Второй раз я проснулась уже когда часы показывали полдень. Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы привести себя в божеский вид и избавиться от припухлостей под глазами. А ещё жутко хотелось есть. Мой желудок за прошедший день кроме вчерашней закуски и литра самопального спиртного больше ничего не получил.

Я понимала, что расспросов о случившемся не избежать, и знала, что всё равно придётся отвечать любопытствующим. А потому, нацепив на лицо маску полного безразличия, направилась к Нене на поклон. Там было немноголюдно, вернее сказать, стояло всего три столика, и за одним из них сидел артист, с которым я не была знакома. Порадовавшись сему факту, взяла себе двойную порцию обеда и, в предвкушении устроившись за столиком, собралась было приступить к трапезе, как неподалёку от меня прошлись воздушные гимнастки. Они кротко поздоровались, и тут же отвели взгляды. Я отложила столовые приборы и посмотрела им в след. Девушки, что-то тихо говорили друг другу и косили на меня взгляды, оборачиваясь назад. Та-а-ак. Этого ещё мне не хватало. Я что, теперь персона нон-грата? Ну да, всё верно, циркачи народ суеверный, а я труп вытащила…

Ну и чёрт с ним.

Пожав плечами, упулилась в тарелку и запихала в рот огромную ложку гречки, как снова отвлеклась, потому как около столика оказался Злославский. Парень остановился рядом, но сегодня не скалил зубы в привычной улыбке.

– Привет, – поздоровалась я, глядя на дрессировщика. Он как всегда был неотразим: светлые брюки и белая, облегающая фигуру футболка. Солит он их что ли? Или покупает только белые, зная, что выглядит в них умопомрачительно? И эти шрамы, ух…

– Привет, – ответил Илья, но не спешил подсаживаться ко мне за столик.

Я даже жевать перестала от удивления. Вот уж от кого не ожидала суеверий, так это от него.

– Что ж не присаживаешься, Илюша? Боишься моей тёмной ауры? – спросила я, а самой стало обидно-преобидно от чего-то.

– Наивная ты, Катьк, – улыбнулся парень, – просто я раздумывал, всекёшь ты мне из-за того невинного поцелуя, или нет.

– О, как он на тебя подействовал. Я о нём и думать уже забыла, а ты значит, страдаешь?

– Томлюсь, не то слово, – хмыкнул Илья. – Пойду чайку себе возьму.

Спустя пару минут он уже устроился на соседнем стуле и внимательно в меня всматривался.

– Ну ты как?

– Да так себе, – честно ответила я. – Вчера снимала стресс с мадам Люсиль и с её бандой.

– О-о-о, – заржал Злославский, – знаем, плавали, – но вновь вернулся к первому вопросу: – Ты чего у озера-то делала?

– А я всегда там трусь… тёрлась… раньше. Теперь мне туда ход заказан… там тихо, – решила быть честной, – и тренироваться удобно.

– Тренироваться вечером после представления? – удивился Илья.

– Не передёргивай, – нахмурилась я, – я туда всё время хожу.

– И как у тебя смелости только хватило… вытащить…

– Я ем вообще-то, – расстроено проговорила, хотя понимала, что аппетит мне ничто не способно испортить.

– Извини, – раскаялся Злославский и упёр у меня кусок булки.

– Что, теперь я у циркового народа не в почёте? – решила я уточнить.

– Ну как сказать… – задумался дрессировщик, – мы народ суеверный, сама знаешь. Кто-то к этому серьёзно не отнесётся, а кто-то стороной будет обходить. Ничего, это пройдёт, переждать просто нужно.

– Не скажу, что меня это задевает. А Саронов этот… чего это он топиться удумал? – осторожно закинула я удочку.

– Да хрен его знает… – растерянно проговорил парень, – я с ним вообще-то не особо общался, слышал, у него какие-то проблемы были, они с сестрой уже пару недель не выходили на манеж. Паскаль с ним вроде общался иногда, спроси у него.

– Да, Паскаль-то ответит, – хмыкнула я.

– Учись читать по губам, – пожал плечами Злославский, – да и жесты у них не сложные, я даже знаю парочку. И Илья изобразил руками нечто причудливое.

– И что сие означает?

– Не скажу, – хитро улыбнулся парень.

– Ясно, опять гадость, небось, какая. А почему Паскаль? Это настоящее имя?

– Вот у него и спроси. Запала что ль? – с наигранной строгостью поинтересовался Илья. – Дорогуша, я ревную.

Я не сочла необходимым отвечать на эту глупость.

– Да Пашка, он, Пашка. Псевдоним это. Не злись, Катюха, а то покусаю, – развеселился Илья. – Тебе кстати в город не нужно? Я с ребятами собрался, выходной всё-таки…

– О! – воодушевилась я, но тут нас прервали.

– Катя! А я ищу тебя везде! – послышался позади знакомый голос.

Я обернулась и увидела Шико. Мужчина шёл со стороны городка, и у него в руке была небольшая папка. Сам он выглядел очень деятельным: глаза горели, волосы растрёпаны, рубашка застёгнута не на все пуговицы, демонстрируя тёмные волосы на груди. Циркач явно куда-то очень спешил, когда собирался.

– Здорово, Шико! – поприветствовал его Злославский.

Мужчина протянул ему руку в ответном рукопожатии и присел на соседний стул.

– Ты искал меня? – удивилась я.

– Да! – гаркнул он. – Я собственно вот чего, – он положил папку на стол. – Я вчера думал о тебе…

– И этот туда же… Катюх, ты популярна, – вставил шпильку Злославский и порадовался своей шутке.

– Очень остроумно, Илья, – резко ответил Шико. – Тебе в детском саду подгузники поменять не забыли?

Дрессировщик на этот выпад не ответил, а лишь недовольно скривился. Эти двое что, не ладят?

– Короче, я вчера накидал пару эскизов, хотел бы, чтобы ты взглянула, может, я угадал? – продолжил Шико и открыл папку.

– О! – второй раз подряд вырвался у меня тот же вопль, когда увидела с позволения сказать… эскиз. Нет, это было просто произведение искусства!

– Я ориентировался вот на эту область, – он указал на моё левое запястье. – Так как твоё выступление связано с водой, то я сначала решил побаловаться с этим… но что-то как-то не особо удачно получилось, если честно. Поэтому в следующем эскизе, я уже лепил полную отсебятину. По мне – так это интереснее вышло… ну и конечно, если цвет добавить, то смотреться будет вообще здорово.

Признаться честно, то второй эскиз и мне очень приглянулся: изображение четырёхлистного клевера, от которого в разные стороны расходится лоза, приобретая угловатые очертания то ли кружева, то ли абстракции.

– Обалдеть! Шико, это просто красота! – восхитилась я, тыча в эскиз пальцем.

– Так и знал, что тебе понравится, – довольно проворковал артист, откинувшись на спинку стула. – Я вчера его всего за час нарисовал. Муза пришла, так сказать.

– Красиво, – согласился притихший Злославский.

– Ну так что, идём? – обратился ко мне Шико, проигнорировав Илью.

– Куда? – перепугалась я.

– Ну, забивать. За пару-тройку часов управимся.

– Сейчас?! – от неожиданности, из моего рта даже крошки вылетели, что пришлось его прикрыть.

– А чего ждать-то? – удивился иллюзионист.

– Эм… я не готова ещё… – пробурчала.

Отчего-то мне стало боязно… Но когда я подняла глаза, то увидела на лицах своих собеседников одинаковые выражения. Улыбчиво-притворно-понимающие. Но оба при этом молчали как партизаны.

– Хорошо, идём, – тут же сменила я тактику.

В конце концов, я давно мечтала о татуировке!

– С городом, значит, облом, да? – запечалился Злославский.

– В другой раз, мой бесполый мутант. Не расстраивайся.

* * *

В трейлере у Шико был такой же беспорядок, как и накануне. Оно и не удивительно, наверное, для того чтобы настроиться на творческий лад, нужно особое настроение. Если честно, то поначалу я почувствовала себя неуютно наедине со взрослым мужчиной у него в трейлере, хотя и понимала, что ничего криминального тут нет. Видимо, это природное чувство самосохранения давало о себе знать. Но уже через пару минут, наблюдая за тем, как Шико делает необходимые приготовления, немного расслабилась. Кроме того, на столе у дивана находилась стопка журналов с татуировками, и я принялась их рассматривать. Циркач в это время, разложил складывающийся стол, прикрутил к нему лампу и огромную лупу, потом понаставил туда баллончики с краской и наконец, достал её… тату-машинку. Вид у неё не страшный, а вот звук… когда он проверил работу агрегата, меня передёрнуло.

– Не боись, – хохотнул мужчина. – Это не больно. Подь сюды, – и указал на противоположный от себя стульчик.

– А не больно, это по десятибалльной шкале сколько? – поинтересовалась я, опасливо приближаясь и косясь на машинку в его руке.

– Ну как тебе сказать? У всех по-разному. Иногда бывает, что здоровенные качки, как девочки плачут, а девчонки сидят, хоть бы хны. Болевой порог у каждого свой. Да не дрейфь ты! – Шико привстал и, ухватив меня за руку, усадил на стул.

А затем принялся натягивать на себя резиновые перчатки, и вскрывать иглы. От этого зрелища мне резко поплохело, и тогда циркач решил меня отвлечь, начав задавать кучу праздных вопросов. Я отвечала на них автоматом и нехотя, до тех самых пор, пока игла впервые не коснулась моего запястья.

– Ну, что померла? – хмыкнул Шико.

– Да нет, вроде, – уже расслаблено ответила.

– А по десятибалльной?

– На пятёрочку, наверное.

– Подожди ещё, позже до шестёрочки доберёмся, – хохотнул Шико и опустил голову к моей руке. – Ну, так что?

– Что? – удивилась я.

– Я тебе вроде бы вопрос задал или от волнения прослушала?

– Прослушала, – честно призналась.

– Как тебя в циркачи-то потянуло? – повторил он.

Я всмотрелась в этого необычного мужчину… хотя даже мужчиной его называть как-то неудобно, скорее парнем, судя по поведению. Если не обращать внимания на его лицо, которое избороздили мелкие морщинки, выдающие возраст, то я бы сказала что этому циркачу не более тридцати. Хотя смею предположить, что на самом деле ему за сорок. Манера держаться, одеваться, говорить, всё это указывало на то, что Шико молод душой, просто тело немного подводило.

Это на самом деле здорово, быть молодым душой. Однажды один мудрый человек сказал мне, что нам столько лет, насколько мы себя чувствуем. Тогда ему было около семидесяти, но это не мешало свято верить в то, что он проживёт ещё минимум лет сорок, не смотря на то, что жил на улице.

– Судьба так решила, – пожала плечами, наблюдая за тем, как игла оставляет на моём запястье коричневый след.

– Судьба, говоришь? – хмыкнул Шико. – Не поверишь, все циркачи говорят одно и то же, только разными словами. А почему иллюзия? Не буду пытаться выпытывать твои секреты, ибо сам понимаю насколько это сокровенно. Но как бывший иллюзионист не могу не отметить класс. Училась где?

– Нет, не училась. Сама, всё сама. В бродячих цирках чего не насмотришься только, а иллюзия загадочна и всегда привлекательна. Кроме того, силовые жанры меня никогда не привлекали, это тяжёлая работа, а я ленива. Да и цирковые училища мне никогда не были по карману. Здесь же всё зависит от воображения и смелости.

– Ну не скажи. Для иллюзии тоже учиться надо, я в своё время отпахал как надо. Хотя, без природной тямы, тут никак. Вот Паскаль, например – парень просто талант. У него дар творить руками, но он, как и я, вначале пути учился.

– А у меня не было денег на учёбу. Зато был опыт бродячих цирков, – легко проговорила я, ведь это было правдой. – Сначала просто помогала и наблюдала, а потом и сама начала пробовать, да и добрые люди помогали. А потом начало получаться. Поэтому, что есть учёба напротив опыта?

– Оно верно. Так ты откуда? Это я про то, почему по циркам шаталась, а не училась в институтах-колледжах, как все девушки твоего возраста, – невзначай спросил он, не поднимая на меня взгляда. Тем временем на моём запястье уже виднелось очертание небольшого четырёхлистного клевера.

– Кабы знала, так сказала бы, – решила я быть честной. – Официально – из ниоткуда. Детдомовец я, бегающий.

– О, как. А почему бегающий? – удивился Шико. – Там вроде сиротам помощь сейчас не хилая идёт.

– Это только так говорят. Врут. А бегать – так это характер дрянной. Я ж была уверена, что умнее всех. А потом уже втянулась.

– А сейчас? – хмыкнул он, и с хитрецой на меня посмотрел.

– И сейчас тоже так считаю, – улыбнулась я.

– Понятно, – отозвался циркач, и прервался, отложив машинку. – Ладно больше не буду приставать. Вижу, что не хочешь обсуждать себя. Это, кстати, странно, девушки твоего возраста, как правило, поступают наоборот. Им только дай повод поговорить про себя любимых, – и тут же перевёл тему: – Такой яркий цвет тебя не смущает?

Он продемонстрировал мне тюбик с ярко-зелёной краской, цвета свежей травы.

– Скорее наоборот. Это клевер будет такого цвета?

– Угу. Остальное – коричневым.

Я нахмурилась, но спрашивать не стала, коричневый не самый мой любимый цвет, но эскиз смотрелся потрясающе, а потому я решила полностью положиться на Шико, раз уж он профи в своём деле.

– Слушай, Шико, а этот Саронов… ты как с ним, общался? Чего он удумал топиться? – после некоторой паузы всё же решилась спросить я. Этот вопрос не давал мне покоя.

– Слышал, слышал, что ты его вытащила… потому и не спешил вопросов тебе задавать. Только недавно, считай, парень этот, а теперь вот Алексей… – проговорил Шико. – Как тебя угораздило-то?

– Везучая я.

– Оно видно, – хмыкнул иллюзионист. – Молодец, что вытащила, едва ли у кого смелости на это бы хватило. У меня точно нет. А ты сидишь тут такая спокойная как слон и вроде бы даже шутить пытаешься. Похвально.

Я дёрнулась при последнем слове, потому как руке стало больно.

– Терпи, боец, красота жертв требует, – тут же отозвался Шико. – А про Саронова, так я не особо с ним знался, так шапочно. Я ведь не артист больше, а на входе сижу. Тот же билетёр, считай. А артисты они разные, кто гордый, кто принципиально не обращает внимания на униформистов, ведь я к ним почти отношусь. Потому особой любви я к Сароновым не испытывал, сама понимаешь. Они всё больше время вместе проводили, и за тренировками, жанр у них не шуточный.

– Ясно. А на уровне сплетен?

Шико подумал немного, но всё же проговорил:

– Не люблю я повторять сплетни, но пока что болтают только одно: что-то у него там не получалось. Они же не выступали давно. Алексей был таким, что у него должно было быть всё идеально. Стремился к совершенству и всегда искал что-то новое. Ну вот вроде бы чего-то там у него не выходило… глупость это, если и правда он решил расстаться с жизнью из-за этого, но не мне судить. О сестре бы хоть подумал…

Шико недовольно скривился.

– Не люблю я эгоистов, а его поступок – чистой воды эгоизм. Ведь думал он только о себе и своих неудачах, не задумываясь о родных и проблемах, которые уже возникли у того же Бизарра из-за его поступка.

Я хотела было возразить, но подумала, что, наверное, всё же Шико прав. Если смотреть на ситуацию с этой стороны – то, несомненно, так оно и есть. Тут в дверь трейлера стукнули и в помещение зашёл Паскаль. Он был бледнее обычного, но выглядел молодцом.

– Привет! – поздоровалась я, улыбнувшись.

Шико прервался и кивнул ему, из чего я сделала вывод, что они сегодня уже виделись. Парень подошёл к нам и через моё плечо глянул на эскиз что лежал рядом. После этого он кивнул и одобрительно приподнял вверх большой палец правой руки. Стало быть, ему понравилось. После этого, Паскаль отошёл от нас и включил музыку. Трейлер заполнили звуки электрогитары и мелодичный мужской голос.

Я оглянулась. Парень по-хозяйски увалился на диван, и положив руку себе на глаза, застыл. Я удивлённо перевела взгляд на Шико. Тот одними губами, без звуков проговорил:

– Устал. Они там Сароновой помогают.

Я кивнула, и сосредоточилась на татуировке.

* * *

В общей сложности, у Шико я провела часа четыре. Паскаль уснул, и сладко проспал на диване всё то время, пока эскиз превращался в прекраснейший рисунок на моём запястье. Я же рассматривала тату и никак не могла поверить, что эта красота теперь со мной навсегда. Вот так вот и сбываются мечты – неожиданно и… быстро.

– Ну ты талантище, Шико… – в который раз проговорила я, не в силах отвести взгляд от яркого рисунка. Коричневые завитки, смотрелись изумительно, и очень гармонично, хоть я и переживала вначале.

– Да, я такой, – хохотнул он, и достал тюбик с мазью, и пищевую плёнку. – Теперь слушай сюды: тату не мочить. Желательно до тех пор, пока не отойдёт корка. Будешь выступать или тренироваться – мажь вазелином. Вот этой мазью мажь постоянно, она заживляет.

Он щедро намазал запястье другой мазью, а потом закутал её в плёнку.

– Чрез пол часика плёнку сними, не забудь. И только попробуй мочить. Я не шучу. Плохой уход – и от этой красоты не останется и следа. А тогда тебе придётся иметь дело со мной, ясно? – наставительно проговорил он.

– Ясно, но про воду мог бы сказать заранее, – хихикнула я, хотя для меня это вовсе не проблема, а потому всё будет в лучшем виде, не мочить – так не мочить.

– Ну, вдруг бы ты передумала, – обворожительно улыбнулся он.

– Ага, щаз! – хохотнула я, и спрятала крем в кармане джинсов. – А что я теперь тебе должна, за такую красоту?

– Как что? Душу. Хо-хо-хо! – ответил Шико, и я засмеялась вместе с ним.

Пока он собирал тюбики со стола и приводил рабочее место в порядок, я глянула на спящего Паскаля.

– Буди этого бездельника, а то весь вечер проспит. Невежда, даже не пообщался с нами, – весело проговорил мужчина, видя мой неуверенный взгляд в сторону фокусника.

– Зато отдохнул. Всё равно общение бы было односторонним…

– Это временное, поверь. В языке жестов нет ничего сложного, главное азы. Я с ним даже без них общаюсь, у парня глаза говорящие.

– Угу, – кивнула я, согласившись, и подошла к дивану, когда Шико спрятался в уборной и включил воду.

Паскаль спал в том же положении, как и увалился – полусидя, с широко расставленными ногами и закрыв локтём лицо от света. Я не стала париться и раздумывать, как бы помягче его разбудить, и просто убрала руку с его глаз.

– Скаль, вставай, – буркнула я, подтолкнув парня в плечо, но он отмахнулся как от назойливой мухи и продолжал спать.

Тогда я плюхнулась рядом, и дёрнула его за ухо. Не знаю, продолжал он спать или притворялся, но на мои действия не среагировал. Кроме того, его грудная клетка продолжала спокойно вздыматься и опускаться. Видимо всё же не притворяется.

Я же в это время не упустила возможности его разглядеть. Длинные тёмные ресницы практически касались щёк, широкий рот без улыбки, алебастровая кожа и спутанные тёмные волосы, которые спутавшись, падали на большой лоб. Нет, он не красавец, но есть в нём что-то такое, зовущее и притягательное. Такое, что нельзя увидеть, лишь ощутить. В то же время, нельзя было не отметить доброту этого парня и участие в проблемах других людей. Кто я ему такая? Да никто. Однако, он поддержал меня в самом начале, и мы вроде бы даже подружились.

Я протянула руку и убрала волосы с его лба, погладив по голове. Рука скользнула, утонув в мягких непослушных волосах. Тут неожиданно его глаза распахнулись и, в меня вперился внимательный взгляд серых глаз, которые ещё не прояснились ото сна и были словно в дымке.

– Просыпайтесь, принцесса, под вами горошина, – улыбнулась я, дёрнув его за прядку.

Парень улыбнулся и потянулся, словно огромный кот.

– Как мило, – раздался позади весёлый голос Шико, который к тому времени уже вышел из уборной. – Харэ ворковать. Скаль, выметайся, давай, у меня делов куча ещё.

– Бурчит, – проговорила я, доверительно склонившись к иллюзионисту, и покосившись в сторону Шико, – устал, наверное. Смотри, какую красотюку он мне сделал.

И ткнула запястьем практически Паскалю в лицо. Тот проморгался, и ухватив меня за руку, отодвинул её от себя подальше, чтобы было удобнее смотреть.

– Вот не проспал бы, увидел бы без плёнки, а теперь жди, пока сниму, – хихикнула я. – Вставай, давай.

Паскаль вновь подтянулся и резко поднялся с дивана, что я от неожиданности чуть было с него не свалилась. Он что-то беззвучно проговорил Шико, тот в ответ гордо улыбнулся и вновь уселся за стол, пододвинув к себе альбом для черчения.

Спустя пару минут, мы с иллюзионистом вышли из трейлера. На улице уже начало смеркаться, а у меня вновь разболелась голова. Да ещё и саднило запястье. А потому, я бы с удовольствием пошла в свой трейлер и проспала до самого утра.

– Кстати, спасибо за одежду, – проговорила я, зевнув. – Постираю – верну.

Парень кивнул, подхватил меня под локоть и повёл от трейлера Шико в неизвестном направлении.

– Далеко собрался? – спросила, и в ответ получила кивок головы в сторону купола цирка.

Ясно, что подробностей ждать не стоит. И тут мне на ум пришёл жест Ильи, который тот мне сегодня показал.

– Кстати, Скаль, скажи, что означает этот жест? – остановила я парня и изобразила абракадабру дрессировщика. Паскаль немного опешил и расширил глаза. Я поняла что, наверное, это что-то не совсем пристойное.

– Это меня Злославский научил, – выпалила я, наблюдая за недоуменным взглядом фокусника. – Что он означает?

Но Паскаль не ответил, лишь беззвучно хохотнул слегка скривившись, и вновь подхватив меня за руку, повёл к цирку. Что именно может вызвать такую реакцию, догадаться не трудно, тем более что жест исходил от Злославского. Потому я решила выкинуть это из головы и просто последовала за фокусником.

А пришли мы к совсем другому входу. Я даже не знала, что и с этой стороны есть вход. Вернее будет сказать, лазейка. Паскаль приподнял с одной стороны грубую ткань, и мы пролезли внутрь. Странно, но ощущала я себя воришкой, потому как пробрались мы сюда именно так. Вокруг темно, но отчётливо слышались рыки зверей и музыка – тихое неспешное завывание волынки.

Фокусник, вдруг резко остановился около металлической балки, и указал наверх. Я округлила глаза, поняв, что он призывает меня взобраться на площадку, где обычно обитают светотехники. А если ещё прибавить сюда то, что я боюсь высоты…

Но Паскаль не дал мне времени подумать, а буквально поднял под руки и приблизил к балке, что мне ничего не оставалось, как ухватиться за неё руками и ногами.

– Скаль, я тебя прибью! – проговорила я, обернувшись, но парень прижал палец к губам и настойчиво подтолкнул меня вверх, хлопнув ладонью чуть пониже моей спины. Я возмутилась, но поползла, пообещав потом не забыть стукнуть ему за это по голове.

Оказавшись наверху, застыла, вцепившись обеими руками в металлическое ограждение второго уровня, но поднявшийся следом парень, не без труда отцепил мои руки от поручня, и повёл по узенькому мостику.

Раньше мне никогда не удавалось бывать так высоко над манежем. Да и делать тут, собственно, особо нечего. Везде световые приборы, краны и держатели для декораций. Конечно, интересно видеть это изнури, если бы при этом я не боялась высоты. Тут до моих ушей снова добрался звук музыки.

Паскаль резко остановился и, вновь приложив палец к губам, указал вниз. Не успела я взглянуть, как он приподнял меня и усадил в небольшое пластиковое кресло, прямо за огромным прожектором, который в данный момент не горел. Сам парень плюхнулся рядом, на точно такое же кресло и достал из кармана семечки. Я удивлённо на него посмотрела, а он, протянув мне кулёк, снова тыкнул пальцем вниз.

Я опасливо, словно воробушек, глянула туда, куда он указал и обратила внимание на небольшую группу людей. Их было семь человек. Они сидели на деревянных ящиках закулисья и тихо переговаривались. При этом в их руках были музыкальные инструменты: скрипки, волынки, гитары, флейты. Все духовые. Но не это меня поразило. Самым удивительным было то, что все они были… инвалиды. У кого-то не было ноги, у кого-то руки, один был в чёрных очках и, судя по его неуверенным движениям – циркач слеп. Я открыла от удивления рот, и в этот момент, один из них проговорил:

– Начали, – и полилась музыка… дивная, спокойная, не громкая, будоражащая душу.

Когда в мелодию протяжно запев, вклинилась волынка, то я поняла кто они такие. Это же те самые музыканты без лиц, которые хотели, чтобы я улыбалась. Ну надо же! Удивительно! Все эти циркачи – инвалиды, но это не мешает им делать великолепную музыку, ничем не уступающую обычным людям. Да если бы Паскаль не привёл меня сюда, я бы и не узнала об этом, ведь на улочках циркового городка, они облачались в яркие одежды, которые скрывали эти их недостатки.

Я, не отрывая взгляда, наблюдала за ними и слушала эту печальную и прекрасную музыку, которую они создавали, играя в унисон. И даже сама не заметила, как по щеке побежала слеза, с удивлением поймав её в ладонь. Я перевела смущённый взгляд на Паскаля. Тот внимательно за мной наблюдал, удобно откинувшись в кресле. Было видно, что парень тут частый гость. Я кротко ему кивнула, и поджала губы, как бы извиняясь за свои несдержанные эмоции. Но фокусник подмигнул и легонько потрепал мои волосы на макушке.

Вскоре я расслабилась и, забрав у иллюзиониста мешочек семечек, так же откинулась на стуле и растворилась в музыке этой удивительной труппы.