Я обсохнув и согревшись всё равно дрожала, теперь уже похоже просто от страха за происшедшее. Как говорится: запоздалым часом. Хотя по моим понятиям была барышня увлекающаяся приключениями и не робкого десятка. Но это явно был перебор даже на мою психику. Мы утопили двух обормотов. Чуть не утонули сами. И чудом не разбили судно став Робинзонами. «На фиг такой отдых, я домой хочу!» Но как бы там не было, с горем пополам или божьей помощью, а мы живы. И вот вероятно от осознания всего этого меня колотит. Глеб сгонял вниз за коньяком. Налил в стакан, протянул мне. Я никак не могла оторваться от своих мыслей и зависла где-то на этих скалах вместе с птицами. Глеб не врубился в моё состояние и отхлебнув из бутылки, буркнул, скрывая дрожь в голосе:

— Выпей за удачу, мы, кажется, добрались. К тому же согреешься. Тебя трясёт.

Я заартачилась — не пью, не хочу, не поможет.

— Ириша, давай, без выкрутасов. Через ни хочу. Будь умницей.

Ну если только за умницу. Я давясь выпила. Не стакан, а половину. Закашлялась. Он, взяв голову в кольцо рук, вылил остальное в меня и протянул банан.

— Ешь.

Ем, хлопая глазами. На мечущихся над головами чаек, на скалы с висящими над ними птицами и зелёный в ярких цветах остров. Нахлынуло ощущение свободы. Ещё бы… Пьяная вумат. Прилипла к стулу, встать боюсь. Всё качается, как на качелях. Я пребываю в полном неведении по поводу наших дальнейших планов. Ну и чёрт с ним. Хочется одного — спать. Что же всё-таки будет дальше… А дальше Глеб переодевшись в шорты спрыгнул прямо на каменный выступ и протянул мне руку.

— Осторожнее. Давай руку.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Но я медлила что-то там выгадывая. Он поторопил:

— Смелей. Я поймаю.

Меня заметно качало. Коленки подкосились. И, чтоб не рухнуть, я вцепилась в перила. Такой себе крутой боец, я почувствовала, что робею. В голове пронеслась вот такая глупость, и я чуть не фыркнула: — «Отсутствие камуфляжа на плечах расслабляет. Чувствуешь себя женщиной». Ноги не слушались. Висела на железке, совершенно не уверенная в своей возможности держаться на ногах без посторонней помощи. А он манил. Опираясь на его ладонь, шагнула, полы халата волочились за мной. «Хочешь, лови» Я маханула. Глеб, подхватив на руки моё безвольное тело, стал, осторожно спускаться на тропинку, ведущую в хижину. Спереди, боков плыл сказочный лес. И только позади мелькала подпрыгивая и уменьшаясь синяя полоса океана. Горячий воздух тропиков ударил в грудь. Что-то не реальное… Наверное, это нельзя заранее представить… Неожиданно он останавливается, наклоняет голову и прижимается губами к моим губам. Это был такой поцелуй, что будь я мороженным, то запросто бы растаяла, а в пьяном виде, в каком я пребывала, всё проходило при отличном настроении и даже увлёкшись, моя рука обняла его за шею. Кошмар! Дальше двигались медленнее чем позволяла тропинка. Но вот похоже и пристанище. Я осмотрелась. Ничего себе, почти дом. Сбитый из брёвен и досок, покрытый травой, с проёмами для окон, верандой, заставленной плетёной мебелью. Глеб опустил меня на доски. Должно быть веранда. Я шатаясь прошла во внутрь, мне не терпелось заглянуть, что же там… Две комнаты. Дальняя спальня, а это похоже гостиная. А где же кухня?

— Кухня за деревьями под открытым небом, так проще. — Словно считав мои мысли, пояснил Глеб.

— Ты здесь был?

— И не раз. Это мой остров. Я делаю на нём бизнес. Желающих пруд пруди. На несколько дней я забил его для себя. Пройди, приляг, я принесу вещи.

— Ты хочешь намекнуть, что мы здесь будем жить? — опешила я.

— У нас нет выхода, — проворчал он и уставился куда-то мимо меня.

Не думая сдаваться, я неодобрительно мотнула головой и развернулась в обратную сторону. Но Глеб, перебарывая моё упрямство, ловко поймал меня: — «Не дури!» Я нехотя уступила. А может быть лукавила. Устала как чёрт.

— Всё это глупо, к тому же мне нечего одеть, — растерянно посмотрела я на него, как все бабы думая о тряпках.

— Зачем тебе одежда, мы здесь вдвоём, — усмехнулся он, наклоняясь надо мной и касаясь моих губ поцелуем. Я то, я, — выгнулась навстречу его поцелую, почти стонала. Где-то на самом кончике мозгов почувствовала, что ещё немного — и полностью окажусь в его власти. Коктейль из стресса, коньяка и мужчины творили со мной чёрте что… И тут он повернувшись ко мне спиной торопливо направился в бухту. «Как это называть!» Какая же я дура! Это ж надо было так напугать парня, чтоб он сбежал.

Я плюхнулась на плетёную кровать и моментально уснула. Как провалилась, сколько и как спала, не помню. Разбудил Глеб, похлопывающий легонько по щекам.

— Цыплёнок, вставай, заправиться надо.

Я, тараща на него глаза, села. Потёрла виски, повела глазами по тому, где нахожусь, обсмотрела себя и вспомнила всё… Сон к закату тяжёлый. Мне бабушка всегда напоминала — после пяти не ложись. Перетерпи. Но у меня по-видимому не было на это сил, раз я так отрубилась.

— Давай поднимайся, поужинаем, — торопил Глеб.

Я так скоро не собиралась скакать. Хотелось разобраться. Протянула:

— Умыться хочу.

— Пойдём под водопад. Слышишь музыку воды. Десять шагов и душ. Минутку, я полотенце захвачу. И сними ты халат. Жарко.

— С ума сошёл, я раздета.

— Это жизнь дикарей. Как ты думаешь, тут ходит народ. Нагишом. От парочек нет отбоя. Я планирую купить ещё пару островов и сделать такой же отель экзотику.

Мне его идея явно не понравилась и я озадаченно зашипела:

— Не путай меня. Это другое. Мы не парочка. Нас обстоятельства загнали.

Я говорила холодно и резко. Считала — по-другому с ним нельзя. Сейчас в нём бушуют гормоны и он явно не настроен на понимание. Глядя снизу вверх на унылую физиономию парня, я была уверена, что победа будет на моей стороне, и он со своими фантазиями больше не сунется. Но не тут-то было. Миг и всё изменилось. Посмеиваясь, он сорвал с меня халат, сбросил с себя шорты и, взяв за руку, властно потянул за собой. Вообще-то я не расположена была выполнять его просьбу, но он сжимал мою руку так крепко…: — Пожалуйста, не выбрасывай рога, — процедил он сквозь зубы. В общем, я, сгорая со стыда и напрочь забыв, что могу одной левой вышибить его из этой хижины-экзотики, как покорная овца шла рядом. Похоже ему нравилось быть сильным, а мне слабой. Во мне просто пищало всё от этого. А слова мамы: «Ириша, запомни, слабость мужчины в силе. Сила женщины в слабости». Вроде путеводной лампочки сияют в голове. Да он вёл себя здесь, как хозяин. Мне было сложнее и натянутость наших сейчас отношений целиком моя вина. Но так быстро перестроиться, как бы хотелось, я не могла. Итак, я не просто топала, а растерянно смотрела по сторонам. Красота вокруг завораживала. Шум приближался и на нашем пути вырос водопад. Он словно большой чистый язык, свешиваясь со скалы, пытался слизнуть нас. Рискуя свернуть шею, я заворожённая не могла отвести глаз. Вода стремительно падала с края уступа. Бурный поток ревя нёсся вниз к нам с огромной высоты. Он, разбиваясь под нашими ногами разлетался, обдавая нас фонтаном брызг. Глеб, повесив на куст, усыпанный огромными малиновыми цветами полотенца, кинул на камень, сняв плавки, и шагнул под поющие струи. Ничего себе стриптиз! Нет бы отвернуться, ничего подобного, хлопала себе глазами, провожая его стройную фигуру. Вода как занавес поглотила его. Я мялась не зная, как поступить. Шагать следом, но он там раздет… или подождать когда выйдет. Пока я думала, прорвавшаяся сквозь струи рука втянула меня к себе. Я закрыла глаза, шум остался за спиной, а когда открыла, то поняла что мы стоим внутри водопада за живой стеной. И так день на исходе почти сумерки в хозяевах, а там вообще темно. Только по дыханию и прижимающей меня к себе груди, я поняла, что он рядом. Его быстрые пальцы, пробежав по моей спине, отстегнули крючки и стянули лифчик. Я не успела опомниться, как спустили трусики. От его прикосновений у меня подкашивались ноги, но я попыталась отстраниться.

— Купайся, не дури. — Прокричал он, предупреждая мои мысли, и перекрикивая рёв воды.

Почему-то в душе моей стало спокойно и даже как-то умиротворённо. Я купалась, получая массу удовольствия, потом прошла сквозь ласкающий плечи поток и быстренько завернулась в полотенце. Стояла и любовалась последними лучами солнца. Темнело очень быстро. Когда выскочил Глеб, я отвернулась. Он не торопился к полотенцу: краем глаза видела, пожамкал моё бельё, свои трусы. Только потом обмотал бёдра.

— Ну, как тебе душ?

Я смутилась, но держалась молодцом. Чего уж теперь-то…

— У меня нет слов. Как в сказке. Но так быстро темнеет. Что мы будем делать?

— Есть фонари, разожжём костёр. Сейчас небо будет как дырявое решето всё в звёздах, а огромная луна тебе не даст спать.

— Да я уже выспалась на целую вечность.

— Вот и отлично. Увидишь, ночь неповторима. Чувствуешь, как пахнет цветами?!

Я не просто чувствовала, а балдела. Какая-то чудная птица раскачивалась на ветке, как на качелях и насвистывала весьма приятный мотивчик. Может их выдрессировали тут хором петь…

Глеб достал не фонарь, а свечи. Подвинул мне на веранде стул, принёс ужин и вино. Я опустилась на стул и счастливо улыбалась. За мной ухаживают — это так приятно. Мы сидели напротив и рассматривали друг друга через бокал с золотистым вином. Мне всё безумно нравится. Но… что, если он на меня с кем-то заведясь моими фокусами поспорил и всё игра… Ох как они потом посмеются. Ведь я сама с этим спором подала ему идею. Но ведь то, что случилось на катере не игра. Это серьёзно. А может, он влюбился в меня? Нет, скорее сошёл с ума или был сумасшедшим с самого начала! Иначе с чего он так завёлся. Мысли разбежались так, что не догонишь. Запуталась, совсем запуталась. Выплясывающий невероятный танец поток огней завораживает и на время ночь набрасывает вязкий розовый туман… Надо бороться с этим. Догорели свечи и выпито вино. Глеб встал, подбросил хвороста. Костёр вспыхнул вновь. Надо сказать, что он вёл себя весьма вежливо и деликатно хоть и непонятно.

— Хочешь посидеть или пойдём спать? — наклонился он ко мне почти касаясь лица.

Я, проявив железное терпение, натянуто равнодушным тоном объявила:

— Глеб ты иди, я вздремнула, посижу или покачаюсь в гамаке… К тому же действительно красиво, где я такое чудо ещё увижу.

— Ирин, скажи только честно…, - подсев ко мне на корточки проговорил он.

Ничего себе начало, подумала я, но вида не подала. Хочешь узнать всё, дослушай до конца.

— И что ты хочешь услышать? — откашлялась я готовая слушать.

И услышала вопрос.

— У тебя были отношения с мужчинами?

— А тебе это зачем? — взялась я огнём.

Он помялся, но сказал:

— Это убережёт меня от ошибки… и мне кажется или ты действительно боишься меня?

Ответ мой был вопросом на вопрос и сильно отдавал иронией.

— А что так не разобрать…

Мне хотелось прошипеть, что я не отношусь к числу тех барышень, которые легко ложатся в постель с мужчиной. А ещё точнее скачут из койки в койку. Но промолчала ограничившись одной фразой.

Он проглотил мою иронию и пожал плечами.

— Впечатление часто обманчиво. Кто б подумал: пупсик и такой боец. И прошу, тебя прекрати дёргаться. Тебе ничего не угрожает.

Меня не так просто сбить столку, и я на полном серьёзе держала ответ:

— На счёт первого, — у меня не было никого.

Глеб кивнул и, ухмыльнувшись, уколол:

— Понятно. Чудом не вымерший динозавр.

— На счёт второго… Не боюсь, но… мне пришло на ум, что ты на меня поспорил и сейчас отрабатываешь своё пари.

На вытянутом удивлением лице парня подержалась непонятного содержания гримаса, а потом оно расплылось в улыбке.

— Фантазёрка, придумать такое. Мне на голову не упал такой финал.

Он придвинул стул и опустился на него возле меня. Я занервничала. Мы сидели так близко, что я ощущала запах его тела. Он улыбаясь осторожно погладил завиток на моём виске и поправил прядку. Я молчала, как последняя дура. Не добившись от меня даже мычания, он, откашлявшись, спросил: — Ну что, понравилось?

С моего языка чуть было не сорвалось «А как же!», но тревога переборола восторг. Следя за тем, как он придвигается ближе, я превратилась в насторожённую улитку, готовую при малейшей опасности нырнуть в свой защитный панцирь. Ноги стали вмиг ватными, а руки подрагивали… О, чёрт! Только бы он не почувствовал, как я волнуюсь.

— Чего ты мучаешься с этими волосами… Это ж не город. Давай распустим. Уверяю, будет намного легче…

И с этими словами, не дав мне и икнуть, он быстро расправился с моей заколкой. Волосы сползли на шею, укрыли плечи… А он неотрывно смотря мне в глаза, запустив пальцы в шёлк волос начал с наслаждением пропускать пряди сквозь них. Не жива не мертва. Переживи-ка такое. Но я справилась, хотя мурашки бегали по коже от его прикосновений. Одним движением плеча, я сбросила его руку и выпрямилась. Он резко отстранился.

— Пошли спать не трону я тебя.

Мне стало смешно, и я чуть громко не фыркнула. Кто тебе позволит-то меня тронуть…, если не захочу сама… Чёрт! Вот это «сама» и прострелило меня. Раньше мне такое в голову не могло прийти. По моему прикиду: только одному и только горячо любимому мужу, я могла принадлежать. С этого меня было не свернуть… откуда взяться таким неправильным метаниям… Обнаружив это, я с испугу замотала головой. Мол, нет, я посижу. Уступить ему в данный момент с моей стороны было бы актом безумия.

Глеб встал, развёл руками, — твоё дело. Я следила за ним краем глаза. Двигался он уверенно. Развесил по кустам в ком отжимом скрученное наше бельё и шагнул к хижине. Я криво усмехнулась: «До нашего отъезда высохнет» Стоило отвлечься и просмотрела, как он резко развернулся, подхватил меня на руки и понёс в спальню. Я напряглась: «Что за фокусы!» Но с шумом пока не спешила… Выбить я его ещё успею. Конечно, от мысли, что будет дальше, у меня голова шла кругом, но я надеялась… Так и есть буркнув: — Не будь смешной. Поставил меня у кровати и перешёл на свою сторону. Сбросил полотенце и, забравшись под свою простыню, очень быстро захрапел. Только после этого, я всё время косясь и поглядывая на противоположную половину, последовала его примеру. Легко сказать — спи. Уснуть не просто, напрягала слух. Ловя шорохи. Взмахнула крыльями птица. А это в безмолвии ночи угадывается слабый рокот водопада, приглушённый пышной растительностью и скалами. А это опять птица, только другая, вон как кричит. Хорошо и страшно. Господи, что же всё-таки будет дальше?

А дальше был новый день. Утро я встретила одна. Глеба уже не было. На столике красовался и благоухал букет из безумно ярких цветов. Никогда бы не подумала, что этот избалованный эгоист может быть таким чутким. Я не успела развить ту мысль. Глеб зашёл совершенно голый с плетёным подносом, на нём горкой было насыпано печение и дымилось кофе. Похоже, его променад у водопада был только репетицией. Оказывается, он был большим оригиналом. Я натянула на себя простыню. Обалдел совсем. Что он с меня хочет…

А он заявил весело и как будто так всё оно и надо.

— Проснулась, завтракай и пойдём купаться в море. Здесь чудный песчаный берег и такое же дно.

— А ты? — пропищала я из-под своего укрытия.

— Я перекусил. Ир, вылезай. Хватит тормозить. Ты походишь и тебе понравиться. Правда классно.

Вот это выдумал, я пока ещё с ума не сошла.

— И не думай… Я не собираюсь… Очумел совсем. Принеси мне моё бельё и немедленно.

Во мне прорезался командный голосок. Не зря же год надрывалась в маршировке и изучении уставов.

— Ешь, остынет, — засмеялся он и ушёл.

Я отпыхиваясь высунулась и, поддерживая у подбородка простыню принялась в темпе жевать. Не успела дохлебать последний глоток, как вошёл Глеб. Я, поперхнувшись и проглотив не жёваным печенье, нырнула под своё укрытие. Моментально почувствовала, как внутри меня всё похолодело. Заморозилось не перевариваясь. Раздражённо хмуря брови, я размышляла над предстоящем будущем.

— Принёс?

— А как же…

— Оставь и уйди.

— Уже убежал.

Сдёрнув простыню, он подхватил меня на руки, наверное, надо было пнуть его, а ещё лучше царапаться и кусаться, но я, онемев, зажмурила глаза. Мужское дыхание жгло щёку. На моём теле от его пальцев непременно останутся ожоги. Услышав, как заплескалась под его ногами волна, я облегчённо передохнула — не сгорю. Но глаз не открыла. Расплющила их, когда он меня окунул в воду.

— Видишь, ничего страшного, а ты боялась.

Простонала:

— Что ты творишь?… Я же плавать не умею и… сгорю.

Он спрятал улыбку в уголках губ и нарочито проворчал:

— Не хватай за что попало. Возьмись за шею. Я держу. Вот так! Теперь тебе нравиться?

Мне нравилось всё, и даже его наглые смеющиеся глаза. Никогда не предполагала, что это возможно. Босс брата меня всегда больше раздражал нежели привлекал. А сейчас с ним было легко, казалось, мы знакомы тысячу лет. Нравилось, что моя грудь прилипла к нему. Нравился рассыпанный бисер капелек на его мощном теле. Они висели на кудрявившихся волосиках его широкой груди, как брильянты. Я смотрела через его плечо на синюю гладь моря, потом на скалу, скрывающую наш катер, любовалась девственно чистым утренним солнцем: таким жёлтым и таким ласковым. На побережье, окаймлённое прекрасными песчаными пляжами. Мелкий золотистый песок тянется вдоль аквамариновой воды, перемежаясь с живописными бухтами и скалами. Как смешно махая словно индийское божество руками, покачивались обдуваемые ветерком пальмы. Остров — мечта. Остров-сказка. Остров — головокружений… Разве можно было смотреть на всё это незачаровано… Глеб поняв, что моя шея выворачивается на берег, перевернул меня к себе затылком, а острову лицом. Крепко перехватив под грудью и прижав к себе спиной. Я вспыхнула, но промолчала. Передо мной была сказка, кадры из фильма… Чудо! Я, задохнувшись от красоты, развернулась восторженно к нему. Глеб улыбался.

— А что я говорил! Тут так хорошо. Водичка тёпленькая…

Потом он вынес меня на берег и посадил на песок. Океан сливался на горизонте с лазурным небом. Тёплый ветерок играл с кронами пальм растущих у самой воды. Здорово! Время как будто остановилось и такая балдёжная жизнь может продолжаться бесконечно. Происходит какое-то волшебное единение с природой… Но, спохватившись, я тут же перевернулась на живот и распласталась во всю свою незавидную длину. Глеб же вернулся в воду и нырнул. Я моментом села и принялась наблюдать за ним. Плыл он сильно и красиво. Не хилый малый, к тому же умеет заворожить и потрясти. При его приближении, я опять перевернулась на живот и, согнув руки в локтях прикрыла ими грудь, ткнув нос в песок. Он упал рядом на спину и закрыл глаза.

Наглец! Мне пришлось сидеть носом в песке.

— Хватит тебе краснеть. Анатомию ещё в школе изучали. Ничего на нас лишнего и неопознанного нет. Предавайся беззаботному отдыху.

Понимая, что в чём-то он всё-таки прав, но распираемая негодованием, сквозь зубы процедила:

— Не надо давить на меня проповедями, каждый на своей привязи ходит.

— Я тебя с неё и не срываю.

— Но вталкиваешь в свои рамки…,- ехидно заметила я.

— Неужели… — В этом «неужели» мне показался прямой намёк. И правда, я могу его сейчас одним ударом вырубить на пару дней, а таскаюсь за ним точно овечка. Словно в подтверждении моих слов он не открывая глаз спросил меня:- Ты ж кроха, с чего тебя в дзюдо-то кинуло?

— Потому и кинуло, что кроха. Не хотела, чтоб кто попало руки протягивал. Разве не понятно…,- как можно жёстко ответила я.

Он помолчал, наверное, раздумывая, как будто у него есть чем думать… позлорадствовала я и согласился:

— В принципе можно понять. Но ведь это хоть и увлекающая, но трудоёмкая работа. Я попробовал, ломило всё.

— Что попробовал, заметила, — не вольно улыбнулась я. — Уроки брал у моего тренера?

— Как догадалась?

— Слабые места мои хорошо угадывал. — Тяжело вздохнула сознавая и мирясь с неизбежностью. — Александр продал… Послушай, Глеб…,- начала я пытаясь сдуть с губ прилипшие песчинки. Собралась сказать, что не намерена ему потакать и больше жить по законам дикарей не собирается, но он, не дав договорить, прервал мой пыл:

— Скажи Глебушка… Ну скажи…

— Что? — опешила я.

Глеб приподнялся на локтях и сел, переходя в разговоре на вкрадчивый, убаюкивающий тон:

— Пойдём-ка, смоем песочек и пройдёмся по острову.

Какой остров! Никакой прогулки по острову я в помине не хотела. И песок мне тоже не помеха. Лежу и лежу, какого рожна меня трогать…

— Не надо, я так… Не надо мне никуда идти… Мне и тут в самый раз, хорошо в общем. Не пойду я. — Колеблясь, забормотала я, усердно отнекиваясь. И не потому, что взыграло чувство противоречия, а ясно представив себе ту прогулку… Спасибо, не надо. Куда как лучше смотреть на расплющенный между небом и водой горизонт. Мне уже нравится. Естественно вслух я это не произнесла. Я на животе развернулась как раз удачно в этом направлении и отползла чуть-чуть от него.

Не вняв моим стенаниям и игнорируя манёвры, Глеб встал, перехватил меня за талию и, перекинув через плечо, понёс в воду. Покупав на руках, поставил на ноги, и крепко закрыв замком пальцы, повёл на берег, вглубь острова. Что мне стоит сломать тот замок, одно движение, а нет же, гипноз, иду… Меня бултыхают, по моему телу в воде скользят его руки, мою наготу едят его глаза… Ведь оба раза, по мере того, как вода открывала моё тело, я полыхала так же, как тот куст у водопада. А Глеб не обращая внимания, болтал всякую чепуху. Интересно, какой тренировкой мужчина может вот так себя сдерживать?… И вот мы не просто купаемся нагие, мы гуляем по острову. Почему нельзя было оставить прилипшие песчинки на моём теле, всё-таки какая-то одежда. Ой! Что я несу!.. Лучше крутить головой по сторонам, это отвлекает. Бог мой, сколько различных пальм. Глеб сбивает жёлто-оранжевого цвета плод. Пробивает его и протягивает мне:

— Пей, не бойся, кокосовое молоко.

— Но кокос не такой? — удивляюсь я отступая назад и кося в строну.

— Они разные, но молочко только в этом.

— Смотри, а это растение похоже на фикус, — отвлекаю его внимание, тычу в дерево я.

— Это он и есть, только в своей среде фикус представляет собой огромное растение с приземистой кроной, а дома в цветочном горшке нечто другое.

Мы пробирались между пышной растительностью и невиданными цветами. Причём не заметить я не могла — расцветки цветов сочные. Каждый куст не похож на другой. Жмурюсь от ярких цветов. Никогда бы не подумала, что это может так бить по глазам. Его тело рядом. Касается меня. Это пытка, а ему хоть бы хны или он притворяется… Я, чтоб отвернуться от него, сунула нос в красный граммофончик. Красиво, но запаха никакого. Нежная растительность касаясь ласкает кожу. Он прав. Необычное чувство охватывает тело, душу. Какое-то срастание, объединение с природой. Причастность что ли к ней. Лёгкость не лёгкость, а хочется взлететь. Потребность обнять весь мир плещется у горла и лёгкий ветерок шевелит, словно крылья бабочки, мои волосы за спиной, подталкивая к полёту. Я осмотрелась. Буйные заросли, озеро, порхающие птицы невообразимых форм и расцветок. Рай именно таким он и был. Вот так же бродили Адам с Евой. Только чего так вытаращились на нас эти диковинные пернатые.

— Я знаю, о чём ты думаешь, птенчик, — прервал затянувшееся молчание он.

Откуда, он не может этого знать…

Но он выдаёт:

— Так же гуляли в садах Эдема Адам и Ева, ну? — он смеётся и добавляет. — Здесь нельзя думать о другом, на ум всем приходит именно это.

Кивнув, я отвернулась к цветущей лиане, ползущей по дереву вверх. Ева?! Конечно, я сейчас Ева. Я представляла себя в эту минуту: водопад золотистых волос, загорелое тело с узкими белыми полосочками, зелёные, точно омуты глаза. Наверное, я прекрасна, уж не дурна — это точно. Не хуже Евы положим. На принцессу, конечно, не тяну, но мне и не надо. Подумаешь принцесса. Чтоб спрятать своё смущение, шагнула в гущу пурпурной листвы и наколов ногу вскрикнула:- Ай!

— Что такое? — метнулся он, подхватив на руки.

— Наколола, — прошептала я, пряча лицо за его головой и предпочитая его телу разглядывать фантазии матушки-природы по сторонам.

Но он отвлёк меня вопросом:

— Куда ты хочешь пойти?

Глупый вопрос. Мы нагие. Он держит меня на своём обжигающем теле и задаёт такие идиотские вопросы. Да пока мы говорим, я превращусь в головёшку. Выдыхаю:

— К водопаду.

— Понравилось?

Я кивнула. Взглянуть на мир изнутри водопада, это то, чего мне сейчас хотелось. Его руки хозяйничают на моём теле, правда, по делу и никаких попыток ухаживания. Интересно на сколько его хватит. Горло постоянно перехватывало. Глеб прошёл сквозь переливающийся бриллиантовыми нитями поток, и мы оказались в уединении с собой. Весь этот чудный мир отделяла от нас стена воды и брызг. Безумие. Меня не спускали с рук, капли жемчугом катились по разгорячённым телам. Мы играли в опасные игры. Это была моя ошибка. Не надо было сюда забираться. Думала вода остудит тела и голову, но всё наоборот… Здесь только нас двое, безумных от любви и желания. Надо немедленно бежать отсюда. Поздно, — подумала я, не в силах оттолкнуть горячие губы, собравшие капли с моих зажмуренных ресниц и спешно захватившие сладким поцелуем рот. А руки огнём и страстью пролетевшие по моему телу прижали к себе. В конце концов, психологи со станиц популярных изданий регулярно советуют уступать себе и по возможности баловать…Бог с ними, с принципами… Песня водопада убаюкивала, губы засасывали поцелуем, низ живота ныл, а голова горела. Он отпустил, чтоб набрать побольше воздуха. Какой-то миг, но мне хватило, чтоб опомниться. Вот так и влетают в расставленные обольстителями сети глупые головки. Мужчины профессионалы паутину плести, когда им невтерпёж. Только уши развесь. А я не только развесила, но и лапки сложила. А вдруг всё правда и это одно на двоих счастье? Но как бы там не было, а я воспротивилась:

— Глебушка нет. Нельзя. Я не могу.

— Но почему? Ириш, я ж не делаю ничего плохого. Только целую. Тебе не нравятся мои ласки?

— Нравятся. Господи, Глебушка, дело не в этом… Как сказать не знаю…

— Скажи ещё раз Глебушка, а? — попросил, улыбаясь, он. — Так в чём дело?

— Во мне дело, понимаешь. Я горю так, что вот-вот взорвусь. Я полезу, ты не оттолкнёшь…

— Малыш, это говорит о том, что я тебе небезразличен. Ты хочешь меня, да?

— Глебушка, я не могу. Я принадлежать и любить поклялась только одного человека — моего мужа.

Глеб поморгал округлившимися глазами. Хотя с чего. Примерно что-то в этом роде он от неё и ожидал услышать. Правда, кому нужны теперь эти формальности, чтоб заниматься сексом… Но ведь ему и нравилась она за это. Что не такая, как все. Совершенно особенная.

— Вот дурёха, так и будет, ты и будешь принадлежать только мне, — он сделал паузу и взглянул на меня. Я слушала его, затаив дыхание. Он продолжил:- Только не падай в обморок. Мы прямо отсюда заезжаем в маниципалитет и регистрируем наш брак.

— Глеб, что ты говоришь. Я окончила только первый курс и не собиралась замуж. Меня убьют дома. — Поняв всю серьёзность вопроса, напугалась я.

— Ириша, ты же взрослая барышня. А я собирался? И я не собирался. Но так случилось. Две гуляющие по свету половинки слились в одно. Я не смогу жить без тебя.

— Я без тебя тоже, — прошептала растерянно и я.

— Ну вот. Так зачем же испытывать судьбу.

— Но у тебя наверняка были женщины.

— Отрицать глупо. Но разделить со мной судьбу никому не предлагал. Ни с кем не захотелось проспать всю жизнь в одной постели.

— Глеб, я не готова стать вот так запросто взрослой женщиной. Ведь это же обязанности, ответственность… К тому же военный институт. Три года я должна прожить на казарменном положении.

— Ну, хорошо, давай распишемся и никому не скажем. Это будет только нашей тайной. Как тебе такой вариант?

— Я должна подумать.

— Сколько тебе надо?

Это был нажим и я выставила рога.

— Не торопи и давай выберемся отсюда на солнышко, эта интимная обстановка сводит меня с ума.

Он шагнул сквозь пелену соблазна и мы вновь оказались в райском саду. Глеб сорвал цветок и пристроил мне его в волосах. По дороге я тоже потянулась за цветком, пытаясь потрогать показавшуюся мне бархатной вороночку. Глеб одёрнул:

— Не трогай. Нельзя.

— Почему? — не поняла я.

— Это животное, а не цветок. Причём ядовитое. Укусит, будет болеть.

Я отдёрнула руку и всмотрелась в его лицо. Не похоже чтоб шутил.

На веранде опустил на стул, проверил ногу. Замазав мазью, залепил пластырем. Моё удивление читалось на лице:

— Надо же, здесь есть аптечка?

— Здесь есть всё. Даже электростанция и вертолётная площадка. Просто устроено так, чтоб не нарушать впечатления уединения. Не ходи больше босиком, хорошо?

Я кивнула. Голод сосал под грудью. Мы не слабо погуляли.

— Глебушка, раз у тебя есть всё, давай съедим что-нибудь.

— Проголодалась? Сейчас организую. Посиди.

Чего бы и не воспользоваться мудрым советом, но я полезла с предложением. Наверное, весь секрет состоял в том, что мне хотелось побыть с ним.

— Я могу тебе помочь. С огнём я, конечно, не умею, но порезать запросто.

— Ну, раз желания через края, то пожалуйста. Найди шлёпки, а я разожгу огонь.

Мне доверили резать овощи и помыть фрукты. Я особенно не лезла на рога. Наблюдая за ловко орудующим у такой себе печки парнем, делала для себя всё новые и новые открытия. Этого Глеба не знал поди даже Саша. Он совершенно другой нежели хотел казаться окружающим. Такой себе хамелеончик. Передо мной не просматривался сейчас папенькин сынок. И холодная расчётливая акула бизнеса был тоже не его типаж. Наоборот, сильный, ловкий парень, обволакивая нежностью и тяня в омут страсти, царапая моё сердце, с упорством и знанием дела пудрил мне мозги. Это игра или мне открылся настоящий Глеб Морозов? Но не спросишь, можно спугнуть, если это обнажение его души.

— Глеб, у тебя ловко получается, я думала ты пай мальчик. — Не выдержала всё же я, хоть краешком, но коснуться этого вопроса.

Он, не отходя от плиты и закрывшись от огня и брызг масла фартуком, улыбался.

— Я ж должен, прежде чем предлагать людям этот вид отдыха, обкатать его на себе.

— Но ты совершенно другой. Я видела циничного, избалованного обормота. А на поверку вышло всё не так. — Я чувствовала, что от бессвязной речи краснею до корней волос. «Какое счастье, что он ко мне спиной!» Похоже, я его смутила.

— Я тоже видел такую себе самовлюблённую феминистку — цыпочку. Но это маска. Вот и у меня — маска. Да и большинство живут так. Выстави напоказ ранимую душу, в неё сразу же залезут лапами и наплюют. Разве не так?

— Может быть ты и прав. Хотя ночь не перевешивает день. Всё в этом мире уравнивается. Плохое и хорошее качается на одних весах и на чаши бросаются одни и те же гирьки.

— Ну что поделать, если я эгоист. Никак не хочу, чтоб было 50 на 50. Светлое должно перевесить тёмное. Имею право?

— Имеешь.

— Ну вот и ладушки. Ты приняла моё предложение?

— Ты ж обещал не торопить…

— Я не тороплю, а подтягиваю верёвочку, — хмыкнул он.

— Глеб, но мы забыли о попытке похитить тебя. Вдруг они повторят, а мы расслаблены и не готовы.

— Ты по — книжному думаешь об этих людях. Только в детективах всё сложно, многоходово и напыщенно. В жизни, как видишь до гениального просто. Минимум информации обо мне и план готов. Причём прост до детективного неприличия. Я добровольно сажусь на катер. Притаскиваю ещё и тебя. По собственному желанию ем и пью. Сам нанимаю людей. Правда, не уверен теперь, что это те самые. Но ведь я-то об этом не ведаю. И всё буднично. Нет многоступенчатых ходов, умопомрачительных закруток. Всё гениальное просто. Без тени подозрений. Возьми хотя бы этот остров с хижиной. Никаких особых вложений. Ни денежных, ни умственных. Нагота среди цветов, озёр и водопадов, разве это не здорово. Неповторимо и незабываемо. Барыши из ничего текут. Как ты думаешь, с чего я так быстро раскрутился… Отец, конечно, на первых парах помог. Только моя голова напичкана идеями. Простыми и плодоносящими. И ты не совсем права думая, что я тупой и поэтому держу твоего брата. Он лучший был на курсе финансист и я отхватил его себе, чтоб развязать свои руки для другого. Но я отвлёкся… Мы говорили о похищении. Вот и в их расчётах, как и во всём стоящим, всё было просто и непременно получилось бы, не будь осечки с тобой. Злой умысел моего противника до гениального прост. Он такой же как я, только в тёмном цвете. Его голова и энергия направлена на другое. План хорош и срыв у него произошёл по твоей вине. Они и предположить не могли, что хрупкая девушка может так бить ногами и кидать мужиков на лопатки. Так просто и с толком проворачивать дела и делать деньги могут только наши. Естественно хвост тянется от головы, а голову надо искать у нас дома. Вот дома и будем искать. А сейчас не опасно. Чтоб снова так просто и без напряга всё организовать нужно время. Случай опять простой словить надо. Так что они почистят пёрышки, поймают ситуацию и повторят.

— Глеб…

— Хватит об этом, мы отдыхаем. Чтоб ты не волновалась: на причале нас будет ждать охрана и машина. Туда мы доплывём сами.

Я посмотрела на фартук прикрывающий его самое больное место и рассмеялась вспомнив, как била ногой и коленом ему в пах, а он, морщась от боли, ругался: «Что ж ты бьёшь, кукла по яйцам-то…» и на моё: «А мне без разницы». Бубнил: «Как сказать». Вот интересно: он решил уже для себя всё тогда или пантился и всё пришло позже…

— Ты чего? — захлопал глазами Глеб.

Пришлось выкладывать:

— Ничего… Не обращай внимания. Просто смешное вспомнила. Помнишь, как на даче я била тебя в пах…

— А я предупреждал, чтоб не усердствовала, пригодиться. — Рассмеялся и он. — Ириш, я смею думать…, я боюсь ошибиться… Ты согласна сделать меня счастливым?

— Глеб, я в растерянности…

— Почему?

— Откровенно?

— Хотелось бы.

— Обидишься же.

— Проглочу. Так что тебя смущает?

— Ты не предназначен для роли мужа. Возле тебя много искушений, смазливых куколок, а я по-другому живу. У меня родители всю жизнь друг друга любят, заботятся и берегут. Вот и я своей жизни по-другому не представляю.

— Жизнь похожа на поезд, следующий из пункта Начало в пункт Конец. Дорога длинная, выехал я не с утра и приеду не к вечеру. Соседи в купе меняются, как и пейзажи за окном. А я просто ехал не торопясь скорее добраться до пункта назначения…

— Глеб, я не об этом.

— Ты имеешь ввиду деньги и баб… Но малыш, ты ошибаешься и искушение подстерегает любого, не обязательно парня с деньгами. Согласен, что нас чаще. Бабы любят деньги. Но у меня варит котелок. К тому же каждый делает выбор: бороться самим с собой и выиграть или топать на чьём-то поводку и проиграть. Поверь, моя персона из тех кто борется. Я способен ставить самому себе пороги за которыми табу.

Надо же! «Его персона из тех кто борется…», а моя вот в растерянности. Да женщины так устроены, что подходят к избраннику с собственной меркой. Опять же оцениваем ситуацию исходя из личной установки. Что если это в корне не верно. Что же делать? Как решить? Ведь замуж хочется так, чтоб непременно один раз и на всю жизнь. Да, он не врал. По — видимому, выставив такой порог он был здесь со мной лишь Адамом, не претендуя на роль мужчины. Да или нет?! Нет или да?! Я сорвалась с места от прикрывающего меня стола и сиганула к нему на шею. Как человек подсажен на чувства. Он просто раб их. Теперь мне нравилось ходить нагой. Нравилось, как он касается меня, притягивает, шаловливо нежничая губами, целует. Теперь мне не перебивали вкус любви неловкость и страх. Рядом был не посторонний мужчина, а человек, который будет моим мужем, которому навечно буду принадлежать я. Мы отправились к морю, Глеб, в голубой милой бухточке поставил закидушки, надеясь поймать к ужину рыбу. Казалось её можно схватить руками. Вот она плавает, только протяни руку. Я вижу пучеглазые головы и шевелящиеся хвосты. Одна даже пытается попробовать мой палец. Но поймается ли она на рыболовные снасти вот вопрос. Мне лично верилось в такой вариант с трудом. Но кто его знает. Я ж вот заглотнула наживку и потеряла голову… Господи, какой бред я несу. Потом купались. Я о чём-то болтала, уткнувшись в его мокрое плечо. Бродили по острову. Перемещаясь по нему, я заметила, как чередуются пейзажи. Кокосовые пальмы с одного бока с лёгкостью сменяются джунглями в глубине острова. Мы словно попали в сказочный лес с диковинными деревьями, покрытыми разноцветными мхами. Кажется, вот-вот за поворотом, на скале повиснет замок колдуньи. Маленький клочок суши, а сколько в нём намешано. Глеб всё-таки молодец! Вернувшись, разбирались с уловом. Надо же, я оказалась не права и рыбка влетела в сети. Как и среди людей дурных навалом и в природе. Я отворачивалась и не смотрела, как он вспарывает им животы и чистит ещё трепыхающиеся тушки. Для меня это трагедия. Ведь эти красавцы только что мотали хвостами. Когда кончился подготовительный период, я вернулась к плите. Мы варили уху, мелкую рыбёшку жарили, покрупнее запекли в фольге. А ещё выпотрошенную и посолённую рыбину Глеб растягивал на рогатке и крутил над огнём. Объесться можно, до чего аппетитно и здорово! Пили безумно вкусное вино. За сказку, за нас… Я наелась рыбы до отвала. Во всяком виде. Перемазав всё: лицо, руки и живот с ляжками. Перед сном отправились мыться. Перед маленьким водопадом в правой стороне острова образовалось что-то вроде каменной лохани. Вода нагревшаяся за день превращалась в кипяток, а к вечеру остывая до парного молока, была пригодна для купания. Ванны прекраснее мне принимать не довелось. Я блаженствовала. Глеб выбрался первым и крикнув мне:- Подожди, я принесу полотенце, — он поспешил к кусту, где и было перекинуто оное. Обратно Глеб нёс на руках, мы безумно целовались, но спать отправился каждый на свою половину и под свою простыню. Я долго смотрела в потолок соображая, на что это всё похоже и как не соответствует характеру Глеба. Я, конечно, в этом Раю потеряла разум, но не до такой же степени. Какая — то извилина работает, раз что-то меня постоянно гнетёт. Что не так, что? Не нормален его отказ от меня, ведь я дала ему своё согласие на руку и сердце. Любой бы парень воспользовался моментом. Любой, а он нет. Почему? Уважение, мораль, это не для него. У него страсть и нетерпение на лбу написаны. Так что его держит в таких рамках? А что, если спор всё же был. И с моим братцем. И именно на то, что он завезёт меня на этот остров, но не тронет. Слово, как раз и удерживает его в рамках. Вполне правдоподобно. У мужиков ума с копейку. Могли поспорить на ящик пива в таком азарте. Он завёлся, как бык на корриде. Это понятно. И в этом нет ничего удивительного. Тогда всё игра и я влипла. А может паникую и положение моё не так глухо. Ведь его предложение руки и сердца не вписывается в спор. Это уже чувства. Реальность. А что если и это игра, но тогда бы он воспользовался мной, а парень терпит… Не желая оба того, мы заигрались и влетели в любовь. Но почему он не сказал про спор, ведь я же спрашивала его… И не скажет, струсит, побоится всё разрушить. Как не посмотришь и куда не посмотришь, это женщина рубит концы и намечает дорогу, а мужикам в самый кайф болтаться между двумя семьями, тремя и так далее, не гонят и хорошо. В гимназии у подружки с любимым папочкой такой случай был. Случайно выяснилось, что в соседнем квартале, растёт симпатичная девчушка, сестрёнка моей подружки и обе семьи ни сном, ни духом друг о друге. Мысли душили, рвясь наружу, отнимая радость и не давая заснуть. Что даст моё копание, кроме боли и разочарования ничего. Наверное, лучше иногда оставаться в неведении. Не надо расстраиваться по пустякам, — приказывала я себе. Но сон, не смотря на правильные уговоры, прижал к подушке, только под утро. Глеб, наверное, чувствовал, что я не спала, поэтому не будил до обеда.