Эль Греко. Дворянин с рукой на груди. Около 1580

Хуан де Фландес (около 1460–1519) Портрет девушки Около 1496–1505. Дерево, масло. 32x22

Хуан де Фландес — испанский живописец, один из крупнейших представителей Возрождения, был родом из Нидерландов. Его прозвище указывает на происхождение, а настоящее имя осталось неизвестным. Фландес был художником при дворе королевы Изабеллы. Его творчество можно отнести к так называемой испано-фламандской школе живописи Кастилии, страны, в которой в тот момент в художественном отношении преобладало нидерландское влияние. Работам Фландеса присущи черты, характерные для Северного Возрождения, в частности, ощущается влияние Яна ван Эйка, Гуго ван дер Гуса и Михеля Зиттова. В произведениях отразились типичные черты нидерландской портретной живописи XV века: внимание к человеческой личности, ее духовной и психологической глубине, передаваемой с неповторимой пластичностью и выразительностью. Считается, что Фландес написал несколько портретов представителей правящей испанской династии.

Кисти мастера принадлежит и этот прелестный погрудный портрет юной испанской принцессы, возможно, Каталины Арагонской. Нераскрывшийся бутон розы в руке девушки — эмблема Тюдоров — символизирует ее чистоту. По всей вероятности, портрет написан в преддверии ее помолвки с Артуром, принцем Уэльским.

Алонсо Санчес Коэльо (около 1531–1588) Портрет инфанта Карлоса 1555–1559. Холст, масло. 109x95

Санчес Коэльо — испанский живописец, португалец по происхождению, основатель национальной испанской школы портрета, испытывавший влияние маньеризма. С 1557 Коэльо являлся придворным художником Филиппа II. Испанские исследователи называют Коэльо «мастером серого цвета» — он превосходно передавал цветовые градации, отлично владел гаммой серых и серебристых тонов. Одна из величайших находок в испанской живописи — это выработанный им прием использования нейтрального серого фона вместо пейзажа и интерьера, принятых в итальянских ренессансных портретах.

На нейтральном фоне полотна изображен принц Карлос, наследник испанского трона, сын Филиппа II и его первой жены Мануэлы Португальской. Коэльо сильно идеализирует облик принца, который родился с серьезными физическими уродствами. Наброшенный поверх камзола плащ, отороченный мехом рыси, и фронтальная поза позволили художнику замаскировать телесные недостатки модели.

Хуан де Фландес (около 1460–1519) Воскрешение Лазаря 1514–1519. Дерево, масло. 110x84

Доска является частью алтаря церкви Св. Лазаря в Паленси и представляет одно из чудесных деяний Христа — воскрешение из мертвых. Этот евангельский эпизод содержится в текстах Иоанна Богослова. На глазах у зрителей Христос сотворил величайшее чудо, доказав свою двойственную природу как Сына Божьего и Сына Человеческого и утвердив свою власть над смертью. Действие разворачивается на фоне ветхой стены с арочным проемом, за ней виден храм. Фландес активно включает в художественный контекст принятые в искусстве Северного Возрождения иносказания. Свидетели чуда теснятся под полуразрушенной аркой, что указывает на Ветхий Завет. Но чудо свершилось, и, как повествует Иоанн Богослов, многие видевшие это уверовали в Иисуса. Тем самым, по слову Иисуса, был возведен храм новой веры, который уже виден и скоро полностью предстанет перед людьми, как только рухнет стена Ветхого Завета, и над миром воссияет Новый Завет. Колорит всей композиции обладает особой цветовой пластичностью, художник мастерски передает пейзаж, детали событий, душевное состояние персонажей — от сомнений до полного уверения. Слитность красочного слоя в полной мере соответствует тому духовному единению людей, которое проповедует новое учение Христа.

Эль Греко (1541–1614) Троица 1577–1579. Холст, масло. 300х179

Художник представил Троицу в композиции «Оплакивания Христа»: в окружении ангелов Бог Отец принимает тело Своего Сына, а вверху парит голубь — символ Святого Духа. Здесь мы видим характерное для дальнейшего творчества живописца влияние маньеризма: резкое удлинение пропорций и ракурсный излом человеческой фигуры. Большое внимание уделено колориту. Эль Греко взял из венецианской цветовой системы ее византийскую основу, он добивался невероятной светозарности красок: сопоставляя ярко-желтые и холодные синие, изумрудно-зеленые и огненно-красные тона. Использование белил, цветовые рефлексы желтого на темных поверхностях придают гамме чрезвычайную эмоциональную напряженность.

В основе композиции лежит известная гравюра Альбрехта Дюрера. На цвет и рисунок данной работы оказали влияние римские и венецианские мастера, в частности, яркая живописная палитра связана с творчеством Тинторетто, а сложные изменения ракурсов фигуры Христа свидетельствуют о пристальном внимании к произведениям Микеланджело.

Это раннее алтарное изображение было выполнено для аттика главного запрестольного образа в церкви Санто-Доминго эль Антигуо в Толедо.

Хуан де Хуанес (около 1528–1579) Тайная вечеря. Около 1562. Дерево, масло. 116х191

Настоящее имя известного испанского художника Хуана де Хуанеса — Висенте Хуан Масип. Художественное образование он получил в Италии, где познакомился с работами мастеров Возрождения. Изучив творчество Рафаэля, Хуанес вернулся в Испанию и в своих полотнах стремился подражать стилю великого мастера. За пределами Испании произведения живописца представляют большую редкость. В музее Прадо хранятся замечательные картины Хуанеса: пять полотен с эпизодами из жития святого Стефана, «Снятие с креста» и «Тайная Вечеря».

Тайная Вечеря — евангельский сюжет, представленный во многих иконах и картинах. Так называют последнюю тайную в связи с гонением христианства трапезу Иисуса с учениками. Живописцы обычно изображали один из двух драматических моментов вечери: либо утверждение Христом таинства причастия, либо Его пророчество о предстоящем предательстве одного из учеников. Хуанес наделяет каждого из апостолов яркой индивидуальностью. Иисус же пристально смотрит на Иуду, единственного из всех апостолов лишенного нимба.

Антонио Де Переда-и-Сальгадо (1611–1678) Святой Иероним 1643. Холст, масло. 104x84

Испанский живописец Антонио де Переда-и-Сальгадо испытывал влияние Риберы и Веласкеса, писал картины на исторические и религиозные темы.

Отшельник, представленный на картине, изображен в соответствии с традиционной иконографией. Атрибуты Иеронима — книга и чернильница — символы его литературных трудов, поскольку именно ему приписывается первый перевод Ветхого Завета с древнееврейского на латынь. В руках отшельника — самодельный деревянный крест, в углу изображен камень, которым он бил себя в грудь, спасаясь от дьявольских искушений и бесовских видений. Трубный глас слева предвещает апокалипсис, а череп является символом бренности всего сущего. Тема конца света связана и с изображенной на странице раскрытой книги картиной «Страшного суда» Дюрера.

Франсиско Рибальта (1565–1628) Святой Бернард, обнимающий Христа Около 1626. Холст, масло. 158х113

Франсиско Рибальта — испанский живописец, создатель тенебристской школы в Валенсии, каталонец по происхождению. Между 1585 и 1598 работал в Мадриде и Эскориале, где писал преимущественно портреты и картины на религиозные сюжеты. С 1599 до смерти работал в Валенсии, за исключением поездки в Италию, которая состоялась между 1616 и 1620.

На полотне изображен основатель ордена цистерцианцев святой Бернар, который в экстазе припал к Иисусу, отстранившемуся от креста. Сюжет для картины был позаимствован художником из опубликованного в 1599 «Жизнеописания святых» П. Рибаденейра.

Франсиско де Сурбаран (1598–1664) Непорочное зачатие Около 1630. Холст, масло. 128x89

Представитель севильской школы живописи, Сурбаран писал на заказ для храмов и монастырей и был признан еще при жизни своими современниками, сыграв важную роль в развитии испанского реализма.

На картине изображен живописный сюжет, популярный в Испании в XVI–XVIII веках. Он основывался на католическом догмате о непорочном зачатии родителями самой девы Марии. Отвлеченному образу Вечной девы, изображенной в окружении облаков и символических атрибутов, возносимой на небо, Сурбаран придал черты угловатой испанской девочки.

Композиция полотна при правильности рисунка несложная и заключает в себе выразительную благородную фигуру, задрапированную в одежды и поставленную в естественную, незамысловатую позу. Передний план удивительно рельефный благодаря мастерски сопоставленному сильному свету с глубокими тенями.

Франсиско де Сурбаран (1598–1664) Святая Касильда Около 1635. Холст, масло. 184x98

На портретах Сурбарана модели, освещенные сверху, обычно изображены в полный рост, представлены в спокойных позах, облаченными в одежды из тяжелых тканей. Так со сдержанными, но выразительными жестами, как бы рассказывающими об их деяниях, контрастируют бушующие внутренние страсти, читаемые в их лицах.

Многие образы мастера лишены религиозности, как, например, в картине «Святая Касильда». О ее подвиге — тайной от отца, мавританского правителя, исповедовавшего ислам, помощи пленным христианам — напоминает ее решительное смуглое лицо с жестким, строгим взглядом. В остальном же на портрете — знатная дама, гордая, не лишенная грации, в дорогом, нарядном платье. Но святая держит в руках цветы — символ чудесного спасения от кары отца. Сурбаран, прекрасный колорист, удивительно точно передал блеск шелка, жемчуга, воздушность фона. Художником использованы насыщенные темно-зеленые и лиловые тона.

Несмотря на домостроевский уклад в Испании XV века росло самосознание женщин: среди них появлялись ученые, политики, конкистадоры. Образ Касильды типичен в ряду других, овеянных романтикой.

Диего Веласкес (1599–1660) Портрет придворного шута «Эль Примо». Около 1644. Холст, масло. 107х82

Диего Веласкес — один из величайших представителей испанского золотого века. Придворный живописец Филиппа IV, среди прочих жанров писал острохарактерные портреты. В них удавалось передать психологизм своих моделей и избегать при этом лести даже самым могущественным фигурам.

На протяжении 1630-640-х Веласкес создал серию портретов карликов и шутов. Сквозь комическую личину живописец увидел сложный духовный мир этих людей, обделенных природой. Изобразив без тени насмешки, с простотой и тактом, раскрыл их характеры, душевное состояние, мир переживаний, доходящий до скорбного трагизма.

Высокий чистый лоб, умные глаза завораживают и заставляют вглядываться в незаурядное лицо шута. Лишь потом внимание переключается на его тщедушную фигурку. Дон Диего де Аседо занимал особое положение в свите Филиппа IV и по традиции исполнял еще несколько должностей — был курьером и хранителем королевской печати. Его ответственность за печать с королевской подписью объясняет присутствие фолианта, который он держит, и письменные принадлежности на полу. Прозвище «Эль Примо» означает «кузен». Возможно, карлик — родственник Веласкеса, а может быть, это имя появилось благодаря привилегии шута не снимать шляпу в присутствии короля, что разрешалось только представителям высшей аристократии, их король называл «кузенами».

Особую ценность придает портрету его незавершенность.· неоконченный фон позволяет прекрасно рассмотреть направления кисти мастера.

Диего Веласкес (1599–1660) Конный портрет Гаспара де Гусмана, герцога Оливареса 1632–1633. Холст, масло. 240x314

Гаспар де Гусман-и-Пиментель, граф Оливарес и герцог Санлукар-ла-Майор, известный как граф-герцог де Оливарес, — испанский государственный деятель. Фаворит и первый министр Филиппа IV, с 1621 по начало 1643 он играл ключевую роль в управлении Испанией и ее внешней политике. Граф показан перед полем брани гордо восседающим на вздыбившимся коне. Обернувшись через плечо, он указывает в даль, где среди красивого пейзажа идет сражение. Колористическое решение этого парадного портрета строится на сочетании холодных оттенков, господствующих на дальнем плане, и теплых, главенствующих на первом. Благодаря этому фигура министра и лошадь кажутся материально объемными и максимально приближенными к зрителю, а пейзаж бесконечно глубоким.

Диего Веласкес (1599–1660) Сдача Бреды 1635. Холст, масло. 303х317

Это единственное полотно Веласкеса на историческую тему — уникальный опыт для европейской живописи, поскольку принципы исторического жанра в изобразительном искусстве здесь были в корне переосмыслены.

Сюжет «Сдачи Бреды» посвящен эпизоду испано-нидерландской войны. Командующий голландского гарнизона Юстин Нассау после длительного сопротивления передает испанскому главнокомандующему Амбросио Спиноле ключ от крепости. От Веласкеса требовалось прославить силу испанского оружия, а вся сцена должна была являть собой парадное зрелище триумфа. Но действие представлено живописцем с объективностью, доступной только кисти гения. Правая часть полотна, где расположена армия Спинолы, утяжелена идеально выписанным крупом лошади. Веласкес не стал умалять побежденных и превозносить победителей. Отражение подлинности происходящих событий ставит его картину в один ряд с непревзойденными творениями.

Смысловой и композиционный центр картины — передача ключей. Четко проработанная симметрия помогает создать иллюзию пространственной глубины, передать ощущение туманного утра. Главное в этом равновесии — утверждение мысли, что любой побежденный имеет право на уважение, а победитель — на великодушие. Гуманистическая идея отличает полотно от предшествующих работ на исторические темы: главным мотивом всего произведения становится человечность.

Диего Веласкес (1599–1660) Менины Около 1656. Холст, масло. 318x276

При испанском дворе фрейлин, с детства служивших у принцессы, называли «менинами». Действие происходит в помещении дворца, превращенном в мастерскую живописца. В центре комнаты стоит маленькая белокурая принцесса Маргарита. Одна из фрейлин подает ей кувшин с питьем, другая — присела в почтительном поклоне. Поднесение питья инфанте определялось дворцовым этикетом, строгим порядком церемонии и воспроизведено художником во всех деталях.

Изображенная группа исполнена необычайной грации. Игра света и блеск красок придают ей вид изысканного цветника. Справа от принцессы — любимая карлица и мальчик-карлик, толкающий ногой пса. Слева виден оборот мольберта, за которым сам художник. Чуть дальше выделяются фигуры двух придворных, а в глубине, в дверном проеме, — силуэт еще одного человека, отводящего рукой занавес. Растворенная дверь углубляет пространство, оттуда струится свет, играющий переливами красных, золотистых, розовых и зеленоватых тонов на одеяниях героев.

Украшает интерьер словно светящееся изнутри зеркало, в котором отражается королевская чета, Филипп IV и его вторая жена, Марианна Австрийская. Они присутствуют за пределами картины, на них направлены взгляды придворных и художника. Так Веласкес расширяет сюжет картины, включая в действие незримо присутствующего наблюдателя, а сцена с инфантой становится точкой схода реальности и зазеркалья.

Существуют различные толкования жанра картины. Ее можно рассматривать как портрет инфанты Маргариты, единственной дочери короля, всеобщей любимицы. Остальные дети во втором браке были мертворожденными. Но принцессу на картине окружают не просто придворные, а конкретные исторические лица. Фрейлины Мария Сармиенто и Изабелла де Веласко изображены с достоверным сходством, художник возле холста — сам Веласкес. Все это позволяет говорить о картине как о групповом портрете.

Диего Веласкес (1599–1660) Пряхи (Миф об Арахне) Около 1657. Холст, масло. 220x289

В монументальной композиции «Пряхи» одновременно изображены сцены труда (пряхи за работой — на переднем плане), светской жизни (нарядные дамы, рассматривающие великолепный гобелен, — на дальнем плане) и собственно гобелен с вытканным на нем сюжетом мифа об Арахне. По широте охвата мира в «Пряхах» Веласкес идет дальше, чем в «Менинах». Прием зеркальности способствует реальному и иллюзорному перетеканию планов. Сосредоточенные на своей работе пряхи полны энергии, объединенные единым ритмом движения, их позы грациозны, жесты ловки. Два источника солнечного света создают ощущение пространства и глубины интерьера гобеленной мастерской. Погруженная в полумрак прозрачных теней среда напоена мерцающим золотистым светом. В атмосфере дальнего плана растворяются контуры предметов, и вытканные на коврах мифологические фигуры сливаются в живописном единстве с реальными. Созвучие нежнейших серо-голубых, розовых, светло-синих, сиренево-розовых, блекло-желтых, светло-красных и серебристо-белых тонов преображает дальний план в мир чистой поэзии. Красота сцены переднего плана выражена сдержанными, но насыщенными красно-коричневыми, сине-зелеными, черно-коричневыми и густо-красными тонами. Композиционный прием Веласкеса — сопоставление двух различных по характеру сцен — дал возможность правдиво выразить представление художника о многообразии мира, красоте жизни, сочетающей обе реальности — поэтическую (античный миф) и рукотворную (прекрасный гобелен, созданный руками прях).

Картина Веласкеса объясняет сущность испанского реализма — путь к красоте может лежать и через обыденную действительность.

Хусепе де Рибера (1591–1652) Сон Иакова 1639. Холст масло. 179x233

«Сон Иакова» — это картина, повествующая о загадочном сне патриарха Иакова, описанном в Книге Бытия. Он изображен спящим, за ним — дерево, а с другой стороны — сноп света, льющегося с серо-голубого неба. Противопоставление объемов первого плана, происходящее по диагонали, является доказательством тонкого чувства света художника и превосходного составления им композиции.

При изображении сна Иакова мастер отходит от его традиционной иконографии, в которой обязательно присутствует лестница, явленная во сне. Ее роль здесь отдана золотому сиянию, струящемуся с небес. В этом потоке едва различимы силуэты ангелов. Игра света на лице пастуха указывает на божественность сна Иакова.

Хусепе де Рибера (1591–1652) Освобождение апостола Петра из темницы 1639. Холст масло. 177х232

«Освобождение апостола Петра из темницы» — весьма характерное для Риберы произведение. В нем снова звучит тема мученичества за веру. Свет, проникающий из окна, вырывает из полумрака фигуру лежащего на каменных плитах тюрьмы апостола Петра и освещает прилетевшего к нему ангела. С необыкновенной психологической достоверностью написано лицо святого: оно выражает одновременно и удивление, и непередаваемое чувство человека, которому воздается по вере его. Художник подробно пишет покрытые морщинами руки святого Петра, с которых только что спали оковы. Фигура ангела, жестом приглашающего его к выходу, полна обаяния неземного существа. Ангел, показанный в движении, и контрастные светотени указывают на влияние творчества Караваджо. Цветовое решение картины говорит также об изучении произведений Ван Дейка, Тинторетто и Веронезе.

Бартоломе Эстебан Мурильо (1617–1682) Святое семейство с птичкой 1650 Холст, масло. 144x188

Выдающийся живописец, представитель севильской школы, мастер религиозной и жанровой живописи, Мурильо в 1660 стал создателем и первым президентом Академии художеств в Севилье. Его творчество — блистательное завершение «золотого века» испанской живописи. Прекрасный колорист мастерски умел передавать на своих полотнах и глубокое счастье материнства, и неувядающую красоту севильских женщин. Недаром Мурильо получил прозвище «художник Мадонн».

Картина «Святое семейство с птичкой», написанная мастером для францисканского монастыря, являет собой пример решения религиозной темы, трактуемой как жанровая сцена. Библейский сюжет автор раскрывает как бытовое повествование о жизни небогатой семьи — на полотне несколько приукрашенная семья ремесленника. В подробной передаче скромной обстановки жилища художник воздает хвалу семейной жизни и трудолюбию. Перед нами святой Иосиф поддерживает маленького Иисуса, играющего с птичкой и собакой. Слева Дева Мария мотает нитки, ее лицо обращено к сыну. Справа композицию завершает столярный верстак. Несмотря на то что Мурильо внес в композицию лирическое начало, тем не менее евангельский сюжет прочитывается в атрибутах: нить клубка в руках Марии — это нить жизни младенца и намек на непрерываемую связь матери и сына. Птичка в руках Иисуса отсылает нас к притче о том, как щегленок слетел на терновый куст и шип пронзил ему сердце — прообраз будущего венца Христа.

Бартоломе Эстебан Мурильо (1617–1682) Иоанн Креститель в детстве 1670–1680. Холст, масло. 121x99

Мурильо был одним из крупнейших мастеров религиозной тематики. В поздний период творчества он создал ряд трогательных композиций, предназначенных вызывать у верующих умиление и благочестивый восторг. Это не канонические сюжеты, а повседневные сценки из жизни Иисуса и святых, подсказанные художнику воображением. Герои предстают в них как простые люди, погруженные в повседневные занятия или проявляющие привычные человеческие чувства.

По преданию, святой Иоанн оставил своих родителей еще в детстве и удалился в пустыню. На полотне — очаровательный малыш (изображения детей особенно уда вались живописцу, их образы жизнерадостны и трогательно непосредственны). Помимо алой драпировки на его плечо наброшена звериная шкура, в руках — крест, сложенный из простых веток, — традиционные атрибуты святого. На будущее великое предназначение мальчика — поведать миру о явлении Христа — указывают маленький ягненок и девиз, обвивающий крест: «Се Агнец Божий».

Франсиско де Сурбаран (1598–1664) Натюрморт Около 1650. Холст, масло. 46х84

Кисти Сурбарана принадлежат наиболее характерные испанские натюрморты начала XVII века, отличающиеся особым совершенством. Как и в сюжетных картинах, он сочетал в них принцип решенной в одной фронтальной плоскости статичной композиции с предельной объемностью и четкостью пластических форм. На первый взгляд слишком простое построение связано тонким ритмом очертаний предметов, созвучием их форм и красок. Полотно обладает редкой целостностью и захватывает не столько правдоподобным воспроизведением реальности, сколько ее поэтическим претворением.

На картинах Сурбарана вещи показаны вне атмосферы привычного быта. Они наделены пластическим совершенством, расставлены в строгом порядке и демонстрируют монументальный архитектурный ритм композиции. Каждый предмет выделен светом, подчеркивающим его форму и индивидуальность. Вместе с тем в изображенном выявляются общие черты: соотношение форм, фактуры, красок, линий. В натюрмортах, полных сурового лаконизма, мощь созданного живописцем колорита рождает чувство непреложной значительности бытия вещей, образующих стройное, исполненное согласия целое.

Санчес Хуан Котан (1560/1561-1627) Натюрморт с дичью, овощами и лимонами 1602. Холст, масло. 68x88,2

Котан — мастер натюрморта, ввел в европейскую живопись XVII века особый испанский тип этого жанра — «бодегон», означающий в переводе «харчевня, съестная лавка». Он изображал фигуры торговцев, кухарок, завтракающих персонажей, которые позже получили дальнейшее воплощение в творчестве других испанских художников.

Натюрморт с дичью, овощами и лимонами — одна из первых испанских работ, написанных в начале XVII века в жанре собственно натюрморта, и немногих дошедших до нашего времени полотен. Благодаря контрастному освещению, использованному в лучших традициях караваджизма, изолированные друг от друга и подвешенные на тонких веревках предметы словно выталкиваются черным фоном из живописного пространства.

В аскетичном изобразительном строе принцип элементарной рядоположенности сочетается с детальной продуманностью композиции, точным ощущением пластической формы, отдельный предмет, с одной стороны, прозаичен, а с другой — непривычно монументален.

Натюрморты Санчеса Котана производят впечатление созданной художественной гиперболы.

Хуан Карреньо де Миранда (1614–1685) Портрет Евгении Мартинес Вальехо (ла Монстра) Около 1680. Холст, масло. 165x107

Испанский живописец, представитель мадридской школы второй половины XVII века, де Миранда происходил из знатной арагонской семьи. Художник сформировался под влиянием Веласкеса, работы которого копировал; испытал влияние Тициана, Рубенса и Ван Дейка, от которых перенял объемность форм, непринужденность рисунка, яркость красок, золотистое освещение. Благодаря своему происхождению мастер хорошо понимал закулисную структуру и психологию королевского двора. С 1669 он являлся придворным художником, с 1671 — личным живописцем короля.

По тематике это полотно, заказанное живописцу самим Карлом II, напоминает работы из серии «Карлики» Диего Веласкеса. Тучная вследствие заболевания девочка запечатлена художником в узорчатом платье. Существует изображение Евгении в виде Бахуса — без одежды, с надетым на голову венком. Ребенка, прозванного монстром, показывали на ярмарках.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Обнаженная маха 1795–1800. Холст масло. 98x191

Франсиско Гойя — испанский художник, гравер, чье свободолюбивое искусство отличается смелым новаторством, страстной эмоциональностью, остротой характеристики, социально направленным гротеском. Великий живописец художественно и энциклопедично отразил жизнь своей страны. Влияние Гойи, одного из наиболее ярких мастеров эпохи романтизма, на художественную культуру имеет общеевропейское значение.

В образе махи — испанской горожанки XVIII–XIX веков, художник вопреки строгим академическим канонам воплотил тип притягательной, естественной красоты. Маха — женщина, смысл жизни которой — любовь. Обольстительные, темпераментные махи олицетворили испанское понимание привлекательности. Кисть гениального художника навеки сохранила для потомков молодость, живое очарование, таинственную чувственность соблазнительной натурщицы.

Гойя не только создал образ новой Венеры современного ему общества, но и удивительно тонко почувствовал изменения художественного стиля на грани эпох.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес Одетая маха. Около 1800–1807. Холст, масло. 95x190

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Расстрел повстанцев 3 мая 1808 года в Мадриде 1814. Холст масло. 268x347

Произведения художника, посвященные восстанию 1808 в Мадриде, которое ему довелось пережить, разительно отличаются от исторических картин романтиков. Они характеризуют живописца-патриота, призывающего к борьбе, как гуманиста, осуждающего войну.

Ночью при свете фонаря у холма на окраине города солдаты расстреливают повстанцев. Палачей живописец представил как безликую массу, а осужденный молодой крестьянин в белой рубахе, широко раскинувший руки, — композиционный центр произведения. Удивительно правдиво передано поведение всех действующих лиц: одни с вызовом сморят в глаза палачам, другие покорно склонили голову, третьи закрыли руками лицо. Полотно пронизано страстью личного переживания, темный пейзаж усиливает ощущение неминуемой трагедии. Художник не только запечатлел страшное историческое событие, но также показал нравственность и героизм испанского народа.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Колосс (Паника) 1810–1825.Холст масло. 116x105

В полотне «Колосс» Гойя создал аллегорию на начавшуюся в 1808 войну с Францией. Общество было напугано кровопролитием. В центре композиции — огромных размеров фигура, свирепо сжавшая кулаки. Этот рушащий все на своем пути гигант олицетворяет собой жестокость войны, несущей разорение и смерть. Появление Колосса, шествующего по землям, касаясь темных небес, вызывает всеобщую панику. Вид разоренной и сожженной французскими войсками Сарагосы, родного города художника, поразил живописца.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Сатурн, пожирающий своих детей 1820–1823. Холст, масло, перенесено с дерева. 143,5x81,4

Переживая тяжелый жизненный период, художник, живя в одиночестве за городом, расписал маслом стены своего дома. «Сатурн, пожирающий своих детей» поражает зрителя. В ней воплощена идея противостояния прошлого и будущего, полотно символизирует неумолимое, ненасытное время, уничтожающее свои же творения. Из темноты фона выхвачено светом гигантское тело обезумевшего бога, в исступлении пожирающего собственного ребенка.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Семейство Карла IV 1800.Холст масло. 280x336

«Короли без ума от Гойи», — писал живописец другу. В этих словах нет преувеличения, но как мастер добился королевской любви, ведь его портреты поражают своей неприкрытой правдой?! Художник, разоблачая портретируемых, представлял их почти гротескно.

На огромном полотне изображены царственные особы в роскошных костюмах, блистающих драгоценностями и регалиями, но их лица отражают удручающую духовную пустоту. Скучные, невыразительные физиономии разодетых короля и королевы иллюстрируют высказывание французского романиста Теофила Готье о том, что они напоминают «булочника с женой, которые получили крупный выигрыш в лотерею». Ни один член семьи не ускользнул от проницательного взгляда художника. Надменный, заносчивый человек в голубом камзоле слева — старший сын короля, будущий наследник Фердинанд VII. Королева Мария-Луиза, окруженная младшими детьми, представлена в центре картины, а король стоит в стороне, весь его облик выражает покорность супруге, как и было в реальности. За спиной короля — другие, менее влиятельные родственники. Возможно, подражая «Менинам» Веласкеса, живописец изобразил на заднем плане себя, работающим над большим полотном.

Лишь Гойя, свободолюбивый, осознающий масштаб своего таланта, мог отважиться написать столь беспощадный портрет королевских персон.

Луис Мелендес (1716–1780) Натюрморт с куропатками и посудой Последняя треть XVIII века. Холст, масло. 62,x41,6

Мелендес верен своим идеалам и работает в лучших традициях жанра. Композиция «Натюрморт с куропатками и посудой» построена весьма мастерски, колористическое решение холста очень гармонично. Крупное, но при этом детальное живописание занимает почти все пространство полотна. Оставленные небрежно среди дичи и овощей окаймленные насыщенно-синим тарелки становятся предметом, провожающим зрителя в перспективу сюжета. Он как будто рассказывает о жилом доме, с его обычаями и привычками, хозяйка жилища приготовит куропаток и, возможно, накроет стол этими самыми тарелками…

Луис Эухенио Мелендес (1716–1780) Натюрморт с кренделем 1770. Холст масло. 49x37

Мелендес — крупнейший представитель натюрмортной живописи XVIII века. Многочисленные полотна испанца продолжают традицию изображения даров родной при роды, заложенную еще голландскими художниками XVII века, которые охотно изображали продукты своей местности.

Натюрморт создан в поздний период творчества художника, когда в его композициях появляются предметы роскоши, серебряная посуда. Но мастер по-прежнему верен своим идеалам и работает в лучших традициях жанра. Кажется, что предметы на холсте осязаемы: хрупкое стекло стакана отражается в матовой поверхности серебряной вазы, только что выпеченный крендель, лежащий на белой салфетке, манит ноздреватой мякотью, закупоренная бутылка поблескивает высоким горлышком, изящная вилка расположилась на самом краю освещенного стола.

Несмотря на детальность живописи Мелендеса в его картинах в отличие от работ голландцев нет ощущения уютного быта жилого дома.