Примерно в одиннадцать утра Фабио выехал из Салерно поездом «Интерсити», пересел в Риме на скоростной «Пендолино» до Милана, а в Милане – на «Чизальпино». Примерно в одиннадцать вечера поезд промчался мимо Фельдауской дуги и вскоре въехал на главный вокзал.

Маршрут он выбрал удачно, обратная дорога заняла всего двенадцать часов. С каждым километром он все более склонялся к мысли, что Жаклина Барт была права: Лукас продался.

Завтра исполнится ровно месяц с того дня, когда его доставили в больницу. Допустим, Лукасу понадобилась неделя, чтобы понять, что Фабио ничего не помнит. Все равно у него оставалось еще четыре недели, чтобы опубликовать материал. Завтра нужно позвонить Саре и выяснить, планировалась ли публикация в «Воскресном утре». Если нет, нужно поставить в известность Норину.

Он был уверен, что Норина никогда не простит этого Лукасу. В вопросах морали она была строга. Однажды Фабио в репортаже об отмывании денег не упомянул одного из руководящих сотрудников посреднической фирмы, поскольку тот был сыном отцовского приятеля. Тогда она устроила ему грандиозный скандал.

– Стоит только начать, – повторяла она снова и снова. – Только начать.

Лукаса и главного редактора он поставит в известность только при условии, если раздобудет больше материала. Он поговорит с Бьянкой Монти, лаборанткой из ЛАБАГ. И заглянет в ПОЛВОЛАТ.

Выйдя на перрон из снабженного кондиционером купе, Фабио нырнул в загазованный, нагретый за долгий день городской воздух. Десять минут до Штернштрассе он прошел пешком. К тому моменту, когда он открывал дверь своей комнаты, его рубашка уже прилипла к телу.

Фабио открыл окно, чтобы сменить застоявшийся воздух помещения на выхлопные газы улицы, принял душ и улегся на кровать. Через пять минут он понял, что сна нет ни в одном глазу. Он оделся, вышел и бесцельно побрел по кварталу. В собственном городе ему было глубоко плевать, что его примут за туриста.

Почему он забрел в «Персики», он и сам не знал. Может, потому, что там имелся кондиционер.

Он сел у стойки бара.

– Привет, Фабио, джин-тоник? – спросила его глубоко декольтированная барменша. Он заказал безалкогольное пиво.

В заведении было темно. Галогеновые светильники позволяли различить только полку, уставленную бутылками, мерцающую бегущую строку «Персики» на заднике маленькой сцены и несколько художественных фотографий обнаженной натуры на стенах.

Беспокойные силуэты посетителей то и дело заслоняли слабый свет настольных ламп, напоминавших носовые огни китайских джонок на штормовом море.

Фабио появился как раз вовремя. Он успел сделать всего один глоток, как прозвучали торжественные звуки марша и патетическое объявление:

– Дамы и господа! Встречайте Саманту с Гваделупы!

Она вышла на сцену в платье для коктейлей с серебряными блестками, как бы минуя тягучий ритм регги, и окинула помещение презрительным взглядом. Потом вдруг задрала подол до середины бедер, засунула обе руки под платье, стянула трусики до колен и оставила их там, на расставленных ногах, в растянутом виде. Потом выпрямилась, снова окинула взглядом публику и свела колени. Трусики упали на пол. Саманта подняла их левой туфлей с бантом, на высоком каблуке, покачала немного на весу и зашвырнула в угол сцены. После чего медленно, со скучающим видом начала танцевать.

– Ты снова здесь? – раздался голос рядом с Фабио. Это был Фреди. Он взял со стойки бара блюдо с арахисом, высыпал горсть в правую руку и отправил все орехи в рот.

– Я часто здесь бывал?

– Частенько. Самый лучший кабак в этом роде, если хочешь знать. Ты видел что-либо подобное? – Он указал на сцену горстью орехов. – Мировой класс, сначала трусики. До этого же надо додуматься!

Барменша придвинула стакан к локтю Фреди, но он не обратил на него внимания.

Саманта танцевала так, словно была одна во всем мире.

– А ты здесь завсегдатай, – констатировал Фабио.

– Здание принадлежит нам.

Фабио промолчал.

– Что тебя смущает? Доходный дом «Флорида» – тоже наша собственность.

– Неужели всем владеет одна и та же фирма?

– Да, она называется «Недвижимость». У нас есть дома, которые мы сдаем банкам, адвокатам и официальным учреждениям.

Фреди опрокинул в рот очередную горсть орехов. Проглотив их, он заявил:

– Похоже, удар по черепу превратил тебя в прежнего обывателя.

Саманта танцевала так, словно забыла об отсутствии под платьем трусиков. Публика сидела не шелохнувшись, чтобы не напомнить ей об этом.

– Как твоя голова? Ты открыл новые островки памяти?

– Нет, с тех пор ничего.

– Что говорит врач?

– Ждать и пить чай.

– Больше похоже на пиво.

– Безалкогольное.

Саманта как-то ухитрилась потерять бретельки своего платья. Чтобы помешать своей груди выскочить наружу, она все выше подтягивала платье. Зал молился, чтобы она забыла о подробности с трусиками.

– Теперь не прозевай, – приказал Фреди. Как будто они за это время что-то прозевали.

Музыка умолкла. В течение всего выступления Саманта ни разу дольше, чем на долю секунды, не задирала платье. Теперь она медленно приблизилась к лестничке на сцене и поднялась на первую ступеньку. Тут она вспомнила о сброшенных трусиках, вернулась и нашла их в самом дальнем углу. Повернувшись спиной к публике и слегка расставив ноги, она медленно наклонялась – ниже, ниже, ниже, пока ей не удалось подцепить их одним из своих длинных ноготков. После чего она выпрямилась и расслабленной походкой, не оглядываясь, удалилась со сцены под благодарные аплодисменты публики.

Фабио и Фреди тоже зааплодировали. Фреди взял со стойки свою выпивку, хлопнул Фабио по плечу, сказал:

– Позвони как-нибудь, – и исчез в темном зале.

Вскоре к Фабио подошла Саманта:

– Тебе понравилось?

– Мировой класс. Что будешь пить?

– Ничего из того, что ты можешь себе позволить.

– А ты сделай исключение.

– Мы не имеем права делать исключения. Мы обязаны пить шампанское. – Она чмокнула его в щеку. – Пока.

Он удержал ее:

– Раз так, тогда выпьем шампанского.

– Бутылку.

– Ты же не выпьешь целую бутылку.

Она снисходительно улыбнулась:

– Похоже, ты не часто бываешь в таких кабаках?

Он сделал знак барменше.

– Не глупи. Одной бутылкой не отделаешься. Это обойдется тебе в тысячу франков. – Она взъерошила ему волосы и отошла. И он был не единственным, кто провожал ее взглядом.

Фабио заказал еще одно безалкогольное пиво и досмотрел программу. Ни одна из танцовщиц в подметки не годилась Саманте.

Как раз в тот момент, когда он размышлял, следует ли ему повторить заказ или расплатиться, он увидел Саманту. Она покидала ресторан в сопровождении пожилого господина, который не доставал ей до плеча.

Утром, после десяти, он дозвонился Бианке Монти. Голос у нее был заспанный. Она объяснила, что ночь с пятницы на субботу, как обычно, провела в своем клубе. Она, видимо, обрадовалась его звонку и согласилась встретиться в центре, в кафе «Бульвар».

Потом он позвонил в редакцию, Саре. Суббота – не самый лучший день для разговоров с секретарем воскресной газеты. Номер Сары был все время занят.

Наконец она отозвалась, но сказала, что ей некогда.

– Только один вопрос, Сара. Ты можешь ответить либо да, либо нет.

– Ну, если ты будешь краток.

– Вы даете завтра гвоздь по поводу скандала с продуктами питания?

– Я не могу выдавать наши редакционные гвозди постороннему человеку, да еще в половине одиннадцатого в субботу.

– Перестань, Сара. Да или нет?

– Нет.

– Спасибо. Чао.

– Чао.

Фабио сжал кулак и потряс им в воздухе, словно только что забил гол, решивший исход матча. Все ясно. Лукас положил материал под сукно.

Он позвонил Норине. К его изумлению, она отозвалась.

– Это я, Фабио.

– Да?

– Мы можем встретиться? Это важно.

– Я думала, ты в Италии.

– Вчера вернулся.

– Как съездил? – Вопрос был задан без особого интереса.

– Хотелось бы поделиться впечатлениями.

– Я слушаю.

– При личной встрече.

– Прошу тебя, Фабио. Оставь меня в покое.

– Речь идет о Лукасе.

– И его оставь в покое.

– Когда я лежал в больнице, он украл у меня сюжет, действительно крупное дело.

– Я кладу трубку, Фабио.

– И ему заплатили за то, что он его не опубликует.

– Перестань, Фабио.

– Ты слышишь? Его купили! – закричал он.

Она прервала разговор.

В кафе «Бульвар» не было ни одного свободного места. Фабио занял очередь перед входом.

Внезапно он увидел Бианку. Она сидела за одним из выставленных на тротуар столиков и махала ему рукой. Он протиснулся к ней. В белых бермудах и почти классической голубой блузе с отложным воротником она смотрелась аристократкой. Разве что ряд золотых колечек на правой брови портил впечатление.

– Я тебя уже давно заметила, но нужно было оборонять столик, – сказала она взволнованно. – Я пришла заранее.

Следующие десять минут они были заняты тем, что пытались привлечь к себе внимание официанта. Когда он наконец принял у них заказ – мороженое и эспрессо, как в Пезаро, – Бианка спросила:

– Ты здесь частным образом или как журналист?

– Как журналист.

Бианка постаралась не показать, что ожидала другого ответа.

– Тогда я имею право говорить только о погоде. Теперь есть такое условие в контракте.

– Значит, у тебя новый контракт, запрещающий разговаривать с журналистами?

– Как ты думаешь, когда-нибудь пойдет дождь?

Официант принес мороженое и две чашки эспрессо.

– Вы не могли бы сразу оплатить счет? – спросил он.

Фабио расплатился.

– Я ездил в Амальфи, – сказал он.

– И там в самом деле так красиво, как все говорят?

– Да. Я встречался там с вдовой доктора Барта.

– Как она поживает?

– Похоже, она обретает душевное равновесие.

– В Амальфи?

Они молча поглощали быстро тающее мороженое.

– Ты говорила, что Барт разрабатывал метод обнаружения прионов в продуктах питания. Может быть, он добился успеха?

– Я с тобой ни о чем не говорила, ясно?

– Ясно.

– Я присягну, что ни разу в жизни тебя не видела.

– Это не понадобится.

– Какое-то время я думала, что он что-то нашел. Он пребывал в состоянии эйфории и вкалывал ночи напролет. Но потом, ни с того ни с сего, перестал работать. И казался очень подавленным. Я и подумала, что, наверное, ни черта не вышло.

– Когда это было?

– За несколько недель до его смерти.

– А все предыдущее время он работал один?

– Иногда я ему помогала. Редко. Это были неоплаченные сверхурочные.

– Тогда ты должна что-то знать об этом проекте.

Бианка покачала головой:

– Я химик-лаборантка. А он занимался иммунологией и антителами. Я о них понятия не имею. К тому же доктор Барт разводил жуткую таинственность. Мне он только и сказал, что изучает развитие антител, реагирующих на прионы.

В нескольких шагах от них два человека встали из-за стола, и двое других заняли их места. Это были Марлен и тип с эспаньолкой. Марлен заметила Фабио и тут же отвела взгляд.

Фабио снова обратился к Бианке:

– Должны же были сохраниться записи об экспериментах.

– Если эксперимент провалился, он мог выбросить записи.

– Обычно так и делают?

– Обычно так не делают, но по-человечески это можно понять. Хочешь знать, что я об этом думаю?

Фабио кивнул.

– Доктор Барт знал, что Шнель отберет у него лабораторию. Его шанс заключался в том, чтобы произвести сенсацию, найти что-то сногсшибательное. А когда это дело не выгорело, он сдал позиции.

– Звучит убедительно.

– Но тебя не убеждает.

– У меня другая теория.

– Интересно.

– Придется немного потерпеть.

Краем глаза Фабио увидел, как спутник Марлен поднялся и вошел в кафе. Она осталась за столиком одна. Фабио чувствовал на себе ее взгляд.

– Могу сказать тебе только одно, – продолжал Фабио. – Я подозреваю, что он все-таки нашел решение.

– Но тогда зачем ему кончать жизнь самоубийством? Он бы стал преуспевающим человеком.

– Пока что я больше ничего не могу тебе сказать. Может быть, в следующий раз. Когда мы снова присягнем, что никогда не разговаривали друг с другом.

В этот момент мобильник Фабио выдал «Болеро» Равеля. Фабио сделал вид, что не услышал.

– Ты не ответишь? – спросила Бианка. Он вытащил из кармана мобильник.

– Теперь ты торчишь на пирсинг? – раздался голос Марлен.

Он разъединился и пробормотал:

– Ошиблись номером.

В воскресенье Фабио в первый раз после несчастного случая отправился плавать. Не в озере, а в крытом бассейне, как профи.

Надев зажим для носа, ушные затычки и очки, он дисциплинированно считал, сколько раз пересек бассейн. Уже после десятого раза он почувствовал, как растренирован.

Он принял душ, обернул бедра купальным полотенцем и уселся на краю бассейна. Народ понемногу прибывал. В лягушатнике плескались дети. Несколько стариков серьезно и сосредоточенно двигались от бортика к бортику и обратно. Иногда кто-то прыгал с трехметровой доски.

Фабио любил запах хлорки и эхо голосов в этом светлом белом здании. Оно напоминало ему детство, когда они с друзьями целые вечера проводили в воде. Или делали вид, что спят на полотенцах, а сами наблюдали за девчонками, которые делали вид, что никто за ними не наблюдает.

Он решил снова регулярно приходить сюда.

Вечером он сидел за компьютером и искал в Интернете информацию об антителах, реагирующих на прионы. Безуспешно. Но он натолкнулся на понятие «иммуноанализ». Речь шла о методе, сочетающем принципы иммунологии и химии. Технические приемы варьировались, но все они имели нечто общее: их главным объектом были антитела.

В природе антитела продуцируются клетками плазмы в ответ на появление инородных частиц или веществ. Они реагируют исключительно на антигены, против которых и вырабатываются.

В лабораторных условиях антитела получают путем введения антигенов подопытным животным; как реакция на антигены образуются антитела, их выделяют и очищают.

Таким образом сумели, например, обнаружить вирус СПИДа. Или слабые следы пестицидов в питьевой воде. Или опасные бактерии в белковой пище. Или вполне определенную разновидность протеинов.

Легко было предположить, что с помощью этой техники в один прекрасный день удастся обнаружить прионы в шоколаде.

Чем больше Фабио углублялся в тематику, тем более сложной она ему казалась. Неужели доктор Барт – при всем уважении к его профессионализму – работал в полной изоляции? Несмотря на всю секретность, должен же он был обмениваться опытом с коллегами.

Пусть не с коллегами на собственной фирме, но тогда наверняка с какими-то другими. Наука настолько специализировалась, что узкие специалисты в той или иной области все наперечет: они знакомы друг с другом и легко контактируют по Интернету.

И как это он раньше не додумался: где-то на свете должны же быть ученые, которым известно, над чем работал доктор Барт. Может быть, им даже известно, как далеко он продвинулся в своих изысканиях.

Электронные или прочие адреса этих людей должны были сохраниться в архивных материалах доктора Барта. На помощь Жаклины Барт рассчитывать не приходится. А вот Бианка Монти…

Он набрал ее номер. Никто не ответил.

Не успел он положить трубку, как в дверь постучали. Это была Саманта и с ней две женщины: одна молодая, возраста Саманты, другая постарше и посолидней.

– Ты еще никогда не пробовал наших лепешек?

– Никогда, – признался Фабио.

Через полчаса в комнате Фабио запахло едой. Саманта, Леа (молодая и стройная) и Сорайа (пожилая и полная) пританцовывали под музыку из бластера о жизни гетто, который троица приволокла с собой. Женщины сварили большие бананы, мелко их порубили, смешали с маслом и дрожжами и слепили крошечные лепешки. При этом они неутомимо болтали по-креольски.

Фабио сидел на кровати, чтобы не путаться у них под ногами, и время от времени делал символический глоток из стакана с ромом, который всучили ему дамы.

– Демуазо, – уверили они его, – это белый деревенский ром самого лучшего сорта.

В кухонной нише шипело и скворчало, наполняя комнату ароматом горячего кокосового масла. Подошла Саманта, держа указательным и большим пальцами первую золотистую лепешку, и заставила его снять пробу. Он закатил глаза, изображая восторг. Лепешка имела вкус чего-то мучного и жирного.

Сорайа уселась за его стол, Леа заняла кресло, Саманта примостилась на кровати. Они включили музыку на полную громкость и уплели свои банановые изделия, все сорок штук.

– Ты приятель Фреди? – спросила его Сорайа с набитым ртом.

– Мы с ним учились в одной школе.

– И сколько ты платишь за комнату?

Фабио понятия не имел.

– Мы об этом не разговаривали. Мне срочно понадобилось жилье, и он предложил это.

Женщины переглянулись.

– Мы платим две с половиной тысячи.

– В месяц?

– Мы никогда не живем здесь больше месяца.

– Две с половиной тысячи!

– Плюс за белье и уборку.

– Да он просто грабитель!

– Хоть и твой приятель.

– Почему же вы не живете где-нибудь в другом месте?

Женщины расхохотались:

– Это жилье входит в контракт с «Персиками».

Ром оказался крепким. Хоть Фабио и отпивал его мелкими глотками, карибский эффект дал о себе знать. Фабио танцевал так, словно вырос под звуки бигина.

В какой-то момент он заметил, что Сорайа подняла трубку телефона, сказала несколько слов и положила трубку.

– Кто это был? – спросил Фабио.

– Какая-то женщина.

– Чего она хотела?

– Тебя.

– Что ты ей сказала?

– Что ты занят.

– Она назвала свое имя?

– Да.

– Какое?

– Я не разобрала.

– Норина?

Сорайа задумалась:

– Нет, немного короче.

– Марлен?

– Нет, не такое короткое.