На берегу Евфрата недалеко от Горького моря двести пятьдесят гигапрасеков назад люди молили мудрого и доброго бога Энки принести урожай, а бог в этот день был так сердит, что ответил раскатом грома в чистом небе, и из ничего возникло чёрное здание, которое, приземлившись, за несколько мгновений погрузилось в землю своей корневой частью. Люди, увидев сотворённое рассерженным богом, упали в горячую пыль земли, не смея взглянуть или перечить воле Энки.

Тот же, кто краем глаза дерзко подсматривал, мог наблюдать, как черные стены круглого здания опали и появился сам бог Энки, а рядом с ним белоснежный зверь расправил свои крылья и громко рыкнул. Смутьяны, увидев зверя, тут же закрыли глаза и замерли от страха, ожидая, когда их растерзают на части.

Бог Энки отступил назад, внимательно рассматривая кольцо репликатора с застрявшим в нем ножом Шерга, и, повернувшись к белому зверю, сообщил:

— Мы с тобой попали в передрягу, Флорик.

— В последнее время они ко мне липнут, как мухи, — согласился с ним Флорик, а люди, лежащие в пыли, с ужасом вслушивались в незнакомый говор зверя. Бартазар Блут, так неожиданно ставший богом, внимательно осматривал репликатор. Кроме временного блока он обнаружил ещё несколько повреждений генераторы силового поля, так что переместиться они никуда не смогут, пока не починят станцию. Одна мысль успокаивала Бартазара Блута: Шерга нет на Глаурии, и Элайни ничто не угрожает, тем более, что с ней такой замечательный кот, как Хамми. Он не винил кота в том, что он преследовал его и понимал его беспокойство за Элайни, в том они были схожи.

— Подойди сюда, — позвал Бартазар Блут юношу лет двадцати, который бросал осторожные взгляды на бога. Юноша пополз по земле и упал у ног Блута.

— Поднимись и скажи своё имя, — сказал бог и, видя нерешительность юноши, поднял его за плечи и добавил: — Нам с тобой придётся долго работать, так что оставь свои церемонии для других.

— Меня зовут Алилум, — сообщил юноша, пытаясь упасть к ногам Бартазара Блута.

— Тебе первое задание Алилум, — сказал ему Бартазар Блут и добавил, показывая на ближайшее селение на берегу Евфрата, — собери мне как можно больше смышлёных и умных мальчиков и приведи их сюда.

— Слушаюсь, всемогущий и мудрейший Энки, — опять упал в пыль Алилум. Бартазар Блут махнул рукой, и он отполз на несколько шагов, а потом понёсся к селению. Бартазар Блут взял палочку и принялся чертить на песке какие-то вычисления, но песок рассыпался и Бартазар Блут начал вычислять в глифомах.

— Зачем тебе мальчики? — спросил Флорик. Бартазар Блут замер, точно задумался, а потом повернулся к глею.

— Видишь ли, Флорик, весьма вероятно, что мы застряли здесь очень надолго, — объяснил он. — Дело в том, что плотность станций репликации в том слое времени, куда мы попали, да ещё в этом районе космоса очень низкая, а временной блок мы сами не сможем восстановить никогда. Поэтому, нам остаётся восстановить генератор поля, для ремонта которого требуются технологии, которых на планете Земля нет. Вначале я буду учить мальчиков и через несколько поколений землян создам нужные технологии и смогу восстановить репликатор. А для начала мне потребуется создать вокруг станции репликации здание, чтобы скрыть её от лишних глаз.

Прибежал Алилум со стайкой черных от солнца малышей, которые с воем упали к ногам Бартазара Блута.

— Почему они плачут? — спросил Бартазар Блут, пуская симпоты в головы мальчишек.

— Великий бог Енки, ты проголодался и хочешь их съесть — сказал своё мнение Алилум.

— Я не ем людей, — вложил Енки в голову каждого мальчишки и те, бросив рюмсать, весело засветили на бога глазами. Он повёл стаю на берег Евфрата и, сказав каждому: «Делай как я», взял в руки кусок глины и принялся её мять, смачивая водой. Расплескав её в лепёшку, он срезал несколько стеблей камыша для палочек, раздал их ученикам и начертил на лепёшке изображение колоса.

— Что я нарисовал? — спросил он у детей.

— Колос, — подал голос самый смелый.

— Молодец, — похвалил его бог и предложил: — Рисуйте, как я.

#_9.png

Сидящий немного в стороне Алилум, поглядывая через головы детей, внимательно перерисовал на кусок глины изображение колоса. Солнце добралось до наивысшей точки и Бартазар Блут, бросив свои симпоты в уставшие головы детей, понял, что им нужно отдохнуть и, чтобы поднять настроение мальчишек, впрыснул им немного эндорфинов.

— Теперь играть, — сообщил он ученикам. Стайка тихо удалилась от бога и, не сдерживаясь, зазвенела громкими голосами в селении. Алилум согнувшись, собирался уйти, но его остановил Бартазар Блут.

— Ты мне нужен. Собери всех мужчин и приведи сюда, — сообщил он ему и добавил: — Будем делать кирпичи.

Алилум понёсся к селению, размышляя по пути над новым словом «кирпич» и странным богом Энки, который избрал его для изъявления своей воли.

— Ты голоден? — спросил Бартазар Блут у Флорика, заранее зная ответ: — Пойдём к берегу, я накормлю тебя рыбой.

Они подошли к берегу реки, где плескались ребятишки. Бартазар Блут зашёл в реку, медленно погружаясь, пока его голова исчезла в воде. Кроме детей к берегу подошли взрослые, которые, увидев пропавшего бога, ахнули и принялись просить у него прощения. Возможно, бог Энки и услышал их молитвам, так как вскоре показался из воды, встреченный бурными и радостными возгласами. В руках он держал две огромные рыбы, которые тащились хвостами по земле.

— Попробуй, — предложил Бартазар Блут глею. Тот принюхался, укусил и вопросительно поднял на него глаза: — Там её много? — на что Бартазар Блут ответил:

— На твой век – хватит.

Алилум привёл толпу мужчин, которую сопровождала не приглашённая толпа женщин. Бартазар Блут повёл их на берег, где, как недавно детям, преподал урок, как замесить глину со стеблями ломаного камыша, как придать сырому кирпичу прямоугольную форму и как сушить кирпич, чтобы он не трескался. После учёбы на берегу остались ряды кирпичей, неровных и разных по толщине, но сделанных от души. Оставив несколько человек, с инструкцией, как сушить кирпичи под солнцем, Бартазар Блут забрал с собой Алилума и скрылся с ним в жилище богов – станции репликации.

— Как называется это селение? — спросил Бартазар Блут.

— Эриду, — ответил Алилум, падая к ногам бога Энки.

— Прекращай так делать, когда мы одни, — возмутился бог. — Для начала мы построим здесь город. Город Эриду, — сообщил он Алилуму и, чтобы не тратить время, сыпанул ему в голову всю техническую информацию.

— Сиди здесь и переваривай, — похлопал его по плечу Бартазар Блут, а сам вышел из здания репликатора и сиганул ракетой в небо, оставив внизу упавших на колени от страха и восторга жителей нового города Эриду. Раскинув свои симпоты, Бартазар Блут искал залежи самородного золота, иридия, рения, вольфрама и молибдена. Сохраняя все данные в глифомах, он сканировал землю слой за слоем, чтобы потом всё систематизировать и направить в места добычи нужных специалистов. То, что такие специалисты ещё не родились, не смущало Бартазара Блута: за свою длинную жизнь он убедился, что годы летят намного быстрей, чем ожидаешь, а отдалённое будущее уже завтра стоит под окном.

* * *

Элайни, удерживая Альмавер, понеслась во дворец, а ей навстречу уже мчался Хамми, который, позабыв образ кота, мчался в небе рыжей кучей. Зависнув возле неё, он спросил:

— Ты долетишь до дворца?

— Конечно, — ответила Элайни, узнавая Хамми, и спросила: — А ты куда?

— Я встречу тех, кто идёт по земле, — сообщил Хамми и сиганул вниз, туда, где шагали бойцы Шерга. Дальнейшее Элайни не наблюдала, потому как полетела во дворец, иначе ей плохо спалось бы по ночам, так как Хамми, её милый котик, стал не убивать, а рвать лица наступающих, что было страшнее смерти. Через несколько мгновений всё войско Шерга с воем носилось по полю, пытаясь убежать от кошмара, рвущего им носы и щёки, но рыжее чудовище без устали гонялось за ними, так что воинство разбежалось во все стороны, убегая домой, подальше от этого страшного края земли.

Утолив свою жажду мести, выкопанную из дальних глифом кошачьей души, Хамми отправился во дворец, чтобы успокоить Элайни. Возле дверей дворца стоял Анапис с палкой в руках и подозрительно смотрел на рыжее безобразие, приземлившееся во дворе. Кот обрёл облик кота и сообщил: «Я Хамми», — успокоив Анаписа.

— Всё в порядке? — спросил кот, чтобы Анапис расслабился.

— Да, — ответил Анапис и поинтересовался: — А что с нападающими?

— Их больше нет, — ответил Хамми и отправился к Элайни. Когда он открыл дверь в её комнату, все были в сборе: Алида носила на руках маленькую Марго, Элайни успокаивала Альмавер, до сих под не пришедшую в себя от прыжка без парашюта, а племянники Алиды стояли возле дверей и молчаливо глазели на всех.

— Где Сергей? — первым делом спросила Элайни.

— Он справиться с Шергом и со змеем, — успокоил её Хамми, раскидывая свои симпоты для поиска Бартазара Блута.

— Ты можешь ему помочь? — прервала его поиски Элайни.

— Хорошо, — согласился Хамми и добавил: — Сюда никто не придёт, я позаботился.

— Спасибо, котик, — погладила его Элайни. Котик предпочёл бы остаться но, заглянув в голову Элайни и увидев её беспокойство, отправился на улицу. Превратившись в рыжего глея, он махнул крыльями и отправился в сторону станции репликации – именно туда улетели глеи, Шерг и Бартазар Блут.

Когда он подлетал к зелёной горе с частоколом скал наверху, он уже знал, что станции репликации нет, также как нет ни Бартазара Блута, ни глеев. Чтобы найти какие-то следы, Хамми перелетел скалы, увидел озеро и пустой остров, на котором, кроме сорок, о чём-то спорящих, никого не было. «На безрыбье и рак рыба», — вытянул он из глифом земную пословицу, а потом бросил симпоты в головы сорок. И вовремя, а не то они бы забыли ничего для них не значащий эпизод, когда три летающих белых зверя, с мужчиной на одном, улизнули в большое кольцо, а за ними, туда же, бросилось трёхголовое чудовище, осёдланное одноглазым мужчиной в маске.

— И что мне теперь говорить Элайни? — спросил он у сорок, но тем не было никакого дела до одиноко сидящего рыжего кота, решающего задачу, любые ответы на которую были неприемлемы.

* * *

Расспросив Вету и Лотта, Маргина решила лететь в столицу Арбинар, вдогонку Рохо, чтобы узнать от него самого, что передал Хамми, а потом думать, что им делать дальше. Балумут настаивал лететь с ними, заявляя, что Мо не лучшая компания для Маргины, но она, смеясь, предложила ему заиметь крылья, чтобы лететь с ними. Озадаченный медведь тут же размечтался, как он, точно пчела, будет собирать мёд из цветов, на что Вава резонно ему заметил, что не вырос ещё цветок, в который залезет пасть Балумута. Но мечты медведя на этом не остановились, и он потребовал от Маргины, чтобы она прилепила ему крылья.

— Балумут, не морочь мне голову, — отмахнулась от него Маргина, чем оскорбила его до глубины души. Когда они улетали, Мо шепнул медведю на ухо: «Когда вернусь, я тебе сделаю крылья». «Не занимайся глупостями», — посоветовала ему Маргина прямо в глифомы, и хорошо, что Балумут не слышал, иначе обиделся на неё до конца своей жизни.

Маргина и Мо набрали высоту и снова полетели по дуге в сторону Арбинара, намереваясь приземлиться прямо во дворце у короля Ладэоэрда. Возле Месаки под ними ввинчивался в землю огромный антициклон, высасывая из земли, как пылесос, всё, что плохо лежит. «Самусь», — машинально подумала Маргина, представляя, как трудно людям внизу.

Музыканты в саду перед королевской резиденцией, внимательно наблюдали за небом, чтобы не пропустить момент, когда Русик и Лоори появиться в небе. Увидев два мчавшихся силуэта, они грохнули бравурную музыку, а из внутренних покоев высыпал народ, чтобы не пропустить зрелище.

Король Ладэоэрд, сидящий вместе с Доностосом Палдором на балконе, подняли вверх головы, вглядываясь в приближающиеся фигуры.

— Да это же Маргина! – воскликнула Полиния, увидев знакомый силуэт.

Под сбившуюся музыку Маргина и Мо приземлились, удивив заморских послов, никогда не видевших летающих людей и предположивших, что они и есть ожидаемые Русик и Лоори. Их удивление было ещё больше, когда они узнали, что прибывшие – только гости. Неизвестно, что они нафантазировали о Русике и Лоори, но их внимание было отвлечено самим королём Ладэоэрдом, вышедшим встретить никак не ожидаемым гостей.

— А где Лоори и Русик? — спросила Маргина у короля, только успев с ним поздороваться.

— Ещё не прилетели, — сказал Ладэоэрд, недоумевая. Маргина, увидев выходящую из зала Полинию, не стала спрашивать о Онти и Рохо, чтобы её не беспокоить, так как было ясно, что все они попали в ураган под Мессакой.

«Онти жива», — сообщил ей Мо. Маргина бросила симпоты, но ни Онти, ни Русика, которых она могла узнать, нигде не было. «Где ты их видишь?» — возмутилась она, и Мо показал ей блёклые точки, которые никак не были похожи на те, которые знала Маргина. «Нам нужно вернуться», — сообщила она Мо, и обернулась к Ладэоэрду.

— Мы полетим им навстречу, — сообщила она королю и, улыбнувшись на прощанье Полинии, с места сиганула вверх. Зрители ахнули, а Мо взлетел вслед за Маргиной, направляясь в Мессаку.

А Балумут смотрел в безоблачное небо, представляя свой полёт, и ждал возвращения Мо, как любимой невесты, облизывая свою пасть длинным языком.

* * *

Года летят, как птицы, только никогда уже не взлетит любимый Флорик, чтобы отдаться ветру и нестись навстречу утренней заре. Затосковал по своей родине, а в одно утро не вернулся с охоты: то ли сам пропал, то ли нашёл смерть в лапах какого-то хищника. А так как горе не бывает одно, то вслед за ним почил во славе друг и сподвижник, царь Алулим. Не только в народе была скорбь, но и бог Энки, глубоко сожалел о нём, взявшем на свои плечи большую часть из намеченного Бартазаром Блутом. Двадцать лет, как один день, трудились они вместе, и много бог сообщил царю, так как не было ближе к нему человека.

Из учеников посажен на трон Алалгар, и снова пришлось Бартазару Блуту учить и наставлять нового царя, отправлять экспедиции в глубь ближнего материка в страну Офир, добывать так нужные ему металлы, учить его искусству управления, навигации и постройки водных каналов.

Самые умелые обработчики металлов работали в закрытых лабораториях, изготавливая для Бартазара Блута детали для экспериментов. Если бы у Бартазара Блута был металл саритиум, то не нужно было бы городить огород, налаживать технологии и долгие годы ждать результата – он бы давно улетел и был бы вместе с Элайни.

Вся суть была в том, что только в одном месте Кольца создавались репликаторы – на планете Дакорш, единственном месте, где был саритиум. Почему получилось, что такой металл находился в одном месте, никто не знал, но поиски его в других местах не дали результатов.

Поэтому Бартазар Блут делал эксперименты, пытаясь заменить выгоревший регулятор из саритиума, на что-нибудь подобное, но, пока, похвастаться ему было нечем. Была ещё одна упущенная возможность, которая помогла бы Бартазару Блуту в данной ситуации – перстень с голубовато-зелёным камнем, подаренный Элайни Творцом Глаурии, Харомом.

Об этом не подозревал даже Хамми, но с помощью перстня с камнем из амазонита можно перемещаться куда угодно, если сильно захотеть и детально представить нужное место. Дело в том, что перстень было из саритиума. Откуда у Харома взялось это перстень, Бартазар Блут не знал, но предполагал, что Харом сделал его для Фатенот, которая его отвергла.

Вероятно, Харом желал, чтобы Элайни имела свободу передвижения, а Бартазар Блут узнал о свойствах саритиума только сейчас, когда занялся ремонтом репликатора. Та кроха металла, что осталась, звучала так же, как и перстень, отчего Бартазар Блут вспомнил о нём. Задумавшись о перстне, он нечаянно двинул провод, и катушка из золотых трубок вспыхнула ярким светом и испарилась, покрыв позолотой лабораторную панель.

«Ещё пятьдесят миллионов прасеков потеряно», — не теряя терпения, сказал Бартазар Блут, снимая повреждённую панель. В дверь постучали, и Бартазар Блут бросил симпоты: за дверью был молодой царь Алалгар.

— Входи, — крикнул ему Бартазар Блут. Дверь открылась, и к нему на четвереньках пополз Алалгар.

— Вы просили напомнить о библиотеке, лучезарный Энки, — пробубнил он в пол. «Как я это ненавижу», — подумал Энки и сказал:

— Впредь, наедине, разговаривай со мой, как с равным, — а чтобы не дать царю перечить, вбросил всё, что считал нужным для библиотеки, в его голову.

— Пусть работают писцы, — сказал он ему и Алалгар, переваривая, направился к двери, забыв упасть на мраморный пол.

«Так-то лучше», — подумал Бартазар Блут, склонившись над панелью.

* * *

Они приземлились на берегу реки, подняв фонтан брызг из набегавшей волны. Когда волна чуть-чуть отходила, воды было по грудь, но следующая волна, бьющая в берег, заливала их с головой. Симпоты показывали, что Русик и Онти впереди, там, где во время отката волны виднеется верхушка земляного хода, уходящего в берег.

Маргина нырнула и поплыла к берегу, поддерживаемая Мо, иначе её опять унесло бы волной. Но стоило им попасть в нору, как их толкнуло вперёд, по ходу, так что не стоило даже тратить усилия. Они попали в круглый зал, заполненный водой так, что у Маргины выглядывала только макушка. Мо, взяв её за руку, потянул Маргину к каналу, уходящему вверх.

Но тут им навстречу юркнуло что-то длинное, которое, обойдя Мо, двинулось к Маргине. Она, пощупав симпотами скользкую плоть, закричала и захлебнулась в воде, забыв, что умереть ей практически невозможно, и дышать воздухом совсем не обязательно. Мо обернулся и дёрнул тварь посредине, отчего она разделилась на два куска, убегающие в разные стороны от них.

«Маргина, ты что?» — спросил её Мо, поднырнув ближе.

«Ерунда, просто, от неожиданности, испугалась», — отмахнулась она, улыбаясь ему в воде. Впереди, по каналу, послышался визг, и Маргина сразу узнала голос. «Мо, я слышу Онти!» — воскликнула она, а Мо, бросив на ходу: «Знаю», — исчез в норе, оставив её одну.

А вверху, на поверхности высокого берега, ветер, пусть и не был шквальным, но всё равно сбивал с ног.

— Они здесь, внизу! — кричал Блуждающий Неф, перекрикивая шум ветра. Прижимая к туловищу, так и рвущиеся распахнуться крылья, Доом наставлял вперёд свои уши, пытаясь понять слова Хранителя. То, что они оказались здесь, на берегу, стоит того, чтобы рассказать.

Доом, изгнав свою сестру, был темнее неба в самусь, и остальные лааки были не прочь изменить традициям племени, чтобы не видеть мрачного вождя, нагоняющего на всех жуткую тоску. Блуждающий Неф, так идеально соблюдающий традиции, покопавшись в головах жителей дворца, оценил горе Доома и по секрету сообщил ему, всё, что сделал. При этом подчеркнул то, что не уронил честь вождя и не изменил традициям.

Доом, как-то медленно переварив сообщение, (ведь не каждый день узнаёшь, что твой бог – плут), обрадовался и возжелал увидеть сестру сейчас же. Блуждающий Неф, чуть-чуть поломав комедию, согласился и взял вождя на Контрольную. Выбравшись из станции репликации, они поделились новостями с Ай-те-Коном, узнали, что возвратились Маргина и Мо, которые отправились к дому Лотта.

Когда они уже подлетали, их увидел Балумут, сторожащий небо, как свою вотчину. Подумав, что летит Мо с Маргиной, он радостно замахал им лапами, чем весьма озадачил Блуждающего Нефа, никогда не водившего дружбу с медведем. Впрочем, понаблюдав мысли Балумута, Блуждающий Неф, неожиданно для себя, пообещал ему:

— Я помогу Мо с твоими крыльями.

Сказать, что слова Блуждающего Нефа были, как две бочки мёда, всё равно, что ничего не сказать. Для Балумута они были, как целая пасека. С мёдом! Он побежал впереди них, гостеприимно открыл входную дверь и крикнул вовнутрь дома:

— Лотт, готов стол. К тебе незваные, дорогие гости.

Посидев немного с родственниками, Доом захотел присутствовать на королевской церемонии и своими глазами увидеть представление сестры и Русика, как первых летунов королевства. Когда они взлетали со двора Лотта, Балумут озабоченно напомнил:

— Неф, ты не забыл?

— Не беспокойся, Балумут, я своё слово держу, — ответил ему Блуждающий Неф, а странный взгляд Доома, брошенный на Хранителя, почему-то смутил Балумута. «Неужели обманет?» — подумал он, прикидывая, как поступил бы сам. «Прикид» на самого себя получился неубедительным. Вздохнув, Балумут настроился ожидать Мо. «Он не обманет, — убеждённо решил Балумут, — иначе Маргина, давно его выгнала».

Когда они подлетали к Мессаке, Блуждающий Неф бросил симпоты вокруг и увидел, что Онти и Русик на берегу Дауры, вместе с Рохо, Лоори и какой-то женщиной. Кружащий над Мессакой вихрь расширился и утратил былую силу, но отмахиваться от него, как от мухи, было бы легковерно.

— Ты сможешь лететь при таком ветре? — спросил он у Доома и тот, внимательно присмотревшись, утвердительно кивнул головой. Они начали снижаться, причём, Блуждающий Неф выпустил невидимую сеть, чтобы успокоить стихию в месте посадки, а отправленные в центр вихря симпоты закрутил в противоположном направлении, создавая циклон. Онти и Русик были прямо под ними, в каком-то подземном ходе, который заканчивался здесь, среди каменной породы, выходящей на поверхность. Прощупывая грунт, Блуждающий Неф нашёл узкую щель, которая соединялась с подземным ходом.

— Они там, — сказал Блуждающий Неф, показывая Доому на щель, — только нужно её расширить.

— Лоори! — закричал Доом, но никто ему не ответил.

— Тебя не слышат, — сказал Блуждающий Неф, но он ошибался — Лоори послышался голос брата, но она отогнала наваждение, тем более что к ним ползло мерзкое многоногое животное.

— Ничего не бойтесь, — сказал Рохо, — я вас закрою.

Он отодвинул идущую позади всех Бонасис и стал в ходе, растянувшись мембранной до самых стенок и перекрывая проход. Но многоножка, не останавливаясь, со всего маху врезалась в него и затолкала его, как тряпочку, чуть ли не в конец хода. Сжатые вместе, как в тесном чулке, они не могли сдвинуться, к тому же Онти и Лоори визжали что есть мочи.

— Сюда, — раздался голос над их головами и, взглянув вверх, они увидели руки Блуждающего Нефа, которые он протягивал к ним. Онти и Лоори схватились за них и в одно мгновение были наверху. В следующее мгновение Блуждающий Неф вытянул Русика и побелевшую, но молчащую, Бонасис.

— Рохо, — позвал Блуждающий Неф, но тому помощь не понадобилась — издав трубный звук, многоножка исчезла, словно кто-то тащил её за хвост.

— Живой, — воскликнул Мо, появляясь вместо животного.

— Где ты там? — спросил Блуждающий Неф, спускаясь вниз в расширенную щель.

— Мо, и ты тут? — удивился Блуждающий Неф.

— Да, спасателей больше, чем потерпевших, — улыбнулся Мо и тут сзади у них раздался душераздирающий крик.

— Маргина, — крикнул Мо и красной тенью исчез в туннеле. Крик замолк, но Блуждающий Неф и Рохо услышали брань Маргины. Половинка многоножки, которую дёрнул Мо, чтобы она оставила в покое Рохо и компанию, развернулась и убежала туда, где была Маргина, которая перепугалась, увидев разодранное животное, что бы там не говорил ей здравый смысл.

— Нам лучше исчезнуть, — посоветовал Блуждающий Неф, и они с Рохо поднялись вверх через щель.

* * *

Их спор был долгим, но Бартазар Блут не обрывал своего собеседника: царь Алалгар был больше чем друг – он был главный создателем нового блока репликатора и желал сам испытать его, не подвергая риску Бартазара Блута.

— Посмотри вокруг, Энки, — восклицал он, показывая рукой на город Эриду, раскинувшийся внизу у подножия пирамиды, скрывавшей здание репликации, — посмотри на город, построенный благодаря тебе, на поля, где растут злаки, тобой придуманные. Благодаря тебе наши глаза в пустыне ласкает зелёный оазис, наши дети знают своё будущее, а старики имеют безмятежную старость. Тот порядок жизни, что ты нам дал, те знания, которые ты вложил в нас, настолько изменили нашу жизнь, что мы никогда не сможем жить по-другому. Мы никогда не сможем отблагодарить тебя в полной мере, а та малость, что я предлагаю, больше нужна мне, чем тебе. Я тоже хочу что-то сделать для тебя.

— Алалгар, для меня как раз опасности нет, я говорил тебе, что я вечный, — остановил его Бартазар Блут, — Мне проще восстановить себя, чем терять тебя, в особенности, если что-то не получиться. Кто будет продолжать работу?

— Энмелуанна, — кивнул Алалгар на юношу, в перчатках колдующего у прибора, опутанного трубками из молибдена и покрытого изморозью.

— Энмелуанна, безусловно, хорош, — согласился Бартазар Блут, — но молод.

Они помолчали, не стесняя друг друга, а потом Бартазар Блут посмотрел на заходящее солнце и предложил:

— Иди, отдохни, Алалгар. Завтра будет трудный день, — он посмотрел на Энмелуанна и добавил: — И его забери.

Энмелуанна, недовольно поднялся от стола и жалобно посмотрел на Бартазара Блута. «Молодой, сил много», — с добротой подумал он, и пошёл во внутренние покои, лёг на деревянную лавку, вытянувшись во весь рост.

Он не собирался спать, так как в том не было потребности, а отдался мыслям о Элайни. Если судить по времени, проведённому здесь, ей сейчас должно быть шестьдесят лет, не меньше. Возвратившись к ней, Бартазар Блут намеревался сделать ей омоложение, а потом попросить её, чтобы она согласилась стать бессмертной. Порывшись в своих глифомах, он вытянул оттуда образ Элайни и, распустив свои симпоты, ласкал её, возбуждая в симпотах музыку, созвучную только ей.

Несмотря на свою невозмутимость, ощущение того, что завтра откроется возможность вернутся к Элайни, щекотала его симпоты, разжигая в них нетерпеливую жажду охватить её всю тёплым коконом, чтобы ни одна пылинка её естества, не могла затеряться в изменчивой материи. Столь странные мысли, а скорее мечты, волновали его до самого утра, удивляя своей настырностью и постоянством.

Утреннее солнце, встретившее Бартазара Блута уже на ногах, появилось на зиккурате раньше, чем в городе, сонно спавшем у подножия пирамиды. Бартазар Блут прошёл в главный зал, где на него смотрел золочёный деревянный двойник, который искрился ярче светила под его первыми лучами.

«Не устал, коллега?» — спросил Бартазар Блут, подмигнув своему изваянию. Ему навстречу нетерпеливой, прыгающей походкой уже шёл Алалгар, отбрасывая тень, которая закрыла деревянного истукана.

— И тут меня прикрыл, — пошутил Бартазар Блут, показывая на тень, тянущуюся к фигуре бога. Алалгал, осознав святотатство, отпрыгнул в сторону, открывая путь солнцу, но увидев искрящиеся от смеха глаза Бартазара Блута, засмеялся сам и утонул в его объятиях.

— Ты мне разрешишь? — спросил Алалгар у Бартазара Блута. Тот, ещё наполненный счастливыми ночными мыслями, махнул ему рукой: — Давай.

Появился сонный Енменлуанна, который предпочёл бы целую ночь работать, только бы рано не вставать. Бартазар Блут хотел дать ему пару часов подремать, но юноша, боясь пропустить самое интересное событие в своей жизни, разодрал свои глаза, и потопал к учителю вниз, под храм Энки, где тот замшей протирал блестящую поверхность репликатора, на котором не осталось и следа от бывшего повреждения ножом Шерга, а внутренности не отличались от оригинала, по крайней мере, внешне.

Узнав, что его учитель и царь будет лично проверять работу репликатора, Енменлуанна сглотнул слюну от зависти, чуть не подавившись, и очень искренне и хитро поинтересовался у учителя, не следует ли ему, мелкому червю в его ногах, заменить учителя, чтобы сохранить царя от опасности. На такие речи Алалгар дал ему подзатыльника и отправил проверить угол направления перемещения и расставить вехи по всему пути, чтобы никакой случайный человек не попал под репликатор.

Енменлуанна сбежал вниз и вскоре возле каждой вехи, справа и слева, стояло по воину с приказом отгонять любопытных и не пускать внутрь отгороженной аллеи ни людей, ни животных. Бартазар Блут, глянув на параллельные ряды, вытянувшиеся сто двадцать стадий, с удовольствием подумал: «Молодец, я о таком не подумал».

Все было готово, но Бартазар Блут почему-то не торопил события. Что-то ему не понравилось, а что, он и сам не знал. «Начинаю мыслить, как человек», — пожурил он сам себя и махнул появившемуся Алалгару рукой.

— Начинай.

Алалгар стал к контрольному пульту и храм богу Энки, на самой вершине пирамиды, поехал в сторону, открывая отверстие в нижний этаж, где стояло здание репликатора. Опустив черные стены и сложившийся потолок, Алалгар стал под круг репликатора и сказал Бартазару Блуту:

— Позаботься о моей семье.

— Что ты, Алалгар, — сказал Бартазар Блут, — давай я сделаю всё сам.

Но Алалгар нажал кнопку репликатора, и кольцо покрылось блуждающим по нему голубым искрящимся туманом. Через мгновение, с улетающим в свист звуком, репликатор исчез вместе с Алалгаром.

— Я его не вижу, — сказал побелевший Енменлуанна, но Бартазар Блут, забросив симпоты, уже сам знал, что станция репликации не за сто двадцать стадий, а на том берегу Евфрата возле города Бад-Тибира.

— Возьми корабль и мастеров и следуй в Бад-Тибира, — сказал ему Бартазар Блут, а сам вознёсся в небо, заставив Енменлуанна позабыть страх за царя, и, открыв от изумления рот, глазеть на бога Енки.

Бартазар Блут приземлился возле Бад-Тибара, там, где вдали от оазиса города, прямо в пустыне стоял чёрный цилиндр станции репликации. Не заходя внутрь, Бартазар Блут знал, что Алалгара нет, он рассыпался в пыль, а репликатор повреждён, так как выгорела цепь регулятора задающего генератора – саритиум, увы, заменить не удалось.

* * *

Первый вопрос, который задала Элайни, когда Хамми появился на пороге дворца, звучал ожидаемо:

— Где Сергей?

Чтобы ответить на такой вопрос, коту пришлось долго сидеть у озера, рассуждая и так, и эдак, стараясь сделать ответ приемлемым для неё.

— Где Сергей? — переспросила Элайни, глядя Хамми прямо в глаза.

— Они с Флориком заманили Шерга в репликатор, чтобы убрать его из Глаурии, — ответил Хамми.

— Почему ты не отправился за ними? — продолжала допрос Элайни.

— Дело в том, что они забрали с собой станцию репликации, — признался Хамми.

— Сергею угрожает опасность? — допрашивала Элайни.

— Нет, он сильней и Шерга, и его змея, — честно ответил Хамми. Шерг против Бартазара Блута, как гиена против тигра.

— Хорошо, — немного успокоилась Элайни, — хотя я тебе, кот, почему-то не верю.

— И гладить меня не будешь? — огорчился Хамми и Элайни, рассмеявшись, взяла его на руки и погладила.

— Посмотришь за Марго, — назначила она плату за ласки, — а мы с Альмавер немножко полетаем.

— Нет, я лучше посижу с Маргиной, — отозвалась Альмавер. Видимо, не забыла ощущения от последнего полёта без мэтлоступэ.

— Никуда вы не полетите, — остановил их Хамми, — к нам приехали гости.

Элайни удивлённо устремила на него глаза – гости во дворце были редкостью. Потом догадалась выглянуть в окно: во дворе стояла роскошная карета, вся измазанная грязью, а кучер, слезая с передка, отправился открывать дверцу кареты.

— Так нам что – встречать? — спросила Элайни у кота.

— Откуда я знаю, ты хозяйка, — изгалялся Хамми, ожидая, когда его погладят мягкой ладошкой. Но не дождался – Элайни накинула на себя вязаный платок и вышла на крыльцо. Из кареты вышел мужчина приятной наружности и с умными глазами, который помогал выйти молодой женщине с ребёнком в руках.

— Проходите в дом, — пригласила Элайни, гостеприимно распахивая входную дверь.

— Спасибо, — учтиво сказал мужчина, и бросил острый взгляд вокруг. «Да, этот парень не так прост», — подумала Элайни, желая знать, что за людей занесло к ней, но спрашивать не стала, если нужно – скажут сами.

Гости прошли в дом, а кучер отказался, только спросил, где можно покормить лошадей. Элайни показала на коровник, в котором хватит места и для пары лошадей.

Молодая женщина раздела ребёнка и, ничуть не боясь, усадила его в кресло, на которое указал малыш. Хамми вскочил на кресло и пристроился возле ребёнка, а тот принялся гладить кота.

— Меня зовут Гинейм, — сообщил мальчик. Элайни всплеснула руками и подняла глаза на женщину:

— Он разговаривает?

— Да, с самого рождения, — сообщила молодая женщина. — Меня зовут Барриэт, а это мой друг Варевот, — она указала на мужчину, стоящего у неё за спиной.

— Может, мы сядем за стол и пообедаем? — предложила Элайни. Барриэт, без всякого жеманства, кивнула, соглашаясь. Накрыли стол, за который уселось всё семейство Элайни, включая брата Алиды и её племянницу с мужем. Висевшая в воздухе тишина, нарушаемая только стуком ножей, вскоре перешла в лёгкое оживление и Барриэт с Варевотом почувствовали себя как дома. Элайни не кушала, так как поела раньше, а кормила грудью Марго на диване. Гинейм, которого Барриэт кормила супчиком, наевшись, сообщил:

— Я хочу к ней, — указывая на Маргину. Когда его усадили, он внимательно за ней наблюдал, а потом по-детски спросил: — Почему ей не дают суп?

— Она же маленькая, — улыбнулась ему Элайни.

— Мы приехали сюда, чтобы заключить мир на века, — сообщил цель приезда Гинейм, нарушая все дипломатические протоколы.

— Разве мы с тобой в состоянии войны? — сказала ему Элайни, сдерживая смех.

— С вами воевал мой отец, — как бы, между прочим, сообщил Гинейм, поглаживая высунутую из пелёнки ручку Маргины.

— А кто твой отец? — спросила Элайни, глядя не на Гинейма, а на Барриэт.

— Мой отец Ерхадин, — сообщил малыш, но, видя недоумение Элайни, разъяснил: — Вы знали его, как Шерг.

Лицо Элайни потемнело, а Барриэт удивлённо смотрела то на сына, то на Элайни.

— Я не знаю никакого Шерга, — сообщила она Элайни и, глянув на сына, заметила: — Он, наверное, перепутал.

— Она знает, — сказал Гинейм, показывая на Элайни.

— Он всегда такой умный, — рассказывала о сыне Барриэт. — И я всегда его слушаюсь, — сообщила она Элайни полушёпотом.

— Я, тоже, его слушаюсь, — сказал Варевот, который покушал и стоял возле дивана.

— У меня не очень приятные вспоминание о Шерге, — начала Элайни, но её перебил Гинейм: — Его нет, давайте говорить о будущем, ведь нам с Маргиной в нем жить.

Элайни чуть слезу не пустила от умиления.

— Он, и правда, необыкновенно умный, — сказала она Барриэт и спросила: — Что вы хотите?

— Они хотят мира на века, а границу между королевствами провести по Лее в среднем её течении, — сообщил Хамми, опять сидя на коленках Гинейма.

— Ваш кот под стать нашему Гинейму – очень умный, — удивившись говорливому коту, впервые улыбнулась Барриэт.

— Хамми, о каких королевствах ты говоришь? — спросила кота Элайни.

— О королевстве маргов, король которого Гинейм, и королевстве фрей, где королева ты, — разъяснил Хамми, как фокусник, вытаскивая из—под себя трубку бумаги и два пера.

— Хорошо, — засмеялась Элайни, беря перо, — уговорили. А чернил у нас нет?

— Кровью, — сообщил Хамми.

— Нет уж, я не дам резать Гинейма, чтобы добыть его кровь, — возмутилась Барриэт.

В конце концов, две мамаши кольнули себя в пальцы и расписались на бумаге.

— Бумага-то одна, где будет храниться, — забеспокоился Варевот.

— Я её сохраню, — сообщил Хамми, взял лапой бумагу, и она тут же исчезла.

— Нам нужно возвращаться домой, — сказал Варевот, глядя на Барриэт. Проводы были недолгими, усевшись в карету и помахав на прощанье рукой, Барриэт сказала кучеру: «Поехали», — и закрыла двери. Карета выкатила за ворота, в одиночестве стоящие без ограды, и покатила дальше, постепенно исчезая вдали.

— А что делать нам? — спросила Элайни у кота.

— Строить Королевство Фрей, ведь ты на него подписалась, — ответил Хамми, провожая симпотами карету, катившуюся среди полей.

* * *

Пастух Димузи управлялся с людьми так же, как со стадом. Главное, что нужно задать – направление, а дальше, что овцы, что люди делали дело сами: первые щипали траву, чтобы можно получить с них шерсть, вторые производили работу, приносящую пользу обществу. Такая простая философия позволяла ему царственно управлять страной из главного города бога Энки – Бад-Тибира и снискать уважение и любовь не только от людей, населяющий этот край, но и от бога Энки.

В отличие от предыдущих царей шумера: Алулима, Алалгара, Енменлуанна и Енменгаланна он не был учёным и не занимался непосредственно наукой и исследованиями, но богу Энки не было нужды в учёных – у него имелось их достаточно, а умеющих искусно управлять страной, увы, находилось намного меньше. Что говорить, даже жена царя, прекрасная царица Инанна была учёным и помощницей Энки. Хотя, поговаривали, что она пошла в науку с единственной целью – быть ближе к богу Энки, в которого была влюблена без памяти.

Царь Димузи знал об этом, знал и то, что Инанна вышла замуж за него, чтобы приблизиться к богу Энки, но на всё закрывал глаза: ведь за его терпимость, Инанна, не имея всегда своего божества, награждала его дивными ночами, ради которых стоило ничего не менять.

Что же касается самого Бартазара Блута, то он, поражённый необычайно близким сходством Инанны и Элайни, иногда поддавался напору Инанны, разделял с ней ложе, купаясь в её эмоциях и представляя на её месте Элайни. Но женщины – редкие существа: Инанна каким-то образом чувствовала, что он не с ней, а с другой женщиной, и, сделав в конце бешеную сцену, уходила от бога Энки, зарекаясь к нему ходить. Вот тогда царь Димузи становился громоотводом и узнавал в постели то, что было не додано другому.

Но нынешним летом было не до любви – заканчивались ремонтные работы на репликаторе. Энки, Бартазар Блут привык к такому имени, с нетерпением ждал, когда всё закончиться, и его нетерпение передавалось другим. Всё как будто шло по плану, и Энки надеялся, что репликатор будет работать.

— К тебе можно, Энки? — перебила его мысли Инанна, останавливаясь на пороге.

— Заходи, — сказал Энки, склонившийся над столом с кучей исписанных папирусов. Инанна подошла, обняла его со спины и прижалась к нему всем телом.

— Как же тебя я люблю, — промолвила она исступлённо, и Энки ей не мешал: пусть успокоиться.

— Я к тебе по делу, — промолвила Инанна, понимая, что Энки сейчас не до этого.

— Говори, — сказал Энки, повернувшись к ней и узнавая в её глазах глаза Элайни. «О небо, как они удивительно похожи», — подумал он с человеческой грустью, так часто его посещающей.

— Я хочу испытывать репликатор вместо тебя, — сказала она, глядя ему в глаза.

— Исключено, — отрезал Энки, а Инанна, всё также глядя ему в глаза, впилась в его губы.

— Хорошо, — согласился Энки, когда она оторвалась от него. Пусть считает, что победила, ведь ей так этого не хватает. Инанна, победно улыбнувшись и мазнув рукой по его волосам, ушла, соблазнительно повиливая бёдрами, а Энки опять склонился над папирусами, которые нужно было отдать наладчикам, и сравнивал начертанное на них с тем что было в его глифомах…

* * *

Инанна стояла под кругом репликатора, стройная и красивая, несмотря на мешковатый комбинезон, который она надела по настоянию Димузи и Энки. Они, оба, стояли рядом, возле храма Энки, а Инанна стояла внизу, такая крошечная и хрупкая, что Димузи не вытерпел и спросил:

— Энки, ей, правда, не угрожает опасность?

— Правда, — соврал Энки, чтобы Димузи не переживал. Он потянулся своими симпотами и проверил настройку координат. Станция репликации должна была переместиться в Ларак на берегу Тигра, где уже находилась команда спасателей, готовых ко всему. Энки проверил все параметры репликатора и с усмешкой подумал, что может быть главным конструктором на планете Дакорш, где изготавливают станции репликации.

— Можно начинать, — доложил Енсиназианна, молодой помощник Энки. Взмахнув рукой, Энки отправил симпоты к репликатору, проверяя действия Инанны. Кольцо репликатора укрылось голубой дымкой и, заискрившись, исчезло вместе с Инанной, оставив внутри зиккурата опустевшую яму.

Энки нетерпеливо отправил симпоты туда, в Ларак, и с удовольствием увидел, что и станция репликации, и Инанна находятся на месте. Пульсирующая звёздочка Иннаны говорила, что она жива и Энки, потирая руки, сообщил Димузи:

— Всё прошло хорошо.

Димузи просиял и распорядился к вечеру приготовить пир в честь успеха, Но тут к ним подбежал Енсиназианна и что-то прошептал на ухо Энки. Тот удивлённо посмотрел на Енсиназианна, и воскликнул:

—Не может быть?

Энки снова отправил симпоты в Ларак, внимательно всё рассматривая. Станция репликации была на месте, а Инанна находилась рядом. Чтобы убедиться, Энки начал более тщательно исследовать место посадки и с удивлением обнаружил Инанну ниже станции репликации. «Она в земле», — ошеломлённо понял Энки. Не говоря ни слова, он взлетел вверх и исчез в направлении севера.

— Что случилось? — спросил Димузи, видя огорчённое лицо Енсиназианна.

— Станция репликации переместилась, а Инанны не обнаружили, — сообщил Енсиназианна похолодевшему Димузи.

Приземлившись возле станции репликации, Энки, бросив симпоты, обнаружил Инанну на глубине сорока локтей. Остановившись прямо над ней, он приказал команде спасателей: «Копайте здесь!» — и тут же ввинтился в землю, как бурав. Инанна была жива, но, сжатая почвой, сломала несколько рёбер, ноги и сместила хребет. Она была в бессознательном состоянии и Энки, поместив её в кокон из своего тела, медленно раздавался в стороны, увеличивая пространство для Инанны. Команда наверху, сменяя друг друга, откидывала верхний слой земли, состоящий большей частью из песка, который сползал вниз. Чтобы не произошло обвала, стенки ямы обкладывали мешками с песком, а Энки, пока их с Инанной откапывали, принялся смещать ей кости и соединяя их, не теряя времени. Поставив фильтры, вытянулся вверх, на поверхность, чёрной трубой, перепугав спасателей, которые застыли на месте, увидев такие метаморфозы.

— Чего стоите, работайте! — раздался громовой голос и перепуганные спасатели принялись неистово копать, так что через час работы кокон был наверху, уложен на телегу и отправлен в дом управителя нома.

Когда, через несколько дней, прискакал Димузи, Инанна была уже вылечена и спала, дожидаясь своего часа. Проснувшись, она увидела возле своей кровати Энки и мужа, державшего её за руку. Она подняла глаза на Энки и, улыбаясь, сказала:

— Представляешь, мне приснилось, что я перемещалась вместе со станцией репликации и застряла в земле.

Посмотрев на их лица, она удивлённо спросила:

— Я что, правда, застряла в земле? – на что оба, муж и любовник, ответили вместе:

— Да!

* * *

Бонасис нашла свою вырвавшуюся лошадь, а вот кибитка уплыла вместе с грузом: травами и ягодой, собранными в горной местности возле Мессаки. Попрощавшись со всеми, она подошла к Рохо и попросила:

— Если встретите Альмавер, скажите ей, что зла не держу и буду ей рада всегда.

Рохо пообещал, но не сказал Бонасис, что её дочь вряд ли вернётся, пусть у неё будет хоть какая-то надежда. Самусь, покинув Мессаку, отправился в сторону столицы, Арбинара.

— Полетели к Лотту, — сказала Маргина, — в такой ветер король вряд ли начнёт празднества.

Рохо летел впереди, а за ним Русик и Лоори. Замыкали эскадрилью Онти с Доомом и Маргина с Мо. Лотт и Вета были рады гостям, но их удивило их количество.

— Что-то случилось? — спросил Лотт, а Вета внимательно рассматривала грязного Русика и такую же Лоори, не понимая, где они были. Балумут, обрадовавшись возвращению Мо и Блуждающего Нефа, тут же пристал к ним со своими крыльями.

— Хорошо, — согласился Мо, — только ты закрой глаза и сиди, не шевелясь.

Балумут обосновался посредине двора, а Мо и Блуждающий Неф, каждый со своей стороны принялись сооружать ему крылышки. Через некоторое время Балумут принялся хихикать.

— Ты чего? — спросила Маргина.

— Щекотно, — ответил Балумут.

Когда Мо и Блуждающий Неф закончили работу, окружающие тоже хихикали в ладошки. Балумуту сказали открыть глаза и он принялся поворачивать морду, пытаясь увидеть свои крылья.

— Попробуй взлететь, — предложил ему Вава, облетая маленькие белые крылышки медведя. Балумут усиленно замахал, отчего Вава отлетел в сторону.

— Ого, вот это да! — восхищённо воскликнул Вава. — А взлететь можешь?

Балумут попробовал, но не поднялся даже на вершок.

— Балумут, если ты не сядешь на диету, летать ты не сможешь, — сказала ему Маргина, прикрывая рот. Балумут на её слова не обратил внимания, для него важен был факт наличия крыльев, а не их функциональность.

Пока помылись, покушали, на землю опустился вечер. Маргина зажгла шар во дворе, как маленькую, домашнюю звезду и сказала:

— Где же, всё-таки, Сергей?

— Давайте проанализируем всё, что мы знаем, — предложил Блуждающий Неф.

— Так, первыми на Глаурию отправились Елайни и Бартазар Блут, — начала Маргина, но Рохо её перебил:

— Первым на Глаурию, находящуюся пятьдесят два мегапрасека назад, отправился Хамми, желая проверить, что затевает Бартазар Блут. Он вернулся на Деканат, а станцию из Глаурии автоматически отправил на Гренааль.

— Зачем? — не поняла Маргина.

— Пошутил, чтобы сбить с толку Бартазара Блута, — ответил Рохо.

— Хороши шутки, — хмыкнула Маргина. — Пусть, первым был Хамми, а потом на Глаурию отправились Элайни и Бартазар Блут.

— Нет, — сказал Рохо.

— Что ты меня перебиваешь? — возмутилась Маргина.

— Элайни на Глаурию отправилась одна, а за ней станция репликации, — сказал Рохо и добавил: — На планете Деканат пропали три глея, я думаю, что они отправились вместе с Элайни.

— А куда девался Бартазар Блут? — спросила Маргина.

— Бартазар Блут на тарелке прилетел на Контрольную и, вместе со станцией репликации, отправился на Деканат, — сказал Рохо и добавил:

— А Хамми, в это время, с помощью прибора в лаборатории на Деканате прыгнул на планету Контрольная.

— И по моей просьбе забросил Анаписа и Альмавер на планету Деканат, — добавил Блуждающий Неф.

— И им досталось, — улыбнулась Маргина.

— В это время Бартазар Блут из Деканата отправился на Глаурию на пятьдесят два мегапрасека назад, — добавил Рохо.

— А мы с Хамми, Онти и Рохо на тарелке летели на Парники, чтобы перебраться на Гренааль, думая, что Элайни полетела туда, — вставил слово Русик.

— Ага, летели, как пауки в банке, — хихикнула Онти, а потом вспомнила: — На этих Парниках меня чуть не съели.

— Из Парников вы прилетели на Гренааль и узнали, что Элайни там и в помине не было, а были мы с Мо, — констатировала Маргина.

— Мы с Хамми попали в вашу ловушку, — сказал Рохо.

— Которую мы благополучно отправили на Деканат, — засмеялся Мо.

— И из которой мы выбрались на Глаурии, куда попали вместе с Анаписом и Альмавер, — заключил Рохо.

— Всё как будто понятно, только неясно, куда же девался Сергей? — сказала Маргина, обведя всех вопрошающим взглядом.

#_91.png

Все молчали, так как ответ на такой вопрос никто дать не мог. Молчанье неожиданно нарушила лошадь, появившаяся из темноты и сказавшая:

— Всем добрый день.

Все уставились на тёмную лошадь, которая рассматривала сияющий шар наверху.

— У вас романтично, — сказала лошадь, рассматривая всех.

— Вы кто? — спросил Доом.

— Перед вами товарищ Тёмный, Наблюдатель Кольца, — сообщил Блуждающий Неф.

— Мы в чём-то провинились? – спросила Маргина, на что лошадь ответила:

— Есть немного.

— И что нам грозит? — спросила Маргина. Товарищ Тёмный вытащил откуда-то листок бумаги и, присев на зад, развернул её передними копытами.

"Властью, данной мне Кольцом:

1) Мо, назначается Хранителем на планету Парники,

2) Блуждающий Неф, назначается Хранителем на планету Гренааль,

3) Маргина, назначается Хранителем на планету Глаурия,

4) Онти, назначается Хранителем на планету Контрольная,

5) Рохо, назначается Хранителем на планету Деканат.

Приказ обсуждению не подлежит, и вступает в силу с момента оглашения».

Все застыли на месте, ошарашенные известием.

— Я не могу быть Хранителем, — отозвалась Онти, — я ещё маленькая.

— А что будет, если кто-то откажется? – спросила Маргина.

— В ином случае – дезинтеграция, — тихонько сообщил товарищ Тёмный, и добавил: — Я, надеюсь, все знают, что это такое?

Все замолчали, а потом принялись обсуждать, не обращая внимания на товарища Тёмного.

— А куда тогда денется Хаммипапа, если я назначена Хранителем на Глаурию? — удивлённо спросила Маргина.

— Я думаю, что это профессор Бартазар Блут, — ответил товарищ Тёмный, — который тут покуролесил.

Маргина открыла рот и присела на траву. Остальные продолжали обсуждать сообщение Тёмного, пытаясь соотнести свои назначения со своими намерениями.

— Ещё вопросы есть? — спросил товарищ Тёмный.

— Скажи, Тёмный, почему на Земле нет станции репликации? – задала неожиданный вопрос Маргина. – А то, знаешь, так неудобно туда добираться.

— Там слишком умный и озорной народ, — ответил товарищ Тёмный, — того и гляди, революцию в Кольце сделают.

Маргине показалась, что товарищ Тёмный знает об этом не понаслышке, а принимал в революциях на Земле самое непосредственное участие. Только, непонятно, в каком обличье: либо человека, либо лошади. «Может, он был лошадью товарища Будённого?» — предположила она, зная немного историю Земли и подумала: «Как бы он не услышал». Отогнав крамольные мысль, она спросила у Тёмного:

— Товарищ Тёмный, скажите мне, как мне вернуть свою дочь Элайни и где сейчас Сергей?

— На эти вопросы я ответить не могу, — ответила лошадь, — я вам, что – Большая Советская Энциклопедия.

«Всё-таки, услышал», — вздохнула Маргина и погрузилась в мысли о дочери и своём пропавшем зяте.

#_a1.png