Байли вывалилась прямо в красное небо и с ужасом осознала, что летит вниз. Собираясь крикнуть, она открыла рот и захлебнулась — воздух был насыщен серой и ужасно вонял. Выпучив глаза, она смотрела вокруг, наблюдая, как мимо неё пролетает радужный шар с длинным отростком внизу, на конце которого она с удивлением увидела глаз, который с таким же удивлением смотрел на неё. Вдали висели такие же шары, в тоже время как ближние стремительно уносились вверх.

«О, боги фрей, я падаю!» — снова ужаснулась она, не понимая, как здесь оказалась. Последнее, что она видела, была фрея Эстата, в сопровождении фреи Ромы, а потом очутилась в красном небе.

#_1.jpg

«Как ты здесь оказалась?» — спросила какая-то гадость внутри головы, и Байли, задыхаясь, заплакала, продолжая лететь вниз.

«Как ты смеешь так говорить с матерью?» — не успокоилась гадость и Байли почувствовала, что резко повисла, а перед её лицом оказался глаз на отростке.

«Эта тварь меня съест ...» — подумала Байли, теряя сознание.

Последнее, что она услышала от глаза, было: «Она же задыхается ...» — но уже не помнила, как оказалась внутри радужного шара. Когда она пришла в себя, то почувствовала, как ей сдавило грудь, и она закашляла, а глаза чуть не полезли на лоб.

«Не дыши», — приказал гадкий голос внутри, и Байли с удовольствием так поступила, если бы, не то обстоятельство, что у неё захлопнулось сознание, и с ней снова случился обморок.

Сколько она в нём валялась, Байли знать не могла, но, открыв глаза, с удивлением увидела на внутренней поверхности оболочки шара барельеф лица Маргины, её матери. Слева на гладкой радужной поверхности шара выдулось лохматое лицо, и Байли с трудом узнала в нем Мо.

«Ты как здесь оказалась?» — спросило лицо Маргины и Байли, пробуя осторожно дышать, ответила: «Мне нужна ты». Она не узнала свой голос, показавшийся писклявым, но по мимике лица Маргины поняла, что была услышана.

Сквозь прозрачную радужную оболочку было видно небо и висящие вокруг шары с хвостиками. Хотя первый испуг прошёл, ощущение пустоты внизу не доставляло радости, и Байли старалась туда не смотреть.

«Где мы?» — спросила она, и Маргина ответила ей в голову: «Мы на планете Око». Лицо Маргины скорчило мину и спросило: «Я что, правда, так противно выгляжу?» — на что Байли дипломатично ответила: «Я тебя не узнала». Маргина прочитала, что о ней думает Байли и огорчилась.

«Между прочим, в обществе окоритян я выгляжу красавицей, — сообщила она и добавила: — У тебя, в отличие от Элайни, нет вкуса». Байли не ответила, так как могла предположить, что думает об этом её сестра.

«И, кроме того, здесь такие интересные сексуальные традиции», — сказала Маргина и поняла, что сказала лишнее, и, даже, её лицо на поверхности шара стало розовым.

«Мам, ты вообще!» — пропищала Байли, и, чтобы сгладить ситуацию, сообщила: «Я к тебе по делу. Марэлай пропала».

«Марэлай!» — воскликнуло лицо Маргины, и даже шар потерял форму, устремляясь вниз.

«Мо, нам нужно вернуться на Глаурию, — сообщило лицо Маргины лицу Мо, — я ведь Хранитель и отвечаю за Глаурию».

«Похоже, что тебя разложат на атомы или посадят на пятьдесят два гигапрасека в землю», — радостно сообщило лицо Мо, а лицо Маргины хмыкнуло и заявило: «Не дождёшься!»

Они долго плыли в небе планеты Око, и Байли успела заснуть, а когда проснулась, то оказалась в полупрозрачном хвостике, который стал толще на её тело, а её ноги упирались в находящийся внизу глаз.

«Я тебе ничего не раздавлю?» — пропищала Байли, и глаз, повернувшись вверх, превратился в лицо Маргины и сообщил: «Топчи, не бойся, мне так удобнее».

Байли изголодалась, но, через мгновение после желания, она почувствовала, что сыта по горло. «Чем она меня напичкала?» — подумала Байли о матери и Маргина сразу ответила: «Ничем! Иллюзией! Тебе не помешает похудеть!» Байли промолчала, так как мама была права: в последнее время она подобрела душой и телом.

«Хенку я всё равно нравлюсь», — успокоилась она, но мама поддела: «Ты не единственная женщина на планете Глаурия». Мо хмыкнул, так, по крайней мере, показалось Байли.

«Мо, бери правее», — услышала она голос матери, но дальше Маргина закрылась и Байли поняла: что-то случилось. Внимательно всмотревшись вперёд, она увидела тёмный коричневый конус, острием вниз, который, вероятно, вращался, так как подробности рассмотреть через стенки хвостика не удавалось.

«Что это?» — спросила Байли, и голос Маргины сообщил: «Пылевое облако».

«Нам грозит опасность?» — спросила Байли.

«Нам?! — удивился голос Маргины. — Нам не грозит, а вот окоритянам будет туго».

Второй шар, который всё время болтался рядом и, вероятно, был Мо, мгновенно скукожился и штопором понёсся вперёд, оставляя после себя горизонтальный плотный вихрь. Через мгновение он превратился в точку и пропал.

Конус, который крутился впереди, как-то странно стал укорачиваться снизу, а верх постепенно превратился в линзу, которая быстро темнела.

«Что он делает?» — спросила Байли, и Маргина ответила: «Он собрал пыль в плотный диск, который долго будет планировать в атмосфере, пока не упадёт вниз и станет ядром планеты».

«А зачем?» — не поняла Байли.

«Пылевое облако состоит из частичек, которые могут повредить шары окоритян и они погибнут», — терпеливо объяснила Маргина.

Они с Маргиной летели к тёмному диску и, похоже, к нему стягивались все окрестные шары. Байли висела в отростке, иногда меняя позу, и наблюдая, как тёмный диск медленно приближается, увеличиваясь в размерах, захватывая весь видимый горизонт.

Маргина поднялась выше тёмного диска и его выпуклая поверхность, напоминающая срез сферы, чётко прорисовывалась на фоне красноватого неба. Поверхность диска, прежде неразличимо тёмная, при приближении оказалась тёмным туманом, немного теряющим свои чёткие границы.

Вокруг всё больше становилось шаров, и Байли почувствовала, как шар Маргины всё чаще вздрагивает и вибрирует.

«Что происходит?» — спросила Байли и услышала внутри себя нетерпеливый голос Маргины: «Не мешай, не видишь, я разговариваю!»

— Мама, нам нужно спешить! Марэлай в опасности! — воскликнула Байли и услышала раздражённый ответ Маргины: «Станция репликации приплывёт не раньше ночи, так что виси и не рыпайся. Ты мне имидж портишь!»

«Мама изменилась!» — подумала Байли и услышала внутри голос Маргины: «Не больше, чем ты!» Байли ничего не оставалось, как смотреть на шары, проплывающие рядом и чувствовать частые вибрации шара Маргины. Видимо, разговоры шли непрерывно, так как Маргина стала постоянно вибрировать, отчего у Байли зачесалась пятка. Она, акробатически согнувшись, попыталась её почесать, но услышала шипение голоса Маргины: «Что ты делаешь? Перестань портить мой наряд!» Пятка не перестала чесаться, но Байли терпела, не желая портить Маргине её дефиле.

Перед ними оказался большой шар, весь в пупырышках маленьких шаров, а рядом с ним плыл шарик поменьше, точно по орбите кружась вокруг большого.

— Какая отвратительная гадость? — воскликнула Байли и услышала шипение Маргины: «Молчи, глупая, и кивни головой — перед тобой Главный окоритянин и его фаворитка».

Байли кивнула, но Главный «окорок» как она его назвала, ничуть не понравился. Маргина, подслушав, чмыхнула и торопливо добавила: «Не смеши меня, видишь, я на приёме». Усиленное дрожание шара Маргины, говорило о том, что «приём» в самом разгаре и Байли с тоской оглянулась вокруг, пытаясь сообразить, как будет выглядеть станция репликации, которая «плавает».

Насколько Байли знала, репликатор – это черное цилиндрическое здание, внутри которого находиться кольцо репликатора, а как железка может летать, она представить не могла. Рассуждая об этом, она задремала, но была разбужена толчком в бок. «Не будь, как вяленая тюлька, улыбайся», — буркнула на неё Маргина. «Да они же не поймут, улыбаюсь я или плачут!» — возмутилась Байли, а в ответ услышала: «Не нужно портить мне праздник».

Байли вздохнула и стала думать о дочери, Марэлай, пытаясь понять, куда её занесло. «А вдруг она оказалась на такой же планете, как я?» — ужаснулась она, представив, как Марэлай летит вниз, а помочь — некому. «Успокойся, — услышала она голос Маргины, — она жива и здорова».

— Ты знаешь и молчишь? — возмущённо запищала Байли, так что шар Маргины задрожал: — Что же ты раньше мне не сказала?

«Тише ты! — и себе возмутилась Маргина, — ты своим голосом всех моих кавалеров распугаешь».

«Интересно, а где Мо?» — подумала Байли.

«Мо работает», — ответила Маргина, вибрируя.

«Теперь понятно, — хмыкнула Байли, — Мо работает, а ты кавалеров у чужих дам тыришь».

Видимо, Байли попала в точку, так как Маргина замолчала и на инсинуации ничего не ответила, но вибрировать не перестала.

— Ты очень изменилась, мама, — прошептала она.

«Конечно, — прошептала в ответ Маргина, — я стала свободной».

Она, неожиданно для Байли, устремилась ввысь, разом оставив своих кавалеров и Байли, бросив взгляд вверх, увидела огромный шар, на конце которого болтался цилиндр станции репликации.

— А как же кавалеры? — усмехнулась Байли. Маргина втянула отросток в шар и Байли оказалась внутри.

— А, ну их! — выдало лицо Маргины на стенке шара. — Так много обещают, что, даже, тошно!

Шар быстро понёсся к станции репликации, а справа туда же летел раскалённый метеор. «Мо!» — подумала Байли и была права. Они подлетели к станции репликации и стенки её опали, обнажая кольцо репликации. Мо и Байли в шаре оказались под ним, и кольцо покрылось голубыми змейками, всасывая и Мо, и Маргину с Байли.

А расстроенные кавалеры-окоритяне вибрировали между собой, никак не понимая причины исчезновения прекрасной окоритянки, раздразнившей их сексуальные отростки.

* * *

Перед собой он видел огромную поляну, вытоптанную в некоторых местах до земли, в особенности возле почерневшего обгорелого столба, торчащего посредине, и по краю поляны, заросшему кустарником, переходящим в густой низкорослый лес, идущий каскадом до самого берега залива, виднеющегося вдали. Дальше, сколько мог видеть глаз, катились волны, а тёмная синева на горизонте говорила о том, что вода простирается далеко-далеко.

Столько воды в одном месте Хенк не видел никогда, и это обстоятельство заставило его подумать о том, куда же он попал. Он хотел скосить взгляд, но у него не получилось – его взору была доступна только поляна и вид на залив, с бегущими из-за горизонта волнами.

«Что со мной?» — подумал он, но ответа на вопрос не находил, так как совсем не мог двигаться, а только созерцал то, что лежит перед ним.

Успокоившись, он решил, что всё каким-нибудь образом решиться. Вспомнив произошедшее в пещере, он содрогнулся, вспоминая Харома и его неожиданную ярость. Харом говорил о какой-то Фатенот, которую Хенк не знал и даже не предполагал, кто она есть. Из-за этой пресловутой Фатенот Харом ополчился него, Хенка, и забросил сюда, на поляну, с неизвестной целью. Не чувствуя за собой никакой вины, Хенк подумал, что Харом ошибся, но, зная могущество Харома, у Хенка сложилось мнение, что дело не в нём, а самом Хароме.

«Может он сошёл с ума?» — предположил Хенк, понимая, что такое открытие ему не поможет. К тому же, сообразив, что Харом может его услышать, Хенк спрятал своё предположения в дальний уголок памяти.

Вдруг до слуха Хенка донёсся шум, в котором он сразу различил удары барабана и подвывания какого-то духового инструмента. Шум состоял из голосов людей, выкрикивающих какие-то слова, смысл которых Хенк не улавливал.

Через некоторое время, когда шум приблизился, он увидел, как на поляну выходит странная процессия: впереди шагал человек с синими полосами на лице, голый, с завязанными руками и двумя палками возле головы, за которые его вели два голых человека, украшенные, как и остальные участники процессии, оранжевыми полосами на лице. На поясе у всех висели повязки из листьев, нанизанных на гибкий прут, кольцом висящий на бёдрах. По строению тела Хенк определил, что все, находящиеся на поляне — мужчины.

Идущего впереди несчастного подвели к обожжённому столбу и привязали, освободив шею от пик, которыми его толкали вперёд. Образовав вокруг столба круг, дикари, а иначе Хенк не мог их назвать, принялись танцевать, высоко подпрыгивая и тыкая в сторону пленника копьями, такими же, на которых его вели, с оранжевым спиральным орнаментом по всей длине.

Когда они порядком притомились, то собрались у дальней стороны поляны, а вперёд, к Хенку, вышел высокий белобрысый дикарь, весь в оранжевых полосах. Присмотревшись внимательно, Хенк с удивлением распознал в дикаре женщину, которая начала что-то говорить, экспрессивно жестикулируя и возбуждая криками толпу, отвечающую ей воплями.

Из того, что она говорила ему в лицо, Хенк понял, что она благодарит его за победу и просит принять её дар. С этими словами она вытащила из-за кожаного пояса нож и, подойдя к пленному, полоснула его по горлу. Подставив под хлынувшую струю крови ладони, женщина набрала полные пригоршни и, взобравшись по глыбам, как по ступенькам, плеснула кровь Хенку в лицо. Хенк хотел отпрянуть, забывая, что обездвижен, и как будто почувствовал струйки крови, стекающие с его лица. Дикари внизу приветствовали своего лидера криками и снова, растянувшись в круг, принялись танцевать вокруг своей жертвы, которая поникла головой и неестественно повисла на столбе.

Не пришедший в себя Хенк увидел, как у ног жертвы вспыхнул огонь, и дикари, вытаскивая заткнутые за пояс пучки сухой травы, бросали их в костер. Пламя поднялось до пояса и человек у столба, очнувшись на мгновение, принялся извиваться и кричать, но его перерезанное горло издавало только хрип.

Хенк хотел отвернуться, но не мог и должен был смотреть всё до конца. Обгоревший труп сняли со столба и принялись его кромсать, тут же пожирая куски. Вскоре от бедного пленника остались только кости, сиротливо валяющиеся у подножия столба. Довольные оранжевые дикари, вопя во всю глотку какую-то ритмичную песню, змейкой уползли в кустарник и постепенно их крики затихли вдали.

Хенк попытался вздохнуть, но и это ему не было дано. Хенк понял, что в таком состоянии он может только смотреть. А ещё понял, что он является каким-то богом. Страшным богом.

* * *

Пожелав очутиться в океане, Марэлай тут же оказалась в воде и, испугавшись, хотела закричать, но сообразила, что сейчас же захлебнётся, и решительно, что для девочки её возраста явление исключительное, открыла глаза, чтобы сориентироваться.

Она увидела перед собой размытые очертания какого-то купола, уходящего вверх, за стенкой которого находился какой-то маленький большеголовый человечек. Сзади раздался всплеск и, обернувшись, Марэлай разглядела пускающего пузыри Дуклэона, который беспорядочно взбивал воду руками и ногами.

«Да он же не умеет плавать!» — вспомнила Марэлай, ужаснувшись. Она нырнула к нему, пытаясь схватить его за руку, но получила удар в бок ногой. «Вот паразит!» — разозлилась Марэлай и, схватив его за шиворот, попыталась тянуть брыкающегося спутника к куполу.

Чувствуя, что силы её покидают, а воздуха в груди уже не осталось, она, что есть силы, ущипнула Дуклэона за плечо и, пока он за него схватился, дотянула до купола и нырнула в него головой. Упругая стенка не поддалась и растерянная Марэлай широко раскрытыми глазами увидела за прозрачной стенкой купола знакомого странного большеголового человечка, который на неё удивлённо таращился.

Марэлай снова рванулась вперёд и со всего размаха ткнулась в прозрачную стенку, которая снова не поддалась. Теряя создание, она краешком глаза увидела, как человечек протянул руки, что-то сделал, и с потоком воды Марэлай обрушилась на него, сбивая с ног, а на неё, как тряпка, свалился Дуклэон, который не подавал признаков жизни. В дыру хлестала вода, заполняя купол, но Марэлай этого уже не видела — она шмякнулась в обморок.

Очнувшись, Марэлай увидела над собой страшную рожу и закричала.

— Чего орёшь, недозрелая! — выпучила рожа глаза, и Марэлай замолчала, полагая, что с говорящей рожей можно договориться.

— Ты кто такой? — вежливо спросила она, рассматривая незнакомое голубое создание. То, что «оно» было не человечек, Марэлай поняла с первого взгляда.

— Я решка, зовут Тот, — сообщило существо, и Марэлай назвала себя:

— Я девочка, меня зовут Марэлай.

Она внимательно рассмотрела существо из породы «решки», называющее себя «Тот». Фигура решки напоминала каплю воды, падающую вверх, утолщённая часть которой имела две щели для глаз, которые иногда затягивались прозрачной плёнкой. Под ними находился широкий рот, в котором, как заметила Марэлай, передних зубов не было, а всё небо было усеяно шершавыми выступами, вероятно, для того, чтобы удерживать добычу.

Решка имел четырёхпалую ладошку, три пальца которой держались вместе, а один, как у людей, оттопыривался вбок. На кончиках пальцев, вместо ногтей, были странные шарики. Ноги имели четырёхпалые ступни, с такими же шариками на кончиках пальцев. И ноги, и руки, вероятно, были многосуставными, так как изгибались в немыслимых положениях. За спиной у решки имелись кожаные крылья без ребер жёсткости, которые спадали с плеч в виде плаща.

#_2.jpg

— Ты решек ешь? — буднично спросил Тот, и Марэлай немного опешила.

— Не пробовала, — призналась она.

— И не пробуй, — посоветовал Тот, добавляя: — Мы невкусные.

— Вас, что же, много? — спросила Марэлай.

— Много, — сообщил решка Тот и умудрился подмигнуть ей одним глазом: — Только ты никому не рассказывай!

— Договорились, — согласилась Марэлай и спросила: — А где Дуклэон?

— Твой спутник, — сообразил Тот, — у Этого.

— У какого «этого»? — не поняла Марэлай.

— Его звать Этот, — сказал решка Тот, не понимая, что может быть непонятного.

— Странное имя, — задумалась Марэлай и спросила: — У вас что, все имена такие?

— Сам, Самый, Весь, Всякий, Любой, Другой, Иной, Никто, Ничто, — застрочил Тот.

— Хватит, — успокоила его Марэлай. — Может, ты меня проведёшь к «Этому», — спросила она, делая ударение на имени соседа.

Но их содержательную беседу прервал глухой крик и Марэлай, вслушавшись, узнала голос Дуклэона.

— Быстрее! — торопила она Тота, а он подошел к стенке и, расставив руки, придержал образовавшуюся дыру, в которую влезла Марэлай, переходя в соседний купол. Потом перешли в следующий пузырь и ещё один, пока не оказались в большом куполе, возле стенки которого орал Дуклэон, а растерянный Этот стоял перед ним и не знал, что делать. Увидев появившегося Тота, Этот возмущённо на него накинулся:

— Ты не сказал мне, что он будет орать! Мне такой человек не нужен!

— Успокойся, смотри, он уже молчит, — убеждал его Тот, показывая на Дуклэона, который, увидев Марэлай, перестал кричать, но напрягся.

— Мне он не нужен, он мою рыбку запугал! — возмущался Этот, показывая на большого пресноводного сазана, сидящего в большом пузыре, прилепленном к куполу с внешней стороны. Сазан, неизвестно как попавший в океан, вытаращил глаза на Марэлай и Дуклэона, внимательно их рассматривая.

— Он не будет кричать, — уговаривал Тот, показывая на Дуклэона.

— Отдавай мои ракушки и забирай своего человека! — решительно сказал Этот.

— Ты, что, его продал? — поинтересовалась Марэлай, показывая на Дуклэона.

— Я думал, что им вдвоём будет нескучно, — вывернулся Тот, почёсывая хвостик на голове.

— А меня ты собирался тоже продать? — поинтересовалась Марэлай, и Тот дипломатично ответил: — Я об этом не думал.

— Марэлай, где мы? — подал голос Дуклэон.

— Там, где ты пожелал быть — в океане, — объяснила Марэлай и кивнула на решек: — Познакомься, решка Этот и решка Тот.

— Они что, обе Решки? — не понял Дуклэон.

— Какой же ты ту... — поразилась Марэлай, забыв, что несколько мгновений назад сама была такой же, поэтому сразу поправилась, — ...рассеянный. Этого решку зовут Тот, а того Этот, — объяснила она и осознав, что сказала, Марэлай рассмеялась. Она принялась объяснять Дуклэону, то, что знала сама, но быстро устав и видя его недоумение, разочарованно сообщила:

— Будь я здесь, к примеру, с сестрой, она бы поняла всё сразу.

Потирая перстень на пальце, она уставилась на Дуклэона, ища в его глазах понимания, но в его взгляде, направленном ей за спину, она увидела только ужас.

— Где я? — раздался голос за её спиной.

Марэлай обернулась и застыла на месте.

* * *

Хамми направлялся совсем не на станцию репликации, а абсолютно в противоположную сторону, на северо-запад, туда, где на пути стояли высокие горы, ограничивающие рубежи Страны Фрей. Виду кота он предпочёл образ птицы, причём узнать, на кого она похожа, не представлялось возможным, так как Хамми изменялся каждое мгновение, подстраиваясь под струи воздуха и используя все изменения тела для рационального полёта.

Стоит сказать, что не только тело кота изменялось в полёте. Если кто смог бы заглянул Хамми в голову, или другую часть тела, чтобы прочесть его глифомы, а ещё лучше, почувствовать симпоты, то был бы удивлён направлением его мыслей и чувств. Там не было раздумий о Марго, пропажу, которой он почувствовал сразу, и дотошный наблюдатель с удивлением бы узнал, что Хамми в ближайшее время собирался заняться селекцией растений.

Снежные вершины гор, как белые зубы какого-то хищника, попытались остановить Хамми, но он поднялся выше вершин, откуда открылся вид на равнину, усыпанную множеством озёр и заросшую кустарником вперемежку с невысоким лесом. А дальше виднелась белая полоска берега, в который бились волны то ли моря, то ли океана. Водное пространство тянулось до самого горизонта и никаких признаков земли в обозримой дали не наблюдалось.

Местное солнце, Горело, пыталось догнать Хамми, который не уделял ему внимание, но, разочарованное, совсем обиделось и оставило его в покое, укрывшись белоснежными тучками. Правда, изредка выглядывало, проверяя, не передумал ли Хамми, но видя его безразличие, нагнало на небо синие тучи, пытаясь его остановить. Ветер усилился и погнал внизу высокую волну, будоража море, а тяжёлые облака собирались сверху залить Хамми водой.

Безбрежное пространство воды, бушующее внизу, соединилось с низкими облаками, образуя пульсирующую водную стихию, пронизанную молниями, освещающими водный ад и его застывшие картины. Несколько молний ударили в Хамми, пытаясь его сразить, но были проглочены им с благодарностью.

Не ожидая такого коварства, в него ударили несколько молний сразу, и Хамми, то ли из-за озорства, то ли в отместку пустил одну молнию вверх, через которую разрядил ближайшее облако на себя, снова впитывая энергию. Избыток отсвечивался по всей поверхности его тела, превращая Хамми в сияющую птицу.

В отместку синее облако излилось плотной лавиной дождя, сразу иссякнув и сделав прореху в облачном покрове. Солнце, Горело, заглянуло лучом в образовавшуюся дыру и почувствовало себя в ней неуютно, постаравшись отразиться от волн назад, но застряло, рассыпавшись искрами.

Точно помогая солнцу, поднялся встречный ветер, отгоняя поредевшие облака назад, в тёмную тучу, расчищая пространство впереди для ярких лучей. Бросившись вперёд, они проложили блестящую дорожку до самого горизонта, там, где вдали показалась тонкая полоска темно-зелёной земли. Хамми, отправив симпоты вперёди себя, ощупал появившийся континент, вытянувшийся с севера на юг.

В нижней своей части, как будто рассорившись, от него откололись два куска, требуя независимости, но объединённые между собой узкими проливами, больше напоминающие реки без устья и начала. В середине материка находилось озеро, куда стекались лишние воды нескольких рек, своими очертаниями напоминая затаившегося осьминога, разбросавшего щупальца вокруг. А ближе к северу поднимались невысокие горы, компактной кучкой собравшись вместе.

Хамми занёс всё в глифомы, а континент, называемый аборигенами Земля Фатенот, оказался уже внизу, под ним, приглашая остановиться. Цель Хамми находилась не здесь и он, больше не обращая внимания на виды внизу, устремился вперёд, туда, где за континентом находился большой гористый остров. Встретившиеся у него на пути горы континента попытались его остановить, но Хамми легко взвился вверх и, не снижаясь, перемахнул через пролив, приближаясь к острову.

Порывшись в головах аборигенов, Хамми определил, что они называют остров «Землёй Харома» и заинтересовался, откуда они знают Творца данного мира. Читая головы, Хамми узнал, что на северной оконечности острова стоит гигантская статуя Харома, которой аборигены приносят кровавые жертвы. Вмешиваться в жизнь планеты Глаурия он не имел права, к тому же не хотел светить свои ошибки, поэтому не стал учить уму-разуму аборигенов, полагаясь на естественный ход эволюции.

#_00.png

Миновав остров, Хамми летел дальше, направляясь к кончику не заселённых земель Страны Маргов, находящихся за стеной гор, вершины которых острым гребешком виднелись вдали. Если посмотреть с высоты, то можно заметить, что отмель, начинающаяся от земель Страны Маргов, тянется дугой в океане до самого кончика Земли Харома, а дальше, большой дугой, к континенту Земля Фатенот. Снижаясь, Хамми устремился к началу первой, малой дуги.

Не останавливаясь, он нырнул в океан, настолько мелкий в этом месте, что высокий мужчина, став на плечи другому, несомненно, торчал головой над водой. Такая глубина способствовала придонной растительности, чувствующей себя вольготно, кроме того, омываемая тёплым течением, идущим с юга.

Хамми, приобретая вид мокрого кота, опустился вниз, уселся на дно и уставился на водяное растение, растущее перед ним. Солнце Глаурии успело обернуться вокруг планеты и с любопытством заглянуло в воду, выискивая вокруг какие-нибудь изменения. Его лучи скользнули по мордочке застывшего кота, ничуть его не потревожив, и нашли развлечение с волнами наверху, увлечённо гоняясь за ними по поверхности океана.

Следующий день не принёс никаких изменений, а на третий день солнце вообще не заглядывало в глубину, а напрасно: у ног Хамми пробился из песка росток с двумя листочками, покрытыми мелкими пузырьками. Дальнейшие дни не внесли особых изменений в положение кота: даже мелкая рыба принимала его за элемент подводного интерьера и пыталась в его шерсти отыскать лакомые крохотные водоросли, успевшие укрепиться на Хамми.

Единственное растение, растущее у его ног, приобрело таких же соседей, которые покрылись воздушными пузырьками. Когда через несколько дней на дне образовался огромный эластичный пузырь, не пропускающий внутрь ни воду, ни морских обитателей, Хамми оставил растение и пузырь на волю подводных волн.

Кот долго плавал в водах океана, пока не поймал говорливого дельфина, заинтересовавшегося Хамми.

«Хочешь быть новым животным?» — спросил его Хамми, и глупенькое животное согласилось. Хамми опустился на дно, обездвиживая дельфина и закрывая пространство над собой куполом. Спустя несколько дней, дельфин пришёл в себя и Хамми вбросил в его голову программу поведения и знания, необходимые для жизни нового существа.

Несмотря на то, что ни одна мысль о судьбе Марго не мелькнула в глифомах Хамми, все его действия были направлены на её спасение. Он находился на станции репликации, когда его симпота почувствовала Харома, потянувшегося к Марго. «Что ты хочешь?» — спросил его Хамми, погружаясь в его глифомы, но Харом, как будто его не узнав, сообщил: «Сестру Фатенот». И сразу исчез вместе с Марго. Тягаться с ним Хамми не мог и отправил за ним свою симпоту, погружая её в пещеру на озере Сван.

Но оказалось, что Харом застыл в глубине, а симпота Хамми, разыскивая след симпоты Харома, неожиданно вернулась на станцию репликации. «Здесь был Харом из другого времени!» — догадался Хамми, вспоминая то, что прочитал в глифомах Создателя данного мира. Хамми не видел, чтобы кольцо репликатора работало, вероятно, Харом использовал другой способ передвижения. Отправив симпоту ему вслед, Хамми понял, что в лоб Харома ему не одолеть. Поэтому, отправился к острову в океане, называемом Землёй Харома, чтобы освоить флору и фауну океана.

* * *

Очнулся он оттого, что кто-то плеснул в лицо водой. Перчик приподнялся, открывая глаза и оглядываясь вокруг. Он лежал на золотистом пляже, на самом солнцепёке, а перед ним, до самого горизонта, катились волны. Слева, вдали, виднелся продолговатый кусок суши, то ли остров, то ли какая-то новая земля.

Такое количество воды Перчик видел впервые в жизни и, наблюдая за волнами, он отвлёкся, не заметив, что на него смотрит мальчик лет восьми, стоящий немного сбоку. Наконец, оторвав взгляд от завораживающей игры солнечных зайчиков и набегов волн на редкие скалы в воде, Перчик заметил немого свидетеля и, естественно, спросил:

— Ты кто?

— Витер, — ответил мальчик, спокойно глядя на Перчика.

— А, что ты здесь делаешь? — спросил Перчик. Мальчику стоило сказать: «Тебя, дуралей, спасаю!» — но он вежливо ответил:

— Ловлю устриц, — и добавил: — Пойдём кушать.

Перчик отправился вслед Витером, тащившим на плече мокрую сумку, наполненную какими-то округлыми камешками, которые, вероятно, были устрицами. Перчик, никогда такой пищи не видевший, не собирался её есть, а шёл за мальчиком, полагая, что он приведёт его в свой дом, где можно будет поговорить с родителями и узнать, куда он попал. Но Перчика ждало разочарование: Витер затащил его в шалаш, расположенный в небольшой рощице с неизвестными ему деревьями, и, расположившись у входа, принялся ловко открывать острым осколком камня содержимое сумки.

— Может ножом удобнее? — спросил Перчик, подавая ему свой нож. Витер с восхищением глянул на нож, рассматривая его со всех сторон, но, спохватившись, принялся открывать раковины. Потом бросился в рощу и сорвал желтый плод с невысокого дерева, сок которого тут же выдавил на вскрытые раковины. Закончив, он со вздохом отдал нож Перчику и предложил:

— Кушай.

Глядя, как мальчик аппетитно всасывает в себя содержимое раковин, Перчик неумело попробовал одну, но ему не очень понравилось. Ради приличия он взял ещё одну раковину, задумавшись над тем, куда он попал. Перчик подумал, что после обеда ему нужно будет расспросить Витера, так как, зная о путешествиях по другим мирам сестры Элайни, и её любимого, Сергея, он полагал, что попал на какую-нибудь планету по воле Харома.

Но, если его понимает Витер, здесь есть станция репликации, и, возможно, Перчику удастся добраться домой. Правда, как управляться с репликатором, он не знал, но надеялся что-нибудь придумать.

Взглянув вниз, Перчик с удивлением увидел, горку пустых раковин, и понял, что машинально умял добрую половину, принесённых мальчиком устриц. Ему стало стыдно за содеянное, и он подумал, не оставил ли голодным ребёнка, но, увидев его, поглаживающего свой оттопырившийся живот, немного успокоился.

 — А где твои родители? — спросил Перчик, пристраиваясь спиной к стволу дерева, возле которого стоял шалаш. Из рассказа Витера он узнал, что родителей мальчик не знает, а вырастили его чужие люди, от которых он сбежал, не вытерпев побоев и издевательств. Континент, на котором они находились, называлась Земля Фатенот, а тот остров, что видел Перчик на берегу, носил имя Земли Харома.

Знакомые имена обнадёжило Перчика, но, расспросив Витера, уныло узнал, что Страну Маргов мальчик не знает и не слышал о Стране Фрей. Мальчик поведал, что за Землёй Харома находится какая-то большая земля, но имени её он не знает. Витер рассказал, что до самого острова тянется отмель, называемая Большая коса, а от Земли Харома до неизвестной земли ещё одна отмель, Малая коса. Столь подробные сведения удивили Перчика, и он спросил у Витера, откуда он об этом знает.

— Рыбаки рассказывали, — спокойно сообщил мальчик.

Перчик принялся размышлять, что же ему делать. На Земле Фатенот, где он находился, делать было нечего, за ней, как сказал Витер, был только океан, а вот неизвестная земля за Землёй Харома, могла быть Страной Маргов и Фрей, только с внешней стороны гор. Расспросив ещё раз Витера, Перчик узнал, что на неизвестной земле высокие горы есть, поэтому, ничего не оставалось, как отправиться к той земле.

Приняв судьбоносное решение, Перчик в замешательстве вспомнил, что добраться до неизвестной земли он не в состоянии, так как под руками не оказалось простого: какого-нибудь корабля или флаэсины. Неожиданное разрушение мечты привело Перчика в уныние, и он подумывал о том, не слепить ли ему плот, но мысль о его мореплавательных способностях разбивала последнюю надежду.

— Пойдём, — неожиданно сказал ему Витер, и Перчик, даже не спрашивая, куда они идут, поплёлся за мальчиком. Витер привёл его на берег, вдоль которого они прошли до небольшой бухты, врезающейся в берег. Мальчик подошёл к зарослям кустарника, растущего на берегу бухты, и раздвинул его. Перчик не поверил своим глазам — в тени кустов находилась привязанная деревянная лодка.

* * *

— Ты кто? — спросила Марэлай у девочки, появившейся под куполом. Ошарашенный решка Тот, где стоял, там и сел, а его обманутый друг, Этот, вместо нормального человека получивший орущего Дуклэона, вообще от ужаса вдавился в прозрачную плёнку купола.

— Я Марго, — ответила девочка, невозмутимо оглядываясь вокруг:

— А у вас здесь прикольно!

— Что значит «прикольно»? — не поняла Марэлай.

— В том смысле, что весело, — ответила Марго и посмотрела на Марэлай: — А ты кто?

— Я Марэлай, а это Дуклэон, — назвалась Марэлай и, показывая на решек, сообщила: — Это решка Тот и решка Этот.

— Который из них Этот? — заинтересованно спросила Марго.

— Вот этот, — ткнула пальцем Марэлай. Этот затрясся и воскликнул:

— Я здесь вообще ни при чём!

— Как ты их различаешь? — удивилась Марго.

— По хвостику, — сообщила Марэлай, тыкая в макушку Этого.

Марго засомневалась, но спорить не стала. Деловито прошлась по куполу, в котором стало тесновато, что не удивительно, так как он был рассчитан на решку Этого или, в крайнем случае, на него с Дуклэоном, но не на ораву в пять душ. Марго уселась на большую раковину посредине и кивнула Этому:

— Ты, иди сюда.

— Ты что здесь командуешь, — возмутилась Марэлайн, но Марго коротко ей бросила: — Помолчи.

Марэлай хмыкнула и решила посмотреть, что будет делать эта решительная девочка, которая появилась вместо её воображаемой сестры.

«Возможно, она сестра, которую я не знаю?» — подумала Марэлай и, вздохнув, решительно отбросила такую мысль, так как в ближайшем будущем получить такую сестру ей не светило: ни у мамы, ни у тёти Леметрии никаких детей не намечалось. Решка Этот приблизился к Марго, и та спросила его:

— Расскажи-ка мне, как вы тут живёте?

Решке ничего не осталось, как рассказать о своей жизни, отвечая на наводящие вопросы Марго, и Марэлай с удивлением поняла, что ей следовало давно задать такие же вопросы, а вот не догадалась. Решка Этот рассказал, что они ухаживают за «пейли», водорослями, вырабатывающими сок из которого образуются купола, наполняемые воздухом, выделяемым из этих же растений.

Сок, отвердевая, становиться очень крепким, так что решкам не грозит затопление, к тому же, они прекрасно чувствуют себя как в воде, так и под куполами. Решки поклоняются какому-то Рыжему Зверю, который есть их покровитель.

Стрелка, исходящая из оконечности острова Земля Харома, соединяется со стрелкой, тянущейся от неизвестной земли, образуя Малую косу, а с другой стороны оконечности острова Большая коса соединяется с материком, называемым Земля Фатенот. Решки живут на Большой и Малой косе, образуя широкую цепочку из прозрачных куполов, расположенных на отмели. Единственное, чего решки бояться, с ужасом сообщил Этот, так это попасть в руки жителей острова Земля Харома, которые отлавливают решек и жрут. Он с таким отвращением об этом сообщил, что даже Марэлай стало страшно и противно.

— А ещё они жрут людей, — сообщил Этот, но Марго ему не поверила: видимо, он хотел всех запугать.

— Я так думаю, — подытожила она, — что нам нужно двигаться на ближайшую сушу, остров Земля Харома, а там разберёмся.

— А если нас съедят аборигены? — ехидно спросил Дуклэон, доселе молчавший, как рыба, которая плавала за прозрачным куполом.

— Не съедят, — убедительно сказала Марго, — подавятся.

— Как бы я хотела, чтобы ты была моей сестрой, — сказала Марэлай, обнимая Марго за шею.

* * *

Кольцо репликации погасло, и Маргина стала проверять Байли на предмет непредвиденных повреждений, но дочь была жива и здорова, только захихикала:

— Мама, не щекочи меня! — на что Маргина ответила:

— Молчи, дурочка, я тебя проверяю.

Мо, слушая их, хмыкнул и раскинул симпоты. Маргина, выйдя из станции репликации, накинула сверху свои, чтобы особо себя не утруждать и вот так, бутербродом, накрыли симпотами всю Глаурию, записывая всё в глифоми. Вероятно, они отвлеклись, потому что когда повернулись к Байли, её уже не было. Столь неожиданное событие, произошедшее у них на глазах, поразило их, так как они ничего не почувствовали. Совершенно ничего.

— Что случилось? — спросила Маргина, понимая, что Мо не сообщит ей ничего нового — она знала столько же, как и он.

— Я думаю, что сделать такое мог кто-то сильнее нас, — задумчиво сказал Мо и добавил:  — Только я никого не вижу.

А в это время Байли оказалась внутри огромного дворца, на большой постели, в которую она было тщательно и с нежностью погружена. На стене загорелись пылающие зелёно-голубые буквы: «Спи спокойно, Фатенот», — и неземная мелодия, мягко отражаясь от стен, тёплой волной окунула Байли с головой, успокаивая и убаюкивая, а глаза непроизвольно закрылись, погружаясь в сладкую дрёму.

— Нам придётся разделиться, — сказала Маргина. — Я полечу к Марэлай. А что будешь делать ты?

— Видимо, мне перепало слетать в Боро, а потом буду искать того, кто похитил Байли.

Мо, необычно для него, промолчал, а потом спросил:

— Ты видишь Хенка?

— Нет, — ответила Маргина

— И я, нет, — сообщил Мо, — так что мне придётся искать и Хенка.

Мо прижал её к себе, и она расплющилась и поплыла, сливаясь с ним, соединяясь симпотами, погружая в глифомы ощущения, которые нельзя записать.

— Всё! Хватит! — воскликнула Маргина, вылавливая себя из Мо.

— Поторопимся, — сказала она и прямо с рук Мо сиганула вверх, а вслед за ней отправился и Мо.

Казалось бы, все разрушители спокойствия исчезли, и станция репликации может дремать, со всех сторон окружённая зарослями растений и деревьев, и только шелест листьев монотонной волной свободно перекатывался через неё, нарушая наступившую тишину, да плеск волн о берег напоминал о себе редкими аплодисментами.

Но не тут-то было. Стены станции репликации опали и из-под кольца репликатора вышел то ли конь, то ли лошадь чёрной масти, радостно оглядываясь вокруг в предвкушении удовольствия. Данный конь некогда был боевым товарищем товарища Будённого и официально именовался Софистом, а неофициально – Контрой, так как, несмотря на фигурную стать, не имел чувства ритма и по этой причине не мог ходить в ногу на параде.

Огорчился ли этим товарищ Будённый — неизвестно, а вот товарищ Тёмный, бывший Хранитель, а ныне – Координатор, очень опечалился. В связи с этим покинул боевые конские ряды и ретировался в систему тёмной материи, которая находится между созвездием Орла и Скорпиона в земных координатах.

Несмотря на свою печаль, товарищ Тёмный, где только мог, принимал образ темного коня или лошади, находя его красивым и достойным Координатора.

Наклонив голову, товарищ Тёмный с удовольствием сорвал зубами веточку плауна и сгрыз её, обновляя вкусовые ощущения. Любая другая лошадь, попробовав данное растение, навернулась бы с копыт, но товарищ Тёмный был жив, бодр и здоров. Так здоров, что из его спины вдруг проросли какие-то лепестки, которые в скором времени превратились в большие крылья. Тёмный, громко заржав, взмахнул ними несколько раз, так что близлежащие кусты пригнулись к земле, а потом с места прыгнул в воздух и полетел, мерно взмахивая крыльями.

Он летел прямо на север, всё выше и выше поднимаясь вверх, чтобы перелететь через частокол гор. Озеро с островом, где размещёна станция репликации, оказалось далеко внизу, а товарищ Тёмный лошадиным голосом распевал:

«По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с боя взять Приморье — белой армии оплот!»

То, что он ужасно перевирал мелодию, ничуть его не беспокоило, так как слушателей, кроме редких облаков, не предвиделось.

* * *

Солнца сзади подсвечивало его фигуру, и она гигантской тенью накрывала поляну и тянулась дальше, к океану, теряясь в его волнах. Его ушам, пусть неподвижным, давно уже слышались отдалённые удары барабана и визгливые выкрики, несущиеся слева. «Снова!» — с ужасом подумал Хенк, понимая, что придётся смотреть на новое кровавое пиршество. Он потерял счёт дням, а его душа ожесточилась от каждодневных зрелищ, и если бы он вдруг стал живым, то собственными руками задушил каждого дикаря, чтобы прекратить кровавую карусель.

Цепочка дикарей, подпрыгивая и танцуя, вынырнула из леса и потянулась по кругу, замыкаясь вокруг столба. На этот раз победители были разрисованы синим цветом, а их сопротивляющуюся жертву, помеченную оранжевым, избили и привязали к столбу. Когда Хенк присмотрелся, то понял, что синие поймали вожака оранжевых – женщину с белой копной волос. Казалось бы, всё справедливо: убивающая других сама оказалась с ножом у горла, но данное обстоятельство не успокаивало Хенка и не оправдывало дикарей.

Вожак синих – огромный детина с тупым выражением лица, кровожадно ухмыляясь, подошёл к женщине и вогнал нож ей в плечо. Женщина стиснула зубы и застонала, но не закричала, что разозлило палача и он, оттянув одну грудь, полоснул по ней ножом. Заорав во всё горло, предводительница оранжевых неожиданно лягнула ногой детину в пах, заставив его согнуться, что вызвало возмущённые крики толпы и гул разочарования.

Вожак синих выпрямился и со всей силы ударил женщину по лицу, так, что её голова дёрнулась и ударилась о столб. Тело жертвы согнулось и повисло на путах, а вожак синих, изобразив на лице неуклюжую улыбку, провёл жертве ножом по горлу. Стоящие по кругу дикари застучали между собой копьями, а вожак, подставив ладони, цедил в них кровь жертвы.

Хенк, предчувствуя дальнейшие действия дикаря, внутренне закричал: «Нет!» — так, что даже камни, на которых он стоял, задрожали. Вожак дикарей, взобравшись по камням к лицу Хенка, что-то почувствовал и немного растерялся, но вспомнив, зачем он шёл, плеснул из ладоней богу в лицо. Хенк заревел и, неожиданно для себя, почувствовал, что руки его двигаются.

Схватив огромный камень, он опустил его на выпучившего глаза вожака, и камень, сделав своё кровавое дело, оставил расплющенного дикаря у ног Хенка, а сам полетел вниз, обрушившись смертельным грузом на попадавшихся по пути дикарей.

Поляна вмиг опустела и только неподвижные тела дикарей напоминали о том, что здесь произошло.

#_a1.png