Когда я вышла, на улице солнце уже вошло в зенит, и прямо-таки припекало. Лето потихоньку заявляло свои права, чему нельзя было не радоваться. Тем более что после разговора с директором, во мне появилась некая уверенность в себе.

Григорий Николаевич сказал мне быть в трейлере, поскольку он отправит ко мне костюмера, поэтому я с чистой совестью завалилась в свою обитель, в предвкушении ожидая, как будет смотреться позаимствованная афиша на потолке. Но стоило мне переступить порог, как всю развесёлость в раз будто сняло рукой, так как я встала обеими ногами на свою куртку, которая была заботливо постелена около порога в качестве тряпки.

Я торопливо спрыгнула с неё и бережно приподняла. Но этой дрянной девке мало было её измазать! На спине куртка буквально изодрана в клочья.

– Вот гадина! – в сердцах прошипела я. Куртка хоть и далеко не новая, но была дорога моему сердцу. Всё, Сваровски, это залёт! – Увижу – прибью!

Пометавшись немного по трейлеру, наконец взяла себя в руки и тут же вспомнила о конверте с авансом. Настроение резко подлетело до отметки «хорошо», и я полезла в передний карман джинсов (привычка с улиц, всё прятать в передний карман), и с трудом выудила оттуда помятый и влажный конверт. С вожделением заглянув в него, присвистнула.

– Ни хрена себе…

Таких денег у меня отродясь не водилось. Нет, сумма была небольшая, в пределах десяти тысяч, и значительно меньше того, что Ветров обвёл в кружок, но это не мешало таким суммам у меня не водиться в принципе. Я-то рассчитывала на пару тысяч.

Пялилась на деньги я не долго, потому что «Голум» во мне завёл свою шарманку: «моя пре-е-елесть», и я судорожно начала придумывать место, куда бы их спрятать. Везде мерещились воры и карманники (кои в цирках частые гости), поэтому я выбрала самое, как мне казалось, надёжное место и положила их под матрац. Потом переложила в подушку. Потом в одеяло. Тайсон всё это время с интересом наблюдал за моими манипуляциями, развалившись около змей, и иногда лениво поигрывая с ними лапой.

Затем плюнув на всё, разделила деньги на три части: одна попала под всё тот же матрац, другая – в откручивающуюся ручку от расчёски, а третью, запихнула к себе в рюкзак, замотав в футболку. Надо полагать, паранойя прогрессирует. Стоило деньгам оказаться у меня, как я полезла их ныкать. Вот что делает с людьми улица. В дальнейшем нужно будет подумать, как от этого избавиться.

От тяжких дум меня отвлёк стук в дверь. Я резко распахнула её, в надежде, что это Сваровски, но на пороге стояла невысокая полненькая девушка, с тёмными кудрявыми волосами и карими глазками, явно не ожидавшая, что ей откроет дверь лохматая я.

– А… Катя? – осторожно спросила она.

– Да, – выдавила я из себя улыбку. – Вы должно быть от Григория Николаевича?

– Да, я помогу вам подготовиться, меня зовут Нина.

Отбросив лишние мысли, весь этот день я провела на задворках цирка вместе с Ниной и ещё дюжиной таких же, как она. Признаться, девушка мне очень понравилась, она оказалась открытой и дружелюбной, это я поняла сразу, стоило нам только зайти в ту самую «барахолку».

Барахолкой звался большой грузовик, где хранились нужные и ненужные реквизиты, декорации и тому подобная дребедень. Чего там только не было, вот уж действительно барахло! Когда я объяснила Нине, что именно нужно, то мы подобно двум навозным жукам облазили все полки и тюки, но так и не нашли подходящего агрегата. В изнеможении мы уселись на металлический пол и глянули друг на друга. Раскрасневшиеся щёки и лохматые волосы смотрелись комично, поэтому мы дружно рассмеялись. Внезапно мой взгляд привлекла некая металлическая, кованая подставка для чего-то.

– А это что? – тыкнула пальцем в штуковину.

– Подставка для цветов, – проговорила Нина и с ловкостью трактора извлекла её из общего хлама.

Я поднялась и оглядела подставку. Она как раз доходила мне до пояса.

– Отлично! То, что нужно! – обрадовалась я. – Не хватает только вместо цветка поставить прозрачную ёмкость с водой и, вуаля!

– Можно купить огромную вазу для конфет, такие продаются! – подхватила мою идею девушка. – Никто даже не догадается, что это ваза.

– Точно! Хватай остальное, и потащили в трейлер.

Мы собрали различные металлические, и не только, загогулины, из которых можно было получить маломальский пузырь, и оттащили это всё ко мне. С удивлением обнаружив, что уже стемнело, а цирковые улочки начали заполняться первыми посетителями, мы ускорили шаг. Я предусмотрительно взвалила всё на свою половину, и немного задержалась у входа. Хоть сегодня днём и было тепло, а вот к вечеру поднялся прохладный ветерок, а это значит, что к ночи, скорее всего, станет холодно. Единственная куртка была уничтожена, а в одной футболке долго не набегаешься. Поэтому, я минуту поразмышляла, около вешалки с одеждой, под ожидающим взглядом Нины. Потом, кивнув себе в ответ на раздумья, схватила лёгкую курточку приятного болотного цвета, и уверенно надев её, выскочила на улицу.

– Это же Кристины, – тихо проговорила Нина, оглядев меня.

– Ты права, – довольно ответила, представляя мордочку Гадюки, которая увидит на мне свою вещь.

Нина, загадочно улыбнувшись, повела меня к костюмерам, а я на ходу заворачивала слегка длинноватые рукава. По пути мы забежали в трейлер директора, оставив список реквизита, которого не нашли в барахолке. Ветрова не было, поэтому я вручила его недовольному Дрего, весьма кстати проходившему мимо. В восторг он от этого не пришёл, но я не стала с ним препираться, так как спешила.

Костюмерной оказался почти такой же трейлер, как и у меня, но длиннее примерно на пару метров. Дверь распахнулась и, перед нами появилась худая невысокая женщина, или, скорее, дама, с чёрными волосами, убранными в строгий пучок. Её глубоко посаженные глаза в окружении тёмных кругов и морщин, недовольно взирали на нас, а тонкие губы сжаты в жёсткую линию. Лет ей было около пятидесяти, а может и больше, но судя по её облегающему чёрному платью и тонкому мундштуку в руке, она считала себя роковой женщиной.

Я улыбнулась, в то время как она оглядела меня с головы до ног критичным взглядом, и вынесла вердикт:

– Худосочная какая, аж кости торчат, – скрипучим голосом произнесла женщина. – Смотри Нина, вот как должна выглядеть молодая девушка, а ты все жрёшь.

– Мам, – фыркнула Нина, огрызнувшись: – Я комфортно ощущаю себя в своём теле.

– Ну да, конечно же, – отозвалась она, затянувшись и выпустив густой дым.

Я же в недоумении таращилась на мать с дочерью, которые были такими разными, словно огонь и вода.

– Я Люсиль, – наконец представилась женщина.

– Люська, по-нашему, – пояснила Нина, заставив меня улыбнуться, пока Люсиль, всё ещё разглядывала меня.

– Катя, – назвала я своё имя, и мне почему-то было очень смешно. Тут даже подсобные рабочие настоящие артисты.

– Не прокрашенные корни у блондинки – дурной тон, – проговорила Люсиль и наигранно вздохнула: – Проходите, будем приводить тебя в порядок, – и крикнула в трейлер: – Девочки, к нам работа привалила!

«Девочками» оказались ещё две дамы преклонного возраста, которые были как две капли воды похожи на Люсиль, из чего я сделала вывод, что они сестры. А вот дальше началась настоящая пытка. Когда женщины пришли к выводу, что мои волосы ужасного цвета из-за чего я смотрюсь бледной поганкой, глаза слишком большие, а нос очень маленький, кроме того я чересчур худа и костлява, то Люсиль громогласно вынесла вердикт:

– Ужасно, но исправимо, – и помолчав, добавила: – Не думала, что когда-то кому-то такое скажу, но… начни жрать, дорогая, а то скоро совсем пропадёшь.

Нина засмеялась, а её мать неодобрительно фыркнула.

Женщины колдовали надо мной до глубокой ночи. Я уже не верещала и не сопротивлялась, когда они добрались до моих бровей и глаз, принявшись пробно накладывать грим, попутно рассказывая тонкости сценического макияжа. Если честно, то у меня возникло желание за ними записывать, поскольку мой мозг отказывался проглотить столько информации за один раз. Раньше я никогда особо не парилась над внешностью.

А когда они начали перебирать гардероб в поиске костюмов, то я и вовсе полностью отдалась в их руки. Все наряды сидели на мне как седло на корове, особенно, если они были облегающими, а они в основном такими и были. Услышав, что мой номер связан с водой, дамы отдали предпочтение синим и зелёным тонам, пока в конце концов не остановились на трёх нарядах, которые, естественно, требовали, чтобы их ушивали.

Наконец, уже поздно ночью они меня отпустили, а я чувствовала себя так, словно не в костюмерной побывала, а целый день разгружала вагон с цементом. Да, цирк – дело тонкое. И хлопотное.

* * *

Когда я завалилась в трейлер, то вся цирковая программа уже закончилась, а это означало, что Сваровски должна быть в трейлере.

Так и вышло. Я тихо вошла, стараясь не шуметь, но как выяснилось, зря, потому как моя соседка не спала, а сидела на своей кровати в пёстром халате-кимоно в окружении миллиона подушек и спящего Тайсона. В одной руке у неё был бокал вина, в другой – книга.

Тот факт, что на мне её куртка, я попросту забыла. Поэтому войдя, поставила на пол пакет с гримом и ещё множеством примочек, которыми снабдили меня костюмерши, пока не почувствовала прожигающий затылок взгляд. Повернувшись, наткнулась на хмурые изучающие голубые глаза соседки, осматривающие меня с ног до головы.

Улыбнувшись, крутанулась на месте, давая ей возможность оценить мою причёску и сзади.

– Не дурно, могло быть и хуже, – наконец произнесла она. – Но гидроперит всё равно рулит.

Я приняла это за комплимент.

– Спасибо, в твоих змеиных устах, это звучит высшей похвалой.

– На здоровье, – хмыкнула Сваровски и не удержалась от шпильки: – Отдельно радуют накладные ресницы, особенно когда своих нет.

– Вообще-то, это мои, – довольно ответила я.

– Врёшь? – нахмурилась она, не поверив.

Я загадочно улыбнулась и, подхватив пакет, направилась к трюмо, взвалив косметику на столик. Включив лампочки, обрамляющие зеркало, подкрутила одну из них, которая не горела, и та, замигав, зажглась.

– Не возражаешь, если я взгляну? – послышалось с другой стороны комнаты.

– На что? – удивилась, обернувшись к Гадюке.

– На ресницы, дура.

– А, конечно, будь как дома, – мило улыбнулась я, не обращая внимания на грубость.

Сваровски, не торопясь, легко спрыгнула с кровати, разбудив при этом Тайсона, и немного опасливо приблизилась к моей стороне трейлера.

– Смелее, я не кусаюсь, – подбодрила её я.

– Я в этом сомневаюсь, – не осталась Гадюка в долгу, но уже увереннее подошла и уставилась в лицо, обдав меня запахом сладкого вина. Она долго что-то изучала, дав мне возможность изучить её, а потом внезапно протянула руку и дёрнула меня за ресницу.

– Твою мать, ты что сдурела?! – рявкнула я, прикрыв одной рукой глаз, а другой схватив Гадюку за эту самую руку.

Она захохотала, и сквозь смех произнесла:

– Ладно, ладно, убедила! Отпусти руку.

– Дурная, блин! – я выпустила её конечность, и девушка поспешила ретироваться на свою сторону, попутно добавив:

– А волосы нарощенные?

– Нет, но дёргать за них не дам, – грозно произнесла я.

– Успокойся, Гидроперит, не нужны мне твои патлы, – хохотнула Сваровски и вновь уселась на кровать, схватив книжку. – Теперь попробуй-ка снять грим мылом. Кстати, зачётная куртка, не парит, что с чужого плеча?

– Не парит, – мило отозвалась я, как раз снимая эту самую куртку, – просто одна Гадюка изрезала мою. Вот и пришлось влезть в эту. Правда от неё воняет невыносимо дешёвым парфюмом, но я уже привыкла. Постираю, если станет совсем невтерпёж.

– Дешёвым?! – возмутилась Кристина. – Это «Шанель»!

– Да? Странно, а с виду обычная куртка, – удивилась я, и направилась разбирать пакет.

– Вот неуч! Я про парфюм говорю! «Коко Шанель» тебе о чём-нибудь говорит? – в изумлении спросила Сваровски.

– Нет, – хмыкнула я.

– Маленькое чёрное платье? – попробовала она ещё раз, но с тем же результатом. – Ну, даёшь, ты что, в горах жила?

Она выудила журнал из стопки остальных, лежавших на полке возле её кровати и запульнула им в меня. Журнал врезался мне аккурат в голову, и я одарила Гадюку злобным взглядом.

– Почитай на досуге, таких как она, даже такая дура как ты знать должна.

Я посмотрела на обложку, на нем была изображена утончённая женщина в чёрной шляпке с вуалью, которая падала на глаза.

– Почитаю, – буркнула я, и отложила его в сторону, начав рассортировывать косметику по ящикам.

Гадюке явно не сиделось спокойно, наверное, алкоголь притупил чувство самосохранения, поэтому я каждый раз ощущала на себе её любопытный взгляд, но она молчала. Через некоторое время, когда всё стояло на своих местах, решила приклеить афишу на потолок. Скотча у меня не было, поэтому подхватив свёрнутый плакат, развернула его лицом к себе и всмотрелась в красивую женщину, изображённую на нем. Странно, но мне кажется, что Сваровски чем-то похожа на неё. Вернее, не на саму женщину, а образ, макияж, волосы. Позаимствовала что ли?

Гадюке же явно не терпелось взглянуть на плакат, поэтому я посчитала, что она не откажет мне в малости.

– Скотч есть?

Она недовольно оторвалась от книги, хотя я точно знала, что всё это время та наблюдала за мной. Кивнув на шкаф около её кровати, она мило улыбнулась.

– Не возражаешь? – учтиво осведомилась я, поскольку нужно было пройти на вражескую территорию.

– Чувствуй себя как дома, Гидроперит.

Я подошла к полке и взяла ленту. Поразмышляв секунду, схватила ещё и ножницы, вопросительно глянув на хозяйку вещей. Та хлопнула глазками:

– Пожалуйста, пожалуйста.

– Благодарю, оказывается змеи тоже знают слова вежливости, – от этих моих слов, змеи которые клубком лежали на столе под лампой, дружно зашипели, заставив меня подпрыгнуть, а Сваровски засмеяться.

Стараясь не обращать на это внимания, я принялась клеить афишу.

Помучавшись с ней довольно долго, наконец, добилась нужного результата, и теперь женщина призывно улыбалась, смотря на меня с потолка. Увалившись на кровать, довольно рассматривала творение своих рук. Тут на мою кровать запрыгнул Тайсон, примостившись рядом и громко заурчав. Я услышала, как фыркнула соседка, и с удивлением обнаружила её на середине трейлера, любопытно заглядывающую в изображение на плакате.

– Юстина Лонжа, – наконец проговорила она, заметив мой взгляд. – Признаться, удивлена. Великолепная женщина, я многому научилась у неё, – добавила Сваровски и вернулась на свою сторону трейлера, усевшись за трюмо.

– Ты знала её? – удивилась.

– Конечно, знала, – фыркнула Гадюка, принявшись расчёсывать свою гриву. – Она исчезла через полгода, как я пришла сюда работать.

Девушка замолчала, явно ожидая моего вопроса.

– А ты давно здесь? – аккуратно спросила я.

– Хоть это и не твоё дело, но я отвечу: пять лет.

– Ты сказала, что она исчезла. А разве она не сбежала с американцем? – уточнила.

– С кем? С этим толстым богатеем? Сдурела что ли? Да за ней такие мужики толпами ходили, что она бы и не посмотрела в его сторону! – возмутилась Сваровски.

– Мне так Ветров сказал, – отозвалась я.

– Он лишь озвучил официальную версию.

– А неофициальная, какая? – заинтересовалась.

– Решила подружиться со мной, Гидра? Не выйдет… – пакостно улыбнулась она.

– Боже упаси от таких друзей, – фыркнула я. – Не хочешь – не рассказывай.

Сваровски помолчала немного, но со вздохом продолжила:

– А неофициальной версии нет. В один прекрасный день пропала, и все. Но я уверена, что американец тут не при чём.

– Почему ты так в этом уверена?

Гадюка задумалась и произнесла:

– Видишь, вокруг бокала с водой, в котором она изображена, бортик?

Я внимательно вгляделась в афишу. Да действительно, по периметру импровизированного бокала был бортик тёмно-серого цвета, сантиметров сорок шириной.

– Она была великолепным каучуком, – мечтательно произнесла Гадюка, – такие вещи вытворяла! Особенно на канате! А это, – Сваровски ткнула на афишу, – был её коронный номер. Представь себе, прекрасная нимфа в мокрой одежде стоит на бортике на одной руке и выполняет сложные гимнастические упражнения… тут ещё дело в том, как она преподносила своё умение… да, тут у любого мужика крышу сорвёт.

– И что случилось? – задумчиво спросила я, мысленно представляя этот номер.

– Говорят, травма, – пожала плечами Сваровски.

– Говорят?

– Ага. Была она, и раз, на следующий день – нету, вроде как уехала за границу. А народ-то болтает.

– И что болтает?

– Вроде во время тренировки какой-то доброход подсыпал ей на бортик бисер. В итоге «переломалась». Надеюсь, хоть живая осталась, летела ведь почти с четырёхметровой высоты.

– Эх, ничего себе…

– Вот так вот бывает, Гидра. Завистников-то полно, особенно к таким талантливым и красивым женщинам, как она. У нас конечно не так, как в балете или театре, но случаются казусы, – проговорила Сваровски.

– Печальная история, интересно, где она сейчас?

– Понятия не имею. Но знаю одно: настоящий артист без сцены загибается, а про неё ничего не слышно вообще.

– Если она в Америке, то это не удивительно, – пожала плечами.

– Это Ветров сказочку придумал про Америку. Юстина терпеть её не могла, и всю жизнь мечтала жить в Париже. Но лучше пусть все так думают. Здесь не положено говорить о таких вещях. Ушла и ушла, – злобно проговорила Гадюка.

– Красота – страшная сила, – проговорила я, вглядываясь в глаза Юстины, которые теперь показались мне печальными.

– Это точно, – усмехнулась Сваровски, – даже наш ловелас Илюша не смог перед ней устоять, хоть она его и воспринимала как мальчишку.

– У них был роман? – удивилась я.

– У него был роман со всеми, кроме неё. К тому же, Злославский на десять лет её младше, – хмыкнула девушка. – И судя по всему, ты у него на очереди, Гидра.

– Тебя это задевает? – невинно поинтересовалась я, увидев на миг вспыхнувший огонёк гнева в её глазах.

– Ох, нет, ну что ты! Это пройденный этап, пользуйся сколько душе угодно, – елейным голосом проговорила она. – Но смотри, каждая из его пассий считала себя если не первой, то уж точно последней, а убеждать наш красавчик умеет.

– Это дружеское предупреждение с твоей стороны, или отчаянный крик ревности? – таким же елейным голосом осведомилась я.

– Какая ревность, дорогуша? – уже серьёзно произнесла девушка, гордо усмехнувшись. – Я отъявленная реалистка и к счастью знаю себе цену.

– Ну, если её называть часто, то неудивительно… – начала язвить я, но Сваровски меня перебила:

– Так же, я знаю цену окружающим меня людям, и его, в точности совпадает с твоей, из чего я делаю вывод, что вы друг другу очень подходите, – с гадкой улыбкой закончила она.

Я тоже улыбнулась и, встав с кровати, дошла до середины комнаты под внимательным взглядом Кристины.

– Знаешь, может ты и права, – я подмигнула нахмурившейся девушке и, задвинув штору добавила: – Сладких снов, Кристина.

После этого, я, с улыбкой до ушей, направилась в санузел, чтобы смыть грим, но меня так и подмывало посмотреть на дышащую огнём Гадюку. Я не сомневалась, что ей сейчас хотелось крушить всё на своём пути. Ларчик, оказывается, просто открывался: Сваровски влюблена в Злославского.

* * *

Поднявшись с утра ни свет, ни заря, я как-то сразу ощутила, что сегодня понедельник, а до четверга осталось всего два дня. Мне срочно нужно тренироваться! В сумбуре я натягивала на себя джинсы, одновременно чистила зубы и заправляла постель. Сваровски спала как убитая, не обращая внимания на моё кряхтение, видимо, это вчерашнее вино на неё так подействовало. Лишь Тайсон был бодрячком, усилено путаясь у меня под ногами в надежде на ласку. Но мне было не до него.

Глянув в зеркало, охнула, поскольку чёрный карандаш, который смешался с гримом (тот самый, что мне так и не удалось вчера соскоблить со своей физиономии), размазался, образуя под глазами чёрные разводы. В такие моменты понимаешь, что лучше побыть на время «невестой Франкенштейна» с кремом на морде, чем вот с такими глазищами. Бросившись в ванную, намылила полотенце и с удвоенным рвением принялась тереть глаза, пока в них не стали летать звёздочки, и лишь тогда, смыв мыло, обрадовано наткнулась на своё чистое лицо.

Я вылетела из трейлера и поспешила к Ветрову, узнать, видел ли он мою записку. Постучав в дверь, принялась переминаться с ноги на ногу, ожидая директора. Но относительно неплохо начавшийся день тут же омрачился, поскольку дверь мне открыл Дрего. Он удивлённо приподнял обе брови и, не здороваясь, выжидательно смотрел на меня.

– Григорий Николаевич у себя? – нетерпеливо спросила я, заглядывая через его тощее плечо. Вот всегда со мной так. Если что-то донимает, то становлюсь похожа на жужжащую пчелу: тороплюсь, бурчу, нервничаю…

Дрего загородил мне обзор и произнёс:

– Представьте себе, юная леди, кто-то в этом месте работает с самого утра, невзирая на выходной.

– Эм. Я хотела узнать, список, который я вчер…

– Я его видел, – перебил меня конферансье и протянул за чем-то руку, а затем, сделав резкий выпад, кинул это что-то мне. Я неожиданно для себя, поймала флакон. Мыльная жидкость. – Завалялось на задворках. Остальное по списку получишь завтра. При условии, что униформисты найдут то, что ты указала.

– Думаю, найдут, там нет ничего сверхъестественного, – отмахнулась я, игнорируя его тон, и хотела было ещё кое-что присовокупить, как Дрего произнёс:

– Всего хорошего, Bubble-girl, – и захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я так и осталась стоять с открытым ртом, даже не успев сморозить ни единой колкости. Ну, надо же! Каков негодяй! Обзывается ещё!

Я постояла немного в раздумьях, соображая, где бы взять в аренду большую посудину для воды, и на ум пришла только кухарка Нена. Метнувшись к кафе, обнаружила, что народу было совсем немного, всего три столика, поэтому помчалась прямиком к трейлеру-кухне.

Нена оказалась участливой женщиной и восприняла возможность помочь мне, как приключение. Поэтому мы все втроём (я, Нена и её помощница Машка), гремя посудой, облазили все полки, пока не наткнулись на старое алюминиевое чудо, в виде корявой посудины с плавными краями и, как раз подходящего для моей тренировки размера. Радости моей не было предела, кроме того, Нена ещё снабдила меня кружкой горячего кофе и воткнула в рот сосиску в тесте.

Такой я и вывалилась на улицу – в одной руке огромный тазик с флаконом мыльной жидкости, в другой, кружка кофе. Приметив около двух завтракавших циркачей пустой стул, я доковыляла до них, так как тазик начал медленно, но верно выскальзывать из рук.

– Не вожражаете? – промямлила я, с сосиской во рту, и парни, переглянувшись, отодвинули стулья, как бы приглашая меня сесть.

Я поставила кофе на стол, плюхнулась рядом и, откусив выпечку, принялась методично и задумчиво её пережёвывать, водрузив при этом плошку себе на колени. Свободной рукой достала из неё пузырёк с жидкостью и впилась глазами в инструкцию, которая, к сожалению, была на каком-то непонятном мне языке.

Терпеть не могу мыло! Наверное, поэтому не умею правильно развести его, чтобы оно не препятствовало выступлению. Всегда эта скользкая субстанция расстраивает воду. Может, ну её? Вылить к чертям собачьим? Тем более, это Дрего дал…

– Чёрт, ничего не понятно! – раздосадовано буркнула я, плюхнув флакон на стол, и тут услышала смешок.

Ой! Я совсем идиотина! Настолько ушла в себя, совершенно забыв, что наглым образом уселась за чужой столик, не удосужившись даже взглянуть на циркачей!

Подняв глаза, наткнулась на «огненных парней» которые показали высший класс на представлении. Они оба с интересом и с хитрым прищуром на меня смотрели, будто на диковинного зверя. В отличие от других циркачей, которые в не рабочее время, выглядели обычными людьми, эти товарищи практически ничем не отличались от тех, что я видела на манеже. Те же кожаные штаны, короткие волосы, один даже лысый, и чёрные футболки. Всё это не смотря на то, что на улице тепло. Единственное – это на них не было грима, а вот забитые татуировками руки никуда не делись. Да ещё и такие красивые тату, просто произведение искусства! У одного целый цветной «рукав» из ярких рисунков. Парни несколько похожи между собой, но скорее стилем, а не внешностью. Угрюмые взгляды, большие руки. Один из них, тот, который лысый, был обладателем карих невыразительных глаз, большего носа и густой щетины, второй же, немного моложе друга, голубоглаз и более дружелюбен на первый взгляд. На вид им около тридцати, или может чуть больше. В общем, их нельзя назвать красавцами, но что-то в них есть, возможно, некая брутальность. Если мне не изменяет память, то голубоглазого зовут Даллас, а лысого – Цербер. Естественно, это не настоящие имена. Наверное.

– Привет, я Катя, – с опозданием проговорила я, после минутного молчаливого осмотра парней, и как только поняла это, густо покраснела, что со мной происходит довольно редко. – Извините.

– Цербер, – произнёс лысый без намёка на улыбку.

– Даллас, – представился голубоглазый с едва различимой весёлой искоркой в глазах, наверное, это он отвлёк меня от дум, смехом.

– Вы извините, что я так бесцеремонно, – начала нервно оправдываться я, чувствуя себя неуютно под внимательными молчаливыми взглядами парней, поэтому затараторила: – Нервничаю. Скоро нужно номер показать, а я инструкцию прочесть не могу и плошку нормальную найти тоже, вот, тазиком разжилась…

Парни все так же молча смотрели, но при этом Даллас позволил себе лёгкую улыбку, а Цербер недоуменно приподнял брови. Я же тем временем, пытаясь скрыть (о, ужас) смущение, всё трындела:

– Видела ваше выступление. Здоровское. Я бы даже сказала, жутковатое, я ведь огня боюсь, но мне понравилось. Честно, – поняв, что молю полную чепуху, покраснела ещё сильнее, и резко поднялась со стула, тряхнув столик и выплеснув из их чашек кофе. Факиры ловко задержали свои стаканы, и уставились на меня, а я охнула от неожиданности.

– Извините, я сегодня какая-то неуклюжая, – отчаялась. – Спасибо… за ваше время… было… приятно познакомиться, – выдавила из себя последние слова и, подхватив поудобнее плошку, буквально сорвалась с места не оглядываясь, подумав, что такой идиоткой я себя давно уже не чувствовала.

* * *

Парни смотрели в след худенькой белобрысой девушке, наблюдая, как она мчится вдоль трейлеров. Затем Цербер наконец-то разлепил жёсткую линию губ и состряпал подобие улыбки:

– Прикольная.

– Ну, – согласился с другом Даллас и, улыбнувшись, смахнул рукой со стола пролитый кофе.

* * *

Я взбиралась на холм, за которым находилась вожделенная вода и одиночество, всё ещё никак не отойдя от того, как выставила себя перед Цербером и Далласом полной идиоткой. Они, наверное, подумали, что я совсем умалишённая. Ну надо же, никогда не замечала за собой такой словоохотливости, особенно по отношению к другим людям. Нервы. Это всё они. Бешеная пчела – это я.

Споткнувшись, выругалась, с трудом устояв на ногах, и подумала, что должно быть, выгляжу довольно нелепо с алюминиевым тазиком и горящими глазищами. Хорошо хоть у озера никого нет, лишние глаза мне ни к чему. Задумавшись об этом, всё же упустила из рук тазик и, попытавшись его поймать, растянулась на земле, аккурат лицом в низ. Вдохнув свежий запах земли и травы, улыбнулась и подумала:

«А чего я собственно нервничаю?»

– Действительно, в первый раз что ли? – проговорила сама себе и поднялась на ноги. Но опустив голову, заметила неприятное событие – порвала футболку. На уровне живота красовалась такая заметная рваная дыра. О, это невыносимо, у меня осталось всего одна!

Глубоко вздохнув, всё же продолжила взбираться на холм.