— О, боже! Кто там!
— Это я… я!
— Да, я узнаю вас, но почему вы так оделись, к чему эта борода, этот парик?
— Госпожа настоятельница, позвольте представиться — доктор Шалек… Впрочем, моему маскарадному костюму далеко до вашего, леди Белтам?
— Что вы хотите от меня? Говорите быстрее, мне страшно!
Шалек и леди Белтам стояли друг против друга в большой комнате, занимающей середину второго этажа особняка, расположенного на бульваре Инкерман в Нейи.
Леди Белтам почувствовала озноб и, натягивая на плечи огромное манто, прикрывающее монашеское одеяние, прошептала:
— Мне холодно.
Шалек толкнул ногой решетку отдушины калорифера, расположенного в углу комнаты:
— Не стоит оставлять его открытым. Через эту трубу, соединенную с погребом, поднимается жуткий ветер.
Леди Белтам тем временем с мучительным беспокойством наблюдала за своим мрачным собеседником. Монахиня сдавленно, словно ей не хватало воздуха, неподвижно смотрела на мужчину, который лихорадочно, как дикий зверь в клетке, расхаживал из угла в угол.
— Почему, — наконец осмелилась она задать вопрос, — почему вы сделали так, чтобы все подумали, что я мертва?
Шалек на секунду остановился, своим холодным как сталь взглядом он окинул леди Белтам.
— А почему вы, — спросил в свою очередь он после минутного молчания, — исчезли отсюда за два дня до преступления в квартале Фрошо?
Леди Белтам, опустив голову, заломила свои бледные руки и с рыданиями в голосе ответила:
— Меня покинули, бросили как собаку, я ревновала!
Она не осмеливалась поднять глаза на Шалека, который усмехался, видя ее отчаяние!
— Кроме того, — немного оживившись, продолжала она, — я испытывала ужасные угрызения совести! Мне даже пришла в голову мысль поделиться с бумагой своими страшными тайнами, которые терзали мой разум.
— Ну и что было потом? Продолжайте же!
— Потом написанное мною неожиданно исчезло. Тогда, ужасно испугавшись, убежденная, что меня предали, я сбежала… Я уже давно думала о том, чтобы уединиться от суетного мира и посвятить Богу то оставшееся время, которое отпущено мне в этой жизни; монахини ордена Святой Клотильды согласились предоставить мне убежище в своем скромном монастыре в Ножане. Вот и все!
— Это еще не все, вы забыли сказать, что вы сбежали также потому, что боялись! Ну, признайтесь! Боялись Герна, боялись меня!
— Ну что ж, да! — призналась она. — Я боялась, но боялась не столько вас… тебя… сколько наших преступлений… Я боялась умереть!
Шалек внимательно посмотрел на леди Белтам.
Красоту знаменитой любовницы Герна как ничто лучше подчеркивала одежда монахинь ордена Святой Клотильды.
— Вы зря потратили время. Об этой тайне, об этом исповедальном письме, леди Белтам, действительно, кто-то узнал и доверил его мне, подозревая, может быть, даже зная об отношениях, существовавших когда-то между Герном и леди Белтам. Кто-то, кто, более того, догадывался: все, что касается Герна, не может быть не связано с доктором Шалеком…
— Кто же это?
Шалек отошел вглубь комнаты и, казалось, внимательно рассматривал отдушину калорифера. Отдушина, которую недавно закрыли, вновь была открыта, и из нее поднимался идущий из подвала ледяной воздух.
— Дрянь оборудование, — ухмыльнувшись, заметил он, — эту отдушину невозможно закрыть!
Он вновь закрыл калорифер, затем вернулся к леди Белтам, ворча про себя:
— Нужно будет как-нибудь получше осмотреть эту установку.
Леди Белтам, нервно дрожа всем телом и стуча зубами от холода, по-прежнему настойчиво допытывалась:
— Но кто, кто меня предал? Кто заговорил?
— Глупое дитя! — воскликнул доктор Шалек.
Он стремительно подошел к леди Белтам, сел рядом с ней и, глядя ей прямо в глаза, принялся объяснять:
— Актер Вальгран, леди Белтам… Вы помните такого, не правда ли?.. Там, в доме… возле бульвара Араго? Так вот, актер Вальгран был женат; его вдова долго пыталась пролить свет на загадочное исчезновение мужа. Проницательная, как все женщины, после долгих поисков она оказалась в доме… Где, я вас спрашиваю? В вашем доме, леди Белтам! Вы взяли ее к себе в качестве компаньонки! Ах, трудно было найти более опасного шпиона, чем вдова Вальграна, известная как госпожа Раймон!
— Мы погибли…
Шалек замолчал. Сжав в своих руках руки женщины, в порыве откровения он крикнул:
— Нет, мы спасены! Госпожа Раймон больше никогда не заговорит!
— Труп в квартале Фрошо?
Шалек утвердительно кивнул головой.
Леди Белтам посмотрела на доктора со смесью отвращения и ужаса.
— Пойми же ты, — выкрикнул Шалек, приближаясь к ней настолько близко, что их губы едва не касались, — эта смерть спасла тебя, я спас тебя, потому что люблю тебя, все еще люблю тебя!
Ошеломленная, подавленная, леди Белтам упала в объятия Шалека, положив голову на плечо своему любовнику, и заплакала.
Да, леди Белтам вновь была покорена, побеждена!
— Кто же убил Раймон? Неужели тот бандит, о котором писали в газетах… Лупар?
— Гм, не совсем так.
— Тогда, — настойчиво продолжала леди Белтам, отодвинувшись немного, чтобы заглянуть любовнику прямо в глаза, — тогда это ты, говори, мне лучше знать правду!
— Гм, не совсем так тоже, это сделал ни он, ни я, но в то же время немного мы оба…
— Я не понимаю, — растерянно пролепетала несчастная…
Шалека забавляло ее волнение:
— Это, на самом деле, трудно понять! Наш… наш «палач» не лишен оригинальности, это, если можно так сказать, что-то живое, но не мыслящее…
— Кто это… кто это? — настойчиво повторяла свой вопрос леди Белтам, совершенно вне себя, не желая заканчивать разговор, не утолив своего любопытства.
Но Шалек уклонился от ответа, усмехнувшись, он с иронией произнес:
— Боже мой, госпожа настоятельница, вам лучше спросить об этом у полицейского Жюва, который блестяще разгадал загадку, приняв труп Раймон за леди Белтам… Ах, Жюву тоже хотелось бы узнать, что это за люди… Герн! Шалек! Лупар! И за всеми ними — Фантомас!
— Фантомас! Я едва осмеливаюсь произнести это имя. Я не хочу о нем думать, хотя сомнение гложет мое сердце!
— Скажи мне, освободи меня от постоянного мучительного ожидания чего-то неизвестного… Не ты ли, на самом деле… Фантомас?
Шалек осторожно освободился от объятий леди Белтам, которая умоляющим жестом обвила его шею своими прекрасными руками.
— Я ничто, — глухо произнес он, — я просто твой любовник, который любит тебя. И потом, я устал, я изнурен той запутанной жизнью, которую я веду. Быть одновременно одним и другим, вчера Герном, сегодня…
Леди Белтам прервала его:
— Лупар и Шалек — это одно лицо, не так ли? Это ты…
— Полицейские — болваны, — сказал он, — достаточно было раскинуть мозгами! Судьбы Шалека и Лупара в последнее время тесно переплетались, но никто никогда не видел их вместе!
Я жажду спокойной и уединенной жизни, мне нужен отдых и покой; да, я хочу покончить с тайнами и преступлениями…
Леди Белтам, опьяненная этими словами, загорелась:
— Я люблю тебя… я люблю тебя… Да, уедем! Уедем далеко, начнем нашу жизнь заново, ты хочешь, правда?
Внезапно она замерла.
— Мне послышался шум…
Шалек тоже прислушался. Тишину дома нарушало легкое поскрипывание и тихий скрежет…
За окном бешено выл ветер, лил сильный дождь: в этом пришедшем в упадок доме, покинутом, одиноком, не стоило удивляться разным шумам, которые здесь раздавались.
Вновь преобразившись, леди Белтам вслух предавалась своим мечтам, строила различные планы, видя в мыслях спокойное и счастливое будущее.
Коротким и легким замечанием Шалек вернул ее к действительности.
— Все это невозможно, — сказал он, — по крайней мере, сейчас, нужно еще…
Леди Белтам приложила руку к его губам.
— Замолчи! — начала умолять она, — опять новое преступление, наверное?
Шалек мягко отвел руку любовницы:
— Месть, казнь!
Один человек неотступно следует за мной, он решил меня погубить и сделает невозможное, чтобы схватить меня; между ним и мною беспощадная борьба, яростная война, я почувствую себя в безопасности только, если его не станет в живых, поэтому он должен быть уничтожен любой ценой.
— Пощади, — вступилась за его противника леди Белтам, — пощади его!
— Он осужден и он погибнет!
— Через четыре дня, леди Белтам, полицейского Жюва найдут мертвым, задушенным в своей собственной постели, в своей собственной спальне! И с ним навсегда исчезнет легенда о Фантомасе, которую он создал!
— А Фантомас? — спросила она.
— Разве я тебе сказал, что Фантомас — это я?
— Нет, — пролепетала леди Белтам, — но…
Шалек резко оборвал разговор:
— Я ухожу, леди Белтам… Мы увидимся! Будьте осторожны… Прощайте…
С трудом вылезая из труб калорифера, Жюв и Фандор, вымазанные в штукатурке, покрытые паутиной и пылью, один за другим свалились посреди погреба.
Не думая о беспорядке, в котором была их одежда, и не обращая внимания на ломоту онемевших рук и ног, мужчины весело, с безумным блеском в глазах, разговаривали, перебивая друг друга.
— Ну что, Жюв?
— Ну что, Фандор, не кажется ли тебе, что мы обладаем тонким чутьем?
— Ах, Жюв! Я не отдал бы свое место и за целое состояние…
— Ага, мы сидели в первых рядах перед сценой, хотя от удобного кресла я бы не отказался…
Итак, Шалек и Лупар одно лицо… Отныне ясно: леди Белтам — действительно сообщница Герна.
— Фандор!
— Жюв!
— Теперь они наши… Действуем!
— Дело в том, — признал Фандор, вдруг посерьезнев, — что никогда еще мы не находились так рядом с… с…
— Заканчивай же фразу, малыш, давай, не бойся: да, перед нами был Фантомас! Любовник леди Белтам, убийца ее мужа, убийца Вальграна и жены Вальграна, Герн, Шалек, Лупар… Есть только одно существо в мире, способное быть одновременно всем этим… Это Фантомас!
…Когда Жюв и Фандор, воспользовавшись проломом в стене, которая проходила в конце сада, покидали имение леди Белтам, полицейский вытащил из кармана что-то вроде небольшой полупрозрачной чешуйки:
— Что это такое, Фандор? — спросил он.
— Не знаю.
— Я тоже, но я догадываюсь.
— Вы интригуете меня, Жюв?
— Когда мы удобно устроились в нашем калорифере и подслушивали разговор, — сказал полицейский, — заметил ли ты, что Шалек не сказал прямо леди Белтам, кто был «палачом» госпожи Раймон?
— Да, в самом деле…
— Так вот, Фандор, — произнес Жюв, аккуратно укладывая то, что он показывал журналисту, в бумажник, — я думаю, что кусочек этого «палача» у меня в кармане!