Злославский над нами смеялся и не упускал возможности подколоть, но Кристина всё равно стояла на своём. Девушка была уверена, что в тех документах обязательно найдётся что-то такое, что нас заинтересует. Если честно, то я сомневалась, что мы найдём там чего-нибудь полезное. И даже стушевалась, понимая, что то, что хотим сделать, как минимум – не красиво. Но донести это до Гадюки не представлялось возможным, тем более, что для неё подобные диверсии – в порядке вещей. Лично видела, как Дрего, не особо церемонясь, выставлял её из кабинета Ветрова. И что самое удивительное – Гадюка как-то умудрилась посеять толику надежды и в мою душу, что возможно и правда в кабинете будет что-то для нас полезное. В общем, идиотизм, видимо, штука заразительная.

Именно поэтому, когда конферансье объявил нам всем, что на следующий день мы выдвигаемся, Кристина прилетела ко мне и заявила, что вот он – шанс. А дело было в том, что с утра она побывала в кабинете Григория Николаевича придумав какую-то белиберду в своём духе (видимо под привычным предлогом нас расселить, но тут она не уточнила), а сама, в это время, внимательно оглядела кабинет, заприметив место, где хранился вожделенный ключик. Как оказалось, она была ужасным везунчиком, потому как Дрего выставил её из трейлера и сообщил, что им некогда слушать её истерики, поскольку сегодня у них заключительная встреча с комиссией, где они наконец-то получат долгожданный акт проверки Бизарра. То есть выходило, что Ветров с Дрего на неопределённое время, будут отсутствовать.

Я чуть было не струхнула в последнюю секунду, но Сваровски обложила меня трёхэтажным матом, и потянула на улицу. Был день и довольно жаркий, но это девушку не смущало, она потащила меня близ трейлера директора, так, чтобы он просматривался. К сожалению, столики около Нены отсутствовали – их увезли ещё два дня назад, а все наши трейлеры уже давно прицепили к тягачам. Потому, мы больше были похожи на двух ополоумевших идиоток, которые решили прогуляться в самый солнцепёк. Особенно Гадюка. Она нацепила на нос огромные солнечные очки, что стала похожа на черепаху.

– Стоим как две дуры. Не верится, что я, разумный человек, в этом участвую… – произнесла я то, что было на уме, пока Кристина строила из себя Джеймса Бонда и время от времени выглядывала из нашего места дислокации на директорский трейлер. Благо, хоть в теньке стояли.

Спустя полчаса, когда я уже облилась седьмым потом, а Сваровски заметно притомилась, уже была готова послать всё к чёрту, если через секунду Ветров и Дрего не выйдут, как около нас, словно чёрт из табакерки, появилась Нина.

– Вы чего тут делаете? – удивлённо спросила она. – Жара на улице…

– Шла бы ты дорогуша, куда собиралась, и не приставала к людям, – в своей привычной манере ответила ей Сваровски, что аж меня передёрнуло. Я успела отвыкнуть от этого мерзкого тона.

– Привет. Стоим, – проговорила я полную чушь. Мне было неудобно от глупости положения и от того, что Кристина нагрубила этой милой девушке.

Но Нина вроде как не обиделась, а подошла к нам поближе и тоже встала в тенёк.

– Вот погодка, да? – улыбнулась она.

– Иди отсюда! – зашипела на неё Сваровски, будто стараясь напугать, а затем что-то хлопнуло и девушка, резко развернувшись, выглянула из-за трейлера. Но тут же вернулась в исходное положение, нахмурившись.

Нина, проигнорировав шипение Гадюки, тоже выглянула из-за трейлера и сказала:

– Директора ждёте? Так они с Дрего уехали.

– Что?

– Куда? Когда? – выпучила глаза Кристина, что это было видно даже через её огромные очки.

– Так около часа назад ещё, – пожала плечами девушка. – В город поехали, на комиссию.

На этих словах я послала в сторону Гадюки такой испепеляющий взгляд, что та должна была непременно расплавиться, но она, к сожалению, устояла.

– Ошибочка, – проговорила Кристина и, дёрнув меня за руку, направилась к нашему трейлеру.

– Увидимся позже, – бросила я напоследок Нине, которая с интересом на нас смотрела.

– План провалился? – злобно спросила я, поравнявшись со Сваровски.

– Нет, просто я не учла, что они уехали почти сразу после того разговора. Сейчас, эта плюшка уйдёт, и пойдём в кабинет, – сообщила девушка.

– Ты шизанулась? Никуда я не пойду! – рявкнула я и тут же понизила голос: – А если они вернутся?

– Через час? – ухмыльнулась она. – Обед, пробки и комиссия, это тебе не шутки. За час точно не обернутся.

Мы пререкались с ней весь путь, пока дали кругаля по стоянке трейлеров, а когда вновь оказались около директорского, то остановились и прижухли. Честно говоря, план Гадюки мне виделся, по меньшей мере, странным, и отчасти бесшабашным. Благо, что вся самая тяжёлая его часть лежала на плечах самой затейницы. Воровато оглядевшись, она определила меня на подножку лестницы около входа, чтобы я в случае чего кашляла и отвлекала непрошеных гостей, если таковые будут. В этом плане солнцепёк играл нам на руку.

Я уселась на ступеньки, а Сваровски, с разбега прыгнула на трейлер, умудрившись уцепиться за выход вентиляционной трубы. Затем одна её нога встала на ручку двери. Подтянувшись, что вентиляция тихо крякнула, Кристина поставила вторую ногу на петлю двери, и далее, словно змеюка, заползла на крышу трейлера.

– Ну, даёшь… – удивилась я.

Честно говоря, я была уверена, что у неё ничего не получится, но каучук, есть каучук. Мне же ничего не оставалось, как оставаться на месте и нервно грызть ногти. По расчётам Сваровски, она должна была поместиться в люк, что был на потолке, его директор часто держал открытым. Но там было такое узкое расстояние, что я всерьёз опасалась, что девушка может там застрять в причинных местах. Услышав нехилый грохот внутри кабинета, поняла, что всё-таки ей удалось. Теперь мне стало ещё хуже, что я даже не отказалась бы от сигаретки, хотя вроде как окончательно покончила с этим.

– Пс-с… – услышала я позади, и увидела лицо Сваровски в маленьком окошке трейлера.

Она что-то показывала мне жестами, но я ничего не понимала. Через секунду Гадюка пропала, щёлкнул замок, и дверь трейлера слегка приоткрылась.

– Иди сюда, мне нужна твоя помощь, – прошипела она из щели.

– Ты дура, твою мать, зачем открыла дверь? Сдурела? – зашипела я, как буквально подпрыгнула на месте, когда мне на плечо легла рука.

Все небесные кары пролетели перед моими глазами, пока я оборачивалась. А увидев Нину, несколько растерялась. Девушка приложила палец к губам и, задорно подмигнув мне своими карими глазами, прошептала:

– Иди, я постою на стрёме.

– Эп… – только и всё что я смогла произнести от шока, а Нина подтолкнула меня и повторила:

– Иди, иди, я если что отвлеку их.

Ошалело кивнув, я протиснулась в кабинет и оказалась на пороге. Сваровски ловко закрыла за мной дверь на замок и вперилась взглядом.

– Плюшка? – прошептала она.

Я кивнула.

– Ну даёт… – хихикнула Гадюка, а я покосилась на неё, всерьёз заподозрив, что девушке нравилось то, чем она сейчас занимается. Какого чёрта в цирк попёрлась, ей бы цены в ФСБ не было.

Я робко оглядела кабинет, с его ворохом ярких афиш и реквизита, чувствуя себя словно в запретной цитадели. Кристина жестом указала мне на огромный дубовый сундук, в который директор ещё при мне прятал ту самую шкатулочку. На сундуке лежали кипы каких-то документов, скреплённых между собой металлическими зажимами. Чтобы добраться до сундука, нужно было всё это убрать.

– Давай, – проговорила девушка и ухватилась за первую стопку, – вместе живей справимся.

У меня буквально горели пятки, так сильно хотелось отсюда убраться, но я поняла, что уже отступать было поздно, потому с особым рвением принялась помогать и стаскивать документы на пол, не веря, что делаю это добровольно и осмысленно. Через пару минут, когда документы были убраны, Кристина склонилась над сундуком и, потрогав небольшой замочек, потянулась к столу Ветрова, запустив руку под столешницу. Она долго что-то щупала под ним, но потом, нахмурившись, и вовсе под него залезла. Когда она вновь появилась, то в руке оказался маленький ключик.

– Штирлиц, блин, – похвалила я, мандражируя на месте, а Гадюка довольно ухмыльнулась.

Через секунду, замок был открыт и перед нашими глазами появился сундучок. Кристина довольно потёрла руки, но тут была небольшая проблемка. Замка на нем не было, но он никак не желал открываться. Девушка пробовала и так, и сяк, но результат был нулевой.

Тогда я выхватила его и внимательно оглядев, приметила потёртости в некоторых резных местах. Надавив в четыре руки на все разом, мы услышали щелчок, и крышка отпружинила.

– Молоток, Гидра, – хохотнула подруга и, встав с коленей, определила сундучок на стол.

Выудив оттуда документы, она припала к ним, а я, на секунду отвлёкшись, выглянула в окошко. Снаружи было всё тихо. Нина стояла спиной к трейлеру и крутила в разные стороны головой. Всю кантору палит!

– Что за… – послышалось позади, и я через миг оказалась около Сваровски.

Девушка нахмурилась и вглядывалась в документы. Я тоже сунула туда свой нос. А оказалось, что к документам были прикреплены фотографии. Жуткие фотографии.

Выхватив стопку, я впилась взглядом в изображения, и у меня спёрло дыхание. На одном из снимков была изображена женщина, вернее то, что от неё осталось. Она лежала на кровати с запрокинутой головой и открытым ртом. Вся скрюченная и напоминала мумию, словно пролежала в таком состоянии много лет. Я выпучила глаза и просмотрела другие фото, прикреплённые к документу – там была изображена она же, но с разных ракурсов. «Камзарова Ольга», значилось в документе, а также дата, год рождения, дата смерти и…

– Это экспертиза… – прошептала я, прочитав шапку документа. – Из морга.

– Катьк… так это же досье на… – она прервалась, отложив один документ и схватив другой, – на погибших… посмотри! – Кристина ткнула мне в лицо документом. – Посмотри на фото! Они все одинаковые!

Девушка разложила на столе четыре файла и на всех фото были похожие изображения иссохнувших трупов.

– Давай-ка двигать отсюда, – проговорила я, посмотрев на Гадюку и та, кивнув, принялась всё складывать обратно в шкатулку, а у самой глаза напоминали филина. Я принялась ей помогать. Когда злосчастная коробка оказалась на дне сундука, мы как можно тише закрыли крышку. Но в это время с улицы послышались голоса.

Мы замерли, впившись друг в друга паническими взглядами и, не сговариваясь, начали судорожно складывать кипы документов обратно на сундук. Сердце смылось в пятки, я была напугана до чёртиков, руки дрожали и хотелось заорать от безысходности.

Тут до нас отчётливо донёсся голос Григория Николаевича, который что-то громко проговорил и тоненький визг Нины, затараторившей ему в ответ.

Со скоростью света документы оказались на сундуке, правда, не так как лежали прежде, но это уже было не важно. Сваровски подтолкнула меня к люку на потолке и прошептала:

– Подсажу.

Я же отчаянно замотала головой, поняв, что просто не смогу сделать это тихо, ловко и беззвучно. А главное – быстро. Ну и, конечно же, удача решила и вовсе повернуться к нам задом, так как послышался шелест ключа в замочной скважине. Мы в панике разбежались по разным углам кабинета, но поняв, что прятаться тут особо негде, в шоке уставились друг на друга. Ключ перестал шебуршать, а снаружи раздался голос Нины, которая что-то усиленно и громко говорила директору.

Пока я пребывала в ауте, Кристина в два прыжка подошла ко мне и, схватив за локоть, потащила к столу. Ухватив за затылок, она наклонила меня и определила под стол. Места там было катастрофически мало, поскольку половину занимала огромная под стольная тумба, поэтому я уселась там, как попало и в раскоряку. Это ещё что! Сваровски начала протискиваться ко мне! Она буквально просочилась, что мне уже пришлось лечь на пол, а колени поджать под себя. На них-то и устроилась девица, уперевшись руками в пол. Где при этом были её ноги, оставалось только догадываться.

В эту секунду открылась дверь. Так как наши лица были друг напротив друга, мы отчётливо могли видеть реакцию на каждый шаг директора.

– Дрего, закрой дверь, – проговорил Григорий Николаевич, а мы со Сваровски ещё сильнее расширили от ужаса глаза, если это вообще возможно.

Вот чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же так?! Вот сейчас либо нас найдут, и наша проблема с уходом из цирка разрешится сама собой, либо всё ещё проще – нас просто убьют, и мы пополним замечательную коллекцию фотографий из сундучка!

Мы притихли и старались не дышать, моля Бога о том, чтобы Григорий Николаевич не сел за рабочий стол. Лежать на полу под давлением Сваровски было тяжело – а ещё тяжелее тихо выпускать воздух из лёгких, но я старалась, как могла. По кабинету, тем временем, послышались мерные шаги и звук дверной щеколды. Затем глубокий протяжный вздох.

– Ну вот и всё. Отбрехались, – проговорил директор и его шаги послышались у меня возле головы.

Он обходит стол!

– Ещё бы, – хмыкнул Дрего, – но учти, Гриша, больше так нам не повезёт. Хорошо, что министр тебя хорошо помнит, но сомневаюсь, что в следующий раз он решится подставиться. Финита ля комедия.

А мы в это время наблюдали, как начищенные до блеска, лакированные туфли директора мелькнули около нас в каких-то десяти сантиметрах. Реши он сесть и его коленки прямиком въедут в физиономию Сваровски. Но он стоял.

– Дай-ка папку с документами. Спрячу её от глаз подальше, – проговорил Ветров.

А я чуть не взвизгнула. Магнит, где хранился ключ от сундука, мало того, что был прилеплен над нашими головами, так и ещё сам ключ отсутствовал! Сваровски покосилась вниз, я проследила за её взглядом, и заметила в её кулаке, которым она упёрлась в пол, блеснувший кусочек металла. Мои руки имели манёвр для движения, потому я вытащила его из зажатого кулака и успела прикрепить на магнит за долю секунды до того, как Григорий Николаевич потянулся за ключом. Кристина при этом пригнулась, чтоб он не задел её копну волос и уткнулась своим мокрым лбом в мой лоб, страдальчески прикрыв глазки.

– Глаза бы мои не видели эту комиссию! Умники, мать их! Можно подумать, мы в кукольном театре работаем! – фыркнул директор. – Травмы и несчастные случаи, в нашей работе – издержки производства! Никто не застрахован! Будут они меня ещё учить!

– Гриш, – попытался успокоить его Дрего, но тот всё распалялся.

– Что? Ну вспомни цирк Зиновьего? Мистик? Дюссаллей, в конце концов! У всех, у всех цирков травмы.

– И только у нас падальщик, – тихо проговорил конферансье.

Повисла тишина. Григорий Николаевич сложил руки за спиной и, наконец, вышел из-за стола.

– Гриш, надо закрываться. Слышишь? Хотя бы на время…

– Я не позволю…

– Гриш, – вновь перебил его Дрего, – ну ты же понимаешь, что мы лишаемся лучших. Саронов, Завойский, список можно продолжить. Случайности отменяются. Опасно играть чужими жизнями. Ребята все молодые. Девушки… ни дай Бог…

– Знать бы что за тварь… знать бы кто… – злобно прошипел директор, а мы с Кристиной вновь уставились друг на друга, на этот раз нахмурившись от услышанного.

– Мда, – грустно проговорил Дрего. – Не сбылась твоя голубая мечта – цирк эрр. Один падальщик и годы поисков насмарку. Надо закрываться, Гриш, или полностью убирать артистов, что под ударом. И искать простых людей. В конце концов, в Бизарре работают обычные люди за исключением некоторых. И они ничем не хуже эрр. Взять хоть Сваровски. Это талант, а не сила эрры, в её номере она просто не нужна.

– Я не могу. Не сейчас, Денис. Не после того как… что я скажу артистам? Они живут здесь. Это их жизнь. Их хлеб. Как я могу? Дело не в деньгах…

– Всегда есть вариант. Можно поговорить с ними, объяснить…

– И через секунду их след простынет, – не дал договорить ему директор.

– Тогда уволь их и проблема отпадёт.

– А падальщик? Как я его уволю? Я даже не знаю, существует ли он на самом деле или нет!

– Существует, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Как я могу их уволить? – отчаянно проговорил Ветров, и тут раздался стук в дверь.

Дрего открыл и раздался голосок Нины:

– Григорий Николаевич, там кто-то проколол нашей фуре с реквизитом все колеса!

– Что? – взревел конферансье.

– Идём, – проговорил директор и они выбежали из кабинета.

– Вылазь, – прохрипела я.

– Не могу, – отозвалась Сваровски, – затекла…

Тогда я, чуток поднапрягшись, раздвинула коленки и руками вытолкала её из-под стола. Девушка вывалилась мешком с картошкой, и лишь только тогда я увидела, в какой нереальной позе она была. Вот уж ей богу змеюка без костей! Мы, невзирая на боль, вскочили и пулей влетели из трейлера, даже не позаботившись о том, что нас кто-то увидит.

– Ниночку расцелую! – на бегу сообщила мне Кристина и я была с ней солидарна.

Оказавшись в своей обители, мы переглянулись и, посмотрев на меня, Сваровски спросила:

– Валим?

– Валим, – кивнула я, а в сердце вдруг больно ёкнуло.

Паскаль…

* * *

Собственно, вещей у меня было не много, в отличие от моей соседки и Злославского. Особенно Злославского. Когда спустя несколько минут, мы наконец переварили информацию, что получили в кабинете директора, то Кристина вдруг разрыдалась и забилась в истерике. Мне ничего не оставалось, как побежать за дрессировщиком и привести его в наш трейлер.

Илья сразу же понял, что дело – дрянь, и, ухватив повиснувшую на нём девушку, вперил в меня вопросительный взгляд своих карих, и, теперь уже точно, кошачьих глаз. Я рассказала ему всё, как было. Признаться, меня удивило что он так спокойно на это среагировал – на его лице не дрогнул ни один мускул. Но, как оказалось, удивилась я преждевременно.

– Пожалуй, пойду-ка я переговорю с обоими Ветровыми, – недобро прищурившись, проговорил он, когда я закончила.

– Зачем? Что ты им скажешь? – спросила я.

– Скажу, что они два осла, которые могли предотвратить столько смертей.

– Я так поняла, они сами не уверены… – начала я почему-то защищать их.

– Перестань, – злобно отмахнулся Илья. – Просто Ветрову нужно шоу. Шоу должно продолжаться, во что бы то ни стало, вот и всё. Это деньги, Катя. Большие деньги. Или ты думаешь, что те дни простоя, что у нас были, не сказались на его кошельке? Ошибаешься. Сказались и ещё как. Именно поэтому он не спешит закрываться или хотя бы элементарно, предупредить. Тимьян тоже был эрром, и они об этом знали. Выходит, факиры были правы. Это явно не совпадение. Они нас искали. Интересно только, как?

– Вот и спроси, – обречённо пожала я плечами.

– Спрошу, не переживай, – кивнул Злославский и глянул на Кристину, которая слушала наш разговор, на протяжении которого по щекам девушки молчаливо струились слезы. – А ты, дорогуша, давай-ка собирай вещи.

– Я с тобой… – прошептала Сваровски.

– Я сказал: собирай вещи, – твёрдо проговорил Илья. Раньше мне ещё не приходилось видеть его таким. – У меня тоже дел по горло, ещё кошаков надо будет забрать и… блин… голова кругом…

А я сидела на кровати и разглядывала свои ногти, думая совсем о другом. Но была уверена на все сто процентов в одном – это самый грустный день в моей жизни. Только мне стоило прикипеть к месту душой – и вот тебе на. Получи, фашист, гранату…

Не дано таким как я жить спокойно. Или может быть не дано именно мне?

Я встала с кровати, и молча начала кидать в свой рюкзак вещи. Это заняло буквально минуту. Хоть рюкзак и стал намного объёмней, чем был прежде, но суть не изменилась – я опять буду шарахаться по стране с этим парнем и искать ночлег. Чёрт возьми, как тяжело.

Я забросила рюкзак на кровать и направилась к выходу, пока Илья что-то тихо шептал Сваровски на ухо.

– Я к Паскалю, – сказала через плечо. – Как соберётесь, крикните.

* * *

Иллюзионист, как всегда был рад меня видеть, что уж обо мне говорить. Мало того, каждый раз, когда я смотрела в его серебристые глаза, целовала губы, мне хотелось зареветь точно так же, как Сваровски совсем недавно. Но я терпела и скрывала эмоции за глупой улыбкой, прекрасно зная, что Паскаль очень хорошо их умеет читать.

Мне хотелось обнять этого парня и никогда больше не отпускать, послав подальше все проблемы, но сделать этого не могла. А потому, пользовалась моментом и с трепетом и безграничной нежностью, которая, оказывается, во мне была, липла к фокуснику, нисколечко этого не стесняясь. Мне хотелось до него дотрагиваться, хотелось запомнить его запах, жесты. В общем, я понимала, что это всё в последний раз, а потому отдалась чувствам на все сто, что даже умудрилась засмущать его. Обычно было наоборот.

Паскаль, конечно, понял, что со мной что-то не так, но на все его призывные взгляды отвечала лишь молчанием, улыбкой и прикосновениями. Не скажу, что такой расклад его не устраивал, скорее наоборот, хотя он и казался несколько озадаченным. У меня даже не возникло мысли рассказать ему или позвать с собой. Он любит Бизарр и здесь его место. Не моё. А как ему объяснить, почему я ухожу? Никак.

Я провела с ним целый день и вечер. А когда стемнело, и фокусник задремал, пока я его гладила, то вздрагивала от любого шороха, боясь, что это Сваровски или Илья пришли за мной.

Вскоре так и произошло. В дверь легонечко стукнули, я встрепенулась и, глянув на спящего Паскаля, пошла открывать. На улице было уже темно, а на пороге стоял злющий Илья и, как только увидел меня, кивнул, обозначив, чтобы выходила. Я вздохнула и оглянулась вглубь трейлера. Злославский в это время развернулся и ушёл в ночь, видимо, спеша к Кристине.

Я же подошла обратно к кровати и постояла около минуты, рассматривая иллюзиониста. Сердце разрывалось от боли, в горле встал ком и… вот оно, пробрало. Я всхлипнула и, испугавшись самой себя, закрыла рот ладонью, попытавшись сморгнуть подступившие слезы, но тщетно. Они полились водопадом.

Чёрт, надо брать себя в руки, надо… я глубоко вздохнула и, отвернувшись, принялась оглядывать трейлер, запоминая в нём каждую картинку, каждый плакат. Тут на рабочем столе Паскаля заметила колоду карт. Верхней был туз пики – точно такой же, как и на руке парня. Недолго думая, я взяла его и определила в задний карман джинсов. После чего легонечко провела рукой по волосам иллюзиониста и прошептала:

– Чёрт, я, по-моему, тебя люблю…

Почувствовав, что сейчас снова разревусь, буквально вылетела из трейлера, поняв, что если задержусь, то не смогу уйти. Может быть, подсознательно надеялась, что он проснётся и спросит, почему я плачу…

На улице я уже не спешила, а неторопливо шла, пиная камни у ног. Фонарей почти не было. Это был мой последний вечер в Бизарре. Не крайний, как говорит Дрего, а последний.

Тут я услышала позади шаги. Хотела обернуться и посмотреть кто это, но содрогнулась от дикой боли в затылке от удара. Глухой стук отдался эхом в голове, и я отключилась.