Отсюда я видел всё поле битвы: небольшая долина, поросшая молодой зеленью, два холма по краям и плотный лес вдалеке. Именно из него сейчас мчалась тяжёлая римская конница Сципиона Африканского. С такого расстояния я не мог разглядеть детали, но слышал нарастающий гул. И эта лавина через мгновение должна была ударить в спину моим бравым копейщикам, разделив строй на две половины. По одному из холмов на перехват несся отряд моей легкой кавалерии, а с флангов в спешном порядке отходило несколько отрядов пехоты, чтобы собрать подобие карэ.

Телефон издал предупредительный сигнал.

Я протянул к нему руку и отвлёкся от происходящего всего лишь на мгновение. Но за этот миг тяжелая конница врезалась в спину моим центральным отрядам, а те, будучи связанны боем, так и не смогли развернуться. Для конницы ситуация была патовой — фланговые отряды, стремившиеся для построения в карэ, опоздали для защиты своих товарищей, но теперь с двух сторон зажали вражеский отряд. А с холма, поднимая столб пыли, уже спускалась моя лёгкая кавалерия. Это был конец суицидального манёвра Сципиона. Но также это был и конец моему боевому строю. Центральные отряды дрогнули, солдаты заметались и с криками бросились в разные стороны.

Телефон настойчиво пиликнул, отмечая пятиминутную готовность. Кот на соседнем стуле, не просыпаясь, издал мелодичное мурчание и перевернулся на спину.

Я тяжело вздохнул и вышел из игры. До консультации оставалась уже менее пяти минут.

На столе рядом стояла кружка с чаем пуэр. Я так увлёкся, что не заметил, как он остыл, хотя настоялся он теперь знатно. Запах был поистине инфернальным.

Скайп загружался бесконечно долго и в итоге решил, что мне нужно обязательно обновить программу. С тихим стоном я покосился на часы: опоздание доходило уже до двух минут.

«Извините за задержку. Я на месте. Можем начинать», — написал я в чат, когда всё наконец-то заработало.

— Здравствуйте, Женя, — поприветствовал я молодую симпатичную девушку с длинными платиновыми волосами на экране.

— Здравствуйте, Илья, — ответила она мне с приятной улыбкой.

— Ммм, — я посмотрел в свои записи, — не могли бы вы напомнить мне, на чём мы остановились в прошлый раз?

Женя на секунду прикрыла глаза, кивнула и уверенно ответила:

— Мы говорили о родителях и о том, что они бывают неправы.

— Дааа... — я вновь растеряно посмотрел в свои записи, понимая, что не сохранил пометки прошлой встречи. — Родители.

Я, конечно, сильно сглупил, выстраивая свои отряды в одну линию между холмами. С одной стороны я закрыл Сципиону возможность для флангового манёвра — отряд, поднимающийся на возвышенность, неминуемо замедлялся, и тут-то его и перехватила бы моя резервная лёгкая кавалерия. Но с другой стороны я растянул строй, истончив его и, как обычно, недооценил возможность засады в лесу.

Я потряс головой, возвращаясь к беседе. Надо бы поменьше играть в компьютерные игры.

— Знаете, — я замялся, — похоже, что это превратится в ещё одну терапию про «плохих родителей».

Женя на экране улыбнулась и пожала плечами, мол, решай сам.

— Ммм, — я опять замялся, как школьник, не выучивший урок, — может, поговорим о чём-нибудь другом?

— Окей, — ответила Женя после паузы. — А о чём?

— Я... ну... ну, не знаю.

Женя кивнула и заботливым тоном ответила:

— Окей, Илья, вы действительно можете выбрать другую тему, — она сделала паузу и продолжила:

— В конце концов, это вы платите за терапию.

— Ну, да, а это вы — психотерапевт, — еле слышно сказал я, пытаясь поддеть Женю.

— Что-что? Я не расслышала? Что-то со связью...

— Ничего, ничего... — быстро заговорил я, испугавшись, что она действительно могла услышать «подколку». — Я вообще молчал. Это кот.

Ладно, похоже, надо было бы уже признаться себе, что я саботирую процесс психотерапии. Причём в этот раз клиент — я.

Это было непривычно и странно: самому получать помощь и платить за сеансы. На первой встречи мне казалось, что все проблемы уже решились, и я зря трачу время специалиста и свои деньги. Однако когда я только открыл рот, слёзы потекли у меня из глаз. Причём я даже не понимал почему.

Женя дала мне возможность прийти в себя, молча наблюдая за моей маленькой «истерикой». Её левая бровь была расположена выше правой и имела более крутой изгиб, что предавало лицу особую асимметрию и всегда несколько удивлённое выражение. Она была достаточно симпатична, и это сперва отвлекало меня. Однако когда она начала спрашивать, что происходит и нужна ли мне поддержка, я вмиг избавился от любых эротических переживаний. Меццо-сопрано её голоса звучало отрезвляюще и успокаивающе. Я ощутил, что ничего страшного и смертельного на самом деле не происходит. Последний раз всхлипнув и утерев нос, я ответил сдавленным голосом, что нет. Возможно, это и прозвучало грубовато (знаете, как дети бурчат: «Нет, сам!»?), но я не планировал «капризничать». Удивляясь сам себе, я извинился, Женя кивнула и улыбнулась мне, обнаружив и асимметрию улыбки — угол рта сдвинулся только с правой стороны. Вместе с приподнятой бровью это уже выглядело слишком странно. Даже для меня.

Вот и теперь, она смотрела на меня со своим «фирменным» выражением лица: приподнятая левая бровь и однобокая улыбка. В разные моменты я видел в этом насмешку, укор, удивление, радость, сочувствие... да, чего я там только не видел! Каждый раз я вовремя останавливал себя от комментариев по поводу выражения её лица, понимая, что это, во-первых, невежливо; а во- вторых, имеет большее отношение ко мне. Копаться в этом мне не хотелось, и потому я стоически молчал, считая, что пришел обсудить другую проблему.

— Верно ли, что наша прошлая тема для вас неактуальна? — спросила Женя.

Меня передёрнуло от её манеры уточнять. Фраза «верно ли» виделась мне дословным переводом «is it correct?».

— Ну, да, — невнятно сказал я.

Хорошо, нужно было признаться себе, что я всеми правдами и неправдами сопротивляюсь обсуждению того, о чём на самом деле хотел бы поговорить. В ход шло всё: от отвлечения собственного внимания, до обесценивания Жени как специалиста.

— Массаракш, платить такие деньги за терапию и выделываться... — проворчал я.

— Илья, вас сегодня плохо слышно! — сказала Женя, не поняв моё бормотание.

— Я говорю: да, тема не актуальна!

— Окей, Илья, а о чём бы вы сегодня хотели бы поговорить?

Ох, это был сложный вопрос.

Я с облегчением подумал, что теперь мне не нужно будет рассказывать про домашнее задание, которое я не сделал (а ведь Женя задала мне его ещё две недели назад!). Однако тут же почувствовал себя крайне тревожно — мне было необходимо выбрать новую тему для психотерапии. И трудность была не в том, что у меня не было «проблем», а в том, что я не знал, которую из множества выбрать.

Что-то казалось мне мелочным и «недостойным» для обсуждения на терапии, а что-то наоборот казалось слишком грандиозным и сложным, чтобы начинать это в оставшееся время (да, похоже я полусознательно затягивал встречу). Какие-то проблемы сразу же нашли решения и потребовали удалить себя из реестра «проблем». Другие были настолько туманны и странны, что я не мог признаться в них сам себе не то, что терапевту.

Мне вспомнилась одна смешная картинка: дезинсектор звонит в дверь, а ему открывает гигантский таракан и говорит: «А у нас нет проблем с насекомыми...».

— Знаете... — неожиданно для самого себя начал я, но тут же замолчал.

Женя вопросительно подняла правую бровь, от чего её лицо на мгновение вернуло симметрию.

— Вообще-то есть кое-что, о чём я хотел бы поговорить...

Я замолчал, так как удивился мысли, возникшей в голове.

— Да? — подбодрила меня Женя.

— Я бы хотел написать книгу! — быстро выпалил я и тут же замолчал, ошарашенный признанием.

Женя выдержала паузу и улыбнулась мне:

— Мне кажется это интересной идей.

Я заметил, как у меня расслабились плечи — похоже, я ожидал что-то типа обесценивания от Жени, из серии: «Ха-ха, КНИГУ!» или «Книгу, ты?». Хотя, определённо, к ней это отношения не имело, до сих пор она всегда поддерживала меня.

Я провёл ладонью по лицу — как же сложно было быть клиентом в психотерапии. Одно простое признание требовало очень много сил.

— Это интересная идея, — вновь повторила Женя, — но чем здесь могу помочь вам я?

Этот вопрос вновь погрузил меня в раздумья.

С одной стороны, Женя была психотерапевтом, а мне скорее была необходима помощь и поддержка более опытного автора — наставника. Я посмотрел в окно: слева вдалеке мне было видно кладбище, а справа выпирало серое здание завода с недописанной надписью «нацыанализм...». М-да, определённо, в этом городе я нем мог рассчитывать на наставника или сколько-нибудь поддерживающую группу начинающих авторов.

С другой стороны стоило признаться, что я испытывал неожиданные трудности в работе над текстом. Я перевёл взгляд назад на экран: Женя с лёгкой «правосторонней» улыбкой смотрела на меня, и её взгляд лучился теплом и принятием. Она вызывала доверие и желание раскрыться.

— Проблема в том, что я не знаю о чём писать, — вновь сказал я неожиданно для самого себя.

— Окей, а какого участия в решении этой проблемы вы ждёте от меня?

Мне захотелось воскликнуть: «Ты же психотерапевт, вот и скажи мне, чем можешь помочь!», но я понимал, что это капризная и требовательная реплика не помогла бы делу. Было глупо требовать от Жени, чтобы она выбрала за меня тему для книги.

Я явственно представил себе, как мы поменялись ролями.

В образе психотерапевта я предлагал Жене-клиенту различные варианты: «А почему бы вам не написать о...». Ну, а она, как порядочный человек в терапии, ассиметрично морщится и брезгливо отвечает: «Фу, нет, что вы? Какая дичь!».

Я усмехнулся про себя. Где-то на заре моего становления как психотерапевта, всё могло бы выглядеть именно так.

Женя была хорошим специалистом, она задавала правильные вопросы, одновременно выдерживая дистанцию и находясь рядом для поддержки. Но, похоже, я был «плохим» клиентом — мне нужны были ответы здесь и сейчас, я не был готов к длительной работе и расстраивался от того, что терапевт не находил верный путь сразу. Мои профессиональные знания, да и просто здравый смысл подсказывали мне, что в большинстве случаев это невозможно. Однако из другой части себя я использовал это для обесценивания Жени как специалиста. Если у неё нет ответов на ВСЕ мои вопросы, если она не знает ВСЕГО, то какой, к чёрту, она психотерапевт?!

Определённо, я был «плохим» клиентом.

— Я ожидаю, что вы просто поддержите любой мой выбор темы для книги, — выдавил, наконец, я из себя.

Не уверен, что мне было нужно именно это. Вероятно, я просто хотел, чтобы Женя выслушала меня и поддержала саму идею писать книгу и неважно о чём она будет. Без лишних возгласов и суеты, без дурацких идей и предложений, без обесценивания и критики (всего этого мне и так хватало у себя в голове).

Женя ещё мгновение помолчала, чтобы убедиться, что я ничего не добавлю и затем сказала:

— Окей, Илья, я поняла вас. Расскажите, о чём вы хотели бы написать?

Я уже успел убедиться, что Женя хорошо взвешивает каждую свою реплику. Не смотря на то, что с её стороны ни разу не было каких-либо «нетерапевтических транзакций», я вновь ощутил облегчение, когда она согласилась послушать меня. В тот же момент до меня стало доходить, что моё молчание по поводу всех этих переживаний связанных с личностью терапевта и ожидаемых реакций — важный материал для работы. И да, то, что я замалчивал всё это — было ещё одной формой обструкции. Возможно, скажи я хотя бы часть из своих переживаний вслух, моя терапия двинулась бы в совсем ином русле. Куда именно, представить было сложно, да и не очень-то хотелось.

— О чём я хотел бы написать?... — я задумчиво посмотрел в сторону. — О многом... Когда я был маленьким, то увлекался фантастикой с труднопроизносимыми именами. Это были времена, когда мы все ходили в школу с пакетами...

Я на мгновение вспомнил школу и ещё раз порадовался, что всё это уже закончилось.

— Так вот, мне интересны огромные стальные космические судна, лениво лупцующие друг в друга когерентными пучками света в бесконечном вакууме.

— Вам было бы интересно об этом писать? — спросила Женя.

Признаться, писать мне про это было бы интересно, да только

кто бы это стал читать? Я с досадой вздохнул и тут же покосился на экран — не заметила ли Женя перемены в моём настроении.

Я доверял ей и чувствовал, что она сможет мне помочь. И именно поэтому упорно скрывал от неё свои истинные переживания и сомнения. Это была горькая ирония. Часть меня искренни хотела изменений и верила в силу Жени как психотерапевта, но другая тянула назад, призывая закрыться в себе и остаться в предсказуемости своего жизненного сценария.

Мысль была неприятной, и я поморщился, что не прошло незамеченным от Жени.

— Что-то случилось? — спросила она осторожно.

— Да так... — спохватился я и начал судорожно искать тему для отвлечения внимания.

— Или я мог бы написать про кота, — я поднял в камеру кота с соседнего стула. Тот, в свою очередь, ошалело начал озираться сонными глазами по сторонам, пытаясь понять, что от него требуется сделать.

Не найдя ничего лучше, он потянулся к моему рту, принюхиваясь к дыханию. Я поморщился и вернул кота на место.

Женя наблюдала за происходящим с невозмутимым лицом, и когда я закончил теребить животное, спросила посерьёзневшим тоном:

— Илья, а о чём на самом деле вам хочется написать?

И вдруг я почувствовал себя достаточно глупо, чтобы «отрезветь». Мне не хотелось больше скрываться от Жени или отвечать не то, что я думаю. Она была достаточно терпелива, чтобы выдержать моё сопротивление, и достаточно умна, чтобы задать Тот- Самый-Вопрос.

— На самом деле? — я улыбнулся. — На самом деле я хотел бы рассказать о своей работе.

— Да? А о чём именно?

— Ну, видите ли, большую часть времени я провожу, слушая других...