Дееземин не ожидал скорого появления Эрземии и подумал, что назад вернулась Маргина. Он отправил в неё свои симпоты и несказанно обрадовался, что на этот раз перед ним не чужая тётя, а родной человек. Правда, он ни разу не видел Эрземию, но когда она появилась перед ним на палубе его корабля, то сразу её признал.

Дееземин прижал её к груди и проникновенно произнёс: — Здравствуй, родная! Я виноват, что не познакомился с тобой раньше.

— У тебя есть свой остров? — спросила Эрземия, показывая на близкий берег и Дееземин с некоторой гордостью ответил: — Да, я его построил сам!

— Ты ничего не имеешь против того, если первое время я поживу у тебя на острове? — спросила Эрземия.

— Я буду только рад! — искренне обрадовался Дееземин и погнал свой корабль к берегу. Когда они пристали, Дееземин вытащил из корабля три яйца и погнал их по воздуху в сторону острова.

— Что ты держишь в этих яйцах? — спросила Эрземия, а Дееземин удивлённо спросил: — Разве Маргина тебе не рассказывала?

— Я так обрадовалась, что могу вернуться, что ни о чем её не расспрашивала, — ответила Эрземия, а Дееземин подумал о том, что его сестра права.

— В этих яйцах те, кто хотел причинить тебе боль, — объяснил Дееземин и рассказал её о семействе Саатземина, которое принесло много несчастий их семье.

— Я хочу на них посмотреть, — настойчиво попросила Эрземия, и Дееземин не посмел ей перечить. Он поставил яйца в ряд на берегу и свинтил крышки, обнажая голову Саатземину и двум его сыновьям. Не успел он это сделать, как Саатземин надул свою бычью морду и злобно произнёс какое-то ругательство в отношении рода Кеерземина. Его красные глаза вылезали из орбит, но, кроме ушата ругательств, сделать ничего не мог.

— Покажи мне их перстни, — попросила Эрземия и из яиц показались три левые руки, а Дееземин наблюдал за тем, что делает его сестра. Она легко сняла с Уреземина и Хааземина их перстни с Вселенными, а Саатземин надумал сопротивляться. Эрземия, недолго думая, подобрала камень и принялась методично отбивать ему пальцы. Саатземин завыл зверем, но сделать ничего не мог. Эрземия сняла его перстень и надела добытое на пальцы.

— Зачем они тебе? — с некоторым сомнением произнёс Дееземин.

— Они мне не нужны, — ответила Эрземия и объяснила: — Это для них наказание.

— А, по-моему, это для тебя развлечение, — с улыбкой произнёс Дееземин, а Эрземия тут же со смехом добавила: — Тогда отдай мне и свою Вселенную.

Дееземин протянул ей свой перстень, а она надела его на указательный палец правой руки и весело произнесла:

— Я повелеваю всеми Вселенными!

Дееземин захотел показать ей остров, но она посмотрела на яйца, стоящие у берега, и спросила:

— Ты их оставишь здесь?

— Ничего с ними не будет, — сказал Дееземин, а Эрземия спросила: — Как ты их заковал в камень?

Дееземин шепнул ей своё волшебное слово-формулу, и она засмеялась от его оригинальности. Она окинула взглядом остров, который с берега казался весь заросший лесом. От него тянуло таинственностью и прохладой, а взгляд невольно отдыхал на зелёной пене, тянущейся вдоль берега, приглашая спрятаться и забыть о суете.

— Изумительно и восхитительно! — искренне похвалила Эрземия, а Дееземина распирало от гордости за своё детище, ведь его никто никогда не видал.

— Тебе не будет в тягость, если я здесь останусь навсегда? — спросила она Дееземина, который от радости прослезился и отвернул лицо в сторону, чтобы не заметила Эрземия.

— Я буду счастлив, — сказал Дееземин, вытирая слезинку, словно её надуло ветром, и, чтобы отвлечь Эрземию, спросил у неё: — Ты не возражаешь, если я назову остров твоим именем?

— Ты поступаешь мило, — ответила Эрземия, а Дееземин предложил ей пешую экскурсию по острову её имени. Дееземин загнал свой корабль в туннель, прорытый в розовой отвесной скале, тянущейся у побережья и заросшей вокруг диким лесом. Через этот лес у подножья они долго шли, пока не взобрались на высокую зелёную гору. Как оказалось, отсюда открывался вид на весь остров, который, с высоты, не выглядел слишком большим. Рассматривая его формы, Эрземия с удивлением заметила, что остров напоминает чье-то лицо. Она ясно различала нос, на котором они находились, а справа Эрземия увидела два озера-глаза с голубой водой. За ними до самого океана волнами ниспадал густой дикий лес. С другой стороны горы склон оказался крутым, а под ним располагались холмы-губы и голый подбородок, за которым тянулись пологие пляжи, а дальше плескался океан. Сзади и спереди она различила уши, которые выглядели, как розовые продолговатые скалы. В одно ухо Дееземин загнал свой корабль, когда они причалили, а второе скрывалось в зарослях леса, и только розовая верхушка говорила о его наличии.

— Кого ты хотел изобразить? — спросила она у Дееземина и он ответил: — Маму…

— Похоже, — ответила Эрземия, но по её голосу Дееземин догадался, что не достиг портретного сходства.

— А теперь пойдём внутрь, — предложил Дееземин, протягивая Эрземии руку.

— Есть ещё и «внутрь»? — засмеялась она, спускаясь за Дееземином с горы. С той стороны, где находились губы, они зашли через ноздри носа, которые открылись, стоило им приблизиться. Почва под ногами вздрогнула и понесла их вниз по наклонной, пока они не очутились в просторном зале, из которого шли четыре широких туннеля в разные стороны. Эрземия шагала рядом с Дееземином, который вёл её прямо, пока не достигли нового перекрёска и свернули налево. Всё время, пока они шли, вместе с ними двигалась волна света, которая как будто показывала, куда нужно идти.

Впереди показался далёкий свет, а когда они подошли, то Эрземия увидела огромный зал, потолок которого представлял собой огромный аквариум, где плавали обычные рыбы. «Глаза!» — догадалась Эрземия и подумала: «А вдруг обрушиться?»

— Не обрушится, — успокоил её Дееземин, читая её мысли.

— Я хочу проведать родителей, ты подождёшь меня здесь? — спросила Эрземия.

— Ты вправе делать всё, что тебе заблагорассудится, — сказал Дееземин, а Эрземия чмокнула его в щёчку и полетела к выходу, опережая бегущий по стене свет.

«Перстень с моей Вселенной!» — хотел крикнуть Дееземин, но воздержался и укорил себя: «Никуда он не денется, она же твоя сестра!»

Эрземия полетела в подземный туннель, где на причале стоял корабль Дееземина. По его указанию, корабль подчиняться командам Эрземии, поэтому на корпусе корабля появилось лицо с вопросительной миной, и Эрземия на ходу сообщила: — Мы уходим в океан!

Лицо кивнуло и исчезло, а корабль задним ходом выбрался из туннеля в гавань. Эрземия остановилась возле берега, перед яйцами. Сказав слово-формулу, она освободила из яиц Саатземина с сыновьями. Эрземия приказала кораблю идти полным ходом в океан, сообщив Саатземину на прощанье:

— Ребята, вам есть о чём поговорить с Дееземином!

Саатземин забыл даже о перстне с Вселенной, который забрала Эрземия, так у него чесались руки рассчитаться с Дееземином.

— Чего стоим, пошли! — прикрикнул он на своих сыновей и те гуськом отправились за ним: Уреземин радостно предвкушал жестокую месть, а Хааземин покорился, не желая спорить с отцом. В это время корабль вышел в океан и лицо на корпусе корабля спросило:

— Куда держим курс?

— Найдите мне Боохземина, — сказала Эрземия, а лицо многозначительно сказало: — Слушаюсь, господин!

Корабль погрузился в воду. Эрземия спустилась на нижнюю палубу корабля, и, широко расставив ноги, уселась в кресло, наблюдая через большой иллюминатор то, что творится под водой. Стайки рыб пугливо убегали прочь, потревоженные кораблём и только дельфины с радостным воодушевлением соревновались в скорости хода. Из стенки корабля вытянулась длинная рука с большой кружкой рома, которую бережно поставили перед Эрземией.

— Приятного времяпровождения, — улыбнулось лицо со стены, а Эрземия опрокинула содержимое кружки в рот и икнула, отвалившись на кресло. Стенки корабля вздрагивали, передавая напряжение реактивных струй воды, подталкивающих судно вперёд. Большой иллюминатор оставался мутно-голубым, только изредка показывая зазевавшуюся рыбёшку, убегающую с пути корабля.

Появившаяся из стенки рука, выполняя желание Эрземии, снова предложила кружку рома, которую она нетерпеливо выхватила из пальцев и отхлебнула большой глоток. Любопытный дельфин, увидел Эрземию через иллюминатор и узнал в ней свою знакомую, которая обогатила его знаниями. Он весело хлопал по стеклу хвостом, пока Эрземия, не выкрикнула: «Отвали!» — и взмахом руки послала ему электрический разряд. Дельфин дёрнулся в сторону, не понимая её злости, но снова нагнал корабль, заглядывая в иллюминатор. Эрземия, увидев его опять, раздражённо произнесла: «Вот тварь!» — и дельфин задёргался в конвульсиях от нового электрического удара.

В отличие от Дееземина, корабль оказался беспристрастным и замечал несоответствие образа господина его содержанию, но не посмел перечить. Симпоты, пущенные кораблём, сообщили, что Боохземин находится перед ними. Корабль сообщил об этом Эрземии, которая, немного подумав, спросила:

— Ты можешь принять образ Фиитземии?

Лицо на стене кивнула без слов и Эрземия спросила:

— Так чего же мы ждём?!

Боохземин дремал, когда перед ним появилась Фиитземия, поэтому растерянно смотрел на бывшую жену, не понимая, что ей нужно. Фиитземия вильнула своим длинным хвостом и подплыла совсем близко, смутив Боохземина окончательно. «Она со мной заигрывает!» — растерянно подумал Боохземин, не соображая, как ему поступить. Фиитземия поплыла вокруг в него, пощипывая его щупальца, а он, совсем обескураженный, застыл на месте, как болван. Разгневанная таким поведением, Фиитземия отхватила у Боохземина кончик щупальца, резко ударила хвостом и уплыла в синюю даль. «Вот зараза!» — подумал Боохземин, наращивая откушенный кончик щупальца, так и не поняв, что Фиитземия делала: заигрывала с ним или издевалась.

В это время Эрземия потрошила кончик щупальца, на одном из присосков которого находился перстень с Вселенной Боохземина. Освободив его, Эрземия надела перстень на палец правой руки и с удовольствием рассматривала его, допивая третью кружку рома.

«Не сопьёшься?» — подумал кораблю, а Эрземия убеждённо ответила: «Нет, не сопьюсь! Наливай ещё!» Когда Эрземия приняла от корабельной руки новую кружку с ромом, она приказала: — Найди Фиитземию, — а сделав один глоток, добавила: — Превратиться в Боохземина тебе будет несложно!

После некоторых поисков дремавшую Фиитземию нашли на дне. Подплывая поближе, корабль превратился в Боохземина и упал сверху на Фиитземию. Обхватив её щупальцами, он сковал её движение, перепугав до смерти.

— Люблю тебя, но странною любовью , — лепетал Боохземин, щупая Фиитземию, как курицу с яйцами.

— Не повредился ли рассудок твой ? — неожиданно для себя подпела Фиитземию, тщетно пытаясь вырваться, а Боохземин речитативом спросил: — Сыта моей ты выпитою кровью?

— Дай мне ты, наконец, покой! — воскликнула Фиитземия, бесполезно вырываясь. — Нам не нужны такие тайные свиданья ! Оставь ты в прошлом пошлые мечтанья!

— Какая же ты подлюка, Фиитземия, — произнёс Боохземин низкой прозой, отпуская Фиитземию и вытирая щупальцем несуществующую слезу. Уплывая вдаль, он пробормотал напоследок: — Бросила меня, такого красивого … променяла на летающего гуся …

«Дракона …» — мысленно поправила Фиитземия, вспоминая своего мужа, Георземина и с ностальгией подумала: «Боохземин до сих пор меня любит!» Оставаясь на месте, она со сладострастием вспомнила их прежние любовные игры. От возбуждения у неё засосало под ложечкой, словно она хотела кого-то сожрать. Бросив симпоты вперёд, она не обнаружила Боохземина, а когда его отыскала, то он оказался уже позади её. «Что же ты кружишь вокруг меня?!» — с вожделением подумала она и поплыла ему навстречу. Кода они увидели друг друга в толщи воды, то без разговоров слепились в одну кучу и забились в сексуальном экстазе, распугав вокруг рыбью мелочь. Изнеможённые до полусмерти, они отлипли друг от друга, а Фиитземия расслабленно сообщила:

— Не надейся, что это повторится так часто, как ты хочешь…

… И снова умчалась в синюю даль.

Боохземин, по-прежнему не понимая женскую душу и ломал голову над тем, отчего Фиитземия вздумала ему отдаться, но ответа на данный каприз бывшей жены не нашёл. Он начал перебирать щупальца, машинально пытаясь найти перстень со своими Вселенными, чтобы успокоить душу, работая с ним. Боохземин никак не мог вспомнить, на каком щупальце закрепил перстень и замаялся его искать. Перебрав щупальца с пару десятков раз, Боохземин понял, что перстень он потерял. Вспоминая их бешеные любовные игры, он понял, что перстень легко могло соскользнуть и упасть на дно.

«Вот горе то какое!» — подумал Боохземин и принялся рыться на дне. После того, как со дна поднялась муть, ему ничего не оставалось, как пустить туда симпоты, но и они ничего не нашли. Если бы Боохземин догадался, то он бы отправил симпоты не в воду, а в небеса. Его перстень, надетый на палец правой руки, сверкал под солнцем, отправляя блики на лицо Эрземии. Она сидела на красном драконе, в которого превратился кораблю Дееземина, и летела на встречу с Георземином. Желание у Эрземии было всё то же – забрать у Георземина его перстень с Вселенными. Она не ожидала, что он отдаст его добровольно, поэтому превратила корабль в самку дракона, несмотря на протесты смущённого корабля.

— Он меня изнасилует! — прошептало побелевшее лицо на стене корабля, а Эрземия с улыбкой ответила: — Так и нужно! Если не убежишь! Дракоши, красивее тебя, на Перии нет!

Сердитый корабль, проклиная свою зависимость от Дееземина и его странной и чокнутой сестры, учащённо замахал кожаными крыльями, приближаясь себя к неминуемому позору. Через некоторое время они заметили спящего в воздухе дракона, который повис в небе, как авоська с зелёной капустой. Когда они подлетели, Георземин не очень гостеприимно отлепил один глаз и спросил:

— Че надо?

— Я организовываю конкурс на лучшую Вселенную и собираю все перстни. Через семь дней на поляне возле моего дома финальная встреча и награждение, — протарахтела Эрземия и потребовала: — Давай свой перстень!

Георземин, не очень понимая, что она сообщила, стащил с когтя свой перстень и сунул его Эрземии, проворчав при этом: — Могла свиснуть в свисток! Куда ты его девала?

Георземин протёр лапой глаза и уставился на Эрземию, а потом заметил красную дракониху, которая, при его взгляде, спрятала свои глаза куда подальше.

— Дома забыла! — ответила Эрземия и сообщила: — Я полечу, у меня дела, а вы тут познакомьтесь!

Она быстро упорхнула в сторону острова Благоденствия, а когда оглянулась, то увидела, как красная дракониха удирает от Георземина, а тот гонится за ней. Эрземия летела в хвост острова Благоденствия, туда, где жил Чикземин со своим братом Реедземином. Когда она их нашла, то они спали в разных комнатах. Чикземин даже не проснулся, когда Эрземия сняла с его руки перстень с Вселенными. Реедземин, увидев её, засиял взглядом, но быстро потух, как только узнал, что это не Маргина.

— Я собираю все перстни на конкурс Вселенных, — не мудрствуя, сообщила Эрземия и растопырила пальцы, на которых блестела дюжина перстней. Реедземин, совсем расстроенный, только и сказал: «Да, да, конечно!» — и сунул ей в руку свой перстень. Он вышел уже из своей комнаты, но на пороге дверей обернулся и спросил:

— А Маргина? Как она там…на Земле?

— У неё всё хорошо. Она рада, что вернулась на Землю, — сказала Эрземия, а Реедземин разочарованно прихлопнул дверь и вышел. Эрземия не стала ждать, когда проснётся Чикземин, так как он нужен был ей, как парашют птице, и вышла вслед за Реедземином. Уже в воздухе она увидела, как Реедземин отправился к океану. «Страдать будет … за Маргиной. А она ведь не призналась, что у нее на Перии объявился кавалер!» — подумала Эрземия, направляясь в свой дом. Десять перстней у неё уже есть, осталось три и ещё один у Морти-Мортиземии. «Что-то не припомню перстня у неё!» — подумала Эрземия, вспоминая Землю и её жителей. Люди живут преступно много. Средняя продолжительность жизни на Земле около 60 лет. А это 22000 дней. Чтобы отражение Преисподней стало больше, нужно сократить жизнь землян наполовину – 10 000 дней вполне достаточно. А ещё лучше – сократить число обитаемых миров. Десять тысяч систем обитаемых миров в одной Вселенной тоже слишком много. Так считала Эрземия, у которой, от этих мыслей, лицо начало меняться и превратилось в лицо Руслана, иногда вздрагивая и уступая место морде ужасного и страшного зверя с низким лбом. От таких мыслей Эрземии-Руслану стало приятно, и захотелось сделать какую-то гадость. Он не стал приземляться возле дома Эрземии, а отправился прямо к Кеерземину.

Крепкая фигура на крыльце с недоумением смотрела на Руслана, не понимая, откуда на этой планете взялся такой странный человек и что он здесь делает. Кеерземин не стал убивать Руслана, так как его симпоты наткнулись на десяток Вселенных, которые принадлежали анимо, живущим на Перии.

— Кто ты? — удивлённо спросил Кеерземин, запуская в Руслана свои симпоты и брезгливо их выдёргивая, словно дотронулся до дерьма.

— Я властелин всех Вселенных! — с пафосом сказал Руслан и произнёс слово-заклинание. Кеерземин, неожиданно для себя, тут же оказался в каменном яйце. Руслан вспомнил Аирземию, и его похотливые глаза хищно засверкали, а лицо странно вытянулось, превращаясь в пасть, из которой непроизвольно потекла слюна. Проходя мимо яйца Кеерземина, Руслан с удовольствием напомнил:

— Иду топтать твою курицу.

— Не смей! — закричал Кеерземин, а Руслан поддал ногой яйцо, в котором сидел хозяин дома. Яйцо, сломав по пути пару деревьев, приземлилось в Первичном океане, а Руслан громко захохотал и крикнул:

— Аирземия, приготовься, я буду тебя драть!

Когда он вошёл в спальню, Аирземия, как загнанный зверь, смотрела на него жалобным взглядом, просящим пощады, но Руслан был непреклонным. Он бросил её на постель, а потом одним движением содрал с неё хитон. Аирземия закричала, когда он всадил в неё свою восставшую плоть, но не от боли, которой она не чувствовала, а от унижения. Руслан широкими взмахами глубоко загонял свое стремительно набухшее дидло, мстительно мял её груди и бил по щекам, чтобы ещё больше унизить. Аирземия не чувствовала, что он с ней делал дальше, так как отключила своё сознание. Оскверняя её внутренности своим семенем, Руслан зарычал, как зверь, а потом захохотал, надеясь, что Кеерземин на дне океана его услышит. Закончив экзекуцию, он запаковал Аирземию в яйцо и забросил его далеко в океан.

— Иди к своему петуху! — презрительно бросил Руслан, а потом полетел в сторону дома Саатземина. Если смотреть сверху на остров Благоденствия, который по контуру похожий на крокодила, то дом Саатземина находился возле левой лапы пресмыкающегося. Руслан перелетел поперек туловища крокодила и приземлился возле дома, крепко сложенного, но не отличающегося красотой. В доме, насколько знал Руслан, оставалась только Овземия, жена Саатземина. Он нашёл её спальне, лежащей на кровати. Она игралась со своей Вселенной и уставилась на Руслана, удивляясь визиту незнакомого мужчины. Симпоты, выпущенные Овземией, упёрлись в крепкую стенку, а незнакомец без слов схватился за перстень с Вселенными и бесцеремонно стащил его с пальца Овземии.

— А теперь раздвигай ноги, — произнёс Руслан, ожидая криков и мольбы о пощаде

— Это можно сделать по любви, — удивила его Овземия, а Руслан с кривой усмешкой сказал: — Я никого не люблю.

— Тогда позволь мне любить тебя, — произнесла Овземия, привстав с кровати, и возбуждённо лизнула его лицо, исходя слюной.

— А как же твой Саатземин? — с издёвкой спросил Руслан.

— Мне он давно не нравится, — сказала Овземия, целуя его и добавила: — Мне он давно не нравится… с тех пор, как изменил мне с Аирземией.

— Я изменяю всем постоянно, — сообщил Руслан.

— Тебе – можно, — сказала Овземия, превращаясь в в неистовую самку. Она, играючи, куснула его за подбородок, с вожделением втягивая ноздрями запах его пота, и сама направила его орган в себя, задрожав от удовольствия всем телом. Неистовство, в которое они погрузились, превратило дом Саатземина в щепки, а любовники, скатившись к берегу, избороздили пляж глубокими канавами от задницы Овземии.

После изнурительной сексуальной игры Руслан завалился на семейное ложе Саатземина, уставив открытые глаза в беззвёздное небо над головой, так как крышу они разнесли во время безумного секса. Овземия примостилась рядом с ним, карауля, чтобы его сон никто не нарушил. На остров Благоденствия опустилась ночь и Овземия, сама того не замечая, тоже уснула, спрятав свою голову в подмышках Руслана. Словно догадываясь о присутствии чужих в доме, ни одна птичка не посмела чирикнуть, и только океанские волны ритмично накатывали на берег, успокаивая сонной мелодией. Лёгкий ветерок, устремляясь в океан, едва колыхал листья деревьев, распространяя вокруг тихий приглушённый шелест, словно предупреждая неспокойных птиц: «Не ш-ш-ш-ш-ш-у-у-у-ми-и-и …»

Внезапно, какая-то странная тень, оторвавшись от опушки леса, мягко и беззвучно поплыла у самой земли, путаясь между кустарниками, но неизменно направляясь в сторону тёмного полуразрушенного дома Саатземина. За первой появилась вторая тень, которая тоже спряталась в темноте возле разрушенной стены. Едва заметно скрипнула висящая на одной петле растворённая дверь, и тень приняла рыскать по дому, что-то разыскивая, словно случайное животное, желающее чего-то слопать на халяву и убежать в лес. Но оказалось, что забежавший зверь не боялся анимо, так как не струсил, увидев хозяйку дома, лежащую на Руслане. Он тихо замер возле кровати и наблюдал за ними, как кот, поблескивая в темноте глазами. Если внимательней присмотреться к темноте, то можно увидеть, что не всё так тихо, как кажется: соскользнув с пальца Руслана, один из перстней завис в воздухе и, словно по ниточке, поплыл в сторону тени. За ним, как парашютисты с самолёта, соскользнули следующие перстни и медленно двинулись в тень. Бдительная Овземия, услышав какой-то шорох, настороженно открыла один глаз и увидела, как последний перстень соскользнул с пальца, уплывая в серую тень. Темное пятно хихикнуло, отчего Овземии стало не смешно, а страшно. Она открыла второй глаз и отправила вслед за перстнем свою симпоту, но упёрлась в оставшийся кусок стены. Ни перстня, ни чего-либо другого Овземия не заметила. «Приснилось!» — подумала она и снова прикорнула на груди Руслана. Ей показалось, что на её палец что-то надели. Взглянув на руку, она увидела на пальце свой перстень с Вселенными и с благодарностью подумала: «Руслан! Он возвратил мой перстень!» — и обняла рукой его широкую грудь. Счастливый сон оказался таким крепким, что для неё стало шоком, когда её грубо сбросили на пол.

— Куда ты девала мои перстни! — кричал Руслан, таская её за волосы. Несмотря на то, что физическая боль ей не грозила, Овземия чувствовала себя униженной и растоптанной. «И это после такой ночи любви!?» — возмущённо подумала она и сердито выкрикнула прямо в лицо Руслану: — Я не трогала твои перстни! Ты, что, их потерял?

Руслан подумал, что в словах Овземии есть резон, поэтому оттолкнул её и перевернул кровать. Овземия не была идеальной хозяйкой, и пыль под семейной ложей свидетельствовала об этом, но перстней Руслана там не оказалось. Руслан разрушил дом до основания, усложняя себе поиски, а когда ничего не нашёл, то завыл так громко, что даже стаи рыб в океане испуганно юркнули врассыпную. Овземия, испуганная не меньше рыб, всё же решилась и произнесла: — Мне показалось…

— Что тебе показалось, курица безмозглая!? — спросил разъярённый Руслан.

— Ночью здесь кто-то был… и хихикал, — пролепетала Овземия, — а ты надел мне на руку мой перстень с Вселенными.

Что-то конкретно объяснить она не могла – кроме какой-то тени, которая ей показалась, да перстня на своей руке, Овземия ничего не видела. Руслан размышлял о том, какая падла осмелилась снять перстни с его руки. В сущности, все здешние анимо, как боги, и могут всё. Их нельзя убить, разве что чем-нибудь запугать, например яйцами Дееземина. Славно придумал пацан – любого врага можно держать в яйце до бесконечности и противник ничего не сделает, скованный камнем и димензиальной сеточкой. У Руслана тоже имелось последнее средство, которое никто не испытывал, но он опасался его последствий. Ненароком можно исчезнуть и самому, а этого Руслану не хотелось. Учёные в Сарове изобрели то, что так нужно было Эрземии. Она хотела уничтожить всех анимо. Может, стоило позволить девочке осуществить свою мечту, а не лезть на рожон самому?

Овземия стояла рядом и даже не шевелилась, опасаясь потревожить задумавшегося Руслана. Несмотря на то, что он был с ней груб, она не собиралась с ним расставаться, так как лучше принадлежать ему, чем противному Саатземину. О том, что скажут об этом её сыновья, она не думала: «Они уже большие!» — мелькнул в глифомах железный аргумент, а Овземия выбросила из них все заботы и напоминания о бывшей семье. Между тем, Руслан забрал её перстень и понял, что всё нужно начинать сначала. С каждым анимо придётся говорить отдельно. Если исключить Овземию, которая влюбилась в него, как кошка, да Кеерземина с женой, лежащих на дне Первичного океана, то подлянку Руслану могли сделать остальные девять анимо.

Боохземин. Вполне мог спохватиться и тихонько украсть перстни, а потом залёг на дно.

Фиитземия. Ещё та курва! Обхитрит не только Руслана.

Георземин. Почему бы нет? Прилетел, тихонько забрал и улетел в облака.

Саатземин. Этот ещё та тварь. Вместе с уродливыми сыновьями, Уреземином и Хааземином.

Дееземин. Догадался, что Руслан не его сестра Эрземия и решил таким образом отомстить.

Реедземин и Чикземин. Те ещё придурки! Вполне способные подонки!

Дав короткую и исчерпывающую характеристику всем анимо, Руслан распустил симпоты во все стороны и узнал, где находятся перечисленные им экземпляры «intelligent animals». Он отправился к ближайшим из них, а Овземия последовала за Русланом, с его молчаливого согласия.

***

Морти открыла глаза и уставилась на Маргину. Её молчаливый взгляд требовательно исследовал мимику лица Маргины, которая наблюдая, за ней, разочарованно сообщила: — Я не знаю, что ты придумала у себя в голове, но кроме детских страхов, тебе бояться нечего.

Она вкратце и своими словами описала своё путешествие по глифомах Морти, а в заключение настойчиво рекомендовала: — Тебе стоит вернуться на Перию.

«Я полечу с вами, — произнесла Лилит внутри Маргины и объяснила: — Я хочу разобраться с тем, кто надел на себя лицо моего сына!» Маргина не стала спорить, тем более что мысль о том, что на Перии она встретит Реедземина, грела её душу.

— А где твой перстень с Вселенными? — догадалась спросить Маргина, а Морти с удивлением ответила: — Я о перстне ничего не знаю!

«Он у Лучезарного, — сообщила Лилит из своей квартиры, — я видела светящийся перстень на его руке. Он любит такие побрякушки!»

— Тогда чего мы ждём? Полетели! — произнесла Маргина, выбираясь на замёрзший балкон.

— Бабушка, ты куда? — спросила Людмила, открывая дверь квартиры. Увидев, что на неё принципиально не реагируют, Людмила заныла: — Возьми меня!

— У тебя димензиальной сеточки нет, а мы не на прогулку идём, — отрезала Маргина и прикрыла балконную дверь снаружи. Через минуту дворник у крыльца увидел над крышами три женские фигуры в небе и неодобрительно произнёс: «Разлетались, вороны!» — после чего неистово перекрестился и с новым усердием вонзил широкую деревянную лопату в снежный сугроб возле дома. Когда за женщинами вылетел проснувшийся Сет, дворник онемел и прошептал с побелевшим лицом: «Изыди, сатана!» — бросил метлу и пошел в разливайку, чтобы водкой освятить душу. Лилит, увидев увязавшегося за ними Сета, пригрозила ему карой небесной и наказала, чтобы присматривал за Людмилой. Долго ли, коротко, но они добрались до того места, где находился виртуальный мир Света и Тьмы. Перед стеной зелёного луча, кружащего вокруг Эссенариума и Преисподней их встретили два Януса, молодой и старый, горбатый.

— Смертным нельзя, — сказал молодой с ехидной улыбкой.

— Мы бессмертные, хочешь по яйцам? — без смущения спросила Морти, вытаскивая из-за спины свою косу. Маргина, услышав её слова, захихикала, а молодой Янус, вспоминая, как Лучезарный лишил его мужской гордости, побелел и глухо сказал: — Проходите!

Луч остановился, и три дамы перешагнули рубеж. Не успели они приблизиться к Эссенариуму, как перед ними стал ангел бездны Аваддон, распустив крылья и помахивая цепью с ключом от Преисподней.

— Не пущу! — произнёс он, а Лилит подошла к нему и сказала с улыбкой, обнимая его за шею: — Нам не нужно во Тьму.

Аваддон хотел преградить им путь в Эссенариум, но на это его никто не уполномочивал и он остался стоять на месте, разинув рот. Три дамы полетели к тёплому свету, который насыщал душу и согревал тело. Лучезарный восседал на своём троне в вышине, сверху созерцая Эссенариум и самовлюблённо взирая на себя глазами своих подданных. «Да он нарцисс!» — внезапно подумала Лилит, критически рассматривая бывший объект любовной страсти и поклонения. От этого открытия ей стало смешно, и она захихикала. «Что с тобой?» — толкнула её в бок Маргина, а Лилит отмахнулась и, продолжая хихикать, едва выдавила из себя: «Смешные облака увидела!» Маргина глянула на небо, но ничего смешного не заметила – барашки, как барашки.

Лучезарный, увидев странную компанию, не поверил своим глазам, а когда разглядел Морти с косой, то немного растерялся, так как на это были причины. Слухи о том, что Сатанаил исчез и это связано с атомным взрывом в Маскве, к которому причастны эти дамы уже давно стали не слухами, а констатацией факта. Он не думал, что эти дамы пришли по его душу, но всё же – каждой из них Лучезарный успел насолить. Маргину он использовал втёмную, как дуру, Лилит третировал в Раю, а с Морти тоже поступил не совсем честно. Изобразив на напряжённом лице тщедушную улыбку, он наигранно спросил:

— С чем пожаловали ко мне столь прекрасные дамы?

— Своё забрать! — решительно произнесла Морти, удивляя своих подруг. Маргина тревожно заглянула в её глифомы, опасаясь, что её подруге подменили характер. Оказалось, что всё на месте. «Терапия моя помогла!» — возгордилась Маргина и услышала внутри себя насмешливый голос Морти: «Нет, надоело бояться!» «Ну и ладно, я не претендую!» — великодушно согласилась Маргина и услышала жаркий голос Морти: «Спасибо!»

— Я что-то вам должен? — удивился Лучезарный, а Морти, словно специально, оперлась на косу и произнесла, показывая пальцем: — Мой перстень отдай!

— Ах, этот! — словно только вспомнил, произнёс Лучезарный. — Я хранил его, чтобы ты не потеряла.

Он стал крутить его на пальце, чтобы снять, но перстень не снимался.

— Осторожно! — предупредила Маргина, но было уже поздно – Лучезарный мгновенно исчез.

Маргина объяснила ошарашенным подругам, что если покрутить перстень, то окажешься на Перии. Морти, выслушав её, печально произнесла: — Мне только одной кажется, что меня второй раз обманули?

— Похоже, что я могу тебе помочь, — задумчиво сказала Маргина. Лилит и Морти уставились на неё.

***

Ночь была одна из самых тяжелых на Авдеевской промзоне. Кроме стрелкового оружия и миномётов, многороссийские банды применяли устаревшее САУ 155 мм и танки Т72, из прежних военных запасов. Волнами шла пехота. На убой. Украинские войска их буквально шинковали. Очень странная тактика. Когда разобрались, то поняли, что убитые, полежав в заснеженном поле, оживали, а так как смерть отшибает мозги, то снова шли в атаку. Генералы не знали, что и придумать, но оказалось, что и украинские убитые воины оживают после смерти. Никто не мог догадаться, отчего так произошло, а разгадка оказалась, как всегда, простой.

Дело в том, что смерть возникла, когда во Вселенной появилась Морти. Стоило ей покинуть своё рабочее место, как исчезла и смерть, а человеческие тела приобрели давно потерянную способность восстанавливаться самим. В итоге каждый кусок изрубленного врага возрождался в отдельную особь и жестоко мстил обидчику, расчленяя его на части. По мере дробления особи становились всё меньше и меньше, вырождаясь в карликов, а потом и вовсе в лилипутов с мозгами мухи. Так как отражение человека на анимо оставалось неизменным, то ему пришлось дробиться, чтобы управлять сотнями однояйцевых близнецов. Войны разбились на отдельные дуэли, которые дрались до истощения, разрывая на куски врага, а так как кормить их никто не собирался, то вскоре голодные толпы тараканов разбрелись по всему свету, выдирая друг у друга последние крошки еды. Несмотря на то, что на земле наступил хаос, война на земле потеряла всякий здравый смысл. Жены, ожидая своих мужей с войны, ужасались вернувшейся толпе мелких насекомых, претендующих на постель, и вытравливали их аэрозолями «Раптор», «Рейд» и «Комбат». После химических атак совсем измельчавшиеся мужья дохли, а потом снова оживали, пока самые сметливые жёны не сбрасывали их в реку, на корм рыбе. Войны, бушевавшие на границах Украины, Белоруссии, Армении, Азербайджана, Турции, Грузии, Израиля, Сирии, Ирана и Казахстана постепенно затихли за неимением победителей.

Узнав о такой особенности, израильские учёные придумали пули-миксеры, которыми расстреливали палестинские войска и дробили их на части. С возникшими отрядами карликовых войск расправлялись автоматические танки-миксеры, после которых вражеские войска превращались в мелких насекомых и кучу бактерий. Но евреи просчитались – арабские отряды их взяли изнутри, распространяясь, как микробы и вирусы, так что вся израильская армия, вместо того, чтобы воевать, засела в сортирах.

Некоторые странные инциденты в это время произошли в Азии. В Японии участились землетрясения, и некогда развитая нация поняла, что их острова развалятся на куски. Японцы договорились с обрюзгшим Ким Чен Ыном в Пхеньяне о том, что совместными усилиями победят Южную Корею. Поселяясь на границе с Южной Кореей, японцы медленно отодвигали границу, расширяя жизненное пространство. На севере Кореи японские отряды вновь возникших самураев продвигались к западу и северу Владивостока, постепенно заселяя район озера Ханка и тесня Дальневосточный Рубеж, но, не трогая китайцев.

Странные вести приходили из Китая. Сорокакилометровый участок границы между Китайской народной республикой и республикой Сибирь в эти весенние дни напоминал прорвавшуюся запруду. Тысячи тысяч жёлтых вежливых человечков пересекали границу, чтобы поддержать своих земляков, которых третирует сибирская власть. Походные колонны уходили на север, к озеру Гусиное, где собирались в отдельные полки и следовали в Кош-Агач, откуда по Чуйскому тракту в сторону Горно-Алтайска. Весь встреченный транспорт жёлтые вежливые человечки конфисковали, вместе с автомобилями отбирая коммуникаторы, и с улыбкой выдавали шофёрской братии бумажки с китайскими иероглифами, а на словах говорили:

— И йи цее эту хое хао ци ляй!

В переводе с китайского это значило: «Всё будет хорошо!» Водители не разделяли радужное настроение жёлтых вежливых человечков и эмоционально отвечали:

— Пошли вы в жопу со своими бумажками, — но ничего сделать не могли – против автомата Калашникова, сделанного в Китае, с голыми руками не попрёшь. На въезде в Горно-Алтайск чжунцзяня Чен Шэна встречала с хлебом и солью восторженная китайская диаспора. В это время две роты десантников сходу взяли аэропорт, а отряд, раньше посланный через посёлок Чергу, занял трёхэтажное здание администрации в селе Алтайское. Китайский шандэнбин поднялся на балкон крыши, опустил флаг республики Сибирь и поднял звёздное красное китайское знамя.

К чжунцзяню с двумя большими звёздами подбежал дасяо с четырьмя жёлтыми звёздами и доложил, что занята почта, Алтайэнерго банк, ОТП банк, телекомпания, ЭЛ банк-Алтай, сбербанк и автовокзал. В здании администрация организован штаб. Чжунцзян Чен Шэн кивнул и распорядился: — Переписать всех работающих и в счёт следующего месяца всем работающим жителям выдать по тридцать тысяч рублей.

Дасяо взял под козырёк и отправил в банки штатских из экономического батальона.

Весь о том, что китайцы каждому работающему платят по тридцать тысяч рублей и можно не работать, быстро облетела город.

— Это как же – я не буду ходить на работу, а мне заплатят? — удивлялись работяги и радостно занимали очередь в кассу. Кое-кто хотел получить денежки без очереди и непроизвольно завязались драки, которые тут же усмиряли ожидающие, опасаясь, что банки закроют. К вечеру все кафе были открыты, так как алтайцы гуляли, а когда пьяными вываливали на улицу, то обнимали китайцев и называли их братьями. Китайцы в ответ улыбались.

Наутро в город прибыла целая колонна грузовиков с гражданскими китайцами, которые по-хозяйски занимали рабочие места алтайцев. Некоторые испугались, что потеряют работу навсегда, а деньги платить не будут. Улыбающиеся китаянки в администрации по улице Коммунистической 18 объясняли озабоченным, что тридцать тысяч будут платить до их смерти, а на работу лучше не ходить, чтобы не мешать китайским рабочим.

Через неделю объявили референдум Республики Алтай. На референдум были вынесены два вопроса: вхождение республики Алтай в состав Китая в качестве субъекта федерации или восстановление Конституции Республики Алтай 1991 года при сохранении Алтая в составе Сибири. Согласно официальным результатам, в 96,77 % проголосовавших поддержало присоединение Республики Алтай к Китаю при явке 83,1 %. В городе Горно-Алтайске за присоединение к Китаю проголосовало 95,6 % избирателей при явке 89,5 %.

Новосибирск и Барнаул проглотили референдум, так как не могли пойти с оружием в руках на многомиллионную армию Китая. Как бы самим в такой ситуации не пропасть. Им осталось только говорить о том, что алтайцы ещё пожалеют о содеянном. Китайцы только улыбались, так как разговорами хитрого китайского кота от лакомого кусочка не прогонишь.

Вести о том, что алтайцы в Республике Алтай не работают, а зарплату получают, как в Арабских Эмиратах, через пару месяцев дошла в Барнаул и в Новосибирск. Многие зароптали, почему у них, в Сибири за работу платят намного меньше, а пашут, как рабы. Сразу же появились улыбчивые человечки, которые ловко встревали в разговор, подшучивая: «Уж лучше в Китай, чем подыхать с голода!» Вскоре подогретая бесплатной водкой толпа захватила местные администрации и объявила о референдуме. Под нажимом толпы объявили, что референдум состоится через неделю, а в следующий понедельник Республика Сибирь стала китайской провинцией «西伯利亚», что на многороссийском языке звучит, как Сиболия.

Правда, через год, когда следующему поколению юных сибиряков исполнилось по восемнадцать лет, и они пришли в китайскую администрацию за зарплатой, то их ждало разочарования. Их китайская ровесница с улыбкой им сообщила, что они являются китайцами, а в Китае деньги за безделье не платят. Аргументы юных соискателей дармовых зарплат, что их родители получают китайские зарплаты, жизнерадостная китайская мисс отклонила, назвав их не зарплатами, а пенсией и с улыбкой сообщила на ломаном многороссийском:

— Ты рано приходи пенсия. Работай, давай.

Юных сибиряков на работу никто взял, так как они не знали китайского языка. Тогда и поняли они, что только убогие умом могут надеяться на то, что чужой «дядя» сделает им добро. У чужого «дяди» свои интересы, совсем не связанные с благополучием «племянника», а схожи с разбойником на большой дороге – раздеть догола и ограбить. Здесь не стоит полагаться на то, что «дядя» одной с тобой веры или одной национальности или разделяет твои взгляды или в данный момент он твой друг. Во всех случаях «дядя» действует по собственному «уставу» и своей выгоде, а ты для него – материал, который он с удовольствием использует и выбросит за ненадобностью. Точно так же не стоит надеяться на «доброго» правителя, ибо ему свой карман намного ближе к телу, чем кошелёк его подданных. Так как в каждом человеке скрыто и доброе, и злое, то всегда следует полагать, что победит злое, ибо обладание властью всегда портит человека, а для перечисления обратных примеров хватит пальцев одной руки. Следует изучать естественную историю, не искалеченную чужими «дядями» чтобы убедится в том, что написанное выше – истинная правда.

То, о чём так долго мечтали многороссийские большевики, свершилось! Йеллоустоун, наконец, взорвался, разрушив до основания штат Вайоминг и инициируя девятибалльное землетрясение по всей стране. Огромный стокилометровый столб огня и дыма был виден на всей территории США. Вслед за этим по разлому Хэйворд отвалилась западная часть Калифорнии, погрузившись в океан. Океанская волна, спровоцированная землетрясением, затопила половину Англии вместе с Лондоном, Францию вместе с Парижем, Нидерланды исчезли в воде полностью. Северная Германия до Гёттингена и Польша до Вроцлава и Лодзя ушли под воду. Всю Литву до Вильнюса и половину Латвии накрыло волной, а Эстонию тоже погрузилась в воду. Когда волна отхлынула, Санкт-Петербург утянуло в Финский залив, а Великий Новгород сбросило в озеро Ильмень. Не повезло Египту и Ираку, а вот Израиль отделался лёгким переполохом – задело Нетанию, Тель-Авив и Газу, а Иерусалим остался в целости и сохранности. Исчезли самые заселённые части Китая, в том числе Шанхай и Пекин, а вот Владивостоку повезло, он стал островом. Всё восточное побережье США погрузилось под воду.

Когда волна отхлынула, то из тёмных туч, насыщенных пеплом вулкана, полился грязный дождь, сметая мутными потоками то, что не успела разрушить волна. Температура резко упала и вместо весны наступила холодная осень. Человечество, наказанное природой, искало пути спасения, но нигде, даже на экваторе, не нашло тепло и благодать: всюду сырость, холод и безнадёжность. Межгосударственные институты уже не имели влияния, так как, в связи с огромной разрухой, не могли организовать необходимую помощь. Каждая страна боролась за своё выживание. На Землю опускалась ледниковая зима.

***

Вера видела, как пули прошивают Илью, но ничего сделать не успела. Только потом она поставила непробиваемый прозрачный щит, по которому палили встретившие их жители Молочницы. Пули, не достигая щита, с шипением осыпались в снег, образовав вокруг Веры полукруг. Когда у них иссякли патроны, она двинула на них щит, который размазал и стрелков и всю деревню до основания. Она никого не жалела, так как только что, на её глазах убили её любовь. Это странное чувство оказалось ей неведомо и появилось только на Земле. Она склонилась к Илье, у которого из уголков рта пенилась кровь. Вера распахнула полушубок и увидела мокрый от крови свитер.

В теле оказались шесть пуль, а одна прошла через лёгкие, навылет. Чтобы пульс не остановился, Вера синхронизировала его сердце со своим и только потом принялась за работу. Медленно вытащила все пули, одна за другой, блокируя кровотечение, а потом принялась очищать организм от последствий ранения. Она могла мысленно изменять человечество и знала всё об устройстве каждой клеточки, но прямое вмешательство не гарантировало успеха. Вытащив из рюкзака спальный мешок, она поместила в него Илью и закопала в сугроб, собираясь сама забраться к нему и отогреть. Бросив взгляд на дорогу, Вера увидела мчащийся по снежным заметам вездеход, а за ним на верёвках скользили несколько лыжников. Когда вездеход остановился перед деревней, из него высыпало восемь Кежаев, которые суетливо и невпопад давали команды лыжникам, а те растерялись и не могли определить, кому из Кежаев им подчиняться. Понимая, что они не отстанут, Вера оставила Илью в безопасности, а сама направилась прямо к вездеходу.

Увидев её Кежаи начали кричать и кривляться, а потом схватили автоматы и невпопад выпустили несколько очередей, свалившись от отдачи. Не причинив ей вреда, Кежаи разозлились и стали кричать на своих подчинённых, которые прицелились в Веру, но все пули, не долетев до неё, упали к ногам девушки. Понимая, что от неё не отстанут, она вселила в их головы вселенский ужас Ничто. Все Кежаи, вместе со своими подручными, с воем понеслись по просеке назад, в Потьму, а Вера поспешила к Илье. Она положила Илью на себя и обхватила его руками, согревая теплом своего тела. Через несколько часов Илья пришёл в себя и спросил:

— Где я?

— Лежи, ты со мной, — сказала Вера, а Илья непонимающе смотрел на неё и произнёс: — Я хочу домой!

Вера давно считала его память и знала, что его дом находится в Санкт-Петербурге. Она не стала выбираться из мешка, а запустила его, как снаряд в небо и на небольшой скорости полетела в город на Неве. Её симпоты обнаружили, что небо затянуло серыми облаками, которые перекрыли весеннее солнце, превратив день в бесконечный вечер. Кроме этого Вера обнаружила длинную волну в Атлантическом океане, но она не придала ей внимания, больше присматриваясь к состоянию Ильи, чем к окружающему пространству. Так как скорость была небольшой, чтобы не беспокоить Илью, она могла позволить себе подумать о будущем, обняв лежащего рядом любимого. Вера не собиралась возвращаться домой в своё странное семейство и к своему жениху. Спустя некоторое время, он не казался тем, с которым ей хотелось провести свою жизнь. Чтобы не навредить Илье остаточной радиацией, Вера по широкой дуге облетела район бывшей столицы Многороссии. Выглянув из спального мешка, Вера увидела, что они летят над Вологдой, где в глаза бросалось множество старинных храмов, возвышающихся по берегам одноимённой с городом заснеженной реки.

Слева остался Череповец, когда Вера услышала впереди глухой шум и увидела серую стенку на горизонте, которая двигалась ей навстречу вместе со странным шумом. Отправив туда симпоты, Вера удивилась: «Потоп?!» Оказалось, что да! Санкт-Петербург скрылся под водой, и она застыла в воздухе, соображая, что делать. Словно иссякнув силой, водяная стена медленно осела и разлилась по земле, заполняя все низкие места и переполняя озёра и реки. Исследовав Землю, Вера поняла, что это не потоп, а огромное цунами от взрыва спящего вулкана Йеллоустоуна, разрушившего Северную Америку. Смысла лететь в Санкт-Петербург не имелось, так как там везде вода, а пока она спадёт, то пройдёт много времени.

Она порылась в голове Ильи, чтобы найти что-то о его родителях, но человеческая память не глифомы и там чёрт ногу сломит. Она вспомнила о коммуникаторе на его руке и залезла в его программу, листая адресную книгу. Найдя пункт «мама», она инициировала коммуникатор, и через несколько секунд раздался голос женщины:

— Илья?! Как у тебя дела?

— Это не Илья, — ответила она и разъяснила: — Илья спит, а меня зовут Вера.

— А почему у вас темно? — спросила Людмила, так как её виртуальный экран оказался пуст.

— Потому что Илья спит, а я не хочу его будить, — объяснила Вера и спросила: — Вы где находитесь?

— Санкт-Петербург неожиданно затопило, и мы летим в Великие Сорочинцы, — ответила Людмила, а коммуникатор неожиданно отключился. «Странная подруга у Ильи!» — подумала Людмила, висящая под Сетом, схваченная за пояс его крепкими лапами. Тарас, её отец, и мать, Марико, летели рядом. Они успели заметить надвигающую на город беду и сразу поднялись в воздух. К сожалению, миллионы петербуржцев не смогли этого сделать и погибли на месте. Людмила, глядя на ужасную трагедию, как сосулька, таяла от слёз и мать пригрозила:

— Если ты не перестанешь реветь, я попрошу Сета, и он сбросит тебя вниз.

— Не сброшу, — не согласился с ней Сет, так как Лилит ему чётко приказала приглядывать за Людмилой. В это время ей позвонила Вера, которая остановила её поток слёз. Марико, искоса поглядывая на дочь, покопалась в голове Людмилы и спросила: — Что она хотела?

— Кто? — не поняла Людмила.

— Невеста Ильи, — сказала Марико, и Людмила только тогда подумала о данной стороне вопроса. Она ничего не могла сказать и выдавила из себя: — Не знаю!

В это время Вера изменила курс и полетела по дуге в сторону Киева. Она знала, где находится село Великие Сорочинцы, и покопалась в своих глифомах, чтобы найти сведения об отце Людмилы, Тарасе, который давно приобрёл дом, где он когда-то родился. Каждое лето они семьёй на пару недель посещали родину Тараса, чтобы вдохнуть, как он говорил, воздуха «свободы» казацкой вольницы, а потом летели в Метехи, где родилась Марико. Людмила в детстве не очень любила ностальгические поездки отца и матери, а когда повзрослела, то предпочитала оставаться с Русланом, отказываясь лететь в глубокую провинцию.

Облетев Чернобыль, Вера спикировала на Киев, с высоты рассматривая старинный город, а потом отправилась в Сорочинцы. В отличие от Потьмы, в Украине уже господствовала весна, хотя талый и потемневший снег ещё прятался в закоулках и путался в зарослях голых деревьев. Только серые тучи, затянувшие весь горизонт, портили впечатление, так как не позволяли солнцу заявить о себе.

Дом Тараса размещался на высоком берегу, в изгибе реки с мужским названием Псёл, окружая его с трёх сторон и превращая в неприступную крепость. Крышу дома по старинке покрывала солома, которую через десяток лет приходилось менять на новую. Тарас упорно не хотел покрывать крышу чем-либо другим, объясняя, что дом потеряет свой «дух». Экскурсии, посещавшие музей Николая Гоголя, непременно водили к дому Тараса, который стоял на другом берегу Псёла, рассказывая о том, что в этом доме жил Данила Апостол, гетман Войска Запорожского. Возможно, что в этом была какая-то доля правды, так как у Тараса фамилия была звучная, Муравьёв-Апостол, но родительский дом был разрушен в войну, а отстроен сто лет назад в далёком 1950 году.

Вера ещё в полёте выбралась из мешка и мягко приземлилась, удерживая спальный мешок с Ильёй в воздухе. Людмила, выносившая из хаты сушить постельное бельё, увидев Веру, отчего-то сразу догадалась, что это она и растерянно спросила: — А где Илья?

— Здесь, — сказала Вера, колыхая на руках спальный мешок с Ильёй.

— А что он там делает? — оторопела Людмила, а Вера коротко объяснила: — Спит!

— Что у вас, у молодёжи, за нравы, здорового бычка на руках таскать, — пожалела невестку Людмила и толкнула спальный мешок кулачком: — Илья, немедленно слезай с рук девушки, у неё руки отвалятся.

— Не отвалятся, — успокоила её Вера, а Илья застонал.

— Что с ним? — спросила Людмила и возмущённо воскликнула: — Неужели напился!?

— Он немножко ранен, — успокоила её Вера.

— Как немножко? — не поняла Людмила.

— Немножко, — сказала Вера, — всего семь пуль.

— Кто здесь ранен? — спросила Тарас, появляясь из хаты. Взглядом профессионального медика он осмотрел Веру, но ничего не заметил.

— Илья ранен, — с дрожью в голосе объяснила Людмила.

— Где? — не понял Тарас, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть своего внука.

— В спальном мешке, — объяснила Людмила, ужасно страшась увидеть своего ребёнка окровавленным, несмотря на то, что сама была медиком. Тарас, как пёрышко, подхватил Илью и потащил в дом, где положил его на голый матрац. Расстегнув спальный мешок и задрав окровавленную рубашку, он не увидел никаких ран и поднял глаза на Веру:

— Захотели разыграть деда?!

— Дед, ты что делаешь? — спросил Илья, открывая глаза. Взглянув на своё пузо и окровавленную рубашку, он с удивлением спросил: — Ты зачем обмазал меня кровью?

— Вы всё шутите, а я чуть с ума не сошла! — рассердилась Людмила и спросила Илью: — Ты меня в гроб хочешь загнать?

— Мне кажется, всё объяснит эта девушка, — сказала Марико, выходя из кухни и остановившись на пороге зала.

— Вера, — подсказала Людмила.

— Да, Вера, — согласилась Марико, — нам интересно узнать мнение девушки Ильи.

— Она не моя девушка, — покраснел Илья.

— Ну, не моя же!? — сказал его дед Тарас, прищурив глаза, и рассматривая живот пациента. Подняв взгляд на Веру, Тарас подтвердил: — Шрамы от пуль в наличии, в количестве семи штук. Только когда в него стреляли?

— Вчера, — ответила Вера.

— Для вчера раны быстро затянулись, — сказал Тарас и спросил: — Не ты ли лечила?

— Я, — односложно ответила Вера.

— Хватит разглядывать живот Ильи, садитесь за стол, а то борщ остынет, — сказала Марико и погнала всех на кухню, которая использовалась, как и столовая. Молодых посадили рядом, на одной стороне стола, словно они жених и невеста, а напротив сели Марико и Тарас. Людмила прилепилась на углу, чтобы быть ближе к Илье и всё время обеспокоенно разглядывала его. Тарас налил по стопке и все выпили, только Вера пригубила, но пить не стала. Она рассматривала всех своими большими глазами, словно заглядывала каждому в душу.

— А где папа? — спросил Илья. Дед с бабушкой молчали, поглядывая на Людмилу, и она сказала: — Папа в командировке.

— В какой командировке? — спросил Илья, так как мать вела себя странно.

— В Румынии, — ляпнула Людмила, не подозревая, что очень скоро она окажется в этой стране.

— А где бабушка Лилит и Мотенька? — снова спросил Илья и Сет, высунув свою морду между ними, сообщил:

— Они улетели… — Людмила саданула его кулаком в бок и закончила за него: — В командировку…

— Мама, ещё не родился тот человек, который может отправить бабушку Лилит в командировку, — парировал Илья и тихонько у неё спросил: — Скажи мне, а кто эта девушка рядом со мной? Она, что, наша родственница?

— Илюша, Вера, как добрый аист, принесла тебя к нам домой, — Людмила наклонилась к нему и спросила: — Ты ничего не помнишь? Головой, случайно, нигде не ударился?

— Люда, ты почему с Ильёй за общим столом шепчешься? — прикрикнула Марико и спросила Ильи: — Как тебе показался Муром?

— Я не был в Муроме, — удивлённо ответил Илья.

— Как же не был, если я тебя туда сама перенесла? — удивилась Марико и значительно посмотрела на Тараса. Когда скомканный обед закончился, Тарас пригласил Илью в небольшую комнату, где он иногда осматривал местных жителей, и который Марико называла «кабинет». Веру он тоже поманил пальцем, и она вошла в его кабинет вместе с Ильёй. Тарас выслушал Илью стетоскопом, а потом внимательно исследовал его глаза. Повернувшись к Вере, он спросил, словно у своего коллеги:

— Как ты думаешь, отчего у него провалы в памяти?

— Мне пришлось отбиваться от убийц, и я не сразу приступила к лечению Ильи, — ответила Вера и пообещала Тарасу: — Я сегодня с ним поработаю и попробую вернуть ему память.

Тарас в своей жизни видел много необычных вещей и слова девушки его не удивился. Он пожал ей обе ладони и, глядя Вере в глаза, проникновенно произнёс:

— Илье повезло, что он встретил тебя.

— Дед, между прочим, я всё слышу, — сказал Илья и спросил у Веры: — Вы что со мной хотите делать?

— Не беспокойся, больно не будет, — буднично сказала Вера

На улице бушевала стихия, и вода в реке немного поднялась. Холодный ветер гнал по небу тёмные тучи, превращая вечер в тёмную ночь. Внезапно пропало электричество, и Тарас включил мобильный генератор, который тарахтел в пустой собачьей будке возле сарая. В протопленном доме Марико принялась стелить постели на ночь. Разложив большой диван в зале, она сказала Илье:

— Вы будете ночевать здесь.

— Мы? — переспросил Илья, сделав круглые глаза.

— Вы, вы! — безапелляционно сказала бабушка и покинула их, пожелав на прощанье спокойной ночи. Заглянула Людмила и поинтересовалась у Веры, удобно ли ей в доме. Вера успокоила её и проводила до дверей, сказав шёпотом на прощанье:

— Ваш муж никуда с Земли не отправлялся, — сказала она уверенным голосом и добавила на ухо: — Под его личиной скрывается другая личность.

— Вы так думаете? — растерянно спросила Людмила, и Вера убеждённо заверила: — Я точно об этом знаю!

«Где-то я её видела раньше!» — подумала Людмила и покинула их, слегка обрадованная тем, что Руслан находится на Земле, но неизвестность о его судьбе свела на нет добрую весть. Не успели они лечь под прохладные простыни, как генератор заглох и свет погас. Резкие порывы ветра за окном с шумом теребили деревья, пригибая их к самой земле. Илья лёг у края кровати и не спал, ожидая, когда Вера станет что-то с ним делать. Напрасно прождав с полчаса, он зевнул и повернулся на правый бок, лицом к Вере. Она тихонько посапывала, и её дыхание убаюкало Илью, убедив его в том, что Вера соврала деду Тарасу, и «работать» с ним сегодня не будет. Когда Илья крепко заснул, Вера выскользнула из-под одеяла и распласталась над кроватью, раскинув ноги и руки. Её глаза загорелись голубым мерцающим огоньком, словно в них засияли звёзды, а симпоты, выпущенные в голову Ильи, медленно перебирали его синапсы.

Марико, заглядывающая в щёлку дверей, чуть не умерла от страху, когда услышала у своего уха чье-то сопение. Обернувшись, она увидела в полутьме Тараса и, изображая на лице страшные гримасы, показала ему кулак. Наблюдая за Верой, парившей над Ильёй, Марико горячо зашептала на ухо Тараса: «Она же ведьма! Сглазит внучонка!» «Не сглазит, — убеждённо сказал Тарас, — она не ведьма, а богиня!»

В это же самое время Илья видел странный сон.

***

«Илья парил над огромным океаном, который тянулся вправо и влево, а потом поднимался в небо, образуя огромную радужную арку, замыкающую пространство с другой стороны. Рядом летела Вера, раскинув в стороны руки, и её лицо озаряла милая и доверительная улыбка. Чуть повыше Илья заметил огромного дракона с расправленными кожаными крыльями, который застыл на месте, словно караулил их, чтобы они не забрели в terra incognita. Внизу, по волнам океана, неслась пара странных кораблей, больше похожих на огромных хищных рыб. Они попеременно перегоняли друг друга, и предугадать, кто победит, не взялся бы ни один букмекер.

#doc2fb_image_03000012.jpg

Илья бросил взгляд вперёд и увидел зелёную полоску земли, которая стремительно приближалась. Когда подлетели поближе, то оказалось, что это остров в виде огромного зелёного крокодила, застывшего на поверхности океана.

«Материк Благоденствия!» — подсказала Вера, и Илья ей поверил. Они летели к передней правой лапе, медленно снижаясь, пока перед глазами не оказалась зелёная лужайка на краю которой, как молодой гриб боровик, прилепилось круглое здание. На лужайке Илья увидел расставленные столы и с десяток человек в белоснежных хитонах свободного покроя. Вера сделала большой круг над домом, а Илья тянулся сзади, словно понимая, что здесь главная она и её ожидают внизу.

Когда они приземлились посредине поляны, то увидели перед собой радостные лица, среди которых Илья с удивлением заметил бабушку Лилит с Морти, а между ними стояла женщина, которая во все глаза смотрела на него. Все начали поздравлять Веру с какой-то «панперией», а странная женщина по-прежнему пялилась на него, словно рассматривала его последний раз в жизни.

— Здравствуй Илюша! — произнесла она и обняла его за шею. Не понимая, как относиться к неизвестной особе, Илья сдержанно улыбался, вопросительно глядя на Веру.

— Это твоя бабушка, — объяснила она, но видя его недоумение, объяснила: — Бабушка Маргина!

Илья знал, что у мамы была бабушка Маргина, которая исчезла ещё до его рождения. Он слышал рассказы о её приключениях, но не придавал им значения, считая их придуманными легендами. Ощущение того, что виртуальная бабушка оказалась живой, породило в душе Ильи странное противоречие и лёгкий укор – где же ты была бабушка, пока я был маленьким!

— Эрземия хорошая девушка, — шепнула ему Маргина, и Илья понял, что бабушка, действительно, странная, если напоминает ему о какой-то Эрземии, когда он любит Веру. Гости тоже показались странными. Осьминог с десятью щупальцами руководил церемонией, а рядом с ним расположился огромный крокодил, который оказался бабушкой Веры. Георземин, летающий дракон, которого они встретили по дороге на остров Благоденствия, тоже стоял рядом, возвышаясь над всеми, а выше его оказался странный малый в мешковине с простодушным лицом. Самым незамысловатым оказался крепыш с бычьей головой, а остальные имели человеческое тело.

Осьминог с десятью щупальцами по имени Боохземин, начал церемонию, к месту и не к месту упоминая всё ту же Эрземию. «Какая-то местная богиня!» — подумал Илья и успокоился. После продолжительной речи, которая всем надоела, Боохземин пропустил вперёд гостей. Все дарили подарки, которые Вера передавала Илье, а он складывал их на траву сзади себя. Когда небольшая очередь закончилась, Боохземин добродушно спросил:

— Все подарили свои подарки?

— Нет, ещё не все! — сказал огромный Неоземин, который что-то протянул Илье, но юноша, кроме пустой ладони, ничего не видел.

— Надень … димензиальную сеточку, — подсказала Вера и сняла с ладони Неоземина невидимое изделие, которое накинула на Илью и защёлкнула возле его уха. Наклонившись к нему, она произнесла: — Я потом научу ей пользоваться, а сейчас поблагодари Неоземина.

Илья пожал пару пальцев Неоземина, который возвышался над ним, как колосс. После этого все расселись за столиками, а те, кто не могли опуститься на стулья, в связи с громадным весом, пристроились на траве. Боохземин, используя все десять своих щупальцев, разлил красное вино в в разнообразные по размерам бокалы и постучал по стеклу.

— Дорогая Эрземия и Илья, — произнёс Боохземин, уставившись на Илью и Веру, — мы рады, что вы нашли друг друга и свою любовь.

Илья оглянулся, так как ему показалось, что Эрземия, о которой говорил Боохземин, на самом деле существует, но не увидел кандидатов на это имя. «Ты что крутишься?» — прошептала Вера, а Илья с облегчением сообщил: «Ищу Эрземию!» — надеясь на то, что Вера покажет ему эту странную женщину.

— Ты до сих пор не понял? — удивлённо сказала Вера и добавила: — Эрземия – это я!»

Илья проснулся и привстал на руках, оторопело оглядываясь вокруг. За окном, от которого тянуло холодом, завывал ветер, а рядом с ним безмятежно лежала Вера и улыбалась во сне. «Приснится же такое!» — подумал Илья, укладываясь в постель, а сонная Вера прижалась к нему, закинув на него свою ногу.

***

Академик Павел Васильевич Молчанов, именуемый всеми просто Пашей, с сожалением смотрел на догорающие угли общежития КБ-13, с грустью вспоминая время, проведенное здесь. Словно в подтверждение его слов, к нему подошёл Макото Кобаяси вместе с женой и предложил уехать вместе с ним в Токийский университет для продолжения исследований. Паша церемонно поблагодарил, но отказался, так как его никто не выпустит, да ещё и японца задержат. Словно на дипломатическом приеме, вслед за японцем перед Пашей остановился доктор Ци Као, который для приличия пригласил его в Поднебесную, сильно подтопленную цунами от взрыва в Йеллоустоуне. Паша, зная по новостям, что весь Пекин ушёл под воду и Ци Као не до гостеприимства, тоже вежливо отказался. Рассуждая, как учёный, Паша подумал, что человечеству в скором времени будет не до науки, а станет вопрос, как бы выжить.

Возле Паши стояли Сергей Гауфер, размышляя о том, что ему делать. Компания мировых учёных ему нравилась, но после пожара все разъезжались, и хочешь, не хочешь, следовало позаботиться о себе. В любом другом случае он бы уехал, но его держала одна причина – Вика Новосёлова. Так получилось, что Сергей влюбился в дочку доктора Новосёлова, но не решался ей об этом сказать. Если бы он был смелее, то давно бы догадался, что Вика сама неравнодушна к молодому кандидату наук. Она замечала его взгляды, которые возбуждали в ней такую бурю эмоций, что по чреслам разливалась сладкая истома. Доктора философии Константин Павлович Новоселов никуда уезжать не собирался и даже помирился с женой, поэтому мог жить у себя дома. Гауфер подумал, что ему стоит остаться, если лабораторию не закроют.

К Паше подошёл Арнольд и обеспокоенно спросил:

— Ты Марфу не видел?

— Нет, — ответил Паша, а потом ему в голову пришла ужасная мысль и он с тревогой спросил: — Ты думаешь, что она сгорела?

— Я так не думаю! — ответил Арнольд, но было видно, что мысль, высказанная Пашей, его беспокоила. За воротами, засигналила машина и начальник караула на КПП, выглянув в открытое окно, скатился по ступенькам и сам бросился открывать ворота. Два газика ворвались на территорию КБ-13 и резко притормозили возле дымящейся кучи догорающего дерева. Из первой машины выскочил лейтенант Скребнёв, который бросился открывать двери второго газика, откуда вывалился грузный мужчина.

«Майор ФСБ Васильев!» — догадался Паша, хотя никогда не видел уполномоченного Казанского сектора Тёмной зоны. Когда Скребнёв и майор подошли к нему, Паша представился и сообщил, что пожар случился ночью, а когда его обнаружили, то местными силами гасить было невозможно и поздно. Майор молчал, спрашивал только Скребнёв. Когда он поинтересовался, кто пострадал, Паша сообщил, что удалось эвакуировать всех, кроме Марфы.

— Лаборатория целая? — спросил Скребнёв.

— Да, целая, там не горело, — сказал Паша, а потом признался: — Я ещё не смотрел!

Лейтенант Скребнёв направился к лаборатории и по ступенькам вниз сбежал, точно за ним гнались. Бункер оказался открытым, а когда лейтенант зашел в лабораторию, то не мог включить свет. Ему в лицо ударил луч фонаря и лейтенант заорал, выхватывая из кобуры пистолет:

— Выключи свет, иначе стреляю!

Фонарь погас, а лейтенант, как дурак, стоял в темноте, тыкая пистолетом в разные стороны. Сзади появился Паша с фонариком, который подсветил лабораторию и увидел, что посредине помещения находится растерянный Арнольд с потушенным фонарём в руках.

— Что ты здесь делаешь? — спросил лейтенант Скребнёв, не опуская пистолет.

— Я находился в лаборатории, когда услышал ваши шаги и подумал, что вернулись те, кто её разгромил, — ответил Арнольд, включая фонарь. Под лучом света и лейтенант, и Паша увидели, что лабораторное оборудование варварски разбито, а из электронного блока протонного ускорителя выдраны микропроцессорные платы. Все ящики столов валялись на полу, а посредине помещения на куче бумаги стояла канистра. Лейтенант подошёл и открыл канистру и сразу учуял запах бензина.

— Кто-то пытался уничтожить лабораторию, — подытожил лейтенант и спросил у Паши: — Кто из сотрудников отсутствует?

— Отсутствует Марфа, — сказал Паша, так как скрывать, что её нет, не имеет смысла.

— Она хотела уничтожить лабораторию, — констатировал лейтенант Скребнёв и внезапно покрылся потом – а если узнают о том, что он с ней вступал с интимную связь?

— Лейтенант, отвечаешь за всё головой, — напомнил майор ФСБ Васильев, нарушая молчание. «Влип!» — подумал лейтенант Скребнёв и спросил у Павла Молчанова:

— Демонные бомбы не пропали?

Паша бросился к сейфу и увидел, что он открыт. Внутри осталась только бутылка шампанского, которую Паша берёг для торжественных случаев. Кассеты демонных бомб в монных оболочках, покрытых алюминием, в сейфе отсутствовали.

—Это сделала Марфа! — констатировал лейтенант, но, неожиданно, услышал голос Арнольда:

— Это не она, я украл демонные бомбы!

— Чтобы это доказать, ты должен предъявить эти бомбы, — сказал Паша, — иначе мы тебе не поверим. Бомбы украла Марфа, только неизвестно, зачем, — закончил Молчанов, а лейтенант угрожающе сообщил:

— Пока не найдём демонные бомбы – все арестованы!

Всех согнали в барак, который использовала охрана для отдыха. Арнольд, шагая вместе со всеми, вспоминал прошедшую ночь, которую он провёл с Марфой. Теперь он понимал, почему она с ним была такой страстной – Марфа знала, что это последняя ночь и утром её не будет в Сарове.

#doc2fb_image_0300000A.png