На манеж высыпались непонятные существа, они были похожи на чертей, судя по их росту, копытам, вилам и рогам. Они злобно смеялись и улюлюкали, затем, перепрыгнув через край манежа, разбежались по рядам. Один из них пробежал совсем близко ко мне, заставив сжаться в комок от жуткого зрелища. Он действительно словно только что выпрыгнул из преисподней. Огромный смеющийся клыкастый рот был раскрыт и из него торчал узенький язык. Я догадалась, что это были клишники. Чертовски талантливые, скажу я. Как можно сделать подобный костюм, чтобы даже я испугалась, увидев его вблизи?

Черти умчались и зажегся свет под куполом, где постепенно проявляясь, появились приведенья.

Полупрозрачные женщины в развивающихся платьях с безумно печальными лицами буквально парили в воздухе, облетая все большее и большее пространство, пока одна из них не подлетела к соседнему ряду, и её облик преобразился: она раскрыла огромный рот и с криком пронеслась сквозь зрителей, исчезнув. Тут зажегся яркий свет, осветив манеж, и зрители вновь рассыпались в аплодисментах. Тут даже я не удержалась, поразившись такому многообещающему началу. Ну надо же, до чего техника дошла! Да, наверное, понятие о зрелищности у нас с директором действительно разнятся.

Тут занавес дрогнул и раскрылся, и на манеж вышел гордый Дрего. В руках он держал тонкую чёрную трость с набалдажником в виде черепа. Я улыбнулась и вся обратилась в слух и зрение.

– Добро пожаловать в цирк Бизарр! – громко проговорил он, раскинув руки в жажде аплодисментов, а я поняла, что властный голос из динамиков принадлежал ему. – Здесь, вы не увидите нелепых клоунов, голодных медведей и ощипанных птиц! Здесь, вы станете свидетелем настоящей магии, которая проникнет в самую душу… – тут он слегка наклонился, заговорщицки повёл глазами и, улыбнувшись, проговорил: – Это будет нашим маленьким секретом, договорились?

Зал вновь взорвался в аплодисментах. Дрего победно улыбнулся и громогласно объявил:

– Ну что ж, встречайте огненную стихию во всём своём великолепии! Величайшие факиры этого мира, – он поиграл бровями, – и надеюсь не только этого… Цербер и-и-и-и Даллас!!!

Грохнула музыка, свет замелькал и на сцену вышли те самые парни, с которыми я уже повстречалась на улочках циркового городка. Но то, что они творили на арене, не укладывалось в моем мозгу, поскольку я в силу неких своих особенностей, побаивалась огня. А творили они настоящее искусство, не жалея себя и вызывая то ужас, то восторг.

Огненные потоки изрыгались ввысь, приобретая различные очертания. Факиры явно не опасались за свои жизни, ведь исполняемые трюки, были абсолютно бесшабашные, небезопасные, но удивительно яркие, и каждый раз заставляли публику замирать в ожидании или взрываться в аплодисментах.

За ними на манеж вышли светловолосые и голубоглазые братья-близнецы. Это были эквилибристы, парни поражали своей силой и ловкостью, особенно когда один из них стоял на незакреплённой лестнице, держа при этом брата на трёхметровом перше. Сильно, ничего не скажешь.

А вот что действительно заставило меня словно пятилетнюю девочку вжиматься в кресло и кричать от восторга это выступление воздушных гимнастов. Их было несколько человек, целая семья. Но больше всего меня поразил номер двоих из них, позже Дрего представил их как Тимьяна и Алину Завойских. Ребята такое вытворяли в воздухе, что казалось, будто действительно летают. Я уже молчу про то, что на них не было страховки, а внизу отсутствовала защитная сетка. Тимьян и Алина сначала показывали акробатические номера на канате, вытянутом на высоте пятнадцать метров, а потом переместились на трапеции, где к ним присоединились остальные гимнасты. Я все их выступление сидела прижав к горлу руку, поскольку очень боюсь высоты, а тут грань фола при каждом движении, но это действительно вызывало неописуемый восторг и даже гордость за то, что эти ребята из России.

Далее на арену вышла девушка-каучук. Так обзывается цирковой жанр, где выступают люди без костей. Ну, это я утрирую, конечно, но то впечатление и боль в связках которую я испытала при виде девушки, убедили меня в том, что она либо умрёт после выступления, либо у неё действительно отсутствуют кости. Кроме того, каучук выступала со змеями. Они изгибались по её телу, как бы отождествляя её с себе подобными. Удивительно, но змеи полностью подчинялись гибкой девушке, словно дрессированные собачки. А когда две черные кобры обвили её в любовных объятьях, тут даже я прикрыла глаза рукой. К счастью обошлось.

Как-то сразу, когда ещё Дрего не произнёс её имени, на подсознательном уровне, поняла, что эта циркачка и есть моя соседка. Высокая, стройная, с копной черных волнистых волос до поясницы, она выглядела настоящей нимфой в облегающем цирковом костюме, который напоминал чешую её подопечных. Острое гордое лицо с приятной мягкой улыбкой и удивительными зелёными глазами, казалось загадочным и задорным. На вид она была на пару лет постарше меня, может двадцать пять – двадцать шесть лет. Дрего представил её как Кристину Сваровски. Что ж, позже познакомимся, Кристина.

Далее я ещё много раз испытывала трепет, восторг и ещё много несвойственных мне эмоций, наблюдая за акробатами, эквилибристами и другими циркачами, но больше всего меня поразили три вещи уже после перерыва на антракт.

Первая – это встреча с тем самым загорелым красавцем в шрамах, которого я имела неосторожность пихнуть плечом. Сегодня на нем был цирковой костюм, сшитый из коричневой кожи, а облегающий жилет был оторочен лисьим мехом. К сожалению, Илья Злославский – так его представил Дрего, оказался дрессировщиком хищных животных, и видимо приметив меня в первом ряду, решил припомнить мой неаккуратный поступок.

Благо манеж был отделен от зрителей нейлоновой сеткой, а иначе я бы уже припустилась наутёк. Когда на манеж ленивой походкой начали выплывать тигры, львы и пантеры, я так сильно вжалась в пластиковое кресло, что казалось, оно вот-вот лопнет. Илья тем временем, заставлял огромных хищников выполнять сложные номера, словно это были слепые котята, которые готовы даже в воду прыгнуть, если хозяин об этом попросит. Удивительным была и манера исполнения номера, шутливая, игривая, но это не обманывало меня. Я знала, какие на самом деле эти животные опасные. Но самым жутким моментом в моей жизни стало то, когда чёрная пантера, после одобрительного поглаживания по холке Ильёй, развернулась на своём пьедестале и ловко перепрыгнула защитную сетку, оказавшись прямо около зрителей. Народ позади меня в ужасе охнул и замолчал, но я казалось, слышала биение сердца каждого из них. Пантера в это время присела и внимательным взглядом обвела зал, а затем двинулась, как раз в ту сторону, где сидела я. Злославский с улыбкой наблюдал за происходящим, не спеша двинувшись в нашу сторону. Он приподнял сетку, и оказался рядом с пантерой.

– Тебе понравился кто-то из зрителей, Тома'с? – спросил он у зверя, и тот, вроде даже кивнув, не спеша направился ко мне.

Зрители расслабились, поняв, что ситуация под контролем, даже некоторые смельчаки протягивали руки в надежде дотронуться до пантеры, но я вот была далека от этого. Тома'с лениво преодолел несколько ступенек, и сел рядом со мной, пару раз шумно меня понюхав и вперив свои умные зелёные глаза в моё бледное, перепуганное лицо.

– У…уберите животное… – пропищала я и, повинуясь инстинкту, закрыла глаза ладошками, приготовившись умирать, когда пантера лизнула меня в щеку. Я завибрировала на месте, посчитав, что меня уже на вкус пробуют, когда услышала вокруг редкие смешки. Медленно убрав руки, увидела перед собой довольное лицо дрессировщика, одарившего меня особым взглядом.

– Примите мои извинения, вы видимо очень понравились Тома'су, – проговорил он и обратился к пантере, насмешливым и притворно-строгим голосом: – Том, будь добр, у нас представление, вообще-то.

Зрители захихикали, а пантера встала, ещё раз меня обнюхала и послушно поспешила на манеж. Завойский же воспользовавшись заминкой, незаметно мне подмигнул.

После этого мне срочно понадобились три вещи: глоток воды, недельный отпуск, и пачка сигарет. Нет ну надо же, какой скотина! Он ведь специально свою котяру на меня натравил! Я жадно глотала ртом воздух, пытаясь прийти в себя, и практически полностью просмотрела следующий номер.

Второе что меня поразило, это было выступление иллюзиониста. Того самого, который подарил мне пион. Я поморщилась, припомнив нашу последнюю встречу, когда я оттолкнула его предложенную руку и убежала без оглядки. Да, нехорошо получилось.

Он был одет так же, как и тогда – фрак, цилиндр, белые перчатки, и выглядел таким же загадочным. Дрего представил его как: Паскаль – великий иллюзионист. У него были помощники, тоже молчаливые дядечки, которые устанавливали реквизит или вылавливали из толпы добровольцев, желавших поучаствовать номере.

Парень все свои фокусы проделывал молча, но ему ничего и не нужно было говорить, то волшебство, которое он показывал, приводило в восторг. Вещи исчезали, появлялись, преображались, сгорали и вновь появлялись. Зал рукоплескал, он скромно поклонился, но прежде чем уйти, направился ко мне и вновь протянул неизвестно откуда взявшийся пион. Я засмущалась, поблагодарила и поёрзала на месте от взглядов зрителей, которые, наверное, тоже обратили внимание повышенный на интерес циркачей к моей персоне.

Третьим наисильнейшим шоком для меня стало последнее выступление парочки циркачей – мужа и жены Ральфа и Максим Куно. Ральф был красивым, подтянутым мужчиной, в прочем, как и все циркачи, с синими глазами и длинными русыми волосами, прихваченными на затылке в хвост. Он умело жонглировал и вытворял такие сложные трюки на манеже, что зал местами аплодировал стоя. Его жена Максим, ассистировала ему и казалась незаметной на фоне такого яркого мужа. Миниатюрная худенькая блондинка с карими глазами и ничем не приметным лицом, пока не улыбнётся. Её тёплая улыбка словно озаряла лицо и абсолютно его преобразовывала, делая женщину настоящей красоткой. Не роковой, конечно, но все же очень приятной.

В шок меня вогнал их последний номер, в котором униформисты (запомнила слово) привязали Максим к огромному кругу, а Ральф, запасшись ножами, должен был метать клинки в свою жену. Остроту ножей циркач продемонстрировал зрителям при помощи шёлкового платочка, который едва дотронувшись до лезвия, упал на манеж двумя никчёмными лоскутами. Я уже заранее впилась руками в кресло и зажмуривалась каждый раз, когда очередной клинок в полной тишине, с грохотом, вонзался в дерево где-то около тела женщины. В руках у Ральфа остался последний нож и услужливый униформист, который выскочил на манеж, повязал циркачу глаза чёрной лентой.

Я приложила ладони к щёкам, переживая за бедную женщину, которой приходится испытывать этот ужас день ото дня. Да, ей с мужем ссориться противопоказано, а то ещё прирежет.

Ральф, тем временем, встал в стойку, и из динамиков раздалась барабанная дробь, которая прекратилась так же резко, как и началась. Циркач прицелился, и приготовился было бросать, но его что-то не устроило, и он поменял позу. Казалось, что мужчина переживает не хуже зрителей, а его переживания передались мне. Второе чувство подсказывало мне, что это лишь игра на зрителя, и этот трюк в любом случае отработан до мелочей, но всё равно, было ужасно не по себе.

В это время вновь раздалась барабанная дробь, Ральф присев прицелился и, резко выпрямившись, метнул клинок. Зал охнул. Я не услышала глухого стука о дерево. Переведя взгляд на Максим, в ужасе зажала рот рукой. Клинок угодил ей прямо в лоб! Тёплые карие глаза стали безжизненными, а изо лба начала струиться струйка крови.

В зале была полная тишина. Ральф поспешно содрал повязку, кивнул и направился к жене. Он нажал на что-то, и путы освободили девушку. Но Максим не упала мёртвым грузом, она шагнула и остановилась около мужа. Затем резким движением вытащила кинжал из своего лба, вытерла бутафорскую кровь и они, улыбнувшись, склонились в поклоне. Зал молчал. Но спустя пару секунд разразился овациями, и зрители повскакивали со своих мест. Одна я сидела в шоке. Разве можно показывать подобные трюки?! Они что, рехнулись?! Все ведь действительно поверили, что девушка мертва!

Я пребывала в шоковом состоянии и когда Дрего говорил прощальную речь, и когда все зрители с полнейшим восторгом на лицах, начали стекаться к выходу. Я сидела на месте и когда зал опустел. Очнулась лишь тогда, когда сам конферансье подошёл ко мне, и потряс за плечо.

– Вы рехнулись, показывая людям такие фокусы, – проговорила я, всматриваясь в его довольное лицо.

– Они артисты, и делают то, что умеют лучше всего, – ответил он.

– Хотелось бы убедиться, что с ней все в порядке.

Дрего снисходительно хохотнул.

– Убедитесь. Пойдёмте за кулисы, там вас ожидает Григорий Николаевич.

Я приподнялась и на негнущихся ногах преодолела пару ступеней, а когда было перебросила ногу чтобы ступить на манеж и напрямую пройти к кулисам, раздался громогласный крик Дрего:

– Куда?!!!

Я замерла на месте, опустив ногу и удивлённо глянула на шпрехштал… да не важно.

– Что? – перепугалась я, наблюдая за перекошенным от злости лицом Дрего.

– Никогда, ни при каких обстоятельствах не ступай на манеж в уличной обуви, поняла?! – прокричал он.

Опять двадцать пять! Именно эти долбанные приметы бесили меня больше всего.

– Поняла, – пожала я плечами. – Чего орать-то? Я же не знаю, какие у вас тут законы.

– Это не закон, – отчеканил Дрего и направился в обход арены, продолжив поучительным тоном: – Это цирковая примета, которую артисты чтут намного выше законов.

– Знаю я эти приметы, – фыркнула, – не более чем суеверия.

– Посмотрел бы я на вас, если бы вы выступали в жанре воздушной гимнастики.

– Но я не выступаю, – отозвалась в тон ему.

– К всеобщему счастью, – не остался в долгу Дрего, отодвинув полу массивного занавеса. – Кстати, вы уже успели нарушить главное из них, из-за которого, несомненно, возникнут проблемы.

– Какую такую примету я нарушила? – удивилась я. – Вроде бы я не заперлась в кедах на арену, – специально выделила я слово «арена».

– Манеж, – не заставил он меня ждать реакции.

– Манеж, – гаденько повторила я.

Я не собиралась делать вид, что он мне нравится, а тем более мне было глубоко плевать на его отношение ко мне. Поэтому в ответ на хамство, я отвечаю хамством.

– Настоящие артисты, никогда не садятся смотреть представление ближе третьего ряда. Это неуважение, – охотно пояснил он.

– Но свободных мест не было! – возмутилась я.

Такое правило я слышала впервые. Дрего его сам придумал что ли?

– Кому до этого есть дело?

– Но я ведь пока что не артист? – парировала я.

– Но представят вас именно так, – парировал он.

Я скрипнула зубами.

– Послушайте, шпрахштел… как вас там…

Теперь Дрего скрипнул зубами.

– Я понимаю, что по какой-то неведомой мне причине, вы сразу же меня невзлюбили. И поверьте, мне на это искренне плевать, мне с вами детей не крестить. Но для того чтобы наше дальнейшее и, надеюсь, плодотворное сотрудничество дало плоды, предлагаю вам смириться с мыслью, что я есть. Договорились?

– Представьте себе, я уже смирился, – с наигранной обречённостью проговорил он и нырнул за кулисы.

Когда мы оказались в просторном помещении, где была вся подноготная этого удивительного цирка, Дрего оставил меня и поспешил по своим делам. Я огляделась, всматриваясь в окружающие меня цирковые приспособления, канаты, выключатели и прочую утварь. Тут было шумно, всюду сновали туда-сюда товарищи униформисты, таская и убирая реквизит. Кулисы напоминали целую систему необычных лабиринтов. Я решила пройтись и, завернув за угол, обнаружила вольеры с животными. Приглядев знакомую пантеру, подошла ближе, но тот злобно стукнул огромной лапой по металлической решётке и предостерегающе зарычал.

– Тоже мне джентльмен, а чего тогда целоваться лез? – фыркнула, показав Тома'су язык.

Двинувшись дальше, услышала смех и разговоры. Предположив, что, скорее всего, это артисты обсуждают сегодняшнее представление, решила пойти туда, но остановившись, задумалась. И чего я туда припрусь? Пусть лучше директор меня представит, а то ещё подумают, что я навязчивая фанатка. Как мне не нравится эта вся ситуация. Знакомство с циркачами я переживала уже не раз своей жизни, и ничего хорошего мне это не принесло.

Тут услышала голос директора, который был недоволен и кого-то отчитывал. Я повернулась на голос и увидела, что около разгневанного Ветрова стоит парочка циркачей – мужчина и женщина и, опустив головы, выслушивают нравоучения. Артисты были полной противоположностью друг другу, он – кареглазый блондин с небольшим брюшком, она – голубоглазая худенькая брюнетка с причёской типа карэ. Оба видимо в чем-то провинились.

– …из-за вас сорвался номер, – лютовал Григорий Николаевич, – программа длится два часа, а не час сорок! Некоторые зрители приходят только из-за вас! В чем дело?

– Я больше не могу, – проговорил мужчина, – пытаюсь, но у меня не получается.

– Лёш… – прошептала его напарница, – Григорий Николаевич, он… у него просто кризис… ему нужен отдых…

– Лиза, перестань, – нахмурился циркач.

– Отдых? – вскинул брови директор. – Вы неделю уже отдыхаете! О каком отдыхе может идти речь? Отдыхайте, но не срывайте мне представления! Или вам озвучить в цену вопроса, от ваших отдыхов?!

– Григорий Николаевич, – проговорила циркачка, – дайте нам ещё неделю. Мы будем тренироваться вместе. Я ему помогу.

– Алексей, – немного успокоившись, проговорил Ветров, – если тебе понадобится моя личная помощь, ты можешь на неё рассчитывать, понял?

Мужчина кивнул.

– У вас есть полторы недели. А после этого я желаю вас каждую ночь видеть на манеже. Я все сказал. Или будем прощаться.

– Спасибо директор, – обрадовалась Лиза и утащила за собой Алексея.

Ветров вздохнул глядя им в след, достал из внутреннего кармана сигару и прикурил её спичкой. Затем он обернулся ко мне. Я прижухла, почувствовав себя разведчиком, подслушавшим важный разговор и пойманным на месте. Но директор вымучено улыбнулся и пожал плечами.

– Артисты, – прокомментировал он. – Талантливые люди время от времени впадают в депрессии. Как тебе моё представление, Катенька?

– Шок, – улыбнулась я, – вы были правы по поводу зрелищности.

– Испугалась?

– Есть немного, – честно призналась.

– Сможешь быть на уровне? – поинтересовался он, внимательно на меня глядя. Я поняла, что вопрос был важным, а ответ решающим.

– Смогу, – твёрдо проговорила я, а поджилки немного затряслись.

– Радует и вселяет надежду, – кивнул он. – Пойдём, я представлю тебя артистам.

Ветров повёл меня в ту сторону, где слышались голоса.

– Хочу тебя предупредить, – проговорил он, – хотя ты, скорее всего, готова к этому, но я все же обязан. Как ты знаешь, артисты, это своеобразный народ. Творческие личности, одним словом. У них свои тараканы в голове, и с этими тараканами, к сожалению, нужно мириться. Они все мастера своего дела и некоторые могут тебе показаться несколько…

– Враждебными? – подсказала я, поняв к чему он клонит.

– Скорее странными, – с сомнением отозвался директор. – К ним нужен правильный подход. К каждому в отдельности. Поэтому будь терпеливой, и ещё раз терпеливой. Как у тебя, кстати, с этим?

– С характером? – уточнила.

– Ага.

– Не сахар.

– Вот и прекрасно, – на полном серьёзе проговорил Григорий Николаевич и продолжил: – Я представлю тебя, а познакомятся с тобой те, которые сами того захотят, такие уж тут порядки. И постарайся подружиться с Дрего, я знаю, что он невыносим, но этот человек незаменимый.

– Незаменимых людей не бывает, – отозвалась я, вызвав наконец у этого сурового мужчины улыбку.

Когда мы вошли в помещение, где собрались циркачи, то от громкого галдежа мне захотелось прикрыть уши. Пёстрая публика в цирковых костюмах сливалась в моих глазах, и я ни на ком не могла сфокусироваться. Казалось, что их была целая ватага. Да, от подобного я что-то быстро отвыкла, хотя думалось, что умение абстрагироваться от циркового «броуновского движения» у меня в крови.

– Внимание! – гаркнул Ветров. – Я вас собрал здесь, чтобы представить нового члена нашей цирковой семьи!

Артисты замолчали и уставились на меня. А я была готова провалиться сквозь землю от потока изучающих и таких разных взглядов. Черт, как бы побыстрее закончить со знакомством и смыться. Я буквально кожей ощущала внимание, и Григорий Николаевич тоже решил не затягивать:

– Знакомьтесь, это Катерина, – проговорил директор, опустив мою неприметную фамилию. – Прошу любить, жаловать и не обижать.

Циркачи ещё с минуту на меня попялились, а затем, некоторые из них начали расходиться. Я наблюдала за этими яркими личностями, которые пока не складывались у меня в общую картину. Помещение пустело. Неужели никто из них не подойдёт ко мне? Ну хоть бы кто-нибудь, с кем можно будет хотя бы здороваться по утрам. Удивительно, в других цирках все с любопытством кидались «на новенького», а тут тишина.

– Некоторые из артистов сразу после выступления выходят на улицы нашего городка, – виновато пояснил Ветров, – поэтому у них просто нет времени. Не переживай, ты обязательно найдёшь себе компанию.

Тут из растекающейся толпы вышел загорелый дрессировщик и направился к нам. Вот уж без чьего знакомства я бы обошлась.

– Катюха, привет, я Илья Злославский, – склонил он голову и, ухватив мою ладонь, на секунду припал к ней губами. – Нам уже доводилось встречаться, не так ли?

– Доводилось, – выдала я самую добрую улыбку, на которую только была способна.

– И чем же нас удивит этот прекрасный цветок, директор? – поинтересовался Илья, не отводя взгляда.

– Шипами, чем же ещё, – не растерялась я, заставив Григория Николаевича хмыкнуть, а дрессировщика слегка сузить глаза, удивительного коньячного цвета.

Тут к нам подошла та самая парочка, которая поразила меня своим последним выступлением, я тут же забыла обо всем и вперилась взглядом в лоб девушки, из которого совсем недавно торчал нож. Нет, ну хоть синяк-то должен был остаться, все же с такого расстояния был запулён нож!

– Привет, – поздоровалась она с едва различимым акцентом, слегка акцентируя речь на букве «р», – моё имя Максим, это мой муж, Ральф.

Тот учтиво склонил голову. Вблизи было видно, что им обоим чуть больше чем за тридцать, но при этом они выглядели очень моложавыми и подтянутыми.

– Катерина, очень рад, – произнёс циркач с таким же акцентом.

– Немцы? – предположила я.

– Немцы, – разулыбалась семейная пара, а я краем глаза заметила, что Илья отошёл от нас и растворился в темноте кулис, а Максим, тем временем, весело добавила: – Спешу напомнить, что война давно окончена, а фашисты – редкостные свиньи.

– Да, я помню, – кивнула, рассматривая их пёструю одежду и наблюдая за любопытными взглядами, не удержалась от вопроса: – Если честно, я в шоке от вашего номера. Как вы это сделали?

– О, моя дорогая, это как раз то, чего нельзя раскрывать не при каких обстоятельствах, – засмеялась Максим, – но не беспокойся, нож не вонзается в мой лоб, и я не самый главный артист в нашем тандеме, правда Ральф?

– Ну, что ты такое говоришь, дорогая, без тебя не было бы этого номера вообще, – проговорил циркач, и чмокнул жену в щеку.

– Главное, правильно прицелиться, – подмигнула мне Максим, – а остальное сделает это, – она достала тюбик с надписью «бутафорская кровь».

– Впечатляюще, – честно призналась я, вертя в руках тюбик с краской, хоть и не получила ответа, оно и не удивительно.

– О, мы же как раз этого и добивались, моя дорогая, как раз этого!

– Сваровски! – внезапно послышался крик директора, который разговаривал с другими артистами. – Сваровски, стоять! Катерина, ко мне! – скомандовал он, заставив меня ухмыльнуться такой манере общения. Едва успев крикнуть семейной чете «до скорого», я поспешила за Григорием Николаевичем, который уже выскочил из чёрного хода.

Не успев сделать и шага, я врезалась в спину Ветрова, который старался перекричать шумную улицу городка, и гаркнул во весь голос:

– Сваровски, чёрт тебя дери!

Тут я увидела её. Девушка все ещё была в облегающем змеином костюме, и плавно развернувшись, по-королевски шествовала к нам. Да, настоящая красотка, такие глазища очень любят рекламщики.

– Я что, бегать за тобой должен? – недовольно проговорил он, подошедшей девушке, но тут же сменив гнев на милость проговорил: – Кристина, это твоя новая соседка по трейлеру. Случилось счастье, и ты теперь живёшь не одна. Покажи ей как у нас здесь все устроено, расскажи распорядок, ну и…знаешь, в общем, что нужно делать. На сегодняшнюю ночь ты можешь быть свободна от своих обязанностей. А ты, Катрин, завтра в десять утра как штык в моем кабинете, ясно? А пока я вас оставляю.

Григорий Николаевич развернулся чтобы уйти, но на миг остановился и грозно проговорил, обращаясь к Кристине:

– И, Сваровски, без фокусов.

– Какие могут быть фокусы, директор? – мило улыбнулась красотка, приятным сопрано. – Мы разве в цирке?

Ветров умчался, а я осталась с девушкой один на один. Она внимательно изучила меня придирчивым взглядом, взмахивая огромными накладными ресницами, давая мне возможность в свою очередь рассмотреть её. Сказать честно, что возле таких вот красоток начинаешь чувствовать себя пугалом огородным, но на эту роль я не претендую, потому и осталась непоколебима её чарами.

Девушке надоело меня рассматривать, и она произнесла:

– Ты мне не нравишься. Никогда не любила перегидроленных блондинок.

Я молча улыбнулась, ожидая, что она ещё скажет. Повезти с соседкой мне в принципе не могло, поэтому я даже не удивилась. Кроме того, меня предупредили. Но чтобы вот так сразу…

– И дружить мы с тобой не будем, – продолжала девушка. – Побежишь жаловаться директору?

– Нет, – пожала я плечами. – Ты мне тоже не нравишься.

– Вот и славно. Мои вещи не трогать, на мою сторону трейлера не заходить. И змей я не уберу.

– Хорошо, тогда и ты на мою сторону трейлера тоже не попадёшь, – в тон ей отозвалась я.

– Но там туалет.

– Вот именно, – ухмыльнулась я, стараясь выдержать этот бой взглядами. – Попросишься к тем, кто тебе нравится.

– Так не пойдёт! – взвизгнула Сваровски, притопнув ногой.

О, да меня подселили к истеричке.

– Тогда меняй свои принципы красотка, и мы будем жить в мире, – проговорила я, с интересом ожидая её реакции.

Но гадюка молчала, хлопая своими длиннющими ресницами.

– Покажешь мне, что у вас тут к чему? – наконец нарушила я тишину, поняв, что гнев клокотавший в ней не позволяет девушке раскрыть рта.

– Конечно, – тут же улыбнулась Сваровски, а я насторожилась от столь резкого смены мимики и приструнивания эмоций. – Вот цирк, – она указала на главный купол, – вот городок. Там трейлеры и там же еда, – она перевела свой наманикюреный пальчик вглубь цирка. – Всё понятно?

– Доходчиво, спасибо, – серьёзно кивнула я.

– А теперь, если позволишь, я вернусь к своим прямым обязанностям.

– Конечно, иди, змеи всегда к теплу тянутся, – сочувственно произнесла я, – а там, где трейлеры, темно и холодно.

Сваровски растопырила глаза, открыла рот чтобы что-то сказать, а потом, фыркнув, развернулась и злобной походкой понеслась по улочкам. Мудрое решение, вот уж не подумала бы. Но тут она чуть было не налетела на иллюзиониста, который ловко освободил для неё проход.

– Паскаль! Моя новая соседка невыносима! – взвизгнула Кристина на ходу и растворилась в толпе.

Фокусник лучезарно улыбнулся ей в след, а потом перевёл заинтересованный взгляд на меня. Я пожала плечами и улыбнулась ему, внимательно изучая. Он показался мне каким-то необычным, даже сама не знаю, что именно имеется ввиду под словом «необычный», но что-то в нем было загадочное. Парень направился прямо ко мне, а я достала из кармана помятый пион.

– Спасибо, – проговорила я, виновато покосившись на цветок, и определила его обратно в карман. – Я Катя.

Паскаль снял свой цилиндр, и учтиво поклонился, продемонстрировав свои блестящие черные волосы, которые упали на лицо в хаотичном беспорядке. Он небрежно откинул их рукой, и посмотрел на меня своими серебряными глазами.

– Это ты изображён на афише? – поинтересовалась.

Парень утвердительно кивнул, гордо приподнял бровь и поправил галстук-бабочку, а затем широко улыбнулся своим большим ртом, искупав меня в искренности улыбки. Но я нахмурилось. Почему он молчит?

– Эм… – я раздумывала, чего бы такого спросить, чтобы он уж точно ответил, но в голову ничего не лезло, а под его изучающе-заинтересованным взглядом, и вовсе мысли путались. – А где здесь можно чего-нибудь съесть?

Его брови взметнулись, и он резко поравнялся со мной, протянув локоть. Я неуверенно за него схватилась, и мы пошли вглубь циркового городка. Пока шли, Паскаль молчал, только лишь иногда с живым интересом заглядывая в моё лицо, когда я видела на улочках городка что-то, из-за чего не могла сдерживать эмоций. Господи, неужели парень нем? Это было бы ужасно. С такой яркой внешностью, с таким талантом и добродушным взглядом быть немым, это просто несправедливо.

Мы подошли к довольно большому трейлеру, который стоял немного поодаль остальных, и огромное окно, которое предназначалось для выдачи еды, оказалось закрытым, на нем висел увесистый серебристый замок. Около трейлера стояли убранные друг на друга пластиковые столы и стулья, которые как правило используются для летних кафешек. Кстати, мой трейлер находился относительно недалеко от этого места.

– Наверное, уже поздно, – опечалилась, вспомнив про чёрствый кусок булки в своём рюкзаке, оставшийся от гамбургера, внутренности которого я слопала.

Паскаль улыбнулся и, подмигнув, облокотился спиной на трейлер около двери, и пару раз в неё стукнул. А я все продолжала всматриваться в этого циркача. Казалось, что парень какой-то нереальный, словно выпрыгнул из фильма. Столько артистизма и отстранённости, а на лице эмоции лишь тогда, когда он смотрел на меня или видел, что я на него смотрю. Он ими разговаривал.

Дверь резко распахнулась, и повеяло запахом выпечки, что желудок неприлично громко буркнул. В проёме появилась тучная женщина с раскрасневшимися щёками и грозно посмотрела на меня, уперев руки в бока. Но тут Паскаль отлепился от стенки и предстал перед поварихой.

– О, Паскаль, мальчик мой! – разулыбалась женщина. – Ты проголодался? У меня кое-что тут припасено для тебя…

Но иллюзионист отрицательно покачал головой и, указав на меня, отступил в сторону.

– А это не та ли новая артистка, о которой все судачат? Катя, кажется? – улыбнулась женщина.

– Та самая, – скромно потупилась я. – И очень голодная.

– О, детка, Нена тебя накормит, не переживай! Я не позволю бедному ребёнку остаться голодным, хоть директор и против ночных едоков, – проговорила повариха и крикнула в трейлер: – Машка! Давай припарок мой припрятанный сюда, клиенты нашлись! – в дверях появилась маленькая девчушка лет четырнадцати, в белом переднике и кудрявыми волосиками, она протянула Нене небольшой бумажный пакет. – Я вот, например, не одобряю ваши эти диеты, и так худышечки все, а тут ещё готовь обезжиренное мясо! Где это видано? Вам сила нужна! Кушай деточка, а на завтра я напеку ватрушки с клюквой.

– Спасибо, – вцепилась я в пакет обеими руками, словно от этого зависела моя жизнь.

– Паскаль, – подмигнула ему Нена и протянула три шоколадные конфеты, которые тут же исчезли с ладони фокусника, стоило ему пошевелить рукой. – Любит шоколад, – пояснила женщина. – Ну бегите детки, кушайте!

Мы отошли от кухарки Нены и двинулись вдоль ровных рядов вагончиков, а я рассыпалась благодарностью к Паскалю, уже убедившись, что моя догадка оказалась верна и парень действительно не может разговаривать. Оказавшись около своего трейлера, я обернулась к нему и улыбнулась.

– Ну, пока. И спасибо тебе.

Паскаль пошевелил пальцами, и в его руке оказалась одна из шоколадных конфет, которую он протянул мне.

– Нет, спасибо, это ты по сладкому, я больше мясо люблю, – улыбнулась я, демонстрируя свой припарок.

Он недоверчиво покосился и, засучив рукава, продемонстрировал мне ту же конфетку, потом, раз, и конфетка исчезла.

– Здорово, как это у тебя получается? – залюбовалась я игрой света в его глазах.

Он медленно покрутил передо мной своими ладонями, а затем развёл их в стороны.

– Вся магия в руках, так? – догадалась я.

Он склонил голову, подтверждая мою догадку. Затем снял цилиндр, отвесил шутовской поклон и, развернувшись, поспешил дальше развлекать публику. А я, глядя ему в спину задумалась. Мне вдруг показалось странным, что он с такой готовностью вызвался меняя проводить, да ещё и накормить, при всем при том, что как я поняла, в этом месте отношения между циркачами напоминают серпентарий. Немного странно это. Да и друзья мне ни к чему, опыт показывает, что все цирковые друзья любители метать ножи в спину. Обойдусь без этого.

Зайдя в трейлер, я обнаружила на своей кровати свёрнутый матрац и аккуратно сложенное постельное белье. К этому же прилагались запечатанные в пакет шампуни, щётки и тому подобные нужные вещи. Видимо, тут так положено. Что ж это как раз вовремя. Но прежде чем начать раскладываться, я решила поесть.

Так уж вышло, что чернявый кот моей соседки тоже был голодный, поэтому обезжиренным мясом мне пришлось делиться, и вскоре мы оба сытые и довольные развалились на моей чистой и застеленной кровати. Я задумчиво накручивала прядь волос на палец.

Ничего не перегидроленная я.

– Вот змеюка у тебя хозяйка, – обратилась я к коту, который усиленно умывался после сытного ужина. Чуть позже он завалился на меня и выдавал трель, а я чесала ему пузо и пялилась в потолок. Нужно будет туда афишу какую-нибудь приклеить. Для вдохновения.

С этими мыслями я провалилась в глубокий, в отличие от многих месяцев, сон.