Рестораны в городе один лучше другого. Каждый уютен и необычен на свой лад. К тому же ни одного повтора. Отличаются что интерьером, что кухней. Норильск во всём уникальный город. В одном из них их и ждал Тимофей Мозговой. Воспользовавшись тем, что семья занималась развешиванием одежды в гардеробной, Дубов отведя его в сторону, рассказал о встрече с Маргаритой.

— Дёрнуло меня именно туда поехать. — В его голосе слышались нотки сожаления. — Хотелось покупать мальца в водопаде.

— Лиза её видела?

— Видела. Только будем надеяться, не поняла кто она. Хотя у баб такой нюх, что не дай Бог. Ты бы поаккуратнее.

— Само собой. Что она хотела?

Дубов помучил нос и усмехнулся.

— Тебя.

Мозговой, засунув руку глубоко в карман, брякнул:

— Можно было и самому догадаться.

Наблюдая за ним, Дубов поморщился.

— Прошу тебя, не увязай с ней. Лиза уйдёт.

— Понятно, не маленький. Лишь бы она ничего такого не выкинула.

— Согласен, противная бабёнка. Она уже пыталась мне свои претензии высказать, но я обрезал переправив рога на тебя.

Вторая рука нырнула во второй карман, он вместо того чтоб гавкнуть именно такое выражение лица нарисовалось, простонал:

— Чёрт!

Дубов тут же вставил шпильку:

— Помнишь, я тебе говорил, что у неё хватка бульдожья, хоть и ангельский видок, а ты, на что напирал: фигуристая, есть на что посмотреть.

Теперь уже дело дошло и до рыка:

— Зараза!

— Обруби сразу и вся недолга.

— Тише, семья идёт, — ухватил он друга за руку.

Подлетевшей к ним внук, тут же потребовал показать ему, обещанных Дубовым крокодильчиков. Пришлось вести сразу же в живой уголок, где обнаружились ещё и удав с огромной черепахой. Потоптавшись с полчаса, около этой экзотики, общими усилиями уговорили его сесть за стол.

— Что ты ему опять пообещал? — наклонилась к Дубову Лиза.

— Мороженое с ягодами, — прошептал тот, опалив Лизу добрым смехом, струившимся из прищура глаз.

— О чём шушукаетесь? — не понравилось такое их веселье Мозговому.

— Не скажем, — дружно взявшись за руки, демонстрируя солидарность, посмеялись те.

— Ну-ну, — нахмурился он. Ему такое единство взглядов и рук совсем не понравилось. В груди шелохнулся яд былого соперничества.

— Лиза, мне кажется или он действительно ревнует? — прошептал, опять наклонившись к ней Дубов. — В кои то веки я его достал.

Они заговорчески обменялись улыбками. Лицо Мозгового исказилось болезненной гримасой. «Неужели правда?» — промелькнуло в голове.

Лиза, посмотрев на хмурого Тимофея, зарделась. Похоже Дубов прав. Надо что-то придумать, чтоб он сам себе хвост не откусил. Она осторожно, стараясь успокоить ласковым прикосновением, протягивает руку и дотрагивается до него. Но это мало помогает. Насупился. Не смотрит. Ещё и руку отдёргивает. Завёлся. Посидев минут двадцать за столом, она попросила проводить его до туалетной комнаты. Мозговой с кислой миной поднялся. Проверив и убедившись, что кабинет пуст, Лиза втянула его за собой и закрыла дверь. Мозговой минуту тупо смотрел, а потом закрутил головой.

— Что ты делаешь, это же женская комната? — опешил он.

Она беспечно отмахнулась:

— Всё равно, какая разница, я соскучилась, полдня без тебя.

Она, прижимаясь к нему всем телом, заметила, как вспыхнули его глаза. Каким огнём они полыхнули.

— Лизка, ты не меняешься, — нашёл он её губы, отправляя нетерпеливый язык в сладкое плавание. Нацеловавшись пробормотал:- Я так скучал, так скучал…

Лиза, торопясь, рвала не поддающийся её пальцам ремень на его брюках. «Проклятие, — ругала она себя, — насочиняли разных конструкций, ломай тут ногти. Как его открыть. Кажется, получилось», — обрадованная свободе, нырнула её рука в нужное место.

В сладком безумии он мял на ней платье.

— Я ведь сделаю это, — прохрипел он.

— Неужели у тебя хватит пороху, — веселилась она, лаская и поддразнивая его.

Он вновь впился в эти мучавшие её губки.

— Лиза, скажи, что только меня любишь?

Она, прикусив его мочку, зашептала:

— Сейчас посмотрим…

— Лиза, ты дразнишься, а я возьму тебя сейчас.

Горячее дыхание уже не возможно было отделить, а дрожащие губы сошлись в безумном поцелуе, и они, махнув на мораль рукой, потеряли реальный счёт времени. Только почувствовав, как она сползает в безумном экстазе по стенке, он пришёл в себя. Спешно приведя себя в порядок, они открыли дверь, расступившись перед стучащими в неё дамами.

— Обалдеть, — пялились, они на Тимофея. — Вы соображаете, что это женская комната.

— Оставь. Это, кажется, Мозговой. — Одёрнула говорливую подругу вторая.

— Неужели, — куражился он, — а мы с женой и не заметили.

Обняв Лизу, он повёл её в зал.

За столом их устали ждать. Удивлённо посматривала на них молодёжь, и вообще старался не смотреть на этих двух безумных Дубов. Какое-то время сидели молчком, присматриваясь к ним возбуждённым и загадочным. Пока не понимающий их жарких взглядов и горячих прикосновений сын не пробурчал:

— Мам, тебе плохо было?

Лиза скосила на Мозгового глаз и они оба перевели их на сына. Нестройный хор тут же ответствовал:

— С чего ты взял…

— Ну, не руки же, в самом деле, вы мыли. За это время самим можно было вымыться и не один раз, — недовольно рассказывал им всё это сынуля, не смотря на подёргивания его рукава женой.

— Там очередь была, — соврала Лиза, не моргнув глазом. Почувствовав горячие губы прячущего смеющееся лицо Тимофея на своей шее, она, замолчав, уткнулась в тарелку. Дубов, оценив ухмылку весёлого Мозгового и смущённо улыбающуюся Лизу, понял всё. Но к неудовольствию Седлера и бровью не повёл. Но когда бухтение молодёжи не сбавило оборотов, объявил:

— Оставьте вы их ребятки, они ж не маленькие, надеюсь, знают, что делают.

— А, что бабушка с дедушкой натворили? — цеплялся к родителям Тимка.

— Руки до дыр мыли. — Не унимался Седлер. — Завтра весь город будет рассказывать про то кино.

— Меня заставляете мыть дольше и чище, а их ругаете за это. И что это за кино, про которое будут рассказывать все, а мы не посмотрели.

Услышав такое, Седлер крякнул и отвернулся, а Лизонька прыснула в кулачок.

— Пойдём, потанцуем, пусть остынет, вишь распетушился, — потянул Мозговой свою Лизу к двигающимся в медленном танце парам. — И вы б покружились детки, чем так нервничать-то. Играют у нас неплохо. Поют, закачаешься.

Илья, забрав жену, действительно последовал совету отца.

Дубов остался за столом с внуком.

— А что, нам вдвоём тоже хорошо, — подмигнул он ему.

Тот тоже подмигнул и тут же использовал выгодное положение.

— Дед, давай гульнём.

Дубов не возражал, только сомневался.

— Давай, но как?

Тимка, кося на прижимающихся в танце родителей, сразу выложил свой план удовольствия. Чего тянуть-то, ещё вернутся и всё испортят.

— Мороженого возьмём ещё.

Дубов расхохотался.

— Хитёр ты братец, нас накажут, причём обоих и развернуться не успеем.

Тимка в неудовольствии сложил руки на груди.

— Почему взрослые детей не понимают. Вот вырасту, буду одним мороженым питаться.

— Тогда другой разговор будет, а сейчас таблетки пить и уколы колоть за лишнюю порцию придётся.

Мальчишка зевнул и отвернулся.

— Взрослые такие скучные.

— Э, да тебе спать уже пора. Вон реснички какой тяжестью налились. Надо закругляться с ужином, танцами и ехать домой.

Возвращались опять на двух машинах. Мозговой с Лизой на одной, Остальные члены семьи на другой. В холле Илья, пока раздевались и вешали в шкаф одежду, присматривался к нежно шушукающимся отцу с матерью. Горящими невероятно жарким огнём глазами, испепеляли они сейчас друг друга. Неловко пытающимися, дотронуться друг, до друга получая от этих нечаянных прикосновений несказанное удовольствие, увидел он их. Никого не замечая около себя, и ничего, никому не сказав, они ушли в спальню.

Дубов поймав взгляд ошеломлённого парня, обнял его и повёл в кухню.

— Илья, не трогай их и не мешай, — говорил посмеиваясь он. — Давай чай попьём с тортом. Дочка старалась. Обещала, что будет вкусным. Вот и снимем пробу, пока Лиза малого моет и спать укладывает. Ну что ты так воспринимаешь их возню, это несущественно всё…

— Не существенно? Да они ведут себя, как влюблённый молодняк. Я, что не прав Илья Семёнович. Это же смешно. Я не против их отношений, за, но не малолетнего же пылу жару. Народ угорит скоро. На них пальцами будут показывать…

— Тю-тю-тю… Не накручивай себя. Они начали с того, на чем остановились в двадцать лет. Тебе это мешает?

— Собственно нет.

— Мне тоже. Какое нам дело до кого-то, если им хорошо. Так с чего, скажи, мы им будем нотации читать. Путь себе любятся. Это вон Тимке твоему мать нужна и отец, а ты пока обойдёшься без родительского глаза, мужик уже взрослый. Тебя на ночь и жена искупать может.

— Необычно видеть маму такую. — Оправдывался парень, разрезая торт.

— Какую?

— Просто женщину. Да ещё и с мужчиной. — Сопел он, разливая теперь чай.

Дубов, улыбаясь, потёр в раздумье подбородок.

— Этот мужчина твой отец и она шикарная женщина.

Илья подтянул чашку себе и вторую подвинул тестю.

— Вы действительно считаете, что мама привлекательна?

Тот, согнав улыбку с лица, очень серьёзно сказал:

— Если твой отец проворонит её, я сделаю ей предложение и женюсь на ней. При условии, что она его примет, конечно.

Проглотив кусок торта не жуя, зять вытаращил глаза.

— Илья Семёнович, что вы такое говорите? Шутка ли, в ваши то годы…

— Правду… Ему я это же сказал. И причём тут годы… Они проходят, а сердце и душа не стареют.

Протолкнув застрявший в горле торт чаем, Седлер вздохнул и беспомощно развёл руками.

— Как у вас всё перемешано, мне не понять.

Дубов покосился в его сторону и кивнул на блюдо с тортом.

— Ешь, торт действительно вкусный. Лизонька искусница. Ты не обижай её Илюша.

— С чего вы взяли?

— Я хорошо знаю породу твоего отца. Ты копия его, а дочка кроткая овечка, слепок Тани и меня. Просто прошу тебя, в вопросах касающихся семьи, включай почаще тормоз и мозги, если она дорога, конечно, тебе. Нет, — другой вопрос.

— Тут у вас с матушкой мнения удивительным образом совпадает, — усмехнулся он.

— Вот видишь, — заулыбался он, — мы с ней больше похожи, нежели она с Тимофеем. Для меня остаётся загадкой, почему Лиза выбрала его.

— Вы до сих пор к ней не равнодушны? — осторожно спросил Седлер.

Дубов пожал плечами.

— Важно, что она любит его, твоего отца и моего друга.

А за скрывшей пару дверью, пылал пожар. Она действительно его сейчас любила опять, как в юности без памяти, без царя в голове, без тормозов. Только за их спинами захлопнулась дверь спальни, как Лиза из кроткой, тихой женщины превратилась в кипящий лавой страсти вулкан. «Отлюблю, за все одинокие годы отлюблю».

— Лизавета, — охал он, купаясь в её огне, — ты стала сумасшедшее, нежели была.

Кровать страстно стонала и весело скрипела под ними, а они опять не укладывались в отведённые ночью часы. Когда притухал огонь, горячий шёпот целовал уши.

— Сам виноват, зачем меня разбудил. Теперь терпи.

— Как же ты, моя зорька ясная, терпела столько-то без мужика?

— Проще не бывает, выла в подушку, — потёрлась она горящей щекой о его плечо.

Он уткнулся в её подмышку и взвыл:

— Почему судьба нам так мало оставила?

Её губы припечатали его висок.

— Не насаживай бублики чёрту на рога. Скажи спасибо, что хоть столько подарила и не вздумает, осерчав, её нам укоротить.

Он притянул её к себе так близко, что она не могла дышать.

— Лиза, ты ни о чём меня не хочешь спросить, я не был святым?

Лиза задумалась. Может быть она и хотела бы, но нельзя. И Лиза отрицая качает головой.

— Нет, Тимофей. То, что было без меня — твоё. Меня, это не касается. Дальше, если получится — наше. И тут держись.

Он отпустил замок рук и приподнялся на локоть.

— В смысле?

— Могу поцарапать, а могу и уйти, как мне покажется.

— И другого шанса не дашь, — посмеялся он, зарываясь на её груди.

— Нет, Мозговой. Несчастнее меня не будет женщины на земле, но я уйду.

— Не говори ерунду, настоящее только с тобой и не иначе. Мне кажется или сын злится?

— Не, кажется, так оно и есть, — улыбнулась, лениво потягиваясь Лиза.

— За что так?

Лиза, очертя пальчиком его лицо, вздохнула:

— В моей жизни был только один мужчина, это он. И он видел во мне только мать, а сейчас перед ним предстала женщина безумно влюблённая в мужчину. Он ревнует.

— Но ведь я твой муж и его отец? — оторопел он.

— Так и будет попозже, когда устоится наша кровь. Пока же мы похожи на двоих безумных влюблённых и ему не понять, как в неполных пятьдесят можно трепыхаться.

— Ха, я тоже так в его годы думал… После сорока все казались стариками. Лиза, что мне сделать, чтоб приблизить сына к себе?

Лиза обвила его шею руками.

— Любить меня и быть почаще с ним рядом. Думаю, Дубов поговорил уже с ним.

«О! Что я слышу». Мозговой подскочил.

— Опять Дубов, я ревнивым становлюсь.

— Неужели? — принялась она его щекотать.

Он извиваясь сопел:

— А ты как будто не почувствовала, как эта змея меня гложет. Он ещё без предисловий предупредил меня, что если я сделаю промах, он сделает тебе предложение и постарается быть отцом не только дочери, но и моему сыну.

— Что, так и сказал? — уточнила она.

— Ну. Я ему готов был нос откусить. Разозлился страх.

Она мечтательно протянула:

— Всё такой же романтик.

Мозговой опять задёргался.

— Он тебе нравится?

— Очень и тебе думаю тоже. — Обняв широкую грудь его, прошептала:- Но люблю я тебя, Мозговой. Очень, очень… Просто безумно как.

Лиза покрутила в руках мудрёный будильник. Время оно и есть время, смотря с какой стороны на него не смотри. Если с конца, то ох как было мало и безбожно быстро оно пролетело. Дубов, запасшись фотографиями, улетел в Москву. Лизоньку с Ильёй Тимофей отправил на «Затон». Тимка остался с бабой и дедом утешением и палочкой выручалочкой на переходном этапе. Чтоб не таскаться с её не хитрыми пожитками Мозговой сам разобрался с документами и купив полностью новый гардероб не выпустил её из Норильска. Сколько она не канючила, не помогло: «Твоя одежда не пригодна для севера, а трудовую книжку тебе вышлют, я договорился», — убеждал он её, целуя. По тундре мчала во весь свой опор на белой породистой тройке полярная зима. В городе гуляли в своё удовольствие сердитые метели, а Лизу жизнь засыпала весенним солнышком и цветами. Ей было даже немножко не ловко находиться среди чужих ей людей, и она старалась притушить свои горящие глаза и играющую на губах улыбку. Потихоньку привыкая к роли жены, Лиза готовила обеды и, отказавшись от приходящей для уборки женщины, убирала большую квартиру сама. Мозговой заезжал не только на обед, а и так просто старался заскочить, если позволяли дела, по несколько раз в день, что б побыть с ней и внуком. Как-то раз постучала, перешагнув порог, внеся тревогу в неокрепшую и непривыкшую ещё к счастью душу, непрошенная гостья. Лиза сразу угадала, зачем и кто перед ней, вспомнив тропический комплекс и его миловидную заведующую, допрашивающую Дубова. Она не глупышка, должна понимать, что это у него не блажь, а серьёзно и всё же пришла. Значит, хочет сделать бяку. Потрепать Лизе нервы. Она намного моложе её и привлекательнее. Но расчётливее и холоднее Лизы. Самое лучшее сейчас не разнервничаться и не сделать ошибки. Эмоциями такую стену не прошибёшь. Ей и невдомёк чем Лиза его взяла в плен, и добровольно он из него уже не выйдет. А она амнистию ему объявлять не собирается. «Главное сейчас, чтоб не приехал Тимофей, а я ему ничего об этом визите не скажу. Пусть она надеется, что она старую простушку обведёт вокруг пальца». — Прикидывала Лиза на ходу план своих действий, разглядывая гостью.

— Проходите, — пригласила она, стараясь не выдать своего волнения и пытаясь выглядеть по возможности гостеприимно. — Тим, иди в кабинет деда. Я скоро освобожусь и мы поиграем.

Она терпеливо ждала, когда гостья соберётся с мыслями и начнёт разговор.

— Благодарю. Я, Маргарита Леонидовна, мне надо поговорить с вами…

«Вдох, выдох. Держать спину и улыбку», — приказала себе Лиза.

— Елизовета Александровна. Раз надо поговорим, — представившись, предложила она сесть. — Чай, кофе?

— Лучше коньяк, вон за той дверцей стоит, — с вызовом посмотрела она на Лизу.

«Вдох, выдох. Улыбку и глаза. Глаза Лизка гореть должны».

— Там уже ничего нет, ребята выпили, я принесу вам с кухни. — Лиза специально ушла, чтоб не показать дрожащих рук. «Чего она так пыжится-то. Ну, моложе, ну на сегодняшний день красивее. Я тоже была в молодости не хуже, нос до луны доставал. Только года нацелены на бег. Исчезают себе в дымке, и хода назад человеку нет». — Вот такой напиток вас устроит? — подала она бокал.

— А себе? — томно закусила нижнюю губу она.

Лиза улыбнулась: «Вдох, выдох. Поведи игриво плечиком. А теперь продолжай».

— У меня нет необходимости вызывать пожарную машину, чтоб тушить пожар.

Женщине явно всё это не пришлось по вкусу. Поняв, что первый раунд прошёл не в её пользу, она жестче взялась за дело.

— Мы последние три года, были любовниками, — заявила она, пытливо смотря сопернице в лицо. — Он мне безумно нравится, думаю и я ему не меньше…

Ещё бы не нравился такой мужик, его даже годы не портят. Лиза поняла: ей брошен вызов. Здесь «вдохом и выдохом» не отделаешься. Богородица помоги! Она подняла перчатку, не собираясь отмалчиваться и слизывать слёзы.

— Рада за вас. Он потрясающий мужик. Правда, для вашего тела немного староват. Разве что… Я забыла, что удовлетворение амбиций тоже высекает оргазм.

Глаза гостьи вспыхнули изумлением, потом принялись жарить, как угли, лицо налилось злостью, в словах засквозила не просто желчь, а яд. О, как она заговорила:

— Вы неизвестно откуда свалились в нашу жизнь и всё перевернули вверх тормашками.

Лиза улыбнулась.

— Сочувствую вашим тормашкам, но уехать обратно не могу, он не отпускает, да и самой большой охоты нет.

Гостья, ломая спички и не прося разрешения, закурила.

— Вы понимаете что вклинились в чужие отношения… Сделали больно. Это на вашей совести. Что вы моргаете, я живой человек, как же моя жизнь, что будет с ней?

— То же, что и со всеми остальными, бывшими до вас и параллельно с вами.

— Ты, что дура, — сорвалась она, вскочив.

— Потише, пожалуйста, у меня внук, не хочу, чтоб он в бабьих разборках участие принимал. Давайте закругляться. Вы же на самом-то деле не предполагали, что я тут же по вашему совету соберусь и уеду. Значит, пришли портить мне жизнь или повеселиться сами. По тому, как вы нервно скачете, второе отпадает. Значит, остаётся первое. Считайте, что миссия выполнена, можете идти восвояси, — сказала она жёстко, и тоже поднявшись.

— Ну, ты и стерва, — выдохнув гадость, Маргарита понеслась к выходу.

— Что тут поделаешь, все влюблённые бабы такие, — подала ей пальто Лиза. — Заходите, если ещё поговорить захочется, посидим, потолкуем.

Маргарита ещё раз смерила хозяйку взглядом, полным ненависти и презренья и вышла.

«Оп-па!» Постояв, припирая спиной захлопнувшуюся за гостьей дверь, Лиза, улыбнувшись победе, прошла в кухню, сделав глоток коньяка из бутылки, спрятала спиртное и вымыла, убрав бокал за гостьей. Кажется, все следы исчезли, как будто и не было её. Вроде всё обошлось, а сердце рвётся из груди от смеха и боли. «Противная баба, может, и ещё что-то выкинуть похлещи, раз сюда бесстыжая заявилась. Мозгового она хочет, губа не дура. Накось выкуси. Обойдётся, не облезет». Она металась по квартире нигде не находя себе места. Не зная за что схватиться и куда приткнуться, чтоб отвлечься и остыть. Приткнув лоб в холодное стекло, пыталась успокоиться: «И за окном тоска. Как будто нарочно. Туман, который день висит грязной дымкой над тундрой, захватив и город своими ватными руками в плен. Так нельзя, скоро придёт Тимофей. Он не должен застать меня такой. Свои болячки лучше лечить самой. Надо подумать, чего вкусненького такого приготовить ему на ужин». Пока она крутилась на кухне, встречал подъехавшего Тимофея внук, который сразу и раскрыл ему все карты и, что бабушка стряпает на кухне для деда и, что в гостях была чужая тётя, которая её расстроила.

— Что за дела, сейчас разберёмся, иди, руки помой. — Тут же он отправил с глаз долой внука.

Тот не подчиниться не мог, но проворчал. Имел право.

— Не нравится мне это. Баба в кабинет отослала, а ты руки мыть.

У Мозгового это ещё подкрутило обороты. «Что за секреты?» Он поторопил мальчишку:

— Тим, топай, и будем ужинать. Только мой хорошо и с мылом.

Не дожидаясь его ухода, торопливо одолев коридор, прошёл в кухню. Лиза встретила улыбкой и хлопотами. Как всегда обняв и закусив маленькое ушко с серьгой, он как бы не хотя спросил:

— Лиза, кто у тебя был? — Она продолжала заниматься своим важным делом. Он, упрямо поджимая губы, ожидал ответа на свой вопрос. — Так кто?

— С чего ты взял, что ко мне кто-то приходил? — напряглась она, замирая от страха быть разоблачённой.

«Совсем не хорошо. Раз скрывает, значит точно нелады». Он опустил голову, рассматривая свои руки.

— Тим сказал.

Он сразу увидел, как ей стало неловко. Лиза моментально скисла. К тому же выдавая её с головой, кровь прихлынула к её щекам.

— Об этом я не подумала.

— Погромче можно, мне твой шёпот не разобрать?

Лиза фыркнула и отвернулась. Зато подоспевший внук с азартом взялся за дело.

— Дед, её зовут Маргаритой Леонидовной. — Он бочком подсунулся ему под бок, показывая чистоту рук. — Красивая такая, но злая.

Лиза напрасно подавала внуку знаки замолчать, Мозговой ухватив, вёл ситуацию.

— Не сигналь парню, учить врать не хорошо. Что произошло?

Лиза легко помахала ладошкой:

— Ничего, не беспокойся. Лжи в моих знаках немного…

Нехорошие мысли назойливо завертелись в голове. Маргарита с хорошим не придёт. Тогда почему Лиза покрывает её? Он недовольно поджал губы: «Что за дела!»

— Как ничего, зачем же она приходила?

Но Лиза, игнорируя его вопрос, пригласила:

— Садись, манты стынут.

— Лиза, не финти, что она тебе наговорила? — повысил голос он.

— Это наше с ней дело, — отрезала она.

Мозговой опешил.

— Не понял. Как ты сказала?

— Я что-то не поняла и эта женщина тебе дорога? — резко повернулась она к нему.

Вот это да! Мозговой от растерянности помолчал, а отойдя развопился:

— Да, я уволю её завтра же и выпровожу отсюда к чёртовой матери.

Она подвинула ему салат.

— Хочешь посадить себе на шею проблему? Нет? Тогда пусть всё остаётся, как есть. Что для скандалов смертельно, не знаешь? Это спокойствие. Не трогай её, не устраивай возни около неё. Она и успокоится. Будем надеяться. Если не совсем уж без тормозов.

— Лиза и ты мне ничего не скажешь?

Лиза сказала:

— Давай сметанку подложу. Салатик очень вкусный попробуй.

Он положил вилку.

— Не юли.

Лиза вздохнула. «Вот упрямец!»

— Ты же сам сказал, что это прошлое. Чего же его ворошить.

— Ягодка моя! — Взволнованный Тимофей, посадив Лизу к себе на колени, прижавшись к вздымающейся тёплой груди, сопел как нашкодивший пацан. На лбу пролегла страдальческая морщинка.

Лиза, пряча улыбку, отвернулась от таких его напрягов с совестью. «С ума сойти!»

— Дед, ты нарушаешь все правила, — возмутился Тимка. — Разве можно так сидеть за столом, ещё и с вилкой.

На лице Мозгового блуждала странная полуулыбка.

— Бабушке можно, она у нас умница.

Внук обглодал ножку курицы, обсосал пальцы, потом вытер их тщательно салфеткой и объявил:

— Я хочу в вашей спальне спать, мне одному скучно. Перетащите мой диван к себе.

Мозговой вперился в Лизу: «Что такое?…»

— Не придумывай, — погрозила она внуку. — Спи себе в комнате родителей, карауль её для них, а то приедет дед Илья и займёт.

— Да?! Наверное, ты бабуля права, — почесал тот макушку.

— Как у тебя ловко получилось, — прошептал в самое её ухо, улыбаясь, Тимофей. — Я б точно не додумался.

Лиза сделала попытку сползти с его колен под благовидным предлогом, мол, самое время отправиться к плите за добавкой для Мозгового. В её глазах метались смешинки: «Да уж у мужиков с додумываниями туговато, но они боги в другом». Но он крепче прижал к себе её талию и не отпустил.

Зазвонил телефон и Мозговой выругался вслух:

— Дадут мне сегодня побыть с семьёй…

Тимка поднял палец назидательно вверх.

— Дед, зря ворчишь, телефон звонит московский, беги.

— Похоже так. Дед Илья соскучился не иначе, — опустив Лизу на стул, заторопился он.

Дубов действительно скучал. Звоня через день, и подолгу разговаривая с внуком, просаживал кучу денег. Приезжая при каждом удобном случае, и постоянно передавая подарки детям и Тимке, он старался быть рядом с семьёй. Особенно весело прошёл Новый год, когда Дубов прямо с самолёта заявился, в костюме деда Мороза с мешком подарков. Его не узнала даже дочь, не говоря уже о Тимке. Только по хитро улыбающемуся лицу Мозгового поняли, в чём тут соль подали. Счастливого Тимку еле угомонили, обложив кровать подарками, он уснул только под утро. Собираясь с самого раннего утра начать опять ждать Новый год и деда Мороза со Снегурочкой.

Седлер не часто просил у отца помощи, старался только в экстренных случаях. А тут насел командир полка, приехало начальство из Москвы, надо было встретить на уровне. Вот и попросили Илью устроить их в одном из комплексов комбината. Донимали так, что Илья был вынужден пообещать поговорить с отцом. Тот, выслушав, не отказал. Наоборот, обняв, заходил с ним по кабинету. Оно и понятно соскучился. Будь его воля, он не разлучался бы с ним ни на день.

— Да ради Бога сынок, я дам своим людям команду, разместят и всё организуют. Куда ты хочешь? Хорошо. Пусть будут «тропики».

Правда, Мозговой, вспомнив Маргариту, про себя поморщился такому решению сына, но отговаривать парня не стал, надеясь на то, что его отношения с ней давно минули и забылись и уж на сыне не скажутся никаким боком. Прошло уже, наверное, побольше месяца после той благотворительной акции и Тимофей благополучно забыл о ней. Но неожиданный приезд без предупреждения сына, прямо в рабочий кабинет, вернул его и в «тропики» и к Маргарите. Для Ильи на этот разговор было решиться не просто. Но к кому обратиться за советом, если не к отцу. «Да-да, войдите», — послышалось на его стук. С порога заявил:

— Отец, прости, но у меня к тебе разговор.

Мозговой с трубкой в руке занятый телефонным разговором, указал на кресло.

— Садись, садись, — махнул он в сторону его. И определив трубку на рычаг, приветливо улыбнулся:- Здравствуй сын. Очень рад твоему приходу. Поговорим. Чем-то ещё помочь?

Илья, пересилив себя, заставил свои ноги прийти сюда, но вот как заставить язык говорить он не представлял оттого и мялся:

— Не знаю, как и начать.

Мозговой, похлопав ладонью по руке сына, обещающей поддержку, поторопил:

— Не тяни у кота зубы, исцарапает, говори.

— У меня неприятность, — выдохнул он.

На лице отца не дрогнул ни один мускул. Заказав секретарю кофе, спросил:

— Какая?

Видя как мнётся сын он вперил в него глаза. Что-то тревожное расправляло лапы в груди. «Что же такое?»

— Ох, не знаю, как и сказать, — мучился тот.

Глядя на эти его мучения напрягся занервничав и Мозговой.

— Да, что у тебя стряслось там? Выкладывай, а то меня уже подбрасывать начинает.

Заметив, как изменилось лицо отца, Илья решился.

— Я расскажу, только маме не говори, хорошо?

— Замётано, — естественно, обещал он.

Помолчав и набравшись уверенности, Илья начал говорить:

— Помнишь, я просил тебя. Помочь нам. Разместить наших проверяющих в комплексе, как Тимка его зовёт «тропиках»?

— Помню и что?

И тут разговор прервали, секретарь внесла кофе, но к нему никто не притронулся. Оба ждали её ухода. Уже в спину Мозговой вспомнил, что надо поблагодарить.

— Там есть заведующая Маргарита Леонидовна, ты её знаешь? — выдавил из себя Илья, сразу же как только в дверь уплыла последняя пятка женщины.

Мозгового это имя хлестнуло по лицу. Услышав его, похолодев, он отшатнулся, как будто услышал о ядовитой змее. Покашляв в кулак, прохрипел:

— Ты давай без загадок.

Сын вздохнул и попробовал объяснить «без загадок». Выходил почти детектив.

— Получается так: мы там посидели хорошо тогда. Легли спать, каждый в своём номере. Я помню, что закрылся. Я точно помню это, можешь резать меня.

Мозговой пристукнул ладонью по столу.

— Типун тебе на язык. Что дальше? В чужой номер спьяну попал?

Илья поёрзал на стуле.

— Да нет, не то… Проснулся я в своём номере, но с ней.

Мозговой поправил челюсть. «Вот это номер!»

— Что?

Сын качает головой.

— Ничего не помню. Понимаешь? Ничего…

— А обычно?

— В каком бы состоянии не был, всегда держу весь процесс под контролем. Какой смысл трахаться, если ничего потом не помнить.

Действительно! Тут парень прав. Мозговой берёт себя в руки и, уже переходя на деловой тон, спрашивает:

— Ты прав, что она хочет?

— Почему ты решил, что она от меня чего-то будет требовать? — переспрашивает он.

Мозговой поясняет.

— Иначе, зачем всю эту репу тащить?

Илья облегчённо выдыхает:

— Значит, ты мне поверил?

Мозговой согласно кивает и уточняет:

— Так что она от тебя требует?

— Спать с ней, иначе она всё расскажет жене.

— Да. Лиза такой груз не потянет. Надо подумать.

Илья, устроив локти на стол, как подпорки потряс кулаками:

— Почему она прицепилась ко мне?

Теперь уже Мозговой заелозин, как на еже, на кресле, поднялся, прошёл к окну. Постоял, подумал и, вернувшись к столу, сказал правду:

— Эта женщина была моей любовницей, но после встречи с мамой наши дорожки разошлись. Таким визгливым способом она решила рассчитаться со мной. Дубов говорил мне, что она дурища, но мне как-то это не мешало с ней спать. Когда баба молода и фигуриста, к тому же вся из себя такая и на неё нет серьёзных планов, то на её душевные качества и мозги не обращаешь внимания. А потом, с вашим появлением, пошли проблемы.

Первое что заикаясь Илья спросил, было:

— М-мама знает?

— Знает, она уже к ней приходила.

Сын опешил:

— И что?

— Моя Лиза справилась с ней играючи, твоя споткнётся.

Подскочив, как осой ужаленный, сын заметался по кабинету.

— Что же делать? Что?…

— Сядь… Выпей кофе. Я б с ней разделался, в две минуты уволил и выслал, но мама просила без шума. Буду думать, как умерить её спесь. А ты учись использовать во благо сложную ситуацию. Это позволит тебе лучше узнать себя.

Илья, не привыкший к таким мудрёным ходам баб, действительно выпил кофе своё и отца, перевёл дух и продолжил:

— А мне как реагировать?

Мозговой помучил горбинку носа.

— Никак, не обращай внимание. Тут мама права: из-за паршивой овцы не стоит раздувать пламя.

Илья подгрёб к себе какую-то папку с бумагами и сделал из неё ребром своей ладони отбивную. «Раз! Раз! Раз!»

— А если она всё же найдёт лазейку подлезть к Лизе или ещё что-то придумает?

Отец убрал из-под его рук папку и посоветовал:

— Держи жену на дивизионе, пока не отпускай одну в город ни под каким соусом. Почту на месте контролируй. Там это не трудно. Сюда, к нам приедешь, звонки телефонные старайся перехватить.

Илья сдался:

— Ладно, рискнём. Чёрт бы этих дур подрал! Попадётся одна такая ушибленная…

Тимофей, обняв его, притянул к себе. Если б только сын знал, какими словами он ругал свою персону.

Закрыв за сыном дверь, Мозговой, не велев никого к себе пускать, посидел, подумал. Надо было срочно что-то предпринимать. Первый шаг он сделал к телефону и позвонил Дубову. Поговорив о том о сём, заявил ему в лоб:

— Илья, у меня неприятность.

Тот аж проглотил язык.

— Что?

— Маргарита.

Уф! — донеслось до ушей Мозгового. Передохнув, Дубов обозлился:

— Зачем ты опять в это дерьмо влез? Я ж предупреждал…

— М-м-м… Не я, сын.

Дубов опять принялся заикаться.

— Э-э… К — как это?

Мозговой чуть не вколотил трубку в стену: «Что ж это происходит?!»

— Ты не так понял. За ним вины нет к счастью, шантаж.

— Ты вину сына скрываешь или так оно и есть? — насторожённо встретил то известие Дубов.

Мозговой позволил себе обиженные нотки.

— Вот придумал, чего мне от тебя скрывать-то. Говорю, как есть.

Такой оборот совершенно менял дело. Дубов долго молчал, потом спросил:

— Лизонька моя знает?

— Пока не в курсе.

— Берегите её от этой беды, она не осилит такую грязь.

— Будем стараться. Но делать-то что?

— Не знаю. Через денька два прилечу… Нет-нет! Завтра же буду у вас, помозгуем.

Мозговой сам себе кивнул, мол, давай помозгуем, двоим-то сподручнее.

— Машину к рейсу пришлю. Сын сам не свой. Только что ушёл.

Дубов, не собираясь жалеть, отрезал:

— Баб надо правильных выбирать, чтоб потом не охать и суматоху устранять.

— Кто бы знал, соломки постелил.

— Расскажи ещё мне… Захотел бы знать рассмотрел. Разве мы не говорили о той Горгоне. О том, что ту даму не ты сам, а твоё положение грело было понятно сразу. Сам подумай, зачем молодым и резвым нужны старики, если не надёжно с комфортом приткнувшись устроить свою жизнь, но теперь не до этого. Сучье отродье, а не баба, как же её взять в оборот…

Они оба задумались. Трубки молчали. Мозговой придумал первый:

— Давай дадим ей денег?

Дубов сразу раскритиковал это предложение.

— Глупее ничего не придумал. Деньги имеют особенность кончаться. Потом непременно захочется ещё получить, и нас будет караулить новая неприятность.

Мозговой сник, но не надолго, его опять осенило:

— Ну, я не знаю. Тогда может пугануть выдру эту.

— Может, но без меня не лезь.

— Так я жду и встречаю тебя.

Весь вечер он торчал в кабинете один, изображая работу. Провёл беспокойную ночь. Только под утро ему удалось вздремнуть часика два. Правда, на качестве сна это не отразилось. Благодаря чему в шесть часов он был уже на ногах. Завтракал без аппетита, только чтоб не обидеть поднявшуюся ни свет, ни заря Лизу. Предупредив жену о госте, Тимофей не поручая это кому-то, поехал встречать его в аэропорт сам. Дубов приехал с мешком подарков, которые они с трудом распихали по машине. В салоне хватило терпения не говорить. Остановив машину по дороге в город, прошлись по тундре. Мозговой рассказал о том, что сам узнал день назад от сына.

— Похоже, баба решила покатать себя на карусели, Тимофей, — подытожил Дубов.

— Это ещё её Лиза завела? — пробурчал Тимофей, срывая длинный колос сухой травы.

— Ты же сказал она не в курсе? — опешил Дубов.

Он встал и принялся объяснять.

— Моя Лиза. Она приходила. А та не среагировала никак на её приход. Даже мне не хотела говорить. Тимка выдал.

— Молодец у тебя жена. Где откопал такую, я тоже поковыряюсь там, может, повезёт, — посмеялся Дубов над другом.

— Ладно тебе юморить.

Дубов, сжал ему руку у локтя так, что рукав собрался в гармошку.

— Такое тоже возможно. Завелась, не достигнув цели с Лизой. Подвернулся случай с сыном, воспользовалась ситуацией.

Тимофей трудно вздохнул.

— Хорошо хоть Илья пришёл с разговором, а то смотрю, парень мается вроде, как не в себе, но спросить ума не хватает.

— Да, мать, растившая его, насторожилась бы уже давно, а ты ушами хлопал.

— Опыта никакого, на ходу ориентируюсь. — Оправдывался Мозговой.

— Прорвёмся, как там говорят, не Боги горшки обжигали. — Обнял друга Дубов. — У нас хорошие дети.

— Поехали нас ждут. Илюха с Лизой подъедут к вечеру.

— У меня для неё сюрприз. — Поделился Дубов.

— Мачеху нашёл? — Посмеялся Тимофей.

— О, о, — весельчак. Увидишь вечером. За вредность не скажу сейчас.

Сюрприз действительно был. Дубов, как и обещал дочери, нашёл дело Тани, забрав из него фотографию. Девочка с бантиками смотрела с неё. Дочь плакала и улыбалась одновременно, целуя старый снимок молоденькой и несчастной девочки, её матери. Косички бублики по бокам пробора и испуганные глаза. — Мама, мамочка, — прижимала к губам и щекам фото Лиза. — Я увидела тебя, наконец, родненькая! Вот ты какая красивая да ладная…

— Лиза выпей, — подала стакан с валерьянкой Лизавета Александровна.

Та отпила глоток и поблагодарив отвела руку:

— Спасибо я справлюсь.

— Одно другому не мешает. Пей.

А дальше начались странности. Весь вечер на перегонки мужики бегали к звонившему телефону. «Что же это с ними делается», — ломала голову Елизавета Александровна. Понятно, что звонки могут быть всем трём, не первый раз. Но всегда телефон надрывается звоном, а они не торопятся подойти к нему, а тут бегут вприпрыжку, обгоняя друг друга. Что их троих объединило, и Дубов принёсся из Москвы не из-за фотографии же. Хотя этого тоже откидывать нельзя. И всё же, что происходит с мужиками. Ведь явно шушукаются и понимают друг друга с полуслова. Как достучаться и добраться до правды. «Никак, — призналась она себе, — остаётся только пойти и спросить в лоб чего они там мудрят». Шифровальщики засели в кабинете. Сейчас она их удивит. Интересно смотреть, когда они крутятся, даже по одному, а тут трое. Их действие потянет на целый спектакль. Постучавшись, вошла. Шушукающие головы в панике отпрянули друг от друга.

— Чего крутимся, как черти на раскалённой сковороде?

Хор изобразил мычание.

— М…

— Только не врать?

Сын, переглянувшись с отцом и Дубовым, сделал один единственный шаг к ней и встал столбом.

— Ма…

— На коров вы мало похожи, так что колитесь.

— Придумала сама себе чего-то там, — заюлил, обогнувший сына Тимофей, он, обняв её преданно заглядывал в глаза. Мол, что за намёки, мы все чистые и пушистые.

Елизавета Александровна усмехнулась:

— Ангелы мне тоже… Вы ещё тут крылышками помахайте.

Сын, повернувшись к отцу, умоляюще гипнотизировал его.

— Что за намёки… — промямлил Мозговой.

Все эти сеансы тоже не прошли мимо её глаз.

— Я, конечно, не знаю, во что вы въехали, но я могу рассуждать. Поделиться?

— А что, интересно, в общем-то, послушать бабий трёп, — почесал ухо Дубов, принявшись резво перекладывать бумаги на столе.

Получив добро, Лиза для начала, ловко пальцем изобразила перед их носами спираль уходящую в потолок и приступила к разоблачению.

— Раз вы два взрослых, солидных дядьки бегаете, как ужаленные, то, значит, нафокусничал сынуля.

Илья, как курица крыльями взмахнул руками.

— Мама.

Лиза не повела бровью.

— Пойдём дальше. К телефону несётесь все трое, значит, не хотите, чтоб подходили мы с Лизонькой. Но…

Дубов, качаясь с пятки на носок, встал напротив неё.

— Но?

Лиза подняла вверх правую бровь.

— Учитывая, что опекается вами сын, больше вас беспокою не я, а его жена.

Мозговой, оттеснив Дубова от жены, пристроив кулаки в карманы, занял его место:

— Как-то ты интересно всё крутишь?

Левая бровь взлетела к правой и заняла место по — праву рядом.

— Крутите вы, дорогой, а я рассуждаю.

Дубов не захотел быть на вторых ролях и встал рядом с Мозговым.

— Ну и из-за чего ты думаешь такой переполох?

Лиза вздёрнула носик и насмешливо объявила?

— А из-за бабы. Разве нет?

Немая сцена.

— Дьявольщина, — отошёл к окну сын.

— Я предупреждала тебя или нет, — пошла она следом за сыном, скинув руки Тимофея со своих плеч. — Нарвался на стерву? Что там, ребёнок? Не молчи уж.

Не церемонясь Лиза шлёпнула его пониже спины.

— Лиза, ты не туда повернула, — пришёл в себя от её натиска Тимофей. — Баба есть, но вины сына нет. Скорее уж это мой промах.

Лиза растерялась и замешкалась с разборками.

— Как такое может быть? Подожди, я, кажется, понимаю. Маргарита… Так?

Тимофей скрестив взгляды с Дубовым, развёл руками и Дубов тоже повторил его точь — в- точь.

— Нет смысла отпираться.

Лиза от бессилия топнула ногой.

— Эх… клоуны… Что папа, что сын на одни грабли наступают.

Мозговой рассердился.

— Ни на что он не наступал. Она решила за нас отыграться на нём. Илья ночевал с офицерами в «тропиках», посидели, естественно, выпили, в бильярд поиграли, а она воспользовалась этим для шантажа.

У Лизы мозги сработали совсем не так, как бы хотелось Мозговому.

— Ты спал с ней? — принялась она опять за сына.

О! Парень насторожился и вовремя принял меры. Получать ещё материнских оплеух не хотелось.

— Зачем мне она сдалась? — проныл он, на всякий случай отходя подальше от матери. «Ещё вцепиться в яйца, как обещала».

А Лиза решила поучить их, если уж такой случай представился и опять же все три тут перед ней с унылыми физиономиями.

— Если б вы всегда знали, куда лезете и на кой ляд вам те бабы, что добровольно откидывают для вас одеяла, сколько бед удалось бы избежать.

— Лиза, я тебя умоляю, хватит доканывать парня, — вступился Дубов.

Резкий телефонный звонок полоснул по ушам. Лиза махнула рукой на дверь.

— Бегите, вон, звонят. Давно что-то его трезвон не рвал уши. Куда втроём-то помчали. Пусть один сыночка сбегает, а вы сидите, разговор не окончен ещё.

— Лиза, ты и так нам выкрутила руки, — промямлил Мозговой.

— Не совсем.

— Что ты ещё хочешь услышать? — напрягся он.

— Как вы выпутываться будете из этой истории, не травмируя Лизоньку.

Мужики переглянулись и уставились в ковёр с таким вниманием, словно решили изучить узоры. Лиза напоминая о себе покашляла. Поняв, что не отвертеться они трогательно вздохнули.

— Не знаем. Может, ты, что подскажешь? — развёл Дубов руками.

— Мозговой, а что, если у тебя с ней всё ещё качаются качели? — подойдя к ним вплотную, встала она напротив Тимофея.

— Приехали, — опешил тот.

— А почему нет?

— Бабы странно устроены. Рассуждала всё правильно, пока в голову не полез свой пырей. Подумай, с чего ей вязаться к сыну, если б я был с ней?

— Вас не понять. — Отступала потихоньку Лиза, соображая, что он прав.

— Разобрала по полочкам, как бельё в шкафу и ещё чего-то ей не понять, — ворчал вошедший сын. — Отец, тебя к телефону.

Дубов подал ему трубку со стола, но Мозговой, чтоб не грузить своими делами семью, вышел в холл.

После закрывшейся за ним двери, у Лизы подогнулись ноги и она плюхнулась на диван.

— Что же делать? — разволновалась она.

— К сожалению, не знаем, — постучал ладонью по крышке стола Дубов. — Можно попробовать напугать.

— Примитивно и грубо. Хотя такой вариант откидывать тоже нельзя. — Согласилась она.

Сын, присев перед ней на корточки, забрав её ладони в свои, поднёс к губам:

— Мам, что ты предлагаешь?

Лиза, рассматривая его наполненное тревогой лицо, выдохнула ошарашив их:

— Действовать её же методами.

— Шантаж? — хором воскликнули мужики.

— Он, — сказала она твёрдо. — И покруче.

— И как ты себе это представляешь? — услышав её последнюю фразу, с вопросом вошёл в кабинет Мозговой.

Лиза минуту помолчала. В ней всё кипело. Она только обрела счастье, покой, большую дружную семью и вот какая гнида, ради своих амбиций хочет досадить ей… Не бывать! Она пойдёт на всё.

— Пришлите фотографа. Пусть её сфотографирует как-то попроще. Под прикрытием статьи о ней в газете. Найдите парня посообразительнее.

— Фотомонтаж.

Она кивнула.

— А что остаётся. У вас вариантов нет.

— Есть. Вывезти её в тундру и бросить там.

— Дубов, если б это ляпнул Тимофей или мой сын, я б восприняла нормально, но ты?

Дубов, заложив руки за спину и сцепив в замок, отошёл к стене. Круто повернувшись на каблуках, так что взвизгнул паркет, прорычал:

— Под ударом здоровье и счастье моей дочери и спокойствие её семьи. Я пойду на всё…

Тимофей, посиживая на диване, рассуждал покачивая ногой.

— Нашлю я на эту даму проверок. Спокойно и вольготно ей живётся, если время ещё и на гадости хватает. — Подытожил разговор Мозговой. — Жаль, специалист в своей области неплохой она, но будем давить со всех сторон. Сама допрыгалась. Войны хочет, она её получит. Другого выхода просто не вижу.

— И не в «своей области» по-видимому тоже, — как бы между прочим заметила Лиза.

— Я что-то пропустил? — не понял её Тимофей.

Лиза расплылась в ядовитой улыбке.

— Смотря, говорю, какую область ты имеешь ввиду, говоря о неплохом специалисте. Учитывая, как она вас двух лопухов кинула, то область эта у неё ну очень широкая.

— Мама?

— Лиза?

Возмущения её мужиков сотрясало кабинет.

— На что человечество силы тратит, — разозлился Дубов.

— С бабами, что не входят, естественно, до вашего человечества надо с разумом обращаться, тогда и на решение глобальных проблем времени вагон наскребётся, — всунула шпильку она.

Решив дело дожать, старались все. Даму давили с трёх сторон, неизвестно, что на неё больше подействовало, но дело сдвинулось с мёртвой точки. Может это был вывоз её персоны на вездеходе с Дубовым за рычагами управления, в тундру, где, высадив её в топях, он пригрозил:

— Пристрелю и кину в болото.

— Вы блефуете, вас посадят, — не верила она ему. Ругая себя за то, что соблазнилась скататься с ним, она готова была откусить себе палец.

А Дубов прижав её к вонючей броне, сверкая ненавистью, рычал:

— Кто узнает-то, кому надо… А даже если и случиться такое, то наплевать, эка невидаль для меня, я уже сидел. Меченый… Ходкой больше, ходкой меньше. Что меня тут держит? Ничего. Ты не учла, что мне терять нечего. Дочка зато будет жить без проблем. А я отживающий пень. Тронешь зятя, дочь, утоплю в болоте, без трёпа. Никто никогда не найдёт. Здесь тундра. А языком трепать начнёшь, отрежу предварительно и его.

Она в ужасе таращила глаза: и это тот Дубов, что мухи не обидит…

— Вы же интеллигентный человек, как вы можете…

Дубов тряханул её за грудки.

— Ты, дрянь, тронула самое дорогое — мою семью, которой у меня никогда не было. Для меня она священна и будь уверена, я сделаю это. В этих топях народу всякого до хрена лежит. Примут они и ещё одного.

Маргарита содрогнулась под его взглядом. Поняла — сделает.

Елизавета Александровна уверена, что это её выдумка с фотографиями сыграла решающую роль. Она принесла ей пакет нашлёпанной «порнухи» сама. Раскидав на её рабочем столе фото, предупредила:

— Облеплю ими весь город. Раскидаю во все почтовые ящики, если не уберёшься отсюда. Не шучу и не блефую. За сына и его семью на всё пойду. По-твоему не будет никогда. Мозговых ты не получишь.

— Безобразие! — потеряв терпение визжала Маргарита.

— Уезжай, мой тебе совет, — миролюбиво усмехнулась Лиза. — Иначе мы из тебя перья вытрясем.

Мозговой просто обложил комплекс проверками. Ревизоры выкручивали руки и вытягивали кишки и всё, как в нашей стране водится по закону. Уж, как бы там не было, а дама, написав заявление об уходе, исчезла в брюхе лайнера высадившего её на Большой земле. Больше о ней никто из семьи уже никогда не слышал.

Победу отмечали вечером, за ужином, пельменями.

— Что гуляем? — посматривая на довольную компанию поинтересовалась Лизонька.

Все переглянулись, и ответ взяла на себя Елизавета Александровна:

— Просто отмечаем везение. Нам несказанно везёт.

Все дружно и радостно закивали.