Два дня подряд нарочно задерживалась то на работе, то ходила в кинотеатр смотрела какую-то чепуху, лишь бы найти причину возвратиться поздно. Топала специально коротким путём, но парня в сквере не было. «Ерунда получилась. Наверное, я его напугала своим поведением. Господи, что несу, — одёрнула она себя, — напугала насильника тем, что с радостью поддалась ему. Совсем уже ни в какие ворота. Жду, чтоб меня сцапали и затащили в кусты. Обхохочешься. А, вдруг с ним случилась беда, как с моим женихом?» До её дома было пятнадцать минут ходьбы пешком. Она два дня тянулась до подъезда по полчаса, но нападения не было. Потихоньку надежда на встречу таяла. Хотя чувство, что за ней следят не покидало. Постоянно озираясь, она так ничего и не заметила. И вот возвращаясь с курсов английского языка, что посещала каждую среду и пятницу, Люда опять шла по скверу, издали, приглядываясь к тому месту, где прошлый раз было совершено на неё нападение. Но дорожка перемигивалась фонарями до самой арки и значит, в этот вечер встречи ей тоже не светит. Похоже, его тут нет. «Ну не дура ли. Где ещё такую ненормальную взять, чтоб мечтала о насильнике», — принялась ругать она себя, обозлившись на его исчезновение. Так увлеклась, что просмотрела опять момент, когда он просто по воздуху, перекинув её через кусты на свои руки и властно прижав к себе, поспешил убраться от дороги в рощу. Дальше события следовали, как в немом чёрно-белом кино. Она от неожиданности и испуга заорала. Ей вдруг показалось, что это не он, а совсем уже другой искатель приключений: шире, выше и здоровее. Она вопила, что было силы, и даже попытки незнакомца закрыть её рот поцелуем не заткнули её.

— Тише, чего ты так кричишь? Вот Заноза! — со смехом и беспокойством прошептал он, положив её на приготовленный плед.

Она улыбнулась, и облегчённый вздох объяснил ему, что это её вовсе не огорчило, а обрадовало.

— Это ты? Как ты меня напугал. — Погладила она его вокруг глаз свободные от проёма маски места.

— Ты ждала? — уточнил он, не решаясь поверить в такое чудо.

— Да, как ты догадался? — потянулась она к его губам.

Охмелев от её поцелуя, он, нежно обнимая, торопливо объяснял:

— Это не сложно. Шуметь не стала. Общественность на ноги не подняла. Никуда не заявила. Идёшь опять тем же путём, любопытно хлопая глазами по сторонам… Я ж не дурак!

И тут послышался топот нескольких пар ног, мужской бас и медвежьи продирания, напролом, сквозь ветки и кусты. «Это на мои вопли народ набежал. Меня спасать, не иначе. О, ужас! Что-то надо сделать?» — запоздало промелькнуло в её голове. Но за то время, что она глупо таращилась, на него навалилось четверо мужиков. Пока незнакомец высвободился из-под них, стараясь при этом не задеть её, и вскочил на ноги, приняв стойку, достаточно уже пропустив на себя тумаков, Люда сообразила, что надо сделать и как себя вести.

— Вы что сдурели, — налетела она на оторопевших мужиков. — Чего вы наскочили? Вас кто звал? А ну пошли отсюда. Это мой муж.

Мужики от таких заскоков раскрыли рты.

— Ты ж орала и он в маске. Мы видели, как он поволок тебя в лес.

Люда, прикрыв собой незнакомца, наступала сочиняя на ходу оправдания и объяснения.

— Это игра такая, дундуки. Кровь разгоняет и вообще…

Молчание нависло над поляной.

— Пошли отсюда, — потянул старший из мужиков застывших от непоняток ребят, — сам сатана сейчас не разберёт, что с народом творится. Вон у них и плед тут приготовлен…

Мужики, удаляясь, ещё долго ворчали:

— Насмотрятся порнухи, такое уж выделывают, что психам не под силу.

Люда, расправив сгруженный в пылу борьбы плед, села на краешек и рассмеялась. Парень, упав на спину, закрыв глаза руками, молчал. Заметив сочащуюся из его губы кровь, она потянулась в сумочку за платочком, но, передумав, наклонилась, лизнула ранку и тут на обратной стороне его оголённой в драке руки, ниже изгиба, она увидела татуированную змею. Отпрянула и замерла, ей вдруг показалось, что руки бабушки погладили её по голове. «Ты узнаешь его по…», — вспомнила она, её последние слова. «Это змея и это он!» — забилось набатом в голове. «Вот почему мне так хорошо с ним!» Парень же истолковал её состояние совсем иначе. Рывком, поднявшись и промямлив: «Спасибо», — он пытался уйти. Она, вцепившись в брючину, не позволила.

— Эй, соколик, — засмеялась она, приходя в себя, — а то спасибо отрабатывать кто будет?

— В смысле? — замер он, не зная что ждать от странной девицы.

— Ты зачем меня сюда затащил, ну? — со смехом выпалила она.

Он, сев рядом и приткнувшись ей губами в шею, ласково поглаживая горевшую от возбуждения щеку, улыбался:

— Не понимаю…

— Что ж тут не понятного… Понятно всё… — шептали дразня её губы елозя по его свободному от маски рту и глазам. — Твоя маска мешает, сними, — попросила вдруг она.

Он вздрогнул: «Нет!»

— Лучше ей остаться на месте, — возразил он, тут же с ответным поцелуем найдя её губы. — Прости, я не могу лишиться её. Пусть всё остаётся как есть.

— Не понимаю… — Теперь уже заявила она.

— Чего ты не понимаешь… Всё так понятно, — шептали теперь уже его губы, лаская её лицо. — Ты потерпи…

Людмиле терпеть не хотелось, и она взвилась:

— Но зачем такая абракадабра? Ты же понял, что я надёжный друг.

Он не уделил на этот её порыв никакого внимания, тут же озадачив своим вопросом:

— Почему ты осталась и не сдала меня?

— Догадаться слабо? — усмехнулась она.

— Ну?

Она решила не мучить его и сказать правду их отношения начавшиеся необычно, как раз предполагают именно такую роскошь, как правду.

— Мне просто понравилось.

Он не поверил, да ещё и изумился.

— Ты смеёшься надо мной?

— Вот ещё. Ты сам не мог не заметить, как я таяла, растекаясь воском. Причём за короткое время два раза. Мне хорошо с тобой, так хорошо, как, думаю, может мечтать женщина…

Мужчина охваченный отчуждённостью отодвинулся от неё.

— Но почему, ведь ничего…,- он замолчал не договорив.

Она и не ждала продолжения, заговорила сама:

— Не было, ты хотел сказать, но мне глубже, как выяснилось и не надо. Все мои зоны удовольствия, как раз в поле твоей активной досягаемости. Если мне попадётся партнёр с другим размером инструмента и ещё ленивый при этом, то несчастнее меня женщины не будет на белом свете.

Непроизвольно его пальцы больно стиснули её плечи.

— Не вероятно… Ты хочешь сказать, что мы идеально подходим друг к другу?

Она засмеялась и потянулась к его лицу.

— Вот именно. Снимай маску.

— Нет — нет, — отпрянул он. — Даже, если ты самая лучшая девушка в мире — нет.

Она почувствовала, каким он сделался холодным. Какой досадой был наполнен его голос. Люда замерла. Подумав, пошла на попятную. Обведя пространство вокруг них рукой, проворковала:

— Хорошо. Продолжим наши отношения пока в таком виде, как они есть. Но ведь лето долго ждёшь, а оно быстро кончается, что тогда?

— Там видно будет, уклонился от ответа он. И попросил: — Дай мне твой номер мобильного?

Спрашивать: зачем, для чего или возражать не стала.

— Пожалуйста, — протянула она ему телефон. — Звони, я так и быть отвечу. — Уперев свой подбородок в его плечо, она заглянула через него, посмотрела, как он жмёт на кнопки, и ничего не высмотрев интересного для себя, неожиданно для него спросила:- У тебя были ещё такие приключения или я начало?

— Ты первая, — сказал он смущённо.

Ей было этого мало и она задала вопрос:

— Но почему я?

— Случайно, — пожал он плечами, осторожно прижимая её к себе.

— Зачем забрал бельё?

Он хмыкнул и, повернувшись к ней, усмехнулся во весь рот. Это всё что она могла видеть. Глаза, впрочем, тоже смеялись:

— Тебе жалко?

Люда смутилась. Дело же не в этом… Или как раз именно в том…

— Нет… Просто, если так дело пойдёт, то я останусь нагая.

— Значит, придётся тебе позолотить ручку на кружевные кусочки, — засмеялся он, снимая с неё опять гипюр. — Какое удобное платье на тебе в этот раз. Одна пуговица на запахе и ты вся моя.

— Просто после того раза, я продуманно подошла к этому щекотливому вопросу. — Смеялась она, пытаясь поцеловать его нос. Она поймала себя на том, что смех просто прописался в ней. Всегда хочется, если не смеяться, то улыбаться точно. Что за вздор?!

Он крепко взяв её в плен своих железных пальцев приблизил её к глазам, пытаясь рассмотреть, найти в её лице, глазах издёвку, ложь…

— Неужели ты не врёшь и всё, что я слышу сейчас — правда? — прохрипел он.

Она не растерялась, тут же найдя в себе нужные слова.

— Проверь. Подари мне такой же счастливый миг, как прошлый раз. Только не спеши и не один раз.

Он не верил своим ушам, осторожно переспросил:

— А если не получится?

— Получится. Не зря же сквозь века я шла к тебе Эдикан.

Он приподнялся и заглянул в её распахнутые навстречу глаза.

— Ты странно меня назвала, это почти рядом с моим именем?

Она опять только теперь тихо рассмеялась.

— Это и есть твоё имя, только в устах древних, как этот свет шумеров.

Он опять изумился, словно желая убедиться, что обмана нет, его рука легла на её грудь.

— Я плохо понимаю тебя, но мне тепло с тобой, от тебя идёт свет… Свет надежды.

Её горячие губы коснулись уголков его губ, очерченных маской.

— Тебе не надо ничего понимать, ты просто люби меня… Вот так, — водила она его рукой по своему вспыхнувшему телу. Совсем забыв, что в ста шагах кипит современная жизнь и это всего лишь городской сквер, а не цветущий берег Суры, где она лежала в его объятиях много, много тысяч лет тому назад. Туман не только заволок тело, но и убаюкал голову. Цветочный дурман черёмухи не просто пьянил, а уводил в дремучие дали. «Откуда в это время взяться цветам черёмухи? А, может, это не цветы, а пучок сорванной в беспамятстве травы, что я держу в руке? Как мне сладко с ним».

Словно услышав её душу, он прошептал:

— Заяц, мне хорошо с тобой…

— Мне тоже. Ты устал, — погладила она его по голой спине под тонким свитером. — Наверное, уже вторая половина ночи и мне действительно будет страшновато добираться до дома.

— Я провожу. Всё правда, ты любишь, как безумная. Так притворяться невозможно. Но ведь это только секс.

Люда не обижаясь поелозила щекой на его плече.

— Для тебя, пока ты не вспомнишь, да. Для меня это, похоже, конец пути.

— Ты говоришь загадками, — пробурчал он.

Она привстала на локти и ловко пощекотала ему рёбра. Он хихикнул и прижал её к пледу, но она сказала то, что хотела:

— Что я слышу? Кто б об этом поминал? Не ты ль сам составляешь сплошную загадку, прячась за эту маску? Сколько можно болью жить. Все б так умирали, однако лечатся, для чего-то, таблетки пьют. Получается все вокруг дураки, один ты умный.

— Не бузи, — нежно прижался он к её губам.

Вспомнив, о чём они говорили с докторшей, она нырнула горячей рукой ему в пах и замерла: «Вот тебе раз! Всё так и есть… Шрам во весь низ живота убегающий к ноге… Разворочен пах. Вместо двух, одно яичко, а от члена некогда, по-видимому, не малого осталась только небольшая пипочка».

— Всё проверила? — недовольно буркнул он, запоздало перехватив её руку.

— Ранение? — участливо спросила она.

В её горле булькал коктейль из боли и обречённости, в его, как выяснилось, тоже.

— Да. Только какое это имеет значение теперь, когда жизнь перечёркнута, искромсана тем осколком и ножом хирурга.

— Теперь действительно никакого, — погладила она его по крепким мышцам живота, нырнув губами вниз. — Ты мне нужен один на сегодня и на все века…

Её губы в безумном восторге, сметая всё на своём пути, неслись вниз.

— Что ты делаешь ненормальная? — пробовал остановить он её.

— Тебе больно? — напряглась она.

— Не в этом же дело… просто обрубок…тебе будет неприятно…

Она резко провела ладонью от груди и до паха, он застонал. Не от боли, а от наслаждения.

— Тогда расслабься и не мешай, — опалил его огонь полыхающий в её голосе. Люда не знала, откуда она может и как, доставлять удовольствие мужчине, но, оказывается, знает сию науку в совершенстве. Вернее она догадывалась, что всё, о чём говорила бабушка не бред и её сущность прожила много веков, за которые постигла все женские премудрости обольщения. И сейчас то, запрятанное в подсознании неплохо помогло ей.

Он постанывал в женских волшебных руках и сгорал в горячих засасывающих губах, вжимая её в себя. Всё ещё удивляясь и не веря, что это произошло с ним. Он то нежно, то безумно любил её.

— Ты волшебница. У тебя было много мужчин? — пропел он, пытаясь поймать её ушко.

Она засмеялась. Ему показалось, что её смех отдался по всему лесу серебряным колокольчиком.

— Ты первый и я до сих пор девственница.

Ошарашенный, он молчал, а потом даже легко хохотнул.

— Я не верю, это что шутка такая?

Погладив под свитером его высоко вздымающуюся грудь, она обещала:

— Можем сходить к врачу.

В порыве изумления, он привстал на локти.

— Но тебе около тридцати и то, что ты сейчас делаешь…

Она, поймав его в объятия за шею, притянула к себе.

— Мне уже за тридцать. А всё остальное во мне дремало, а ты разбудил.

Её пальцы, забираясь под маску, скользили на его затылке, поглаживая короткий густой волос. Ей очень хотелось вот сейчас взять и скинуть эту ненавистную маску, но боясь испортить всё, она не решилась.

А он сделавшимся мягким бархатным голосом своим бормотал на её плече:

— Почему не вышла замуж и не завела семью, вроде ж симпатичная и не уродка, обиженная судьбой, например меня?

Люда вздохнула и, придвинувшись поближе к нему, сказала правду:

— Пыталась. Трагедия в день росписи. Авария и мой избранник мёртв.

Естественно, он удивился.

— Не думал, что бывает и так. Что ж не повторила попытку?

Она обвела пальчиком его свободные от маски губы.

— Тебя ждала. Знала, что появишься, просто не догадывалась, как и откуда.

Он не поверил посчитав это за отговорку или просто болтовню. Разворчался.

— Смешно ей. Скажи, психологическая драма дожала, сломавшись, поставила на себе крест, это больше будет похоже на правду. Сам такой. Или искусно врёшь всё.

Люда усердно замотала головой.

— Ты не прав. Я обиды на весь белый свет не держу. Просто так сложилась жизнь. И потом я уже много лет одна и к этому привыкла. Видимо это судьба, и я принимаю её с благодарностью.

Он вытаращил глаза. Они из прорезей маски глядели бильярдными шарами.

— Ничего глупее никогда не слышал.

Она убрала его руку и, маскируя своё чувство неуверенности под потягивание, села.

— Давай будем расходиться, а то брезжит рассвет и мне ещё надо привести себя в порядок, чтоб заявиться на работу не вызывая толков и пересудов. У нас в отделе небольшой, но внимательный коллектив. И потом, в нашей конторе не любят опоздавших. Особенно нервозно к этому относится новый генеральный директор. Говорят, гонористый и весьма самоуверенный малый. Мне б не хотелось с ним встречаться по такому банальному поводу, как опоздание. Ещё глупее проверять все прикиды коллектива относительно его особы на себе. Вахтёры внизу лютуют.

Он не отмолчался и включился в обсуждение так волнующей её темы. Выяснилось, что у них на одну и ту же тему разные выводы. Он со знанием дела говорил:

— С одной стороны чего обижаться-то. У каждого свои обязанности. Что может быть проще того, чтоб лечь на полчаса раньше. Потом встать на полчаса раньше. Выйти вовремя и никуда не опаздывать. Ан нет! Всё химичите, потом ищете виноватых…

Людмиле не понравилось это, и она насмешливо заявила:

— А ты никогда не опаздываешь?

— Нет. Видишь ли. Опоздания незаметно входят в привычку и только очень жёсткая дисциплина со строжайшим графиком на рабочем месте, немного дисциплинирует.

Она не стала спорить, бесполезно, таких, как говорят, могила исправит… Да и зачем ей…

— В тебе чувствуется бывший военный. Вот и наш, наверное, такой же до жути правильный.

Помолчали.

— Чем ты занимаешься? — перевёл он от скользкой темы разговор.

— Нефтепродуктами, — буркнула она.

— И где работаешь? — насторожился он.

— Иди, шепну на ушко, вдруг тут шпионы. — Смеялась она, пытаясь поцеловать его в насторожённые глаза. «Чудной. С чего завёлся?»

— И какой же это отдел? — потягиваясь, сел рядом с натягивающей на себя одежду женщиной он, услышав название концерна. Хотя это было сказано безразличным тоном, а всё же насторожило её.

— Только не говори, что ты там кого-то знаешь? — скосила насторожённо — лукавый глаза она на него.

До её ушей донеслось его хмыканье.

— Даже не слышал о такой конторе. Давай застегну? — зацепил он ей крючки на спине.

Она успокоилась до того, что начала его подгонять.

— Собирайся сам и в темпе. А то в маске тебе сложно будет вышагивать рядом.

— Обойдусь.

— А плед?

— На обратном пути заберу.

Они шли рядом, с переплетёнными пальчиками, крепко держа друг друга. Её раздирали догадки и страх за него, но ей понравилось, что он вот так шёл рядом. Большой, сильный до невероятности надёжный. И ей вдруг безумно захотелось, чтоб так было всегда. Люда споткнулась, и он взял её на руки. «Наверное, таким бывает счастье, и я хочу убогая, чтоб оно никогда не кончалось». Он, как и обещал, проводил до подъезда. Опустил у ступенек и она, бегом, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась домой. Скорее к кухонному окну, которое, как раз выходит во двор. Рывком откинула штору и чуть не уронила в спешке горшок с цветком. «Вот кулёма!» Уж очень нетерпимо хотелось посмотреть на него без маски. Тайна заводила её, как и любую женщину. Он действительно шёл без неё, но она увидела в рассветной дымке только коротко остриженный затылок и сгорбленную широкую спину с глубоко запрятанными в карман спортивных брюк руками. «Мощный мужик, но сам тормозит открываться, боится огласки и насмешек. Придётся искать путь к нему мне. Надо решиться, как-нибудь на это и не откладывать поход в госпиталь в долгий ящик».

Постель разбирать и ложиться не стала, подумала: «Непременно просплю». Нажарила себе блинов и наелась до отвала. «Могу раз в полгода побаловать себя, тем более, по такому случаю». Потом занялась валявшейся с неделю после стирки глажкой. Тоже нужное дело. Покончив с этим. Помылась, причесалась и накрасилась. Как выяснилось, у тех «кто на взводе», на наведения красоты уходит куда меньше времени, чем обычно. На всё остальное тоже. Оказывается когда его навалом и торопиться некуда, оно не жмёт. Само собой отметила: «Как не крути, а за долгие одинокие годы с радостью привела себя в порядок». Каждодневный процесс превратился в тягарь. Впервые это делала со вкусом и удовольствием, а не потому, что так надо. Чувство лёгкости и полёта не проходило. Казалось, что за плечами крылья, которые непременно помогут взмыть вверх. «Неужели, я больше не одна?» — удивлялась она, собираясь с утра ожидать ночи.