ПРОЛОГ

Воздушному гимнасту в очередной раз не удалось сделать тройной переворот и уцепиться за тонкую, но прочную ткань полотна так, как ему того хотелось. Он злился, психовал, но упорно продолжал попытки, хоть на руках уже были ожоги от частого жгучего соприкосновения с прочным материалом.

Тимур, а для друзей и почтенной публики – Тимьян Завойский, был не из робкого десятка и привык, что все номера рано или поздно у него получаются. А когда зрительный зал взрывался в овациях после очередного тяжёлого трюка, то все раны, растяжения и часы изнурительных тренировок отходили для Тимьяна на задний план. Циркач буквально жил своей профессией.

– Чёрт тебя дери… – сквозь зубы прорычал он и принялся раскачиваться на страховочном канате, чтобы дотянуться до лестницы и вновь повторить попытку.

Да, Тимьян был упорным и хотел сделать этот номер сам, без помощи своей силы. Первые разы он всегда проделывал опасные элементы с лёгкой подачи способностей, которыми обладал. Но как только понимал, что конкретно нужно делать в воздухе и на каких деталях заострять внимание во время выполнения сложной фигуры, то закреплял страховку на пояснице и, проделывал всё то же, но уже сам. А после отработки трюка до автоматизма, циркач и вовсе избавлялся от страховки – она только мешает. Да и зритель любит, когда под куполом происходит настоящий полет, а не перелёты «гусениц» от трапеции к трапеции. Всем этим могут похвастать и обычные балаганные цирки, коих развелось в последнее время множество. Тимьян же любил первым придумывать и выполнять опасные, но зрелищные репризы. Вот как сейчас.

Именно поэтому он всегда тренировался один, если разучивал новые приёмы. Чтобы никто не знал, кто он такой на самом деле, а особенно, его близкие.

Парень вновь забрался под купол и ухватился за полотна. Едва заметно поморщившись от боли в руках, он заставил себя сосредоточиться на предстоящем и снова прыгнул. Но в последний момент его отвлекла фигура на соседней лестнице, которую заметил боковым зрением и, замешкавшись, не смог вовремя перевернуть корпус, поэтому завис над манежем, успев ухватиться за полотно лишь одной рукой.

Циркач чертыхнулся и, ожидая, пока перестанет раскачиваться так сильно, мысленно пожелал провалиться под землю тому, кто ему помешал.

Повернув голову, чтобы выразить своё негодование, он удивлённо осёкся:

– Ты? Что ты тут делаешь?

– Наблюдаю, – ответили ему насмешливым голосом.

– Ну и как? – фыркнул парень, нахмурившись из-за того, что кто-то видел его неудачные попытки.

– У тебя бы обязательно получилось.

– Получилось БЫ? – удивился Тимьян, явно не согласившись со своим визави. – Я покажу класс, не сомневайся. А ты что делаешь под куполом? Не замечал у тебя особой страсти к высоте.

– Ты прав, высоту я не люблю, – послышался задумчивый ответ. – Тут вот какое дело, Тимьян: твоё время пришло.

– Чего? – отозвался он со снисходительной улыбкой.

– Прости, Тим, – проговорил человек и его глаза остекленели, а зрачки заволокло белой дымкой.

Парень от неожиданности отпустил связку и повис на страховочном канате, схватившись за горло, чувствуя, как из него буквально высасывают силу.

– Так это ты… всё ты… – не поверил он в происходящее, когда боль буквально окутала его тело со всех сторон. – Стой, стой! Хватит! Прекрати! – прохрипел, в панике рассекая воздух руками, понимая, что жить ему осталось лишь считанные секунды.

– За что?.. – последнее, что выдавил из себя гимнаст, прежде чем обмякнуть и повиснуть на страховке, безвольной мёртвой куклой.

Убийца, тем временем, глубоко вздохнув, блаженно улыбнулся, чувствуя, как чужая сила и жизнь заиграли в крови.

– Прости меня, Тимьян. Мне твоя сила нужнее, поверь, – печально произнёс человек и щёлкнул пальцами, заставив отстегнуться карабин страховки. Циркач полетел вниз, и с глухим стуком ударился о манеж.

Убийца некоторое время наблюдал за мёртвым телом с высоты купола цирка, а потом невесело проговорил:

– А ведь у тебя бы действительно получился этот трюк. Как жаль, что ты не слушал советов и тренировался без страховки. Неудивительно, что ты сорвался.

 

ГЛАВА 1

Двумя месяцами ранее

Я вглядывалась в вечерние огни города, расслабленно растянувшись на ступеньках, ведущих к самой воде. Один из моих кед уже был влажным от подступающих волн, расходившихся по поверхности лёгкой рябью, но было так хорошо, что лень даже двигаться.

Мне нравился этот город. Необычный, колоритный, со своей долгой и запутанной историей. Как и я.

Я находилась в самом центре, на пристани, но на удивление, никого кроме меня тут не было. Странно.

Запахнув видавшую виды куртку и ещё раз оглянувшись, достала из пакета гамбургер, приобретённый в ближайшем «Макдаке» и, наблюдая за кораблями, проплывающими по каналу, с удовольствием откусила добрую половину булки и принялась методично её пережёвывать. Обожаю фаст-фуд. Хоть везде и трубят о вредности такой еды, предпочитаю не обращать на это внимание. Моим костям жир не грозит. Проще говоря, мне на это плевать. Если быть честной, то мне плевать на всё, кроме собственной персоны. Это и не удивительно, учитывая мой образ жизни, если это можно так назвать. Хотя как, образ? Так, выживание. Или, скорее, скитание. Не скажу, что я обиженна судьбой или несчастна. Нет. Меня всё устраивает, даже более того.

Просто, дело в том, что, где бы не появлялась, везде оказываюсь чужой, лишней. Может быть, это от того, что «своего места» мне найти так и не удалось. Я стараюсь об этом не думать, ведь подобные мне, в принципе не имеют «своих мест».

Я вновь вгляделась в тёмный прибой, наблюдая за игрой света, бликующего в неторопливых волнах. Вода. Как её люблю, и как она мне необходима. Мой дар и проклятье. Я еле заметно пошевелила пальцем руки, и один из бурунов, подхваченный мной, начал приподниматься, подобно прозрачной змее, вырисовывая причудливый танец. Наблюдая за красотой созданной своими руками, отвлеклась, услышав позади шаги. Вода резко плеснулась обратно, а я прислушалась. Чьи-то каблуки громко простучали о пристань, но вскоре звук затих. Я вновь расслабилась и откинулась на ступеньки.

Мне привычно прислушиваться к каждому шороху и постоянно оглядываться назад. Может быть, кого-то это бы и утомило, но мне как-то всё равно. Человек, в принципе, должен быть осторожен, а такой, как я, и подавно. Хотя человек ли я на самом деле? Поди, разбери.

Вообще, подобных мне называют «Эррами», что означает «Другие». Не слишком оригинально, зато отражает суть. Люди, «поцелованные небом» и имеющие безграничную силу – именно так мне это объясняли в детстве. А потому свободные, и вечно куда-то стремящиеся, как ветер. Конечно, не такую уж и безграничную силу: управлять водой – это не вершить судьбы мира, но всё же… Хотя, лично я ни разу не встречала кого-то, обладающего такими же способностями. Да и не уверена, есть ли они вообще. Единственное, что знаю точно: такой силой лучше не светить. По разным причинам.

Собственно, потому и скитаюсь. Уже девятый год. Нигде подолгу не задерживаясь и постоянно оглядываясь. Возможно, не все эрры бродяжничают, просто у каждого своя судьба. У меня вот такая. Лопать фаст-фуд и путешествовать из города в город, перебиваясь с копейки на копейку, ведь в этом мире нужно за всё платить. Это тяжело, но, по крайней мере, я, можно сказать, видела мир. Хотя за границей, к сожалению, бывать не приходилось. Это вот, как раз моя мечта. Должна же быть у человека мечта, в конце концов. Главное руки-ноги целы, паспорт есть, и рюкзак за спиной. Такого набора вполне достаточно для счастья.

Я бултыхнула ногой по воде и грустно усмехнулась. А вот с ободранными кедами нужно что-то делать.

Внезапно порыв ветра прилепил мне на щеку клочок бумаги. Я поморщилась и убрала её, при этом взгляд впился во фразу, написанную большими чёрными буквами: «Судьба рядом». Я приподняла одну бровь и, отбросив листок, поднялась на ноги. Нужно найти ночлег.

Оттряхнув джинсы, лениво поплелась по лестнице, попутно натягивая на плечи небольшой рюкзак, в котором находились все мои вещи. Не самый большой гардероб, присущий нормальной молодой особе, к коим я себя причисляла, но не Бог весть что, тем более, выбирать не приходилось.

Найти ночлег в чужом городе – задачка на везение. Главное появиться в нужном месте в нужное время. Но на крайняк и вокзал сойдёт, если не выгонят блюстители закона, что происходит довольно часто. А вообще, всё зависит от города и от погоды. Весной, как сейчас, ещё терпимо, а вот зимой и осенью на улице часто бывает холодно, поэтому нужно изощряться.

Например, этот город привлёк меня, в первую очередь, стариной, красотой и обилием пустующих домов, являющихся культурным достоянием, до которого редко доходят чиновнические руки. В таких развалинах, как правило, обитают бродяги, что нашли дыры в ограждениях и коротают ночи в довольно сносных условиях. Кстати, именно этот контингент людей вызывает во мне наибольшую симпатию. Именно человек, лишившийся всего, как никто другой, умеет ценить и делиться последней крошкой. Они могут быть пьяницами, буянами, оторвами, философами в конце концов, но все они несчастны в душе, а такие личности, как известно, притягиваются и помогают друг другу.

Кому, как не мне, известно, что именно бездомный бродяга, при всех своих пороках, может отдать последний кусок хлеба голодному псу, просто потому что пожалеет животину. Конечно не все такие, люди ведь разные бывают.

Я брела по узким ночным улочкам и вглядывалась в тёплый свет окон, которого никогда не было и, наверное, не будет у меня. Просто не могу и не умею находиться на одном и том же месте долгое время. Странно, но это не вызывало у меня депрессии или потока самобичевания. Зато я видела в своей относительно короткой жизни уже столько всего, сколько обычный обыватель и представить не может. Радоваться тому, что имеешь – этому тоже учат на улице.

Внезапно я поняла, что стою на широком проспекте, который рассекала проезжая часть. Множество людей сновало туда-сюда. Что за движуха?

А, ну да, пятница, вечер… народ отдыхает.

Запахнув куртку посильнее, неторопливо поплелась по тротуару, наблюдая за весёлыми, «датыми» пешеходами, смеющимися и громко разговаривающими, за спешащими прохожими… за жизнью…

– …вперёд! – донеслись до меня чей-то призыв и взрыв смеха.

Я по-доброму улыбнулась и последовала дальше, вдыхая чистый и влажный воздух.

Внезапно неподалёку взвизгнули покрышки, и серебристая блестящая машина класса «люкс» резко затормозила, чуть было не въехав в столб из-за разбуянившейся компании молодых людей, вывалившихся на проезжую часть.

– …давай уже! – выкрикнул водитель пешеходам и, обогнув их, сорвался с места и умчался вперёд по проспекту.

Я отвернулась и побрела дальше, рассматривая великолепную работу архитекторов, которые когда-то придумали такой прелестный внешний вид для города. Пока мне навстречу не направилась толпа из пяти-шести парней. Я нахмурилась и, опустив голову вниз, побрела, не сворачивая с тротуара. Тут такая штука: если не смотришь в глаза, то намного меньше шансов, что на тебя обратят внимание и докопаются. Проверено опытом. Но в этот раз, видимо, опыт подвёл, и я врезалась в одного из них. Чёрт…

Парень засмеялся, схватил меня за плечи и отодвинул в сторону.

– Прямо смотри, – улыбнулся он и поспешил к своим друзьям.

Я удивлённо глянула незнакомцу вслед, прислушиваясь к сальным шуточкам его товарищей и неспешно последовала дальше. Да, этот город мне, определённо, нравился.

– Близко совсем… – послышалось рядом, и я даже дёрнулась.

– Что? – вырвалось у меня, и получилось, что вопрос мой адресовался девушкам, остановившимся около дороги.

Одна из них хмыкнула, недовольно закатила глазки и проговорила:

– Иди куда шла, дорогуша…

– Извините… – потупилась и поспешила дальше.

Пройдя пару кварталов, оказалась около очередного канала, над которым нависал небольшой мост, и задумалась. Пока на моём пути не попалось ни одного, так называемого, «пустующего жилья». Я прибавила шаг, но около перекрёстка один из кирпичей брусчатки провалился под ногой, так что оступилась и въехала лбом прямиком в угол дома. Даже в глазах потемнело.

– Да что такое?! – возмутилась, потерев ушибленное место и злобно глянув на ненавистную кирпичную кладку, с которой «поцеловалась».

Но тут внимание привлекла яркая афиша, которая была наклеена как раз на этой самой кладке. «Цирк БИЗАРР, – гласила она. – ТАКОГО Вы ещё не видели…»

Ну да, ну да. Это заявление заставило меня криво усмехнуться. Знаем, плавали. Бродячие цирки и цирки-шапито, когда-то были моим излюбленным убежищем. Где ещё найти место, в котором эрр может без всяких проблем продемонстрировать силу, не вызвав ненужных вопросов? Правильно, именно в цирке. Но с некоторых пор меня такие балаганы не привлекали. И название-то какое – «Бизарр» … Я, конечно, не сильна во французском, но представляется что-то сладенькое, хотя не удивлюсь, если оно вообще ничего не значит, так, из-за звучности выбрали. Хотя вроде бы где-то я уже слышала это название… или нет?..

Единственное, что меня действительно заинтересовало – грамотное исполнение плаката. Это была не обычная афиша, присущая циркам. Изображение выглядело… интригующим, что ли…

Во-первых, плакат тёмный. И глянцевый. Блики уличных фонарей, танцуя на поверхности, невольно заставляли взгляд задержаться. А во-вторых на нём не изобразили стандартных животных, разрисованных клоунов, воздушных гимнастов и тому подобных завлекалок. Лишь человека в чёрном цилиндре, лицо которого сливалось с тёмным фоном, и только светящиеся глаза удивительного серого цвета смотрели в самую душу. Хотя, скорее всего, это просто игра света. Снизу, так же из темноты, выступали руки с длинными пальцами, на кончиках которых играли белые молнии, соединяясь в кривые дуги. А внизу надпись: «Поспеши. Такое бывает лишь однажды», и далее мелкими буквами место нахождения.

Недурно. Рекламщики постарались на славу, что тут скажешь. Я долго пялилась на афишу, напрочь забыв, что мне ещё предстоит найти ночлег. Что-то будто влекло меня. Возможно, «вкусная» обёртка? В конце, концов, это, можно сказать, конкуренты.

Я попыталась сориентироваться, где они находятся и, достав карту, принялась изучать местность. Ну, всё верно, окраина города, чтоб циркачи могли разместиться в близлежащих съёмных квартирках. Выходит, бродячий цирк? Или шапито? Слишком качественная афиша для «бродячих». Откуда «дровишки», интересно? Хотя, опять же, как подсказывает опыт, скорее всего, плакат – самое интересное, что у них есть.

Я хмыкнула и, скомкав небольшую походную карту, криво улыбнулась. Может, попроситься к ним на работу? Мне как раз актуально. Да и кеды порвались…

– Хочешь сходить? – вдруг услышала я позади себя голос.

Обернувшись, увидела рядом парнишку лет семнадцати. Его щёки были пунцовыми, а в руке – банка «бича» современной молодёжи под названием «Ягуар».

– Возможно, – безразлично ответила я и поспешила ретироваться.

– Сходи, не пожалеешь, – вдогонку бросил он мне, а я остановилась, заинтересовавшись.

– А ты там был?

Он радостно кивнул, но чересчур оживлённо, и его немного занесло в сторону.

– Это далековато отсюда.

– Ну, не близко, – задумчиво ответил он. – Если на автобусе, то часа полтора, но на тачке быстрее, конечно… хочешь, подвезём?

– На чём? – усмехнулась я.

– На тачке моего брата, – он указал на противоположную сторону дороги, где около выхода из небольшого бара, приткнулась «Лада-Приора» в окружении двух девиц с такими же баночками «Ягуара», и парня, который их развлекал, что-то рассказывая и отчаянно жестикулируя.

– А за рулём – ты, – опять усмехнулась я.

Мне не улыбалось стать жертвой ДТП.

– Нет, брат, – воодушевлённо ответил он, поняв, что я задумалась над его предложением.

– А не поздновато для цирка? – усомнилась.

– Так они ночью и работают, – заржал он. – Поехали! Развлечёмся, пятница ведь!

Для меня оставалось загадкой, зачем двоим парням три девчонки, но решила, что ничем не рискую, тем более что действительно была не прочь там побывать. Всё же афиша подкупила. А учитывая гроши в кармане, тратить их на автобус, который, кстати, если будет, то только утром, совсем не хотелось.

– Хорошо, поехали, – пожала плечами.

В конце концов, что я теряю? По крайней мере, опасность со стороны этих подростков мне не угрожает, скорее наоборот.

Парнишка удовлетворённо схватил меня под руку, и мы, пошатываясь, пошли к машине. Я скривилась от чужих рук, но отталкивать не спешила, поскольку новый знакомый буквально повис на моём локте, и мне ничего не оставалось, как самой довести его до друзей.

– Чего ж так пить-то? – вздохнула я.

– Меня Петькой зовут, – радостно сообщил он.

– Привет, Петька, – ответила, и всмотрелась в лица остальных подростков, которые с хитрецой и любопытством нас оглядывали.

– Приве-е-ет! – потянули девушки в один голос при виде меня, и я благополучно сбагрила им на руки Петьку.

– Привет, – постаралась быть дружелюбной, хотя за мной этого отродясь не наблюдалось.

– Владимир, – представился брат Петьки, протянув руку, и я оживилась, обнаружив его совершеннолетним и трезвым.

– Катя, – тихо представилась.

– Приятно познакомиться, Катя, – обворожительно улыбнулся парень, который, кстати, для своего нежного возраста выглядел весьма неплохо. На вид ему было лет двадцать – двадцать три, высокий, кареглазый, с по-мужски грубыми чертами лица. Наверное, все девчонки района не давали ему прохода.

– Это Анжела с Ленкой, – представил он девушек, которые были увлечены разговором с Петькой и уже забыли о моём существовании. – Не обращай на них внимания, ребята сдали вступительные экзамены в универ, отмечают.

– А ты их, значит, развлекаешь? – предположила я.

– Скорее, приглядываю, – улыбнулся Владимир, – и буду не против трезвой и адекватной компании в твоём лице.

– Их бы домой уже, – улыбнулась в ответ.

– Да пусть развлекаются, – пожал он плечами, и добавил уже громче, чтобы весёлая компания его услышала: – Ну что, в цирк?

– Да! – Радостно отозвалась молодёжь, и мы загрузились в машину.

Мне посчастливилось устроиться на переднем сидении, но рано радовалась, как оказалось.

– А ты местная? – поинтересовался Владимир.

Вот почему я избегаю знакомств. Они всегда за собой влекут расспросы и неуёмное любопытство к моей персоне, которое я не жалую. Не сказать что я совсем уж дикая и нелюдимая, скорее напрягает врать, правду про себя ведь не расскажешь благополучным деткам. Хотя за свою жизнь мне частенько приходилось это делать, поэтому пару-тройку дежурных историй я всегда имела.

Что касается мужчин, то их любопытство скорее носит праздный характер, а вот когда интересуются женщины, тут нужно держать ухо востро. А особенно если это пьяные подростки, которые от и до знают обычную жизнь своих сверстников. Хоть я и была лет на пять старше пьяных абитуриентов, сидящих на заднем сидении, но тот пробел, который у меня существует в виде отсутствия среднего образования, порой весьма заметен. Не то что бы я неуч, читать, слава Богу, умею, но многим элементарным вещам, которые мне в моём существовании не нужны, я, к сожалению, не обучена.

Не знаю, чего они зацепились за мои ответы, но весь путь девчонки, не переставая, выпрашивали о моей жизни в городе, который я окрестила родным, и внимательно слушали ответы. К счастью, я выбрала один из тех городов, где бывала не раз, поэтому, как мне казалось, поддерживала беседу довольно легко. Владимир всё это время ехал молча, иногда улыбаясь пьяным шуткам и болтовне девчонок.

Спустя час плутания по проспектам, стемнело, а я, заметно притомилась от их разговоров, так – что уже сама была не прочь вылакать банку «Ягуара», чтобы не слышать пьяных речей с заднего сидения. К счастью, я не настолько не люблю свой организм, чтобы пить такую дрянь.

– Потерпи чуток, уже приехали, – словно прочёл мысли Владимир и накрыл мою руку своей.

Я едва не фыркнула. Он что, решил за мной приударить? Как мило. Прям сейчас вот и растекусь в умилении.

Я аккуратно освободила свою конечность и принялась терпеливо ждать прибытия на место назначения, где, наконец, смогу избавиться от этой компашки хотя бы ненадолго.

Минут через пять мы выехали на окраину города. Стало появляться всё больше зелени, а когда дома закончились, впереди мелькнул свет, пробивающийся сквозь деревья. Это оказалась импровизированная стоянка для машин. Ура. Прибыли.

* * *

Стоянка, при ближайшем рассмотрении, была довольно оригинально освещена разноцветными лампочками, закреплёнными на деревьях, и насчитывала около двух десятков машин. Неплохо для цирка на отшибе, да ещё и ночью. Если честно, то я была уверена, что мы едем напрасно, и непременно наткнёмся на вывеску вроде: «Цирк работает с 9:00 до 20:00», или что-нибудь подобное.

К счастью, мои предположения не оправдались, и я с удовольствием вывалилась из машины на землю, слегка покачнувшись. Наверное, алкогольные пары так подействовали.

Пока шумная компания выгружалась из автомобиля, я огляделась. В том месте, где деревья отсутствовали, образуя проход, стояла небольшая палатка-павильончик. Касса. Вот чёрт, интересно, сколько за вход? Будет обидно не наскрести, я рассчитывала на плату только за представление. Нет, найти-то найду, но мои средства не предполагают трат на увеселения.

– Пошли, – оторвал меня от мыслей Владимир, и мы двинулись к кассе.

Она, кстати, была необычной. Внутри павильончика, за стойкой, стоял кассир с огромным попугаем на плече. Мужчина выглядел колоритно. Высокий, худощавый, в серебряном плаще и белой маске-кабуки. Эдакое лицо без лица. А если ещё и прибавить сюда жутковатую скрипичную мелодию, которая раздавалась из маленького магнитофончика, то я бы сказала, что антураж довольно устрашающий.

– Здравствуйте, – проговорил Владимир. – Сколько за вход?

Кассир не ответил, а лишь указал пальцем на табличку за своей спиной, где было написано: «Вход 300 рублей».

Чёрт возьми! Это же два гамбургера, и большая картошка фри!

– Четыре билета, пожалуйста, – спас меня Владимир и протянул купюры.

– Спасибо, – буркнула я, но тут же исправилась: – Ты спас меня от финансового кризиса.

Владимир снисходительно улыбнулся, обозначая, что для него это пустяки, а я тихо скрипнула зубами.

Кассир, тем временем, протянул к нам руку, ожидая, когда мы подадим свои. Печать что ли, поставить хочет? Я подставила кисть, и мужчина провёл над ним ладонью. После его манипуляций увидела на запястье небольшое золотое изображение червового туза. Обалдеть, ну ничего себе! Мои временные товарищи заулюлюкали от восторга, а я перевела взгляд на кассира, стараясь уловить его взгляд через узкие щёлочки маски. Тёмно-карие глаза внимательно меня осматривали и вроде бы даже улыбались.

Когда у всех нас на руках оказались печати, он приглашающе махнул в сторону цирка.

Петька схватил меня за руку и потащил к входу, и я наконец-то смогла оторваться от взгляда странного кассира, стряхнув его, словно наваждение. Такой, завораживающий. Антураж – просто атас, конечно.

– Жуткий тип, да? – хихикнула Лена, подхватив меня под локоть с другой стороны.

– Необычный, – отрешённо ответила я, ведь прямо перед нами открылся вид на сам цирк.

И вот тут у меня перехватило дыхание. Это было впечатляюще! Огромная территория пестрила обилием палаток, вагончиков и киосков. Всё было обрамлено разноцветными лампочками, висящими вдоль рядов с палатками и лавочками аттракционов. Они довольно хорошо освещали пространство, но в то же время не слепили, заливая всё мягким жёлтым сиянием. Эдакий цирковой городок. Довольно большой, между прочим. Народу было много. Детские крики и смех вперемешку с разнообразными мелодиями звучали отовсюду, создавая настроение праздника.

Скажу честно: раньше в подобных местах мне бывать не приходилось. Ни о каком сравнении с балаганными цирками и речи быть не может! Я словно оказалась на страницах мистической сказки.

В горле знакомо забилось сердце, захотелось глубоко вздохнуть и улыбнуться. Нет, я, определённо, скучала по своему старому занятию и отчего-то поняла это только здесь. Хотя неудивительно, тут сразу же чувствуется класс и количество средств, вбуханных в подобный цирковой городок. И манеж, наверное, тут хороший, без дыр… Да… то чувство, которое испытываешь стоя на нём и слыша аплодисменты зрителей – никогда не забываешь. Это как наркотик, что ли.

Первое, что бросалось в глаза – небольшое колесо обозрения, ярко выделяющееся лампочками на фоне ночного неба. Потом взгляд скользнул к куполу самого цирка. Конечно, купол – это самое первое, на что обращаешь внимание, ещё до самого городка. Это сооружение впечатляло. Оно было высоким, с красным развивающимся флагом на остром шпиле в самом верху. Огромное, хочу сказать… оно стояло немного поодаль от самого городка, видимо для того, чтобы зритель, прежде чем попасть под купол, в полной мере насладился уличными развлечениями. Грамотно, ничего не скажешь. Вход не был освещён. Наверное, главное представление на сегодня уже закончилось. Очень, очень жаль…

Ведь надо же, ещё и так удачно совпал рельеф этого места! Со стоянки – спускаешься с пригорка, сам городок – в низине, а дальше, вновь довольно крутой холм, поэтому при подъезде к цирку, купол и городок видно не было, только лишь исходящий от них свет.

Спустившись по склону, мы оказались в этой цитадели веселья. Нас окутали звуки музыки, людских разговоров, смеха, восторженных восклицаний. Дети носились по импровизированным улочкам с громкими криками и полнейшим блаженством на лицах.

Я остановилась и вдохнула запах сладкой ваты, который витал в воздухе. М-м-м… будто бы домой попала…

– Пойдём, – позвал меня Владимир, уверенно приобняв за талию.

– Вы идите, я догоню. Поброжу тут немного, – отозвалась, стараясь аккуратно избавиться от его притязаний.

– Потеряешься, – возразил он, нахмурившись, – пойдём вместе.

– Давай минут через сорок встретимся около колеса обозрения, хорошо? – проговорила я тоном, который, как бы подсказывал, что ответ на вопрос должен быть только положительным.

Он нахмурился ещё сильней, сжал мою руку и недовольно буркнул:

– Ладно. Аккуратнее только, договорились?

– Договорились, – охотно кивнула, и мы разошлись в разные стороны.

 

ГЛАВА 2

Я засунула руки в карманы и неспешно побрела между палаток, наблюдая, как дети и взрослые стреляют в тирах, меряются силой, покупают воздушные шарики и смеются. Здесь была какая-то особенная атмосфера. Волшебства что ли… сказки… всё такое яркое, особенно в контрасте с ночным небом. И этот тёплый жёлтый свет, лившийся отовсюду, звуки музыки. И бродячие кошки. Много кошек и котов, которых мог погладить каждый – это обязательный атрибут любого цирка.

Кстати о звуках. Сквозь шум явно слышался некий протяжный стон. Я на секунду остановилась и, определившись с направлением, поспешила на этот звук. Уж очень было интересно, откуда он исходит. Чем ближе подходила, тем чётче слышала протяжные завывания.

Наконец добралась до источника. Это был циркач, переодетый в Пьеро – наигрустнейшее лицо, которое из-за грима и вовсе приобретало вселенскую тоску, и белый костюм с длиннющими рукавами. Он ходил около своей палатки с аттракционом и выглядел совершенно несчастным, издавая эти жалобные стоны.

Я улыбнулась чужой находчивости. Не только я попалась на его удочку. Дети целой оравой кидались к его палатке, поиграть в аттракцион, лишь бы Пьеро снова улыбнулся.

Я двинулась было дальше, но тут меня остановили:

– Держи! – весело гаркнул мужчина из очередного аттракциона, засунув мне в руку резиновую лягушку. – Если попадёшь в десять кувшинок, получишь приз!

Я хмыкнула, глядя на бородатого и добродушного мужичка в странной одежде, словно из начала восемнадцатого века, и протянула ему лягушку обратно, при этом так уж вышло, что я держала её за лапу, что выглядело, будто она дохлая.

– Извините, у меня нет денег.

– Давай! – проигнорировал он меня махнув рукой и, схватив за плечи, поставил около стойки, где было изображено множество кувшинок. – У тебя пятнадцать бросков! За десять попаданий, я дам тебе вот этого кота!

Мужчина вытащил из-за сойки плюшевого кота с длинным-длинным туловищем. Его лапы болтались во все стороны, а взгляд казался таким добрым, что я не могла не умилиться. Такой вопрос как: зачем мне этот огромный кот, который при всём старании в рюкзак не уместится, даже не возник, поэтому я уже практически согласилась.

– А если проиграю?

– Будет очень жаль, но тогда кот останется у меня, – развёл руками циркач.

– И в чем подвох? – рассмеялась я.

– Какая нынче молодёжь недоверчивая пошла, – задорно улыбнулся он, а я решила ему поверить. Ну, если соврал, то убью его позже.

– Я попробую, уж очень смешной ваш кот.

– Как твоё имя девушка? – потёр руки он. – На случай метких бросков впишу тебя на дощечку славы!

– Катя, – ответила, и принялась искать удобную позу для бросков лягушкой.

– Великолепное имя, Екатерина, и тебе очень идёт! Ну-с, поехали!

Я со смехом сделала первый бросок, но лягушка полетела абсолютно в другую сторону, нелепо растопырив лапы. Я рассмеялась, наверное, впервые после долгого времени так искренне и, приготовилась к следующему броску. Далее меня уже захватил азарт, и я оттачивала броски и так, и эдак, в итоге выбив одиннадцать из пятнадцати кувшинок.

– Ура! – развеселилась я, захлопав в ладоши, поняв, что кот теперь мой. Только вот что мне с ним делать?

Хозяин лавки, как и обещал, взвалил игрушку на моё плечо и схватил мелок.

– Итак, Екатерина, твоё место шестое! – проговорил он, затирая предыдущее имя, а затем наклонился ко мне и заговорщицки прошептал: – А знаешь, кто занял первое место?

Я отрицательно покачала головой.

– Я! – громогласно рассмеялся мужчина, и мне ничего не оставалось, как вновь засмеяться с ним вместе.

Вскоре я двинулась дальше, тепло распрощавшись с весельчаком Фредом, так звали мужчину с лягушками. Кот на плече забавно дрыгал ногами при каждом шаге, заставляя меня гордиться выигрышем. За всеобщей суетой я не заметила, как вышла на просторную улочку, вокруг которой толпилось множество галдящих людей. А посмотреть было на что.

В центре находилось двое сурового вида парней с голыми и татуированными торсами, в свободных кожаных штанах. Они «играли» с огнём. В прямом смысле этого слова. Факиры крутили непонятные огненные шпили так быстро, что мой глаз не поспевал уследить. Я как завороженная наблюдала за их опасной игрой, когда один изверг из горла огненный поток, который не ушёл в небо, как полагалось, а разлетелся в стороны подобно фонтану, заставив публику взорваться от ликования.

– Ничего себе, – удивилась я мастерству «огненных» парней, немного даже позавидовав, и в задумчивости проследовала к следующей улочке, поправив сползшего с плеча кота.

Двигаясь дальше, я не заметила, как и сама превратилась в того самого восхищённого зрителя, окружавших меня повсюду. Раньше я за собой такого не замечала, но признаться честно – этот цирк действительно заслуживал восхищения. Тут было продумано всё до мелочей, это же сколько работы! Нет, я определённо не отказалась бы здесь работать. Блин, да я готова просто умолять меня взять на работу! Но в то же время, прекрасно понимала, что тот уровень, что имеют артисты Бизарра, даже те, которые просто бродят по улицам и развлекают публику, явно выше моего. Боюсь предположить, что твориться на манеже, наверное, я от зависти и эмоций язык проглочу. Да, в такое место мне не попасть. Это в балаганный цирк могут взять без циркового образования или гимнастических школ за плечами, да и то не во всякий.

Пока я неспешно бродила по улочкам, совсем не заметила, что вышла на окраину городка, к трейлерам. Тут было гораздо темнее и тише. Ух ты ж, у циркачей есть трейлера! Обалдеть! Нет, ну это просто нечестно… почему мне никогда не попадались такие цирки раньше? Представляю, сколько тут заколачивают за одну только ночь, сразу дурно становится. Правда трейлеров явно меньше чем персонала, может это гримёрки?

Я уже собиралась вернуться обратно к людям, догадавшись, что мне здесь делать нечего, когда мой взгляд привлёк шум в одном из трейлеров, дверь которого была открыта нараспашку. Изнутри струился яркий свет и слышался разговор на повышенных тонах.

Я не стала подходить ближе, но остановилась и вгляделась в освещённый проем, где как раз показалась высокая мужская фигура. Мои брови любопытно взлетели вверх. Парень был очень красив. Высокий, с атлетичной фигурой, где широкие плечи плавно переходили в узкие бедра и длинные стройные ноги. Ни капли лишнего жира, только мышцы. На его загорелом загримированном лице чётко выделялись тёмные, глубоко посаженные, подведённые чёрным, глаза и прямой нос. В левом ухе сияло громоздкое золотое кольцо, а русые волосы взлохмачены. Какой красавчик! Единственная «не идеальность», которая бросилась в глаза, это множество шрамов на спине, и даже лице, этого красотули. Словно парень подрался с дикой кошкой. Это, кстати его нисколечко не портило, а скорее украшало, отождествляя образ с эдаким пиратом.

Парень, тем временем, остановился прямо напротив двери, и ещё больше взъерошил волосы рукой, явно думая о чём-то не особо весёлом. Его собеседника, к сожалению, видно не было. Тут он словно почуяв взгляд, повернулся прямо ко мне, обожжа хмурым взглядом. Секунду циркач стоял, не двигаясь, затем протянул руку и с громким треском захлопнул дверь, что я даже подпрыгнула, и словно нашкодивший ребёнок, бросилась наутёк. Мда, неловко получилось…

Остановившись на оживлённой улице, отдышалась, чувствуя себя полной идиоткой, что вот так стояла и пялилась на человека. На его месте, я бы, наверное, поступила точно так же.

Тут моё самобичевание отвлекла группа проходящих мимо циркачей. Но это не были те циркачи, которых все привыкли видеть, это было целое шествие непонятных персонажей в масках без лиц, словно эта пёстрая группа перекочевала сюда прямо с Венецианского карнавала.

Они шли никуда не торопясь. Некоторые из них играли на различных инструментах, скрипке, флейтах, гармошке, и даже волынке, но никто не пел. Они молчаливо двигались по улочкам в такт музыке, словно плыли, и иногда задерживаясь около прохожих. Я засмотрелась на их яркие блестящие одежды, пестрившие различными непонятными орнаментами. Всё бы ничего, но эти маски без лиц немного пугают. По крайней мере, меня.

Тут надо мной склонился один из них, который практически уткнулся в лицо огромным острым носом маски. У него в руках была скрипка, и циркач проиграл пару печальных аккордов, которые напомнили плачь ребёнка. Я уставилась в прорезь его маски, наткнувшись на серьёзный взгляд. Он резко прервал свою игру и, выпрямившись, протянул вперёд руку, жестом, означающим «стоп». Затем вновь склонился, и заиграл совсем другую мелодию, весёлую, задорную. Остальные вмиг её подхватили и столпились около меня, образовав круг. Тут меня подтолкнули и, уцепив за руку, буквально втащили в этот круг. Один из циркачей поклонился, снял кота с моего плеча, отбросив его другому, и протянул руку, приглашая на танец. Я робко протянула ему свою, и тот умело закружил в танце, так, что сама удивилась, что умею танцевать. Циркачи не отпускали меня до тех пор, пока я не рассмеялась над очередным па своего партнёра без лица. Затем он учтиво поклонился, приложился холодной маской к моей руке в том месте, где должны быть губы, и они всей шальной компанией двинулись дальше, взвалив кота обратно на моё плечо.

Я задумчиво смотрела им в след, силясь понять, что это было. Тут заметила, что они разделились на две группы, обошли кого-то, и вновь стали единым целым, а передо мной стоял ещё один циркач в чёрном фраке, чей покрой выгодно обрисовывал плечи, и сидел на нем как влитой. А белое кашне с галстуком-бабочкой и чёрный цилиндр на голове, подсказали мне, что, скорее всего, это иллюзионист или фокусник. Парень казался довольно высоким, складно сложенным, но немного худощавым на мой взгляд.

Голова циркача была опущена, поэтому не представлялось возможным заглянуть в лицо. Руки сложены в замок и находились на уровне груди. Он стоял неподвижно, словно статуя. Я заинтересованно уставилась на него и подошла немного ближе. Парень по-прежнему не двигался. А так было интересно, как он себя проявит! Всё-таки жанр интриги в этом месте используют на всю катушку. Похвально, правда.

Тогда я подошла к нему в плотную и, не заметив отклика, дотронулась до руки, облачённую в тонкую белую перчатку. Он резко поднял голову, словно проснувшись, что я даже подпрыгнула от неожиданности.

На вид ему было примерно лет двадцать восемь. Его дымчато-серые глаза, подведённые чёрным карандашом, глядели на меня с любопытством, а тонкие губы растянулись в улыбке. Тёмная одежда и чёрные волосы оттеняли бледность его кожи, выгодно играя на контрасте. Парня нельзя было назвать красавцем: угловатое лицо, прямой нос и слишком большой рот с тонкими губами, который делал его улыбку немного зловещей. А вот его взгляд приковывал к себе, заставляя тонуть в бездонных глазах. Может быть, всё дело в гриме, хотя кроме подведённых с растушёвкой глаз, лицо циркача было настоящим. Хотя есть такие умельцы – гримёры, которые раскрасят так, что даже мама родная не узнает. Зато я вспомнила его. Именно этот парень был изображён на афише. Эти глаза невозможно забыть.

Циркач, тем временем, взял меня за руку и взглянул на печать в виде туза. Улыбнувшись, отпустил её, и в его руках появилась колода карт. Он ловко развернул её веером, затем сложил обратно. Потом оказалось, что у него уже две колоды карт. Фокусник раскрыл их двумя веерами и продемонстрировал мне разнообразные масти.

Я внимательно вгляделась в изображения карт и, улыбнувшись, кивнула. Тогда он вновь сложил их в колоды и, взяв за основания, так что они прогнулись, протянул передо мной. От нажима его пальцев, карты начали сыпаться на землю, устилая пространство у моих ног. И тут я немного прибалдела, когда обнаружила, что все они, до единой, были тузами червей. Ну надо же, какой ловкий парень!

Я открыла от удивления рот и снова посмотрела на молчаливого иллюзиониста. Он тепло улыбнулся и, протянув руку, убрал выбившуюся прядь моих волос за ухо, потом отдёрнул руку и, она вспыхнула ярким синим пламенем, моментально погаснув, а в его руке оказался великолепный бордовый пион, который он протянул мне. Ну, допустим подобные трюки и я могу делать, но было приятно.

Я приняла цветок, а циркач, учтиво дотронулся пальцами до полей цилиндра и слегка склонился.

– Спасибо, – поблагодарила я, как завороженная наблюдая за уходящим фокусником, который так и не проронил ни слова. Когда он скрылся за углом, бросила взгляд на землю, решив взять один из тузов себе на память об этом месте, но осеклась, обнаружив, что под моими ногами нет ни единой карты.

Я снова уставилась на угол, за которым исчез парень. И как он это умудрился проделать? Я хмыкнула и поднесла пион к лицу. Кстати, именно пионы из всего разнообразия цветов, казались мне красивее всего. Парень-то, прям волшебник. Такие иллюзионисты, мне ещё не попадались…

Все те фокусники, с которыми мне приходилось работать ранее, в основном показывали стандартный набор номеров. Зайцы из шляпы, птички, которых пачками раздавливали в клетках, распиливание людей и так далее. Лишь один из них всех, с последнего для меня бродячего цирка, мог действительно похвастать талантом, но он, к сожалению, был беспробудным пьяницей, так как каждый раз погружался в глубокую депрессию из-за отсутствия новых идей. Все талантливые люди – странные. На всю голову при чём.

Я взглянула на часы. Пора было уже идти к колесу обозрения, чего мне абсолютно не хотелось делать. Может, действительно попытать счастья и попробовать попроситься сюда на работу? Уж фокусы я умею показывать не хуже местных циркачей. Вдруг над бедной сиротинушкой сжалятся и примут на работу?

Поразмышляв пару минут, отбросила эту сумасшедшую идею. Кому я здесь нужна? Талантливых циркачей у них, небось вагон и целая тележка. Скорее всего, тут конкурс на вакансии просто не реальный. Ну возьмут они меня клетки чистить, и что? На манеж если и выпустят, то только при условии, что освободится время основного представления и то, если директор рисковый и бесшабашный парень, в чём я сомневаюсь. А оно освободится только в том случае, если кого-то из артистов подвинуть или урезать номер. Едва ли кто-то согласится на это. По крайней мере, я в своё время, за это убила бы новичка. А если учесть, что все творческие личности народ довольно чудной, то я первая паду жертвой внутренних склок. Характер у меня не сахар. Ну, это в идеале. В реальности я понимала, что мои шансы равны нулю, и это чертовски печально.

Нахмурившись, поняла, что у меня по-прежнему на сегодня план номер один – это найти ночлег, и двинулась было к колесу обозрения, но на последней секунде решила пройти ещё одну улочку, где не успела побывать.

Тут-то я и увидела большой шатёр со святившейся надписью: «Предсказания будущего». Подумав, мотнула головой, отказавшись от этой идеи и пошла уже дальше, когда из шатра вышла цыганка в пёстрой одежде присущей всем цирковым цыганам и, уперев руки в бока, недовольно посмотрела на меня. Женщина была очень яркой внешности. Длинные чёрные, кучерявые волосы ниспадали до самой талии, а в тёмно-карих глазах не было дна. На вид ей было лет тридцать-тридцать пять, но возраст делал её ещё более интересной. Прям Эсмеральда после Нотр-Дама. На руках цыганки было множество блестящих браслетов, которые позвякивали при каждом движении.

– Ну и долго я тебя буду ждать, молодая девушка? – улыбнувшись, поинтересовалась она, словно я опоздала. – Заходи давай, ты задержалась.

На этих словах, она скрылась в шатре. Я недоуменно оглянулась, чтобы убедиться, что она обращалась именно ко мне и, не обнаружив по близости молодых девушек, пожала плечами, при этом, уже привычно поправив кота, и последовала за ней. Может ей третий глаз предсказал моё появление.

Хохотнув, я откинула полу шатра и, с осторожностью заглянув вовнутрь, обнаружила там довольно тёмное помещение, стены которого были облицованы пёстрыми абстрактными рисунками. На полу расстелен старый потёртый ковёр, а в центре стоял небольшой столик, за коим восседала гадалка.

– Прахади дарагая, не стесняйся, – с сильным акцентом проговорила она.

Я сдержала улыбку и уверенно шагнула к ней, устроившись на стульчике напротив. Гадальный стол был накрыт столь же пёстрым платком, как и всё вокруг. На нём стоял незаменимый атрибут любой гадалки – хрустальный шар в окружении тонких свечей.

– Рассказывай, что привело тебя к Арзу? – проговорила она.

Стало быть, её имя Арзу. Странно, разве это не она меня сюда заманила?..

– У вас ведь нет акцента, – улыбнулась я, внимательно посмотрев на женщину.

Она ответила мне такой же улыбкой и, сверкнув глазами, произнесла:

– Ты права, его нет, – но тут же серьёзно добавила: – Но это не значит, что я не умею предсказывать.

– Ну что вы, у меня и в мыслях не было усомниться, – тем же тоном ответила я. – Но я предупреждаю: денег у меня нет.

– Деньги есть у всех. Вопрос, как правило, в их количестве, – обворожительно улыбнулась Арзу.

Верно подмечено, чёрт возьми!

– Да и за вход ты уже заплатила, – продолжила гадалка.

Ну, положим не совсем я…

– Кроме того, всегда есть альтернатива деньгам, – подмигнула она, и покосилась на мой браслет.

– Допустим, – хмыкнула, забавляясь. – Но вам, как эм… истинному профессионалу, должно быть понятно с первого взгляда, что это всего лишь безделушка.

– Безделушка, да не безделушка, – развеселилась цыганка. – Кто тебе его подарил?

– Вы гадалка, – лениво напомнила я, пожав плечами.

– Предсказательница, – поправила она меня.

– Дико извиняюсь, – хохотнула.

Хоть я и дала ясный намёк, что мягко сказать, не доверяю её способностям, но мне почему-то показалось, что цыганку это позабавило. Даже больше скажу: вроде бы, я ей понравилась, что достаточная редкость. Обычно бывает наоборот.

– А вот мы сейчас как раз и выясним, откуда у тебя этот браслетик, – снова подмигнула Арзу и выложила на стол старые, потрёпанные карты таро. – Как твоё имя?

– Катя, – не стала я лукавить.

– Екатерина… – потянула она. – Не твоё имя, при рождении была названа другим…

– Ага, – согласилась, ухмыльнувшись.

– Но теперь оно твоё и тебе подходит. И так, браслетик, – сменила она тему и сделала небольшой расклад, после чего победно ухмыльнувшись, произнесла: – Что ж, Катя, этот браслет краденный.

Я удивлённо приподняла одну бровь. Ну, допустим, краденный.

– Дальше, – кивнула, не опровергая, но и не подтверждая её слов.

Цыганка вновь сделала расклад, но уже большой. Она внимательно вглядывалась в карты и перестала улыбаться, немного нахмурившись.

– Дорога, – наконец произнесла она, – постоянная дорога. Ты везде и нигде, – она заглянула в моё лицо, надеясь увидеть отклик, но не найдя его, продолжила: – Ты сильная, но пустая. Нет друзей. Нет дома.

Она подкинула ещё пару карт и её брови взметнулись вверх.

– Знаешь у кого, как правило, такие расклады?

– У кого?

– У нас. У цыган, – произнесла она, глядя мне в глаза. – Но ты не цыганка, – она вновь склонилась над картами. – Я вижу много разочарований, но они тебя сделали сильней. Мужчины, некоторые даже достойные, но все мимолётные. Тебе никто не нужен. Кто же ты, Екатерина? Кто может так жить?

Я улыбнулась и пожала плечами, а она подбросила ещё карт.

– Странно, но карты не показывают твоё будущее и прошлое, – она опять нахмурилась. – Бег. Постоянный бег от чего-то. Оглядываешься. Не доверяешь.

На последнем слове, моя бровь удивлённо взлетела, но я всё же молча сняла браслет и положила его перед ней, собравшись уйти, но Арзу ухватила меня за руку.

– Подожди, – попросила она. – Возьми обратно, но разреши мне взглянуть на твои ладони.

– Вы заработали, – отказалась я от браслета, но ладонь протянула.

Цыганка крепко за неё уцепилась, читая по линиям, пока я протяжно зевнула и подумала, что пора завязывать с гаданьями и возвращаться, а то вдруг мои провожатые уедут без меня, а до центра города одна я сегодня уже точно не доберусь. А спать в лесочке поблизости мне не улыбается.

– Последняя, – прошептала цыганка. – Циркачка!

– Чего? – переспросила я.

– Катя, это судьба! – проговорила она. – Я не знаю, кто ты, но ты пришла в нужное место! Ты здесь не просто так!

Я хохотнула и убрала руку, поправив рукав.

– На сегодня достаточно. Что-то вас в сторону занесло, – произнесла и встала со стула.

– Подожди! Ты не понимаешь! – повысила она голос, будто и впрямь испугавшись, что я уйду. – Ты ведёшь кочевой образ жизни, постоянно перескакиваешь с места на место, как и мы! Циркачи! Ты должна быть здесь, это написано на твоей ладони. Это твоё место! Ты ведь это знаешь, да?

– Да, конечно, – снисходительно улыбнулась. – Вы таким нетрадиционным способом проводите кастинг, что ли?

– Ты артистка? – спросила она глядя прямо мне в глаза, а я не спешила отвечать, но толика надежды, заронившаяся во мне после её «предсказания», пробурчала:

– Без образования, к сожалению. Едва ли я здесь понадоблюсь.

Может быть, я и не доверяла этой красивой женщине, однако сама остановилась перед входом, размышляя, то ли она сошла с ума, то ли действительно что-то там увидела на моей ладони. Воспользовавшись моей задержкой и, наверное, почувствовав, что я не хочу уходить, она обогнула стол, опять схватила меня за руку и вывела из шатра.

– Арзу никогда не ошибается! Пойдём, – пробурчала она. – Если директор на месте, он посмотрит на тебя. Я уверена, Бизарр примет тебя, – цыганка буквально понеслась через улочки, крепко сжимая мою ладонь, словно боясь, что я убегу.

Но напрасно. Я была далека от этого. Если честно, то молила про себя, чтобы она оказалась права, но мой внутренний скептицизм всё рубил на корню, отчётливо понимая, что я есть на самом деле, напротив местной аудитории. Но всё же мысль – это злобная и заразная штука, особенно если кто-то тебе её вложил в голову. Вот и сейчас, когда она упомянула, что моё место здесь, то воображение сыграло со мной злую шутку. А что если это так? Ведь я действительно хотела бы работать в этом цирке. А что? Кочевой цирк, тем более такой шикарный, крыша над головой… да и зарплату тут, наверное, не задерживают по полгода.

Пока я находилась в прострации, Арзу притащила меня к той самой стоянке трейлеров, где стройный красавчик захлопнул передо мной дверь. Но цыганка прошла вдоль всех вагончиков, пока мы не оперлись в самый последний и самый большой. «Директор» – гласила надпись.

Женщина отпустила мою руку и повернулась ко мне.

– Подожди здесь, только не уходи!

– Не уйду, – пообещала я, и сложила руки на груди, придавив кота.

Арзу буквально взлетела над небольшими ступеньками, и громко стукнув в дверь, исчезла в проёме. Я потопталась на месте, не зная, чего ждать, и бездумно уставилась в огни цирка. А вдруг?..

Тут дверь распахнулась, и цыганка буквально втолкнула меня в трейлер.

– Заходи, – шепнула она и закрыла за мной дверь.

Я оказалась в довольно просторном помещении, которое напоминало рабочий кабинет. Всё было забито книгами, картами, афишами, цирковым реквизитом и прочим хламом. В дальнем углу находился дубовый стол, за которым восседал мужчина. Довольно крупный, или даже плотный. На вид ему было около пятидесяти. Его голова не была тронута сединой, а наоборот – богатые волосы имели тёмно-коричневый оттенок. Сидел он прямо, гордо, и выглядел довольно интересно для своего возраста.

Мужчина внимательно, но без интереса оглядел меня своими цепкими карими глазами и нахмурился. Что-то во мне ему, видимо, сразу не понравилось. Не сказать, что я расстроилась, но появилось стойкое желание даже не начинать разговор. Было ощущение, что человека оторвали от важных дел сущим пустяком, от которого он вознамерился избавиться. Зато мне этот суровый дядька понравился. В нём было что-то необычное. Такое, что присуще всем артистам. Харизма что ли…

– Итак, девушка, – проговорил он устало, – вам нужна работа?

Опа…

– Наверное…

– Так, наверное, или нужна? – его брови взлетели вверх.

– Нужна, – твёрдо произнесла я и сцепила челюсти. Как первоклашка… ненавижу это чувство!

– А зовут тебя…

– Катя.

– Начало хорошее, ага, – кивнул дядька, и представился: – Ветров Григорий Николаевич, директор этого балагана.

Он не встал из-за стола, руку не протянул, из чего я сделала вывод, что на этот раз цыганка всё же ошиблась, хоть и утверждала, что никогда этого не делает. Очень жаль.

– Что ж, Катя, рассказывай, что ты можешь мне предложить такого, чего нет в моём цирке?

И тут я растерялась.

– Ну, я могу показывать фокусы…

– Какие фокусы? – насмешливо спросил он, а мне захотелось скрутить его в бараний рог за этот тон.

– Раньше я уже работала в цирках и мой номер был скорее иллюзией, – моей выдержке можно позавидовать. – Я могу делать мыльные пузыри и фокусы с водой, и это получается очень… зрелищно, – твою меть, звучит дёшево…

– Ага, – кивнул он с непроницаемым лицом, но было понятно, что директор сдерживает улыбку. – Что ещё?

– Ещё?

Тушить ваших огненных парней, если понадобится…

– Я умею только это. Но умею хорошо, – отчеканила я, гордо задрав подбородок. Теперь мне как никогда захотелось получить это место. – Я уверенна, что никто из ваших артистов не показывал прежде ничего подобного, это я гарантирую.

– Не сомневаюсь, – он потёр подбородок, протяжно вздохнул, и проговорил: – Видишь ли… Катя, в моём цирке выступают настоящие артисты. Мастера своего дела. Целые поколения гимнастов, дрессировщиков и иллюзионистов России и СНГ, дальнего и ближнего зарубежья, которые имеют несчётное количество наград и призов, и которые заканчивали лучшие цирковые учебные заведения, – он замолчал, дав мне время «проглотить» сказанное, а затем продолжил: – Это я к тому, что мой цирк на данный момент не нуждается в новых артистах, тем более с такими сомнительными номерами. Ты видела наше представление?

Я медленно покачала головой, стараясь чтобы на моём лице не было видно, как ходят желваки.

– Вот. Если бы ты его видела, то поняла бы что понятие о «зрелищности» у нас, скорее всего, рознятся. Это ни в коем случае не принижает тебя как артиста, я не сомневаюсь, что ты вполне можешь показать достойное выступление, но сейчас я вынужден тебе отказать. – Григорий Николаевич сделал паузу и не найдя в моём лице отклика, продолжил, но уже более мирным тоном: – Видишь ли, сейчас не самый удачный момент, на меня со всех сторон набросились проверки, а налоговая готова содрать три шкуры, и эти несчастные случаи! Два за последних три месяца! Ты работала в цирке и должна знать, что это такое. Поэтому извини, но…

– Когда я сказала, что умею делать свой номер хорошо, я не лукавила, – решила быть твёрже, ожидая, когда же он задаст заветный вопрос про моё несуществующее образование, и этот фарс закончится. – Я действительно могу предложить вашему цирку необычный номер, – и проговорила, выделяя слова: – Такого в вашем цирке нет, это я гарантирую.

– И тем не менее, – отозвался Ветров, глядя на меня с выражением: «Ну ты же поняла, что это без вариантов».

– Я поняла, спасибо за уделённое время, – постаралась быть вежливой, и уже собралась было уходить, как директор проговорил:

– На всякий случай, оставь номер телефона.

– Что? – опешила.

– У тебя есть телефон? – осторожно спросил он, глянув на мои потрёпанные джинсы и кеды.

Я усмехнулась и, скинув с плеча рюкзак, сунула туда руку. Добротный «кирпичик» из раннего семейства «Нокиа» тут же жалобно пиликнул, потребовав розетки. Отыскав номер (никак не могу его запомнить), я продиктовала его Григорию Николаевичу.

– В случае форс-мажора, я с тобой свяжусь, – бездумно ляпнул он то, о чём в данный момент рассуждал. – Мы пробудем в этом городе достаточно долго.

Его предыдущая реплика подействовала на меня как красная тряпка на быка. Я с силой сжала челюсти и процедила сквозь зубы:

– Тогда не утруждайте себя звонками, если я понадоблюсь только в случае форс-мажора!

На этих словах, развернулась и гневной походкой последовала к двери, не слушая слов, которые произносил директор уже за моей спиной, и вылетела из трейлера как пробка. Арзу, которая ждала во дворе, что-то крикнула в след, но я не разобрала её слов, лишь сказав напоследок:

– Вы ошиблись.

Гнев клокотал во мне бешеным пламенем, трудно было передать как я ненавидела людей которые имеют наглость надсмехаться над теми, которые по виду слабее. Может быть Ветров и ляпнул про форс-мажор не подумав, но для его солидного возраста пора бы уже научиться выбирать выражения. Да и его манера общения тоже желала лучшего. То, что я молодая и невзрачная, не значит, что ничего не умею! Да, у меня нет за плечами цирковых училищ, да, я не из семьи циркачей! Но он об этом даже не спросил, ему было достаточно просто внешнего вида, чтобы признать меня непригодной! Знал бы он, что я одним движением руки могу затопить его чёртов цирк ближайшим водоёмом, поостерегся бы говорить мне такие вещи!

Внезапно я на кого-то налетела, оттолкнулась и упала на землю. Это был фокусник. Он удивился и протянул мне руку, одновременно приподняв свалившегося с меня кота. Я гневно оттолкнула предложенную опору, вскочила на ноги и, быстрым шагом последовала дальше, одарив парня не совсем дружелюбным взглядом и оставив его посреди дороги вместе котом.

Оказавшись около колеса обозрения, начала судорожно шарить глазами по лицам, стараясь углядеть знакомые пьяные рожи. Я хотела немедленно покинуть это место.

– Катя! – послышалось сзади.

Ура.

Я обернулась и буквально налетела на Владимира.

– Ты где была? Я тебя уже обыскался!

– Потерялась. Уйдём отсюда? – спросила я, выравнивая дыхание и пытаясь говорить дружелюбно.

– Так тебя только и ждём, эта алкашня уже в машине храпит целый час! – попытался пошутить он, но мне было не до шуток, я зацепилась за него и повела к выходу.

 

ГЛАВА 3

Он почувствовал её издалека. Мощный поток энергии. Силы, струящейся по венам. Силы, которой часто пользуются и не пытаются в себе подавить. Это был словно тонкий аромат чарующих духов, что улавливаешь от мимо проходящей женщины, и ещё не видя лица, понимаешь – она чертовски хороша.

Но когда эрра приблизилась, всё его существо возликовало. Ноздри вздымались, пульс участился – так сладок был аромат её силы. Свежий, вкусный… Вода… да, вода! Воду он чует всегда, в отличие от других способностей. Редкий дар, редкий и ценный.

Он вгрызся взглядом в худенькую и неприметную блондинку, что была в окружении нескольких подростков. Она явно держалась особняком и появилась в этой компании случайно. Напряжённая, уставшая, но… сильная.

Да, она ему нужна. Она ему просто необходима! Это же недостающая «девятая симфония»! Наконец, у него будет всё, что нужно! О таком подарке небес он и мечтать не мог! Как символично – именно здесь, в этом чёртовом городе встретить такое сокровище!

Убийца смотрел в след этой небольшой компании, буквально пожирая взглядом эту невысокую девушку. Сколько ей – двадцать? Двадцать пять? Хотя, может быть и восемнадцать, если судить по одежде. Как-то слишком просто, слишком незаметно она выглядела.

В прочем, ему не было дела до этого. Он её хотел. Он хотел эту силу, и он её получит. Нельзя отпускать. Нельзя.

Он постоял некоторое время на месте и, спустя секунду, двинулся через ряды циркового городка, с каждым шагом ускоряясь. Он должен во что бы то ни стало её заполучить, а для этого нужно чтобы она была рядом. Здесь. В цирке.

Он убьёт её. Уже совсем скоро.

* * *

Только лишь на середине пути меня немного отпустило, и я перестала злиться. Вспышка гнева показалась глупой, а поведение и того хуже. Мало ли в жизни ещё будет отказов, принимать это так близко к сердцу не стоит, тем более, работа в этом цирке не главный приоритет на сегодня. И чего я послушалась совета цыганки? Самое обидное было то, что теперь, спустя время, ответ Григория Николаевича казался мне логичным и обоснованным. В конце концов, являясь директором такого цирка, он, наверное, не однократно вынужден был отсеивать такие вот «таланты».

А перед иллюзионистом было неудобно, парень ведь ни в чём не виноват, а я так грубо его оттолкнула… Ну и ладно, зато ему достался мой кот.

Абитуриенты в это время тихо посапывали на заднем сидении, а я потянулась к рюкзаку в поисках придавленной и полупустой пачки сигарет припрятанной на чёрный день. Вообще-то, я бросила, но временами, как сейчас, например, позволяю себе слабину.

– Можно перекурить?

– Кури, – с готовностью разрешил Владимир и немного опустил стекло. – Ты чего такая дёрганная? Тебя кто-то разозлил что ли?

– Циркачи, мать их, – воспользовалась я его подсказкой, и глубоко затянулась.

Уже год не курила. Нервы ни к чёрту. Сказывается длительное скитание по улицам.

– Ты попала в пещеру ужасов что ли? – развеселился парень.

А она там была?

– Ага. Шуточки у них дурацкие.

– Ну даёшь!

– Чего ты смеёшься, я впечатлительная вообще-то, – соврала я и даже скудно улыбнулась.

Он ещё недолго смеялся над моим выдуманным приключением, затем пересказал своё путешествие по цирку, которое состояло в основном из присмотра за младшим братом, и на том разговор иссяк.

– Этих бы надо по домам развезти, – нарушил он тишину. – Составишь компанию?

О, просто мечтаю!

– Конечно. Знаешь, где живут девчонки? – всё же согласилась я, резонно подумав, что ближним нужно помогать. В конце концов, ребята сводили меня в цирк. Кроме того, поняла, что сама сегодня, скорее всего, буду жить в парке на лавке.

– Знаю, где Ленка живёт, обеих туда и определим, – поразмыслив, ответил Владимир. – А ты с какого района?

– Ну, я… Я же говорила что не местная. Приехала только сегодня, поэтому, наверное, лучше в ближайшую гостиницу, – слукавила я, и глазом не моргнув.

– О! Так, оставайся у меня! Если хочешь, конечно, – стушевался Владимир, хотя на скромного парня вовсе не походил, скорее наоборот. – У меня двушка в центре, от родителей досталась, всё близко. А завтра тебе экскурсию по городу устрою.

– Спасибо, Вов, но меня, наверное, в гостиницу лучше.

– Да ну, брось! Приставать не буду, честное пионерское, – улыбнулся парень.

Конечно, не будешь. Так я и поверила.

Спустя полтора часа, после того как мы развезли молодёжь (и ещё долго ожидали, когда Петька распрощается со своими подругами), я была выжата словно лимон. А если учесть, что доля лобызаний со стороны добродушных абитуриентов перепала и мне, неудивительно, что я буквально валилась с ног.

Владимир это дело чётко просёк, поэтому так уж вышло, что мы по умолчанию поехали к нему. Квартирка была скромненькая, простенькая, зато с великолепным видом из окна, но в данный момент меня это не прельщало, поскольку я с жаждой приникла к предложенной бутылке пива и, словно умирающий, выпила половину, практически сразу же запросившись спать, игнорируя Вовкины попытки поговорить о жизни и вообще, обо всём. Короче романтик из меня никудышный.

Он недолго помаялся около меня, но поняв, что ему сегодня ничего не обломится, завалился рядом и засопел.

* * *

С утра я проснулась в коконе из рук и ног. Вовка обхватил меня всеми конечностями, что я спросонья чуть не сбросила его с кровати. Благо сообразила, где нахожусь. Аккуратно выбравшись из-под парня, прошлёпала в ванную и с беженством провалялась там ещё час. Ну, не то чтобы с блаженством. Мысли, посещающие голову всё портили.

А скакали они вокруг цирка и его директора. Сегодня, уже совсем поостыв, решила, что в общем-то поведение директора было ожидаемым. Кроме того, он что-то говорил о налоговой и о несчастных случаях, а тут ещё я припёрлась со своими «бульбушками». Если у него в цирке за такой срок как три месяца, два несчастных случая, то не удивительно, что ему не до меня. Он был прав, сказав, что я должна знать, что это такое. Знаю и знаю хорошо.

Несчастных случаев на моей памяти происходило достаточно много и даже один с летальным исходом – одного циркача задрал медведь. Не самое приятное, понимать, что человек, с которым ты работал бок о бок, умер, да ещё и такой страшной смертью. И я прекрасно помню, как после этого наш цирк «шмонали» буквально все кому не лень. После его закрыли, кстати. Надеюсь, что у Ветрова не всё так печально, и раз после двух случаев не закрыли. Хотя если учесть масштабы Бизарра, то не удивительно. Эти отбрешутся.

Отбросив от себя неприятные мысли, погрузила руки в воду. Посидев так пару минут, брызнула водой, и капли зависли над головой, замерев в воздухе. Они переливались и медленно перемещались в пространстве, словно в вакууме. Да, забавный номер бы вышел. Над этим Григорий Николаевич не стал бы смеяться. Я щёлкнула пальцами, и вода упала обратно в ванную.

С кряхтением потянулась и поспешила выбраться из ванной, пока не проснулся мой сосед по койке. Кстати, беспокоилась я напрасно, Владимир любил поспать и не дёрнулся, даже когда я чмокнула его в лоб и пробормотала:

– Спасибо тебе, Вовка, ты хороший парень.

* * *

Весь следующий день я бродила по городу, изучая карту России и выбирая своё следующее место дислокации, так и не придя к единому мнению. Со мной произошло такое впервые. Странно, но раньше я всегда без проблем выбирала города, если не считать то время, когда обитала в очередной труппе циркачей.

За размышлениями не заметила, что второй день повторился как день сурка. Я снова сидела на пристани (правда в другой части города), снова была ночь, и мне снова нужно было найти ночлег. Хоть иди, просись обратно к Вовке. Но тут меня застал звонок мобильного.

Удивлённо достав телефон из рюкзака, посмотрела на незнакомый номер. Хотя чего удивляться, у меня и знакомых-то номеров не было. Но тут пронзила догадка. Я дала свой номер лишь одному человеку. В горле тут же застучало сердце, но вместе с тем почему-то и чувство обиды. Форс-мажор что ли у них там?

– Алло?

– Эм… Екатерина? – послышался незнакомый голос.

– Да. Кто это?

– Вас беспокоит помощник Ветрова Григория Николаевича, директора цирка Бизарр. Моё имя Дрего, – послышалось на том конце провода. – Директор просит вас подъехать, у нас есть для вас работа.

Я ошалело молчала.

– Вы меня слышите? – недовольно прозвучало в трубке.

– Отчётливо, – отозвалась я.

– Вы подъедите?

– Сейчас?

– Можно и сейчас.

– Я подумаю, – проговорила скорее из вредности, хотя в данный момент моё состояние больше напоминало радость.

– Как угодно, – произнесли в ответ и отключились.

Я удивлённо уставилась на трубку от такой грубости. У них там, в цирке, что, все так разговаривают? Вообще, может я зря радуюсь и им нужен кто-то, чтобы чистить клетки? Тем более что я уже настроилась завтра отчалить из этого города и даже отложила деньги на билет на поезд.

Просидев в ступоре ещё минут пять, решила, что пусть мою судьбу решит случай. Достала монетку достоинством в десять рублей. Если будет орёл – я еду в Архангельск (название прельстило), решка – в цирк. Я покрутила монетку в руке и закинула её как можно дальше в воду. Через секунду, вода выплюнула её на пристань. Я пригляделась.

– Счастливый случай… по ходу, всё же цыганка оказалась права. Ура.

* * *

Пришлось поймать попутку. Вернее, две. Из центра выбралась на троллейбусе, а на окраину поехала автостопом. Первым водителем мне попался молодой парень, который весь путь жаловался на свою вторую половику, которая вчера вечером посетила клуб, пока он был на рабочей смене. Я его искренне пожалела, хотя и понимала, что он преследует более корыстные цели, которые состояли в том, чтобы отплатить гулёне изменой, со случайной попутчицей, если вдруг ему в этой жизни повезёт. Но ему, естественно, не повезло, поэтому мы довольно холодно распрощались на ближайшей обочине. Прелестные эпитеты, которыми он меня на прощание наградил, я, по понятной причине, опускаю.

Со второй попуткой повезло больше, так как я нарвалась на семейную пару довольно преклонного возраста, которая тоже решила посетить необычный цирк.

В этот раз в кассе мне пришлось, скрепя сердце, отвалять триста рублей уже за свой счёт, поэтому, разжившись тузом на запястье, кстати, на этот раз виней, я робко прошла в импровизированный цирковой городок, и прямиком направилась к «административному комплексу», где находился большой директорский трейлер. А вот остановившись около двери Ветрова, я что-то вдруг решила малость оробеть.

Мне помог случай. Не знаю, долго ли бы я стояла и тупила, но так уж вышло, что дверь трейлера распахнулась, и в проёме показался тот самый гордый красавчик, на которого я беззастенчиво пялилась прошлой ночью. Спустившись с лесенки, он с мужским интересом оглядел меня с головы до ног, и мне показалось, что парень не очень доволен тем, что видит. Криво улыбнувшись, прошествовала мимо него, задев плечом, и порадовалась, что он от неожиданности опешил и подвинулся. Захлопнув перед его носом дверь, резко растеряла весь свой боевой настрой. Ведь как ни крути, вошла без стука и предупреждения. Да, неловко вышло.

Директор стоял у небольшого окошка с кружкой чая в руке. Он о чём-то думал, и мне пришлось немного потоптаться у входа костеря себя за амбиции. Наконец, когда Григорий Николаевич развернулся, ещё больше приуныла под его удивлённым взглядом. Но он лишь натянуто улыбнулся и проговорил:

– Здравствуй, Катя. Присаживайся, – директор указал на стул напротив и я, стараясь выглядеть уверенно, села, вежливо поздоровавшись. – И так, переду сразу к делу, – из места в карьер начал он. – У меня образовался интервал в представлении на двадцать минут ввиду некоторых… обстоятельств, и мне требуется номер, чтобы заполнить этот пробел. Все известные мне достойные артисты в данный момент, в силу некоторых… обязательств, не имеют возможности прибыть ранее, чем через две недели, а потому, у тебя есть пять минут, чтобы доказать мне, что ты действительно можешь работать в моём цирке.

– Прошу прощения? – опешила.

– Ты сказала: то, что умеешь ты, в моём цирке нет.

– Сказала, – кивнула я не очень уверенно.

– Засомневалась?

– Нет.

– Екатерина, а фамилия? – вдруг спросил он.

– Соловьёва, по паспорту, – отозвалась.

– Не очень созвучная, подумай над псевдонимом. И так, у тебя пять минут. Через час начнётся основное шоу под куполом, так что я спешу.

– Что, прямо сейчас? – вырвалось у меня.

– Я, по-моему, ясно выразился, – нахмурился Григорий Николаевич. – Ты что-то упомянула про иллюзию. Или тебе нужен реквизит?

– Эм… – растерялась, не зная, чего бы такого сделать, чтобы директор удивился и заодно не впал в истерику от увиденного. – Да нет, в общем, не нужен.

– Тогда я весь внимание, – хмуро проговорил он, сложив руки на груди, словно был уверен, что через минуту я покину его трейлер навсегда, хотя, скорее всего, так и есть.

И не надейся, Гриша, от меня так просто не избавиться.

– Можно ваш чай? – улыбнулась я, кивнув на кружку в руке директора.

Ветров недовольно цокнул, показывая свой скептический настрой, но всё же поставил чашку на стол, слегка толкнув её ко мне. Та плавно скользнула по поверхности и прямиком угодила мне в руки. Я встала со стула и, для достоверности, и чтобы дать возможность директору предположить, что я что-то добавила в кружку, провела ладонью над чаем. Улыбнулась и прикрыла её рукой.

– Вы любите небо, Григорий Николаевич? – спросила я.

– Ну, допустим, – сухо ответил он, явно желая меня поторопить.

– А облака?

– Не особо. Но, допустим, люблю.

– А какие? Кучевые или перистые?

– Кучевые, – со вздохом ответил он.

– Такие? – я не спеша начала убирать руку от кружки, и чай, послушным шариком последовал за моей ладонью. Шарик взмыл вверх на полметра, приобретая черты кучевого облака. – Такие? – повторила я вопрос.

Лицо Григория Николаевича в раз приобрело заинтересованность, постепенно переросшее в выражение мордахи сытого кота. Глаза блеснули, а на губах расцвела улыбка.

– Как раз такие! – хохотнул он, откинувшись в кресле, а я, приподняв кружку, поймала «облако» обратно и поставила чай перед ним.

– Можете допить. Только он остыл немного.

Ветров недоверчиво приподнял одну бровь, а я утвердительно кивнула на его молчаливый вопрос. Он, видимо, был рисковым парнем, поэтому ухмыльнувшись, взял стакан и, не раздумывая, сделал хороший глоток.

– Чтоб я сдох! – наконец произнёс он, грохнув посудиной о стол. – Как ты это сделала?

– Магия, – пожала плечами.

После этого, он задумчиво оглядел меня и, достав из тумбы небольшую записную книжку, указал обратно на стул. Далее я пережила не особо приятные пятнадцать минут. Григорий Николаевич подробно выспрашивал о моих предыдущих местах работы, каждый раз пренебрежительно фыркая от названий цирков, которые я называла (было ясно, что он знал каждый). Ну и естественно, не обошёл стороной вопрос о моём образовании, которое попросту отсутствовало. Вот тут мне признаться честно – стало стыдно, но я погнала от себя это чувство. Я же в этом не виновата. У меня не было богатеньких родителей, которые могли оплатить обучение. Ветрову этот факт очень и очень не понравился, предположительно, больше из-за того, что в его цирке только ЛУЧШИЕ. Он даже сделал намёк, что мне не помешало бы закончить хоть что-то, и я с ним полностью была согласна. А ещё заверила, что в обязательном порядке это сделаю, как только насобираю деньги. Само собой, слукавила, но уж очень мне хотелось попасть в этот цирк. А ради этого я ещё и не то придумаю. Главное – попасть сюда, а потом уже решать все остальные вопросы.

– Ага, – кивнул он в знак одобрения моих намерений. – Ну что ж, Екатерина, добро пожаловать в Цирк Бизарр! У тебя есть три дня на то чтобы отработать номер. Я надеюсь, что у тебя есть что-нибудь интересное для моего цирка.

Волна облегчения накрыла меня с головой, и я расслабилась, поняв, что добилась желаемого.

– Думаю, найдётся…

– Отлично, это радует, – он тут же перестал улыбаться и вновь стал серьёзным: – Но ты должна понимать, что это не окончательное «да». Здесь не бывает просто. Прежде, мне нужно увидеть твою программу, а там уже решить.

– Разумеется.

– А так же, ты должна понимать, что этот цирк – один из лучших в СНГ, и постоянно гастролирует. Иногда артисты не видят родственников годами. Через два месяца мы даём представление в другом городе. У тебя не возникнет с этим вопросов? – спросил он скорее для формальности. Ясно, что если уж я пришла, значит, с этим проблем не будет.

– Никак нет, – быстро ответила.

– А как у тебя обстоят дела с жильём? Некоторые мои артисты предпочитают съёмные квартиры на окраине города, а некоторые довольны трейлерами. Снимаешь комнату в этом городе?

– Нет, я ещё не успела обзавестись жилплощадью.

– Ага, – произнёс он, видимо, свою любимую фразу, и задумчиво её повторил: – Ага. Значит нужен трейлер… надо подумать… подумать… – пробормотал он и нервно потёр подбородок. Затем в его глазах полыхнул огонёк. Он глянул на меня, потом куда-то в сторону, а затем вновь на меня, и наконец, изрёк: – А как у тебя с нервами?

– На людей не бросаюсь вроде, – опешила.

– Радует, это нынче редкость. Тогда у меня есть для тебя трейлер. Думаю, первое время ты сможешь там пожить, а потом решим, если что… – задумчиво произнёс Григорий Николаевич, а меня насторожила эта загадочность и вопрос относительно нервов.

– Мне придётся жить с драконом? – предположила.

– Нет, ну что ты, всего лишь с ещё одной очень талантливой артисткой нашего цирка. Она просто слегка своеобразная, только и всего. Собственно, как и любой творческий человек.

В принципе, из его слов выходило, что меня, скорее всего, подселят к тому, с кем остальные по тем или иным причинам ужиться не могут. Что ж, пусть так.

– Ага. – Это видимо, заразительно. – Не беспокойтесь, я уживусь даже с самим Сатаной, главное, чтобы было где вещи кинуть.

– Ну, это уже крайности… я всё решу в случае чего, – он посмотрел на часы и проговорил: – Будь добра, твой паспорт.

– Надеюсь, рабство тут у вас не в почёте, – неудачно пошутила я, выуживая из рюкзака потрёпанную книженцию.

– В почёте, естественно, а иначе, зачем мне он? – хмыкнул Григорий Николаевич, но тут же ответил по-другому: – Для оформления документов, если будет в этом необходимость, разумеется. А потом получишь его обратно. Кроме того, мне недостаточно информации с твоих слов. Проверим тебя по базе. Стандартная процедура, – он заглянул в паспорт и удивлено приподнял бровь. Затем небрежно закинул его в стол и вновь глянул на часы. – А сейчас я спешу, до начала осталось полчаса. Я дам распоряжения, униформисты все подготовят. И я бы тебе посоветовал посмотреть сегодняшнее шоу, чтобы ты имела представление об уровне нашего цирка и то, какой конкретно по зрелищности номер я от тебя ожидаю, – Ветров встал из-за стола и, подталкивая меня в спину, погнал к выходу, открыв дверь.

– Униформисты? – заинтересованная диковинным словом, задала я на сегодня, видимо, последний вопрос, хотя ещё много чего хотелось спросить.

Но директор в замешательстве замер на месте. Наверное, зря спросила…

– Ты вроде бы в цирках работала… и должна знать… – он посмотрел в моё лицо, которое было лишено понимания. – Не знаешь, – констатировал он и громко гаркнул: – Дрего!

Я вздрогнула, а Григорий Николаевич, тем временем, принялся пояснять:

– Униформисты, это те, без которых артисты не могут обойтись, это наш доблестный персонал, работники, обслуживающие манеж во время представления, занимающиеся установкой реквизита, снарядов и многого другого. Это наши главные помощники, Катя. Наши тени. Запомни это. Нет униформиста – нет цирка.

Всё это он говорил уже когда мы вышли из трейлера.

– Ясно, – кивнула я, заметив спешащую к нам фигуру.

– Это Дрего, он отведёт тебя в трейлер, – пояснил директор и повернулся к новоприбывшему: – Это Соловьёва Екатерина. Отведи её в трейлер к Сваровски, и предупреди ту, что к ней подселили соседку, – а затем вновь обратился ко мне: – До встречи после представления, а сейчас, пардон, но мне пора.

Сразу же после этого Григорий Николаевич умчался к цирку, а мой новый провожатый, который, как я поняла, и звонил мне, учтиво склонившись, представился:

– Моё почтение, Екатерина, я ваш шпрехшталмейстер, моё имя Дрего.

Наверное, что-то отразилось на моём лице, скорее всего, это было вновь полное отсутствие понимания, что за длинное и непонятное слово он произнёс.

– В миру – конферансье, – подсказал тот хмуро и двинулся вдоль ряда трейлеров, и от чего-то мне показалось, что он разозлился от моего незнания цирковых терминов. Странно, в остальных цирках на этом особо не запаривались, предпочитая дело делать, а не соблюдать всякие формальности. Само собой, в каждом из них был свой цирковой «язык», и с этим я смирилась. Другое дело приметы… как же меня в своё время ими достали!

Дрего, кстати, оказался высоким, худосочным мужчиной, который буквально поражал своим гордым станом и прямой вальяжной походкой. Взгляд его пустых голубых глаз был снисходительным, а узкие длинные усы, проводили чёткую параллель с образом Сальвадора Дали. Да, точно, вот кого напоминает этот человек. Одет как и любой конферансье, а именно: фрак, цилиндр, начищенные до блеска лаковые туфли и белоснежная сорочка. Было понятно, что он уже был при полном параде, а я как неудобное недоразумение посмела его отвлечь, да ещё и не смогла понять, что такое шпрех… стал… короче неважно…

То, что дружбы у нас с ним не получится, было видно невооружённым взглядом: надменный вид, недовольство в лице и быстрая походка, а учитывая его длинные тонкие ноги как у кузнечика, он развил просто фантастическую скорость, что мне пришлось буквально за ним бежать.

Наконец, мы остановились около одного из трейлеров, и Дрего выудил из кармана огромную связку ключей. Недолго покопавшись в ней, он отыскал нужный ключ и открыл дверь. Затем отцепил его от общей связки и протянул мне.

– Это теперь ваш трейлер, вы делите его с ещё одним артистом.

– Наверное, она не очень будет рада, что кто-то в отсутствие хозяйки сюда заселился, – предположила я, взяв ключ.

– Несомненно, вы правы, – не стал отрицать он, но развивать эту тему не торопился. – Начало представления ровно в двенадцать, потрудитесь не опоздать, – небрежно бросил он и, развернувшись на каблуках, поспешил в цирк.

Я фыркнула ему в след, и скривилась. Настоящий сноб, этот Дрего.

– Не опоздаю, не надейся, – прошипела я, и развернулась к приветливо открытой двери, но уже во второй раз за сегодня притормозила, вглядываясь в темноту трейлера.

Уверенность, которая вспорхнула во мне своими крылышками после разговора с директором, снова забилась в кокон, а на смену ей вылезли неуверенность и чувство неизбежного провала. Спустя секунду я уже была готова привычно дать дёру и наплевать на всё, но обругав себя за трусость, решительно преодолела три металлические ступеньки, и оказалась в кромешной тьме помещения.

Начав шарить руками в поисках выключателя, но так и не наткнувшись на него, сделала пару нерешительных шагов, предположив, что где-то должен быть стол с лампой или хотя бы торшер. Споткнувшись обо что-то, выругалась, почувствовав, что это что-то было мягким и выскользнуло из-под моих ног с характерным злобным мяуканьем. Тут внезапно потеряла равновесие и растянулась на полу, ударившись головой об острый угол, что в глазах заискрились звёздочки, а зверь, на которого имела неосторожность наступить, злобно шипел на меня откуда-то сверху.

– Чёрт возьми, ещё бешеных кошек мне не хватало! – опять выругалась я и в лежачем положении принялась ощупывать пространство. Ухватившись за острый угол, об который ударилась, сообразила, что это стол и, приподнявшись, принялась ощупывать его на предмет лампы. Моя рука дотронулась до чего-то холодного, гладкого и приятного. Затем, наконец, наткнулась на некий абажур.

– О, лампа! – обрадовалась, и щёлкнула выключателем.

Яркий свет ослепил меня на секунду, но как только я приоткрыла глаза, то шарахнулась от стола как ошпаренная. Тем гладким и приятным что я нащупала секунду назад, оказался клубок двух сплетённых между собой змей! Я врезалась спиной в шкаф, из которого на меня посыпались книги, и кот, который как раз спрятался там от меня. Он спрыгнул на стол, но не удержавшись на скользкой поверхности, проехался по ней с душераздирающим воплем, сгрёб лампу и плюхнулся вместе с ней на пол. Я замерла на пару секунд, с ужасом вглядываясь в помещение, которое теперь было тускло освещённым, поскольку лампочка находилась под столом.

Клубок змей зашевелился от шума. Рептилии медленно принялись разматываться, демонстрируя пёстрый раскрас чешуи. Тут мой взгляд зацепился за небольшой аквариум, где находилась жуткая чёрная змея, вперившаяся в меня своими жёлтыми глазками, и на долю секунды показав раздвоенный маленький язычок.

– Обалдеть, – констатировала я, поняв, что кот – не самая большая проблема.

Кстати о коте. Он был гладкошёрстным и чёрным как ночь, с маленьким белым пятнышком-галстуком на груди. Он спрятался в самом дальнем углу трейлера, как раз на смятой постели, и с перепуганными глазами ожидал моих дальнейших действий.

Я по-прежнему не двигалась и изучала помещение. Дверь, в которую вошла, находилась посредине и, повернув голову, обнаружила ещё одну кровать в другом конце комнаты, где была маленькая дверка, скорее всего в туалет. Стол, о который ударилась, тоже стоял посередине, за ним оказалось уютное трюмо с огромным зеркалом, обрамлённым лампочками и раскиданной в творческом беспорядке косметикой. Видимо именно тут хозяйка этого зверинца накладывала грим перед выступлениями. Сопоставив две одинаковые, но совершенно разные половины трейлера, одна – явно обжитая, с постерами, побрякушками, змеями, не застеленной кроватью; и другая – пустая, унылая, с кроватью без матраца около самого туалета. Мне не составило труда догадаться, какая из них моя.

Отлепившись от шкафа, осторожно наклонилась за лампой и поставила её на стол, стараясь не тревожить притихших змей. Последние, кстати, вели себя прилично и зашевелились, когда разогретая лампа вновь оказалась над ними. Зная о любви этих холоднокровных ко всему тёплому, я поправила абажур, чтобы этому клубочку было удобнее греться.

Так уж вышло, что я не боюсь змей, поэтому их присутствие не вызывало во мне тихий ужас, скорее неудобство. Конечно, это не относится к ядовитым змеям, но я не думаю, что хозяйка бы поселила около себя опасных представителей этого вида, она же, в конце концов, тут спит.

Собрав с пола валяющиеся книги, поспешила на свою сторону комнаты, краем глаза обратив внимание на плотную штору цвета хаки, которой можно при желании оградиться от соседки. Порадовавшись, сбросила рюкзак на кровать, и подошла пустому к трюмо с лампочками, которое в будущем, возможно, будет местом, где я буду накладывать себе грим.

Щёлкнув выключателем, внимательно осмотрела лампочки, пока взгляд сам собой не уткнулся в собственное отражение. Нахмурившись, потёрла ушибленный лоб, где уже проявлялось видимое покраснение. Я взъерошила непокорную чёлку и перевалила её на бок, так, чтобы загородить синяк. Задержав взгляд в зеркале, спросила себя: как часто я буду в него смотреться? Буду ли? Стану ли частью этого цирка, или как всегда окажусь не на своём месте?

Окажусь, однозначно! Это будет моё место, и никто меня от сюда не сгонит! Устою им такое шоу!

Дав себе мысленную затрещину за неуверенность, уселась на пружинную кровать, ещё раз оглядела место, где собралась жить. Благо из туалета не воняло. Заглянув туда, порадовалась наличию фаянсового унитаза, раковины и маленькой душевой кабины. Наверное, подобные трейлеры стоят не дёшево. Очень недёшево. Простые циркачи, как правило, не могут позволить себе таких излишеств. Должно быть, шоу приносит немалые деньги. Кстати о шоу.

Я глянула на часы: оставалось пятнадцать минут до полуночи, поэтому я решила поспешить к цирку. Но меня остановил кот, который спрыгнул на мою кровать откуда-то сверху, и уселся в гордой позе, вперив в меня свои умные зелёные глазища, будто немного ранее вовсе не испугался.

– Привет, – проговорила я и погладила его по гладкой шерсти, а он принялся нюхать мою руку. – Надеюсь, мы с твоей хозяйкой подружимся… хотя судя по данной ей характеристике, это маловероятно.

Я привстала с кровати, и пошарившись в своём рюкзаке, выудила оттуда другую футболку, а то старая уже потеряла былую свежесть. Я хоть и бездомная, но за гигиеной слежу. Поэтому напялив её, и накинув куртку, вышла из трейлера, так и не решившись оставить в нем дорогой моему сердцу рюкзак.

Когда я попала на цирковые улочки, то людей там было намного меньше, чем вчера, а те немногие, которые были, спешили к главному куполу цирка, куда устремилась и я. Вблизи он оказался ещё больше, что не удивительно, если здесь выступают воздушные гимнасты. А высота у купола ничего так, метров двадцать даже может и больше. Серьёзно…

Около огромного входа стояли вчерашние циркачи-музыканты в масках и играли загадочные мелодии. Загадочными я обозвала их не просто так, поскольку в подобных местах музыка в основном была весёлой и задорной. Их музыка был другой. Трогающей, мелодичной, но не весёлой. Загадочной – вот лучшее определение.

Я улыбнулась циркачу со скрипкой и прошла вовнутрь, попав в огромное фойе, где, как правило, можно было купить сладости, и сфотографироваться с животными. Со сладостями проблем не было, а вот животные отсутствовали. Клоунов тоже не было. Вместо этих привычных атрибутов цирка, гостям предлагалось сфотографироваться с «живыми» статуями, которые были бронзовыми, гипсовыми, металлическими, но все это были люди, которые умело перевоплощались в неживое.

Приостановившись около бронзового бездвижного ковбоя, я попыталась уловить в нём хоть намёк на живого человека, но тщетно. Его глаза были прикрыты широкополой шляпой, а на запястьях и шее я не смогла разглядеть пульсирующих венок. Внезапно он поправил своим кольтом шляпу, и подмигнул мне совершенно человеческими глазами. Я улыбнулась и двинулась дальше, ничем не отличаясь от толпы восхищённых зрителей.

Когда вошла в главный зал, то меня поразили размеры и величественность этого места. Зрители шумно рассаживались по местам, а я застыла, оглядывая манеж, покрытый красным материалом. Единственным ярким пятном в цирке был именно манеж и шторы кулис, откуда выходят циркачи. Все остальное, включая сиденья для зрителей, было черным. Надо признать, что это не самая плохая идея, зато циркачи будут притягивать к себе все взгляды. Решив, что глупо топтаться у входа, я попыталась найти себе место, но практически весь амфитеатр был занят. Приметив пару пустых кресел в первом ряду на противоположной стороне, я поспешила туда, прикинув, что оттуда будет как раз великолепный обзор.

Я подошла к креслу одновременно с тучным мужчиной, не обратившим на меня никакого внимания, он уселся на одно из пустующих мест, поэтому мне ничего не оставалось, как притулиться рядышком, присев на одно полупопие, ведь мужчина не помещался целиком на одном стуле. Сжав челюсти, я постаралась устроиться поудобнее, насколько это было возможно в данной ситуации, и вперила взгляд на манеж.

Мужчине показалось мало моего неудобства, поэтому он достал стакан с попкорном, и принялся его смачно грызть. Хоть я и была голодная, но все же наморщилась и, отвернувшись, заметила, что крайнее сидение от прохода освободилось, так как мальчишку занимавшего его, позвала мама, отругав, за то, что тот убежал. Недолго думая, я в два шага оказалась на его месте и удовлетворённо вздохнув, уставилась на красные шторы, из которых должно было появиться волшебство.

Тут свет погас, и в полной темноте забили барабаны, отдававшиеся сердечным ритмом в моей груди. Потом зажглись белые точечные прожектора, которые принялись лениво бродить по залу. Все мысли разом вылетели из моей головы, и я с восторгом принялась ждать начало представления.

– Дамы и Господа! – раздался властный мужской голос из динамиков. – Добро пожаловать в Цирк Бизарр! Здесь вы увидите то, чего не существует в природе. То, что заставит вас трепетать, восхищаться и боятся. Такого вы ещё не видели…

Тут свет замигал, грохнула устрашающая динамичная музыка, и зал разразился аплодисментами.

 

ГЛАВА 4

На манеж высыпались непонятные существа, они были похожи на чертей, судя по их росту, копытам, вилам и рогам. Они злобно смеялись и улюлюкали, затем, перепрыгнув через край манежа, разбежались по рядам. Один из них пробежал совсем близко ко мне, заставив сжаться в комок от жуткого зрелища. Он действительно словно только что выпрыгнул из преисподней. Огромный смеющийся клыкастый рот был раскрыт и из него торчал узенький язык. Я догадалась, что это были клишники. Чертовски талантливые, скажу я. Как можно сделать подобный костюм, чтобы даже я испугалась, увидев его вблизи?

Черти умчались и зажегся свет под куполом, где постепенно проявляясь, появились приведенья.

Полупрозрачные женщины в развивающихся платьях с безумно печальными лицами буквально парили в воздухе, облетая все большее и большее пространство, пока одна из них не подлетела к соседнему ряду, и её облик преобразился: она раскрыла огромный рот и с криком пронеслась сквозь зрителей, исчезнув. Тут зажегся яркий свет, осветив манеж, и зрители вновь рассыпались в аплодисментах. Тут даже я не удержалась, поразившись такому многообещающему началу. Ну надо же, до чего техника дошла! Да, наверное, понятие о зрелищности у нас с директором действительно разнятся.

Тут занавес дрогнул и раскрылся, и на манеж вышел гордый Дрего. В руках он держал тонкую чёрную трость с набалдажником в виде черепа. Я улыбнулась и вся обратилась в слух и зрение.

– Добро пожаловать в цирк Бизарр! – громко проговорил он, раскинув руки в жажде аплодисментов, а я поняла, что властный голос из динамиков принадлежал ему. – Здесь, вы не увидите нелепых клоунов, голодных медведей и ощипанных птиц! Здесь, вы станете свидетелем настоящей магии, которая проникнет в самую душу… – тут он слегка наклонился, заговорщицки повёл глазами и, улыбнувшись, проговорил: – Это будет нашим маленьким секретом, договорились?

Зал вновь взорвался в аплодисментах. Дрего победно улыбнулся и громогласно объявил:

– Ну что ж, встречайте огненную стихию во всём своём великолепии! Величайшие факиры этого мира, – он поиграл бровями, – и надеюсь не только этого… Цербер и-и-и-и Даллас!!!

Грохнула музыка, свет замелькал и на сцену вышли те самые парни, с которыми я уже повстречалась на улочках циркового городка. Но то, что они творили на арене, не укладывалось в моем мозгу, поскольку я в силу неких своих особенностей, побаивалась огня. А творили они настоящее искусство, не жалея себя и вызывая то ужас, то восторг.

Огненные потоки изрыгались ввысь, приобретая различные очертания. Факиры явно не опасались за свои жизни, ведь исполняемые трюки, были абсолютно бесшабашные, небезопасные, но удивительно яркие, и каждый раз заставляли публику замирать в ожидании или взрываться в аплодисментах.

За ними на манеж вышли светловолосые и голубоглазые братья-близнецы. Это были эквилибристы, парни поражали своей силой и ловкостью, особенно когда один из них стоял на незакреплённой лестнице, держа при этом брата на трёхметровом перше. Сильно, ничего не скажешь.

А вот что действительно заставило меня словно пятилетнюю девочку вжиматься в кресло и кричать от восторга это выступление воздушных гимнастов. Их было несколько человек, целая семья. Но больше всего меня поразил номер двоих из них, позже Дрего представил их как Тимьяна и Алину Завойских. Ребята такое вытворяли в воздухе, что казалось, будто действительно летают. Я уже молчу про то, что на них не было страховки, а внизу отсутствовала защитная сетка. Тимьян и Алина сначала показывали акробатические номера на канате, вытянутом на высоте пятнадцать метров, а потом переместились на трапеции, где к ним присоединились остальные гимнасты. Я все их выступление сидела прижав к горлу руку, поскольку очень боюсь высоты, а тут грань фола при каждом движении, но это действительно вызывало неописуемый восторг и даже гордость за то, что эти ребята из России.

Далее на арену вышла девушка-каучук. Так обзывается цирковой жанр, где выступают люди без костей. Ну, это я утрирую, конечно, но то впечатление и боль в связках которую я испытала при виде девушки, убедили меня в том, что она либо умрёт после выступления, либо у неё действительно отсутствуют кости. Кроме того, каучук выступала со змеями. Они изгибались по её телу, как бы отождествляя её с себе подобными. Удивительно, но змеи полностью подчинялись гибкой девушке, словно дрессированные собачки. А когда две черные кобры обвили её в любовных объятьях, тут даже я прикрыла глаза рукой. К счастью обошлось.

Как-то сразу, когда ещё Дрего не произнёс её имени, на подсознательном уровне, поняла, что эта циркачка и есть моя соседка. Высокая, стройная, с копной черных волнистых волос до поясницы, она выглядела настоящей нимфой в облегающем цирковом костюме, который напоминал чешую её подопечных. Острое гордое лицо с приятной мягкой улыбкой и удивительными зелёными глазами, казалось загадочным и задорным. На вид она была на пару лет постарше меня, может двадцать пять – двадцать шесть лет. Дрего представил её как Кристину Сваровски. Что ж, позже познакомимся, Кристина.

Далее я ещё много раз испытывала трепет, восторг и ещё много несвойственных мне эмоций, наблюдая за акробатами, эквилибристами и другими циркачами, но больше всего меня поразили три вещи уже после перерыва на антракт.

Первая – это встреча с тем самым загорелым красавцем в шрамах, которого я имела неосторожность пихнуть плечом. Сегодня на нем был цирковой костюм, сшитый из коричневой кожи, а облегающий жилет был оторочен лисьим мехом. К сожалению, Илья Злославский – так его представил Дрего, оказался дрессировщиком хищных животных, и видимо приметив меня в первом ряду, решил припомнить мой неаккуратный поступок.

Благо манеж был отделен от зрителей нейлоновой сеткой, а иначе я бы уже припустилась наутёк. Когда на манеж ленивой походкой начали выплывать тигры, львы и пантеры, я так сильно вжалась в пластиковое кресло, что казалось, оно вот-вот лопнет. Илья тем временем, заставлял огромных хищников выполнять сложные номера, словно это были слепые котята, которые готовы даже в воду прыгнуть, если хозяин об этом попросит. Удивительным была и манера исполнения номера, шутливая, игривая, но это не обманывало меня. Я знала, какие на самом деле эти животные опасные. Но самым жутким моментом в моей жизни стало то, когда чёрная пантера, после одобрительного поглаживания по холке Ильёй, развернулась на своём пьедестале и ловко перепрыгнула защитную сетку, оказавшись прямо около зрителей. Народ позади меня в ужасе охнул и замолчал, но я казалось, слышала биение сердца каждого из них. Пантера в это время присела и внимательным взглядом обвела зал, а затем двинулась, как раз в ту сторону, где сидела я. Злославский с улыбкой наблюдал за происходящим, не спеша двинувшись в нашу сторону. Он приподнял сетку, и оказался рядом с пантерой.

– Тебе понравился кто-то из зрителей, Тома'с? – спросил он у зверя, и тот, вроде даже кивнув, не спеша направился ко мне.

Зрители расслабились, поняв, что ситуация под контролем, даже некоторые смельчаки протягивали руки в надежде дотронуться до пантеры, но я вот была далека от этого. Тома'с лениво преодолел несколько ступенек, и сел рядом со мной, пару раз шумно меня понюхав и вперив свои умные зелёные глаза в моё бледное, перепуганное лицо.

– У…уберите животное… – пропищала я и, повинуясь инстинкту, закрыла глаза ладошками, приготовившись умирать, когда пантера лизнула меня в щеку. Я завибрировала на месте, посчитав, что меня уже на вкус пробуют, когда услышала вокруг редкие смешки. Медленно убрав руки, увидела перед собой довольное лицо дрессировщика, одарившего меня особым взглядом.

– Примите мои извинения, вы видимо очень понравились Тома'су, – проговорил он и обратился к пантере, насмешливым и притворно-строгим голосом: – Том, будь добр, у нас представление, вообще-то.

Зрители захихикали, а пантера встала, ещё раз меня обнюхала и послушно поспешила на манеж. Завойский же воспользовавшись заминкой, незаметно мне подмигнул.

После этого мне срочно понадобились три вещи: глоток воды, недельный отпуск, и пачка сигарет. Нет ну надо же, какой скотина! Он ведь специально свою котяру на меня натравил! Я жадно глотала ртом воздух, пытаясь прийти в себя, и практически полностью просмотрела следующий номер.

Второе что меня поразило, это было выступление иллюзиониста. Того самого, который подарил мне пион. Я поморщилась, припомнив нашу последнюю встречу, когда я оттолкнула его предложенную руку и убежала без оглядки. Да, нехорошо получилось.

Он был одет так же, как и тогда – фрак, цилиндр, белые перчатки, и выглядел таким же загадочным. Дрего представил его как: Паскаль – великий иллюзионист. У него были помощники, тоже молчаливые дядечки, которые устанавливали реквизит или вылавливали из толпы добровольцев, желавших поучаствовать номере.

Парень все свои фокусы проделывал молча, но ему ничего и не нужно было говорить, то волшебство, которое он показывал, приводило в восторг. Вещи исчезали, появлялись, преображались, сгорали и вновь появлялись. Зал рукоплескал, он скромно поклонился, но прежде чем уйти, направился ко мне и вновь протянул неизвестно откуда взявшийся пион. Я засмущалась, поблагодарила и поёрзала на месте от взглядов зрителей, которые, наверное, тоже обратили внимание повышенный на интерес циркачей к моей персоне.

Третьим наисильнейшим шоком для меня стало последнее выступление парочки циркачей – мужа и жены Ральфа и Максим Куно. Ральф был красивым, подтянутым мужчиной, в прочем, как и все циркачи, с синими глазами и длинными русыми волосами, прихваченными на затылке в хвост. Он умело жонглировал и вытворял такие сложные трюки на манеже, что зал местами аплодировал стоя. Его жена Максим, ассистировала ему и казалась незаметной на фоне такого яркого мужа. Миниатюрная худенькая блондинка с карими глазами и ничем не приметным лицом, пока не улыбнётся. Её тёплая улыбка словно озаряла лицо и абсолютно его преобразовывала, делая женщину настоящей красоткой. Не роковой, конечно, но все же очень приятной.

В шок меня вогнал их последний номер, в котором униформисты (запомнила слово) привязали Максим к огромному кругу, а Ральф, запасшись ножами, должен был метать клинки в свою жену. Остроту ножей циркач продемонстрировал зрителям при помощи шёлкового платочка, который едва дотронувшись до лезвия, упал на манеж двумя никчёмными лоскутами. Я уже заранее впилась руками в кресло и зажмуривалась каждый раз, когда очередной клинок в полной тишине, с грохотом, вонзался в дерево где-то около тела женщины. В руках у Ральфа остался последний нож и услужливый униформист, который выскочил на манеж, повязал циркачу глаза чёрной лентой.

Я приложила ладони к щёкам, переживая за бедную женщину, которой приходится испытывать этот ужас день ото дня. Да, ей с мужем ссориться противопоказано, а то ещё прирежет.

Ральф, тем временем, встал в стойку, и из динамиков раздалась барабанная дробь, которая прекратилась так же резко, как и началась. Циркач прицелился, и приготовился было бросать, но его что-то не устроило, и он поменял позу. Казалось, что мужчина переживает не хуже зрителей, а его переживания передались мне. Второе чувство подсказывало мне, что это лишь игра на зрителя, и этот трюк в любом случае отработан до мелочей, но всё равно, было ужасно не по себе.

В это время вновь раздалась барабанная дробь, Ральф присев прицелился и, резко выпрямившись, метнул клинок. Зал охнул. Я не услышала глухого стука о дерево. Переведя взгляд на Максим, в ужасе зажала рот рукой. Клинок угодил ей прямо в лоб! Тёплые карие глаза стали безжизненными, а изо лба начала струиться струйка крови.

В зале была полная тишина. Ральф поспешно содрал повязку, кивнул и направился к жене. Он нажал на что-то, и путы освободили девушку. Но Максим не упала мёртвым грузом, она шагнула и остановилась около мужа. Затем резким движением вытащила кинжал из своего лба, вытерла бутафорскую кровь и они, улыбнувшись, склонились в поклоне. Зал молчал. Но спустя пару секунд разразился овациями, и зрители повскакивали со своих мест. Одна я сидела в шоке. Разве можно показывать подобные трюки?! Они что, рехнулись?! Все ведь действительно поверили, что девушка мертва!

Я пребывала в шоковом состоянии и когда Дрего говорил прощальную речь, и когда все зрители с полнейшим восторгом на лицах, начали стекаться к выходу. Я сидела на месте и когда зал опустел. Очнулась лишь тогда, когда сам конферансье подошёл ко мне, и потряс за плечо.

– Вы рехнулись, показывая людям такие фокусы, – проговорила я, всматриваясь в его довольное лицо.

– Они артисты, и делают то, что умеют лучше всего, – ответил он.

– Хотелось бы убедиться, что с ней все в порядке.

Дрего снисходительно хохотнул.

– Убедитесь. Пойдёмте за кулисы, там вас ожидает Григорий Николаевич.

Я приподнялась и на негнущихся ногах преодолела пару ступеней, а когда было перебросила ногу чтобы ступить на манеж и напрямую пройти к кулисам, раздался громогласный крик Дрего:

– Куда?!!!

Я замерла на месте, опустив ногу и удивлённо глянула на шпрехштал… да не важно.

– Что? – перепугалась я, наблюдая за перекошенным от злости лицом Дрего.

– Никогда, ни при каких обстоятельствах не ступай на манеж в уличной обуви, поняла?! – прокричал он.

Опять двадцать пять! Именно эти долбанные приметы бесили меня больше всего.

– Поняла, – пожала я плечами. – Чего орать-то? Я же не знаю, какие у вас тут законы.

– Это не закон, – отчеканил Дрего и направился в обход арены, продолжив поучительным тоном: – Это цирковая примета, которую артисты чтут намного выше законов.

– Знаю я эти приметы, – фыркнула, – не более чем суеверия.

– Посмотрел бы я на вас, если бы вы выступали в жанре воздушной гимнастики.

– Но я не выступаю, – отозвалась в тон ему.

– К всеобщему счастью, – не остался в долгу Дрего, отодвинув полу массивного занавеса. – Кстати, вы уже успели нарушить главное из них, из-за которого, несомненно, возникнут проблемы.

– Какую такую примету я нарушила? – удивилась я. – Вроде бы я не заперлась в кедах на арену, – специально выделила я слово «арена».

– Манеж, – не заставил он меня ждать реакции.

– Манеж, – гаденько повторила я.

Я не собиралась делать вид, что он мне нравится, а тем более мне было глубоко плевать на его отношение ко мне. Поэтому в ответ на хамство, я отвечаю хамством.

– Настоящие артисты, никогда не садятся смотреть представление ближе третьего ряда. Это неуважение, – охотно пояснил он.

– Но свободных мест не было! – возмутилась я.

Такое правило я слышала впервые. Дрего его сам придумал что ли?

– Кому до этого есть дело?

– Но я ведь пока что не артист? – парировала я.

– Но представят вас именно так, – парировал он.

Я скрипнула зубами.

– Послушайте, шпрахштел… как вас там…

Теперь Дрего скрипнул зубами.

– Я понимаю, что по какой-то неведомой мне причине, вы сразу же меня невзлюбили. И поверьте, мне на это искренне плевать, мне с вами детей не крестить. Но для того чтобы наше дальнейшее и, надеюсь, плодотворное сотрудничество дало плоды, предлагаю вам смириться с мыслью, что я есть. Договорились?

– Представьте себе, я уже смирился, – с наигранной обречённостью проговорил он и нырнул за кулисы.

Когда мы оказались в просторном помещении, где была вся подноготная этого удивительного цирка, Дрего оставил меня и поспешил по своим делам. Я огляделась, всматриваясь в окружающие меня цирковые приспособления, канаты, выключатели и прочую утварь. Тут было шумно, всюду сновали туда-сюда товарищи униформисты, таская и убирая реквизит. Кулисы напоминали целую систему необычных лабиринтов. Я решила пройтись и, завернув за угол, обнаружила вольеры с животными. Приглядев знакомую пантеру, подошла ближе, но тот злобно стукнул огромной лапой по металлической решётке и предостерегающе зарычал.

– Тоже мне джентльмен, а чего тогда целоваться лез? – фыркнула, показав Тома'су язык.

Двинувшись дальше, услышала смех и разговоры. Предположив, что, скорее всего, это артисты обсуждают сегодняшнее представление, решила пойти туда, но остановившись, задумалась. И чего я туда припрусь? Пусть лучше директор меня представит, а то ещё подумают, что я навязчивая фанатка. Как мне не нравится эта вся ситуация. Знакомство с циркачами я переживала уже не раз своей жизни, и ничего хорошего мне это не принесло.

Тут услышала голос директора, который был недоволен и кого-то отчитывал. Я повернулась на голос и увидела, что около разгневанного Ветрова стоит парочка циркачей – мужчина и женщина и, опустив головы, выслушивают нравоучения. Артисты были полной противоположностью друг другу, он – кареглазый блондин с небольшим брюшком, она – голубоглазая худенькая брюнетка с причёской типа карэ. Оба видимо в чем-то провинились.

– …из-за вас сорвался номер, – лютовал Григорий Николаевич, – программа длится два часа, а не час сорок! Некоторые зрители приходят только из-за вас! В чем дело?

– Я больше не могу, – проговорил мужчина, – пытаюсь, но у меня не получается.

– Лёш… – прошептала его напарница, – Григорий Николаевич, он… у него просто кризис… ему нужен отдых…

– Лиза, перестань, – нахмурился циркач.

– Отдых? – вскинул брови директор. – Вы неделю уже отдыхаете! О каком отдыхе может идти речь? Отдыхайте, но не срывайте мне представления! Или вам озвучить в цену вопроса, от ваших отдыхов?!

– Григорий Николаевич, – проговорила циркачка, – дайте нам ещё неделю. Мы будем тренироваться вместе. Я ему помогу.

– Алексей, – немного успокоившись, проговорил Ветров, – если тебе понадобится моя личная помощь, ты можешь на неё рассчитывать, понял?

Мужчина кивнул.

– У вас есть полторы недели. А после этого я желаю вас каждую ночь видеть на манеже. Я все сказал. Или будем прощаться.

– Спасибо директор, – обрадовалась Лиза и утащила за собой Алексея.

Ветров вздохнул глядя им в след, достал из внутреннего кармана сигару и прикурил её спичкой. Затем он обернулся ко мне. Я прижухла, почувствовав себя разведчиком, подслушавшим важный разговор и пойманным на месте. Но директор вымучено улыбнулся и пожал плечами.

– Артисты, – прокомментировал он. – Талантливые люди время от времени впадают в депрессии. Как тебе моё представление, Катенька?

– Шок, – улыбнулась я, – вы были правы по поводу зрелищности.

– Испугалась?

– Есть немного, – честно призналась.

– Сможешь быть на уровне? – поинтересовался он, внимательно на меня глядя. Я поняла, что вопрос был важным, а ответ решающим.

– Смогу, – твёрдо проговорила я, а поджилки немного затряслись.

– Радует и вселяет надежду, – кивнул он. – Пойдём, я представлю тебя артистам.

Ветров повёл меня в ту сторону, где слышались голоса.

– Хочу тебя предупредить, – проговорил он, – хотя ты, скорее всего, готова к этому, но я все же обязан. Как ты знаешь, артисты, это своеобразный народ. Творческие личности, одним словом. У них свои тараканы в голове, и с этими тараканами, к сожалению, нужно мириться. Они все мастера своего дела и некоторые могут тебе показаться несколько…

– Враждебными? – подсказала я, поняв к чему он клонит.

– Скорее странными, – с сомнением отозвался директор. – К ним нужен правильный подход. К каждому в отдельности. Поэтому будь терпеливой, и ещё раз терпеливой. Как у тебя, кстати, с этим?

– С характером? – уточнила.

– Ага.

– Не сахар.

– Вот и прекрасно, – на полном серьёзе проговорил Григорий Николаевич и продолжил: – Я представлю тебя, а познакомятся с тобой те, которые сами того захотят, такие уж тут порядки. И постарайся подружиться с Дрего, я знаю, что он невыносим, но этот человек незаменимый.

– Незаменимых людей не бывает, – отозвалась я, вызвав наконец у этого сурового мужчины улыбку.

Когда мы вошли в помещение, где собрались циркачи, то от громкого галдежа мне захотелось прикрыть уши. Пёстрая публика в цирковых костюмах сливалась в моих глазах, и я ни на ком не могла сфокусироваться. Казалось, что их была целая ватага. Да, от подобного я что-то быстро отвыкла, хотя думалось, что умение абстрагироваться от циркового «броуновского движения» у меня в крови.

– Внимание! – гаркнул Ветров. – Я вас собрал здесь, чтобы представить нового члена нашей цирковой семьи!

Артисты замолчали и уставились на меня. А я была готова провалиться сквозь землю от потока изучающих и таких разных взглядов. Черт, как бы побыстрее закончить со знакомством и смыться. Я буквально кожей ощущала внимание, и Григорий Николаевич тоже решил не затягивать:

– Знакомьтесь, это Катерина, – проговорил директор, опустив мою неприметную фамилию. – Прошу любить, жаловать и не обижать.

Циркачи ещё с минуту на меня попялились, а затем, некоторые из них начали расходиться. Я наблюдала за этими яркими личностями, которые пока не складывались у меня в общую картину. Помещение пустело. Неужели никто из них не подойдёт ко мне? Ну хоть бы кто-нибудь, с кем можно будет хотя бы здороваться по утрам. Удивительно, в других цирках все с любопытством кидались «на новенького», а тут тишина.

– Некоторые из артистов сразу после выступления выходят на улицы нашего городка, – виновато пояснил Ветров, – поэтому у них просто нет времени. Не переживай, ты обязательно найдёшь себе компанию.

Тут из растекающейся толпы вышел загорелый дрессировщик и направился к нам. Вот уж без чьего знакомства я бы обошлась.

– Катюха, привет, я Илья Злославский, – склонил он голову и, ухватив мою ладонь, на секунду припал к ней губами. – Нам уже доводилось встречаться, не так ли?

– Доводилось, – выдала я самую добрую улыбку, на которую только была способна.

– И чем же нас удивит этот прекрасный цветок, директор? – поинтересовался Илья, не отводя взгляда.

– Шипами, чем же ещё, – не растерялась я, заставив Григория Николаевича хмыкнуть, а дрессировщика слегка сузить глаза, удивительного коньячного цвета.

Тут к нам подошла та самая парочка, которая поразила меня своим последним выступлением, я тут же забыла обо всем и вперилась взглядом в лоб девушки, из которого совсем недавно торчал нож. Нет, ну хоть синяк-то должен был остаться, все же с такого расстояния был запулён нож!

– Привет, – поздоровалась она с едва различимым акцентом, слегка акцентируя речь на букве «р», – моё имя Максим, это мой муж, Ральф.

Тот учтиво склонил голову. Вблизи было видно, что им обоим чуть больше чем за тридцать, но при этом они выглядели очень моложавыми и подтянутыми.

– Катерина, очень рад, – произнёс циркач с таким же акцентом.

– Немцы? – предположила я.

– Немцы, – разулыбалась семейная пара, а я краем глаза заметила, что Илья отошёл от нас и растворился в темноте кулис, а Максим, тем временем, весело добавила: – Спешу напомнить, что война давно окончена, а фашисты – редкостные свиньи.

– Да, я помню, – кивнула, рассматривая их пёструю одежду и наблюдая за любопытными взглядами, не удержалась от вопроса: – Если честно, я в шоке от вашего номера. Как вы это сделали?

– О, моя дорогая, это как раз то, чего нельзя раскрывать не при каких обстоятельствах, – засмеялась Максим, – но не беспокойся, нож не вонзается в мой лоб, и я не самый главный артист в нашем тандеме, правда Ральф?

– Ну, что ты такое говоришь, дорогая, без тебя не было бы этого номера вообще, – проговорил циркач, и чмокнул жену в щеку.

– Главное, правильно прицелиться, – подмигнула мне Максим, – а остальное сделает это, – она достала тюбик с надписью «бутафорская кровь».

– Впечатляюще, – честно призналась я, вертя в руках тюбик с краской, хоть и не получила ответа, оно и не удивительно.

– О, мы же как раз этого и добивались, моя дорогая, как раз этого!

– Сваровски! – внезапно послышался крик директора, который разговаривал с другими артистами. – Сваровски, стоять! Катерина, ко мне! – скомандовал он, заставив меня ухмыльнуться такой манере общения. Едва успев крикнуть семейной чете «до скорого», я поспешила за Григорием Николаевичем, который уже выскочил из чёрного хода.

Не успев сделать и шага, я врезалась в спину Ветрова, который старался перекричать шумную улицу городка, и гаркнул во весь голос:

– Сваровски, чёрт тебя дери!

Тут я увидела её. Девушка все ещё была в облегающем змеином костюме, и плавно развернувшись, по-королевски шествовала к нам. Да, настоящая красотка, такие глазища очень любят рекламщики.

– Я что, бегать за тобой должен? – недовольно проговорил он, подошедшей девушке, но тут же сменив гнев на милость проговорил: – Кристина, это твоя новая соседка по трейлеру. Случилось счастье, и ты теперь живёшь не одна. Покажи ей как у нас здесь все устроено, расскажи распорядок, ну и…знаешь, в общем, что нужно делать. На сегодняшнюю ночь ты можешь быть свободна от своих обязанностей. А ты, Катрин, завтра в десять утра как штык в моем кабинете, ясно? А пока я вас оставляю.

Григорий Николаевич развернулся чтобы уйти, но на миг остановился и грозно проговорил, обращаясь к Кристине:

– И, Сваровски, без фокусов.

– Какие могут быть фокусы, директор? – мило улыбнулась красотка, приятным сопрано. – Мы разве в цирке?

Ветров умчался, а я осталась с девушкой один на один. Она внимательно изучила меня придирчивым взглядом, взмахивая огромными накладными ресницами, давая мне возможность в свою очередь рассмотреть её. Сказать честно, что возле таких вот красоток начинаешь чувствовать себя пугалом огородным, но на эту роль я не претендую, потому и осталась непоколебима её чарами.

Девушке надоело меня рассматривать, и она произнесла:

– Ты мне не нравишься. Никогда не любила перегидроленных блондинок.

Я молча улыбнулась, ожидая, что она ещё скажет. Повезти с соседкой мне в принципе не могло, поэтому я даже не удивилась. Кроме того, меня предупредили. Но чтобы вот так сразу…

– И дружить мы с тобой не будем, – продолжала девушка. – Побежишь жаловаться директору?

– Нет, – пожала я плечами. – Ты мне тоже не нравишься.

– Вот и славно. Мои вещи не трогать, на мою сторону трейлера не заходить. И змей я не уберу.

– Хорошо, тогда и ты на мою сторону трейлера тоже не попадёшь, – в тон ей отозвалась я.

– Но там туалет.

– Вот именно, – ухмыльнулась я, стараясь выдержать этот бой взглядами. – Попросишься к тем, кто тебе нравится.

– Так не пойдёт! – взвизгнула Сваровски, притопнув ногой.

О, да меня подселили к истеричке.

– Тогда меняй свои принципы красотка, и мы будем жить в мире, – проговорила я, с интересом ожидая её реакции.

Но гадюка молчала, хлопая своими длиннющими ресницами.

– Покажешь мне, что у вас тут к чему? – наконец нарушила я тишину, поняв, что гнев клокотавший в ней не позволяет девушке раскрыть рта.

– Конечно, – тут же улыбнулась Сваровски, а я насторожилась от столь резкого смены мимики и приструнивания эмоций. – Вот цирк, – она указала на главный купол, – вот городок. Там трейлеры и там же еда, – она перевела свой наманикюреный пальчик вглубь цирка. – Всё понятно?

– Доходчиво, спасибо, – серьёзно кивнула я.

– А теперь, если позволишь, я вернусь к своим прямым обязанностям.

– Конечно, иди, змеи всегда к теплу тянутся, – сочувственно произнесла я, – а там, где трейлеры, темно и холодно.

Сваровски растопырила глаза, открыла рот чтобы что-то сказать, а потом, фыркнув, развернулась и злобной походкой понеслась по улочкам. Мудрое решение, вот уж не подумала бы. Но тут она чуть было не налетела на иллюзиониста, который ловко освободил для неё проход.

– Паскаль! Моя новая соседка невыносима! – взвизгнула Кристина на ходу и растворилась в толпе.

Фокусник лучезарно улыбнулся ей в след, а потом перевёл заинтересованный взгляд на меня. Я пожала плечами и улыбнулась ему, внимательно изучая. Он показался мне каким-то необычным, даже сама не знаю, что именно имеется ввиду под словом «необычный», но что-то в нем было загадочное. Парень направился прямо ко мне, а я достала из кармана помятый пион.

– Спасибо, – проговорила я, виновато покосившись на цветок, и определила его обратно в карман. – Я Катя.

Паскаль снял свой цилиндр, и учтиво поклонился, продемонстрировав свои блестящие черные волосы, которые упали на лицо в хаотичном беспорядке. Он небрежно откинул их рукой, и посмотрел на меня своими серебряными глазами.

– Это ты изображён на афише? – поинтересовалась.

Парень утвердительно кивнул, гордо приподнял бровь и поправил галстук-бабочку, а затем широко улыбнулся своим большим ртом, искупав меня в искренности улыбки. Но я нахмурилось. Почему он молчит?

– Эм… – я раздумывала, чего бы такого спросить, чтобы он уж точно ответил, но в голову ничего не лезло, а под его изучающе-заинтересованным взглядом, и вовсе мысли путались. – А где здесь можно чего-нибудь съесть?

Его брови взметнулись, и он резко поравнялся со мной, протянув локоть. Я неуверенно за него схватилась, и мы пошли вглубь циркового городка. Пока шли, Паскаль молчал, только лишь иногда с живым интересом заглядывая в моё лицо, когда я видела на улочках городка что-то, из-за чего не могла сдерживать эмоций. Господи, неужели парень нем? Это было бы ужасно. С такой яркой внешностью, с таким талантом и добродушным взглядом быть немым, это просто несправедливо.

Мы подошли к довольно большому трейлеру, который стоял немного поодаль остальных, и огромное окно, которое предназначалось для выдачи еды, оказалось закрытым, на нем висел увесистый серебристый замок. Около трейлера стояли убранные друг на друга пластиковые столы и стулья, которые как правило используются для летних кафешек. Кстати, мой трейлер находился относительно недалеко от этого места.

– Наверное, уже поздно, – опечалилась, вспомнив про чёрствый кусок булки в своём рюкзаке, оставшийся от гамбургера, внутренности которого я слопала.

Паскаль улыбнулся и, подмигнув, облокотился спиной на трейлер около двери, и пару раз в неё стукнул. А я все продолжала всматриваться в этого циркача. Казалось, что парень какой-то нереальный, словно выпрыгнул из фильма. Столько артистизма и отстранённости, а на лице эмоции лишь тогда, когда он смотрел на меня или видел, что я на него смотрю. Он ими разговаривал.

Дверь резко распахнулась, и повеяло запахом выпечки, что желудок неприлично громко буркнул. В проёме появилась тучная женщина с раскрасневшимися щёками и грозно посмотрела на меня, уперев руки в бока. Но тут Паскаль отлепился от стенки и предстал перед поварихой.

– О, Паскаль, мальчик мой! – разулыбалась женщина. – Ты проголодался? У меня кое-что тут припасено для тебя…

Но иллюзионист отрицательно покачал головой и, указав на меня, отступил в сторону.

– А это не та ли новая артистка, о которой все судачат? Катя, кажется? – улыбнулась женщина.

– Та самая, – скромно потупилась я. – И очень голодная.

– О, детка, Нена тебя накормит, не переживай! Я не позволю бедному ребёнку остаться голодным, хоть директор и против ночных едоков, – проговорила повариха и крикнула в трейлер: – Машка! Давай припарок мой припрятанный сюда, клиенты нашлись! – в дверях появилась маленькая девчушка лет четырнадцати, в белом переднике и кудрявыми волосиками, она протянула Нене небольшой бумажный пакет. – Я вот, например, не одобряю ваши эти диеты, и так худышечки все, а тут ещё готовь обезжиренное мясо! Где это видано? Вам сила нужна! Кушай деточка, а на завтра я напеку ватрушки с клюквой.

– Спасибо, – вцепилась я в пакет обеими руками, словно от этого зависела моя жизнь.

– Паскаль, – подмигнула ему Нена и протянула три шоколадные конфеты, которые тут же исчезли с ладони фокусника, стоило ему пошевелить рукой. – Любит шоколад, – пояснила женщина. – Ну бегите детки, кушайте!

Мы отошли от кухарки Нены и двинулись вдоль ровных рядов вагончиков, а я рассыпалась благодарностью к Паскалю, уже убедившись, что моя догадка оказалась верна и парень действительно не может разговаривать. Оказавшись около своего трейлера, я обернулась к нему и улыбнулась.

– Ну, пока. И спасибо тебе.

Паскаль пошевелил пальцами, и в его руке оказалась одна из шоколадных конфет, которую он протянул мне.

– Нет, спасибо, это ты по сладкому, я больше мясо люблю, – улыбнулась я, демонстрируя свой припарок.

Он недоверчиво покосился и, засучив рукава, продемонстрировал мне ту же конфетку, потом, раз, и конфетка исчезла.

– Здорово, как это у тебя получается? – залюбовалась я игрой света в его глазах.

Он медленно покрутил передо мной своими ладонями, а затем развёл их в стороны.

– Вся магия в руках, так? – догадалась я.

Он склонил голову, подтверждая мою догадку. Затем снял цилиндр, отвесил шутовской поклон и, развернувшись, поспешил дальше развлекать публику. А я, глядя ему в спину задумалась. Мне вдруг показалось странным, что он с такой готовностью вызвался меняя проводить, да ещё и накормить, при всем при том, что как я поняла, в этом месте отношения между циркачами напоминают серпентарий. Немного странно это. Да и друзья мне ни к чему, опыт показывает, что все цирковые друзья любители метать ножи в спину. Обойдусь без этого.

Зайдя в трейлер, я обнаружила на своей кровати свёрнутый матрац и аккуратно сложенное постельное белье. К этому же прилагались запечатанные в пакет шампуни, щётки и тому подобные нужные вещи. Видимо, тут так положено. Что ж это как раз вовремя. Но прежде чем начать раскладываться, я решила поесть.

Так уж вышло, что чернявый кот моей соседки тоже был голодный, поэтому обезжиренным мясом мне пришлось делиться, и вскоре мы оба сытые и довольные развалились на моей чистой и застеленной кровати. Я задумчиво накручивала прядь волос на палец.

Ничего не перегидроленная я.

– Вот змеюка у тебя хозяйка, – обратилась я к коту, который усиленно умывался после сытного ужина. Чуть позже он завалился на меня и выдавал трель, а я чесала ему пузо и пялилась в потолок. Нужно будет туда афишу какую-нибудь приклеить. Для вдохновения.

С этими мыслями я провалилась в глубокий, в отличие от многих месяцев, сон.

 

ГЛАВА 5

– Чёрт тебя дери! – проник сквозь мой крепкий сон крик.

Я всполошилась, резко соскочила с кровати, и встала в стойку для нападения, когда мой разум наконец-то прояснился и, поняла, что это вопль моей соседки.

Посмотрев на часы, увидела, что проспала всего час, после чего закатила глаза и плюхнулась обратно на кровать, пытаясь унять сумасшедшее сердце, которое билось в груди, словно птица в клетке.

Кристина, тем временем, продолжала истерить:

– Какого чёрта ты делала на моей половине?! Я тебе ясно сказала, чтобы ты не трогала мои вещи!

Вот идиотка, она даже не подозревает, как опасно вот так меня пугать. Хрясь, и нету Гадюки.

– Я ничего не трогала, – устало произнесла я, прикрыв глаза от яркого света. Оказывается, тут ещё и люстра имеется.

– А книги почему валяются? Не знаю, в какой дыре ты жила до этого, но в цивилизованном обществе принято уважать чужие вещи!

Я почувствовала, что во мне начинает закипать гнев, холодной водой подступая к горлу, поэтому, решив не искушать судьбу, села на кровати и принялась натягивать кеды.

– Тайсон, иди сюда! – рявкнула она, заметив на моей кровати кота, который зашкерился от ультразвукового крика своей хозяйки.

Видя, что тот не реагирует, она в два шага подошла ко мне и, только было протянула руку, как я ухватила Гадюку за запястье, и подтянула к себе, тихо прорычав в лицо:

– Мы с тобой вроде чётко обозначили, где чья сторона…

Сваровски отпрянула, словно от удара и на её лице появилась тень растерянности граничившей со страхом. Но только на секунду.

– Это мой кот.

– Кошки сами себе хозяева, захочет – придёт, – уже спокойно отозвалась я и отпустила руку.

Гадюка потёрла запястье, сузила глаза, но всё же вернулась на свою половину. Усевшись за трюмо, она наградила меня пренебрежительным взглядом и, вылила себе на руки крем, коим количеством, при желании, можно было бы перемазать всех посетителей цирка. Она нанесла эту массу обильным слоем на лицо, и потянулась за салфетками. Зрелище комичное.

– Чего ты ухмыляешься? – огрызнулась девица.

– Невеста Франкенштейна, – отозвалась я, демонстративно почесав Тайсона за ухом.

– Невежда, как, по-твоему, мне ещё снять грим?

– Мылом, – пожала я плечами, и стала натягивать на себя куртку.

– Дура. Каким мылом? – она хотела было ещё что-то добавить, но удивившись тому, что я направилась к двери, поинтересовалась: – Далеко собралась?

– Подальше от тебя. Пережду твою истерику и вернусь.

– Ты меня ещё истеричкой назови, – хмыкнула Гадюка.

– Да я вроде назвала, – недоуменно проговорила я уже на самом пороге.

– О, да ты прям-таки жалишь словами! – иронично произнесла она.

– Жалить, скорее, твой удел.

– Твоя правда.

– Будь добра выпусти весь яд к моему возвращению.

– И не надейся, у меня его тонны.

– Оно и видно, смотри не захлебнись, – проговорила я уже в дверях, решив закончить эту надоевшую перепалку.

– Перегидроленная стерва! – выкрикнула она, когда я уже ушла.

* * *

На улице было тихо и темно. Цирковые огни потухли, в городке не было ни души. Циркачи разбежались по своим трейлерам, и лишь тусклые лампочки около каждой двери освещали путь. Я, зябко поёжившись, запахнула куртку и двинулась, куда глаза глядят.

На пустынных и тёмных улочках циркового городка было жутковато, казалось, что все просто вымерли. Это угрюмое место никак не ассоциировалось у меня с недавней цитаделью веселья. Побродив немного вдоль рядов палаток, двинулась дальше, пока не покинула пределы городка. Глаза уже привыкли к темноте, а тут ещё и луна услужливо выглянула из-за облаков. Я начала взбираться на небольшой холм, и когда уже устав, собралась повернуть назад, то почувствовала запах свободной воды.

Словно мотылёк, стремящийся к свету, я как заворожённая продолжила подъём, следуя за этим дивным запахом. Ожидания себя оправдали. Остановившись на самом верху холма, залюбовалась открывшимся передо мной видом. Внизу, чуть поодаль от подножья холма, оказалась густая лесополоса, за которой распростёрлось большое озеро, искрящееся бликами луны. Я улыбнулась и обернулась обратно. С одной стороны – цирковой городок, с другой – озеро.

– Господи, неужели мне хоть в чём-то в этой жизни повезло?! – проговорила, и принялась методично спускаться к озеру. Наличие холма и лесополосы воодушевляло, поскольку даже при всём желании меня будет трудно там заметить, а особенно сверху.

Пробравшись сквозь деревья, оказалась на берегу, густо покрытым зелёной мягкой травой.

– Прелесть, – выдохнула. – Привет, водичка.

Я протянула руки и небольшое количество воды словно дельфин выпрыгнуло из озера и плюхнулось на мои ладони. Я с удовольствием умыла лицо и блаженно опустилась на травку, вглядываясь в красоту, созданную природой. Хоть одна отдушина от реальности мне гарантирована. Вспомнив про эту самую реальность: про бешеную соседку и необходимость придумать себе номер, сморщилась, и стукнула руками о землю, а вода, вторя моим движениям, сымитировала два удара о поверхность, словно понимая, что у меня в душе. Сваровски стала неожиданной неприятностью. Эта девица, судя по всему, привыкла жить одна и, скорее всего, выжила не одного человека из своего трейлера. Со мной у неё этот номер не пройдёт. Так я решила. И нужно постепенно приучать к этой мысли Гадюку.

Перед моим мысленным взором возник момент из выступления Сваровски и, нужно признать, что она чертовски хороший каучук. Кристина действительно полностью владеет своим гибким и подтянутым телом, что не может не восхищать, но знали бы зрители, что происходит, стоит этой красотке открыть рот, то, наверное, не взрывались бы в таких бурных овациях.

Ну да ладно, это всего лишь лирика. Я никогда не относилась к кому-либо предвзято, а потому, после сегодняшнего представления у меня не появилось чувство дикой зависти вперемешку со злобой к остальным обитателям цирка. Скорее, я бы сказала, что меня очень сильно поразил высокий уровень Бизарра. Ранее мне не приходилось бывать на подобных шоу, а все мои выступления сводились к скучным фокусам с мыльными пузырями. Тут этот финт не пройдёт. Здесь нужно что-то особенное, на грани дозволенного. Однако нужно обставить это так, чтобы ни у кого, а тем более, у какого-нибудь залётного эрра не возникла мысль, что перед ним его сородич, а не иллюзионист.

Я протянула ладонь, и вода, сгустком отделившись от озера, плавно ко мне подлетела, разделившись на три части. Каждая из этих частей начала приобретать круглую форму, имитируя мыльный пузырь.

Я понаблюдала за ними и задумалась. А почему бы и нет, в конце концов? Почему бы не начать выступления с «мыла», а потом плавно перейти вот к этому? Кто догадается, что это не иллюзия? Я жестом отбросила лишнюю воду изнутри импровизированных пузырей, оставив только оболочку. Чем тебе не мыльный пузырь?

Вернув воду обратно в озеро, задумалась. Раньше я не демонстрировала на публике даже пятой части своих сил, а теперь меня настолько увлекла эта мысль, что идеи сами закружились в голове, выдавая кучу разных вариаций, что можно показать на шоу. Ветров сказал: двадцать минут? Я ему устрою овации после первой же. Только нужен реквизит. Для начала хотя бы мини-паровая пушка, блёстки, и мыльная жидкость. Последнюю, кстати, я не могу терпеть больше всего, как, собственно, и сама вода. Но для достоверности без этой жидкости не обойтись. Да, и нужна тара для воды, желательно прозрачная.

Ух, как меня захватило! Может все же Арзу была права и это действительно моё место? Нужно на досуге к ней зайти и спросить. И поблагодарить, наверное. Она мне всё-таки работу нашла.

Единственное, что меня беспокоило, это нужен ли такой номер? У них уже есть иллюзионист, причём профессионал своего дела. Что же я, получается, буду «подсиживать» Паскаля? Я улыбнулась, отметя от себя эту мысль. Нет, у нас с ним абсолютно разные жанры в иллюзии. Кроме того, парень банально интереснее преподаёт свои номера. Он большой молодец, если честно.

Завтра предложу Григорию Николаевичу этот номер. На крайняк и пожарным гидрантом поработаю, буду гасить этих огненных парней, если уж мой номер им не подойдёт.

* * *

Я открыла глаза и с удивлением обнаружила себя в незнакомом месте. Всполошившись, резко встала с кровати, потревожив мирно дремавшего около меня кота. Быстро оглядевшись, вспомнила наконец, где нахожусь, и облегчённо откинулась обратно на подушку. Рассматривая потолок трейлера, почёсывала тарахтевшего Тайсона за ушком и собирала мысли в кучу. Редко бывает, чтобы я так крепко спала. Наверное, вконец вчера вымоталась.

Я покосилась на массивную штору, отделявшую меня от Сваровски и, встав, неуверенно её отдёрнула, с облегчением отметив, что бешеная соседка уже куда-то умыкнула. Наверное, и мне пора. Глянув на часы, удивилась, что проснулась вовремя, до встречи с Ветровым был ещё целый час.

Наскоро приведя себя в порядок и приняв душ, убрала волосы в высокий хвост и, наконец, вышла из трейлера, попав под тёплые солнечные лучи.

– Погода балует, – констатировала я и закинула куртку вглубь комнаты.

Оглядев утренний цирк, удивилась. Оказалось, что работа вовсю кипела, везде сновали так называемые униформисты, слышался лязг метала, стук молотков и то и дело что-то переносилось из стороны в сторону. Мне стало не по себе от того, что народ уже работает, а я только глаза продрала, поэтому как-то резко перехотелось идти к кафешке за утренним чаем.

Внезапно меня подхватили сзади и крутанули вокруг своей оси, что я громко взвизгнула.

– Доброе утро, куколка! – послышался знакомый насмешливый голос и Злославский, наконец, отпустил меня на землю. Я резко обернулась, чтобы высказать всё, что я думаю об этом утре и о нём в частности, но осеклась.

Парень выжидательно смотрел на меня, прищурив один глаз. Без грима он выглядел несколько иначе. Не так ошеломляюще. Но, нужно сказать, очень привлекательно. Мужское начало буквально брыкалось и извивалось в нём, готовое вот-вот вырваться наружу, а шрамы, покрывающие лицо дрессировщика, делали его образ настолько брутальным, что не была бы я девушкой умеющей держать себя в руках, уже расстелилась бы перед ним ковриком. Белая футболка в каплях воды, словно он натянул её на влажное тело, сразу после душа, хотя оно, скорее всего, так и было, судя по приятному запаху мыла, исходящего от парня.

– Доброе. – Процедила я сквозь зубы, и резко развернувшись, направилась к кафе.

Он явно остался доволен моей реакцией на свою внешность, поэтому не спешил избавлять меня от своего присутствия, и буквально через секунду остановил, аккуратно взяв за руку.

– Подожди, постой, – промурлыкал Илья.

– Сейчас сломаю, – проговорила я, кивком указав на его руку.

– Иголки демонстрируешь? Ну-ну, – хитро улыбнулся парень. – Я ведь к тебе с добрыми намереньями. Мы вчера как-то неважно начали, может, ударим по рукам и начнём сначала?

Я смотрела в его карие глаза и раздумывала, какого лешего ему от меня нужно, но здравый смысл и чертовская привлекательность циркача взяли верх.

– Ладно, – кивнула, резонно рассудив, что появиться на глаза любопытных циркачей легче будет с ним, чем одной.

– Вот и отлично, – ни разу не усомнившись в себе, произнёс Илья, и мы двинулись к кафе. – Ты просто обязана попробовать кофе, которое варит Нена.

Я кивнула, не поддерживая разговор. Злиться на этого парня было пока привычно, видимо сильно меня задел эпизод с Тома'сом, поэтому, чтобы возобновить нормальное общение, лично мне нужно время. Если он это не поймёт, то мне плевать.

Хмурая как туча, я добралась до кафешки и резко остановилась, увидев, как много циркачей завтракают как раз в это время. От пёстрых одежд и яркого грима не осталось и следа, все были обычными людьми. Обычными, но в одно и то же время, необычными. Джинсы и штаны не обманывали взор. Наверное, дело во взглядах, жестах, улыбках. Было видно что, это не простая серая масса, а индивиды. Даже редкие, прилипшие к щёкам и лбам назойливые блёстки выглядели естественно.

– Чего ты встала? – промурлыкал Илья и, обхватив мои плечи, потянул в толпу.

Как и ожидалось, я тут же оказалась во всеобщем внимании.

– Постой, я принесу столик, – проговорил дрессировщик, и с кошачьей грацией направился за пластиковым столом, хотя я была готова вцепиться в этого самоуверенного мачо мёртвой хваткой, лишь бы он меня не оставлял одну.

Но раз уж так пошло дело, я глубоко вздохнула и, придав себе скучающий вид, взглянула на часы. То, что при этом я ничего не видела, а сердце билось в ушах со звуком колокола, в счёт не беру.

– Эй! – послышалось сбоку.

Я повернула голову и обнаружила за одним из столиков Сваровски в окружении ещё двух девушек, если мне не изменяет память, то воздушных гимнасток, которые вчера поразили меня в самое сердце своим номером. Кстати, Гадюка без грима тоже была очень красивой, как это не прискорбно видеть. С такими рожами, как у этих циркачей, у меня выработается комплекс неполноценности.

– Видите? Это и есть моя новая соседка. Предложила мне вчера смыть грим мылом, – проговорила она девушкам, и те захихикали.

– Гадюка, – спокойно поздоровалась я, немного склонив голову.

– Гидроперит, – в тон мне поздоровалась она, а акробатки прыснули со смеху.

– Дамы, доброе утро! – поздоровался подоспевший Илья. – Вы не против, если я умыкну у вас новенькую?

– Даже «за», – елейным голосом ответила Кристина. – Кто, как не ты, может рассказать ей о нашем цирке.

– Ты права дорогуша, – холодно отозвался дрессировщик и буквально потащил меня за новообразовавшийся столик, где уже дымились две кружки кофе, и стояла тарелка с ватрушками. Я устроилась на стуле, игнорируя любопытные взгляды, направленные со всех сторон, и вцепилась в кружку.

– Не обращай внимания, сейчас им надоест пялить глаза, – подбодрил меня Илья, по-хозяйски развалившись на пластиковом стуле, чем напоминал довольного рыжего кота, – а через неделю они и вовсе забудут о тебе. Тут у нас работы много.

– Ты не дружишь со Сваровски, – толи спросила, толи подтвердила я.

– С ней никто не дружит, – обворожительно улыбнулся циркач.

– Гимнастки вроде бы улыбались…

– А куда им деваться? – хмыкнул Злославский, и я уловила в его взгляде что-то звериное, злобное.

– Повезло мне с соседкой, – отрешённо проговорила, наблюдая за своим визави уже с интересом.

Он старался предстать передо мной эдаким пожирателем женских сердец, коим в действительности и являлся, но это не всё. Далеко не всё, что скрывается за этими карими глазами и самодовольной ухмылкой.

– Повезло, не то слово. Ну, рассказывай, куколка, откуда ты? – переменил он тему и впился в меня пытливым взглядом.

– Стоит ли мне предупредить тебя, чтобы ты не называл меня так?

– Не стоит. Так как? Откуда?

«Не твоё собачье дело», – хотелось ответить мне, но быть откровенно враждебной не хотелось, всё-таки он сейчас является некоей ширмой от чужих глаз, которым, кстати и впрямь надоело на меня пялиться.

– Ростов. – Пожала плечами.

– Не пойдёт, выговор не тот. Давай ещё раз, – хмыкнул он, взял ватрушку и откусил её.

Я призадумалась.

– Волгоград, – предприняла я вторую попытку соврать.

– Я побывал во многих городах. И я внимательный. Давай ещё.

– Новосибирск? – уже с интересом продолжила.

– Уже ближе, но всё равно не то.

– Тогда пусть будет Красноярск, – отозвалась я и тоже схватилась за ватрушку.

– Ну Красноярск, так Красноярск, – не стал допытываться парень. – А сюда какими судьбами?

– Ночевать негде.

– Понятно. А умеешь чего?

– Действовать на нервы. Долго ещё допрашивать будешь? – нахмурилась я.

– Умей отличить допрос от праздной беседы и люди к тебе потянутся, – хмыкнул он снисходительно.

– А если я не стремлюсь к общению в принципе?

– А ты человек вообще?

Меня словно ударило кувалдой по голове. В висках застучало, и я готова была сиюминутно перевернуть этот стол и убежать.

– Это я к тому, что людям по своей природе необходимы другие люди. Против природы не попрёшь, – задумчиво проговорил Илья, и к счастью не заметил моего состояния, поскольку стряхивал со своих штанов крошки.

– Может я недоделанная немного, поэтому пру против природы, – глухо отозвалась, кое-как сумев взять себя в руки.

Илья поднял на меня удивлённые и насмешливые глаза.

– Ты? Недоделанная? Да вроде при тебе всё, – проговорил он и заглянул под стол. – Руки, ноги на месте, с головой бардак только.

Я нервно хихикнула.

– Ладно, расслабься Куколка, привыкнешь.

Я как раз хотела сказать ему пару слов про «куколку», когда мимо нас проходил Паскаль с кружкой кофе в руке, и запнулся ногой о пустующий около нас стул. С удивительной ловкостью не расплескав напиток, он нахмурился и подопнул обидчика ногой.

– Здорово, Паскаль, – сказал Злославский и протянул ему руку.

Иллюзионист пожал её и тут заметил меня. Тепло улыбнулся и, не церемонясь, сел за наш столик.

– Привет, – поздоровалась я, а Илья казалось, вообще забыл о фокуснике и принялся выпрашивать у меня о моей жизни хоть что-то. Зря старается, между прочим. За годы скитаний я научилась общаться и не выдавать свои секреты подобно шпиону. Среди бездомных это очень трудно. Трудно отвечать ложью на откровения. Что уж говорить о праздном интересе, этим меня не пробьёшь.

Паскаль в это время, обхватил свою кружку ладонями и уставился в неё, словно там было что-то очень интересное, и совершенно не обращал на нас внимания. Его облик тоже потерпел разительные перемены. Сегодня он был одет в голубые джинсы и серую потёртую футболку. Его чёрные волосы падали на глаза, видимо, это была такая стрижка: угловатая чёлка перемещалась на левую и на правую сторону одинаково, тогда как позади волосы были довольно короткими, но не совсем. В общем, его причёска выглядела хаосом, но мне нравилась. Без грима он выглядел моложе и серьёзней, но некоторая загадочность не пропала. Кстати ему очень идёт, когда подведены глаза, что неудивительно, если учитывать их необычный цвет и форму.

Иллюзионист словно абстрагировался от нас с Злославским, но я была уверена, что он слышит каждое слово.

– Ну а как на счёт распорядка дня? – решила я перебить шквал вопросов дрессировщика, который уже заметно злился, так и не выведав у меня ничего существенного. – Чем вы обычно занимаетесь днём?

– Тренируемся, – пожал плечами циркач. – Такие как он, – кивнул на Паскаля, и тот вгрызся в Илью взглядом, – до изнеможения, но ему положено, иллюзия, это серьёзно, да Скаль?

Фокусник улыбнулся и пошевелил пальцами, потом сжал кулак, и в нем появилась монетка, которую он ловко начал вращать на костяшках пальцев.

– Чёрт, как ты это делаешь? – улыбнулся Илья и хлопнул парня по спине, что тот выронил монетку. Я хмыкнула и, изогнувшись, наклонилась за ней, но, к сожалению, ничего не обнаружила на земле.

– Укатилась, наверное, – проговорила я, а Паскаль с интересом на меня посмотрел и на секунду накрыл мою ладонь своей. Я была уверенна, что обнаружу её там. Так и есть. Монетка оказалась под моей ладонью. Я повертела её в руке и спросила:

– Ну так чем циркачи занимаются в свободное время?

Парни заметно дёрнулись, и переглянулись.

– Что? – удивлённо спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

– Куколка, забудь это слово, – снисходительно проговорил Злославский, – тут артисты, а не циркачи. Циркачи на улицах копейки сшибают.

Я улыбнулась. Гордый, суеверный народ.

– На вопрос ответишь, артист? – насмешливо спросила я, заметив, как усмехнулся Паскаль, который вновь что-то разглядывал в своей кружке.

– Да чем, чем, говорю же – тренируемся в основном. Днём можно в город съездить, у нас есть тут общая машина, если права есть, можешь сама. Все как в детском саду: завтрак, тренировка, обед, сон час (он же час безделья), ужин, представление, отбой. Стираем и убираем за собой сами, только еда общая, но должен признать превосходная, и ограниченная для некоторых, ввиду их профессии и направленности.

– Вы тут не надоели друг другу? – задала я резонный вопрос.

– Да тут люди не особо общительные, поэтому ненадоедливые.

– К коим ты себя не причисляешь? – приподняла я одну бровь, не удержавшись от шпильки.

– Угадала, – откинулся он в кресле, смерив меня холодным взглядом, – только я ещё никому не надоедал.

– Всё когда-то бывает впервые.

Злославский некоторое время сверлил меня недобрым взглядом, а потом улыбнулся.

– Ну и язычок.

– Извини, – пасанула я.

– Ладно ребятки, отдыхайте, а я пойду к своим кошакам, – Илья встал и кивнув Паскалю, удалился.

– Обиделся? – спросила я у фокусника, тот устало махнул на дрессировщика рукой.

Я бросила взгляд на часы, и увидела, что тоже припозднилась.

– Мне пора к Ветрову, – ответила я на вопросительный взгляд парня. – Увидимся.

* * *

– Входи! – рявкнули из-за двери трейлера, и я просочилась внутрь.

Директор был повернут ко мне пятой точкой и практически полностью погрузился в огромный сундук, что-то там выискивая.

– Присядь Катрин, я тут кое-что потерял, – приглушённо проговорил он, но я не спешила садиться, а принялась осматривать его кабинет, ещё в прошлый раз заинтересовавший меня обилием реквизита и разнообразного хлама. – Я вижу, ты подружилась с соседкой, она сегодня уже просила тебя отселить, – продолжил он.

– Да, я быстро схожусь с людьми, – на полном серьёзе ответила, и подошла к стене с афишами, разглядывая их. Да, тут было на что посмотреть, каждая из них, не больше, не меньше – произведение искусства. Я в восхищении вглядывалась в рисунки, заострив внимание на одной. Там была изображена удивительной красоты женщина с иссини-чёрными волосами, находившаяся в огромном фужере с голубой прозрачной водой. Она задорно подмигивала мне своими зелёными кошачьими глазами. Подхватив эту афишу, увидела под ней ещё одну. На ней так же была изображена эта же женщина, но уже в другом костюме. Она стояла на канате в нелепо-переломанной позе, и при этом смотрелась как-то мистически, словно была куклой, а не человеком.

– Красавица, – проговорила я, но тут солнечный блик привлёк мой взгляд. Я повернулась и наткнулась взглядом на большую древнюю, расписную шкатулку, отороченную камнями. Она была пыльной и грязной, но явно дорогой. Не успела до неё дотронуться, как Григорий Николаевич подхватил вещицу и произнёс:

– Подарок дорогого друга, – пояснил он и водрузил шкатулку на самое дно сундука, в котором только что рылся. – Храню там важные документы.

Я не ответила, а лишь со свойственным себе подозрением изучала директора. Интересно, что за тайны? Шкатулка, которую даже нельзя потрогать? Или внутри скрыто много интересного? Может деньги? Или нелегальные счета, спрятанные от налоговой?

– Красивая женщина, – кивнула я на афишу. – Кто она?

– Это? А, это Юстина Лонжа, – отозвался Григорий Николаевич, и в его взгляде промелькнула едва заметная печаль. – Она была великолепной артисткой. Первоклассным каучуком, Юсти была неподражаема.

– Была?

– Была. Ускакала с одним американцем, который пообещал ей золотые горы. Жаль, очень жаль…

– И что с ней теперь?

– Кто знает? Надеюсь всё хорошо. Она производила на мужчин буквально гипнотическое действие. Очень ценный кадр для цирка. Не сомневаюсь, что там она не пропадёт.

– А можно у вас взять какую-нибудь афишу? Повешу себе в трейлер…

– Так её и бери, – безразлично пожал плечами Ветров, снял бумагу с фиксирующего гвоздя и протянул мне. Я аккуратно свернула плакат, и преданным взглядом уставилась на Григория Николаевича, ожидая следующей его реплики.

Тот не спеша обошёл стол, уселся и, достав тонкую сигарету, прикурил её.

– Ну, что, Катенька, присаживайся.

Я опустилась на стул напротив, а директор выдвинул ящик и, запустив в него руку, выудил мой паспорт и подвинул ко мне.

– Ты подумала над своим номером? Есть уже концепция? – задал он вопрос, не спеша выпустив клубок дыма в потолок. Сегодня Григорий Николаевич напоминал скорее конторского служащего, причём какого-нибудь начальника. Он был в костюме, и тот сидел в нем как влитой, не смотря на брюшко. Все его ленивые и неторопливые движения и жесты говорили, что передо мной шеф, который знает цену своему времени, но при этом никуда не спешит.

– Подумала.

– Рассказывай.

Я ненадолго задумалась, как ему объяснить то, что у меня в голове, чтобы это звучало понятно, потом, вздохнув, решила, что объясню как получится, а он уж пусть сам решает.

– Ну, для начала хочу обыграть номер как обычное мыльное шоу: огромные пузыри с более мелкими внутри, и тому подобное. Потом, при помощи паровой машины задую в пузыри дым, это будет смотреться интересно. А затем сделаю вид, что мыльная жидкость не желает мне больше выдавать пузыри, гневно отброшу реквизит и, остальные манипуляции с водой буду проводить уже руками, подобно тому, что продемонстрировала вам вчера. Вытягивать из воды различные фигуры и далее в этом роде, – я остановилась, подумав, что моя «концепция» звучит нелепо. – Вот как-то так.

– Ага, – задумчиво произнёс Ветров, выпустив изо рта колечко дыма. – Я так полагаю, тебе нужен реквизит. Его тебе организуют, только предоставь список. Кстати, можешь так же порыться у нас в барахолке, там должно быть много чего интересного, – Григорий Николаевич что-то чиркнул в лежащем на столе блокноте. – Что касается грима и костюмов: у нас тут целая ватага костюмеров, они тебе в этом помогут. Провожатого я тебе организую. Если будут необходимы ассистенты, то обратись к Дрего, все организационные вопросы на нём, – хорошо поставленным командным голосом говорил директор. – Начинай тренировки, и продумай номер длительностью не менее пятнадцати минут и не более двадцати.

– Поняла, – кивнула, обрадовавшись, что моё сумбурное описание пришлось ему по вкусу.

– Сколько тебе нужно дней для отработки номера?

– Пару-тройку. При наличии реквизита, – отчеканила я.

– Ага. По понедельникам и четвергам у нас выходные, вот в четверг как раз и покажешь себя на манеже, посмотрим, что у тебя получается, и как это будет выглядеть, а там решим. Посети сегодня барахолку, а завтра положи мне на стол список того, что тебе необходимо.

– Хорошо.

Тут Григорий Николаевич внимательно на меня посмотрел и произнёс:

– Предупреждаю сразу: то, что ты новенькая, не даёт тебе права на поблажки. Их не будет. У меня все артисты равны. За срывы выступлений вылетишь как пробка, не смотря на слезы и сопли, ясно?

– Ясно, – кивнула. Ежовые рукавицы – вот что нужно циркачам. И Ветров прекрасно справляется со своими обязанностями. – А как на счёт оплаты?

Григорий Николаевич что-то черкнул в блокноте и развернул его ко мне. Там было две абсолютно разные суммы. Он обвёл одну из них.

– Это, ты получаешь в том случае, если будешь востребована, – он обвёл другую цифру, – а эту, если твой номер будет полной хренью. Для справок: это заработная плата униформиста.

– Чудненько, – воодушевилась я. В моих глазах разве что только значков рубля не проявилось.

– Ага. Теперь к формальностям.

Ветров некоторое время пытал меня вопросами о причинах моих скитаний (он пояснил, что это заметно по моему внешнему виду), хотя я догадалась, что, скорее всего, меня «пробили» по базе. Я старалась отвечать на вопросы по возможности честно, а если и врала, то без запинки и гладко. Так уж вышло, что он стал одним из тех немногих людей, кто знал обо мне хоть что-то. Не удивительно, меня приняли в Бизарр буквально с улицы. Наконец директор сказал, что наш разговор окончен, но задержал меня на минуту, протянув конверт, вытащенный всё из той же тумбочки.

– Держи.

– Что это? – удивилась я.

– Аванс, – буркнул он. – У нас вообще не положено, но, – он красноречиво оглядел мою одежду, – думаю в данном случае можно поступиться с некоторыми правилами.

Я не была дурой, чтобы отказываться, поэтому скромно спрятав конверт в карман джинсов, произнесла:

– Спасибо.

– Отработаешь, – снисходительно отозвался директор, – я денег на ветер не бросаю. А теперь – исчезни.

 

ГЛАВА 6

Когда я вышла, на улице солнце уже вошло в зенит, и прямо-таки припекало. Лето потихоньку заявляло свои права, чему нельзя было не радоваться. Тем более что после разговора с директором, во мне появилась некая уверенность в себе.

Григорий Николаевич сказал мне быть в трейлере, поскольку он отправит ко мне костюмера, поэтому я с чистой совестью завалилась в свою обитель, в предвкушении ожидая, как будет смотреться позаимствованная афиша на потолке. Но стоило мне переступить порог, как всю развесёлость в раз будто сняло рукой, так как я встала обеими ногами на свою куртку, которая была заботливо постелена около порога в качестве тряпки.

Я торопливо спрыгнула с неё и бережно приподняла. Но этой дрянной девке мало было её измазать! На спине куртка буквально изодрана в клочья.

– Вот гадина! – в сердцах прошипела я. Куртка хоть и далеко не новая, но была дорога моему сердцу. Всё, Сваровски, это залёт! – Увижу – прибью!

Пометавшись немного по трейлеру, наконец взяла себя в руки и тут же вспомнила о конверте с авансом. Настроение резко подлетело до отметки «хорошо», и я полезла в передний карман джинсов (привычка с улиц, всё прятать в передний карман), и с трудом выудила оттуда помятый и влажный конверт. С вожделением заглянув в него, присвистнула.

– Ни хрена себе…

Таких денег у меня отродясь не водилось. Нет, сумма была небольшая, в пределах десяти тысяч, и значительно меньше того, что Ветров обвёл в кружок, но это не мешало таким суммам у меня не водиться в принципе. Я-то рассчитывала на пару тысяч.

Пялилась на деньги я не долго, потому что «Голум» во мне завёл свою шарманку: «моя пре-е-елесть», и я судорожно начала придумывать место, куда бы их спрятать. Везде мерещились воры и карманники (кои в цирках частые гости), поэтому я выбрала самое, как мне казалось, надёжное место и положила их под матрац. Потом переложила в подушку. Потом в одеяло. Тайсон всё это время с интересом наблюдал за моими манипуляциями, развалившись около змей, и иногда лениво поигрывая с ними лапой.

Затем плюнув на всё, разделила деньги на три части: одна попала под всё тот же матрац, другая – в откручивающуюся ручку от расчёски, а третью, запихнула к себе в рюкзак, замотав в футболку. Надо полагать, паранойя прогрессирует. Стоило деньгам оказаться у меня, как я полезла их ныкать. Вот что делает с людьми улица. В дальнейшем нужно будет подумать, как от этого избавиться.

От тяжких дум меня отвлёк стук в дверь. Я резко распахнула её, в надежде, что это Сваровски, но на пороге стояла невысокая полненькая девушка, с тёмными кудрявыми волосами и карими глазками, явно не ожидавшая, что ей откроет дверь лохматая я.

– А… Катя? – осторожно спросила она.

– Да, – выдавила я из себя улыбку. – Вы должно быть от Григория Николаевича?

– Да, я помогу вам подготовиться, меня зовут Нина.

Отбросив лишние мысли, весь этот день я провела на задворках цирка вместе с Ниной и ещё дюжиной таких же, как она. Признаться, девушка мне очень понравилась, она оказалась открытой и дружелюбной, это я поняла сразу, стоило нам только зайти в ту самую «барахолку».

Барахолкой звался большой грузовик, где хранились нужные и ненужные реквизиты, декорации и тому подобная дребедень. Чего там только не было, вот уж действительно барахло! Когда я объяснила Нине, что именно нужно, то мы подобно двум навозным жукам облазили все полки и тюки, но так и не нашли подходящего агрегата. В изнеможении мы уселись на металлический пол и глянули друг на друга. Раскрасневшиеся щёки и лохматые волосы смотрелись комично, поэтому мы дружно рассмеялись. Внезапно мой взгляд привлекла некая металлическая, кованая подставка для чего-то.

– А это что? – тыкнула пальцем в штуковину.

– Подставка для цветов, – проговорила Нина и с ловкостью трактора извлекла её из общего хлама.

Я поднялась и оглядела подставку. Она как раз доходила мне до пояса.

– Отлично! То, что нужно! – обрадовалась я. – Не хватает только вместо цветка поставить прозрачную ёмкость с водой и, вуаля!

– Можно купить огромную вазу для конфет, такие продаются! – подхватила мою идею девушка. – Никто даже не догадается, что это ваза.

– Точно! Хватай остальное, и потащили в трейлер.

Мы собрали различные металлические, и не только, загогулины, из которых можно было получить маломальский пузырь, и оттащили это всё ко мне. С удивлением обнаружив, что уже стемнело, а цирковые улочки начали заполняться первыми посетителями, мы ускорили шаг. Я предусмотрительно взвалила всё на свою половину, и немного задержалась у входа. Хоть сегодня днём и было тепло, а вот к вечеру поднялся прохладный ветерок, а это значит, что к ночи, скорее всего, станет холодно. Единственная куртка была уничтожена, а в одной футболке долго не набегаешься. Поэтому, я минуту поразмышляла, около вешалки с одеждой, под ожидающим взглядом Нины. Потом, кивнув себе в ответ на раздумья, схватила лёгкую курточку приятного болотного цвета, и уверенно надев её, выскочила на улицу.

– Это же Кристины, – тихо проговорила Нина, оглядев меня.

– Ты права, – довольно ответила, представляя мордочку Гадюки, которая увидит на мне свою вещь.

Нина, загадочно улыбнувшись, повела меня к костюмерам, а я на ходу заворачивала слегка длинноватые рукава. По пути мы забежали в трейлер директора, оставив список реквизита, которого не нашли в барахолке. Ветрова не было, поэтому я вручила его недовольному Дрего, весьма кстати проходившему мимо. В восторг он от этого не пришёл, но я не стала с ним препираться, так как спешила.

Костюмерной оказался почти такой же трейлер, как и у меня, но длиннее примерно на пару метров. Дверь распахнулась и, перед нами появилась худая невысокая женщина, или, скорее, дама, с чёрными волосами, убранными в строгий пучок. Её глубоко посаженные глаза в окружении тёмных кругов и морщин, недовольно взирали на нас, а тонкие губы сжаты в жёсткую линию. Лет ей было около пятидесяти, а может и больше, но судя по её облегающему чёрному платью и тонкому мундштуку в руке, она считала себя роковой женщиной.

Я улыбнулась, в то время как она оглядела меня с головы до ног критичным взглядом, и вынесла вердикт:

– Худосочная какая, аж кости торчат, – скрипучим голосом произнесла женщина. – Смотри Нина, вот как должна выглядеть молодая девушка, а ты все жрёшь.

– Мам, – фыркнула Нина, огрызнувшись: – Я комфортно ощущаю себя в своём теле.

– Ну да, конечно же, – отозвалась она, затянувшись и выпустив густой дым.

Я же в недоумении таращилась на мать с дочерью, которые были такими разными, словно огонь и вода.

– Я Люсиль, – наконец представилась женщина.

– Люська, по-нашему, – пояснила Нина, заставив меня улыбнуться, пока Люсиль, всё ещё разглядывала меня.

– Катя, – назвала я своё имя, и мне почему-то было очень смешно. Тут даже подсобные рабочие настоящие артисты.

– Не прокрашенные корни у блондинки – дурной тон, – проговорила Люсиль и наигранно вздохнула: – Проходите, будем приводить тебя в порядок, – и крикнула в трейлер: – Девочки, к нам работа привалила!

«Девочками» оказались ещё две дамы преклонного возраста, которые были как две капли воды похожи на Люсиль, из чего я сделала вывод, что они сестры. А вот дальше началась настоящая пытка. Когда женщины пришли к выводу, что мои волосы ужасного цвета из-за чего я смотрюсь бледной поганкой, глаза слишком большие, а нос очень маленький, кроме того я чересчур худа и костлява, то Люсиль громогласно вынесла вердикт:

– Ужасно, но исправимо, – и помолчав, добавила: – Не думала, что когда-то кому-то такое скажу, но… начни жрать, дорогая, а то скоро совсем пропадёшь.

Нина засмеялась, а её мать неодобрительно фыркнула.

Женщины колдовали надо мной до глубокой ночи. Я уже не верещала и не сопротивлялась, когда они добрались до моих бровей и глаз, принявшись пробно накладывать грим, попутно рассказывая тонкости сценического макияжа. Если честно, то у меня возникло желание за ними записывать, поскольку мой мозг отказывался проглотить столько информации за один раз. Раньше я никогда особо не парилась над внешностью.

А когда они начали перебирать гардероб в поиске костюмов, то я и вовсе полностью отдалась в их руки. Все наряды сидели на мне как седло на корове, особенно, если они были облегающими, а они в основном такими и были. Услышав, что мой номер связан с водой, дамы отдали предпочтение синим и зелёным тонам, пока в конце концов не остановились на трёх нарядах, которые, естественно, требовали, чтобы их ушивали.

Наконец, уже поздно ночью они меня отпустили, а я чувствовала себя так, словно не в костюмерной побывала, а целый день разгружала вагон с цементом. Да, цирк – дело тонкое. И хлопотное.

* * *

Когда я завалилась в трейлер, то вся цирковая программа уже закончилась, а это означало, что Сваровски должна быть в трейлере.

Так и вышло. Я тихо вошла, стараясь не шуметь, но как выяснилось, зря, потому как моя соседка не спала, а сидела на своей кровати в пёстром халате-кимоно в окружении миллиона подушек и спящего Тайсона. В одной руке у неё был бокал вина, в другой – книга.

Тот факт, что на мне её куртка, я попросту забыла. Поэтому войдя, поставила на пол пакет с гримом и ещё множеством примочек, которыми снабдили меня костюмерши, пока не почувствовала прожигающий затылок взгляд. Повернувшись, наткнулась на хмурые изучающие голубые глаза соседки, осматривающие меня с ног до головы.

Улыбнувшись, крутанулась на месте, давая ей возможность оценить мою причёску и сзади.

– Не дурно, могло быть и хуже, – наконец произнесла она. – Но гидроперит всё равно рулит.

Я приняла это за комплимент.

– Спасибо, в твоих змеиных устах, это звучит высшей похвалой.

– На здоровье, – хмыкнула Сваровски и не удержалась от шпильки: – Отдельно радуют накладные ресницы, особенно когда своих нет.

– Вообще-то, это мои, – довольно ответила я.

– Врёшь? – нахмурилась она, не поверив.

Я загадочно улыбнулась и, подхватив пакет, направилась к трюмо, взвалив косметику на столик. Включив лампочки, обрамляющие зеркало, подкрутила одну из них, которая не горела, и та, замигав, зажглась.

– Не возражаешь, если я взгляну? – послышалось с другой стороны комнаты.

– На что? – удивилась, обернувшись к Гадюке.

– На ресницы, дура.

– А, конечно, будь как дома, – мило улыбнулась я, не обращая внимания на грубость.

Сваровски, не торопясь, легко спрыгнула с кровати, разбудив при этом Тайсона, и немного опасливо приблизилась к моей стороне трейлера.

– Смелее, я не кусаюсь, – подбодрила её я.

– Я в этом сомневаюсь, – не осталась Гадюка в долгу, но уже увереннее подошла и уставилась в лицо, обдав меня запахом сладкого вина. Она долго что-то изучала, дав мне возможность изучить её, а потом внезапно протянула руку и дёрнула меня за ресницу.

– Твою мать, ты что сдурела?! – рявкнула я, прикрыв одной рукой глаз, а другой схватив Гадюку за эту самую руку.

Она захохотала, и сквозь смех произнесла:

– Ладно, ладно, убедила! Отпусти руку.

– Дурная, блин! – я выпустила её конечность, и девушка поспешила ретироваться на свою сторону, попутно добавив:

– А волосы нарощенные?

– Нет, но дёргать за них не дам, – грозно произнесла я.

– Успокойся, Гидроперит, не нужны мне твои патлы, – хохотнула Сваровски и вновь уселась на кровать, схватив книжку. – Теперь попробуй-ка снять грим мылом. Кстати, зачётная куртка, не парит, что с чужого плеча?

– Не парит, – мило отозвалась я, как раз снимая эту самую куртку, – просто одна Гадюка изрезала мою. Вот и пришлось влезть в эту. Правда от неё воняет невыносимо дешёвым парфюмом, но я уже привыкла. Постираю, если станет совсем невтерпёж.

– Дешёвым?! – возмутилась Кристина. – Это «Шанель»!

– Да? Странно, а с виду обычная куртка, – удивилась я, и направилась разбирать пакет.

– Вот неуч! Я про парфюм говорю! «Коко Шанель» тебе о чём-нибудь говорит? – в изумлении спросила Сваровски.

– Нет, – хмыкнула я.

– Маленькое чёрное платье? – попробовала она ещё раз, но с тем же результатом. – Ну, даёшь, ты что, в горах жила?

Она выудила журнал из стопки остальных, лежавших на полке возле её кровати и запульнула им в меня. Журнал врезался мне аккурат в голову, и я одарила Гадюку злобным взглядом.

– Почитай на досуге, таких как она, даже такая дура как ты знать должна.

Я посмотрела на обложку, на нем была изображена утончённая женщина в чёрной шляпке с вуалью, которая падала на глаза.

– Почитаю, – буркнула я, и отложила его в сторону, начав рассортировывать косметику по ящикам.

Гадюке явно не сиделось спокойно, наверное, алкоголь притупил чувство самосохранения, поэтому я каждый раз ощущала на себе её любопытный взгляд, но она молчала. Через некоторое время, когда всё стояло на своих местах, решила приклеить афишу на потолок. Скотча у меня не было, поэтому подхватив свёрнутый плакат, развернула его лицом к себе и всмотрелась в красивую женщину, изображённую на нем. Странно, но мне кажется, что Сваровски чем-то похожа на неё. Вернее, не на саму женщину, а образ, макияж, волосы. Позаимствовала что ли?

Гадюке же явно не терпелось взглянуть на плакат, поэтому я посчитала, что она не откажет мне в малости.

– Скотч есть?

Она недовольно оторвалась от книги, хотя я точно знала, что всё это время та наблюдала за мной. Кивнув на шкаф около её кровати, она мило улыбнулась.

– Не возражаешь? – учтиво осведомилась я, поскольку нужно было пройти на вражескую территорию.

– Чувствуй себя как дома, Гидроперит.

Я подошла к полке и взяла ленту. Поразмышляв секунду, схватила ещё и ножницы, вопросительно глянув на хозяйку вещей. Та хлопнула глазками:

– Пожалуйста, пожалуйста.

– Благодарю, оказывается змеи тоже знают слова вежливости, – от этих моих слов, змеи которые клубком лежали на столе под лампой, дружно зашипели, заставив меня подпрыгнуть, а Сваровски засмеяться.

Стараясь не обращать на это внимания, я принялась клеить афишу.

Помучавшись с ней довольно долго, наконец, добилась нужного результата, и теперь женщина призывно улыбалась, смотря на меня с потолка. Увалившись на кровать, довольно рассматривала творение своих рук. Тут на мою кровать запрыгнул Тайсон, примостившись рядом и громко заурчав. Я услышала, как фыркнула соседка, и с удивлением обнаружила её на середине трейлера, любопытно заглядывающую в изображение на плакате.

– Юстина Лонжа, – наконец проговорила она, заметив мой взгляд. – Признаться, удивлена. Великолепная женщина, я многому научилась у неё, – добавила Сваровски и вернулась на свою сторону трейлера, усевшись за трюмо.

– Ты знала её? – удивилась.

– Конечно, знала, – фыркнула Гадюка, принявшись расчёсывать свою гриву. – Она исчезла через полгода, как я пришла сюда работать.

Девушка замолчала, явно ожидая моего вопроса.

– А ты давно здесь? – аккуратно спросила я.

– Хоть это и не твоё дело, но я отвечу: пять лет.

– Ты сказала, что она исчезла. А разве она не сбежала с американцем? – уточнила.

– С кем? С этим толстым богатеем? Сдурела что ли? Да за ней такие мужики толпами ходили, что она бы и не посмотрела в его сторону! – возмутилась Сваровски.

– Мне так Ветров сказал, – отозвалась я.

– Он лишь озвучил официальную версию.

– А неофициальная, какая? – заинтересовалась.

– Решила подружиться со мной, Гидра? Не выйдет… – пакостно улыбнулась она.

– Боже упаси от таких друзей, – фыркнула я. – Не хочешь – не рассказывай.

Сваровски помолчала немного, но со вздохом продолжила:

– А неофициальной версии нет. В один прекрасный день пропала, и все. Но я уверена, что американец тут не при чём.

– Почему ты так в этом уверена?

Гадюка задумалась и произнесла:

– Видишь, вокруг бокала с водой, в котором она изображена, бортик?

Я внимательно вгляделась в афишу. Да действительно, по периметру импровизированного бокала был бортик тёмно-серого цвета, сантиметров сорок шириной.

– Она была великолепным каучуком, – мечтательно произнесла Гадюка, – такие вещи вытворяла! Особенно на канате! А это, – Сваровски ткнула на афишу, – был её коронный номер. Представь себе, прекрасная нимфа в мокрой одежде стоит на бортике на одной руке и выполняет сложные гимнастические упражнения… тут ещё дело в том, как она преподносила своё умение… да, тут у любого мужика крышу сорвёт.

– И что случилось? – задумчиво спросила я, мысленно представляя этот номер.

– Говорят, травма, – пожала плечами Сваровски.

– Говорят?

– Ага. Была она, и раз, на следующий день – нету, вроде как уехала за границу. А народ-то болтает.

– И что болтает?

– Вроде во время тренировки какой-то доброход подсыпал ей на бортик бисер. В итоге «переломалась». Надеюсь, хоть живая осталась, летела ведь почти с четырёхметровой высоты.

– Эх, ничего себе…

– Вот так вот бывает, Гидра. Завистников-то полно, особенно к таким талантливым и красивым женщинам, как она. У нас конечно не так, как в балете или театре, но случаются казусы, – проговорила Сваровски.

– Печальная история, интересно, где она сейчас?

– Понятия не имею. Но знаю одно: настоящий артист без сцены загибается, а про неё ничего не слышно вообще.

– Если она в Америке, то это не удивительно, – пожала плечами.

– Это Ветров сказочку придумал про Америку. Юстина терпеть её не могла, и всю жизнь мечтала жить в Париже. Но лучше пусть все так думают. Здесь не положено говорить о таких вещях. Ушла и ушла, – злобно проговорила Гадюка.

– Красота – страшная сила, – проговорила я, вглядываясь в глаза Юстины, которые теперь показались мне печальными.

– Это точно, – усмехнулась Сваровски, – даже наш ловелас Илюша не смог перед ней устоять, хоть она его и воспринимала как мальчишку.

– У них был роман? – удивилась я.

– У него был роман со всеми, кроме неё. К тому же, Злославский на десять лет её младше, – хмыкнула девушка. – И судя по всему, ты у него на очереди, Гидра.

– Тебя это задевает? – невинно поинтересовалась я, увидев на миг вспыхнувший огонёк гнева в её глазах.

– Ох, нет, ну что ты! Это пройденный этап, пользуйся сколько душе угодно, – елейным голосом проговорила она. – Но смотри, каждая из его пассий считала себя если не первой, то уж точно последней, а убеждать наш красавчик умеет.

– Это дружеское предупреждение с твоей стороны, или отчаянный крик ревности? – таким же елейным голосом осведомилась я.

– Какая ревность, дорогуша? – уже серьёзно произнесла девушка, гордо усмехнувшись. – Я отъявленная реалистка и к счастью знаю себе цену.

– Ну, если её называть часто, то неудивительно… – начала язвить я, но Сваровски меня перебила:

– Так же, я знаю цену окружающим меня людям, и его, в точности совпадает с твоей, из чего я делаю вывод, что вы друг другу очень подходите, – с гадкой улыбкой закончила она.

Я тоже улыбнулась и, встав с кровати, дошла до середины комнаты под внимательным взглядом Кристины.

– Знаешь, может ты и права, – я подмигнула нахмурившейся девушке и, задвинув штору добавила: – Сладких снов, Кристина.

После этого, я, с улыбкой до ушей, направилась в санузел, чтобы смыть грим, но меня так и подмывало посмотреть на дышащую огнём Гадюку. Я не сомневалась, что ей сейчас хотелось крушить всё на своём пути. Ларчик, оказывается, просто открывался: Сваровски влюблена в Злославского.

* * *

Поднявшись с утра ни свет, ни заря, я как-то сразу ощутила, что сегодня понедельник, а до четверга осталось всего два дня. Мне срочно нужно тренироваться! В сумбуре я натягивала на себя джинсы, одновременно чистила зубы и заправляла постель. Сваровски спала как убитая, не обращая внимания на моё кряхтение, видимо, это вчерашнее вино на неё так подействовало. Лишь Тайсон был бодрячком, усилено путаясь у меня под ногами в надежде на ласку. Но мне было не до него.

Глянув в зеркало, охнула, поскольку чёрный карандаш, который смешался с гримом (тот самый, что мне так и не удалось вчера соскоблить со своей физиономии), размазался, образуя под глазами чёрные разводы. В такие моменты понимаешь, что лучше побыть на время «невестой Франкенштейна» с кремом на морде, чем вот с такими глазищами. Бросившись в ванную, намылила полотенце и с удвоенным рвением принялась тереть глаза, пока в них не стали летать звёздочки, и лишь тогда, смыв мыло, обрадовано наткнулась на своё чистое лицо.

Я вылетела из трейлера и поспешила к Ветрову, узнать, видел ли он мою записку. Постучав в дверь, принялась переминаться с ноги на ногу, ожидая директора. Но относительно неплохо начавшийся день тут же омрачился, поскольку дверь мне открыл Дрего. Он удивлённо приподнял обе брови и, не здороваясь, выжидательно смотрел на меня.

– Григорий Николаевич у себя? – нетерпеливо спросила я, заглядывая через его тощее плечо. Вот всегда со мной так. Если что-то донимает, то становлюсь похожа на жужжащую пчелу: тороплюсь, бурчу, нервничаю…

Дрего загородил мне обзор и произнёс:

– Представьте себе, юная леди, кто-то в этом месте работает с самого утра, невзирая на выходной.

– Эм. Я хотела узнать, список, который я вчер…

– Я его видел, – перебил меня конферансье и протянул за чем-то руку, а затем, сделав резкий выпад, кинул это что-то мне. Я неожиданно для себя, поймала флакон. Мыльная жидкость. – Завалялось на задворках. Остальное по списку получишь завтра. При условии, что униформисты найдут то, что ты указала.

– Думаю, найдут, там нет ничего сверхъестественного, – отмахнулась я, игнорируя его тон, и хотела было ещё кое-что присовокупить, как Дрего произнёс:

– Всего хорошего, Bubble-girl, – и захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я так и осталась стоять с открытым ртом, даже не успев сморозить ни единой колкости. Ну, надо же! Каков негодяй! Обзывается ещё!

Я постояла немного в раздумьях, соображая, где бы взять в аренду большую посудину для воды, и на ум пришла только кухарка Нена. Метнувшись к кафе, обнаружила, что народу было совсем немного, всего три столика, поэтому помчалась прямиком к трейлеру-кухне.

Нена оказалась участливой женщиной и восприняла возможность помочь мне, как приключение. Поэтому мы все втроём (я, Нена и её помощница Машка), гремя посудой, облазили все полки, пока не наткнулись на старое алюминиевое чудо, в виде корявой посудины с плавными краями и, как раз подходящего для моей тренировки размера. Радости моей не было предела, кроме того, Нена ещё снабдила меня кружкой горячего кофе и воткнула в рот сосиску в тесте.

Такой я и вывалилась на улицу – в одной руке огромный тазик с флаконом мыльной жидкости, в другой, кружка кофе. Приметив около двух завтракавших циркачей пустой стул, я доковыляла до них, так как тазик начал медленно, но верно выскальзывать из рук.

– Не вожражаете? – промямлила я, с сосиской во рту, и парни, переглянувшись, отодвинули стулья, как бы приглашая меня сесть.

Я поставила кофе на стол, плюхнулась рядом и, откусив выпечку, принялась методично и задумчиво её пережёвывать, водрузив при этом плошку себе на колени. Свободной рукой достала из неё пузырёк с жидкостью и впилась глазами в инструкцию, которая, к сожалению, была на каком-то непонятном мне языке.

Терпеть не могу мыло! Наверное, поэтому не умею правильно развести его, чтобы оно не препятствовало выступлению. Всегда эта скользкая субстанция расстраивает воду. Может, ну её? Вылить к чертям собачьим? Тем более, это Дрего дал…

– Чёрт, ничего не понятно! – раздосадовано буркнула я, плюхнув флакон на стол, и тут услышала смешок.

Ой! Я совсем идиотина! Настолько ушла в себя, совершенно забыв, что наглым образом уселась за чужой столик, не удосужившись даже взглянуть на циркачей!

Подняв глаза, наткнулась на «огненных парней» которые показали высший класс на представлении. Они оба с интересом и с хитрым прищуром на меня смотрели, будто на диковинного зверя. В отличие от других циркачей, которые в не рабочее время, выглядели обычными людьми, эти товарищи практически ничем не отличались от тех, что я видела на манеже. Те же кожаные штаны, короткие волосы, один даже лысый, и чёрные футболки. Всё это не смотря на то, что на улице тепло. Единственное – это на них не было грима, а вот забитые татуировками руки никуда не делись. Да ещё и такие красивые тату, просто произведение искусства! У одного целый цветной «рукав» из ярких рисунков. Парни несколько похожи между собой, но скорее стилем, а не внешностью. Угрюмые взгляды, большие руки. Один из них, тот, который лысый, был обладателем карих невыразительных глаз, большего носа и густой щетины, второй же, немного моложе друга, голубоглаз и более дружелюбен на первый взгляд. На вид им около тридцати, или может чуть больше. В общем, их нельзя назвать красавцами, но что-то в них есть, возможно, некая брутальность. Если мне не изменяет память, то голубоглазого зовут Даллас, а лысого – Цербер. Естественно, это не настоящие имена. Наверное.

– Привет, я Катя, – с опозданием проговорила я, после минутного молчаливого осмотра парней, и как только поняла это, густо покраснела, что со мной происходит довольно редко. – Извините.

– Цербер, – произнёс лысый без намёка на улыбку.

– Даллас, – представился голубоглазый с едва различимой весёлой искоркой в глазах, наверное, это он отвлёк меня от дум, смехом.

– Вы извините, что я так бесцеремонно, – начала нервно оправдываться я, чувствуя себя неуютно под внимательными молчаливыми взглядами парней, поэтому затараторила: – Нервничаю. Скоро нужно номер показать, а я инструкцию прочесть не могу и плошку нормальную найти тоже, вот, тазиком разжилась…

Парни все так же молча смотрели, но при этом Даллас позволил себе лёгкую улыбку, а Цербер недоуменно приподнял брови. Я же тем временем, пытаясь скрыть (о, ужас) смущение, всё трындела:

– Видела ваше выступление. Здоровское. Я бы даже сказала, жутковатое, я ведь огня боюсь, но мне понравилось. Честно, – поняв, что молю полную чепуху, покраснела ещё сильнее, и резко поднялась со стула, тряхнув столик и выплеснув из их чашек кофе. Факиры ловко задержали свои стаканы, и уставились на меня, а я охнула от неожиданности.

– Извините, я сегодня какая-то неуклюжая, – отчаялась. – Спасибо… за ваше время… было… приятно познакомиться, – выдавила из себя последние слова и, подхватив поудобнее плошку, буквально сорвалась с места не оглядываясь, подумав, что такой идиоткой я себя давно уже не чувствовала.

* * *

Парни смотрели в след худенькой белобрысой девушке, наблюдая, как она мчится вдоль трейлеров. Затем Цербер наконец-то разлепил жёсткую линию губ и состряпал подобие улыбки:

– Прикольная.

– Ну, – согласился с другом Даллас и, улыбнувшись, смахнул рукой со стола пролитый кофе.

* * *

Я взбиралась на холм, за которым находилась вожделенная вода и одиночество, всё ещё никак не отойдя от того, как выставила себя перед Цербером и Далласом полной идиоткой. Они, наверное, подумали, что я совсем умалишённая. Ну надо же, никогда не замечала за собой такой словоохотливости, особенно по отношению к другим людям. Нервы. Это всё они. Бешеная пчела – это я.

Споткнувшись, выругалась, с трудом устояв на ногах, и подумала, что должно быть, выгляжу довольно нелепо с алюминиевым тазиком и горящими глазищами. Хорошо хоть у озера никого нет, лишние глаза мне ни к чему. Задумавшись об этом, всё же упустила из рук тазик и, попытавшись его поймать, растянулась на земле, аккурат лицом в низ. Вдохнув свежий запах земли и травы, улыбнулась и подумала:

«А чего я собственно нервничаю?»

– Действительно, в первый раз что ли? – проговорила сама себе и поднялась на ноги. Но опустив голову, заметила неприятное событие – порвала футболку. На уровне живота красовалась такая заметная рваная дыра. О, это невыносимо, у меня осталось всего одна!

Глубоко вздохнув, всё же продолжила взбираться на холм.

 

ГЛАВА 7

Как только я оказалась около воды, тут же почувствовала, что кто-то есть рядом. Не шестым чувством, просто вода подсказала. До неё дотрагивались. Однако оглянувшись, поначалу никого не заметила, пока присутствующий, сам не выдал своего местонахождения, кашлянув.

Предположительно, он сделал это нарочно, дабы предупредить меня, что я здесь не одна. Недалеко от меня, в тени деревьев сидел мужчина, скрестив ноги в позе лотоса. Я лишь мельком взглянула на него, наверное, если человек сюда пришёл, то подобно мне, вовсе не желал компании.

Тот факт, что кто-то помимо меня облюбовал этот берег, стало неприятным сюрпризом. Во-первых, нужно теперь постоянно оглядываться, а во-вторых, опасаться. Было конечно ещё и в-третьих и в-четвертых, поэтому мои взвинченные нервы сразу же заподозрили в незнакомце извращенца и бродягу в одном лице, хоть я и понимала, что все эти предположения абсурдны. Кроме того, лицо мужчины казалось смутно знакомым, хоть я и не могла вспомнить кто он.

Потоптавшись на месте и посетовав на судьбу, поняла, что лучше бы мне сейчас уйти, но времени и так катастрофически мало. Поэтому наплевав на «компаньона», я зачерпнула тазиком воды и разложила свои приспособления около берега. Повернувшись к мужчине спиной, выдавила хорошую порцию мыльной жидкости и взболтала её круглой загогулиной. Ну вот и настал мой час позора. Что толку в мыльной жидкости, если она только мешает?

Я обмакнула железку в жидкость и, вытащив её, обрадовано заметила переливающуюся всеми цветами радуги плоскую поверхность. Порыв ветра подул на неё за меня, но, вопреки ожиданиям, мыльный пузырь не появился, а напротив – поверхность лопнула, как только немного исказилась, обдав меня при этом брызгами.

– Не поняла, – буркнула я себе под нос, и попробовала снова.

Опять никакого намёка на пузырь. После десяти попыток так и не надув ни одного шара, я не на шутку разозлилась, костеря всё: мыльную жидкость; Дрего, который мне её сосватал; и мужчину из-за которого приходится выполнять трюки честно, чтобы не выдать ненароком больше зрелищности, чем положено, пока я ещё не приспособилась. Мне нужен нормальный реквизит!

Когда уже была готова психануть и уйти, то неожиданно услышала позади себя голос.

– Что ты пытаешься сделать?

Я оглянулась через плечо и увидела всё того же мужчину. Он стоял в пару метрах от берега и оглядывал меня тяжёлым взглядом карих глаз. Ему было на вид лет тридцать пять: небольшое брюшко, взлохмаченные волосы, огромные руки и какой-то отсутствующий взгляд. Я вспомнила, где его видела. Это именно его отчитывал Ветров, за то, что тот сорвал выступление, так и не появившись на манеже. Его партнёрша ещё обрадовалась, что директор дал им отдых. Что-то у этого здоровячка не получалось. Как интересно, у меня тоже ни хрена не получается.

– Пытаюсь надуть мыльный пузырь, – честно ответила я, с интересом разглядывая циркача.

Он, тем временем, глянул на мой тазик, потом на загогулины и произнёс:

– Это будет номер?

– Надеюсь.

– Можно понаблюдать? – поинтересовался.

– Ну, понаблюдайте, – пожала плечами, тихо злясь.

Одно дело, когда он за спиной, а другое, когда на тебя оценивающе смотрят. Да и было бы на что!

– Да наблюдать, собственно говоря, не за чем. Реквизита нормального нет, – призналась я.

– Какой жанр у твоего номера? – безучастно поинтересовался он, подойдя ближе и присев на корточки.

– Иллюзия, – подумав, ответила.

– О. Конкурент Паскаля? – спросил он, но тут же задал другой вопрос: – Что иллюзорного в пузырях?

– Увидите на манеже. Только чуть позже, – пробурчала я, желая, чтобы он ушёл.

Мужчина улыбнулся, увидев мою злость, чем ещё больше разозлил.

– Могу ли я дать тебе совет?

Я угрюмо промолчала, надеясь, на его тактичность, хотя понимала, что циркач не виноват в моём дурном настроении.

– Попробуй уменьшить дозу мыльной жидкости. Она сильно концентрированная. Для пузырей хватит и пары капель на этот таз.

– Спасибо, – проговорила я мужчине, но следовать его совету не спешила. Сама разберусь.

– Пожалуйста. Я знаю это чувство, когда не получается, – печально улыбнулся он.

– Катя, – наконец догадалась представиться я и протянула ему руку. Мне как-то резко стало не по себе. Человек проявляет участие, а я на него рычу.

– Наслышан. Саронов, Алексей, – пожал он мою ладонь.

– А вы в каком жанре выступаете? – постаралась я быть дружелюбной, чувствуя себя неловко от того что вначале сорвала на этом печальном циркаче злобу.

– В различных. В основном, силовом. Тяжести таскаю, – ответил он, – моя сестра Лиза – гипнотизёр, в паре выступаем. – Он не прерываясь поинтересовался: – А почему ты не съездишь в город и не купишь реквизит? По мягким чекам цирк их оплатит.

– Да?

– Мы всегда так делаем.

Точно! Вот что нужно сделать! В список, составленный мной, я не включила некоторые вещи, которые не сможет купить униформист, это нужно выбрать самой. И почему я раньше не поинтересовалась у Григория Николаевича об этом? Сейчас бы уже отрабатывала себе номер и не знала печали, вместо того, чтобы изгаляться над водой и лить в неё эту гадость!

– Точно! – встрепенулась я и подпрыгнула на месте, пролив при этом жидкость. – Спасибо большое, Алексей, за подсказку!

Мужчина улыбнулся и перевёл печальный взгляд на озеро.

– Нужно съездить в город! Вы случайно не собираетесь?

– Нет, я отдыхаю, – улыбнулся он. – Беги, выходной быстро пролетает.

– Спасибо! – выкрикнула я ему напоследок и, схватив свои причиндалы, побежала взбираться на холм.

Какой-то уж очень печальный этот циркач. Надо же так убиваться. Творческий кризис бывает у всех.

Я уже неслась вниз, когда у подножия холма заметила Паскаля. Он медленно брёл мне на встречу. На нём были всё те же джинсы и потрёпанная футболка. Заметив меня, парень остановился, наблюдая, как я спускаюсь.

А этому здесь чего нужно? Ладно Алексей прячется от людей, а Паскаль? Иллюзионист, тем временем, изучающе в меня вглядывался, что я начала чувствовать себя неуютно под его внимательными серебристыми глазами. Хотя, у меня на секунду и промелькнула мысль спросить: вдруг у парня есть права на машину, но, как-то не осмелилась и застеснялась что ли…

При моем приближении Паскаль улыбнулся, указал на меня и на свои волосы, а затем приподнял большой палец руки вверх. Надо полагать, это был комплимент.

– Спасибо. Я спешу, – протараторила я, и промчалась мимо.

Оглянувшись через пару минут, увидела, что он так и стоит на месте, задумчиво глядя мне в след. Нахмурившись, поспешила обратно в цирковой городок.

* * *

Спустя двадцать минут, я вновь была у кафешки Нены в гордом одиночестве, и пила кофе. Мысли скакали как кузнечики, потому как понимала: ехать в город мне было не с кем. Спустя десять минут, я, от отчаяния, подумала про Злославского. Помнится, парень предлагал мне прокатиться. Стало быть, у него есть права. Кивнув себе в ответ на размышления, спросила у Нены, где тот упражняется со своими «зверюшками». Где его трейлер я уже знала, так как в первый же день сунула туда свой нос. Оказалось, что вольеры с животными находятся под куполом цирка, а значит, и дрессирует он их там.

Выбора у меня не было, поэтому кофе – лишь предлог, чтобы оттянуть время. Я всегда всё делаю сама, а тут приходится просить других, что было мне в диковинку. Мне вообще всё это в новинку. Столько слов я сказала за эти несколько дней, что раньше и за месяц не говорила. Да и привычка держаться особняком не делала мне чести, но такая уж я. Зачем, например, Илье, везти меня в город? Зачем ему это нужно?

Сделав последний глоток, поставила чашку на прилавок трейлера.

– Откажет, так откажет. Может, тогда сам Ветров свозит или Дрего на крайняк. Вдруг им куда надо, – проговорила я самой себе и направилась к трейлеру дрессировщика.

Как и следовало ожидать, дверь мне никто не открыл, поэтому я поспешила к цирку. Странно, но в это время улочки цирка опустели, словно наступил сонный час. Даже подсобные рабочие куда-то подевались. Я брела по улочкам, пока не вошла в пустынные задворки цирка. Здесь тоже было тихо и нелюдимо. Вымерли что ли все?

Уже пройдясь по кулисам, услышала громкие стуки и выкрики тренирующихся акробатов, которые были на манеже. Не удержавшись, подошла ближе и заглянула за массивную штору. Народу было много. Кто-то тренировался на земле, а кто-то в воздухе. Цирковой «язык» так и ссыпался со всех сторон, а из-под купола слышалась матерная трёхэтажная брань. Я вновь скрылась за шторой, и улыбнулась. Рабочие моменты. Они не всегда мирные.

Тут до слуха донёсся рык животного, заставив меня подпрыгнуть и обрадоваться. Если животные огрызаются, значит, кто-то их раздражает.

– Злославский! – крикнула я и направилась в противоположную сторону от манежа, раздумывая, куда именно повернуть.

За кулисами в некоторых местах было довольно темно, поэтому мне стало немного жутковато. Но я заметно прибавила шаг, увидев свет за одним из поворотов.

– Злославский! – вновь позвала и, резко замерла как вкопанная.

Оказалось, что я вошла в небольшое помещение с пустыми клетками, в центре которого сидело несколько огромных хищников на подставках, и все как один, уставились на меня. Ильи нигде при этом не было. Зато был мой старый дружбан Тома'с.

Пантера спрыгнула со своего пьедестала и не спеша побрела ко мне.

– Злославски-и-и-ий… – прошептала я, как вдруг, меня подхватили сзади и, прижав к груди, закружили в объятьях.

– Привет, Катюха! – проговорил весёлый знакомый голос.

Я же стушевалась, глядя на приближающегося чёрного кошака, что даже умудрилась вцепиться дрессировщику в руки. Наконец перестав кружить, Илья поставил меня на землю и громко рявкнул животному:

– Том! На место!

Пантера рыкнула, но послушно отступила и побрела к пьедесталу.

– Злославский! – обрадовалась я, развернувшись к парню. – Ты где был?

Он заключил меня в сильные, не скажу что не приятные, объятья и, прижал к своей мощной груди, приблизив ко мне лицо.

– Мадам соскучилась? – заискивающе проговорил он, блеснув улыбкой и как-то особенно на меня посмотрев.

– Мадам подумала, что тебя сожрали, – буркнула я, оттолкнув его в попытке освободиться.

Но циркач не спешил размыкать объятья и промурлыкал:

– Беспокоилась?

– Илья, убери руки, а то поломаю, – нахмурилась я, а он засмеялся, но отпустил.

– Чем поломаешь, вот этим? – он схватил меня за запястье, которое смотрелось в его лапище тростинкой. – Это ты скорее себе что-нибудь сломаешь об меня.

Я вырвала руку и отступила на пару шагов назад. Дрессировщик с интересом на меня поглядывал. А я опасливо оглянулась на животных.

– Чем обязан, Куколка? – наконец поинтересовался он.

– Можем поговорить в другом месте? – попросила, поняв, что не могу сосредоточиться в окружении опасных хищников.

– Конечно, – Илья подошёл к огромной клетке и открыл дверцу. – Здесь они нас не достанут.

– Ты что, издеваешься? – разозлилась я.

Злославский пожал плечами и проговорил:

– Тогда тут. Я не могу оставить хищников без присмотра.

– А до этого, в таком случае, ты где шарился? – злобно прошипела я и зашла в клетку.

Он протиснулся за мной и встал напротив. Затем сладко так, улыбнулся и произнёс:

– Как романтично, правда? Ты, я, клетка.

– У вас, наверное, у дрессировщиков, свои понятия о романтике, – съязвила, но тут же напомнила себе, что я тут на правах просящего, и смягчилась: – Ладно, извини. Я к тебе по делу.

– Правда? – сверкнул своими хищными глазами парень, и сделал шаг вперёд, очень в это время напоминая одного из своих подопечных. – И что же тебе от меня нужно?

Я врезалась спиной в металлические прутья и опять разозлилась.

– Злославский, в тебе что, бомба с тестостероном взорвалась?! – возмущённо рявкнула.

– Ладно, ладно, – хмыкнул он. – Выкладывай, чего хотела.

– Я к тебе с просьбой, – примирительно проговорила, отлепившись от прутьев и опустив глаза в пол. – Мне в город нужно.

– Хочешь, чтобы я тебя отвёз?

– Ну, это было бы кстати. – Я буквально физически ощущала неловкость. – Если ты занят или у тебя планы, ничего страшного, ты ведь не обязан…

– Да не вопрос, свожу, – отмахнулся парень.

– Свозишь? – опешила.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Когда?

– Сейчас, – снова сконфузилась я.

– Хорошо, дай мне время, кошаков по вольерам рассажу, – проговорил циркач и вышел из клетки.

Я же осталась стоять на месте, удивляясь, что он так легко согласился. Так просто: «хорошо» и всё. Для меня такие вещи были непривычными. Я была на девяносто девять и девять процентов уверенна, что он откажет. Всё-таки скитание по улице оставляет свой отпечаток на всю жизнь.

– Может ты выйдешь, а то Тома'с решит, что ты его самочка, – хохотнул дрессировщик, а я, вырвавшись из своих дум, обнаружила у своей клетки пантеру, которую Илья держал за холку.

Пулей выскочив из вольера, проследила, как огромная пантера послушно заходит в клетку. Когда щёлкнул замок, парень повернулся ко мне.

– Ну что, погнали?

– Угу. Что ты с ними делаешь, что они слушаются тебя как котята? – спросила я, поспешив за Ильёй, который уже выходил из помещения.

– Нашёл общий язык, наверное. Показал кто в стае главный.

– Умеешь разговаривать с животными? – хмыкнула я, а Злославский серьёзно ответил:

– Все умеют разговаривать с животными, Катьк. Главное, уметь их слышать.

Я удивилась, но промолчала.

* * *

Спустя двадцать минут мы загрузились в старенькую семёрку и отчалили в сторону города. Я прихватила с собой рюкзак, где лежали денежки и грели душу, добавив к ним ещё и те, что заныкала под матрац. В довесок к реквизиту, я уже успела размечтаться о новых штанах и паре футболок. Ведь Ветров довольно красноречиво тогда на меня посмотрел.

– Спасибо, что не отказал, – проговорила через некоторое время.

Нужно сказать, что Злославский даже за рулём затрёпанной семёрки, смотрелся так, словно сидел в салоне иномарки класса «люкс». Расслабленная поза, одной рукой держит руль, другую высунул в окно. Ему бы в актёры, а не цирк.

– Да ну, брось, – небрежно отмахнулся он, – мне и самому нужно было. Кроме того, я же это не бесплатно делаю.

– В смысле? – удивилась я.

– В прямом, – гоготнул Илья. – Ночь любви за поездку.

– Да? – хмыкнула. – А чего ж ты не озвучил цену заранее? Хоть знала бы к чему готовиться.

– То есть, в принципе, ты не против? – довольно улыбнулся парень.

– Против, конечно.

– А что так? Или не нравлюсь я тебе?

– Да нет, ты красавчик, конечно, сам знаешь. Только я вот бывшие в частом употреблении товары не очень люблю.

– Это ты меня оскорбила что ль? – засмеялся Илья, сверкнув глазами.

– Не знаю, наверное.

– Ты Катька, странная. Если посмотреть, то каждый потенциальный мужик б/у, – веселился он. – Или ты предпочитаешь желторотых неумех, которых нужно всему учить?

– Боже, упаси, – засмеялась.

– Тогда в чём дело? Ты – красивая девчонка; я – красивый, полный сил, мужчина. Чего ломаться-то?

– Служебные романы ни к чему хорошему не приводят, – отрезала я.

Этот разговор начал действовать мне на нервы. Конечно, встреться мне этот красавчик в другой ситуации, я, может, и не раздумывала бы вовсе, но при условии, что больше наши дорожки никогда не пересекутся.

– Скажешь тоже, – засмеялся он. – Роман романом, а это будет считаться дружеским перепихом. Я ж тебя в отношения затягивать не собираюсь.

– Ну, тогда давай будем считать, что я отъявленная пуританка, которая в принципе не приемлет секса вне брака. Жениться хочешь?

– Нет.

– Ну, тогда и говорить не о чем, – хмыкнула я, оглядывая этого статного красавца.

– Так не честно! – возмутился Илья, но тут же хитро прищурился: – А ты пуританка?

– Боже, упаси, – повторилась. – Я только за здоровый секс.

– Так я тоже! – обрадовался он. – Видишь, мы и здесь друг другу подходим!

– Тебе принципиально важно затащить в постель любую новенькую, которая достигла детородного возраста? Просто общаться не можешь?

– Какой кайф в простом общении? Только я предпочитаю не просто детородного возраста, а чтоб красивая была, – проговорил он и довольно улыбнулся, стрельнув в мою сторону взглядом.

– Надо полагать, это комплимент, – подытожила я.

– Ну да. Только тебе бы пару кэгэ набрать, а то боюсь, раздавлю. Мелкая такая, тебя и обнимать-то страшно, того и гляди рассыплешься.

– Тебе показалось, – хмыкнула я. – А как же чувства? Допустим, у меня стойкое убеждение, что сексом занимаются только по любви.

– Ага, вешай лапшу на уши, – развеселился Илья. – По тебе видно, что ты одиночка и людей близко не подпускаешь, а посему, вышесказанное тобой утверждение, полная чушь.

– Да? А как на счёт тебя?

– В смысле любви что ли? – глянул он на меня. – А я с этим завязал.

– Что так?

– Да как-то ослом больше выглядеть не хочется. Разок попробовал, и решил, что это пустая трата времени, – было видно, что парень говорит правду.

– От ворот поворот дали? – предположила я.

– Ага. Отставку. Так что пустота в моей груди нуждается в постоянном заполнении в виде женской ласки.

– Ты серьёзно сейчас говоришь? – спросила, внимательно глянув на Злославского, который ловко обогнал попутку.

– Серьёзно конечно. Даже такого красавчика как я, иногда посылают, – проговорил он. – А что на счёт тебя? Ты когда-нибудь любила?

– Любила.

– Да? Кого? – заинтересовался он.

– Этот человек сидит прямо перед тобой, – хмыкнула. – Любить другого человека хлопотно и нерентабельно. Легче обходить чувства стороной.

– Ну ведь так не всегда получается.

– Это как стараться, – уверенно заявила я.

– Так вот ты почему такая колючка, – засмеялся Илья, – бегаешь всё время. Это, кстати, хорошо. Тут мы опять друг другу подходим. Тебе чувства не нужны, мне тоже. Ну, так как? Остановиться в лесочке?

– Ага, там я тебя и закопаю, – засмеялась я в ответ. – Давай порешим на том, что мы с тобой просто приятели, и у меня между ног яйца.

– А они есть? – с наигранным испугом спросил дрессировщик.

– Нет, но появятся, если будешь распускать руки. Твои оторву и в баночке хранить буду, чтоб не повадно было.

– Ладно, договорились, – примирительно проговорил он, положив руку на мою ляжку, – с яйцами, так с яйцами.

Я треснула его по руке, и Илья заржал, снова схватившись за руль.

– Всё, всё, мы – бесполые мутанты, договорились?

– Договорились, – хихикнула я.

Сидеть вот так в машине, чувствовать ветер и мчаться по трассе, при этом говоря всякую чушь, было по истине здорово. Как будто я нормальный человек.

* * *

Нужно отдать Злославскому должное, он вёл себя прилично и терпеливо возил меня по необходимым магазинам, пока я покупала необходимые для выступления мелочи. А когда мы по моей просьбе выгрузились около магазина спортивной одежды, он шарился вместе со мной, попутно подбирая одежду и себе. Из чего я сделала вывод, что всё-таки Илья любитель шляться по магазинам.

В итоге, когда мы присели в кофейне, то наши пакеты пришлось отдать администратору, чтоб они не мешали. Зато я разжилась цирковым набором для мыльных пузырей (из которого мне по факту нужны были только две вещи), блёстками, двумя прозрачными вазонами для мыльной жидкости, тремя футболками, одной тёплой флисовой ветровкой, спортивными штанами, джинсами и тремя трусами. Ну и самой ценной вещью – кроссовками. В общем, я была довольна как слон и сияла как лампочка. Обновок у меня не было давно, а тут целый гардероб, да и с такими вазонами, что я купила, номер должен выглядеть просто здорово! Очень люблю прозрачную посуду. Кроме того Илья выбрал магазин, где у него была скидка, поэтому у меня ещё и остались деньги. Ну как тут не радоваться?

Я поглощала уже вторую порцию изумительного мороженного с фисташковым сиропом и всматривалась в огромное окно, наблюдая за снующими туда-сюда людьми. Смотреть на мир по эту сторону стекла было куда приятней, нежели с обратной. Как правило, раньше я вглядывалась в окна уютных кафешек, понимая, что по ту сторону никогда не окажусь. Приятно осознавать, что ошибалась.

Наверное, реакция на услужливых официантов или администратора, выдала меня с головой, так как её, иначе, чем ступором, назвать было трудно. Я почему-то чувствовала себя виноватой перед ними, потому что они пытались нам угодить, а когда уселась за стол, то мои глаза изумлённо расширились от ценников. Скрипнув зубами, заказала самое дешёвое из списка, ограничившись кофе и мороженным, тогда как Илья не скромничал, и вскоре возле него появилось несколько блюд с причудливыми сандвичами. При этом парень внимательно за мной наблюдал, но ни слова не произнёс.

Я же со своей стороны понимала, что выгляжу неандертальцем и, придав себе как можно более спокойный вид, стала молча поедать мороженное. Злославский заказал мне второе, против чего я не стала возражать. Наконец, ему надоело меня задумчиво разглядывать и он, подвинув к себе чашечку капучино, откинулся в кресле и вперил в меня свой уверенный взгляд.

– Так откуда ты?

– Мы вроде бы разобрались в этом вопросе, – поморщилась я, помешивая мороженное, и отлепив, наконец, взгляд от окна.

– Да ладно тебе, мы ведь вроде подружились. Или хочешь послушать мою версию? – хмыкнул он.

– С удовольствием, – вторя ему в интонации, отозвалась я. – Давай, излагай свою версию.

Если честно, то мне и самой было интересно послушать, какое впечатление произвожу на людей.

– Вообще-то их две.

– Давай обе, – пожала плечами, и тоже откинулась на кресле.

– Ты сбежавшая дочь богатенького папика, которая решила доказать ему, что чего-то в этой жизни стоишь, – выдал он, впившись в меня взглядом.

– А папик, в данном случае, у нас кто? Отец или любовник? – учтиво поинтересовалась я.

– Отец, ясен пень, чего бабе от любовника бегать-то? – охотно пояснил Илья.

– Ну не скажи, любовники разные бывают.

– Так, ладно, эту версию отбрасываем, – категорично произнёс он.

– Что так? – развеселилась.

– Отклика в твоём лице не обнаружил, – серьёзно ответил он, и закурил сигарету. – А как на счёт такой версии: ты бездомная.

Он чего-то во мне разглядывал (кстати, зря старался, я была готова к подобному психоанализу), но не найдя подтверждения своим словам, продолжил:

– Но не похоже, что с интерната, там народ доверчивый, ты же колючка, да и язык у тебя как наждачка.

Я молча слушала, не перебивая, и не отводя от него взгляда, постаравшись придать ему мелкую насмешку, хотя по поводу интерната в корне с ним была не согласна. И где он там доверчивость видел?

– Ты нелюдима, недоверчива, и взгляд у тебя скажу прямо: тяжёлый, для твоих годов. Из чего делаю вывод, что ты бродяжка, – закончил Илья.

– Аргументов маловато как-то, – насмешливо возразила я.

– Ну, тогда лови аргументы: ты хоть и с характером, но не стала возражать, и требовать другого трейлера, когда тебя подселили к Сваровски, значит, привыкла довольствоваться малым. Далее: одежда на тебе довольно поношенная для девчонки, которой в твоём возрасте положено мечтать о принце. Да и косметикой не пользуешься, что тоже странно. Опять же, ты не любишь выделяться из толпы. Продолжать? – прервался он, вопросительно на меня посмотрев.

– Продолжай, – спокойно кивнула, но едва заметно напряглась от его выводов, поскольку он был прав.

– Тебе трудно общаться. Видна непривычка, но это моё личное мнение. Просто редко встретишь человека, который каждую фразу воспринимает в штыки, хоть и старается это скрыть. Мне, например, удалось тебя разговорить только через полчаса нашего пребывания вместе. Ну и самый весомый аргумент: ты впервые в подобном месте. А это кафе среднего класса. Я думал, ты от официанта под стол залезешь, так выпучились у тебя глаза, когда он начал перечислять, какое у них есть мороженное. Одно непонятно: как ты оказалась в нашем цирке, и почему Ветров так спокойно предложил тебе место. Не где-нибудь на задворках, а на манеже. Я знаю его довольно давно, чтобы с уверенностью сказать, это не тот человек, кто будет рисковать. Так кто ты? – закончил он и заинтересованно ожидал ответ.

А парень не такой дурак, как кажется на первый взгляд. Его ужимки и пошлый юмор, не более чем маска, чтобы скрыть проницательную натуру. Хотя, конечно, не нужно быть экстрасенсом, чтобы понимать бросающиеся в глаза вещи. Я не скрываюсь, а просто не люблю болтать. А особенно, о себе.

– Давай сойдёмся на том, что я сбежавшая дочь богатенького папика, – мило улыбнулась я.

– Судя по твоему недружелюбному оскалу, в чём-то я оказался прав, – довольно отозвался он.

– Не льсти себе, это просто улыбка.

– Ага. А у меня в клетках просто кошаки.

Спустя некоторое время мы вернулись обратно. В машине разговор как-то не клеился, возможно потому, что я оказалась как на ладони перед малознакомым циркачом и это мне не нравилось. Чтобы он не подумал, что я восприняла всерьёз его речи, мне не пришло в голову ничего другого, как сделать вид, что задремала.

Прибыв на место, я лениво вывалилась из машины и подошла к багажнику, который Илья уже открыл, выгружая все громоздкие пакеты с обновками, которые мы туда взвалили.

– Держи, Спящая Красавица, – улыбнулся парень, протягивая мне мои. – Выспалась?

– Выспалась, – ответила, улыбнувшись ему.

А он, воспользовавшись тем, что обе мои руки заняты пакетами, в которых находятся бьющиеся предметы, подхватил меня под руки и, приподняв на уровень своих глаз, впился смачным поцелуем в губы. Я вначале малость подрастерялась, а когда уже была готова двинуть ему коленом, то Злославский сам отпустил меня на землю.

– Что ты зыркаешь своими глазищами? – возмущённо проговорил он. – Ты думаешь, что я такой хороший парень, что всё делаю безвозмездно?

– Бесполые мутанты! – строго напомнила я и, вытерев рукой губы, поспешила уйти от этого озабоченного, отчётливо слыша позади себя его смех. Но не выдержала и тоже улыбнулась себе под нос. Забавный он.

 

ГЛАВА 8

Весь оставшийся день я провела в трейлере вместе с Тайсоном и змеями, сооружая из приобретённого реквизита рабочий инвентарь. Поздравив себя с тем, что всё же не страдаю отсутствием фантазии, и руки у меня растут вовсе не из известного места, ближе к вечеру, передо мной лежало четыре сносных инструмента для моего выступления.

Однажды один мудрый человек сказал мне, что самое лучшее, что может сделать человек – это то, что он делает своими руками. К сожалению, тот мудрец, как и все мудрецы, с которыми мне приходилось иметь дело, был бездомный. Но это отнюдь не умаляло его достоинств. Каких только людей не встретишь на улице. А сколько умнейших, но потерявших смысл в жизни – не перечесть.

Хоть пальцы и были изрезаны, а руки ломило, я всё же поспешила к озеру, в надежде испробовать новинку. Мыльную жидкость на этот раз я с собою взяла скорее в целях конспирации. Как и следовало ожидать, всё получилось буквально с первого раза. Мои шары практически ничем не отличались от мыльных, если не считать их фантастическую длину. Я могла обернуть их вокруг себя несколько раз, образуя тем самым некий прозрачный кокон. Необходима была лишь небольшая часть силы, которая ничем не должна повредить выступлению. А уж сладенькое я оставлю на конец номера, но нужно постараться не выходить за грань реального.

Раздумывая, как бы правильно обыграть программу, протянула руку и над моей ладонью закружились три водяных шарика, которые стали медленно вращаться вокруг оси. Затем они ускорились и уже вращались все вместе, словно были привязаны невидимой нитью, на которой держались. Затем шарики выстроились в ряд и подобно змейке принялись взбираться по моей руке, обвивая её словно живые. Этот фокус подглядела у Сваровски с её змеями. Я хихикнула и, усевшись на землю, ещё немного поиграла с ними, прежде чем забросить обратно в озеро. Теперь я была относительно спокойна и точно знала, что покажу на манеже Григорию Николаевичу. Место, считай, у меня в кармане. И даже Сваровски не помеха.

Немного посидев, я улеглась на мягкую траву и всмотрелась в небо. Звёзды бледными точками только начали появляться, а в той стороне, где ещё недавно светило солнце, озеро окрасилось в ярко-красный цвет. Хоть к вечеру стало немного прохладней, мне было так хорошо на берегу озера, что я решила полежать до тех пор, пока не стемнеет. Благо, взяла с собой пачку сигарет.

Я не заметила, как пролетело время. Может быть потому, что впервые за эту неделю расслабилась так, что было лень даже шевелиться. Вода то и дело предупреждала меня о том, что иногда кто-то приближался, но я не реагировала. Всё равно тренировка закончена, а вокруг темно. Уголёк моей сигареты ярко выделялся на фоне чёрного неба, которое теперь было усыпано мерцающими звёздами и, казалось, находится очень низко, что протяни я руку, непременно до него достану.

Сбоку послышался шелест и, повернув голову, я резко села, увидев рядом мужскую фигуру, принявшую такую же расслабленную позу, которая была у меня пару секунд назад.

– Паскаль, чёрт побери! – возмутилась я, вскочив на ноги.

Парень, тем временем, улыбнулся, подхватил брошенный мной бычок, затянулся им и похлопал по тому месту, где я только что лежала. Я внимательно смотрела на расслабленного иллюзиониста, который и не собирался вставать с травы. То, что он подкрался ко мне так тихо, да ещё и умудрился лечь рядом, сбивало с толку, едва ли кому такое под силу.

Я опасливо опустилась рядом, но ложиться не торопилась и не сводила взгляда с его мерцающих серебряных глаз, которые без тени улыбки взирали на меня. Его взгляд будто говорил: «Ну, что ты сделаешь дальше?» А дальше он тоже приподнялся и, сняв с себя потрёпанную джинсовую куртку, накинул её мне на плечи. От куртки, которая всё ещё сохраняла его тепло, едва уловимо пахло мятой, травой и мылом. Странная смесь. Такой чистый, приятный запах.

– Фокусник, блин, – буркнула я. – Не смей больше ко мне подкрадываться.

Но Паскаль, как и следовало ожидать, не ответил, а лишь вновь улёгся на траву, уставившись в небо. Я же продолжала вглядываться в его острые черты лица, а парень делал вид, что не обращает на это внимания. Занятный тип. Что-то есть в нем такое, загадочное, настораживающее. Может быть молчание? Не каждый раз встречаешь немого парня с таким говорящим взглядом и богатой мимикой.

– Ты чего здесь делаешь? – все же спросила я, хотя тут же нахмурилась, напомнив себе, что ответить он не сможет.

Откинувшись рядом с ним, тоже уставилось на небо, а он решил ответить. По-своему. Циркач изобразил нечто непонятным мне жестом, а затем обвёл рукой небо.

Я сделала вывод, что он пришёл посмотреть на звёзды.

– И часто ты здесь бываешь?

Он пожал плечами и отрицательно покачал головой, из-за чего его чёлка упала на глаза, а потом тыкнул в меня пальцем.

– Ты пришёл из-за меня? – удивилась, а парень кивнул. – Я так поняла, спрашивать «зачем» смысла нет, ты всё равно не ответишь.

Ответом мне была улыбка.

– Блокнот тебе подарю, чтобы беседа не была односторонней, – пробурчала я себе под нос, но он видимо услышал, потому как весело фыркнул.

Мы пролежали в тишине ещё минут двадцать. А когда и его куртка перестала греть, мне захотелось уйти. Парень помог мне подняться, галантно предложив руку. Я поначалу смутилась, но потом, приняла помощь, немного нахмурившись от неловкости момента. Затем он собрал мои побрякушки и, не позволив ничего нести самой, отправился вверх по холму. Я последовала за ним.

Уже на подходе к трейлерам, мы услышали громкую музыку и голоса. Подойдя ближе, увидела, что около трейлера Злославского находилось довольно много человек. Из распахнутой двери звучала тяжёлая музыка старой рок-группы, а в импровизированном дворе был разожжён костёр, вокруг которого стояли и сидели на высушенной коряге мужчины. Рядом стоял позаимствованный со столовой стол, где восседали девушки на таких же позаимствованных стульях.

Видимо, это была дружеская посиделка, хотя, странно, вроде бы завтра у циркачей рабочий день. Паскаль словно почувствовав, как я скуксилась, хотел было повести нас по тени, но зоркий глаз Ильи, оказалось, был как у ястреба.

– Паскаль!

Фокусник в нерешительности остановился, вопросительно взглянув на меня. Я по лошадиному замотала головой, чтобы он понял, как сильно мне не хочется туда идти. Паскаль кивнул и как только мы двинулись дальше, дрессировщик вновь выкрикнул:

– Паскаль, я видел твою бледную рожу! Иди сюда, и Катюху прихвати!

– Чёрт! – выругалась я, и с надеждой посмотрела на фокусника. – Он не отстанет?

Тот отрицательно покачал головой.

– Тогда потопали, – обречённо отозвалась я, и мы двинулись в сторону шумной компании.

Как и следовало ожидать, мы вызвали у всех интерес, особенно у женской половины. Лица были сплошь знакомые, но поимённо я никого не знала, кроме Цербера с Далласом, но факиры сидели в стороне от остальных.

– Привет, бродягам! А я Катьк, долблю-долблю тебе в трейлер, а ты с этим прохиндеем тусуешься! – весело отозвался уже пьяненький Илья, вручив нам по бутылке пива, и приобняв Паскаля за плечи. – Ты где был? Именинник уже напился и спит!

Так. По ходу дела, это чьё-то день рождения.

Злославский в это время, подвёл нас к столу, где сидели девушки, как одна оглядев меня брезгливым взглядом. Тем не менее, на столе стоял поднос с пластиковыми стопками. Дрессировщик налил в три из них и, протянув нам, проговорил, наклонившись ко мне:

– Не шугайся, это «швепс», моего личного приготовления. В цивилизованном мире называется «аперитив», – хихикнул он и гаркнул: – За именинника! Чтоб трапеция у него всегда была крепкая, а ловитор надёжный!

Паскаль легко опрокинул стакан, а я же опасливо принюхалась, и только после этого, выпила. Хм, довольно приятный вкус.

– Сколько в нём градусов? – прошептала я Паскалю.

Парень показал три пальца. Выходило, что тридцать.

Тут Илья сгрёб меня в охапку, приобняв за плечи, хотя вроде выходило так, что опирался и, отвернув от вдоволь налюбовавшихся мной дам, повёл к остальным.

– Мужики, знакомьтесь с Катюхой, классная девка, только упрямая, жуть! – представил он меня, но тут его кто-то схватил за руку отвлеча от меня, так что около циркачей я оказалась в одиночестве.

Мне на подмогу тут же подскочил Паскаль, пожал парням руки, поставив при этом мою провизию на землю, но и его тут же увлёк в сторону один из циркачей. Я, немедля подхватила свои хахоряшки и решила было уже ретироваться, как из-за трейлера вырулила Сваровски в обнимку с высоким темноволосым парнем. Они хохотали и веселились, пока Гадюка не заприметила меня. Парень враз перестал быть ей интересен, и она плавной походкой направилась к костру, а тому ничего не оставалось, как последовать за ней.

– Привет, Гидроперит, – промурлыкала она, остановившись, а парень всё-таки её догнал и обнял за талию.

Я сочла разумным промолчать и уйти, не желая связываться с пьяной истеричкой. До истерики ей разойтись ничего не стоит, поэтому пока не началось, лучше…

– Что это у тебя там? – она указала на мою ношу. Девушки поднялись из-за стола, с любопытством подойдя к нам, почувствовав, что сейчас что-то начнётся. – Неужели реквизит?

– Представь себе, – мило улыбнулась я, после чего парни загудели, а девчонки зашептались.

– И чем же ты нас порадуешь на манеже? А? – освободившись от рук своего спутника, спросила она. – Какой у тебя номер?

– Да, расскажи-ка нам, новенькая, какой у тебя номер? – поддержал её один из парней.

– Цирковой, – ответила я, придав своему голосу уверенность, на которую только была способна.

Как назло, Паскаль беседовал с каким-то парнем, Илья неизвестно где шлялся, а я оказалась одна на вражеской территории. Мой ответ вызвал смех. Но уходить сейчас – означало сдаться.

– Представьте, ребята, у неё цирковой номер! – засмеялась Кристина. – Знаешь, дорогая, нам, на самом деле плевать, что там у тебя за номер, а вот на то, что нам из-за тебя срезали по две минуты с номера – на это не плевать.

– Сдаётся мне, что ты лукавишь, Гадюка. У вас брешь в представлении на двадцать минут. Так что не разбрызгивай свой яд понапрасну.

– Ах ты…

– Отстань от неё, – послышалось откуда-то сбоку и, проследив взглядом, поняла, что это подал голос Цербер, который стоял около другого трейлера вместе со своим другом.

На это тут же отреагировал Паскаль, до этого отвлечённый разговором и подошёл ко мне, встав рядом и впившись взглядом в Сваровски.

– А вы, горячие парни, какого чёрта лезете не в своё дело? – подала голос одна из циркачек, видимо, подруга Гадюки.

– Ты б, маленькая, ротик-то прикрыла, – лениво отозвался факир.

Это замечание не понравилось другому циркачу, который стоял около костра. Тот подошёл к Церберу практически вплотную, и гордо задрав голову, проговорил:

– Ты мою девчонку не затыкай.

Ну, всё, понеслось. Чёрт нас дёрнул сюда пойти.

– А ты ей намордник одень, чтоб не гавкала, – гаденько отозвался Цербер, а Даллас рассмеялся.

Ещё секунда и циркачи бы кинулись в драку, но тут произошло следующее: Паскаль метнулся к ним и у него в руках возник нож. Он замахнулся и ударил им аккурат между парнями, что клинок ушёл глубоко в обшивку трейлера. Не выпуская его из рук, он попеременно глянул на одного, затем на другого и те, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Вернее, парень отошёл от Цербера. Факир лишь злобно зыркнул на Паскаля, и сделал шаг назад. Иллюзионист, после этого, вытащил клинок и тот вновь растворился в его руках. Я стояла с открытым ртом, пытаясь понять, что сейчас произошло, когда, наконец, выключилась музыка, и появился разгневанный Илья.

– Сваровски, твою мать! – закричал он и, казалось, уже не был пьяным. – Ты хоть когда-нибудь ведёшь себя как нормальный человек? Задолбали уже твои склоки!

После этого он уже обратился ко всем:

– Кому не нравится эта девчонка, – он ткнул в меня пальцем, – могут покинуть мой трейлер прямо сейчас. И больше не возвращаться, ясно? Я не потерплю у себя ругани! – он брезгливо сплюнул себе под ноги. – Артисты, мать вашу…

– Великолепно! – злобно зашипела Гадюка. – Пошли! – она схватила за локоть парня, с которым до этого обнималась и в бешенстве ушла. К ней присоединились ещё две девушки, но парни остались на местах. Злославский ещё пару секунд гневно оглядывал собравшихся, а затем расплылся в улыбке и достал из кармана пульт. Музыка вновь заиграла, а он обнял нас с Паскалем за плечи.

– Вот и чудненько, – промурлыкал циркач, и обратился ко мне: – Ты как, норм?

– В порядке, если ты об этом, только боюсь, что мне теперь во сне горло перережут, – скромно улыбнулась я.

Вот какое дело. Я обзавелась защитниками и врагами. Ну надо же.

– Да ну брось, она с виду только бешеная. А когда не стерва, то просто добрейшей души человек, – хохотнул дрессировщик.

– Спасибо вам, – искренне проговорила я, глядя в глаза этих таких разных циркачей.

Паскаль хмыкнул и, выхватив из моих рук инвентарь, определил его на пустой стул, после чего в его руках материализовались три рюмки с аперитивом. Я посчитала, что отказ с моей стороны, будет расценён как неблагодарность, поэтому, не моргнув глазом, присоединилась к шумной компании. Хотя, на самом деле, мне было интересно. Всего за каких-то пару минут у меня возникло столько вопросов, что я всерьёз подумала о том, что надо бы их записать, но с блокнотом в руке, что-то остервенело пишущей, я бы смотрелась придурковато. Поэтому пристроившись на краешке спиленного дерева, около костра, прижухла, всматриваясь и прислушиваясь к окружению, а ещё больше, к словам, не забывая попивать этот дивный «швепс» Злославского.

Опьянеть я не боялась, ведь научена горьким опытом, что не трезвый ум до добра ещё никого не доводил, а потому всё больше раздумывала. И наблюдала. За конкретным человеком.

Меня очень сильно поразил Паскаль своей выходкой. Эдакий скромный, немой парень, добрейшей души человек с заразительной улыбкой. Но реакция сцепившихся циркачей меня озадачила. Почему они беспрекословно разбежались, даже не попытавшись возразить? Что такого в этом худом, высоком парне, что заставило Цербера – мужчину в два раза больше Паскаля, отступить?

Любопытство буквально грызло меня изнутри, а взгляд не желал отлепляться от иллюзиониста, мило беседовавшего с другим циркачом. Причём тот понимал его по жестам, но сам отвечал словами. Я наблюдала за мимикой фокусника и за тем, как красивые руки парня плавно рассекают воздух, когда он что-то объясняет.

Тут Паскаль, словно услышав мысли, перевёл взгляд на меня. Я же не растерялась, а улыбнувшись ему, отсалютовала стаканчиком. Тот подмигнул и тоже приподнял свою бутылку пива, в ответном жесте.

– У вас с ним что-то есть? – послышался тихий голос из-за спины.

Я обернулась и увидела девушку, которая совсем недавно, подобно другим циркачкам, меня разглядывала, но на её лице не было и намёка на враждебность. Артисты… чтоб их…

– Не возражаешь? – кивнула она на пустовавшее около меня место на коряге.

Я хоть и не желала ни с кем общаться, но понимала, что раз уж нахожусь в компании, то этого не избежать, потому безразлично пожала плечами. Девушка тут же переступила ствол дерева и уселась рядом со мной, обдав запахом сладкого парфюма, который источали её кудрявые, светлые, почти до пояса, волосы. Миловидная, с миндалевидными серыми глазами и румяными щёчками, но в отличие от меня, она была мощной, что выдавало в ней воздушную гимнастку. Я вспомнила её. Она выступала под куполом со своей семьёй и мужем Тимьяном. Эта цирковая парочка ещё тогда заставила меня восхититься их умением.

– Алина, – представилась девушка, внимательно меня осматривая, словно увидела в моем лице что-то нестандартное. – Я воздушный гимнаст.

– Катя, – отозвалась я достаточно дружелюбно. – Я видела ваше выступление. Очень впечатляет. Редко встретишь артистов такого уровня.

Девушка улыбнулась.

– Практически все наши парные номера придумывает Тимьян, мой муж, вон он с Ильёй стоит, – она указала на высокого темноволосого парня. – Он настоящий талант, самой не верится, что такое сокровище заграбастала, – улыбнулась Алина с любовью наблюдая за мужем.

К их компании тем временем присоединился ещё один циркач. Мужчина, высокий, крепкий, с большим золотым кольцом в правом ухе. Он был старше Тимьяна и Ильи лет на десять, но выглядел очень интересно.

– А это кто? – кивнула я на мужчину.

– Это? – удивилась девушка. – Шико.

– Это имя такое?

– Другого никто не знает, – пожала плечами Алина. – Когда-то давно он вроде был иллюзионистом, но сейчас подался в другую стезю. Он настоящий талантище с большой буквы. Даже не знаю, что бы без него Бизарр делал. Ветров его на руках носит.

– И в чём же его талант? – задала я резонный вопрос.

– А ты ещё не видела его работы? – улыбнулась Алина. – Ты будешь в восторге! Они просто шикарны, хотя, ты, скорее всего их видела. Их все видят, – довольно сообщила она, а я непонимающе приподняла одну бровь. – Правда официально он числится билетёром, наверное, Ветров таким образом его от конкурентов прячет, – девушка звонко засмеялась. – Кстати, у Шико и это здорово получается, да?

– А-а-а, так вот где я его видела, – потянула я, приглядываясь к улыбающемуся мужчине, который что-то рассказывал циркачам.

– Так он тебе нравится? – вернулась к первоначальной теме Алина, хотя я уже поняла, что простой праздной беседой от неё не отделаться.

Я вновь перевела взгляд на Паскаля. Нравится ли он мне? Скорее нет, чем да.

– Ты не подумай, что я лезу не в своё дело, просто Злославкий у нас профессиональный покоритель женских сердец.

Я хмыкнула, поняв, что девушка имела ввиду вовсе не иллюзиониста.

– А ты, значит, решила меня предостеречь от необдуманного поступка? – предположила я.

– Нет, – вроде бы искренне улыбнулась она, чем напомнила мне куколку. – Просто хотела ввести в курс дела.

– И предостеречь, – закончила я за неё, и продолжила: – Не подскажешь, сие от доброты душевной или от чётко поставленной цели?

– А с тобой и вправду тяжело разговаривать, – вновь улыбнулась она, а я поняла, что мне уже успели перемыть косточки. Хотя, чему удивляться, это как маленькая деревня, все про всех знают. – А знаешь, ты мне нравишься.

Вот это да.

– Я тебе вроде ничего хорошего не сделала, – удивилась я.

– Плохого тоже, – кивнула Алина.

– Ну, подожди, ещё не вечер, – пожала я плечами, а она расхохоталась. Я подождала, пока приступ смеха пройдёт, и задала вполне резонный вопрос: – Раз я тебе нравлюсь, чего же ты рожу кривила, когда я вошла?

– Да прям, – фыркнула она, – я подобным не страдаю. А что касается остальных, то тут принцип – волками жить, по-волчьи выть.

– А-а-а, так вы тут стаями живете…

– Ну ты прям как кактус! – опять засмеялась Алина, привлекая внимание остальных. – Но я всё же обязана предупредить: у Сваровски раньше был с ним роман. Довольно долго. И хоть она сама отказалась от него, это не говорит о том, что ей всё равно.

– Что ж тогда отказалась?

– Воспитывала, – хмыкнула Алина, – да перестаралась.

Ага. Тайны Мадридского двора. И зачем мне всё это?

– Угу. Поняла. Предупреждению вняла. Ещё предостережения? – поинтересовалась я, и девушка вновь захохотала. Видимо спиртное чересчур развеселило циркачку.

Это заметил и Тимьян, который в несколько шагов к нам приблизился.

– Малыш, ты не перебрала? – улыбнулся он, и бережно заправил выбившийся локон за ушко жены.

– В самый раз, – отозвалась Алина. – Тимьянчик, познакомься с Катей – камнем преткновения Сваровски.

– Мадам, сочувствую, – вроде бы и вправду сочувственно произнёс он и приложился к моей руке.

Далее вечеринка разворачивалась довольно весело: ко мне попеременно подсаживались все обитатели поляны кроме факиров, неизменно натыкаясь на «колючки», при этом так же задорно смеясь, как и Алина. Один из парней даже сказал нечто, вроде: «Не удивительно, что именно её Ветров подселил к Сваровски». Миленько. Так и не поняла, это был комплемент или наоборот. Но всё же я больше общалась с Алиной и Тимьяном. Ребята, надо сказать, очень приятные и дружелюбные, невзирая на то, что с Алиной первое знакомство вышло не совсем радужным. Но как она выразилась: «с волками жить, по-волчьи выть», так что я благополучно забыла про тот казус, но была аккуратна в общении.

Вскоре народ заметно охмелел, Злославский начал высказываться горячо и даже откровенно, но его шуточки обходили меня стороной. Он пару раз подсаживался и казался даже трезвым, но стоило ему отойти от подальше, как он вновь превращался в «душу компании» отмачивая очередную пошлость. Подобная неискренность стала мне противна, и я захотела уйти, но как назло, со своей провизией уйти по-английски просто нет шансов.

Паскаль, кстати, пьяным тоже не был, постоянно вертелся рядом и иногда озабоченно вглядывался в моё лицо, будто желая в нём что-то прочесть. Трезвый, может, он и трезвый, но хмель давал о себе знать в виде слегка покрасневших глаз. Вкупе с серебряными зрачками это смотрелось даже жутковато. Но когда я к нему обратилась с молчаливым призывом, кивком головы указав на свои вещи, он, поняв меня без слов, подхватил реквизит, и мы, беспрепятственно скрылись в темноте.

Когда оказались на месте, бесшумно открыла дверь, а Паскаль аккуратно поставил мои вещи на порог. Я повернулась к нему и, хотела было сказать пресловутое «пока», но меня отвлекли его необыкновенные глаза. Вернее, причудливая игра света в них. Он показался одновременно опасным и таким притягательным. Я еле заметно дёрнула головой, прогоняя наваждение, явно вызванное «швепсом» Ильи и натянуто улыбнулась, не в силах отвести взгляд. Была бы художником, непременно запечатлела этот взгляд на холсте. Я молчала, и он молчал, пока не вспомнила, что говорить парень не может.

Чёрт. Вот незадача.

– Спасибо тебе, – тихо проговорила, и иллюзионист улыбнулся, сверкнув глазами.

Я ещё немного задержала на них взгляд и тут, наверное, спиртное всё же дало о себе знать. Я протянула руку, дотронувшись до его щеки, и почувствовала колючую щетину.

– И откуда ты такой взялся, Паскаль? – задала я самый глупый вопрос в мире и резко отдёрнула руку, испугавшись своего порыва и его взгляда.

Но фокусник поймал мою ладонь на лету и легко приложился к ней губами, заставив трепетать каждую венку от прикосновения, а затем, отпустив её, приподнял свою руку к небу. Она была зажата в кулак. К ней присоединилась другая рука и, он, проговорив губами бесшумное: «Бум», раскрыл ладони, из которых посыпались еле заметные мерцающие искорки. Я улыбнулась, догадавшись, что таким образом он ответил на мой вопрос. Выходит, что он появился из ниоткуда.

Я ещё раз взглянула в его серебряные глаза и, поёжившись от непонятного чувства, молча кивнула в прощании, и зашла в трейлер, не забыв прикрыть за собой дверь. Отдышавшись, отлепилась от проёма и нетвёрдой походкой прошла на свою сторону комнаты, стараясь максимально бесшумно задвинуть штору. Опасалась я зря, Сваровски дрыхла, без задних копыт. Я разделась и легла на мягкую кровать, в которой уже спал Тайсон. Почесав кота за ухом, задумалась о сегодняшнем дне. Мне кажется, или тут действительно все какие-то странные?

 

ГЛАВА 9

Этот день стал для меня одним из наидлиннейших в моей жизни. Но с утра я об этом ещё не подозревала, а потому долго пыталась заставить себя отодраться от постели, что было практически невозможно сделать. Было так тепло и уютно, да и Тайсон тарахтел под боком. Кроме того, из душевой раздавался звук льющейся воды, из чего я сделала вывод, что Гадюка нарушила территорию.

Вскоре, она собственной персоной вышла из уборной, тут же наткнувшись на мой взгляд.

– Бить будешь? – серьёзно спросила она, без оттенка иронии.

– На сегодня прощаю, – зевая во весь рот, ответила я. – Нет желания жить в трейлере с вонючкой.

– Очень остроумно, – отозвалась девушка и пошлёпала босыми ногами на свою часть комнаты, оставляя за собой мокрые следы. – Я надеюсь, ты ничем не болеешь?

Сваровски была обёрнута в большое белое полотенце, с её волос капала вода. Знала бы она, как мы дружим с этой стихией, то поостереглась ходить так при мне, да ещё и язвить. Хотя мне для этого и вода не нужна. Но что было у неё не отнять – так это потрясный внешний вид. Даже без грима, косметики, одежды и с бодуна, она выглядела сногсшибательно. Да, тяжко, наверное, Злославскому.

– Нашла себе защитников? – как бы, между прочим, спросила она, принявшись растираться полотенцем, стоя ко мне спиной.

Отсутствие в её голосе злобы и неудовольствия, заставило насторожиться. Однако отвечать на её вопрос, я не посчитала нужным.

– Собираешься переманить моих друзей на свою сторону? – предприняла Кристина ещё одну попытку, а я хмыкнула.

– А у тебя разве есть друзья?

А вот далее, её реакция меня удивила. Девушка промолчала, но перед этим я успела уловить её быстрый взгляд, в котором было, ни больше ни меньше – тоска. Неужели Гадюка ощущает действие собственного яда? Я улыбнулась и, поднявшись с кровати, прошла в уборную, не желая продолжать утреннюю разминку языков.

* * *

Я как раз доедала свой завтрак, и наслаждалось непривычной тишиной рабочего дня, когда мимо меня пронеслись к своему трейлеру Ветров и Дрего.

– Катенька, доброе утро! – бодро поздоровался директор, но было видно, что мысли его витают где-то далеко. Конферансье по обыкновению недружелюбно нахмурился.

– Доброе, – кивнула я.

– Как у тебя дела? Готова к просмотру? – поинтересовался Ветров.

– Готова, – сообщила, покосившись на Дрего, и изобразила елейную улыбочку, а вот директор вновь погрузился в свои думы и «завис», уткнувшись взглядом в землю. – Григорий Николаевич?

– Что? А, да, – встрепенулся он. – Налоговая задушила. И Сваровски со своими просьбами. Опять просила тебя отселить, но я её выставил, – пожаловался он. – Загляни ко мне вечером после представления. Твой запрошенный реквизит стоит у меня, не было времени дать распоряжения на счёт него.

– Хорошо, – ответила, но Ветров уже сорвался с места и поспешил к трейлеру, и лишь только Дрего немного задержался около меня. – Что?

– Жду не дождусь, посмотреть, чем вы нас осчастливите, – проговорил он.

– Завтра на арене продемонстрирую, – вновь улыбнулась я, специально произнеся слово «арена» вместо «манежа». Он, как и следовало ожидать, фыркнул и последовал за Григорием Николаевичем.

Весь этот день я провела на озере, благо циркачи прекратили сюда своё паломничество – сегодня ведь представление. Вода слушалась меня беспрекословно, да и не трудно это было. Единственное, что нужно контролировать – это поток сил, рвущийся наружу, дабы он не стал заметен для окружающих и, соответственно, для подобных мне. Когда начало смеркаться, пришлось прекратить тренировку, но я и так знала, что у меня всё должно получиться. По-другому с водой просто быть не могло.

Позже, когда цирковой городок уже заполнился до отказа и люди толпились у входа под купол цирка, я не торопилась на представление, а неспешно прогуливалась по улочкам, направляясь к отдельной палатке. Меня интересовала цыганка. Скажем так – у меня были к ней вопросы.

Откинув полог шатра, заглянула вовнутрь. Арзу стояла ко мне спиной, что-то перебирая на небольшом столике около дальней стенки. Я прокашлялась, и цыганка дёрнулась, будто её застали на месте преступления. Сегодня на ней было цветастое платье с длиной юбкой, а на плечи женщина накинула шаль, и укуталась в неё, словно мёрзла. Её тёмные волосы волнами спадали на плечи, доходя почти до самой талии. Повернувшись ко мне, она расплылась в улыбке, однако она меня не обманула, особой радости в её напряжённой позе и перепуганных карих глазах я не заметила.

– Катя? – произнесла она и, шурша юбками, подошла к своему гадальному «алтарю», усевшись на стул. – Что привело тебя ко мне?

– То же, что и обычных посетителей, – улыбнулась я, и тоже села, рассматривая эту красивую цыганку. – На этот раз у меня даже деньги есть.

Вот ляпнула. Теперь думай, стоит ли раскрывать цыганам такую информацию.

– Ну что ты! Что ж я со своих деньги брать буду? – обиделась она и схватилась за колоду карт. – Что тебя интересует? Любовь? Отношения?

– Я так предсказуема? – мило отозвалась, всё так же наблюдая за её поведением. Ей явно не сиделось на месте, а руки чуть заметно потрясывались. Либо я зашла, когда она действительно занималась чем-то противозаконным, либо у неё какие-то проблемы.

Но после моих слов, она перестала валять дурака и прямо посмотрела мне в глаза.

– Нет. Не предсказуема. Я понятия не имею, зачем ты пришла. Я ещё в прошлый раз тебе сказала, что не вижу ни твоё будущее, ни прошлое.

– Я помню, – решила быть откровенной и подалась вперёд. – Но может быть, вы всё же постараетесь ответить на пару моих вопросов?

– То, какие вопросы будут, – пробурчала она, вновь отведя взгляд.

Затем женщина протянула мне колоду:

– Сдвинь. Левой.

Я повиновалась, хотя и была несколько удивлена, ведь предполагалось, что карты в моём случае ей не помощники. Арзу ловко их разложила в причудливый пасьянс и когда у неё в руках осталась одна лишняя, нахмурилась, что так не шло этой красивой женщине. Взглянув на карту, она побледнела и наградила меня беглым взглядом.

– Так. Подожди…

Цыганка вновь собрала колоду и пересчитала количество. Чётное.

– Ничего не понимаю. Давай ещё раз.

Я вновь сдвинула колоду. Мне уже и самой стало интересно, чего же такого она разглядела в той карте. Когда пасьянс во второй раз оказался на столе, то в руках у цыганки опять оказалась одна лишняя карта. Едва взглянув на неё, Арзу не только побледнела, но и расширила глаза. Тут уже моя терпелка не выдержала, и я не очень вежливо выдернула карту из её руки. Едва взглянув на неё, усмехнулась. Там был дьявол, держащий в руке пентаграмму с изображением пятиконечной звезды в окружности. Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, что, это, скорее всего, не очень хорошо.

– Туз пентаклей. Второй раз подряд, – проговорила она, посмотрев на меня.

– Я скоро умру? – выдвинула я предположение, сдержав насмешку.

Арзу встала и прошлась по палатке, нервно заламывая руки. Я терпеливо ожидала, когда ей это надоест, и откинулась на спинку стула. Внезапно цыганка остановилась и произнесла:

– Ты пугаешь меня. Уходи.

Вот так заявочка!

– А я, так вообще в панике, – отозвалась, не пошевелившись. – Я уйду, но не раньше, чем вы ответите на мой вопрос. Почему вы назвали меня «последней» и почему повели к Ветрову. Что вы увидели?

– Ничего, – ответила женщина. – Я ничего о тебе не узнала. Как и сейчас. Карты не говорят со мной о тебе. Но они точно показали, что ты здесь нужна.

– Да? Удивительно. Вы сказали в одном предложении слово: «ничего» и «показали». Значит, они вам всё же что-то показали. Что? – решила я быть настойчивой.

Цыганка молчала, но в её глазах я разглядела борьбу. Она не могла решиться.

– Кто ты? – наконец выдавила она из себя.

– Человек, – улыбнулась я, слукавив. – Или у вас есть другие варианты моего ответа?

– У меня есть дар. Он достался мне ещё от бабки, а ей от прабабки. Я вижу людей, и для меня не является секретом их жизнь. Они, – она указала на колоду, – говорят мне всё. У тебя же – пусто. Вообще ничего. Когда ты ушла в прошлый раз, я делала на тебя расклады, но они словно взбесились, не желая открыть своих тайн. Единственное, что я увидела тогда, это то, что ты «последняя».

– Вот тут поподробнее.

– Да я бы с удовольствием, – проговорила она, – но мне нечего тебе объяснить. Я сама не знаю, что это означает. Последняя из рода возможно…

– Ага. Из могикан, – хмыкнула я. – И что вас так во мне напугало?

– Знаешь от чего карты дуреют? – злобно спросила она. – От нечисти! Демонов!

– Так я, дьявол, что ли? – усмехнулась. По-моему, дамочка совсем спятила со своими картами.

Но та не пожелала отвечать.

– Уходи, и больше не приходи, – лишь произнесла она, указав на выход.

Создалось впечатление, что она горит желанием сплюнуть мне под ноги. Не удивительно, раз я нечисть…

– Вы оставили без внимания ещё один мой вопрос, – проигнорировала я негостеприимность. – Почему вы повели меня к директору?

– Так нужно было, – нахмурилась женщина и принялась расставлять свечи, попутно их зажигая.

– Я вроде бы не хамила вам.

– Уходи, – настойчиво повторила она, а я разозлилась.

Приподнявшись со стула, облокотилась на стол и в упор посмотрела на цыганку.

– Мне нужен ваш ответ.

– Я сказала – уходи! – крикнула Арзу, отшатнувшись от меня, словно я собралась её ударить. Это вывело меня ещё сильнее, и я на миг зажмурилась, дабы не наломать дров. Одна гневная вспышка и плакала моя новая жизнь в цирке. И жизнь цыганки. Наверное, женщина всё же что-то разглядела в моих глазах, поскольку её ноги подкосились, и она плюхнулась на стул, но при этом как заворожённая смотрела на меня.

– Ты… не обычный человек. В тебе есть нечто… опасное… но ты нужна здесь. Это карты показали. И Ветров велел приводить каждого, про кого карты не говорят, – дрожащим голосом отозвалась она, а мне стало её жаль. Пользоваться чужими страхами – неблагородное дело и мне совсем не свойственное.

– Ага, – выпрямилась я, – ясно. Спасибо.

Развернувшись, последовала к выходу, но Арзу остановила меня вопросом:

– Кто ты такая, Катя и откуда?

– Вы же сами сказали – демон, – пожала плечами. Уж пусть лучше причислит меня к нечистым, так даже интереснее.

– Никогда больше не переступай порог моего шатра! Слышишь?!

– Слышу. Извините, – отозвалась я и вышла из душной палатки.

Вот как, да? Значит, Григорий Николаевич сказал ей привести «того, про кого карты не будут говорить», то есть, эрра что ли? Выходит, он знает эту особенность карт или знал, что кто-то из таких как я, всё же придёт? То есть… он знает о нас? Хотя да, всё логично, лучший цирк, лучшие условия, лучшие циркачи. Только большинство номеров результат не силы, а упорного труда. Тем более что изначально он отослал меня из Бизарра, дав от ворот поворот. Едва ли бы так поступил человек, знающий кто такие эрры.

Я зацепилась за эту мысль и принялась её развивать, вот только всё это показалось мне бредом. Преждевременные выводы и параноидальные умозаключения никогда не отражают суть. А вот что действительно, не то чтобы обеспокоило, а скорее заинтересовало, это то, что цыганка назвала меня «последней». Последняя из эрр, что ли? Надеюсь, мы не вымерли, а я не последний представитель рода? Было бы обидно вымереть, так и не встретив себе подобного. Будем надеяться, что она имела в виду мою семью. Мою биологическую семью. Может, кстати, спросить у Ветрова об этом.

Кивнув самой себе, поплелась под купол цирка, смотреть представление.

В этот раз я не спешила найти для себя сидячее место, да и не реально это было – зал был набит до отказа. Притулившись около самого выхода, замерла и принялась наблюдать за шоу оттуда. Между прочим, не зря, здесь великолепный обзор. На манеже был самый разгар представления и публику развлекали воздушные гимнасты. Их было семеро, и среди них я заметила Алину и Тимьяна. Судя по мешкам под глазами последнего, которые даже грим был не в силах скрыть, я сделала вывод, что после того как я ушла, ребята продолжили веселье. Не очень умно с их стороны, с такой-то опасной профессией.

Тем не менее, выступили они блестяще, и удалились с достоинством. А я так увлеклась зрелищем, что все мысли испарились из головы. Я наблюдала, как эти красивые, изящные, талантливые люди ведут себя на манеже. Как себя преподносят, как двигаются, как смотрят. Все их движения я запечатлевала в памяти, чтобы потом использовать для себя.

Само собой, лучшей на поприще представления себя любимой, была Сваровски. Она выглядела как настоящая королева, при этом лучисто улыбаясь, словно любит каждого из зрителей, что мне невольно захотелось восхищённо вздохнуть. Вот чего точно у меня не получится – так это улыбки. Ну и что. Даже некоторые клоуны только плачут. И хоть в этом цирке клоунов не было совсем (их заменяли непонятные персонажи в масках «кабуки» и клишники), я решила для себя, что стану тем артистом, который не будет расточать улыбки. Даёшь разнообразие!

Вскоре шоу закончилось, и циркачи потянулись к городку, дабы продолжить развлекать публику. Я же искала глазами Ветрова, но не обнаружив, вновь неспешно поплелась по улочкам, задерживаясь почти у каждой палатки, чтобы посмотреть аттракционы, которые ещё не успела увидеть. Удивительно, но каждый хозяин лавки здоровался со мной, будто мы были лично знакомы. Непривычное ощущение.

– Катя? – послышался позади незнакомый голос.

Обернувшись, увидела Шико. Он был в длинной золотой мантии и маске-кабуки, но его пронзительные карие глаза я запомнила.

– Здравствуйте, – нас ещё вчера представили, но пообщаться не было возможности.

– Я слышал, что ваше выступление в жанре иллюзии? – дружелюбно поинтересовался он.

– Да, но не такой, как у Паскаля. Ко мне можно на «ты», – в том же тоне отозвалась я, внимательно изучая циркача. Артисты в Бизарре – это нечто очень своеобразное. Кроме меня пока что, разумеется.

– Всегда безумно интересно смотреть на конкурентов, – улыбнулся он глазами и хмыкнул: – Коллега.

– Чтобы разгадывать чужие тайны и выдавать их за свои?

– У-у… – потянул он. – Так вот ты какая – соседка Сваровски. Ветров не дурак… не дурак, – сказал он и засмеялся, а я поняла, что действительно отвечаю, как невежда. Нужно срочно учиться нормально общаться.

– Какая есть. Но я исправляюсь, – решила я смягчить ситуацию, а Шико положил мне ладонь на плечо и доверительно проговорил:

– О, нет, не надо. Должен же хоть кто-то давать ей отпор.

– Бедная Сваровски, как, наверное, тяжко ей жить в этом мире, – хохотнула я, поняв, что эту дамочку весь Бизарр переживает как стихийное бедствие.

– И должен кто-то жалеть, а то совсем зачахнет, – тут же нашёлся циркач, и мы уже засмеялись вместе.

Но наш смех был прерван душераздирающим воплем, раздавшимся откуда-то из глубины циркового городка. Мы с Шико переглянулись и, не сговариваясь, бросились на крик. Аттракционы мелькали перед глазами, смешавшись в одну световую линию. Криков прибавилось и теперь уже мы пробирались через толпу, стараясь не снести посетителей и при этом первыми добраться до места, откуда слышались возгласы. И вот, наконец, уткнулись в плотный заслон из зевак, которые столпились на задах у одного из цирковых павильончиков.

– Чего там? – шепнул мне Шико, стоявший позади.

– Не видно, – буркнула и, ловко поднырнув вниз, буквально повалилась на землю, уткнувшись руками в грунт.

А передо мной в это время открылось ужасающее зрелище: в тени от павильона, уперевшись спиной на деревянную обрешётку, сидел парень. Ну как сидел, безвольно откинулся, поскольку его горло было перерезано от уха до уха, и из ужасающей раны неторопливо лилась кровь, орошая футболку и растекаясь огромным пятном на земле. Глаза парня были раскрыты, а руки до сих пор поддёргивались, будто он ещё жив, хотя с таким порезом – это не реально. Рядом с ним, сидела девушка и истошно кричала, хватая его за эти самые руки.

– Чёрт… – прошептала я, ужаснувшись увиденному, и поняв, наконец, что уже с минуту стою на четвереньках и пялюсь на эту картину.

– Кто-нибудь, вызовите скорую! – крикнули из толпы.

– И милицию! Парня убили!

– Я видел! Я видел кто!

После этого меня подхватили под руки и потянули назад, поставив на ноги. Это был Шико.

– Ты как? – шепнул он.

Я не ответила, и вновь перевела взгляд на эту ужасную картину. Тут послышался голос директора, который призывал всех разойтись, и я, словно заворожённая, всё же смогла отвести взгляд и отойти немного назад.

– Это кто-то из наших? – ухватила за рукав Шико.

– Нет, посетитель, – отрицательно кивнул циркач, а мне, как это не стыдно признать, стало легче.

Тут сквозь толпу протиснулся Ветров, сметя всех на своём пути. С ним рядом был неизменный Дрего. Как только они увидели и оценили, что произошло, то Григорий Николаевич по-командирски принялся давать распоряжения униформистам, чтобы те закрыли одну из улочек Бизарра для посетителей вообще, и ограничили вход и выход из цирка в принципе. Дрего отвёл в сторону девушку, что была рядом с убиенным, и передал её в руки своим помощникам, которые быстро уволокли ту в неизвестном направлении, хоть она и отчаянно сопротивлялась. Вместе с тем, зеваки как-то быстро рассосались, а тем, кто не уходил, охотно помогли всё те же помощники и униформисты. Вскоре послышался вой сирены, а я, если честно, просто поражалась тому, с какой ловкостью, хладнокровием и дисциплиной справлялся с этой задачей Ветров.

Не то, что бы мне не было жаль ребят, нет. Просто меня это удивило. Беспристрастность – то качество, которое я старалась вырабатывать у себя годами, но чтобы вот так…

А далее был долгий и муторный вечер. Вернее, ночь. Тело увезли, а полиция зналась оформлением своих бумаг. Что стало для меня удивительным, так это то, что Ветров, оказывается, перестарался и опрашивать всех они не стали, только персонал и то, тех, кто работал в непосредственной близости. Как позже выяснилось, всё было просто – парень оказывается, небезызвестный в городе карточный шулер, а потому желающих с ним поквитаться было достаточно много.

«Вот так вот и вершится правосудие в современном мире» – подумала я, сидя на деревянном поддоне одной из опустевших палаток неподалёку от места трагедии, которое к тому времени уже успели присыпать песком, чтобы прикрыть кровь.

Я устроилась удобно – тут всё было как на ладони, и меня никто не замечал, зато я всех вижу. Конечно, это очень неприятное зрелище ещё долго будет стоять у меня перед глазами, но если честно, то этот случай, как и все подобные, ничего кроме пересудов и сплетен не способен вызвать в обществе. Каждому чужда чужая проблема, лишь бы языками почесать, а на деле – все радуются, что это произошло не с тобой. Что до меня – то и я не была исключением. Только говорить об этом, в отличие от остальных, не стану.

Я откусила яблоко, которым не так давно меня угостила Нена, и наблюдала за тем, как стражи порядка, крепко пожав руки Дрего и Ветрову, удалились, поблагодарив за сотрудничество. А вот как только те ретировались, то следующие слова директора заставили меня выплюнуть яблоко обратно:

– Ну что, Денис, ждём завтра аншлаг?

– Реклама, так реклама, – вздохнул Дрего.

– И причём бесплатная! – весело произнёс Ветров, подтолкнув недовольного конферансье под локоть, как был отвлечён моим покашливанием: – Катенька! Ты-то мне и нужна. Идём!

Он развернулся и словно птичка упорхал к своему трейлеру, а я, слегка прибалдев от этого цинизма, отложила яблоко подальше от себя.

– Екатерина, директор, кажется, вас позвал, – недовольно прервал мои мысли Дрего.

Я удивлённо на него посмотрела, всё силясь понять: чего же такого успела натворить, что его разозлило?

– И вам добрый вечер, шпрехштал… ну вы поняли…

– В каком месте он добрый? Если вы не можете выучить одно немецкое слово, то могу лишь удивиться, как вам вообще удалось выучить алфавит, – буркнул Дрего и, смерив меня недовольным взглядом, направился в противоположную сторону.

– Да, это было трудно! До сих пор буквы путаю, – крикнула я ему в след, но он на это не отреагировал, а я почувствовала себя идиоткой. Что-то мои «иголки» под конец вечера подводят. Хотя неудивительно, после таких-то событий.

* * *

Григорий Николаевич сидел в своём кресле и полностью был поглощён бумажками, которые рассматривал через узкое стекло очков, смотревшихся несуразно маленькими на его довольно крупном лице, лишь мимоходом взглянув на меня:

– Твоя коробка в углу. Она большая, но лёгкая. – Он поднялся из-за стола, резким жестом сгрёб бумаги со столешницы и, стукнув ими по столу, чтобы пачечка стала ровной, уложил её в свою шкатулку для документов, которой я восхитилась в прошлый раз. После этого директор слегка подоткнул крышку пальцем, и та плавно захлопнулась.

– Шикарная, – кивнула я на деревянное чудо. Ветров никак не отреагировал на мои слова и, отодвинув сундучок на край стола, заявил:

– Завтра у меня есть свободное время в час дня, и я смогу посмотреть твой номер.

– Эм… – потерялась я, а директор оторвался от бумажек и недовольно уставился в мою сторону, в ожидании пояснений, и я не заставила их ждать: – Хорошо.

– Если меня всё устроит, то уже вечером выпущу тебя на манеж. Завра ждём наплыв посетителей, возможно даже репортёров. А у меня нет возможности больше ждать. Шоу длится ровно два часа тридцать минут, а не меньше. Но учти – если ты не оправдаешь моих надежд, то я распрощаюсь с тобой даже не задумываясь.

– Учла, – кивнула с готовностью.

– Тогда завтра в час дня на манеже мы с Дрего будем тебя ждать.

Я уже собралась было просочиться в дверь и не портить и без того не очень хорошее настроение директора, как всё же решилась:

– Григорий Николаевич, почему вы передумали и позвонили мне?

Ветров глянул на меня исподлобья, немного сдвинув очки вниз.

– Деточка, ты что-то слишком рано ожидаешь от меня дифирамб в свою честь. Я ещё толком ничего не видел.

– Я вовсе не это имела ввиду, – смутилась я поняв, что сморозила очередную глупость, но слова продолжали из меня литься: – Когда Арзу привела меня к вам, она сказала, что я «последняя». Так вот, я просто решила поинтересоваться… может быть у вас какой-то особый критерий при выборе артистов… – но поток моей речи был прерван:

– Катрина. Ты сейчас ровно в одном слове от нашего с тобой прощания, – проговорил Ветров, глядя на меня не то с осуждением, не то с разочарованием. – Мало мне Сваровски с её адовым характером. Если ещё и ты мне собралась финтифля выкручивать, то скажи лучше сразу. Нет, я вас не расселю и это моё окончательное слово на данный момент. И да, у меня особый критерий отбора артистов, и ты сюда попала волей суперсчастливой звезды, выпавшей на твоём пути. Цени это, такой шанс бывает лишь раз в жизни. И не порть моё ещё пока не устоявшееся мнение о тебе.

– Это нервное. Я очень благодарна вам за доверие. Извините, – спасовала я и трусливо попятилась к выходу.

Григорий Николаевич продолжал сверлить меня пронзительным взглядом и лишь у самого порога гаркнул:

– Коробка!

Я аж подпрыгнула. Метнувшись к ней, схватила довольно тяжёлую и неудобную ношу и выскочила за дверь. А за ней тут же налетела на Паскаля, который как раз собрался постучать в дверь, и мы с парнем, театральным кубарем слетели со ступенек. Коробка отлетела в сторону, недобро громыхнув содержимым, а сама я оказалась лежащей верхом на иллюзионисте. При этом с парня слетел цилиндр, из которого посыпалось куча всякой дребедени.

Я резко оттолкнулась от Паскаля и встала на ноги, разглядывая плоды своей неуклюжести. Костюм циркача был испорчен – мы повалились на пыльную песочную землю, но не это самое страшное. Манжет его фрака разорвался по левому рукаву до самого локтя, и через рваньё виднелись какие-то металлические стержни и кончик картинно торчащего жёлтого платочка в зелёный горошек.

– Паскаль… – выдохнула я под недовольным взглядом фокусника, как была прервана директором, решившим узнать, что за шум у его трейлера.

Он быстро оценил ситуацию. Желваки на его скулах заходили, но он довольно спокойно произнёс:

– Паскаль на сегодня свободен, отдай фрак костюмерам.

Мне же Григорий Николаевич ничего не сказал, лишь глянул так, словно я была стихийным бедствием, хотя в его глазах, скорее всего, так и было. Как бы он и впрямь не пожалел о своём решении. Когда Ветров скрылся, хлопнув дверью, я вновь перевела взгляд на парня.

– Прости… – растерянно промямлила и присела на корточки, принявшись собирать рассыпавшиеся хахоряшки обратно в его цилиндр. Он довольно резко выдернул его из моих рук и занялся этим сам, дав понять, что мешаю. Не удивительно, я испортила ему костюм и реквизит. Кстати о реквизите – я удивилась, какое огромное количество мелочей было в его цилиндре! Чего там только не было!

Я предприняла ещё одну попытку ему помочь, и подобрала с земли небольшой мешочек с серым порошком, как тот был ловко выхвачен у меня из рук.

Ну и хрен с тобой! Я уже извинилась!

Психанув, поднялась с корточек и, развернувшись, подошла к своей коробке. Подхватив её, как попало, морщась от тяжести и неудобства, направилась в сторону своего трейлера.

Вот и кончилась дружба. А парень только-только начал мне нравиться. Ненавижу обидчивых!

Но тут коробка буквально ушла из моих рук, подхваченная кем-то. Этим кем-то оказался Паскаль. Окончательно разорванный манжет лохмотьями свисал с его руки, а цилиндр съехал набок. Но парень легко держал коробку и весело смотрел на меня, улыбаясь глазами. Я внимательно на него взглянула и тоже криво улыбнулась, пробурчав:

– Чёрт с тобой.

Скаль кивнул и бодро зашагал вперёд, а я усмехнулась, обратив внимание на то, что при каждом шаге с его спины сыплется пыль. Однако он не проследовал к моему трейлеру, а остановился немного не дойдя до него. Всего каких-то пять фургонов. Подойдя к двери, фокусник поставил коробку и, вытянув откуда-то из-за пояса ключи, ловко вставил их в замок.

Когда дверь открылась, он оглянулся на меня и кивнул головой, приглашая следовать за ним. Гонимая любопытством, поспешила в трейлер, где тут же вспыхнул свет дневной лампы.

Я огляделась: размер трейлера был точно таким же, как и у нас со Сваровски. На этом сходство, пожалуй, заканчивалось. На месте, которое у меня считалась «вражеской территорией» вместо кровати был угловой диван-трансформер, а там, где стояла моя кровать – находился огромный стол с двумя настольными лампами, закреплёнными с разных сторон. Вся его поверхность была усеяна ватманами и альбомами с чертежами. И лишь потом я заметила другую кровать – опёртую на стену, чтобы не занимать пространство. Из чего сделала вывод, что парень живёт в этом трейлере один. Везёт же.

Все стены обклеены плакатами и афишами, а та самая, которая и завлекла меня сюда, висела как раз над столиком-трюмо с лампочками, которые были, видимо, во всех трейлерах. Спинка рабочего стула превращена в склад футболок и штанов, и по помещению везде валялись скомканные бумажки, разбросанные книги и много всякого непонятного для меня хлама. Вообще комната напоминала небольшой хаос, словно тут недавно прошлось торнадо. Зато пахло приятно: чернилами, бумагой и мятой.

– Вот так, значит, ты живёшь… – задумчиво проговорила я, закончив осмотр.

Паскаль в это время стянул с себя фрак и тряхнул его, тут же чихнув от пыли.

– Будь здоров, – улыбнулась, но враз посерьёзнела, заметив, что сквозь белую ткань сорочки, в том месте, где было порвано, просочилось несколько пятен крови. – Паскаль, у тебя кровь!

Он приподнял руку и, удивлённо глянув на локоть, поморщился, отбросив фрак в угол.

– Аптечка есть?

Дождавшись кивка парня на дверь, метнулась в уборную и сразу же нашла её под раковиной. Но на секунду задержалась, почувствовав приятный аромат мыла. Полынь. Обожаю…

Когда я вышла, то обнаружила фокусника без сорочки. Он стоял спиной ко мне и скручивал со своей руки непонятную штуковину из тонких металлических спиц, одна из которых и впилась в его кожу. Неудивительно, что он сначала на меня разозлился. Наверное, было больно. Но не его рана заставила меня остановиться на месте, а вид, открывшийся перед глазами. Вернее, вид его голой спины. Нет, она не была модельной и суперсексуальной. Я бы даже сказала, что парень довольно худой, но свою худобу он искусно компенсировал мышцами: передо мной была жилистая и сильная спина с достаточно широкими плечами. А вот то, что безумно удивило – это татуировка, с изображением ловца снов. Она брала начало от шеи и спускалась несколькими кольцами ниже, почти к пояснице. Тату большая, цветная, и настолько искусно выполнена, что при каждом движении торса фокусника, создавалось впечатление, будто ветер раздувает подвязанные на ловце пёрышки. Недолго полюбовавшись сим шедевром, я переместила взгляд ниже, и то, что увидела, тоже порадовало. Какие пропорции. Парень помимо фокусов явно занимается физическими нагрузками.

Естественно мой интерес был замечен, как только Паскаль обернулся. Он вопросительно приподнял одну бровь.

– Эм… очень красивая… – я хотела было добавить ещё что-то, но разумно решила попридержать язык и поспешила к парню, гремя аптечкой.

Он проводил меня всё тем же взглядом, а затем устроился на диване, разжав рану, из которой тут же хлынула кровь.

– Какая я неуклюжая! – разозлилась сама на себя, усевшись рядом с ним, и достав перекись.

У парня руки – рабочий инструмент, а я чуть было его не покалечила.

– Прости меня, а? – покаялась я, аккуратно промачивая ватным тампоном неприятную глубокую дырку на его коже, кровь из которой не желала останавливаться.

Паскаль забрал у меня ватку и, приложив её к ранке, приподнял руку вверх, с улыбкой глядя на меня. А я обратила внимание, что на его трицепсе, ближе к локтю, ещё одна татуировка – небольшой туз виней.

– У тебя туз в рукаве? – спросила, дотронувшись до татуировки, но тут же отдёрнула руку, подумав, что трогать полуобнажённого мужчину в его трейлере, по меньшей мере – глупо. – Всегда мечтала о татуировке, но они дорого стоят…

Паскаль кивнул и подмигнул мне, а я неожиданно для самой себя, покраснела. Господи, что творится-то?! Я резко занырнула носом в аптечку, принявшись искать бинт, и достав оной, повернулась к иллюзионисту, стараясь избежать его проникающего взгляда. Блин, хоть бы говорил, что ли… хоть не так неловко было…

– Покажи, – кивнула я на рану и Паскаль убрал ватку. – Ну вот, починили, – отлегло у меня, увидев, что кровь больше не хлещет, а просто сочится. Я со всей ответственностью взяла на себя роль медсестры, ловко забинтовав пострадавшего. Получилось так себе, но за неимением другого врача, парню пришлось терпеть такого, который есть.

Я принялась складывать в аптечку всё, что уже не пригодится, как вдруг Паскаль подался ко мне и ухватил за подбородок, заглянув в глаза. Я растерялась и, наверное, пару секунд мы просто смотрели друг на друга, он – с еле заметной улыбкой в своих отстранённых глазах и я – скорее всего, с дуринкой. Но против ожидания, он не стал лезть на рожон, наверное, что-то увидев в моём взгляде, а просто заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Но даже при этом невинном жесте по всему моему телу пробежали мурашки. Я резко взяла себя в руки и аккуратно отстранилась от него, высвободив подбородок из тонких прохладных пальцев.

– Паскаль, ты что, подкатываешь ко мне? – прищурив один глаз, спросила я. Хотя, наверное, моя напускная весёлость его не обманула.

Однако парень отрицательно мотнул головой.

– Вот и хорошо. Не самая удачная идея, – кивнула и как ошпаренная слетела с дивана.

Иллюзионист пару секунд посидел, весело глядя на меня, а затем встал и натянул на себя футболку. Я же не применила возможность ещё раз взглянуть на его татуировку. Интересно, зачем ему ловец снов практически во всю спину? Отгонять дурные сны?

Потоптавшись на месте, в ожидании, когда он поменяет брюки на джинсы (слава богу, он это сделал в уборной), я уже готова была сиюминутно выскочить на улицу, как мой взгляд наткнулся на игрушку-кота. Ту самую, которую оставила в объятьях Паскаля, когда поспешно покидала цирк в свой первый визит.

Фокусник вышел из уборной и увидел, что я заметила кота.

– Вернёшь? – поинтересовалась, отступая к двери, как бы намекая, что пора уже выходить, и к своему удивлению, получила отрицательное покачивание головой. – Ну и ладно, считай, что я тебе его подарила.

Паскаль просиял улыбкой и ловко подхватил мою коробку.

До моего трейлера мы шли в полнейшей тишине, мысли скакали как блохи, но одна из них была отчётливее всех: надо бы немного себя оградить от общения с Паскалем. А то мало ли…

Когда коробка оказалась в моем трейлере, я горячо поблагодарила фокусника, а он кротко кивнул и жестом указал на цирковую улочку, приглашая меня к прогулке.

– Э, нет. Иди, отдыхай, у тебя травма. К тому же сегодняшняя ночь, особенно после случившегося, не располагает к праздным прогулкам.

Парень не успел отреагировать на мои слова, как послышался крик:

– Катя!

Обернувшись, увидела Алину, спешащую в мою сторону. Девушка уже поменяла цирковой костюм на удобный спортивный, а золотые волосы скрутила в огромное кудрявое нечто. В руке она держала шматок сладкой ваты, который тут же вручила иллюзионисту.

– Привет, Скаль! – поздоровалась она с ним. – Тебя Тимьян искал, мы сегодня решили сделать на вечер перерыв, он неважно себя чувствует после швепса Илюхи, да и история эта с парнем тем… – проговорила она и задорно засмеялась. – Я украду у тебя Катюху, ладно?

И не дожидаясь ответа (что не удивительно), Алина утащила меня вглубь городка, зацепив за локоть.

– Я надеюсь, ты не возражаешь? – продолжала тараторить эта маленькая блондинка. – Я подумала, что ты ещё ни разу не каталась на нашем колесе обозрения, а это стоит сделать! Ты не против? А то я так резко на тебя насела…

– Нет… конечно, нет, – дружелюбно отозвалась я, силясь догадаться, чего ей от меня надо.

Всё оказалось гораздо проще, чем есть: девушка просто решила со мной подружиться. Вначале я с недоверием отнеслась к этому её желанию, подозревая в сговоре со Сваровски, но потом как-то Алина сумела меня переубедить. Не знаю, что на это повлияло: то ли то, что циркачка была весёлой хохотушкой, болтавшей без умолку; то ли, что постоянно рассказывала о своём муже, которого, как я поняла, она безмерно любила; то ли на мою благосклонность повлияло то, что остаток рабочего дня мы с ней провели не слезая с колеса обозрения, откуда открывался дивный вид на городок. Конечно, мне не удалось избежать игры в: «как считаешь, за что убили парня?» и «а вот тот-то и тот-то видел, как это было», но я стоически это перенесла, даже поймав себя пару раз на том, что действительно хочу высказаться.

В общем, мы разговорились, и я даже сообщила ей, что завтра «смотрины» моего номера, на что Алина бурно отреагировала, сказав следующее:

– Мы с Тимом обязательно придём тебя поддержать. Кроме того, Сваровски обязательно явится на такое событие и попытается тебя поддеть. Мы там будем, и это не обсуждается!

Ну что тут сказать – я не была против. Придут и придут.

 

ГЛАВА 10

То, что на просмотр моего номера соберётся весь цирк – этого я уж точно не ожидала. Я ждала лишь Дрего и Ветрова, а получила весь состав Бизарра. Во мне сразу же появились сомнения: я боялась перегнуть палку, боялась показаться неуклюжей, боялась, что после моего выступления распрощаюсь с этим дивным местом. Кроме того, с музыкой вышла накладочка, так как у звукорежиссёра не было той песни, которая необходима. Он, конечно, пообещал её найти в просторах интернета чуть позже, а пока предложил выступить под что-нибудь другое. Я же, за время прошлых выступлений, настолько привыкла к своей мелодии исполненной волынкой в рок-обработке, что знала её посекундно. Другая же музыка попросту могла сбить.

Но выбора не было, а потому я маялась ещё сильней. Всё-таки не каждый день такое ответственное мероприятие в таком важном (для меня, по крайней мере), месте.

Зато костюмерши отработали на славу и надев платье, я не почувствовала себя нескладной шваброй. Даже пышечка Нина, сказала, что выгляжу я как настоящая артистка. Кстати, если на манеже были просто любопытствующие, то за кулисами собрались те, кто оказывается, за меня переживал. Помимо Тимьяна и Алины, здесь находились Цербер с Далласом, все три костюмерши, пара ребят, с которыми познакомилась на вечеринке у Ильи, сам Злославский (естественно), Паскаль и Шико. Я очень удивилась, увидев их всех. Особенно, когда они поочерёдно ко мне подходили и произносили одну и ту же фразу:

– С началом!

В цирковом мире, это видимо, как пожелание удачи новичку.

Само собой, Сваровски тоже выделилась и, появилась буквально перед самым началом, когда я уже стояла перед выходом на манеж.

– Удачи тебе, дорогуша, надеюсь, что это не в последний раз.

И после этих слов Гадюка схлопотала подзатыльник от незаметно подкравшегося Дрего.

– Сваровски, забудь это словосочетание!!!

Та скуксилась, но уже через мгновение расправила плечи и, гордо задрав подбородок, прошествовала мимо, не забыв перейти мне дорогу, перед самым занавесом.

– Вот же лярва! – сплюнул шпрехстал… да не важно…

– Не беспокойся Дрего, я не верю во все эти приметы.

Конферансье не посчитал необходимым мне отвечать, а лишь задрав нос, точно так же, как только что это сделала Кристина, сквозь зубы процедил:

– С началом, – и скрылся за занавесом, чтобы объявить страждущим о начале номера.

Вопреки ожиданиям, я не чувствовала себя как осенний лист на ветру. Как только грохнула музыка, я словно настроилась на нужный лад, полностью отключившись от окружения. Даже не смотря на «чужую мелодию». Кроме того, свет падал только на меня, освещая лишь небольшое пространство вкруг, и находившихся в зале артистов я попросту не видела.

Знаете то ощущение, когда чувствуешь себя царём горы, покорителем вершин? Или, когда что-то очень сильно любишь, но по каким-то причинам, не можешь этого делать? Вот, это оно. То, что чувствую я сейчас. Свет софитов направленный на меня, тишина в зале и музыка… музыка, за которой идёшь. И тогда, словно таешь… словно всё, что было до этого момента – резко становится неважным: все сомнения уходят, остаёшься лишь ты и манеж.

Да, это не совсем то выступление, которое будет уже в рамках цирковой программы. Да, я не была в гриме, не была улыбчива и не дружелюбна. Сейчас я такая, какая есть на самом деле.

Вода «пела» вместе со мной, кружилась и летала, вырисовывая удивительные фигуры в воздухе. Она будто так же, как и я была рада нашему воссоединению в этом цирке. Огромные мыльные пузыри не лопались, а создавали новую жизнь, искрясь в блёстках и тумане под ногами. И в тот миг, когда я ступила в один из них, и он, от плавных движений моих рук начал увеличиваться до колоссальных размеров, а затем лопнул, я легко присела на матерчатый пол, учтиво поклонившись публике, взбудоражив клубы дыма волосами.

Номер был закончен. В зале царила тишина. Лишь когда светотехники подали свет во всём помещении, я увидела лица собравшихся. И словно очнулась. Вернулись и неуверенность, и желание сбежать без оглядки, если бы в этот момент, все циркачи до единого не повскакивали со своих мест и не принялись аплодировать мне с громкими свистами и криками.

Что это значит? Что?..

Тут, наконец, со своего места встал Григорий Николаевич, и довольно улыбаясь, взмахнул руками, призывая всех к тишине, а затем, произнёс:

– Катенька, добро пожаловать в цирк Бизарр! – он оглянулся на остальных циркачей, хохотнув: – Ну приветствуем, приветствуем! – все тут же резко зааплодировали, пока он вновь не взмахнул рукой: – Ты оправдала мои надежды, хоть твой номер и длится всего пятнадцать минут. Думаю, он великолепно впишется между номерами эквилибристов и заключительным номером Ральфа и Максим.

В это время по залу прошёлся тихий ропот переговоров артистов между собой.

– Спасибо, Григорий Николаевич! – наконец-то оживилась я и встала с колен, довольная, как слон.

– Надеюсь увидеть тебя на сегодняшнем представлении! – вновь хохотнул Ветров.

– Сегодня? – растерялась, но директор проигнорировал меня и добавил:

– И ещё кое-что, Катя: что бы там тебе не говорил Дрего, я считаю, что улыбка к твоему номеру не подходит. Без неё он кажется ещё более загадочным, – снова смешок. Видимо ему и вправду очень понравился номер. – А на досуге, подумай, чем ты можешь порадовать публику на улочках нашего циркового городка.

С этими словами, явно довольный Григорий Николаевич, заложив руки за спину, покинул манеж, ну а артисты, что переживали за меня, ломанулись на манеж. Остальные, тихо переговариваясь, неспешно потянулись к выходу.

Я подумала, что Дрего хватит кондратий, от того, сколько уличной обуви топталось на «святая святых», однако он пропал с моего поля зрения, когда Злославский в своей привычной манере, подхватил меня под руки и закружил.

– Молодец, Катька! Мы так за тебя переживали!

Потом меня так же подхватили факиры, потом Паскаль, и все, кто смог меня поднять, а я всё смеялась и смеялась…

* * *

Весь оставшийся день я проторчала в коморке со звукорежиссёром и светотехниками, которые постарались сделать так, чтобы мой номер выглядел ещё загадочней. Именно такое определение они ему дали. Кстати, мою песенку всё-таки нашли, согласившись со мной в том, что она подходит к номеру просто как влитая.

Кроме того, Дрего, который, кстати, как и предсказал Ветров, посоветовал мне улыбаться, приставил ко мне молоденького парнишку – униформиста, который будет следить за моим реквизитом и всем оформлением номера. Его звали Святослав, сам он представился как Свят. Забавный такой, лопоухий парнишка.

Когда время уже стало близиться к вечеру, а до представления осталось всего пять часов, то за мной зашёл Паскаль и, потрепав по голове, уволок из технической коморки в неизвестном направлении. Как оказалось, привёл он меня к трейлеру к Шико, из которого доносились звуки музыки. Я была весьма удивлена, когда в проёме появился этот высокий красивый мужчина. Он не был в цирковом одеянии, а выглядел просто – синие джинсы и чёрная футболка, но в его ухе по-прежнему красовалось золотое кольцо.

– Катя! Рад видеть! – улыбнулся он, перекрикивая громкую тяжёлую музыку, обдав меня теплотой своих карих глаз. – Очень достойное выступление, очень!

– Спасибо, – засмущалась я, не очень понимая, что мы тут делаем и вопросительно посмотрела на иллюзиониста.

– Паскаль сказал мне, что ты всегда мечтала о татуировке? – видя мою растерянность, проговорил Шико.

– Он вам сказал? – удивилась.

– Проходите, – хмыкнул мужчина и скрылся в своём трейлере.

Паскаль подтолкнул меня внутрь, и я оказалась в удивительном месте! Удивительным я назвала его потому, что трейлер напоминал огромный коллаж из множества дивных, изумительных рисунков. Все стены трейлера увешены афишами, как законченными, так и просто эскизами. Кроме того, у стены стояли две электрогитары и большой такой усилитель. За пестротой изображений, маленький диванчик и огромный кульман, стоявший в углу, как-то затерялись. Всё это вперемешку с музыкой и рисунками, производило впечатление полного бардака. Но безумно интересного!

– Добро пожаловать в мою берлогу! – проговорил Шико, сделав музыку тише.

– Так это вы! Это вы рисуете все эти дивные афиши?! – догадалась, заметив эскиз где был изображён Паскаль.

– Давай на «ты». Спасибо за высокую оценку моих способностей. Да, я красавчик, – гордо улыбнулся он. – Вот что бывает, если хобби захватывает человека с головой.

– Здорово! – всё, что смогла я сказать, в восхищении пялясь на стены. Странно, первое впечатление от Шико у меня сложилось совсем иное. Может быть из-за того, что он старше меня лет на десять-пятнадцать, или из-за того, что роль, которую он играет – кассира при цирке, должна быть пугающей и загадочной. Но если судить по его комнате, то здесь живёт талантливый художник-музыкант-иллюзионист-подросток. Да, артисты и вправду чудной народ…

– Так что бы ты хотела себе «набить»? – поинтересовался Шико, схватив гитару и усевшись на усилитель. Паскаль в это время по-хозяйски увалился на диванчик и схватил какой-то журнал, словно и не слушает нас вовсе.

– Вы можете мне сделать татуировку?

– Ты.

– Я? – удивилась.

– Мы перешли на «ты», – улыбнулся он. – Могу, конечно. Это тоже относится к моему хобби. Кроме того, я всегда клеймлю конкурентов. Вот Скаля с факирами уже заклеймил и ещё около десятка людей.

Паскаль с дивана сделал нам ручкой, даже не повернув голову.

– Только предупреждаю: чёрно белые – это скучно. Я люблю делать тату в цвете.

– Ага…

– Ну так что бы ты хотела?

Ох, чего бы я хотела! Идей было куча, а конкретных – нет. Мы просмотрели множество эскизов, фотографии работ Шико, но ничего такого, что подошло бы мне, я не углядела. Зато поняла одно: мне очень нравится, когда татуировка берёт начало на запястье и заходит на кисть руки…

Шико, вызвавшись нарисовать что-нибудь особенное специально для меня, выставил нас с Паскалем за дверь, так как мы совершенно не заметили, что проторчали у этого странного циркача целых три часа.

Нет ну надо же… они с иллюзионистом уже решили, что у меня обязательно должна быть татуировка, я сама-то ещё не совсем уверена… хотя и хочется вроде…

* * *

– Я, наверное, сошла с ума, – подытожила я, сидя в кресле у гримёрш, которые на первое представление решили наложить мне грим сами.

– Конечно! – резво отозвалась Люсиль, наклеивая ресницы. – Портить себе тело, это верх идиотизма!

– А я думаю, что это здорово! – не согласилась Нина, отпаривающая для меня цирковое платье.

Сегодня дамы решили, что я пойду в голубом. Оно полностью облегало меня словно вторая кожа, переходя на уровне бёдер в небольшую пышную юбочку-пачку. На низ же, помимо белых капронок, было решено надеть облегающие бриджи в тон платья. Надя, кстати, похвастала, что прозрачные бусинки на костюмы, что напоминали капельки воды и тихо позвякивали при каждом моём движении, она нашила сама, как только узнала, что мой номер связан с водой.

Соответственно, моего мнения по поводу внешнего вида никто из дам не спросил, да и я не вмешивалась, решив, что в следующий раз накрашусь по-другому, а волосы не буду так начёсывать, словно у меня на голове взорвалась бомба.

– Молчи, убогая! – фыркнула Люсиль на дочь. – Что здорово-то? Что здорово?! – а потом резко перевела взгляд на меня и уже спокойным тоном проговорила: – Готово. Может быть, на реснички стразики наклеить?

– Нет! – встрепенулась я и соскочила с кресла.

– Тогда надевай платье! – резко ухудшилось настроение дамы, и она демонстративно отвернулась, когда Нина протянула мне голубую тряпицу.

Пока я кряхтела и натягивала костюм, то всё же подхалимски произнесла:

– Уважаемая мадам Люсиль, а не найдётся у вас, случайно, кремика, который грим снимает?

Женщина косо поглядела на меня и отправилась куда-то вглубь трейлера. Когда она вернулась, мой первый цирковой туалет уже был полностью закончен. Она оглядела меня с головы до ног и, скупо улыбнувшись, торжественно проговорила:

– Вот теперь, ты – настоящая артистка.

Я тут же прилипла к зеркалу. А оттуда на меня смотрела маленькая, тоненькая кукла. Эдакая перемешка Мальвины, куклы Барби и костлявого подростка в моём лице, коим я и выглядела. Хотя в этом наряде я не казалась такой уж костлявой, он как-то умудрился скрыть этот недостаток. Но, признаться честно, общий образ мне понравился. Эдакая ледяная кукла.

– Девочки, вы – волшебницы! – в сердцах произнесла я.

– Ну разумеется, – проговорила Люсиль. – Дуй давай к куполу, представление через полчаса. Мы так уж и быть, посетим твоё первое выступление.

* * *

Такого шквала аплодисментов я не получала никогда в жизни. В других цирках не было столько людей и той атмосферы, ради которой хотелось творить. Это чувство собственной силы, собственной значимости, просто кружило голову и заставляло улыбаться без причины. Григорий Николаевич между прочим, оказался прав на счёт аншлага и репортёров. Последних, правда любезно попросили убрать камеры и не вести съёмку внутри купола, но не думаю, что они остались разочарованы. Как и я. Я просто неспешно шагала по улочкам ночного циркового городка, бездумно вглядывалась в окружение и даже не пыталась скрыть улыбку.

Представление закончилось, артисты разбежались по цирку веселить посетителей, а я всё никак не отошла от ощущений, от многочисленных поздравлений и восторга что не испытывала уже давно. Ноги сами несли меня к озеру, хотя, скорее всего, это звала вода, что тоже хотела поздравить и порадоваться вместе со мной. Я не заметила, как вышла за пределы городка и слегка пританцовывая, принялась взбираться по холму, за которым скрывалось озеро.

Как только оказалась ближе, то побежала и, не раздеваясь, с разбегу плюхнулась в озеро. Вода вытолкнула меня, и я захохотала. Вот оно! То чувство, ради которого стоит жить. Чувство значимости и необходимости кому-то. В данный момент – зрителям, что так охотно мне аплодировали.

Когда приступ веселья немного сошёл на нет, я перевернулась на спину и, лениво передвигая руками, поплыла, вглядываясь в звёздное небо. Дамы из шабаша, конечно прибьют меня за костюм, но я не оставлю и капли воды на нём, в этом можно было не сомневаться.

Как хорошо! Вода ласкала тело, гладила его, словно я была маленьким котёнком и сделала что-то ужасно хорошее.

Но внезапно что-то отвлекло меня… что-то…

По телу прошла дрожь. Мне стало холодно, словно температура воды ухнула на градусов десять ниже обычного… она, конечно и была такой, но только не для меня…

И тут услышала шёпот. Шёпот воды… шёпот, что переходил в крики. Я резко остановилась и огляделась. Вокруг ни души. Вода бы предупредила меня об опасности. Прислушалась ещё внимательней. Тихо. Я в удалении от циркового городка, ветер доносил оттуда звуки музыки, смех, голоса… но здесь не было никого.

Я поёжилась и, поняв, что замёрзла, решила было поплыть обратно, но вода своей ледяной рукой буквально схватила меня за запястье, не отпуская.

– Что случилось? – прошептала в растерянности.

Я понимала, что она меня пытается защитить, только вот, от чего?

Волны неспешно накатывали от порыва ветра, будто подгоняя ближе, и вдруг моя рука что-то зацепила. Я вскрикнула и резко обернулась. То, что увидела, заставило похолодеть от ужаса и закрыть рот руками. Утопленник! Около меня плавало мёртвое тело!

Я резко подалась назад, и вода отбросила его от меня на добрых три метра. В панике, принялась грести к берегу, стараясь сдержать крики, но вода снова меня задержала. Я заверещала, пытаясь вырваться. Но поняла, что сопротивляться бесполезно. Всё верно. Озеру тоже не хотелось находиться в компании с утопленником. Из моих глаз водопадом полились слезы, но я развернулась и поплыла обратно. Вода подталкивала, а мои слезы превратились в громкие всхлипывания. Подплыв ближе, уже ревела во всё горло и, отвернувшись лицом к берегу принялась шарить руками, в надежде уцепиться за что-то, чтобы вытащить несчастного из воды. Когда наткнулась на волосы, заорала ещё горше, и вновь отдёрнула руку.

– О, Господи, какой ужас! Почему я?! Почему именно сейчас?! – ревела в пустоту. Было ужасно страшно и противно, и казалось, что этот утопленник всенепременно сейчас схватит меня и утащит с собой на дно. Наконец я решилась. Ухватилась за что-то и, содрогаясь от чувств, что испытывала, принялась грести к берегу.

Я знала, как выглядят утопленники. Это отвратительное зрелище. Всё тело впитывает воду и разбухает, придавая человеку неестественный синий цвет. Эта мысль подстегнула меня, и я задвигалась быстрее, стараясь преодолеть страх и неприязнь. Уже у самого берега, вода вытолкнула нас на землю. Я упала, ударившись коленом о камень и громко взвыла. Но боль прошла так же быстро, как и я вскочила на ноги. Рядом, в темноте ночи, лежал ОН. Это был мужчина. Он был огромный и… мёртвый.

Я сорвалась с места и, не разбирая дороги, понеслась вверх по холму. Что делать? К кому бежать? К Ветрову? А как он среагирует на то, что новенькая, едва ступив на манеж, притащила с собой труп? Второй за два дня!

Может быть, тихо пойти в трейлер? Завтра его обязательно кто-нибудь найдёт. Но это буду не я. Я вновь заревела, понимая, что никогда так не поступлю. Нужно сказать!

Я неслась как сумасшедшая. Одежда липла к телу, а ночной ветер сделал её просто ледяной. Меня трясло, в висках шумело, губы дрожали. В таком состоянии я и вбежала в цирковой городок. Люди в недоумении оборачивались, а я, вытирая слезы, летела к трейлерам. Но тут споткнулась и наверняка упала бы, не подхвати меня заботливые руки. Это был Паскаль.

– Скаль… – только и всего проговорила, повиснув в его объятьях.

Парень с тревогой вглядывался в меня, а затем, убрав руки, стащил с себя фрак и накинул его на мои плечи.

– Т… там… в озере… там…

– Катюха, ты чего? – послышалось с другой стороны.

Я обернулась и увидела Цербера и Далласа, что озабоченно смотрели на мою мокрую и размазанную физиономию.

– Ты где вымокла? – тихо спросил Цербер, опустив огненный жезл.

Вокруг нас начали собираться любопытные, и Паскаль, обняв меня за плечи, повёл к трейлерам, проигнорировав все вопросы и взгляды. Но факиры не спешили вернуться к своим делам, а последовали за нами.

– Там у озера, я вытащила утопленника, – выпалила я, обернувшись к ним. – Он там… лежит…

Тут все резко замерли и даже Паскаль, что бережно укутывал меня в свой фрак.

– Что ты сказала? – переспросил Даллас в недоумении.

– Утопленник? – повторил Цербер.

– Да… я… вытащила… на берегу… – тихо отозвалась я и из моих глаз вновь полились слезы.

Больше мне вопросов никто не задавал. Факиры бегом припустили к Ветрову, а Паскаль куда-то меня повёл.

– Я дотрагивалась до него, – проскулила я, уткнувшись иллюзионисту в плечо, когда мы вышли из ярко освещённого городка и попали под тень стоянки. Парень после этих слов подхватил меня на руки, а я закрыла глаза и в очередной раз всхлипнула.

* * *

Дальше всё происходило словно во сне. Будто я была не самой собой, а лишь сторонним наблюдателем. Все суетились, что-то спрашивали с взволнованными лицами. Но это всё шло мимо меня. Как фильм.

Так уж вышло, что фокусник принёс меня в свой трейлер, потому как свои ключи вместе с одеждой я оставила у мадам Люсиль в гримёрке, а Сваровски работала в городке. Паскаль с порога потащил меня в душевую и, включив тёплую, практически горячую воду, поставил на поддон прямо в одежде. Я вздрогнула, и вроде бы только в этот момент смогла, наконец, вздохнуть полной грудью. Мне было ужасно холодно, а тёплая вода казалась обжигающей. Я хотела было выпрыгнуть из душа, но Паскаль протянул руку, уперев её в мою грудь и, твёрдо посмотрев в глаза, отрицательно покачал головой. Я перестала дёргаться, а лишь только глубоко дышала. В конце концов, безвольно опустила руки и прислонилась к стенке, закрыв глаза, и подставив лицо тёплым струям.

Я пыталась выгнать из памяти то, что увидела на озере. Пыталась вырвать этот кусок, чтобы он не появлялся перед глазами вновь и вновь. Я впервые притронулась к смерти своими собственными руками. Одно дело наблюдать со стороны, а совсем другое – тащить утопленника из воды.

Мне вновь стало тяжело дышать. Я открыла глаза, и увидела, что Паскаль вышел, потому, закрыв стеклянные створки, принялась сдирать с себя цирковой костюм, не заботясь о том, сколько сил вложили в него костюмерши, ведь точно знала, что никогда больше не смогу надеть вещь, в которой вытащила из воды мертвеца.

Когда мокрая блестящая тряпица упала у моих ног, вновь замерла, а в голове промелькнул вопрос: кто это был? Кого я вытащила? Это несчастный случай? Тряхнув головой, схватила мыло и, намылив руки, принялась оттирать грим, что чёрными разводами покрывал лицо. Я повторила это раз пять, пока кожа не стала скрипеть, а мысли успокаиваться. Выключив душ, дабы ненароком не оставить Паскаля без воды, подождала, пока с меня стекут капли, чтобы не забрызгать пол. После этого, протёрла рукой запотевшее стекло кабины и, убедившись, что хозяин трейлера не зашёл, и дверь закрыта, юркнула в узкое помещение уборной.

Около маленькой раковины, на тумбе, лежало свёрнутое белое полотенце, и одежда. Растеревшись им до покраснения кожи, развернула одежду и мысленно послала Паскалю благодарность. Это были его джинсы и серая футболка. Какой молодец.

Когда вышла из уборной, то обнаружила, что иллюзиониста в трейлере до сих пор не было. Наверное, подобно остальным, помчался к озеру. Я уселась на софу и, закрыв лицо руками, думала, как поступить дальше. То, что ничего хорошего этот вечер мне не сулит, понять было не сложно, и скорее всего уже через некоторое время мне опять предстоит нелицеприятный разговор с представителями власти и директором, а затем и со всеми остальными, кому будут интересны подробности этого «происшествия». Не успели затихнуть пересуды про мёртвого шулера, как тут ещё один…

Поэтому мне ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Хорошо хоть вода помогла немного собраться с мыслями, иначе от меня было бы толку не меньше чем от мешка с картошкой.

Как и ожидала, неприятности пришли за мной уже через полчаса. Хотя они были вовсе не такими, какими я успела нарисовать их в своём воображении. За мной зашёл непривычно молчаливый и серьёзный Дрего, и повёл в трейлер Ветрова. Я с удивлением обнаружила, что работа циркового городка не приостановлена, и веселье кипело вовсю. Хм… может это опять кто-то залётный решил искупаться под покровом ночи? Надеюсь, что это так.

В трейлере оказался сам Григорий Николаевич и двое полицейских. Они не задали мне и десяти вопросов, после его откланялись и ушли. Я в растерянности смотрела на директора, который гневно сжимал и разжимал кулаки.

– Катя, тебе бы лучше сегодня отдохнуть… – проговорил он, и в этих словах явно чувствовалось желание побыть одному.

– Почему они так быстро ушли? – ничего не понимая, спросила я. – Кто тот человек, что я вытащила? Неужели они уже…

– А что им здесь ещё делать? Тело увезли, а расследовать самоубийство – это потеря времени. Тем более самоубийство артиста, чей цирк в скором времени уедет из этого города, – раздражённо ответил Ветров и отвёл от меня взгляд.

– Самоубийство? – не поверила я… – Кто? Кто этот артист?

– Лёша Саронов, – тихо произнёс Григорий Николаевич уже совсем другим тоном. – А ведь я должен был присмотреться к нему внимательней.

Перед моими глазами тут же всплыл огромный мужчина, такой же любитель сидеть на берегу озера, как и я… он ещё подсказал мне про мыльную жидкость… это… это он?

– Я… пойду? – трусливо отступила, ведь просто не знала, что в таких случаях говорить человеку. Что будет после моих слов? Ровным счётом ничего.

– Беги. И… завтра выходной. Дрего всем сообщит, – с отсутствующим взглядом проговорил Ветров и отвернулся, полностью утонув в размышлениях.

– Спасибо, – тихо отозвалась и выскользнула за дверь.

Немного постояв на улице, решала, куда мне пойти дальше. Сваровски скорее всего ещё бороздит улочки городка, потому в свой трейлер мне не хотелось. При одной мысли от того что я останусь одна, во мне начинала подниматься непонятная, и несвойственная мне паника. Вот ведь интересный зверь – человек. Всего недавно подобный ужас преследовал меня при мысли о том, что вокруг будет много людей. Теперь же я пляшу от обратного. Да, человек привыкает ко всему.

Недолго думая, я направилась обратно к трейлеру Паскаля, но парень до сих пор не вернулся. Злославского я отмела сразу, а потому, решила пойти в то место, где была уверенна, мне будут рады – в гримёрку. Кроме того, следовало извиниться перед дамами за испорченное платье.

Мадам Люсиль выслушав жуткую историю из первых уст, прикрыла свой трейлер и, созвав сестёр, заявила, что мне нужно снять стресс, а потому, нам необходимо горячительное. Дамы из закромов повытаскивали спиртное, и мы устроили такой небольшой междусобойчик.

Как оказалось, они знали утопленника очень давно и рассказали мне очень много интересных историй про него. Они с сестрой выступали в жанре силовой акробатики и выносливости. Оба очень талантливые. Алексей был настоящий силач, даже однажды попал в книгу рекордов Гиннеса, выдержав зубами перш, на котором жонглировала его сестра. Это конечно было уже давно, и рекорд уже давно побит, но всё же. Мы даже ни разу не вспомнили про вчерашнее убийство парня, словно его и не было вовсе. Оно и понятно, этот парень был залётным, а тут беда в своём доме.

Дамы рассказали мне столько смешных казусов про Алексея, что я даже умудрилась пару раз всплакнуть. Не знаю, то ли алкоголь на меня повлиял, то ли атмосфера, то ли то, что я пережила за этот день. Кроме того, я выкурила целую пачку сигарет мадам Люсиль, и после долгой нотации этой самой дамы (которая, кстати, вещала со своим излюбленным мундштуком в руке), шабашем было принято решение, что я бросила курить и эта пачка – последняя. Я согласилась, но в ней осталось ещё две сигареты, кои я предусмотрительно припрятала на чёрный день.

Когда одна из собеседниц уже начала клевать носом, я, наконец, решила слиться из трейлера и пойти спать, ведь сама уже порядком набралась, да и спать хотелось до жути.

Вывалившись на улицу, немного задержалась, опасаясь, что последняя «на посошок», выльется из меня прямо у трейлера. Но вроде обошлось. Поэтому я нетвёрдой походкой, направилась в своему трейлеру, ни на миг не выпуская из рук ключ. То, что я собрала все кочки, умолчу, оно и так понятно, ведь главным было то, что я добралась до места дислокации и даже открыла дверь. На большее меня не хватило, поэтому распластавшись у самого входа, решила, что уже дома, и смысла ползти дальше, просто нет.

* * *

– Вставай! – раздался голос над самым моим ухом.

Я приоткрыла один глаз и увидела стоящую надо мной Сваровски в своём атласном халатике. Девушка была явно недовольна, при этом злорадно ухмыляясь.

Я не стала её злить, а лишь молча приподнялась на руках, с удивлением обнаружив себя на полу у входа. Тайсон спрыгнул со стола и, мурлыча, начал об меня тереться. Его тарахтение отдавалось стуком молотков в моей голове. Я простонала и на карачках поползла к своей кровати.

– Фу, перегар на весь трейлер! – фыркнула Гадюка, наблюдая за моими отчаянными попытками добраться до вожделенной кровати.

– Гадечка, дай таблеточку, – хрипло прокаркала я, преодолевая подъем на кровать.

– Ты где шлялась вчера, что припёрлась в мужской одежде? Или ты не глядя её натянула? – хохотнула Сваровски, и принялась шарить по полкам. – И что, он был хорош?

– Перестань трещать пожалуйста… – взмолилась я, устроив раскалывающуюся голову на подушке, и с удивлением обнаружила что Гадюка стоит около меня. Она протянула мне стакан с шипучей жидкостью.

– Аспирин. Ты хоть слышала, что у нас опять вчера произошло? – недовольно спросила девица.

– Спасибо, Гаденька… – благодарно отозвалась я, выхватила из её руки стакан, припала к нему, осушив в три глотка, и отдышавшись, ответила: – Слышала. Даже участвовала. Это я его вытащила.

– Что?! Ты?

– Тихо, тихо… я тебе потом расскажу, хорошо? – прошептала я и отвернулась к стенке.

 

ГЛАВА 11

Второй раз я проснулась уже когда часы показывали полдень. Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы привести себя в божеский вид и избавиться от припухлостей под глазами. А ещё жутко хотелось есть. Мой желудок за прошедший день кроме вчерашней закуски и литра самопального спиртного больше ничего не получил.

Я понимала, что расспросов о случившемся не избежать, и знала, что всё равно придётся отвечать любопытствующим. А потому, нацепив на лицо маску полного безразличия, направилась к Нене на поклон. Там было немноголюдно, вернее сказать, стояло всего три столика, и за одним из них сидел артист, с которым я не была знакома. Порадовавшись сему факту, взяла себе двойную порцию обеда и, в предвкушении устроившись за столиком, собралась было приступить к трапезе, как неподалёку от меня прошлись воздушные гимнастки. Они кротко поздоровались, и тут же отвели взгляды. Я отложила столовые приборы и посмотрела им в след. Девушки, что-то тихо говорили друг другу и косили на меня взгляды, оборачиваясь назад. Та-а-ак. Этого ещё мне не хватало. Я что, теперь персона нон-грата? Ну да, всё верно, циркачи народ суеверный, а я труп вытащила…

Ну и чёрт с ним.

Пожав плечами, упулилась в тарелку и запихала в рот огромную ложку гречки, как снова отвлеклась, потому как около столика оказался Злославский. Парень остановился рядом, но сегодня не скалил зубы в привычной улыбке.

– Привет, – поздоровалась я, глядя на дрессировщика. Он как всегда был неотразим: светлые брюки и белая, облегающая фигуру футболка. Солит он их что ли? Или покупает только белые, зная, что выглядит в них умопомрачительно? И эти шрамы, ух…

– Привет, – ответил Илья, но не спешил подсаживаться ко мне за столик.

Я даже жевать перестала от удивления. Вот уж от кого не ожидала суеверий, так это от него.

– Что ж не присаживаешься, Илюша? Боишься моей тёмной ауры? – спросила я, а самой стало обидно-преобидно от чего-то.

– Наивная ты, Катьк, – улыбнулся парень, – просто я раздумывал, всекёшь ты мне из-за того невинного поцелуя, или нет.

– О, как он на тебя подействовал. Я о нём и думать уже забыла, а ты значит, страдаешь?

– Томлюсь, не то слово, – хмыкнул Илья. – Пойду чайку себе возьму.

Спустя пару минут он уже устроился на соседнем стуле и внимательно в меня всматривался.

– Ну ты как?

– Да так себе, – честно ответила я. – Вчера снимала стресс с мадам Люсиль и с её бандой.

– О-о-о, – заржал Злославский, – знаем, плавали, – но вновь вернулся к первому вопросу: – Ты чего у озера-то делала?

– А я всегда там трусь… тёрлась… раньше. Теперь мне туда ход заказан… там тихо, – решила быть честной, – и тренироваться удобно.

– Тренироваться вечером после представления? – удивился Илья.

– Не передёргивай, – нахмурилась я, – я туда всё время хожу.

– И как у тебя смелости только хватило… вытащить…

– Я ем вообще-то, – расстроено проговорила, хотя понимала, что аппетит мне ничто не способно испортить.

– Извини, – раскаялся Злославский и упёр у меня кусок булки.

– Что, теперь я у циркового народа не в почёте? – решила я уточнить.

– Ну как сказать… – задумался дрессировщик, – мы народ суеверный, сама знаешь. Кто-то к этому серьёзно не отнесётся, а кто-то стороной будет обходить. Ничего, это пройдёт, переждать просто нужно.

– Не скажу, что меня это задевает. А Саронов этот… чего это он топиться удумал? – осторожно закинула я удочку.

– Да хрен его знает… – растерянно проговорил парень, – я с ним вообще-то не особо общался, слышал, у него какие-то проблемы были, они с сестрой уже пару недель не выходили на манеж. Паскаль с ним вроде общался иногда, спроси у него.

– Да, Паскаль-то ответит, – хмыкнула я.

– Учись читать по губам, – пожал плечами Злославский, – да и жесты у них не сложные, я даже знаю парочку. И Илья изобразил руками нечто причудливое.

– И что сие означает?

– Не скажу, – хитро улыбнулся парень.

– Ясно, опять гадость, небось, какая. А почему Паскаль? Это настоящее имя?

– Вот у него и спроси. Запала что ль? – с наигранной строгостью поинтересовался Илья. – Дорогуша, я ревную.

Я не сочла необходимым отвечать на эту глупость.

– Да Пашка, он, Пашка. Псевдоним это. Не злись, Катюха, а то покусаю, – развеселился Илья. – Тебе кстати в город не нужно? Я с ребятами собрался, выходной всё-таки…

– О! – воодушевилась я, но тут нас прервали.

– Катя! А я ищу тебя везде! – послышался позади знакомый голос.

Я обернулась и увидела Шико. Мужчина шёл со стороны городка, и у него в руке была небольшая папка. Сам он выглядел очень деятельным: глаза горели, волосы растрёпаны, рубашка застёгнута не на все пуговицы, демонстрируя тёмные волосы на груди. Циркач явно куда-то очень спешил, когда собирался.

– Здорово, Шико! – поприветствовал его Злославский.

Мужчина протянул ему руку в ответном рукопожатии и присел на соседний стул.

– Ты искал меня? – удивилась я.

– Да! – гаркнул он. – Я собственно вот чего, – он положил папку на стол. – Я вчера думал о тебе…

– И этот туда же… Катюх, ты популярна, – вставил шпильку Злославский и порадовался своей шутке.

– Очень остроумно, Илья, – резко ответил Шико. – Тебе в детском саду подгузники поменять не забыли?

Дрессировщик на этот выпад не ответил, а лишь недовольно скривился. Эти двое что, не ладят?

– Короче, я вчера накидал пару эскизов, хотел бы, чтобы ты взглянула, может, я угадал? – продолжил Шико и открыл папку.

– О! – второй раз подряд вырвался у меня тот же вопль, когда увидела с позволения сказать… эскиз. Нет, это было просто произведение искусства!

– Я ориентировался вот на эту область, – он указал на моё левое запястье. – Так как твоё выступление связано с водой, то я сначала решил побаловаться с этим… но что-то как-то не особо удачно получилось, если честно. Поэтому в следующем эскизе, я уже лепил полную отсебятину. По мне – так это интереснее вышло… ну и конечно, если цвет добавить, то смотреться будет вообще здорово.

Признаться честно, то второй эскиз и мне очень приглянулся: изображение четырёхлистного клевера, от которого в разные стороны расходится лоза, приобретая угловатые очертания то ли кружева, то ли абстракции.

– Обалдеть! Шико, это просто красота! – восхитилась я, тыча в эскиз пальцем.

– Так и знал, что тебе понравится, – довольно проворковал артист, откинувшись на спинку стула. – Я вчера его всего за час нарисовал. Муза пришла, так сказать.

– Красиво, – согласился притихший Злославский.

– Ну так что, идём? – обратился ко мне Шико, проигнорировав Илью.

– Куда? – перепугалась я.

– Ну, забивать. За пару-тройку часов управимся.

– Сейчас?! – от неожиданности, из моего рта даже крошки вылетели, что пришлось его прикрыть.

– А чего ждать-то? – удивился иллюзионист.

– Эм… я не готова ещё… – пробурчала.

Отчего-то мне стало боязно… Но когда я подняла глаза, то увидела на лицах своих собеседников одинаковые выражения. Улыбчиво-притворно-понимающие. Но оба при этом молчали как партизаны.

– Хорошо, идём, – тут же сменила я тактику.

В конце концов, я давно мечтала о татуировке!

– С городом, значит, облом, да? – запечалился Злославский.

– В другой раз, мой бесполый мутант. Не расстраивайся.

* * *

В трейлере у Шико был такой же беспорядок, как и накануне. Оно и не удивительно, наверное, для того чтобы настроиться на творческий лад, нужно особое настроение. Если честно, то поначалу я почувствовала себя неуютно наедине со взрослым мужчиной у него в трейлере, хотя и понимала, что ничего криминального тут нет. Видимо, это природное чувство самосохранения давало о себе знать. Но уже через пару минут, наблюдая за тем, как Шико делает необходимые приготовления, немного расслабилась. Кроме того, на столе у дивана находилась стопка журналов с татуировками, и я принялась их рассматривать. Циркач в это время, разложил складывающийся стол, прикрутил к нему лампу и огромную лупу, потом понаставил туда баллончики с краской и наконец, достал её… тату-машинку. Вид у неё не страшный, а вот звук… когда он проверил работу агрегата, меня передёрнуло.

– Не боись, – хохотнул мужчина. – Это не больно. Подь сюды, – и указал на противоположный от себя стульчик.

– А не больно, это по десятибалльной шкале сколько? – поинтересовалась я, опасливо приближаясь и косясь на машинку в его руке.

– Ну как тебе сказать? У всех по-разному. Иногда бывает, что здоровенные качки, как девочки плачут, а девчонки сидят, хоть бы хны. Болевой порог у каждого свой. Да не дрейфь ты! – Шико привстал и, ухватив меня за руку, усадил на стул.

А затем принялся натягивать на себя резиновые перчатки, и вскрывать иглы. От этого зрелища мне резко поплохело, и тогда циркач решил меня отвлечь, начав задавать кучу праздных вопросов. Я отвечала на них автоматом и нехотя, до тех самых пор, пока игла впервые не коснулась моего запястья.

– Ну, что померла? – хмыкнул Шико.

– Да нет, вроде, – уже расслаблено ответила.

– А по десятибалльной?

– На пятёрочку, наверное.

– Подожди ещё, позже до шестёрочки доберёмся, – хохотнул Шико и опустил голову к моей руке. – Ну, так что?

– Что? – удивилась я.

– Я тебе вроде бы вопрос задал или от волнения прослушала?

– Прослушала, – честно призналась.

– Как тебя в циркачи-то потянуло? – повторил он.

Я всмотрелась в этого необычного мужчину… хотя даже мужчиной его называть как-то неудобно, скорее парнем, судя по поведению. Если не обращать внимания на его лицо, которое избороздили мелкие морщинки, выдающие возраст, то я бы сказала что этому циркачу не более тридцати. Хотя смею предположить, что на самом деле ему за сорок. Манера держаться, одеваться, говорить, всё это указывало на то, что Шико молод душой, просто тело немного подводило.

Это на самом деле здорово, быть молодым душой. Однажды один мудрый человек сказал мне, что нам столько лет, насколько мы себя чувствуем. Тогда ему было около семидесяти, но это не мешало свято верить в то, что он проживёт ещё минимум лет сорок, не смотря на то, что жил на улице.

– Судьба так решила, – пожала плечами, наблюдая за тем, как игла оставляет на моём запястье коричневый след.

– Судьба, говоришь? – хмыкнул Шико. – Не поверишь, все циркачи говорят одно и то же, только разными словами. А почему иллюзия? Не буду пытаться выпытывать твои секреты, ибо сам понимаю насколько это сокровенно. Но как бывший иллюзионист не могу не отметить класс. Училась где?

– Нет, не училась. Сама, всё сама. В бродячих цирках чего не насмотришься только, а иллюзия загадочна и всегда привлекательна. Кроме того, силовые жанры меня никогда не привлекали, это тяжёлая работа, а я ленива. Да и цирковые училища мне никогда не были по карману. Здесь же всё зависит от воображения и смелости.

– Ну не скажи. Для иллюзии тоже учиться надо, я в своё время отпахал как надо. Хотя, без природной тямы, тут никак. Вот Паскаль, например – парень просто талант. У него дар творить руками, но он, как и я, вначале пути учился.

– А у меня не было денег на учёбу. Зато был опыт бродячих цирков, – легко проговорила я, ведь это было правдой. – Сначала просто помогала и наблюдала, а потом и сама начала пробовать, да и добрые люди помогали. А потом начало получаться. Поэтому, что есть учёба напротив опыта?

– Оно верно. Так ты откуда? Это я про то, почему по циркам шаталась, а не училась в институтах-колледжах, как все девушки твоего возраста, – невзначай спросил он, не поднимая на меня взгляда. Тем временем на моём запястье уже виднелось очертание небольшого четырёхлистного клевера.

– Кабы знала, так сказала бы, – решила я быть честной. – Официально – из ниоткуда. Детдомовец я, бегающий.

– О, как. А почему бегающий? – удивился Шико. – Там вроде сиротам помощь сейчас не хилая идёт.

– Это только так говорят. Врут. А бегать – так это характер дрянной. Я ж была уверена, что умнее всех. А потом уже втянулась.

– А сейчас? – хмыкнул он, и с хитрецой на меня посмотрел.

– И сейчас тоже так считаю, – улыбнулась я.

– Понятно, – отозвался циркач, и прервался, отложив машинку. – Ладно больше не буду приставать. Вижу, что не хочешь обсуждать себя. Это, кстати, странно, девушки твоего возраста, как правило, поступают наоборот. Им только дай повод поговорить про себя любимых, – и тут же перевёл тему: – Такой яркий цвет тебя не смущает?

Он продемонстрировал мне тюбик с ярко-зелёной краской, цвета свежей травы.

– Скорее наоборот. Это клевер будет такого цвета?

– Угу. Остальное – коричневым.

Я нахмурилась, но спрашивать не стала, коричневый не самый мой любимый цвет, но эскиз смотрелся потрясающе, а потому я решила полностью положиться на Шико, раз уж он профи в своём деле.

– Слушай, Шико, а этот Саронов… ты как с ним, общался? Чего он удумал топиться? – после некоторой паузы всё же решилась спросить я. Этот вопрос не давал мне покоя.

– Слышал, слышал, что ты его вытащила… потому и не спешил вопросов тебе задавать. Только недавно, считай, парень этот, а теперь вот Алексей… – проговорил Шико. – Как тебя угораздило-то?

– Везучая я.

– Оно видно, – хмыкнул иллюзионист. – Молодец, что вытащила, едва ли у кого смелости на это бы хватило. У меня точно нет. А ты сидишь тут такая спокойная как слон и вроде бы даже шутить пытаешься. Похвально.

Я дёрнулась при последнем слове, потому как руке стало больно.

– Терпи, боец, красота жертв требует, – тут же отозвался Шико. – А про Саронова, так я не особо с ним знался, так шапочно. Я ведь не артист больше, а на входе сижу. Тот же билетёр, считай. А артисты они разные, кто гордый, кто принципиально не обращает внимания на униформистов, ведь я к ним почти отношусь. Потому особой любви я к Сароновым не испытывал, сама понимаешь. Они всё больше время вместе проводили, и за тренировками, жанр у них не шуточный.

– Ясно. А на уровне сплетен?

Шико подумал немного, но всё же проговорил:

– Не люблю я повторять сплетни, но пока что болтают только одно: что-то у него там не получалось. Они же не выступали давно. Алексей был таким, что у него должно было быть всё идеально. Стремился к совершенству и всегда искал что-то новое. Ну вот вроде бы чего-то там у него не выходило… глупость это, если и правда он решил расстаться с жизнью из-за этого, но не мне судить. О сестре бы хоть подумал…

Шико недовольно скривился.

– Не люблю я эгоистов, а его поступок – чистой воды эгоизм. Ведь думал он только о себе и своих неудачах, не задумываясь о родных и проблемах, которые уже возникли у того же Бизарра из-за его поступка.

Я хотела было возразить, но подумала, что, наверное, всё же Шико прав. Если смотреть на ситуацию с этой стороны – то, несомненно, так оно и есть. Тут в дверь трейлера стукнули и в помещение зашёл Паскаль. Он был бледнее обычного, но выглядел молодцом.

– Привет! – поздоровалась я, улыбнувшись.

Шико прервался и кивнул ему, из чего я сделала вывод, что они сегодня уже виделись. Парень подошёл к нам и через моё плечо глянул на эскиз что лежал рядом. После этого он кивнул и одобрительно приподнял вверх большой палец правой руки. Стало быть, ему понравилось. После этого, Паскаль отошёл от нас и включил музыку. Трейлер заполнили звуки электрогитары и мелодичный мужской голос.

Я оглянулась. Парень по-хозяйски увалился на диван, и положив руку себе на глаза, застыл. Я удивлённо перевела взгляд на Шико. Тот одними губами, без звуков проговорил:

– Устал. Они там Сароновой помогают.

Я кивнула, и сосредоточилась на татуировке.

* * *

В общей сложности, у Шико я провела часа четыре. Паскаль уснул, и сладко проспал на диване всё то время, пока эскиз превращался в прекраснейший рисунок на моём запястье. Я же рассматривала тату и никак не могла поверить, что эта красота теперь со мной навсегда. Вот так вот и сбываются мечты – неожиданно и… быстро.

– Ну ты талантище, Шико… – в который раз проговорила я, не в силах отвести взгляд от яркого рисунка. Коричневые завитки, смотрелись изумительно, и очень гармонично, хоть я и переживала вначале.

– Да, я такой, – хохотнул он, и достал тюбик с мазью, и пищевую плёнку. – Теперь слушай сюды: тату не мочить. Желательно до тех пор, пока не отойдёт корка. Будешь выступать или тренироваться – мажь вазелином. Вот этой мазью мажь постоянно, она заживляет.

Он щедро намазал запястье другой мазью, а потом закутал её в плёнку.

– Чрез пол часика плёнку сними, не забудь. И только попробуй мочить. Я не шучу. Плохой уход – и от этой красоты не останется и следа. А тогда тебе придётся иметь дело со мной, ясно? – наставительно проговорил он.

– Ясно, но про воду мог бы сказать заранее, – хихикнула я, хотя для меня это вовсе не проблема, а потому всё будет в лучшем виде, не мочить – так не мочить.

– Ну, вдруг бы ты передумала, – обворожительно улыбнулся он.

– Ага, щаз! – хохотнула я, и спрятала крем в кармане джинсов. – А что я теперь тебе должна, за такую красоту?

– Как что? Душу. Хо-хо-хо! – ответил Шико, и я засмеялась вместе с ним.

Пока он собирал тюбики со стола и приводил рабочее место в порядок, я глянула на спящего Паскаля.

– Буди этого бездельника, а то весь вечер проспит. Невежда, даже не пообщался с нами, – весело проговорил мужчина, видя мой неуверенный взгляд в сторону фокусника.

– Зато отдохнул. Всё равно общение бы было односторонним…

– Это временное, поверь. В языке жестов нет ничего сложного, главное азы. Я с ним даже без них общаюсь, у парня глаза говорящие.

– Угу, – кивнула я, согласившись, и подошла к дивану, когда Шико спрятался в уборной и включил воду.

Паскаль спал в том же положении, как и увалился – полусидя, с широко расставленными ногами и закрыв локтём лицо от света. Я не стала париться и раздумывать, как бы помягче его разбудить, и просто убрала руку с его глаз.

– Скаль, вставай, – буркнула я, подтолкнув парня в плечо, но он отмахнулся как от назойливой мухи и продолжал спать.

Тогда я плюхнулась рядом, и дёрнула его за ухо. Не знаю, продолжал он спать или притворялся, но на мои действия не среагировал. Кроме того, его грудная клетка продолжала спокойно вздыматься и опускаться. Видимо всё же не притворяется.

Я же в это время не упустила возможности его разглядеть. Длинные тёмные ресницы практически касались щёк, широкий рот без улыбки, алебастровая кожа и спутанные тёмные волосы, которые спутавшись, падали на большой лоб. Нет, он не красавец, но есть в нём что-то такое, зовущее и притягательное. Такое, что нельзя увидеть, лишь ощутить. В то же время, нельзя было не отметить доброту этого парня и участие в проблемах других людей. Кто я ему такая? Да никто. Однако, он поддержал меня в самом начале, и мы вроде бы даже подружились.

Я протянула руку и убрала волосы с его лба, погладив по голове. Рука скользнула, утонув в мягких непослушных волосах. Тут неожиданно его глаза распахнулись и, в меня вперился внимательный взгляд серых глаз, которые ещё не прояснились ото сна и были словно в дымке.

– Просыпайтесь, принцесса, под вами горошина, – улыбнулась я, дёрнув его за прядку.

Парень улыбнулся и потянулся, словно огромный кот.

– Как мило, – раздался позади весёлый голос Шико, который к тому времени уже вышел из уборной. – Харэ ворковать. Скаль, выметайся, давай, у меня делов куча ещё.

– Бурчит, – проговорила я, доверительно склонившись к иллюзионисту, и покосившись в сторону Шико, – устал, наверное. Смотри, какую красотюку он мне сделал.

И ткнула запястьем практически Паскалю в лицо. Тот проморгался, и ухватив меня за руку, отодвинул её от себя подальше, чтобы было удобнее смотреть.

– Вот не проспал бы, увидел бы без плёнки, а теперь жди, пока сниму, – хихикнула я. – Вставай, давай.

Паскаль вновь подтянулся и резко поднялся с дивана, что я от неожиданности чуть было с него не свалилась. Он что-то беззвучно проговорил Шико, тот в ответ гордо улыбнулся и вновь уселся за стол, пододвинув к себе альбом для черчения.

Спустя пару минут, мы с иллюзионистом вышли из трейлера. На улице уже начало смеркаться, а у меня вновь разболелась голова. Да ещё и саднило запястье. А потому, я бы с удовольствием пошла в свой трейлер и проспала до самого утра.

– Кстати, спасибо за одежду, – проговорила я, зевнув. – Постираю – верну.

Парень кивнул, подхватил меня под локоть и повёл от трейлера Шико в неизвестном направлении.

– Далеко собрался? – спросила, и в ответ получила кивок головы в сторону купола цирка.

Ясно, что подробностей ждать не стоит. И тут мне на ум пришёл жест Ильи, который тот мне сегодня показал.

– Кстати, Скаль, скажи, что означает этот жест? – остановила я парня и изобразила абракадабру дрессировщика. Паскаль немного опешил и расширил глаза. Я поняла что, наверное, это что-то не совсем пристойное.

– Это меня Злославский научил, – выпалила я, наблюдая за недоуменным взглядом фокусника. – Что он означает?

Но Паскаль не ответил, лишь беззвучно хохотнул слегка скривившись, и вновь подхватив меня за руку, повёл к цирку. Что именно может вызвать такую реакцию, догадаться не трудно, тем более что жест исходил от Злославского. Потому я решила выкинуть это из головы и просто последовала за фокусником.

А пришли мы к совсем другому входу. Я даже не знала, что и с этой стороны есть вход. Вернее будет сказать, лазейка. Паскаль приподнял с одной стороны грубую ткань, и мы пролезли внутрь. Странно, но ощущала я себя воришкой, потому как пробрались мы сюда именно так. Вокруг темно, но отчётливо слышались рыки зверей и музыка – тихое неспешное завывание волынки.

Фокусник, вдруг резко остановился около металлической балки, и указал наверх. Я округлила глаза, поняв, что он призывает меня взобраться на площадку, где обычно обитают светотехники. А если ещё прибавить сюда то, что я боюсь высоты…

Но Паскаль не дал мне времени подумать, а буквально поднял под руки и приблизил к балке, что мне ничего не оставалось, как ухватиться за неё руками и ногами.

– Скаль, я тебя прибью! – проговорила я, обернувшись, но парень прижал палец к губам и настойчиво подтолкнул меня вверх, хлопнув ладонью чуть пониже моей спины. Я возмутилась, но поползла, пообещав потом не забыть стукнуть ему за это по голове.

Оказавшись наверху, застыла, вцепившись обеими руками в металлическое ограждение второго уровня, но поднявшийся следом парень, не без труда отцепил мои руки от поручня, и повёл по узенькому мостику.

Раньше мне никогда не удавалось бывать так высоко над манежем. Да и делать тут, собственно, особо нечего. Везде световые приборы, краны и держатели для декораций. Конечно, интересно видеть это изнури, если бы при этом я не боялась высоты. Тут до моих ушей снова добрался звук музыки.

Паскаль резко остановился и, вновь приложив палец к губам, указал вниз. Не успела я взглянуть, как он приподнял меня и усадил в небольшое пластиковое кресло, прямо за огромным прожектором, который в данный момент не горел. Сам парень плюхнулся рядом, на точно такое же кресло и достал из кармана семечки. Я удивлённо на него посмотрела, а он, протянув мне кулёк, снова тыкнул пальцем вниз.

Я опасливо, словно воробушек, глянула туда, куда он указал и обратила внимание на небольшую группу людей. Их было семь человек. Они сидели на деревянных ящиках закулисья и тихо переговаривались. При этом в их руках были музыкальные инструменты: скрипки, волынки, гитары, флейты. Все духовые. Но не это меня поразило. Самым удивительным было то, что все они были… инвалиды. У кого-то не было ноги, у кого-то руки, один был в чёрных очках и, судя по его неуверенным движениям – циркач слеп. Я открыла от удивления рот, и в этот момент, один из них проговорил:

– Начали, – и полилась музыка… дивная, спокойная, не громкая, будоражащая душу.

Когда в мелодию протяжно запев, вклинилась волынка, то я поняла кто они такие. Это же те самые музыканты без лиц, которые хотели, чтобы я улыбалась. Ну надо же! Удивительно! Все эти циркачи – инвалиды, но это не мешает им делать великолепную музыку, ничем не уступающую обычным людям. Да если бы Паскаль не привёл меня сюда, я бы и не узнала об этом, ведь на улочках циркового городка, они облачались в яркие одежды, которые скрывали эти их недостатки.

Я, не отрывая взгляда, наблюдала за ними и слушала эту печальную и прекрасную музыку, которую они создавали, играя в унисон. И даже сама не заметила, как по щеке побежала слеза, с удивлением поймав её в ладонь. Я перевела смущённый взгляд на Паскаля. Тот внимательно за мной наблюдал, удобно откинувшись в кресле. Было видно, что парень тут частый гость. Я кротко ему кивнула, и поджала губы, как бы извиняясь за свои несдержанные эмоции. Но фокусник подмигнул и легонько потрепал мои волосы на макушке.

Вскоре я расслабилась и, забрав у иллюзиониста мешочек семечек, так же откинулась на стуле и растворилась в музыке этой удивительной труппы.

 

ГЛАВА 12

К себе в трейлер я попала уже под ночь, в приподнятом настроении. Всё-таки музыка расслабляет и заставляет думать о чём-то другом. Мы с Паскалем провели там несколько часов, пока музыканты репетировали, и спустились лишь тогда, когда цирк уже опустел.

А вот в трейлере покоя не было, ведь Сваровски явно меня ждала и набросилась с расспросами прямо с порога.

– Где тебя черти носили? – недовольно спросила девушка, отложив в сторону журнал.

– Я что, должна перед тобой отчитываться? – удивлённо произнесла, скидывая новые кроссовки.

Гадюка злобно засопела, а я хохотнула и прошла на свою сторону. Следовало уже смазать татуировку кремом, плёнку сняла ещё под куполом. Я повернулась к Сваровски спиной и, пользуясь тем, что половина комнаты спрятана за ширмой, достала тюбик.

– Что там у тебя? – как чёрт из коробки появилась Гадюка, любопытно выглядывая со своей половины, балансируя на грани.

Я повернулась к ней, и продемонстрировала руку.

– Идиотка, – вынесла она вердикт и вновь вернулась восвояси.

Я пожала плечами, не удивившись её словам, и уселась на кровать, схватив журнал Сваровски, которым та совсем недавно въехала мне по голове. Принявшись его листать, ожидала, когда Кристина перестанет валять дурака и примется за расспросы. То, что они последуют, я не сомневалась, просто было интересно, с чего она начнёт. Видимо вредность – штука заразительная.

– Ты видела его? – наконец она сдалась. Её терпения хватило ровно на пять минут.

– Кого?

– Алексея. Когда вытащила? – терпеливо пояснила девушка.

– Нет. Темно было.

– А я видела, – проговорила она. – Страх просто. Будто старик, весь высушенный.

Я удивлённо посмотрела в её сторону. Высушенный? Он вроде бы утоп, а не угорел…

– Как это? – нахмурилась я.

Девушка, учуяв интерес с моей стороны, не спешила отвечать, а неторопливо подошла к своим питомцам, что грелись под настольной лампой. Любовно погладив одну змейку, аккуратно взяла её в руки. Затем, Кристина по-королевски прошествовала к своей кровати и, плюхнувшись в ворох мягких подушек, наконец, обратила свои голубые глазки ко мне.

– Сваровски, ты – это что-то, – тяжко вздохнула я, устав ждать ответа.

Разбогатею – надо будет купить плеер, чтобы подобные вечера проводить в иллюзорном одиночестве. Я тоже откинулась на подушку и всмотрелась в красивое лицо Юстины Лонжа, что призывно на меня смотрела с плаката на потолке. Казалось, что Гадюка достала и её тоже, уж больно выразительный взгляд. Устало вздохнув, я вновь уткнулась в журнал. Надо будет на досуге у кого-нибудь книжку нормальную попросить, а то ещё не дай бог отупею как пробка и озабочусь внешним видом больше чем внутренним.

– Спасибо, Гидра, не ожидала с твоей стороны комплимента, – отозвалась девушка, приблизив мордочку змеи к своему лицу и чмокнув воздух.

– Так-то, это был не комплимент, – скривилась я. – Имелось в виду, что неспособность вести диалог в принципе, заставляет задуматься о твоей нормальности.

– Сколько умных слов в одном предложении. Не думала, что ты знаешь такие. В умной книжке прочла?

– Ну, явно не в женском журнале, – хмыкнула я.

К моему удивлению, Гадюка тоже хмыкнула.

– Знаешь, как правило, я уже через неделю избавляюсь от соседей по трейлеру.

– Ждёшь аплодисментов?

– Почему бы и нет, я к ним привыкла в отличие от тебя.

Я снисходительно улыбнулась, и оставила последнюю реплику без ответа. Сваровски несомненно, тоже слышала овации, которыми меня провожали зрители. Довольная собой, я откинула журнал на тумбу и, не вставая с кровати, принялась стягивать с себя штаны, готовясь ко сну.

Спустя пять минут, когда вышла из уборной, Сваровски поняла, что я не жажду продолжать беседу, а потому, как только я подошла к кровати, вдруг решила ответить на мой вопрос:

– Короче, на злобу сна: он выглядел как старик. Скрюченный, и высохший… будто от жажды помер. Ужас.

Я пару секунд поразмышляла, вытирая лицо пушистым полотенцем, а затем вновь нахмурилась.

– Странно, обычно утопленники наоборот разбухают от воды.

– А ты много их видела? – фыркнула девушка, схватив щётку и принявшись расчёсывать свои длиннющие волосы, при этом змейка уютно закрутившись на её запястье, так и держалась на нём.

– Ну… приходилось, – пожала я плечами. – Поверь, высохшими они точно не выглядят.

– Я видела своими глазами, – упрямо произнесла Сваровски. – Да и какая разница. Страшно это.

– Да, неприятно, – согласилась я, присев на кровать.

– И чего тебя на озеро попёрло? Что ты там делала одна, ночью?

– Часто там бываю. Там тихо, – повторила я. – Не повезло просто.

– Бр-р-р, – её передёрнуло, и мы ненадолго замолчали.

Я уже была готова упасть на кровать, как Сваровски вновь нарушила тишину:

– Лиза, сестра его, так орала. Кричала, что Алексея убили.

Я удивлённо приподняла бровь, и уставилась на Гадюку.

– Убили?

– Ага. Не знаю, что на неё нашло. Кому нужно его убивать? – фыркнула девица.

– Тебе лучше знать. Ты же тут всё знаешь и про всех.

– Ты меня ещё сплетницей назови, Гидроперит! – вдруг взвилась она. – Твоего мнения никто не спрашивает!

– Да вроде бы ты только что мне задала вопрос, – изумилась я от перепада настроения этой девицы. Мозги у неё набекрень, по любому.

– Отвали, – буркнула Сваровски.

– Слушай, ты чего бесишься? Таблеточки попей, дорогуша. Ты или пытайся общаться по-человечески, или вообще молчи, если лаять собираешься, – наконец не выдержала я.

Эта девка меня так до белого коленья доведёт! Быстро увидит, как утопленники выглядят. Ей богу – психованная!

– Что ты сказала?! – злобно бросила она. – Это я лаю? Я тебе что, собака?

А я лишь устало наблюдала за этой фурией, не собираясь помогать ей отыгрывать на мне своё скверное настроение.

– Держи свои словечки при себе, Гидроперит! Или быстро лишишься своих перегидроленных патлов!

А я всё продолжала молчать, изумлённо поражаясь такому всплеску злобы. Весна, не иначе.

– За собой следи лучше, – уже тише проговорила она, – чтоб в следующий раз не припираться домой в стельку пьяной и в мужской одежде.

А-а-а, тут оказывается всё просто. Сваровски видимо, боится, что я «припёрлась» прямиком из трейлера Злославского, и просто не знает, как правильно об этом спросить, чтобы себя не выдать. И поэтому решила устроить скандал. Ну что ж, не буду её разубеждать. Она, скорее всего, всё себе уже сама придумала. Пусть теперь и варится в своём яде. Ведь ЭТО она могла выяснить совсем просто, всего лишь спросив напрямую, но в более спокойной манере.

Я лениво улыбнулась и забралась под одеяло. Кристина от такого безразличия даже подскочила со своих многочисленных подушек и вперила в меня злобный взгляд. Зря старается, между прочим.

Я демонстративно зевнула и отвернулась.

– Надеюсь, ОН был на высоте, и ты напилась не с горя, – выплюнула она в последней отчаянной попытке.

– Спасибо что переживаешь за меня, подружка. Спокойной ночи, – проговорила я, а на лице против моей воли растянулась улыбка. После этого я протянула руку и выключила настольную лампу, оставив Сваровски наедине со своими дурными мыслями.

* * *

Следующие несколько дней ничего примечательного не происходило. Если не считать того, что циркачи меня немного сторонились. Не явно, но всё же ощутимо. Не все, конечно.

Так уж вышло, что среди артистов у меня появились приятели. Например, факиры Цербер и Даллас. Нет, мы не общались прям как друзья, просто могли поужинать или позавтракать за одним столиком. Парни они не особо общительные, но как-то так выходило, что со мной нет-нет, но перебросятся словечком. По крайней мере, я не замечала, чтобы они хоть с кем-то контактировали. Я имею ввиду, что вроде бы говорят и улыбаются, но всё равно при этом создаётся впечатление, что они сами по себе. Даже в шумной компании парни предпочитали держаться особняками и не напрашиваться на общение, хотя если с ними заговорят – вежливо отвечают. Почему они впустили меня в свой круг (а наши посиделки у трейлера Нены я называю именно так), ума не приложу. Просто мне казалось, что они не против того чтобы я сидела рядом и слушала их ленивые разговоры, а иногда даже в них участвовала. Вот что странное – ни один, ни второй, ни разу не спросили о моём прошлом. Это не могло не радовать, хотя конечно поначалу насторожило. А позже я сделала вывод, что этим двоим просто не интересно лезть в чужие проблемы. Не скажу, что не одобряю их позицию, ведь сама в точности такая же. Наверное, и я к ним тянулась по той же причине, по которой и они ко мне – невмешательство в чужую жизнь.

Так же меня не сторонились Тимьян и Алина Завойские, воздушные гимнасты. Хотя Тимьяну в свете последних событий, было вовсе не до праздности. Скорее всего он поддерживал со мной общение не по доброте душевной, а из-за супруги, которую влекло ко мне буквально как мотылька на свет. А может быть это из-за того, что эта семейка была дружна с Паскалем. Как я поняла, иллюзионист и Тимьян очень дружны, по крайней мере я часто их вижу вместе. У меня даже сложилось впечатление, что они готовят какой-то совместный проект, уж больно часто пропадали на манеже. Хотя, что это может быть за проект – ума не приложу. Иллюзия и гимнастика – вещи не совместимые, по моему глубокому убеждению. Но кто их знает.

И всё же, меня прямо-таки настораживала жена Тимьяна – Алина. Эта девушка так стремительно пыталась со мной подружиться, что я начала подозревать её во всех смертных грехах. Девушка буквально сбивала меня с ног своим энтузиазмом. Она заговаривала со мной при каждом удобном случае, и всё время пыталась вытащить куда-нибудь из цирка. То в город, то просто погулять, то ещё что-нибудь. Вообще, если подумать логически, то мне бы стоило записать эту девушку в верные соратники Сваровски, которую та, как последняя интриганка подослала ко мне, дабы выведать несуществующие планы относительно Злославского. Но всё же иногда я смотрела на этого кудрявого котёнка, и у меня создавалось впечатление, что ей просто катастрофически не хватает общения. И это удивительно, особенно если учесть, что они с мужем выступают вместе с её огромной семьёй – родителями, сестрой и братом с супругой.

Как я поняла, Тимьян и Алина познакомились и полюбились на задворках цирка, и вскоре семья Добрых впустила в своё шоу гимнаста Завойского, который подарил свою фамилию новоиспечённой жене. Как бы там ни было, но я старалась не то чтобы сторониться эту дружелюбную жену, но была внимательна, опасаясь возможных интриг.

А ещё я стала частым гостем у Шико. Мне нравилось смотреть эскизы этого удивительно талантливого циркача. Он, кстати, разрабатывал макет афиши для следующего города, куда отправится Бизарр. На этот раз варианта было два: факиры в огне и группа музыкантов в венецианских масках. Тех самых, за которыми мы наблюдали с Паскалем со второго яруса цирка. Признаться честно, то на эскизе они выглядели жуткими и интригующими, поэтому я заранее «болела» именно за музыкантов, не в обиду Далласу и Церберу. Как я поняла, в каждом городе на афише представлен лишь один артист или группа, и Шико делает это так умело, что мурашки по коже идут. Ну и, кроме того, никому не обидно. Надеюсь, до меня очередь никогда не дойдёт. А так же до Гадюки. Её лицо мне бы тоже не хотелось там видеть.

Но была и ещё одна причина, по которой я захаживала к Шико. Само собой, татуировка заживала очень быстро, ведь контакта с водой у неё не было в принципе, при том, что тренируюсь и выступаю я каждый день. Это не сложно при известном умении. Единственное, что приходилось делать – это мазать её мазью для заживления и, вазелином на выступлениях, но последнее было больше для отвода глаз, ведь уже весь цирк знал, что моя тату свежая.

Ну, так вот, дело в том, что мне до такой степени понравилось то, что Шико сделал на запястье, что захотелось продолжить те восхитительные узоры, которые расходились от клевера. Нет, я, конечно, не хотела перебарщивать и «забивать» себе целый «рукав». Просто хотелось, чтобы узор переходил на тыльную сторону руки, как бы обхватывая её. Не знаю, может быть, это змеи Сваровски вдохновили, но мне казалось, что так будет смотреться лучше.

Шико, выслушав мои умозаключения, лишь засмеялся, проговорив:

– Знаешь, Катюш, на тату подсаживаются. Добро пожаловать в наши ряды.

Я была с ним в корне не согласна, но вслух ничего не произнесла, а он обещал что-нибудь придумать. Вот потому-то я и захаживала к нему, в надежде на свежеиспечённый эскиз, но больше эту тему не поднимала, дабы не показаться навязчивой.

Ну и конечно первыми на поприще дружбы со мной были Паскаль и Злославский. Илья так от меня вообще ни на шаг не отходил. Иногда у меня складывалось впечатление, что я ему действительно нравлюсь. Поди его разбери, хохмит он или правда пристаёт. Но так уж вышло, что я к нему и к его дурацким шуточкам привыкла. По крайней мере, он утверждал, что хочет меня немного расшевелить, так как я, по его словам, немного «отмороженная». Зачем ему это – ума не приложу. Может и впрямь пожалел сиротинушку, а может Сваровски злил. Хотя, скорее всего, злить Гадюку это моя прерогатива. Природная вредность вылезала наружу каждый раз, когда она нас видела – я начинала глупо улыбаться Илье и ничего не могла с этим поделать. Он смеялся и говорил, что ослепнет и влюбится, если я ещё хоть раз так улыбнусь. Я не верила и продолжала вредничать. Сваровски, кстати, вела себя при этом достойно – ни в жизнь не скажешь, что её мои ужимки доставали, хотя я точно знала – доставали и ещё как. Она перестала пытаться выяснить у меня подробности, и наше общение сократилось до минимума, если не считать мелких стычек по поводу территории трейлера, хотя я точно знаю, что Ветров уже пару раз выставлял её из своего трейлера, в том числе и тогда, когда она чего-то там хотела у него свистнуть. Надеюсь, не папку с моим личным делом, с неё станется.

Ну и Паскаль. Мой молчаливый загадочный дружок. Он время от времени ходил за мной тенью, иногда даже пугая. Создавалось впечатление, что у этого парня огромный собственный мир, в котором он жил, иногда выходя наружу, но только по необходимости. Ну по крайней мере, мне теперь, когда привыкла, стало намного легче его понимать, ведь мне он демонстрировал всё те же загадочные улыбки, и те эмоции, которыми хотел что-то сказать или объяснить.

Хотя, иногда появлялось некое ощущение… не скажу, что его эмоции при беседах были не искренние, скорее наоборот, но что-то в нём меня настораживало. Может быть, дело в этих его загадочных серых глазах. Не знаю.

На этом, пожалуй, приятели заканчиваются. Не считая конечно мадам Люсиль с её шабашем. Это отдельные персонажи, с ними просто невозможно не ладить, хотя Сваровски умудряется. Нет, некоторые циркачи, конечно, пытаются общаться, но как-то сухо и буднично, а я особо и не иду на контакт. Даже с собственным униформистом Святом я не особо лажу, он вообще молчун, зато исправно делает своё дело, потому мой реквизит всегда в порядке и в исправности. Собственно, этого мне достаточно.

Григорий Николаевич после того случая ни разу меня к себе не приглашал и ничего не спрашивал. Оно и понятно, у него и так дел невпроворот. Да и мне не особо хотелось больше с ним говорить об Алексее, тем более что завтра его прах отдадут сестре. Они решили не везти тело домой, это было финансово накладно и тяжело, хотя Ветров говорил, что готов оплатить груз двести без разговоров, но Лиза настояла на кремации.

Вот уж на кого было больно смотреть. Она за эти дни буквально постарела. Тем более что из-за каких-то накладок с документами тело Алексея пробыло в морге дольше, чем было запланировано. Я старалась не попадаться Лизе на глаза, поскольку боялась, что она решит заговорить со мной. Мне было просто страшно. Страшно коснуться чужого горя.

Это конечно всё печально, но вот слова Сваровски, зацепились за мой мозг и держали его мёртвой хваткой. Она сказала, что труп был высушен словно старик. В голове это никак не желало укладываться, ведь я точно знала, что такого быть не может. Если только он не мёртвый эрр. Говорят, когда эрр умирает, покинувшая его сила, вылетая из тела, испаряется вместе с водой что в человеке, и остаётся не то что, что-то сухое, а буквально мумия. Но может быть, просто Сваровски чересчур впечатлительна. У страха глаза велики.

Я тряхнула головой и вернулась из мыслей на бренную землю. Тупо уставившись в кружку кофе, вытягивала себя из утренних раздумий. Следовало проснуться и идти тренироваться. Одно хорошо: Григорий Николаевич широким жестом завтра и послезавтра даёт выходной. Это, как я поняла, делает значительную брешь в его карманах, он сказал об этом прямо, для того, чтобы всё оценили щедрость его души. Хотя я с некоторых пор, отлично знаю, что этот человек, как никто другой умеет считать деньги и, выходные, смею предположить, вовсе не внеплановые. Но это лишь моё мнение. Так или иначе, это оказалось весьма кстати, ведь Лиза завтра повезёт прах брата на родину. И сама уже никогда не вернётся в Бизарр.

– Доброе утро! – раздался весёлый и бодрый голос позади меня.

Я на секунду сжала губы в тонкую линию, но тут же справилась с собой и кротко кивнула, завидев перед собой улыбающееся лицо Алины Завойской.

– Доброе.

Девушка держала в руках поднос с чаем и булочками и остановилась около меня, ожидая приглашения присесть. То, что вокруг ещё четыре свободных столика (я сегодня проснулась раньше Сваровски), девушка естественно, не заметила. Я жестом указала на пластиковый стул рядом, и откусила сосиску в тесте, принявшись методично её пережёвывать, попутно наблюдая, как эта миниатюрная, но крепкая кудрявая блондинка, очень милой наружности, усаживается, орошая меня блеском своих серых глаз. Казалось, у этой девчонки всегда хорошее настроение. Неужели она никогда не бывает хотя бы задумчивой?

– Что-то ты сегодня рановато, – заметила она, выставив булочки поближе ко мне, – или это Кристина не дала тебя досмотреть утренний сон?

– Работа не ждёт, – философски проговорила я.

Алина вздохнула, видимо раздумывая, что бы ещё такого у меня спросить, я же беспристрастно продолжала жевать булку. И девушка произнесла слова, которые меня удивили:

– Послушай, Кать, я вижу, что ты не испытываешь особого желания общаться со мной, и мне это не понятно и не приятно. Скажи, я тебе в принципе не нравлюсь, или же дело в том, что ты подозреваешь меня во всех смертных грехах, самый главный из которых – дружба с Кристиной?

Я малость подрастерялась, услышав такой прямой вопрос прямо с утра, но не стала спешить с ответом и задумалась на пару секунд. Обижать мне её не хотелось, что уж говорить – девушка мне нравилась, а потому плюнув на данные себе ранее обещания, и припомнив что надо быть дружелюбнее, проговорила честно:

– Сваровски.

– Что?

– Наверное, всё же дело в Сваровски, – извинительным тоном повторила я, кисло улыбнувшись. Признавать ошибки, а тем более извиняться за них, я не приучена и впредь не собираюсь. Не самое приятное ощущение.

– Хотелось бы тебе напомнить, что это не МОССАД, а цирк, – хмыкнула Алина.

– Радует, – тихо фыркнула я.

– Знаешь, – резко приблизилась она ко мне, перестав смеяться: – То, что ты видишь меня девочкой на побегушках у Сваровски, просто оскорбительно. Тебе не приходило в голову, что я, это просто я?

– Местами. Особенно когда трещишь как канарейка, – ляпнула я и, улыбнувшись, закусила губу в ожидании реакции.

Алина, как и следовало ожидать, рассмеялась. И в этот раз её смех принёс мне облегчение. Удивительно, но я действительно, оказывается, не хотела её обижать.

– Ладно, не загоняйся, просто у меня отвратный характер, – решила я пояснить напоследок.

– Представь себе, я это заметила. Так ты будешь продолжать загоняться или всё же вылезешь из своей раковины и станешь нормальным человеком?

– Вылазию.

– Отлично. Я на это надеюсь. А теперь извини, мне пора на тренировку, – вновь защебетала девушка, подхватывая пустой стакан и поднимаясь со стула.

– Тренировка – наше всё, – тихо пробормотала я, тоже последовав её примеру.

Но когда мы уже почти разбежались в разные стороны, Алина меня окликнула:

– Эй, Кать, мы завтра с Тимьяном собираемся в город после поминок Алексея. Выходной, да и развеяться не помешает. Не хочешь с нами?

– Хочу, – просто честно ответила я.

А почему бы и нет, чёрт возьми?

* * *

На поминки я, по понятным причинам, не пошла. Я и так человек мнительный, а видеть чьё-то горе, наверное, мне и вовсе ни к чему. Кроме того, понятия не имела, что нужно говорить в таких ситуациях. Что мне жаль? Что сочувствую? Глупо это. Тому, у кого горе, абсолютно плевать на то, что и кто ему говорит, а потому все слова бесполезны.

Вот я и решила поступить как страус и спрятать голову в песок. Лучшего места, чем озеро для этого не было, а потому я долго не раздумывала, где переждать неприятные моменты цирковой жизни, хоть именно здесь и нашла тело Алексея. Вода ни в чём не виновата.

Сегодняшнее утро началось без уже привычных для начала лета солнечных лучей. На горизонте собрались белые тучки, ласточки летали низко, да и ветер решил немного побушевать. Я укуталась в ветровку поглубже, и вперилась взглядом в потемневшую воду озера. Сдаётся мне, что скоро небо прояснится. Это хорошо, не хотелось бы отменять поездку в город из-за непогоды. Удивительно, но вчера, первую половину дня я раздумывала о том, чем конкретно мы займёмся в городе, и незаметно для себя составила целый перечень того, что не помешало бы прикупить для выступления. Конечно, если сюда прибавить ещё и то, что всю оставшуюся часть дня я мечтала о здоровенном таком, гамбургере, то выходило что я жажду этой поездки как никогда раньше. Нет, здоровая пища Нены – это конечно нечто, но я просто не в силах устоять перед ГМОшным фаст-фудом. Грешна.

Тут я услышала позади себя тихие шаги. Напрягшись, резко обернулась, и заметила тонкую фигурку, неспешно спускающуюся с холма. Само собой, я никогда не отличалась особым везением, но чтобы так… первая мысль была: «куда пойти, куда бежать?» Но умом я понимала, что с моей стороны будет не очень красиво, если я вдруг на глазах несчастной женщины сорвусь с места и убегу без оглядки… ну или, например, прыгну в воду и не вынырну… это вообще был бы аут…

В общем, я стояла на месте, переминаясь с ноги на ногу, поджидая, когда Лиза спустится вниз, хотя сама и повернулась обратно к озеру. К моему удивлению, женщина не искала со мной общения, а лишь встала около озера и подобно мне уставилась на воду. Тоже что ли поплавать решила, как и брат? Ну уж нет, двоих Сароновых вытаскивать я не подписывалась. Первый-то был случайностью…

Решив, что сейчас самый удачный момент чтобы слинять, я было развернулась, как тут же наткнулась на удивлённый взгляд Лизы. Казалось, она только сейчас меня увидела. Не знаю почему, но мне было тяжело на неё смотреть. Может дело в затравленных и выплаканных глазах или в чёрной ленте на голове, а может быть в том, что её горе ощущалось даже на расстоянии. С одной стороны, хочется сделать всё, чтобы хоть чем-то помочь, а с другой, появляется непреодолимое желание избавиться от этого чувства чужой потери. Нет, таких эмоций мне не нужно.

Я немного склонила голову, кивнув ей, но так и не найдя слов, развернулась чтобы уйти, как она тихо позвала:

– Катя.

Я замерла и вопросительно посмотрела на женщину. Но она не спешила говорить, словно была где-то глубоко в себе. А затем будто опомнилась и проговорила:

– Я видела твоё выступление на манеже…

Я молчала и ожидала дальнейших её слов.

– Очень… необычно… у тебя талант.

– Спасибо, – поспешно отозвалась я, желая лишь одного – уйти.

– Алексею тоже твои выступления нравились. И он, как и ты, часто сюда ходил. Особенно, когда ему был грустно, – она подняла на меня свой обречённый взгляд. – Спасибо тебе за то, что вытащила его. Это было очень смело с твоей стороны.

– Ну… я… – стушевалась, не зная, как на это реагировать.

– Расскажи мне, как это было, – вновь направила она на меня этот больной взгляд. – Пожалуйста.

Ну что тут скажешь? Я рассказала. По возможности в подробностях и немного их скрыв. Рассказ вышел не радужный, но Лиза слушала меня, не перебивая. Когда я закончила, она задала всего один вопрос:

– Как ты его заметила?

– Увидела, – пожала я плечами.

– А ещё кого-нибудь ты видела?

– Кого, например? – поинтересовалась я.

– Например, того ублюдка, что сделал это, – отозвалась она, без тени эмоций на лице и в голосе.

– Вы полагаете, что Алексея убили? – аккуратно уточнила.

– Девочка, я уверена в этом. Ты, конечно, не скажешь мне правды, даже если и видела кого-то. Именно поэтому я и не вернусь больше в Бизарр, как бы не любила его. Здесь поселилась смерть. Алексей не первый и поверь, не последний.

– Не первый? О чём это вы? – встрепенулась я.

– Знаешь, Катя, Алексей никогда бы не сделал этого сам. Такие как он, просто не могут себе этого позволить. Его убили. А я теперь осталась совсем одна. Моя жизнь закончилась. Но его жизнь мне жаль больше чем свою.

– Эм… я, пожалуй, пойду, – проговорила, отступая назад.

– Будь осторожна, Катя. А лучше беги отсюда пока ещё есть на это время и возможность.

– Ну вы что-то из Бизарра уж совсем мировое зло сделали, – проговорила я уже из-за её спины.

– Нет, – улыбнулась она, – не из Бизарра. Из людей.

Больше я не сказала ни слова, а поспешила вверх по холму, стараясь убежать от мыслей, что гнались по пятам. Ощущение было таким, словно я выпила грязной воды. Конечно, мне не нужно было много слов, чтобы привычное чувство тревоги вновь вернулось, но всё же стойкое ощущение, что Лиза тронулась разумом, никак не желало отступать. Ведь я лично говорила с Алексеем, и у него, судя по всему, была затяжная депрессия, из-за которой он даже срывал представления, не выходя на манеж две недели подряд. Естественно, сестре было тяжело принять то, что любимый брат мог наложить на себя руки. Кроме того, насколько я слышала, судмедэксперты установили однозначную причину смерти – циркач утонул.

– Катя! – послышался голос Алины. – Ну ты где шарахаешься, мы тебя уже обыскались!

Я поменяла курс и направилась на встречу к ребятам. Тимьян был хмур и бледен, но Алина вроде бы улыбалась, хотя грустинка, что плескалась в её глазах, была еле-еле, но уловима.

– С Лизой пообщалась немного, – отмахнулась я, а Алина поджала губы.

– Девочки, время не ждёт. Едем или нет?

– Едем! – в унисон ответили мы и все вместе двинулись к стоянке.

Каково же было моё удивление, когда подойдя всё к той же задрипанной семёрке, я увидела Злославского, который при нашем подходе с силой захлопнул капот машины. Этот парень даже около этого недоразумения умудряется выглядеть королём, особенно его брутальность подчёркивала тонкая коричневая кожаная куртка, с воротником-стойкой. А ещё, по моему глубокому убеждению, таким как он нужно запретить носить облегающие джинсы. А то нервируют они…

– Она умерла? – поинтересовался Тимьян, кивнув на автомобиль.

– Побойся бога, брат, эта девочка всех нас ещё переживёт! – в своей привычной манере отозвался Илья и бережно погладив капот, подмигнул мне.

– Ты тоже с нами едешь? – удивилась я, хотя против вовсе не была, скорее даже за.

– А как же без водилы-то?

Я придала себе суровый вид и пригрозила дрессировщику пальцем, напомнив:

– Бесполые мутанты!

– Да помню, я, помню! – хохотнул парень, а чета Завойских вопросительно на нас посмотрела.

– Я вам как-нибудь потом объясню, – отмахнулась я от них и уселась в салон.

 

ГЛАВА 13

Да, Алина молодец. Алина просто умничка, что пригласила меня с ними. Сказать честно, то за последний месяц моя жизнь поменялась на столько, что приди мне в голову её нарисовать, то изображение оказалось бы перевёрнуто с ног на голову. Один Бизарр чего стоит! Но вместе с тем, чувствовала, что меня время от времени отпускает непрекращающееся чувство напряжённости. В то время, когда я жила на улицах – это чувство спасало жизнь, в других цирках – прикрывало спину, здесь же – оно попросту растворялось. То ли люди такие, то ли это я меняюсь, но мне безумно нравилось сидеть вот так в машине вместе с ребятами, слушать Элвиса Пресли из доисторического кассетного приёмника автомобиля и говорить обо всём и ни о чём.

Алина болтала без умолку всю дорогу, Илья подпевал рок-н-ролл королю, а Тимьян время от времени уточнял, или, скорее всего, поправлял супругу, если она в порыве словесного потока немного перебарщивала. Вообще эта парочка смотрелась довольно забавно – темноволосый, голубоглазый здоровячек, и кудряшка-ангелочек Алина. Оба явно были созданы друг для друга, оба любили поговорить, девушка в особенности, а Тимьян очень часто её поддразнивал и искажал информацию, специально для того, чтобы девушка злилась. Думаю, ему нравилось, как она пытается доказать обратное, при этом продолжая разбивать её доводы в пух и прах. Ума не приложу, как можно жить в такой обстановке постоянно, да ещё и умудриться сохранить привязанность. Но, видимо, любовь – штука умная.

Как и следовало ожидать, на магазины у нас особенно времени не было, потому как у Алины на эту поездку были исключительно познавательные планы. Во-первых, мы посетили все главные достопримечательности этого города. Благо они были в центре, хотя это нам не особо помогло, так как просто на них смотреть ей было не интересно, надо же было всё узнать.

Признаться честно, то сначала я даже немного злилась, когда Алина и Илья с развёрнутой картой в руках постоянно спорили и припирались, но позже решила последовать примеру Тимьяна (он видимо на этом уже собаку съел) и отстранённо наблюдать за этими двумя «путеводителями». Потому мы с гимнастом неспешно следовали за ребятами, всматриваясь в мостовые, красивые дома и лопая мороженное. Я, кстати, съела целых три.

Когда уже под вечер ноги нас нести резко отказались, то конечным пунктом нашей культурной программы стал поход в кино. О, это было нечто! Я в кино была последний раз… ну очень давно и нечаянно, но то удовольствие, которое я получила от просмотра криминального боевика, просто неописуемо! Если не считать Злославского, который комментировал действия героев весь фильм и постоянно старался предугадать концовку. Пару раз мне даже хотелось надеть ведро попкорна ему на голову, но я чудом сдержалась.

В общем, домой мы ехали довольными, уставшими и относительно тихими. Алина продолжала болтать, как будто вовсе не было изнурительного вечера, и у меня создалось впечатление, что заряд батареи в ней закончится, только когда Тимьян уложит её на постель и укутает, чтобы девушка не смогла двигаться и говорить. Хотя смею предположить, и это не было гарантией.

На импровизированную парковку Бизарра мы заехали, когда уже была глубокая ночь, потому постарались никого не будить и тихонечко разбежаться по трейлерам. Ноги просто гудели и не желали передвигаться, но последние метры до вожделенной кровати придавали сил. Тимьян и Алина тепло попрощавшись, ушли к себе, а мы с Ильёй побрели в свою сторону.

– Ну как тебе денёк? – хмыкнул дрессировщик, зевая.

– Насыщено, – улыбнулась я. – У меня порой и за месяц такой программы не было.

– Оно-то понятно, – заискивающе проговорил он.

– Чего тебе понятно? – устало спросила я.

– Ну, что программы подобной не было давно. В кино, небось, впервые попала? – хохотнул он и внимательно на меня посмотрел. Бизарр освещался многочисленными тусклыми лампочками тёплого жёлтого цвета, а потому облик дрессировщика выглядел особенно привлекательно на этом фоне, оттеняя его шрамы на лице, что я даже засмотрелась.

– Конечно. Я вообще всё это время жила в подвале. Там кино не показывают, – беспечно пожала я плечами, переведя всё в шутку.

– У меня по-прежнему на повестке дня всё тот же вопрос, – не унимался Злославский: – Откуда ты такая взялась?

– А у меня на ней другой вопрос: что за нездоровое любопытство? – придала я себе грозный вид.

– Какое есть, – добродушно улыбнулся Илья, – прошу любить и жаловать меня вот такого: любопытного, обворожительного, красивого и сексуального.

– И бесполого.

– И беспо… чего?

Я засмеялась и хлопнула его по плечу, подгоняя вперёд, но парень не спешил двигаться с места.

– Чего? – всё ещё смеясь, спросила я.

– Эх, Катька, если бы не одно НО, то я бы влюбился в тебя без памяти, и никуда бы ты от меня не делась, – то ли в шутку, то ли в серьёз проговорил он, а его глаза при этом загадочно сверкнули.

– Ещё бы. О тебя не спрятаться не скрыться, – отшутилась я, – кроме того, это твоё НО никак не даёт мне спокойного житья, хоть об стенку бейся.

Злославский вновь улыбнулся, но уже не весело. Эту улыбку на его лице я видела впервые, и мне почему-то стало не по себе. Может, не надо было так шутить?

– Ладно, пошли по домам, – вновь развеселился дрессировщик и, не упуская момента, как всегда, подхватил меня под руки и, прижав, смачно поцеловал в губы, громко чмокнув почти на всю цирковую улицу.

– Отстань! – запротестовала я, отбрыкиваясь, а Илья прижал меня ещё сильнее и проговорил:

– Катюх, мелкая такая! Зажал бы сильнее, да боюсь, раздавил бы на смерть!

– Полож меня где взял! – засмеялась я и на том мы с дрессировщиком разошлись.

Странно, но до дома я шла с улыбкой на лице. Мне этот парень нравился. Добрый он, хоть и придуривается. Может быть, если бы не моё НО, то я бы тоже в него обязательно влюбилась, но, к сожалению, эта песенка не про меня.

К своему удивлению, когда я открыла дверь трейлера, то Сваровски внутри не оказалось. Тайсон орал от голода, а змеюки попадали со стола и клубились под ним, связавшись между собой узлом. Я небрежно подняла их, и закинула под лампу предварительно её включив, чтобы рептилии не замёрзли и, пошарившись у Гадюки на полке, выудила корм для кота. И где её, интересно, носит? Совсем очумела, мне, что ли, следить за её зверинцем?

Сразу же после этой мысли дверь трейлера открылась и в проёме показалась злая и взъерошенная Сваровски собственной персоной.

Она немного задержалась в дверях, а я подумала, что тот, кто её раздраконил, сделал мне большую медвежью услугу. После изнурительного дня во мне просто не было сил участвовать в очередной перепалке, поэтому я как ни в чём не бывало, отвернулась от этой фурии и продолжила сыпать корм в чашку Тайсона, который с громким мурлыканьем тёрся о мои ноги.

Но тут произошло нечто такое, чего я никак не могла ожидать. Сваровски прямо с порога понеслась ко мне и с воинственным криком вцепилась в волосы, опрокинув на пол. Так как атаки я не ожидала, упала весьма неудачно, поэтому мне было неудобно вырываться, кроме того, эта зверюга с таким остервенением тянула меня за волосы, что показалось, будто я лишилась, по меньшей мере, пару клоков.

– Чёрт, да что с тобой?! – завопила, пытаясь перевернуться и встать, но Кристина, похоже, была зла не на шутку. – Отстань от меня, идиотка!

Ну так уж вышло, что другого мне не оставалось, как начать себя защищать, а потому я со всего маху ударила её туда, куда дотянулась. А дотянулась я, до подбородка. Кажется, звук её челюсти клацнул так громко, что даже показалось, будто она останется без парочки зубов.

К счастью, эта моя манипуляция не осталась незамеченной и Сваровски слетела с меня, сев на пол напротив и буравила взглядом, схватившись рукой за подбородок. Я, конечно, не могла не заметить кровь, что сочилась с её губы, видимо от неожиданности Гадюка прикусила её. Ну что ж, поделом ей.

– Что на тебя нашло, дура? – тяжело дыша, спросила я, хотя и понимала, что сейчас её лучше не трогать.

– Я видела вас! Ты! Чучело! Ты! – выплюнула она, а я закатила глаза.

О, не иначе она видела тот шуточный поцелуй со Злославским. Не хватало ещё из-за мужика драться. Стыд и срам.

– Дура! – вновь повторила я, и поднялась на ноги. У меня было полное ощущение того, что эта девица содрала с меня скальп.

– Ах ты дрянь!

Я глянула на Сваровски, та отняла руку от лица и увидела кровь. Девушка резко встала и метнулась к моему зеркалу, уставившись на своё отражение. Ну а слегка посиневшая губа с рассекающей её раной, ясно-понятно, красоты Гадюке не прибавила. Я криво ухмыльнулась, а потом насторожилась, заметив наливающуюся ярость в глазах красотки. Вот это уже не шутка.

– Так, Гаденька, спокойно! – пасанула я, видя, как она медленно поворачивает голову в мою сторону. – Напоминаю тебе то, что это ты на меня набросилась, а значит – сама виновата.

Так, видимо она победила. Завтра же пойду к Ветрову и буду умолять подыскать мне другой трейлер. Не успела я об этом подумать, как Гадюка вновь подскочила ко мне, но уже не стала хватать за волосы, а постаралась ударить по лицу.

– Как я теперь выйду на манеж с такой рожей?! – орала она и кидалась на меня, пока я с ловкостью акробата, перехватывала её наманикюреные руки.

– Сваровски, твою мать, успокойся! – рявкнула я, после чего мне в висок прилетел удар достойный хорошего боксёра. Даже в глазах потемнело. Пока я пыталась прийти в себя, то получила ещё один в челюсть. Тут у меня терпелка лопнула, и я, зарычав, бросилась на эту фурию и повалила на спину, потом ухватила за волосы и приложила затылком об пол. Но и она не осталась в долгу и вновь ударила меня в многострадальный висок.

Не знаю, как умудрилась, но мне несказанно повезло ухватить её за руки и, воспользовавшись преимуществом, я уселась на неё сверху.

– Угомонись ты! – завопила я ей в лицо, как вдруг Гадюка сузила глаза, их заволокло словно дымкой, а меня с неимоверной силой отбросило в стену трейлера. Но я не упала, а зависла там, чувствуя, что от удара не могу вздохнуть. Сваровски в это время вскочила на ноги и злобно смотрела на меня, а я чувствовала, что продолжаю вдавливаться в стену, и мои ребра вот-вот треснут. Громко и через силу выдохнув, я протянула руку и, схватив кулаком всю воду, что была в Гадюке, резко отбросила ту в противоположную сторону, аккурат на полки с книгами.

В эту секунду мы обе упали и оказались сидящими на своих кроватях, в растерянности смотря друг на друга.

– Ты… – хрипло произнесла Сваровски, но вновь замолчала.

Пауза затянулась на пару секунд, пока в дверь не постучали.

– Эй, девчонки, чего у вас там происходит? – послышалось с улицы, а мы так и сидели, молча глядя друг на друга.

Тут дверь открылась, и в проёме показались наши ближайшие соседи, два брата-эквилибриста. Они оглядели помещение и, увидев тот кавардак, что мы устроили, произнесли:

– Эх, ни чё се…

– Ничего. Ничего у нас не происходит, – тихо проговорила я, не отрывая взгляд от Гадюки.

– Да, у нас всё хорошо, – согласилась Кристина, наконец оторвав от меня взгляд и посмотрев на парней.

– Вы подрались что ль? – изумился один из них, а другой заржал. – Ну, даёте.

Тут я вскочила с кровати и, схватив ветровку с вешалки, направилась к дверям.

– Дай пройти, – проговорила я одному из братьев.

– Кать, постой. Давай поговорим! – неожиданно позвала меня Гадюка.

– О, ты вспомнила моё имя? – злобно фыркнула я, обернувшись. – Ты добилась своего, Гадюка… – прошипела я, и хотела ещё кое-что добавить, но не стала при парнях, а потому просочившись в дверь, выбежала из трейлера в ночь, услышав за своей спиной:

– Кать, у тебя кровь!

* * *

Я бродила по пустым цирковым улочкам ещё примерно час и никак не могла успокоиться. То, что Сваровски эрр, выбило меня из колеи. Я по прошествии всей жизни не натыкалась на подобных себе, и тут вдруг найти его рядом. Да ещё и так рядом, что не вы шепчешь. То, что для Гадюки это тоже стало сюрпризом, я уверенна, хотя с её стороны было очень опрометчиво показывать свою силу мне. А что если бы я была человеком? Она бы убила меня что ли?

Вот уж дела. Я готова была отдать всё, лишь бы единственным эрром, встреченным мной на жизненном пути, был кто-то другой. Кто угодно, только не она.

– Чёрт возьми, – прошипела я и дотронулась до виска.

Больно. Кажется, у меня синяк. Голова болела, спина саднила и распухла губа. Эта Гадюка хорошо меня покалечила. Надо было не сдерживаться, а навтулять ей с самого начала, не пытаясь успокоить. Я провела рукой по лбу, и ойкнула. Содрала коросту. У меня что, ещё и бровь рассечена?! Одно радует – личико Гадюки тоже знатно пострадало.

Было бы из-за чего. Чёрте что – из-за мужика подрались!

Я простонала и поплелась обратно к трейлерам. Уже было поздно, да и спать хотелось, а вот в ненавистный трейлер, под светлые очи Гадюки попадать не хотелось. Я, конечно, имею к ней ряд вопросов, собственно, как и она ко мне, но не сейчас. Рожу её визжащую видеть не хочу!

Как-то так само собой вышло, что я оказалась у трейлера Паскаля. Оно и не удивительно, кроме как к нему мне идти было некуда. Алина и Тимьян уже давно спят, дам из костюмерного шабаша будить тоже не с руки, Илья отпадает сразу же, так что выходило, что Паскаль единственный, кого мне не было стыдно разбудить. Не было так сильно стыдно.

Легонько стукнув пару раз в дверь, я прислушалась. С той стороны что-то грохнуло, фыркнуло, затем зажегся свет и начало шуршать. Вот блин, как бы не вышло, что он там не один, неудобно получится…

Странно, но от этой мысли внутри появилось какое-то странное чувство, какое-то…

Дверь отварилась, и в проёме показался взъерошенный и сонный Паскаль. Одет он был в расстёгнутые джинсы, которые явно только что натянул. Его силуэт загораживал собой яркий свет, что мне пришлось зажмуриться, закрыв лицо от лучей контрастно яркого света после тьмы ночи.

– Привет. Можно я у тебя переночую? – с места в карьер начала я, и тут же спохватилась: – Вообще-то я хотела спросить совсем другое. Вернее, я вообще не хотела этого спрашивать…

Пока я подыскивала себе оправдание, иллюзионист схватил меня за запястье и буквально втащил внутрь.

– Извини что поздно… – гнула я своё, пока Паскаль сонным взглядом смотрел на меня. Потом выражение его лица резко поменялось. Желваки заходили, а большой рот выпрямился в одну жёсткую линию. Он схватил меня за подбородок и повернул лицом к свету.

– Ай, – поморщилась я, недовольно зыркнув в его сторону.

Парень гневно отпустил мой подбородок и, подойдя к своему захламлённому столу, начал перебирать бумажки, потом плюнув на всё это, схватил ручку, и быстро что-то написав, оторвал этот кусок и показал мне. На нём было написано всего одно слово:

«Кто?»

– Ты вот зря злишься, кстати. Ты вообще, о чём подумал? Что меня избили? – улыбнулась я.

Но Паскаль всё так же хмуро, повторно ткнул мне этой бумажкой в лицо. Я отмахнулась от неё и уселась на стул.

– Я подралась со Сваровски. Будешь её бить? – Получилось с надеждой.

Паскаль тут же перестал злиться. Даже как-то быстро, на мой взгляд, и скептически осмотрел моё лицо, повернув настольную лампу так, чтобы лучше рассмотреть.

– Что ты ухмыляешься? Я ей, между прочим, тоже боевые раны оставила, – решила я добавить.

Паскаль кивнул и, без одобрения покачав головой, наконец-то перестал меня рассматривать. Спустя секунду он уже скрылся в уборной, где, как я знала, была аптечка. Здорово, сейчас начнётся самая весёлая часть – залечивание ран. Воспользовавшись его заминкой, я подскочила к небольшому зеркалу.

– Ом-м-м, – простонала я, увидев рассечённую бровь с запёкшейся и недавно содранной коростой и, бурого цвета синяк на скуле, аккурат около глаза. Хорошо хоть не сам глаз. Это видно от тех ударов в висок. Губа выглядела сносно, хоть и припухла, но думаю, завтра сойдёт. А вот синяк наверняка будет впечатляющим.

– Гадина, – буркнула я.

Хорошо хоть она не воспользовалась коготками, а то прям как в классике жанра, ходила бы ещё и с разодранной рожей.

Я ещё раз оглядела себя. Да-а-а. Ну и видок… неудивительно, что Паскаль подумал, что меня избили. Сама вся в синяках, на голове настоящее гнездо, причём с мусором. Мы со Сваровски как-то не особо успели разделить общедомовые обязанности по уборке. И по ходу дела, уже не успеем.

В это время появился хозяин трейлера и кивком велел мне сесть обратно на стул. Я, обречённо глянула на него и произнесла:

– Нет, ну ты только посмотри на меня… я похожа на забулдыгу.

Иллюзионист вновь указал на стул, и мне ничего не оставалось, как усесться на него с самым разнесчастным видом (ранее за собой подобного, кстати, не замечала) и принялась наблюдать за действиями Паскаля. Он не торопясь сгрёб с края стола свои хахоряшки и положил туда аптечный чемоданчик.

– Надеюсь, я смогу это замазать перед выступлением? – с надеждой проговорила я, когда парень встал предо мной на колени так, чтобы его лицо был напротив моего. Мне как-то сразу стало не по себе. Во-первых, от того, что он был с голым торсом. А во-вторых из-за того, что от него шёл дивный аромат мужского тела. Как-никак я его нагло разбудила своим визитом. Но не успела как следует смутиться, как он опять направил лампу мне в лицо и, схватив за подбородок, прижал к брови мокрую ватку. Было не больно, поэтому немного расслабилась.

Пока его руки порхали над моим лицом, я думала, чего бы такого сказать, и выпалила первое, что пришло на ум:

– Извини что разбудила. Просто мне больше не к кому было идти.

Я помолчала, но заметила, что Паскаль улыбнулся краешком губ.

– Нет, я, конечно, могла бы остаться и в своём трейлере, но как-то настроение не то…

Тут он прижал к моей скуле холодное полотенце, что я от неожиданности пискнула и отстранилась.

– Это что, лёд?

Паскаль кивнул, и я переняла у него холодный компресс, и с шипением прижала к многострадальному лицу.

– Как интересно, да?.. Сначала я тебя здесь бинтую, теперь ты меня… боюсь предположить, что будет дальше… ай! – я вновь дёрнулась, потому как защипало бровь. Паскаль подвинул ко мне своё лицо и принялся дуть на ранку, а я в это время замерла и закрыла глаза. У-ух этот запах… что-то кажется, давно я не… да не важно…

Парень не спеша отодвинулся от меня и посмотрел в глаза. При этом фокусник вновь улыбался.

– Что? – буркнула я.

Он отрицательно покачал головой и ловко заклеил болячку лейкопластырем. Затем осторожно дотронулся большим пальцем до моей губы.

– Что, огромная? – скривилась, а Паскаль улыбнулся, подхватил меня за подбородок и легко поцеловал в губы.

Я прижухла, и хитро сузив глаза, поинтересовалась:

– Пристаёшь?

Паскаль хмыкнул и, встав с колен привычным жестом, растрепал мне на макушке волосы.

– Оу-у-у, – застонала я, увернувшись от его руки. – Им тоже изрядно досталось, – пояснила я.

Он кивнул, вновь неодобрительно покачал головой и, подойдя к дальней тумбочке, включил небольшой чайничек. Мне же ничего не оставалось, как сидеть на стуле и прижимать к лицу лёд. Кстати, делать это было уже невыносимо, кажется, я уже себе отморозила все мозги.

Спустя минуту, иллюзионист вручил мне кружку чая, другую взял себе, уселся на свой огромный диван и вперил в меня вопросительный взгляд.

– Что?

Паскаль отсалютовал мне кружкой и ждал. Видимо, рассказа.

– Мы со Сваровски не сошлись во взглядах по одному вопросу, – поморщилась я, отложив холодный компресс на стол. Дышать сразу стало легче.

Парень любопытно приподнял одну бровь.

– Не хочу вдаваться в подробности. У неё с головой просто бардак, – ушла я от ответа, но Паскаль не поменял выражение лица. Я тяжко вздохнула и покаялась: – Она приревновала ко мне Злославского.

Лицо иллюзиониста приобрело заинтересованное выражение, а глаза немного сузились. Злится что ли? Я продолжала молчать, рассматривая стены, а он так и буравил меня этим неприятным взглядом, пока я не сдалась.

– Что? Не виновна я. Иначе сидела бы, разве, здесь? По этой девице психушка плачет. Причём давно и навсегда.

Паскаль внимательно на меня посмотрел и видимо ожидал дальнейших объяснений. Но я решила, что и этих с него вполне достаточно. Да и вообще, что-то я погорячилась, попросившись у него заночевать. Диван хоть и большой, но один. А у меня хоть и припадочная соседка-эрр, но зато своя кровать. Чёрт, кого я обманываю? Мне совсем не хочется идти в свой трейлер.

Вздохнув, сделала большой глоток чая, обожжа небо, и поставив кружку на стол, проговорила:

– Я это… наверное пойду, а то как-то неудобно…

Паскаль среагировал моментально и, вскочив с дивана, протянул руку вперёд, жестом, означающим «стоп». Он махнул на дверь, словно это какая-то ненужная вещица и похлопал по дивану. Стало быть, это означает, что я могу остаться.

– Я тебя не напрягаю? – осторожно поинтересовалась я, а парень сделал задумчивое лицо. Я рассмеялась и толкнула его в плечо, почувствовав, какое оно горячее. – Эй, у тебя нет температуры?

Я потрогала его лоб. Для этого мне пришлось подойти ближе. Но Паскаль улыбнулся и кивнул на компресс со льдом.

– А, ну да. Лёд, – растерялась я и отошла на шаг назад. – Ну так что, ты, как джентльмен, ляжешь на полу?

Иллюзионист с улыбкой наблюдал за этой моей растерянностью и отрицательно покачал головой.

– Я лягу? – удивилась.

Опять отрицательно.

– Эм… ну… что-то я как-то не подумала об этом, когда попросилась…

Паскаль тут же замахал руками, жестом означающим, что у него и в мыслях такого не было, и в завершении провёл себе ребром ладони по горлу.

– Вот так вот, да? – улыбнулась. – Ну, хорошо.

Я опасливо покосилась на диван с приглашающе откинутым одеялом. Но подушка была только одна. Паскаль, словно прочитав мысли, приподнял спальное место и выудил из-под него ещё одну. Больше там ничего не было, например, как и другого одеяла. Фокусник небрежно откинул её на кровать и замер, почесав затылок. Затем подошёл к шкафу, и достал футболку, кинув её мне.

Вот блин. Знала бы, что так получится, хоть бы трусы новые надела. Я, конечно, ничего такого делать не собираюсь, но мало ли, вдруг футболка задерётся… эх. Везёт как утопленнику.

– Спасибо, – буркнула я, летая в своих мыслях и развернувшись, ушла в уборную.

Наскоро переодевшись, умывшись и пригладив волосы, поймала себя на мысли, что зеваю через каждую минуту. Поэтому не стала больше топтаться на месте и выпорхнула в комнату. Скаль сидел на стуле, допивал чай и листал какую-то книгу. При моём появлении, он повернулся и оценивающе оглядел меня с головы до ног. Я покраснела, резко почувствовав, что его футболка едва прикрывает мне бедра и выпалила:

– Не надо так смотреть…

После этих слов, почти бегом пересекла комнату и юркнула под мягкое одеяло, забившись в самый угол. Паскаль весело наблюдал за этими моими манипуляциями и, в один глоток осушив кружку, встал со стула и принялся расстёгивать джинсы. Мои глаза расширились, а он беззвучно рассмеялся.

Господи, веду себя как девственница на выданье. Будто никогда раньше не спала с мужчиной в одной постели!

Обругав себя, отвернулась к стенке, чтобы не видеть практически голого Паскаля, хоть мне и до ужаса было интересно, как он выглядит в одних трусах. Не сомневаюсь, что хорошо. Тут свет погас, а я перестала дышать. Диван прогнулся под его тяжестью, одеяло немного потянуло и всё затихло. Уф.

Я пролежала бездвижно ещё минут пять, рисуя себе в воображении странные картины, пока в очередной раз себя не обругала. Вот ведь дела, можно подумать, что мне больше не о чем думать, кроме того, что рядом лежит полуобнажённый парень. Сегодня в моей жизни случилось из ряда вон выходящее – я встретила себе подобного, а я, лежу здесь и думаю вообще о чём-то постороннем!

По-хорошему, мне бы остаться в своём трейлере и поговорить со Сваровски, но я вообще всё время делаю что-то не то!

В общем, сон сняло с меня словно рукой, хотя всего десять минут назад было совсем по-другому. Паскаль мирно посапывал, я слышала его спокойное дыхание и поняла, что парень крепко уснул. Везёт же некоторым. И чего я тут осталась, спрашивается? Я ещё долго вертелась в разные стороны, стараясь найти приемлемую позу для сна, пока спящий фокусник не нашёл её для меня сам. Он просто подтянул меня к себе, чтобы я не ворочалась и, обняв руками, закинул на бедра ногу. Как это ни странно, но я успокоилась и спустя секунду уже спала.

* * *

Горячие обжигающие губы на моей шее и нежные руки, гуляющие по всему телу – это всё что на данный момент я могла ощущать. Одежда была лишней, она была преградой тому пожару, что разгорался внутри. Мне хотелось почувствовать его тело, хотелось раствориться в нём, прижимая всё сильнее, всё ближе к себе. А когда он накрыл своим жарким влажным ртом мои губы, то по всему телу будто пронёсся разряд тока. Господи, как сладко…

* * *

Меня разбудил препротивнейший писк будильника. Я открыла глаза, а в голове пронеслось всё то, что вчера произошло. Ох…

Паскаль не открыв глаз, стукнул кулаком по будильнику, который стоял на полу и подтянул меня к себе, закопавшись лицом в волосы. Я же вскочила как ошпаренная, усевшись в кровати. Иллюзионист открыл один глаз, лениво посмотрев на меня. А я силилась понять – то, что было… это сон? Я опустила глаза, и нашла себя во всё той же футболке и, не придумав ничего лучше, откинула одеяло. Всё на месте. Я имею ввиду, нижнее белье. И его, и моё. В моём сне его… эм… не было…

Парень в это время сонно и недоуменно на меня смотрел, силясь понять, какая муха меня укусила с самого утра. А я улыбнулась и опрокинулась обратно на подушку.

– Дурной сон, – пояснила я, не глядя на него.

Фу-у-ух, это был сон. Всего лишь сон. Ну, надо же… приснится такое. Я прикрыла глаза и припомнила, то, что приснилось. Тело покрылось мурашками. Да, точно сон. В жизни так не бывает. Я отогнала от себя морок и повернула лицо к Паскалю. Он как партизан наблюдал за мной, обнявшись с подушкой. Заметив мой взгляд, помахал рукой.

– Доброе утро, – хрипло произнесла я и потянулась.

Ох, как хорошо, что это был сон! Не хотелось бы потерять такого друга как Паскаль из-за такого… эм… недоразумения. Свои потягушки я не закончила, так как взвыла от боли во всём теле. Да, хорошо меня вчера Сваровски припечатала. Всю спину ломит. Паскаль приподнялся на локтях и участливо на меня посмотрел.

– Сваровски, чтоб ей. Спина болит.

Он сел на кровати, потёр глаза и, мотнув головой, поманил меня к себе, похлопав по своим плечам. Видимо, хочет мне их размять. Я на секунду замешкалась, посмотрев на сонного парня. Он сидел в синих трусах, с гибким подтянутым торсом, взъерошенными чёрными волосами так близко, и при этом умудрялся выглядеть так мило, что я не смогла не улыбнуться. Но он решительно развернул меня к себе спиной и как только его пальцы дотронулись до моих плеч, я протяжно застонала. Прям как во сне.

От этой мысли я покраснела, благо, он не мог видеть моего лица, но уже через секунду, весь бред вылетел из головы, и я сосредоточилась на его руках. Парень явно знал, что делает, поскольку боль и напряжение постепенно уходили, а я расслабилась и почувствовала себя тряпичной куклой. То есть – делайте со мной всё что хотите. Спустя секунду иллюзионист легко поцеловал меня в шею и, встав с кровати, ушёл в уборную, а я вновь откинулась на подушки, ожидая, когда нега покинет моё тело и можно будет встать.

Странно, но мне понравилось вот так просыпаться. Зато я теперь точно уверена, что всё это было лишь сладким сном. Иначе, думаю, мы вели бы себя совсем по-другому, да и ощущения в теле были бы иные. Да и когда парочки просыпаются после бурной ночи, то напряжение чувствуется в воздухе и объятья и поцелуи не заставляют себя долго ждать, хоть и для одной из сторон они возможно будут в обузу. Как бы то ни было, но таких реалистичных снов мне ещё не снилось. И это был хороший сон, чёрт бы его побрал!

Я наконец поднялась и принялась торопливо одеваться, пока Паскаль не вышел из уборной, а мыслями вернулась во вчерашний вечер. Впереди неприятный разговор со Сваровски, который меня тяготил, но был необходим. Что готовил мне день грядущий, я не знала, и чтобы узнать это, надо было поспешить.

В это время вышел свеженький и бодрый Паскаль. Он надел штаны и мне как-то стало легче на него смотреть. Парень улыбнулся, и жестом пригласил меня туда же откуда вышел.

– Нет, я побегу, – торопливо ответила я, приглаживая волосы и скручивая их в хвост, они все ещё болели у основания, – у себя душ приму.

Парень зевнув, кивнул. Я подошла к нему и дотронулась до щеки, где выступила тёмная щетина, которая необыкновенно ему шла.

– Спасибо что приютил, – поблагодарила я, а он сверкнул глазами и положил свою ладонь на мою.

Я поспешно убрала руку и выскочила из трейлера, ещё раз на последок пробубнив слова благодарности.

 

ГЛАВА 14

Когда я переступила порог трейлера, то с облегчением обнаружила, что Сваровски внутри не было. С одной стороны – это не очень хорошо, а с другой – давало повод поразмышлять.

Наскоро приняв душ и переодевшись, я решила предаться думам о своём положении, в то время, пока буду тренироваться. Потому была собрана в рекордно короткий срок и, выскочив с подручным реквизитом из трейлера, направилась к озеру, где мне, по идее, никто не должен помешать. А после последних событий, едва ли кто сюда вообще сунется.

День был пасмурный, но тёплый. В воздухе пахло озоном и землёй. Изумительный запах. Такой запах бывает только за городом. Картину приятного дня портило лишь то обстоятельство, что у меня болело всё тело. И лицо, и волосы, и спина. Надеюсь, Сваровски чувствует себя не лучше, ведь её в отличие от меня ждёт растяжка, а не просто надувание пузырей.

Визит к Григорию Николаевичу я решила пока отложить, рассудив, что вначале нужно пообщаться с самой Змеюкой. Может быть, после вчерашних событий мы наконец найдём консенсус. Как выяснилось, сила-то у нас одинаковая. Хотя, как сказать. Если я управляю водой, то Кристина имеет абсолютно другой дар. Не скажу, что это управление воздухом, тут что-то другое. По крайней мере, это что-то отбросило меня очень знатно. И эти её жуткие глаза.

Странно, что с такими способностями, она выбрала жанр каучук. Хотя может быть, в этом тоже её сила и костей в ней просто нет?

За невесёлыми раздумьями я провела весь день, прерываясь только на перекусы. Сваровски я так и не встретила, да и не особо к этому стремилась, ведь прекрасно знала, что её тренировки проходят под куполом, вместе с остальными циркачами.

Уже вечером, почувствовала, что выбилась из сил, хоть и придумала новый трюк для своей программы. Он был рискованным, но зато должен выглядеть изумительно на манеже. Усевшись на траву, прислонилась к дереву, когда вода предупредила меня о визитёре. Я улыбнулась.

Не выдержала, значит.

– Долго ты будешь там стоять? – не глядя в сторону Сваровски, спросила я.

Девушка молча направилась к моему дереву и, остановившись рядом, немного потопталась. Я больше не собиралась ей помогать, потому даже не подняла на неё глаз. Гадюка меня удивила. Она тоже не произнесла ни слова, а просто опустилась рядом, так же, как и я, уставившись на озеро.

На ней было надето тренировочное трико и комбидресс, а сверху накинута ветровка. Видимо с тренировки она сразу же направилась на мои поиски. Наконец я повернулась к ней, и сразу же наткнулась на фиолетовый синяк на подбородке. Сегодня её длинные волосы были собраны в конский хвост, а потому ещё больше акцентировали внимание на боевой ране. Как и то, что нижняя губа была опухшей и лопнувшей прямо посередине. Девушка в свою очередь повернулась ко мне и тоже внимательно рассмотрела дело своих рук.

– Красиво?

– Замажется, – скривилась девушка, и добавила: – Заслужила.

– Ты или я? – уточнила.

– Обе.

Ну, тут она может быть и права, ведь я действительно её провоцировала, нарочно заигрывая с Ильёй, хотя ей бы не мешало уметь держать себя в руках. А если бы я действительно решила влюбиться в дрессировщика? То всё, покой нам только снился?

– Уже весь Бизарр обмусоливает нашу вчерашнюю стычку, – проговорила Сваровски.

– Да неужели? – хмыкнула я. – Хорошо, что он не обмусоливает вмятину в обшивке трейлера над моей кроватью.

– Извини. Я вправлю.

– О, Гадюка, оказывается, знает слова вежливости.

– Завязали, ладно? – скривилась она и, оглянувшись по сторонам, протянула руку.

Её глаза вновь заволокло дымкой и на поляне, всё что можно было приподнять: камни, листья и даже мой реквизит, взлетело над землёй на полметра. Затем зависло в воздухе на пару секунд, а потом резко упало. Всё, кроме моих вещей. Они аккуратно опустились обратно.

– Левитация, – пояснила она.

Я тоже не осталась в долгу, но не стала протягивать рук, а лишь вздыбила вверх столб воды, который красивой спиралью поднялся на пару метров и плюхнулся обратно в озеро.

– Вода, – тихо проговорила я.

– Вот оно что, – усмехнулась Сваровски, – а я-то думала, чего это у меня все внутренности перевернулись. Ты как здесь оказалась?

– Случайно. Везение. Не знаю. Показала Ветрову небольшой трюк. А ты?

– А я всю жизнь этим занимаюсь. Закончила цирковое в своём городе, выступала там недолго, а потом меня порекомендовали Бизарру.

– А почему каучук, а не что-то по способностям? – удивилась я.

– Это самый лёгкий путь, разве нет? – хмыкнула она. – А у меня вся семья цирковая, только они эквилибристы, а я вот гибкая.

– Семья – эрры?

– Нет. Только я.

– А они про тебя знают?

– Знают, – грустно произнесла она. – Потому и боятся. Поэтому я не продолжила выступать с ними и ушла в одиночное плавание. Была вынуждена. А потом поняла, что одной легче. Это закон жизни. Если ты не такой как все – ты изгой. Что уж говорить о таких, как мы, хотя сомневаюсь, что родные вообще знали, кто это такие.

Тут, честно сказать, я с ней была согласна. Одной легче.

– А ты откуда узнала? – поинтересовалась я.

– Да ниоткуда. Что-то в интернете, что-то сама додумала. Просто поняла, что я эрр, и всё. К чему подробности? Мне легче слиться среди людей и сойти за свою. Я бы вообще с удовольствием от этого избавилась, к чему оно мне? Только мешает и обрекает на одиночество, ведь порой, как вчера, например, подобные порывы сдержать невозможно, а это опасно. Ведь я тебя могла убить.

– Не льсти себе, – хмыкнула я, а сама задумалась.

А ведь она права. Этот дар обрекает на одиночество. Тебе приходится скрываться, хотя сущность лезет наружу, я не могу не слышать зов воды и не обращать на неё внимания, ведь она повсюду. И во мне тоже.

– А ты? Из цирковой семьи? – спросила Сваровски.

Так странно было сидеть с ней вместе и просто разговаривать. Подсознательно, или скорее по привычке, я ждала от неё дерзких словечек или издёвок, но Кристина была непривычно грустная и спокойная. Однако смотреть друг на друга мы не решались, даже не знаю почему.

– Нет. Я из детдома. Ты права, одной легче. Я это поняла очень рано. Чересчур рано. Даже школу не закончила и рванула по свету, как только в руках оказался паспорт.

– Да? А откуда узнала о таких, как мы?

– В детдоме была одна замечательная женщина. Она знала мою тайну с самого младенчества. Видимо родители когда-то меня из-за этого и определили в дом малютки. Согласись, нелегко справиться с ребёнком, который раздвигает воду как Моисей, – невесело усмехнулась я, – и при этом умудряться скрывать его сущность. Бабе Вале это удалось. Она и назвала меня эррой – мифическим существом. Она мне, кстати, и имя дала.

– А почему ты ушла?

– А что мне там было делать? Я была нелюдима, а знаешь, как жестоки дети? Особенно по отношению к тем, кто выделяется и не ищет приключений на свою пятую точку. А мне бывало тяжело сдержаться. И когда я чуть было не утопила одного парнишку из класса, то у меня просто не было выбора. Такими вещами не шутят.

– А потом? – поинтересовалась Гадюка. Я не видела теперь причин, почему мне немного не приоткрыться, раз уж разговариваем на равных.

– А потом скиталась. По улице. По городам. Жила на подаяния жалостливых. Иногда, кстати за день можно было неплохо денег насшибать, мир не без добрых людей, хотя с каждым годом таких становилось всё меньше. Потом прибилась к бродячему цирку, там сначала помогала, потом сама начала выступать. Пару-тройку лет так пожила, меняя цирки. Но всё не то. Казалось, мне нигде не было места. Потом опять начала скитаться. Пока не набрела на Бизарр. Этот цирк иной. Совсем другого уровня, не то, что остальные, где мне приходилось бывать. Без образования же, в приличный цирк не устроишься, особенно в центральный, городской. Я ведь пыталась и не раз. А тут удача сама в руки прилетела. Кстати, как раз из-за Алексея. Они же с Лизой не выступали, а пробел в представлении закрывать надо было кем-то. А тут я.

– А как ты попала к Ветрову-то? У него же крутой нрав. Я, например, долго охотилась за местом в Бизарре, пока один человек не порекомендовал, – поинтересовалась Сваровски.

– А меня ваша гадалка Арзу к нему привела. Чего-то там увидела на моей ладони. Сказала, что я дьяволица, – улыбнулась я. – Ветров меня, конечно, отослал сначала, а потом уже Дрего позвонил, видимо совсем не кем было ребят заменить, вот они и сделали ставку на меня. Хотя нелегко пришлось. Уровню Бизарра соответствовать тяжеловато, да и ещё умудриться не переступить грань дозволенного. Но вроде бы справилась.

– Справилась, – кивнула Гадюка. – У тебя хороший номер.

– О, Гадюка, умеет делать комплименты, – хмыкнула я.

– Завязывай, Гидра, – хохотнула Кристина, а затем произнесла: – Забавно, да? Я начала называть тебя Гидрой ещё до того, как узнала, что ты управляешь водой. Что это, провидение?

– Ну изначально ты называла меня Гидроперитом, так что провиденье отменяется.

После этих слов мы переглянулись и засмеялись.

– А ты когда-нибудь встречала таких как мы? – спросила я после того, как смех сошёл на нет.

– Никогда. А ты?

– И я нет. Баба Валя правда говорила, что их не много совсем. И ещё она говорила, что силу надо скрывать. Хотя глупость всё это, и так понятно, что выделяться в этом мире по меньшей мере, не разумно. И возникает лишь один вопрос: какой в нас толк?

– Действительно, а какой? – задумчиво спросила Кристина. – Какой толк? Зачем мы вообще?

– Ну… думаю природа что-то этим имела ввиду, раз мы есть. Может просто наше время не пришло?

– Ага и будем скрываться до самого судного дня.

– Может быть эрры для того, чтобы этот день никогда не наступил? – предположила я.

– А ты романтик, оказывается, Гидра. Может быть. Но для этого нас слишком маловато, не находишь?

– Ну это да. Хотя может быть, эрры просто хорошо прячутся. Мне все эти годы, по крайней мере, это удавалось неплохо.

– Согласись, что если бы эрр было много, то мы бы уже, не больше ни меньше – завоевали этот мир. А так… сидим как мышки, – грустно проговорила Сваровски.

– А тебе палец в рот не клади, – хмыкнула я, а Кристина криво улыбнулась.

Мы замолчали ненадолго, слушая тишину. Уже стемнело, и сверчки начали выдавать тихую трель. Небо прояснилось, и над озером появилась жёлтая луна, которую изредка закрывали одинокие облака.

– Красиво тут, – проговорила Сваровски задумчиво.

– Ага.

– Извини, что вчера набросилась на тебя, – тихо прошептала девушка. – Я просто… увидела вас и… тяжело, знаешь, видеть соперницу, а тем более жить с ней под одной крышей, – было видно, что Сваровски эти слова давались нелегко. – Раньше он не афишировал свои эм… похождения, все об этом, конечно, знали, но как-то всё больше было пересудов и обмусоливания покинутых пассий… а тут… у вас серьёзно?

Я улыбнулась и одновременно порадовалась, что она не права. Наверное, будь у меня на Злославского виды, я бы себя повела немного иначе, а так…

– Ты – дура, Сваровски, ей Богу… – проговорила я, а она непонимающе захлопала глазками. – Знаешь, только ленивый не предупредил меня про вас с ним, – усмехнулась. – Но скажу тебе честно: у меня даже в планах подобного не было. То, что ты видела – это просто шутка. Да ты, наверное, знаешь Илью и эти его тупые шуточки. Вот уж правду говорят – влюблённые полные идиоты, как хорошо, что у меня на такие вещи иммунитет.

– В смысле? – удивилась она.

– В прямом. Ты сама себе всё придумала, а достаточно было просто у меня спросить, – я повернулась к ней и твёрдо произнесла: – Между мной и твоим любимым Злославским ничего не было и не будет. Так что можешь расслабиться, Гадюка. Этот красавчик не в моём вкусе.

Тут надо отдельно рассказать, как преобразилось её лицо после этих моих слов. Глазки загорелись, щёчки зарумянились, улыбка растянулась. Ну надо же, совсем другой человек. Ну и я не могла не подлить масла в огонь:

– По-моему вы двое единственные в Бизарре, которые уверены, что между вами всё кончено. Все остальные прекрасно знают, что происходит. Только вы тупите.

– Что? – удивилась девушка. Я готова поклясться, что это удивление не наигранно. Странно. – У меня с этим бабником больше нет ничего общего, – тут же насупилась Кристина, но аккуратно так добавила: – Но мне бы не хотелось, чтобы у него с кем-то были серьёзные отношения.

Вот сказала она это, и сама задумалась. Тут мои комментарии были излишними, а она вроде бы и сама догадалась, какую глупость сморозила. Честно сказать, то от выражения её лица мне стало смешно, и я не выдержав, захохотала. Но тут вода вновь кого-то почувствовала, и я резко замолчала, насторожившись. Это был не человек.

– Чего? – встрепенулась Сваровски, увидев мою реакцию.

– В кустах кто-то есть вроде…

И тут я выпала в осадок. Из-за кустов, не спеша выплыл ягуар! Его гибкое тело было напряжено, хоть с виду и не казалось, что эта кошечка настроена воинственно. Он без интереса нас оглядел и двинулся к озеру за водичкой.

– Нормально это, что ли? – прошептала я. – Тут водятся ягуары?

Кристина засмеялась.

– Борзый, иди сюда! – крикнула она ягуару и тот, повернувшись в нашу сторону и пораздумав пару секунд, так же неспешно направился к нам.

– Борзый? – поинтересовалась я, когда ягуар плюхнулся прямо напротив Сваровски и будто бы привычным жестом уткнулся мордой в протянутую ладонь девушки.

– Да, это наш добрячок. Он постоянно убегает от Злославского, чтобы прогуляться. Илья злится так сильно, потому как не может понять, как он это делает. Борзый когда-то был звездой цирка, воинственным малым, видишь, ухо и нос подранный? А сейчас сдал чуток, потому ушёл на заслуженный отдых. Стал дружелюбным и ленивым, потому теперь выполняет роль дитяти-баловня. Но лично я думаю, что это для Злославского наказание свыше, – пояснила Кристина, ухватив этого котяру двумя руками за морду. – Да, мой хороший? Ты непослушный и вредный, прям как папочка, – после этого она чмокнула ягуара в нос.

Я округлила глаза от этого зрелища и отклонилась в строну, потому как была уверена, что сейчас эта котяра откусит Гадюке пол лица. Но, к моему сожалению, этого не произошло, потому я неспешно поднялась на ноги, опасливо глядя на воркующую Кристину и, отступила на пару шагов.

– Тогда может, вернём этого бродягу восвояси? Чего доброго, ещё загрызёт кого…

– Да ну, этот не загрызёт. Он добрый. Да и нечем ему.

Я скептически приподняла одну бровь. Что-то я не слышала о том, чтобы ягуары когда-либо превращались в домашних кошечек. Про тигров – да, про львов даже слышала, но вот про ягуаров – хоть убей, не помню.

– Цирковой народ – чумной, – философски произнесла я. – Попадись мне он посреди ночи – я бы его утопила, и плакал бы любимец нашего ловеласа.

Кристина засмеялась и, поднявшись на ноги, ухватила Борзого за холку.

– Пойдём, отведём.

* * *

Он наблюдал за циркачом из самого дальнего угла манежа. Смотрел, как тот ловко переставляет руки, вращаясь в воздухе и, сопровождает свои действия кроткими командами, которые понятны только его группе.

Он думал. Раздумывал, когда лучше уличить момент, хотя и знал расписание циркача до мелочей. Когда он ест, когда спит, когда тренируется и когда остаётся один. Цель была так близко, так рядом… но торопиться пока ни к чему. Со дня смерти Алексея прошло ещё слишком мало времени, да ещё и этот парень залётный, которому перерезали горло в городке, тоже так не вовремя затесался! Конечно, это не спутало ему карты, но всё равно, много шумихи вокруг Бизарра убийце явно не на пользу. Смерть ещё одного артиста вызовет панику и вопросы, хоть он вновь сделает всё так, будто это несчастный случай.

И всё же он был весь в предвкушении, кровь пульсировала в жилах как лава, он чувствовал, что для завершения миссии ему осталось всего ничего. У него всё для этого было. Удача сама шла в руки. Не иначе, как сам Господь Бог ему в этом помогает! А иначе, как так вышло, что под одним куполом цирка Бизарр собралось такое количество эрр? Он ни в одном цирке не встречал столько. Целых семеро на его памяти, двое из которых уже никогда не выступят на этом манеже.

Особенно его порадовала последняя прибывшая. Девушка, по имени Катя. У неё весьма необычные способности для эрра. Он никогда прежде не слышал, что есть эрры, способные повелевать целой стихией. В основном сила у всех относительно одинаковая, у кого больше – у кого меньше, но всегда несколько однобока. А тут такое счастье!

Эта девушка не давала ему покоя каждый раз, когда даже просто проходила мимо. Он ощущал её силу. Она манила его. Как наркотик. Этот запах. Словно свежий бриз. Казалось, протяни он руку и сможет достать ту невидимую ауру, что окружала девчонку.

Но пока слишком рано. Пока время не пришло. Она будет его девятой симфонией. Она будет его музой, что сможет пробуждать и давать жизнь.

А пока, нужно немного подождать. Пока, у него совсем другая цель.

Он вновь поднял глаза под купол цирка вгрызшись взглядом в артиста, который балансировал в воздухе на трапеции. Он уже знал, что нужно будет сделать. А главное – когда.

* * *

Я зашла в трейлер в одиночестве, поскольку доверила Сваровски самостоятельно отвести котяру к Злославскому. Кто знает, может он его выпускает специально, чтоб именно Гадюка его и приводила обратно, как я поняла, девушке это не в первой. Вдруг это коварный план Ильи, а я его сорву.

Оглядев помещение, присвистнула – казалось, что тут прошлась небольшая ядерная война. Книги валялись, трюмо в бардаке, на полу рассыпаны баночки с гримом кремами и прочей дребеденью. Стул Сваровски сломан и одиноко лежит около её кровати. Да-а-а… ну мы и повеселились.

Я подняла глаза и посмотрела на вмятину над своей кроватью, поморщившись от враз занывшей спины. Надеюсь, у Гадюки хватит способностей вправить обшивку.

Тут откуда-то из глубины моей скомканной кровати показал мордаху Тайсон, и приветственно пискнув, спрятался обратно. Я перевела взгляд на змей. Клубок находился на своём привычном месте, а вот огромная змея в аквариуме переехала. Не удивительно, ведь стекло террариума пошло волосными трещинами. Я криво улыбнулась, вспомнив, как Сваровски отлетела к своей стороне трейлера. Видимо тогда и повредила стекло. Бывает.

Вместе с тем, обратила внимание на то, что помимо беспорядка от драки, наше жилье было… как бы так сказать… в общем, оно не убиралось с тех пор, как я тут поселилась. Надо бы завязывать с антисанитарией, вроде бы обе девушки, а живём как засранки. Кроме того, основные боевые действия прекратились и стороны пришли к консенсусу.

Я глубоко вздохнула и сняла ветровку, кинув её на вешалку, когда та, видимо от перенапряжения, с грохотом упала на пол.

– Восстановление территории после войны – хлопотное дело, – проговорила я сама себе и, подняв довольно нелёгкую стойку, вновь её поставила на место.

Тут раздался стук в дверь. Я среагировала быстро. Потому молниеносно зашторив полог, чтобы он полностью перегородил обзор моей стороны трейлера, убедилась, что от двери вмятину не видно, и только после этого открыла дверь. За ней стоял Паскаль, на самой нижней ступеньке.

– Привет! – бодро улыбнулась я.

Он кивнул и, с интересом вытянув шею, заглянул в трейлер, хоть я и попыталась этому помешать, прижав его голову бедром к проёму. Он недовольно фыркнул, а я, засмеявшись, упёрла ладонь в его лоб и попыталась вытолкнуть голову любопытного иллюзиониста из комнаты. Но Паскаль решил иначе. Парень резко подался назад, что я от неожиданности налетела на него, а он, в свою очередь, легко присел и, подхватив меня, определил на плечо. Сам же, в три секунды и беспрепятственно оказался в трейлере вместе со мной.

– Поставь меня! – стукнула я ему по спине, и фокусник аккуратно поставил меня на ноги.

От меня не укрылся его изучающий комнату взгляд, и мне стало неловко. Не столько из-за разгрома, сколько из-за срача. Всё, не ляжем со Сваровски спасть, пока не уберёмся.

– Вообще-то, когда приходишь в гости, то сначала принято дождаться, пока тебе позволят войти, – грозно проговорила я.

Скаль лениво улыбнулся, и сложил руки на груди, при этом его взгляд оставался скептическим.

– Что? – скопировала его позу и с вызовом посмотрела на парня.

Он вопросительно вздёрнул головой. Я расценила это как вопрос касательно Сваровски и нашей вчерашней потасовки.

– Мы вроде как подружились, – скорчила я кислую мину, а иллюзионист недоверчиво прищурился. – Нет, правда. Так что тебе больше не придётся терпеть меня и мой храп.

Паскаль понимающе улыбнулся.

– Что, я храплю? – удивилась. Вроде бы раньше за собой такого не замечала.

Но парень утвердительно кивнул, а я густо покраснела. Чёрт. Как неудобно. Решила пошутить, а ту вон чего…

– Спасибо, что приютил, – буркнула я хмуро. – Извини, кофе не напою – это променад Гадюки, а я пока разрешения у неё не просила на это, мы ещё не настолько помирились. Как свой заведу, так сразу.

Я увидела, что Скаль не слушает меня, а приподнявшись на цыпочки, заискивающе пытается заглянуть за штору, где пряталась моя половина комнаты. Он и так был выше меня на добрую голову, а тут ещё вытягивается. Я ухватилась за его футболку, и заставила принять прежнюю позу, твёрдо заглянув ему в глаза.

– Я тебе потом как-нибудь устрою экскурсию, хорошо, любопытная Варвара? А пока пощади остатки моей гордости и не смотри что там, – иллюзионист впился в меня взглядом, а затем кинул.

Выглядел он при этом серьёзным, даже не улыбался. А затем протянул руку и легонько дотронулся до моей скулы. У меня сбилось дыхание, а по телу побежали мурашки, от чего я резко подалась назад.

– Не надо… – поморщилась, а у самой перед глазами всплыл вчерашний сон. Ух, эти объятья Морфея. Как они мне дороги! Теперь вот вспоминай эти… события…

Иллюзионист, как это ни странно, не обиделся и не стушевался, хотя моя реакция была не очень однозначна. А лишь подмигнул и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. После чего развернулся и вышел из трейлера.

Я вновь поморщилась, оттого что повела себя как идиотка и обидела парня. Он ко мне со всей душой, а я от него шарахаюсь, будто неприятны его прикосновения. Нервно проведя рукой по волосам, выбила из-за уха маленький цветочек ромашки. Ну надо же. Я улыбнулась и в один шаг оказалась в дверном проёме.

– Скаль, спасибо! – крикнула, когда парень был уже далеко, а он, не обернувшись, помахал мне рукой.

* * *

Все следующие дни до выходных выдались тяжёлыми и напряжёнными. Работы было невпроворот, а времени на отдых вообще практически не оставалось. Кроме того, я после выступлений начала подобно остальным циркачам выходить на улочки и развлекать публику скромными фокусами, которые, как подсказал, вернее, предупредил, Дрего, не должны быть такими, чтобы около меня собиралось куча народу, которому будет интереснее здесь, а не под куполом. В общем – скромно и со вкусом. Так я и поступила. К тому же, за те два часа, что я скитаюсь после шоу, идёт надбавка в заработной плате в виде премии. Ещё одна стимуляция и весьма действенная.

Одно плохо – ну очень устаю. Под закрытие цирка прихожу в трейлер и буквально валюсь с ног, а с утра начинай сначала. Сваровски сказала, что это пройдёт, и вскоре я перестану так сильно уставать, а потому стоически терпела.

С Кристиной, кстати, конфликты прекратились. Не то чтобы было всё гладко, скандалим, конечно, но всё больше по привычке, и из-за всякой ерунды, так уж сложилось изначально, да и выходило, что таким образом просто выпускали пар после тяжёлого дня. Такие стычки меня уже не напрягали, и иногда даже веселили. Беззлобные они были. Она, как и обещала, вправила стену над моей кроватью, но когда дело было сделано, то так уж вышло, что в ванной упало зеркало, что висело с другой стороны стены. Разбилось на тысячи осколков. Ох, что тут началось! Не думала, что предрассудки, это такая сильная вещь.

– Несчастья семь лет! – вопила Гадюка, нервно бегая по трейлеру, и казалось вот-вот заревёт, пока я спокойно сметала осколки. К подобным вещам я относилась… не относилась особо. Так уж повелось, что чёрных кошек я люблю, ключи постоянно роняю, мимо Нены с пустыми вёдрами, прохожу. Бред это всё. А потому меня уже стало довольно сильно напрягать эта одержимость всех циркачей этими самыми приметами. Нет, в балаганных цирках, в которых мне приходилось бывать прежде, тоже этим заморачивались, но не так сильно. А вот главным на поприще примет, был, несомненно, Дрего.

Я, конечно, понимаю, что после того, как я выловила Алексея из озера, артисты и так меня сторонились, а когда Дрего повадился при всех с пеной у рта тыкать меня в приметы, и вовсе начали избегать. Я вроде как считалась несчастьем на ногах. И чтобы не подцепить мой скептицизм, циркачи не придумали ничего лучше, как просто обходить меня стороной. Не скажу, что была этим огорчена, ведь основной круг общения так и остался неизменен, так что можно было смело сказать Дрего спасибо, если бы тот не сидел уже у меня в печёнках вместе со своими приметами.

Например, он однажды залепил мне подзатыльник за то, что я сидела спиной к манежу, когда пыталась наладить один из своих инструментов. Это, якобы, неуважение к его величеству Цирку и артистам. То, что это была репетиция, Дрего не интересовало. Благо тогда на манеже было много людей, а то тем трёхэтажным матом, что я на него обрушила, он бы не отделался.

В другой раз он чуть не выдрал мне руки, когда я решила рассмотреть реквизит Ральфа и Максим, которые так ловко управлялись с ножами. Оказывается, нельзя трогать чужое не потому, что это неправильно, а потому что это может повлечь за собой неудачу.

А ещё он задрал меня с тем, что наблюдал, чтобы я ничего не делала в цирковых костюмах. Нет, не из-за того, что это собственность Бизарра, что вы! Оказывается, это тоже примета. В костюмах, видите ли, нельзя ничего делать кроме прямых обязанностей.

Я, само собой, умалчиваю о тех приятных мелочах, когда циркачи, например, уронив сценарий, тут же на него садятся прямо на пол; вешают ключи от гримёрок только на гвоздики; чётко следят с какой ноги заходят на манеж; обязательно перед выступлением гладят всех попадающихся на пути кошек (которых, ну просто уйма); панически боятся попадать в объектив фотокамер перед шоу; все без исключения плюются в своё отражение в зеркале; дуреют, как только слышат, или видят число «тринадцать»; ну и никогда не говорят словосочетание «в последний раз», тут всё «заключительное» или «крайнее». Заключительный номер, заключительное блюдо, даже пьют они в крайний раз, а не в последний… Короче, это было бы смешно, если бы не было так маниакально. Даже Злославский на клетки своих кошаков вешает красные тряпки. Чтоб, значится, не болели.

Я снисходительно лыбилась на эти ужимки циркачей и диву давалась. Ведь понимала, как сильно они сами себя накручивают. Не дай бог чего пойдёт не по примете – они расстраиваются так, что к представлению всё буквально из рук валится. Казалось, что только Шико единственный, кто не обращает на эти глупые приметы внимания. Хотя он мне и сознался, что раньше тоже их соблюдал, но скорее больше отдавая дань традиции, а не потому что верил.

На самом деле, где-то глубоко в душе я считала это даже забавным. Но стойкая мысль о том, что по каждому второму здесь горько плачет психушка, никак не оставляла. Я, кстати, тоже не исключение, правда, по другим критериям, но всё же…

 

ГЛАВА 15

Когда, наконец, наступил долгожданный выходной, то и на этот раз мы со Сваровски не искали лёгких путей, а решили навести в трейлере очередной марафет. То, во что всего за неделю превратилось помещение, иначе как берлогой, назвать было нельзя. Некоторые бездомные и то свои импровизированные жилища в большей опрятности держат чем мы. Стыдобища, две девки вроде живём.

Потому, как только я проснулась (с утра вскакивать не решилась, всё же выходной), принялась расталкивать Кристину.

– Гадя, вставай. День марафета, – потянула я, зевая во весь рот.

– Отвали, – прогундела Сваровски из-под подушки.

– Ты охренела? – задала я резонный вопрос, поскольку эта дамочка ещё вчера рвалась в бой.

– Гидрочка, а давай твоему Святику отстегнём с аванса, и он всё тут уберёт? – пошла на попятный она, высовывая нос из-под одеяла.

– Ага, чтоб я кому-то свои кровные отдавала? – фыркнула я. – Кроме того, как ты себе это представляешь? Твои лифчики и подобие трусов, тоже Свят по местам разложит?

Сваровски тяжко провыла, но всё-таки села. Тайсон, который сегодня решил спать с ней, даже не пошевелился. Я же ещё немного поворчала, а потом просочилась в уборную, где сверху, на верёвочке сушилось куча нижнего белья.

– Сваровски, вот скажи мне: на кой чёрт тебе столько трусов?

– Носить, – удивилась она.

– Ну явно не кушать. А зачем так много-то? Ну, я пойму десять, ну двадцать даже пойму… а у тебя их сколько? Штук сто?

– Не знаю, – пожала плечами Гадюка, – не считала. Относись к этому как к коллекции.

– Лучше бы марки собирала, – хмыкнула я, – они бы хоть не валялись где ни попадя.

В общем и целом, мы убирали наш небольшой трейлер довольно долго. Взялись мы за него конкретно и основательно, чего так и не сделали в прошлый раз. Всё перемыли, перестирали, даже полотно, разделяющее наши территории, выбили от пыли. Кристина упорядочила свои книги и туалетный столик, а я драила пол, раковину и душ. Работа спорилась, трейлер задышал. В итоге получилась не комната, а конфетка, даже места, казалось, стало больше. Единственное что портило вид – это разбитый аквариум со змеюкой, но Кристина сказала, что уже заказала новый. Расходы же по приобретению нового зеркала в ванную легли на меня. На том и порешили.

Уже ближе к вечеру мы, усталые, расселись на свои кровати (территории по-прежнему оставались нерушимыми) и, довольные собой, осматривали окружение, чувствуя себя ни больше ни меньше – героинями.

– Чем займём остаток вечера? – послышалось с вражеской территории.

– Есть предложения? – удивилась я.

Раньше Гадюка меня никуда не звала и ничего не предлагала.

– Есть одна идейка, – задорно проговорила она и хитро на меня посмотрела.

Вот сейчас глядя на неё, можно смело сказать – красивая и весёлая девчонка. Зелёные блестящие глазища, раскрасневшиеся щёчки, копна чёрных волос, закрученных в беспорядочную кулю, и эта улыбочка. Вот ведь артистка, как перевоплощается. Ни дать не взять – редкостная милашка. Если бы не скверный характер.

– Я сейчас вернусь! – проговорила она, резко соскочив с кровати. – А ты сбегай к Нене, притащи чего-нибудь перекусить.

– Я воль, майн Фюрер!

– Э, – недовольно обернулась она, – «Гадюку» я тебе прощаю, а фашистка – это перебор…

– Не льсти себе, – отмахнулась я, проигнорировав её взгляд.

* * *

А уходила она за выпивкой. Вернее, за текилой. Не знаю, где она её раздобыла, но не скажу, что была огорчена. Скорее наоборот. Итого получилось, что этот спокойный вечер мы решили провести в пьянстве. Но уже как леди, поскольку трейлер был чист, а у нас была закуска. Устроились мы на нейтральной территории, применив гримёрные столики как обеденные, а стульчики, как кресла. Очень удобно, кстати, ведь наши столы стояли практически рядом.

Видимо Гадюка решила совсем уж со мной подружиться, раз притащила бутылку мира. Конечно, потом была ещё одна, но не суть. А вообще, вечер получился весёлым. Я отродясь так (если не считать шабаш мадам Люсиль) не отдыхала. Но тут была такая девчачья посиделка. Мирная, ленивая, приятная. Делать ничего не надо было, а просто болтать. И впервые в жизни это можно делать без оглядки на слова, ведь со мной находилась рядом такая же эрра. Подозреваю, что Сваровски относилась к этому так же. Не скажу, что у неё было много подруг, всё больше подлизы с мягким характером, а тут она могла себе позволить расслабиться.

Преимущественно мы говорили о своём прошлом. Вернее, Гадюка говорила, а я всё больше отмалчивалась, не имея привычки про себя рассказывать. Я так поняла, что девушке нужно было выговориться. И хоть у меня тоже была жизнь не сахар, не скажу, что Сваровски повезло больше. Она, конечно, не скиталась, но у подобных нам всегда будет скелет в шкафу, который существенно портит жизнь.

Из её пьяненькой речи поняла, что самое большое разочарование в жизни ей принесла её же семья, больно ранив в сердце своим отношением. Более того, помимо страха, родные ей завидовали. У неё оказывается ещё была старшая сестра и брат, которым она в своей прошлой жизни всё пыталась доказать свою «нормальность», но ей, само собой, никак это не удавалось. Она всегда была чужой и нелюбимой, изгоем. Печальная история. Кристина даже всплакнула, а я занервничала, не зная, как себя вести. Не люблю слезы и не умею на них правильно реагировать.

– Ладно, проехали, – отмахнулась она, сбросив слезинку. – Расскажи лучше про себя.

Опять двадцать пять.

– Да я вроде бы уже рассказывала, – стушевалась я.

– Ну так ты ж в общих чертах…

– А тебе нужна баллада под музыку? – хохотнула я, звякнув кубиками льда в бокале.

– Правильно говорят, колючка ты.

– Рассказать, что про тебя говорят? – не осталась в долгу.

– Про себя я всё знаю, нет необходимости повторять, – гордо проговорила она. – Просто я думаю, что ты такая колючая именно из-за того, что жила на улице. Как ты там жила? Это же… тяжело?

– Ну… не рай на земле, – хохотнула я.

– Я вот даже не представляю, как можно так… это же страшно и… одиноко. Да просто опасно, в конце концов, – принялась размышлять собеседница, пригубив текилы.

– Только вот не надо меня жалеть, хорошо? – укорила я. – В этом я точно не нуждаюсь. Всё не так ужасно, как ты себе это представляешь. На улице нет дикой печали и мировой грусти. Просто… – я задумалась, что же «просто», а потом выпалила то, что первое пришло в голову: – Просто кушать иногда охота.

– Наверное, ты поэтому такая дрищёвая, – глубокомысленно изрекла Гадюка, но потом опять принялась за расспросы: – Вот это, кстати, для меня и есть самое непонятное. Что могло произойти в голове, чтобы в раз лишиться крова над головой и уйти в никуда? Неужели всё было так плохо? Ты же не могла не знать, что бездомных порой судьба так «поласкает», что врагу не пожелаешь. Это же полная неопределённость в будущем и неизвестность.

– Ну, тогда я на это смотрела немного иначе, – подумав, ответила я, силясь припомнить свои ощущение минувших лет. Странно, но я практически ничего не помнила, только в общих чертах. – Я без страха смотрела в будущее, и вовсе не ожидала того, с чем столкнусь. Поверь в то время я, наверное, сделала самый правильный выбор в жизни. Неизвестно, кем бы я стала (вернее, чем), если осталась там. Не знаю, может мне не повезло просто, но меня окружали озлобленные люди, готовые глумиться, высмеивать и иногда даже издеваться, просто потому, что ты не поступаешь так же как они, не тусуешься с ними и не разделяешь взгляды. Это место всегда было для меня чуждым, а потому, как только у меня в руках оказалась красная книженция с гербом, больше меня ничего не держало. Зато я повидала мир и поняла, что он куда больше того захудалого городка, где мне пришлось расти, и намного разнообразнее в плане людей. Скажем, для меня было откровением, что совершенно незнакомые люди могут отнестись к тебе как к родной. Мир не без добрых людей, и как я для себя отметила, те люди, что потеряли не только семью, а вообще все – именно они понимают, что значит беда. Но как ни странно, они же, как никто другой умеют просто радоваться каждому новому дню. Не все конечно, но многие. Улица ведь не манна небесная и людей ломать умеет. По крайней мере, в интернате мои сверстники считали, что раз они сироты, то весь мир дерьмо, и все и всюду им должны. А это не правильно.

– Да… дела, – задумалась Кристина, – я бы, наверное, так не смогла… скорее всего терпела бы, но не решилась уйти в никуда. А что та женщина, что тебя воспитывала?

– Баб Валя, – улыбнулась я. – Ну а что она могла сделать? Ничего. Она знала, что так произойдёт. Она всё время говорила, что я не создана для того, чтобы жить взаперти.

– А где ты спала? Что ела?

Сваровски буквально засыпала меня вопросами про жизнь на улице, а я против обыкновения охотно на них отвечала. Удивительно, но так уж вышло, что вспоминая встречавшихся у меня на пути людей, я рассказала столько много смешных историй, что мы с Гадюкой местами смеялись в голос.

Когда рассказы стали иссекать, а животы лопались от смеха, я поинтересовалась у Гадюки сменив тему:

– Слушай, а какую максимальную тяжесть ты можешь левитировать? Есть ограничения?

– Ну, смотря что ты подразумеваешь под словом «тяжесть», – хмельно засмеялась Кристина.

– Дом поднять сможешь?

– Дом… скажешь тоже… нет конечно, да я и не пробовала, – ответила Гадюка. – Для того чтобы баловаться такими вещами, нужна практика. А какая у меня может быть практика, если я всю жизнь стараюсь это игнорировать? И знаешь, мне кажется, раньше я была сильней. Сейчас уже не то. Я это чувствую, – печально произнесла девушка, но тут же бросила печаль и задала встречный вопрос: – А ты?

– А я… могу озеро, например, поднять в воздух. Вода повсюду, её не проигнорируешь и не откажешься, – честно призналась я.

– Ого, круто, – уважительно потянула Сваровски. – А замораживать воду можешь?

– Что я тебе – Снежная Королева что ли? – хохотнула я.

– Ну это я так, просто подумала. Лёд просто в термосе заканчивается, – произнесла она, и мы вновь засмеялись. И тут Тайсон, который спал у меня на кровати, взревел как ошпаренный и метнулся ко мне под ноги, так как плакат, что весел на потолке сорвался и плавно спикировал вниз. Бедное животное перепугалось, а мы вновь захохотали. Я выудила страдальца из-под стула и засюсюкала, в то время как Гадюка, неустойчивой походкой подошла к своим полкам, выискивая скотч.

– Если пустишь меня на свою территорию, я так уж и быть помогу тебе приклеить его обратно, – предложила она, размахивая передо мной ножницами.

– Ну, когда у тебя в руке холодное оружие, как-то сразу не хочется отказывать.

В итоге мы долго пытались сосредоточиться и пришпандорить афишу на место. Моя кровать превратилась в месиво, но зато Юстина вновь оказалась на месте и всё так же призывно нам улыбалась.

– Красивая она, да? – задумчиво спросила я, когда мы обе сидели на кровати и уже целую минуту молча смотрели на диву.

– Красивая, Гидроперит, красивая, – отчего-то печально произнесла она и встала с кровати, направившись к трюмо, на котором оставила свой бокал, – мне до неё далеко. Вот уж у кого был талант от Бога. Не то, что наши «умения», – она хитро на меня посмотрела. – Особенно твои, я-то в отличие от тебя своими способностями на манеже не пользуюсь, – не удержалась она от шпильки, заставив меня криво усмехнуться. – А это просто человек. Талантливый.

– Можно подумать здесь таких мало, – фыркнула я. – Артисты мирового масштаба тебя не впечатляют?

– Нет, Гидра, было в ней что-то волшебное. Это надо было просто видеть. Какой-то внутренний свет, гибкость, сказочность. Она как куколка была, настоящее настроение для всего Бизарра.

– Может она была эррой? – предположила я.

– Нет, ты что. Не думаю, – потянула она, а потом вопросительно на меня уставилась: – И чего тебе везде эрры мерещатся? Ты хоть одного встречала до меня? То-то же.

– А что там за история с бисером? Помнишь, ты говорила? – припомнила я.

– Ну это только сплетня. Никто ж не знает, куда она на самом деле делась, вот и строят предположения. С бисером просто как-то зловеще и интересней, чем банальная лав стори. Но лично я думаю, что она точно не сбежала с американцем.

– Почему ты так решила?

Сваровски подумала несколько секунд и изрекла:

– Знаешь, есть такой тип женщин, которым просто не суждено связать с кем-то свою жизнь. Одиночки. Вот и Юстина к ним относилась. Ей не нужна была вторая половинка, она изначально была целая. Самодостаточная, гордая, любила себя. И только себя. И знаешь, это правильно. При всём при этом она была очень доброй и отзывчивой, но ей, казалось, мужчины были просто ни к чему, так, только для здоровья. А потому, версия с американцем сразу отпадает. Юстина просто была слеплена не из того теста.

– Так говоришь о ней, как будто её нет в живых, – попеняла я.

– Кто знает, – пожала плечами Кристина, – может и нет. Не зря же после её исчезновения Бизарр словно сглазили.

– А вот тут поподробней можно? – заинтересовалась я, и тоже встала с кровати, перемещаясь обратно на стул.

– Ну, знаешь, у каждого цирка есть страшилка. Вот и у нас есть, – начала Гадюка, подливая текилы. – Суть в том, что как она ушла, то у нас очень много несчастных случаев стало происходить. Три летальных, то есть четыре уже… И это всё всего за четыре года, прикинь?

– Ох, ничего себе, – удивилась я. – А что за случаи?

– Да разные. Ну в основном гимнастам не везёт, они ж самая травм опасная публика – ломаются. Двое инвалидов уже. То реквизит подводит, то срываются. Первый погиб после ухода Юстины – Денис Бойко, эквилибрист. Прикинь, нелепость – убило прожектором. Просто крепление сломалось и насмерть.

– Ого, – представила я эту картину.

– Вот тебе и «ого». Потом спустя примерно год, второй случай – парня тигр задрал. Артур Варнидзе, он жонглёром был от Бога. Один из кошаков Злославского, кстати.

– Да? – очумела я. – Как так?

– Да кто его знает? Запёрся в вольер. С утра обнаружили мёртвым. Что Ар там делал – никто не знает, как попал – тоже. Злославский там рвал и метал, ведь неизвестно какой именно кошак его задрал, мордахи у всех чистые были. Распускать зверей не хотел, там столько бучи было, и защитники животных набежали и репортёры. Ужас просто.

– И так и не выяснилось кто задрал? – выпучила я глаза.

– Неа, – ответила девушка.

– И что же, этот зверь до сих пор служит у Ильи?

– Выходит, что да.

– Нормально это, что ли? – Моему удивлению не было предела.

– Да Злославский за своих кошаков сам кого хочешь задерёт. Там до ультиматума дошло, чуть не потеряли Илюшу вместе со зверинцем. Но обошлось, Ветров сдался, – вещала Сваровски. – Ну а что, представь из-за одной особи в расход всех… так ведь тоже не правильно.

– Ну да… – задумалась я, а для себя уже решила, что к зверям Злославского больше не подойду. А в уме услужливо всплыл Тома'с, облизнувший мне щёку.

Меня аж передёрнуло. И как Илья сам не боится после такого своих животных? А если ещё вспомнить Борзого, свободно шатающегося по Бизарру. Мдя…

– Ну а кто ещё? – очнулась я от неприятных мыслей. – Ты сказала три смерти.

– Ага, три, – кивнула девушка, и нахмурилась: – Как же её звали? – вспоминала она. – То ли Аня, то ли Оля, Камзарова. Она была легкоатлеткой, пудовые гири таскала, зубами людей держала ну и всякое такое.

– И что с ней случилось? – подгоняла я Гадюку.

– Приступ сердечный. Говорят, из-за веса, она ж не маленькая была, тяжести таскала. Хотя здоровая, как бык была. А тут раз – и нету, – Сваровски осушила свой бокал и вновь потянулась за бутылкой. – Вот так вот бывает, Гидра. Это я тебе ещё просто травмы не перечисляла. Их тоже было много. И вроде как всё началось после ухода Юстины. А теперь вот Алексей… и, парень тот… хотя, наверное, он не считается, он же не циркач…

– Жути ты чего-то нагнала, – поморщилась я, наблюдая, как она наполняет и мой бокал.

– Да не переживай ты-то. Чего тебе со своими бульбушками опасаться? – пьяненько хохотнула Сваровски.

– Ну мало ли… хотя бы прожекторов, – ляпнула я и мы засмеялись, но как-то быстро стихли. Не хорошо над таким смеяться.

– Кстати, может ты и права, – вдруг произнесла Гадюка.

– В чём?

– Ну, в том, что Юстину убили. Вдруг теперь её дух мстит артистам за то, что она не может больше выходить на манеж. А она его очень любила. Не могла без цирка, это я тебе точно говорю.

– Чем чёрт не шутит, – пожала я плечами. – А за что её было убивать?

– За красоту, умения, харизму… дальше продолжать? – поинтересовалась она.

– Пожалуй, не стоит. Представь, ведь если её действительно убили, то убийца все ещё работает в Бизарре, – хмыкнула я.

– Не факт. У нас много кто уходил, много, кто пришёл. И совсем не обязательно, что это сделал кто-то из своих. Может это вообще какой-нибудь маньяк?

– Ну это просто рассуждение. Надеюсь, я не права, – проговорила, а сама подумала, что надо бы снять с потолка плакат Юстины от греха подальше.

Мы со Сваровски ещё около получаса обмусоливали эту тему, и заметно приуныли, потом моя пьяная соседка решила сменить тему и спросила:

– Гидра, а что там ты говорила про то, что тебе рассказывала твоя баб Валя? Ну, про эрр? Расскажи об этом. А то та информация, что со всех сторон слышна, противоречива до ужаса и абсурда. Помню, в детстве ещё по телику показывали мужика, он себя потомственным эрром звал, колдовал там через экран, помнишь? Бред такой.

– Ага, – хмыкнула я, потому как именно это воспоминание вгрызлось в тогда ещё детский мозг очень отчётливо – устрашающего вида мужик, закатывающий глаза.

– А потом в интернете кучу чего читала, но там такие истории идиотские, даже растерялась чему верить, то ли тому, что мы исчадья ада, то ли просто пришельцы. Одно время про эрр было модно говорить, но потом как-то экстрасенсы стали моднее, оно и понятно, это народ публичный и корыстный, а мы-то скромные, о себе не кричим и не показываемся. Если уж из этих шарлатанов делают подопытных крыс, то чего уж говорить о наших способностях… это, кстати, закон жизни – те, кто действительно сильней или богаче, никогда не кичатся тем, что имеют, в отличие от всяких там…

– Гадя, ты так много говоришь, – хмыкнула я, – или это алкогольные пары?

– А что? Я же про нашего брата вообще ничего не знаю, мне в отличие от тебя не довелось встретить на жизненном пути человека, который был бы «в теме». И вообще, она чего-нибудь говорила о том, кто мы, и откуда взялись по её версии?

– Да я собственно сама не особо осведомлена, всё ж со слов. А кто знает, где правда, а где вымысел?

– Ну всё равно… что там за очередная шедевральная история?

– Короче, тогда начну с самого начала. Баба Валя у меня была очень набожная, и потому всё трактовала с этой позиции, как и само существование, таких, как мы с тобой, – решила я пояснить сразу. – Так вот, значит, она объясняла, что когда Бог создавал мир, то и создал первых людей… слышала об этом?

– Адам и Ева, ага, – с готовностью отозвалась Сваровски, буквально впитывая каждое произнесённое мной слово, при этом выглядела так забавно, будто и впрямь долгожданную сказку слушает.

– Да, они самые. Но не много кто знает, что Ева была не первой женой Адама, сначала ей была Лилит. Слышала о ней?

– Ну что-то смутно…

– Ну не суть. Она оказалась слишком умной для Адама и слишком хитрой, тогда её, так сказать, отстранили. И девушка разобиделась. Поговаривают, что это именно она была той змеюкой, которая яблочко предложила и из-за чего человеков и выгнали из рая.

– Ну а мы тут причём? – подталкивала меня она.

– Ну ты ж знаешь, что потом началось, брат брата убивал и всё такое, это якобы она поддевала на подобное. А потом, значится, Боженька разозлился и потопил всех. Ну, тоже, наверное, слышала…

– Да-а-а-а, рассказчик из тебя просто атас, Катька, – хохотнула Кристина. – Никогда не слышала, чтоб библию ТАК пересказывали.

– Ты слушать будешь или нет? – фыркнула я. – Ты спросила, я рассказываю, как умею.

Сваровски заржала, а я продолжила:

– Ну в общем, каждой твари по паре и тому подобное, и люди начали всё сначала. Но Лилит всё не имелось, и дамочка всё думала, какую пакость сделать, но так, чтобы Боженька не узнал. Вот и нашла она выход – вдохнула в одного из потомков силу из преисподних, чтобы остальные его боялись и завидовали, но сам он не был ни в чём виноват. Да так хитро вдохнула, что сила эта могла уже в следующем ребёнке проявиться, а могла через десятки поколений.

– Ага. Мы, выходит, силу в себе таскаем от лукавого? – нахмурилась Гадюка.

– По словам баб Вали, выходит, что да, – пожала я плечами.

– Хорошо, допустим. Хотя я не удивлена, если честно.

– Подожди, слушай дальше. Она ещё говорила, что вроде как Лилит ещё одну шутку придумала: якобы, если одного из эрр убивают родные от зависти, то по этой ветке (может через поколения, я не знаю), родится такое чудо, которое будет обладать просто громадной силой, способной уничтожать целые города. Баб Валя называла их «Бартурами». А может, наоборот, произойти так, что родится такой, который сможет воровать и присваивать силу себе подобных.

– Это значит убивать?

– Ага.

– А зачем? – задала логичный вопрос Гадюка.

– Ну, чтоб сильнее, наверное, стать, – предположила я.

– Ну так если он всех поубивает, то план Лилит провалится? Ведь эрр больше не будет. Логично?

– Логично. Да и думаю, что убить такого, как бартур, едва ли получится. Да и представь, что будет, если всех поубивают и останутся только такие как они?

– Ну, я бы мир захватила, – ответила Кристина, а я прыснула со смеху.

– Далеко мыслишь. Баба Валя выразилась немного, другими словами. Она сказала, что людское бытие перевернётся и, все будут жить в страхе и ужасе. Короче, ужас ужасный будет. Ад на земле. Вот такая вот сказочка на ночь.

– Да, не весело, – задумалась Сваровски и добавила: – Но больше напоминает какой-то бред.

– Ну чем богаты… к сожалению «Википедия» даже об этой версии не осведомлена, а потому пока рабочая версия именно такая.

– Может тебя твоя баб Валя специально этим пугала, потому что знала, что ты рано или поздно свинтить захочешь? Вот и придумала страшилку.

– Кто знает, – пожала я плечами. – Ладно, давай спать, а то мы пьяные, а завтра тренировки и шоу.

Мы разбежались по кроватям, и когда я уже было уснула, Сваровски проговорила в темноту:

– Знаешь, Катя, а ведь Алексей действительно выглядел не как утопленник… ты вот мне рассказала, а я теперь думаю…

– Завязывай с этим, а то начнёшь ещё анализировать… спи давай. Это всего лишь версия, больше похожая на обычную страшилку.

– Будем надеяться, что так оно и есть…

* * *

Следующая рабочая неделя выдалась тоже не из лёгких, но, как и было обещано, я стала привыкать к такому графику. Скорее всего, дело в том, что мне очень нравилось то, чем я занимаюсь. Ещё бы, овации лучше всяких денег. Последних, кстати, мне очень даже вполне хватало, ведь я всегда умела прижиматься в финансовом плане, а тут с таким умением и вовсе можно сказать, была богата.

Со Сваровски мы, можно сказать, жили душа в душу, единственное, что меня начало смущать, это то, что дамочка всё чаще, и как бы вскользь, начала рассказывать мне о тех прекрасных днях, когда они с Злославским были вместе. Я стойко слушала, а Кристина, найдя свободные уши (я так предполагаю единственные в Бизарре, она же гордая), нещадно этим пользовалась.

Расстались они из-за глупости, которую девушка вроде бы как признавала, но усиленно убеждала себя в том, что она ни в чём не виновата, а Злославский – просто гордый чурбан. Хотя, как я поняла, Сваровски просто однажды допекла суженного до белого каления, отчего тот до сих пор никак не мог отойти и простить бывшую подружку. Вот и устраивают они теперь друг другу показательные встречания, чтобы позлить друг друга.

Лично я для себя решила, что они оба друг другу под стать, но вслух не произносила, лишь криво ухмыляясь. То, что эти двое до сих пор неравнодушны друг к другу было понятно и так.

* * *

– Смотри!

Сваровски плюхнула мне на стол бумажки формата А4, и хоть их сразу же начал трепать ветер, я среагировала молниеносно и придержала рукой. Кристина, тем временем, опасливо огляделась вокруг (я как раз обедала у Нены), и лишь потом уселась рядом, практически вплотную ко мне и выхватила бумагу из моих рук.

– Смотри, что я нашла! – уже тише проговорила она, а её глаза при этом лихорадочно блестели, но признаться, уловить хорошо это, или плохо, мне пока не удавалось.

Я, не особо довольная тем, что мой обед прервали, продолжала прожёвывать булку, но листочки подтянула поближе и прочла название.

«Поцелуй Архонта», – значилось там.

– Любовный роман? – приподняла я удивлённо бровь и посмотрела на воодушевлённую девушку.

– Дура ты, Гидра, – фыркнула она пренебрежительно и, схватив меня за затылок, вновь уткнула в бумаги. – Читай! Твоя баб Валя была не такая уж и сказочница. В её словах есть резон.

Я даже жевать перестала и принялась вчитываться в строчки.

А была это легенда. Об «Архонтах». Это демоны, «выступающие в роли персонификации (страшное слово!) сил природы и космоса, служат бессмертными прототипами для всех существ на земле». Эти демоны когда-то не поделили между собой мир, и одни, победив других, остались единокровными властителями. А те, что проиграли, в отместку одарили своим поцелуем человека, который считал Архонта своим богом, подарив тем самым ему силу, подобную самим Архонтам…

– Вот, это тоже прочти, – Сваровски в нетерпении выдрала у меня бумагу, и дала другую.

– Я вообще-то её ещё не дочитала! – возмутилась я.

– Тут всё тоже самое, только меняется время и название, – пояснила Гадюка, и подала мне ещё одну бумагу. – И тут, – она протянула ещё одну, – и тут.

– Где ты это взяла? – удивилась я.

– В интернете. Засела за бук Ветрова, он забыл закрыть свой трейлер. Это, успела распечатать, пока Дрего не выгнал.

– Ты без спроса лазила в компьютере директора? – обалдела я.

– Я всегда так делаю. Пусть скажет спасибо, что сундук не забыл закрыть, я на него уже давно мечусь, – отмахнулась она от моего вопроса как от назойливой мухи, а у меня отвисла челюсть. – Гидра, ты понимаешь, что всё это интерпретация одной и той же истории только в разном антураже.

– Ты залезла в кабинет директора… – повторила я.

– Отстань, – фыркнула Сваровски и продолжила: – Это та самая история, что ты мне рассказала! Просто раньше мне никогда не приходило в голову искать параллели в куче мифов, а по сути, большинство из них об одном и том же. Естественно, я не говорю совсем уж об абсурдных версиях, коих вообще навалом. Твоя баб Валя тебя вовсе не пугала.

– Да? Ты это серьёзно? – скептически приподняла я бровь, решив позже поговорить о её методах добычи информации.

– Серьёзно, моя перегидроленная подружка, серьёзно, – действительно серьёзно проговорила она. – Но это не самое интересное. В каждой из этих легенд есть маленький нюанс.

Я выжидательно на неё смотрела.

– В них так же упоминается, что среди тех людей, которых «одарили» есть и те, которые не прочь поживиться силами себе подобных… ты понимаешь, что это значит?! – последние слова она практически выкрикнула, но потом воровато огляделась по сторонам и уже тише добавила, ответив на свой вопрос: – Это значит, что действительно существуют те, что охотятся на нас. То есть… ты понимаешь, что возможно те несчастные случаи вовсе не несчастные случаи, что может быть…

– Стоп, стоп, подожди, – остановила я её поток речи и скептически оглядела девушку. – Ты пытаешься сказать о том, что в Бизарре завёлся такой товарищ?

– Да!

– То есть, ты хочешь сказать, что все те артисты что погибли, были эррами? – продолжала я задавать резонные вопросы.

– Ну да, – уже не так уверенно проговорила она.

– И убийца специально поселился здесь, выжидая залётных нас?

Сваровски молчала.

– Ну и раз уж твоя версия уже пошатнулась, то лови ещё и такой вопрос: какого чёрта за те пять лет, что ты работаешь тут, он тебя ещё не пришиб? Возьми сразу бонусом свой характер (это я имею ввиду, что не только у маньяка может возникнуть желание с тобой разделаться).

Девушка по-прежнему молчала и переваривала сказанное мной.

– А так же хочу тебе напомнить, что мы не на рынке работаем, а в цирке. К сожалению, несчастные случаи здесь – это скорее закон, чем исключение. Ты Гадя, чересчур увлеклась страшилками и приняла ту историю близко к сердцу, – рассуждала я. – Представь, долго бы мы здесь продержались, будь в Бизарре и впрямь такой эрр? Правильно. Не долго. Это просто несчастные случаи. А это, – я ткнула на бумажки, – просто легенды. Хоть и несомненно, имеют под собой почву, мы же с тобой сейчас разговариваем.

Сваровски насупилась, но было видно, что ей очень хочется со мной согласиться. Я встала со стула, прихватив блюдце и чашку, чтобы отнести Нене.

– Мне нужно на тренировку, – пояснила я, но бумаги забрала, так как хотелось поближе с ними познакомиться. – А ты вот над чем подумай, чисто теоретически: допустим, есть тут такой эрр. А каким образом, он поймёт, что мы тоже обладаем силой? Мы же, живя месяц под одной крышей, не знали об этом. И если бы не драка – так бы и не узнали. И вот ещё что: те эрры, что имеют такие способности, вовсе не обязательно маньяки, и будут подобным заниматься. Ты вот бы как поступила на их месте?

Я подмигнула задумчивой Сваровски и пошла к куполу цирка. Но при этом на душе было как-то неспокойно. Я глянула на бумаги в своей руке, и задумчиво скрутила их в трубочку, нахмурившись так же, как и Кристина несколько минут назад.

 

ГЛАВА 16

Этим утром я проснулась в хорошем расположении духа и готова была покорить любые вершины, потому сразу поскакала в душ. Последние несколько дней энергия во мне буквально лучилась, а всё из-за того, что я занимаюсь любимым делом в любимом месте и с дорогими для меня людьми. Да, циркачи (не все, конечно, но многие) стали для меня по-настоящему дороги, хоть я и остерегалась пока называть их «друзьями». Ну, кроме Паскаля. Его я, не вслух, конечно, но про себя часто именно так и называла. По крайней мере, постоянно себя на этом ловила. Не удивительно, ведь с этим молчаливым парнем я провожу больше всего времени. Даже больше чем со Сваровски.

Она, кстати, в последнее время превратилась в настоящую ищейку. Девушке очень сильно захотелось узнать и разыскать корни эрр, поэтому в последнее время, вместо привычных глянцевых журналов я всё чаще видела у неё в руках книги по истории, мифы разных стран и народностей. Честно говоря, я в тайне даже радовалась, что красотка наконец-то читает действительно что-то полезное. Глядишь ещё и поумнеет, пока разыскивает информацию о нас. Я признаться, тоже охотно брала у Кристины эти книги и нашла там много всего увлекательного.

В общем, Сваровски теперь больше походила на заучку в окопах бумаг. Что-то там записывала, ставила закладки. И было видно, что это ей нравится, как я поняла, она натура увлекающаяся, хорошо, что она решила перенаправить свой темперамент в мирное русло. С такой тямой к анализу, вполне возможно, что она и впрямь найдёт что-то для нас интересное.

Единственное, что никак не хотелось укладываться у меня в голове – это беспардонность, с которой Сваровски относилась ко всем вокруг. Меня это, само собой не касалось – себе дороже. Просто её методы, как бы сами по себе делали всё, чтобы как минимум – народ шарахался от наглой девицы, и как максимум – ненавидел. Про лазание в кабинетах руководства без спроса я вообще умалчиваю, это отдельный разговор.

Так или иначе, если не обращать внимания на этот её закидон, наши вечера всё больше походили на клуб любителей чтения и обсуждения прочитанного. Кроме того, Кристина перестала стесняться пользоваться своей силой, после нашего разговора о её пределе. И теперь, чтобы дать мне что-то прочесть, она левитировала книги через комнату. Потом кружки, а потом она и вовсе перестала вставать, и если ей было что-то нужно, предмет сам к ней прилетал. Так же, как и Тайсон. Она могла, не меняя позы кота, переместить его к себе под бочок, что тот даже не просыпался. Бедный кот, наверное, не понимал, как так – засыпает в одном месте, а просыпается в другом.

Я вышла из душа и вытирала голову, глянув на спящую Сваровски, которая дрыхла в обнимку с Тайсоном и в окружении книг.

– Гадя, вставай, – хохотнула я.

Девушка приоткрыла один глаз, недовольно зыкнула на меня и отвернулась, разбудив кота.

Я хотела было ещё раз её позвать, но тут до меня донёсся громкий душераздирающий вопль откуда-то с улицы. Сваровски тоже это услышала и резко приподнялась с кровати.

– Ты слышала? – спросила она, замерев.

Я кивнула. И этот крик вновь повторился. Мы с Кристиной, не сговариваясь, кинулись одевать то, что попалось под руку и уже через минуту вылетели из трейлера. Женский крик раздавался со стороны купола цирка, и мы были не одни, кто так же, спросонья выбежал из трейлера.

– Что случилось? – спросил сосед, но ему никто не ответил, потому как никто ничего не знал.

– Быстрее! Что-то произошло! – дёрнула меня за руку Гадюка и мы побежали, так как крики перешли в рыдания и стенания.

Я ещё не успела добраться до места, но у меня уже сердце выпрыгивало от страха, потому что понимала, что такой крик не может быть вызван банальной болью. Случилось что-то страшное. И как предполагалось, я была права. Кричала Алина. Жена Тимьяна. Девушку держало сразу несколько униформистов, а она пыталась их растолкать, вырваться, и кричала нечеловеческим голосом, пытаясь попасть под купол.

– Вызовите скрою! – послышался крик со стороны.

Я замерла на месте в ужасе наблюдая за тем, как бьётся девушка и сама того не замечая с силой сжала запястье Кристины. Тут из цирка вышел Дрего и, мимоходом глянул на бедную девушку, которую оставили силы, и она упала на колени, громко зарыдав. Конферансье посмотрел на зевак, собравшихся вокруг. На крики сбежался весь Бизарр.

– Всем разойтись по трейлерам. На сегодня шоу отменяется. Тимьян разбился.

При этих словах меня будто жаром окатило. Нет. Нет. Не может быть… как разбился?

– Насмерть? – прошептал кто-то позади, и Дрего поджав губы кротко кивнул.

– Всем разойтись по трейлерам. Мы с директором позже вас всех позовём на собрание.

Но никто не шевелился, поскольку циркачи были в шоке.

– Я сказал, разошлись! – рявкнул конферансье и народ в прострации поплёлся от купола.

Я же стояла на месте никак не могла поверить в услышанное. Сваровски вместе с ещё парой девушек бросилась к Алине, а я наблюдала за этим, будто смотря немое кино. В ушах звенело, ноги стали ватными, а глаза увлажнились и из них просто водопадом хлынули слезы. Это меня немного отрезвило, и я на негнущихся ногах подошла к несчастной девушке.

Она так и сидела на земле, не позволяя к себе никому прикоснуться. Я тоже плюхнулась на колени напротив неё, и циркачка подняла на меня свои заплаканные и полные болью серые глаза. Пару секунд она смотрела на меня, а потом протянула руки, и я заключила её в объятья.

– Катя… Кать… – прохрипела она, – его больше нет… моего Тимьяна больше нет… моего любимого…

Она много ещё чего говорила, постоянно повторяя его имя. А я, молча рыдала и гладила её по волосам. А в голове на долю секунды пробежала мысль: Паскаль. Это его убьёт.

* * *

Это был самый тяжёлый день за всю мою сознательную жизнь. Всё пролетело будто во сне. Разговоры, разговоры, слезы, объяснения, сплетни, домыслы и страх за будущее. Сердце разрывалась при виде горя семей Завойских и Добрых и других ребят, которые близко дружили с Тимьяном. Да, собственно говоря, весь цирк с ним дружил. Поэтому это было всеобщее горе.

Странно, но когда погиб Алексей, такого не было. Не было ощущения общей беды, а тут она летала в воздухе. А ещё, я никак не могла найти Паскаля. Мне время от времени говорили, что видели его то тут, то там, но так и не довелось с ним встретиться. Я очень за него переживала, ведь прекрасно знала, что Тимьян его лучший друг.

Утро сменилось днём, день – вечером. До открытия цирка оставалось менее трёх часов, но артисты не знали, будет ли сегодня шоу. Скорее всего, нет, но официально не оповестили. Никто сегодня не тренировался, никто громко не говорил. Казалось, что Бизарр умер вместе с Тимьяном, пока наконец Дрего не созвал всех нас под купол цирка. Я в это время бездельничала – лежала в трейлере и тупо пялилась в потолок, не думая ни о чём. И все заглядывала в глаза пропавшей циркачки. Интересно, действительно ли её исчезновение как-то связанно с несчастными случаями? Если этот так, то она редкостная дрянь.

С этими мыслями, я резко встала и кровати и с остервенением сорвала плакат с потолка, изодрав его в клочья и откинув от себя, словно грязь. При этом слезы из глаз всё не как не желали пропадать, а перед взором, как в насмешку, стояло лицо весёлого и красивого парня, который так рано ушёл.

– Чёрт бы тебя побрал, Юстина, если это ты! – злобно прошипела я и, потоптавшись по обрывкам плаката, вылетела за дверь, понёсшись в сторону цирка.

А тем временем на манеже собирались циркачи и с непривычной тишиной принялись заполнять амфитеатр. Я с удивлением наблюдала за тем, сколько людей здесь работает. Раньше мне не приходилось видеть всех вместе – тех, кто был на сцене и тех, что трудился вне её. Сидения были заполнены на четверть, но тот, кого я искала взглядом, так и не пришёл. Паскаля нигде не было. Тут казалось, были все, кроме него. Кроме него и семьи Тимьяна.

Дрего наблюдал за циркачами, всматриваясь в каждое лицо. А я уставилась на мокрое белое пятно на манеже, чуть левее от центра. Уже замыли. Меня передёрнуло, а взгляд непроизвольно метнулся под купол, где находились снаряды для воздушных акробатов. Высоко…

Когда все расселись, то Дрего призвал к тишине. И тогда к нам вышел Григорий Николаевич.

На него было тяжело смотреть. Он был бледен, напряжён и постоянно поджимал губы. Этот уверенный в себе мужчина сейчас выглядел ужасно уставшим и… расстроенным. Он не стал заходить на манеж, а встал около бордюра и окинул публику внимательным взглядом. Было видно, что собирается с силами. Дрего в это время смотрел в пол, разглядывая свои начищенные ботинки.

– Вы все знаете, по какому поводу я вас всех собрал, – негромко проговорил директор, вновь поджав губы. – Произошёл несчастный случай и один из лучших воздушных гимнастов Бизарра разбился, – продолжил он и добавил: – Чтобы пресечь слухи скажу сразу – это был несчастный случай, Тимьян сорвался с полотен, когда отрабатывал новый трюк без… без страховки.

На этих словах Григорий Николаевич сурово зыркнул на группу акробатов, что сидели в первых рядах и те опустили взгляды в пол.

– Это ужасная потеря для нас, для его семьи, для меня лично… и, я не буду вам врать, и скажу честно: судьба Бизарра на данный момент висит на волоске.

По залу прошёлся тихий ропот, но враз очнувшийся Дрего, жестом и суровым взглядом пресёк шум.

– Да. Это так. К сожалению, частые эм… внештатные случаи за такой кроткий промежуток времени, вызывают необходимость в ближайшее время провести проверку цирковой комиссией для расследования подобных случаев. И… – он приостановился, обдумывая, что сказать дальше, но всё же продолжил: – И я не знаю, какой вывод они сделают. Худший из вариантов – это закрытие Бизарра, в лучшем – предписания, штрафы и более частые проверки, – Григорий Николаевич тяжело вздохнул и проговорил уже менее официальным тоном: – Ну вы сами понимаете, какие могут быть выводы, если новые элементы нашими артистами отрабатываются без страховки и в одиночку. Тут стоит надеяться только на репутацию, а она последние несколько лет у нас явно подкачала. Поэтому, сегодня крайнее представление. На ближайшие две недели Бизарр закрывается.

Это заявление вызвало шквал эмоций и голосов, что даже Дрего не смог угомонить циркачей. Каждый силился высказаться, каждый хотел вставить слово, но все реплики были впустую. И все это понимали.

Ветров подождал, пока галдёж немного уляжется и поднял руку, вновь призывая к тишине.

– Без паники, я вас прошу, – проговорил он. – Я вам обозначил худший из сценариев. Но это не значит, что так и будет. За время этих двух недель, вы можете посетить своих родственников, пока вся шумиха уляжется, а там, глядишь и найдём выход.

– Наши родственники все здесь, – раздалось позади меня.

– За себя говори! – тут же ответили ему и вновь поднялся шум.

– Ти-и-ихо! – рявкнул Дрего и в цирке снова воцарилась тишина.

– Те, у кого родственники далеко или нет возможности уехать, можете взять отпуск – я подпишу все ваши заявления, но предупреждаю: заявления на увольнения полетят прямиком в мусорную корзину, так что даже не пытайтесь, понятно? – он угрожающе оглядел зал.

– А остаться можно? – подала я голос и, Ветров глянув на меня, улыбнулся.

– Можно, – кивнул он. – В любом случае, в этом городе наши гастроли уже закончены и тут будут вестись демонтажные работы. Часть реквизита грузовиками уедет в следующий город по графику. Трейлера в вашем распоряжении. Живите. Так же, те, кто живут на окраине на съёмных квартирах, могут две недели беспрепятственно в них жить, или же прийти к Дрего за билетом на поезд, чтобы подыскать себе съёмное жилье уже в новом городе гастролей самостоятельно, если нет желания дожидаться, когда это сделает Бизарр. На ваше усмотрение.

Тут вновь поднялся галдёж, но опять очень быстро сошёл на нет. Ветров же, постоял ещё немного, а затем произнёс:

– Сегодняшнее выступление, к сожалению, мы не можем отменить, часть билетов куплено фондом помощи детей с ограниченными способностями. И я прошу вас быть сильными и выйти на манеж. Но шоу будет без семьи Завойских, а, следовательно, на пол часа меньше. Собственно говоря, это всё, что я хотел сказать. Жду ваши заявления.

В зале была тишина, и Ветров уже было собрался уходить, но тут его будто что-то задержало, и он твёрдо проговорил:

– Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы худший сценарий не воплотился в жизнь. Я подниму все свои связи, я сделаю всё. Хочу, чтобы вы знали это, – после этих слов они с Дрего ретировались, оставив циркачей обсуждать эти великие перемены.

* * *

Но обсуждать времени не было. Для всех, и для меня в том числе, было полной неожиданностью то, что сегодня представление. Да ещё и перед детьми. Настроение не то что для шоу, а для мыла и верёвки. А тут улыбайся и весели.

Артисты начали рассасываться из-под купола, а я побежала к трейлеру Паскаля. Но вопреки ожиданиям, дверь мне никто не открыл. Я потопталась кололо неё ещё пару минут, и успокоив себя тем, что, должно быть, он у Завойских, устремилась к себе, чтобы наложить грим.

Сваровски была там же. Сидела за своим столиком. Она, не говоря ни слова, подняла на меня свои заплаканные глаза, затем перевела красноречивый и одобряющий взгляд на клочки афиши, что валялись на полу и, молча протянула пузырёк «визина».

– Потом поговорим об этом, ладно? – произнесла она.

Я кивнула и ушла умываться, чтобы хоть как-то взбодриться и убрать припухлость с лица, залив себе в глаза пол тюбика «визина». Не помогло.

* * *

Когда Бизарр начали заполнять первые посетители, я уже была на цирковых улочках и вглядывалась в артистов в надежде увидеть парня в цилиндре, но Паскаль как сквозь землю провалился. И лишь спустя полчаса я наконец-то увидела его в толпе, около факиров. Он стоял ко мне спиной и показывал фокус небольшой группе детей.

У меня отлегло от сердца и, беспечно избавившись от своих зрителей, рванула к нему. Он как раз потрепал маленького сорванца по голове, когда я подскочила к парню.

– Паскаль!

Он обернулся и…

– Шико? – удивилась, увидев другого артиста.

На нём был практически такой же костюм, и со спины они были очень похожи.

– А где Скаль? – ухватила я художника за локоть.

– Сегодня я за него, – невесело проговорил Шико, и заглянул мне в глаза: – Не переживай, Катюш, с ним все в порядке. Просто он… не до того ему сейчас.

– Ясно, – кивнула я, а внутри что-то ёкнуло.

– Эй, – ухватил он меня за подбородок, – давай, соберись. Сегодня детки здесь. Надо поработать.

Я кивнула, находясь глубоко в своих мыслях, и посмотрела на циркача. Грим ему необыкновенно шёл, как и костюм иллюзиониста. Конечно, он был выше Паскаля и шире в плечах, да и заметная щетина красовалась на его подбородке, но всё равно Шико смотрелся настоящим фокусником.

– Ты выйдешь на манеж? – тихо спросила я.

– Тряхну стариной, – улыбнулся он, – и у меня припрятан туз в рукаве. Хотя, конечно, напротив нашего Паскаля я профан, моя иллюзия морально устарела. Но директор в курсе замены, так что не беспокойся. Как твоя татуировка?

– Зажила.

– Вот и хорошо. Приходи сегодня после представления. Я сделал пару набросков для тебя, посмотришь, – он наклонился ближе и добавил: – Может и Паскаль подтянется, я вижу, что ты переживаешь за него.

Я кивнула и поджала губы.

– Спасибо.

Он тоже кивнул, и мы разошлись.

Так уж получилось, что до представления я бродила по цирку как тряпичная кукла. Дети шумели, носились и радовались, но всё это проходило мимо меня. Я просто вглядывалась в окружение, и мне было ужасно грустно. Даже не из-за Тимьяна, хотя, конечно, всё это из-за него, но сейчас, на этом месте, меня вдруг обуяло чувство близкой утраты. Я ходила в этом весёлом и шумном месте, и будто видела его впервые. Я настолько полюбила Бизарр, что одна мысль о том, что возможно, если комиссия сочтёт необходимым закрыть цирк, это будет самой большой потерей в моей жизни.

Словосочетание «в последний раз» так часто повторялось в мозгу, что хотелось просто выдрать часть мозга, который постоянно думает.

Спустя час, я поняла, что дальше так продолжать нельзя, тем более дети, которые с таким воодушевлением носились повсюду, так смотрели на меня, ожидая чуда, что я не позволила себе больше отлынивать от своих обязанностей. Любимых обязанностей. Возможно в последний раз. Ведь цирк – это все что я умею. Цирк – это все что я люблю.

Поэтому, я сосредоточила всё своё внимание на них. Пусть это будет один из самых ярких дней в их памяти. Даже более того, впервые на манеже я сделала то, чего никогда не делала и не планировала делать раньше – я пригласила себе из зала маленького помощника – мальчишку с сильно прижатыми к телу ручками в неестественной позе.

Свят, который не знал, чего я задумала, растерянно смотрел на меня из-за кулис, а я, подав ему жест, чтобы не вмешивался, постаралась сделать для маленьких посетителей настоящее волшебство.

Иллюзия – на то и иллюзия, что никто никогда не поймёт, что конкретно он увидел. Магию или просто трюк. В данный момент, я творила настоящую магию, которую прятала за трюками. И, когда этот мальчишка с блеском в глазах, неимоверно стараясь, всё же протянул руки и подхватил водяные шарики, которые я создала, и подержал их пару секунд в ладошках, пока те не лопнули, превратившись просто в воду, зал взорвался в аплодисментах, а мальчишка громко рассмеялся.

Тогда я приложила палец к губам и, окунув в мыльную воду большое кольцо, провела им над ребёнком и собой, что мы вдвоём оказались в огромном мыльном пузыре. Мальчик замер от восторга, а я, улыбнувшись, спросила:

– Ты веришь в волшебство?

– Да! – не раздумывая, ответил он, после чего я взяла его за ручки, и мы плавно, и не спеша, начали подниматься вверх.

Конечно, я не стала рисковать и кружить под куполом, а всего лишь приподнялась от поверхности манежа на пару метров, сделав небольшой круг, а затем, чуток снизившись, предупредила мальчика, что сейчас придётся прыгать, после чего пузырь «лопнул» и мы, хохоча, оказались на земле.

– Ну как? – спросила я.

– Я счастлив, – тихо проговорил ребёнок, когда зал взорвался в овациях, после чего мальчишка, пошатнувшись, подвинулся ко мне и, легонечко так, и аккуратно обнял мои ноги, так как выше просто не дотягивался. Я поджала губы от умиления, и погладила его по голове – высшей награды и не придумаешь.

На этом я откланялась и ушла за кулисы, провожаемая удивлённым взглядом Свята.

– А кто держал трос? – спросил он, нахмурившись.

– Да там, – отмахнулась я, – это был просто эксперимент.

– Могла бы и меня попросить, – обиделся он.

– Ты мне здесь нужен, а не наверху, – улыбнулась я, с удивлением обнаружив, что парень ревностно отнёсся к несуществующему «другому» униформисту. – Не переживай, ты у меня всё равно самый лучший помощник.

Парень расплылся в улыбке и кивнул.

– Это было потрясающе, – в ответ похвалил он, и мы с ним прошли вглубь кулис.

Но не успела я сделать и пары шагов, как на меня налетела Сваровски, утащив в тёмный угол и буквально припечатав к металлической балке.

– Ты что, Гидроперит, совсем сдурела?! – гневно прошипела она мне в лицо. – Ты хочешь нас выдать? Ты что творишь, идиотка?!

– Успокойся, Крис, – отпихнула я её руки, но понимая, что виновата. – Это фокус. Иллюзия.

– Держишь меня за дуру?! Ты что вытворяешь?! – не успокаивалась она.

– Какая теперь уж разница. Возможно это последнее шоу.

Тут Гадюка меня, признаться, удивила. Она просто со всего размаха шлёпнула ладонью мне по губам. Больно. Но заслуженно. Мы так и стояли в тишине, яростно глядя друг на друга, пока там, на манеже, шло представление. А затем я сдалась и проговорила, опустив голову:

– Прости меня, Кристин, прости. Это… день и… дети… они… – не договорила я и запнулась.

Но и Сваровски уже совсем по-другому на меня смотрела, она перестала на меня давить и вжимать в балку.

– Только попробуй ещё раз отмочить подобное, поняла? – уже не столь сурово проговорила она и ткнула в меня указательным пальцем. – Нам ещё здесь жить и работать.

– Я… – начала было я, но она перебила, повторив:

– Ещё тут жить и работать. Поняла меня?

– Поняла. Извини. Что-то я раскисла.

Сваровски кивнула и, к моему удивлению, ухватив меня за голову, поцеловала в лоб.

– Держимся, да, подруга? – она протянула мне руку, а я после секундного ступора, ухватилась за неё и крепко сжала, удивившись этому её поступку. Вот уж от кого не ожидала поддержки. Жизнь – странная штука.

– Держимся, – повторила, твёрдо посмотрев в её глаза.

Девушка удовлетворённо кивнула и улыбнулась.

– Идём в городок, через двадцать минут представление закончится.

И мы вышли из-под купола держать за руки.

* * *

Когда цирковые улочки опустели, а униформисты принялись потихоньку убираться, я пришла в трейлер. Внутри было влажно, видимо Сваровски только недавно принимала душ и уже куда-то убежала. Жаль. Мне бы сейчас не помешала компания. Не хотелось оставаться одной.

Смыв грим и переодевшись, я тоже выбежала из трейлера и вновь устремилась к Паскалю. Но, как и прежде, мне никто не открыл дверь. Да что он, сквозь землю, что ли, провалился? Подолбившись ещё пару секунд, я вдруг вспомнила о Шико и рванула к нему.

Циркач открыл сразу же и, кивнув в приветствии, приложил палец к губам, предупредив, чтобы я не шумела. Я вопросительно на него посмотрела, поскольку из трейлера отчётливо лилась музыка мелодичным гитарным соло. Но всё стало ясно, когда вошла вовнутрь и увидела, что в углу, на кресле, спит Паскаль. Парень явно был вымотан, так как уснул не в особо удобной позе – ноги расставлены, сам он откинулся на спинку кресла, прикрыв одной рукой глаза.

– Спит? – прошептала я, и Шико кивнул в ответ, жестом указав на свой рабочий стол, и пригласив присесть. – Давно он здесь?

– Не знаю. Когда пришёл он уже спал. Пусть отдохнёт, он очень тяжело переживает, но не любит показывать это другим, – отозвался артист, принявшись копаться в альбомах, что беспорядочной стопкой были сброшены в углу комнаты.

– А тебе показывает? – полюбопытствовала я, наблюдая за тем, как мерно вздымается и опускается грудь иллюзиониста.

– Он мне… как сын, Кать, – по-доброму улыбнулся Шико, выудив альбом, – прикипел я к этому молчаливому парнишке. Он такой, знаешь, добродушный что ли… и очень талантливый. Я многие его трюки до сих пор не разгадал, хоть и пытался.

– Да? – удивилась я. – Должно быть здорово обрести друзей в таком уже сознательном возрасте, – задумалась я.

– Ну да, практически невозможно. Видишь, как жизнь поворачивается – сначала я ему с трюками подсказывал, помогал, а теперь он меня за пояс затыкает. А это заставляет гордиться, что на смену мне пришёл не абы кто, а вот такой мальчишка.

– И не обидно? – улыбнулась я.

– Да что ты, – хохотнул Шико, листая альбом. – Молодым надо дорогу давать. Обида – удел слабых стариков, которые из себя ничего не представляют и понимают, что они никогда бы не добились подобного, даже будучи молодыми.

– Я видела сегодня тебя на манеже, – кивнула я и, подмигнув, проговорила: – Для старичка очень даже.

Шико шутку оценил и гордо вздёрнул подбородок. Грим он ещё не успел снять, хоть и был уже одет в домашнее. Сказать честно, то выглядел он очень интересно. Наверное, женщины постарше ему не дают прохода. Интересно, у иллюзионистов это такая особенная черта? Хотя, несомненно, особой чертой обоих фокусников был талант. У одного – к жанру иллюзии, у другого – к искусству рисования.

Кстати о рисовании – Шико на этот раз удивил меня, просто сразив наповал новыми эскизами, и всё на тему моей татуировки, что мне пришлось то и дело прикрывать рот, чтобы не разбудить Паскаля. Скажу честно – мне захотелось сразу три из предложенных варианта, но циркач решил сделать по-другому – объединив их в одну. Собственно говоря, мы не стали терять времени, и решили сделать её сегодня. Шико пообещал справиться за четыре часа. Я прикинула и, подумав, что раз завтра, послезавтра, да, и, вообще ближайшие две недели (надеюсь только две) не рабочие дни, то не будет ничего страшного, ели я застряну здесь до пяти утра.

В этот раз я уже не боялась иголок и боли, так как знала, чего ждать, а потому всё больше размышляла о своём, время от времени украдкой поглядывая на Паскаля, который то и дело старался придать своему телу более удобную позу. Спустя полчаса не особо радужных мыслей, спросила у циркача:

– Шико, как ты думаешь, Бизарр закроют?

Он ненадолго прервался, словно раздумывая, а затем, продолжив работу, ответил:

– Нет, не думаю. Я работаю у Ветрова практически с основания, потому могу точно сказать – этот ещё поборется. И просто так Бизарр не закрыть. Кроме того, Григорий Николаевич в цирковых кругах очень известная личность и имеет довольно солидных покровителей. Тут выступают лучшие артисты, и всем приходится с этим считаться.

– Это ты меня успокаиваешь, или действительно так считаешь? – с надеждой спросила я.

– Не успокаиваю, поверь. Если бы считал иначе, то не стал бы кормить тебя иллюзией, хоть это и мой хлеб, – серьёзно ответил он. – Тут видишь, какая штука, даже если представить наихудший исход проверки, никто не отменял альтернативные варианты существования этого цирка. Правда, Бизарр это уже узнаваемый бренд, но в случае необходимости…

– О каких альтернативных вариантах ты говоришь? – удивилась я.

– О юридических. Всегда можно «сменить хозяина» и переименоваться, – пожал плечами Шико. – Правда, это не самый лучший ход развития событий. Но хочу, чтоб ты знала – не только мы, артисты, болеем и живём цирком. Ветров тоже такой же. Он никогда не отступится от Бизарра. Прежде всего, Бизарр – это деньги, причём немалые, далеко немалые, Катюш. Оттого я и не сильно переживаю о закрытии и отношусь к этому как к… небольшим каникулам.

Я кивнула, но признаться честно – на душе после его слов стало легче. Всё верно, раз Шико уже долго здесь обитает, то уж, наверное, ему лучше знать, чего ожидать от всей этой ситуации.

Мы ещё недолго побыли в тишине. Я вновь погрузилась в раздумья. Ясно что Шико идеальный кандидат для того чтобы расспросить о Бизарре, но как-то в голову ничего, кроме несчастного случая с Тимьяном не лезло, а поднимать эту тему мне не хотелось, ведь и так в ближайшее время только об этом все и будут говорить. Потому я спросила первое, что пришло на ум:

– А Дрего тоже здесь работает с основания?

Циркач улыбнулся и глянул на меня.

– Что, не по нраву он тебе?

– Ну… по большей части. Отродясь не встречала таких напыщенных ослов, – решила я быть откровенной, чем вновь вызвала улыбку Шико.

– Это он умеет, да. Зато держит всех в узде. Считай все организационные вопросы на нём. Скажу сейчас одну вещь, которая тебя, скорее всего, удивит – он родной брат Григория Николаевича.

– Чего? – тут я выпала в осадок.

Такой холеный, огромный и представительный Ветров и сухонький худощавый остроносый Дрего – никак не желали родниться в моих глазах. Хотя немного подумав, я волей-неволей начала искать, и что ещё невероятней – находить общие черты во внешности у обоих.

– Ну надо же. Никогда бы не подумала. Но характер у него – ужас ужасный.

– Что есть, то есть. Но согласись, они здорово дополняют друг друга.

– Ну я бы с этим поспорила. Слушай, – внезапно осенило меня, – а ты был знаком с Юстиной Лонжа?

Шико удивлённо на меня посмотрел.

– Почему был? Я и знаком. А ты откуда про неё знаешь?

– Да не знаю. Просто плакат её увидела, понравилось.

– Одна из моих лучших работ, – гордо улыбнулся Шико.

– А ты сказал, что знаком. Ты её, что, видел недавно? – спросила я.

– Да Юсти уже давно никто не видел. Как пять лет назад ушла, так и тишина. Жаль, конечно, Бизарр опустел без неё, – грустно проговорил циркач. – А почему ты спросила? Что-то о ней слышала? Гастроли что ли, у неё где были?

– Да нет, сплетни тут просто всякие ходят…

– Что за сплетни? – поинтересовался он.

Ну я и рассказала. Единственное, о чём умолчала так это о возможной мистической причастности Юстины к несчастным случаям. Это чтоб Шико не подумал, что мы со Сваровски совсем полоумные. Но признаться, мне было интересно, что думает циркач по поводу её исчезновения. А думал он просто:

– С американцем? – улыбнулся он. – Да не знаю, может быть. Хотя сомневаюсь. Она никого к себе не подпускала, и уж точно не стала бы быть с кем-то из-за денег.

– А куда она тогда, по-твоему, делась?

– Ну я думаю, что возможно она перегорела.

– Что?

– Ну, знаешь, бывает такое иногда с артистами. Как с Лёшей Сароновым, только он пошёл по другому пути. Юсти тоже в последнее время хандрила и всё чем-то недовольна была. Может перерыв решила взять. А что до того, что просто пропала – так девушка очень любила всякие эпатажные выходки, так что, это вполне в её стиле – уйти, и пусть все думают, что, да как. Одно скажу точно – цирком она жила, поэтому я не удивлюсь, если как-нибудь она объявится с новой ещё более интересной программой и будет вести себя, как ни в чём не бывало. Может и не обязательно в этом цирке. Но появится однозначно. Мне, по крайней мере, хочется в это верить.

– При условии, что она жива и здорова, – добавила я.

– Я бы на твоём месте на сплетни не полагался, – хмыкнул он. – Хотя, чем чёрт не шутит.

А я вновь задумалась. Странно, но рассказы о Юстине Сваровски и Шико достаточно сильно разнились. Хотя если учесть, что с последним они были приятелями, а Кристина молодой артисткой, которая восхищалась способностями Юстины, то это вовсе не удивительно.

Мы проговорили с Шико до самого утра. Я нещадно зевала, когда он заматывал мне руку, прикрывая неописуемую красоту, которую сделал. Я была довольна как слон и заметила, что всё плохое что произошло за этот день, на время покинуло меня. До тех самых пор, пока не проснулся Паскаль.

Не знаю, как долго он уже не спал, я лишь наткнулась на его внимательный взгляд. Он сидел, не меняя позы, и наблюдал за нами.

– Привет, – тихо проговорила я, а он дотронулся до несуществующей полы цилиндра и улыбнулся.

Шико тоже перевёл на него взгляд.

– Выспался?

Паскаль отрицательно покачал головой и, встав, направился к выходу.

– Меня подожди, – окликнула я его, поняв, что он собрался уйти.

Шико тут же активизировался и, когда, наконец, закончил, то слова благодарности я уже говорила по пути. Циркач понимающе улыбнулся и красноречиво зевнул, потянувшись.

Я же выскочила во двор, где стоял Паскаль, ожидая меня. Солнце только-только начало пробиваться из-за холма, бликуя в его растрёпанных черных волосах. Я молча подошла к парню и, взяв за руку, посмотрела в глаза. Он привычно улыбнулся, но лишь губами. Взгляд оставался отстранённым и полным скрываемой боли.

– Пойдём?

Фокусник кивнул и повёл меня к моему трейлеру, а сам, мысленно, был где-то далеко, но точно не со мной. Мне хотелось как-то ему помочь, отвлечь, обнять, в конце концов, но я не была уверена, что ему это нужно. Когда мы остановились у трейлера, а я развернулась к нему, то тихо спросила самую тупую вещь в мире:

– Ну как ты?

Скаль словно вынырнул из своих раздумий, посмотрел на меня и, жестом ладони показал, что так себе. Затем махнул рукой и вновь фальшиво улыбнулся. Нет, такие игры мне не нравятся. Ощущение что водят за нос.

Ему пора было уже уходить, но я не отпустила руку.

– Не раскисай, ладно? – попросила я, а он с той же фальшивой улыбкой взял под козырёк и, потрепав меня по голове, ушёл. Ему сейчас было не до меня с моими переживаниями.

Я недолго постояла, смотря ему в след, и мне показалось, что ощутила его боль физически, даже поморщилась. Тяжело вздохнув, зашла в трейлер, как только его спина перестала мелькать в поле моего зрения.

 

ГЛАВА 17

В следующие пару дней Бизарр просто вымер. Те, кто имели поблизости родню – разъехались, Григорий Николаевич сдержал слово, поэтому в цирке остались преимущественно одиночки или у кого родня далеко. К моему облегчению, шабаш мадам Люсиль и Нена остались на месте, а вот из униформистов практически никого не было, за исключением тех, кто занимался демонтажем.

Короче, стало пустынно. Зато мои постоянные приятели все были здесь, например, факиры, Злославский, Шико и Паскаль. С последним творилось непонятно что. Может быть, было бы лучше, если б парень тоже уехал отдохнуть. Ведь семья Тимьяна уехала сегодня с утра, и мы проводили их всей, теперь уже, немногочисленной цирковой толпой. Прах Тима поехал с ними. И хоть Завойские вернутся в Бизарр вместе с Алиной, я опять разревелась. Да и ещё плюс в мою душу внесла сумятицу сама девушка, которая перед отъездом успела шепнуть мне на ухо:

– Что-то происходит, я знаю.

Что она имела ввиду, осталось для меня загадкой, но когда она вернётся, я обязательно её об этом расспрошу.

Паскаль тоже был на проводах и тепло простился со всеми ними. Я за ним внимательно наблюдала – на его лице не дрогнул ни один мускул. А когда их машина скрылась, то Скаль просто развернулся и ушёл. Парень, казалось, вообще потерялся, и ему не было нужно ничего. Каждый раз, когда я пыталась с ним заговорить, у меня создавалось впечатление, что, либо я говорю глупость, либо вообще не должна здесь быть. Но я упорно не желала от него отставать. Вот как сейчас, например.

Я сидела у него на диване и читала книгу, пока иллюзионист трудился за своим столом, сидя спиной ко мне, и что-то вычерчивал. Он усиленно не желал общаться и смотреть кому бы то ни было в глаза, но вроде бы не был против, что я была рядом. Вчера наш вечер прошёл точно так же. Он чертил, а я читала. Собственно говоря, книга была совсем не интересная, но заняться было просто нечем.

В отличие от меня, те, кто остался в Бизарре, все были чем-то заняты, Паскаль – разрабатывал новое приспособление для номера, Сваровски целыми днями пропадала на тренировках вместе с другими немногочисленными артистами, а вот мне никак не хотелось ничего делать, хоть волком вой. И хотя я понимала, что тренировки циркачей, что доводили их до изнеможения, всего лишь хороший способ отвлечься, у меня, к сожалению, не было силовых нагрузок, чтобы на корню вырубать мозги.

Или, может быть, дело в том, что я панически боялась за Паскаля, помня недавнюю трагедию Алексея, хотя и понимала, что Скаль не такой человек. Но мерзкий, зудящий червячок внутри, всё никак не желал успокаиваться. Я много раз задавала себе вопрос: почему меня так беспокоит этот парень, и теперь уже с уверенностью могла сказать, что он был мне дорог.

Так странно, я успела прикипеть к нему, выражаясь словами Шико, а ведь за всё время нашего знакомства Паскаль не произнёс ни слова. Только ярко выраженные эмоции, взгляды, жесты… этого было достаточно, чтобы понять его. Конечно, теперь всё резко изменилось, он стал скуп на эмоции и общение, словно чувств у него не осталось и вовсе, а я ничего не могла с этим поделать. Я даже просто боялась лишний раз у него что-то спросить, чтобы не порвать, как мне казалось, ту тонкую нить, что позволяла мне просто быть рядом. Но всё же, часто ловила себя на злости оттого, что он так глубоко нырнул в своё горе и даже не пытается отвлечься.

Я с силой захлопнула книгу, разозлившись на саму себя и свои мысли. Паскаль услышав хлопок, повернулся ко мне и вопросительно поднял бровь. Мне много чего хотелось ему сказать, но я просто поджала губы и, встав, буркнула:

– Я пойду.

Он не стал меня задерживать, лишь наблюдал, как я в спешке ухожу из трейлера. Может, не надо навязывать ему своё присутствие? Что в этом толку, если он ничего вокруг не замечает? Хочется ему справляться с этим самостоятельно – пожалуйста. Если честно, то последние пару дней мне хотелось хоть как-то растормошить его, а если говорить начистоту – то просто накричать. Но не знала, как он к этому отнесётся, да и вообще уместно ли это? Может быть, так не положено делать?

Я влетела к себе в трейлер и села на кровать, чтобы вновь предаться невесёлым мыслям, когда следом за мной показалась Сваровски. Она была зла как дюжина чертей, разве что только пар из ушей у неё не шёл.

– Он невыносим! – рявкнула она с порога, а мне даже не пришлось спрашивать «кто», поскольку прекрасно знала, что «им» мог быть только Злославский, ведь кроме этого циркача довести девушку до такого драконьего состояния не мог никто. Кроме меня, разумеется.

– Чего опять не поделили? – скорее ради приличия, спросила я.

– Он достал вовремя моих тренировок выпускать своих зверей гулять! – бесновалась Гадюка. – Не во время тренировок акробатов, не во время эквилибристов – нет! Именно тогда, когда я пытаюсь сосредоточиться и выполнить сложный загиб, из которого можно выйти только плавно, на манеж выходят его чёртовы кошаки! Скажи, Гидра, как это называется?!

– Эм, думаю – любовь, – взболтнула я, но тут же замялась из-за убийственного взгляда Кристины.

– Иногда мне хочется его припечатать вместе с его кошаками в какую-нибудь балку, чтоб осталось только мокрое место! – она села на кровать и устало потёрла виски. – Ты ведь понимаешь, орать на него бесполезно. Он включит это своё тупое чувство юмора и делает вид, что он тут ни причём! И выходит, что это я мешаю его тренировкам! Я! Ему мешаю! У, убила бы!

Она немного помолчала, и уже спокойней проговорила:

– Он хоть бы сейчас не доводил меня, и так тяжело… – и тут она спохватилась: – Как Паскаль?

– Так же, – поморщилась я.

– Ясно, – вздохнула она и, посмотрев на меня спросила: – Когда уже это всё закончится, а? Чувствую себя, словно по углям хожу. И этот Злославский, чтоб его…

– Может тебе попробовать уже с ним спокойно поговорить? Глядишь, жить легче станет.

– Может тебе уже перестать строить из себя соляной столб и пригреть, наконец, на груди Паскаля? – гаденько проговорила девушка, сузив глаза.

– Какая же всё-таки ты гадина, Сваровски, – спокойно проговорила я, удивляясь количеству желчи на один литр крови.

– Да, говорят, – довольно кивнула она, а затем, уже серьёзно добавила: – Я, кстати это сказала не из-за вредности, а потому что действительно так считаю. Или скажешь, Паскаль тебе безразличен?

– Нет. Вовсе нет, – не стала я отрицать. – Просто не вижу связи между моим к нему отношением и постелью.

– А я вот, например, вижу.

– Да? И что тебе дала в отношениях с Ильёй постель, кроме врага в лагере?

– Тебе в подробностях рассказать? – мурлыкнула она, а я нервно хихикнула.

– Нет уж, спасибо.

– А ты подумай, Гидроперит, я тебе плохого не подскажу. Заодно и расшевелишь парня, а то смотреть на него больно. Кроме того, весь Бизарр знает, что вы друг к другу неровно дышите, везде вдвоём шатаетесь. Да и…

– Слыш, сваха, завязывай, – оборвала я её резко. – Сама разберусь, хорошо? Я тебя услышала.

– Надеюсь, – вздохнула Сваровски и подхватила на руки Тайсона, который тёрся у её ног. – О, Боги, пошлите мне терпения, а то с этими творческими людьми с ума сойти можно.

Я хмыкнула, а сама задумалась над словами девушки.

* * *

Собственно, следующие дни ничем не отличались от предыдущих, за исключением того, что в цирк прибыла та самая комиссия. Нас она ничем не касалась, а вот директора потрошили знатно. Дрего бегал, словно кипятком ошпаренный, на всех кричал и без конца таскал бумаги. Комиссия состояла из шести человек, и каждое утро они приходили в Бизарр и копались в документах в трейлере Ветрова. Это не сулило ничего хорошего, но Григорий Николаевич и Дрего, судя по их лицам и крепким выражениям в конце дня, явно готовы были биться до последнего, как и предсказал Шико.

Это вселяло определённую надежду, но не повышало настроения. Короче, все немногочисленные артисты старались проходить мимо директорского кабинета на цыпочках.

Кстати, цыганка Арзу тоже оставалась в цирке, и однажды, когда я с ней пересеклась, то не удержалась от соблазна и крикнула ей в след:

– Эй, предсказательница!

Но женщина умело обогнула палатки и поспешила в свой шатёр, который уже был наполовину разобран. Я же, не собиралась так легко сдаваться и последовала за ней. Сказать, что она испугалась при виде меня, это ничего не сказать.

– Я помню, что вы просили не приближаться к вам, но у меня есть один вопрос, можно? – подхалимски начала я, не проходя внутрь, а оставаясь у порога.

– Чего тебе? – недружелюбно буркнула она.

– Просто хотелось бы узнать – Бизарр закроют?

– Нет, не закроют, я уже давно раскинула карты. Ещё вопросы?

Вопросов было уйма, и если бы женщина не указывала мне на дверь, я бы с живой с неё не слезла, но раз уж я, по её словам «демоница», то просто ответила:

– Нет, это всё. Спасибо.

Я ушла, а Арзу так и осталась стоять в той же напряжённой позе, пока я не ушла. Странная дама. Надо бы к ней, что ли Сваровски заслать… вдруг с ней она сговорчивее станет.

Но когда я озвучила эту мысль Гадюке, то та рассмеялась в голос, сказав, что у неё с этой псевдо-цыганкой давнишние счёты и что ни друг друга на дух не выносят. Я этому нисколько не удивилась, выказав лишь искреннее удивление, как это Сваровски ещё не сожгли на костре за её дурной характер, но это, была лишь лирика.

Вскоре мне надоело валять дурака, и пропадать у озера (я с некоторых пор решила перестать навязываться Паскалю), потому я предложила Кристине съездить в город, развеяться. Сваровски охотно согласилась, а я пристала к Илье, чтобы он нас отвёз. Но с лёгкой подачи Кристины, которая никак не хотела видеть рядом Злославского, на роль шофёра она определила Цербера. Само собой, Даллас тоже проявил желание поехать, а вместе с ним ещё одна девушка-акробатка, и теперь нас уже было пятеро. Но и Илья не сдавал позиций, раз уж его позвали (я была теперь кругом виновата, по мнению Гадюки), он организовал себе других сопровождающих – двух братьев эквилибристов и уж не знаю каким чудом – Шико и Паскаля. Предполагаю, что последнего потащил с собой Шико, и парни, загрузившись в седан Дрего, последовали за нами.

Так уж вышло, что мы поехали прямиком в бар, который оказался по совместительству и ночным клубом. Это я уже поняла под ночь, когда тихая музыка в раз сменилась громкой долбёжкой, и некоторые подвыпившие посетители начали вставать и танцевать.

Наша компания не была особо весёлой, а всё больше задумчивой и тихой, но никто не изъявил желания немедленно уехать. Кроме меня. Я впервые была в подобном месте и, мне жутко не понравилось превращение мирной тихой посиделки в кругу «своих» в эту цитадель непонятно чего. Свет выключился, замигала светомузыка, басы раздирали барабанные перепонки, что слышать собеседника было просто невозможно, разве что только если закричав. Сваровски заметила эту мою недовольную мину и поспешила подсесть рядом.

– Не веди себя как дикая. Посиди, осмотрись. Вот так проводит досуг нормальная молодёжь, – примирительно приговорила она, хоть и тон которым она говорила, как бы намекал на то, что уезжать в ближайшее время, она не намеренна.

– Я веду себя как дикая? – удивлённо спросила, взглядом указав на полуголых девочек, что только что вышли на импровизированный танцпол.

Сваровски хохотнула и что-то принялась мне говорить, ну а я уже мысленно приготовилась к нескольким часам тяжкого ожидания отправки домой. Кроме того, я чувствовала себя здесь весьма некомфортно, в отличие от остальных. Это во мне говорили эгоистичные мысли. Может и правильно, что артисты немного развеются, и им это пойдёт на пользу, а особенно в свете последних событий. А то живём в своём мирке, и не видим другую жизнь.

Паскаль же, продолжал сидеть словно ни в чём не бывало и лишь изредка отвечал жестами на реплики Шико, который пил виски и курил одну за одной сигареты. Вот уж кому тут было комфортно, я удивлена. Цербер и Даллас тоже разговаривали с Шико и с интересом поглядывали на местных девушек, что так охотно демонстрировали свои прелести. В общем, театр абсурда. Современный вид отдыха я не оценила и просто молча потягивала вино из высокого бокала. Кстати, тоже курила одну за одной, нарушив обещание, данное мадам Люсиль. Но я заранее себе это простила, так как ожидать, когда же устанет Сваровски, было тяжко. Последняя, под воздействием горячительного, решила потанцевать вместе с акробаткой, которая смотрелась просто шкафчиком напротив худенькой Гадюки.

Надо сказать, Кристина была звездой танцпола, что не удивительно, с её-то гибкостью. Наш красавчик Илья, пропал где-то у барной стойки, ища общения у местных девушек, и два брата эквилибриста присоединились к нему. Что самое примечательное, это то, что девушки, в своём большинстве, почему-то больше обращали внимание на факиров, которые преспокойно сидели за столиком и не пытались ни с кем познакомиться. Наверное, это у них тактика такая. Хотя, признаться, я не удивлена повышенному вниманию женской половины к факирам. Ребята выглядели брутально и… опасно, что ли. Такое они создавали впечатление. Женщинам, как правило, такие и нравятся.

А вот когда вдруг грохот прекратился и, заиграла медленная песня, меня удивил Шико – он поднялся и пригласил меня на танец. Я, конечно, понимала, что буду странно смотреться среди местного контингента в кроссовках, джинсах и простой белой майке, которая ко всему прочему ярко светилась в неоне, но заметив непривычно оживившийся взгляд Паскаля – решила согласиться.

Кроме того, сидеть уже порядком надоело. Шико оказался галантным кавалером и умело вёл меня в танце, хорошо хоть я усела шепнуть ему на ухо, что не умею танцевать.

– Ну как тебе? – спросил он, пока я оглядывала окружение и старалась не оттоптать ему ноги.

– Неуместно, в свете последних событий, – честно ответила я.

– Неверный ответ, – не согласился со мной Шико. – Жизнь продолжается, а вы молоды. Нельзя придаваться горю, забывая о себе.

– Это ты Паскалю скажи, – буркнула я.

– Я говорил. А что толку? Тут время только помощник, – проговорил он, и предпринял ещё одну попытку: – Не нравится тебе тут?

– Не привычно. Обычно я обхожу такие места стороной.

Враньё. Раньше у меня не было денег на такие места.

– Ясно. Странно для такой миловидной девушки избегать этих мест. Обычно бывает наоборот.

– А я вообще странная, видимо.

– Видимо. Опять включила режим «колючки», – пожурил меня иллюзионист.

– Извини, – улыбнулась я. – Больше не буду.

В конце концов, он не виноват, что мне здесь не понравилось.

– Смотри, чего вытворяют, – вдруг проговорил Шико, и я обернулась, проследив за его взглядом.

А вытворяли Сваровски с Ильёй. Дрессировщик, за каким-то чёртом, пригласил Гадюку на медленный танец, а она, за каким-то чёртом, согласилась. Само собой, больше секунды они мирно существовать не смогли и вместо того, чтобы танцевать медленный танец, стояли и орали друг на друга.

– Так и поженятся, – задумчиво проговорил Шико.

– Ну, – поддакнула я, и мы засмеялись, наблюдая, как Даллас обхватил Кристину и увлёк в танце, а Цербер, похлопав Злославского по плечу, повёл его к барной стойке.

* * *

Дурдом – вот как бы я назвала нашу сегодняшнюю вылазку в город. Если бы я знала, на что подписалась, по предпочла бы остаться в Бизарре. Спасало только одно – что никто изначально не планировал поход в клуб, просто так уж вышло. Обратно мы ехали молча, половина машины даже посапывала, а я, уже с довольно хмельной головой, опять напряжённо размышляла. Мысли путались, летали, а потом я поняла, что просто пьяна. Ну надо же. Вино дурное. Даже не заметила. Может причина моего скверного настроения в том, что Паскаль тоже не особо веселился в этот вечер?

* * *

На следующий день было жутко пасмурно – под утро прошёл дождь и было даже прохладно. Сваровски до обеда провалялась с больной головой, а я же, наоборот проснулась как стойкий оловянный солдатик. А всё потому, что мне приснилась одна интересная идея для своего номера, единственное – я не была уверенна, что это у меня получится, а потому решила потренироваться у озера.

Конечно, погода и прохлада не способствовали этому, но я подумала, что терять день из-за этого неразумно. Оттого, пообедав, скрылась из Бизарра и устремилась к воде, которая, надо сказать, была очень рада меня видеть.

Конечно, задуманное, как и следовало ожидать, получилось далеко не с первого раза. Нет, оно получалось, но уж слишком невероятно. Как объяснить потом тому же Святу, что от него требуется, я не знала, а потому надо было как-то упростить номер и немного его приземлить, чтобы не вызывать подозрений и вспышек гнева Сваровски за то, что «палю всю контору». Я уже, кстати, придумала, как объяснить униформистам свой последний номер и, подумала, что надо бы сделать полет в мыльном пузыре частью постоянной программы, совокупив туда же ещё пару новых трюков. В общем – выходило, что я придумываю себе полностью другую программу, за исключением некоторых деталей и одной совершенно новой – я хотела попробовать свести к минимуму количество реквизита для надувания пузырей. Это конечно, рисково, но зато зрелищно и… объяснимо. С последним, кстати, было больше всего проблем. Каждую «иллюзию» нужно было объяснить. Хотя бы Святу.

Всё бы ничего, но вот одна деталька никак не желала получаться. Тут дело было не в воде, а ловкости рук, оттого я злилась, бесилась, но пробовала всё снова и снова. Так я не заметила, как зашло солнце, и трудный день превратился в вечер. На небе не было ни звёздочки, и вода подсказывала, что вот-вот пойдёт дождь, который всё никак не решался пролиться на землю. Но я упорно пробовала до последнего, пока позволяла погода, хоть уже порядком замёрзла, ведь не удосужилась захватить с собой куртку, а возвращаться за ней не хотелось, ведь я даже не делала перерыва на еду.

Но тут вода предупредила меня о визитёре, и я замерла, подхватив реквизит, и устремив взгляд на деревья. С холма спускался Паскаль, и как только он меня заметил, то тут же остановился, раздумывая – идти дальше или нет. Я сжала челюсти от злобы, а самой стало обидно, оттого что он избегает меня. Да не только меня, всех. Но такое отношение именно ко мне, было обиднее всего.

Тут словно под настроение, прогремел оглушительный раскат грома, а я подумала, что на сегодня с меня хватит тренировок, надо уступать озеро другим, тем более, если они не хотят меня видеть рядом с собою.

Я не стала скрывать от иллюзиониста, что заметила его, а он, не спеша двинулся в моём направлении. Но его планам не было суждено сбыться, поскольку, теперь, этого не хотела я. Просто на несколько секунд задержала на нем взгляд и, двинулась сквозь деревья наверх, так, чтобы наши пути с ним не пересеклись.

Конечно, я не могла не заметить то удивление на его лице, которое промелькнуло, потому ускорила шаг. У меня и так было скверное настроение из-за не получающегося трюка, потому портить его ещё больше не хотелось. А когда, в очередной раз прогремел гром и ливанул дождь, даже злорадно ухмыльнулась тому, что у фокусника не получится предаться самоистязанию на берегу озера. Оно и к лучшему. Может быть, в тёплом трейлере он найдёт более подходящее занятие, чем поиски того «что же он сделал не так».

Когда я уже добралась до вершины холма, то была мокрая как курица и мелко дрожала, как осиновый лист. И очень сильно удивилась, а в первый момент, даже испугалась, когда почувствовала на своём плече холодную руку, а затем, резко развернувшись, увидела и самого иллюзиониста. Он снял с себя ветровку и поднял её над нашими головами. При этом его лицо не выражало ничего.

Первым порывом было острое желание его обнять, но как только я посмотрела парню в глаза, то это желание перебило другое – придушить. Оттого я резко оттолкнула его от себя вместе с предложенной защитой от дождя, что Паскаль, не ожидавший такой реакции, отступил на пару шагов назад. Но даже после этой моей выходки я не заметила ничего в его глазах.

Нет уж, дорогой. Решил справляться со своими проблемами сам – значит, так тому и быть. Я уж тоже без тебя обойдусь.

С этими мыслями, я развернулась чтобы уйти, но Скаль ухватился за моё запястье и не дал сдвинуться с места. Я вновь посмотрела на парня, теперь на его лице было недоумение.

– Что тебе от меня надо? – злясь, спросила, стараясь перекричать дождь.

Но он вновь приподнял ветровку над нашими головами и, хотел было приобнять, чтобы отвести вниз, как я снова резко его оттолкнула.

– Хватит! Слышишь? Хватит уже! – закричала я, и бросила гадко: – Я без тебя справлюсь! Ты же как-то сам справляешься!

Вся реакция, которой я смогла от него добиться – это то, что парень поджал губы и как-то отчаянно на меня посмотрел. А мне отчего-то захотелось заплакать. Вернее, мне захотелось сразу несколько вещей – ударить его, обнять и заплакать.

– Господи, Скаль, ну сколько можно?! – прохрипела я, удивившись звуку своего голоса. – Сколько можно ходить особняком и держать всё в себе?! Ну разозлись, разгневайся, разбей всё вокруг, только не молчи! Покажи свои чувства, чёрт возьми, только сними с себя эту маску! – прокричала я ему в лицо.

Парень глубоко вздохнул, и потянул было свои руки к моему лицу, как замер и посмотрел наверх. Я про себя чертыхнулась, поскольку сама того не осознавая, создала вокруг нас купол, который защищал от дождя. Как только поняла, то тут же его рассеяла, а Паскаль, удивлённо приоткрыв рот, уставился на меня.

– Чёрт! – рявкнула я и метнулась было, чтобы уйти, но иллюзионист так и не отпустил моей руки и, резко дёрнув к себе, заключил в объятья. А в следующую секунду, его губы накрыли мои, отчего мои руки разжались и реквизит полетел на землю.

Не знаю, что такое произошло со мной в этот миг, но вкуснее этих губ и нежнее рук, что обхватили меня за плечи, ничего на свете не было. Я подалась к нему ближе и запустила пальцы в мокрые волосы, чувствуя тепло дыхания на своём лице. Его прикосновения обжигали, а я сама превращалась в воск и растворялась в его руках.

Всё происходило словно в тумане и полубреде. Я не знаю, как мы оказались в его трейлере, наверное, бежали. Одежда была насквозь мокрой, липла к телу, и мы её буквально сдирали друг с друга, не желая отстраниться ни на миг. Я всё теснее прижималась к нему и шептала на ухо какую-то белиберду, но точно знала, чего хочу. А больше жизни я хотела этого молчаливого парня. Прямо сейчас. Паскаль ухватил моё лицо ладонями и всмотрелся в глаза. При этом в его глазах разгорелся настоящий живой огонь, а я тихо простонав, прильнула к его мягким губам.

И одна лишь мысль промелькнула в голове: ну наконец-то…

* * *

По его жилам всё ещё текла чужая сила, и он чувствовал, как она пульсирует в нём. Приятнее ощущения он ранее не испытывал, ведь впервые забрал такой большой поток сил. Он не ожидал, что этот мальчишка, Тимьян, обладал таким уровнем мощи. Алексей, например, был гораздо слабее.

Оттого вот уже неделю убийца пытался скрыть тот свет, что буквально раздирал его на части и, старался не выдать своих чувств. Да, все в Бизарре скорбели, да, и он тоже, но это ощущение – непередаваемое. Ему хотелось беспричинно смеяться и постоянно что-то делать, хотелось жить. Да. Вот чего ему хотелось больше всего.

Но, к сожалению, подобно остальным, убийце было необходимо носить ту маску, чтобы не вызывать осуждения. Нет, быть раскрытым он не боялся, тем более в окружении таких скептиков. Вот уж ирония – самые большие скептики, которые не верят в существование себе подобных как раз и есть эрры. Ни у кого даже не возникло мысли, что это охота. А ведь он чувствует каждого из них. Каждого, стоит ему только вздохнуть или подойти ближе. Что ж, это играет ему на руку.

Но вот эта девушка-каучук… нужно присмотреться к ней ближе или же напустить морок. Что-то её аура в последнее время стала ярче, словно она развивает свою силу. Хотя её сила ему была ни к чему, как и ещё двоих.

Сила вновь забурлила в нём, и убийца плюхнулся на постель, всмотревшись в потолок. Так, нужно успокоиться и не придаваться этой приятной неге. Да, сейчас он силен, но нужно помнить о цели. А цель его не в том, чтобы губить невинные души, нет. Он не убийца! Его цель абсолютно иная! Благая. Он уже давно её для себя определил и ни за что не отступится, нужно только немного потерпеть. Совсем немного.

Жаль, конечно, что нельзя сделать всё и сразу и что самый лакомый кусочек – девятая, пока недоступна. Но не может пока её трогать, и так Бизарр на грани закрытия, ещё один несчастный случай не подойдёт, не в этот раз. Нужно подумать…

И буквально через секунду убийца расплылся в улыбке… ну, конечно… как он раньше не догадался? Что нас больше всего губит? Страх. Страх не произошедшего, но неизбежного.

Он закрыл глаза и тихо произнёс: «Катя, Катюша, Катенька», как бы пробуя на вкус это имя. Девочка сильна. Очень сильна. Она будет его любимицей, его апогеем. Он представил, что с ним произойдёт, когда и её сила окажется в нём, и сердце забилось глубоко в горле. Да, это будет как раз то, что надо. Эрра, которая не прятала свою силу на протяжении жизни. Её мощь буквально сносит с ног. То, что надо. Как же ему с ней повезло. Но нужно подождать. Совсем немного времени. Пусть всё уляжется.

Но внезапно убийца нахмурился. Была только одна вещь, которая его беспокоила из-за этой девушки. Он немного поразмышлял и даже разнервничался, прикусив губу.

Нет. Нельзя придаваться слабости. Всегда приходится чем-то жертвовать. Всегда. И этот случай не исключение.

Нужно только подождать. Немного подождать…

* * *

Я разлепила глаза и тихо простонала. Всё тело было наполнено сладостной негой, и я, улыбнувшись, стала подтягиваться, пока не дотронулась до…

О, чёрт… блин… как же ж…

Я замерла на месте и медленно повернула голову на парня, что делил со мной постель. Он сладко спал мёртвым сном и улыбался. А я, вспомнив прошлую ночь, почувствовала, что краснею с головы до пяток. Казалось, что щёки через секунду расплавятся, а уши отпадут.

Обожемой, Катька, ну ты даёшь! Я уткнулась лицом в подушку и тихонечко заскулила. Нет. Не то чтобы я сожалею, нет. Не то чтобы мне не понравилось, нет. Даже, наоборот. Прям наоборот. Прям, ой, как наоборот… но что теперь делать, как быть?

Я вновь обернулась к сладко посапывающему Паскалю и, словно партизан, прислушалась к его мерному дыханию. Чёрные волосы разлохматились подушкой, а сам он по плечи был укутан в одеяло, что торчала лишь одна голова. Тёмные длинные ресницы касались щёк, а тонкие губы чуть приоткрыты. Я вспомнила, что они вчера со мной вытворяли, и вновь покраснела.

Уф. Ну что я как маленькая? Как дама на выданье, ей богу! Будто раньше никогда так не просыпалась… ладно. Так не просыпалась. Нет, не так. После того как… нет. С ТАКИМ не просыпалась. Я никогда раньше не просыпалась с человеком, на которого бы мне было не наплевать. Может, конечно, пуританка из меня и не выйдет, и не скажу, что я была примерной девушкой. Но впервые за всю мою сознательную жизнь, я не знала, как себя вести и что говорить. Да, Паскалю в этом плане повезло. Хоть какой-то плюс от его немоты…

Я опешила от той чуши, что лезла в голову, и вновь уткнулась лицом в подушку. Что делать? Тихонько уйти? Но для этого надо незаметно перелезть через него. А это правильно так уйти? Это его не обидит, интересно? Может быть, мне нужно его сначала разбудить? А где моя одежда? О, чёрт, она, наверное, просто в засаде, ведь вчера был дождь!

Я лежала и мучила себя подобными мыслями, а взгляд как приклеенный вновь и вновь возвращался к спящему иллюзионисту. Он был такой милый сейчас. Тут вдруг по телу пробежала уже знакомая волна, а я расширила глаза от удивления. Боже мой. Неужели с утра тоже может хотеться? Никогда за собой такого не замечала. А потом мне на ум пришла одна вещь. Мой сон. Тот самый что приснился, когда я в прошлый раз ночевала у Скаля. Удивительно как сон и реальность были схожи, будто… а сон ли это был вообще? Я зажмурилась и сбросила с себя наваждение, а в голову пришла ещё одна не особо приятная мысль: я вчера остановила над нами дождь и Паскаль это увидел.

Ой, дурная моя башка! Что делать, чего говорить? А как он спросит? Может, это было природное явление просто… или просто я идиотка.

Согласившись с последним, всё же решила поступить самым трусливым способом – слинять. Делать это было жутко неудобно и стыдно, особенно голой. Как бы там ни было, я потихоньку, стараясь создать как можно меньше шума, убрала с себя одеяло и, словно змеюка, принялась медленно перебрасывать ногу через спящего парня, в надежде найти для её опору не потревожив иллюзиониста. Но, как известно, особым везением, я никогда не отличалась, потому, потеряв равновесие, плюхнулась на ногу, раскорячившись над ним в позе паука, но при этом, странным образом не задев. К несчастью, это мне не помогло, потому как Паскаль открыл один глаз, а затем второй и с интересом на меня посмотрел.

Я втянула в себя воздух и расширила от неловкости глаза и, пару секунд, так и таращилась на него, пока парень не откинул одеяло и не приподнялся на локтях, всё ещё не отводя от меня взгляда. Весёлого взгляда.

– Прости, но я не знаю, как себя сейчас нужно вести, – призналась я честно, ожидая его реакции, а он, улыбнувшись, схватил меня в объятья и, перекатился, что я оказалась под ним. Не скажу, что меня не устраивал такой расклад.

Глаза парня сверкнули, обещая вполне определённые вещи, и я, утонув в них, тихонько произнесла:

– Ну, привет…

Да, Сваровски, гадина, однозначно оказалась права.

 

ГЛАВА 18

– Ты где была? – удивлённо спросила Гадюка, когда я зашла в трейлер и напрямую поспешила в уборную.

– Э, – отмахнулась я недовольно, хотя довольна была как кошка.

– Эй, Гидра, – не отставала она, даже привстав из-за трюмо, за которым расчёсывала свои густые волосы. – Что за «э»? Тебя не было всю ночь. Я, вообще-то, волновалась.

– Не ври, – фыркнула я, включая воду.

– Да я не вру, – девушка показалась на пороге ванны и оглядела меня с головы до ног.

Я в это время как раз снимала футболку и прокряхтела от приятной неги в теле.

– Пила что ль опять, алкоголичка? – сделала неверный вывод она, а я не стала её поправлять, но так и не повернулась к ней лицом, дабы она не видела мою счастливую морду.

– С шабашем, – нагло соврала.

– Ну понятно, – вздохнула Кристина, и уже выйдя проговорила: – Я бы тебе не советовала с ними якшаться, у этих женщин не всё в порядке с головой. А ты со своей, Гидроперит, вообще не дружишь, так что аккуратнее.

– Учту, – выкрикнула я, заходя под тёплые струи воды и выкинув из головы все мысли кроме одной – на счёт гидроперита и шабаша мадам Люсиль. Пора бы подкрасить корни и… и это будет хорошим поводом чтобы скрыться на весь день ото всех и подумать над своим поведением.

* * *

А поведение у меня было так себе. Вернее, даже не поведение. Что-то однозначно происходило, но я пока никак не могла определить, что именно. Мысли путались, вращались, и постоянно возвращались к молчаливому парню, заставляя густо краснеть от воспоминаний. Вроде и не произошло ничего такого из ряда вон выходящего, но вот что-то меня вдруг решило переклинить. Например, мне хотелось вот прям сейчас прийти к нему, и в то же время, ужасно этого не хотелось, из-за того, что я не знала, что делать и говорить, не смотря на утреннее… эм… рандеву. Собственно, мы там особо и не разговаривали.

В общем, чувствовала я себя как осенний лист на ветру и когда добралась до шабаша, то всерьёз уже задумывалась о том, где бы взять дрель, чтобы высверлить поток мыслей из головы.

«Так, Катя. Ты кремень! Чего разнервничалась?» – спросила я саму себя, уверившись в том, что паранойя прогрессирует. – «В конце концов, это ни меня, ни его, ни к чему не обязывает».

«Умная, да?» – ехидно хохотнул мой внутренний голос.

– Чёрт, – буркнула я и стукнула в дверь трейлера.

– Кто там долбит? – раздался недовольный голос и через секунду, дверь раскрылась, а в проёме показалась сама мадам Люсиль.

Она, недовольным, но уже привычным взглядом, оглядела меня с головы до ног, и оперлась плечом на дверной косяк. Сегодня она, как и всегда, не изменяла своему стилю – чёрное облегающее платье и мундштук в руке. Волосы зализаны назад, а острый нос гордо задран вверх. Ни дать, ни взять – гувернантка из девятнадцатого века на службе у богатой семьи.

– Здрасте, – улыбнулась я.

– Вижу, зачем ты пришла. Всё вижу.

– Кто там, ма? – из-за женщины выглянула пухленькая Нина и заулыбалась: – Кать, привет! Ты к нам?

Но Люсиль шикнула на неё, недовольная от того что дочь перебила её только начавшуюся речь. Она выразительно посмотрела на девушку и та, хихикнув, жестом застегнула «молнию» на губах. Дама, тем временем, продолжила, вновь переведя взгляд на меня:

– А вижу я, дорогая моя, что ты опять отрастила эти ужасные корни. Как вульгарно, – она театрально дотронулась до своего сухонького лба. – Заходи, чудо в перьях.

Я хохотнула и начала было проходить, как Люсиль рявкнула:

– Стой!

Я замерла.

– Покажи! – она схватила мою руку и уставилась на татуировку, которая значительно подросла по сравнению с первым разом. – О, Боже, Катерина, ты меня убиваешь! – закатила глазки мадам. – В следующий раз придёшь с рисунком на заднице?

– Да я уже, – развеселилась я, а Нина, не удержавшись, рассмеялась в голос.

– Не обращай на неё внимания, тётя Мила уехала к бабушке. Вот она и хандрит, – пояснила девушка, когда Люсиль устало опустилась на стул около трюмо, но её облик меня не обманывал, она всё равно была рада моему приходу.

– Катюш, привет! – поздоровалась со мной другая мадам – Вера, вышедшая из глубины трейлера, с ворохом цирковой одежды в руках. Третья участница шабаша – Мила, как я поняла, сегодня не предвидится, раз уж решила на время покинуть Бизарр.

– Добрый день! – бодро поздоровалась я с костюмершей.

– Нет, ты представь, она покинула эту славную обитель, чтобы посетить старую каргу! – произнесла мадам Люсиль. – Ни грамма солидарности! Ещё сестрой называется… – пожалилась она, но тут же подозрительно уставилась на меня: – А что это мы так долго улыбаемся сегодня, дорогая Катерина? Кто-то вытащил у тебя из задницы кочергу?

– Мама! – возмутилась Нина, а Вера тоже с любопытством на меня посмотрела.

– Что «мама»? – фыркнула Люсиль. – Твоя мама единственный человек в этой семье кто говорит умные вещи.

– Ну, я бы поспорила, – без тени эмоций проговорила Вера, двинувшись дальше.

– Дамы, я просто рада вас видеть. Мне бы это… покраситься… – съехала я с неугодной темы.

– Покраситься. Тебе бы помыться не мешало, а то изрисовалась вся!

– Мама! Татуировка – это искусство! – возразила Нина, и тут понеслось.

Вот уж где можно действительно привести мысли в порядок, напрочь выключив мозг – это тут. Наблюдая за их перепалками, понимаешь, как скучно живёшь. Даже я, не смотря на то что эрра. И откуда они такие, интересные, взялись?

Но зато в этой компании было безумно весело. Пока Вера рассказывала о новом костюме, который сошьёт для моего, теперь уже нового, номера (кстати, она сама это предложила), Люсиль прочёсывала мне волосы и наводила эмульсию для окраски, время от времени прерываясь для стопочки коньячка. Так уж вышло, что от стопочки не отказалась и я, а потом и Вера присоединилась. Нина же, так как была пока молода для спиртного, сидела за трюмо и активно учувствовала в беседе, поочерёдно цепляя на себя парики.

Вскоре я расслабилась и перестала мысленно возвращаться к иллюзионисту, с удовлетворением осознав, что это было лишь временное помутнение и подвижек в моей жизни не произошло. Это не могло не радовать, особенно когда под ночь, я, немного навеселе, но с красивой причёской, топала к своему трейлеру, умышленно даже не глянув и не дрогнув в сторону обители Скаля.

«Сегодня, наверное, это было бы лишним» – справедливо решила я, и зашла к себе в трейлер.

– Катька! – с порога набросилась на меня Сваровски. – Ты должна мне помочь! Терпению моему нет предела, но я больше не могу! Что ему от меня надо? Я его убью, клянусь, убью! Ты покрасилась, что ли? – с ходу спросила она, оглядев меня.

Я хихикнула и кивнула.

– Опять с шабашем тусовалась? – недовольно спросила она. – Принципиально игнорируешь мои советы?

– Чего у тебя там со Злославским? – вернула я её в прежнее русло и не прогадала.

Кристина начала брызгать ядовитой слюной во все стороны, описывая мне, чего именно у них там происходит. И признаться честно – Илья уже перегибал палку. Видимо уж очень сильно ему хотелось достать Гадюку, которая никак не желала быть в проигрыше. В общем, два барана упёрлись рогами, и выясняли кто круче. Хотя уже давно все остальные прекрасно знали, что будет в конце. Ну да ладно. Милые бранятся – только тешатся.

– Не пробовала не говорить с ним? – поинтересовалась я, усевшись на свою кровать. Гадюка плюхнулась рядом, отчаянно жестикулируя.

– Кто? Я?! Да ты что, Гидра, головкой стукнулась? – возмутилась она.

– Да, глупо получилось. Молчать ты не умеешь, – резонно проговорила я и всерьёз задумалась, как помочь девушке.

Ведь тренироваться в таких условиях действительно тяжело. Я бы Злославского уже реально где-нибудь в луже утопила. Что не говори, но у Сваровски и впрямь нервы затвердели с того памятного случая. Или это касалось только дрессировщика? Но тот, в последнее время, действительно охамел.

– Ну, хочешь я и правда с ним попробую поговорить. Со мной он вроде бы адекватен, – предложила я, за неимением других идей.

– Знаешь, ты ведь права, – неожиданно изрекла притихшая девушка.

– Поговорить?

– Да нет, – отмахнулась Сваровски, блеснув листвой глаз. – Я ведь и правда всегда завожусь с пол оборота. Может попробовать его проигнорировать? Попробую молчать. И кошаков его бешеных, тоже, не замечать. Раз он рядом, то они не причинят мне вреда, да? – она уставилась на меня, а я с сомнением покачала головой.

– Ты не сможешь, – категорично ответила я.

– Блин, да, – согласилась она. – Но попробую. Как бы держать себя в руках, когда душа требует крови и расчленёнки?

– Думай о… своих змеях или о чём-нибудь высоком.

Сваровски воодушевлённо засмеялась, перестав хмуриться, видимо, идея ей и впрямь приглянулась.

– Кстати, на счёт высокого, я вот ещё чего подумала… читаю я, значится, всякую дребедень уже которую неделю: эти нелепые мифы и легенды о нас, и пришла к заключению, что они не выдерживают никакой критики.

– И?

– И подумала: может мне самой придумать? – скромно проговорила девушка.

– Кого? Миф?

– Ну да, – кивнула Гадюка. – А что? Кто кроме эрр лучше всего опишет нас? Никто. Так я хоть историю возникновения поромантичней придумаю…

– Это у тебя крыша съехала на почве ненависти к Злославскому? – хохотнула я. – Ну надо же, легенду она написать захотела….

– А что? Стану звездой интернета, может ещё и сподоблюсь вообще книгу написать.

– Давай-ка, дорогуша, отложи умные книжки, где больше двух предложений без картинок и начни опять читать журналы. Серьёзная литература на тебя, я смотрю, плохо влияет, – засмеялась я, но Сваровски не стала обижаться и тоже засмеялась.

– А если серьёзно, хочешь, расскажу свою версию? Романтичную.

– Давай, хлещи, – согласилась я, откинувшись спиной к стенке и приняв расслабленную позу, чтобы удобнее было слушать романтичную историю, как мы были прерваны стуком в дверь.

– Открыто! – крикнула Сваровски.

А я, как только дверь открылась, чуть не подавилась собственной слюной. На пороге бесшумно возник Паскаль и, учтиво поздоровавшись с Кристиной кивком головы, вперился в меня вопросительным взглядом. Я растерялась и лишь расширила глаза как утренняя идиотка (вечером я себя таковой уже не считала, видимо зря). Сваровски, наблюдая за этой немой сценой, в непонятках, переводила взгляд с одного из нас на другого, силясь понять, что это значит.

Но тут выдал Паскаль. Поняв, что я в небольшом ступоре, он в три шага приблизился к нам и, наклонившись, ловко подхватил меня на руки, перевалив через плечо.

– Скаль, ты что, с ума сошёл? – опешила я, попытавшись извернуться и слезть, но парень легонько меня стукнул чуть ниже поясницы, подтянув удобнее, и я густо покраснела, перестав сопротивляться. А стыдно мне было перед Сваровски, что с открытым ртом наблюдала за этой сценой.

Иллюзионист, в это время, шуточно ей отсалютовал и двинулся к выходу, унося свою добычу в моём лице. Когда я глянула на Гадюку, то была красная как рак, но тут меня удивила сама Кристина. Первый её шок прошёл и она, довольно сложив руки на груди, уже на пороге, хитро так, проговорила:

– С шабашем она была. Ну-ну…

Я глухо простонала, когда за нами закрылась дверь.

* * *

Такого позора я в жизни не испытывала! Хорошо хоть было темно, и половина Бизарра разъехалась! Но стоило нам преодолеть порог его трейлера, как у меня из головы испарились все мысли и эпитеты, которыми хотела наградить парня. А потом, вообще забыла это сделать.

А на следующий день, мне и вовсе просто не захотелось оттуда уходить. Вот, ведь, как бывает. И ещё что заметила: если начинаешь много думать и анализировать, то как-то сама собой получается проблема. Потому я решила не думать, а просто наслаждаться.

Мне нравилось, что Паскаль вновь улыбается и вновь говорит со мной глазами. Наверное, именно это было для меня очень важным. Если это был способ его расшевелить и отвлечься, то почему бы и нет? А ещё, мне нравилось чувствовать его рядом и не отодвигаться, когда Скаль меня обнимает. Всё это было в новинку, и я смаковала это, как гурман новое блюдо. При этом не произнеся ни слова. Нет, конечно, мы иногда пользовались бумагой, когда ответ предполагался не односложным, но всё больше от нечего делать, ведь, как это ни странно, я привыкла понимать его без слов.

Единственный мой вопрос, который остался без ответа, это про ту ночь, когда я осталась у него ночевать. Иллюзионист так и не ответил, был ли это сон, а лишь загадочно улыбнулся, заложив мне за ухо ромашку. Вот теперь сиди и думай. И кстати, он написал мне значение жеста (того, что показал Злославский). Мои глаза расширились от написанной Паскалем пошлости, и я засмеялась, вспомнив, что продемонстрировала его иллюзионисту. Да, неудобно получилось.

Кстати, о Злославском. Так уж сложились обстоятельства (весьма важные, по моему мнению), что в этот день я не смогла с ним поговорить. Хоть Сваровски и не настаивала, но я решила всё же попытаться, а то выходит, что подруга из меня никудышная. Я, конечно, только ещё учусь, но так или иначе. Почему-то мне казалось, что дрессировщик ко мне прислушается, в конце концов, мы с ним нашли общий язык. По крайней мере, я так думаю, и при мне он ведёт себя адекватно. Ну, если убрать бесполых мутантов.

Как только это решение принялось, то в дверь трейлера с таким остервенением застучали, что мне показалось, что та вот-вот слетит с петель. Мы с Паскалем удивлённо переглянулись, и я, убрав ноги с его коленей, где так удобно успела их устроить, пока парень пил чай с печеньками, поспешила к двери.

На пороге оказался не силач, как могло бы показаться, а взъерошенная и раскрасневшаяся Сваровски.

– Ты его убила что ли? – всерьёз испугалась я, сразу же прикинув, что прятать труп – дело хлопотное, но дружба, вроде бы, предполагает такие вещи.

– Нет! – рявкнула она, и ухватила меня за руку, тихо прошипев в самое лицо: – Ты мне нужна срочно! – и в пять секунд преобразившись из мегеры в милую кошечку, выглянула из-за меня и обратилась уже к фокуснику: – Привет Скаль! Не против, если я украду у тебя Катьку? Она мне сегодня очень сильно нужна. Так нужна, что не вышепчешь. Не против, да?

А сама в это время, едва я успела натянуть кроссовки, вытащила меня из трейлера и, захлопнув дверь, понеслась к нам. Я удивилась, что настал уже почти вечер – начало смеркаться. Странно, как я этого не заметила?

Тут Гадюка вновь дёрнула меня за руку, чтоб я, значит, поторапливалась.

– Хватит меня дёргать! – разбушевалась, выдрав у неё свой локоть, ни на секунду не сомневаясь, что девушке просто необходима скорая психологическая помощь в моём лице.

Всё решено, срочно иду к Злославскому. Сколько уже можно-то?

– Кать… – Резко остановилась она, видя мой гнев, а я заметила в её глазах что-то, чего прежде не видела – панику.

– Идём, – нахмурилась я, и теперь уже сама схватила Кристину под локоть, потащив к трейлеру. Уж больно было интересно, чего там начудил Илья.

Как только мы переступили порог трейлера, Сваровски будто потеряла дар речи. Она принялась носиться из угла в угол и заламывать руки, шугая мирно спящих змей и Тайсона. Я наблюдала за этим ровно минуту, а потом, заловив её, усадила на стул у трюмо и, пристроившись рядом, проговорила:

– Рассказывай.

– Ты охереешь, – пообещала она.

– Давай, с самого начала, – скептически отозвалась я и, откинулась на спинку стула, дабы с комфортом выслушивать этот романс.

* * *

Кристина в этот раз решила попробовать сделать то, что ещё ни один каучук никогда не делал. Она уже давно пыталась осилить такой сложный трюк, но каждый раз, не веря в свои силы, отказывалась, едва начав. Но в свете последних событий, всё же решилась попробовать ещё раз, вознамерившись во что бы то ни стало, сделать сложную комбинацию. Пусть даже не получится. Пусть даже это будет сложнее, чем её обычная программа в тысячу раз, но девушка хотела сделать для Бизарра, того места, которое любила всей душой, что-то поистине выдающееся, эксклюзивное. Сваровски мечтала, что когда-нибудь её будут чествовать так же, как прежде Юстину Лонжа и даже более того. Она хотела перещеголять ту, которой столько лет восхищалась и ставила себе в пример.

А почему бы и нет, в конце концов? Разве она не добилась всего, что имеет, своим трудом, кровью и потом? Разве что-то может ей помешать? Кроме травм, разумеется. Но и на этот раз, глядя на Катю, девушка вдруг поняла: раз у неё есть такая сила, то почему бы ею не воспользоваться? Чисто для собственной безопасности в случае падения. Конечно, она постарается обойтись без крайних мер, но всё же.

Оттого, Сваровски решила перенести тренировку на более позднее время, чем обычно – когда акробаты и воздушные гимнасты освобождают манеж. Обычно девушка тренировалась вместе с ними, но на этот раз ей была необходима тишина и пустота, чтобы ничто, включая идиота – Злославского не отвлекало её во время тренировки.

Она заранее выпросила у гимнастов доппель-трапе, которое униформисты переделали для неё, убрав средний трос и подвесив над манежем на тридцать сантиметров. Конечно, возможно, если у неё подучится этот трюк, то трапе можно будет подвесить выше, и даже поднять в процессе, ну а пока и этой высоты было более чем достаточно.

Самое сложное – держать равновесие на подвешенном снаряде, выполняя при этом прогибы. Первые полчаса, в полной тишине, Сваровски привыкала к балансировке, прощупывая каждый сантиметр металлической перекладины, чтобы понять этот снаряд и подружиться с ним. Планш девушка начала делать довольно быстро – многолетние занятия акробатикой научили её тело чувствовать такие вещи. Оттого, Кристина жутко злилась, когда у неё, не то что боген, даже шпагат в планше выполнить не получалось!

Но девушка на этот раз решила идти до конца, потому, не обращая внимания на боль в мышцах и руках, упорно продолжала тренировку, уже точно зная, как её тело ведёт себя в той или иной ситуации, ведь ранее балансировать на динамичной опоре ей не приходилось.

И вот, спустя литры пота и мучений, Сваровски, наконец удался шпагат в планше. Девушка замерла не двигаясь, чувствуя мелкую дрожь в руках от перенапряжения и, прикрыв на секунду глаза, решилась на боген. Сведя ноги в линию, она принялась медленно, как можно плавнее выполнять прогиб в спине, подавая ноги назад, чтобы сбалансировать вес тела. И, о, счастье! Ей это удалось!

Но тут как назло, что-то мелькнуло в темноте и скрылось. Девушка, отвлёкшись, тут же потеряла равновесие и, сделав неудачную пассировку, упала, ударившись о манеж коленом, хоть и подстелила под себя маты. Она замерла и вгляделась в темноту, а внутри всё сильнее и сильнее закипала злоба. Нет, не оттого, что было больно, это даже болью-то назвать нельзя. А оттого, что некто, невзирая на её предупреждения (а она предупредила всех), что отрабатывает опасный трюк, всё же припёр свою задницу на манеж и помешал ей в самый ответственный момент!

Собственно говоря, у девушки не было сомнений, в том, кто это был. Кристина, подошла к краю манежа, где лежали её вещи, и всмотрелась в темноту. Но свет был включён точечно, освещая лишь сам манеж и первые ряды. Дальние, к сожалению, утопали в темноте.

Сваровски злобно подхватила полотенце и, с остервенением вытерев лицо и плечи от блестевшего на ней пота, произнесла в темноту:

– Злославский, скотина, выходи!

Но ответом была тишина. Девушка разозлилась ещё больше и, стиснув челюсти, повторила:

– Выходи, сказала!

Вновь тишина.

– Ну всё… – прошипела она, и бросив полотенце себе под ноги, устремилась вдоль рядов, уверенная, что именно там прячется её враг.

Но прометавшись среди пустых кресел пару минут, поняла, что там никого нет. Девушка озлобленно взвизгнула, готовясь разорвать на месте любого, кто попадётся на её пути и, решительно устремилась за кулисы. Туда, где был вольер с животными.

Чем ближе она подходила, тем отчётливее слышались глухие рыки животных. Так-так, значит она права, и Злославский здесь. Ну гад, ну сейчас кто-то получит!

Кристина вышла к закрытому вольеру, который был ограждён металлической сеткой и, перед её взглядом открылась привычная картина. Илья работал со своими кошаками, и делал это так, будто секунду назад вовсе не был на манеже! Животные послушно сидели на пьедесталах, преданно смотрели на своего хозяина, который подавал им команды, заставляя перемещаться и выполнять трюки.

Сваровски сузила глаза и вперила взгляд в парня. Илья выглядел просто образчиком труда и работяги! Он был облачен только в спортивные штаны – торс его при этом был нагой, и позволял девушке разглядеть мощную испещрённую шрамами спину, на которой блестели капельки пота. Кристина сжала кулаки и прерывисто вздохнула, раздираемая двумя противоречивыми чувствами – гневом и восхищением. Светлые волосы парня непокорно взъерошились, а сам он выглядел немного уставшим, но довольным. И как раз это довольное выражения лица, мелькнувшее всего на миг, когда он оглянулся на одного из тигров, и вернуло Кристину к намерениям, из-за которых она сюда пришла. А пришла она сюда его карать. Больно!

Зверей девушка не боялась, так как знала, что дрессировщик вышколил их как хороших солдат, а потому, толкнув решётчатую дверь вольера, зашла внутрь и с порога произнесла:

– Злославский, ты меня достал!

Парень вздрогнув, недоуменно обернулся к разъярённой фурии и, предупредительно протянув руку вперёд проговорил:

– Какого чёрта ты здесь делаешь? Вышла, быстро! – Его тёмные глаза сверкнули гневом и насторожённостью. При этом он зорко поглядывал на кошаков, которые в раз остановились, и так же уставились на девушку. Но Сваровски проигнорировала его, уверенной походкой пересекла вольер, и подошла к парню практически в плотную.

– Да? Значит, тебе можно тереться рядом когда я тренируюсь, а мне нет?! Ты понимаешь, что я могла свернуть себе шею из-за твоих дурацких шуточек? – бушевала она.

– Вышла, я сказал! – гневно стиснув челюсти, прошипел парень, не глядя на Сваровски, а наблюдая за кошками, которые принялись нарезать круги вокруг них. – Эти животные тебя с некоторых пор не жалуют, так что двигай отсюда.

– Как ты меня бесишь тупоголовый имбецил! – в сердцах рявкнула девушка. – Не смей больше появляться на моих тренировках!

– Я не был на твоей тренировке, истеричка! – вспыхнул парень, недобро сверкнув глазами. – Сама не видишь? Ты достала меня своими криками и бредом! Выходи отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели! Ненормальная!

– Что ты врёшь придурок! Я видела тебя! – крикнула Кристина.

– Значит, это был мой призрак. Я всё это время был здесь, – отрезал он и сделал жест животным, чтобы те вернулись на свои места, но, звери не пожелали выполнять команду, недобро поглядывая на девушку. Илья нахмурился от непослушания, и совсем перестал слушать гневную тираду, что выдавала взбалмошная циркачка. Он знал, что его животные за него горой, но всерьёз опасался за Сваровски, ведь его эмоции и мысли были прекрасно известны его подопечным. А это не есть хорошо.

Оттого он схватил девушку за локоть и потащил к выходу из вольера, пока та всё никак не успокаивалась. Но тут Кристина совсем распалилась и, резко выдернув руку, со всего размаха залепила Илье звонкую пощёчину, звук которой пролетел по всему помещению, отдавшись эхом.

Злославский в недоумении замер, ошалело глядя на девушку.

– Я тебя ненавижу! – прошипела циркачка и, задрав подбородок, сама развернулась в сторону выхода, как вдруг осеклась. Ей преградила путь огромная чёрная пантера и, недобро уставившись на неё, глухо зарычала.

– Тома'с, на место! – рявкнул Злославский и, схватив девушку за плечо, потянул назад определив за свою спину. Но видя, что животное не реагирует, предостерегающе произнёс ещё раз: – Тома'с.

Но зверь не слушал его, он как зачарованный наблюдал за притихшей девушкой, и принялся неторопливо обходить дрессировщика.

– Я кому сказал?! – возмутился парень.

– И… Илья… – испуганно прошептала Сваровски, дотронувшись его до плеча.

Когда парень оглянулся, то выругался, поскольку животные, все как один, хищно смотрели на Кристину. Один из тигров даже пригнулся, явно готовясь к прыжку. Дрессировщик вновь дёрнул девушку за руку, чтобы она опять оказалась за его спиной, только уже с другой стороны и, развернувшись лицом к зверям, миролюбиво протянул руки вперёд.

– Ребята, спокойно, это была шутка такая, мне не больно, – проговорил он.

– Ты сошёл с ума?! – рявкнула Сваровски, услышав его слова. – Это всё твои идиотские шуточки?!

Но как только она повысила голос, то кошки разом зарычали и оскалились. Тома'с даже выпустив когти, рассёк своей огромной лапой воздух, имитируя удар.

– Заткнись, – тихо проговорил Илья циркачке и вновь обратился к животным, принявшись медленно пятиться к выходу из вольера. – Спокойно, она сейчас уйдёт, не вынуждайте меня применять силу.

– Где револьвер? Где водяной шланг? – в панике прошептала Кристина, чем вызвала очередной рык животных, а один из тигров, выйдя вперёд, подобно Тома'су, принялся обходить Злославского.

– По местам, я сказал! – приказал парень, но животные будто не видели его.

– Илья… – прошептала девушка и, ухватив его за плечи, попыталась ускорить шаги и выйти из вольера вместе, но это её движение подействовало на зверей как красная тряпка на быка. Все как один прижали уши, явно готовясь к прыжку и вновь злобно зарычали. Ягуар даже перепрыгнул через тигра, приблизившись к дрессировщику вплотную и, взглянув ему в глаза, оскалился.

– Нет, – тихо проговорил парень и, потянувшись вперёд, навис над зверем, после чего тот, стушевавшись, отступил на шаг назад.

Кристина, видя в какой опасной близости Илья от разъярённого зверя, ухватила парня за руку, чтобы он выпрямился, как в следующую секунду произошло нечто такое, от чего девушка впала в шок.

В тот же миг, Тома'с сорвался с места и вознамерился прыгнуть на девушку через Илью, но был остановлен прямо в полете огромным лохматым зверем, что устремился ему вразрез. Этим зверем оказался сам Злославский, который в долю секунды из человека преобразился нечто. Это было огромное животное, размером с медведя, но напоминало огромную кошку – длинная коричневая шерсть покрывала всё тело, а огромные когтистые лапы казались в два раза больше чем у каждого из животных находившихся здесь. Вытянутая морда, небольшие уши, и огромные белые клыки, торчащие из пасти, дополняли жуткую картину. Зверь махнул лапой, и все кошаки, враз прижав уши, стушевались, и вновь превратившись в послушных кошечек. Пятясь, они последовали к клеткам. Животное, тем временем, устрашающе рыло задней лапой землю и зорко наблюдало за зверинцем.

Кристина стояла ни жива ни мертва, и с открытым ртом и полным шоком, переводила взгляд с валявшихся рядом разорванных штанов Злославского, на огромного монстра под чьим контролем звери послушно заходили в клетки. Конечно, девушка понимала, что в случае чего, сможет себя защитить, но не страх ей сейчас владел, а просто шок. Илья – эрр! Боже мой, почему она не знала этого раньше?!

Когда последний тигр зашёл в клетку, дрессировщик повернулся к девушке и уставился на неё своими карими звериными глазами. Он не скалился и не готовился к прыжку. А просто выпрямился во весь рост, в гордой позе сев на землю и наблюдал за Кристиной. Его богатая шерсть бликовала на свету, а бугры мышц перекатывались на огромной грудной клетке. Хвост при этом недовольно перемещался из стороны в сторону, как у Тайсона, когда тот злился.

– Илья… – предупредительно проговорила девушка, – ты же не собираешься меня есть? Я ведь и убить тебя могу…

Тут облик парня начал меняться. Шерсть резко осыпалась, исчезая, а сам зверь начал уменьшаться и, через секунду, перед ней уже находился упирающийся кулаками в землю Злославский, в человеческом обличии. Голый. Он недружелюбно на неё смотрел и не двигался с места.

– Не ори только. Я сейчас все объясню… – тихо проговорил дрессировщик и встал с колен.

* * *

Я сидела на стуле с открытым ртом и выражением лица полнейшего дауна, когда Сваровски прервала свой рассказ чтобы попить воды. Когда девушка встала, я, наконец приобрела возможность говорить.

– Злославский – эрр? – в недоумении переспросила, надеясь, что это шутка.

– Ага. То-то кошаки слушаются его как папочку. Вот почему он один из самых лучших дрессировщиков в СНГ! – вновь затараторила Гадюка, наливая из графина воду. – Столько лет он тёрся рядом, а у меня ни разу даже не возникло подозрения! Ты можешь себе это представить?!

– И что было дальше? Ты убежала что ли? – поторопила я её с рассказом.

– Ну… – девушка поджала губы.

* * *

– Не нужно мне ничего объяснять, идиот! – рявкнула Кристина и, вытянув руку, с неимоверной силой припечатала парня к прутьям вольера на противоположной стене, подняв от земли на пару-тройку метров. – Знай я раньше, что ты эрр, давно бы уже размазала по стенке к чертям собачьим!

После этих слов, девушка отпустила парня, что тот упал на землю. При этом Илья выглядел весьма комично. Растерянный, голый и… красивый.

– Не смей идти за мной! – гордо проговорила она напоследок, и поспешила выбежать из вольера, от греха подальше, а то даже стресс, и вся эта ситуация отходили на задний план от одного вида обнажённого дрессировщика.

* * *

Я цокнула языком. Ведь последние слова Кристина произнесла вслух и, густо покраснела.

– Да, он до сих пор меня привлекает. Но только физически, – поправилась она поспешно.

– Что-то слишком много эрр на один квадратный метр, – задумчиво произнесла я, и проговорила: – Идём.

– Куда? – удивилась девушка.

– К Злославскому. У тебя что, нет к нему вопросов?

– Я пока всё ещё злая на него. А в таком состоянии думать тяжело, – созналась девушка.

– Я смотрю тебе априори думать тяжело, – буркнула я и, подтолкнув Гадюку в спину, последовала к выходу из трейлера.

 

ГЛАВА 19

Мы вышли на улицу и двинулись в сторону купола цирка. Уже успело стемнеть, а на пустынных улочках циркового городка, уже наполовину демонтированного, горели редкие тусклые лампочки. Хоть уже и наступила ночь, но сегодня было ужасно душно.

Я тянула за собой Кристину, которая будто нехотя шла рядом. Хотя, скорее, оно так и было. Смею предположить, что девушка несколько расстроена тем, что Илья тоже эрр. Если раньше она лелеяла себя надеждой, что сильнее его, а теперь выходит, что они на равных. Но это только моё предположение.

– Я не думаю, что Илья всё ещё там, ушёл, уже, наверное, – предположила Гадюка, и задала вопрос: – Как считаешь, его кошаки решили меня задрать, потому что я обижала их хозяина? Кстати, вот и ответ на вопрос – откуда у него столько шрамов. Там же как в стае, верно? Типа надо доказать, что ты альфа-самец. Ты бы видела его в облике этого монстра, Гидра. Ужас просто. Страшней не придумаешь. Как исчадье ада, прям.

– Дорогая, ты не могла бы заткнуться? – миролюбиво спросила я, поняв, что Сваровски жутко нервничает, оттого и трещит без остановки.

Когда мы оказались возле купола, то я не раздумывая прошла внутрь и сразу же направилась в сторону вольеров для животных. Гадюке не оставалось ничего другого как последовать за мной.

– Может он до сих пор голый? – шепнула мне Кристина, а я криво усмехнулась, услышав в глубине кулис мужские голоса, которые явно чего-то не поделили. – Он там не один! – расширив глаза, прошипела девушка.

– Я слышу, – кивнула, а у самой в горле забилось сердце.

Может там ещё эрры?

Когда мы вышли к вольерам, то около клеток увидели Злославского, уже успевшего одеться, и нервно расшагивающего из стороны в сторону, то и дело запуская руку в волосы. Рядом с ним находились факиры – Цербер и Даллас. Парни стояли неподвижно и наблюдали за Ильёй, не громко что-то ему выговаривая. На их лицах была озабоченность. Я же притормозила, увидев этих циркачей.

Вот чёрт, не выйдет поговорить с дрессировщиком по душам. Но тут он поднял голову и заметил нас. Его лицо гневно исказилось, и он вперил злобный взгляд в Кристину.

– Только не говори мне, Сваровски, что ты всё ей рассказала! – рявкнул он в бешенстве.

Факиры в это время тоже посмотрели на нас, но не произнесли ни слова. Но почему-то сегодня мне они показались опасными. Даллас гневно зыркнул на Илью, предупреждая его следующую реплику и, улыбнувшись, но как-то фальшиво, проговорил:

– Привет. Чего шатаемся посреди ночи?

Цербер при этом так же настороженно молчал и просто наблюдал за нами.

Но вопрос Злославского дал мне ответ на мой собственный, но пока ещё непроизнесённый вслух. Парни тоже эрры. Иначе они бы здесь не стояли и не смотрели так. И Илья бы задал другой вопрос, ведь последний, выдавал его с головой. Значит, парни в теме, и знают, о чём Илья спросил.

Сваровски молчала, удивлённо хлопая глазами, видимо те же догадки одолевали и её, а я решила, что скрываться в тени глупо, и направилась к циркачам. Илья хмуро за мной наблюдал, парень явно был не в духе. Но меня интересовал не он, а факиры. Я остановилась около Далласа и посмотрела ему в глаза. Тот тоже нахмурился, а я, заприметив в клетке миску с водой для животных, забрала немного оттуда и, протянув руку, поймала водяной шарик. Раскрыв ладонь, продемонстрировала его факирам. Вода взмыла над моей ладонью и разделилась на два шарика, которые принялись вращаться друг с другом. При этом мои глаза были устремлены на факира. Даллас перестал хмуриться, а криво усмехнулся и через секунду к моим водяным шарикам присоединились ещё два – огненных. Они удобно устроились рядом, но вращались быстрей, отчего послышалось шипение огня в воде.

– Охренеть, – одновременно произнесли Илья и Цербер, а мы с Далласом опустили шары.

– Ну привет, эрры, – улыбнулся Даллас, а Злославский подскочил ко мне и, обняв, взъерошил волосы.

– Катюха, ну даёшь! А ведь я так и знал, что ты какая-то левая-левая, думал просто с прибабахом, – веселился он. – Ну надо же! Даже мысли не возникло, что ты такая же, как и мы.

– Кристин, иди сюда, чего ты там спряталась? – позвал Даллас.

Но тут нас всех удивил до того молчавший Цербер. Он грубо выругался, а затем, глядя на своего напарника, произнёс:

– Походу пора отсюда валить, Далл. Не нравится мне всё это.

– Что? – тихо спросила Сваровски.

– Не здесь, – отозвался он и обратился к Илье: – Иди за ключами от машины, нам всем надо поговорить. Но не здесь. В город съездим.

Злославский кивнул и недовольно зыркнув на Кристину, направился к выходу. Мы тоже за ним последовали. Среди нас повисло напряжённое молчание. Все размышляли, пока двигались в сторону стоянки. И я была уверенна, что у каждого в голове была одна и та же мысль: нас тут слишком много.

* * *

Через полчаса мы сидели в круглосуточной кафешке на окраине города. Зал был пустой, если не считать нас и ещё парочку, что миловалась неподалёку у окна. Но столики были ограждены плетёными перегородками из ротанга, поэтому нам никто не мешал. Ехали мы сюда в полной тишине, лишь перебрасываясь незначительными фразами, и всё больше раздумывали. Особенно озадаченным выглядел Цербер.

Я вообще будто взглянула на этих людей впервые, и как-то по-другому. Раньше мне бы и в голову не пришло заподозрить в них эрр. Конспирация на высшем уровне – запах керосина, брутальный вид, одежда, татуировки. И плюс ещё то, что парни не были даже братьями. Просто друзья. А как так вышло, что два эрра с одинаковыми способностями, смогли найти друг друга, в таком большом мире? Это шанс на миллион, если не больше. Ну со Злославским всё понятно, его раскусить в принципе тяжело. У Сваровски, кстати, я как погляжу талант выводить эрр из себя. Уже с двумя сработало.

– И того нас уже четверо, – задумчиво произнёс Даллас, положив перед собой на стол руки.

– Пятеро, – тихо подсказала Кристина.

– Не к добру это, говорю, – вступил Цербер, нервно погладив себя по лысой голове и оглядывая каждого по очереди. – Где это видано, чтобы в одном месте было такое скопление эрр.

– Это цирк, – пожала я плечами, – по-моему, логично, что нас сюда тянет. Где нам ещё обитать, как не здесь?

– Деточка, – проговорил парень, понизив голос и опасливо сверкнув глазами, – а ты знаешь, что на каждого эрра, приходится полтора миллиона человек? Вот и прикинь шансы нашей встречи в миру.

– Вы же с Далласом встретились.

– Так а я и не эрр, – улыбнулся он. – Я человек, факир. Так что, Кристина, – он повернулся к Гадюке, – четверо.

– Ты человек? – удивилась я.

Ха, вот и разгадка.

– Человек. Но очень внимательный, оттого и приметил Далла когда-то. И Илью. Вас, девушка, – он вновь обратился к Сваровски, – пропустил. Тяжко было наблюдать за такой мегерой. Маскировка на пять с плюсом.

Я нервно хрюкнула, а Кристина недовольно заёрзала на месте.

– Так, а что ты хочешь сказать тем, что нас тут слишком много? – вернула я его обратно к теме беседы.

– Саронов Лёшка, – ответил за него Даллас. Злославский при этом крутил в кружке с кофе ложку, и отстранённо слушал наш разговор, будучи в глубокой задумчивости, чего раньше за ним не замечалось.

– Неужели? – удивилась Сваровски.

– Да. Он тоже был эрром.

– Тимьян? – с тяжело скрываемым страхом в голосе спросила я, боясь ответа. Лишь только они произнесут «да», я тут же собираю вещи.

– Вроде, нет, – пожал плечами Цербер, откинувшись на спинку стула. – Мы не замечали за ним ничего необычного. Талантливый парень, но на сверх способностях пойман не был.

– Вы сказали «вроде», – вставила слово Кристина.

– Если не пойман, не значит не виновен. Видите ли, в малом кругу людей, довольно легко можно вычислить потенциальных эрр – мы все одиночки, потому присматриваться стоит именно к таким. А там дело за упорством. Рано или поздно все прокалываются. Только вот Сваровски проглядели. Да ты и не пользовалась силой, да? Оттого и проглядели.

– А я? – удивилась я. Не заметить мои тренировки было невозможно. Хотя вода предупреждала меня о визитёрах каждый раз, стоило кому-нибудь приблизиться.

– А ты шуганная слишком для эрра, – хмыкнул Цербер. – Посмотри на свою подругу. Сила даёт гордыню. Ты же её лишена. Но я приглядывал за тобой. И будь уверенна, ещё немного времени, и я бы увидел. Это у меня с некоторых пор вроде хобби.

– Как погиб Алексей? – спросила Сваровски, которой явно были неприятны нелестные высказывания про себя.

– А это тебя надо спросить, – хмыкнул Цербер глянув на меня, и Даллас подтолкнул своим локтём его локоть.

– Сам? – не унималась девушка.

– Надеюсь.

– Хватит ходить вокруг да около, – наконец подал голос Злославский. – Цер, из тебя рассказчик, как из меня балерина. Только жути наводишь, – попенял Илья факиру и, посмотрев на нас со Сваровски, проговорил: – Он хочет сказать, что возможность пребывания сколького количества эрр в одном месте не случайна. Двое – именно столько было нас изначально. Я и Даллас. Потом Цербер заприметил Алексея. Кстати, чисто случайно. И тогда он, поверьте нам, очень любил жизнь. У нас были подозрения про Тимьяна. Он тоже одиночка, прибился к семье Добрых познакомившись с Алиной. Сам не потомственный гимнаст, а вроде бы из ниоткуда, но талант неисчерпаемый. Но нам так и не удалось его раскусить. В Бизарр они пришли уже всей семьёй. Возможно, мы зря привязались к парню. Но в свете последних событий – внезапная кончина Алексея и Тимьяна – наводит на не особо приятные мысли. А тут ещё и вы обе оказываетесь эррами. Вот и возвращаемся к изначальному вопросу: а не слишком ли много нас здесь?

По моей спине пробежал неприятный холодок.

– Я тут уже давно. Так что изначально вас было не двое, – вставила свою лепту Кристина.

– То есть вы хотите сказать… – после раздумья проговорила я, а Цербер впился в меня взглядом и закончил за меня:

– Что мы здесь не просто так. Как прям на убой, да? Совпадение, это если двое. Трое – нонсенс. А пятеро? А давайте представим, что Тимьян тоже был эрром? Шестеро. Не многовато? Двое уже мертвы.

– Не факт, что Тимьян был эрром, – вставил слово Злославский.

– Пятерых тебе недостаточно? – тут же отозвался факир.

– Нам достаточно, – вторил ему Даллас. – К чему рисковать? Есть много мест, где мы пригодимся. А Бизарр – тёмная лошадка, хоть я и провёл здесь свои лучшие годы. Но что-то подсказывает мне, что тут завёлся ещё один эрр. Тот, что не прочь отужинать такими же, как и мы.

– Да? Так может этот кто-то один из вас? – проговорила Сваровски.

– Вот ведь лярва, – с сожалением посмотрел на девушку Цербер. – Это исключено. Те, что высасывают силы эрр, как правило, сами не имеют способностей. Оттого и ищут таких, как мы, чтобы их приобретать. Они своеобразные наркоманы. Так что можешь не стрематься, куколка. Мы всего лишь дружим с огнём, и только с ним.

– Вот не общалась с вами раньше и правильно делала, – фыркнула Гадюка, а Цербер криво ухмыльнулся.

– Откуда такие знания? – спросила я, внимательно глядя на факира.

– Хобби, – пожал он плечами, улыбнувшись. – Как вот этого паренька встретил, – тот шлёпнул ладонью по спине Далласа, что тот пролил чай, – так дюже позавидовал его силе и решил разобраться, что к чему. С тех пор и разбираюсь.

– Ты сказал, что они «ищут». Но все мы сами сюда пришли. Нас никто за руку не тащил, – проговорила я, вспомнив Арзу. Отчего-то теперь эта цыганка показалась мне подозрительной.

– Я, так, вообще мечтала об этом месте. Сама пришла проситься, – поддержала меня Сваровски.

– Меня завербовали, – пожал плечами Илья.

– И нас пригласили.

– Вот. Вы номера свои видели? Не удивительно, – отмахнулась Кристина.

– Ну как знаете, – пожал плечами Цербер. – Бережённого, Бог бережёт. Ещё вчера это всё можно было списать на случайность. Но сейчас, видя вас двоих, могу с уверенностью в девяносто процентов сказать – это не просто так. Может быть, он из залётных, может, новенький, а может, всегда здесь был, что маловероятно. Но я склоняюсь к тому, что в Бизарре убийца эрр. Я не хочу проверять, правда это, или нет, ценой жизни своего друга и напарника. Нет уж. Да, Далл?

Даллас невесело кивнул.

– Вычислить его не представляется возможным, да? – спросила Сваровски, нервно сминая в руках салфетку.

– Как ты это себе представляешь? – ухмыльнулся Даллас, снисходительно глядя на девушку. – Он не пользуется силой, но за версту чувствует нашу. Тем более, когда знает, что вокруг полно эрр, которые поймут. Был бы он как бартуры, то тогда другое дело, а так…

– О! И что, они правда существуют? – ухватилась за его фразу Кристина.

– Не знаю, – отозвался Злославский. – Такие рождаются один, максимум двое в столетие, и ведут себя тихо. Может это вообще миф. Лично я не встречал.

– Безграничная сила. Таким никакие убийцы не страшны, – поддакнул Цербер. – Но это всё лирика. Мы не намерены ждать. Так что скажем с Далласом Бизарру «привет», и подадимся на вольные хлеба.

Я посмотрела на Далласа. Не скажу, что он был рад, скорее наоборот, печален. Но в его лице читалась решимость. Видимо факиры действительно уйдут. Не скажу, что не хотела последовать за ними. Оглядев лица всех ребят, поняла, что каждый из них думает об одном и том же. И у каждого в лице было одно «но». Огромное такое «НО». И каждый из нас с трепетом думал о нём всё оставшееся время, пока сидели в кафе. Все мы прикипели душей к Бизарру и прекрасно понимали, что подобного места больше просто нет. Уйти отсюда – это значит потерять часть души, а для некоторых даже больше. Это я могу податься на вольные хлеба, мне не впервые. Факиры могут. А Кристина? Злославский, со своим зверинцем?

Кроме того, Ветров, который так бьётся за Бизарр – это просто будет ему как удар в спину. А что, если всё это не более чем совпадения? Что удивительного в том, что эрры собрались под крышей одного из самых известных цирков в СНГ? Нас насильно сюда никто не тащил, все мы сами стремились, а те, кто не стремился, с радостью приняли предложение. Опять же, вполне возможно, что убийца – если он существует, конечно, вполне мог искать эрр здесь, но кроме меня, насколько нам известно (по крайней мере, парни подтвердили), новеньких больше не было. То есть, если убийца и есть, то он местный или сотрудник цирка. В таком случае, почему мы все ещё живы?

Ведь логично было бы забрать силу у всех нас и быть таковым. Чего ждать-то? Но мы здесь, и даже имеем возможность беспрепятственно уйти. Разве это не говорит в пользу случайности? В конце концов, Тимьян вовсе не обязательно был эрром, а Алексей, и это видели все, в последнее время явно находился в состоянии депрессии, или что там у него было? А если прибавить сюда то, что все: и факиры и Илья, и Алексей давно пребывают в Бизарре и до сих пор в добром здравии, то вариант, что потенциальный убийца работник Бизарра – просто абсурден.

Об этом я и сказала ребятам. И никто ничего не возразил мне, потому как вроде бы всё логично. Но как ни крути, подобные совпадения, хочешь – не хочешь, но настораживают. Оттого факиры не стали менять своего решения и возвестили нас о том, что как бы то ни было, но рисковать не намеренны. Я их не осуждала. Но сама решения не приняла. Мне надо подумать.

Когда мы возвращались к машине, чтобы вернуться в цирк, то я стала невольным свидетелем разговора Злославского с Кристиной. Они шли позади меня, оттого мне был слышен их диалог.

– Илья, – позвала Сваровски парня, и он, притормозив, поравнялся с ней. – Ты уедешь? – тихо-тихо спросила девушка.

– А ты? – напряжённо проговорил парень, посмотрев Кристине в глаза.

– Я не знаю, – растерянно ответила она.

– Ну а я за тобой, – ответил дрессировщик и приобнял девушку за плечи.

Я же ухмыльнулась тому, что оказалась права, и ускорила шаг, чтобы не слышать их дальнейший разговор, вновь предавшись неприятным мыслям, которые поглотили меня полностью.

* * *

Когда мы приехали в Бизарр, то немного постояли на пятачке около входа. Мы просто молча вглядывались в лица друг друга. Что касалось факиров, то они смотрели на нас как-то отчаянно, словно ожидали, что начнём их отговаривать, но мы не стали. Ведь пока сами не были уверенны, что не последуем за ними уже завтра. Признаться честно – мне было жутко страшно, но мозг усиленно цеплялся за нестыковки и старался рассуждать логически. Но вся логика разбивалась об эмоции.

Когда факиры скрылись в темноте, то Злославский вызвался нас проводить до трейлера. Мы так же шли молча, пока Сваровски не спросила у парня:

– Борзый – это ты?

– Грешен, – по-доброму улыбнулся парень.

– То-то тебя никогда не было на месте, когда я его приводила…

– Я присматривал за тобой.

– Хитрюга. Стой. А Артур Варнидзе… это ты его… – вдруг спросила она, а я вспомнила о парне, которого задрали кошаки Злославского…

– Я как-нибудь потом тебе расскажу, хорошо? – парень прокашлялся и проговорил: – Может, вам, девчонки, не стоит ночевать в одиночку в свете последних событий? Катьку можно определить к Паскалю, ну а мы…

После этих слов, Злославский словил подзатыльник от Кристины и нервно заржал:

– Ну эт я так, а вдруг сработало бы…

– И не мечтай, – фыркнула Гадюка. – Всё, волшебники, по домам.

– Что, уже все в курсе? – тихо проговорила я, чувствуя, как щёки начинают гореть.

– Ты живёшь в маленькой деревне, – охотно пояснил Илья, – само собой, все в курсе.

– Прелестно, – вздохнула я и подумала, что голова у меня болит вовсе не о том. Ну, знают и знают, чего уж теперь?

– Спокойной ночи, – резко проговорила Сваровски у самого трейлера, твёрдо глянув на Злославского.

Но тот оказался парнем не промах и, почуяв сегодняшнюю слабость, допущенную Кристиной в его отношении, не спрашивая, ухватил девушку в объятья, и смачно припал поцелуем к губам. При этом, совершенно не стесняясь меня. Я же, поспешно открыла дверь и юркнула в трейлер, чтобы не мешать голубкам в их долгожданном воссоединении.

Усевшись на кровать, принялась обгрызать кутикулы, нервничая, и ожидая, когда вернётся Гадюка. У меня было много мыслей и не терпелось ими поделиться. Но прошло пять минут, а потом и десять, но Кристина так и не появилась. Тогда я подошла к двери и распахнула её. Само собой, ребят за ней не оказалось.

– Чудно, Сваровски… как вовремя… – пробурчала я себе под нос и, захлопнув дверь, ненадолго зависла, задумавшись. Тайсон мурчал и тёрся о мои ноги, выпрашивая еду, и я, пребывая в своих мыслях, накормила животное.

А уже через минуту, опять накинула на себя ветровку и, закрыв дверь на ключ, двинулась в сторону трейлера иллюзиониста. Всё-таки Злославский высказал хорошую идею. И, кроме того, она мне пришлась по душе. Оставаться в трейлере одной мне не хотелось, думать – тоже, что неизбежно произойдёт, как только я попытаюсь заснуть, а вот оказаться под тёплым бочком Паскаля я была вовсе не против.

Дёрнув дверь его трейлера, с удивлением обнаружила, что та не заперта. Это заставило улыбнуться. Меня, наверное, ждал. Юркнув вовнутрь, как можно тише разделась и, словно змеюка заползла под одеяло, прямо в объятья к фокуснику. Он, проснулся, поцеловал меня в висок и, обняв, прижал поближе, уткнувшись лицом в волосы. Я глубоко вздохнула и блаженно закрыла глаза, поймав себя на том, что все негативные мысли испарились.

Чёрт возьми, и как тут уйдёшь? Разве я смогу оставить это чудо?

* * *

В это утро Скаль проснулся раньше, и расцеловав меня и не обделив тактильными нежностями, ушёл из трейлера на тренировку. Я лежала улыбаясь, пока события вчерашнего дня ураганом не пронеслись в голове, прервав это чудесное утро. Вскочив и, наскоро умывшись, оделась, стремительно выбежав на улицу. Мне очень было нужно поговорить со Сваровски.

Каково же было моё удивление, когда мы, вдвоём, одновременно подошли к нашему трейлеру – сонные, лохматые, но довольные. Молча друг на друга посмотрели и улыбнулись, улыбками, понятными лишь нам двоим.

– Воспользовалась советом Злославского?

– Воспользовалась Злославским? – не осталась я в долгу, и мы зашли внутрь.

Сваровски плюхнулась на свою неубранную со вчера постель и проговорила, глядя в потолок:

– Катьк, я не могу уйти.

Я остановилась посреди комнаты и посмотрела на подругу. К ней на руки тут же прыгнул Тайсон и девушка обняла кота.

– Как я могу уйти и оставить это животное? Он же пропадёт без меня…

– Ты сейчас о ком говоришь, об Илье или Тайсоне?

– О Тайсоне, само собой! – фыркнула девушка, а потом проговорила уже серьёзно: – Я не могу бросить Бизарр. Тут моя жизнь, мои змеи. Тут всё чего я добилась. Тут Илья. Хоть он и сказал, что пойдёт за мной, но я-то понимаю, что ему со зверинцем не так просто это сделать. Да и как ему прятаться? Пол циркового мира его имя знает. Гидра, что нам делать?

Я же молчала, размышляя, а Кристина тем временем продолжила:

– Илья с утра сбегал к факирам – их нет. Уже уехали. А ты? Ты сможешь оставить Скаля? Может быть, Цербер и Даллас преувеличили? Может быть, нет никакого убийцы? Ты же правильно сказала, мы здесь уже давно, из нас новенькая только ты. Несчастные случаи в цирковой практике не редкость, а у Тимьяна была профессия не из безопасных, кроме того все знали, что парень пренебрегал страховкой. Может, если б не его гибель, мы бы и не знали друг о друге, и все было бы как раньше? Даже если убийца есть, то Бизарр переезжает, и мы просто уедем из этого города. Чего ты молчишь? – прервала свою тираду девушка.

– Я думаю, – отозвалась я. – Знаешь, я чего подумала?

– Чего? – глаза Сваровски загорелись.

– Я правда подумала об этом ещё вчера, когда мы разговаривали в кафе. Я, конечно сама пришла в Бизарр, но немаловажную роль в этом сыграла Арзу.

– Цыганка? – удивилась Гадюка.

– Да. Меня ещё насторожило это немного. Она ведь назвала меня «последней», – и я рассказала Кристине в подробностях тот день, когда попала в цирк.

– Не думаешь же ты, что это она? Или… Ветров? Она ведь тебя к нему напрямую повела. Хотя… кому как не работодателю знать о тех, кто у него работает… – задумчиво произнесла девушка. – Что значит «последняя»?

– Вот и я думаю.

– Не хочется мне думать о директоре плохо. О Дрего запросто, но только не о нём. Опять же, я уже пять лет здесь, и пока живая. Но ты права, это подозрительно. Эх, покопаться бы в волшебной шкатулочке Ветрова, с которой он носится как с писанной торбой.

– Где?

– Ну, в его шкатулке, красивенькая такая, видела, может? Он держит её в сундуке. Он охраняет его как зеницу око, я туда уже пару раз хотела залезть, но это тебе не в интернете лазить, а вторгаться в частную собственность.

Я скептически приподняла бровь.

– Не путай. Лазить в компьютере – это одно, а в документах – другое, хотя я бы с удовольствием.

– А что там?

– Досье на артистов, – и тут же её глаза вновь загорелись: – А вот представь, если это действительно так! Эта цыганка видит таких как мы, и отправляет прямиком к директору! Этакая кузница кадров. Может Ветров в теме? Просто не знает о скрытой слабости Арзу! Не зря мне эта цыганка с самого начала не понравилась! А давай натравим на неё Злославского? Так она быстро расколется если эрра.

– Чего? – удивилась я, не очень поспевая за её мыслью.

– Того! Допустим, Арзу убийца, и Ветров держит её потому, как она помогает ему добывать ценные кадры…

– Гадя, она привела к нему только меня. Твоя версия сразу же играет в ящик.

Сваровски сразу же стушевалась и притихла.

– Я не хочу уходить, – прошептала она.

– Я тоже.

– А если факиры всё же правы? Ты готова рискнуть жизнью? – поинтересовалась она, а я задумалась.

А чем, собственно я рискую? Существованием на вольных хлебах? Шатанию по улицам в одиночестве? Голодом и неприкаянностью? Или Бизарром? Друзьями, что я здесь приобрела, спокойствием и любимой работой? Паскалем… да, уйдя отсюда, я потеряю больше, чем жизнь, я потеряю себя. Я просто не могу вернуться к тому, с чего начинала. Только не сейчас, когда впервые в жизни обрела то, чего раньше не имела.

– Походу, да, – проговорила я, и Сваровски просияла. Впервые на её лице я видела такую искреннюю улыбку.

– Приятно знать, что кто-то любит Бизарр так же сильно, как и я, – проговорила она. – Какие наши действия?

– Переезд в другой город, – пожала плечами, – и надежда на то, что факиры ошиблись.

– Ага. Но сначала, я бы хотела покопаться в сундучке Ветрова, раз уж мы об этом заговорили. Чисто для проверки информации и для успокоения моих нервов и любопытства, – проговорила Сваровски.

– Ты что?! – выпучила я глаза.

– Для душевного успокоения. Если там досье, то должно быть ужасно пикантное, раз он так ревностно его оберегает. Ведь действительно, кроме тебя, новеньких нет. Но это не к спеху, сначала цыганка.

– Сваровски, ты головкой стукнулась? Совсем очумела, что ли? – заорала я на неё.

– Не ори, Гидроперит. Есть у меня одна идейка, – проговорила она и, вскочив с кровати, поспешила к двери.

– Сваровски, стой! – кинулась я к ней, но не успела уцепиться. – Ты чего задумала? Сваровски, ты дура!

– Сиди тут, я не замышляю ничего криминального, просто кое-что проверю. Что я, по-твоему, совсем что ли? – проговорила девушка.

Я же осталась стоять в дверях трейлера, смотря ей в след, и будучи уверенной, что у неё с головой полный бардак. Угораздило же меня на такую подругу…

* * *

Кристина пришла в трейлер под вечер. Я же весь день не занималась ничем, кроме уборки и тяжкого раздумья с перерывами на чтение. Вернее, из книги я раз двадцать прочла одну и ту же строчку, но так ничего и не поняв, отложила её в сторону. И если не считать того, что меня на обед вытащил Паскаль.

Гадюка появилась в трейлере и с порога заявила:

– Арзу не эрра.

Я скривилась и вопросительно уставилась на девушку.

– Когда я к ней зашла, то на нас внезапно напал Борзый, представь?! – подмигнула мне она. – Так вот, цыганка натурально испугалась и, чуть было не залезла мне на голову. Орала как бешеная, чтобы я её спасла. Нетипичное поведение для человека со способностями.

– Сваровски, ты дура, – в очередной раз повторила я. – Мало того сама, так ещё и Илью втянула.

– Ну что ты заладила: дура, дура. Просто проверили.

– А если бы она была тем самым убийцей, то вы бы полегли смертью храбрых? – приподняла я одну бровь.

– Сомневаюсь, что она бы справилась с двумя эррами, – уже серьёзно ответила девушка, – мы же не детки, а опасные малые. Кстати, сегодня начали демонтаж купола, Илья уже рассадил кошаков по клеткам и упаковал их в тягач. Значит, дня через три отчалим.

Я тихо и нецензурно выговорилась, чтоб Гадюка знала, что я о ней со Злославским думаю, а потом в очередной раз меня огорошила:

– Мне нужна твоя помощь. Постоишь на стрёме, пока я покопаюсь у Ветрова?

– О, Боже, нет, – простонала я. – Ты-то идиотина, ясное дело, но меня в свои диверсионные марш-броски не впутывай…

* * *

Доставала она меня таким образом, два дня. Ныла и ныла. Злославский, который часто стал приходить к нам в трейлер, ей не перечил, видимо знал девицу лучше, чем я, и понимал, что если она что-то вбила себе в голову, то девушку уже не переубедить. Кстати, этими тихими вечерами, мы почти не говорили о произошедшем, и состояние постоянного страха немного притупилось. Особенно, когда к посиделкам присоединялся Паскаль. Илья и Сваровски вели себя точно так же как и всегда, что, кстати, не могло меня не удивлять, перемирие между ними наступало лишь ближе к ночи, когда парень утаскивал словоохотливую девушку к себе в трейлер.

Так уж вышло, что и я ночи проводила вне трейлера. Если так пойдёт дальше, то Ветров отберёт и отдаст наш, кому-нибудь более нуждающемуся. Наши отношения с Паскалем мы не скрывали, но и не афишировали. Просто были вместе. Этот парень запал мне в душу, и каждый раз, когда я смотрела ему в глаза, то чувствовала бесконечную нежность. Да, я влипла. Окончательно и бесповоротно. И мне это нравилось. Нравилось ощущать, что я теперь не одна, нравилось чувствовать его заботу, и то, что меня оберегают. Я знала, что я ему нужна и это грело душу.

И именно в момент слабости, когда я пришла от моего иллюзиониста, Сваровски добилась наконец того, о чём выносила мне мозг эти два дня. Я сдалась. В конце концов: ну постою на стрёме, чего уж…

 

ГЛАВА 20

Злославский над нами смеялся и не упускал возможности подколоть, но Кристина всё равно стояла на своём. Девушка была уверена, что в тех документах обязательно найдётся что-то такое, что нас заинтересует. Если честно, то я сомневалась, что мы найдём там чего-нибудь полезное. И даже стушевалась, понимая, что то, что хотим сделать, как минимум – не красиво. Но донести это до Гадюки не представлялось возможным, тем более, что для неё подобные диверсии – в порядке вещей. Лично видела, как Дрего, не особо церемонясь, выставлял её из кабинета Ветрова. И что самое удивительное – Гадюка как-то умудрилась посеять толику надежды и в мою душу, что возможно и правда в кабинете будет что-то для нас полезное. В общем, идиотизм, видимо, штука заразительная.

Именно поэтому, когда конферансье объявил нам всем, что на следующий день мы выдвигаемся, Кристина прилетела ко мне и заявила, что вот он – шанс. А дело было в том, что с утра она побывала в кабинете Григория Николаевича придумав какую-то белиберду в своём духе (видимо под привычным предлогом нас расселить, но тут она не уточнила), а сама, в это время, внимательно оглядела кабинет, заприметив место, где хранился вожделенный ключик. Как оказалось, она была ужасным везунчиком, потому как Дрего выставил её из трейлера и сообщил, что им некогда слушать её истерики, поскольку сегодня у них заключительная встреча с комиссией, где они наконец-то получат долгожданный акт проверки Бизарра. То есть выходило, что Ветров с Дрего на неопределённое время, будут отсутствовать.

Я чуть было не струхнула в последнюю секунду, но Сваровски обложила меня трёхэтажным матом, и потянула на улицу. Был день и довольно жаркий, но это девушку не смущало, она потащила меня близ трейлера директора, так, чтобы он просматривался. К сожалению, столики около Нены отсутствовали – их увезли ещё два дня назад, а все наши трейлеры уже давно прицепили к тягачам. Потому, мы больше были похожи на двух ополоумевших идиоток, которые решили прогуляться в самый солнцепёк. Особенно Гадюка. Она нацепила на нос огромные солнечные очки, что стала похожа на черепаху.

– Стоим как две дуры. Не верится, что я, разумный человек, в этом участвую… – произнесла я то, что было на уме, пока Кристина строила из себя Джеймса Бонда и время от времени выглядывала из нашего места дислокации на директорский трейлер. Благо, хоть в теньке стояли.

Спустя полчаса, когда я уже облилась седьмым потом, а Сваровски заметно притомилась, уже была готова послать всё к чёрту, если через секунду Ветров и Дрего не выйдут, как около нас, словно чёрт из табакерки, появилась Нина.

– Вы чего тут делаете? – удивлённо спросила она. – Жара на улице…

– Шла бы ты дорогуша, куда собиралась, и не приставала к людям, – в своей привычной манере ответила ей Сваровски, что аж меня передёрнуло. Я успела отвыкнуть от этого мерзкого тона.

– Привет. Стоим, – проговорила я полную чушь. Мне было неудобно от глупости положения и от того, что Кристина нагрубила этой милой девушке.

Но Нина вроде как не обиделась, а подошла к нам поближе и тоже встала в тенёк.

– Вот погодка, да? – улыбнулась она.

– Иди отсюда! – зашипела на неё Сваровски, будто стараясь напугать, а затем что-то хлопнуло и девушка, резко развернувшись, выглянула из-за трейлера. Но тут же вернулась в исходное положение, нахмурившись.

Нина, проигнорировав шипение Гадюки, тоже выглянула из-за трейлера и сказала:

– Директора ждёте? Так они с Дрего уехали.

– Что?

– Куда? Когда? – выпучила глаза Кристина, что это было видно даже через её огромные очки.

– Так около часа назад ещё, – пожала плечами девушка. – В город поехали, на комиссию.

На этих словах я послала в сторону Гадюки такой испепеляющий взгляд, что та должна была непременно расплавиться, но она, к сожалению, устояла.

– Ошибочка, – проговорила Кристина и, дёрнув меня за руку, направилась к нашему трейлеру.

– Увидимся позже, – бросила я напоследок Нине, которая с интересом на нас смотрела.

– План провалился? – злобно спросила я, поравнявшись со Сваровски.

– Нет, просто я не учла, что они уехали почти сразу после того разговора. Сейчас, эта плюшка уйдёт, и пойдём в кабинет, – сообщила девушка.

– Ты шизанулась? Никуда я не пойду! – рявкнула я и тут же понизила голос: – А если они вернутся?

– Через час? – ухмыльнулась она. – Обед, пробки и комиссия, это тебе не шутки. За час точно не обернутся.

Мы пререкались с ней весь путь, пока дали кругаля по стоянке трейлеров, а когда вновь оказались около директорского, то остановились и прижухли. Честно говоря, план Гадюки мне виделся, по меньшей мере, странным, и отчасти бесшабашным. Благо, что вся самая тяжёлая его часть лежала на плечах самой затейницы. Воровато оглядевшись, она определила меня на подножку лестницы около входа, чтобы я в случае чего кашляла и отвлекала непрошеных гостей, если таковые будут. В этом плане солнцепёк играл нам на руку.

Я уселась на ступеньки, а Сваровски, с разбега прыгнула на трейлер, умудрившись уцепиться за выход вентиляционной трубы. Затем одна её нога встала на ручку двери. Подтянувшись, что вентиляция тихо крякнула, Кристина поставила вторую ногу на петлю двери, и далее, словно змеюка, заползла на крышу трейлера.

– Ну, даёшь… – удивилась я.

Честно говоря, я была уверена, что у неё ничего не получится, но каучук, есть каучук. Мне же ничего не оставалось, как оставаться на месте и нервно грызть ногти. По расчётам Сваровски, она должна была поместиться в люк, что был на потолке, его директор часто держал открытым. Но там было такое узкое расстояние, что я всерьёз опасалась, что девушка может там застрять в причинных местах. Услышав нехилый грохот внутри кабинета, поняла, что всё-таки ей удалось. Теперь мне стало ещё хуже, что я даже не отказалась бы от сигаретки, хотя вроде как окончательно покончила с этим.

– Пс-с… – услышала я позади, и увидела лицо Сваровски в маленьком окошке трейлера.

Она что-то показывала мне жестами, но я ничего не понимала. Через секунду Гадюка пропала, щёлкнул замок, и дверь трейлера слегка приоткрылась.

– Иди сюда, мне нужна твоя помощь, – прошипела она из щели.

– Ты дура, твою мать, зачем открыла дверь? Сдурела? – зашипела я, как буквально подпрыгнула на месте, когда мне на плечо легла рука.

Все небесные кары пролетели перед моими глазами, пока я оборачивалась. А увидев Нину, несколько растерялась. Девушка приложила палец к губам и, задорно подмигнув мне своими карими глазами, прошептала:

– Иди, я постою на стрёме.

– Эп… – только и всё что я смогла произнести от шока, а Нина подтолкнула меня и повторила:

– Иди, иди, я если что отвлеку их.

Ошалело кивнув, я протиснулась в кабинет и оказалась на пороге. Сваровски ловко закрыла за мной дверь на замок и вперилась взглядом.

– Плюшка? – прошептала она.

Я кивнула.

– Ну даёт… – хихикнула Гадюка, а я покосилась на неё, всерьёз заподозрив, что девушке нравилось то, чем она сейчас занимается. Какого чёрта в цирк попёрлась, ей бы цены в ФСБ не было.

Я робко оглядела кабинет, с его ворохом ярких афиш и реквизита, чувствуя себя словно в запретной цитадели. Кристина жестом указала мне на огромный дубовый сундук, в который директор ещё при мне прятал ту самую шкатулочку. На сундуке лежали кипы каких-то документов, скреплённых между собой металлическими зажимами. Чтобы добраться до сундука, нужно было всё это убрать.

– Давай, – проговорила девушка и ухватилась за первую стопку, – вместе живей справимся.

У меня буквально горели пятки, так сильно хотелось отсюда убраться, но я поняла, что уже отступать было поздно, потому с особым рвением принялась помогать и стаскивать документы на пол, не веря, что делаю это добровольно и осмысленно. Через пару минут, когда документы были убраны, Кристина склонилась над сундуком и, потрогав небольшой замочек, потянулась к столу Ветрова, запустив руку под столешницу. Она долго что-то щупала под ним, но потом, нахмурившись, и вовсе под него залезла. Когда она вновь появилась, то в руке оказался маленький ключик.

– Штирлиц, блин, – похвалила я, мандражируя на месте, а Гадюка довольно ухмыльнулась.

Через секунду, замок был открыт и перед нашими глазами появился сундучок. Кристина довольно потёрла руки, но тут была небольшая проблемка. Замка на нем не было, но он никак не желал открываться. Девушка пробовала и так, и сяк, но результат был нулевой.

Тогда я выхватила его и внимательно оглядев, приметила потёртости в некоторых резных местах. Надавив в четыре руки на все разом, мы услышали щелчок, и крышка отпружинила.

– Молоток, Гидра, – хохотнула подруга и, встав с коленей, определила сундучок на стол.

Выудив оттуда документы, она припала к ним, а я, на секунду отвлёкшись, выглянула в окошко. Снаружи было всё тихо. Нина стояла спиной к трейлеру и крутила в разные стороны головой. Всю кантору палит!

– Что за… – послышалось позади, и я через миг оказалась около Сваровски.

Девушка нахмурилась и вглядывалась в документы. Я тоже сунула туда свой нос. А оказалось, что к документам были прикреплены фотографии. Жуткие фотографии.

Выхватив стопку, я впилась взглядом в изображения, и у меня спёрло дыхание. На одном из снимков была изображена женщина, вернее то, что от неё осталось. Она лежала на кровати с запрокинутой головой и открытым ртом. Вся скрюченная и напоминала мумию, словно пролежала в таком состоянии много лет. Я выпучила глаза и просмотрела другие фото, прикреплённые к документу – там была изображена она же, но с разных ракурсов. «Камзарова Ольга», значилось в документе, а также дата, год рождения, дата смерти и…

– Это экспертиза… – прошептала я, прочитав шапку документа. – Из морга.

– Катьк… так это же досье на… – она прервалась, отложив один документ и схватив другой, – на погибших… посмотри! – Кристина ткнула мне в лицо документом. – Посмотри на фото! Они все одинаковые!

Девушка разложила на столе четыре файла и на всех фото были похожие изображения иссохнувших трупов.

– Давай-ка двигать отсюда, – проговорила я, посмотрев на Гадюку и та, кивнув, принялась всё складывать обратно в шкатулку, а у самой глаза напоминали филина. Я принялась ей помогать. Когда злосчастная коробка оказалась на дне сундука, мы как можно тише закрыли крышку. Но в это время с улицы послышались голоса.

Мы замерли, впившись друг в друга паническими взглядами и, не сговариваясь, начали судорожно складывать кипы документов обратно на сундук. Сердце смылось в пятки, я была напугана до чёртиков, руки дрожали и хотелось заорать от безысходности.

Тут до нас отчётливо донёсся голос Григория Николаевича, который что-то громко проговорил и тоненький визг Нины, затараторившей ему в ответ.

Со скоростью света документы оказались на сундуке, правда, не так как лежали прежде, но это уже было не важно. Сваровски подтолкнула меня к люку на потолке и прошептала:

– Подсажу.

Я же отчаянно замотала головой, поняв, что просто не смогу сделать это тихо, ловко и беззвучно. А главное – быстро. Ну и, конечно же, удача решила и вовсе повернуться к нам задом, так как послышался шелест ключа в замочной скважине. Мы в панике разбежались по разным углам кабинета, но поняв, что прятаться тут особо негде, в шоке уставились друг на друга. Ключ перестал шебуршать, а снаружи раздался голос Нины, которая что-то усиленно и громко говорила директору.

Пока я пребывала в ауте, Кристина в два прыжка подошла ко мне и, схватив за локоть, потащила к столу. Ухватив за затылок, она наклонила меня и определила под стол. Места там было катастрофически мало, поскольку половину занимала огромная под стольная тумба, поэтому я уселась там, как попало и в раскоряку. Это ещё что! Сваровски начала протискиваться ко мне! Она буквально просочилась, что мне уже пришлось лечь на пол, а колени поджать под себя. На них-то и устроилась девица, уперевшись руками в пол. Где при этом были её ноги, оставалось только догадываться.

В эту секунду открылась дверь. Так как наши лица были друг напротив друга, мы отчётливо могли видеть реакцию на каждый шаг директора.

– Дрего, закрой дверь, – проговорил Григорий Николаевич, а мы со Сваровски ещё сильнее расширили от ужаса глаза, если это вообще возможно.

Вот чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же так?! Вот сейчас либо нас найдут, и наша проблема с уходом из цирка разрешится сама собой, либо всё ещё проще – нас просто убьют, и мы пополним замечательную коллекцию фотографий из сундучка!

Мы притихли и старались не дышать, моля Бога о том, чтобы Григорий Николаевич не сел за рабочий стол. Лежать на полу под давлением Сваровски было тяжело – а ещё тяжелее тихо выпускать воздух из лёгких, но я старалась, как могла. По кабинету, тем временем, послышались мерные шаги и звук дверной щеколды. Затем глубокий протяжный вздох.

– Ну вот и всё. Отбрехались, – проговорил директор и его шаги послышались у меня возле головы.

Он обходит стол!

– Ещё бы, – хмыкнул Дрего, – но учти, Гриша, больше так нам не повезёт. Хорошо, что министр тебя хорошо помнит, но сомневаюсь, что в следующий раз он решится подставиться. Финита ля комедия.

А мы в это время наблюдали, как начищенные до блеска, лакированные туфли директора мелькнули около нас в каких-то десяти сантиметрах. Реши он сесть и его коленки прямиком въедут в физиономию Сваровски. Но он стоял.

– Дай-ка папку с документами. Спрячу её от глаз подальше, – проговорил Ветров.

А я чуть не взвизгнула. Магнит, где хранился ключ от сундука, мало того, что был прилеплен над нашими головами, так и ещё сам ключ отсутствовал! Сваровски покосилась вниз, я проследила за её взглядом, и заметила в её кулаке, которым она упёрлась в пол, блеснувший кусочек металла. Мои руки имели манёвр для движения, потому я вытащила его из зажатого кулака и успела прикрепить на магнит за долю секунды до того, как Григорий Николаевич потянулся за ключом. Кристина при этом пригнулась, чтоб он не задел её копну волос и уткнулась своим мокрым лбом в мой лоб, страдальчески прикрыв глазки.

– Глаза бы мои не видели эту комиссию! Умники, мать их! Можно подумать, мы в кукольном театре работаем! – фыркнул директор. – Травмы и несчастные случаи, в нашей работе – издержки производства! Никто не застрахован! Будут они меня ещё учить!

– Гриш, – попытался успокоить его Дрего, но тот всё распалялся.

– Что? Ну вспомни цирк Зиновьего? Мистик? Дюссаллей, в конце концов! У всех, у всех цирков травмы.

– И только у нас падальщик, – тихо проговорил конферансье.

Повисла тишина. Григорий Николаевич сложил руки за спиной и, наконец, вышел из-за стола.

– Гриш, надо закрываться. Слышишь? Хотя бы на время…

– Я не позволю…

– Гриш, – вновь перебил его Дрего, – ну ты же понимаешь, что мы лишаемся лучших. Саронов, Завойский, список можно продолжить. Случайности отменяются. Опасно играть чужими жизнями. Ребята все молодые. Девушки… ни дай Бог…

– Знать бы что за тварь… знать бы кто… – злобно прошипел директор, а мы с Кристиной вновь уставились друг на друга, на этот раз нахмурившись от услышанного.

– Мда, – грустно проговорил Дрего. – Не сбылась твоя голубая мечта – цирк эрр. Один падальщик и годы поисков насмарку. Надо закрываться, Гриш, или полностью убирать артистов, что под ударом. И искать простых людей. В конце концов, в Бизарре работают обычные люди за исключением некоторых. И они ничем не хуже эрр. Взять хоть Сваровски. Это талант, а не сила эрры, в её номере она просто не нужна.

– Я не могу. Не сейчас, Денис. Не после того как… что я скажу артистам? Они живут здесь. Это их жизнь. Их хлеб. Как я могу? Дело не в деньгах…

– Всегда есть вариант. Можно поговорить с ними, объяснить…

– И через секунду их след простынет, – не дал договорить ему директор.

– Тогда уволь их и проблема отпадёт.

– А падальщик? Как я его уволю? Я даже не знаю, существует ли он на самом деле или нет!

– Существует, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Как я могу их уволить? – отчаянно проговорил Ветров, и тут раздался стук в дверь.

Дрего открыл и раздался голосок Нины:

– Григорий Николаевич, там кто-то проколол нашей фуре с реквизитом все колеса!

– Что? – взревел конферансье.

– Идём, – проговорил директор и они выбежали из кабинета.

– Вылазь, – прохрипела я.

– Не могу, – отозвалась Сваровски, – затекла…

Тогда я, чуток поднапрягшись, раздвинула коленки и руками вытолкала её из-под стола. Девушка вывалилась мешком с картошкой, и лишь только тогда я увидела, в какой нереальной позе она была. Вот уж ей богу змеюка без костей! Мы, невзирая на боль, вскочили и пулей влетели из трейлера, даже не позаботившись о том, что нас кто-то увидит.

– Ниночку расцелую! – на бегу сообщила мне Кристина и я была с ней солидарна.

Оказавшись в своей обители, мы переглянулись и, посмотрев на меня, Сваровски спросила:

– Валим?

– Валим, – кивнула я, а в сердце вдруг больно ёкнуло.

Паскаль…

* * *

Собственно, вещей у меня было не много, в отличие от моей соседки и Злославского. Особенно Злославского. Когда спустя несколько минут, мы наконец переварили информацию, что получили в кабинете директора, то Кристина вдруг разрыдалась и забилась в истерике. Мне ничего не оставалось, как побежать за дрессировщиком и привести его в наш трейлер.

Илья сразу же понял, что дело – дрянь, и, ухватив повиснувшую на нём девушку, вперил в меня вопросительный взгляд своих карих, и, теперь уже точно, кошачьих глаз. Я рассказала ему всё, как было. Признаться, меня удивило что он так спокойно на это среагировал – на его лице не дрогнул ни один мускул. Но, как оказалось, удивилась я преждевременно.

– Пожалуй, пойду-ка я переговорю с обоими Ветровыми, – недобро прищурившись, проговорил он, когда я закончила.

– Зачем? Что ты им скажешь? – спросила я.

– Скажу, что они два осла, которые могли предотвратить столько смертей.

– Я так поняла, они сами не уверены… – начала я почему-то защищать их.

– Перестань, – злобно отмахнулся Илья. – Просто Ветрову нужно шоу. Шоу должно продолжаться, во что бы то ни стало, вот и всё. Это деньги, Катя. Большие деньги. Или ты думаешь, что те дни простоя, что у нас были, не сказались на его кошельке? Ошибаешься. Сказались и ещё как. Именно поэтому он не спешит закрываться или хотя бы элементарно, предупредить. Тимьян тоже был эрром, и они об этом знали. Выходит, факиры были правы. Это явно не совпадение. Они нас искали. Интересно только, как?

– Вот и спроси, – обречённо пожала я плечами.

– Спрошу, не переживай, – кивнул Злославский и глянул на Кристину, которая слушала наш разговор, на протяжении которого по щекам девушки молчаливо струились слезы. – А ты, дорогуша, давай-ка собирай вещи.

– Я с тобой… – прошептала Сваровски.

– Я сказал: собирай вещи, – твёрдо проговорил Илья. Раньше мне ещё не приходилось видеть его таким. – У меня тоже дел по горло, ещё кошаков надо будет забрать и… блин… голова кругом…

А я сидела на кровати и разглядывала свои ногти, думая совсем о другом. Но была уверена на все сто процентов в одном – это самый грустный день в моей жизни. Только мне стоило прикипеть к месту душой – и вот тебе на. Получи, фашист, гранату…

Не дано таким как я жить спокойно. Или может быть не дано именно мне?

Я встала с кровати, и молча начала кидать в свой рюкзак вещи. Это заняло буквально минуту. Хоть рюкзак и стал намного объёмней, чем был прежде, но суть не изменилась – я опять буду шарахаться по стране с этим парнем и искать ночлег. Чёрт возьми, как тяжело.

Я забросила рюкзак на кровать и направилась к выходу, пока Илья что-то тихо шептал Сваровски на ухо.

– Я к Паскалю, – сказала через плечо. – Как соберётесь, крикните.

* * *

Иллюзионист, как всегда был рад меня видеть, что уж обо мне говорить. Мало того, каждый раз, когда я смотрела в его серебристые глаза, целовала губы, мне хотелось зареветь точно так же, как Сваровски совсем недавно. Но я терпела и скрывала эмоции за глупой улыбкой, прекрасно зная, что Паскаль очень хорошо их умеет читать.

Мне хотелось обнять этого парня и никогда больше не отпускать, послав подальше все проблемы, но сделать этого не могла. А потому, пользовалась моментом и с трепетом и безграничной нежностью, которая, оказывается, во мне была, липла к фокуснику, нисколечко этого не стесняясь. Мне хотелось до него дотрагиваться, хотелось запомнить его запах, жесты. В общем, я понимала, что это всё в последний раз, а потому отдалась чувствам на все сто, что даже умудрилась засмущать его. Обычно было наоборот.

Паскаль, конечно, понял, что со мной что-то не так, но на все его призывные взгляды отвечала лишь молчанием, улыбкой и прикосновениями. Не скажу, что такой расклад его не устраивал, скорее наоборот, хотя он и казался несколько озадаченным. У меня даже не возникло мысли рассказать ему или позвать с собой. Он любит Бизарр и здесь его место. Не моё. А как ему объяснить, почему я ухожу? Никак.

Я провела с ним целый день и вечер. А когда стемнело, и фокусник задремал, пока я его гладила, то вздрагивала от любого шороха, боясь, что это Сваровски или Илья пришли за мной.

Вскоре так и произошло. В дверь легонечко стукнули, я встрепенулась и, глянув на спящего Паскаля, пошла открывать. На улице было уже темно, а на пороге стоял злющий Илья и, как только увидел меня, кивнул, обозначив, чтобы выходила. Я вздохнула и оглянулась вглубь трейлера. Злославский в это время развернулся и ушёл в ночь, видимо, спеша к Кристине.

Я же подошла обратно к кровати и постояла около минуты, рассматривая иллюзиониста. Сердце разрывалось от боли, в горле встал ком и… вот оно, пробрало. Я всхлипнула и, испугавшись самой себя, закрыла рот ладонью, попытавшись сморгнуть подступившие слезы, но тщетно. Они полились водопадом.

Чёрт, надо брать себя в руки, надо… я глубоко вздохнула и, отвернувшись, принялась оглядывать трейлер, запоминая в нём каждую картинку, каждый плакат. Тут на рабочем столе Паскаля заметила колоду карт. Верхней был туз пики – точно такой же, как и на руке парня. Недолго думая, я взяла его и определила в задний карман джинсов. После чего легонечко провела рукой по волосам иллюзиониста и прошептала:

– Чёрт, я, по-моему, тебя люблю…

Почувствовав, что сейчас снова разревусь, буквально вылетела из трейлера, поняв, что если задержусь, то не смогу уйти. Может быть, подсознательно надеялась, что он проснётся и спросит, почему я плачу…

На улице я уже не спешила, а неторопливо шла, пиная камни у ног. Фонарей почти не было. Это был мой последний вечер в Бизарре. Не крайний, как говорит Дрего, а последний.

Тут я услышала позади шаги. Хотела обернуться и посмотреть кто это, но содрогнулась от дикой боли в затылке от удара. Глухой стук отдался эхом в голове, и я отключилась.

 

ГЛАВА 21

Я открыла глаза и ничего не увидела. А через секунду, безумная боль в голове буквально парализовала всё тело. Я глухо застонала, и хотела было обхватить её руками, но упёрлась локтями во что-то твёрдое. Тут, ко всему прочему, меня так тряхнуло, что показалось, будто вот здесь и сейчас мозги просто вытекут.

Меня обуял настоящий ужас. Что произошло? Где я? Превозмогая боль, протянула руку и вновь наткнулась на что-то твёрдое, при этом коленки тоже во что-то больно упирались, лишая возможности выпрямить ноги. Так это же… я прислушалась, и после того как меня в очередной раз тряхнуло, поняла, что нахожусь в багажнике машины!

Тут воняло соляркой, а на спину давило что-то холодное и острое. Меня затрясло, и я попыталась учуять хоть немного воды, но адская пульсирующая боль в голове не позволяла не то чтобы сосредоточиться, а даже просто двинуться.

Что произошло? Кому я понадобилась? Воображение услужливо подсказало что именно могло произойти, и перед глазами тут же пробежали картины самых ужасных сценариев: от убийства эрром-маньяком до банального похищения.

Стоп. Зачем так называемому «падальщику» нужно меня увозить, если он может убить на месте? Нет, это что-то другое. Что за…

Машина в очередной раз подпрыгнула и теперь уже начала трястись постоянно, будто съехала с асфальтовой дороги и теперь движется по бездорожью или гравию. Я взвыла, но превозмогая боль, всё же протянула руки туда, где по моим предположениям должен быть замок и попыталась нащупать механизм. Как назло, воды рядом не чувствовалось. Даже в человеке. Слабость от боли могла сыграть со мной злую шутку, но я ещё поборюсь. Клянусь, я найду в себе силы, как только вылезу из чёртового багажника… вырву кишки из того, кто…

Тут машина затормозила, а затем и вовсе остановилась. Была полная тишина, если не считать звонкого гула в моих ушах. Я постаралась прислушаться, оперев многострадальный затылок куда пришёлся удар, на руку, но так кровь ещё сильней прилила, и вены запульсировали, что чуть вновь не лишилась чувств.

Тут хлопнула дверь, и опять повисла тишина. А спустя минуту раздался глухой женский голос:

– Ты где? Я уже здесь!.. Да, я с ней… а что ты предлагаешь? Она хотела уехать!..

Затем голос затих, видимо женщина отошла дальше, и разговора слышно не было.

А я принялась судорожно думать, кому принадлежит этот голос. Я ведь явно слышала его прежде, но никак не могла вспомнить, кому конкретно он принадлежит, всё путалось, и было словно в тумане. А тот факт, что она кого-то ждёт, и вовсе не вселял оптимизма. Но ничего. Мне бы чуток оклематься, и пиши пропало жизням похитителей. И кому понадобилось это делать, что за бред вообще?

Мне удалось нащупать замок, но сделать с ним что-либо не представлялось возможным – железка отказывалась двигаться, да и я не знала, что нужно делать, а если ещё и прибавить сюда то, что пальцы меня не слушались, то эти попытки просто бессмысленны. Поэтому, я, судорожно вдыхая затхлый, вонючий воздух, которого, казалось, становится всё меньше, замерла в ожидании своей участи. Слышались нервные, слегка торопливые шаги неподалёку от машины. Видимо, женщина переживала, ожидая своего сообщника.

Тут раздался звук ещё одной машины. Сердце забилось в горле, а на меня накатила такая паника, что просто не передать. Я принялась судорожно ощупывать пространство, хотя и понимала, что это бесполезно…

Автомобиль затормозил и хлопнула дверь, после чего тут же раздался резкий мужской голос:

– Ты сошла с ума? Зачем так рисковала? Ты понимаешь, чем это чревато?! Она могла высушить тебя за секунду и тогда…

– Я её оглушила, а без сознания она не опасна, – твёрдо проговорила женщина.

– Дура! Ты хоть понимаешь, чем мог обернуться этот риск?! – Этот злобный звенящий голос я никак не могла узнать. Хотя что-то знакомое в нём всё же было.

– Я готова рисковать ради неё! Пора уже всё это заканчивать! Я устала! Я устала от всего этого, – отозвалась женщина в отчаянии, и повисла тишина.

А я в ужасе поняла, что мужчина знает о том, что я эрра. Так что ж, выходит, что я и впрямь гостья «падальщика»? Я закрыла глаза, а через миг ко мне пришло понимание, что вот сейчас умру, и сделать с этим ничего будет нельзя. Я не смогу противостоять эрру с арсеналом сил в несколько раз превышающих мои собственные. Тем более сейчас – ослабленная и обезвоженная. Вот и дождалась. Вот и нашла свою судьбу в Бизарре. Только зачем нужно было меня увозить?

– Иди, привези её, – тихо сказал мужчина, и я услышала отдаляющиеся шаги.

Замерев, постаралась собраться с силами. Я попытаюсь, я…

Тут раздался щелчок замка багажника, и он плавно приоткрылся, а спустя пару секунд, мужские руки до конца открыли крышку. Я же, собрав в кучу всю мощь, что во мне оставалась, одним рывком стала впитывать в себя всю воду что была поблизости не щадя ни землю, ни растения, ни человека, что стоял около багажника. Но вдруг, в тот же миг, меня будто покинули силы, и я тряпичной куклой обмякла не в состоянии даже пошевелиться.

– Ш-ш-ш-ш… – успокаивающе потянул мужчина, глядя на меня сверху, но я не могла разглядеть его лицо, хоть свет от тусклых фонарей и освещал тьму, что была вокруг. – Первое что я сделал, это забрал силу у эрра, который мог блокировать чужие силы. Это была необходимость, думаю ты должна это понимать, – проговорил он, и эти слова в буквальном смысле повергли меня в шок.

Не от того что он сказал, а от того что я узнала этот голос. Узнала, потому что прежняя резкость и злоба, с которой он говорил с неизвестной женщиной, пропала, а привычный спокойный баритон даже несколько ободряюще произнёс следующие слова:

– Я помогу тебе выбраться.

Он ухватил меня под руки и вынул из багажника.

– А лёгкая, какая, Катюш, – улыбнулся Шико и, бережно прижав меня к себе, куда-то понёс.

Я же силилась понять, что происходит, и почему именно этот талантливый циркач, которого считала своим другом, оказался тем самым убийцей. Как это могло быть? Зачем? Почему именно он? Ведь Шико… он… он друг Паскаля, он… он не убийца, нет не может быть!..

Пока я старалась справиться со своими эмоциями, взгляд цеплялся за окружение. Как оказалось, привезли меня в какой-то парк. Была уже глубокая ночь, но редкие фонари, что освещали пространство тёплым жёлтым светом, давали возможность разглядеть пушистые деревья, между которыми шли узенькие вымощенные камнем дорожки. Художник нёс меня к одинокой лавочке и когда усадил, то я тут же по ней растеклась, так как тело в буквальном смысле размякло словно воск, но Шико аккуратно поправил меня так, чтобы я не падала. При этом мозг полностью понимал происходящее, а вот пошевелиться не могла. Даже слова произнести было не в моих силах, оттого мне ничего не оставалось, как безучастно смотреть на иллюзиониста в тусклом освещении фонаря стоящего неподалёку, и ожидать следующей реплики своего друга. А друг ли он мне? Или палач?

Циркач уселся на корточки напротив меня, так, чтобы мне было его видно и, долгим взглядом посмотрел в мои глаза. Его лицо было таким привычным – с правильными чертами, загорелым и с залёгшими морщинками в уголках глаз от того, что тот часто улыбался. Но сейчас в этих глазах не было и намёка на улыбку. В них была непонятная мне печаль или даже обречённость. Как жаль, что я не могу ничего сейчас сделать. Это печально-понимающее выражение просто убивало. Чего он ждёт?

– Прости меня, Катюш, – наконец проговорил Шико. – Я знаю, что сейчас ты злишься на меня и, полностью права. Я – нехороший человек. Я загубил много жизней. Но поверь, я никогда не сделал бы этого просто так. Ты не поверишь, как мне не хочется забирать твою силу. Ты не поверишь, как мне жаль, что именно в тебе та сила, которая мне нужна. Я бы предпочёл видеть её в ком угодно… но только не в тебе, – тихо закончил он.

Циркач потянулся и взял мою руку, ту где ещё недавно набил татуировку. Он любовно провёл по рисунку большим пальцем и улыбнулся.

– Зажила. Это одна из моих лучших работ… – печально сказал он. – Как жаль. Поверь, ты – это самое неприятное, что мне предстоит сделать. И не только из-за того, что ты хороший человек, – Шико прервался, оглянулся назад и, не увидев там никого, вновь повернулся ко мне. – Это парк. При лечебнице. И здесь сегодня закончится всё, – зачем-то сообщил он, извиняющимся тоном.

Циркач опять прервался и, поморщившись, потёр шею, словно пойманный любовник на месте измены.

– Не смотри на меня так, Катюш. Я не монстр. Я бы никогда не сделал ничего подобного. Раньше мне бы и в голову такое не пришло, но… ты ведь знаешь, как это – любить, да? – он вновь оглянулся, явно ожидая свою напарницу, но её до сих пор не было. – Да. Ты знаешь… и это самое паршивое. Это меня больше всего и расстраивает в тебе. Знаешь, как много можно ради неё сделать? Я готов на всё. Я пять лет собирал силы, которые мне – ей нужны. Чтобы, когда мы вернёмся в этот чёртов город, я мог подарить ей всё, чего она была лишена все эти годы. Вернуть каждую слезинку что упала с её чудных глаз. Чтобы она снова могла быть такой как раньше и даже ещё лучше. И это, чёрт возьми, того стоит!

Тут послышался звук приближения чего-то. Шико резко встал с корточек и, развернувшись, поспешил в ту сторону.

– Она ещё жива?! Какого черта, Шико?! – возмутилась женщина, а я, разглядев её, узнала, и вообще ничего не поняла.

Это была цыганка Арзу, но не одна. По каменной дорожке она везла перед собой инвалидную коляску, в которой сидела ещё одна женщина. Ну, как, женщина… жалкое её подобие: худая, словно мумия, ссохшаяся, бледная, с наклонённой до самой груди головой, но при этом зорко смотревшая в окружение своими чёрными, бездонными глазами, которые казались неестественно огромными на её лице. Колени несчастной были укрыты пледом, а маленькие стопы, что выглядывали из-под него, опирались на подножку коляски, и казалось, стояли в неестественно согнутом положении. Ей можно было бы дать лет пятьдесят, но болезнь, как правило, быстро старит.

– Заткнись, – рявкнул на Арзу Шико и, даже не взглянув в её сторону, упал на колени перед женщиной в инвалидной коляске, судорожно схватил её за запястье, прошептав: – Юсти… – а затем, расцеловав руки, осторожно взял лицо в ладони и, посмотрев в глаза, принялся осыпать быстрыми поцелуями, повторяя как одержимый: – Юсти, Юсти, моя Юсти…

И тут я поняла кто эта женщина… это же… пропавшая циркачка, которая якобы сбежала с американцем! Это та самая Юстина Лонжа, чей портрет украшал мой трейлер, и чьей красотой восхищалась Сваровски! Выходит, Кристина была права на счёт несчастного случая?

– Как я соскучился по тебе, моя прекрасная девочка. Скоро ты снова сможешь ходить! Ты сможешь всё! Я верну тебе всё, что ты потеряла и приумножу! – жарко пообещал циркач Юстине, наконец оторвавшись от её лица и проведя рукой по жиденьким волосам, что грязными сосулями падали на плечи. Спустя минуту трогательная сцена прервалась, поскольку Шико встал и посмотрел на Арзу.

Та недовольно кивнула в мою сторону.

– Избавься от неё, или это сделаю я. Её сила больше как блажь, так что моё терпение на исходе. Моя сестра и так пять лет ждала. А я больше ждать не намерена, – проговорила цыганка, жёстко посмотрев на циркача. – Или тебе её вдруг стало жаль? А Юстину тебе не жаль? Бедная девочка пять лет страдает из-за того, что какая-то гадина позавидовала ей. Между прочим, одна из таких как она, – Арзу ткнула в меня пальцем. – Они все завидовали её красоте и умению. Все до одной! А особенно Сваровски. Эту дрянь тоже бы следовало уничтожить.

– Хватит! Замолчи! – резко оборвал он цыганку с такой злобой, что казалось будто его глаза налились кровью, или это просто игра света, но тут же уже спокойно добавил: – Силы Сваровски Юсти ни к чему, – Шико вновь повернулся к Юстине и его взгляд наполнился нежностью. – Я брал только необходимое, и ты это знаешь.

Арзу злобно скривилась и сейчас уже совсем не напоминала ту красивую женщину, которую я знала прежде.

– Мне бы понадобились! Мне! – сорвалась она на крик. – Что толку в том, что я могу чувствовать эрр?! Поставлять кадры Ветрову? Какой теперь в этом толк? Вы с моей сестрой будете сильны, а я… Ты всё равно убил многих! Какая разница – одним меньше, одним больше, а Сваровски…

– Закрой свой рот, цыганка… – угрожающе проговорил циркач и несколько долгих секунд сверлил её взглядом, пока Арзу, явно в бешенстве, но не осмелившаяся перечить фокуснику, громко втягивала в свои лёгкие воздух. – Сначала нужно убедиться, что это поможет моей Юсти… – наконец сказал Шико, когда женщина насупившись, сделала шаг назад.

Всё смешалось у меня в голове, и я закрыла глаза. Господи, так вот в чём всё дело. Мне даже захотелось засмеяться. Так вот из-за чего умирали эрры, умер Тимьян. Жизни нескольких ребят в обмен на жизнь одной женщины!

– Убедиться?! – всё же не выдержала Арзу. – В чём тут убеждаться? Ты не хуже меня знаешь, что всё получится! Со мной же получилось, только толку от этой силы – грош! Я могу её тебе вернуть, забирай! Только на кой дьявол Юстине вода, а? Она оказалась в этом кресле из-за неё, и ты хочешь ей подарить силу воды? Какой в этом смысл, Шико? Подумай! Отдай её мне! В этом больше смысла, у Юсти и так будет всё и…

– Я сказал замолчи. Юсти любила воду. Это её стихия, – отрешённо ответил циркач не отводя взгляда от несчастной на инвалидном кресле.

– А Сваровски? Или Даллас хотя бы?.. Ты меня слышишь вообще?!.

Арзу продолжала истерить как сварливая баба, получая монотонные и односложные ответы Шико, который казалось никак не может насмотреться на Юстину, и полностью погрузился в созерцание её образа, словно перед ним было не жалкое подобие бывшей циркачки, а настоящая красавица. Это выглядело жутко. Шико казался умалишённым, хотя скорее, так оно и есть. Я же перестала слушать их перепалку, а переведя взгляд, посмотрела на Юстину. Было темно – фонари находились не близко и не особо ярко светили, но их было достаточно, чтобы разглядеть её взгляд. Конечно, бывшая звезда Бизарра была парализована, как и я сейчас, но вот выражение её глаз оказалось весьма красноречивым. А в них явно виднелась паника и шок.

– Завали свой рот и отвези сестру чуть подальше. На пару минут, – наконец закончил спор Шико и добавил тише, переведя взгляд в мою сторону: – Пока я с ней разберусь.

Арзу фыркнула, но кивнула и принялась разворачивать коляску, а циркач двинулся ко мне. И тут я поняла, что снова могу двигаться. Вдруг внезапно почувствовала в себе силу, что забурлила бешеным потоком, словно сильнее чем прежде. Было чувство, будто меня больше ничего не держало и, ощущение, что силы взялись откуда-то со стороны. Я выпрямилась и молниеносно вскочила на ноги, при этом, чуть не упав – голова ужасно кружилась. Шико настороженно остановился, удивлённо уставившись на меня, а затем глянул куда-то за мою спину и изумлённо замер.

Я, уже готовясь дать отпор, и понимая, что могу ему противостоять, обернулась на долю секунды, но взгляд зацепился за… я вновь оглянулась, и открыла от удивления рот. Там, в тени деревьев молчаливо стоял человек и наблюдал за тем, что происходит. Увидев, что Шико его заметил, он сделал шаг вперёд и оказался на свету.

Я буквально впала в ступор, когда разглядела его. Это был Паскаль!

– Паскаль, мальчик мой! – проговорил Шико, а я от неожиданности, чуть было не присела на землю.

Неужели он с ними заодно?! Господи, нет! Меня резко бросило в холодный пот, и поняла, что не смогу сопротивляться или причинить вред ему. Просто не смогу!

Паскаль, тем временем, привычным жестом засунул руки в карманы джинсов и, мазнув, но, не задержав на мне взгляд, неспешно двинулся на встречу Шико. Я же обречённо за ним наблюдала, пока Арзу спохватившись, не выкрикнула:

– Чего ты стоишь?! Убей его!

– Заткнись! – процедил сквозь зубы Шико цыганке, не отрывая взгляда от парня и, проговорил ему: – Что ты здесь делаешь? Как ты… Паскаль, я всё тебе объясню. Уходи пожалуйста отсюда, я не хочу причинять тебе зла… я всё объясню… ты мне дорог, ты…

Я же выдохнула от напряжения, поняв, что Паскаль не с ними, а уже через секунду испугалась за иллюзиониста, ведь Шико запросто может убить его прямо сейчас! Этого я допустить не могу. Я в секунду собрала всю силу на которую была способна и, уже было направила её на убийцу, как Шико резко перевёл взгляд на меня, и в этот же миг почувствовала, словно моё сердце сдавили изнутри, что даже вздохнуть не выходит. Резкая боль сковала тело и глотая ртом воздух, я опять оказалась тряпичной куклой, повалившись на землю. Боль отпустила, но я вновь была слаба и бездвижна.

– Нет, Катя… – проговорил Шико, не сводя глаз с парня, а я обругала себя на чём свет стоит за промедление, которое может стоить нам с Паскалем жизней. Ведь не замешкайся я, то возможно, смогла бы хотя бы на время остановить убийцу, дав Паскалю возможность уйти.

– Убери его! Убей! – заверещала Арзу и, оставив коляску с Юстиной, направилась было в сторону мужчин, как вдруг, словно испугавшись, осеклась.

Вокруг стало тихо. Настолько тихо, что эта тишина начала давить на уши. Ни звука ветра, ни шелеста листьев, ни сверчков, ни шороха камней под нашими ногами. Казалось, что воздух стал густым, липким и каким-то чужим. Холодок пробежал по спине, не предвещая ничего хорошего. Мне стало страшно.

– Шико, какого дьявола, чёрт тебя дери?! Я… – эти слова она не успела договорить, на лице цыганки отразились растерянность и страх. Вдруг женщина подломилась, словно сухая ветка и, театрально раскинув руки в стороны, подлетела в воздух.

Я сидела неподвижно, но ощущала, что вокруг меня бушует неведомая сила, природу которой я не понимала. Она словно билась в воздухе, сжимая его и накаляя. Мимо меня, по направлению к Арзу, лилась густая энергия, настолько мощная, что искажала пространство. Я впервые в жизни видела подобное. И источником этой силы был Паскаль. Мой Паскаль!

Дикий ужас в глазах цыганки заставил и меня поёжиться. Её рот безмолвно открывался и закрывался будто у рыбы, выброженной на берег, но тело продолжало висеть в воздухе. Даже волосы словно стали невесомы. Создавалось полное впечатление, что Арзу находится под водой. А уже в следующую секунду, стоило только женщине направить взгляд на ошеломлённого Шико, её голова резко повернулась до щелчка и, цыганка замертво упала на землю, глухим стуком ударившись о каменную дорожку.

Поток сил резко оборвался и в мир вновь вернулись все утерянные звуки.

Я же, вспомнив что вновь могу двигаться, оттолкнулась от земли и села, изумлённо глядя на труп Арзу, теперь уже понимая, что силы возвращаются вовсе не из-за того, что убийца отвлекается. Это Паскаль мне их возвращал.

Шико в ужасе смотрел на мёртвую сообщницу и опасливо отступил от иллюзиониста на шаг назад.

– Паскаль? – изумлённо проговорил он.

Парень в это время всё так же стоял на месте. Его взгляд излучал презрение и гнев.

– Паскаль, мальчик мой, – заговорил Шико принявшись пятиться от фокусника. – Ты… ты… как же Арзу тебя пропустила, как же…

Вдруг со стороны бездыханного тела цыганки раздался шум, словно её лёгкие выпускали оставшийся в них воздух, и послышался её глухой и хриплый голос, который леденил душу своей отчуждённостью:

– Ты был мне как отец, ублюдок…

– Паскаль, пойми, я не хотел этого! – выкрикнул трясущийся Шико. – Ты никогда бы об этом не узнал! Зачем ты пришёл?! Зачем?!

– За ней, – опять раздалось от Арзу, а парень кивнул в мою сторону.

– Паскаль, уходи, прошу тебя, – тихо произнёс убийца. – Со мной тебе не справиться, во мне силы многих эрр. А её не спасти. Сила Кати нужна моей Юсти. Уходи, я не хочу причинять тебе вреда.

– Ты уже причинил, – отозвался Паскаль.

– Прошу тебя… – попросил Шико чуть ли не плача, было видно как ему тяжело, – уходи.

Я же в изумлении наблюдала за этой сценой и не знала, как быть. Что будет? Сможем ли мы вдвоём справиться с Шико? Или может быть, Скаль уйдёт, не решившись рисковать?

– Ты собрал силы для Юстины? – проговорили мёртвые губы цыганки. – Так я с удовольствием передам их ей.

– Ты не сможешь… это не в твоей власти… не делай этого… не нужно мне мешать. Мне придётся тебя убить… я не хочу этого, не хочу… – не сдавался Шико, как блаженный тряся головой.

Лицо Паскаля исказил злобный оскал.

– А сил тебе на это хватит, убийца? – отозвался иллюзионист устами цыганки, и тут произошло неописуемое. Я почувствовала, как воздух начал давить мне на плечи, будто враз потяжелев. Звуки вновь стихли, и огромная неведомая энергия словно волной разошлась от Паскаля, снося всё на своём пути: трава сминалась, камни крошились, а деревья прогнулись, будто придавленные к земле невидимой рукой. Создалось впечатление, что небо рухнуло. Меня посетила мысль неизбежного конца, мысль апокалипсиса. Если он наступит, то, должно быть, будет именно таким. Я чувствовала себя монеткой на рельсах, по которым несётся поезд.

Но этот ужас не коснулся меня. Я была в безопасности, и словно в коконе, сквозь который эта энергия не проходила. А вот Шико…Шико скрючился и упал на землю, а слова всё лились и лились из мёртвых губ цыганки:

– Думаешь, ты Бог, что посмел решать, кому жить, а кому умирать? Ты убил моего друга и утешал меня, когда это произошло. Ты, сволочь, хотел убить мою Катю. Я многое бы тебе простил, но только не её.

Паскаль неспешной, но твёрдой походкой двинулся в сторону убийцы, пока Шико, с каждым шагом иллюзиониста всё сильнее впечатывало в землю. Он стонал и кривлялся от боли, изгибаясь в неестественных позах, будто все до единой косточки в его теле поочерёдно ломались. Паскаль, оказавшись рядом с Шико, схватил его за руку и потащил к инвалидной коляске. Оказавшись около неё, он так же взялся за худенькую ручку Юстины.

– Так ты бартур, мальчик мой… – сквозь боль проговорил Шико, с трудом подняв голову и с усилием вздохнув, добавил: – Вот почему ни Арзу ни я тебя не учуяли. Я знал… знал, что ты особенный, но не понимал насколько. Главное, что Юсти встанет на ноги. Это самое главное. Самое главное… наконец-то всё закончилось…

– Сможет ли она жить с этим, зная, чего это стоило, – отозвался Паскаль губами Арзу, после чего я почувствовала, как от них идут невидимые и еле уловимые вибрации. Через секунду всё закончилось, а Шико, подобно цыганке, упал замертво. Разве что только в отличии от последней, на его устах играла еле уловимая улыбка.

Я так и сидела на земле, не в силах от изумления пошевелиться и во все глаза смотрела на Паскаля. Юстина в это время приподняла голову и с силой втянула в себя воздух, прошептав:

– Боже…

Иллюзионист отпустил руки бывших возлюбленных и кинулся в мою сторону. Он упал передо мной на колени и крепко обнял, уткнувшись лицом в мои волосы. Я ойкнула, и парень тут же разжал объятья, поняв, что мне больно.

Голова и впрямь раскалывалась, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что я только что видела. Фокусник приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. Я же утонула в его взгляде и из моих глаз настоящим водопадом полились слёзы. Я дотронулась до его щеки и проговорила:

– Паскаль… так ты тоже эрр, ты… бартур… почему же ты мне не сказал? Я так испугалась…

– Я испугался сильнее… – раздалось со стороны мёртвой цыганки, а я, всхлипнув, нервно прохрипела:

– Нет, пожалуйста, не говори со мной так…

Тогда парень бережно ухватил моё лицо в ладони и, вытерев слёзы большими пальцами, беззвучно, одними губами проговорил:

– Я тоже тебя люблю.

 

ЭПИЛОГ

Столько воды утекло с той ужасной ночи. Ночи, когда я могла потерять жизнь, но вместо этого, приобрела намного больше. Сердце всегда пропускает удар, когда я думаю о том, что могло произойти, но не случилось. И благодарю Бога за то, что он, несмотря на всё что произошло, определил меня в Бизарр. Ведь именно здесь я нашла своё счастье.

Конечно, после той ночи было много неразберихи, объяснений, разговоров. В первую очередь с Ветровым. Так как он, и его брат Дрего, а в миру, как теперь выяснилось – Денис, знали об эррах и стремились исполнить свою мечту – цирк необыкновенных людей, цирк эрр. Уж не знаю, откуда они прослышали о нас, хотя это особо и не важно, ведь мы существуем, а если это так, то удивляться тому, что кто-то отнёсся к мифу и байке серьёзно, по меньшей мере глупо.

Собственно, в их мечте не было ничего дурного – жажда славы, лучшие артисты, которые могут делать то, чего нельзя увидеть в других цирках. Но признаться честно, Ветровы и без эрр сумели организовать один из лучших цирков мира, ведь даже те немногие из нас, кто выступал на манеже (по крайней мере, до недавнего времени), в своём большинстве пользовались собственным умением, а не теми силами, коими были награждены при рождении. Просто у этих братьев-организаторов – талант. Талант делать шоу и видеть настоящие жемчужины из того бесконечного потока артистов, с которым приходится сталкиваться.

Но Ветровы рассуждали иначе, ведь нет предела совершенству, а потому, были уверены, что все выдающиеся трюки и зрелища что выдают эрры – есть результат их силы. Какое коварное заблуждение.

Как мы поняли уже позже, то роковое несчастье, что приключилось с Юстиной Лонжа – возлюбленной Шико, произошёл именно в этом городе пять лет назад. До сих пор неизвестно, действительно ли это был несчастный случай, или, как утверждала Арзу и ходили сплетни – чья-то завистливая выходка, которая лишила талантливую артистку будущего, но так или иначе, именно здесь дива пропала. Сама Юстина на эту тему говорить отказалась, как и вспоминать о сестре и о Шико, лишь мельком обозначив, что у них с иллюзионистом действительно была связь, но он отнёсся к ней серьёзней, чем следовало бы.

Бизарр – удивительно место, ведь именно здесь, по удивительному стечению обстоятельств, встретились все представители вида эрр – такие как я, бартур и «падальщик». Именно так мы теперь называем эрр, которые могут забирать силу других. Хотя до случая с Юстиной, никто никому не мешал. Так уж вышло, что прекрасная и чистая любовь, стала вестником смерти стольких людей. Именно после этого Шико начал разыскивать силы эрр, чтобы поставить любимую на ноги. Но любовь слепа и глупа. Особенно вкупе с постоянным науськиванием коварной цыганки Арзу, которая узнала тайну Шико и убеждала эрра в том, что только так они смогут спасти Юстину. Она же за эти годы и убедила его, что единственным мужчиной, которого когда-либо любила Юстина, был Шико. Именно убедила, напевая на ухо то, о чём так мечтал иллюзионист. Сваровски однажды сказала мне что Юстине не нужна была вторая половинка, ведь она была изначально целой, и оказалась права. Юстина никого не любила кроме себя и никогда этого не скрывала, дабы не давать окружающим пустых надежд, а несчастный влюблённый Шико был лишь марионеткой в руках её старшей сестры.

Нужно отдать Арзу должное – она была превосходной гадалкой. Карты предупреждали и рассказывали ей как поступить. Карты когда-то привели их с Юстиной в Бизарр, они же и предупредили её обо мне – последней. Я была последней, на которой всё и закончилось, но цыганка решила, что сможет с этим справиться. Или, возможно истолковала предсказание так, как ей того хотелось, а не так как следовало бы, упустив самое главное. Предупреждён – значит вооружён. Но она, видимо, считала себя умнее.

Арзу, в отличие от слепо влюблённого Шико, была более прагматична, и решила убить сразу двух зайцев – вернуть к жизни младшую сестру, и самой поживиться силами эрр. Она убедила несчастного циркача попробовать передать силу эрра человеку, испытав это на себе. Именно поэтому, убив первого эрра в Бизарре, она обрела способность видеть нас, хотя вполне справлялась с этой задачей при помощи карт, как уже позже объяснила нам Юстина. Смею предположить, что, то, что ей досталась от Шико, было вовсе не той силой, о которой так мечтала цыганка. Ведь в арсенале эрр есть более могучие способности, чем видение себе подобных, оттого не удивительно что она так рьяно нападала на Шико в тот вечер, буквально требуя сил Сваровски или моих. Собственно говоря, тогда у меня сложилось впечатление, что она была бы рада любой силе лишь бы та была больше уже имеющийся. Цыганка понимала, что как только её сестра встанет на ноги, у Шико больше не будет причин убивать.

Так или иначе, Арзу рассказала Ветровым, что карты способны показывать ей «необычных людей» которых так хотели видеть в своём цирке братья и Бизарр успешно пополнил свои ряды талантливыми циркачами – эррами. А затем, под чётким руководством алчной цыганки, последовали другие убийства, и Шико сам не понял, как превратился в монстра. Но в отличие от Арзу, циркач действительно собирал только необходимые силы, ведь он до последнего был уверен в чистоте своих помыслов. Представляю, как это злило цыганку, ведь она надеялась на ещё, как минимум, парочку способностей, которые, как оказалось, Шико не спешил ей давать, не желая убивать эрр понапрасну.

Очень жаль, что все смерти ребят произошли вот из-за этого. Очень жаль понимать это. Страшно подумать, сколько после произошедшего в их семьях родится бартуров и «падальщиков», но я предпочитаю об этом не размышлять.

Что же касается дальнейшей судьбы Юстины Лонжа, то в Бизарр она не вернулась. Тогда, в ту ночь, мы с Паскалем довезли её до дверей лечебницы, где женщина провела последние пять лет своей жизни, за которые бывший любовник и её сестра успели наломать столько дров.

К сожалению, всё, к чему так стремился Шико, оказалось для Юстины непосильной ношей. Конечно, то, что он забрал у эрр – силу мускул у Алексея, крепость костей у Камзаровой Ольги, возможность летать у Тимьяна, и ещё много чего у других ребят, что хотел подарить любимой, помогло поднять её на ноги. Единственное, Юстина, слава Богу, не приобрела мою силу управлять водой, которую так любила. Уже позже я поняла, что означали слова Арзу, о том, что моя сила – это лишь блажь. Остальные способности были направлены на то, чтобы избавиться от инвалидного кресла. Но, как нам стало известно, это не принесло Юстине счастья. Физическая сила, это конечно хорошо, а вот душевная у неё отсутствовала. Это и не учёл слепо влюблённый Шико. Юстина покончила собой, как только окрепла и смогла встать, так что все смерти были напрасны. За это я Шико ненавидела.

От Ветровых мы не стали скрывать эту историю, ведь они должны были знать, что произошло и куда пропало ещё двое артистов под покровом ночи. Они, само собой, были в шоке, а ещё больше в отчаянии, когда поняли, причиной чему стали в своём стремлении к мечте. Но мы их не винили. Это всё стечение обстоятельств, хотя, конечно, зная и видя результаты тех вскрытий, они конечно же могли хотя бы предупредить нас. Хотя бы о том, что знают о нашем существовании. Но Ветровы побоялись того, что эрры просто разбегутся, не желая рисковать. Собственно говоря, они были правы в своих предположениях, ведь в самом начале, если бы кто-то из них хотя бы намекнул мне о том, что они знают кто я, то через секунду от меня бы и след простыл.

Так или иначе, без Ветровых – нет Бизарра. Того места, которое мы любили всей душой и который стал нашим домом. Братья Ветровы тоже его любили. И готовы были пойти на некоторые перемены по настоянию отдельной группы циркачей, в зависимости от наших требований. Кроме того, у них теперь просто не было выбора. Зато нас всё устраивало. Директор и Дрего прислушивались к нам, а взамен получили исполнение своей мечты – цирк эрр, которые уже не так тщательно скрывали свои силы на манеже, не боясь быть узнанными себе подобными. Конечно, это было только в чертах манежа, и дальше не распространялось. Зато Бизарр стал лучшим цирком в мире, ведь все эрры, которые слышали о нашем шоу, стремились сюда – к себе подобным. К свободным, дружным эррам. Не одиночкам. К эррам, у которых есть настоящая цирковая семья. И которые не боятся «падальщиков». Во-первых – нас много и обещает быть ещё больше, а во-вторых, среди нас есть бартур, который сможет защитить от кого угодно.

Конечно, этот бартур странный парень, но влюбилась я в него как кошка. И он отвечал мне взаимностью и теплотой. Единственное, чего я никак не могла понять, это то, что Паскаль не знал о том, что его окружают эрры. Нет, он, конечно, предполагал, что как и в любом другом цирке, в Бизарре может затесаться пара-тройка эрров, но не считал нужным вмешиваться в чужие дела. Как он мне уже позже объяснил, парень не был одержим идеей поиска себе подобных, а просто жил. Ему нечего было бояться с таким арсеналом сил за плечами, оттого он мог себе не отказывать в удовольствии жить простой человеческой жизнью. Даже в трюках он не пользовался своей безграничной силой, разве что только в редких случаях. Паскаль просто делал то, что ему нравилось, и всё. А нравилась ему иллюзия. Как я уже говорила этот фокусник – странный парень, как и все творческие люди.

А вот то, что Тимьян, его друг, был эрром, удивило Паскаля очень сильно, и позже он ещё долго горевал, поняв, что мог предотвратить его смерть, если бы был просто немного внимательней и не так часто уходил в себя. Хоть я и пыталась убедить иллюзиониста в том, что он не смог бы ничего сделать, Скаль всё равно винил в этом себя. Ведь как ни крути парень в раз лишился двух хороших друзей – Тима и Шико. Но я ему говорила, и буду говорить, что заподозрить убийцу в Шико было просто не реально. Тем более, если учесть, что Паскаль относился к нему как к отцу.

Я надеюсь, что мне всё же когда-нибудь удастся если не переубедить Скаля, то притупить его горечь от всего этого. По крайней мере, пока что мне это удаётся. Кроме того, этому ещё способствует то, что у нас в цирке появился ещё один Тимьян Завойский. Правда маленький и пока ещё не умеет ходить, но Алина сказала, что сын Тима пойдёт по стопам отца и тоже станет выдающимся воздушным гимнастом. Сил эрр в ребёнке пока нами замечено не было, но мы за ним наблюдаем и надеемся. Семья Добрых говорит, что это Бог подарил Алине ребёночка за то, что забрал любовь. Так или иначе, но мы всё были рады, тому, что девушка снова улыбается и хохочет.

Паскаль очень трепетно относится к сыну друга и очень его любит и, смею предположить, что очень сильно надеется, что мальчик всё же эрр. Кстати, единственный, о ком Паскаль знал, что тот эрр – это факир Даллас. Ну и, конечно же, он знал обо мне. Хоть и догадался об этом, после той памятной ночи, когда… шёл дождь. Цербер с Далласом тоже знали о Паскале, но никому не говорили, так как побаивались его, поняв, что природа силы фокусника несколько иная. Вот и причина их странной покладистости при Паскале. Смею предположить, что парни думали, что он и есть «падальщик», оттого и долго не размышляли прежде чем покинуть цирк. Кстати, совсем недавно они всё же вернулись в Бизарр.

На мой вопрос, почему Скаль не признался мне что тоже эрр, иллюзионист просто сказал, что для него это вовсе не важно. Ведь полюбил он меня не за это, и то, что мы оба эрры ничего не меняет. Такой вот он – мой Паскаль. Кстати до сих пор ломаю голову за что конкретно можно полюбить такую как я, но не пристаю к нему с глупыми вопросами, а просто наслаждаюсь. Знал бы он, как простое знание того, что он эрр облегчило бы мне жизнь. А ведь я чуть было не ушла из Бизарра, оставив его. От этой мысли мне тоже становится дурно, особенно сейчас.

Выходило, что слова о любви спасли меня от смерти, ведь именно они разбудили парня, проникнув сквозь сон. А когда он перестал меня чувствовать, как только я потеряла сознание, и вовсе, испугался и последовал за мной, поняв, что что-то произошло. Он сказал, что чувствовал меня с самого начала, как только появилась в Бизарре. Кто знает, может, мы предназначены друг для друга?

Не так конечно, как Сваровски со Злославским, упаси Боже… эти двое были просто ураган, и я не понимала, как они могут уживаться вместе. Но, видимо, любовь – штука сильная и милые бранятся, только тешатся. Сваровски наотрез отказалась менять фамилию, несмотря на то, что уже два года была официальной женой дрессировщика. Но я её понимала, у неё, в отличие от меня, фамилия красивая. Именно поэтому я легко рассталась со своей, но об этом позже.

– Три минуты! – строго объявил Дрего, мелькнув передо мной.

Я вздрогнула, вернувшись из своих мыслей. Через три минуты наш выход. Да, именно «наш», я не ошиблась, сказав это.

Я с трепетом посмотрела на Паскаля, который держал меня за руку. Он тут же на это среагировал и обеспокоенно на меня глянул. Я улыбнулась и отрицательно покачала головой, жестом сказав ему, что всё хорошо, и что прекрасно себя чувствую. Скаль кивнул, погладил мой округлый животик и аккуратно поцеловал в лоб, чтобы не размазать грим.

Да, скоро я стану мамой. А ведь совсем недавно рассмеялась бы в лицо тому, кто напророчил бы мне нечто подобное. Но вот так порой распоряжается судьба, и я не могу не признать, что она в своём большинстве всё же справедлива. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Сваровски со Злославским в редкие моменты перемирия стаскивали к нам со Скалем в трейлер детских вещей на целый магазин, несмотря на то что мой срок только через четыре месяца. Вообще думаю, что этим двоим нужно обзавестись собственным ребёнком, может хоть так их неуёмная энергия направится в нужное русло.

Так или иначе, не смотря на беременность, я наотрез отказалась прерывать гастроли. Я не могла пропустить первый тур Бизарра по странам Европы. Только не сейчас, и только не во Франции – родине моего мужа. Да, Злославский тогда слукавил, Паскаль – вовсе не псевдоним, это настоящее имя парня. Сама не знаю, как меня угораздило выйти замуж за француза. И всё же, я бы даже на девятом месяце выскочила на манеж, уж так сильно мне хотелось выступить перед зарубежной публикой и увидеть их реакцию.

– Кать, держи! – Нина, моя личная помощница уже на протяжении пары лет и, по совместительству, хорошая подруга, как и вся её родня-шабаш, протянула металлическое кольцо, через которое я пропускала воду на манеже.

Я приняла его и подмигнула девушке, на что та хитро прищурившись, проговорила:

– С началом.

Я кивнула и повторила за ней:

– С началом.

Тут послышался голос Дрего, который говорил на хорошо поставленном французском языке:

– Леди и джентльмены! Что вы знаете об иллюзии?.. – зал молчал, а Дрего сам ответил на свой вопрос: – А я скажу вам – ничего! Поверьте! То, что вы сейчас увидите – не иллюзия, а волшебство! Настоящее цирковое волшебство… с удовольствием представляю вам величайших иллюзионистов в мире, Паскаля и Екатерину Галье-е-е-е!!!

Тут грохнула музыка и раздался шквал аплодисментов, а мы с мужем выступили вперёд под софиты.

Мы не боялись, что кто-то поймёт, что мы эрры. Думаете, в этом мире осталось что-то, способное вызвать в нас страх?

Едва ли.