Когда я переступила порог трейлера, то с облегчением обнаружила, что Сваровски внутри не было. С одной стороны – это не очень хорошо, а с другой – давало повод поразмышлять.

Наскоро приняв душ и переодевшись, я решила предаться думам о своём положении, в то время, пока буду тренироваться. Потому была собрана в рекордно короткий срок и, выскочив с подручным реквизитом из трейлера, направилась к озеру, где мне, по идее, никто не должен помешать. А после последних событий, едва ли кто сюда вообще сунется.

День был пасмурный, но тёплый. В воздухе пахло озоном и землёй. Изумительный запах. Такой запах бывает только за городом. Картину приятного дня портило лишь то обстоятельство, что у меня болело всё тело. И лицо, и волосы, и спина. Надеюсь, Сваровски чувствует себя не лучше, ведь её в отличие от меня ждёт растяжка, а не просто надувание пузырей.

Визит к Григорию Николаевичу я решила пока отложить, рассудив, что вначале нужно пообщаться с самой Змеюкой. Может быть, после вчерашних событий мы наконец найдём консенсус. Как выяснилось, сила-то у нас одинаковая. Хотя, как сказать. Если я управляю водой, то Кристина имеет абсолютно другой дар. Не скажу, что это управление воздухом, тут что-то другое. По крайней мере, это что-то отбросило меня очень знатно. И эти её жуткие глаза.

Странно, что с такими способностями, она выбрала жанр каучук. Хотя может быть, в этом тоже её сила и костей в ней просто нет?

За невесёлыми раздумьями я провела весь день, прерываясь только на перекусы. Сваровски я так и не встретила, да и не особо к этому стремилась, ведь прекрасно знала, что её тренировки проходят под куполом, вместе с остальными циркачами.

Уже вечером, почувствовала, что выбилась из сил, хоть и придумала новый трюк для своей программы. Он был рискованным, но зато должен выглядеть изумительно на манеже. Усевшись на траву, прислонилась к дереву, когда вода предупредила меня о визитёре. Я улыбнулась.

Не выдержала, значит.

– Долго ты будешь там стоять? – не глядя в сторону Сваровски, спросила я.

Девушка молча направилась к моему дереву и, остановившись рядом, немного потопталась. Я больше не собиралась ей помогать, потому даже не подняла на неё глаз. Гадюка меня удивила. Она тоже не произнесла ни слова, а просто опустилась рядом, так же, как и я, уставившись на озеро.

На ней было надето тренировочное трико и комбидресс, а сверху накинута ветровка. Видимо с тренировки она сразу же направилась на мои поиски. Наконец я повернулась к ней, и сразу же наткнулась на фиолетовый синяк на подбородке. Сегодня её длинные волосы были собраны в конский хвост, а потому ещё больше акцентировали внимание на боевой ране. Как и то, что нижняя губа была опухшей и лопнувшей прямо посередине. Девушка в свою очередь повернулась ко мне и тоже внимательно рассмотрела дело своих рук.

– Красиво?

– Замажется, – скривилась девушка, и добавила: – Заслужила.

– Ты или я? – уточнила.

– Обе.

Ну, тут она может быть и права, ведь я действительно её провоцировала, нарочно заигрывая с Ильёй, хотя ей бы не мешало уметь держать себя в руках. А если бы я действительно решила влюбиться в дрессировщика? То всё, покой нам только снился?

– Уже весь Бизарр обмусоливает нашу вчерашнюю стычку, – проговорила Сваровски.

– Да неужели? – хмыкнула я. – Хорошо, что он не обмусоливает вмятину в обшивке трейлера над моей кроватью.

– Извини. Я вправлю.

– О, Гадюка, оказывается, знает слова вежливости.

– Завязали, ладно? – скривилась она и, оглянувшись по сторонам, протянула руку.

Её глаза вновь заволокло дымкой и на поляне, всё что можно было приподнять: камни, листья и даже мой реквизит, взлетело над землёй на полметра. Затем зависло в воздухе на пару секунд, а потом резко упало. Всё, кроме моих вещей. Они аккуратно опустились обратно.

– Левитация, – пояснила она.

Я тоже не осталась в долгу, но не стала протягивать рук, а лишь вздыбила вверх столб воды, который красивой спиралью поднялся на пару метров и плюхнулся обратно в озеро.

– Вода, – тихо проговорила я.

– Вот оно что, – усмехнулась Сваровски, – а я-то думала, чего это у меня все внутренности перевернулись. Ты как здесь оказалась?

– Случайно. Везение. Не знаю. Показала Ветрову небольшой трюк. А ты?

– А я всю жизнь этим занимаюсь. Закончила цирковое в своём городе, выступала там недолго, а потом меня порекомендовали Бизарру.

– А почему каучук, а не что-то по способностям? – удивилась я.

– Это самый лёгкий путь, разве нет? – хмыкнула она. – А у меня вся семья цирковая, только они эквилибристы, а я вот гибкая.

– Семья – эрры?

– Нет. Только я.

– А они про тебя знают?

– Знают, – грустно произнесла она. – Потому и боятся. Поэтому я не продолжила выступать с ними и ушла в одиночное плавание. Была вынуждена. А потом поняла, что одной легче. Это закон жизни. Если ты не такой как все – ты изгой. Что уж говорить о таких, как мы, хотя сомневаюсь, что родные вообще знали, кто это такие.

Тут, честно сказать, я с ней была согласна. Одной легче.

– А ты откуда узнала? – поинтересовалась я.

– Да ниоткуда. Что-то в интернете, что-то сама додумала. Просто поняла, что я эрр, и всё. К чему подробности? Мне легче слиться среди людей и сойти за свою. Я бы вообще с удовольствием от этого избавилась, к чему оно мне? Только мешает и обрекает на одиночество, ведь порой, как вчера, например, подобные порывы сдержать невозможно, а это опасно. Ведь я тебя могла убить.

– Не льсти себе, – хмыкнула я, а сама задумалась.

А ведь она права. Этот дар обрекает на одиночество. Тебе приходится скрываться, хотя сущность лезет наружу, я не могу не слышать зов воды и не обращать на неё внимания, ведь она повсюду. И во мне тоже.

– А ты? Из цирковой семьи? – спросила Сваровски.

Так странно было сидеть с ней вместе и просто разговаривать. Подсознательно, или скорее по привычке, я ждала от неё дерзких словечек или издёвок, но Кристина была непривычно грустная и спокойная. Однако смотреть друг на друга мы не решались, даже не знаю почему.

– Нет. Я из детдома. Ты права, одной легче. Я это поняла очень рано. Чересчур рано. Даже школу не закончила и рванула по свету, как только в руках оказался паспорт.

– Да? А откуда узнала о таких, как мы?

– В детдоме была одна замечательная женщина. Она знала мою тайну с самого младенчества. Видимо родители когда-то меня из-за этого и определили в дом малютки. Согласись, нелегко справиться с ребёнком, который раздвигает воду как Моисей, – невесело усмехнулась я, – и при этом умудряться скрывать его сущность. Бабе Вале это удалось. Она и назвала меня эррой – мифическим существом. Она мне, кстати, и имя дала.

– А почему ты ушла?

– А что мне там было делать? Я была нелюдима, а знаешь, как жестоки дети? Особенно по отношению к тем, кто выделяется и не ищет приключений на свою пятую точку. А мне бывало тяжело сдержаться. И когда я чуть было не утопила одного парнишку из класса, то у меня просто не было выбора. Такими вещами не шутят.

– А потом? – поинтересовалась Гадюка. Я не видела теперь причин, почему мне немного не приоткрыться, раз уж разговариваем на равных.

– А потом скиталась. По улице. По городам. Жила на подаяния жалостливых. Иногда, кстати за день можно было неплохо денег насшибать, мир не без добрых людей, хотя с каждым годом таких становилось всё меньше. Потом прибилась к бродячему цирку, там сначала помогала, потом сама начала выступать. Пару-тройку лет так пожила, меняя цирки. Но всё не то. Казалось, мне нигде не было места. Потом опять начала скитаться. Пока не набрела на Бизарр. Этот цирк иной. Совсем другого уровня, не то, что остальные, где мне приходилось бывать. Без образования же, в приличный цирк не устроишься, особенно в центральный, городской. Я ведь пыталась и не раз. А тут удача сама в руки прилетела. Кстати, как раз из-за Алексея. Они же с Лизой не выступали, а пробел в представлении закрывать надо было кем-то. А тут я.

– А как ты попала к Ветрову-то? У него же крутой нрав. Я, например, долго охотилась за местом в Бизарре, пока один человек не порекомендовал, – поинтересовалась Сваровски.

– А меня ваша гадалка Арзу к нему привела. Чего-то там увидела на моей ладони. Сказала, что я дьяволица, – улыбнулась я. – Ветров меня, конечно, отослал сначала, а потом уже Дрего позвонил, видимо совсем не кем было ребят заменить, вот они и сделали ставку на меня. Хотя нелегко пришлось. Уровню Бизарра соответствовать тяжеловато, да и ещё умудриться не переступить грань дозволенного. Но вроде бы справилась.

– Справилась, – кивнула Гадюка. – У тебя хороший номер.

– О, Гадюка, умеет делать комплименты, – хмыкнула я.

– Завязывай, Гидра, – хохотнула Кристина, а затем произнесла: – Забавно, да? Я начала называть тебя Гидрой ещё до того, как узнала, что ты управляешь водой. Что это, провидение?

– Ну изначально ты называла меня Гидроперитом, так что провиденье отменяется.

После этих слов мы переглянулись и засмеялись.

– А ты когда-нибудь встречала таких как мы? – спросила я после того, как смех сошёл на нет.

– Никогда. А ты?

– И я нет. Баба Валя правда говорила, что их не много совсем. И ещё она говорила, что силу надо скрывать. Хотя глупость всё это, и так понятно, что выделяться в этом мире по меньшей мере, не разумно. И возникает лишь один вопрос: какой в нас толк?

– Действительно, а какой? – задумчиво спросила Кристина. – Какой толк? Зачем мы вообще?

– Ну… думаю природа что-то этим имела ввиду, раз мы есть. Может просто наше время не пришло?

– Ага и будем скрываться до самого судного дня.

– Может быть эрры для того, чтобы этот день никогда не наступил? – предположила я.

– А ты романтик, оказывается, Гидра. Может быть. Но для этого нас слишком маловато, не находишь?

– Ну это да. Хотя может быть, эрры просто хорошо прячутся. Мне все эти годы, по крайней мере, это удавалось неплохо.

– Согласись, что если бы эрр было много, то мы бы уже, не больше ни меньше – завоевали этот мир. А так… сидим как мышки, – грустно проговорила Сваровски.

– А тебе палец в рот не клади, – хмыкнула я, а Кристина криво улыбнулась.

Мы замолчали ненадолго, слушая тишину. Уже стемнело, и сверчки начали выдавать тихую трель. Небо прояснилось, и над озером появилась жёлтая луна, которую изредка закрывали одинокие облака.

– Красиво тут, – проговорила Сваровски задумчиво.

– Ага.

– Извини, что вчера набросилась на тебя, – тихо прошептала девушка. – Я просто… увидела вас и… тяжело, знаешь, видеть соперницу, а тем более жить с ней под одной крышей, – было видно, что Сваровски эти слова давались нелегко. – Раньше он не афишировал свои эм… похождения, все об этом, конечно, знали, но как-то всё больше было пересудов и обмусоливания покинутых пассий… а тут… у вас серьёзно?

Я улыбнулась и одновременно порадовалась, что она не права. Наверное, будь у меня на Злославского виды, я бы себя повела немного иначе, а так…

– Ты – дура, Сваровски, ей Богу… – проговорила я, а она непонимающе захлопала глазками. – Знаешь, только ленивый не предупредил меня про вас с ним, – усмехнулась. – Но скажу тебе честно: у меня даже в планах подобного не было. То, что ты видела – это просто шутка. Да ты, наверное, знаешь Илью и эти его тупые шуточки. Вот уж правду говорят – влюблённые полные идиоты, как хорошо, что у меня на такие вещи иммунитет.

– В смысле? – удивилась она.

– В прямом. Ты сама себе всё придумала, а достаточно было просто у меня спросить, – я повернулась к ней и твёрдо произнесла: – Между мной и твоим любимым Злославским ничего не было и не будет. Так что можешь расслабиться, Гадюка. Этот красавчик не в моём вкусе.

Тут надо отдельно рассказать, как преобразилось её лицо после этих моих слов. Глазки загорелись, щёчки зарумянились, улыбка растянулась. Ну надо же, совсем другой человек. Ну и я не могла не подлить масла в огонь:

– По-моему вы двое единственные в Бизарре, которые уверены, что между вами всё кончено. Все остальные прекрасно знают, что происходит. Только вы тупите.

– Что? – удивилась девушка. Я готова поклясться, что это удивление не наигранно. Странно. – У меня с этим бабником больше нет ничего общего, – тут же насупилась Кристина, но аккуратно так добавила: – Но мне бы не хотелось, чтобы у него с кем-то были серьёзные отношения.

Вот сказала она это, и сама задумалась. Тут мои комментарии были излишними, а она вроде бы и сама догадалась, какую глупость сморозила. Честно сказать, то от выражения её лица мне стало смешно, и я не выдержав, захохотала. Но тут вода вновь кого-то почувствовала, и я резко замолчала, насторожившись. Это был не человек.

– Чего? – встрепенулась Сваровски, увидев мою реакцию.

– В кустах кто-то есть вроде…

И тут я выпала в осадок. Из-за кустов, не спеша выплыл ягуар! Его гибкое тело было напряжено, хоть с виду и не казалось, что эта кошечка настроена воинственно. Он без интереса нас оглядел и двинулся к озеру за водичкой.

– Нормально это, что ли? – прошептала я. – Тут водятся ягуары?

Кристина засмеялась.

– Борзый, иди сюда! – крикнула она ягуару и тот, повернувшись в нашу сторону и пораздумав пару секунд, так же неспешно направился к нам.

– Борзый? – поинтересовалась я, когда ягуар плюхнулся прямо напротив Сваровски и будто бы привычным жестом уткнулся мордой в протянутую ладонь девушки.

– Да, это наш добрячок. Он постоянно убегает от Злославского, чтобы прогуляться. Илья злится так сильно, потому как не может понять, как он это делает. Борзый когда-то был звездой цирка, воинственным малым, видишь, ухо и нос подранный? А сейчас сдал чуток, потому ушёл на заслуженный отдых. Стал дружелюбным и ленивым, потому теперь выполняет роль дитяти-баловня. Но лично я думаю, что это для Злославского наказание свыше, – пояснила Кристина, ухватив этого котяру двумя руками за морду. – Да, мой хороший? Ты непослушный и вредный, прям как папочка, – после этого она чмокнула ягуара в нос.

Я округлила глаза от этого зрелища и отклонилась в строну, потому как была уверена, что сейчас эта котяра откусит Гадюке пол лица. Но, к моему сожалению, этого не произошло, потому я неспешно поднялась на ноги, опасливо глядя на воркующую Кристину и, отступила на пару шагов.

– Тогда может, вернём этого бродягу восвояси? Чего доброго, ещё загрызёт кого…

– Да ну, этот не загрызёт. Он добрый. Да и нечем ему.

Я скептически приподняла одну бровь. Что-то я не слышала о том, чтобы ягуары когда-либо превращались в домашних кошечек. Про тигров – да, про львов даже слышала, но вот про ягуаров – хоть убей, не помню.

– Цирковой народ – чумной, – философски произнесла я. – Попадись мне он посреди ночи – я бы его утопила, и плакал бы любимец нашего ловеласа.

Кристина засмеялась и, поднявшись на ноги, ухватила Борзого за холку.

– Пойдём, отведём.

* * *

Он наблюдал за циркачом из самого дальнего угла манежа. Смотрел, как тот ловко переставляет руки, вращаясь в воздухе и, сопровождает свои действия кроткими командами, которые понятны только его группе.

Он думал. Раздумывал, когда лучше уличить момент, хотя и знал расписание циркача до мелочей. Когда он ест, когда спит, когда тренируется и когда остаётся один. Цель была так близко, так рядом… но торопиться пока ни к чему. Со дня смерти Алексея прошло ещё слишком мало времени, да ещё и этот парень залётный, которому перерезали горло в городке, тоже так не вовремя затесался! Конечно, это не спутало ему карты, но всё равно, много шумихи вокруг Бизарра убийце явно не на пользу. Смерть ещё одного артиста вызовет панику и вопросы, хоть он вновь сделает всё так, будто это несчастный случай.

И всё же он был весь в предвкушении, кровь пульсировала в жилах как лава, он чувствовал, что для завершения миссии ему осталось всего ничего. У него всё для этого было. Удача сама шла в руки. Не иначе, как сам Господь Бог ему в этом помогает! А иначе, как так вышло, что под одним куполом цирка Бизарр собралось такое количество эрр? Он ни в одном цирке не встречал столько. Целых семеро на его памяти, двое из которых уже никогда не выступят на этом манеже.

Особенно его порадовала последняя прибывшая. Девушка, по имени Катя. У неё весьма необычные способности для эрра. Он никогда прежде не слышал, что есть эрры, способные повелевать целой стихией. В основном сила у всех относительно одинаковая, у кого больше – у кого меньше, но всегда несколько однобока. А тут такое счастье!

Эта девушка не давала ему покоя каждый раз, когда даже просто проходила мимо. Он ощущал её силу. Она манила его. Как наркотик. Этот запах. Словно свежий бриз. Казалось, протяни он руку и сможет достать ту невидимую ауру, что окружала девчонку.

Но пока слишком рано. Пока время не пришло. Она будет его девятой симфонией. Она будет его музой, что сможет пробуждать и давать жизнь.

А пока, нужно немного подождать. Пока, у него совсем другая цель.

Он вновь поднял глаза под купол цирка вгрызшись взглядом в артиста, который балансировал в воздухе на трапеции. Он уже знал, что нужно будет сделать. А главное – когда.

* * *

Я зашла в трейлер в одиночестве, поскольку доверила Сваровски самостоятельно отвести котяру к Злославскому. Кто знает, может он его выпускает специально, чтоб именно Гадюка его и приводила обратно, как я поняла, девушке это не в первой. Вдруг это коварный план Ильи, а я его сорву.

Оглядев помещение, присвистнула – казалось, что тут прошлась небольшая ядерная война. Книги валялись, трюмо в бардаке, на полу рассыпаны баночки с гримом кремами и прочей дребеденью. Стул Сваровски сломан и одиноко лежит около её кровати. Да-а-а… ну мы и повеселились.

Я подняла глаза и посмотрела на вмятину над своей кроватью, поморщившись от враз занывшей спины. Надеюсь, у Гадюки хватит способностей вправить обшивку.

Тут откуда-то из глубины моей скомканной кровати показал мордаху Тайсон, и приветственно пискнув, спрятался обратно. Я перевела взгляд на змей. Клубок находился на своём привычном месте, а вот огромная змея в аквариуме переехала. Не удивительно, ведь стекло террариума пошло волосными трещинами. Я криво улыбнулась, вспомнив, как Сваровски отлетела к своей стороне трейлера. Видимо тогда и повредила стекло. Бывает.

Вместе с тем, обратила внимание на то, что помимо беспорядка от драки, наше жилье было… как бы так сказать… в общем, оно не убиралось с тех пор, как я тут поселилась. Надо бы завязывать с антисанитарией, вроде бы обе девушки, а живём как засранки. Кроме того, основные боевые действия прекратились и стороны пришли к консенсусу.

Я глубоко вздохнула и сняла ветровку, кинув её на вешалку, когда та, видимо от перенапряжения, с грохотом упала на пол.

– Восстановление территории после войны – хлопотное дело, – проговорила я сама себе и, подняв довольно нелёгкую стойку, вновь её поставила на место.

Тут раздался стук в дверь. Я среагировала быстро. Потому молниеносно зашторив полог, чтобы он полностью перегородил обзор моей стороны трейлера, убедилась, что от двери вмятину не видно, и только после этого открыла дверь. За ней стоял Паскаль, на самой нижней ступеньке.

– Привет! – бодро улыбнулась я.

Он кивнул и, с интересом вытянув шею, заглянул в трейлер, хоть я и попыталась этому помешать, прижав его голову бедром к проёму. Он недовольно фыркнул, а я, засмеявшись, упёрла ладонь в его лоб и попыталась вытолкнуть голову любопытного иллюзиониста из комнаты. Но Паскаль решил иначе. Парень резко подался назад, что я от неожиданности налетела на него, а он, в свою очередь, легко присел и, подхватив меня, определил на плечо. Сам же, в три секунды и беспрепятственно оказался в трейлере вместе со мной.

– Поставь меня! – стукнула я ему по спине, и фокусник аккуратно поставил меня на ноги.

От меня не укрылся его изучающий комнату взгляд, и мне стало неловко. Не столько из-за разгрома, сколько из-за срача. Всё, не ляжем со Сваровски спасть, пока не уберёмся.

– Вообще-то, когда приходишь в гости, то сначала принято дождаться, пока тебе позволят войти, – грозно проговорила я.

Скаль лениво улыбнулся, и сложил руки на груди, при этом его взгляд оставался скептическим.

– Что? – скопировала его позу и с вызовом посмотрела на парня.

Он вопросительно вздёрнул головой. Я расценила это как вопрос касательно Сваровски и нашей вчерашней потасовки.

– Мы вроде как подружились, – скорчила я кислую мину, а иллюзионист недоверчиво прищурился. – Нет, правда. Так что тебе больше не придётся терпеть меня и мой храп.

Паскаль понимающе улыбнулся.

– Что, я храплю? – удивилась. Вроде бы раньше за собой такого не замечала.

Но парень утвердительно кивнул, а я густо покраснела. Чёрт. Как неудобно. Решила пошутить, а ту вон чего…

– Спасибо, что приютил, – буркнула я хмуро. – Извини, кофе не напою – это променад Гадюки, а я пока разрешения у неё не просила на это, мы ещё не настолько помирились. Как свой заведу, так сразу.

Я увидела, что Скаль не слушает меня, а приподнявшись на цыпочки, заискивающе пытается заглянуть за штору, где пряталась моя половина комнаты. Он и так был выше меня на добрую голову, а тут ещё вытягивается. Я ухватилась за его футболку, и заставила принять прежнюю позу, твёрдо заглянув ему в глаза.

– Я тебе потом как-нибудь устрою экскурсию, хорошо, любопытная Варвара? А пока пощади остатки моей гордости и не смотри что там, – иллюзионист впился в меня взглядом, а затем кинул.

Выглядел он при этом серьёзным, даже не улыбался. А затем протянул руку и легонько дотронулся до моей скулы. У меня сбилось дыхание, а по телу побежали мурашки, от чего я резко подалась назад.

– Не надо… – поморщилась, а у самой перед глазами всплыл вчерашний сон. Ух, эти объятья Морфея. Как они мне дороги! Теперь вот вспоминай эти… события…

Иллюзионист, как это ни странно, не обиделся и не стушевался, хотя моя реакция была не очень однозначна. А лишь подмигнул и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. После чего развернулся и вышел из трейлера.

Я вновь поморщилась, оттого что повела себя как идиотка и обидела парня. Он ко мне со всей душой, а я от него шарахаюсь, будто неприятны его прикосновения. Нервно проведя рукой по волосам, выбила из-за уха маленький цветочек ромашки. Ну надо же. Я улыбнулась и в один шаг оказалась в дверном проёме.

– Скаль, спасибо! – крикнула, когда парень был уже далеко, а он, не обернувшись, помахал мне рукой.

* * *

Все следующие дни до выходных выдались тяжёлыми и напряжёнными. Работы было невпроворот, а времени на отдых вообще практически не оставалось. Кроме того, я после выступлений начала подобно остальным циркачам выходить на улочки и развлекать публику скромными фокусами, которые, как подсказал, вернее, предупредил, Дрего, не должны быть такими, чтобы около меня собиралось куча народу, которому будет интереснее здесь, а не под куполом. В общем – скромно и со вкусом. Так я и поступила. К тому же, за те два часа, что я скитаюсь после шоу, идёт надбавка в заработной плате в виде премии. Ещё одна стимуляция и весьма действенная.

Одно плохо – ну очень устаю. Под закрытие цирка прихожу в трейлер и буквально валюсь с ног, а с утра начинай сначала. Сваровски сказала, что это пройдёт, и вскоре я перестану так сильно уставать, а потому стоически терпела.

С Кристиной, кстати, конфликты прекратились. Не то чтобы было всё гладко, скандалим, конечно, но всё больше по привычке, и из-за всякой ерунды, так уж сложилось изначально, да и выходило, что таким образом просто выпускали пар после тяжёлого дня. Такие стычки меня уже не напрягали, и иногда даже веселили. Беззлобные они были. Она, как и обещала, вправила стену над моей кроватью, но когда дело было сделано, то так уж вышло, что в ванной упало зеркало, что висело с другой стороны стены. Разбилось на тысячи осколков. Ох, что тут началось! Не думала, что предрассудки, это такая сильная вещь.

– Несчастья семь лет! – вопила Гадюка, нервно бегая по трейлеру, и казалось вот-вот заревёт, пока я спокойно сметала осколки. К подобным вещам я относилась… не относилась особо. Так уж повелось, что чёрных кошек я люблю, ключи постоянно роняю, мимо Нены с пустыми вёдрами, прохожу. Бред это всё. А потому меня уже стало довольно сильно напрягать эта одержимость всех циркачей этими самыми приметами. Нет, в балаганных цирках, в которых мне приходилось бывать прежде, тоже этим заморачивались, но не так сильно. А вот главным на поприще примет, был, несомненно, Дрего.

Я, конечно, понимаю, что после того, как я выловила Алексея из озера, артисты и так меня сторонились, а когда Дрего повадился при всех с пеной у рта тыкать меня в приметы, и вовсе начали избегать. Я вроде как считалась несчастьем на ногах. И чтобы не подцепить мой скептицизм, циркачи не придумали ничего лучше, как просто обходить меня стороной. Не скажу, что была этим огорчена, ведь основной круг общения так и остался неизменен, так что можно было смело сказать Дрего спасибо, если бы тот не сидел уже у меня в печёнках вместе со своими приметами.

Например, он однажды залепил мне подзатыльник за то, что я сидела спиной к манежу, когда пыталась наладить один из своих инструментов. Это, якобы, неуважение к его величеству Цирку и артистам. То, что это была репетиция, Дрего не интересовало. Благо тогда на манеже было много людей, а то тем трёхэтажным матом, что я на него обрушила, он бы не отделался.

В другой раз он чуть не выдрал мне руки, когда я решила рассмотреть реквизит Ральфа и Максим, которые так ловко управлялись с ножами. Оказывается, нельзя трогать чужое не потому, что это неправильно, а потому что это может повлечь за собой неудачу.

А ещё он задрал меня с тем, что наблюдал, чтобы я ничего не делала в цирковых костюмах. Нет, не из-за того, что это собственность Бизарра, что вы! Оказывается, это тоже примета. В костюмах, видите ли, нельзя ничего делать кроме прямых обязанностей.

Я, само собой, умалчиваю о тех приятных мелочах, когда циркачи, например, уронив сценарий, тут же на него садятся прямо на пол; вешают ключи от гримёрок только на гвоздики; чётко следят с какой ноги заходят на манеж; обязательно перед выступлением гладят всех попадающихся на пути кошек (которых, ну просто уйма); панически боятся попадать в объектив фотокамер перед шоу; все без исключения плюются в своё отражение в зеркале; дуреют, как только слышат, или видят число «тринадцать»; ну и никогда не говорят словосочетание «в последний раз», тут всё «заключительное» или «крайнее». Заключительный номер, заключительное блюдо, даже пьют они в крайний раз, а не в последний… Короче, это было бы смешно, если бы не было так маниакально. Даже Злославский на клетки своих кошаков вешает красные тряпки. Чтоб, значится, не болели.

Я снисходительно лыбилась на эти ужимки циркачей и диву давалась. Ведь понимала, как сильно они сами себя накручивают. Не дай бог чего пойдёт не по примете – они расстраиваются так, что к представлению всё буквально из рук валится. Казалось, что только Шико единственный, кто не обращает на эти глупые приметы внимания. Хотя он мне и сознался, что раньше тоже их соблюдал, но скорее больше отдавая дань традиции, а не потому что верил.

На самом деле, где-то глубоко в душе я считала это даже забавным. Но стойкая мысль о том, что по каждому второму здесь горько плачет психушка, никак не оставляла. Я, кстати, тоже не исключение, правда, по другим критериям, но всё же…