Этот день стал для меня одним из наидлиннейших в моей жизни. Но с утра я об этом ещё не подозревала, а потому долго пыталась заставить себя отодраться от постели, что было практически невозможно сделать. Было так тепло и уютно, да и Тайсон тарахтел под боком. Кроме того, из душевой раздавался звук льющейся воды, из чего я сделала вывод, что Гадюка нарушила территорию.

Вскоре, она собственной персоной вышла из уборной, тут же наткнувшись на мой взгляд.

– Бить будешь? – серьёзно спросила она, без оттенка иронии.

– На сегодня прощаю, – зевая во весь рот, ответила я. – Нет желания жить в трейлере с вонючкой.

– Очень остроумно, – отозвалась девушка и пошлёпала босыми ногами на свою часть комнаты, оставляя за собой мокрые следы. – Я надеюсь, ты ничем не болеешь?

Сваровски была обёрнута в большое белое полотенце, с её волос капала вода. Знала бы она, как мы дружим с этой стихией, то поостереглась ходить так при мне, да ещё и язвить. Хотя мне для этого и вода не нужна. Но что было у неё не отнять – так это потрясный внешний вид. Даже без грима, косметики, одежды и с бодуна, она выглядела сногсшибательно. Да, тяжко, наверное, Злославскому.

– Нашла себе защитников? – как бы, между прочим, спросила она, принявшись растираться полотенцем, стоя ко мне спиной.

Отсутствие в её голосе злобы и неудовольствия, заставило насторожиться. Однако отвечать на её вопрос, я не посчитала нужным.

– Собираешься переманить моих друзей на свою сторону? – предприняла Кристина ещё одну попытку, а я хмыкнула.

– А у тебя разве есть друзья?

А вот далее, её реакция меня удивила. Девушка промолчала, но перед этим я успела уловить её быстрый взгляд, в котором было, ни больше ни меньше – тоска. Неужели Гадюка ощущает действие собственного яда? Я улыбнулась и, поднявшись с кровати, прошла в уборную, не желая продолжать утреннюю разминку языков.

* * *

Я как раз доедала свой завтрак, и наслаждалось непривычной тишиной рабочего дня, когда мимо меня пронеслись к своему трейлеру Ветров и Дрего.

– Катенька, доброе утро! – бодро поздоровался директор, но было видно, что мысли его витают где-то далеко. Конферансье по обыкновению недружелюбно нахмурился.

– Доброе, – кивнула я.

– Как у тебя дела? Готова к просмотру? – поинтересовался Ветров.

– Готова, – сообщила, покосившись на Дрего, и изобразила елейную улыбочку, а вот директор вновь погрузился в свои думы и «завис», уткнувшись взглядом в землю. – Григорий Николаевич?

– Что? А, да, – встрепенулся он. – Налоговая задушила. И Сваровски со своими просьбами. Опять просила тебя отселить, но я её выставил, – пожаловался он. – Загляни ко мне вечером после представления. Твой запрошенный реквизит стоит у меня, не было времени дать распоряжения на счёт него.

– Хорошо, – ответила, но Ветров уже сорвался с места и поспешил к трейлеру, и лишь только Дрего немного задержался около меня. – Что?

– Жду не дождусь, посмотреть, чем вы нас осчастливите, – проговорил он.

– Завтра на арене продемонстрирую, – вновь улыбнулась я, специально произнеся слово «арена» вместо «манежа». Он, как и следовало ожидать, фыркнул и последовал за Григорием Николаевичем.

Весь этот день я провела на озере, благо циркачи прекратили сюда своё паломничество – сегодня ведь представление. Вода слушалась меня беспрекословно, да и не трудно это было. Единственное, что нужно контролировать – это поток сил, рвущийся наружу, дабы он не стал заметен для окружающих и, соответственно, для подобных мне. Когда начало смеркаться, пришлось прекратить тренировку, но я и так знала, что у меня всё должно получиться. По-другому с водой просто быть не могло.

Позже, когда цирковой городок уже заполнился до отказа и люди толпились у входа под купол цирка, я не торопилась на представление, а неспешно прогуливалась по улочкам, направляясь к отдельной палатке. Меня интересовала цыганка. Скажем так – у меня были к ней вопросы.

Откинув полог шатра, заглянула вовнутрь. Арзу стояла ко мне спиной, что-то перебирая на небольшом столике около дальней стенки. Я прокашлялась, и цыганка дёрнулась, будто её застали на месте преступления. Сегодня на ней было цветастое платье с длиной юбкой, а на плечи женщина накинула шаль, и укуталась в неё, словно мёрзла. Её тёмные волосы волнами спадали на плечи, доходя почти до самой талии. Повернувшись ко мне, она расплылась в улыбке, однако она меня не обманула, особой радости в её напряжённой позе и перепуганных карих глазах я не заметила.

– Катя? – произнесла она и, шурша юбками, подошла к своему гадальному «алтарю», усевшись на стул. – Что привело тебя ко мне?

– То же, что и обычных посетителей, – улыбнулась я, и тоже села, рассматривая эту красивую цыганку. – На этот раз у меня даже деньги есть.

Вот ляпнула. Теперь думай, стоит ли раскрывать цыганам такую информацию.

– Ну что ты! Что ж я со своих деньги брать буду? – обиделась она и схватилась за колоду карт. – Что тебя интересует? Любовь? Отношения?

– Я так предсказуема? – мило отозвалась, всё так же наблюдая за её поведением. Ей явно не сиделось на месте, а руки чуть заметно потрясывались. Либо я зашла, когда она действительно занималась чем-то противозаконным, либо у неё какие-то проблемы.

Но после моих слов, она перестала валять дурака и прямо посмотрела мне в глаза.

– Нет. Не предсказуема. Я понятия не имею, зачем ты пришла. Я ещё в прошлый раз тебе сказала, что не вижу ни твоё будущее, ни прошлое.

– Я помню, – решила быть откровенной и подалась вперёд. – Но может быть, вы всё же постараетесь ответить на пару моих вопросов?

– То, какие вопросы будут, – пробурчала она, вновь отведя взгляд.

Затем женщина протянула мне колоду:

– Сдвинь. Левой.

Я повиновалась, хотя и была несколько удивлена, ведь предполагалось, что карты в моём случае ей не помощники. Арзу ловко их разложила в причудливый пасьянс и когда у неё в руках осталась одна лишняя, нахмурилась, что так не шло этой красивой женщине. Взглянув на карту, она побледнела и наградила меня беглым взглядом.

– Так. Подожди…

Цыганка вновь собрала колоду и пересчитала количество. Чётное.

– Ничего не понимаю. Давай ещё раз.

Я вновь сдвинула колоду. Мне уже и самой стало интересно, чего же такого она разглядела в той карте. Когда пасьянс во второй раз оказался на столе, то в руках у цыганки опять оказалась одна лишняя карта. Едва взглянув на неё, Арзу не только побледнела, но и расширила глаза. Тут уже моя терпелка не выдержала, и я не очень вежливо выдернула карту из её руки. Едва взглянув на неё, усмехнулась. Там был дьявол, держащий в руке пентаграмму с изображением пятиконечной звезды в окружности. Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, что, это, скорее всего, не очень хорошо.

– Туз пентаклей. Второй раз подряд, – проговорила она, посмотрев на меня.

– Я скоро умру? – выдвинула я предположение, сдержав насмешку.

Арзу встала и прошлась по палатке, нервно заламывая руки. Я терпеливо ожидала, когда ей это надоест, и откинулась на спинку стула. Внезапно цыганка остановилась и произнесла:

– Ты пугаешь меня. Уходи.

Вот так заявочка!

– А я, так вообще в панике, – отозвалась, не пошевелившись. – Я уйду, но не раньше, чем вы ответите на мой вопрос. Почему вы назвали меня «последней» и почему повели к Ветрову. Что вы увидели?

– Ничего, – ответила женщина. – Я ничего о тебе не узнала. Как и сейчас. Карты не говорят со мной о тебе. Но они точно показали, что ты здесь нужна.

– Да? Удивительно. Вы сказали в одном предложении слово: «ничего» и «показали». Значит, они вам всё же что-то показали. Что? – решила я быть настойчивой.

Цыганка молчала, но в её глазах я разглядела борьбу. Она не могла решиться.

– Кто ты? – наконец выдавила она из себя.

– Человек, – улыбнулась я, слукавив. – Или у вас есть другие варианты моего ответа?

– У меня есть дар. Он достался мне ещё от бабки, а ей от прабабки. Я вижу людей, и для меня не является секретом их жизнь. Они, – она указала на колоду, – говорят мне всё. У тебя же – пусто. Вообще ничего. Когда ты ушла в прошлый раз, я делала на тебя расклады, но они словно взбесились, не желая открыть своих тайн. Единственное, что я увидела тогда, это то, что ты «последняя».

– Вот тут поподробнее.

– Да я бы с удовольствием, – проговорила она, – но мне нечего тебе объяснить. Я сама не знаю, что это означает. Последняя из рода возможно…

– Ага. Из могикан, – хмыкнула я. – И что вас так во мне напугало?

– Знаешь от чего карты дуреют? – злобно спросила она. – От нечисти! Демонов!

– Так я, дьявол, что ли? – усмехнулась. По-моему, дамочка совсем спятила со своими картами.

Но та не пожелала отвечать.

– Уходи, и больше не приходи, – лишь произнесла она, указав на выход.

Создалось впечатление, что она горит желанием сплюнуть мне под ноги. Не удивительно, раз я нечисть…

– Вы оставили без внимания ещё один мой вопрос, – проигнорировала я негостеприимность. – Почему вы повели меня к директору?

– Так нужно было, – нахмурилась женщина и принялась расставлять свечи, попутно их зажигая.

– Я вроде бы не хамила вам.

– Уходи, – настойчиво повторила она, а я разозлилась.

Приподнявшись со стула, облокотилась на стол и в упор посмотрела на цыганку.

– Мне нужен ваш ответ.

– Я сказала – уходи! – крикнула Арзу, отшатнувшись от меня, словно я собралась её ударить. Это вывело меня ещё сильнее, и я на миг зажмурилась, дабы не наломать дров. Одна гневная вспышка и плакала моя новая жизнь в цирке. И жизнь цыганки. Наверное, женщина всё же что-то разглядела в моих глазах, поскольку её ноги подкосились, и она плюхнулась на стул, но при этом как заворожённая смотрела на меня.

– Ты… не обычный человек. В тебе есть нечто… опасное… но ты нужна здесь. Это карты показали. И Ветров велел приводить каждого, про кого карты не говорят, – дрожащим голосом отозвалась она, а мне стало её жаль. Пользоваться чужими страхами – неблагородное дело и мне совсем не свойственное.

– Ага, – выпрямилась я, – ясно. Спасибо.

Развернувшись, последовала к выходу, но Арзу остановила меня вопросом:

– Кто ты такая, Катя и откуда?

– Вы же сами сказали – демон, – пожала плечами. Уж пусть лучше причислит меня к нечистым, так даже интереснее.

– Никогда больше не переступай порог моего шатра! Слышишь?!

– Слышу. Извините, – отозвалась я и вышла из душной палатки.

Вот как, да? Значит, Григорий Николаевич сказал ей привести «того, про кого карты не будут говорить», то есть, эрра что ли? Выходит, он знает эту особенность карт или знал, что кто-то из таких как я, всё же придёт? То есть… он знает о нас? Хотя да, всё логично, лучший цирк, лучшие условия, лучшие циркачи. Только большинство номеров результат не силы, а упорного труда. Тем более что изначально он отослал меня из Бизарра, дав от ворот поворот. Едва ли бы так поступил человек, знающий кто такие эрры.

Я зацепилась за эту мысль и принялась её развивать, вот только всё это показалось мне бредом. Преждевременные выводы и параноидальные умозаключения никогда не отражают суть. А вот что действительно, не то чтобы обеспокоило, а скорее заинтересовало, это то, что цыганка назвала меня «последней». Последняя из эрр, что ли? Надеюсь, мы не вымерли, а я не последний представитель рода? Было бы обидно вымереть, так и не встретив себе подобного. Будем надеяться, что она имела в виду мою семью. Мою биологическую семью. Может, кстати, спросить у Ветрова об этом.

Кивнув самой себе, поплелась под купол цирка, смотреть представление.

В этот раз я не спешила найти для себя сидячее место, да и не реально это было – зал был набит до отказа. Притулившись около самого выхода, замерла и принялась наблюдать за шоу оттуда. Между прочим, не зря, здесь великолепный обзор. На манеже был самый разгар представления и публику развлекали воздушные гимнасты. Их было семеро, и среди них я заметила Алину и Тимьяна. Судя по мешкам под глазами последнего, которые даже грим был не в силах скрыть, я сделала вывод, что после того как я ушла, ребята продолжили веселье. Не очень умно с их стороны, с такой-то опасной профессией.

Тем не менее, выступили они блестяще, и удалились с достоинством. А я так увлеклась зрелищем, что все мысли испарились из головы. Я наблюдала, как эти красивые, изящные, талантливые люди ведут себя на манеже. Как себя преподносят, как двигаются, как смотрят. Все их движения я запечатлевала в памяти, чтобы потом использовать для себя.

Само собой, лучшей на поприще представления себя любимой, была Сваровски. Она выглядела как настоящая королева, при этом лучисто улыбаясь, словно любит каждого из зрителей, что мне невольно захотелось восхищённо вздохнуть. Вот чего точно у меня не получится – так это улыбки. Ну и что. Даже некоторые клоуны только плачут. И хоть в этом цирке клоунов не было совсем (их заменяли непонятные персонажи в масках «кабуки» и клишники), я решила для себя, что стану тем артистом, который не будет расточать улыбки. Даёшь разнообразие!

Вскоре шоу закончилось, и циркачи потянулись к городку, дабы продолжить развлекать публику. Я же искала глазами Ветрова, но не обнаружив, вновь неспешно поплелась по улочкам, задерживаясь почти у каждой палатки, чтобы посмотреть аттракционы, которые ещё не успела увидеть. Удивительно, но каждый хозяин лавки здоровался со мной, будто мы были лично знакомы. Непривычное ощущение.

– Катя? – послышался позади незнакомый голос.

Обернувшись, увидела Шико. Он был в длинной золотой мантии и маске-кабуки, но его пронзительные карие глаза я запомнила.

– Здравствуйте, – нас ещё вчера представили, но пообщаться не было возможности.

– Я слышал, что ваше выступление в жанре иллюзии? – дружелюбно поинтересовался он.

– Да, но не такой, как у Паскаля. Ко мне можно на «ты», – в том же тоне отозвалась я, внимательно изучая циркача. Артисты в Бизарре – это нечто очень своеобразное. Кроме меня пока что, разумеется.

– Всегда безумно интересно смотреть на конкурентов, – улыбнулся он глазами и хмыкнул: – Коллега.

– Чтобы разгадывать чужие тайны и выдавать их за свои?

– У-у… – потянул он. – Так вот ты какая – соседка Сваровски. Ветров не дурак… не дурак, – сказал он и засмеялся, а я поняла, что действительно отвечаю, как невежда. Нужно срочно учиться нормально общаться.

– Какая есть. Но я исправляюсь, – решила я смягчить ситуацию, а Шико положил мне ладонь на плечо и доверительно проговорил:

– О, нет, не надо. Должен же хоть кто-то давать ей отпор.

– Бедная Сваровски, как, наверное, тяжко ей жить в этом мире, – хохотнула я, поняв, что эту дамочку весь Бизарр переживает как стихийное бедствие.

– И должен кто-то жалеть, а то совсем зачахнет, – тут же нашёлся циркач, и мы уже засмеялись вместе.

Но наш смех был прерван душераздирающим воплем, раздавшимся откуда-то из глубины циркового городка. Мы с Шико переглянулись и, не сговариваясь, бросились на крик. Аттракционы мелькали перед глазами, смешавшись в одну световую линию. Криков прибавилось и теперь уже мы пробирались через толпу, стараясь не снести посетителей и при этом первыми добраться до места, откуда слышались возгласы. И вот, наконец, уткнулись в плотный заслон из зевак, которые столпились на задах у одного из цирковых павильончиков.

– Чего там? – шепнул мне Шико, стоявший позади.

– Не видно, – буркнула и, ловко поднырнув вниз, буквально повалилась на землю, уткнувшись руками в грунт.

А передо мной в это время открылось ужасающее зрелище: в тени от павильона, уперевшись спиной на деревянную обрешётку, сидел парень. Ну как сидел, безвольно откинулся, поскольку его горло было перерезано от уха до уха, и из ужасающей раны неторопливо лилась кровь, орошая футболку и растекаясь огромным пятном на земле. Глаза парня были раскрыты, а руки до сих пор поддёргивались, будто он ещё жив, хотя с таким порезом – это не реально. Рядом с ним, сидела девушка и истошно кричала, хватая его за эти самые руки.

– Чёрт… – прошептала я, ужаснувшись увиденному, и поняв, наконец, что уже с минуту стою на четвереньках и пялюсь на эту картину.

– Кто-нибудь, вызовите скорую! – крикнули из толпы.

– И милицию! Парня убили!

– Я видел! Я видел кто!

После этого меня подхватили под руки и потянули назад, поставив на ноги. Это был Шико.

– Ты как? – шепнул он.

Я не ответила, и вновь перевела взгляд на эту ужасную картину. Тут послышался голос директора, который призывал всех разойтись, и я, словно заворожённая, всё же смогла отвести взгляд и отойти немного назад.

– Это кто-то из наших? – ухватила за рукав Шико.

– Нет, посетитель, – отрицательно кивнул циркач, а мне, как это не стыдно признать, стало легче.

Тут сквозь толпу протиснулся Ветров, сметя всех на своём пути. С ним рядом был неизменный Дрего. Как только они увидели и оценили, что произошло, то Григорий Николаевич по-командирски принялся давать распоряжения униформистам, чтобы те закрыли одну из улочек Бизарра для посетителей вообще, и ограничили вход и выход из цирка в принципе. Дрего отвёл в сторону девушку, что была рядом с убиенным, и передал её в руки своим помощникам, которые быстро уволокли ту в неизвестном направлении, хоть она и отчаянно сопротивлялась. Вместе с тем, зеваки как-то быстро рассосались, а тем, кто не уходил, охотно помогли всё те же помощники и униформисты. Вскоре послышался вой сирены, а я, если честно, просто поражалась тому, с какой ловкостью, хладнокровием и дисциплиной справлялся с этой задачей Ветров.

Не то, что бы мне не было жаль ребят, нет. Просто меня это удивило. Беспристрастность – то качество, которое я старалась вырабатывать у себя годами, но чтобы вот так…

А далее был долгий и муторный вечер. Вернее, ночь. Тело увезли, а полиция зналась оформлением своих бумаг. Что стало для меня удивительным, так это то, что Ветров, оказывается, перестарался и опрашивать всех они не стали, только персонал и то, тех, кто работал в непосредственной близости. Как позже выяснилось, всё было просто – парень оказывается, небезызвестный в городе карточный шулер, а потому желающих с ним поквитаться было достаточно много.

«Вот так вот и вершится правосудие в современном мире» – подумала я, сидя на деревянном поддоне одной из опустевших палаток неподалёку от места трагедии, которое к тому времени уже успели присыпать песком, чтобы прикрыть кровь.

Я устроилась удобно – тут всё было как на ладони, и меня никто не замечал, зато я всех вижу. Конечно, это очень неприятное зрелище ещё долго будет стоять у меня перед глазами, но если честно, то этот случай, как и все подобные, ничего кроме пересудов и сплетен не способен вызвать в обществе. Каждому чужда чужая проблема, лишь бы языками почесать, а на деле – все радуются, что это произошло не с тобой. Что до меня – то и я не была исключением. Только говорить об этом, в отличие от остальных, не стану.

Я откусила яблоко, которым не так давно меня угостила Нена, и наблюдала за тем, как стражи порядка, крепко пожав руки Дрего и Ветрову, удалились, поблагодарив за сотрудничество. А вот как только те ретировались, то следующие слова директора заставили меня выплюнуть яблоко обратно:

– Ну что, Денис, ждём завтра аншлаг?

– Реклама, так реклама, – вздохнул Дрего.

– И причём бесплатная! – весело произнёс Ветров, подтолкнув недовольного конферансье под локоть, как был отвлечён моим покашливанием: – Катенька! Ты-то мне и нужна. Идём!

Он развернулся и словно птичка упорхал к своему трейлеру, а я, слегка прибалдев от этого цинизма, отложила яблоко подальше от себя.

– Екатерина, директор, кажется, вас позвал, – недовольно прервал мои мысли Дрего.

Я удивлённо на него посмотрела, всё силясь понять: чего же такого успела натворить, что его разозлило?

– И вам добрый вечер, шпрехштал… ну вы поняли…

– В каком месте он добрый? Если вы не можете выучить одно немецкое слово, то могу лишь удивиться, как вам вообще удалось выучить алфавит, – буркнул Дрего и, смерив меня недовольным взглядом, направился в противоположную сторону.

– Да, это было трудно! До сих пор буквы путаю, – крикнула я ему в след, но он на это не отреагировал, а я почувствовала себя идиоткой. Что-то мои «иголки» под конец вечера подводят. Хотя неудивительно, после таких-то событий.

* * *

Григорий Николаевич сидел в своём кресле и полностью был поглощён бумажками, которые рассматривал через узкое стекло очков, смотревшихся несуразно маленькими на его довольно крупном лице, лишь мимоходом взглянув на меня:

– Твоя коробка в углу. Она большая, но лёгкая. – Он поднялся из-за стола, резким жестом сгрёб бумаги со столешницы и, стукнув ими по столу, чтобы пачечка стала ровной, уложил её в свою шкатулку для документов, которой я восхитилась в прошлый раз. После этого директор слегка подоткнул крышку пальцем, и та плавно захлопнулась.

– Шикарная, – кивнула я на деревянное чудо. Ветров никак не отреагировал на мои слова и, отодвинув сундучок на край стола, заявил:

– Завтра у меня есть свободное время в час дня, и я смогу посмотреть твой номер.

– Эм… – потерялась я, а директор оторвался от бумажек и недовольно уставился в мою сторону, в ожидании пояснений, и я не заставила их ждать: – Хорошо.

– Если меня всё устроит, то уже вечером выпущу тебя на манеж. Завра ждём наплыв посетителей, возможно даже репортёров. А у меня нет возможности больше ждать. Шоу длится ровно два часа тридцать минут, а не меньше. Но учти – если ты не оправдаешь моих надежд, то я распрощаюсь с тобой даже не задумываясь.

– Учла, – кивнула с готовностью.

– Тогда завтра в час дня на манеже мы с Дрего будем тебя ждать.

Я уже собралась было просочиться в дверь и не портить и без того не очень хорошее настроение директора, как всё же решилась:

– Григорий Николаевич, почему вы передумали и позвонили мне?

Ветров глянул на меня исподлобья, немного сдвинув очки вниз.

– Деточка, ты что-то слишком рано ожидаешь от меня дифирамб в свою честь. Я ещё толком ничего не видел.

– Я вовсе не это имела ввиду, – смутилась я поняв, что сморозила очередную глупость, но слова продолжали из меня литься: – Когда Арзу привела меня к вам, она сказала, что я «последняя». Так вот, я просто решила поинтересоваться… может быть у вас какой-то особый критерий при выборе артистов… – но поток моей речи был прерван:

– Катрина. Ты сейчас ровно в одном слове от нашего с тобой прощания, – проговорил Ветров, глядя на меня не то с осуждением, не то с разочарованием. – Мало мне Сваровски с её адовым характером. Если ещё и ты мне собралась финтифля выкручивать, то скажи лучше сразу. Нет, я вас не расселю и это моё окончательное слово на данный момент. И да, у меня особый критерий отбора артистов, и ты сюда попала волей суперсчастливой звезды, выпавшей на твоём пути. Цени это, такой шанс бывает лишь раз в жизни. И не порть моё ещё пока не устоявшееся мнение о тебе.

– Это нервное. Я очень благодарна вам за доверие. Извините, – спасовала я и трусливо попятилась к выходу.

Григорий Николаевич продолжал сверлить меня пронзительным взглядом и лишь у самого порога гаркнул:

– Коробка!

Я аж подпрыгнула. Метнувшись к ней, схватила довольно тяжёлую и неудобную ношу и выскочила за дверь. А за ней тут же налетела на Паскаля, который как раз собрался постучать в дверь, и мы с парнем, театральным кубарем слетели со ступенек. Коробка отлетела в сторону, недобро громыхнув содержимым, а сама я оказалась лежащей верхом на иллюзионисте. При этом с парня слетел цилиндр, из которого посыпалось куча всякой дребедени.

Я резко оттолкнулась от Паскаля и встала на ноги, разглядывая плоды своей неуклюжести. Костюм циркача был испорчен – мы повалились на пыльную песочную землю, но не это самое страшное. Манжет его фрака разорвался по левому рукаву до самого локтя, и через рваньё виднелись какие-то металлические стержни и кончик картинно торчащего жёлтого платочка в зелёный горошек.

– Паскаль… – выдохнула я под недовольным взглядом фокусника, как была прервана директором, решившим узнать, что за шум у его трейлера.

Он быстро оценил ситуацию. Желваки на его скулах заходили, но он довольно спокойно произнёс:

– Паскаль на сегодня свободен, отдай фрак костюмерам.

Мне же Григорий Николаевич ничего не сказал, лишь глянул так, словно я была стихийным бедствием, хотя в его глазах, скорее всего, так и было. Как бы он и впрямь не пожалел о своём решении. Когда Ветров скрылся, хлопнув дверью, я вновь перевела взгляд на парня.

– Прости… – растерянно промямлила и присела на корточки, принявшись собирать рассыпавшиеся хахоряшки обратно в его цилиндр. Он довольно резко выдернул его из моих рук и занялся этим сам, дав понять, что мешаю. Не удивительно, я испортила ему костюм и реквизит. Кстати о реквизите – я удивилась, какое огромное количество мелочей было в его цилиндре! Чего там только не было!

Я предприняла ещё одну попытку ему помочь, и подобрала с земли небольшой мешочек с серым порошком, как тот был ловко выхвачен у меня из рук.

Ну и хрен с тобой! Я уже извинилась!

Психанув, поднялась с корточек и, развернувшись, подошла к своей коробке. Подхватив её, как попало, морщась от тяжести и неудобства, направилась в сторону своего трейлера.

Вот и кончилась дружба. А парень только-только начал мне нравиться. Ненавижу обидчивых!

Но тут коробка буквально ушла из моих рук, подхваченная кем-то. Этим кем-то оказался Паскаль. Окончательно разорванный манжет лохмотьями свисал с его руки, а цилиндр съехал набок. Но парень легко держал коробку и весело смотрел на меня, улыбаясь глазами. Я внимательно на него взглянула и тоже криво улыбнулась, пробурчав:

– Чёрт с тобой.

Скаль кивнул и бодро зашагал вперёд, а я усмехнулась, обратив внимание на то, что при каждом шаге с его спины сыплется пыль. Однако он не проследовал к моему трейлеру, а остановился немного не дойдя до него. Всего каких-то пять фургонов. Подойдя к двери, фокусник поставил коробку и, вытянув откуда-то из-за пояса ключи, ловко вставил их в замок.

Когда дверь открылась, он оглянулся на меня и кивнул головой, приглашая следовать за ним. Гонимая любопытством, поспешила в трейлер, где тут же вспыхнул свет дневной лампы.

Я огляделась: размер трейлера был точно таким же, как и у нас со Сваровски. На этом сходство, пожалуй, заканчивалось. На месте, которое у меня считалась «вражеской территорией» вместо кровати был угловой диван-трансформер, а там, где стояла моя кровать – находился огромный стол с двумя настольными лампами, закреплёнными с разных сторон. Вся его поверхность была усеяна ватманами и альбомами с чертежами. И лишь потом я заметила другую кровать – опёртую на стену, чтобы не занимать пространство. Из чего сделала вывод, что парень живёт в этом трейлере один. Везёт же.

Все стены обклеены плакатами и афишами, а та самая, которая и завлекла меня сюда, висела как раз над столиком-трюмо с лампочками, которые были, видимо, во всех трейлерах. Спинка рабочего стула превращена в склад футболок и штанов, и по помещению везде валялись скомканные бумажки, разбросанные книги и много всякого непонятного для меня хлама. Вообще комната напоминала небольшой хаос, словно тут недавно прошлось торнадо. Зато пахло приятно: чернилами, бумагой и мятой.

– Вот так, значит, ты живёшь… – задумчиво проговорила я, закончив осмотр.

Паскаль в это время стянул с себя фрак и тряхнул его, тут же чихнув от пыли.

– Будь здоров, – улыбнулась, но враз посерьёзнела, заметив, что сквозь белую ткань сорочки, в том месте, где было порвано, просочилось несколько пятен крови. – Паскаль, у тебя кровь!

Он приподнял руку и, удивлённо глянув на локоть, поморщился, отбросив фрак в угол.

– Аптечка есть?

Дождавшись кивка парня на дверь, метнулась в уборную и сразу же нашла её под раковиной. Но на секунду задержалась, почувствовав приятный аромат мыла. Полынь. Обожаю…

Когда я вышла, то обнаружила фокусника без сорочки. Он стоял спиной ко мне и скручивал со своей руки непонятную штуковину из тонких металлических спиц, одна из которых и впилась в его кожу. Неудивительно, что он сначала на меня разозлился. Наверное, было больно. Но не его рана заставила меня остановиться на месте, а вид, открывшийся перед глазами. Вернее, вид его голой спины. Нет, она не была модельной и суперсексуальной. Я бы даже сказала, что парень довольно худой, но свою худобу он искусно компенсировал мышцами: передо мной была жилистая и сильная спина с достаточно широкими плечами. А вот то, что безумно удивило – это татуировка, с изображением ловца снов. Она брала начало от шеи и спускалась несколькими кольцами ниже, почти к пояснице. Тату большая, цветная, и настолько искусно выполнена, что при каждом движении торса фокусника, создавалось впечатление, будто ветер раздувает подвязанные на ловце пёрышки. Недолго полюбовавшись сим шедевром, я переместила взгляд ниже, и то, что увидела, тоже порадовало. Какие пропорции. Парень помимо фокусов явно занимается физическими нагрузками.

Естественно мой интерес был замечен, как только Паскаль обернулся. Он вопросительно приподнял одну бровь.

– Эм… очень красивая… – я хотела было добавить ещё что-то, но разумно решила попридержать язык и поспешила к парню, гремя аптечкой.

Он проводил меня всё тем же взглядом, а затем устроился на диване, разжав рану, из которой тут же хлынула кровь.

– Какая я неуклюжая! – разозлилась сама на себя, усевшись рядом с ним, и достав перекись.

У парня руки – рабочий инструмент, а я чуть было его не покалечила.

– Прости меня, а? – покаялась я, аккуратно промачивая ватным тампоном неприятную глубокую дырку на его коже, кровь из которой не желала останавливаться.

Паскаль забрал у меня ватку и, приложив её к ранке, приподнял руку вверх, с улыбкой глядя на меня. А я обратила внимание, что на его трицепсе, ближе к локтю, ещё одна татуировка – небольшой туз виней.

– У тебя туз в рукаве? – спросила, дотронувшись до татуировки, но тут же отдёрнула руку, подумав, что трогать полуобнажённого мужчину в его трейлере, по меньшей мере – глупо. – Всегда мечтала о татуировке, но они дорого стоят…

Паскаль кивнул и подмигнул мне, а я неожиданно для самой себя, покраснела. Господи, что творится-то?! Я резко занырнула носом в аптечку, принявшись искать бинт, и достав оной, повернулась к иллюзионисту, стараясь избежать его проникающего взгляда. Блин, хоть бы говорил, что ли… хоть не так неловко было…

– Покажи, – кивнула я на рану и Паскаль убрал ватку. – Ну вот, починили, – отлегло у меня, увидев, что кровь больше не хлещет, а просто сочится. Я со всей ответственностью взяла на себя роль медсестры, ловко забинтовав пострадавшего. Получилось так себе, но за неимением другого врача, парню пришлось терпеть такого, который есть.

Я принялась складывать в аптечку всё, что уже не пригодится, как вдруг Паскаль подался ко мне и ухватил за подбородок, заглянув в глаза. Я растерялась и, наверное, пару секунд мы просто смотрели друг на друга, он – с еле заметной улыбкой в своих отстранённых глазах и я – скорее всего, с дуринкой. Но против ожидания, он не стал лезть на рожон, наверное, что-то увидев в моём взгляде, а просто заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Но даже при этом невинном жесте по всему моему телу пробежали мурашки. Я резко взяла себя в руки и аккуратно отстранилась от него, высвободив подбородок из тонких прохладных пальцев.

– Паскаль, ты что, подкатываешь ко мне? – прищурив один глаз, спросила я. Хотя, наверное, моя напускная весёлость его не обманула.

Однако парень отрицательно мотнул головой.

– Вот и хорошо. Не самая удачная идея, – кивнула и как ошпаренная слетела с дивана.

Иллюзионист пару секунд посидел, весело глядя на меня, а затем встал и натянул на себя футболку. Я же не применила возможность ещё раз взглянуть на его татуировку. Интересно, зачем ему ловец снов практически во всю спину? Отгонять дурные сны?

Потоптавшись на месте, в ожидании, когда он поменяет брюки на джинсы (слава богу, он это сделал в уборной), я уже готова была сиюминутно выскочить на улицу, как мой взгляд наткнулся на игрушку-кота. Ту самую, которую оставила в объятьях Паскаля, когда поспешно покидала цирк в свой первый визит.

Фокусник вышел из уборной и увидел, что я заметила кота.

– Вернёшь? – поинтересовалась, отступая к двери, как бы намекая, что пора уже выходить, и к своему удивлению, получила отрицательное покачивание головой. – Ну и ладно, считай, что я тебе его подарила.

Паскаль просиял улыбкой и ловко подхватил мою коробку.

До моего трейлера мы шли в полнейшей тишине, мысли скакали как блохи, но одна из них была отчётливее всех: надо бы немного себя оградить от общения с Паскалем. А то мало ли…

Когда коробка оказалась в моем трейлере, я горячо поблагодарила фокусника, а он кротко кивнул и жестом указал на цирковую улочку, приглашая меня к прогулке.

– Э, нет. Иди, отдыхай, у тебя травма. К тому же сегодняшняя ночь, особенно после случившегося, не располагает к праздным прогулкам.

Парень не успел отреагировать на мои слова, как послышался крик:

– Катя!

Обернувшись, увидела Алину, спешащую в мою сторону. Девушка уже поменяла цирковой костюм на удобный спортивный, а золотые волосы скрутила в огромное кудрявое нечто. В руке она держала шматок сладкой ваты, который тут же вручила иллюзионисту.

– Привет, Скаль! – поздоровалась она с ним. – Тебя Тимьян искал, мы сегодня решили сделать на вечер перерыв, он неважно себя чувствует после швепса Илюхи, да и история эта с парнем тем… – проговорила она и задорно засмеялась. – Я украду у тебя Катюху, ладно?

И не дожидаясь ответа (что не удивительно), Алина утащила меня вглубь городка, зацепив за локоть.

– Я надеюсь, ты не возражаешь? – продолжала тараторить эта маленькая блондинка. – Я подумала, что ты ещё ни разу не каталась на нашем колесе обозрения, а это стоит сделать! Ты не против? А то я так резко на тебя насела…

– Нет… конечно, нет, – дружелюбно отозвалась я, силясь догадаться, чего ей от меня надо.

Всё оказалось гораздо проще, чем есть: девушка просто решила со мной подружиться. Вначале я с недоверием отнеслась к этому её желанию, подозревая в сговоре со Сваровски, но потом как-то Алина сумела меня переубедить. Не знаю, что на это повлияло: то ли то, что циркачка была весёлой хохотушкой, болтавшей без умолку; то ли, что постоянно рассказывала о своём муже, которого, как я поняла, она безмерно любила; то ли на мою благосклонность повлияло то, что остаток рабочего дня мы с ней провели не слезая с колеса обозрения, откуда открывался дивный вид на городок. Конечно, мне не удалось избежать игры в: «как считаешь, за что убили парня?» и «а вот тот-то и тот-то видел, как это было», но я стоически это перенесла, даже поймав себя пару раз на том, что действительно хочу высказаться.

В общем, мы разговорились, и я даже сообщила ей, что завтра «смотрины» моего номера, на что Алина бурно отреагировала, сказав следующее:

– Мы с Тимом обязательно придём тебя поддержать. Кроме того, Сваровски обязательно явится на такое событие и попытается тебя поддеть. Мы там будем, и это не обсуждается!

Ну что тут сказать – я не была против. Придут и придут.