С утра меня ожидал уже знакомый класс на урок естествознания.

Как я и подумал ещё вчера, под этот предмет был отведён угол с мыслепроектором. Завтракал я вместе с учителем Бернардом в комнате, смежной с «моим» классом. После завтрака я дождался, пока он активирует серебряное блюдечко, из которого на меня смотрел старик с длинной седой бородой – благородный Марко де-Бейкелар, преподаватель факультета естествознания. После представления начался урок. Учитель Бернард повесил на стену большой лист бумаги, и я окаменел.

Я впервые увидел карту мира. Это был тот же мир, что и мир графа Ашениаси. Те же очетания материков, те же острова, даже горы и реки находились практически на тех же местах. Но было одно фундаментальное отличие. Я уже говорил, что жил в Империи – самом сильном и могущественном государстве мира. Если смотреть на эту карту, то сейчас я находился где-то в районе западной границы Империи. Но вот центральных районов Империи попросту не было! Восточнее реки Вислы, которую я даже вроде бы узнал, и севернее Большого Кавказского хребта расположилось белое пятно, отложенное точно по параллелям и меридианам. На востоке оно упиралось в Великий океан. Неестественно прямые линии просто таки кричали о том, что к природе этот феномен никакого отношения не имеет.

Немного придя в себя, я разразился градом вопросов. К моему глубочайшему сожалению, ответов на них я не получил. Данная область называлась (и являлась по сути) «терра инкогнита». По границе данной территории шла полоса никогда не рассеивающегося тумана. Если кто-нибудь рисковал войти в него, то в лучшем случае через несколько дней или недель он выходил обратно совсем не в том месте, где заходил. Из рассказов таких «счастливчиков» о самой территории «в тумане» ничего нельзя было понять. Вокруг – туман, даже под ногами. Ты идёшь или находишься на одном месте – безразлично. Огонь в тумане разжечь нельзя, никакие заклинания и артефакты не действуют. Если ты отошёл от места буквально на несколько шагов – снова ты это место не найдёшь. Большинство же ушедших «в туман» так никогда и не вернулись. У некоторых народов даже была традиция хоронить в тумане, однако она не получила широкого распространения из-за большой естественной убыли могильщиков. На мой вопрос: «А как давно существует эта область?» последовал совершенно убийственный ответ: «От начала времён».

Когда поток моих вопросов иссяк, урок продолжился. К его окончанию я уже имел общее представление о различных странах, имеющихся в мире, и даже заслужил похвалу от благородного Марко де-Бейкелара. Он сказал, что тот объём знаний, который я усвоил за этот урок, значительно превышает тот, который способен усвоить обычный неуч и бездельник, по недоразумению зовущийся студентом Льежского университета. Судя по взгляду, который он при этих словах бросил на учителя Бернарда, имя по крайней мере одного «неуча и бездельника» я знал. После урока я направил свои стопы на чистописание.

Я пришёл на перемене и оказался сразу же окружён «своей» компанией, обеспокоенной за меня после того, как я не явился на ужин. Мне удалось снять все вопросы, рассказав, что у меня был магический выброс, после которого я слишком сильно устал, чтобы куда-то идти. Сам факт выброса я не счёл нужным скрывать, а вот о моих экспериментах во время оного никому не собирался рассказывать.

На чистописании обнаружилось, что выброс благотворно повлиял не только на мою энергосистему: по крайней мере перо я стал держать значительно увереннее.

На истории произошла очередная перекомпоновка. Ко мне в продвинутую группу попали Ричард, Дуйсбург, Александра и Марта. Среднюю группу составили Франц, Франк и Грета, ну и начинающую – Сьюзен, Кристина и Тереза. Как меня и предупреждали, преподавание истории было очень новаторским: госпожа фон Блюхер вслух читала нам какую-нибудь легенду или сказку, а затем выдавала исторические хроники за определённый период и просила найти, на каком историческом событии основана та или иная сказка или легенда. Я не спорю, что, возможно, в этой идее и было здравое зерно, но давать нам исторические хроники событий, произошедших ПОСЛЕ того, как та или иная легенда стала известна, несколько… ненаучно.

После обеда я опять занимался отдельно от остальных. Как я и предполагал, добравшись наконец до своего предмета, учитель Бернард решил меня поразить. Он за первый урок, с незначительной моей помощью, создал защитный артефакт из самых обычных материалов: железо, медь, дерево, чуточку серебра. Конечно же артефакт внешне выглядел неказисто, да и носить я бы его физически не смог – как-никак сорок с лишним килограммов, однако сам факт впечатлял и очень сильно. Возможно, я проявил бы больше энтузиазма, если бы не утренняя новость с картой.

* * *

После занятий я провёл два тренировочных поединка: с Гретой и Софией. Оба, естественно, проиграл, но София показала мне хитрый финт, который я потом с ней долго отрабатывал, а Грета постаралась показать манеру фехтования Дуйсбурга.

Вечером я постарался вспомнить как можно больше заклинаний, не важно, какой направленности, подходящих под мой нынешний резерв. К моему удивлению, вспомнилось не так уж и мало, но когда я попробовал их активировать, меня ждал жестокий очередной (какой по счёту?) облом. Оказывается, при моём нынешнем уровне развития энергосистемы о сложных, комплексных заклинаниях я могу только мечтать, а простые для той же цели «жрут» гораздо больше.

Также я понял, почему одарённых с резервом менее пяти единиц не считали нужным полноценно обучать. К примеру, обычнейшее заклинание огненного плевка – сгусток огня летит в направлении, указанном магом. Так вот, при вложении шести единиц сгусток имеет диаметр четыре-пять сантиметров и летит со скоростью сорок метров в секунду на расстояние до пятидесяти метров. Если же вложить три единицы, то, как я убедился на практике, получается скорее искра, медленно летящая метров пять, пока не погаснет.

Единственным исключением из этого правила стали заклинания с ментальной составляющей, в которых роль и основы и проводника выполняет мозг мага. Такие заклинания не имеют вербального выражения – только мыслеформу. Так что к дуэли я смог приспособить только четыре заклинания, которые срабатывали при вложении в них трёх единиц в каждое (за столь топорное исполнение меня бы в университете навечно пригвоздили к доске позора, но за неимением графини…):

Сенсорный удар – воздействие на все органы чувств разом. При моём нынешнем резерве в теории должно привести на очень небольшой промежуток времени (одна-две секунды) к полной дезориентации противника.

Сенситивный шок – болезненное обострение восприятия. Дезориентация не настолько полная, но более продолжительная.

Замедление – воздействие на ауру; попавший под него как бы «раздумывает» над каждым своим движением.

Эмоциональный всплеск – усиление главенствующей эмоции и, следовательно, «сужение» восприятия.

* * *

Очевидно, среда станет моим любимым днём недели в замке Тодт. И причина этому – лошади. В эту среду проводились занятия по выездке и конная прогулка.

Как верно сказал кто-то из великих: «Конь – это поэзия в движении». Представьте: ясная, тихая погода, лёгкий морозец, под копытами лошади снег, что позволяет ей идти почти беззвучно, над головой – снежные шапки на деревьях. Ты неспешно едешь меж них, и иногда создаётся впечатление, что ты один-одинёшенек во всём мире.

Умиротворённое настроение, навеянное поездкой, сохранилось у меня вплоть до занятий алхимии. Очевидно, учитель Бернард обиделся за свой предмет, вернее за то, что я не оценил должным образом его усилий по тому, чтобы заинтересовать меня им, и задал такой темп изучения таблицы соответствия ингредиентов и правил их обработки, что даже профессор де-Эйк вынуждена была немного его «тормозить». Сама она большую часть внимания уделила Францу, заявив, что у того есть все шансы стать именитым алхимиком.

После окончания занятий меня выловила Александра:

– Первородный, я могу быть с вами откровенной?

– Разумеется, да.

В общем, всё оказалось довольно-таки банально. Александра происходила из богатого рода Шварцвален. Этот род когда-то был вассалом рода Дуйсбург, но из-за какого-то нарушения обязанностей сюзерена разорвали договор. Сама Александра должна была стать наследницей Шварцваленов, однако из-за того, что на неё положил глаз Дуйсбург, она, скорее всего, будет вынуждена отказаться от этой чести. Почему она просто не пошлёт Дуйсбурга с его притязаниями, я не понял. От меня же ей было надо одно – покровительство. Если я встану на её сторону, Дуйсбург не сможет её заставить выйти за него. Короче – дело ясное, что дело тёмное. Пришлось пообещать подумать над её просьбой и дать ответ не позднее окончания следующей недели. За это время я намеревался вытрясти из Марии все подробности данных взаимоотношений.

Поразмыслив, я решил не откладывать дело в «долгий ящик» и разыскал Марию на кухне. Описав ситуацию Александры Марии, и я заметил, что та заволновалась:

– Серж, ты точно ничего ей не обещал?

– Точно, в чём дело? Почему она попросту не откажет Дуйсбургу?

– Значит, она не всё тебе рассказала. Наверняка есть какое-то обязательство, вынуждающее Швацвалена принять подобное предложение.

– И что мне делать с Александрой?

– Как что?! Естественно, принять её в качестве вассала рода!

– Но она мне по сути ничего не предлагала.

– Она же попросилась под твоё покровительство?

– Ну да.

– Это можно рассматривать как прошение о личном вассалитете. Она сказала тебе, что её не сделают наследницей, следовательно, препятствий со стороны её рода не будет. Ты утверждаешь, что её магия уже сейчас где-то полтора арка (так, названию единицы она не удивилась, следовательно, на Земле принято именно такое название – очевидно, память от общения с домовыми) – поверь, это очень много. Например, у меня даже после первой инициации было меньше двух (первая инициация усиливает магию где-то от двух до десяти раз). И потом, если она откажется – ты просто отойдёшь в сторону.

Я глубоко задумался. Конечно же получить Александру в качестве вассала было очень заманчиво, но не верилось, что всё настолько просто. Прежде всего потому, что мы оба ещё несовершеннолетние.

– Я понимаю и глубоко ценю то, что ты заботишься об увеличении сил рода Ривас, Мария, но, может быть, есть ещё какие-нибудь возможности помочь Александре?

– Но почему?

– Прежде всего потому, что я не хочу встречаться с её родителями, которые явно должны подтвердить этот вассалитет.

– Ой! – Мария даже вскочила и прижала ладони ко рту. – Я и не подумала.

…Почему-то я в этом и не сомневался.

– Нет, Мария, мы пойдём другим путём…

* * *

Дуэль проходила в гимнастическом зале, на специальном фехтовальном помосте. Длина помоста – двенадцать метров, ширина – три. Ради такого случая помост застелили зелёным сукном. Присутствовали все находящиеся в данный момент в замке. Дуэль ведётся до трёх уколов, считаемых судьёй. После укола противники расходятся. Схождение противников для укола называется схваткой. В случае обоюдного укола засчитывается тот, который пришёлся в более жизненно важные органы. В том случае, если противника удаётся вытолкнуть с помоста, это приравнивается к уколу.

Первую схватку я выиграл практически без борьбы. Дуйсбург не ожидал от меня того обманного удара, который мне показала София. Две следующие схватки выиграл Дуйсбург. За одну мне было особенно обидно: я был уверен, что первым коснулся Дуйсбурга, но судья определил обоюдный укол, а его оружие было лучше нацелено. (Мне показалось, что София после этого решения судьи показала ему исподтишка кулак.) Это меня разозлило, и я поступил несколько опрометчиво, за что себя потом корил. Вместо того чтобы сразу выложить свой козырь, я пошёл ва-банк, сделав вид, что хочу вступить с противником в чисто силовое противостояние. Однако, как только Дуйсбург, обрадовавшись, усилил нажим, чтобы попросту выкинуть меня с помоста, я, изготовившись именно к такому развитию событий, отпрыгнул от него спиной вперёд и в падении нанёс укол, одержав победу в схватке.

Итак, счёт два-два, Дуйсбург разозлён. Как у него ещё дым из ноздрей не валит, у бедняги, значит пришла пора использовать «домашнюю заготовку». Я встал по стойке «смирно» и вытянул руки над головой. После этого повернул рапиру параллельно полу и взялся невооружённой рукой за середину клинка. Это был общепринятый сигнал к прекращению поединка. Опустив руки и расслабившись, я слегка поклонился и сказал:

– Дамы, господа, рефери, высокородный противник. Я приношу свои извинения за то, что по состоянию здоровья не могу продолжать поединок. Признаю своё поражение.

Зрители заволновались, а Дуйсбург мгновенно покраснел от гнева. Я говорил, что он был разозлён? Неправда, разозлён он стал только сейчас. Ну, не подведи меня, милый. Я улыбнулся своим мыслям и незаметно для зрителей (а что, фокусов я не использовал, заклинаний не произносил) бросил в Дуйсбурга эмоциональный всплеск. И тут импульсивность Дуйсбурга сыграла с ним последнюю в замке Тодт дурную шутку. Внезапно (даже для меня) зарычав, он отбросил рапиру в сторону и бросился ко мне. Однако был перехвачен родовитым Эдвином Конрадом, который выхватил палочку и крикнул: «Сonpedibus». Из его палочки вырвался сгусток чёрного цвета, попавший в Дуйсбурга и обездвиживший его. Дуйсбург упал на колени и закричал:

– Что, испугался?! Что ж ты тогда принял вызов, раз такой больной?!! Ты вообще не должен был принимать вызов, это я, я должен был быть вызван тобой и отказаться из-за твоей болезни! А ты!! Ты только всё портишь! Думаешь, я не вижу, как ты увиваешься вокруг моей… прыщ на ровном месте!! Вот погоди, это тебе с рук не сойдёт! Мы выживем тебя…

В этот момент (надо признать, на самом интересном месте, поскольку это «мы» звучало очень интригующе) один из присутствующих бросил в Дуйсбурга заклинание «alogia». На всякий случай я запомнил этого человека. На этом дуэль завершилась. Дуйсбурга подняли с колен, расколдовали, отряхнули и сообщили, что его дальнейшее пребывание в замке Тодт является нежелательным. Родовитая же Александра… я готов поклясться, что она выглядела разочарованной.

* * *

Четверг принёс немного новых знаний и множество вопросов. На естествознании я, с помощью мыслепроектора, начал знакомиться с растительным и животным миром Земли. Причём эти знания мне сразу давались в их «утилитарном» значении: на что годно показываемое растение или животное. Данный подход не очень мне понравился из-за отсутствия системы: мне интересней было бы посмотреть всю историю эволюции, а не просто: «Этот червяк может быть заменён в лечебных эликсирах вот этим корнеплодом». Но главное, то, что я никак не мог понять: сама идея мыслепроектора значительно превосходила все иные наработки в ментальной магии на Земле, которые мне были известны. Это попросту был иной уровень развития магической науки!

Учитель Руж все свои уроки просидел «тише воды, ниже травы», а после фехтования попытался оправдаться передо мной за своё поведение. Он оправдывался тем, что является игроком и задолжал Дуйсбургу определённую сумму. Естественно, такое признание не прибавило у меня симпатий к этому господину. Однако понимая, что Георгу будет непросто найти учителя посреди кварты, я не стал высказывать учителю Руж всё, что думаю по этому поводу, и только предупредил его, что любой новый выпад в сторону кого бы то ни было из людей, находящихся под моим покровительством, приведёт к его немедленному увольнению.

* * *

Вечер пятницы начинался вполне спокойно. Я уже пришёл из учебного крыла и предвкушал тихий вечер в компании интересной книги, как вдруг дверь резко распахнулась и ко мне, иначе и не скажешь, ворвалась Мария:

– Серж, всё пропало! Тебе совершенно нечего одеть!!

«Где-то я это уже слышал» – подумал я. В следующую секунду мне в голову пришло слово: «пеньюар», и я засмеялся. Очевидно, Марии пришла та же (или похожая) мысль, потому что она как-то сдавленно прыснула, а затем и расхохоталась в голос. Отсмеявшись, она понурила голову и, сцепив пальцы в нижний замок, покаянно произнесла:

– Ты ведь уже обо всём подумал, в отличие от меня?

– Да.

Мария вскинула голову, в глазах зажёгся азартный огонёк. Но, прежде чем она успела выпалить вопрос, я спокойно и даже с некоторой ленцой произнёс:

– Филипп переслал мой гардероб сюда. Сегодня он прибыл. – И, глядя на страшно разочарованную Марию (она-то явно рассчитывала на то, что я опять воспользовался «услугами» домового), не смог вновь удержаться от смеха.

Мы долго выбирали костюм, переодеваться каждый раз я отказался наотрез, поэтому перемерять мне пришлось не более пятнадцати нарядов. В конце концов, мы пришли к единому мнению по поводу моей одежды, и Мария позвала служанку, которая должна была подготовить выбранный костюм к завтрашнему приёму.

Мария ушла, а я стал вспоминать нашу поездку в Брюссель и Степаныча. Потом мои мысли плавно перетекли на другой разговор.

* * *

Он пришёл ко мне накануне вечером, долго мялся под дверью (очевидно, хитрец что-то с ней сделал, чтобы я прекрасно слышал происходящее), наконец постучал. Я пригласил его войти и сразу, чтобы показать, что не держу на него зла, приказал принести угощение для него. Пока несли мой заказ, мы молчали, сидя в креслах около карточного столика. Прислуге домовой не стал показываться на глаза и исчез, хотя магическим зрением я его видел на прежнем месте. Наконец двери за слугой закрылись и домовой проявился:

– Прощения, значит, прошу. Вспылил я не подумав. Решил, что посмеяться надо мной хочешь, вот и интересуешься.

– И в мыслях не было.

– Да понял уже я, потому и извиняюсь.

– Ну, тогда начнём с чистого листа? – Я встал и поклонился домовому. – Меня зовут Серж Ривас, а как зовут уважаемого хозяина дома?

Домовой тоже спрыгнул с кресла и поклонился мне в ответ:

– Петрович я.

После этого мы сели обратно и принялись за угощение. За ним Петрович рассказал мне всё, что он знал о призраке:

– Понимашь, появление этого призрака – частично моя вина. Это я, старый дурак, возвыситься захотел, вот и подсказал Карлу, что делать надобно. А не подумал, что он мои слова так поймёт… да никак он их не понял! Я ведь что сказал-то: надо, дескать, начать ритуал обретения родовой магии и привязать к своему алтарному камню магию рода, имеющего родовую. Тогда, коль будет на то благословение магии, и твой род магию родовую обретёт. А этот что натворил?! Не дослушав, не посоветовавшись, ничего не выяснив толком, побежал в ближайший род, имеющий родовую магию, и попытался отколоть кусок их алтарного камня! Ну кто так делает?! Вот и получили – он отсутствие упокоения, род – разрушение алтарного камня, я – откат со всей дури. Да я не в обиде, перегорело уж всё. Только вот ты мне по правде скажи – как можно таким идиотом вырасти?! Так что шпыняю я его, сколько силушек моих хватает. И вопросов о нём не люблю, совсем.

– Подожди, то есть он мог с тобой разговаривать?

– Мог, понимал, правда, через слово, но хоть что-то понимал. А уж наследнички евойные – ни полсловечка разобрать не могут.

– Получается, над родовым камнем семьи Тодт тяготеет проклятие?

– Да нет, проклятия, как такового, уже нет, развеялось всё. Только все их потуги пробудить алтарный камень – впустую, пока призрак не упокоится.

– А как его упокоить?

– Вот это у него надо спрашивать. Я ведь даже и не понял, чего он там в своём ритуале наворотил.

– А то, что от него страхом бьёт, твоя работа?

– Нет, это часть его наказания. Он знает, как его упокоить, но поговорить ни с кем не может – все от него шарахаются.

– И ты?

– Я… Я – совсем другой разговор.

– Так, может, ты у него расспросишь, а потом мне передашь?

– Не могу, я ведь когда он появился… в таком виде, своё проклятие на него наслал. Потом было опомнился – да поздно, не могу я своё проклятие снять. Так что он при моём приближении не то что говорить – кричать не может, так его корёжит. Вот ты, я слыхивал, можешь противостоять его воздействию, может, ты с ним поговоришь?

– Противостоять-то могу, но очень недолго. Так что извини, Петрович, в этом деле я тебе не помощник.

Мы надолго замолчали. Не знаю, о чём думал Петрович, я же старался представить себе ситуацию, в которой ко мне может прийти знание, как бороться с оружием призрака. Я уже говорил, что воспоминания меня посещают, скорее, по аналогии. Так что единственное, что я смог придумать – снять «колпак» и зайти к призраку.

* * *

Мы с Петровичем шли по коридору к комнате с призраком. Домовой согласился меня подстраховать, если что. От поворота я, как и в прошлый раз, шёл один. Уже подойдя к двери и сняв «колпак», я глубоко вздохнул… и неожиданно схема нейтрализатора звуковых воздействий (ой, как их оказывается много!) сама выстроилась у меня в голове. Не успел я обрадоваться, как пришло осознание грандиозного облома: данный нейтрализатор требовал минимум шесть единиц и не делился на блоки! В довершение ко всему, призрак таки ударил. В общем, в себя я пришёл только тогда, когда Петрович удержал меня от дальнейшего бегства по коридору.

Первым делом я проверил свои штаны. Они, к моему счастью и даже к некоторому удивлению, оказались сухими.

Вернувшись в мой кабинет, я изложил домовому невесёлые результаты. Однако, он воспринял мой рассказ с большим воодушевлением:

– Так это ж ничто, ты ж не будешь всё время таким слабосилком, тебе на роду написано в великую силу войти. А Карл… подождёт Карл. И я подожду, сколько уж ждал. Пойду я, поблагодарю Кузьмича за вразумление меня, что с тобой не зазорно дело иметь.

После этого он, с большим уважением попрощался со мной и исчез. Кстати, какао ему совсем не понравилось.

* * *

Как всегда, когда бразды правления отданы женщинам, необходимо ожидать много излишней суеты (справедливости ради, надо отметить, что когда за дело берутся мужчины, вероятность забыть «что-нибудь ненужное» – жениха на свадьбе, например – значительно повышается). В субботу, после завтрака, я только-только успел устроиться перед блюдечком, чтобы задать интересующие меня вопросы, как появившийся слуга безжалостно погнал меня переодеваться и готовиться к приёму. И что в итоге? Уже собранный, помытый, напомаженный (шутка) и даже причёсанный я ещё больше часа ожидал, пока меня позовут непосредственно на сам приём. Спускаясь вниз по лестнице, я без труда нашёл взглядом Марию.

Наряд Марии в этот раз обошёлся без магических эффектов, но это его ничуть не портило: облегающий верх белого цвета с высоким стоячим воротником и рядом жемчужных пуговок переходил в золотистый корсет, заканчивающийся ниже талии. С этим строгим минимализмом резко контрастировали широченные нарукавники пурпурного цвета с разрезами, перехваченными через равные промежутки узкими бантами. Пурпурная юбка в широкую складку чуть-чуть не доходила до пола, приоткрывая носок и часть каблука чёрной закрытой обуви. Распущенные волосы были завиты в крупные локоны. Причёска отрывала лоб. Единственным украшением, кроме обручального кольца, были подаренные мною серьги из белого золота. Откуда серьги? Ну, я ведь недаром задержал всех в Брюсселе. Купленные мною серьги (почти четыре тысячи золотых соверенов, но для Марии не жалко) представляли собой защитный артефакт с постоянной системой слежения. Встроенные в них довольно-таки ёмкие накопители могли защитить от большого количества атак, а небольшие дополнительные – позволяли им в режиме ожидания работать до полугода. Любуясь Марией, я даже сразу и не заметил, что её резерв превысил пятьдесят единиц! Но как?! Такой скачок однозначно противоречил всему, что я прочёл до этого момента о развитии резерва на Земле.

После такого сюрприза я какое-то время пробыл в состоянии грогги. Я механически улыбался, кивал, даже что-то отвечал, но это проходило мимо меня. Лихорадочно глазами ища в толпе людей, резервы которых я уже знал, я всё больше убеждался, что случай Марии уникален. Резервы всех остальных присутствующих, насколько я мог судить, ничуть не изменились.

Сам приём ничем не отличался от виденных мною-Сержем ранее. Похоже, невозможность прямо сейчас поговорить с Марией сыграла со мной дурную шутку, поскольку приём сразу же стал меня безумно раздражать, и вместо того чтобы заводить и поддерживать знакомства, я постарался уйти от всех. Какое-то время это срабатывало, но, в конце концов, я был выловлен и оказался «привязан» к какой-то активной мамаше с двумя дочерьми. Они заняли всё пространство вокруг меня и пресекали все попытки смыться. Судя по округлившимся глазам тётушки Бра, увидевшей наш «тесный кружок» где-то минут через двадцать, данная компания для меня явно была нежелательной. К счастью, тётушка Бра, когда надо, могла соображать очень быстро. Так что уже через пару минут Тереза смогла меня спасти, заявив, что я пообещал ей танец. Конечно же с дочерьми активной мамаши я уже пару раз перед этим отказывался танцевать, мотивируя это усталостью после первой учебной недели, но здесь мне удалось вывернуться, сообщив, что танец я обещал во время урока танцев в пятницу. Не могу же я нарушить своё слово! Ну а после танца меня взяла под опеку благородная Анжела, которая и «спасала» меня от новых поползновений к знакомству. Да уж, рано я расслабился, решив, что раз Сержу всего десять, то охоту на него никто не будет открывать. Как бы не так! Конечно же в компрометирующую ситуацию меня никто ещё не пытался поставить, но вот добиться моего одобрения каким-то их словам – сплошь и рядом. Всё бы ничего, но это слишком бросалось в глаза, следовательно, влекло за собой какие-то последствия. Очевидно, особенности земного этикета.

Наконец официальная и, так сказать «полуофициальная» часть приёма закончилась и Мария осталась одна. Я немедленно извинился перед благородной Анжелой и попросил её передать Георгу, что мне необходимо срочно переговорить с Марией. Отведя её в сторону, я попросил обеспечить защиту от подслушивания. Мария кивнула и, вытащив фокус, начертила над нами круг, произнеся при этом: «Intimitatem». Из палочки вырвался ярко-красный луч, образовавший обруч у нас над головами. Обруч немного повисел в воздухе, затем плавно опустился на пол и погас. Мария убрала фокус:

– Это единственные чары от подслушивания, которые я знаю. Что-то случилось?

– Скажи, Мария, после обручения с тобой не происходило чего-нибудь необычного?

– Необычного – нет, только исполнение желания.

– А ты заметила какие-нибудь изменения в твоей магии?

– Серж! – Она округлила глаза. – Ты получил в дар от магии ещё и магическое зрение?!

Вот так. Спалился по полной. Но, кажется, после моей способности разговаривать с домовыми Мария любые изменения во мне воспринимает не как повод для подозрений, а как дар магии. Пришлось соответствовать:

– Ну да, вижу. И вот раньше я видел, что твой резерв был около пятнадцати арков, а теперь – больше семнадцати.

– Так незначительно вырос?

– Нет, просто я все резервы выше семнадцати арков, так и вижу – выше семнадцати, а на сколько – сказать не могу.

– Ну, тогда понятно.

– Так всё-таки, откуда у тебя увеличение резерва?

– Понимаешь, Серж, это не очень короткий разговор. Давай так: я обязательно на следующей неделе тебе всё-всё объясню, хорошо?

Договорились.