В то время, как в Англии протекали события, описанные в предыдущей главе, и сведения о забастовке моряков становились все менее утешительными, в то время, как Фантомас пребывал вместе со своими неудачливыми соучастниками в Лондоне после провала великолепно задуманного и тщательно подготовленного нападения на посланников двух стран, на другом берегу Северного моря, в Антверпене, разворачивались не менее странные события.

Корабль, которого ждал Красавчик в Дувре, вышел из Антверпенского порта только в три часа после обеда и приплыл в Дувр лишь в девять часов вечера.

Увы, этот корабль оказался последним, так как сразу после его отплытия из Антверпена забастовка стала всеобщей, охватив экипажи не только маленьких судов, но и крупных океанских лайнеров, курсирующих между Южной Америкой и Африкой.

Внешний вид причалов Антверпена стал непривычным и странным, хотя и весьма живописным.

Все причалы и набережная Шельды были завалены кипами и тюками всевозможных товаров, которые уже не вмещали складские помещения. Кипы эти готовы были занять чуть ли не проезжую часть.

Сама река Шельда была заполнена таким количеством судов самых различных видов, что до самого горизонта виднелись одни мачты и трубы пароходов.

На причалах собирались в загадочные сплоченные группы матросы, механики, машинисты. Кабаки были переполнены ими и на первом, и на втором этаже, они толпились на тротуаре, вино и водка всех марок лились рекой, развязывая языки и горяча кровь.

Время от времени по набережной проходил вооруженный военный патруль из сержантов и солдат, они шли медленно, предлагая добродушным жестом руки отойти тем, кто вставал на их пути.

Они не были настроены преследовать в общем-то спокойных забастовщиков, которые, хотя и не работали, но оставались совершенно мирными и спокойными.

Суматоха царила зато в конторах крупных морских компаний, где раздавались стенания и крики, разыгрывались сцены гнева, возмущения и отчаяния. Каждый раз, когда поезда привозили из внутренних регионов Европы на антверпенский вокзал новые толпы пассажиров, жаждущих отчалить в Англию и узнающих о невозможности отплыть, начинался один и тот же концерт из проклятий и воплей.

Контора корабельной компании, которая осуществляла сообщение между Остенде и Дувром и была перенесена накануне вечером в Антверпен, была взята в настоящую осаду.

– Как это возможно, – возмущался очень громко молодой человек, обращаясь к старику-служащему, который сидел за окошком, – что один корабль ушел в Англию час назад, а следующий вообще не выйдет?

Старик за окошком, который не был обязан вдаваться в тонкости сложившегося положения и в смысл действий своих хозяев, равнодушно сказал:

– Знаешь, сударь, когда случаются такие вещи, что один корабль отправляется, а следующий – нет, то спрашивать надо у забастовщиков, вот у кого.

Молодой человек пожал плечами – не везет, так не везет. Он прибыл в Бельгию из Центральной Европы. Сперва его поезд держал курс на Остенде, потом изменил направление и поехал в Брюссель, прибыв в конце концов в Антверпен.

Пока он ехал на поезде, его успокаивали уверениями, что он, мол, обязательно сядет на плывущий в Англию корабль. Увы, корабль этот отчалил час назад. Пассажир к своему огорчению узнал, что забастовка переросла во всеобщую, и надо подождать. Но сколько времени?

Несмотря на безучастность старика-служащего, к которому он обратился, молодой человек настаивал:

– Я князь Владимир, личный посланник его величества короля Гессе-Веймарского. Мне поручено исполнить официальную миссию, поэтому необходимо приложить все усилия, чтобы я смог достичь Англии. Со мной высокопоставленный спутник, сэр Джеймс Гаррисон, доверенное лицо британского правительства.

Князь Владимир, а это был он собственной персоной, сделал это заявление тоном весьма повышенным. Толпа, которая запрудила служебное помещение, почтительно отступила от двух важных персон и уважительно рассматривала их. Те продолжали энергично настаивать на своих требованиях отправить их немедля в Англию. Только старый служащий за своим окошком сохранял полную невозмутимость. Что ему до их титулов!

– На все воля Божья, – сказал он. – Ваше высочество не сможет хоть раз сделать того, чего оно желает…

– Знаешь, – продолжил он, попыхивая огромной трубкой, если будете кого-то искать и уговаривать рабочих в порту, то ничего не получится. Они знать ничего не хотят…

Князь Владимир в ярости пожал плечами:

– Что с них возьмешь, это же животные.

Тут он повернулся и вышел из конторы морской компании, а вместе с ним и его флегматичный спутник Гаррисон, не проронивший за это время ни слова. Молодые люди смешались с толпой зевак и бастующих, переполнивших улицы Антверпена.

Они блуждали так некоторое время, то и дело их толкали или наступали им на ноги. Часто встречались женщины, которые громко стонали и причитали из-за горя, которое на них обрушилось. Обычно столь скупой на слова Гаррисон прошептал своему спутнику на ухо:

– Я полагаю, что забастовка наиболее выгодна карманным ворам. Мы находимся не более часа в этом городе, где царят величайший беспорядок и суматоха, но, увы, со всех сторон мы только и слышим жалобы людей, что у них украдены кошельки с деньгами или другие вещи.

Гаррисон осекся, заметив, что его спутник более не слушает его.

Владимир внезапно подался вправо, сделав англичанину знак следовать за ним. Он решительно направился по стопам молодой дамы, чей изысканный наряд и миловидная внешность составляли разительный контраст с простецким видом и пошлыми платьями женщин, которые толкались на бесконечных причалах Антверпена.

– За мной! – крикнул Владимир Гаррисону. Молодая особа, за которой они увязались, скорее всего этого не заметила. Она очень торопилась и шла настолько быстро, насколько позволяло сшитое по последней моде платье. Собравшись немного с духом, она вошла в контору одной из корабельных компаний, где народу было поменьше.

Эта компания отвечала за плавания в Южную Африку. Дама подошла к роскошному письменному столу и обратилась к чиновнику. Голос ее дрожал от волнения, хотя она старалась изо всех сил казаться спокойной.

– Верно ли, сударь, что пароход «Президент Крюгер» не отправляется сегодня?

Чиновник улыбнулся ей и с легким немецким акцентом произнес не без иронии:

– Ни сегодня, ни завтра… Он должен был выйти в море позавчера, но машинисты оставили работу, котлы были потушены. Теперь требуются, по крайней мере, сутки, чтобы после окончания забастовки привести корабль в рабочее состояние.

Пассажирка вся задрожала.

– Боже мой! – пробормотала она. – Какое невезение!

Глубоко вздохнув, она спросила:

– Я вас прошу, сударь, я вас умоляю, подскажите мне, как же все-таки поехать в Натал? Я должна непременно попасть туда!

Но насмешливый чиновник сказал:

– Железная дорога через Африку еще не построена, барышня. Остается разве аэроплан, я не вижу иного средства, чтобы доставить вас в пункт назначения.

– Ну что же делать? Что делать? – продолжала сокрушенно повторять дама.

– Ждать! – ответил ехидный чиновник, пожав плечами.

В это время мимо конторы прошла шумная ватага людей. Было где-то около шести часов вечера, послеобеденная относительная тишина сменилась шумом и гамом забастовщиков, которые изрядно выпили в многочисленных заведениях города.

Чиновник сказал:

– Как видите, барышня, по ним вовсе не заметно, что они горят желанием приступить к работе. Даже совсем наоборот, люди эти собираются, похоже, фестивалить всю ночь.

– Боже мой, сударь, – говорила пассажирка, чуть ли не плача, – посоветуйте хоть что-нибудь!

Девушка положила, тем временем, на небольшой столик, который стоял между нею и чиновником, свою сумочку и открыла ее, чтобы достать билет, от которого теперь не было никакого толку.

Чиновник бросил нескромный взгляд в содержимое сумочки и, понизив голос, с улыбкой сказал:

– Мой вам добрый совет, барышня: надо аккуратнее прятать вещь, которую вы держите в ридикюле.

Девушка густо покраснела. Действительно, рядом с носовым платочком и розовыми конвертами в сумочке лежал маленький револьвер.

Пока девушка закрывала ридикюль, чиновник покровительственно добавил:

– У вас могут быть неприятности, если игрушку найдут. В Бельгии это под запретом, особенно сейчас. Господин бургомистр шутить не будет. Не далее как сегодня утром было объявлено о запрете носить оружие всем, кто не имеет отношения к армии или гражданской гвардии.

И, лукаво подмигнув девушке, он пошутил:

– Я не думаю, что вы входите в гражданскую гвардию.

Девушка схватила сумочку и вышла из конторы, опустив задумчиво голову.

Князь Владимир наблюдал эту сцену в дверях конторы, и все усилия Гаррисона увести его оказались тщетны. Лицо его, обычно приветливое и добродушное, стало суровым.

Когда озабоченная девушка вышла из конторы, князь вместе со своим спутником Джеймсом Гаррисоном последовал за нею.

Англичанину очень не нравилось поведение князя, он терпеть не мог уличной толкотни и считал глупым волочиться за женщиной, когда ожидало столько важных дел.

Гаррисон, желая попасть в Англию во что бы то ни стало, решил оставить их и попытаться фрахтовать судно для себя одного. На переполненной набережной он потерял Владимира. Отбросив сомнения, англичанин решительно направился в «Палас-отель» и, расположившись на большой веранде гостиницы, стал внимательно читать последние известия в газетах.

Через полчаса появился князь Владимир.

– Так вот вы где, вероломный, – сказал он.

– Это я должен обвинять вас, – ответил англичанин. – Я ведь вернулся сюда прямиком.

Владимир улыбался с важным видом:

– Ну да… Я последовал за красивой девушкой, которую мы только что встретили, и даже поговорил с ней.

Гаррисон был мало расположен к выслушиванию сердечных излияний, но из вежливости он произнес:

– И что?

– А то, что сегодня вечером нам скучать не придется. Она, возможно, будет ужинать вместе с нами! Я сообщил ей, что у нас заказан столик в «Л'Эстюржеоне», осталось полчаса.

При всей своей флегматичности Гаррисон имел один недостаток – он был на редкость большой гурман. Много поездив по свету, он прекрасно знал, насколько славится этот знаменитый ресторан Антверпена, где во все времена года подают самые изысканные рыбные блюда и кушанья из дичи.

Перспектива поужинать в «Л'Эстюржеоне» казалась ему заманчивой.

Он поднялся из плетеного кресла, в котором небрежно растянулся, и заявил:

– Пора идти одевать смокинг, мой милый, и я буду в вашем распоряжении.

Владимир также поднялся в свой номер, чтобы наскоро привести себя в порядок.

Сколько же правды содержалось в утверждении Владимира о предстоящем свидании с красавицей?

Ровным счетом ни капельки!

Она не только ничего не обещала князю гессе-веймарскому, но даже не разговаривала с ним на улице.

Выбравшись из конторы корабельной компании, девушка с трудом протискивалась сквозь толпу на набережной. Она шла в гостиницу «Брабант», где снимала комнату. Попав в толкучку, она внезапно ощутила, что исчезла ее ручная сумочка. Она закричала, несколько человек остановилось возле нее. Она стала им громко жаловаться о пропаже.

Подошел полисмен и бросил:

– Ах, барышня, сейчас только и слышно, что о кражах. В этой суматохе, знаете ли, прямо рай для преступников.

Потом, вынув записную книжку, сказал:

– Оставьте, пожалуйста, свои данные, чтобы я знал, куда вернуть вещи, если они случайно найдутся.

Девушка заколебалась, густо покраснела и молвила:

– Вы можете принести вещи в гостиницу «Брабант».

Полисмен уточнил:

– И на имя кого?

После некоторого замешательства девушка сказала:

– Меня зовут Элен, так что просто на имя мисс Элен.

Она тут же смешалась с толпой и направилась к своей гостинице.

Элен, мисс Элен!

Никто на свете не угадал бы, что эта девушка, застрявшая из-за забастовки в Антверпене, была дочерью знаменитого Фантомаса!

Из-за несчастного стечения обстоятельств невеста Жерома Фандора оказалась в Бельгии, хотя страстно рвалась в Натал. Она была глубоко опечалена тем, что корабль «Президент Крюгер», который должен был направиться в Южную Африку, застрял в тихих водах Шельды.

Прошло уже три недели с того кровавого дня на вилле в городе Виль-д'Аврэ, где Элен встретилась со своим страшным отцом и где вынуждена была расстаться с журналистом Жеромом Фандором, прикрывшим ее бегство и, тем самым, невольно облегчившим побег самого Гения зла.

С тех пор девушка вела беспокойную и тревожную жизнь. Произошли новые события, которые помогли ей продвинуться вперед в раскрытии тайны своего происхождения. Она была настолько взволнована и потрясена, что ее не интересовало сейчас ничего кроме этого.

После трехнедельных скитаний по Франции и Бельгии она купила в Брюсселе билет на «Президента Крюгера».

Девушка остановилась в гостинице «Брабант» в самом конце набережной. Снаружи гостиница казалась скромной и непритязательной, но вид этот был обманчивый. Большой дом был переполнен путниками, которые ожидали, как и Элен, возможности отправиться дальше, кто куда.

Элен, вернувшись к себе в семь часов вечера, заказала в номер скромный ужин, продолжая размышлять о своем будущем.

Она была просто в отчаянии из-за того, что корабль не мог выйти из Антверпенского порта. Но она не осмеливалась и предупреждать Фандора, так как боялась, что ее письмо перехватит французская полиция, которая вряд ли прекратила охоту за ней. Она сама понимала, что причиной тому было ее двусмысленное присутствие на той вилле во время кровавой бойни.

Элен настолько погрузилась в свои размышления, что она едва дотронулась до еды, которую ей принесли на подносе в номер. Она совершенно забыла о потерянной сумочке, ее мало заботила пропажа мелочей и дамского револьвера.

В девять часов вечера Элен, которой совсем не хотелось спать, услышала доносившиеся с набережной крики продавцов экстренного выпуска газет. Улицы города к тому времени почти опустели, забастовщики, бузившие целый день, отправились по домам отдохнуть.

Девушка решила выйти подышать воздухом, и она невольно направилась к причалу, где стоял на приколе «Президент Крюгер». Против всякой логики ее питала надежда, что забастовка вот-вот кончится, и пароход сразу выйдет в море.

Элен оказалась вскоре у пакгаузов, где после полуденного шума и гама царила теперь полная тишина.

* * *

– Ну что, мой друг, – произнес Джеймс Гаррисон ироничным тоном, допивая бокал искристого шампанского. – Я полагаю, что сия молодая особа уже не навестит нас сегодня вечером?

Князь Владимир поднял свой бокал и чокнулся со своим спутником.

– Очевидно, – сказал он, – она немного задерживается, но это не имеет никакого значения. Если имеешь дело с женщинами, то торопливость ни к чему…

Джеймс Гаррисон улыбнулся.

– Конечно, конечно, – сказал он, – но ваша гостья все же не знает меры. Прошло уже два часа, как она должна была явиться сюда, а мы пируем здесь без нее… Стали бы еще ждать, пережарили бы угорь по-татарски.

– Это верно, – признал Владимир, – но вдруг она еще появится…

– Да нет уж, – молвил Гаррисон убежденно и добавил с улыбкой, – она нас… нас… Как это в таком случае говорится?

Владимир помог ему:

– Она обвела нас вокруг пальца. Но что поделаешь, ей же хуже. Будем пить и есть одни.

Молодые люди сидели в отдельном кабинете ресторана «Л'Эстюржеон».

На столе был прибор и для третьего человека. Владимира, казалось, мало беспокоило отсутствие дамы, которую он якобы пригласил. На самом деле он с ней вообще не говорил.

Но какую цель он преследовал, заведомо обманывая своего спутника?

Может, он придумал этот предлог, чтобы убедить Джеймса Гаррисона прийти ужинать с ним в ресторан «Л'Эстюржеон»?

А может быть, он надеялся в этом элегантном и многолюдном месте, где бывали самые разные люди, завязать знакомство с какой-нибудь дамой и приятно провести вечер?

Князь Владимир не посвящал спутника в свои планы, и каждый из них ужинал, по существу, в одиночестве.

Когда черед дошел до сигар, и они стали пускать кольца дыма в воздух, небрежно развалясь на диванах отдельного кабинета, князь Владимир сказал с самым серьезным видом, выдержав некоторую паузу:

– Мой дорогой Гаррисон, мне, вероятно, не надо вам напоминать суть нашего путешествия, начатого вчера. Я должен вам передать от имени своего правительства пять миллионов, которые при мне в виде банковских билетов.

Это предисловие немедленно напомнило Гаррисону смысл его миссии. Мечтательный вид англичанина тут же сменился флегматичным и серьезным.

– Это так, – подтвердил он, – вы передадите мне эту сумму, князь, как только мы вступим на английскую землю.

– Согласен с вами, – ответил Владимир, – но из-за не зависящих от нас обстоятельств я не могу передать вам деньги на английской земле, поскольку мы не можем попасть туда…

– И что из этого следует? – удивился Джеймс Гаррисон.

– А следует вот что, – сказал Владимир. – Не буду скрывать от вас, что меня ждут послезавтра в Париже, и я хочу непременно быть там. С другой стороны, мы обречены торчать здесь дни, а может быть, и недели… Деньги же предполагалось передать вам завтра. Если я этого не сделаю, то должен нести крупные издержки в виде процентов за задержку…

– Это все так, – сказал Гаррисон, – но что вы предлагаете?

– Да очень просто, – вскричал Владимир, – я могу рассчитаться с вами, Гаррисон, немедленно, после чего я оставляю вас в покое с вашей невеселой судьбой и отбываю из Антверпена в Париж.

– Это не очень любезно с вашей стороны, – пробурчал англичанин, который в то же время не мог не признать известной доли правоты в предложении своего спутника.

И все же он заметил:

– Но вы помните, князь, что должны вручить мне эти пять миллионов в английских банковских билетах?

Это был последний аргумент Гаррисона, чтобы удержать Владимира и ехать вместе с ним в Англию. Но князь все предусмотрел и вместо ответа извлек из кармана два бумажника, которые положил на столе между батареей бутылок с ликерами и марочными винами.

– Я обменял гессе-веймарские банкноты на английские, – заявил он, – и если вы хотите доставить мне удовольствие, дорогой мой Гаррисон, то давайте покончим немедленно с этим делом!

– Почему бы и нет, – согласился англичанин, – не вижу в вашем предложении, в конце концов, ничего зазорного.

Воцарилась тишина. Слышен был только вкрадчивый тихий шелест пересчитываемых денег. Князь Владимир передал деньги сэру Джеймсу Гаррисону, который педантично еще раз пересчитал их.

После того, как кипа банкнот перекочевала из одних бумажников в другие, Гаррисон протянул Владимиру некий документ, скрепленный красной печатью.

– Вот расписка, – сказал он, – содержание которой согласовано дипломатами обоих правительств.

Князь Владимир внимательно ознакомился с текстом бумаги и, сложив ее, спрятал в кармане.

– Прекрасно, дорогой Гаррисон! – заявил он. – Моя искренняя признательность вам, что вы согласились принять деньги сейчас. Я смогу поехать в Париж уже завтра. Вам же желаю скорейшего окончания этой забастовки, чтобы вы смогли вернуться к себе домой в Англию.

Молодые люди встали, несколько церемонно раскланялись и потом, как будто выступая перед публикой, которая ловит каждое их слово, подняли бокалы, чокнулись и по очереди произнесли:

– За здравие его величества короля гессе-веймарского!

– За здравие его величества короля английского!

Некоторое время спустя, когда им принесли счет за ужин, они поспорили за право проявить щедрость. В этом споре верх одержал князь Владимир, он расплатился за роскошный стол, потом хлопнул Гаррисона по плечу и предложил:

– Дорогой друг, поверьте, небольшая прогулка после ужина совсем не повредит нам.

– Хорошо, – согласился Гаррисон, – к тому же это способствует пищеварению.

Было около половины десятого, когда они шли по набережной в сторону своей гостиницы.

Молодые люди, как и Элен, заметили, что вокруг бесконечных пакгаузов, забитых товарами, столь шумных и многолюдных в дневное время, царили сейчас необычное спокойствие и тишина.

Владимир слушал краем уха рассуждения Гаррисона о неразумности забастовщиков. Ему будто нравилось петлять между громадными ангарами, высокими штабелями мешков, металлическими контейнерами, кипами хлопка, горками камня и щебня.

Наконец Владимир и Гаррисон оказались у чернеющих вод бокового канала, который сообщался с Шельдой.

В это время дочь Фантомаса безотчетно шла по ночному городу, размышляя о своей судьбе и будущем. Ноги сами несли ее к обводному каналу, где стоял на приколе «Президент Крюгер». Она шла медленно, с опущенной головой. Кругом спал громадный портовый город. Морской гигант казался мертвым.

Элен, почти совсем отчаявшись, думала:

«Когда же, наконец, я отправлюсь в Натал?»

Она шагала вдоль набережной, в нескольких метрах от Шельды, и вдруг ей показалось, что она уже проходила здесь, что она кружит все время по одним и тем же улицам.

«Уж не заблудилась ли я?» – подумала она.

Легкое беспокойство охватило ее сердце, она почувствовала что-то вроде озноба. Вокруг был слышен загадочный шепот. Она направила свой взгляд в чернильную мглу, но не увидела ровным счетом ничего.

Внезапно она вздрогнула, отчетливо услышав глуховатый звук падающего в воду предмета.

«Должно быть, какой-то тюк или ящик свалился в воду», – промелькнуло у нее в голове.

Элен пыталась взять себя в руки и успокоиться. Она отошла от края воды и зашагала по мощеной улице, где встречались даже редкие прохожие.

Девушка прошла еще метров двадцать и остановилась как вкопанная.

«Нет, на этот раз я не ошиблась», – подумала она.

Прозвучал как бы сухой хлопок. Звук раздался в ночной тиши совершенно отчетливо. Это был определенно выстрел!

«Боже мой, что же творится в темноте вокруг пакгаузов», – успела она подумать и почти побежала по дороге.

Элен заметила силуэты двух полицейских, которые направились в сторону реки, откуда, как ей показалось, прозвучал выстрел из револьвера.

Девушка заколебалась: женское чутье подсказывало ей поспешить на помощь, но разум говорил ей, что она сама в списке подозреваемых и преследуемых, а следовательно, должна скрыться.

Элен вернулась в гостиницу и уже через час спала сном праведника…

На заре, должно быть, около шести часов, в дверь комнаты, которую занимала дочь Фантомаса, стали бешено колотить. Она моментально проснулась, вскочила с постели, накинула пеньюар и пошла открывать.

– Что вам нужно от меня? – спросила она.

Она попятилась, изумленная и испуганная, – в коридоре стояла целая толпа служащих гостиницы, полицейский и некий молодой человек в черном рединготе.

Этот молодой человек вошел без промедления в комнату Элен и изучил быстрым взглядом сугубо женский беспорядок, который царил в ней.

Элен стала энергично протестовать против вторжения в ее номер, но тут человек в черном вынул из кармана дамский револьвер.

– Барышня, – спросил он, – узнаете ли вы это оружие?

Элен подняла взгляд.

– Конечно, – воскликнула она, – это мой револьвер, который у меня вчера украли после обеда.

– Ну, тогда все хорошо, – молвил молодой человек.

Потом, сделав шаг в сторону Элен, он объявил:

– Я комиссар полиции южного района Антверпена. Вы арестованы!

Элен, как оглушенная, упала в кресло.

– Что вы такое говорите, сударь? – пролепетала она.

– Я повторяю, именем закона вы арестованы!

Потом комиссар повернулся к сопровождавшему его полицейскому и приказал:

– Уведите эту женщину!