился. Звони своему родителю. Возможно, ты права. Так без маскировки, на живую, легче разобраться в происходящем и сразу расставить все точки над и. Пообщаемся. Возможно, он не будет меня даже слушать…

Она сползла с рук и поискала свой телефон.

— Паникёр, пойдём, постоим под душем. Полезно. К тому же успокоиться не лишнее. Учитывая то, что здесь нет ковшика у тебя будут свободны две руки.

— Ну, пошли, а то у меня действительно, пока мотался по городу, камуфляж к спине прилип, — посмеиваясь, согласился Фёдор. — Если с потолка не упадём, то прорвёмся.

Поиски увенчались успехом, наконец-то заветный аппарат заблестел в её руке. Она обернулась к любимому:

— Минуточку, я только сделаю один звонок. Это вызов отцу. Уверяю, он примчится на крыльях.

Он согласно кивнул:

— Охотно верю.

Ира набрала номер родительского телефона и с ходу, не давая отцу опомниться, защебетала:

— Папулечка, надо чтоб ты срочно приехал к Никите. Да я у него. Видишь ли, я выхожу замуж и ты должен одобрить мой выбор. — Пресекая дальнейшие дебаты, она отключила телефон. «Пусть теперь с разобъяснениями, мучается Никита». — Порадовалась она своей находчивости, отправляясь на его руках в душ.

Не надо быть провидицей, чтоб понять — отец так и сделал. Он во всю прыть принялся названивать сыну. Понятно его нетерпение — требовалось прояснить обстановку. Разомлевшая на солнышке Лена передала трезвонивший на все лады мобильный мужу в бассейн. Никита отбивался, как мог. Объясняя, что сам не в курсе происходящего. Заверил, что это точно не американский негр. Мол, приехал к ней какой-то тип при погонах, солдате, камуфляже и на уазике. Откуда и зачем, он Никита не знает, где она его подцепила тоже не в курсе. И раз вызывают отца, значит пришли, не иначе как, к какому-то знаменателю. Безумно расстроенный отец, ругаясь, отключился. А Кушнир чертыхаясь, полез из бассейна одеваться.

— Ленусик, распорядись насчёт ужина и выпей каких-нибудь безопасных для ребёнка капелек, сейчас будет тут отец.

Лена за ворчанием уловила беспокойство. «Волнуется».

— За компанию с сестрой влетит и тебе, — усмехнулась и она.

— Ух, как я напугался. Трудно передать. Разберёмся, не бери на сердце. Я вроде как из коротких штанишек давно уже вырос. Пойдём одеваться. Смотри, — погладил он выпирающую на боку живота жены шишку, — что это?

— Попа.

Никита присел на корточки и поцеловал живот жены с выпирающими частями двигающегося в ней ребёнка, а потом прижался легонько щекой к нему. «С его появлением всё изменилось. Существовало два мира, этот и другой параллельный, в котором по — прежнему жили отец с сестрой, была работа. В нём вертелись друзья, дела и прошлое тоже. А они с Еленой и этим шевелящимся животом остались одни. Вот уж никогда не замечал раньше за собой такой сентиментальности. Хотя с другими всё всегда более-менее понятно, а вот с собой разобраться труднее. А ведь я безумно люблю и хочу этого ребёнка. Он непременно возьмёт от нас самое лучшее и будет похож на обоих».

— Елена Прекрасная, он меня слышит? — стараясь скрыть свои чувства, с хрипотцой произнёс он.

— Да, дорогой. Ты даже можешь поговорить с ним или спеть песенку. Пусть привыкает к голосу отца.

Никита, не сдерживая эмоций, в новом порыве покрыл поцелуями живот.

— Как ему бедному неудобно там. Он весь скрюченный. Лен, а какой же величины он родится?

— Чуть больше твоей ладони. Можешь не переживать за него, он чувствует себя там вполне комфортно.

— Надо же из такого малюсенького вырастит такой же парень, как Данька.

Он хотел бы, чтоб его сын был таким же. Надеялся, что раз Лена воспитала одного сможет и другого.

А лёгкий на помин Данька с наушниками на ушах и мурлыканием не замедлил появиться на их глаза.

— Мы есть сегодня будем или нет? — с ходу заявил он. — Какое-то странное шебуршение наблюдается на нашей территории. У нас что гости?

Лена посмотрела на мужа и, улыбаясь, спряталась за его плечо.

— Понятно, одна ловко ушла от ответа, а вы сэр, что скажете? — повернулся он к Кушниру.

Никита набросил поданный женой халат.

— Ты догадлив. Гости, Дань. И пока ещё не в полном составе.

— Если не в полном, значит, ожидаются ещё? — оттянул нижнюю губу Данька.

Никита, направляясь с Леной в дом, обернувшись, ухмыльнулся:

— Ты схватываешь всё на лету. Мой отец… А там, в комнате для гостей сестра, как я понимаю с женихом.

Данька шаркая шлёпанцами топал следом.

— Да-а!.. Ты не сирота?… И у тебя есть семья?…

— Дань, не жирафь, — погрозила ему Лена. — Переоденься, сними эту технику с ушей и вообще прими нормальный вид.

Данька поднял руки вверх:

— Понял. Будут смотрины.

Лена прошла в предусмотрительно открытую мужем дверь спальни. Данька шёл следом шаг в шаг, как привязанный. «Это шибко заинтересовался». Никита посторонился пропуская его и вошёл последним. Лена присев на кровать подняла на топтавшегося рядом сына глаза.

— Вот именно. И без цирка, а то я тебя знаю. — Постаралась обезопасить мероприятие она, но зная своего сыночка тут же кинулась за помощью к мужу:- Никита скажи ему… Предупреди…

Данька зыркнув на Никиту поспешил с успокоениями:

— Мам, всё пучком будет…

Каким «пучком», что за слова? Не дай бог, ляпнет чего… Скажут не воспитанный… А Никита усом не повёл.

Муж, забавляясь её волнением, действительно улыбался.

— Не переживай ты так. Пусть ходит в чём хочется ему. Он у себя дома. Не примут нас — это только их проблемы. Мы что зависим от кого-то? — обнял её за плечи Кушнир и, притянув к себе, тут же чмокнул в изогнутые губки.

Лене не понравилось такое легкомыслие. Хотя минутой назад, она именно такого ответа от мужа и желала, но когда он прозвучал, она заявила:

— Дело не в этом, дорогой, просто мы тоже должны сделать на встречу им шаг… Даня оденься прилично и убери эти дебильники с головы.

— Ладно… Я понял. Вопрос можно? Что это за военный транспорт прогревается на солнце нашей территории, а конкретно перед домом?

— Фёдор приехал, жених Иры, сестры Никиты, — улыбнулась Лена. — Понятно?

— Теперь понятно! У вас с сестрой Никита экзотический выбор своих половинок. Боюсь понадобится «скорая».

— Что ты мелешь, для кого? — отмахнулся Кушнир, присматриваясь к вешалкам с брюками.

Данька тут же расшифровал свою мысль.

— Для вашего отца. Как я понимаю он не в курсе вашего с сестрой выбора…

Лена с Никитой переглянулись.

— Не дави на мозоль, топай отселева, — шикнула на него мать. Подождав пока Данька выйдет. Она, повернувшись к мужу, стараясь справиться с улыбкой, попросила:

— Данька прав. Проверь свою аптечку. Может стоить послать Саню в аптеку. Слишком много сюрпризов. А я навещу повара.

 

Глава 8

Богдан Николаевич, вкатив в ворота, с интересом обошёл «уазик», кивнув поднявшемуся с сидения солдату. И законно предположив, что именно этот транспорт причастен к будущему зятю, поспешил в дом сына. Никита, получив доклад охраны, отправился на встречу. Свой выбор он остановил на просторных льняных брюках и тонкой голубой майке.

— Это что за военный джип у тебя? — вместо приветствия спросил Богдан Николаевич у сына.

Никита, поведя головой, словно видит ту военную диковинку у себя впервые, вытягивая слова, вводил отца в курс дела.

— Иришкин знакомый. Здорово батя!

— Здравствуй… Это что, не игра, негра точно не будет? Не держи меня под напряжением.

Никита хмыкнул:

— Похоже, что так…

Отец, засунув руки в оба кармана брюк, покачался туда — сюда. Потом ткнул подбородком в уазик:

— Он кто? Где она его нашла?

Никита развёл руками.

— Я мало знаю… На той же дороге, где ты её оставил. Рядом ракетный дивизион. Как я понял Фёдор там командир. Ехал мимо и подобрал нашу стрекозу. Ну что тебе ещё сказать по этому предмету. Свободен. Детей не имеет. Лена говорит, что не плохой мужик.

Отец кивал, кивал и…

— Стоп! Лена — это кто?

Никита лупанул его правдой.

— Моя жена.

Отец опять кивнул. Но в этот раз долго кивать не пришлось.

— Понятно. Что? Какая жена, ты женился? Невероятно. И даже не удосужился сказать… Или это гражданский брак, как сейчас принято называть то распутство.

Никита зная отца всё докладывал по — порядку.

— Всё по закону. С подписью и печатью. А не вводил тебя в курс дела…, потому что ждал приезда сестры, чтоб не дёргать вас дважды.

— Как я понял, церемония была мирной и немноголюдной. И кто она?

— Елена Максимовна Долгова.

Никита заметил, как напрягся отец.

— Какая Долгова?

— Та самая, что сочиняет детективы, которые ты так любишь.

В запальчивости отец выкрикнул:

— Ты шутишь?! Её возраст… подходит больше мне, нежели тебе.

Никита удивился такому запалу, но пропустил это «мне», принялся разобъясняться с возрастом, раз уж отца так на этом заклинило.

— Согласись — пять лет это не слишком высокое препятствие.

Отец явно нервничал. С этим Никите пришлось согласиться. Именно при таком раскладе он начинал мучить очки или одёргивать пиджак.

— Но она замужем, как мне известно… — сказал он раздражённо.

Имея запас терпения. Никита отбивал удар за ударом.

— У тебя искажённая информация. Она давно не жила с мужем, а позже вообще стала вдовой. У неё от первого брака есть двадцатилетний сын Данька. Мы стали друзьями. Скоро у нас ещё будет малыш и ты станешь дедом.

Удар был слишком силён. Отец, не смотря на усилия Никиты, не торопился выйти из кризиса.

— Ты много навертел за этот год. Мне надо прийти в себя. Долгова твоя жена… Чудеса!

— Таблетку под язык положить или обойдёшься? — усмехнулся Никита.

— Налей коньяка. Долгова твоя жена…

«Похоже, не на шутку заело родителя», — удивился Никита.

— Даня, — позвал Кушнир скрывающегося в проёме парня, — выходи не прячься. И подай — ка бутылку из бара, имя твоей матери у Богдана Николаевича заело…

— Здрасьте, — расшаркался Данька. Представ перед родственником самой невинностью.

— Взаимно, — буркнул Кушнир старший, внимательно разглядывая приблизившегося к ним парня. До его сознания потихоньку доходило, что это и есть сын Долговой.

Никита похлопал по плечу Даньку.

— Налей-ка Богдану Николаевичу коньячка, а то у него фамилия твоей матери в горле застряла, надо протолкнуть.

— Ясное дело. Я б очень удивился, если б было иначе, — бурчал он. — Никита сколько лить?

Никита сделал страшные глаза.

— Для начала полбокала.

Отец не выпил, а вылил в рот коньяк.

— Но, как она пошла за тебя? — не мог прийти в себя старший Кушнир.

— Я был убедительным, — посмеиваясь, он вторично забрал бокал у Даньки и передал отцу. Теперь его помимо воли насторожили слова отца: «Она мне больше подходит, нежели тебе». «Он говорил только о возрасте или за этим что-то стоит? — сверлило буравчиком его голову. — Почему его так долго это не отпускает? Похоже он напрочь забыл о Ире и сосредоточился на мне».

— Не понимаю, она же серьёзная женщина, как она на такого шалопая, согласилась? — не унимался отец.

— Она не догадалась об этом, — хмыкнул Данька, — он ей в образе телефонного мастера голову морочил.

— Какого мастера? — ничего не понял отец.

Но Никита, с трудом сдерживая раздражение, не собирался вот так прямо сейчас с ним объясняться.

— Отец, это долгая история, но ты уделил мой персоне слишком много внимания, кажется, абсолютно забыв по какому вопросу, мы здесь сегодня собрались. Самая пора подняться к сестре.

— Ты прав, прав, — криво улыбнувшись, побледнел он.

— Тебе плохо? — метнулся к нему сын.

Данька, испугавшись не меньше Никиты, последовал его примеру.

— Может таблетку принести? — помогая Никите, сунулся с услугами и он.

Но отец опомнился и решительно запротестовал.

— Нет, нет, идём. Ира… Сейчас она главное.

Никита перевёл дыхание: «Давно бы так!»

 

Глава 9

Мужской компанией они двинули разбираться с Ириной. Данька, естественно, не отставал. Они постучали, но им никто не ответил. Толкнули дверь, она поддавшись свободно открылась, но комната была пуста. Оглядевшись и прислушавшись к смеху перемежающемуся водным потоком, поняли, что герои этого сюжета купаются себе под тёплыми струями душа, не ведая надвигающейся на них грозы. Данька, переводя взгляд от камуфляжа до женского белья небрежно брошенного сверху, посмеивался. Никита, показав ему из-за спины отца кулак, просигналил глазами, чтоб шёл отсюда. Но Данька ловко прикинувшись глухим и слепым перешёл на другое место подальше от Кушнира. Ему сильно хотелось увидеть новые действующие лица и поприсутствовать при воспитательном процессе тоже. Никита совсем уж было собрался довести свою угрозу до финала и вытолкать Даньку взашей, но тут дверь ванной комнаты раскрылась и на глаза шокованной публики предстали новые герои. Фёдор, замотанный на бёдрах в полотенце нёс на руках укутанную в простыню Ирину.

— Чёрт! — вырвалось у него при виде стольких зрителей.

— Папуля, — защебетала Ирина. Заметив шок сковавший Фёдора, она обернулась и, поймав изумлённые взгляды отца и брата, торопливо включилась в сцену. — Это Фёдор, мой будущий муж. Фёдор — это папа.

— Отлично. На первый раз сойдёт, — отмер Никита, — вы облачайтесь и спускайтесь в столовую. Мы подождём там. Здесь перевес явно на нашей стороне будет. Мы одетые, вы голые, а там все одетые и голодные. Разговор пойдёт на равных.

Взяв отца под локоть, он решительно направился к двери. Данька, скосив смеющиеся глаза на молодых, следом, умудрившись всё же буркнуть:

— Запираться надо, чтоб вас не ожидал при выходе из приятного места сюрприз. Радуйтесь, что обошлось так, могло быть и хуже.

— Это ещё кто? — опустив Иру на кровать и действительно закрыв дверь, спросил Фёдор.

— Похоже по всему — сын Долговой, Данька.

— Шустрый малый. Тебя что-то тревожит?

— Отец. Сначала мне показалось, что мой родитель без настроения: он молчал и почти не улыбался. Потом я подумала: у него такая реакция на тебя.

— Не дрожи, малыш, дальше дивизиона не ушлют. Собирайся, а то неудобно заставлять ждать.

Она вздохнула:

— Ты умный и сдержанный, а я порох. Какая противоположность. Мужчина, с уважением относящийся к другим и эгоистка любящая только себя. А вдруг я тебе надоем?

— Значит, отвезу опять на дорогу, — чмокнул он её в макушку.

Но Ира не воспользовалась возможностью шутки.

— Капитан, я серьёзно. Ведь ты не просто производишь впечатление настоящего мужчины, ты и есть настоящий мужик. А я, как брат не скажет, фифочка.

— Он мужик, как я успел заметить серьёзный и, должно быть, знает, что говорит, но ты теперь моя фифочка и думаю, мы справимся с этим. Повернись и подними руки, я помогу, — он продел кофточку сквозь тонкими лебедями взметнувшие руки и, расправив на груди, прижал к себе.

Когда в столовую вошли возбуждённо переговаривающиеся мужчины и следом смеющийся Данька, Лена притворив створку балконной двери, развернулась к ним.

— Добрый день!

— Очень хотелось, чтоб он стал таким, — говоря это, мужчина шедший с Никитой приложился губами к её руке, скользнув взглядом по пополневшей фигуре. — Нас не познакомили. Богдан… Николаевич, — отец Никиты.

— Елена Максимовна, — не дрогнула Лена. Хотя их уже знакомили раз на каком-то благотворительном приёме. Она никак не могла подумать, что этот довольно-таки моложавый мужчина как-то связан с Никитой. Он даже помнится, её приглашал на ужин, она отказалась, но, проявляя настойчивость, новый знакомый ещё пару раз звонил опять же с приглашениями. А сейчас он старательно делает вид, что они не знакомы. Ну что ж как угодно. Она не будет навязывать своё решение.

— Вот, моё семейство ты изучил, — влез между ними Никита, — сейчас ещё одна пожалует.

Данька тут же воспользовался паузой, чтоб вставить свои пять копеек:

— Никита, как я погляжу, тебя со всех сторон ракетчики обложили, — скорчил рожицу он. — А сестра у тебя симпатичная, жаль, сюда не доехала.

— Балабол, смотри, Фёдор услышит, солёное шампанское попьёшь, — заметил ему Никита.

Ребята появились настроенные решительно, но немного смущённые. Ира сходу объявила:

— Всё семья в сборе. За столом только свои, поэтому без прелюдий. Это мой будущий муж. Всё решено и обсуждению его кандидатура не подлежит.

Отец покрякал в кулак. Никита помычал и выдал:

— Хорошо, выбор твой проехали. Давай сосредоточимся на дальнейшем развитии событий.

Надеявшаяся именно на такое развитие событий Ира расхрабрилась.

— Ну, давай.

Никита отпил сок и продолжил:

— Тогда расскажи нам, где и как жить будешь?

— А почему этот вопрос задаётся Ире, правильнее его было бы адресовать мне, — откинулся на спинку стула Фёдор.

— Да потому… не тебе, капитан, что с тобой, как раз, всё понятно. — Хмыкнул Никита, — а вот что у этой куклы в голове хотелось бы послушать. Кстати тебе тоже. Глядишь, больше узнаешь о будущей жене. Ну, так как, красавица!?

Ира смутилась, а потом, обведя всех присутствующих за столом возбуждённым взглядом, тихо произнесла:

— Как муж скажет…

Мужики дружно, не сговариваясь и впившись в неё взглядом, выдохнули:

— Что!?

— Что!?

Данька усмехнулся, а Ира повторила:

— Что, что? Что слышали.

— Да-а-а?!

В один голос округлили глаза отец с братом. Данька на сей раз фыркнул и попросив прощения уткнулся в тарелку.

— Я плохо расслышал, — приложил руку к уху Никита, не выпуская из вида отца, посматривающего на Лену. «Мне это кажется или он не спускает с неё глаз?»

— Не притворяйся, ты всё слышал, — вспылила сестра.

— Неужели ты покинешь Америку и вернёшься домой? Я обалдел.

Ира нежно посматривая на своего рыцаря вспыхнула:

— А что я там без него забыла…

— Ба, такие перемены в нашем таборе…,- развёл руками Никита. — Ты отец чего молчишь, благословляешь этот странный союз или как?

Старший Кушнир, переведя взгляд на дочь, улыбнулся:

— Да уже за то, что он вернул её из — за моря сюда, я его должник. Как представлю, что моим зятем мог стать негр или ещё какая колбаса, меня морозит. — При этих его словах Ира фыркнула покрасившись малиновым цветом. — Пусть расписываются, а там посмотрим.

Всех больше концу официальных переговоров обрадовался Данька.

— Фу! Значит, мы не помрём с голоду, — выдохнул он.

— Данька прав, пьём шампанское за помолвку и ужинаем, — подмигнул парню Богдан Николаевич.

Ужин прошёл в спокойной, правда, натянутой обстановке. После каждый себе нашёл местечко для отдыха. Прогуливая после ужина жену по парку, Никита, измучившись и не сдержавшись, спросил:

— Ленок, не удивляйся, заяц, за вопрос…, но меня всего распирает…

Она улыбнулась:

— Чтоб не лопнул, озадачивай…

Но это оказалось не так просто. Озадачить с ходу не получилось. Он мялся и вздыхал приноравливаясь. Наконец, развёл руками:

— Чертовщина какая-то, не знаю с чего начать…

— Начни с занозы, какая в тебя впилась. — Смеялась она, почти угадывая причину его страдания.

Он наклонился к её лицу и зацепил губами мочку ушка:

— Только ты не удивляйся, ладно?!

Она подняла глаза на него. Глаза в глаза длилось не долго. Он отвёл взгляд.

— Я вся внимания.

Выдохнул он:

— Ты знала отца раньше? Только честно без петляний.

— Я без петляний и отвечаю… Да, знала. Мир тесен…

— У вас что-то было?

— Чудик. Нас познакомили, не помню уже на каком, но, кажется, это был благотворительный вечер. После окончания которого, он пригласил меня в ресторан, но я отказалась. Мне было не до ухаживаний… Потом он ещё пару раз звонил мне, но я не приняла его приглашения. Я напрочь забыла тот случай, пока вот сегодня не увидела его рядом с тобой… Как видишь, ничего страшного.

Никита помявшись, принялся уточнять:

— Не вспоминала или напрочь забыла? Согласись, что стараться не вспоминать и напрочь забыть — вещи несколько разные. Так как?

— Напрочь забыла. Ты же видел мою жизнь, мне приключение было совсем ни к чему, как тогда, так и сейчас. К тому же он был не единственным внимательным таким.

— Но он сделал вид, что не знает тебя?

— Меня саму это удивило. На забывчивость это не похоже, но я решила, раз ему так хочется пусть будет так. Давай подыграем ему и вопрос будет исчерпан.

Никита помучил подбородок и с непонятным мычанием помотал головой.

— Не уверен, что всё так просто решиться. Похоже, отец запал на тебя.

— Ты сейчас сказал глупость. Скорее всего, он и думать обо мне давно забыл. Мало ли что толкнуло его на приглашение меня на встречу, возможно, какой-то новый благотворительный проект… Да мало ли, что это могло быть, не обязательно романтические отношения. Одиночество, например…

Никита помолчал, подумал, потом, соглашаясь покивал и тут же принялся возражать:

— Возможно, на такое оно и было бы похоже, если б ни его хитрость при знакомстве сегодня. Он бы так и сказал: «О, Елена Максимовна, а мы встречались, помните…». Отец запал на тебя, но побоялся идти на пролом. Ждал, похоже, случая и опоздал. Ленка, значит, я не ошибся, уговорив тебя выбрать меня. — Обняв её и притиснув к тёплому стволу берёзы, он, утопив её в своих объятиях, принялся осыпать жаркими возбуждёнными поцелуями.

— Очумел совсем, ребёнка придавишь, — не очень отбивалась она. — Как тут красиво, свешиваясь почти до земли, ветки берёзы образуют что-то вроде шатра. А мы сюда никогда не забредали.

— Ты права, сахарная моя, а насчёт отца, факт. Прошу осторожно. После смерти матушки, уж, что только не предпринимали, кто только не старался, познакомить, свести его, даже некоторые шустрые бабёнки выловить пытались и вдруг такое… Кто б подумал…

— Похоже, тебя это забавляет, — стрельнула она в него лукавым взглядом.

Он сжал её плечо.

— Скорее настораживает.

— Не говори глупостей. Отец никогда ничего себе не позволит, даже если дела обстоят именно так, как ты представляешь. Забудь об этом и живи не дёргайся. Иначе отравишь отношения между всеми из-за ерунды.

Он тут же задушил её в своих объятиях припав к щёчке.

— Не волнуйся ты так, солнышко. Я ж на дремучую обезьяну вроде бы не похож. Просто жаль его, будет страдать.

— Я надеюсь… Поверь моему опыту, в семейной жизни главное — друг другу верить. А вот если исчезает доверие — тогда рушится всё.

— Так уж и всё, а любовь?

В его голосе прозвучали нотки иронии и Лена заторопилась:

— Она в первую очередь обесценивается. Я не хочу испытывать судьбу и допускать, дорогой, чтобы вера из наших отношений уходила. Мы не дети, чтоб натыкаться на такие шипы.

— Кто б от сестрёнки такого шага ожидал…,- перевёл он ставший неприятным для Лены разговор. — Только вот как она там жить будет, на том ракетном дивизионе, в толк не возьму…

Лена оценила его тактичность и поддержала разговор на интересном обоим уровне.

— Женщина ко всему приспосабливается, особенно, когда любимый рядом. Но согласна, что будет трудно, надо помочь.

Он прислушиваясь заинтересовался:

— Чем?

— Проявите благотворительность, постройте новый с удобствами «дос». Купите ей машину, чтоб не торчала в лесу, а имела возможность выезда. С остальным они разберутся сами.

— А если его переконать уволиться и заняться бизнесом?

— Возможно, позже и стоит попробовать предложить ему такой вариант, но сейчас не советую такого шага делать.

— Придётся прислушаться к специалисту по военным, — прошёлся он рукой по её спине.

— Дорогой, это со временем приходит мудрость. Раз уж ты на противоположной стороне, помассируй мне поясницу, затекает. — Тут же воспользовалась она. — Чувствую как-то некомфортно.

Разговор сам собой перешёл в их семейное русло.

— Потерпи, моё солнышко, ещё немножко осталось, — принялся он массируя уговаривать жену.

— Всё хорошо прекрасная маркиза….,- прыснула она. — Ты сам не напрягайся.

— Данька гладил братика?

— Было такое, а ты как догадался?

— Просто наблюдал за ним, с каким он интересом и нежностью смотрит на твой живот.

— Так и есть. Но Никита, надо вернуться в дом. Бросили гостей на произвол судьбы. По-моему, не совсем прилично…

Никита не согласился, ему было так хорошо с ней.

— Это гостей, а здесь они, как у себя дома, да ещё Данька им с шустрым суворовцем зубы заговаривают.

— Почему шустрым, мальчишка что-то натворил?

Никита крутанув плечом, хмыкнул:

— Угу. Мне уже хребет ровняли.

Лена встала.

— И что это?

— Маршировать отказывался. Пытался убедить майора, что он и без тренировок спец.

Лена посмеявшись отмахнулась:

— Приспособиться. В армии подчиняться нельзя научиться, можно только заставить или привыкнуть. Его не отчислят?

— Всё нормально.

— Надо навестить его бабку.

— Санёк катается туда каждую неделю. Отвозит продукты и помогает. Её упорство переехать, мне дороже обходится. К тому же ребят отрываю от дела.

Лена нажала на его локоть, а потом приподнявшись на цыпочки заглянула в лицо.

— Кушнир, ты мне постоянно открываешься с новой стороны.

— Ленок, я переживал в своей жизни разные времена и знаю, что такое безденежье. Мальчишку постараюсь на ноги поставить. Жаль погиб второй. Бабка об одном просит — предать тело её земле. Обещал похоронить. Это ж не что-то сверх естественное, всё в моих силах, сделаю.

Она прижалась щекой к его груди и прошептала:

— Прости.

— За что, моя красота?

— За первое желание, когда тебя увидела, хотелось откусить тебе нос. Чересчур спокойный и безобразно уравновешенный.

— Хм! Каков бы я был безносый! — смеясь, подхватил он её на руки. — Всё проще простого. Я человек довольно-таки некоммуникабельный. В общении и поступках избирателен. Сама посуди, ведь близких по духу людей, которым можно доверять, много не бывает. Вообще-то приятелей, знакомых у меня много, но с друзьями напряг.

— Раз уж у нас такой познавательный вечер, скажи, о чём всегда мечтал?

— Не о богатстве. Не скрою. Не бедным быть хотелось, но мечтал всегда, сколько себя помню, о том, чтоб на земле прекратились войны. Причём все. Страшно переживал за любой военный конфликт. Мне хотелось сделать так, чтобы люди поняли: жизнь — слишком коротка и драгоценна. И не стоит лишаться её ради чьих-то амбиций. Отсюда и в военное пошёл.

Она пряча навернувшиеся слёзы прошептала:

— Странно, мы так похожи.

— Ничего удивительного, мы две половинки, я не раз тебе уже об том говорил.

Вдруг она закрутилась на месте.

— Ты знаешь, дорогой, мне хочется шоколада.

— Сладкоежка, тебе не вредно?

— В самый раз. Понятия в наше время меняются стремительно. Теперь даже всем желающим похудеть рекомендуют шоколад. Говорят, продукт ускоряет обмен веществ. Вот так. Не качай сомневающейся головой. Он по праву считается источником молодости. Сейчас даже рекомендуется топить его до состояния сметаны и наносить эту массу на тело.

— Это ещё для какой такой надобности?

— Смягчает кожу и омолаживает её.

— Так, понятно, тебе это без надобности, не лезь в эти малоизученные дебри. Аллергию схлопочешь. И вообще, всё это мне что-то смутно напоминает…

— Угу! Многие дамы, любительницы обмазывать себя шоколадом, заставляли кавалеров слизывать его с себя. Все смеялись над этим, а оказывается, просто так ничего в этом мире не происходит. Шоколад нанесённый на тело способствовал расщеплению жиров и выводов шлаков из организма, к тому же облизывание давало эффект массажа. Понял, в чём собака зарыта? А мы глупые посмеивались над таким чудачеством.

— Догадываюсь, кто тебе подкинул сию информацию. Даньке точно отщиплю интернет.

Лена рассмеялась:

— Ты прав. К тому же вся компания в сборе. Вода из бассейна вылетает, как из фонтана.

Но пока они подошли, Фёдор, посматривая на часы, принялся собираться. Ира, набросив халатик, унеслась в дом. Мальчишки, враз потеряв интерес к купанию, выбрались на кресла тоже.

— Фёдор, ты куда? — загораживая широкой спиной вечернее солнце, подошёл к капитану Никита.

Тот пробовал объясниться:

— Пора. Вечерняя проверка. Служба, в общем. Я Иру забираю.

— Я понял. Отец где?

Капитан махнул на ворота.

— Уехал, что-то он не в настроении по-моему.

— Пустое, не бери в голову. Вон и стрекоза бежит, — кивнул он в сторону спешащей к ним с небольшим пакетом сестры, — езжайте, потом обсудим всё и поговорим. Сейчас вам явно не до этого.

Проводив военный уазик, он вернулся в дом. Лена, приняв душ, укладывалась в постель.

— Ты чего так рано?

— Сама не знаю, просто хочется полежать. Уехали?

— Да.

— Ира тоже?

— В припрыжку.

— Никита, что с кассетой?

— Лежит у меня в сейфе. Забудь о ней. И давай, не шустри, без охраны ни шагу.

— Угу.

— Не угу, а быстро пообещай…

— Обещаю.

— Честно?

— Честнее не бывает. Я ещё не забыла, как меня закапывали.

— То-то.

 

Глава 10

И Ира и Лена видели, что ребята не рвутся в объятии друг друга и посматривают насторожённо. Понятно — обоих ставит на дыбы ревность. Интересы двух мужчин пересеклись на одной женщине и это Ира. Выросший её брат и любящие её мужчина. Ситуация. И Лена и Ира волновались. Данька хихикал, мол, два барана. Жизнь вывернула по-своему, соединив руки ребят в один кулак навечно.

Как-то на шашлычке Данька листал журнальчик. Промелькнули картинки с ракетными комплексами. Лена заметила:- «О! С300».

— Дай посмотреть, — потянулся Фёдор.

— А какой комплекс у тебя? — передавая журнал, влепил вопрос Данька.

Гордеев криво усмехнулся и безнадёжно отмахнулся. Данька хмыкнул:

— Понятно…

— Что тебе понятно, сорвался Фёдор. Шесть лет назад, после того, кстати, как твой отец сдал бригаду, вот такой же комплекс по приказу сверху демонтировали и вывезли для ремонта на завод…

Лена насторожилась. Она вспомнила возню вокруг этого дивизиона. Тогда этот комплекс был в НЗ. Ещё при Долгове была попытка и не одна продать этот комплекс… Но тот устав бороться достал его из НЗ и на каких-то учениях предусматривающих это в натуральную развернул. Шуму-то было, шуму. Долгова чуть не съели с потрохами. Но проглотить-то не смогли: всё по закону и согласно инструкции. Так комплекс остался в бригаде, теперь выясняется: всё же пропал. А что он сделал ноги она не сомневалась. Эти её мысли озвучил Данька: «Столько лет ремонтируют… Да от него рожки да ножки наверняка остались».

Лена с Никитой переглянулись. Они подумали об одном и том же. Год назад Долгов проверял бригаду. Не с этого ли комплекса всё началось? Лена побледнела, но голова работала чётко, мысли работали в правильном направлении.

— Гордеев, ты можешь дать точный перечень укомплектования комплекса на время передачи на ремонт.

— Собственно нет проблем. Я торчал на дивизионе с должности офицера наведения… Сейчас позвоню начальнику штаба перекинут.

— Нет, — почти выкрикнула Лена, напугав Фёдора, — не надо никому ничего звонить. Чужих вмешивать нельзя. Поедешь с Никитой привезёшь. — Поймав его недоумённый взгляд добавила: — По дороге он тебе всё объяснит. И ещё скажи, ты у кого принимал дивизион?

— У подполковника Баранова.

— Теперь он в той же конторе, что и ремонтируется комплекс…

— Чёрт!

— Езжайте и ни гугу.

У Никиты упало настроение. Оно у него вообще исчезло. Он бы с большим удовольствием послал тот С300 куда подальше и парашют не выдал. Дёрнуло Даньку притащить тот журнал и главное вовремя. Закрутить сейчас Лене гайки он не мог. Она закусила удила и домчит до финала. Данька тоже, похоже, всё понял, вон как вспыхнули глаза. Значит, впутает в это дерьмо и пацана… Ну свернёт он в бараний рог жену, а Даньку… Поэтому хочешь, не хочешь, а придётся разбираться. Да и вытащить копию снятую с дискеты Долгова тоже придётся. Спецам он передал оригинал, а копию всё же сделал.

По дороге он ввёл Фёдора в курс дела. Заметил — парень не очень удивился. Подумал: «Значит, в войсках не верят в несчастный случай с Долговым». Скачав перечень и акт передачи, вернулись. Когда открыли дискету Долгова и разобрались с документами стало понятным из каких ушей растут ноги графика его проверок. Он точно шёл по полкам и бригадам, на каких можно было разжиться не достающим на «ремонтируемый» комплекс. И когда выявленные в ходе этих самых проверок на технике недостатки наложили на список «недостатков» комплекса, он поразительно совпал. Просто и без напряга. Взяли недостающее на комплекс в частях и продали. «Вот это орлы!»

Нашли там, где и не думалось. Все сидели обескураженные. Первым опомнился Данька.

— Что теперь? — проныл он. — Именно за этот комплекс отец и ухватился. Ведь ясно же как божий день, что эту ниточку и потянул…

Все молчали. Данька вспылил:

— Струсили. Я сам, сам докажу что это так. Я ужом проползу, но влезу в их империю. Ведь именно последними его проверками были заводы.

Всем было понятно, над чем в последнее время кружил Долгов. Дорваться до конторы продающей оружие он не мог. Гранитный паркан не позволил. Об него он и разбил голову.

Никита крякнул и, глядя в глаза паренька, сказал:

— Не пыли. Всё не так просто. Дорог по которым шёл твой отец много. Правда, все они ведут к одним воротам. Но убрать его могли на любой из них. Вот смотрите, что я нашёл на дискете.

Все уткнулись в монитор. Как правило не качественная запись… Понятно, что снимали чем придётся. Но везде воинские части. КПП. Ангары. Фуры. На всех лицах застыл вопрос: «Что это?»

— Как видите — воинские части. Склады. Заметьте снято большую часть днём. Дела обделывались не таясь. Те кто пишет сценарии для боевиков ни ухом, ни рылом… А всё просто, как картошка. Никаких особых баз для хранения завозимого в страну оружия нет. Это чистая выдумка писателей. Да и по уму — то зачем. Этим занимаются люди расчётливые. Они считают и взвешивают всё. Такая база обязательно привлечёт внимание — это раз. Много денег потребует её содержание. А тут всё на мази. Воинские части. Пустые ангары, там чего хочешь разместишь. Охрана же опять надёжная. Фура пришла, разгрузилась и ушла. Обратно вывозят небольшими партиями или таким же способом. Понятно?

Все кивнули, одна Ира полезла с вопросом:

— Но ведь кто-то должен отдать команду, чтоб фуры запустили в часть?

Кушнир поиграл пальцами вытянутых на столе рук — сжимая, разжимая.

— Тут варианты разные.

— В смысле? — повернулась к нему Лена.

Но версии выдал Фёдор.

— От командира части, и давление на него с верху, до прапорщиков и контрактников, заступающих на КПП или втихую договаривающихся там, до начальников складов. Любой из этих вариантов возможен. Предполагаю, что использоваться он может так же от раза, до несколько раз. По стране частей навалом можно не повторяться.

Лена взялась за голову. А ведь так и было. Долгов ушёл, а жить они остались в городке. Работала она тоже на прежнем месте. Не раз видела въезжающие в часть фуры… Они рулили прямо к пустым ангарам. А потом прокатилась по части словно эпидемия цепочка смертей прапорщиков и даже двух командиров дивизионов. Люди уходили один за другим. В бригаде горько шутили — эпидемия. В основном диагноз был один — сердечная недостаточность, но были и исключения. Командир дивизиона понёс мусор и был зарезан. Жена говорила, что мусор он в 12 часов ночи понёс неспроста и был вызов по телефону… Естественно, убийц не нашли. Догадаться, что семья погибшего жила не на зарплату было просто. Если Лене их двух с Долговым зарплат хватало на еду и оплату квартиры, то там жена ходила в норковом манто…

Все почему-то смотрели на Никиту, и тот скрепя сердцем, принял решение:

— Ладно, вас всё едино не остановить. Поэтому в ту деловую контору влезу я. Руками работать всё равно из всей нашей компании умею только я. Начальников у них до фига, а от золотых рук не откажутся. — При этом он заметил, как улыбнулась Лена. Подумал: «Наверняка, свои краны опять вспомнила?» Данька заерепенился. Это всё-таки его отец. Никита сдался:- Возьму с собой учеником.

Успокоившись Данька плюхнулся на стул. Но у Никиты выполз вопрос:

— Лен, его никто из ваших не может узнать? Как я понял их там навалом.

Лена подумала и решила — недолжно. Из городка уехали давно. Данька изменился. Нигде не светился. Разве что на похоронах…

На том и разошлись. Фёдору отвели роль барабанных палочек. Он должен поднять шум насчёт пропавшего комплекса и начать бумажный штурм с запросами. Желание понятное — вернуть С300 на место. Имеет право.

Реакция на его действия начальства была неожиданной. Его заставили сдать дивизион и отправили учиться в академию. А ведь до этого такой возможности не давали. Ира втайне была рада, что теперь будет жить в городе. Фёдор в принципе не возражал, своё дело он сделал — шум поднял. Именно это нужно было Никите, устроившемуся слесарем на то не доступное для проверок и журналистов предприятие. С Данькой неожиданно повезло. Его как раз узнали и пожалев, как сына Долгова, взяли в офис. И этим сердобольным был именно бывший командир дивизиона при котором комплекс благополучно вывезли на ремонт. Он сейчас в том ремонтном предприятии занимал маленькую, но стабильную должность. Данька подыграл, что без отца плохо живётся. Тот отдал дань уважения Долгову. И паренёк обзавёлся работой. Но дело, конечно, было в том, что теперь они имели доступ в офис. Затевать разговор или наводить справки о том комплексе с бухты барахты подозрительно, а вот когда об этом идёт шум в прессе — вполне «к слову и месту».

В фокусе с Данькой проглядывала удача. Никита, имеющий в своём арсенале сказочной возможности аппаратуру, имел колоссальный шанс добраться до цели. В офис Никита попадал по поддельному пропуску и в смену нового охранника. Первое, что они поняла — официальной документации не велось. Так… на уровне шарашкиной конторы. Но вот теневая была на уровне. Не влезая в дерьмо, они искали комплекс. Нашли. Но каковым же было их удивление, когда они поняли, что он ещё не продан, а находится в полном здравии где-то здесь. И именно сдвинутый их шумом процесс выгнал его на стартовую позицию и его срочно торгуют в Казахстан. «Вот это да!» — хлопнули они с Данькой друг друга по рукам. Вставала задача срочно найти его место хранения. Не сложная вроде бы с вида задача оказалась не такой уж простой. Но добрались и до этого. Правда, оказалось поздно. Его везли на погрузку. И тогда Никита набрал номер опять Сергея. Сказал коротко:

— Хочешь для страны сохранить С300, гони и бери. Это в твоих силах. Я больше сделать ничего не могу. Хотя и насчёт того, что твои руки коротки мысли не отгоняю… но попробовать-то ты можешь.

Сидеть здесь, в этой конторе, когда после встревания спецслужб начнутся перетряхивания и проверки с двух боков — службы и хозяев, не имело смысла. И они ушли. Правда, у Даньки был неприятный разговор с тем своим благодетелем. Хотя разговором это трудно назвать. Он был с ним в командировке. Тот натрескался, Данька уложил его спать. Позвонил, находящемуся рядом Никите. Тот пришёл, вколол ему какой то дряни. И вопросами вытянул всё, что тот знал о Долгове. Да, Семён потянув ниточку, вышел на «ремонтирующийся» комплекс. Проверял. Удивился. Мол, как это нет в наличии когда это было, голуби мои. Баранова вызвали давать объяснения. Он плёл, что сдал и дивизион и дальше не в курсе. А как же не в курсе, если в той конторе и работает. Дураку ж понятно… Долгов копал и копал. Баранов по старым служебным отношениям предупреждал его оставить всё, как есть и не лезть в это дело. Это ж страшные деньги, кто от них отступится. Но Долгов есть Долгов. Хотел спасти комплекс для страны…

Когда Баранов проснулся утром, то ничего не помнил. Побаливала голова. Подумал с похмелья. Просил Даньку в офисе о пьянке не болтать. Там не любили это. Дисциплина была железной. Поэтому он обрадовался тому, что Данька собрался уволиться.

Данька жалел о том, что в смерти отца так и не разобрались.

— Эх, парень, возможно, имя его убийцы и заказчика мы никогда не узнаем. Он прячется за гранитной стеной и взять её не так просто. Но комплекс мы надеюсь для страны спасли. То что не успел довести твой отец довели до ума мы…

Данька плакал. Никита утешал.

 

Глава 11

После истории с комплексом, из которой они благополучно вывернулись, оставалась выбуховой кассета. Кушнир, естественно, не знал откуда ждать беды, но каким-то десятым чувством понимал, что тот случай для Лены просто так не пройдёт. Было бы совсем не лишнее знать, откуда ждать удар. Но к друзьям чекистам не сунешься, хотя они наверняка разложили бы всё по полочкам. Просто тогда придётся выкладывать всё, а это лишнее. Здесь замешана политика, а это опасно. В то дерьмо ему ой как не хотелось бы нырять. Всё время он был как на иголках. А секира тем не менее была уже занесена. Поняв, что его просто надули. Заказчик почистил пёрышки и приказал привлечь специалистов. Те, разобравшись в ситуации, быстро доложили ему, как было дело. Выслушав, он понял, что исполнитель смухлевал. Забрав деньги, решил убрать генерала. Денег ни «скорая», ни менты у генерала не нашли, но и кассеты тоже. Хотя менты и уверяли, что резинка одного носка была оттянута больше второй. Это подталкивало к тому, что она там была. Прижатый к стенке исполнитель признался в своих грехах. Ещё бы у него и не такие душу выворачивали. Но к кассете это не приблизило. Так была она или это блеф? На генерала ставить не приходилось, он по дороге умер. Надо думать, а что оставалось ещё, ведь точку ставить не хотелось. Исполнителя убрали, но при просмотре камеры контроля в телефоне специалисты наткнулись на случайно захваченную съёмкой женщину и узнали в прогуливающейся там же женщине Елену Долгову или очень похожую на неё. «Опять эта писака. Второй раз она вклинивается в её планы. Но с другой стороны — это шанс. Её муж тоже был военным, чем чёрт не шутит, а вдруг их дорожки с генералом пересекались, и кассету он отдал ей». Получив добро, команда ринулась вновь копать всё на Долгову. На ней уже раз сломали зубы. И вскоре полученный материал весьма озадачил Заказчика. Любителем старых тайн, конечно же, был он, господин Х. Такой один и неповторимый. Теперь Долгова была замужем весьма за непростым и очень богатым мужиком. Легко её взять не получится. При ней приставлена охрана. К тому же вдруг ошибка. Придётся извиняться. Запросто поговорить не удастся, надо ловчить и брать силой. Использовать вслепую. Может точно получиться так, что женщина вообще не причём. Опять же не просто баба с улицы. С сочинительницей, шуму не оберёшься совсем не нужного. В голове мешалось рагу из различных направлений. «А что если никакой кассеты вообще не было и генерал блефовал. Никто же никогда о таком не слышал. С другой стороны не похоже: генерал порядочный человек и нуждался в валюте. Тогда возможно — исполнитель спрятал настоящую кассету, а им подсунул пустышку. Остаётся ждать, когда она вновь выплывет и заиграет. Нет, последнее ерунда, чтоб на это решиться, надо было какой выдержкой и хладнокровием обладать. Но он уже пошёл на обман? Хотя пойти на это он мог как раз от скудости ума или всё же от расчёта? Гадай вот теперь на кофейной гуще. Ах, жаль поторопились. Из бетона он теперь мало что скажет. Вопросы, вопросы… С Долговой слабый шанс добраться до истины, но придётся рискнуть. Другого вообще нет». И они рискнули. Лену взяли в момент выхода из универмага. Не терпелось посмотреть детские вещи. Вот и посмотрела. Специально выбрала будний день. Народа было немного. Сработали профессионально. Подошли две девушки под видом рекламы. Мол, купите… Охранник был убит сразу же, а Лену сунули в машину и были таковы. Пока водитель сообразил и выскочил, машины след простыл. Стрелять он не мог плотный поток движущихся машин не позволял этого сделать. Вот это уже было действительно серьёзно. Через полчаса Санёк с Кушниром были на месте. Но как всегда в таких случаях оказалось, никто ни про что не ведает. Пока они гадали, что делать дальше и на что решиться, Санька поманил охранник, прогуливающийся внизу за стеклом универмага. Санёк вошёл и узнал в сейчас довольно-таки тучном мужике своего одноклассника. Поздоровались. Санёк извинился объяснив, что, мол, некогда беседовать, жену шефа украли. Тогда одноклассник важно отдуваясь поведал, что знает одно, того кто сидел в машине. Он выскочил в последний момент, помогая девкам втолкнуть её в тачку.

У Санька отвалилась челюсть. Ну нет, это уже из области фантастики.

— Откуда?

Тот наслаждаясь таким эффектом не спеша объяснил:

— Санёк, он работал какое-то время тут, у нас.

Санёк почувствовал себя ну не дать ни взять, как гончей собакой взявшей след.

— Данные есть?

Одноклассник помолчал, потрогал галстук, а потом выдал:

— У начальства, думаю, имеются. Только я тебе и так скажу, куда он ушёл от нас.

Второй раз челюсти упасть Санёк не дал, выдохнул:

— И…

— К одному важному субъекту. Ну очень важному. Такому важному, что его смазливая харя не сползает с экранов телевизоров и страниц газет. Там политика и тёмные дела с оружием. Политикой он занимается открыто, а про второе мало кто знает. Опасно, — покрутил он пухлой ручкой.

Только Санька это не смутило. Он твёрдо сказал:

— Давай.

«Давай» это смело сказано. Тот шепнул ему на ухо, и они распрощались. Повеселевший Санёк заторопился к мрачному, ожидающему в машине разведданных Кушниру.

— Порядок, едем. — С ходу заявил шефу он.

— Куда? — не понял Никита.

— К хозяину этого спектакля.

— Ты знаешь кто?

— И вы тоже. Сейчас остановимся в скверике, пошепчемся и решим, какой линии держаться…

Торопя минуты, гнали до скверика. Никита готов был выскочить на ходу. Санёк с трудом сдерживал нетерпение шефа. Гуляли не мало. Было о чем по рассуждать. Прогуливаясь по аллейке, они решили, что Никита, если пойдёт к Заказчику сам, будет действовать аккуратно и без задора, то всё обойдётся. О том, что кассета у них имеется, будут молчать. Об этом же был договор на такой случай и с Леной. Наверняка уверенных в её причастии к этому щекотливому делу нет. Скорее всего, как и предполагал, выхватили камерой. Через детектор лжи, она должна пройти без задоринки. Ведь она привыкла сочинять. Выдаст версию, как родную. И лезть в пекло Никите следует не сразу, как ему это хочется, а только при случае, если не отпустят Лену, через несколько часов. Иначе можно навредить. Естественно, Заказчик хочет остаться инкогнито. Минуты шли выливаясь в часы. Лену так просто не отпустили. Настораживали похитителей плавающие данные. Кто знает её эту писаку. Возможно, этот фон от её эмоционального склада, а вдруг перед ними хитрая книжная бестия. Тогда, для надёжности, следует ещё подержать и попугать. Но тут в приёмной самого босса, господина Х, объявился её муж Никита Богданович Кушнир.

— Кто? — опешил хозяин кабинета, услышав это от секретаря.

— Кушнир.

— Это не возможно!

— Возможно, сидит. Холёный, нога на ногу.

— Чертяка, как он на меня вышел? Спецов ко мне.

Те были доставлены без промедления и, покосившись в приёмной на спокойного Никиту, прошли в кабинет и там, на законные вопросы хозяина: как получилось и что делать? пожали плечами:

— Мы ж предупреждали. Он мужик нестандартный. Дело сейчас не в том, как вышел. Берите шире… Что он, ещё знает?

— Умники и что мне теперь делать?

— Пока выслушать. А там будем совещаться.

Кушнира пригласили, предупредили, что временем лишним не располагают, естественно дали понять, чтоб знал своё место, и приготовились слушать. Никита на солдатский манер каблуками не щёлкал и струнку не тянул. Он выразительно посмотрел на хозяина кабинета. Но тот и так уже всё понял.

— Садись, садись — нехотя махнул тот в сторону его рукой.

Никита сел и заверил, что он сам занят по горло и чем раньше получит жену, тем быстрее все займутся своими неотложными делами. Вести пустяшный разговор и ходить вокруг да около он не советует хозяевам кабинета. Пусть поймут его правильно, это не прикид и не бравада, он знает точно, что она у них. Естественно, подстраховался. Нет, причину похищения не только не знает, но и не предполагает. Единственно, что приходит на ум, это документы оставшиеся от Долгова. Но и с этим опоздали, заверил он, их передали в руки безопасности. Так что лучше всем разойтись по — хорошему, чтоб не вмешивать во всё это ещё и их. Они люди тихие, семейные, ждут ребёнка и из-за заскоков Долгова страдать не намерены. Никита же обещается непременно забыть этот неприятный случай. Его конёк семья и бизнес. Так что политику и чужие дела он старается обходить десятой дорогой. Жене о том, где она была, он ничего не скажет, придумает что-нибудь. Залог этому благополучие его бизнеса. Которым рисковать он не намерен.

Хозяин кивнул своим людям и Лену привезя, пересадили в машину Кушнира. Никита перезвонив и удостоверившись, что жена под защитой Санька, поднялся:

— Приятно с понятливыми людьми общаться. Если дорожки бизнеса пересекутся буду рад пообщаться.

Никита, сдерживая мерзкие чувства, собрав все силы, твёрдо смотрел в стеклянные глаза господина Х. С ним иначе нельзя. Холуёв он загоняет под каблук. Там быть Кушнир не желает.

Хозяин тоже не усидев на месте поднялся. Вопрос, от которого Никита хотел отвертеться всё-таки прозвучал:

— А на дорожке политики не хотите помочь?

Ответ и «да» и «Нет» одинаково опасен. Но Никита, улыбаясь, отрицательно покачал головой.

— Извините, нет. Не собираюсь изменять своим принципам… Смею вас уверить, слишком дорожу своей независимостью, предпочитая быть незаметным.

Хозяин выслушал не проявляя эмоций, хорошо знал по досье, что Кушнир не кривляется, так и есть он не любит быть на виду. К тому же оберегая свою личную жизнь от постороннего любопытства, держит её за семью замками.

Вроде бы всё решено, обговорено. Но хозяин не спешил пожать руку и распрощаться. Кушнир внутренне похолодев, сосредоточился: невесёлая ситуация.

— У Долгова были серьёзные документы?

Вопрос ни в бровь, а в глаз! Но Никита не вышел из реального сценария.

— Наверное, были, раз за ними охотились. Чтоб пресечь это безумие я передал всё службе безопасности.

Хозяин помучил подбородок.

— Все? — Никита развёл руками. — Жаль.

Никита ещё раз улыбнулся и сделав шаг от стола сказал:

— Как я вас понимаю, но увы, помочь ничем не могу. «Знает же обо всём, поэтом уи успокоился, а надеется ещё на случай».

Тот доброжелательно развёл руками.

— Ну на нет и суда нет.

Никита понял, что это самая лучшая минута, чтоб разойтись. Всё сказано, выяснено и получено… и он сделал этот шаг.

— Разрешите откланяться, дела резиной тянут.

Хозяин протянул руку.

— Рад был познакомиться. И ещё раз приношу извинения за то, что заставил ждать.

Никита пожал. Улыбнулся. Про себя подумал: «Хорошо, что выпускаешь». А вслух сказал:

— Взаимно.

«Ура! Ура! Ура!» Распрощавшись, Никита поспешил, сопровождаемый своей охраной к машине, где ждала его уже Лена. Санёк не дав разгореться эмоциям, упреждающе приложил палец к губам. И на мониторе компьютера Никита прочёл. «Осторожно, нас слушают и за нами идут. Но молчать нельзя. Ориентируйтесь и ведите беседу». Кушнир кивнул. Это был известный трюк. Просто и надёжно. Поцеловав Лену и подмигнув, спросил:

— В чём проблема, лапушка?

Пришедшая в себя «лапушка» ориентировалась по губам мужа да по машине катившей следом.

— Сама не пойму. Страсти — мордасти какие-то.

Никита пожал её ручки давая понять, что ухватил нить её фантазии.

— Ну о чём-то они тебя спрашивали?

Лена вздохнула.

— О генерале, погибшем не так давно.

— Не понятно, ты знала его?

— Не больше чем все. Понаслышке.

Санёк, оглянувшись усмехнулся и оттопырив большой палец, яростно закивал. Мол, здорово продолжайте.

— Бобик сдох. — Своё неудовольствие и раздражение Никита не играл, а демонстрировал, поэтому получилось натурально.

Ленино пожатие плечиками тоже выглядело не хуже.

— В смысле?

Никита разошёлся не на шутку. Возмущался и предполагал…

— Совсем глухо. Что ж их так париться заставило, ты сама — то, что думаешь?

— Возможно документы Долгова. Никто же не в курсе, что ты их передал безопасности.

— Всё возможно. Других версий нет и у меня.

Санёк, аж подпрыгнул впереди, выставив сразу два пальца.

— А ну его к лешему всё. Как ты себя чувствуешь? — притянул её к себе Никита, выполнив всё предписанное Саньком. — Я извёлся весь.

— Не считая похищения, всё не выходило из рамок приличия. Со мной нормально обращались. Я в полном порядке, очень хочется кушать, поехали домой.

Естественно, ей не пришлось его особенно упрашивать.

— Конечно, любовь моя.

Проскочив по городу, машина вынеслась на трассу, помчалась в пригород. Чужое сопровождение шло до самого поворота. Там обойдя Кушнира, они проскочили мимо и ушли, маскируясь, вперёд. Санёк перевёл дух. «Слава Богу, стрелять не пришлось!» Он специально не взял свою машину сопровождения, передумав на ходу, давая возможность чужим подойти близко к машине и прослушать разговор. Рядом с Кушниром сидели сейчас самые надёжные люди, каждый спокойно заменяющий троих, ребята готовые, всегда прикрыть его своими телами и без раздумий положить свои головы за него.

— Всё хорошо, когда хорошо кончается, — веселился Санёк, помогая им выбраться из машины. — Никита Богданович, сегодня выезд ещё планируется?

— Пока нет. Спасибо ребята.

— Кушайте на здоровье. Это наша работа.