– Чёрт тебя дери! – проник сквозь мой крепкий сон крик.

Я всполошилась, резко соскочила с кровати, и встала в стойку для нападения, когда мой разум наконец-то прояснился и, поняла, что это вопль моей соседки.

Посмотрев на часы, увидела, что проспала всего час, после чего закатила глаза и плюхнулась обратно на кровать, пытаясь унять сумасшедшее сердце, которое билось в груди, словно птица в клетке.

Кристина, тем временем, продолжала истерить:

– Какого чёрта ты делала на моей половине?! Я тебе ясно сказала, чтобы ты не трогала мои вещи!

Вот идиотка, она даже не подозревает, как опасно вот так меня пугать. Хрясь, и нету Гадюки.

– Я ничего не трогала, – устало произнесла я, прикрыв глаза от яркого света. Оказывается, тут ещё и люстра имеется.

– А книги почему валяются? Не знаю, в какой дыре ты жила до этого, но в цивилизованном обществе принято уважать чужие вещи!

Я почувствовала, что во мне начинает закипать гнев, холодной водой подступая к горлу, поэтому, решив не искушать судьбу, села на кровати и принялась натягивать кеды.

– Тайсон, иди сюда! – рявкнула она, заметив на моей кровати кота, который зашкерился от ультразвукового крика своей хозяйки.

Видя, что тот не реагирует, она в два шага подошла ко мне и, только было протянула руку, как я ухватила Гадюку за запястье, и подтянула к себе, тихо прорычав в лицо:

– Мы с тобой вроде чётко обозначили, где чья сторона…

Сваровски отпрянула, словно от удара и на её лице появилась тень растерянности граничившей со страхом. Но только на секунду.

– Это мой кот.

– Кошки сами себе хозяева, захочет – придёт, – уже спокойно отозвалась я и отпустила руку.

Гадюка потёрла запястье, сузила глаза, но всё же вернулась на свою половину. Усевшись за трюмо, она наградила меня пренебрежительным взглядом и, вылила себе на руки крем, коим количеством, при желании, можно было бы перемазать всех посетителей цирка. Она нанесла эту массу обильным слоем на лицо, и потянулась за салфетками. Зрелище комичное.

– Чего ты ухмыляешься? – огрызнулась девица.

– Невеста Франкенштейна, – отозвалась я, демонстративно почесав Тайсона за ухом.

– Невежда, как, по-твоему, мне ещё снять грим?

– Мылом, – пожала я плечами, и стала натягивать на себя куртку.

– Дура. Каким мылом? – она хотела было ещё что-то добавить, но удивившись тому, что я направилась к двери, поинтересовалась: – Далеко собралась?

– Подальше от тебя. Пережду твою истерику и вернусь.

– Ты меня ещё истеричкой назови, – хмыкнула Гадюка.

– Да я вроде назвала, – недоуменно проговорила я уже на самом пороге.

– О, да ты прям-таки жалишь словами! – иронично произнесла она.

– Жалить, скорее, твой удел.

– Твоя правда.

– Будь добра выпусти весь яд к моему возвращению.

– И не надейся, у меня его тонны.

– Оно и видно, смотри не захлебнись, – проговорила я уже в дверях, решив закончить эту надоевшую перепалку.

– Перегидроленная стерва! – выкрикнула она, когда я уже ушла.

* * *

На улице было тихо и темно. Цирковые огни потухли, в городке не было ни души. Циркачи разбежались по своим трейлерам, и лишь тусклые лампочки около каждой двери освещали путь. Я, зябко поёжившись, запахнула куртку и двинулась, куда глаза глядят.

На пустынных и тёмных улочках циркового городка было жутковато, казалось, что все просто вымерли. Это угрюмое место никак не ассоциировалось у меня с недавней цитаделью веселья. Побродив немного вдоль рядов палаток, двинулась дальше, пока не покинула пределы городка. Глаза уже привыкли к темноте, а тут ещё и луна услужливо выглянула из-за облаков. Я начала взбираться на небольшой холм, и когда уже устав, собралась повернуть назад, то почувствовала запах свободной воды.

Словно мотылёк, стремящийся к свету, я как заворожённая продолжила подъём, следуя за этим дивным запахом. Ожидания себя оправдали. Остановившись на самом верху холма, залюбовалась открывшимся передо мной видом. Внизу, чуть поодаль от подножья холма, оказалась густая лесополоса, за которой распростёрлось большое озеро, искрящееся бликами луны. Я улыбнулась и обернулась обратно. С одной стороны – цирковой городок, с другой – озеро.

– Господи, неужели мне хоть в чём-то в этой жизни повезло?! – проговорила, и принялась методично спускаться к озеру. Наличие холма и лесополосы воодушевляло, поскольку даже при всём желании меня будет трудно там заметить, а особенно сверху.

Пробравшись сквозь деревья, оказалась на берегу, густо покрытым зелёной мягкой травой.

– Прелесть, – выдохнула. – Привет, водичка.

Я протянула руки и небольшое количество воды словно дельфин выпрыгнуло из озера и плюхнулось на мои ладони. Я с удовольствием умыла лицо и блаженно опустилась на травку, вглядываясь в красоту, созданную природой. Хоть одна отдушина от реальности мне гарантирована. Вспомнив про эту самую реальность: про бешеную соседку и необходимость придумать себе номер, сморщилась, и стукнула руками о землю, а вода, вторя моим движениям, сымитировала два удара о поверхность, словно понимая, что у меня в душе. Сваровски стала неожиданной неприятностью. Эта девица, судя по всему, привыкла жить одна и, скорее всего, выжила не одного человека из своего трейлера. Со мной у неё этот номер не пройдёт. Так я решила. И нужно постепенно приучать к этой мысли Гадюку.

Перед моим мысленным взором возник момент из выступления Сваровски и, нужно признать, что она чертовски хороший каучук. Кристина действительно полностью владеет своим гибким и подтянутым телом, что не может не восхищать, но знали бы зрители, что происходит, стоит этой красотке открыть рот, то, наверное, не взрывались бы в таких бурных овациях.

Ну да ладно, это всего лишь лирика. Я никогда не относилась к кому-либо предвзято, а потому, после сегодняшнего представления у меня не появилось чувство дикой зависти вперемешку со злобой к остальным обитателям цирка. Скорее, я бы сказала, что меня очень сильно поразил высокий уровень Бизарра. Ранее мне не приходилось бывать на подобных шоу, а все мои выступления сводились к скучным фокусам с мыльными пузырями. Тут этот финт не пройдёт. Здесь нужно что-то особенное, на грани дозволенного. Однако нужно обставить это так, чтобы ни у кого, а тем более, у какого-нибудь залётного эрра не возникла мысль, что перед ним его сородич, а не иллюзионист.

Я протянула ладонь, и вода, сгустком отделившись от озера, плавно ко мне подлетела, разделившись на три части. Каждая из этих частей начала приобретать круглую форму, имитируя мыльный пузырь.

Я понаблюдала за ними и задумалась. А почему бы и нет, в конце концов? Почему бы не начать выступления с «мыла», а потом плавно перейти вот к этому? Кто догадается, что это не иллюзия? Я жестом отбросила лишнюю воду изнутри импровизированных пузырей, оставив только оболочку. Чем тебе не мыльный пузырь?

Вернув воду обратно в озеро, задумалась. Раньше я не демонстрировала на публике даже пятой части своих сил, а теперь меня настолько увлекла эта мысль, что идеи сами закружились в голове, выдавая кучу разных вариаций, что можно показать на шоу. Ветров сказал: двадцать минут? Я ему устрою овации после первой же. Только нужен реквизит. Для начала хотя бы мини-паровая пушка, блёстки, и мыльная жидкость. Последнюю, кстати, я не могу терпеть больше всего, как, собственно, и сама вода. Но для достоверности без этой жидкости не обойтись. Да, и нужна тара для воды, желательно прозрачная.

Ух, как меня захватило! Может все же Арзу была права и это действительно моё место? Нужно на досуге к ней зайти и спросить. И поблагодарить, наверное. Она мне всё-таки работу нашла.

Единственное, что меня беспокоило, это нужен ли такой номер? У них уже есть иллюзионист, причём профессионал своего дела. Что же я, получается, буду «подсиживать» Паскаля? Я улыбнулась, отметя от себя эту мысль. Нет, у нас с ним абсолютно разные жанры в иллюзии. Кроме того, парень банально интереснее преподаёт свои номера. Он большой молодец, если честно.

Завтра предложу Григорию Николаевичу этот номер. На крайняк и пожарным гидрантом поработаю, буду гасить этих огненных парней, если уж мой номер им не подойдёт.

* * *

Я открыла глаза и с удивлением обнаружила себя в незнакомом месте. Всполошившись, резко встала с кровати, потревожив мирно дремавшего около меня кота. Быстро оглядевшись, вспомнила наконец, где нахожусь, и облегчённо откинулась обратно на подушку. Рассматривая потолок трейлера, почёсывала тарахтевшего Тайсона за ушком и собирала мысли в кучу. Редко бывает, чтобы я так крепко спала. Наверное, вконец вчера вымоталась.

Я покосилась на массивную штору, отделявшую меня от Сваровски и, встав, неуверенно её отдёрнула, с облегчением отметив, что бешеная соседка уже куда-то умыкнула. Наверное, и мне пора. Глянув на часы, удивилась, что проснулась вовремя, до встречи с Ветровым был ещё целый час.

Наскоро приведя себя в порядок и приняв душ, убрала волосы в высокий хвост и, наконец, вышла из трейлера, попав под тёплые солнечные лучи.

– Погода балует, – констатировала я и закинула куртку вглубь комнаты.

Оглядев утренний цирк, удивилась. Оказалось, что работа вовсю кипела, везде сновали так называемые униформисты, слышался лязг метала, стук молотков и то и дело что-то переносилось из стороны в сторону. Мне стало не по себе от того, что народ уже работает, а я только глаза продрала, поэтому как-то резко перехотелось идти к кафешке за утренним чаем.

Внезапно меня подхватили сзади и крутанули вокруг своей оси, что я громко взвизгнула.

– Доброе утро, куколка! – послышался знакомый насмешливый голос и Злославский, наконец, отпустил меня на землю. Я резко обернулась, чтобы высказать всё, что я думаю об этом утре и о нём в частности, но осеклась.

Парень выжидательно смотрел на меня, прищурив один глаз. Без грима он выглядел несколько иначе. Не так ошеломляюще. Но, нужно сказать, очень привлекательно. Мужское начало буквально брыкалось и извивалось в нём, готовое вот-вот вырваться наружу, а шрамы, покрывающие лицо дрессировщика, делали его образ настолько брутальным, что не была бы я девушкой умеющей держать себя в руках, уже расстелилась бы перед ним ковриком. Белая футболка в каплях воды, словно он натянул её на влажное тело, сразу после душа, хотя оно, скорее всего, так и было, судя по приятному запаху мыла, исходящего от парня.

– Доброе. – Процедила я сквозь зубы, и резко развернувшись, направилась к кафе.

Он явно остался доволен моей реакцией на свою внешность, поэтому не спешил избавлять меня от своего присутствия, и буквально через секунду остановил, аккуратно взяв за руку.

– Подожди, постой, – промурлыкал Илья.

– Сейчас сломаю, – проговорила я, кивком указав на его руку.

– Иголки демонстрируешь? Ну-ну, – хитро улыбнулся парень. – Я ведь к тебе с добрыми намереньями. Мы вчера как-то неважно начали, может, ударим по рукам и начнём сначала?

Я смотрела в его карие глаза и раздумывала, какого лешего ему от меня нужно, но здравый смысл и чертовская привлекательность циркача взяли верх.

– Ладно, – кивнула, резонно рассудив, что появиться на глаза любопытных циркачей легче будет с ним, чем одной.

– Вот и отлично, – ни разу не усомнившись в себе, произнёс Илья, и мы двинулись к кафе. – Ты просто обязана попробовать кофе, которое варит Нена.

Я кивнула, не поддерживая разговор. Злиться на этого парня было пока привычно, видимо сильно меня задел эпизод с Тома'сом, поэтому, чтобы возобновить нормальное общение, лично мне нужно время. Если он это не поймёт, то мне плевать.

Хмурая как туча, я добралась до кафешки и резко остановилась, увидев, как много циркачей завтракают как раз в это время. От пёстрых одежд и яркого грима не осталось и следа, все были обычными людьми. Обычными, но в одно и то же время, необычными. Джинсы и штаны не обманывали взор. Наверное, дело во взглядах, жестах, улыбках. Было видно что, это не простая серая масса, а индивиды. Даже редкие, прилипшие к щёкам и лбам назойливые блёстки выглядели естественно.

– Чего ты встала? – промурлыкал Илья и, обхватив мои плечи, потянул в толпу.

Как и ожидалось, я тут же оказалась во всеобщем внимании.

– Постой, я принесу столик, – проговорил дрессировщик, и с кошачьей грацией направился за пластиковым столом, хотя я была готова вцепиться в этого самоуверенного мачо мёртвой хваткой, лишь бы он меня не оставлял одну.

Но раз уж так пошло дело, я глубоко вздохнула и, придав себе скучающий вид, взглянула на часы. То, что при этом я ничего не видела, а сердце билось в ушах со звуком колокола, в счёт не беру.

– Эй! – послышалось сбоку.

Я повернула голову и обнаружила за одним из столиков Сваровски в окружении ещё двух девушек, если мне не изменяет память, то воздушных гимнасток, которые вчера поразили меня в самое сердце своим номером. Кстати, Гадюка без грима тоже была очень красивой, как это не прискорбно видеть. С такими рожами, как у этих циркачей, у меня выработается комплекс неполноценности.

– Видите? Это и есть моя новая соседка. Предложила мне вчера смыть грим мылом, – проговорила она девушкам, и те захихикали.

– Гадюка, – спокойно поздоровалась я, немного склонив голову.

– Гидроперит, – в тон мне поздоровалась она, а акробатки прыснули со смеху.

– Дамы, доброе утро! – поздоровался подоспевший Илья. – Вы не против, если я умыкну у вас новенькую?

– Даже «за», – елейным голосом ответила Кристина. – Кто, как не ты, может рассказать ей о нашем цирке.

– Ты права дорогуша, – холодно отозвался дрессировщик и буквально потащил меня за новообразовавшийся столик, где уже дымились две кружки кофе, и стояла тарелка с ватрушками. Я устроилась на стуле, игнорируя любопытные взгляды, направленные со всех сторон, и вцепилась в кружку.

– Не обращай внимания, сейчас им надоест пялить глаза, – подбодрил меня Илья, по-хозяйски развалившись на пластиковом стуле, чем напоминал довольного рыжего кота, – а через неделю они и вовсе забудут о тебе. Тут у нас работы много.

– Ты не дружишь со Сваровски, – толи спросила, толи подтвердила я.

– С ней никто не дружит, – обворожительно улыбнулся циркач.

– Гимнастки вроде бы улыбались…

– А куда им деваться? – хмыкнул Злославский, и я уловила в его взгляде что-то звериное, злобное.

– Повезло мне с соседкой, – отрешённо проговорила, наблюдая за своим визави уже с интересом.

Он старался предстать передо мной эдаким пожирателем женских сердец, коим в действительности и являлся, но это не всё. Далеко не всё, что скрывается за этими карими глазами и самодовольной ухмылкой.

– Повезло, не то слово. Ну, рассказывай, куколка, откуда ты? – переменил он тему и впился в меня пытливым взглядом.

– Стоит ли мне предупредить тебя, чтобы ты не называл меня так?

– Не стоит. Так как? Откуда?

«Не твоё собачье дело», – хотелось ответить мне, но быть откровенно враждебной не хотелось, всё-таки он сейчас является некоей ширмой от чужих глаз, которым, кстати и впрямь надоело на меня пялиться.

– Ростов. – Пожала плечами.

– Не пойдёт, выговор не тот. Давай ещё раз, – хмыкнул он, взял ватрушку и откусил её.

Я призадумалась.

– Волгоград, – предприняла я вторую попытку соврать.

– Я побывал во многих городах. И я внимательный. Давай ещё.

– Новосибирск? – уже с интересом продолжила.

– Уже ближе, но всё равно не то.

– Тогда пусть будет Красноярск, – отозвалась я и тоже схватилась за ватрушку.

– Ну Красноярск, так Красноярск, – не стал допытываться парень. – А сюда какими судьбами?

– Ночевать негде.

– Понятно. А умеешь чего?

– Действовать на нервы. Долго ещё допрашивать будешь? – нахмурилась я.

– Умей отличить допрос от праздной беседы и люди к тебе потянутся, – хмыкнул он снисходительно.

– А если я не стремлюсь к общению в принципе?

– А ты человек вообще?

Меня словно ударило кувалдой по голове. В висках застучало, и я готова была сиюминутно перевернуть этот стол и убежать.

– Это я к тому, что людям по своей природе необходимы другие люди. Против природы не попрёшь, – задумчиво проговорил Илья, и к счастью не заметил моего состояния, поскольку стряхивал со своих штанов крошки.

– Может я недоделанная немного, поэтому пру против природы, – глухо отозвалась, кое-как сумев взять себя в руки.

Илья поднял на меня удивлённые и насмешливые глаза.

– Ты? Недоделанная? Да вроде при тебе всё, – проговорил он и заглянул под стол. – Руки, ноги на месте, с головой бардак только.

Я нервно хихикнула.

– Ладно, расслабься Куколка, привыкнешь.

Я как раз хотела сказать ему пару слов про «куколку», когда мимо нас проходил Паскаль с кружкой кофе в руке, и запнулся ногой о пустующий около нас стул. С удивительной ловкостью не расплескав напиток, он нахмурился и подопнул обидчика ногой.

– Здорово, Паскаль, – сказал Злославский и протянул ему руку.

Иллюзионист пожал её и тут заметил меня. Тепло улыбнулся и, не церемонясь, сел за наш столик.

– Привет, – поздоровалась я, а Илья казалось, вообще забыл о фокуснике и принялся выпрашивать у меня о моей жизни хоть что-то. Зря старается, между прочим. За годы скитаний я научилась общаться и не выдавать свои секреты подобно шпиону. Среди бездомных это очень трудно. Трудно отвечать ложью на откровения. Что уж говорить о праздном интересе, этим меня не пробьёшь.

Паскаль в это время, обхватил свою кружку ладонями и уставился в неё, словно там было что-то очень интересное, и совершенно не обращал на нас внимания. Его облик тоже потерпел разительные перемены. Сегодня он был одет в голубые джинсы и серую потёртую футболку. Его чёрные волосы падали на глаза, видимо, это была такая стрижка: угловатая чёлка перемещалась на левую и на правую сторону одинаково, тогда как позади волосы были довольно короткими, но не совсем. В общем, его причёска выглядела хаосом, но мне нравилась. Без грима он выглядел моложе и серьёзней, но некоторая загадочность не пропала. Кстати ему очень идёт, когда подведены глаза, что неудивительно, если учитывать их необычный цвет и форму.

Иллюзионист словно абстрагировался от нас с Злославским, но я была уверена, что он слышит каждое слово.

– Ну а как на счёт распорядка дня? – решила я перебить шквал вопросов дрессировщика, который уже заметно злился, так и не выведав у меня ничего существенного. – Чем вы обычно занимаетесь днём?

– Тренируемся, – пожал плечами циркач. – Такие как он, – кивнул на Паскаля, и тот вгрызся в Илью взглядом, – до изнеможения, но ему положено, иллюзия, это серьёзно, да Скаль?

Фокусник улыбнулся и пошевелил пальцами, потом сжал кулак, и в нем появилась монетка, которую он ловко начал вращать на костяшках пальцев.

– Чёрт, как ты это делаешь? – улыбнулся Илья и хлопнул парня по спине, что тот выронил монетку. Я хмыкнула и, изогнувшись, наклонилась за ней, но, к сожалению, ничего не обнаружила на земле.

– Укатилась, наверное, – проговорила я, а Паскаль с интересом на меня посмотрел и на секунду накрыл мою ладонь своей. Я была уверенна, что обнаружу её там. Так и есть. Монетка оказалась под моей ладонью. Я повертела её в руке и спросила:

– Ну так чем циркачи занимаются в свободное время?

Парни заметно дёрнулись, и переглянулись.

– Что? – удивлённо спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

– Куколка, забудь это слово, – снисходительно проговорил Злославский, – тут артисты, а не циркачи. Циркачи на улицах копейки сшибают.

Я улыбнулась. Гордый, суеверный народ.

– На вопрос ответишь, артист? – насмешливо спросила я, заметив, как усмехнулся Паскаль, который вновь что-то разглядывал в своей кружке.

– Да чем, чем, говорю же – тренируемся в основном. Днём можно в город съездить, у нас есть тут общая машина, если права есть, можешь сама. Все как в детском саду: завтрак, тренировка, обед, сон час (он же час безделья), ужин, представление, отбой. Стираем и убираем за собой сами, только еда общая, но должен признать превосходная, и ограниченная для некоторых, ввиду их профессии и направленности.

– Вы тут не надоели друг другу? – задала я резонный вопрос.

– Да тут люди не особо общительные, поэтому ненадоедливые.

– К коим ты себя не причисляешь? – приподняла я одну бровь, не удержавшись от шпильки.

– Угадала, – откинулся он в кресле, смерив меня холодным взглядом, – только я ещё никому не надоедал.

– Всё когда-то бывает впервые.

Злославский некоторое время сверлил меня недобрым взглядом, а потом улыбнулся.

– Ну и язычок.

– Извини, – пасанула я.

– Ладно ребятки, отдыхайте, а я пойду к своим кошакам, – Илья встал и кивнув Паскалю, удалился.

– Обиделся? – спросила я у фокусника, тот устало махнул на дрессировщика рукой.

Я бросила взгляд на часы, и увидела, что тоже припозднилась.

– Мне пора к Ветрову, – ответила я на вопросительный взгляд парня. – Увидимся.

* * *

– Входи! – рявкнули из-за двери трейлера, и я просочилась внутрь.

Директор был повернут ко мне пятой точкой и практически полностью погрузился в огромный сундук, что-то там выискивая.

– Присядь Катрин, я тут кое-что потерял, – приглушённо проговорил он, но я не спешила садиться, а принялась осматривать его кабинет, ещё в прошлый раз заинтересовавший меня обилием реквизита и разнообразного хлама. – Я вижу, ты подружилась с соседкой, она сегодня уже просила тебя отселить, – продолжил он.

– Да, я быстро схожусь с людьми, – на полном серьёзе ответила, и подошла к стене с афишами, разглядывая их. Да, тут было на что посмотреть, каждая из них, не больше, не меньше – произведение искусства. Я в восхищении вглядывалась в рисунки, заострив внимание на одной. Там была изображена удивительной красоты женщина с иссини-чёрными волосами, находившаяся в огромном фужере с голубой прозрачной водой. Она задорно подмигивала мне своими зелёными кошачьими глазами. Подхватив эту афишу, увидела под ней ещё одну. На ней так же была изображена эта же женщина, но уже в другом костюме. Она стояла на канате в нелепо-переломанной позе, и при этом смотрелась как-то мистически, словно была куклой, а не человеком.

– Красавица, – проговорила я, но тут солнечный блик привлёк мой взгляд. Я повернулась и наткнулась взглядом на большую древнюю, расписную шкатулку, отороченную камнями. Она была пыльной и грязной, но явно дорогой. Не успела до неё дотронуться, как Григорий Николаевич подхватил вещицу и произнёс:

– Подарок дорогого друга, – пояснил он и водрузил шкатулку на самое дно сундука, в котором только что рылся. – Храню там важные документы.

Я не ответила, а лишь со свойственным себе подозрением изучала директора. Интересно, что за тайны? Шкатулка, которую даже нельзя потрогать? Или внутри скрыто много интересного? Может деньги? Или нелегальные счета, спрятанные от налоговой?

– Красивая женщина, – кивнула я на афишу. – Кто она?

– Это? А, это Юстина Лонжа, – отозвался Григорий Николаевич, и в его взгляде промелькнула едва заметная печаль. – Она была великолепной артисткой. Первоклассным каучуком, Юсти была неподражаема.

– Была?

– Была. Ускакала с одним американцем, который пообещал ей золотые горы. Жаль, очень жаль…

– И что с ней теперь?

– Кто знает? Надеюсь всё хорошо. Она производила на мужчин буквально гипнотическое действие. Очень ценный кадр для цирка. Не сомневаюсь, что там она не пропадёт.

– А можно у вас взять какую-нибудь афишу? Повешу себе в трейлер…

– Так её и бери, – безразлично пожал плечами Ветров, снял бумагу с фиксирующего гвоздя и протянул мне. Я аккуратно свернула плакат, и преданным взглядом уставилась на Григория Николаевича, ожидая следующей его реплики.

Тот не спеша обошёл стол, уселся и, достав тонкую сигарету, прикурил её.

– Ну, что, Катенька, присаживайся.

Я опустилась на стул напротив, а директор выдвинул ящик и, запустив в него руку, выудил мой паспорт и подвинул ко мне.

– Ты подумала над своим номером? Есть уже концепция? – задал он вопрос, не спеша выпустив клубок дыма в потолок. Сегодня Григорий Николаевич напоминал скорее конторского служащего, причём какого-нибудь начальника. Он был в костюме, и тот сидел в нем как влитой, не смотря на брюшко. Все его ленивые и неторопливые движения и жесты говорили, что передо мной шеф, который знает цену своему времени, но при этом никуда не спешит.

– Подумала.

– Рассказывай.

Я ненадолго задумалась, как ему объяснить то, что у меня в голове, чтобы это звучало понятно, потом, вздохнув, решила, что объясню как получится, а он уж пусть сам решает.

– Ну, для начала хочу обыграть номер как обычное мыльное шоу: огромные пузыри с более мелкими внутри, и тому подобное. Потом, при помощи паровой машины задую в пузыри дым, это будет смотреться интересно. А затем сделаю вид, что мыльная жидкость не желает мне больше выдавать пузыри, гневно отброшу реквизит и, остальные манипуляции с водой буду проводить уже руками, подобно тому, что продемонстрировала вам вчера. Вытягивать из воды различные фигуры и далее в этом роде, – я остановилась, подумав, что моя «концепция» звучит нелепо. – Вот как-то так.

– Ага, – задумчиво произнёс Ветров, выпустив изо рта колечко дыма. – Я так полагаю, тебе нужен реквизит. Его тебе организуют, только предоставь список. Кстати, можешь так же порыться у нас в барахолке, там должно быть много чего интересного, – Григорий Николаевич что-то чиркнул в лежащем на столе блокноте. – Что касается грима и костюмов: у нас тут целая ватага костюмеров, они тебе в этом помогут. Провожатого я тебе организую. Если будут необходимы ассистенты, то обратись к Дрего, все организационные вопросы на нём, – хорошо поставленным командным голосом говорил директор. – Начинай тренировки, и продумай номер длительностью не менее пятнадцати минут и не более двадцати.

– Поняла, – кивнула, обрадовавшись, что моё сумбурное описание пришлось ему по вкусу.

– Сколько тебе нужно дней для отработки номера?

– Пару-тройку. При наличии реквизита, – отчеканила я.

– Ага. По понедельникам и четвергам у нас выходные, вот в четверг как раз и покажешь себя на манеже, посмотрим, что у тебя получается, и как это будет выглядеть, а там решим. Посети сегодня барахолку, а завтра положи мне на стол список того, что тебе необходимо.

– Хорошо.

Тут Григорий Николаевич внимательно на меня посмотрел и произнёс:

– Предупреждаю сразу: то, что ты новенькая, не даёт тебе права на поблажки. Их не будет. У меня все артисты равны. За срывы выступлений вылетишь как пробка, не смотря на слезы и сопли, ясно?

– Ясно, – кивнула. Ежовые рукавицы – вот что нужно циркачам. И Ветров прекрасно справляется со своими обязанностями. – А как на счёт оплаты?

Григорий Николаевич что-то черкнул в блокноте и развернул его ко мне. Там было две абсолютно разные суммы. Он обвёл одну из них.

– Это, ты получаешь в том случае, если будешь востребована, – он обвёл другую цифру, – а эту, если твой номер будет полной хренью. Для справок: это заработная плата униформиста.

– Чудненько, – воодушевилась я. В моих глазах разве что только значков рубля не проявилось.

– Ага. Теперь к формальностям.

Ветров некоторое время пытал меня вопросами о причинах моих скитаний (он пояснил, что это заметно по моему внешнему виду), хотя я догадалась, что, скорее всего, меня «пробили» по базе. Я старалась отвечать на вопросы по возможности честно, а если и врала, то без запинки и гладко. Так уж вышло, что он стал одним из тех немногих людей, кто знал обо мне хоть что-то. Не удивительно, меня приняли в Бизарр буквально с улицы. Наконец директор сказал, что наш разговор окончен, но задержал меня на минуту, протянув конверт, вытащенный всё из той же тумбочки.

– Держи.

– Что это? – удивилась я.

– Аванс, – буркнул он. – У нас вообще не положено, но, – он красноречиво оглядел мою одежду, – думаю в данном случае можно поступиться с некоторыми правилами.

Я не была дурой, чтобы отказываться, поэтому скромно спрятав конверт в карман джинсов, произнесла:

– Спасибо.

– Отработаешь, – снисходительно отозвался директор, – я денег на ветер не бросаю. А теперь – исчезни.